Благоразумова Елена Алексеевна, Попова. Подшивка песочного цвета, Часть 1,2

Благоразумова Е. и Попова М.

Подшивка песочного цвета

Разъяснительная записка, которая ничего не разъясняет

'Как-то легче дышится, когда точно знаешь, что в мире есть другие такие же придурки'

Макс Фрай 'Большая телега'

Как-то раз собрались мы впятером, чтобы составить аннотацию на "Подшивку песочного цвета".

- Аннотация? - сразу озадачилась Вторая.

- Аннотация - краткий ответ на вопрос: что это такое, - терпеливо объяснила Первая и указала на "Подшивку".

- Тогда всё просто, - улыбнулась Четвёртая. - Это, - и она взвесила на руке пухлую стопку разномастных листов бумаги, - подшивка. Песочного цвета.

- Макулатура, - предположил Пятый.

- Будьте серьёзнее! - возмутилась Первая. - А ты что там рисуешь?

- Вот! - и Третья показала собравшимся развёрнутый блокнот. - Я представляю себе это именно так.

- Красиво, - с сомнением произнесла Четвёртая. - И что это?

- Абстракция.

- Нет, мы не будем вставлять вместо аннотации рисунок, - возразила Первая и отняла у Третьей карандаш. - Записываю. Пе-ред ва-ми прав-ди-ва-я...

- Фантастическая, - поправила Третья.

- Сказочная, - добавила Вторая.

- Муть, - завершил Пятый.

- Почему? Всё произошло на самом деле!

- Ага, давай напугаем народ, - хихикнула Четвёртая.

- Ладно, к жанру вернёмся позже, - карандаш в руке Первой заметно нервничал. - Сначала решим, для кого она.

- Для взрослых, - уверенно заявила Вторая.

- Для мелких, - в тон ей проговорил Пятый.

- Для любителей эзотерики, психологии, фэнтези, - загибала пальцы Четвёртая.

- Короче, для психов всех мастей, - буркнула Третья.

- Перестань раскачиваться на стуле, - повысила голос Первая.

- Она первая начала, - хором сказали Третья и Вторая.

- Ну, хотя бы о чём?..

Вот этого Первой говорить не стоило. Галдёж поднялся невероятный:

- Про приключения!

- И про любовь!

- Про этих, икстрасенсов!

- Да ну их! Лучше напиши, что про магию!

- Да, и духов не забудь.

- Вообще-то, девочки, эта история про меня.

- Да тебя в ней практически и не было!

Пятый обиделся. Чувствовалось, что надулся.

- Короче, пишу! Глубоко фи-ло-соф-ская...

- И высоконравственная.

- Еще далеко-глядящая.

- Но близко... близкая каждому!

- Штука!

После долгих споров сошлись на том, что это просто история про то, как собрались. Мы. Впятером.

Папка первая, картонная

Подсобное хозяйство

"Всё страньше и страньше"

Льюис Кэрролл

Дело без номера

Рада

Снег, дождь, снова снег. Под ногами чавкает, сверху моросит. Конца пути не видно. В общем, словно в лучших произведениях классической литературы - природа отражает настроение героя. Впрочем, какой из меня герой...

Куда? - спросит любой здравомыслящий человек. Куда ты идёшь, глупая и очень нерадостная девочка по имени Рада? Куда тебя несет сквозь мерзопакостные осадки по размытой дороге?

Куда? Если называть вещи своими именами, я иду в душу любимого человека. Хотя вряд ли там сейчас уютнее...

Мысли зациклились. Как лошади на арене кружат возле одного и того же, одного и того же... одного...

Так и свихнуться недолго. Хватит! Кончай ныть, я кому говорю! Развейся, оглянись вокруг.

Не люблю туман - простор теряется. Даль всегда манит меня, как морковка - ослика, шагать хочется. А тут - словно стена. Хотя, как раз сквозь стены...

С этого-то всё и началось.

Была стена. На стене - ковер. Обычный, с мелким ворсом, с зеленовато-коричневым узором: ромб, в нём второй, поменьше, во втором - третий, в третьем - четвёртый, и так до точки. Точка как точка, чёрная и обыкновенная. Но она как магнитом притягивала мой взгляд. В маленьком тёмном пушистом пятне чувствовалась незаконченность, но и некая преграда. Хотелось смотреть дальше. В точку, в глубь, туда, в заковерье.

Преграда не уходила.

Она манила, дразнила, обещала, вроде отодвигалась, пропускала и... наглым образом оставалась на месте.

А может, взгляд был не готов? Слабый, тощенький. Но любопытный.

Взгляд - предчувствующий, предвидящий: за каждой стеной, за каждым лицом, за воздухом, за этой объемной реальностью - что-то есть. И это что-то - живет, движется, выглядывает и вновь прячется.

* * *

Вот, за размышлениями не заметила, как поле по обеим сторонам дороги сменил первый перелесок с ручейком. Отсюда и до второго недалеко.

В сыром воздухе вязнут звуки. Журчание ручья, стукоток капель о грязь, шлепанье сапог - больше ничего. Нет, еще ветки мокрые над головой шумят. И ворона пролетела мимо, покосилась на меня глазом и каркнула разок. Мол, вижу, шастаешь, и чего тебе дома не сидится в такую погоду?! Не ворчи, ворона. Тебе самой не сидится.

Идем дальше.

Итак, на чем мы остановились? Ах, да, на скупой реальности, не желающей выпускать из себя что-то.

На ковре.

На точке.

Однажды любопытному взгляду все же удалось поднатужиться, поднапрячься и заглянуть дальше.

Сразу закружилась голова, и потянуло внутрь, в глубину, как будто стояла где-то на верхотуре и посмотрела вниз.

Лишившись ковра-опоры, взгляд проваливался, падал, медленно закручиваясь по спирали. Не будь кресла, в котором я сидела, изо всех сил вцепившись в подлокотники, падать бы туда всей, проваливаться и переворачиваться, до неведомого заковёрного донышка. Ни страха, ни паники, лишь интерес, как у Алисы в кроличьей норе - долго ли это продлится?

Напряжение первых минут спало, из глубины души поднимался азарт. Он-то меня и сгубил.

Толчок, словно от удара. Яркий свет и строгий голос:

- Рано.

Кресло, ковер, точка, преграда.

И вновь досадное ожидание. Во всем и везде. На улице, дома, в автобусе.

И вновь хитрые происки реальности, тщательно скрывающей в себе нечто.

Мы были как охотник и лес. Лес делал вид, что в нём отродясь не водилось дичи. Охотник притворялся, будто верит и просто вышел гулять. 'Ну, гуляй, гуляй', - ухмылялся лес.

* * *

Ага, эту лужу мне так просто не одолеть - глубокая. А мы её по обочине, по осколкам кирпичей. Сапоги "по уши" в грязи, в липкой глине. Отяжелели, бедняжки. На каждой ноге словно по гире навешано. Ничего, потерпите до следующей лужи, там вымою. Нет, мыть бесполезно. Дальше такая же грязь.

С неба уже сыплется мокрое безобразие - снег вперемешку с дождем. Светящаяся белесая завеса - если взгляд расфокусировать.

Расфокусировка натолкнула меня тогда на следующий шаг. А что, если глядеть на неуловимое нечто не в упор, а как бы сквозь, делая вид, что не замечаешь? Вдруг обманется. Может, доверится и даст посмотреть?

С первой же попытки ухватила удачу за хвост - помимо реальных предметов краем глаза заметила стайку шустрых теней, даже услышала их легкое перешептывание, перехихикивание.

Смылись. Зато я отчетливо разглядела свечение вокруг предметов. Около вещей - маленькое, тусклое, еле заметное; у людей, особенно возле головы - более яркое. Сначала видела в черно-белой гамме, затем, попривыкнув, научилась различать цвета.

* * *

А ворона-то летела зеленая. Нет, конечно, она была серо-черная, обыкновенная, но светилась изумрудным. Добрая была ворона. И вправду добрая - пожалела ведь меня.

Тут за пригорком и второй перелесок-ручеек. И лужа. Точнее лужища, каких я еще и не видала. Пожалуй, здесь нужна лодка. Ничего. Попробуем с ней немного иначе...

Лужа, ты такая хорошая, тебе привольно и вольготно. С удовольствием плещешься, воображая себя маленьким озером. Лужа, я представляю, что я - это ты. Такая же большая, мокрая, серая. Мы с тобой одной крови... то есть, одной воды...

Лужа, да ты совсем мелкая. И мы тебя сейчас вброд - вот так. Здесь? Здесь у меня глубже, а значит и у тебя... Обойдем. Фух. Вот ты и позади. Жаль, мы с тобой, вроде, даже подружились.

Да я и сама под этим снегодождем скоро стану лужей. Лягу рядом, и будем вместе сохнуть под солнышком.

Нет, до солнышка как до Луны - топать и топать. Надо идти дальше.

* * *

Итак, все стало разноцветным. Бабушки на скамейках сияли зеленым и голубым. Влюбленные молодые люди - нежнейшими оттенками розового. Учителя у доски - желтым.

Правда, сверху почти у всех сияние заглушала тусклая серая пелена забот, болезней, конфликтов и неприятностей.

Видели бы люди себя со стороны.

* * *

В последней низинке грязь самая невыносимая. Словно чувствует: скоро не в силах будет пачкать и засасывать - вот и старается изо всех сил. Нормальные люди в такую погоду сидят по домам. Но я не вынесу ещё один серый мартовский день наедине с мыслями. Нужно найти дорогу к нему...

Дом. Калитка в воротах открыта. Погода меняется сразу, стоит лишь переступить порог.

Здесь всегда солнце, тепло, зелень. Изредка, правда, бывает дождь, но теплый, душистый и ласковый. Круглый год - конец мая.

Тут вход в разные миры. Это некий старт, точка отсчета, красная линия. Добраться до неё ох как непросто, зато дальше можно идти - в любое место в пространствах, в любое время во временах. Во внутренние миры людей. Даже в никуда, если сильно захочется. Знания о том, куда идти - нет. Есть предчувствие, предугадывание, тонкий след, мерцающий и исчезающий, только обратишь на него пристальный взгляд.

Концентрация внимания - рамки, клетка, несвобода, таящая в себе гораздо большую свободу, чем когда-либо знал человек. Но не будем об этом.

Колодец со скрипучим воротом. Полянка жёлтых одуванчиков под цветущей черёмухой. Качели. Маленький деревянный дом с чёрной кошкой на крылечке.

Здесь никогда ничего не меняется. Но, как бы ни было хорошо, уютно, спокойно и безмятежно, - оставаться надолго нельзя. Только передохнуть, успокоиться, привести мысли и душу в порядок. И дальше, в путь.

В конце огорода есть ещё одна калитка в деревянном заборе. За ней - лес с одной стороны, с другой - поля, убегающие к горизонту. Но туда не попасть. Стоит только коснуться ногой земли за калиткой - пейзаж вокруг мгновенно меняется. В этот раз - под ногами мокрая галька, на которую с шипением набегает влажная пена. Умопомрачительный запах морской воды. Ветер обдувает лицо, которое секунду назад пригревало солнце. У самых ног и докуда видит глаз - свежая, чуть взволнованная серая вода. Море. Солнца нет. Ровный свет облаков. И конечно кричат чайки, как без них?

Я потихоньку прихожу в себя. Несмотря на внутреннюю подготовку, настрой, убеждение, каждый раз испытываешь небольшой шок от внезапной перемены. Сердце колотится. Никогда не представляешь, куда тебя забросит, а когда забрасывает - почему-то уже догадываешься о том, куда попала.

Побережье пустынно.

* * *

С морем в моей жизни связаны два события, оставившие в душе отчётливые, глубокие следы. Следы в душе, след для души, путь для жизни.

Первое случилось в тринадцать лет. Дом отдыха (куда в очередной раз отправились мы с мамой). Берег моря, только другой. Не галечный, как здесь, а обрывистый, каменистый. Осыпь гранитных камней, словно великанской рукой разбросанных на побережье. Некоторые в воде...

К одному из этих валунов я воспылала особенной любовью. Осколок скалы находился дальше всех в море (добиралась к нему вплавь). Неприметный для прочих, он был приятный во всех отношениях: тёплый, изобилующий выступами, впадинами, маленькими разломами и удобными местечками для сидения, лежания, лазания. Блестевший на сколах искорками слюды. Рай для кинестетика и созерцателя, как сказала бы мама-психолог. И, правда, рай, с видом на море. Особенно в вечерние предзакатные часы.

Конечно, кроме этого замечательного камня, был ещё и сам дом отдыха с солёным чаем, стандартным набором развлечений, неведомой в северных краях ранней черешней и непролазными зарослями цветущих акаций и роз. Но с моим маленьким царством это не шло ни в какое сравнение. Я проводила на камне всё свободное время и даже притащила библиотечную книжку, предварительно запакованную в полиэтилен. Представьте со стороны картинку: плывёт по-собачьи девчонка, в зубах пакет несёт. А граница с Румынией рядом, вдруг - контрабанда?..

В тот день закат полыхал по-особенному, отражаясь в глади безупречного штиля. Возникало ощущение, что находишься внутри ярко раскрашенного пространства - с плавной сменой красок от алого до тёмно-фиолетового. Пространства бесконечного и в то же время ограниченного. Ты словно паришь внутри, в невесомости, растворяясь в буйстве цвета.

И вдруг... мир блеснул ослепительной вспышкой и стал просто белым. Границ я не заметила, но почувствовала замкнутость, словно в громадной пустой комнате. Ошалело уставилась вперёд, где только что светилась дорожка от уходящего в воду солнца. Передо мной, прямо в воздухе висел большой серебристый прямоугольник.

Экран?

