(Чечня - это совершенно не то, чем ее пытаются представить в глазах России и всего мирового сообщества лидеры республики)
В феврале 1997 года Ичкерия ликовала: война с Москвой закончилась победой, федеральные войска позорно уходят, и каждый чеченец четко удерживал в голове, что не за горами столь желанная независимость, которая, безусловно, должна дать Чечне процветание и стабильность. В единственно уцелевшем после войны месте массовых собраний - зале Дворца культуры химиков, где происходило приведение к присяге нового президента республики, среди других агиток на чеченском языке гордо красовался лишь один лозунг на русском: "Ислам и свобода".
Прошедшие два года камня на камне не оставили от данных иллюзий. И дело даже не в том, что Кремль упорно обходит молчанием все разговоры о чеченском суверенитете.
Москве, по большому счету, сейчас совершенно не до Ичкерии. Все силы российских политиков направлены исключительно на борьбу друг с другом за потенциальную власть после отставки кабинета Примакова и провалившегося импичмента. Чеченцы, в принципе, прекрасно это понимают, но только прилюдно сознаться в своем разумении не хотят. Если они это признают, то автоматически распишутся в своей незначительности. А быть незначительными, даже в собственных глазах, не очень-то и приятно.
Суть происходящего безвластия и полнейшего экономического упадка в Ичкерии объясняется исключительно политикой самих чеченцев, особенно тех, которые призваны республикой или управлять, или же помогать первым лицам в осуществлении этого.
В Чечне еще во время войны сложились мощные устойчивые группировки, которые и сейчас возглавляются известными в недавнем прошлом полевыми командирами: Асланом Масхадовым, Шамилем Басаевым, Салманом Радуевым, Хункарпашой Исрапиловым, Русланом Гелаевым. И лада между этими лидерами не было, нет и не будет.
В принципе, разногласия между ними существовали и во время войны. Но тогда все трения или же искусно маскировались, или же отступали на второй план перед лицом общей опасности, единого врага.
"Главное, вышвырнуть отсюда российскую армию и этих предателей - завгаевцев, - хором утверждали в то время и полевые командиры, и простые боевики,- а между собой мы всегда мирно разберемся!!"
Однако открытые противоречия и недовольство друг другом начались у чеченских полевых командиров буквально же сразу после ухода российской армии. Со временем из глухой неприязни они переросли в открытое противостояние.
Каждый из нынешних командиров не только по-своему видит пути экономического и политического кризиса в Чечне, но и считает, что он тоже может претендовать на реальную власть в республике. Подобные стремления подкрепляются реальной силой, которая собственно и подпитывает властные устремления.
За каждым крупным полевым командиром стоит не только свой тейп, но и определенные районы республики, где проживают представители того или иного клана, что значительно увеличивает количество его вооруженных сторонников.
Так, практически все горные районы Чечни - это вотчина Шамиля Басаева. Особенно селения Ведено и Ца-Ведено, в котором собственно и находится родовой дом семьи Басаевых. Во время войны брат Шамиля - Ширвани, - был военным комендантом Веденского района.
Гудермес и восточные земли республики, примыкающие к Дагестану, в основном контролирует Салман Радуев.
Урус-Мартан в частности и практически весь район в целом "держит" небезызвестный Хаттаб, к которому все стекаются и стекаются братья-ваххабиты не только с северного Кавказа, но и со всего СНГ. В первую очередь из Таджикистана.
Дальновидный "варяг" не только прочно обосновался в Урус-Мартане, но и создал там военную базу, где изучают боевое искусство его сторонники. Хаттаб понимает, что такое сила и поэтому постоянно ее наращивает.
А реальная военная мощь полевого командира в Ичкерии определяет для него в республике абсолютно все: он может не подчиняться законно избранной власти; он в состоянии казнить и миловать; он выступает в роли третейского судьи; он пользуется в обществе уважением, которое находится в прямой зависимости от крепости его "кулаков".
Безусловно, вышеприведенный расклад сил в Чечне достаточно условный, так как в любом из районов республики у того или иного командира есть сторонники, которые или симпатизируют ему политически, или находятся пусть в далеких, но все-таки родственных связях, что для этой кавказской республики является делом первостепенным.
На деле получается так, что Чечня с каждым днем все более дрейфует к положению республики, где на своей территории безраздельно властвует тот или иной князек. И пусть прилюдно полевые командиры всячески открещиваются от подобного, но это реальность нынешней жизни в Ичкерии.
Не зря Аслан Масхадов много раз заявлял, что не допустит развития ситуации по афганскому сценарию, когда после ухода советских войск лидеры оппозиции (еще недавние друзья и единомышленники) сцепились друг с другом в беспощадной борьбе за власть.
Но в Афганистане корни войны кроются в национальных и религиозных особенностях страны, где в разных провинциях компактно проживают пуштуны, узбеки, таджики, хазарейцы, белуджи, а также сунниты, шииты, исмаилиты.
