Аннотация: Он - расчетливая и жестокая сволочь, киллер, для которого нет разницы, кого убивать. Она - рок-звезда. Она - очередная жертва. Что у них может быть общего? Странный замысел насмешливой судьбы. Промах, и она остается в живых...
Сволочь
В коем то веке мою так старательно ударяемую о разные совершенно непригодные для того предметы посетили светлые и даже не так быстро, как обычно, разбегающиеся в разные стороны мысли. И самое важное для меня сейчас успеть запечатлить этих гнусных подонков (я говорю о мыслях) на бумагу, или другое подходящее для этого место. Но проклятая единственная пишущая шариковая ручка, оказавшаяся каким-то чудом в моей походной сумке отчаянно отказывалась писать, намекая, что чернила в ней давно закончились. Вообще-то я отчаянно хочу запечатлить эту истлевшую старую как век и довольно трагичную историю на бумагу, но никак не могу найти подходящего момента. А сейчас, когда этот момент настал, и можно повоображать себя крутым писателем, засевшим в провинциальной глуши, занятым только созерцанием природы, и наконец-то совершить задуманное, все окружающие меня объекты старались помешать мне, сделать это. Если честно говорить об этой истории трагичного здесь мало, хотя и смешного тоже, хотя... вся нелепость и глупость ситуации в которую меня закинула судьба, заслуживает почетного места в каком-нибудь литературном юмористическом журнале. На секунду я задумался, созерцая чистый лист бумаги на столе и злосчастную ручку, желание разбить которую об стену начинало возрастать с каждой минутой. И стоило мне только не пожалев чистого последнего листа чиркнуть ручкой по краю и добиться от нее хоть неясных силуэтов линии, как за окном в темнеющем саду сразу же радостно послышались торжественные шорохи, оповещавшие меня о незваном госте. Я, конечно, вполне мог бы не обращать внимания на всю эту ерунду, но перспектива того, что мне в окно зашвырнут гранату, меня совсем не радовала и, отложив свое, так и не начатое писательское дело я достал из ящика верный Макаров, проверил в нем наличие патронов, и отправился в сад, посмотреть, что за важная птица собралась тревожить мой покой. Прокравшись, как вор, черт побери, в свой собственный сад я с интересом стал следить, как двое довольно неприглядных на вид братков караулят под моими окнами. Оружия у них не было, хотя возможно они, по благоразумию, которого в них совсем не наблюдалось, не афишировали, а держали где-нибудь в потаенном месте. Сейчас бы их так легонько из снайперской... Но сидеть со снайперской винтовкой в кустах собственного сада, а потом выносить трупы (а чтобы то ни было выносить, как и убираться я очень не люблю) и куда-то их девать, удовольствие ниже среднего, да и не стану я проверенный закаленный долгими годами промысла, прятаться от двух пустоголовых, как последний кретин. Лучше дам им дружеский совет - убраться из моего сада, пока не пришлось вспоминать таблицу умножения, чтобы сосчитать дыры от пуль. И не подумав медлить я возник из кустов, как настоящая собака Баскервилей. Гостей это не очень обрадовало. Они обернулись и уставились на меня, будтобы я и в правду был призраком.
- Привет ребята, - я расплылся в довольной улыбке, смотря, как мрачнеют их лица, - гуляем?
- Тут... - растерялся один и как-то виновато покосился на мое окно, где горел свет, который я не соизволил выключить.
- Нет, меня тут нет, - фыркнул я. Реакция у этих ребят точно заторможенная! Не стоять же под окном с гитарой, распевая серенады они сюда притащились? Я поспешил задать им тот же вопрос. Они только угрюмо переглянулись и промолчали.
- Неправда ли чудесная погода? - издевательски осведомился я, с трудом заставляя заткнуться желание достать Макаров, отвешивавший карман пальто и довести этих друзей до нервного срыва.
- Вы глухонемые? - задал я следующий вопрос, - или вы идиоты совсем?
