Легко ли быть мамой? И легко, и трудно. По-разному. Но главное, мамой быть интересно. Особенно тогда, когда трудно. А уж как интересно быть бабушкой!
Самые лучшие на свете люди - это дети. Они воспитывают нас лучше всех книг. Их искренность, постоянная готовность к радости, способность защищаться, целеустремленность, любознательность, талант восприятия, ощущения, чувствования, талант к подражанию и к обучению - как хочется сохранить все это, когда они повзрослеют!
Иногда у одной и той же мамы один ребенок - спокойный, рассудительный, общительный, улыбчивый, а второй - беспокойный, шумный, трудный, то есть ребенок, требующий к себе повышенного внимания. Если родители будут чуткими к нему, если будут относиться к нему творчески и принимать такого, какой есть, не стараясь его сломить, то они имеют все шансы воспитать неординарную личность.
Что значит - относиться творчески?
Понимать все этапы его развития, стараться быть понятым малышом, поощрять его, хвалить, уметь регулировать вспышки его гнева, сохранять спокойствие (и что очень важно - чувство юмора) даже в самых трудных ситуациях. И ни в коем случае - не отвечать на агрессию агрессией. Маленький ребенок еще не умеет контролировать свои эмоции, поэтому очень важно, чтобы мама показывала ему пример только доброжелательного и уравновешенного поведения.
Мамам, не умеющим держать себя в руках, очень трудно вывести своего малыша из состояния истерики. Более того, в дальнейшем ребенок начнет воспринимать такое поведение, как стандарт отношений, а это - прямой путь к неврозу. Для того чтобы избежать этого, мама должна обратить внимание на себя. Иногда ей может понадобиться помощь квалифицированного психолога, чтобы проанализировать, какие причины, скрытые в ее собственном детстве, дают такую реакцию на беспокойное поведение малыша.
Ребенок по природе своей любопытен, и это абсолютно нормально для него - пытаться до всего добраться, все попробовать, все познать - самому. Но очень часто он сталкивается с тем, что его желания превосходят реальные возможности. У многих слишком требовательных мам малыш сталкивается с постоянным и категорическим: Нельзя! что очень сильно огорчает его. А сильное огорчение реализуется в единственно возможной здоровой разрядке - вспышке гнева. Конечно же, воля к познанию частенько приносит родителям неудобства: разбитая ваза, сорванный цветок, сломанная машинка. Но это мизерная цена за возможность ребенка пройти все этапы развития, удовлетворяя свое желание - выполнить задуманное. Задача близких уважать волю и проявление чувств маленького человека, поддержать его, и научиться уменьшать эти вспышки. Если на ребенка злятся, наказывают, отворачиваются от него, то этот период не завершается в то время, когда должен завершиться, (к годам двум с половиной, к трем).
Сын Роберт.
Ему два года. Мне нет еще двадцати. Работаю, заканчиваю заочное отделение института. Завтра утром - экзамен по зарубежке. Уложила ребенка в кроватку. Сама на кухне. Быстро перемыть всю посуду, и за конспекты. Видимо, придется заниматься до утра.
Сын зовет:
- Мама!
Я вожусь со сковородками:
- Спи!
Через минуты две - опять:
- Мама!
- Спи!
- Мама!
Не выдержала - подошла к кроватке. И тирада на пять минут про все свои проблемы. Высказалась. Спрашиваю:
- Ну и что тебе надо от меня?
- Скажи, что мой сыночек?
- Что мой сыночек?
- Ничего.
Я поцеловала его и сказала:
- Прости, Робертишка. Я очень тебя люблю.
И стало стыдно. Ну, что со мной? Это же так просто - подойти и спросить: 'Что, мой сыночек?' Какие, к черту, кастрюли? Какие конспекты? Подождут. Человеку одиноко в кроватке. Человеку нужно-то всего - убедиться, что он любим.
