Николай отчаянно морщился, вздыхал и корчил страдальческие мины, закрываясь обеими руками от яркого света, который давил прямо на мозги даже сквозь закрытые веки. Ему хотелось заснуть и не просыпаться долго-долго, но неимоверный смрад и сумасшедшая головная боль требовали что-то предпринять. НЕМЕДЛЕННО!
Вроде бы и не пил вчера... Вроде... А что вчера - то хоть было? Ух, чего же мне так хреново?.. Стоп! Что за "хреново"?! Что за речи, недостойные моего сана?
С такими мыслями Николай перевернулся на бок и, кое-как усевшись на зад, попробовал открыть глаза. Не вышло. Его стошнило прямо перед собой, но глаза всё-таки раскрылись. Он оглядел окрестность смутным взглядом, понял откуда исходил запах, заставлявший его желудок подпрыгивать к самому горлу, и прикрыл глаза рукой.
'Да - а... Не гоже святому моего уровня на свалках валяться.'
Вокруг был только мусор. Мусор, мусор и только мусор от горизонта до горизонта. А посреди всего этого безобразия, в шагах двадцати от него, стоял, словно храм среди болота, огромный, сверкающий чистотой джип.
"Чего же такого я натворил, а?" - спрашивал сам себя Николай. - "Не уж-то нажрался и кому-то крылья ощипал или нимб отшиб? Да не должен вроде. Я тихий, мирный, в пьянке не буйный?.. Не буйный - то не буйный, но что-то я всё - таки натворил..."
Он, не жмурясь, посмотрел на солнце в зените и тоскливо вздохнул.
И, словно в унисон его вздоху, что-то рядом громко прорыгалось и зашлось сиплым, удушливым кашлем. Николай с трудом повернул голову и увидел неподалёку нечто, смутно напоминающее человека.
Это нечто встало на четвереньки, затем с огромным усилием выровнялось на ногах и, очень сильно шатаясь, стало во весь рост.
Незнакомец, как и он сам, был одет в дорогой, но нереально грязный и ободранный смокинг. Длинные каштановые волосы слиплись и скомкались.
Чужак повернулся к нему лицом. Николай ни разу не видел этого человека, но с языка само сорвалось:
- Гавриил!
Тот хлопнул в ладоши и развёл руками, крикнув в ответ:
- Аллилуйя, брат!
Николай медленно поднялся и спросил у архангела:
- Слушай, чё случилось, где мы? Что это за выходки Козлорогого? А?!
Вместо ответа Гавриил спросил:
- Ник, ты?
- Да.
- Ой - ё! - скорчил рожу архангел и схватился за голову. - А я - то думал!.. Ой - ё!.. Ну надо же было так!.. А?.. Ой - ё!..
- Да кончай ты причитать! - не выдержал Николай. - Объясни, что случилось.
- Да... Ну... В общем... Как тебе сказать... - начал Гавриил, но не удержался и рухнул в кучу хлама. - Ну в общем, я тебя с этим, с Победоносцем, мать его, Георгием, по пьяни спутал.
- Ну и...- строго произнёс Николай, требуя дальнейших объяснений.
- Ну, что, "ну"? - огрызнулся архангел. - Ты сам вчера наквакался как свинья. А сам ведь знаешь - я Георгия недолюбливаю... В общем, я тебя без лишних слов звезданул разок меж крыльев, да так, что перья полетели. Ну а ты... Нет, чтоб сразу нимб откинуть... В общем, в разнос ты пошёл...
Только сейчас святой вспомнил, как напивался с каким-то серафимом, но драка упорно не хотела всплывать в затуманенном сознании.
"Видать, не по хребту бил, гад...- думал он. - "А ещё архангел. АРХАНГЕЛ! Да псих он буйный и алкаш, а не предводитель воинства Господнего!"
- В общем. Мы с тобой треть Эдема разгромили, это точно, - продолжал архангел. - А потом, когда ты меня пинал почём попало, ещё и тот хиппи вмешался...
В памяти святого, словно тавро, вспыхнуло яркое воспоминание того, как он, облизываясь и вытирая пот, извергал мат и безжалостно молотил ногами скорчившегося на земле архангела. Николай потряс головою. Видение исчезло, но взамен голову пронзила боль в десятки раз сильнее предыдущей.
- ...Ну - у, ты и ему навешал. Иисус, он же не я - биться не умеет... Да он и обороняться не особо пытался. В общем, хорошо ты его отделал, красиво. Жаль, папаша за него вступился, - сказал Гавриил и цыкнул зубом. - Он по тебе молнией ка-ак шандарахнул. Красиво было. А ты... Ты так классно полетел. Так далеко и низко-низко. Ты в жизни так красиво не летал. Жаль только, что недолго. А ты его за это за это сволочью обозвал. Он, когда услышал, такое устроил!.. Ух! Не передать.