- Э... - потянул второй. Я решил равнодушно забить на них, раз они даже убить меня не пытались, и отправится спать. Даже не боясь, развернутся к ним спиной, я отправился домой, глянув на них из окна. Ребятки так же сиротливо стояли, переглядываясь и неотрывно пялясь мне в окно. Ну и черт с вами, стойте, сколько вам влезет. Искренне меня интересовало, найду ли я этих друзей на их посту и утром? Но желания спать у меня совершенно не было, тем более после встречи с этими загадочными гостями сонливость как рукой сняло. Глянув на сиротливо лежащие, на столе ручку и бумагу, я все-таки решил воплотить в жизнь свою задумку, но желания связываться с таким сложным способом письма мне не хотелось, и я поступил проще - достал ноутбук, это маленькое и удобное чудо техники и удобно развалившись в кресле с чашкой вкусно пахнущего дымящегося кофе, и дорогой кубинской сигарой принялся за то, к чему так долго шел. Документ, без названия существовавший всего несколько секунд навел меня на мысль, смогу ли я точно передать все события, так как это было на самом деле, смогу ли через пелену прошлого скрывшего все это вынуть те образы и события, произошедшие в тот год? Но долго задаваться этими вопросами я и не стал, я вообще по жизни обычно делал особо, не задумываясь, и выпустив в потолок, густой серый дым я начал свое повествование.
Я не надолго задумался с чего стоит начать эту историю, и выбрал на моя взгляд самый оптимальный и подходящий вариант, который, позднее, когда я сам перечитывал эти строки, казался просто невежественным. Начать повествование с середины истории! Нет, писатель я никакой, но изложить свои мысли на бумагу я могу спокойно, и остановимся на этом.
Это был... не помню, какой это был год, но перестройка, полностью поставившая мою жизнь с ног на голову, сделала меня жестоким и расчетливым, а к тому времени уже популярным и востребованным киллером, с хорошей репутацией в бандитских кругах и довольно громкой популярностью. С мелочью ко мне не лезли, только солидные заказы. Конкуренты-политики, надоевшие любовницы, грозившиеся открыть истории "маленьких" интрижек ревнивым женам, и прочая важная, совершенно не важная для меня ерунда. Но однажды на мою беду (или все-таки на счастье?) мой последний "начальник" и заказчик, предложил простую и интересную работенку - грохнуть наделавшую шума и криков рок звезду. Хотя при моем больше чем уважительном отношении к русскому року, я с большей бы радостью согласился избавить нашу эстраду от банальной попсовички или какого-нибудь хорошо раскрученного сыночка богатеньких родителей со смазливой мордашкой. Но заказ есть заказ! И его нужно выполнить... К тому же не мне, человеку с железной волей и щитом непробиваемого равнодушия думать и сомневаться перед совершением убийства?
Убийство это изысканное искусство, и я отчасти, считал себя представителем интеллигенции, выполняя эту грязную несложную работенку. Убийство это хорошая планировка и правильная тактика. Это не ворваться в магазин с автоматом Калашникова и не потребовать выложить всю выручку на стол, выпустив громовую очередь в воздух. Убийство это сноровка и подготовка. Это когда знаешь свою жертву как себя, каждый ее шаг, каждый жест, чтобы не промахнутся. С этим пареньком все тоже вроде шло гладко, за несколько дней слежки с крыши, на которой было ужасно жарко, так что хотелось бросить все к черту и, вернувшись в квартиру обняться с вентилятором и глотнуть ледяного пива, но... нужно думать о работе, я отлично его изучил. Это очень важно. Знать жертву. Знать как себя.
Учитель из меня не лучший и надеюсь, навряд ли найдутся ученики моего дела. Учить убивать? Вы смеетесь. Это меня погубило грязное перестроечное время, а новому мирному поколению это зачем?
Бандитская среда навсегда приютила в свою тесную семью снайпера из Афганистана, который не жалел никого - и только потому вышел из войны, сохранив на месте все конечности.