Сзади кашлянули, я подскочила от неожиданности. Обернулась. Позади, в креслах сидели три человека. Все трое внимательно и доброжелательно меня наблюдали.

Глянула под ноги - куда делся мой камень? На его месте - светящийся пол. Да где же я, в конце-концов? И кто эти? Наблюдатели...

В душе поднималось раздражение, как всегда, когда я что-то не понимала.

Что за шутки?

- Успокойся, - звук голоса возник прямо в мозгу. Я даже зажмурилась и потрясла головой - люди передо мной сидели с закрытыми ртами.

"А, это сон. Надо же, как быстро вырубилась", - нашла я подходящее объяснение и на всякий случай уточнила:

- Вы мне снитесь?

- Что ж, пусть будет так, - хвала небесам, первый, самый молодой из них, заговорил по-человечески. Ртом.

Какое-то время я с любопытством их рассматривала, оценивая:

"Первый, лет тридцати. Светлые кудри, добрые голубые глаза, славянский тип лица. Этакий Иван-царевич...

Второй, может, лет на десять-пятнадцать постарше. Волнистые, тёмные с проседью пряди волос. А под густыми бровями глубоко посаженные чёрные... нет, надо же, синие и очень умные. Нос с горбинкой. Типичный восточный красавец.

Старший - почти старик. Тоже красивый, как с картинки. Такой благообразный, с седой бородкой. Глаза мудрые-мудрые. Ни дать ни взять, западный философ на пенсии. Взгляд тёмный, внезапно почему-то стал колючим.

А в целом их можно не бояться..."

- Скажи нам, что ты хочешь? - мои размышления прервали.

"Опа! Вот это вопросик. Не отвечать же им, что хочу в туалет. Да и ужин в доме отдыха пропустила..."

Средний со старшим переглянулись, а я залилась краской. "Блин горелый, они же мысли читают!"

- Мой друг неправильно выразился. О чём ты мечтаешь?.. Нет, не надо про мальчика за соседним столиком. Какова цель твоей жизни?

"Ну и допрос! Да знают ли они, что некоторые люди всю жизнь не могут на это ответить. А тут вот так говори, не задумываясь".

"Не задумываясь...", - эхом откликнулось в голове голосом молодого.

- Людям помогать, - выпалила я.

"Просили ведь не задумываться".

Все трое опять переглянулись, теперь уже без улыбки.

- Ты получаешь на это право, - торжественно произнёс "философ". - Тебе даётся способность понимать суть...

"Да кто они?"

И вдруг тотчас - ответ. Причём такой, что ухнуло сердце и глаза полезли на лоб. "Ма-а-амочки, куда я попала?!"

- ...Ты обретаешь возможность помогать, проникая... Мы будем рядом. А теперь смотри... - он указал рукой на экран.

Словно повинуясь невидимому пульту дистанционного управления, тот засветился, и я увидела себя, сидящую на камне.

А потом они показали мне... как бы попроще выразиться... в общем, будущее. Как я учусь в школе, потом - в университете, как катаюсь сначала на велосипеде, потом - на мотоцикле. И кучу людей, незнакомых мне... пока. Промотали в ускоренном режиме всю мою жизнь. Всю.

Пешеходный переход, визг автомобильных тормозов, темнота.

Всю? В смысле, всё?!

Очнулась я на камне. Солнце село.

С тех пор прошло уже много времени, но и сейчас мне не даёт покоя один вопрос.

Тринадцатилетний подросток. Девчонка с обычной внешностью, любым новомодным прикидам предпочитающая вечные джинсы и неброскую водолазку.

Из удачных черт лица - глаза. Большие, широко расставленные. Некоторым, говорят, нравятся. Зато нос, по-моему, слишком толстый. Да и рот великоват. В целом, всё-таки симпатичная. Любопытная, бываю эгоисткой. Но по большому счёту - добрая. Даже, кажется, умная.

Но обыкновенная!!! Тогда почему я? С какой стати они остановили выбор именно на мне? К чему этот сон?

Сон, как показали дальнейшие события, - вещий. Потому что с той поры начались мои путешествия - странствия по внутренним мирам человека.

* * *

Второе событие, связанное с морем и так мучающее меня сейчас, произошло совсем недавно. И благодаря ему я сейчас здесь, за калиткой, на галечном берегу...

Хорош крымский февраль для "предуральского" человека. Миндаль цветёт. Ветер сильный, тёплый, влажный. Сосны шумят. Снега нет, а у нас-то в это время сугробы.

Отдыхающих, и тех в феврале мало. Нет пёстрой и галдящей толпы с наглыми продавцами всего-что-только-можно-пожелать за смехотворную (по их словам) цену. На пляже - только деловито вышагивающие чайки, на набережной - редкие и неторопливые прохожие. Красота!

Мама-психолог очень бережно относится к своему душевному состоянию. И поэтому использует любую возможность для, как она выражается, "профилактики психологического сгорания".

Я не против. Мне нравятся все эти сеансы массажа, усиленного дышания морским воздухом, плавания в бассейне под открытым небом, достающиеся дочке психолога не ради профилактики всевозможных недугов, а просто так, за компанию.

Только в одном я упираюсь - не люблю психотерапевтов. Не нравятся мне они. Не верю!

* * *

Чем занимаются курортники зимой в свободное время от поддерживающих их здоровье процедур? Конечно, ходят в кино.

И мы с мамой старались не нарушать существующее правило.

Эта картина резко выделялась среди обычных мелодрам. Кусочек существования французских наркоманов. Внутренний надрыв. Беда. Человек, отколовшийся от жизни, отказавшийся от счастья. Тоскливое выражение его глаз прочно поселилось перед моим внутренним взором. Да, не лучший способ укреплять нервную систему.

Шла из кинотеатра в глубокой задумчивости. Мама - тоже. Я ее понимаю - профессиональные заботы. Как уберечь от этого ада ребят-школьников. И на меня с опаской поглядывает.

Только собралась ее уверить в моей полнейшей благонадежности, поднимаю глаза - и столбенею. По улице навстречу нам идёт главный герой из только что просмотренного фильма. Внешность, походка, то же выражение лица, та же застывшая боль. Первое желание захлестнуло - подбежать, спросить, что могу для него сделать. Еле удержала себя в руках. Представляю, что бы он обо мне подумал!

Я прислушалась к своим ощущениям. Нет, этот человек не наркоман. Что-то другое. Но то же чувство безысходности. Отказник?!

Этим словом я для себя называла людей, от которых отвернулась милость небес. Нет, не совсем верно. Они сами от неё отвернулись.

К довершению всего, вечером мама объявила, что записала меня на прием к психотерапевту. И идти надо завтра, к восьми утра. Значит, ещё и не высплюсь. Как выразился бы герой из любимой книжки - полный конец обеда.

* * *

Утром я, послушная девочка, стояла перед дверями старинного особнячка. Здесь, по словам мамы, произойдет таинство проникновения в мою душу (маму беспокоила новая фобия дочери - боязнь переходить через дорогу). Что ж, посмотрим. Надеюсь, после этой встречи страхов хотя бы не добавится.

Я рассчитывала, что со мной будут разговаривать один на один, и очень удивилась, увидев постепенно собирающихся курортников.

Пришла симпатичная девушка, открыла. Психотерапевт - это она? Нет, скорее медсестра.

Люди заходили внутрь. Я тоже переступила порог. Оказалась в узком длинном помещении, заставленном рядами самолетных кресел. Полумрак, естественно. Много ли света может проникнуть сквозь занавешенное зелёной шторой единственное окно, похожее на бойницу?

Народ удобно устраивался в креслах. Здесь что, будет проходить сеанс массового гипноза?

Совершенно сбитая с толку, я заняла место.

Эх, кресло колючее. Ненавижу обитые плюшем сиденья, особенно в местах, где, по идее, нужно расслабляться и получать удовольствие. В концертных залах, например. Я же сразу щетинюсь, словно ёжик, и начинаю чесаться. Настоящая пытка!

Ворча, почёсываясь и постепенно свирепея, я чуть не пропустила главное - приход психотерапевта.

Распахнулась дверь, и стремительной походкой вошёл невысокий человек в белом медицинском халате. Тёмные кудрявые волосы, широко расставленные глаза, полные плохо скрываемой тоски. Тот самый, вчерашний прохожий. Похожий на наркомана из фильма.

С минуту я сидела в полном и безоговорочном обалдении. Способность худо-бедно соображать восстанавливалась неохотно и ограничилась одной мыслью: почему человек, который должен помогать другим, - сам так отчаянно нуждается в помощи?

Желание кинуться ему на выручку, родившееся вчера вечером, резко набирало силу, крепло и мужало.

После общего сеанса расслабления (я даже не чесалась) и лекции о здоровом образе жизни (мне понравился его голос) всё-таки решилась заглянуть к нему в кабинет.

- На консультацию?

Кивнула.

- Заходи, присаживайся. Меня зовут Ю.А. Рассказывай.

Я очень удивилась, что слов ждали от меня.

- Хочу спросить...

- Слушаю.

- Чем я могу вам помочь?

Дли-и-инная пауза. Настала его очередь выкарабкиваться из шока. Он пристально смотрел на меня. Помолчал и вдруг спросил:

- А ты сможешь?

- Не знаю, но у меня есть... - я запнулась, потому что не могла подобрать нужное слово: "друзья", "учителя"?

Он, кажется, понял. Усмехнулся, оглядывая стены.

- Знаешь, очень странно вести этот разговор здесь.

- Давайте прогуляемся, - "спасительница заблудшего психотерапевта" с готовностью вскочила со стула и отступила к двери.

- Я на работе.

Он снова внимательно на меня взглянул:

- Но мне очень хочется с тобой пообщаться. Ты забавный человечек. Давай встретимся, скажем, сегодня вечером... на набережной.

- Мне надо отпроситься у мамы. Я сейчас. Это рядом, в соседнем здании.

- Ма-ам, - я бегом залетела в нашу комнату, - меня пригласили на встречу, сегодня вечером на набережную. Ты отпустишь?

- Кто? - заинтересовалась мама, оторвав взгляд от книжки.

Она каждый день безуспешно пыталась отправить меня на санаторную дискотеку, мол, с мальчиком познакомишься, всё-таки четырнадцать уже.

- Так кто он?

- Психотерапевт.

М-да, сегодня день шоковых состояний.

Когда к ней вернулся дар речи, мама решительно сказала:

- Вечером? Ни за что!

- Ну, ма-ам! Это же взрослый человек!

- Вот именно. Ты соображаешь, что говоришь?

- Но он психотерапевт, врач! Ну, хочешь, он расписку напишет, что со мной будет всё в порядке?

После натиска моих воплей, уговоров, просьб и нытья мама сдалась.

- Хорошо. Неси расписку.

Снова бег по начинающим зеленеть аллейкам санатория. Старинный особняк, кабинет.

Ю.А. заполнял какие-то бумаги.

- Всё. Она меня отпустила. Просит расписку.

- Просит что?.. - шариковая ручка замерла, он озадаченно поднял голову.

- Расписку. Что со мной всё будет в порядке, и я вовремя вернусь домой.

Несколько мгновений Ю.А. не знал, что ответить. В конце концов всё-таки улыбнулся, достал чистый листок:

- Как зовут твою маму?

* * *

И был вечер. Огни знаменитой набережной. Прогулка рядом с красивым мужчиной. Сплошная романтика. Да, я несколько отвлеклась. Он поведал о множестве интереснейших вещей: о Рерихах и Шамбале, индийских йогах, сверх-возможностях человека, чудесах и загадках психики. Я ему рассказала про камень и прошлогоднее видение, про возникшую способность видеть суть. Озабоченно поинтересовалась:

- Это не шизофрения?

Ю.А. покачал головой:

- Не похоже.

После непродолжительного молчания произнёс:

- Ты спрашивала, чем помочь. Я не знаю, возможно ли это вообще. Представь, все люди создают огромный космический корабль, а ты из его материалов начинаешь строить собственный дом. Это преступление?

Ю.А. испытующе взглянул на меня.

- Не знаю.

- Незнание законов не освобождает от ответственности, - жестко проговорил он и продолжил тоскливым голосом. - А ведь я её видел, Шамбалу. И теперь остается только рисовать. Хочешь посмотреть на картины?

Блин горелый, теперь только к нему домой идти не хватало! Классический сценарий гнусного соблазнения и бессердечного бросания... (Девчонки! Никогда не ходите в гости к незнакомым мужчинам! У вас ведь нет моей способности видеть человека. Я-то знала, что со мной не случится ничего из сценария большинства мыльных опер. Но вот успею ли к маме в оговоренный час?).

И мы пошли. Жил он в особнячке, как две капли похожем на тот, в котором работал. После дежурных фраз о беспорядке Ю.А. провёл меня во вторую комнату и торжественно сказал:

- Вот.

А я... Я растворилась в небе и горах. Картины были нарисованы прямо на стене, на штукатурке. И вновь, как полгода назад, в музее, что-то произошло. Охватило чувство бескрайней свободы в этих далях, мудрости и красоты. Я стояла в горах, наблюдая за игрой солнца на их вершинах, и краем сознания удивлялась: "Почему мне не холодно?"

Ю.А. возился на кухне, долго выспрашивал, что я буду - чай или кофе. Почему-то огорчился, что чай. Потом сказал, что хочет познакомить со своим другом.

- Он информатор.

Я непонимающе уставилась на него. Ю.А. рассмеялся:

- Это не то, о чем ты, судя по испуганным глазам, подумала. Если у... кого-нибудь есть некоторые особенности и способности, ему необходим такой человек.

И добавил непонятное:

- Он защищает знанием.

Потом мы пили кофе (всё-таки кофе!). Молчали. Я мысленно вела разговор с учителями. Говорил со мной старший. Он был очень недоволен.