"Теперь ясно, почему мне и память отшибло, и не по себе как-то." - подумал Николай и в который раз за последние полчаса шумно вздохнул. Душа святого переполнилась тоской и страхом перед участью изгнанника. Он с болью в душе вспомнил о Райских Садах, бездонных озёрах, о святых и серафимах, носящихся без дела туда - сюда, о Порталах Славы...
- Слушай, воитель недоделанный, - обратился Николай к экс-архангелу. - Нас сюда надолго скинули?
- Не знаю. Лишь бы не навсегда.
- И то верно. Надо бы церквушку какую - то найти. На крайний случай и иконка сгодиться. - Николай почесал голову, немного помолчал и добавил. - Ладно, не гоже слугам небесным на помойках валяться. Поехали отсюда, - он махнул рукой в сторону джипа. - Как я понимаю, это наша колымага вон там стоит.
- Слышь, Николай, да ты тут прямо как родной. Видать часто тут бываешь.
- Ладно, пора кончать трёп, надо что-то делать, - сказал Николай и побрёл к машине, декламируя на ходу. Мы - божественные создания и должны нести в себе отпечатки той божественности и святости, которые были заложены в нас Творцом изначально, как первооснова, как первоисточник нашего естества. Поэтому, мы должны вести себя соответственно нашему первопризванию, осознавая это не только интеллектом, но и всем естеством. Надеюсь, что ты понимаешь о чём я говорю, предводитель воинства Господнего.
Предводитель поднялся с земли, тряхнул головой и с трудом выдавил из себя:
- Не очень ... А если честно, я вообще не догоняю чего ты там чешешь.
- Каждый из нас тянет за собой след прошлых прегрешений и действий, - не прекращал молоть языком Николай. - Мы должны избавиться от прошлого, дабы быть свободными в будущем...
- Стой! - окликнул его архангел. - Господи, Ник, о чём ты там так бурно споришь сам с собою? А?!
- Да о жизни, как таковой, - ответил святой, развернувшись к архангелу. - И о твоём дебильном сленге. Что это такое: "Я не догоняю", "чего ты там чешешь"?! Что не можешь отделаться от наследия бывшего владельца твоей мелкой тушки? Ты вообще когда последний раз землю посещал?
- Ну-у, лет двадцать назад, - ответил Гавриил, поравнявшись с Николаем. - А ты?
- Неделя - две, не больше.
- И часто ты тут бываешь? - не унимался архангел, отбрасывая назад слипшиеся волосы кивком головы.
- Эх, Гаврюша, - вздохнул Николай. - Если бы не я - в раю до сих пор вместо водки кислятину виноградную хлебали бы и думали, что в аду черти грешников на вертелах жарят.
Архангел скорчил удивлённую мину:
- А чё они с ними тогда делают? А?! И вообще, откуда ты всё знаешь, ты что, к Козлорогому на блины заглядываешь?
- Да нет, идиот, я там был всего один раз и то по пути заглянул на секундочку, по ошибке, - оправдывался святой, пытаясь что-то найти в карманах. - Серафим, который тогда на вахте был, открыл портал не туда, куда надо было. Ну, меня и занесло неизвестно куда. Ух, вспомню до сих пор жутко... Я тогда, слава тебе Господи, с перепугу назад как сиганул... Хорошо, что портал закрылся не успел, а то бы я до сих пор по ихним катакомбам лазил.
- Стоп! - остановил его Гавриил. - Откуда же ты про грешников знаешь, если только одним глазком взглянул?
- Это совсем другая история. Я в одном кабаке встретил какого-то беса-изгоя. Он тогда нажрался до умопомрачения и начал языком трепать по чём зря... Прям, как ты с похмелья. Он не ты, не буйный в пьянке.
- Кто бы говорил, - огрызнулся архангел
- А кто кого первым меж крыльев палюгой дубовой шандарахнул?! - окрысился Николай
- Какой еще палкой?!
- Да той, друг любезный, которой я тебя потом по чём попало воспитывал, а кода устал - попинал тебя маленько. - не прекращал моральный прессинг святой. - Чего не помнишь?! Не был бы святым - убил бы! Как тебя, дурака, вообще святым сделали?! Я бы тебе выше мученика какого-нибудь не доделанного, в жизни не дал!