В квартире, где я жила, не было удобств. Воду приходилось таскать с колонки. А уголь, чтобы топить печь, добывать в ближайшем рабочем поселке, до которого полчаса хода. Попросила тринадцатилетнюю соседку посидеть с сыном, пока я сбегаю за углем. Возвращаюсь и вижу такую картину. Девочка, красная и рассерженная, держит моего не менее рассерженного сына за руки, прижав к себе. Он орет благим матом.
Выяснилось, что в миску с картофельными очистками и грязной водой, оставленную мной на табуретке, ребенок побросал солдатиков. Соседка увидела и запретила ему лезть руками в грязную воду. Я незаметно кивнула ей, чтобы та его отпустила. Робертик моментально бросился к миске.
- Что у тебя тут? - поинтересовалась я.
- Бяка с солдатиками купается, - ответил сын.
- Ну, пусть пока купается. Но потом надо будет солдатиков помыть в чистой воде, - ответила я.
Соседка смотрела на меня во все глаза.
- Почему вы разрешаете ему лезть руками в грязь?
- Но себе же я разрешаю возиться с грязью, когда чищу картошку, не говоря уже про сельхоз работы на даче.
- Сравнили... - недоверчиво протянула девочка.
- А почему бы ни сравнить? Он так познает мир. Вполне уважаемое занятие.
- По-вашему получается, что ребенку можно все.
- Ну, нет, конечно. Все, что опасно для здоровья и жизни его и других людей, нельзя.
- А ломать можно, да? - скептически произнесла девочка. - И разбивать, да? И вазу за сто рублей?
- Ну, не специально, конечно. А дорогие вещи можно и подальше убрать. Про вазу, кстати, отличный стишок есть у Олега Григорьева, - вспомнила я. И прочитала:
'Папа вазу опрокинул.
Кто его накажет?
Это к счастью, это к счастью
Все семейство скажет.
Ну, а если бы, к несчастью,
это сделал я.
Ты разиня, ты растяпа, -
Скажут про меня'.
Как ты считаешь, это справедливо?
- Вообще-то, не очень... - согласилась со мной соседка.
Сыну 2 года 5 месяцев. Только что купила ему автомат.
Пострелял из окна, пострелял по кастрюлям на кухне. Вбегает в зал.
- Мама, я хочу тебя застрелить.
Я (откладывая вязание в сторону): Что ли ты солдат Советской армии, а я фашист?
Сын (радостно кивая): Да!!!
Я (вздыхая): Тогда стреляй.
Он стреляет. Я, естественно, падаю. Лежу, не шевелюсь. Потом он меня лечит. "Делает укол", забыв о том, что я фашист. Я оживаю. Он счастлив, что я жива и невредима.
Возвращаемся с прогулки. Сын домой идти не хочет. Валится на снег, протестует. Подхватываю его на руки. Он кричит, изгибается, норовит выпрыгнуть из рук. Вдруг в подъезде гаснет свет.
- Вот видишь, - спокойно говорю я, - даже лампочка тебя испугалась.
На лестничную площадку выходит сосед.
- Это я погасил свет, - с гордостью говорит Робертик. - Я плакал!
- Ты давай, не слишком кричи, - отвечает сосед. - Сегодня лампочка погасла, завтра крыша обвалится. Дом-то старый...
Дома окончательно успокоившийся сын спрашивает:
- Если я буду громко плакать, крыша упадет?
- Ну, это вряд ли... Но я бы не стала рисковать...
На следующий день возвращаемся домой, заходим в подъезд. Сын говорит:
- Свети, лампочка. Не бойся. Сегодня я тихий.
Внук Данила.
Ему два с половиной года. Он заболел. Просыпается среди ночи, плачет, кричит:
Я беру его на руки, прижимаю к себе:
- Ты мой любимый. Ты мое солнышко. Ты веселый, как песенка... Ты сладкий, как ягодка. Ты сильный, как самолет. Ты большой, как папа. Ты смелый, как пожарник...
Слушает. Смотрит. Успокаивается. Засыпает.... Часа через три просыпается опять. Плохо ему. Температура.
- Эля, скажи, какой я любимый...