"Это преступник. Тебе нельзя с ним общаться. Отправляйся домой в санаторий".

А во мне зрел протест.

Тренькнул звонок. Это пришел друг Ю.А. - молодой человек, с модной стрижкой, в джинсовом костюме. Легко скользнул по мне умным взглядом, кивнул Ю.А. и сел за стол. Теперь пили кофе уже втроем.

Они потихоньку выспрашивали у меня, откуда я родом, в каком месяце родилась. Когда выяснилось, что мы все трое знаки земли по гороскопу, - оживились.

Ю.А. предложил "сотворить что-нибудь чудесное".

- Сегодня можно, - сказал друг, - максимальная сила воздействия, практически без последствий. Для всех, кроме тебя, - он посмотрел на Ю.А.

Тот лишь весело отмахнулся:

- Рискну. Что там в последнее время будоражит человеческие умы? Землетрясение?

Точно, всю неделю народ в санатории обсуждал новость, предсказанную сейсмологами. Шутливо гадали - смоет или нет.

Я растерянно хлопала глазами:

- А что мне надо делать?

- Ничего. Ты в круге, точнее, в треугольнике. Можешь просто зажмуриться.

Честно признаюсь, что так ничего и не поняла. Просидела молча, мысленно наблюдая валившиеся в море с обрыва камни.

- Достаточно. Ну, как? - Ю.А. вопросительно глянул на друга.

- Уменьшили по силе, отодвинули по времени и в пространстве. Сегодня у нас февраль? Будет... - он замолчал, словно прислушиваясь, - в июне. Эпицентр в море. Без волны. Без пострадавших.

"Вот видите! - я внутренне возликовала, обращаясь к учителям. - Он хороший! Он спасает людей!"

"Он совершил преступление и будет наказан. Ты ничего не знаешь... Да лучше и не знать о последствиях таких деяний".

Ю.А. заметил мою скисшую физиономию:

- Что случилось?

- Ничего.

- С тобой всё нормально?

- Да со мной-то всё... - я умолкла, понимая, что сболтнула лишнее.

- Что-то про меня? Скажи.

Помотала головой.

- Скажи.

Я молчала, насупившись.

Атмосфера накалялась, меня уже слегка потрясывало. И чего он пристал?

- Скажи, пожалуйста.

- Этого я никогда не скажу.

Он вдруг успокоился.

- Хорошо.

Через некоторое время Ю.А. попросил меня передать банку с кофе, поставил перед собой и предложил посмотреть на блестящую металлическую крышечку.

Ничего не подозревая, посмотрела... Не знаю, почему, но он в этот момент словно сам всё увидел и услышал. Помрачнел, помертвел, руки безвольно опустились, он закрыл глаза.

Я чувствовала, что ему стало очень плохо. Так плохо, что самому уже не справиться, и что глупая девчонка тоже ничем не поможет.

Друг невозмутимо сидел на диване в позе лотоса. Медитировал.

Внутри меня, затопляя сознание, поднималась паника. Это очень гадостное ощущение - полной беспомощности.

Я кинулась к медитирующему дивану:

- Помогите ему пожалуйста! У вас получится! Вы же друг.

Информатор возвращался в наш мир, как мне показалось, слишком медленно. С интересом оглядел Ю.А. Встал. Сказал мне:

- На кухню не ходи.

И увел туда почти невменяемого психотерапевта.

Первое время я сидела и пыталась осмысливать происходящее. Происходящее осмысливаться никак не желало. Плюнув на безрезультатные умственные потуги, я начала переживать и волноваться. Было за кого. Плюс время - стрелка неумолимо приближалась к назначенному в расписке часу.

Ну и влипла!

Минуты шли, с кухни не доносилось ни звука. Сидеть стало невмоготу. Побегав по комнате, я рискнула совершить отважную вылазку на запретную территорию.

Лучше бы я этого не делала.

В абсолютной темноте, напротив друг друга стояли двое мужчин. Ладони Ю.А. лежали на открытых ладонях друга. И - самое главное - оба светились мерцающим, голубовато-зелёным цветом.

Друг зыркнул в мою сторону.

Меня сдуло.

Даже сейчас, месяц спустя, я сомневаюсь в реальности произошедшего. Но вот она, расписка, лежит у меня в кармане.

* * *

Они вернулись в комнату в тот самый миг, когда я окончательно решила сбежать к маме.

Ю.А. выглядел больным и уставшим, но более менее живым.

- Сейчас я тебя отвезу. Прости, что так получилось.

Я молчала.

Странно. Ещё мгновение назад готова была нестись куда глаза глядят из этого дома. Сейчас мне не хотелось уходить. Не хотелось его покидать.

Мы вышли на улицу. Темно. Звёздно. Тихо. Ю.А. погрузился в себя. Я понимала, что, даже просто находясь рядом, всё-таки каким-то образом поддерживаю его. Мысленно молила мир дать мне ещё время.

Машин не было.

Минут через десять он посмотрел на меня и проговорил:

- Ну, зачем же так-то?

Тотчас подъехал автомобиль.

Дальше уже ничего интересного. Разве что отпавшие челюсти у молодого персонала и отдыхающих санатория, веселившихся на дискотеке, когда увидели сначала психотерапевта, галантно открывающего дверцу машины, а потом выходящую из автомобиля... меня.

К маме мы, конечно, опоздали...

* * *

Волны с причмокиванием облизывают прибрежную гальку. Я в другой реальности. Другом мире. Пришла сюда через подсобное хозяйство. То самое, в котором всегда конец весны.

Я пришла к нему, в его мир. Но его здесь нет. Никого нет. Есть только море и бесконечная галька, куда бы я ни пошла. Камни и вода.

Не пускает.

"Как живёте?"

"Вашими молитвами..."

* * *

То, что я самым банальным образом влюбилась, до меня дошло слишком поздно. Просто и бездумно наслаждалась каждым мгновением встреч: лекциями, общими сеансами расслабления, прогулками по парку санатория, чтением стихов вслух (это уже только для меня), его повеселевшим взглядом.

Учителя смирились и больше не ворчали. Я даже вымолила у них "пересмотр дела"... Дали шанс и кучу испытаний (в один и тот же день, когда они начались, его укусила собака, он поцапался с начальством, сломался магнитофон на занятии, пришла с претензиями какая-то девушка).

А на следующий день мы с мамой уезжали домой.

Конечно, я ни на что не рассчитывала. Просто пришла попрощаться.

Дверь особняка была заперта.

* * *

Плохо помню наше возвращение. Мама уверяет, я вообще не разговаривала. Потом, дома, начались дни беспредельного царствования самого унылого из чувств. "А если ты мою тоску украдешь, ты и полшага по земле не пройдешь...", как сказал другой человек, тоже отказник.

Дело N1.

Киабаса

По книгам я знала, что первая любовь всегда неразделённая, что "и это пройдёт", что... Но для четырнадцатилетней девчонки сердце гораздо важнее головы, даже головы, набитой очень умными мыслями классиков литературы и психологии. Не помог и поход в мир Ю.А., который, как я втайне надеялась, всё разрешит и устаканит.

Не могу долго тосковать, не умею, нельзя! Сама напросилась людям помогать, а на деле... Как же им помогать, этим людям? Как?!!

С таким настроением впору в гроб ложиться, а не четвёртую четверть заканчивать. Совершенно вымотанная, пошла на поклон к учителям. Но они предложили такое "лекарство", которое показалось мне ужаснее "болезни" - стереть всё из памяти?!! Все мои курортные похождения с психотерапевтом-преступником. Начать с нуля...

Ну уж нет! "Первые - незрелые, вторые - погорелые, а третьи - не простые, третьи - золотые! - огорошила я учителей детсадовским фольклором. - Как говорит мама, отрицательный результат тоже опыт. Мне просто нужен кто-то, кто поможет, хоть на время, перестать думать о Ю.А. Найдёте?"

"Хорошо".

Наш мысленный разговор прервала барабанная дробь в дверь. Стук всё усиливался, и когда я добралась до прихожей, дверь содрогалась так, словно по ней колотили тараном.

"Кто бы это мог быть? Звонок, насколько помню, работает", - удивилась я и открыла.

Сначала никого не увидела. Во всяком случае, никаких средневековых рыцарей с бревном наперевес. Потом посмотрела под ноги и обнаружила улыбку от уха до уха и пару озорных глаз.

- Привет, Радка! - прокричала обладательница улыбки и порывисто обняла меня за талию (выше не достала).

- Э? - откровенно удивилась я.

- Ну, ты чё, нисколечко меня не узнаёшь?! - возмутилась малявка. - Это ж я - Киабаса!

- А? А-а... - я не могла не улыбнуться. - Ты здорово выросла, Киабаса.

* * *

Когда я была маленькой, мама частенько брала меня с собой на работу. А я и не протестовала. Сидела себе в уголке, играла в разные психологические игрушки. Но этого уже давно не случалось: у школьницы своих забот хватает. И вот, в августе, мама неожиданно попросила меня составить ей компанию.

- Не то чтобы это напрямую касалось моей работы, - объясняла она, когда мы шли по вечерним улицам города. - Помнишь Даниловых? Их дочка приходится тебе, кажется, четвероюродной племянницей. Или всё-таки пятиюродной сестрой? В общем, они попросили меня зайти, по-родственному.

- Нелады в семейной жизни?

- Да, похоже. Говорят, что доченька шагу без них ступить не может, по вечерам долго не засыпает, закатывает истерики.

- А всем известно, что ребёнок - это индикатор взаимоотношений родителей, - с умным видом заключила я.

- Вот-вот. Мне бы хотелось побеседовать со взрослыми, но девочка боится оставаться одна, и...

- И ты предлагаешь мне побыть нянькой. Ничего не имею против.

* * *

У девочки было какое-то очень распространённое и потому блёклое, не запоминающееся имя. Каштановые волосы, большие глаза, готовые в любую минуту изойти слезами.

В детской нам предоставили на выбор телевизор, игрушки и магнитофон. Но девочка с заметной тревогой посматривала на сгущавшиеся за окном сумерки и пару раз пыталась сбежать к взрослым.

- Чего ты боишься? Скажи, я не буду смеяться.

- Когда темно.

- Темноты?

- Нет. Даже когда горит свет... но спит солнышко.

- Ты боишься ночи? Почему?

Девочка засопела и ответила еле слышно:

- Ночью... приходят... они...

- Они?

- Бабайки...

Дальняя родственница уткнулась мне в колени и заплакала. Беззвучно и безнадёжно.

Я видела, что она хороший маленький человечек. И действительно испытывает панический ужас, который выдержит не всякий взрослый.

Все мы в детстве чего-то боимся. Кладовок. Пауков. Врачей. Деда Мороза. Собак. Одиночества. И вдвойне обидно, что взрослые смеются над страхом перед водяным, бабой Ягой и прочими сказочными страшилками.

- Я помогу тебе победить бабаек.

Девочка с надеждой подняла на меня заплаканные глаза, но тотчас покачала головой:

- Их взрослые не видят.

- Я смогу. Есть место, где можно видеть то же, что и другой человек.

- Волшебное место? - спросила девочка.

- Более волшебного места мне пока не встречалось. У него и название замечательное - Королевство Помощи.

* * *

Это было чудеснейшее лето. Первое чудо заключалось в том, что меня, четырнадцатилетнюю девчонку, одарили безграничной свободой. Позже пришла к выводу, что это был своеобразный подарок от новых друзей. Но со стороны всё выглядело как простое стечение обстоятельств.

Мама сорвалась в очередную незапланированную командировку - повышение квалификации. Но меня с собой не взяла (повод - насморк, покинувший мой нос немногим позже отъезда мамы).

Папа с утра до вечера пропадал на работе: дела его фирмы шли в гору. Удивительно, но оба родителя не вспомнили ни о детском лагере, ни о бабушках, ни о других способах сплавить ребёнка из дома на летние каникулы.

Так что я на долгое время оказалась в полном распоряжении у самой себя. Да ещё и с верным двухколёсным скакуном по имени "Кама"!

В первый день, ещё не до конца веря в обретённую свободу, пай-девочка Рада каталась только во дворе родного многоквартирного дома. Но вскоре загорелась сумасбродной идеей - исследовать город.

Кто-то скажет, что таких "населённых пунктов" тьма-тьмущая. Кто-то, но не я. Воткинск - маленький, обозначенный лишь на самых подробных географических картах России. Один основной и несколько второстепенных заводов, филиалы институтов, магазинов, корпораций и главная достопримечательность - музей имени родившегося здесь великого композитора.

Но меня интересовало другое, не упоминавшееся в энциклопедиях. Рукотворная, но при этом невероятно живописная плотина пруда. Старинные домики с кружевными наличниками на окнах и запущенными цветниками в палисадниках. Деревянные, бетонные и металлические мосты и мостики над реками, речушками, канавами. Потрескавшийся асфальт тротуаров, раритетные булыжные мостовые, настилы из широких досок и, наконец, ничем не крытые дороги с узором из следов автомобилей, людей, собак, коз.

Белый снегопад тополей, душистое цветение лип, аромат лесной земляники. Верещание стрижей, пение лягушек, стрекот кузнечиков...

И люди.

Мне вздумалось на практике испытать волшебный дар, полученный от трёх новых покровителей. Всё предельно просто: я ехала на велосипеде, встречалась взглядом с прохожим и пыталась понять, что это за человек.

Поначалу моей выдержки хватало от силы на десяток встречных. Боялась нарваться на "отказника". От первого такого "знакомства" у меня весь остаток дня руки тряслись. Вы только представьте: встречаетесь взглядом с ничем не выделяющимся человеком, и вдруг вас от него шарахает так, что еле успеваете выровнять велосипед.