- Да они там просто пацифисты, и хиппи доморощенные. К тому же кроме меня в то время ни единого буйного типа не было. - оправдывался архангел разводя руками. - А эти серафимы с херувимами, хоть и воины, а командовать почему-то, видите ли, не хотели. В общем судьба...
- Согласен, - судьба жестокая тётка, но это не повод трепаться посреди свалки. Пора убираться отселе. - сказал святой, доставая из заднего кармана брелок, на котором весело пол-десятка ключей различного вида и цвета.
Николай слегка подбросил связку ключей и повернулся лицом к машине.
- Ну что, "Сим - Сим, откройся"?
В машине парочка изгнанников отыскала документы на имена Валерия Никитина и Тимофея Седых. Пару толстеньких бумажников, туго набитых рублями, долларами, кредитками и визитками. Достав из бумажника визитку, Николай удивлёно вскинул брови и слегка присвистнул.
- Слушай, Гавриил, - сказал он. - Да мы, оказывается очень даже крутые ребята. Ты только взгляни на это: "Кредитный банк "Седых и Никитин"". Кре-ди-тный ба-анк. И если верить названию, то мы там не ниже генеральных директоров. Как тебе это?
- Хорошо. Очень хорошо! - начал повышать голос Гавриил. - Ну скажи мне тогда, чего же эти хорошие, умные и богатые ребята делают на свалке с дырками в груди и в башке?! У тебя вон до сих пор на лбу пятачок розовый! Да и костюмы все в дырках! А?!
- Не горячись ты, - успокаивал его Николай. - Скажи спасибо, что не пара каких-то засранцев у которых жилплощадь ограничивается картонной коробкой из под холодильника. И вообще, кончай трепаться как баба базарная, лучше держи язык за зубами. Ты здесь двадцать лет не был. Ляпнешь чего - потом проблем не обберешься. Так что будь добр: заткни фонтан и не пыли. Понял?
- Не наезжай, - ответил архангел, - я всё того, как бы это сказал покойный Валера, я того - всосал.
- Ну вот и ладушки. А теперь поищи лучше где мы живём.
Через десять минут усердных поисков в найденном блокноте бывшие обитатели небес нашли домашний телефон Валерия Никитина.
- Хорошо, что знаем где хотя бы один из нас живет. - сказал Николай, доставая из внутреннего кармана сотовый. - Сейчас позвоним в "09" и всё узнаем. Главное что б по пути к тебе домой нас менты не тормознули. А то от нас запах нехороший исходит, спрашивать начнут и так далее. Алло, это справочное бюро?...
Гавриил открыл дверь псевдо-своей квартиры и в испуге шарахнулся на зад - через весь коридор на всех парах нёсся внушительных размеров доберман. Архангел на миг оторопело раскрыл рот, застыл у порога, пораженный канонадой собачьего лая, и захлопнул дверь.
- Что там? - спросил Николай, стоя на лестничном пролёте.
Архангел хотел было ответить, но дверь распахнулась настежь, поддавшись атаке мутанта пса и акулы. Гавриил отпрянул от двери, сделал шаг назад, споткнулся, не удержался на ногах и плюхнулся на зад.
С порога на него уставился, открыв пасть зверь вороного окраса.
Николай бросился вверх по ступенькам и увидал потрясающую картину: архангел лежал на спине, пытаясь отбиться от переполненного радостью добермана, безумно соскучившегося по хозяину. Пёс радостно лаял, пускл слюни и пытался зализать до смерти своего долгожданного повелителя. Гавриил же, в свою очередь, матерился благим матом и, как мог, отмахивался от домашнего любимца Валеры Никитина.
- Фу!... Мать твою собачью !.. Что б тебя!.. Да отстань ты!.. - кричал архангел, отчаянно закрываясь локтями от слюнявых собачьих радостей. - Фу!.. Идиот!.. Нельзя!..
- Молодец, - сказал Николай, хлопая зверя по холке. - Хороший мальчик. Что, по папе соскучился?
В ответ зверь поднял морду и поприветствовал некогда покровителя обиженных и обездоленных радостным лаем.
- Здравствуй, я тоже рад тебя видеть. - говорил Николай псу. - Хороший мальчик. Молодец. А теперь домой. Домой, я сказал!
Доберман удивленно глянул на святого, с огорчённым видом затрусил по коридору и исчез в лабиринте дверных проёмов.
- Хорошо, когда хотя бы где-то, любят и ждут даже такого засранца, как ты. Правда, Гаврюша?
- Да ну тебя к Козлорогому, вместе с этой псиной! Помоги подняться...