Данилка раскричался, хочет гулять, причем немедленно. Я сказала ему:
- Мы пойдем гулять. Но только после того, как я приготовлю всем обед. Хочется поплакать - пожалуйста. Только старайся плакать громко, потому что громкий крик развивает легкие. И запомни еще, при крике очень важно набирать полную грудь воздуха. Голосовые связки - они у тебя вот здесь - старайся особо не напрягать. Рот надо открывать как можно шире и изо всех сил вместе с криком выдыхать воздух. Когда устанешь, скажи: 'Все', чтобы я помыла тебе мордашку.
Чищу картошку. Данила орет. Вышел дед, начал стыдить:
- Ай-яй-яй. Мальчик, а плачет.
Я прижала палец к губам и показала глазами, чтобы оставил малыша в покое.
Данила покричал еще чуть-чуть для приличия, потом подходит:
- Все. Я правильно кричал?
Разумеется, я его похвалила. Он кричал, будь здоров! Правда, быстро выдохся. Ну, к этому обстоятельству у меня как раз не было претензий.
Я сказала потом деду:
- Ну, почему, почему, если мальчик, то не должен плакать? Что за дискриминация такая? Между прочим, если бы мальчики сохранили эту способность рыдать от обиды, боли или усталости до зрелого возраста, то у мужчин было бы меньше инфарктов. И почему вообще кто бы то ни было имеет право разрешать или запрещать другому, неважно кому, проявление эмоций: смеха, слез, негодования, гнева, удивления? Воспитание ведь ни в том, чтобы заставить ребенка подчиняться, а в том, чтобы научить его ориентироваться в добре и зле.
У Данилки время от времени случаются небольшие пунктики. Не хочет мыться, например.
Когда моя шестнадцатилетняя дочь Ася вышла из ванной, подошли к ней с Данилкой со странной, казалось бы целью - понюхать ее. Я начала восхищалась запахом ее волос:
- Ты, Асенька, прямо, как цветочек, благоухаешь.
И Данила тоже стал принюхиваться и тоже всячески выражать удовольствие.
Потом я начала потихоньку расспрашивать подробности.
- А как называется шампунь с таким вкусным запахом?
Попросила показать. Ася, умница, понимая, куда клоню, принесла из ванной детский шампунь. Я покачала головой.
- Какой вкусный запах - надо же... И что, даже когда в глазки попадает, совсем не жжется?
- Ни капельки! - кивает Ася.
- А водичка какая - горячая или холодная.
- Да тепленькая водичка-то, - отвечает Ася, - очень приятной температуры.
- И мочалка мягкая?
- Прямо, как мягкая игрушка, как медвежонок, вот какая мягкая, - улыбается Ася.
- Хорошо тебе, - как бы слегка завистливо вздыхаю я. - А знаешь, что, ты почитай Даниле книжку, а я пойду тоже помоюсь, я тоже хочу хорошо пахнуть.
Данилка пока молчит.
Я вышла из ванной, дала им понюхать свои волосы. И моему запаху дружно порадовались. Пошли с Данилкой к игрушкам, я понюхала резинового котенка, поморщилась:
- Мда, не очень. На-ка понюхай, наверное, он давно не мылся, да?
- Фу! - сказал Данила, - Киска не мылась.
- А знаешь, что, - предлагаю я, - когда будешь купаться, возьми с собой киску, она очень хочет купаться. Что ты хочешь, чтобы киска помыла тебя, или ты будешь мыть киску.
- Нет, - смеется Данила. - Это ты моешь меня, а я - киску. Киска - маленькая!
И через минуту, взвесив, вероятно, все 'за' и 'против', заявил:
- Эля, пойдем, Данила моет киску.
И никаких слез в ванной, чуть-чуть морщился, когда намыливала ему голову, и все. Зато как потом доставал всех домашних, чтобы его понюхали!