Но теперь я уже не снайпер, теперь я киллер, и к этому пора привыкнуть. Расчетливая жестокая тварь, сволочь, которая отнимает человеческую жизнь движением руки, для которой этот жест часть обычной повседневной жизни и нет в нем ничего противоестественного и странного. Хотя... вернемся к мальчишке. Острые плечи, слегка сутулая спина, недоверчивый взгляд, потрепанные перья короткой стрижки, проколотое ухо, татуировка на левом плече, чехол с гитарой за спиной, сигарета в тонких, слишком, пожалуй, острых пальцах. Лет двадцать назад я тоже таким был. Да-да, не стану это отрицать. В этом нет ничего плохого или отвратительно, просто странно убивать человека, чем-то похожего на тебя, тебя такого, который был другим... который не воевал и не убивал. Может, тогда я был лучше? Не знаю. Не кому об этом судить, да и не нужно интересоваться. Мне нравится делать мою работу, пускай это и банально. Я умею делать ее в совершенстве. Еще минута и в этом небольшом дворике не оказалось никого, кроме парня, которого я держал на прицеле снайперской винтовки (держа ее в руках, в голове ярким хороводам кружились воспоминания). Сейчас он занесет руку, слегка тронет сережку в ухе, сейчас посмотрит в ту сторону, где лает собака... Я точно угадывал его жесты. А сейчас он подойдет к машине, поставит гитару на пол, и остановится, чтобы достать ключи. Тогда я спущу курок... Он делал все, точно следуя моим мыслям, и я тоже следуя им, спустил курок. Свистнул выстрел. Я с интересом смотрел, как он цепляется рукой за рану в плече.
Я чертыхнулся, - какого черта я попал ему в плечо... какого черта, если целился в голову? Старею и слепну? Черт...
Он стал сползать по машине, пачкая черную блестящую поверхность кровью, потом посмотрел на крышу, где притаился я.
Я пригнулся и быстро проверил, готова ли винтовка ко второму выстрелу. Но как только я снова посмотрел вниз, парня уже не было... И только кровавый след на асфальте отслеживал его путь до ближайшей подворотни. Он меня засек! Дьявол подери этого молокососа, еще не с одной жертвой не было столько проблем!
Я быстро несся по лестнице вниз, а в голове гулко стучало "черт, черт, черт..."
На улице я огляделся, и, не увидев никого, пошел по следу. Подворотня, тупик, стена... Он стоял у стены, отчаянно цепляясь за нее руками и, наверное, слышал мои шаги.
Я достал из кармана Макаров и нацелил на него, приготовившись выстрелить. Тогда он сказал не оборачиваясь.
- Не стреляйте... пожалуйста, - и голос у него был либо совсем детский, либо скорее какой-то женский. Приятный. Гулкий, грудной.
- Размечтался, - фыркнул я, и выстрелил. Но снова промазал, потому что он неожиданно обернулся и, сделав пару шагов ко мне, рухнул на колени, зажимая новую рану, которая была гораздо менее серьезнее первой. Царапина.
Какой позор! Я уже пол часа палю в полу ребенка и никак его не добью... наверное, мне придется издырявить его до полного сходства с решетом. Я хмыкнул. Сделал пару шагов к нему, ухватил его за волосы, резко дернул и подставил пистолет к виску. Он с немыслимым усилием поднял голову и посмотрел на меня темными глазами полными слез.
- Пожалуйста, - повторил он, точнее она, одними губами. Я чертыхнулся и отпрыгнул, даже отпустив его, точнее ее, дав спокойно рухнуть на асфальт. Это же девчонка! Неужели к старости я настолько ослеп, что не смог увидеть этого сразу? Хотя собственно, какая разница? Но все равно терпеть не могу когда жертвы смотрят в глаза... сразу такое чувство, будто ты можешь оставить их жить. Но я то не могу! Я же сволочь! Сколько не смотрите и не просите я все равно не оставлю вас жить, если за вашу смерть мне заплатили деньги. Все равно надо купить очки... или лучше линзы.
Чего я испугался, блин? Какая разница кого убивать. Я снова подошел к ней, резко поднял, и цепко держа за волосы, приставил пистолет к виску и выстрелил бы, наконец, если бы резкая боль в руке не заставила меня выронить пистолет... Жертва оказалась проворная, воспользовавшись моим замешательством, достала откуда-то нож и полоснула мне по руке, глубоко полоснула. И пока я не успел дотянуться до пистолета, схватила его, толкнула меня на асфальт с небывалым пылом, словно забыв, про свои раны и нацелила на меня мое же оружие.
- Отлично, - пробурчал я, смотря на ее трясущиеся руки, видать, оружие ей было держать непривычнее, чем гитару, - давай стреляй.
- Кто вы и ... какого черта? - спросила она, довольно громко спросила, завопила, можно сказать.
- Бля... - не сдержался я, - почему небо голубое спросить не хочешь?
Она молчала и держала пистолет, но руки у нее тряслись. По этому вырвать у нее его особого труда не составляло, как и перевернуть позицию наоборот, цепко вжимая юную боевую рок-звезду в асфальт.