Но на то и тренировка, чтобы привыкать к новой нагрузке. Несколько недель - и я уже за доли секунды определяла, кто передо мной. У этой своеобразной игры было одно условие - не судить человека, какие бы чёрные пятна его души не открывались моему взору. Просто принимать таким, какой есть. А это ох как непросто!

Но даже столь экстравагантный отдых может надоесть. Не прошло и месяца, как я поняла, что успела исколесить весь город. Да и среди встречных людей всё чаще попадались те, которых я уже "разглядела".

Идея выехать за границы обжитого Воткинска явно пришла извне. Теперь даже подозреваю, что ради этой поездки и был задуман весь "сезон свободы". Но тогда, почти год назад, беззаботная до безобразия Рада прицепила к багажнику велосипеда пакет с бутербродами и банкой для ягод, ещё раз проверила упругость камер и с воплем "Но!" поехала на запад.

Улица вдоль пруда вывела на пыльную глинистую дорогу у кирпичного завода. Зато дальше по обеим сторонам потянулся лес с обилием ягодных полян. Целый час я с упоением охотилась за самыми красными земляничинами (это вам не огородная грядка, где нужна тщательность). Но потом с огорчением обнаружила, что не взяла с собой фляжку, а пересохшее горло не желает принимать горячие от солнца бутерброды. До города далеко, ягоды из банки есть жалко, родников поблизости не слышно, а из луж пьют только несмышлёныши вроде сказочного Иванушки. Поразмыслив, я пришла к единственно верному решению: найти поблизости хоть какое-нибудь жильё и попросить стакан воды.

За первым же пригорком мне встретился маленький уютный домик, обнесённый невысоким забором. Прислонила велосипед к ограде, постучала.

- Эй, люди добрые, - позвала я, открывая незапертую калитку.

Никого, кроме чёрной кошки на крыльце дома. Зато первое, что я увидела, переступив порог, был колодец. Самый настоящий, деревенский, с воротом и ведром на цепи. Откинула крышку и осторожно начала спускать ведро внутрь. Резкий звук заставил меня вздрогнуть... но это всего лишь скрипел ворот.

Где-то внизу раздалось гулкое "плюх". Я налегла на рычаг и вскоре вытянула на свет полное ведро чистейшей воды. Пожалуй, никогда прежде мне не доводилось пить ничего более вкусного!

Напоследок ополоснув лицо и руки, села, прислонившись к срубу колодца, любуясь цветущей черёмухой и слушая бульканье в собственном животе...

Черёмухой?!

Я разлепила опустившиеся было веки. Нет, мне не приснилось. Черемуха - белая от множества цветов, с салатно-зелёными маленькими клейкими листочками. А под деревом, среди короткой, не успевшей выгореть травы радовали глаз жёлтые звезды первых одуванчиков.

Ничего не понимаю. На дворе, как ни как, середина лета. Я поднялась, вернулась к калитке, выглянула на дорогу. Нет, это на улице по-прежнему лето. А здесь, на дворе, всё-таки май. Наверное, чем быстрее я уйду из этого заколдованного места, тем лучше...

Кошка подошла ко мне, потёрлась о ноги, призывно замурлыкала. Против подобного приёма у меня никогда не находилось возражений. Взяла кошку на руки и устроилась на удобных подвесных качелях. Кошка замурчала громче, радуясь каждому скольжению моей руки от её ушей к хвосту. Я сама не заметила, как начала раскачивать качели. Вперёд-назад, всё выше и выше.

Оторвала взгляд от задремавшего животного и увидела в глубине странного поместья, за рядами ухоженных грядок ещё один забор с калиткой. А за ним - лес и убегающие к горизонту поля. "Хорошо бы посмотреть на них поближе", - мелькнула мысль.

Кошка словно этого и ждала - мигом проснулась, соскочила с моих колен и припустила к забору. Я как зачарованная последовала за ней.

"Стоп, стоп, Рада, - осадила я себя, уже схватившись за ручку калитки. - Девочка Алиса однажды вот так же сорвалась за белым кроликом и попала в очень странное место. Как говорили древние, семь раз подумай, один раз открой необычную дверь".

А дверь действительно необычная. Не по виду, а по ощущению. НЕПРОСТАЯ дверь.

Кошка, успевшая взобраться на забор, взглянула на меня с высокомерным укором. "Неужели ты думаешь, детка, - читалось в её взгляде, - что я заманиваю тебя в ловушку? Я самая простая чёрная кошка, никакой мистики". И она принялась демонстративно умываться.

"Да, в конце концов, что я теряю? Ни шагу туда не сделаю. Только посмотрю. Не тигр же там, в самом деле!"

Расхрабрившись, я открыла калитку. Лес и поля. Я разочарованно вздохнула. И с чего решила, что увижу здесь что-то невероятное? Самый обычный...

...тигр.

Несколько секунд мы в изумлении смотрели друг на друга. Я пыталась придумать хоть какое-то объяснение тому, что картинка приуральского пейзажа сменились непролазной тайгой с тигром на переднем плане. Тигр, скорее всего, тоже не мог взять в толк, откуда перед его носом возникла незнакомая девочка.

Потом я заорала и, забыв развернуться, задом побежала к предполагавшейся калитке. Врезалась в неё локтем, влетела обратно в огород, запнулась и упала на грядку с молодым редисом. Калитка захлопнулась от порыва ветра. Последнее, что я видела, был полосатый хвост улепётывавшего хищника.

Поднялась, отряхнула землю со штанов и рискнула приоткрыть калитку ровно на ширину правого глаза. Поля и лес.

- А теперь, объясняйте, - потребовала я у троицы, возмущенно косясь на самого молодого учителя, умирающего со смеху.

Самый старший укоризненно кашлянул, младший стал серьезным.

"Мы с тобой ещё не решили одну важную проблему. Понимание сути, желание помочь людям... А как?"

Я задумалась.

- Ну-у, беседовать, консультировать...

"В четырнадцать лет, без хоть какого-то образования? - ехидно встрял в разговор "Иванушка", - А как же Кодекс психолога, "не навреди" и так далее?"

Я молчала.

"Ну?" - поторопил меня "восточный красавец".

- Ну? - передразнила я.

"Ну вот тебе и выход из положения! Вернее - вход в него. У каждого человека есть собственный мир, олицетворяющий его мысли, переживания, чувства. И проблемы. Через эту дверь ты, при желании, сможешь попасть куда угодно, в том числе и во внутренние миры".

- А что мне там делать?

"Помогать хозяевам бороться со сложными ситуациями".

- Эээ...

"Не волнуйся, практика не заставит себя долго ждать. Вскоре ты встретишь человека, который нуждается в помощи, и ты вспомнишь про это место. Найти его легко и название у него простое - Подсобное Хозяйство".

- Подсобное, - задумчиво повторила я. - Значит, помогающее...

* * *

Всё это раз за разом прокручивалось в моей памяти, пока я крутила педали в сторону Подсобного. Учителя обещали человека, и маленькая девочка, которая боится бабайки, подходила на эту роль лучше всего.

На всякий случай всё-таки постучала, но опять никто не отозвался. Ничего не изменилось. Даже кошка продолжала дремать на крылечке. Я почувствовала, что чем дольше стою на пороге, тем больше нервничаю. Нужно было идти. Идти, куда задумала.

Вот и дверь в конце огорода. Теперь - сосредоточиться и представить место, в котором нужно оказаться. Хе, легко сказать - представить. Откуда мне знать, как выглядит внутренний мир маленькой испуганной девочки?!

Эх, была не была! Я толкнула калитку и сделала решительный шаг в сторону поля.

Воздух моментально потеплел, легкий ветер принёс запах чего-то сладкого. Я с размаху села не землю. Ничего себе!

Теоретически, конечно, подозревала, что внутренний мир человека совсем не обязательно будет похож на реальное место. Но чтобы так!..

С голубого неба, по которому проплывали мультипликационные облака, на меня смотрело большое ярко-жёлтое солнце. Именно смотрело, оранжевыми глазами, и улыбалось губастым ртом.

- Здравствуй, Рада, - сказало солнце. - Добро пожаловать. Что привело тебя в наш замечательный мир?

- Э... Мне нужно найти...

- Понятно. Хозяйка сейчас в городе. Ступай по вафельной дорожке, и к вечеру доберёшься.

Дорожка действительно напоминала вафлю. На всякий случай я отковырнула кусочек и проверила. Хорошая вафля, даже жаль топтать. Но не по траве же идти, в самом деле? Она была мятной жвачкой.

За полчаса ходу я успела перепробовать практически все элементы пейзажа (только насекомых отведать не рискнула, хотя пчёлы отчётливо пахли кукурузными палочками). Больше всего понравилась скала из халвы. Та самая скала, на которой написано: "Направо пойдёшь... налево пойдёшь..." От скалы и узнала, что город называется Сладкий (от названия, честно сказать, свело челюсти).

Домики в городке были сказочные, одноэтажные, со сверкающими на солнце леденцовыми башенками и стенами из пряничных кирпичей. Вскоре я встретила первую местную обитательницу. Ею оказалась весёлая женщина, судя по одежде - продавщица супермаркета. За её спиной высилась гора тех самых сладких и забавных мелочей, которые расставляют у кассы, на виду у капризных детишек.

- Здравствуй, девочка, - как можно радостнее воскликнула женщина. - Что желаешь?

- Мне бы попить чего-нибудь НЕ сладкого, - призналась я.

- Молоко, томатный сок, минералка, кофе, квас, ряженка...

- Томатный сок, пожалуйста, - прервала я красноречие продавщицы. - Ой, нет, нет! Совсем забыла, что не захватила с собой деньги!

- Мы никогда не берём денег с клиентов! - сообщила женщина таким тоном, будто я оскорбила её самой мыслью об оплате, и протянула пакетик сока.

- Ну... вам лучше знать.

- Всегда рада помочь!

- Кстати, вы не видели здесь... хозяйку?

- Она на главной площади, играет с родителями. Это в двух кварталах отсюда, сразу за шоколадным монументом, у лимонадного фонтана.

"Неужели моя дальняя родственница зациклена на сладостях?" - вздохнула я и потопала в указанном направлении.

Шоколадный монумент изображал двух взрослых людей и девочку между ними. Памятник счастливой семье.

Судя по компании, резвящейся на площади с лимонадным фонтаном, девочку интересовали не только съедобные вещи. Хозяйка сладкого мира играла с несколькими сверстниками, родителями и ещё кучей щенков, котят, попугаев, хомячков... Были даже пони и развалившийся в теньке миролюбивый лев. Поневоле задумаешься, а нужна ли тут ещё и я?

Вопрос разрешился сам собой. Солнце, при нашей первой встрече стоявшее в зените, теперь клонилось к горизонту.

- Вечер, вечер наступает, - печально сказало оно, зевнуло и нырнуло за лес.

- Вечер, вечер! - на разные голоса зашумели животные и бросились врассыпную.

- Вечер наступил, спать пора, - сказали родители и тоже отправились в сгущающиеся сумерки.

- Нет! - закричала моя дальняя родственница. - Не бросайте меня!

- Ночью нет ничего страшного, - возразили родители, но такими безразличными голосами, что мне стало не по себе.

Девочка сидела одна на темнеющей площади. Я услышала знакомые всхлипы и подошла к ней.

- Почему все убежали?

- Потому что ночью я остаюсь одна. Такое правило, - ответила моя маленькая родственница. - А почему ты не исчезла?

- Потому что обещала помочь. Помнишь?

- Конечно, помню! Но... неужели получится победить бабаек? У тебя даже оружия нет.

- И каким оружием ты с ними сражаешься?

Девочка шмыгнула носом и печально ответила:

- Никаким не сражаюсь. Я убегаю от них и прячусь под одеялом. Они не могут под него забраться. Но бабайки стоят вокруг всю ночь и пугают. А ты их не боишься?

Я уверенно помотала головой. В конце концов, это страшилки шестилетнего ребёнка, а я уже практически взрослый человек.

* * *

Сумерки в этом мире были странные. Я знала наши летние вечера, что растягиваются чуть ли не до полуночи. Запомнила и непроглядные южные ночи, что обрушиваются на тебя почти сразу после заката. А здесь сгущающаяся темнота постепенно съедала пространство сразу с четырёх сторон. Казалось, что вместе с освещением исчезает и сам город. Вот остались только домики, окружавшие площадь с фонтаном. Вот тьма поглотила шоколадный памятник. Подползающий мрак один за другим слизывал камни мостовой, пока не остались лишь мы: я и хозяйка этого странного мира. Жуткое дело - стоять вот так, одиноким посреди сплошной черноты.

- Теперь поздно бежать, - девочка опустилась на корточки, сжалась в комочек. - В такой темнотище я не найду даже одеяла.

- Не бойся, я с твоими бабайками справлюсь, - но голос мой прозвучал совсем не так уверенно, как прежде.

А потом появились глаза. Маленькие и огромные, злобно-раскосые, светящиеся хищным огнём. Они смотрели на нас не мигая и подбирались всё ближе.

- Ой, мамочки... - проныла родственница и попыталась спрятаться у меня между коленок.

- Уй! - взвыла я от приступа щекотки, мигом разрушившего парализующий ужас момента. - Ну, нет, так дело не пойдёт! Погодите, доберусь я до вас!

Доберусь, честное слово, дотянусь... но вот чем? Я начала лихорадочно шарить руками в темноте. Так и знайте, глазищи, я вас выколю! Чем-нибудь!.. Обязательно выко... Опа!

Рука дрогнула под неожиданной тяжестью. Я сжимала что-то холодное, быстро нагревающееся в ладони. Металл? Попыталась ощупать находку и чуть не порезалась. Очень интересно. Рукоять, что-то более широкое и непонятное, а затем длинное узкое лезвие... Я чуть не задохнулась от внезапно нахлынувшего восторга - шпага!