Я объясняю сыну и мужу: ' Парень растет, самоутверждается. Не выносит давления на него. Какими бы здравыми не казались вам те или иные ваши указания, у него свой здравый смысл, и он его, как может, защищает. Желать, хотеть, сметь - это то, что обеспечивает любому человеку движение по жизни. Не тормозите, по мере возможности. Не уговаривайте. Разрешайте. А лучше всего, предлагайте выбор, которым он может воспользоваться по своему усмотрению. На каждое ваше 'нет', должно быть 'да', а еще лучше несколько 'да'. Сын говорит: 'А что делать, если он, распсиховавшись на ровном месте, начинает бросать книги на пол'? Я кивнула: 'У меня он тоже начал было швыряться книжками. Я дала ему кубики и ведро. Начала бросать с ним кубики в ведро, и мы очень веселились, когда попадали'. Муж махнул рукой: 'А, все твои разговоры в пользу бедных. Меня он, похоже, вообще не уважает'. 'А за что? За то, что ты такой большой, что ли? Велика заслуга. Вот тебе, большому, нравится, когда кто-нибудь стыдит тебя? Да ты же, как еж ощетиниваешься - стоит только 'погладить тебя против шерстки'. И я такая же. И все! Почему же вы думаете, что он должен принимать от вас все эти: 'ай-яй-яй', все эти дурацкие покачивания головой из стороны в сторону, эти покрикивания и шлепки? Наверное, он не уважает тебя, как тебе этого бы хотелось, потому что ты не слишком-то уважаешь его. Во всех отношениях, во всех, главное - отклик. Как ты к кому-то, так и к тебе. Во всяком случае, это тот закон, которого стоит придерживаться'. Сын приподнял брови и, кивнув на меня, сказал отцу: ' Начитанная... Ученье, пап, свет, а неученье - тьма'. Я рассмеялась: 'Вот видишь, как же ты не любишь всякого рода нравоучения! Ты сам все знаешь, и правильно делаешь'!
У Данилы - новое увлечение. Чуть что не по его, бросается на пол и кричит.
'Полюбовалась' я им с полминутки, ну, и тоже грохнулась рядом. Плачу, вернее, требовательно хнычу:
- Позови верблюда, Данила! Пожалуйста, позови верблюда. Только скажи, чтоб не плевался тут.
Данила смотрит на меня с большим удивлением:
- Где верблюд? Он большой? Настоящий?
Я (приподнимаясь с пола):
- Он в зоопарке. Я хочу, чтобы он жил у нас.
Данила (тоже поднимается):
- Он будет плеваться?
Я:
- Когда кто-то его дразнит, он сильно плюется. Когда кто-то падает и кричит, он тоже плюется. Но мы же не будем его дразнить, да?
Данила (подумав):
- И падать не будем...
Конфискованный молоток, которым Данилка хотел постучать по тарелке, давно забыт. Верблюд в квартире все же поинтереснее, чем разбитая тарелка.
В следующий раз, когда Данила только еще намеревался грохнуться на пол, я опередила его.
- Пожарная! Пожарная машина! Куда она поехала?
- Куда? - Сразу же заинтересовался Данила.
- Конечно, она поехала туда, где горел дом, - ответила я.
- А кто его зажег?
Ну, и так далее. Про мальчика, который играл с зажигалкой, а рядом лежала газета. Про то, как он испугался и спрятался под кровать. И как пожарный его кричал и как нашел. И как по высокой лестнице они вместе спускались вниз... Моя помада, которой Данила хотел было разрисовать пол, тоже забыта.
Была еще пара попыток поваляться на полу, дрыгая ногами, но и их мне удалось предотвратить интересными просьбами или историями. Потом попытки прекратились.
Почитать малышу книжку, попеть колыбельную перед сном - очень полезное и приятное занятие. Полчаса, ну, час...Но Данилке часа было не достаточно. Он из тех, кто часами был готов не спать, даже когда очень хочется, и просто третировал меня: то одну сказку расскажи в сто пятидесятый раз, то другую, то стишок, то песенку... Если я не выдерживала и уходила из комнаты, начинался рев. И вот что я придумала. С мобильного звонила на домашний. Дождавшись звонка, брала безмолвную трубку и начинала разговор. Текст был такой: (естественно, с паузами).