- Не убивайте меня, - тихо попросила она, пытаясь сделать умоляющий взгляд, но тщетно, ее черные воробьиные глазки светились наглостью, хамством и бессильной злобой, - я вам пригожусь...
- Птица говорун отличается умом и сообразительностью, - хмыкнул я, - что ты умеешь? Интим не предлагать... хотя...
- Я... - растерялась она, - я...
- В общем, от тебя никакого толка, - решил я, а потом задумался, может правда стоит оставить ее в живых. И что с ней делать? Куда девать? Отпустить, чтобы разболтала всем, что киллер я никакой, а на самом деле слепой и старый и не способен справится даже с девчонкой. Я поднялся, и резко дернув ее за руку, поставил на ноги, она шатнулась и чуть не опрокинулась мне на руки, - довольно тяжелая рана давала о себе знать.
- Не... - начала она.
- Пошли, - скомандовал я.
- Зачем? - вылупила она темные глаза.
- За делом, - буркнул я, и потащил ее за собой, по дороге пряча пистолет в широкий карман куртки, где ему было самое место, - пискнешь, выпушу кишки и повешу сушиться на заборе.
Пройдя несколько кварталов я бесцеремонно толкнул ее на заднее сидение своей машины, а сам сел за руль и только тогда задумался, на кой черт я это делаю. Убил бы и все, нет, я зачем-то тащу ее за собой, хотя, за нее даже выкуп требовать глупо.
- А вы... - хотела она что-то спросить, но осеклась.
- Цыц, - перебил ее я, - за каждый вопрос буду отрезать тебе по пальцу, намек понятен?
- Угу, - промычала она, сгибаясь пополам от боли в плече.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- А себе за вопросы вы пальцы отрезать не будете? - нагло осведомилась она.
- Нет, - отрезал я, - у тебя всего двадцать пальцев. Никаких лишних вопросов. Так как тебя зовут?
- Стриж.
Но мне кажется, она поверила и всю дорогу до моей квартиры в элитном районе, сидела молча, хотя по ее лицу было видно, что она с трудом сдерживается, чтобы не застонать от боли. Но церемонится я ни с кем не умел - даже с раненными, по этому до своей квартиры я провожал ее, чуть ли не пинками, все время нервно оборачиваясь, не видит ли нас кто из моих беспокойных элитных соседей.
На кухне при виде аптечки, она забыла о моей угрозе и спросила все-таки, не справившись со свои любопытством:
- Зачем вы меня сюда притащили?
- У тебя уже девятнадцать пальцев, - намекнул я не в силах отвечать на вопрос, на который сам не знал ответа.
- Отлично, - девчонка выдавила из себя слабую улыбку, - нахрен мне двадцать...
Нашу милую беседу прервал звонок в дверь. Я чертыхнулся, потому что боялся, что кто-то из соседей собрался поинтересоваться моей новой гостьей. Но на пороге я увидел Эллину, что меня весьма порадовало. Даже если я наведу полную квартиру китайцев с чиркизовского рынка эта пустоголовая блондинка не обратит внимания. Наверное, я всегда выбирал себе любовниц из самых глупых представительниц прекрасного пола, потому что кроме нее никто из них не отличался особым интеллектом, сказать, что не отличались, значит не сказать ничего. Потому что у них его просто не было. Хотя какой смысл заводить умную любовницу? Не знаю. Таких экспериментов я не проводил.
- Саша, - сладко потянула она уже с порога, и ее голубые линзы блеснули поярче электрической лампочки, - сегодня такая жара...
- Угу, - согласился я, - так почему ты стоишь на пороге в одежде?
- Ну... - потянула она, если честно эта привычка растягивать слова у нее меня порядком бесила, - мы можем это исправить...
- Не сейчас, - отмахнулся я, - у меня гости.
- Гости? - переспросила она с интересом.
Гостья не замедлила о себе напомнить, и я не знаю чего мне хотелось в эту минуту больше - добить до конца свою надоедливую жертву, или огреть Эллину каким-нибудь тяжелым предметом, чтобы перестала идиотски улыбаться. Гостья решила мне отомстить, довольно экстравагантным образом. Две тонкие бледные руки обвили меня, сзади заключая в плотное кольцо, и из-за моего плеча высунулась острая мордашка жертвы, блестя темными глазами-угольками на осоловевшую от такой новости мою любовницу, кстати, именно после этого она и лишилась этого звания.
