Аннотация: Рассказ для детей среднего школьного возраста из цикла рассказов "Антология загадочных случаев"
БУДЬТЕ ДОБРЫ, ПОЖАЛУЙСТА
Однажды сижу дома, смотрю телевизор, никому не мешаю. И вдруг - звонок. Открываю дверь. Белобрысая пигалица с мусорным ведром улыбается мне, как маме после долгой разлуки.
- Здравствуй, мальчик! Мы над вами живем. Ой! "Кривое зеркало", да? Можно посмотреть?..
Тапочки сбросила и шмыг - в комнату. И уже хохочет. И сама с собой разговаривает.
- А ты, наверное, в седьмом классе? А я в пятом. А мы приставку DVD выиграли. А где твои родители? Ты один дома?
- В ремонте?
- Кто? - удивилась.
- Приставка, которую вы выиграли.
- Зачем? Она еще не сломалась.
- А почему бы тебе у себя чего-нибудь не посмотреть на более, так сказать, продвинутом приборе?
- Ой, так я же выбежала мусор выносить, а замок - английский. Но у родителей есть ключ, - вспомнила она.
- Ну, слава богу! А я уж думал, вы всем семейством переберетесь к нам.
Улыбнулась скромно:
- Нет, ну что ты! Ой, конец! Сейчас футбол начнется. Ты за кого будешь болеть?
Ну, дела! И как от этой жизнерадостной зануды избавиться?
- Слушай, - говорю, - тут справа тетя Дуся живет - такая болельщица - жуть! Она и щами накормит, и киселем...
- Спасибо, - отвечает, - я только что из-за стола...А спорим, "Динамо" выиграет!
Тут я позволил себе улыбнуться. Когда это было, чтобы "Динамо" у "Локомотива" выигрывало?
- Да у тебя от одного моего щелчка сотрясение мозга сделается!..
- На щелчки неинтересно... Давай на любое желание! Но только разумное.
- Как это?
- Ну, вот, например, я проспорю, а ты потребуешь пятьсот рублей. Это неразумно, потому что у меня, честно, только двадцать рублей в кошке и то копейками.
- Ладно, - соглашаюсь я милостиво, - могу спорить на твои две тысячи копеек. А теперь умри!..
- Я пока подумаю над своим желанием. Можно?
Чего же нельзя? Пусть себе думает. Все равно "Локомотив" выиграет. Сидим. Болеем. Я, естественно, каждую минуту вскакиваю, руками размахиваю, горячусь. А соседка моя только - ой да ой. Или так: "Ой-е-е-ей"... И глаза ладошкой закрывает, будто детектив со всякими страхами-ужасами смотрит.
Когда счет стал два-ноль в мою пользу, вдруг вскочила и в ладоши захлопала. Нервы, что ли, не выдержали?
- Придумала! Желание придумала! Если выиграю!
- Какое такое желание? Киску свою тряси!..
- Знаешь, мне кажется, ты только не сердись, но ты немножко грубый... Ну, вот... Если ты проиграешь, то должен будешь за завтрашний день сказать тридцать вежливых слов. Но не просто так, а к месту. А как сорвешься, нагрубишь кому-нибудь, так опять - тридцать! Не успеешь за день сказать - на следующий день снова начнешь!..
У меня глаза на лоб полезли. Ввалилась в чужую квартиру, да еще и воспитывает!
- А ночью? Растолкать родственников и извиниться за беспокойство можно?
- Ты не понял! Толкать, обижать, расстраивать - ни в коем случае. Наоборот. Слова благодарности в свой адрес - можешь включить в те тридцать!..
И откуда такая затейница выискалась? Представив себя этаким пай-мальчиком - почему-то в круглых очках и в коротких штанишках - я так загрохотал, что по телевизору полосы пошли.
- Выйду на улицу и поздороваюсь с тридцатью прохожими, так и быть, - сказал я, просмеявшись.
- Нетушки, нетушки! Специально, чтобы только отделаться - нельзя! И говорить, что проспорил, тоже никому нельзя!..
Ну, дает!
- А как же ты проследишь? С карандашом будешь бегать за мной?
- Зачем? Ты разве врун? Я мальчишек знаю. Чтобы они не выполняли условие спора? Честь дороже! Это только неблагородные девчонки могут хитрить...
Я хмыкнул. Слова-то какие: честь, благородство. Начиталась Дюма!..
После окончания игры со счетом два-три не в мою пользу, девчонка убежала с виноватым видом. А я весь оставшийся вечер ходил вялый, скучный - входил в образ.
Наутро решил побыстрее отделаться от всей этой чепухи и снова стать самим собой.
- Доброе утро, - буркнул я, входя на кухню, и сосчитал про себя - раз!
Мама вздрогнула:
- Приснилось что-нибудь?