- Да. Алло! Алло! Кто обижает мальчика? Я обижаю мальчика??! Да вы что?! Я его очень люблю. Нет, он не плачет! Вы слышите? Извините, вы не представились. С кем я разговариваю? Ах, SOS! Организация по защите детей от взрослых? И взрослых от детей? Понятно... Понятно... Да... Да... Да, я считаю, что вы совершенно правы. Если мальчика родители шлепают или очень сильно ругают, то, конечно, надо его защищать. Но наш мальчик очень хороший, и мы вообще никогда... Нет, и меня он не обижает... Он немножко поплакал, чуть, чуть... Нет, нет, не болеет... Никаких уколов ему не надо... Слышите, как у нас тихо. (Естественно, Данилка с самых первых слов перестает плакать, поскольку прислушивается к разговору из соседней комнаты). Мне кажется, что он уже заснул. Да! И глазки закрыл. И дышит ровно. Нет, не притворяется. Хорошо, сейчас зайду - посмотрю. (Заглядываю в спальню. Данила, естественно, ровно дышит, глаза закрыты). Я же вам говорила, что он спит. До свидания... " Вот такие разговоры с организацией SOS. В этих разговорах я, во-первых, хвалила Данилу, а во-вторых, эта организация не была 'карательной'. Наоборот. Просто ее беспокоил плач ребенка, и ей хотелось бы узнать, что происходит. То есть, ни угроз, ни запугиваний, ни ябедничества с моей стороны... А ребенок засыпал... просто оттого, что не хотел меня подводить своим плачем перед какой-то (непонятно какой) организацией, и потому что закрывал глаза и начинал ровно дышать. Бывало, что и Данилка укладывал меня спать: рассказывал сказку, пел песенку, а я все не засыпала, тогда он грозился: "Закрой глазки, я казал! Сейчас SOS позвоню!" И я моментально закрывала глазки. И вслед за мной он.
Дочка Ася
Дочери двенадцать лет. Отчитала ее за бардак в комнате. Сказала, что, зная мой характер, зная, что мне легче самой все убрать, чем по сто раз повторять одно и то же, просто бессовестно с ее стороны злоупотреблять этим. Она попросила меня просто не заходить в ее комнату, тогда у меня не будет повода для раздражения, вот и все. Я сказала, что и я могу позволить себе быть ленивой, что и у меня бывает настроение 'уйти со всех дел в баню', но не каждый же день. И что меня не столько раздражает беспорядок в ее комнате, сколько то, что он не раздражает ее. Что меня иногда просто пугает такое ее равнодушие к собственному комфорту, что находиться в чистоте и уюте - это вообще-то удовольствие, в котором не стоит себе отказывать, идя на поводу у лени. Ася начала оправдываться, что она вся в папашу, что у него тоже беспорядок в комнате, однако он чувствует себя вполне комфортно, и даже не видит разницы после того, как я привожу его кабинет в порядок. Да, к сожалению, она права. И вдруг я вспомнила, что и Ася, и ее отец воспринимают мир в большей степени ушами, чем глазами, и им сложнее получить удовольствие от уюта, чем мне - визуалистке, которая увидит любую крошку на ковре, но часто путает звонок в интерком со звонком в дверь. Я решила ей помочь.
- Закрой глаза, Ася, - попросила я, - а теперь постарайся услышать, как жалобно шелестят страницами разбросанные по полу книги. Как скрежещет пыль на трюмо, такой звук, как ножом по стеклу. Как нудно звенят склянки с косметикой. Как отвратительно визжит грязный пол. Как оглушительно хлопает складками, разбросанная по стульям, одежда... Ну, и как тебе эта какофония?
- Ужас какой, - ответила Ася.
-А теперь включи какую-нибудь бравую музыку и успокой их всех.
Через часа полтора заглядываю в ее комнату. Чисто, уютно. Лежит с книжкой, слушает Вивальди.
- Ну, как, - спрашиваю,- чувствуешь все-таки разницу?
