Город забит тополиным снегом, сквозь него не продышишься. Сквозь него с трудом видно небо, затянутое сизыми облаками на востоке и обгорающее солнцем на западе. Я бы думал, что вернулась зима, если бы из моего окна не было видно зеленого куста. Куст растет в кирпичах рядом с чердачным окошком четырехэтажки - светло-желтого здания, на фоне которого пресловутый пух все же незаметен.
Июнь проходит, и снег куда-то девается. Мне всегда было интересно - куда же? То, что заполняет весь город и постоянно присутствует в мыслях его обитателей, не может пропадать столь бесследно. Да, часть сметают дворники в пять утра, огорошенные ранним рассветом, часть исчезает стараниями юных пироманов с зажигалками в руках... А остальное?
И неразрешимых вопросов много. Я привык. Привык жить с их безответностью так же, как со своим почерком или безмолвными предупреждениями светофора. На автомате.
А куст, словно густые брови, навис над двумя коробками кондиционеров. В их окружении он не кажется одиноким, ветер треплет его не так сильно, и малость зелени провокационно жива.
Пора составить справочник тоски. Какой она бывает, как уходит и приходит, что о ней писали.
Хандра ниоткуда,
но та и хандра,
когда не от худа
и не от добра
- ведь так?
А я, пожалуй, тоскую. Вспоминая суженные зрачки и легкую бессмысленность трезвой улыбки, вспоминая взгляд сквозь и взгляд в упор, вспоминая... Я люблю вспоминать а эта страсть никогда не кончится, воспоминаний о несбывшемся всегда будет больше, чем всех прочих, и ничего с этим не сделать.
Я тоскую по цвету крови. Иногда кажется, что он - единственно достоверен, и было бы кощунством назвать его красным.
Мне не вспомнить прошедшей нежности, и я вспоминаю нежность, которая могла бы стать.
Я тоскую по сплоченности дворовых детей. В моем дворе у меня никогда не было компании.
Мне не вспомнить безграничности счастья, вызванного моим появлением, и я воображаю, каким звездным оно было бы. Если бы было.
Я тоскую по прикосновениям - тем, которые были давно и особенно тем, которых никогда не случится.
Я тоскую по воспоминаниям, а вспоминаю - тоску. Все сводится к этому, как ни крути, как ни старайся подсадить свою душу багажом к серовато-белым пушинкам.
And melancholy marked him for her own - наверное, так.
А проблема в том, что я, в отличие от снега и куста, не могу не быть. Зато я возвращаюсь, как они.
Но я нигде не могу оставить своей страсти. Страсть по человеку, страсть по душе, страсть по воспоминанию. Страсть, слитую с душой слишком прочно, страсть, заместившую собой часть этой теоретически существующей души. Страсть, обеспечившую душе приятие ангельского хора и милость божью, потому что там помнят: страстотерпцы переживают мучения и боль, а само слово "страсть" - значит "страдание". И ничего иного.