- Ох, не умеешь же ты, Гаврюша, похмеляться. - твердил Николай, жаря яичницу. - Я что, вчера сказал, чтоб ты выпил все спиртное в баре, а? Чего молчишь? Я ведь тебя спрашиваю. Чего молчишь? Я говорил, чтоб ты выжрал весь запас шотландского виски? Ты хотя бы представляешь себе сколько каждая бутылка стоит?
- Нет, - пробормотал архангел, держась за голову, сидя на стуле рядом с окном.
- Что "нет"? Нет - не говорил, или нет - не знаешь, сколько стоит? А может 'нет' - просил не волать во всю глотку "Аве Мария"?
Гавриил оторвал взгляд от пейзажа за окном, и бросил смурной взгляд на Николая:
- А что, и такое было?
- Было, блин, было, - ответил святой и разложил стряпню по тарелкам.
Возле плиты негромко пикнула микроволновка и Николай бросил в тарелки по доброму куску баранины.
- А может лучше винца для апперетивчика? - спросил мученическим голосом Гавриил. - Ну хоть чуточку.
- Слушай, Гаврюша, а ты когда последний раз не пил? - ни с того ни с сего спросил святой. - Ты вообще хоть когда-то трезвым был за последние полгода? Ты когда вообще последний раз трезвым был вообще? А?
Архангел почему-то глянул на свою ладонь и начал загибать один за другим пальцы левой руки. Затем скорчил удивленную мину и начал загибать пальцы правой руки.
- О! - вскоре выронил он перестав загибать пальцы. - Восемь!
- Что, восемь дней назад? - спросил Николай.
В ответ Гавриил хмыкнул и отрицательно покачал головой.
- Что недель?.. Месяцев?!. Чего?!! Лет?!!
"Ну конечно". - подумал экс-покровитель всех бедных и обездоленных. - 'Чего ему, бессмертному, цирроза бояться. Восемь лет! То-то я его никогда трезвым не видел. Вечно: цветущий, добрый и уквашеный. Прямо какой-то предводитель хиппи-движения годов шестидесятых. У-ух, воитель сраный!.. Ну да ладно, он - не первый алкаш на этой земле; даст Бог - вылечится..."
С такими не очень весёлыми мыслями Николай приступил к завтраку.
Окончив есть, святой помыл посуду ,достал из холодильника банку "Гёссера" и с упоением сделал пару глотков .
- И мне достань. - попросил архангел.
- Не положено. - отрезал Николай. - Будешь похмелятся кефиром или апельсиновым соком. И вообще, пока ты вчера во сне крыл матом Обитель Небесную... Да не смотри ты на меня так... В общем, я откопал записную книжку Валеры, а в ней - пара довольно интересных адресков и телефонов. Так что, посидишь немного дома, посмотришь телевизор, привыкнешь к обстановке, поищешь ещё чего-нибудь интересного, а я немного помотаюсь. Ясно?
- Угу.
- Хорошо. Я тогда убегаю через пару минут, а ты останешься выполнять три самых основных заповеди на данное время: к телефону не подходить, спиртного ни капли, собаку не обижать. Понял?
- Угу.
- Ну, тогда я пошёл одеваться.
- Угу...
Покойный Тимофей Седых был на много крупнее своего друга Валеры. В связи с этим несчастному святому пришлось мучаться в радикально жмущей одежде и обуви до ближайшего бутика.
В костюме от "Армани" и туфлях от "Гуччи" он отправился на ближайший "барахольный" рынок. Выбрав икону-картину, написанную на холсте, размером, примерно, метр-на-метр, отправился домой.
- Господи Иисусе. - вырвалось у Николая, открывшего дверь квартиры покойного банкира. - Я же...Э- эх, мать твою...
- Не упоминай имя Господа твоего в суе. - пробормотал архангел , лёжа в обнимку с псом посреди коридора.
-Ну я же говорил тебе: не похмеляйся! Говорил?
Николай закрыл бронированные двери, поздоровался с псом, скинул плащ, разулся, взял икону и пошёл в гостиную.
Немного покрутившись на месте, святой повесил новоприобретенную живопись, вместо какой-то авангардной писанины, на стену напротив окна.
- Иди сюда, Полиграф Полиграфыч! - окликнул архангела Николай, приводя портрет Иисуса в более-менее ровное положение. - Где ты там затерялся? Я тебе сейчас фокусы показывать буду.
Некогда предводитель воинства Господнего, цепляясь за мебель, полу-вошел, полу-влез в комнату и плюхнулся в кресло напротив принесённой Николаем иконы.
- Ну, шаман. - промямлил он. - Заводи шарманку. Попробуй удивить меня непросвещённого таинствами своих бездонных познаний мирской жизни.