Сколько раз я представляла её себе, сшибая бурьян длинной металлической линейкой, которую утащила из папиного стола! И вот шпага у меня, настоящая, словно сделанная специально для сражений с невидимыми монстрами.

Я громко захохотала и бросилась к самой густой куче глазищ.

Шпага врезалась во что-то податливое, тут же лопнувшее с негромким хлюпом, и на одну пару глаз стало меньше. Ага!

Я разила подступающих врагов с азартом легендарной Анки, дорвавшейся до пулемёта. Делала выпады, заученные по приключенческим книгам и фильмам, перемежала их собственными приёмами, опробованными на сорняках. "Хлюп! Хлюп! Хл-хл-хлюппп!" - оглашало окрестности. Позади эхом отдавалось "Хлоп-хлоп-хлоп!" - это восторженно аплодировала хозяйка странного места.

* * *

К сожалению, героическая победоносная война продолжалась недолго. Девочка за моей спиной оборвала рукоплескания и упавшим голосом сообщила:

- По-моему, этой железной штукой их не остановить.

И сразу же всё изменилось. Хлюпанье смолкло, зато послышался неприятный шорох. Словно майский жук скрёбся в спичечном коробке. Шуршание всё нарастало, уже не одна, а сотни маленьких противных лапок подбирались к нам. Девочка взвизгнула так, что у меня на мгновение заложило уши. Обернулась, и тотчас шпагу вырвали из рук!

Чьи-то твёрдые лапки пробежались по спине, следующая партия коготков вцепилась в волосы... Теперь мы орали на пару!

У бабаек были все мерзости, которыми в обычной природе наделены пауки, комары, моллюски, крысы, крапива и летучие мыши. Они кусались, жглись, прилипали, опутывали паутиной и слизью, а в довесок щекотали до полусмерти, противно звенели и скрипели под самым ухом!

- Рада! - скулила родственница. - Радочка, что нам делать?!

Оказывается, невидимые страшилки в основном навалились на меня, видимо, решив разобраться с ребёнком напоследок. Блин горелый, это ж надо было так влипнуть!..

- На помощь! - заорала я, плюнув на роль великой спасительницы. - Позови кого-нибудь! Скорее!!!

Девочка словно ждала приказа - мигом вытерла слёзы и умчалась куда-то в темноту. Мы (я и бабайки) даже немного опешили от её прыти. Но затем сражение возобновилось с ещё большим ожесточением.

У меня начали сдавать нервы, когда вдалеке послышался голос родственницы:

- Сюда! Сюда! Они здесь!!!

Зажёгся свет. Нет, не солнце. Что-то ослепляющее до рези в глазах и в то же время очень тусклое. Точно такое же ощущение, когда ночью включают электрическую лампу.

Бабайки замерли, я выдохнула и, наконец, смогла разглядеть, что произошло. Девочка стояла рядом со своими родителями... или...

Это определенно были её папа и мама, но какие-то чужие и стёртые. Как призраки. Отец держал в руках карманный фонарик.

- Видишь, малышка, здесь никого нет, - произнесла мама девочки.

Луч фонаря падал на нас с бабайками. Те оправились от испуга и вновь принялись, пока ещё не в полную силу, покусывать меня и попискивать.

- Я тут! - закричала я, хотя и без того было ясно, что взрослые меня не видят и не слышат. - И бабайки тут! Они существуют! Помогите!!!

- Мамочка, они здесь! Они напали на Раду! - со слезами провыла хозяйка мира.

Но родители смотрели на нас пустыми глазами и отвечали бесцветными голосами, в которых не было ничего, кроме снисходительной иронии:

- Глупышка, неужели ты не помнишь, что Рада и её мама ушла к себе домой? Здесь ничего нет. Успокойся и ложись спать.

- Нет! Вы просто их не видите!

Призраки родителей засмеялись:

- Если бы тут был хоть один посланец иного мира, мы бы это почувствовали. Не забывай, что твои мама и папа - экстрасенсы, специализирующиеся по астральным сущностям.

Я чуть не выругалась.

- Всё, с меня хватит, - вздохнул отец. - Ты уже большая, перестань выдумывать всякую ерунду.

И он выключил фонарь.

* * *

Дальше начался сущий кошмар. Бабайки наседали, девочка ревела в голос, родители пытались её утешить, а я...

А я решила действовать. Кто-то очень умный сказал: если проблема не решается, нужно подойти к ней с другой стороны (и дать хорошего пинка - дополнил кто-то очень сердитый). Понятно, что родители нам не помощники, они не верят в бабаек. Необходимо выработать план действий. На это понадобится время и спокойствие. Следовательно...

То, что мы предприняли, по-научному называется 'хитроумный тактический манёвр'. Во всяком случае, так я себя утешала, удирая со всех ног с родственницей под мышкой.

К счастью, бегали бабайки не слишком быстро. Но на долгую погоню у меня бы дыхалки не хватило. Так, отдышаться и сосредоточиться...

- Почему мы остановились? - спросила девочка.

- Нужно придумать, как их победить. Нужно что-то... или кто-то... В твоём мире есть...

- Где-где?

- ЗДЕСЬ есть кто-нибудь, кто не боится бабаек? Или что-то, чего боятся они?

Родственница задумалась, а потом уверенно кивнула:

- Киабаса.

- Киа-что? - переспросила я.

- Не что, а кто! - возмутилась гордая дочь экстрасенсов с невиданной доселе горячностью. - Киабаса никого не боится!

- Так зови её! - заорала я, вновь услышав позади шум приближавшихся чудовищ.

Сознаюсь, подозревала, что маленькая родственница начнёт переспрашивать или, того хуже, сознается: никакого Киабасы нет. Но та набрала в лёгкие побольше воздуха и завопила:

- Киа!!! Киабаса!

Сначала ничего не произошло. Я недоумённо уставилась на девочку, но она с надеждой смотрела куда-то вдаль. Проследив за её взглядом, увидела едва различимое светлое пятнышко. Но оно стремительно приближалось - и вот уже к нам подбежало странное существо. Больше всего оно было похоже на маленькую девочку (если, конечно, где-нибудь есть светящиеся дети).

- Ну, что стряслось? - сразу взяла быка за рога Киабаса.

- На нас напали страшные бабайки, - призналась родственница.

- Ух, ты! Показывайте, показывайте их скорее! Всегда мечтала посмотреть на настоящих чудовищ.

Мы дружно, как два Павлика Морозова, ткнули пальцами в темноту за нашими спинами. Киабаса подошла и в недоумении склонила голову:

- И где бабайки?

"Ну, вот, начинается старая песня", - вздохнула я и обернулась.

Ого! Киабаса не только светилась сама по себе, но и высвечивала из темноты то, на что смотрела. "Не девочка, а фонарик на ножках", - невольно подумала я. На светлом лоскутке земли сгрудились бабайки. По виду они были ничуть не краше, чем на ощупь. Я уже ожидала, что неустрашимая Киабаса завизжит и тоже кинется наутёк. Но та вдруг начала хохотать:

- Ой, не могу! - услышали мы с родственницей в промежутках между приступами смеха. - Ой, напугали они меня! А хобот, хобот-то какой!

У бабайки, который топтался в первых рядах, действительно был пухлый, несуразный нос, волочащийся по земле на манер шланга пылесоса... Господи, да он и заканчивался щёткой! Тут уже не выдержали и мы: слабо хихикнула девочка, прыснула я. Бабайка смущённо поджал носище, и мы скорчились в смеховых судорогах - за хоботом скрывались крошечные лапки в тапочках с помпонами.

- Ха-ха-ха! - Киабасе уже не хватало воздуха. - Ха-ха-хавост!!!

Оказывается, бабайка, не зная, куда спрятаться от стыда, неразумно повернулся к нам тылом. Тощий лысый розовый хвостик трясся крупной дрожью и колотил по земле кисточкой в виде электрической розетки. Дрожь всё усиливалась, и вдруг бабайка раздулся и лопнул с тихим печальным хлюпом!

Мы ошарашенно смолкли, но Киабасу это ничуть не смутило, она уже переключила внимание на следующего бабайку. Тот был похож на огромного мохнатого паука, который без труда испугал бы и взрослого человека. Но от светящейся девочки не укрылось, что "паук" страшно косил всеми восемью глазами, да ещё и подмигивал невпопад. А когда он от смущения попытался смотреть в другие стороны... Новый хлюп не заставил себя долго ждать.

И пошло-поехало! Порой мы с родственницей успевали разглядеть смешное в бабайках даже раньше Киабасы. Она не обижалась, а спешила присоединиться к нашему веселью. Врагов было много, так что, когда битва подошла к концу, у нас от смеха болели животы, а по щекам текли слёзы.

- Ой, ха... - вновь начала было Киабаса, но тут хозяйка мира схватила что-то в руки. - Ты чего?

- Не надо. Он последний. Он ещё маленький.

Мы с Киабасой смолкли и в недоумении уставились на протянутые ладони. В них как в гнёздышке сидел чёрный лохматый комочек и моргал парой больших испуганных глаз.

- Честное слово, я его не буду бояться. Только понарошку, - пообещала девочка.

- Ладно уж, - хмыкнула Киабаса. - Он не смешной. Он милый.

Я слушала их в пол-уха, размышляя о своём и переводя взгляд с одной девочки на другую.

- А знаешь, - наконец сказала я маленькой родственнице, - вы очень похожи. Ты и Киабаса. Как близнецы. Да нет, как человек и его отражение!

Девочки смотрели на меня одинаковыми взглядами, словно ждали продолжения. И меня осенило:

- Ты сама и есть Киабаса! И ты никого-никого не боишься!

- Угадала, - улыбнулась Киабаса.

Последнее, что я видела, это двух девочек, шагнувших навстречу друг другу и превратившихся в одну, живую и светлую.

Почти год назад (14 лет, сентябрь):

- Помнишь Даниловых? - спросила мама, нарезая хлеб. - У них ещё девочка темноты боялась.

Я многозначительно кивнула, ответить мешал здоровенный кусок пирога плюс глоток чая.

- Так вот, работа дала результаты. Представляешь, она не только спокойно спит в тёмной комнате, но вообще рассталась со всеми своими страхами. Вот, что значит грамотное вмешательство.

Я понимающе улыбнулась и продолжила активно жевать.

- Одно непонятно. Девочка почему-то просит называть её каким-то странным именем. Не то Барбарисой, не то Абрикосой... Что случилось, по спине похлопать?

* * *

Не прошло года, и вот, прежде боящаяся темноты родственница стояла передо мной. С отросшей челкой и без передних зубов.

Киабаса с хозяйской наглостью прошествовала в гостиную, бросила детский рюкзачок на стул, а сама забралась с ногами на диван и принялась подпрыгивать.

- Ух, ты! - сообщила она мне. - Какой диван классный! Вот у нас новый, без пружин. И папа с мамой не разрешают на нём скакать!

- Но мы тоже не разрешаем, - обретя дар речи, возразила я. - Киабаса... Эй, Киабаса!

Подпрыгивающее существо удостоило меня недовольным взглядом.

- На диване скакать нельзя.

- А на чём можно?

- На полу... Только не очень сильно топай.

Девочка пожала плечами и вытащила из рюкзачка скакалку. Но уже через секунду отбросила её в сторону.

- О, что это там?.. Посмотреть можно?.. Ой, здоровское зеркало, меня всю видно! Тра-ля-ля, ай да я! Рада, смотри, как умею!.. Нет, это не щитово, я тренировалась, а сейчас на самом деле! А там у вас диски с фильмами стоят, да? Этот видела, этот тоже, а эти про что?

- Э-м... Киа, почему ты здесь?

- Захотела. Ой, всегда мечтала о такой куколке! Гляди, она умеет делать та-ак... нет, твоя не умеет.

- Твои родители скоро придут?

- Ага. Месяца через два.

- Что?!

- Ну, через полтора. Они сами не знали, когда освободятся. Слушай, давай я тебе косичку заплету! Я умею даже "дракончиком", это не сложно, видела однажды...

У меня глаза на лоб лезли и уши вяли от её непрекращающейся болтовни. Но после получаса усиленных расспросов ситуация прояснилась. Родителей Киабасы, и вправду чету известных экстрасенсов, срочно вызвали в какой-то малоизвестный таёжный городок для исследования очередной паранормальной зоны. По словам девочки, там были привидения, бабы-яги, инопланетяне и чёртики, причём в таком огромном количестве, что папе и маме велели их срочно пересчитать.

- Там письмо для тёти, - Киабаса кивнула в сторону рюкзачка.

Пока я звонила маме, в гостиной царило спокойствие. Зато на середине разговора с папой - что-то отчётливо звякнуло, словно разлетаясь на сотню осколков.

Киабаса виновато топталась у останков вазы.

- Она стояла неправильно, и вообще такие вазы все падучие, - объяснила она, пока я бегала за пылесосом. - А ты мне достанешь во-он ту коробочку?

Теперь понятно, почему ваза потеряла равновесие. Девочка переставила её на диван, чтобы самой залезть на журнальный столик и добраться до верхней полки шкафа.

- Там нет ничего интересного.

- Пожалуйста...

- Значит, так, - вывести меня из себя очень трудно, но... - Сейчас мы садимся обедать, а потом - тихий час! И если ты вздумаешь дискутировать, будут тихих два часа!

- Сначала объясни, что такое "дискутировать".

- Три часа!

Киабаса кивнула с таким видом, словно я устраиваю скандал на пустом месте. Она была как шёлковая до тех пор, пока не увидела приготовленную для неё порцию.

- Чур, это я есть не буду.

- А что будешь?