- Мы заняты, - заявила нагло жертва. Я захлопнул дверь у Эллины перед носом и с трудом, оторвав от себя гостью, крепко залепил ей по лицу. Она даже не пискнула. Показала мне язык. Но это было уже лишним.
- Заигралась, - сказал я холодно, - еще одна шуточка и я сделаю все, чтобы из этой квартиры ты вышла инвалидом, или лучше сразу трупом.
- Ба! Как страшно, - хмыкнула она.
- Это твои проблемы, - пробормотал я и втолкнул ее в комнату, следом отправил и ее гитару, закрыл на ключ, а сам отправился на кухню и закурил. Ждал звонка, который не замедлил явиться. Желания разговаривать с заказчиком, задание которого я не выполнил, у меня совершенно не было, и я просто выключил телефон. Выпустил в полоток тупой терпкий дым и глянул за окно на темнеющее небо.
На кой черт я притащил ее сюда? Надо ее убить. Прямо сейчас. Взять пистолет и убить. Тут возможности промахнутся уже не будет, и, слава Богу.
А из соседней комнаты доносился тихий и нежный плач страстной и темпераментной гитары. А неплохо она играет, по крайней мере, чувствует инструмент, а не глупо бьет по струнам. К сожалению, придется прервать эту идиллию. Наигралась, все. Я встал, спустил предохранитель в старом добром Макарове, отпер дверь и вошел в комнату. Она сидела на широком подоконнике одной рукой сжимая гитарный гриф, второй рану на плече. Увидев в моей руке пистолет, она нахмурилась и вздохнула, отложила инструмент, обращаясь с ним нежно, как с ребенком, и спрыгнула мне на встречу. Широко раскинула руки и, смотря в глаза сказала:
- Стреляйте.
- И выстрелю, - передернул я плечами.
- Стреляйте, - повторила она, темные глаза ее блестели, как-то жутко и странно.
- И.... - начал я.
- Ну? - спросила она.
- Черт, - я быстро сунул пистолет в карман, боясь признаться себе, что я не могу выстрелить, не могу ее убить, даже ударить больше могу, потому что... объяснений у меня не было.
Жаркий летний день на улице сменился сладким приятным липким вечером, в котором накрапывал унылый дождь. Девчонка коротко посмотрела на него, потом снова мне в глаза. Не было в ее взгляде не прежней просьбы, не желания жизни только слепое банальное равнодушие. Она стояла передо мной совершенно беззащитная, и в тоже время какая-то невидимая преграда мешала мне причинить ей малейший вред.
- Почему вы меня не убьете? - спросила она тихо, - другие не заходили так далеко...
- Были другие? - заинтересовался я.
- Много, - ответила пленница и отвернулась к окну, снова зажала рану ладонью, - а вам это важно?
- Ты вынула пулю? - вместо того чтобы сказать уже привычную фразу про пальцы спросил я довольно заботливо. Вот, черт подери, что со мной происходит в последнее время?
- Нет, - девчонка мотнула головой.
- Дура, - вырвалось у меня. Я резко ухватил ее за руку и потянул на себя она с трудом устояла на ногах, посмотрела на меня сердито.
- Снимай майку, - приказал я, взгляд ее стал еще более суровым. Она сначала качнула головой, потом рассеянно попятилась. Я повторил, - кому сказали, снимай...
Тогда в дело пошел пистолет. Под видом нацеленного дула она стала раздеваться охотнее, это вам, конечно, не моя любовница, бывшая любовница, Эллина, которая уже с порога с радостью плевав на наличие мужа олигарха, начина избавляться от всего, что на ней было одето. Но в эту квартиру после сегодняшнего вечера Эллина напрочь забыла дорогу и черт с ней. Стриж, наконец, все-таки стянула с себя фигову футболку, и, похоже, нижнее белье моя пленница считала лишней частью своего повседневного гардероба, о чем сегодня сильно пожалела, прикрываясь руками и бросая на меня суровые взгляды. Когда я вернулся с кухни с ножом она при виде холодного оружия в моей руке вздрогнула и попятилась, чуть не споткнувшись о кресло.
- Джинсы я не сниму! - заявила она.
- Дура, - коротко повторил я, потому что других слов просто в голове не было. Резко схватил за руку и подтащил к себе. Потом я миролюбиво пообещал, - сейчас будет очень больно!