- Не умничай. Смотри, а лучше прочитай три раза подряд "Отче наш". - говорил Николай по немного отходя от не-то картины, не-то иконы. - Только читай громко и чётко. А я, пока что, - в туалет. Всё понял?
- Угу.
- Ну, тогда приступай.
- Угу. Отче наш! Иже еси на небеси! Да святится имя твоё!..
Когда Николай вернулся из уборной, Гавриил оканчивал второй заход молитвы.
Святой стоял у деревянного косяка, а его сердце вздрагивало каждый раз, когда архангел начинал новую строку. Он знал эту молитву не то что наизусть - она была частью его естества, как и любое творение своего создателя, но что-то всё-таки было в том, как читал её этот в дым пьяный архангел. Это было даже не в самой молитве - это было в голосе. Он подхватывал, звал за собой, возносился куда-то высоко-высоко, а затем плавно опускался к земле для нового взлёта. Это было уже не молитвой, а чем-то на много и много большим - это было то, что невозможно передать словами или как-то описать.
В душе Николая наступили тишина и спокойствие, но молитва подходила к завершению и наступала пора приступать к действию.
Святой подошёл к холсту, трижды перекрестился и начал концентрироваться на изображении. С последними словами молитвы картина стала оживать, а после "аминь" начала приобретать трёхмерность. Бледный розово-голубой фон за спиной Спасителя сменился пейзажем одной из комнат Дворца Блаженных.
Иисус встал с кровати и его портрет маячивший перед Николаем плавно растаял в воздухе.
- Аллилуйя. - поприветствовал его святой. - Мир тебе, Сын Божий.
Иисус подошёл к окну между мирами, коим теперь являлся холст, погладил бородку и улыбнулся:
- Благословенны будьте. - ответил он. - Да прибудет с вами милость отца моего. Вы хотели о чём-то спросить?
- Во-во. О его милости ко мне и этому пьянице. Чего он с нами делать собирается?
- Не знаю. Надо будет с ним побеседовать.
- Слушай, Иисус, ты меня извини - не хорошо как-то вышло.
- Да ладно, я не злопамятный. А вот мой папуля...А, кстати, он мне кое-что рассказал про этих усопших, в которых вас обоих сунули...
- Не тяни.
- В общем, эти двое были невинно убиенны наёмным убийцей, нанятым их завистником... Хорошие были ребята... Вот... - Иисус театрально развёл ладони. - Извините, но я должен бежать - дела. Аллилуйя, братья.
- Аллилуйя. - ответил Николай и взмахом руки вернул картину в прежнее состояние, хмыкнув: - Ага, дела. Так я и поверил... Сколько прожил, а врать толком так и не научился...
- У-у, шаман. - протянул Гавриил. - Научи.
- Позже. Для начала протрезвей...
Пока Гавриил давил массу, святой Николай упорно обыскивал квартиру в поисках новой информации о погибших банкирах. На чётвертом часу поисков он едва не подпрыгнул от радости столь удачной находки, что даже не верилось. Это был дневник последних семи лет Валерия Никитина. Дневник состоял из четырёх книг, точнее тетрадей в твёрдом переплёте с листами не менее чем альбомного формата. Каждая тетрадь вмещала около двух - трёх сотен листов в клеточку, исписанных мелким, но довольно каллиграфическим почерком.
Николай удивлённо потёр лоб, пролистав пару пожелтевших и потёртых страниц описания жизни покойного, и пошёл в гостиную. Достав из кармана бутылку ароматного коньяка, стопку и пару шоколадных плиток, он взял автобиографию и уселся в кресло у окна, как раз напротив портрета Иисуса.
Святой вздохнул, распечатал коньяк и шоколад, налил немного в гранёную хрустальную тару и начал читать.
Это было невероятно: покойный завёл дневник в тот день, когда, спустя год после окончания института, начал финансовую деятельность. Немного личных проблем, но в основном - всё, что касается денег. Это была антология преданности и предательств, безумных авантюр и абсолютного расчета, это были самые сливки и проза жизни.
Святой упивался исповедью покойного. За несколько часов чтения бутылка пятизвёздочного пойла сошла на нет, а Николай, дочитав последнюю запись, уснул с недописанным четырёхтомником на груди.
Навязчивый трезвон сотового оборвал беззаботный сон святого Николая. Неохотно проснувшись, изгой размял затёкшую шею и снял с пояса мобильник.
- Алло, - вяло прошептал он и глянул на часы. - Кому это делать нечего в половине седьмого?
- Извините, Тимофей Сергеевич, - испуганно протараторил приятный женский голос. - Я не думала, что вы ещё спите. Просто вы куда - то на три дня пропали, а у нас тут столько дел...