- Сосиску в тесте.

- Чего нет, того нет.

- Тогда ничего не буду. Не голодная.

- И давно ты ела?

- Только что. Утром.

Вдвоём мы проинспектировали холодильник и две стоящие на плите кастрюли, заглянули даже в навесной шкаф. Киабаса сунула в рот щепотку соли и согласилась на чай с бутербродом.

"Бог с тобой, золотая рыбка, - подумала я, - лишь бы угомонилась".

Но оказалось, что мои трудности только начинаются. Аппетит у Киабасы если и был, то испарился к середине бутерброда, и остаток трапезы мы провели практически как мать с годовалым капризулей: "Кусочек за Киабасу, кусочек за тётю Раду, и ещё один за то, чтобы родители привезли тебе живого полтергейстика в коробочке".

Потом наступил тихий час. Точнее, тихий ужас. Киабаса устроила для кровати стратегические испытания с целью выявления её батутных свойств... короче, опять прыгала от души. Затем дальняя родственница забралась в отверстие пододеяльника и предложила:

- Давай поиграем, как будто я маленький котёночек, ты - мама-кошка, а это наша норка! Тебе понравится.

Больше всего мне бы понравилось, если б Киабаса сопела носом в подушку, что я ей и высказала. Девочка мигом надулась, легла поверх одеяла и с видом "Я мстю, и мстя моя страшна" сообщила:

- Без сказки не усну. Но, чур, такую сказку, которую я не знаю.

Вот дела! Выходит, стандартный КоРеКР (Колобок - Репка - Курочка Ряба) не сработает. А все остальные шедевры устного народного творчества, как назло, выветрились из головы. Можно было бы "продать" за сказку недавно прочитанную книгу. Но последней книгой, которую я на днях осилила, была "Тайная доктрина" Блаватской. Такое до детской сказочки при всём желании не переделать.

- Ну, - торопила моя мучительница.

Что бы, что бы такое рассказать? Сама не знаю, как из меня вырвалось:

- Жила была девочка.

Киабаса откинулась на подушку и приготовилась слушать. Даже глаза зажмурила. Что ж, назвался груздём...

- Э... да, жила была девочка. Она очень любила море. И когда приезжала к морю, с ней случались всяческие чудеса. Однажды она сидела в море на камне...

- Как русалочка из мультика? - уточнила Киабаса.

- Пусть будет как русалочка, - обречённо согласилась я.

- И мечтала о прекрасном принце?

А кто обещал, что будет спать? "Снотворного на тебя нет", - подумала я, а вслух ответила:

- Не знаю. Скорее всего, просто мечтала.

- Значит, медитировала, - глубокомысленно заключила слушательница. - И что случилось? Корабль в шторм напоролся на её камень?

- Никакого шторма. Вдруг она оказалась в очень странном месте, похожем на белую комнату с экраном на стене. А ещё там были три человека. То есть, они выглядели как люди, но на самом деле были...

- Инопланетяне?!

Тут я в который раз задумалась, а кто на самом деле мои учителя. Не в том необъяснимом знании, которое мне пришло в ответ на мысленный вопрос, а в человеческом понимании.

- Может и инопланетяне. Или добрые волшебники. Они сказали девочке, что если она хочет помогать людям, то они и её сделают немного волшебницей.

- Все инопланетяне врать горазды, - мудро просветила меня Киа. - Только им верить нельзя. Они карму портят.

- Говорю же, они были добрыми! - вскипела я, ощущая, как вся троица беззвучно подхихикивает поблизости.

- Ладно, - смилостивилась спец по паранормальностям, - и что было дальше?

- Когда девочка вернулась в родной город, она нашла чудесное место, откуда можно было попадать куда пожелаешь.

- Аэропорт, что ли?

- Нет. Как всякая волшебная вещь, это место выглядело как самое обыкновенное. В смысле, аэропорт тоже обыкновенное место, но... в общем, там не было никаких самолётов. Просто дом с лужайкой, огород, и дверь в заборе. Открываешь дверь, делаешь шаг, и переносишься хоть в другой город, хоть во внутренний мир другого человека.

- Параллельное пространство, - вновь кивнула Киабаса.

Интересно, а обычные сказки она тоже так комментирует?

- Вскоре девочке пригодилось чудесное место. Она прошла сквозь дверь, чтобы помочь... э-э... своей подружке. Та очень боялась темноты.

- И что она сделала? Поубивала всех тёмных страшилок?

- Поначалу девочка пыталась так поступить. Но потом научила саму подружку не бояться, а смеяться.

Я сделала паузу и внимательно посмотрела на Киабасу. Но ту больше интересовало дальнейшее развитие сюжета, чем вопросы о личности таинственной подружки. Пришлось продолжать.

- Через полтора года после того, как девочка встретилась с... инопланетными волшебниками, она вновь приехала к морю.

- И теперь-то встретила прекрасного принца?

- Угу. Только не прекрасного, а несчастного. Отверженного короля.

- Короля? В сказках девочки влюбляются в принцев.

- А как же король-дроздобород?

- Он был молодой.

- И этот король тоже не старый. Но его изгнали из своего королевства.

- Почему?

- Он нарушил великий закон. Волшебники говорили об этом девочке, но она всё равно в него...

- Так она опять встретилась с волшебниками?

- Она могла видеть их каждый раз, когда хотела. Волшебники помогали девочке советами, но в этот раз она не послушалась.

- И за это её украла страшная колдунья и посадила в высокую-превысокую башню?

- Нет. Девочку с королём просто разлучили.

"А вместо короля послали ей страшную маленькую мучительницу, которая не хочет спать!" - мысленно закончила я.

- Но они искали друг друга?

Точно, мучительница!

- Не знаю, искал ли он её. А девочка приходила через чудесное место в его мир. Но короля там не встретила... Вот и сказочке конец, кто услышал - спать пора!

- Это очень грустная сказка, - сказала Киабаса.

- Зато условие выполнено, - злорадно буркнула я. - Ты такой раньше не слышала. Так что баю-бай, немедленно.

- Ладно-ладно, - проворчала надоедливая родственница, легла на живот, обняла подушку и устремила на меня не по-детски серьёзный взгляд. - Только никакая это не сказка.

И тотчас уснула, оставив меня в полном недоумении.

Конец первой папки

Папка вторая, пухлая

Землетрясения

"Время разбрасывать камни..."

Экклезиаст

Дело N 3

Художница

- Радка! Я знаю, что будем делать в твоё деньрождение, - Киабаса энергично размахивала газетой. - Смотри!

И сунула мне под нос свою любимую детскую страничку. Там внизу были напечатаны несколько картинок и заметка об открытии выставки.

С рисунков на меня уставились глаза. Да такие, которые сразу западают в душу и оттуда уже не выбираются. Всё остальное (уши, хвосты, лапы и крылья нарисованных существ) тоже очень отличалось от обычных картин. Заинтригованная, я прочитала заметку. Точно, открытие - двенадцатого мая.

Но на выставку отправилась одна - Киабаса заболела. Тоже мне, подарочек сделала.

Стояла типичная для моего дня рождения погода. Едва проклевывались листочки на деревьях. Над головой - высокое прозрачное небо, как будто поднятое на воздушных столбах. Словно купол в храме. Солнце, отражающееся в чисто вымытых стеклах окон и лужах. Запах весны: клейких тополиных почек, влажной земли, первой травы.

"Сегодня день огненный. Или воздушный? Но уж точно не водный.

День воды влажный, мокрый, промозглый, дождливый или туманный. Очертания домов и деревьев размыты, подёрнуты дымкой. Ходишь сквозь сырой воздух, словно купаешься. Ограниченный день. Туман скрадывает горизонты, глотает звуки, струи дождя окружают живой стеной.

А сейчас сухо, прохладно и... свободно. Даль видна отчётливо. Облака с серой оторочкой по краям гонит свежий ветер.

Наверное, всё-таки день воздуха. Вот бы найти информатора, то есть человека, который всё знает, отвечает на все вопросы, даёт необходимые советы в нужный момент. У Ю.А. такой человек есть.

Ю.А. ..."

Помотала головой, отгоняя непрошенные воспоминания. Некогда сейчас страдать. У меня появился ребёнок, и надо думать, чем его занять - целое лето впереди.

Постойте-ка... Я поймала себя на мысли, что вот уже неделю повторяю это "некогда". Ровно столько, сколько в нашей квартире живёт маленькое миленькое чудовище.

Учителя благосклонно улыбались, мол, дошло наконец... Согласна, они свою часть договора выполнили. Как сказала бы мама, вышибли из состояния глубокой депрессии путём привития псевдо-родительского синдрома. Ну, или что-нибудь в этом роде. "Первые - незрелые, вторые - погорелые, а третьи - не простые, третьи - золотые", - брякнула я им тогда. Первым комастым блином был мир Киабасы. Второй непробиваемой оладьей - попытка влезть к Ю.А. А вот третий... Третий обязательно получится, чего бы мне это ни стоило!

Размышляя таким образом, я шла на выставку.

На презентации оказалось на удивление много народа. Особенно детей. Речи, видимо, закончились (а может, их вообще не было), люди просто бродили от рисунка к рисунку. Смотрели. Пространство выставки, весь зал был наполнен неведомыми существами, сказочными героями и маленькими человечками. Они смотрели со стен, перемигивались, перешушукивались, но стоило подойти ближе - замирали и делали вид, что они нарисованные, плоские. Огромные глаза, милые мордашки, яркие цвета, картинки, обведённые чёрной тушью по контуру. Выпуклые, живые!

Мне очень захотелось увидеть ту, которая всё здесь натворила. Искать не пришлось. Хозяйка этого красочного разнообразия, моя ровесница, сидела здесь же. Вокруг неё столпились ребята, сдержанно переговариваясь и нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. Я подошла ближе.

Неброская футболка, обычные джинсы. Короткие чёрные, чуть взъерошенные волосы, круглое "восточное" лицо не то обиженное, не то хмуро-сосредоточенное, взгляд устремлён вниз. Несколько уверенных росчерков чёрной гелевой ручкой - и под восхищённый и завистливый выдох ребятни новорождённый зверёныш-раскраска перешёл в руки очередному счастливцу.

- Мне, мне белку.

- А мне Буратино.

- А вы Барби рисовать умеете? - детские руки тянулись к следующему плотному листику картона.

Художница рисовала, а я почувствовала холодок в груди, как перед шагом в пропасть. Внутрь человеческого мира. Суть, содержание, душа... её просто не было. Внешняя оболочка тела рисовала, а сквозь неё ощущалась пугающая беспредельность.

Человек есть, человек здесь,

А на самом деле - нет.

Интересно, интересно,

В чём же тут секрет?

В мыслях навязчиво вертелась только что выдуманная песенка. Я подошла ближе.

Никогда раньше с таким не сталкивалась. Эта художница - привидение? Если да, то через неё должна пройти рука. Надо попробовать.

Я, со всей решимостью отгадать загадку, протянула ладонь, намереваясь пронзить насквозь эфемерную девочку. Пальцы ткнулись в плечо, но художница на мой фамильярный жест никак не отреагировала. Впрочем, что значит никак? Да, она не подняла головы и не перестала рисовать, но стала... как бы это поизящней выразиться... материализовываться, проявляться. Возвращаться? Откуда?!

Озадаченная, я вновь повернулась к рисункам. Говорят, по ним можно узнать о человеке очень многое, если не всё. Так, проанализируем...

Большеголовые. Мама-психолог сказала бы - предпочтение интеллекта. Голова - всему голова. Четкий контур. Жители отделены, каждый сам по себе. Миры - матрёшки. Многосмысловость, многозначность. Зато цвета ласкают глаз и радуют душу. Яркие, сочные. Сочные, потому что отделены? Не расплываются, закрыты. Даже для себя. Много персонажей на листе, но не объединены фоном. Не дружат? Эта девочка похожа на рассыпанную по отдельным частям головоломку. Любопытно, что получится, если все части сложить?

Я заинтересованно глянула на художницу, но ее уже не было. В прямом смысле: стул пустовал. Куда она подевалась?

- Куда она подевалась? - услышала я краем уха.

- Домой ушла, наверное, - ответил другой взрослый голос. - Она вообще не любит сборищ.

- Даже на собственной выставке?!

- Увы. Девочка не без таланта, но замкнутая до ужаса. Поверите ли, когда с ней разговариваю, начинает заикаться, в глаза не смотрит. Другие ученицы болтают не переставая, а эта может три урока кряду молчать. Потому, вероятно, и друзей нет...

Я отвернулась к окну, прислушиваясь к невидимому, приглядываясь к неслышимому. Тонкие нити начинали соприкасаться, перехлёстываться, переплетаться.

Может быть, это и есть тот, третий случай... А может быть и нет...

Ладно, поброжу ещё по картинам.

Это бывало со мной и раньше. В Эрмитаже загляделась на незнакомый "Итальянский дворик", - и в лицо дохнул жаркий, раскалённый южным солнцем воздух с лёгким запахом морской соли. Потом, на квартире у Ю.А., - простор неведомой Шамбалы. Сейчас, прогуливаясь вдоль стен с раскрашенными листами ватмана, я отчётливо поняла, что могу проникнуть внутрь любого из них. Если захочу, конечно.

В конце зала висело несколько работ компьютерной графики. Ура! Есть фон, сюжет, а не просто толпа чудиков. Хотя я тут же одёрнула себя - не права. Даже в тех рисунках, где всего было много, всех - множество, каждый малюсенький герой жил пусть на слегка обозначенном, но отдельном фоне и в собственном сюжете. Нет, мне это всё больше и больше нравилось. Я подошла ближе к картине, на которой висела вниз головой девчонка (или не девчонка, уши-то не человеческие), зацепившись ногами за толстую ветку большого дерева. Глаза лукавые, за спиной - дубина. Подходит.