- Спасибо, спалось хорошо (два!).
Мама молча пододвинула мне тарелку.
- Спасибо! (три!) Приятного аппетита! (четыре!)
Лицо у мамы напряглось, а глаза сузились.
- Будь добра, подай мне солонку (пять!)
- Все! - мама стукнула ладонью по столу. - Давай рассказывай все начистоту! Что случилось?
- Ничего не случилось. Не волнуйся, пожалуйста (шесть!).
- Да что это? - в голосе мамы послышались слезы. - Или ты сейчас выложишь все, что натворил, или...
- Прости, не понимаю (семь!)
- Ты издеваешься надо мной? Ты меня в гроб скоро загонишь своими выкрутасами!..
Я не выдержал и заорал:
- Где выкрутасы! Какие выкрутасы! Что тебе не нравится? Спасибо? Пожалуйста?..
- Не смей кричать на меня, - моментально успокоилась мама, - неблагодарный!
Вот ведь какая! Семь слов из-за нее потерял. Я молча доел кашу, взял себя в руки и процедил сквозь зубы:
- Спасибо (раз!) Потом решил помыть тарелку, чтобы добиться маминой благодарности. Не тут-то было.
- Правильно, - прокомментировала она мой порыв, - и чтобы всегда так! Хватит уже нянчиться с тобой!..
Я опять хотел вспылить, но сдержался. Сказал, как можно равнодушнее:
- Пожа-алуйста (два!).
В подъезде набрал еще два очка, поздоровавшись с тетей Дусей и ее двухлетней внучкой - с каждой по отдельности (четыре!).
В школе все оказалось сложнее, чем я представлял. Ни с того ни с сего, поздороваться с одноклассниками не смог. Сижу ниже травы, почти весь в парту ушел - только бы не спровоцировали на грубость.
Тут как тут подскакивает староста наша. Как всегда, яблоко жует.
- Ага, спрятался! За испорченную стенгазету ответишь, понял!..
Почему я? Кто видел, что я? Но тихо, стараясь не возбуждаться, отвечаю:
- Извини, больше этого не повторится (пять!). Спасибо за замечание (шесть!)...
Плачет, кашляет... Яблоком подавилась. Звонок. Минут через пятнадцать является Мифтахова, она передо мной сидит.
- Можно войти? У нас будильник сломался...
Каждый день у них будильник ломается.
...Все-таки решился, ткнул осторожно Мифтахову карандашом в спину. Она вздрогнула, как будто карандаш под напряжением, обернулась и плаксиво так:
- Ну что ты?
- Здравствуй, Мифтахова! (семь!)
- Ирина Леопольдовна, а ко мне Муртазин пристает...
Не выдержал, прошипел в спину:
- Дура.
- В чем дело, Муртазин?
- Извините, Ирина Леопольдовна, больше не буду. (Раз).
- Не паясничай, Муртазин! Садись.
- Кто паясничает? Никто не паясничает!
- Дневник на стол!
Нет, хватит! А заявится эта белобрысая, я ей... скажу несколько ласковых слов! Штук тридцать!
И я развалился на парте, как привык. Эти дурацкие слова заставляют и сидеть, и ходить, и даже смотреть вежливо. Ну, уж дудки! Как хочу, так и сижу!
Тут сосед мой попросил ластик. Протянул ему, не глядя, и вдруг слышу:
- Спасибо.
- Пожалуйста! - и сразу же арифмометр в голове щелкнул - два!
Что за напасть! Ладно, попробую еще.
На перемене налетел на меня Мошкин, на обе ноги умудрился наступить. Голову в плечи втянул, зажмурился... В другой раз я ему треснул бы, чтобы знал, на кого натыкаться, а сейчас ласково так говорю.
- Прости, не заметил, что торопишься. Ты не ушибся? (три!)
Мошкин попятился, попятился и - деру!
В буфете, как всегда, шум-гам, и все до одного хотят без очереди. До чего народ невоспитанный! Можно было, конечно, с "будьте добры, пожалуйста, разрешите пройти" заработать оставшиеся двадцать семь очков, но только при помощи кулаков и локтей. Не слышат ведь ничего... Какая уж тут вежливость! Развернулся и ушел, не солоно хлебавши...
В общем, что тут долго рассказывать. Вечером я пожелал всем домашним спокойной ночи (двадцать шесть, двадцать семь, двадцать восемь, двадцать девять!) и "Пожалуйста, разбудите меня в половине восьмого!" Все! Кончился этот кошмар! Теперь я свободен! Завтра я снова смогу стать самим собой...
Утром мама разбудила меня, как я и попросил, в полвосьмого.
- Спасибо! - буркнул я, не открывая глаз, и арифмометр у меня в голове прозвенел - дзинь!