- Стой, - оборвал её Николай. - Я не спрашиваю, что у ВАС там за дела. Я спрашиваю, КТО МЕНЯ В ТАКУЮ РАНЬ РАЗБУДИЛ?
- Извините, виновата. Это ваш секретарь - Нина. - она на секунду смолкла, а затем робко спросила. - Разрешите спросить.
- Спрашивай, - великодушно дал разрешение святой.
- Вы будете сегодня на совещании?
- Во сколько оно состоится?
- В час двадцать.
- Во сколько?! - недоуменно спросил святой.
- Ну, как обычно, - слегка заикаясь ответила Нина. - Если вам неудобно, то я могу перенести.
- Стой! Ничего не надо переносить. Просто ответь мне какого... почему ты подняла меня в такую рань, если совещание в час?
- Ну, в общем, у вас на столе бумаг скопилось выше крыши. Всё, что могла, я сделала сама, всё остальное ждёт вашего личного внимания или подписи.
- Хорошо. Я через пару часов подъеду, - сказал Николай и выключил телефон. - Ох, чую, не будет мне житья мирного...
Первую половину рабочего дня Николай провёл в кабинете - тренировался ставить подпись покойного банкира и листал записи в дневнике за последние полгода жизни. Святого очень насторожила последняя запись: "Сегодня снова звонил Мартынов. Угрожал. Говорил, чтобы я ему уступил контракт с финнами. Я начинаю его бояться. Тим говорит, что он совсем (далее шло несколько полностью заштрихованных слов) отмороженный, и я с этим согласен."
Несколько раз пролистав туда-назад пухлую тетрадь, он не нашёл ни единого упоминания об этом Мартынове, лишь несколько слов о контракте с финнами.
Немного поразмыслив, изгой взял в руки список служащих и попросил Нину вызвать Бориса Андреевича.
Спустя пару минут глава отдела безопасности банка "Седых и Никитин" вежливо постучался в двери и вошёл. Святой в который раз похвалил в душе за осмотрительность покойных банкиров: на пороге стоял невысокий, подтянутый, аккуратного вида молодой человек, а не быкоподобная двухметровая куча мышц с нулевым IQ.
- Добрый день, Тимофей Сергеевич, - поздоровался Борис и закрыл за собой дверь.
- Здравствуй. Присаживайся, - святой указал на кресло рядом со своим столом.
- Я вас слушаю, Тимофей Сергеевич.
- Скажи, Борис, Я просил тебя собрать информацию о Мартынове?
- Виноват, - ответил Борис. - Сейчас принесу. Разрешите идти.
- Разрешаю.
Глава отдела безопасности молча встал и исчез из кабинета на несколько минут. Положив средних размеров папку на стол генерального директора, он спросил о дальнейших поручениях.
- Пока что можешь быть свободен, - ответил святой и пожал на прощанье руку.
Николай взял папку и начал изучать её содержимое, как только Борис закрыл за собой дверь. В папке было немного письменной информации и пухленькая стопка фотографий. Ознакомившись со всеми предоставленными материалами, святой был немного озадачен. Что можно противопоставить владельцу двух банков и одного ночного клуба, который находится под чуткой опекой одного из наиболее серьёзных авторитетов - Игоря Кныхарева, более известного под прозвищем Кных? Что мог выставить против всего этого скромный предприниматель без особой криминальной поддержки?
Ничего путного так и не придумав, Николай пошёл на совещание, основным вопросом которого был тот самый злополучный контракт с финнами. К удивлению святого, этот контракт финнам нужен был не менее, чем двум покойным питерским банкирам. Несколько раз перечитав контракт, он пришёл к выводу, что более выгодных предложений ни Валере Никитину, ни Тиму Седых никто за всю их недолгую жизнь не делал.
- Для нашего банка будет большая честь сотрудничать с такой солидной компанией как ваша, - сказал святой представителю компании "Гюнтальф Ойл ".
- Мой клиент говорит, что ему нужно ещё немного времени, чтобы подумать, - прервал финскую тарабарщину невысокий очкарик.
- Чего тут думать?! - вдруг вспылил главный бухгалтер. - Мы и так согласились на все без исключения ваши требования, при этом не выдвинув почти ни одного встречного. Переведите своему клиенту, что если он хочет, чтобы его кинули, как какого - то последнего лоха, пусть обращается в другие банки...
Святой немного оторопел от напора и неожиданной наглости невзрачного на вид главбуха, а тот в свою очередь продолжил наседать на финскую сторону, приводя один довод за другим.
