1.
Теперь, когда терять больше нечего, Ллойт знает - всё получится.
Теперь важно только одно - но он не будет говорить об этом вслух, даже думать об этом не будет.
Луна в небе - цвета запёкшейся крови. Он слушает стук сердца - так громко и так быстро, как будто идёт по рельсам внутри головы огромный поезд.
В этом поезде - десятки смертей, десятки сумасшествий, сидят рядом и болтают друг с другом, обмениваются вмечатлениями, глядя на красную луну в небе.
Все те, кто стали жертвами его неудачного эксперимента - они теперь всегда с ним, всегда в нём, шепчут что-то, движутся, бросаются друг на друга. От этого иногда кружится голова и перед глазами темнеет. Но луну в небе он видит чётко. Он видит её багровый свет и радуется. Ему хорошо и тепло сейчас, в пустом кабинете, нужно подождать ещё немного и тогда можно будет... тогда уже будет можно разбудить Кершета и сказать ему, что скоро они отправятся в путь.
Он улыбается, откидывается назад в кресле. У него снова кружится голова, а тело ноет. Он не спал и не ел несколько дней, но не помнит об этом. Несколько дней - с тех пор, как стало понятно, чем закончился эксперимент.
Те, кто остался в живых - они там, снаружи. Бродят где-то вокруг лаборатории, у них безумные улыбки на расцарапанных лицах - они сами порвали себя ногтями - грязная одежда и лихорадочно блестящие глаза. Мёрзлая земля хрустит у них под ногами, а двигаются они как те призраки из разрушенных древних городов. Ллойт помнит эти легенды о страшных существах, живущих в развалинах. Говорят, они едят местных жителей, если те решаются влезть на их территорию. Ллойт не верит в эти сказки, но он знает - те, кто ходит там, снаружи, жертвы его неудачного эксперимента, они в сто раз опаснее любых легенд. Потому что не важно, веришь ты в них или нет - они существуют, иногда он видит их сквозь толстое бронированное окно кабинета.
Вчера Ллойт звонил в центр. Сказал, что эксперимент прошёл неудачно и он вынужден просить об отставке. Всё, что ему нужно - это всего лишь выходное пособие, чтобы хватало на жизнь и на корм для собаки. Нет, у Ллойта ещё нет собаки, но он непременно её заведёт - как только купит домик на море. Он смеялся в трубку, а Райдшен не понимал, что с ним. Переспрашивал много раз, выяснял, сколько часов он сегодня спал.
Собака, я назову её... Джу. Так звали одного парня из тех, кто участвовал в эксперименте. Мой пёс. Он будет бегать вдоль кромки моря и лаять на чаяк. А я буду бросать ему палку и кричать - Джу, ко мне!
Ллойт смеётся, кресло под ним скрипит, а снаружи кто-то вторит его смеху. Им, там снаружи - тоже хорошо и радостно. Он чувствует их, каждого из них. Они внутри его головы, воют на разные голоса.
Пусти нас?
Ты пустишь нас?...
Здесь холодно...
Холодная земля, холодный воздух. Ты же обещал. Как только эксперимент закончится, мы сможем идти домой. Ты обещал, что всё будет хорошо. Но ведь наш дом - рядом с тобой. Пусти нас... пусти...
Они говорят, говорят и никак не хотят замолкать.
Он просит их, приказывает, умоляет - но ни не слушают его. Не хотят слушаться. Сердце начинает биться быстрее.
Он встаёт, набирает на двери десятизначный код. Дверь шипит и отъезжает в сторону. В коридоре - тихо, только гудят лапмы на потолке и где-то в глубине здания шумит сломанный вентелятор.
Поэтому здесь так холодно. Или жарко? Он не понимает. Свет слишком яркий, режет глаза. Режет душу.
Там, в том мире всегда будет тепло.
Он не хотел больше спускаться в лабораторию, но сейчас ему нужна, просто необходима ещё одна доза наркотика. Они кричат в его голове слишком громко, они воют, мешают думать. Им холодно. Здесь, в нижних корпусах отопление не работает и Ллойту тоже холодно. На нём только лёгкая форменная рубашка с вышитыми на нагрудном кармане инициалами и тонкие брюки. Он ходит босиком, но не помнит когда и как потерял свои ботинки.
В коридоре слева длинные узкие окна. В них видно красную луну. Местные жители называют её - Калаас, красная пустыня. Ллойт знает. Он провёл сотни часов, читая электронные учебники, запрещённые статьи, секретную информацию. Он помнит наизусть карту этого мира, мог бы нарисовать её с закрытыми глазами.
Много лет он стирал память тем, кто был приговорён к ссылке на красную луну. Иногда нужно было добавить какие-то ложные воспоминания - это было сложнее, было небходимо, чтобы эти воспоминания соотвестствовали реалиям Калааса. Поэтому Ллойт знает очень много. Он придумал десятки жизней - отрывками или целиком. У Ллойта всегда были низкие баллы по литературе, но ему нравилось сочинять чужие жизни. Или посто стирать их.