Чечню от подобной ситуации сдерживает исключительно национальная и религиозная однородность общества, а так же понимание всеми того, что чеченцев и так мало, а если начать воевать друг с другом, то это будет добровольное самоуничтожение небольшого по численности народа.
Все то, что может приносить реальные деньги в Ичкерии, уже давным-давно поделено и переподелено. В первую очередь нефтяные месторождения, а также заводы и заводики, перерабатывающие этот продукт.
Противостояние группировок объясняется не только борьбой за "кусок хлеба", но, порой, вытекает из далекого прошлого.
Еще полторы сотни лет назад русское казачество, обосновывающееся на Тереке, делило чеченцев на две категории: "мирных" и "горских".
Первые проживали на равнине, занимались земледелием, скотоводством и, в общем-то, были достаточно лояльны к пришельцам. Вторые же занимались грабежами военных обозов, похищением людей и скота, нападениями на русские поселения.
Короче говоря, первых кормила земля, а вторых - война. И закончилась эта история лишь после того, как царские войска, одержав победу над имамом Шамилем, стали целенаправленно уничтожать непокорные горные аулы, а самих жителей переселять или на равнину, или поближе к ней в места не столь высокогорные.
Затем, в двадцатых-тридцатых годах нашего века, уже большевики, устанавливая советскую власть в Чечне, продолжили изгонять непокорных горцев в долины.
И объяснялось это не какой-то патологической ненавистью коммунистов к образу жизни в горах, а целями исключительно практическими, которые преследовал и генерал Ермолов - все должны находиться на виду, а если и начнут бунтовать, то пусть делают это в таких районах, которые не смогут чисто географически превратиться в мгновение ока в неприступные горные крепости, к которым ведет лишь одна узенькая тропинка, и штурмовать которые - это значит положить тысячи солдат.
Однако, тот водораздел в чеченском обществе, который подметили первые русские переселенцы, сохранялся и сохраняется в Чечне до сих пор.
Любой чеченец в задушевном разговоре непременно подчеркнет, что его предки или с равнины, или с гор. Причем обе категории необычайно гордятся своими корнями.
Первые потому, что практически вся чеченская интеллигенция вышла именно из "мирных", что именно они - "мирные",- являются столпом и солью чеченского общества, просвещая его, обучая и руководя им.
Горные, в свою очередь, непременно подчеркнут, что сражались они с русскими до самого последнего патрона. Ну, а то, что подчинились им, так куда против такой царской силы было идти? Но зато теперь они за все с Россией посчитались, и Москва эту кавказскую войну явно проиграла.
Противоречия между равнинными и горными чеченцами действительно глубоки. Последние особенно упирают на то, что именно "мирные" все время управляли республикой, приводя в пример Доку Завгаева. Не забывают они и про Хасбулатова, который, по их мнению, тоже предал интересы чеченского народа. Сейчас "горные" особенно клянут "мирного" Масхадова.
Сторонники же президента Чечни так относятся к "горным": "Как были дикими, так ими и остались. Ничему их советская власть не научила. А теперь они вообще обнаглели - с гор после войны спустились, в Грозный перебрались, родню свою понатащили и порядки новые пытаются устанавливать. Да пусть они снова в свои горы убираются!! Тоже, командиры нашлись!!"
Поэтому противостояние Масхадова и группировки "Яндарбиев - Басаев - Радуев" имеет под собой и большую историческую подоплеку, вызванную собственно разным общественным развитием чеченцев.
Однако не следует заблуждаться и считать, что "мирнОй" Масхадов гораздо лояльнее относится к России, нежели "горный" Басаев. Они ее непримиримые противники и оба желают истинной независимости для республики. Только президент Чечни прекрасно понимает: резкие движения в первую очередь повредят Ичкерии и поэтому ведет свою политику мягко, без всякой внешней агрессии по отношению к Москве. Не в пример своему буйному оппоненту, который постоянно обвиняет Масхадова в том, что именно он своей соглашательской политикой довел Чечню до ручки.
В республике и в самом деле абсолютно все привозное: сахар, мука, крупы, соль и т.д., и т.п.
Единственное, что там производят, так это отвратительнейшего качества бензин (местные называют его "самогон"), который продается не только через каждые сто метров в Чечне, но даже окольными тропами вывозится на реализацию за ее пределы. Однако подобным бизнесом могут заниматься лишь "избранные". Любая самодеятельность полевыми командирами, контролирующими этот промысел, жестоко пресекается.
Другой вид доходного бизнеса - похищение людей. Занимаются им практически все полевые командиры. Ну, а самым ценным пленником, считается, безусловно, иностранец.
Простые же люди, многие из которых месяцами не видели денег, вынуждены жить с рынка, цены на котором такие же, как в России, а то и выше.