Она сжала зубы и страдальчески посмотрела на меня, блеснув черными глазами, вздрогнув от прикосновения моих ледяных пальцев к ее горячей от напряжения коже. Но в самый важный момент даже не пискнула, только сильно зажмурилась. Респект ей за выдержку - вынимать пулю, сидящую довольно глубоко, кухонным ножом это адская боль. Девчонка рассеянно смотрела, как я сжал пулю в руке.
- Что смотришь? - спросил я злобно, - перевяжи рану.
Она отвернулась и дрожащими руками стала перебинтовывать руку, украдкой поглядывая на меня через плечо.
- Кто меня "заказал"? - вдруг резко спросила она.
- Тебя это интересует? - попытался уйти от вопроса я, вытирая окровавленную ладонь об край рубашки, не думая о том, что потом мне придется ее стирать, ну и черт с ней, слава Богу, она черная.
- Вы бы не стали просто так палить в меня из винтовки! - возмутилась она.
- Хм... - потянул я, - может и стал...
- Зачем? - она даже оставила свое занятие, обхватила себя руками и, повернув голову, посмотрела на меня расширенными от удивления черными глазами.
- Бу! - не сдержался я. Она хмыкнула и отвернулась. Потянулась за футболкой, но я ее опередил, плотно сжав в свободной руке ярко красную ткань.
- Отдайте, - взвизгнула она. Я только расплылся в улыбке.
- А волшебное слово!?
- Сволочь! - девчонка не на шутку разозлилась, сделав какое-то немыслимое усилие она ухватилась за край красной ткани и потянула на себя. Но я держал крепко. Она тоже не сдавалась, снова потянула. На свое горе. Потому что не устояла на ногах и рухнула мне на руки. Даже попытаться вырваться она не успела, я среагировал быстрее и заключил ее в плотное кольцо, чувствуя как она часто и глубоко дышит. Как бьется нервное сердце под тонким слоем еще совсем детской теплой кожи. Татуировка на плече - тонкая черная полоска, под ней черная птица с раскинутыми крыльями, словно застывшая в полете, тот, кто выводил этот рисунок, видать, был настоящим художником. Хрупкая детская фигура, острые плечи - она совсем ребенок. Рок-звезда это сильно сказано, ведь в год нашей встречи их группа только начинала бомбить эстраду. Но гораздо проще звать ее так.
Она подняла на меня черные глубокие и яркие глаза и попыталась испепелить взглядом. Тщетно, меня такие трюки не пробирали.
- Отпустите, - сказала она по слогам.
- А зачем? - задал я ее же вопрос, теснее сдавливая свои тески.
- Надо! - взвизгнула она и попыталась вырваться.
- А вот и не надо, - заявил я, и наконец-то отпустил футболку, за которую она продолжала старательно тянуть все это время, - а это тебе не понадобится!
- Почему? - вылупила глаза Стриж, смотря мне в лицо, а для этого ей приходилось задирать голову и вставать на цыпочки.
- Восемнадцать пальцев, - ответил я, легко отрывая ее от пола и целуя в губы. Она отвечала и больше не сопротивлялась, тоже отпустила ярко красную ткань из руки и та плавно упала вниз. Несколько минут... несколько минут полного отрыва от реальности были между нами - они стирали границы, между убийцей и жертвой, стирали и возрастную разницу. Всего несколько минут. По истечению, которых мы снова вернулись в реальность. Она снова попыталась вырваться, и я дал ей возможность отступить на шаг, потому что мне в голову пришла идея отличной игры. Которую мы начали ранее. Между нами было достаточное расстояние, чтобы я мог вытянуть руку с Макаровым в сантиметре от ее лица.
- Раздевайся, - приказал я, стараясь походить на насильника.
- Что? - она смотрела на меня испуганно и, казалось, ее огромные черные глаза вот-вот вылезут из орбит и покатятся по полу. Она собиралась попятиться, но я ухватил ее за локоть, резко подтянул к себе, снова целуя, второй рукой приставляя к ее виску пистолет. Наверное, смотрелось это дико. Но не моя привычка думать о посторонних, которых к тому же в комнате не было. Я снова отпустил ее, держа пистолет. Кажется, на глазах у нее блестели слезы, она прекрасно вошла в роль жертвы. Но нерешительность и испуг в ее глазах быстро сменились наглостью. Она резко ухватила меня за ворот рубашки и дернула, я среагировать не успел, только проследил полет пуговиц до пола. Отлично... Моя любимая рубашка! Хотя... я и так уже изрядно перемазал ее в крови.