И только я собралась ощутить вокруг себя влажную шелестящую листву, как...

Вжжих!

Отпрянула, и вовремя. Тёмное пятно мелькнуло у самого носа. Дубина?

И сразу изображение потеряло пространство, стало плоским рисунком.

"Безобразие! - возмутилась я. - Не дают приличному человеку залезть в чужую картину! Но как же права потребителя, то есть зрителя, то есть..." - я запуталась, огорчённо отступила.

"Не пускают. Ах, не пускают! Опять не пускают!!! А мы пойдём другим путём", - на меня напало ослиное упрямство Рады, от которого вот уже пятнадцать лет страдали мои родители, учителя, да и я сама.

Для начала упрямство вытащило меня из музея и направило к автобусной остановке.

* * *

Кошка не удивилась. Муркнула, потёрлась о ноги, мол, поздравляю с днём рождения, но "именинница" была настроена решительно. Скрипнула калитка, и я очутилась...

В первую минуту показалось, что я всё-таки попала на поле, виднеющееся за забором. Сухая выгоревшая трава под ногами, лес вдалеке и сумрачная дымка на небе. Солнце отсутствовало. Ни жилища, ни дороги. Полная свобода выбора пути. Куда податься?

- Стой, кто идёт!

- Я пока ещё никуда не иду. А... А кто, собственно, со мной разговаривает?!

Оглянулась по сторонам.

- Не туда смотришь, дылда! - громкий сердитый голос раздался откуда-то снизу.

Я опустилась на корточки, не веря собственным глазам: передо мной, угрожающе нацелив копьё, стоял маленький человечек. "Только лилипутов тут и не хватало".

- Я не лилипут! - гневно ответил на мои мысли кроха. - Мы из племени енти, а лично меня зовут Заморыш. По должности - пограничный страж. Страж закрытой границы, понятно?!

- Значит, ты меня не пустишь?

Вместо ответа страж Заморыш демонстративно ткнул мне копьем в кроссовку.

- Можно просто тебя перешагнуть?

- Нельзя.

Человечек ударил древком копья о землю, и ноги перестали мне повиноваться. Вперед - ни в какую! Зато назад - с лёгкостью. Отошла от заметно повеселевшего стража и шагнула обратно за калитку.

Я задумчиво бродила по подсобному. Кошка решила не вмешиваться. Одуряющее пахла черёмуха.

- То есть, без спроса, без разрешения - нельзя?

Учителя молчали.

- Ну и как помогать?

Самый молодой вздохнул и сказал:

"Ты знаешь пословицу про благие намеренья?"

- Ничего не понимаю. Зачем тогда это всё? Всё вот это?! - и я развела руками, показывая на подсобное.

"Добро человеку можно сделать лишь в том случае, если он сам захочет принять помощь".

- А если человек считает, что это ему без надобности?

"Пусть докажет", - усмехнулся "философ".

- Презумпция нуждаемости? - фыркнула я. - Только как она проведёт мимо стража?

Учителя многозначительно переглянулись и указали на калитку:

"Попробуй. Каждому даётся по силам".

* * *

- С первого раза не понимаешь, да?!

Страж явно был рад меня видеть. Скучно, наверно, стоять целый день в одиночестве, сторожить поле. А тут, гляди-ка, настоящий противник.

Я собралась с духом и со всеми дипломатическими способностями. Присела на корточки.

- Послушай. Ты служишь своей хозяйке верой и правдой?

- Не служу, а помогаю.

- Я тоже очень хочу ей помочь.

- Желаешь пограничником записаться? Учти, у нас тут жёсткие требования и...

- Ценю юмор, - уважительно произнесла я, - но дело не в этом. Тебе не кажется, что солнца не хватает?

- Так положено. Это ж край мира. Или не знаешь, что на границе тучи ходят хмуро?

- Солнце должно светить всюду. Нет солнца - нет радости.

- В центре солнца хоть завались, - признался Заморыш. - Но у нас ещё сносный климат. Хозяйка бывает здесь редко, а переходить границу вообще ненавидит. Там, - он указал копьём в сторону калитки, - вечная ночь.

- Это она так думает. Но я хочу её переубедить. Неужели ты не желаешь добра своей создательнице?

Страж походил взад-вперёд, посопел, ковыряя древком копья землю.

- Хочешь сказать, что заставишь солнце оказаться на этом небе?

- Во всяком случае, попытаюсь.

- Попытается она... Ты хоть понимаешь, что такое - идти к центру без приглашения?!

- А что, опасно?

- Если бы, - отмахнулся страж. - Вперёд не пущают, а вспять возвращаться нельзя.

- Почему вдруг нельзя?

- По-твоему, можно, да?! Зайдёшь в чужой мир как к себе домой, пошумишь, наследишь, на полпути передумаешь хозяйке помогать, да и смоешься. Кто виноват, Заморыш виноват, так все и скажут.

- Ну, Заморышек, ну, пожалуйста! Я честно-честно ни шагу назад не отступлю!

- Обещаешь?

- Честное пи... тинэйджеровское!

- Ни одного шага?

- Ни малюсенького шажочка.

Вновь задумчивые хождения, охи и вздохи. Казалось, этим гамлетовским терзаниям не будет конца. Я поднялась и, стараясь внутренне смириться с неудачей, уже открыла рот, чтобы попрощаться.

- Ну, так и быть. Только хозяйку без компаса не найдёшь. Вот, держи. С возвратом!

Заморыш вытащил из кармана камуфляжного комбинезона что-то крошечное, не больше горошины. Едва загадочный предмет попал в мою ладонь, как начал расти, и вскоре превратился в настоящий компас. Правда, стрелка в нём была не красно-, а чёрно-синяя, и синяя часть указывала на горизонт за спиной человечка.

Значит, туда и нужно. Я засунула компас в карман и собралась идти.

- Идти?! - усмехнулся моим мыслям Заморыш. - Далековато будет.

- А что, на автобусе ехать? - попыталась съязвить я.

- Автобусы - атавизм, - авторитетно заявил пограничник. - У нас летают.

- Самолетами?

- Пароходами! - разозлился человечек. - Неужели никогда во сне не летала?

- Ага, летала, один раз, в попугайской клетке.

- М-да, тяжёлый случай. Ладно, объясняю.

Заморыш глубоко вдохнул и забубнил как самый нудный из лекторов:

- В нашем мире всё подчиняется не физическим законам, а фантазийным. То есть сила всемирного притяжения действует на тебя, только если ты в неё веришь. Но стоит тебе допустить, что силы притяжения нет...

Ну, допустим, решила я. Допустим, никакого притяжения нет...

- А-а-а-а-А!!!

Мир качнулся, я в последний миг вцепилась в траву над головой. Да, трава теперь шелестела у меня над макушкой, а внизу-у-у болтались ноги в голубовато-серой бездне! Руки начали предательски дрожать. Сколько ещё выдержу? Да сколько бы ни выдержала, в конце концов пальцы онемеют и...

По потолку вниз головой ко мне подошел Заморыш. Сочувственно поцокал языком:

- Летать, - произнёс он нарочито медленно, словно издеваясь. - Летать - не значит падать вверх.

- Чего? - оторопела я.

- Попробуем изменить задачу. Не можешь вообще без гравитации, представь себе притяжение Луны или какого-нибудь астероида.

- Я на Луне не бывала.

- А в воде плавала? Ну вот и... плыви отсюда!

- Спасибо за своевременные разъяснения и поддержку, - процедила я сквозь зубы, переворачиваясь, как положено.

Оттолкнулась от земли, и, загребая руками, попл...етела в сторону, указанную компасом. "Не мог сразу сказать. Такой стресс получила".

Не знала я, что самые главные стрессы - впереди.

* * *

Летание - дело практики. Поначалу я не решалась подниматься высоко, но затем принялась экспериментировать. Вверх до тех пор, пока мороз не начинал пощипывать уши. Вниз и на бреющем полёте над лугами и озёрами, быстро-быстро, а потом зависнуть над понравившимся цветком. Протиснуться между ветвями берёзы, чтобы посмотреть на птичье гнездо. Соревноваться в скорости с молодым дракончиком...

Да, дракончиков здесь хватало. И пегасиков, и гиппогрификов, и прочей мифической шушеры. Чем дальше я летела по стрелке компаса, тем приветливей выглядывало из облаков солнце и тем больше появлялось вокруг живности. Внизу мелькали города с остроконечными крышами крохотных домиков и сказочными замками, возвышались горные хребты, раскидывались живописные долины. Эх, задержаться бы здесь, обследовать, познакомиться с жителями. Но у меня другая цель - и вновь ветер в ушах, а солнце греет спину!

Долго ли, коротко ли (вот ведь, нахваталась местного жаргона!), подлетела я к синему морю. Впрочем, нет, это оказалось не синее море, а жёлтая пустыня. Солнце палило нестерпимо, да и руки устали от постоянных взмахов, так что я пошла на посадку. Если компас велит лететь через такую сушь, надо хоть воды набрать.

Воду долго искать не пришлось. У самого края пустыни (да, у пустыни был чёткий, словно по линейке проведённый край) сверкал ручей, а рядом лежала пузатая бутылка из тёмно-зеленого стекла.

"А вот подходящая тара!"

Воскликнула Скарлет О' Хара,

И с неба спустилась,

В бутылку вцепилась

Везучая Скарлет О'Хара..."

Что-то из меня нынче прёт... поэзия.

Первое в жизни одиночное приземление вышло, э-м, на троечку. Сначала в горячий песок зарылись кроссовки, их обладательница споткнулась и, подняв облако пыли, выпустила шасси в виде двух растопыренных ладошек. "Уф-ф", - сказал бывший самолет, выкопался и отряхнул руки.

"Бутылка! Странно-холодная, тяжелая, грязная, старинная, с пробкой, залитой сургучом". Я вертела ее в руках, пыталась разглядеть на просвет. "По всему - внутри что-то есть. Чем бы тебя открыть?"

В следующую секунду у меня отвисла челюсть: только что ничего не было, и вдруг - бац! - рядом на земле лежит консервный нож и фанерная табличка с корявой надписью "Открывашка".

"Блин горелый, я же не умею пользоваться этим дурацким ножом!"

Нож зашипел и испарился маленьким лиловым облаком. На его месте оказался штопор.

- Да за кого вы меня принимаете?! - уже вслух возмутилась я. - Ни разу в жизни бутылок не открывала, разве что лимонадные!

Бутылка потеплела и вместо сургуча обзавелась белой пластмассовой завинчивающейся крышкой.

- Маразм крепчал, - процитировала я и вцепилась в крышку зубами. - Ды штыш ты, жаража, не открыжаешшшщя!

Табличка вздохнула, штопор сменился разводным ключом. Ладно, попробуем по-вашему. Зажала злосчастную посудину-сосудину между колен, зацепила пробку инструментом и повернула. Сработало!

Бутылка вырвалась, засвистела как вскипевший чайник и вывалила на небо свинцово-фиолетовую тучу. Причём грозовую, до меня долетели раскаты грома... Постойте, это не раскаты, это голос!!!

- Ха-ха-ха! Кто посмел выпустить великого и могучего джина?!

Клубы у тучи были до жути похожи на мускулистые руки, голову с казацким чубом, а просветы неба - на миндалевидные глаза, хищные ноздри и разевающуюся пасть.

- Да ж ты ж-ж меня ж-ж-ж вроде благодарить долж-ж-жен, - опешила я.

- Великий и могучий джин никому и ничего не должен! Он сеет страх и ужас, панику и бедствия, мор и эпидемии, обвал доллара и повальную безработицу! Всякий, кто выпустит джина, не пройдёт дальше!

- А пролететь можно? - я была верна себе.

- Нет! - туча спустилась почти к самой земле, молнии недвусмысленно сверкали в просветах-глазах. - Ни пролететь, ни пробежать, ни проехать, ни проползти! Страшись, смертная! Бойся и трепещи, ибо джин ужасен! Ну, как, испугалась?

- Мне бывает страшно, когда не знаешь, чего ждать, и начинаешь сама себе придумывать всяческие кошмары. А ты такой настоящий и ...определённый.

- Разве?

- Ну, я неправильно выразилась. Скорее, ожидаемый.

Джин казался озадаченным. Глаза-просветы расширились, и я увидела сквозь них пролетавшую высоко в небе птицу. Выглядело это как одинокий блуждающий зрачок. Скажем прямо, зрелище не в духе Стивена Кинга. Я хихикнула.

"Великий и могучий" окончательно скис:

- Смеяться не положено... тут. Вот.

Я уже откровенно хохотала:

- Извини, но... ха-ха-ха!.. я честно... ха-хм-хрю!.. пытаюсь испуга-ха-ха!

Джин возмутился (в буквальном смысле), помрачнел и... затрясся от смеха.

- Ухо-хо-хо-ди по добру по здорову!

- Ха-ха-харашо! - согласилась я и, сгибаясь от смеховых колик, побрела в пустыню.

Так, подведём итоги. Неутешительные, между прочим. Воды не набрала, бутылку потеряла, да ещё и мифическое существо расстроила... в смысле, развеселила. А тут ещё ноги в песок проваливаются чуть не по колено, не столько иду, сколько пыль поднимаю. Жаль, что в пустынях дорог нет.

Что-то ткнулось мне в подошвы, я ойкнула и с размаху села на асфальт. Ну да, асфальт. Широкая ровная дорога уходила к горизонту. Я сверилась с компасом - как раз в нужном направлении. Вот бы ещё транспортное средство, чтобы быстрее добраться. Может автомобиль или коня. Нет, стойте-стойте! Ни на том, ни на другом я ездить не умею. А велосипеды в пустынях предусмотрены?