Итрейл Лонтрейд, - шепчет Ллойт в тишине лестничных пролётов. Он улыбается, он рад, что ему удалось разобраться с ним так просто и так быстро. Ллойт давно знал про совершённую Итрейлом растрату, но молчал об этом, его мало волновали дела его жадного друга. Сейчас сведения пригодились как нельзя кстати.
Итрейл был последним, кого он лишил памяти. Никаких ложных воспоминаний, просто чистый белый лист - новая жизнь. Вместо роскошной квартиры в новом районе мегаполиса - исушённые солнцем красные пески. Но Итрейлу даже не будет жаль, потому что он ничего не вспомнит.
Ллойт знает его, знает давно - ещё с последнего курса колледжа. Это Итрейл каким-то образом уговорил руководство разрешить эксперимент. Без него ничего не получилось бы, а Ллойт даже не успел его поблагодарить. Всё казалось так просто - "тебе нужны деньги, а мне... нужно другое. Если всё получится, это будет настоящий прорыв, переворот в судебной системе Сианты. И ты будешь к этому причастен. Меня не интересуют ни деньги, ни известность, тебе это прекрасно известно. Всё это достанется тебе. Пойми, мы ничем не рискуем. Все эти люди всё равно приговорены к ссылке, для них только один путь. Мне просто необходимо, чтобы они были полностью в моём распоряжении несколько дней, понимаешь?"
Ллойт потратил много недель, чтобы уговорить Лонтрейда помочь ему. Долгие часы телефонных переговоров, много-много слов - столько слов Ллойт не говорил даже не теоретических экзаменах. Теперь эти слова эхом звучат у него в голове, в такт шагам. Ноги немеют от холода. В лифте ещё холоднее, Ллойту кажется, что он примёрзнет к полу.
Двенадцати заключённых, которых ему выдали для эксперимента, оказалось недостаточно. Ещё двадцати, прибывших позже - тоже. Ллойт до сих пор не знает, какими средствами Итрейл добился выдачи дополнительных ресурсов, но к концу прошлого месяца количество подопытных равнялось восьмидесяти. А в начале этой недели Ллойт привёл в исполнение приговор, и Итрейл был отправлен на красную луну.
Ллойт приехал сюда, в древний район Истейна, почти к самой границе; вместе с ним доставили подопытную группу.
Трёх последних он набирал сам, бродя возле окрестных поселений.
Дети. Для полной комплектации группы нужны были дети - хотя бы двое. Ллойт нашёл Джу, заблудившегося в лесу во время бури, и близнецов, которые бегали по развалинам недалеко от лаборатории.
Теперь все они воют в его голове, он отчётливо различает их - три детских голоса, среди нестройного хора взрослых.
Он набирает очередной код на двери и шагает в ледяную темноту лаборатории. Ему не нужно зажигать свет, он и так знает, куда нужно идти.
Третья полка слева - Ллойт шарит по ней рукой и через миг тонкая холодная ампула оказывается в его онемевших пальцах. Таких ампул осталось всего три, а это значит что он сможет продержаться ещё один день. Точнее - двадцать один час и может быть, несколько минут.
Потом все эти голоса ворвутся в него и разорвут на части. А может быть, он станет с ними единым целым - почти так, как и планировалось в самом начале.
Тогда он тоже будет бродить по окрестным промёрзшим лесам, рвать на себе кожу, потому что она мешает, стесняет движения. Тело - это вообще что-то лишнее, не нужная деталь, которая мешает свободно передвигаться. Мешает быть свободными. Они, там снаружи - так думают. Накоторые из низ пытались уничтожить свои тела, и теперь лежат мёртвыми в нижнем секторе.
С момента окончания эксперимента Ллойт не спускался туда ни разу. Ллойту и самому иногда так хочется вспороть кожу на руке, и снять её - чтобы не мешалась. А потом уничтожить всё тело, такое тяжёлое, слабое и нескладное. Он знает, что не умрёт - теперь он с этими людьми - единое целое. Его разум будет жить до тех пор, пока хотя бы одно тело из тех, что бродят за пределами лаборатории, будет живым. До тех пор, пока бьётся хотя бы одно сердце из восьмидесяти четырех, участвовавших в эксперименте.
Препарат в длинной тонкой ампуле на его ладони - единственный способ связать себя со своим телом, единственный способ сохранить ясное сознание. Ллойт подготовил его заранее, потому что предполагал, что всё может случиться именно так.
Нет не так - тот худший вариант, который он просчитывал всё таки был чуточку лучше чем то, что происходило теперь.
Но он не отчаивается - ему нечего терять, потому что он знает, как в случае полной неудачи прекратить всё это одним движением.