- Дрянь, - прохрипел я и снова наставил на нее пистолет, снова повторив свое приказание. Она послушалась, и больше сопротивляться не пыталась; пистолет не понадобился, и я отшвырнул его куда-то в дальний угол комнаты. Она оказалась странным сочетанием странной почти детской нежности, и одновременно сумасшедшей страсти голодной хищницы. Резкая, пылкая... Она не походила не на одну из женщин встречавшихся мне на моем совсем не коротком жизненном пути. Ее невозможно забыть - она втерлась в память как заноза, хотя позднее она просто не давала себя забыть.
Через неплотно закрытые занавески утренние солнечные лучи все-таки проскользнули в комнату, разбежавшись во все стороны.
- Вот что мне с тобой делать? - сетовал я, внимательно следя за танцами солнца на идеально белой стене, - мне бы тебя надо бы убить...
- Ай-ай-ай, - поддакнула она, скользя пальцем мне по спине и с интересом взирая на мою татуировку на правой лопатке, хотя это ей ничего не говорила, - японского она не знала и в иероглифах не разбиралась, да я и сам уже не помнил, что значит эта изысканная замороченная закорючка сделанная лет десять назад, когда волей насмешливой судьбы меня закинуло на восток.
- Вот что ты сделала этому... - я не нашел цензурного слова чтобы охарактеризовать своего последнего чрезмерно богатого заказчика, - что на тебя так ополчились, а?
- Раньше я была журналисткой. Я написала разоблачающую статью про него. Мне этого не простили, - Стриж горько усмехнулась
- Отлично, - произнес я и перевернулся на спину смотря в белый потолок, по которому тоже плясали солнечные лучи. С этим нужно что-то делать. Потому что я уже не смогу ее убить... Но оставить так просто на растерзание других киллеров? И мне пришла в голову просто гениальная идея. Я даже резко вскочил и бросился лихорадочно одеваться и собираться. Стриж смотрела на меня рассеянно.
- А серьезно? - настояла, Стриж и ее птичьи глазки блеснули.
- По делам, - отмахнулся я, кое-как приглаживая у зеркала непослушные черные слегка, вьющиеся волосы, и пряча в широкий карман пиджака пистолет. Она только хмыкнула. На часах не было и девяти, когда я ушел. Солнце взошло над городом освятив его яркими лучами, к тому моменту, когда я стоял перед заказчиком.
- Здравствуй, - ухмыльнулся он, - ты устранил проблему?
Я промолчал. Он повторил вопрос.
- Сейчас устраним, - заявил я, но он уже среагировать не успел. Даже крикнуть не успел, к его лбу было приставлено дуло верного Макарова. Выстрел прозвучал как-то подозрительно тихо. Но его услышал один из бритоголовых охранников. Услышал на свое горе. Стоило ему войти в кабинет, я оглушил его сильным ударом и, приставив пистолет к его виску, спустил курок. Потом вытер оружие о его пиджак, чтобы удостоверится что не оставил никаких следов. Вложил оружие ему в руки, плотно сжал его волосатую ладонь, чтобы остались отпечатки.
И вышел. С совершенно невинным видом. И, хотя я и торопился, но Стрижа у себя дома я не застал. Дверь была закрыта, но эта экстравагантная девица выбрала немного другой выход из моей квартиры - ей приглянулось окно в третьей комнате, рядом с которым было дерево. В принципе я не расстроился, ушла и черт с ней. Просто иногда потом вспоминал об этой забавной истории, когда видел в толпе таких же странноватых девиц, или иногда слышал по радио песни их группы. Так прошло шесть лет. До сегодняшнего дня, когда я изложил все это на бумагу.
Я закрыл ноутбук и потер глаза, которые мучительно болели от столь долгого обращения с компьютером. Да, мне точно скоро понадобятся очки или линзы, если я такими быстрыми темпами буду губить свое и без того не очень хорошее зрение.