Возникший передо мной автомобиль с лошадиной мордой вздохнул как давешняя табличка и превратился в знакомый двухколёсный механизм.

Вот это уже дело. Я лихо вскочила в седло и налегла на педали. Немного оклемавшись после встречи с авто-лошадью, мысли свернули в привычную колею. "Ничего себе мирок. Слишком непредсказуемый, слишком подвижный, и большой тоже слишком!" На минуту я даже усомнилась, точно ли оказалась во внутреннем мире человека, а не абстрактной параллельной реальности. "Да еще полёты эти... По физике у хозяйки максимум "трояк", зато по мифологии твёрдая "пять"... если бы был такой предмет. Ну кто, кто в здравом уме устраивает во внутреннем мире пустыню, разбрасывает бутылки с джинами, расстилает дороги и превращает коней в... стоп! Бутылка, пустыня, дорога, конь. Что-то мне это напоминает. Ага, был такой тест в маминой практике!

Ладно, бог с ними, с тестами. Главное - дорога гладкая, прямая, велосипед исправный, ни светофоров тебе, ни гаишников. Так я быстро достигну цели".

- Минуточку, - из песка на обочине, сверкая желтым фонарным глазом, вынырнул светофор. - В чём состоит ваша цель?

- Найти хозяйку, - я считала себя законопослушным водителем, и потому притормозила, - чтобы поговорить с ней.

- Запрещено! - все три фонаря вспыхнули красным.

Моему терпению пришёл конец:

- Да что вы, сговорились меня не пускать?! Кто я, по-вашему, враг?!

- Чужак, то есть враг в потенциале.

Оставалось либо бессильно пыхтеть, либо... Я сжала зубы и проехала мимо светофора.

- Эй! Куда?! - возмутился возникший ниоткуда знак "кирпич". - Сказано же...

- А я непослушная, - и добавила скорости.

Дорога пошла гравием, ощетинилась булыжниками, а у велосипеда лопнули оба колеса и свалилась цепь.

- Хорошо хоть штанину не зажевала.

- Рррр - клац! - это цепь мигом отрастила зубы и попыталась ухватить за джинсы.

- Тьфу ты, ну и местечко! Почему мир не хочет помочь собственной хозяйке? Я добра желаю!

Тут меня больно ударили в живот - дорогу успел перегородить шлагбаум.

- Что ещё придумаете?! - заорала я, подныривая под полосатую палку.

Та в отместку щелкнула, но до головы не достала.

- Слабо, да! Ни на что, кроме дурацких запрещающих знаков, фантазии не хватает?!

Зря я это сказала. Ой, зря!

Дорога резко пошла в гору. Нет, гора ни при чём. Пустыня лежала внизу. Полоса асфальта вздыбилась, оторвалась дальним краем от горизонта и устремилась вверх. "Если б я встала, небо б достала", - вспыхнула в мозгу старая загадка. Вспыхнула и погасла. Я с ужасом следила за тем, как тёмно-серая лента начала закручиваться, вращаться... Это уже не дорога, а самый настоящий смерч! Чёрный, плюющийся кусками покрытия и колючим песком. Ветер рвал волосы, слепил глаза. Вихрь слизнул с остатков дороги велосипед, довольно чавкнул, мол, пять сек, девочка, и до тебя доберусь.

Бежать! Прочь! Назад!

Ноги не шли. Я словно со стороны видела, как моё тело отрывается от земли, летит навстречу узкому тёмному веретену. "Если дорога по психологическому тесту означает жизненный путь, карьера хозяйки взлетит до небес".

Это была моя последняя мысль.

* * *

Изжёванная и выплюнутая ураганом, я брела по пустыне. Голова звенела безмысленной и бессмысленной пустотой. Язык едва помещался во рту, на макушке можно было оладушки жарить. Двигало мной одно лишь ослиное упрямство.

Спустилась ночь, но пустыня и не думала остывать. Злые осколки звёзд подмигивали мне из верхней черноты. И сколько ни шагай, ничего не изменится. Не будет ни солнца, ни отдыха, ни конца пути. Тупое однообразие. И никого на многие километры вокруг.

Километры... Километры? Откуда я знаю про километры? Может за тем барханом оазис, или вообще город? Откуда эта упадническая уверенность? Э, батенька, да это ж не мои мысли!

Я остановилась и до боли натёрла уши. Соберись, спасательница, так тебя разэдак! Конь, дорога, кувшин... Что там у нас было дальше? Ведь было же, я точно помню! Стена? Стена.

Интересно, она откликнулась на мои мысли или стояла здесь с начала веков? От правого горизонта до левого и высокая насколько видит глаз. Древняя как египетские пирамиды. Выбеленные солнцем камни подогнаны так, что ножа не просунешь. Ни выступа, ни впадинки, так что не вскарабкаться.

Хотя, зачем карабкаться? Я вдохнула поглубже и легонько подпрыгнула.

Ура, сработало! Я неторопливо взлетала как гелиевый шарик. Выше, ещё выше... Вот уже похолодало, вот стало трудно дышать. Я приложила руку к стене, остановилась, задрала голову.

Впору крепко выругаться. Стена уходила бесконечно вверх. Я заметила, как в её непробиваемой тверди отражается низко висящая звезда. Конечно, оставалась надежда, что кирпичи у строителей всё-таки закончились... где-нибудь в созвездии Альдебарана.

Я опадала на землю как осенний листок. Медленно и уныло.

В душе плескалось отчаяние.

Не пускает. Как Ю.А. Никто не хочет меня пускать!

Как убеждать в том, что я сумею помочь? Кого уговаривать? Вот эту стену? - я провела рукой по гладким тёплым камням. Эту пустыню? - из кулака тонкой струйкой просочился песок. Эту ночь? - ветерок ласково дунул на запрокинутое, разгорячённое лицо, качнул свет далёких солнц.

Я даже не знаю, как её зовут. Хозяйку этого странного, неприступного мира. Может, я с самого начала совершила ошибку - своей глупой настойчивостью, упорством, и надо вести себя по-другому?

Внутренний мир, душа человека. Это же что-то такое хрупкое, воздушное, еле-еле осязаемое, неуловимое.

Да уж, еле-еле! - я вспомнила твёрдый шлагбаум и зубастую велосипедную цепь.

А спасательница прёт танком, нарушая главную заповедь психологов: не просят - не лезь! Я украдкой огляделась, танков поблизости не возникло.

Заморыш оказался прав насчёт непускателей. Что он еще говорил? Назад нельзя. Что же делать? Как поступить, если ты сидишь на дне глубочайшей ямы, и дальше падать уже некуда (и снизу не постучат). Что хорошего в этом безвыходе?

Неожиданно в мыслях возникла неунывающая моська Киабасы. "Плюнь ты на незрелые и на погорелые, правила простые: третьи - золотые!"

Хорошо, считаю до трёх! Раз - я жива, здорова и даже почему-то не голодна. Два - не надо мучиться выбором пути. Три - этот мир, несмотря на его жуткую неприступность, мне довольно симпатичен. Так что... выдохнуть... вдохнуть... зажмуриться... и... лбом вперед!

Раздался треск рвущейся бумаги.

* * *

Вы когда-нибудь пробовали тормозить в воздухе? Вот и у меня не особо получилось. Хватала руками пустоту, дрыгала ногами, даже кувыркнулась через голову - бешеный полёт не прекращался. Оставалось одно - вспомнить о силе всемирного тяготения!

А-а-а-пф!

Милая картина: песчаный берег моря (опять!), романтично орущие чайки, запах йода и я в куче сухих водорослей.

- С места не двинусь, пока не уберёшь этот шнобель!

- У-хи! У-хи!

Невольно подумалось о голодном рыбаке, сунувшем любопытный нос в котелок. Но всё оказалось намного оригинальнее.

В нескольких шагах от меня на большом деревянном сундуке восседала хозяйка мира, а перед ней, стараясь перекричать друг друга, подпрыгивали два чудика, оба словно сошли с её рисунков. Судя по их воплям, зелёному в жёлтую клеточку не нравился собственный нос, а лиловому и пушистому хотелось увеличить уши.

- Да в конце концов, имею я право на авторскую точку зрения?! - взорвалась художница.

- Тиран-ка! - набычился клетчатый.

- Не тебе ж с такими крохотными ушками жить! - заныл пушистик.

- Здравствуйте, - встряла в разговор я.

Компания дружно уставилась на меня.

- Вот! - с ожесточением заключил клетчатый. - Можешь же, когда захочешь!

- Это не я, - оторопела девочка.

- Конечно, это не ты, это - я! - теперь ещё придётся доказывать, что меня не нарисовали акварелью. - Рада.

- Чему? - спросили все трое.

Действительно, поводов для восторга не было. Но я зашлась в смехе.

- Не волнуйтесь, - пояснила в перерывах между приступами хохота, - это нервное. Рада - имя. Моё.

- А фамилия, наверно, Очень, - сострил пушистик.

- Фамилия у меня другая. И... я рада!

- Мы уже поняли.

- Нет, я рада, что нашла вас... тебя.

Клетчатый взял пушистика за лапу:

- Пошли отсюда, Пуфик. Сейчас им будет не до носа с ушами.

Художница встала, положила в сундук кисточку с красками.

- И откуда ты здесь взялась, радостная Рада?

Вот так вопросик! Сказать ей в лоб, что пришла из внешнего мира? Или объяснить, что рискнула протаранить каменную стену, которая не деле оказалась бумажной имитацией? Ага, ещё дыру заставит конопатить! Оглянулась - стены не было. Пальмы и вдалеке горы с заснеженными вершинами.

- Неважно, откуда.

- Ладно, а что важно?

- Что могу тебе помочь, - промямлила я, уже сама не веря в сказанное.

Но художница возликовала:

- Здорово! Побежали!

Хозяйка мира сорвалась с места и... словно перевернула страницу. Где-то это уже было. Кажется, в мультике про Вовку в тридевятом царстве. Но одно дело - телевизор, а другое...

Мир изогнулся, поплыл в сторону, я едва успела перескочить с песка на взявшуюся невесть откуда дорожку из мраморных плиток. Пляж исчез из поля зрения (а также обоняния и слуха), мы очутились в парке. Вокруг, прямо в траве, без постаментов расположились статуи. Не похожие на чудиков, настоящие люди. С милыми, открытыми лицами, очень дружелюбные, но... застывшие, каменные.

- Не понимаю, - в голосе художницы звучала растерянность. - Я задумывала их как живых. И создавала как живых. Они должны быть живые! Почему нет?!

- Значит, ты что-то сделала не так...

- Конечно, не так! С чудиками, мямликами, шуршунчиками и светлячками всё давно понятно и отработано. Здесь - не получается!

Она в гневе ударила статую кулаком, но тотчас, опомнившись, нежно погладила "ушибленное" место.

- Они... кто?

- Друзья. Это Натка, она весёлая и неунывающая, и у неё всегда конфеты в карманах. Это Полина, она ходячая энциклопедия. Знает гораздо больше, чем все мои учителя вместе взятые. Вот Тарас Петрович, не представляю, как он сюда затесался. За компанию, наверно.

- А это?

- Лена. Она всегда поможет и поддержит. Ещё есть Мишка... ну, он... непонятный какой-то. В общем, хорошие ребята. Ты их оживишь?

- Нет.

- Неужели тебе не жаль моих друзей?

- Настоящие друзья - в настоящем мире.

- Этот мир гораздо лучше, чем тот, другой, - насупилась художница.

Вот он, звёздный час Рады-психолога!

Хозяйка, убедившись, что из меня никудышный оживляльщик статуй, уныло прохаживалась по аллее. Пришлось догнать её, заглянуть в лицо:

- Почему тебе нравится этот и не нравится тот?

"Неужели нужно объяснять?" - услышала я её мысли. Девочка вздохнула и принялась загибать пальцы:

- Во-первых, возможностей больше. Два - он безопасен. И ещё - здесь все зависит от меня.

- Реальность тоже в твоей власти. Знаешь, мечты и самые горячие желания всегда исполняются. Рано или поздно, так или иначе, как любили поговаривать в одной книжке. А безопасность и опасность - вообще относительные вещи. Хочешь, научу, как всегда быть под защитой?

- Какая-нибудь секретная техника айкидо?

- Айки-после! Представь, что с неба на тебя направлен луч прожектора...

Нет, с ней невозможно работать! В небе щёлкнул гигантский софит, и столб света заставил нас зажмуриться.

- Представь понарошку, пожалуйста... Ага!

Софит не исчез, а стал каким-то нарисованным, полупрозрачным. Продолжаем:

- В этот световой круг не проникает никакое зло. Практически абсолютная божественная защита. Помогает стопудово, на себе пробовала. А в принципе всё-всё зависит от тебя, везде-везде.

- Нет, не всё. Тут у меня друзей много. Пусть, клетчатых и пушистых, но они есть. В настоящем мире - нет.

- В настоящем друзей не выдумывают, а находят.

- Где? Кто в здравом уме согласится стать моим другом?

- Ну, вот я, например.

* * *

Комментарии: 34, последний от 16/08/2021. © Copyright Благоразумова Елена Алексеевна, Попова (nakama7@mail.ru) Размещен: 30/10/2008, изменен: 19/03/2011. 206k. Статистика. Глава: Фэнтези Подшивка песочного цвета Иллюстрации/приложения: 20 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: - Короче, пишу! Глубоко фи-ло-соф-ская... - И высоконравственная. - Еще далеко-глядящая. - Но близко... близкая каждому! - Штука! Free Hit Counters раз были просмотрены странички этого сайта с 10 апреля 2011 года.

Благоразумова Елена Алексеевна, Попова: другие произведения.

Подшивка песочного цвета, Часть 1,2