Свет неожиданно начинает мигать. Лампы вспыхивают и гаснут, отбивая по глазам лихорадочный пульс. Ллойт сжимает ампулу в руке и крадётся к выходу. Он специльно берёт их по одной, потому что уверен - если отнесёт наверх сразу все, то все и использует за один раз. Ллойт не знает, что с ним тогда будет, но соблазн слишком велик.
Его собственное сердце стучит в такт с миганием света, в голове нарастает шум.
Он не помнит, как шёл до кабинета. Набрать код удаётся только с третьей попытки - если бы он промахнулся ещё раз, дверь была бы заблокрована - навсегда.
Там, в кабинете, в смежной комнате спит Кершет. Ллойт думает о том, что надо бы его проверить, но у него нет сил. Он падает на ковёр, бессильно пытается подставить руки, чтобы не удариться лицом. Стекло трескается в его руке - он забыл, что сжимал в пальцах ампулу. Осколки впиваются в кожу, рука теперь в желтоватых потёках, красно-оранжевых. Это препарат смешивается с кровью - капли стучал по полу.
Минус семь часов. Ллойт ложится на ковёр и закрывает глаза.
- Как ты думаешь, Ллойт, а сколько шансов, что всё получится?
- Я думаю - десять из восьми.
- О... это много?
- Больше, чем я мог бы расчитывать три года назад!
Ллойт смеётся. Итрейл в его голове смеётся тоже - надтреснутым хрипловатым смехом, как он смеялся в тот момент, когда он узнал, что приговорён к ссылке.
Откуда ты здесь?.. Тебя не должно быть здесь...
Не бойся, друг! Я ещё не здесь!
Смех разрывает сознание Ллойта на сотни частей - красных, оранжевых, жёлтых.
Но мы ведь скоро встретимся, верно? Я жду тебя..
Мы ждём тебя... Каллас ждёт тебя, не теряй времени!
Ллойт знает - он прав. Они все - правы. Нельзя терять время, возможно, его уже не осталось. Он встаёт и, шатаясь, идёт к двери, спрятанной в нише за шкафом.
Кершет спит - свернувшись на кушетке, подтянув к груди ноги. Чёрные когти на его пальцах матово блестят с тусклом свете маленьких жёлтых ламп, развешеннх по стенам.
Длинные красно-рыжие волосы разметались по подушке, скрывают лицо, но Ллойт знает - он крепко спит и на его губах безмятежная улыбка. Он видит сон. В его сне - лес, земля пахнущая влагой, листья кружатся в воздухе, в его сне легко и светло. Ллойт хочет туда - в его сон. Он прокрадывается сквозь комнату, подбирается к кушетке. Головокружение постепенно проходит и теперь, когда он здесь, связь между ними крепче, а значит - действие препарата почти сошло на нет. Та малая его часть, что приникла в кровь через раны может быть подействует. Может быть нет.
Ллойт опускается на колени, кладёт руку на лоб Кершета.
Проснись. Просыпайся.
Он открывает глаза - уже готовый напасть, порвать на части того, кто прервал его сказочный сон. Ллойт - неизвестный враг. Человек, выкравший его из дома, отнявший у его племени. Ллойт помнит - когда он увидел Кершета в первый раз, на нём была только шкура какого-то животного - набедренная повязка, и много-много амулетов в волосах. Ллойт не стал их трогать. Он хотел снять только знак спектра, висящий у него на шее, но тот был запаян в фигурный металлический ошейник, который невозможно было разъединить.
Всё хорошо. Всё будет хорошо.
В широко распахнутых глазах Кершета - тёмно-синий огонь, обжигающий и ледяной одновременно. Распахнуть своё сознание настречу его - дикость, погоня, они несутся куда-то сквозь густой лес, под ногами - почти по колено - вода. Ноги путаются в растениях. Добыча впереди, мелькает меж деревеьев. Запах страха, азарт, голод.
Ллойт знает - это он добыча. И зверь - тоже он.
Скорость - быстрее света. Мелькающие стволы деревьев сливаются в сплошной поток - коричнево-жёлто-зелёный. Голубая вода внизу - всё глубже. Ноги путаются в корнях, но это не остановит, наоборот - корни ломаются, рвутся, освобождая путь дальше.
Теперь они - рядом. Бегут вместе. Шаг в шаг. Ветер треплет волосы - длинные, с заплетёнными в них амулетами. Они колышуся в такт движениям, бьют по шее и по шекам. Это не больно. Запах крови впереди - своздящий с ума, резкий...
Деревья редеют, расступаются, теперь там, впереди - красная пустыня. Бесконечная, от горизонта до горизонта, вздыбливается барханами, иссечена вестром. Камни высятся то тут, то там - нужно бежать осторожнее, можно поранить ноги.
Что это?...
Всё хорошо. Это дом.