"Как же вы выживаете?" - спросил я у пожилой чеченки, которая каждый день должна кормить свою многочисленную семью, а при этом никто и нигде из этой семьи денег не получает.
"Слава Аллаху, - ответила та, - сын в России живет и оттуда деньги постоянно пересылает. Да, в принципе, у кого в России родственники есть, тем легче. Они всегда помогают. А без помощи от кого-то я и не знаю, как люди здесь выживают. А если бы Россия перестала подавать нам газ и электроэнергию, то мы точно все с холоду и голоду померли!!"
Эта же чеченка рассказала интересную историю про пенсии и пособия по инвалидности, которые Москва худо-бедно, но направляет в Чечню. Оказывается, что деньги в первую очередь выделяются инвалидам, но только тем, которые стали таковыми во время боев ... с федеральными войсками. Им же руководство Ичкерии выплачивает и пенсии, как раз те, которые были предназначены старикам.
Пожилая женщина, которая своих денег не видела больше года, уже не возмущалась, а только спокойно констатировала: "Здесь прав тот, у кого больше силы. А к кому я пойду? Ведь власти все-равно нет!?"
Именно это ставят в вину Масхадову оппозиционные ему полевые командиры, "забывая" о том, что как раз они и сделали все для того, чтобы реальной власти в республике он не имел. Более того, только президент Чечни собирался принимать какое-либо решение, идущее вразрез с желаниями отдельных полевых командиров (как правило, это были или Салман Радуев, или Шамиль Басаев), то они немедленно стягивали своих вооруженных сторонников в Грозный, накаляя обстановку до предела.
Справедливости ради необходимо заметить, что будь на месте Масхадова любой другой человек - экономические результаты в Чечне были бы аналогичными, а может быть и хуже.
Однако все это не мешало оппонентам президента Ичкерии постоянно заявлять о никудышном руководстве и том, что нити управления республикой Масхадовым давно потеряны.
Группировка "Яндарбиев - Басаев - Радуев", стремясь к власти, все время желала сместить Масхадова, но хотела сделать это в маломальских рамках приличия и хотя бы на основании какой-либо законности. Козырной картой в ее руках было требование о введении норм шариата на территории республики.
Полевые командиры все время вменяли Масхадову в вину промосковскую ориентацию и отход от исламских ценностей. В данном контексте очень интересно было разговаривать со сторонниками Басаева.
Если во время войны они восторженно, с придыханием говорили: "Масхадов - это полковник советской армии. Он знает, как воевать!!",- то теперь тон их стал иным: "А что можно ждать от этого бывшего советского полковника? Яснее ясного, что если человек больше двадцати лет служит с русскими, то он и сам, как они становится!!" И сейчас служба Масхадова в Советской Армии вменена ему в особо тяжкую вину, которая непреложно должна символизировать продажность президента Чечни Кремлю.
Говоря о политических демаршах оппозиции и если проводить аналогию, то ею (кстати, с не очень большой натяжкой) может стать "Беловежское соглашение", когда троица "Ельцин - Кравчук - Шушкевич", стремились абсолютизировать свою власть в республиках и полностью избавиться от ненавистного им Горбачева.
В ситуации с Чечней постоянно предлагался шариат, в случае введения которого в республике полностью менялось бы государственное устройство, так как автоматически ликвидировались бы все действующие законы и Ичкерия начала бы жить в соответствии с основами мусульманского законоведения - шариатом, которые вытекают собственно из Корана и строго регламентируют духовную и частную жизнь мусульманина.
Следовательно, автоматически встал бы вопрос о правомерности положения Масхадова уже в новых, "шариатских" условиях.
Однако, президент республики не стал дожидаться подобного развития событий и сам объявил о введении в Чечне норм шариата, не только обескуражив, тем самым, политических и военных противников, но и выбив из их рук весомый аргумент.
Получилось так, что не "низы" свершили "революцию", надеясь в результате неё прийти к власти, а сами "верхи" торжественно объявили о ее свершении, не забыв, разумеется, себя при этой власти оставить.
Впрочем, "низы" быстренько сориентировались и в пику шуре, созданной Масхадовым, образовали собственную, куда вошли все значимые оппозиционные лица. Теперь "низы" утверждают, что масхадовская шура неправильная, а единственно верный выборный орган - это их шура.
Все эти изменения в Ичкерии следует рассматривать исключительно, как очередной этап борьбы за власть противоборствующих и непримиримых группировок, а не то, каким государством будет республика завтра - светским или нет.
Все нынешние события в республике ясно свидетельствуют и о том, что чеченская мечта о всеобщем братстве потерпела фиаско. На пороге маячит исключительно силовое решение проблемы. И хотя чеченцы постоянно уверяют, что воевать друг с другом они не будут, это произойдет лишь в том случае, если одна из сторон добровольно откажется от своих притязаний на власть. А подобного точно не случится.