Мама научила меня вышивать. Крестиком по канве. Она и сама сильно любила.
Вот и я сильно полюбил. Наследственность.
Поднаторев на цветочках, (фон она делала мне сама), я принялся за серьёзную и
долгую работу. "Памятник погибшим кораблям в Севастополе". И вышивал почти
круглосуточно. Не считая школы и обеда. Даже в туалете вышивал.
Папа вздыхал и морщился, пока не придумал, что это лучше, чем целыми днями
шляться с Борькой по трамвайному парку. Или ему придумали. Впрочем, неважно.
К тому же он крымский. И тема крымская. И мужская. Военная...
Бабушка как-то сказала:
- Михалыч, тебе надо съездить в поликлинику. Насчет ангины. Это важно.
- Не видишь, я занят? Никуда я не поеду!
Она знала мой твердый характер:
- Михалыч, бери с собой, и поехали!
В трамвае я принялся за небо. Там больше всего ниток одного цвета.
Подошел мужчина и сказал:
- Извиняюсь, мадам. Это у Вас девочка, или мальчик?
- Я Вас умоляю, молодой человек! Или Вы когда-нибудь видели девочку в штанах?
И потом - девочка вышивала бы цветы!
Мужчина смутился. В те времена, и правда, никакие девочки никогда не ходили в штанах.
Весь трамвай стал подходить и удивляться на мои штаны, на мой возраст и на вышивку.
Кондуктор громко сказала:
- Граждане пассажиры! Разойдитесь по местам, не мешайте!
Лучше б она сказала водителю более плавно тормозить и трогаться. А то игла не
попадает.
Все разошлись. И стали беспрерывно гудеть про мое поведение.
В трамвае было принято всем разговаривать со всеми обо всем.
Если б не было меня, то о базаре и футболе. Трамвай есть трамвай.
...А первый мужчина таки сказал водителю насчет тормозов и иголки.
В поликлинике врач долго смотрела карточку. А потом улыбнулась мне на "Вы":
- Михалыч, отложите на момент Ваши пяльца. И откройте, пожалуйста, Ваши гланды.
Врач была красивая и смуглая. А до пляжного сезона было далеко...
Я открыл.
Все взрослые были мне неинтересны. Даже бабушка и папа только по надобности.
Все - кроме молодых и красивых женщин. Как мама. Или как наша учительница.
Или как доктор эта.