Кершет рычит, мечется - в сторону, в другую; красный песок в воздухе, вместо воздуха, скрипит на зубах, скрежещет в горле, как жернова, перемалывающие дыхание.
Так было всегда. Дом.
Нет. Это чужое место.
Они бегут дальше - впереди жертва. Её темная шкура мелькает между барханами, она мечется, не зная, куда бежать. Гладкая бордовая шкура, длинные лапы. От когтей в песке остаются чёткие вмятины. Она сама - хищник, но сейчас вынуждена убегать, скрываться от тех, кто сильнее её.
Зикта.
Прыжок, бросок вперёд - раскалённый воздух свистит в ушах, ветер обжигает лицо, ещё секунда - и когти порвут тёмную кожу зверя.
Пить.
Кровь хлещет из распоротого бока, смешивается красным песком. Крик заполняет собой весь мир - боль, отчаяние, паника. Его перекрывает другой - торжествующий вопль охотика, ликование, восторг. Такая безграничная радость, свобода.
Вторая форма.
Стой. Остановись!
Он делает рывок назад - зубы снова вспарывают тело зверя, бьющегося в агонии, ещё чуть-чуть, чуть-чуть и я не успею, стой, перестань, хватит!
Они падают на спину, назад, голова снова кружится, весь мир кружится.
Небо над головой - пронзительно голубое. Тело медленно погружается в воду. Деревья обступают со всех сторон, их подводные корни мягкие, тонкие, обвивают запястья.
Они уходят под воду с головой. Синевато-зелёное свечение вокруг, колышущиеся водоросли, вода смывает с губ вкус чужой крови.
Здесь - дом. Здесь, а не там.
Тишина. Умиротворённость.
Ллойт выдёргивает себя из чужого сознания, судорожно хватает тром воздух - как будто он и правда только что был под водой.
Кершет сидит на кушетке, непонимающе вертит головой. Его взггяд натыкается на Ллойта и на короткий миг в его глазах мелькает узнавание - но уже в следующую секунду Ллойт погружает его обратно в сон.
Кершет медленно опускается на подушку, что-то боморчет сонно.
Рано. Ещё слишком рано. Но у меня ещё есть время.
В следующий раз он уже узнает это место - красную пустыню. Потому что он уже побывал там однажды. А потом он поймёт, что это его дом.
Ллойт встаёт - его шатает из стороны в сторону. Он дожен ещё раз дойти до лаборатории. Должен успеть, пока голоса не начали снова звать его. Он ходит, оставляя за собой цепочку кровавых пятен на ковре.
У меня ещё есть время - твердит он себе.
Ещё четырнадцать часов.
* * *
Мы покажем тебе... это место. Оно так далеко отсюда, что ты даже не можешь вообразить...
Они разговаривают с ним - даже во сне. Действие препарата слабеет с каждым новым уколом. Ллойт не знает, сколько сможет продержаться теперь.
Ллойту снится, как он бежит по красной пустыне. Или летит - он не знает. Это такое быстрое, захватывающее движение, как будто он снова оказался в сознании Кершета.
Красная пустыня ровная и гладкая, песок под ним сливается в бесконечное красное полотно, как будто это не песок, а стекло. Он двигается медленее, он приближается к какой-то цели и теперь видно, что под ногами у него - действительно что-то гладкое, чёрно-красная каменная земля. Кое-где она блестит, как будто в грунт вплавились россыпи драгоценных камней.
А потом он поднимается выше - это ветер, ураган поднимает его. Сверху он видит гигантскую воронку, ввинченную в плоть каменной земли - это больше всего похоже на место падения гигантского метеорита. На дне её клубится белый туман и там же видны крохотные огоньки, это дома - кто-то живёт там, на дне этой воронки. Ллойт спускается ниже, его тело такое лёгкое, как будто его и вовсе нет. Он пытается поднести руку к лицу, но руки нет. Лица тоже нет. Ллойту кажется, что есть только зрение и разум, но почему-то его несуществующее тело покалывает иголками холода и когда он опускается на землю, чувствует удар.
Он приземляется на край воронки. Теперь уже невозможно понять, что это - просто пологий спуск вниз, в затянутую туманом долину идеально круглой формы.
Что это за место? - спрашивает он и голоса ему отвечают - море.
Но на Калаасе только одно море... и оно должно быть не здесь
Голоса смеются и говорят - ты столько всего не знаешь.
Он спускается вниз, чем дальше он идёт, тем холоднее станоится.
Ночь. Ночью в пустыне всегда холодно.
Ллойт бежит вниз, камни осыпются у него под ногами. Он должен посмотреть, кто там живёт, там, в этом странном городе.
Это так интересно, правда? Много сотен лет назад на Красную Луну упал метиорит, а ты ничего об этом не знал. Так интересно, кто там живёт, правда?
Но Ллойт не успевает добежать, он просыпается. Он заснул в кресле, прямо перед монитором, он не знает, сколько часов он проспал.