Улыбается в ответ:
- Чувствую, конечно. Вернее, слышу. Музыка приятнее звучит, когда порядок.
Дочери семнадцать.
Новый год мы встретили замечательно. Моя милая дочь в эту ночь работала.
Мы обсуждали с ней накануне эту проблему. Она очень, конечно же, хотела встретить новый год дома, рядом со всеми нами, но не могла отказать хозяину, который так хорошо к ней относится, как впрочем, и к другим своим работникам. Но многие из работников ресторана отказались выходить на работу в новогоднюю ночь, и дочери было стыдно оказаться в их числе.
Я сказала:
- Доченька, ведь это только условность, ведь отлично провести время можно и в другой день, ведь для ощущения праздника не обязательна календарная дата. Ну, хочешь, я пойду работать вместо тебя, ведь для меня не имеет огромного значения - где я буду находиться, когда часы пробьют двенадцать. Я все равно буду мысленно со всеми, кого я люблю.
Ася улыбнулась:
- Ну, вот еще! Так я тебе и разрешу. Нет уж, я сама.
Я ответила:
- Ты умница, я горжусь тобой. И ты знаешь, это хорошо, что жизнь преподносит те или иные испытания. Уметь отказаться от желания, чтобы не подвести достойного человека, иногда много важнее, чем пойти на поводу у желания - сидеть за праздничным столом, пить шампанское, веселиться, и чувствовать внутри себя червячок маленького предательства, который не даст тебе в полной мере расслабиться. Ты девочка совестливая. Праздник кончится, и ты скажешь: 'Ну, и что'? и можешь почувствовать некоторую пустоту внутри себя, но не потому, что праздник кончился, а потому, что ты оказалась, не слишком хороша в этой ситуации.
Ася улыбнулась:
- Мамочка, мне тяжело было пять минут назад примириться с мыслью, что я все-таки пойду на работу. Но сейчас, после твоих слов, от тяжести не осталось и следа. Я пойду легко, и буду гордиться собой.
Ближе к двенадцати я села в машину и помчалась к Асе на работу. Я вбежала в ресторан ровно без двух минут двенадцать, увидела ее издалека и кинулась к ней. Мы обнялись и стояли так с минуту, не разжимая объятий. Потом Ася взглянула на меня, блестящими от слез глазами, и сказала: 'Мамочка, я желаю тебе счастья, здоровья, горения, летания, побед во всех твоих начинаниях. И я тебя очень люблю'. Я тоже прошептала ей много добрых пожеланий, и тоже почему-то чуть не расплакалась.
Потом Ася стала меня со всеми знакомить - с хозяином, с людьми, с которыми она работает, с завсегдатаями ресторана. И я была очень благодарна всем им, за то, что они так хорошо удивлялись, так радостно улыбались нам, и за то, что они любят мою дочь.
Довольно часто я оставляла дочке записки с тем, что ей необходимо сделать по хозяйству. Записки были иногда в форме комиксов, иногда в стихах, иногда типа пародии на известного автора. Немногие из них сохранились. Но вот одна из них. Здесь я совсем ушла от цели записки - дать задание. Но дочка, тем не менее, прочтя ее, приготовила очень вкусный ужин.
РЕЦЕПТ
Буду признательна, доченька,
если сготовишь обед.
Чтоб не трудиться уж очень-то,
вот тебе легкий рецепт.
Берешь лепестки розы
И радуги нежный свет.
Добавишь грозы угрозы,
И свежего ветра привет.
Помешивай полумесяцем,
пока не услышишь журчание
ручьев. И биение сердца.
И тихих коров мычание.
По вкусу добавь взмах крыльев.
Посыпь это серой мглою
А чтоб до утра не остыло,
Ночною звездою накрой.
Но знаешь, мне кажется, доченька,
Мы этим не будем питаться.
Уж лучше поставим на полочку.
И будем с тобой любоваться.
Ну, вот, пожалуй, и все из записок о воспитании. А рассказы про самых маленьких - о моей десятимесячной дочке Тасеньке, и о девятимесячном внуке Ванечке еще впереди.