- И если вы вместе с вашей компанией не согласны с тем, что я только что сказал, то видал я вас с вашим контрактом в гробу в белых тапочках. Так что решайте: сейчас или никогда. - он окончил речь, поправил галстук и тяжело рухнул в кресло, скрестив руки на груди.
Оба финна вместе с переводчиком несколько минут сидели молча, затем перебросились парой слов и попросили у переводчика бумаги на подпись.
Когда все документы были подписаны, все слова благодарности сказаны, а финны убрались восвояси, главбух подозвал секретаршу, снимая очки дрожащими рукам.
- Я вас слушаю, Андрей Григорьевич, - сказала она.
- Ниночка, принеси мне, пожалуйста чего-нибудь успокаивающего... Никогда так в жизни не боялся... Похоже пронесло...
Нина послушно кивнула головой и ушла, а святой удивлённо потёр лоб.
К концу рабочего дня Николай попросил Бориса подвезти домой. Борис согласился, и через полчаса зелёный "Рено" высадил его у двухэтажного частного дома в пригороде северной столицы.
После короткого прощания авто начальника отдела безопасности совершила разворот и скрылась в направлении города, а святой еще десять минут после этого молча разглядывал особняк.
Николай сокрушённо покачал головой, затем достал из кармана связку ключей и пошагал к дому...
Мобильник напомнил о себе около десяти часов вечера того же дня, когда был подписан контракт с финнами.
- Тимофей Седых слушает.
- Привет, Тимоша. - послышался не очень приятный голос звонившего. - Узнаёшь?
- Не узнал. - отрезал Николай. - А в гадалки играть не намерен.
- Хорошо, не пыли. Лучше подъезжай сегодня ко мне в клуб.
- В "Конец света" ? - спросил, теряясь в догадках, святой.
- Угадал.
- Да тут и угадывать нечего.
- Ну, тогда - до встречи. - сказал Мартынов и бросил трубку.
- Вот козёл. - ответил коротким гудкам Николай и убрал мобильный в карман. - Опять, наверное, какое-то гадство придумал...
Спустя минут двадцать после телефонного звонка Сергея Мартынова святой почувствовал лёгкий зуд кожи на груди. Он почесался и коснулся, висящего на груди, золотого крестика. Зуд исходил именно от него. Николай точно не знал этого - это подсказывало какое-то непонятное чувство. Это же чувство советовало покрепче сжать крестик в ладони. Николай так и поступил.
- Николай, - послышался, до боли знакомый святому. - Ты меня слышишь?
Голос, казалось, исходил из самого крестика, но звучал непосредственно в голове. Это было интересное и абсолютно непередаваемое ощущение.
- Ты меня слышишь, Николай? - звал голос, в котором он узнал голос Иисуса. - Ответь.
- Чего тебе надо?
- У меня плохие новости. - ответил Спаситель Рода Человеческого. - Одна - плохая, другая - ещё хуже.
- Начни с плохой.
- Полчаса назад Гавриила восстановили в правах, а на твою должность поставили святого Януария. - Иисус на секунду запнулся. - Точнее, он уже не Януарий, а Николай. Как тебе это?
В ответ на это бывший святой разразился длинной чередой отборного многоэтажного русского мата.
- И ещё одно. - перебил его Спаситель. - Мой папаша объявил тебя вне закона. Теперь ты один. Мне очень жаль. Мне, честно, очень жаль, что всё так сложилось. Извини...
- Да пошёл ты!.. - в ответ рявкнул на него Николай. - Катись ты, вместе со своим любимым папулей сам знаешь куда!..
- Извини. - донеслось откуда - то издалека, а где - то рядом осветил ночное небо залп нескольких корявых молний.
- Да пошли вы все! - ответил им изгой. - Теперь я всё буду делать так, как сам того захочу! И гореть мне в адском пламени после этого!..
В тот вечер Николай никуда не пошёл. Отыскав в письменном столе покойного Тимофея "Беретту" и две обоймы к ней, он закрыл на всех окнах жалюзи, достал из холодильника ящик "Балтики", выключил во всём доме свет и стал ждать, держа в одной руке пистолет, а в другой - пиво.
Когда четвёртая по счёту бутылка пива благополучно исчерпала себя, мобильник подал признаки жизни в виде звонка.
- Тимофей Седых слушает, - сказал некогда святой, снимая пистолет с предохранителя.
- Нет, дорогой, это я тебя слушаю. - донеслось из трубки. - Ты чего сегодня в клуб не пришёл? Не очень ведь хорошо других обманывать. Что, в школе не учили?