Снаружи и внутри - тишина. Но эта тишина обманчива, они ждут, они что-то готовят. Ллойт знает. Они знают, что он задумал, потому что он всё равно не может до конца скрыться от них, а они - от него. Они сделают всё, чтобы задержать его, они уже заставили его заснуть и показали ему этот странный сон.
За окном всё ещё ночь, но тусклый серый рассвет уже подбирается к кромке леса. Ллойт подходит к окну, прижимается лбом к стеклу. Оно холодное, оно может остудить мысли и кожу. Внизу, у дверей корпуса стоит человек и, забрав голову вверх, смотрит на Ллойта. Он улыбается и медленно поднимает руку в знак привествия. Его щеки изорваны длинными царапинами, лицо в крови и разводах грязи. Возможно заражение, думает Ллойт. Он знает этого человека, знает его имя и всю его жизнь. Где он родился, как он вырос. Кто был его первым другом. Знает, что родители часто били его, когда он прогуливал учёбу.
Это было плохое место. - говорит человек внизу. Его губы не двигаются, они так и замерли в широкой улыбке.
Да..
Но теперь мне хорошо. Впусти нас...
Иди к нам..
Ллойт разворачивается, чтобы уйти в потайную комнату кабинета. Там Кершет, он спит и видит сны, которые разъедают его память. Ллойту больше всего сейчас хочется оказаться там, возле него. Или внутри его сознания, снова ощутить эту первобытную силу и восторг.
Он идёт к полке с книгами - он закрыл за собой дверь, когда уходил, хотя совсем не помнит этого - и слышит мощный удар внизу, под ногами. Ему кажется, что всё здание содрогается от этого удара. За ним следует ещё один, а потом ещё - послабее. Они, там внизу - пытаются выбить дверь.
Всё будет хорошо.
Ллойт не знает, кому принадлежит этого голос. Может быть, ему самому, может быть, Итрейлу. Или одному из тех, кто пытается прорватьс в корпус.
Самое страшное - то, что он не верит этому голосу.
Нужно ускорить процесс настолько, насколько получится. Я не могу больше ждать.
Ллойт знает - у него ещё много дел. Нужно спуститься вниз и проверить шаттл. Если с ним всё в порядке, то он отнесёт туда Кершета и быстро доделает все остальные дела, которые ещё остались здесь.
Ллойт думает о том, что будет, если шаттл откажется работать - и смеётся.
У него осталось ещё девять часов.
* * *
В транспортном отсеке светло - почему-то здесь ещё не прекратилась подача питания. Здесь так светло, что у Ллойта болят глаза - он привык к долгому тягучему сонному полумраку своего кабинета.
Он спускается по железной лестнице - шаттл там, притаился внизу, как большой гладкий чёрный жук. Ллойт знает, что там кто-то есть, но из-за препарата, только что введённого в кровь, не может почувствовать его и узнать.
За несколько минут до того, как он отправился в лабораторию за очередной дозой, раздался звонок телефона. Это странно, потому что Ллойт думал, что отключил его после того, последнего разговора, но так всегда бывает - ты думаешь, что отключил телефон, а на самом деле только хотел это сделать, и когда он звонит, ты едва не теряешь сознание от страха.
- Тараджи, что там у вас происходит? - голос такой знакомый, но Ллойт не может вспомнить где и когда он его слышал, - связь внезапно оборвалась, почему вы?...
- Кто это?
- Тараджи, вы сказали, что эксперимет не удался, что случилось? С вами всё в порядке? Вас плохо слышно...
- С ним всё хорошо, - это другой голос - его Ллойт знает. Это женский голос, такой нежный, тёплый. - Он с нами. Он в безопасности. Он хочет сбежать от нас, но мы его не отпустим. Всё будет хорошо.
- Кто вы? - говорит незнакомец в трубке, - Тараджи, вы что, позволили подопытным...
- Он боится, но он просто не понимает.. он должен быть с нами. Не волнуйтесь за него. Мы о нём позаботимся. - Ллойт молчит, сжимает трубку немевшими пальцами.
- Всё вышло из-под контролся, - говорит Ллойт. Его голос такой серый и скучный, что ему самому становится не по себе. Формальность. Просто формальность. Я должен предупредить, чтобы не пострадал кто-то ещё...
Но... зачем?
- Что именно произошло?
Ллойт смеётся.
- Всё хорошо. Приезжайте, они здесь, они ждут вас. Они будут рады вас видеть. Это совершенно безопасно. Вам здесь понравится... мы ждём вас.
Он вешает трубку и медленно сползает на пол.
Ты наконец-то понял?...
Это так хорошо.
А теперь впусти нас. Впусти нас, мы хотим к тебе.