Я устало помассировал виски, и глотнул уже совсем остывшего кофе. Судорожно сглотнул горького напитка, сразу потерявшего свою силу. Интересно сколько часов я перебирал в своей памяти все эти события, словно переживая их заново? Не знаю. За окном дачи приветливо пел хоровод лягушек и цикад, и несло запахами травы и сада, густо смешанными с коктейлем из звука дикой природы. Вокруг неяркой настольной лампы вился единственный комар. Я прихлопнул его одним движеньем, как когда-то своего заказчика. Забавно. Странная все-таки штука судьба - его одним движением, Стрижа не смог. Может, я растерял всю меткость, или... она и была исключением из всех правил, которое подтверждало их. Снова мои мысли возвращаются к прошлому. Нет, такими темпами я сегодня просижу всю ночь с горячим ноутбуком в руках и, не подумывая о сне, хотя голова стала ватной, а глаза старательно слипались. Я оставил ноутбук, и все-таки поддавшись, отправился спать. На утро меня разбудил звук подъехавшей машины. Интересно, кого это принесло? Весь дачный поселок, выбранный мной для отдыха, состоит из старушек, которые обычно пользовались общественным транспортом, а родственники не могли явиться к ним посреди недели. Хм...
Я накинул рубашку и выглянул в окно - около моего джипа красовался новый черный спортивный автомобиль с тонированными стеклами. Это уже интересно, что за важная птица посетила место моего уединения от былой лихой бандитской жизни?
На счет птицы я угадал точно...
За эти шесть лет она сильно изменилась, если раньше это была хрупкая девчонка, больше походившая на парня-подростка, то сейчас из нее сложилась роскошная женщина. Волосы отросли до плеч, отдавали рыжиной и краской. Солнцезащитные очки были отодвинуты на лоб, и служили ободком для темной непослушной челки, норовившей закрыть глаза. На одном плече у нее висел ремешок чехла с гитарой, только это и выдавало ее ту, как шесть лет назад. И гитара была та же - потрепанная акустическая шестиструнная, хотя за годы популярности их группы она держала этими самыми руками инструменты и пороскошнее этого. Она странно и как-то виновато улыбалась. И по этой улыбке я понял появление в саду двух братков.
- Я хотела тебя проверить, - словно оправдываясь, начала она.
- Проверить! - хмыкнул я, - а если бы я их убил? Людей не жалко?
- Нет, - она мотнула волосами.
Наступило неловкое молчание. Странно, но за эти шесть лет образовалась некая пропасть, хотя было ли тогда понимание? Может я переврал на фиг всю историю? Не знаю. Первой заговорила она.
- Ты не рад меня видеть? - спросила она.
- У тебя шестнадцать пальцев, - вдруг вспомнил я, и мы оба рассмеялись, - только почему ты явилась именно сегодня? И как ты меня вычислила?
- Это не важно, - сказала Стриж. Очень сильно повзрослевшая, но все равно какая-то знакомая.
- Ладно, - согласился я, - пойдем, выпьем кофе.
Она покорно шла следом. В густом дыму сигар с двумя маленькими чашками дымящегося напитка мы говорили о совершенно посторонних темах - погоде, политике, о ее группе. Только не говорили о прошлом. Может, потому что его не было. Ее тонкие пальцы снова ложились на струны - она играла великолепно. Инструмент плакал, смеялся, умирал и воскресал, повинуясь движениям умелых пальцев.
- Знаешь, - сказал я, выпуская дым, в потолок внимательно следя за ее руками, - я попытался написать о нашей первой встрече. Только не знаю, как это назвать? - это был вопрос обращенный только к ней. Она остановилась, отпустила струны и посмотрела мне в глаза.
- Назови как есть, - усмехнулась она.
- А как есть? - заинтересовался я.
- Сволочь, - коротко ответила она и в ее голосе прозвучали старые интонации той самой девчонки, которую, я когда-то не смог убить. Может зря, а может... Хотя если бы я ее убил тогда, я бы не мучался с ней столько лет потом! Хотя кто знает, чтобы случилось, раскинь насмешливая судьба карты по-другому. Для меня это не важно. Я пришел к своему логическому концу, к своему Хэппи-энду и... остальное не имеет совершенно никакого значения. И если и имеет то уже в совсем другой истории, а меня хватило только на одну. Вы и так слишком много от меня хотите - я не могу быть одновременно и героем и рассказчиком, по этому я оставлю это достойное занятие тем, у кого это получается гораздо складнее и лучше чем у меня.