- Лучше ты ко мне приезжай, - ответил Николай. - А то что-то мне твоя боксёрская команда не особо нравится. Все какие-то здоровые, лысые и дёрганые. Лучше посидим в домашней обстановочке, пивка попьём, мой контракт с финнами обсудим.
- Вот и ладушки, - сказал Мартынов. - Увидимся.
- Да чтоб ты сдох, козёл. - устало выдавил из себя некогда святой и повесил телефон на пояс.
Немного подумав, он выключил его совсем и передёрнул затвор.
Он ждал визитёров. Очень скоро к нему приедут, и это будет отнюдь не Сергей Мартынов с дружеским разговором. Очень скоро кто-то должен будет нагрянуть по его душу. Николай это чувствовал. Конечно, можно было бы сегодня же, прямо сейчас вломиться к Мартынову домой или в офис и разрядить ему всю обойму в голову, но... Всё заключалось в этом "но". Это "но" было каким-то доисторическим кодексом чести, запрещавшем брать первую кровь на свои руки. И это же "но" запрещало покинуть грешную землю, оставив врага в живых. Оставалось только ждать первого хода, объявления войны официально. Оставалось только ждать, а ждать некогда святой Николай умел великолепно.
Он ждал...
Николай оттолкнулся от пола, и кресло, мягко шурша колёсиками, плавно откатилось в дальний угол комнаты вместе с ним, когда к дому подъехала машина. Машина нагло подкатила к самому порогу и замерла там, не выключая фар. Негромко хлопнули, закрываясь, дверцы машины и через пару секунд в дверь начали звонить.
- Сейчас открою! - крикнул из угла Николай и взял на прицел входную дверь. - Успокойтесь!
В ответ на просьбу успокоиться непрошеные гости вышибли дверь и нагло ввалились в дом.
Николай чуть не вздохнул от разочарования, когда тройка крепко сбитых парней на миг замерла на пороге, держа оружие в расслаблено опущенных руках, и начала тупо оглядываться. Святой понял, что на много переоценил нападавших, рассчитывая на нечто безмерно коварное, подлое и жестокое.
Нагло почесав нос, экс-святой прицелился и расстрелял всю обойму в незваных гостей.
Когда "Беретта" выплюнула последнюю гильзу и глухо щёлкнула ударником, Николай сменил обойму и выскочил из кресла, целясь в лежащую на полу троицу. Двое гостей лежали, не подавая признаков жизни, а третий тихонько подвывал, держась обеими руками за живот. Бывший покровитель всех бедных и обездоленных в два прыжка подскочил к порогу и на секунду замер, закрывая глаза левой рукой. После нескольких часов кромешной тьмы свет светящих в лицо фар просто ослеплял.
Николай сделал шаг назад и выстрелял вслепую очередную обойму, ориентируясь по салону и фарам.
'- Не мог этот Тимоха купить чего-нибудь потише?!' - раздражённо думал Николай, щурясь от почти артиллерийской канонады.
Он сделал шаг влево, перецепился через труп, взмахнул руками и рухнул на спину, больно ударившись плечом о, неудачно стоящий, газетный столик.
"- Вот урод!" - ругал Николай покойника, ставшем причиной его падения. - "Даже после смерти продолжает пакостить! Вот она натура человеческая: сам обгадится и других нюхать заставит! Мудила !.."
Так, продолжая крыть матом всё на свете, он подобрал пистолет и отполз на пару метров назад.
Он послал ещё одну серию проклятий и ругательств вслед предыдущей, когда, как гром среди ясного неба, кто-то шепнул возле самого уха до боли знакомым голосом:
- Успокойся. Кроме нас здесь никого не осталось.
Николай с перепугу отпрыгнул на метр влево, держась одной рукой за сердце, а другой целясь в непрошеного гостя.
- Гаврюха! - крикнул экс-святой , с трудом сглатывая слюну. - Ты знаешь, что ты - мудак?! При чём, мудак довольно редкостный! Я же тебя чуть не..
- Да помолчи ты! - перебил его архангел. - Дай сказать.
- Говори. - выдавил Николай, переводя дыхание.
- У меня хорошие новости. - говорил небесный воитель, присаживаясь рядом с ним. - Я договорился о твоём полном возвращении в должность... Чего ты на меня так сморишь?..
- Т-ты серьёзно? - с трудом выжал из себя Николай. - Меня?.. В прежнюю должность?..
- Угу.
Святой взглянул на архангела и в который раз за эту ночь был потрясён до самых сокровенных глубин своего естества: он только сейчас заметил, что было на Гаврииле вместо доспехов, скованных Прадревними Херувимами. Это была исконно байкерская косуха, надетая в дополнение к кожаным штанам и Адским Сапогам Странника.