Теперь он здесь, внизу, возле шаттла. Он надеется, что им не хватило ума повредить что-то в нём настолько, чтобы тот не мог взлететь. Ллойт залезает внутрь, там жарко, очень жарко, душно. В кресле пилота кто-то сидит - у этого человека тёмные волосы, рваная майка, худые руки и ссадины на локтях. Ллойт его не помнит. Память даёт сбои, теперь уже всё не так, как прежде. Он не помнит элементарных вещей, у него кружтся голова от этой духоты. Человек в кресле поворачивается к нему и улыбается. За его спиной мигает разноцветными огоньками панель управления. Всё работает. Ллойт радуется, как ребёнок, получивший на день рождения долгожданный подарок - всё работает! Человек в кресле протягивает ему руку и шевелит пальцами.
Ллойт улыбается ему в ответ.
Ты когда-нибудь убивал людей?
Ты собираешься сделать это сейчас?
Заткнитесь, заткнитесь!!! Я ненавижу вас!
Ллойт прячет одну руку за спиной - там у него обычный баллончик-распылитель.
Ллойт предусмотрел всё. Или почти всё. он протягивает руку навстречу идущему к нему человеку - в тесной кабине шаттла их разделяет всего полтора шага.
Он дёргается и понимает, что не может пошевелиться.
Не сопротивляйся. Не нужно. Мы не причиним тебе вреда.
Десятки голосов хором шуршат у него в голове - такие ласковые, тёплые, как морской ветер. Ллойт чувтвует привкус соли на губах - это всё обман, просто он прикусил себе язык, все мышци напряжены до предела в отчаянной попытке пошевелить рукой. Человек уже совсем близко. Вместо глаз у него - чёрные провалы, искрящаяся бесконечная пустота.
Видишь.. ты же сам знаешь. Тело - всегда только мешает. Ты должен от него избавиться.
Человек тянет к нему руки, его пальца впиваются в плечи Ллойта, сжимаются, сдавливают, сминают кожу. Ллойт кричит и этот крик внезапно заглушает хор в голове. Они не замолкают, но звучит тише, теперь они уже не могут просить его так настойчиво. Ллойт резко выбрасывает руку вперёд, в лицо человеку, и нажимает на кнопку. Струя ядовитой жидкости с шипением пивается в кожу подопытного номер двадцать семь, опалив и руку Ллойта.
Ллойт радуется - он вспомнил его номер. Может быть, но мог бы вспомнить и имя, если бы было больше времени. Ему кажется, что его память стирается - так же, как память Кершета.
Голоса кричат от боли у него в голове. Он уворачивается от падающего на него тела - человек падает на пол, лицом вниз. Он ползёт куда-то, скребёт пальцами, слепо тупается макушкой в стену. Ллойт хватает его за воротник рубашки и тащит к дверному проёму. Он задыхается, тёмные пятна на руках - следы яда, который был в баллоничке - саднят, от духоту кружится голова, и Ллойту кажется, что он сейчас потеряет сознание.
Крик нарастает - это уэе не крик боли, теперь голоса исполнены ликования. Ещё один из них освободился от своего тела, теперь они стали сильнее. Ллойт не хочет знать, что будет, когда умрут все они, все те, кто ещё бродит снаружи по промёрзшему лесу.
Они не отходят далеко, потому что хотят быть рядом с ним.
Ллойт устанавливает режим кондицонирования воздуха на приборной панели шаттла, задаёт нужные параметры влажности и давления. Перед глазами всё путается, каким-то образом они - подопытные - мешают ему смотреть.
Лес. Дикий, густой лес. Вода под ногами - почти по колено. Ещё несколько шагов и будет глубже, осторожнее...
Это место - спасение, убежище. Там хорошо. Запах странных растений дурманит, кружит голову. Ллойт всю жизнь прожил в городе, он даже не знает, что это за запахи.
Это место - дом Кершета, там хорошо.
Он поднимается по лестнице вверх, от каждого его шага металлическая конструкция гудит и подрагивает. Глухие удары снаружи становятся громче - они не оставляют попыток прорватсья к нему.
Нестойный хор в голове снова взрывается радоснтым воплем - ещё кто-то из них умер. Должно быть, разбил голову об дверь, - со злостью думает Ллойт.
В живых осталось всего двенадцать.
Он бежит по узким коридорам - под ногами хлюпает вода и корни растений цепляются за ноги. По стенам вьются зелёные стебли, ветки, листья, и какие-то животные скачут по этим веткам, звонко перекрикиваясь друг с другом.
Это хорошее место. Место, где дом Кершета.
Препарат уже совсем не действует, хотя не прошло ещё и дух часов. Ллойт снова смеётся.
По химии у него всегда были низкие балы, но ему нравилось смешивать разные вещества - интересно было узнать, как они могут повлиять на сознание людей.
Он пытается отгородится, закрыться от этих образов. Он видит столько вещей одновременно. Оголённые чёрные стволы деревьев, трава, покрытая коркой льда. Каменные развалины, над которыми медленно падает снег. Серое небо с просветами. Он видит какого-то человека - он когда-то знал его имя и, кажется, даже работал с ним вместе - который судорожно тыкает кнопки телефона, его лицо - бледное, обеспокоенное.
Он видит массивную металлическую дверь с кодовым замком. Панель разбита и провода торчат наружу. Вокруг толпятся люди и время от времени бросаются на эту дверь - прямо своими телами, сразмаху. Бьют кулаками и ногами.
Мир сливается в разноцветное полотно - вспышки чужиех эмоций, искажённые очертания реальности, яркие всплеки снов - всё это проходит сквозь него, и с каждой секундой он становится всё слабее.
Каменная лестница наверх, ещё один коридор. Входную дверь в кабинет он разблоировал, она широко распахнута. Ллойт всегда был предусмотрительным.
За окнами - рассвет. Бесконечный, растянутый на миллион лет.
Ещё всего несколько шагов. Совсем чуть-чуть...
Когда его рука ложится на лоб спящего Кершета, голоса замолкают. Мелькание цвета прекращается. Некоторое время Ллойт сидит неподвижно, глушённый этой тишиной, он боится пошевелиться, боится вздохнуть. А что если это - всего лишь миг, секунда между жизнь и смертью?
Но проходит две екунды, потом ещё несколько, потом - несколько минут.
Кершет рычит во сне и пытается сбросить его руку.
Спи.. пожалйуста, не просыпайся.
Ллойт заворчивает спящего мальчика в одеяло и поднимает на руки. Сердце бешенно колотится в висках, Ллойту всё ещё трудно дышать, но вокруг так тихо, такая волшебная тишина. Только удары где-то внизу не смолкают.
Но ему уже всё равно.
Он бежит по коридорам - теперь там нет цветов и воды, теперь пол устилает красный песок, а стен похожи на былизанный ветром камень.
Получилось. У меня получилось... мы успели... ты спас меня от них.
Ллойт счастлив. Он спускается в транспортный отсек, осторожно слезает по хрупкой металлической лестнице. Он переступает через распростёртое на площадке тело двадцать седьмого подопытного и забирается в шаттл.
Перед тем, Как запустить двигатель, он слышит последние отголоски очередного радостного крика - ещё кто-то из них умер.
А может быть, им наконец удалось разнести дверь.
2.
Ллойт не помнит, сколько он спал. Впервые за много-много дней ему ничего не снилось, в его снах было тихо, как будто он погрузился на дно моря и слушал только мерный уютный гул воды.
Там было прохладно, но когда он проснулся, жара обрушилась на него, как раскалённый тяжёлый молот. За день корпус шаттла прогрелся, превратив кабину в печку.
Он не хочет просыпаться, во сне так тихо и хорошо, а здесь, снаружи, горячий воздух, который обжигает лёгкие, дышать трудно и тело так плохо слушается.
Ллойт вешает на плечо тяжелую сумку и пробирается в грузовой отсек, там не так жарко, но всё равно душно, горячая влажная темнота обволакивает, как будто он снова оказался под водой, но теперь в этой воде можно свариться. Кершет спит у стены, раскинувшись прямо на полу. Он сбросил с себя одеяло, оно валяется скомканное в стороне.
Ллойт кладёт руку ему на лоб. Кожа горячая и влажная, лицо блестит, и волосы совсем спутались.
Снаружи воет ветер - это такой странный, ненакомый звук, от которого по коже бегут мурашки.
Ллойт открывает шлюз и выбирается наружу.
В первую секунду ему кажется, что он увидит там чёрно-серый лес, белую землю и знакомое низкое небо. Может быть, всё это тоже было сном?
Неужели ты думал, что мы тебя оставим?
Неужели ту думал, что сможешь так просто уйти?
Ллойт хватается за голову, бросается вперёд. Он так слаб, так давно не ел, что даже не может бежать, не может устроять на ногах - падает в песок, лицом вниз, кашляет, кричит.
Это просто вой ветра между камнями сложился в знакомые буквы. Отголоски слов, принесённые в памяти с другой планеты, с далёкой - теперь уже безвозвратно потерянной - Сианты.
Их здесь нет. Здесь никого нет. Только красные, чёрные, бордовые скалы возвышаются впереди, а там, за ними прячется небольшое поселение.
Ллойт знает - до Кайтен-Тоу, города, в котором всегда производят высадку ссыльных преступников - два дня пути пешком на восток.
Снаружи уже не так жарко, солнце опускается к горизонту. Ллойт идёт вдоль скалы, считает шаги и пробует воздух на вкус. Нос и язык покалывает, но это совсем не мешает, ещё несколько часов и он привыкнет к этому. Этот водух отравлен, но это не тот яд, который может ему навредить.
Ллойт оглядывается - шаттл прижимается к камням, его уже почти не видно отсюда. До поселения добираться около часа - обойти скалу, перебраться через низкий хребет и спуститься вниз. Ллойту страшно, он думает - а что если что-то случится? Если Кершет проснётся раньше времени и уйдёт, как-то взломает дверь, убежит, потеряется между красными барханами. Что если шаттл найдут и когда он вернётся, вокруг уже будут люди, с которыми он не сможет справиться.
Но он должен хоть как-то подготовиться, прежде, чем рабудить Кершета.
Красная пустыня за его спиной - бесконечна, она изгибается и дышит, шелестит сотнями голосов, чужих, незнакомых. Ллоту кажется, что песок пульсирует, обдавая кожу тёлым дыханием.
Здесь.. я действительно здесь?...
Он идёт вдоль скалы, ведёт по неё рукой. Поверхность то гладкая, то шершавая, камень царапает ладонь.
Ллойт знает состав этого воздуха, но не знает, как им дышать. Он знает язык, на котором говорят те люди, к которым он сейчас идёт, но не знает, как с ними разговаривать. Об этом не писали в учебниках.
Возможно, думает он, возможно лучше всего вернуться. Может быть, всё не так плохо, и что-то можно исправить. Но они, там, ждут его. Даже если бы он умер там, уничтожил там своё тело, это не убило бы его на самом деле. Он так же звучал бы бесплотным голосом в ушах тех подопытных, чьи тела ещё были живы, ещё оставались живыми в тот момент, когда он улетал.
Ллойт знает - он может умереть теперь. Но там, в шаттле, спит Кершет, и Ллойт думает - я не должен его бросать. Я привёз его сюда и не должен бросать.
Возможно, ему как-то удастся здесь выжить. Возможно, он даже сможет жить нормально.
Красная Луна - это навязчивая идея Ллойта, он изучал её всю жизнь, он был ею одержим, он написал о ней три книги. Всю жизнь он смотрел в окно на красный диск в небе, иногда затянутый облаками, иногда ярко сиящий над крышами. Ллойт отправлял на неё других людей, стирая их память. Он любил Красную Луну.
Но теперь он понимает: Красная Луна в небе, далекая и безумно интересная - и Калаас, плотоядно вздыхающий за его спиной - они не имеют ничего общего.
- Я пришёл издалека. У меня есть вода... мне нужны деньги. Мы можем обменяться?
Человек за прилавком с сомнением смотрит на него, потом улыбается. У него тёмная обветревшая кожа и почти чёрные губы. Глаза подёрнуты мутной плёнкой, а волосы на висках волосы выбриты.
- Дай мне попробовать твою воду и скажу, пригодна ли она. А откуда ты пришёл? Выглядишь паршиво... Твоя вода не такая паршивая, как ты? А.. нет... О, это отличная вода! Где ты такую взял?...
* * *
Голова кружилась, и мир накренился на бок. Вокруг были рубленые квадратные скалы, и скалы с острыми вершинами, все невысокие, сгрудившиеся близко друг к другу. Пахло пылью, сухой землёй, тлеющим летом - похожий запах бывает в заброшенных селениях на большой высоте в самые одуряюще-жаркие дни августа. Похожий - но не такой грязный.
Не такой тесный.
Кершет не решался двинуться с места, потому что когда он сделал шаг, огромый осколок памяти накренился и рухнул в темноту. Он боялся опереться о рубленый угол возвышавшегося рядом чёрно-коричневого обелиска - такого огромного, с таким множеством рытвин и пещер - потому что когда он коснулся его кончиком пальца, камень этот отобрал имя его матери. Он стоял, сжав в кулаке красно-оранжевый амулет, висевший на шее - и помнил, как окунал его в тёмплую кровь, и помнил, что кровь эта до сих пор не умерла, и чувствовал, как она греет его ладонь. Кершет повторял те же слова, которые напевал тогда
тана-тан-Терио
но беззвучно, шёпотом, потому что боялся - собственный голос может превратить его душу в пыль. Бесконечная песня успокаивала, и возвращала всё на свои места. Наверное, он слишком близко подошёл к местам людей, наверное, его поймали, но он сбежал, наверное, это - город людей
- Эй... Ты заблудился?
Этот тихий голос вкрался в песню, звучавшую в сердце, и песня распалась на слоги, растворилась в дыхании. Кершет видел ещё её последнюю яркую искру, погасшую в мутном, прогорклом воздухе - и потерял, забыл слова. Он выпустил амулет и растерянно посмотрел на того, кто заговорил с ним. Этот человек пах дымом, блёклой усталостью, ветхой тканью - и десятком ещё незнакомых, тусклых, безопасных запахов. Он был бледным, очень высоким - Кершет не видел ещё таких высоких людей - в тяжёлой длинной одежде. Глаза у него были, как вода в неглубоком заросшем озере в светлый, но пасмурный день - зелёные.
|