Эта история фантастичная по всему: замыслу, исполнению и тому, как она проходила. Будь наша героиня из сытой и благополучной Европы, ее бы рвали на части журналисты и вовсю завлекали на всевозможные телешоу, демонстрируя обывателю истинную силу и несгибаемость женщины. Но РанО САБИРОВА живет в Душанбе, где люди озабочены совершенно другими проблемами.
Впрочем, сама Рано о пережитых приключениях вспоминает редко и говорит о них спокойно. Слава ей не нужна. Год назад в доме Сабировой взорвался газовый баллон. Пожар уничтожил большую часть архивов, фотографий и дневников. В пламени исчезло все, что имело отношение к тому переходу.
Как это начиналось
Летом 1995 года в квартире Рано Сабировой раздался телефонный звонок. Из Америки звонила некая Фрида Майер. Суть разговора была проста: собираюсь совершить альпинистский переход по горам Гиндукуша из Пакистана через Афганистан в Таджикистан; нужна спутница-альпинистка, знающая персидский язык; мне порекомендовали вас; не хотите ли присоединиться; экспедиция будет чисто женской - я да вы.
Наводка на Сабирову Фриде была дана не случайна. С 17 лет Рано начала заниматься альпинизмом, продолжила хобби в мединституте и не смогла с ним расстаться после его окончания. Тем более что одна страсть тесно переплелась с другой - Сабирова вышла замуж за Владимира Машкова, известного в Союзе альпиниста.
Так они и покоряли впоследствии горы: "снежный барс" и не совсем еще опытная альпинистка, которая участвовала практически во всех экспедициях Машкова, будучи в них и медиком, и кашеваром.
К моменту звонка Рано совершила восхождения на три памирских семитысячника ("шлепнула", как говорят альпинисты), родила двух детей, которые к этому времени заимели своих. Короче говоря, была Рано Умаровна уже бабушкой и стукнуло ей в том году 47 (!!!) лет.
На семейном совете вопрос обсуждался недолго. Решено было, что Рано в экспедицию пойдет, несмотря на то, что последнее десятилетие активно альпинизмом не занималась. Женщина находилась в прекрасной физической форме и при росте 167 сантиметров весила 60 кило.
Но даже не это было определяющим в решении. Для того чтобы понять мотивы столь авантюрного поступка необходимо хотя бы разок соприкоснуться с миром фанатиков, увлеченных альпинизмом, парашютизмом или же подводным плаванием.
Создается впечатление, что у этих людей жизнь делится на две неравные части: большую и не очень интересную, когда они не заняты своим увлечением, и меньшую, когда они ему отдаются полностью. Между собой представители экстремальных видов спорта тоже говорят исключительно об объединяющей их страсти. Причем беседовать так они могут часами.
Поэтому лично мне легко понять, почему Рано Умаровна бесстрашно бросилась готовиться к подобному переходу, а муж ее - Владимир Сергеевич, вместо того, чтобы препятствовать, активно при этом поддерживал. Во-первых, лучшая вершина - это еще не покоренная. Во-вторых, по этому маршруту еще не ходили альпинистские экспедиции.
Первой и последней была капитана Буша то ли в прошлом веке, то ли в начале этого. Тогда некий англоязычный военный географ прошел из Пакистана в Таджикистан, где и открыл в горах Памира красивейшее озеро, названное им Викторией.
Экспедиция
В двадцатых числах августа Рано вылетела в Карачи, откуда добралась до Исламабада. Именно в столице Пакистана впервые состоялась встреча двух альпинисток.
Фрида оказалась стройной тридцатитрехлетней женщиной, в придачу хорошо говорившей по-русски. Выяснилось, что ранее она училась в Ленинграде, а потом занималась тем, что долгое время возила группы богатеньких американцев по экзотическим местам СССР.
Далее женщины направились в пакистанскую деревушку Руа, где и наняли проводника и троих носильщиков-шерпов. Собственно именно в Руа горная дорога заканчивается. От поселения вверх и в разные стороны разбегаются редкие узенькие тропинки. Что и говорить - горный, дикий и суровый край.
План Фриды был прост: в три дня выйти к перевалу Очиле, за которым начинается Афганистан. Пересечь его и оказаться на границе Таджикистана в том месте, где находится озеро Зоркуль (Виктория). На все про все должно было уйти около двух недель.
29 августа экспедиция, состоявшая из шести человек, стартовала в горы. Впереди шел проводник - Саид-Хан, за ним - Фрида, Рано, и только потом маленькие шерпы, нагруженные тюками со снаряжением так, что их даже не было видно из под навьюченных вещей.
Три дня экспедиция по узенькой тропе поднималась все выше в горы. Люди шли по маленькому уступчику, постоянно прижимаясь к скалам. Порой он был настолько узок, что стопу приходилось ставить на ребро. И если сорвешься, то никто и ничто не поможет. Иногда пропасть, над которой шла экспедиция, была глубиной до трехсот метров и речушки, бегущей по ее дну, не было видно.
Но тропинка время от времени все-таки сбегала к реке, где и останавливались на ночлег альпинистки. Они и Саид-Хан ночевали в своих палатках, а шерпы, одетые в простые убогие одежды, спали или на земле, или в небольшом шалашике.
На четвертый день экспедиция вышла под перевал. Людей окружили снега. Начиналось царство льдов и запорошенных трещин. И вот тут-то сплошной чередой, словно неукротимая лавина с гор, пошли страшные неприятности.
Сначала из-за того, что у них не было солнцезащитных очков, ослепли шерпы. Выносливые и сильные мужчины стали похожи на маленьких, только что появившихся на свет котят. Они тыкались в разные стороны, рискуя скатиться вниз к подножию или же свалиться в запорошенные трещины, которые не всегда видны даже опытному глазастому альпинисту.
Потом выяснилось, что дорога не верна и к перевалу они не подойдут.
Оставив шерпов в базовом лагере Фрида, Рано и Саид-Хан разошлись в стороны по трем ущельям отыскивать проход к перевалу.
Пятый день был поистине страшным. Накануне вечером, собравшись у костра, троица пришла к выводу, что дороги нигде нет и необходимо возвращаться вниз, чтобы перейти в другое ущелье.
Первым шел проводник, за ним - Фрида, и только потом, значительно отставая, тащились слепые шерпы, которые тряпками замотали себе глаза, ибо все время держать их зажмуренными не было сил. Замыкала шествие Рано. И ведь это была не прогулка, а опаснейшее мероприятие, где люди идут по скалам, все время натыкаясь на крупные камни, да под мокрым снегом.
(Для того чтобы читателю, ни разу не бывавшему в горах, хоть как-то представить себе все это, рекомендую на досуге проделать следующее: сойти по ступеням в своем подъезде, закрыв глаза и не держась за поручень. Уверен, что будет это делом нелегким. А теперь представьте людей, которые делают нечто подобное, но значительно сложнее по исполнению, спускаясь с высоты пяти тысяч метров до трех, да плюс по незнакомой местности.)
Переход занял целый день. В одном месте шерп, который к тому времени не только ослеп, но и серьезно простудился, упал, и Рано пришлось самой тащить огромный тюк.
"Я думала, что к концу спуска у меня вылезут не только глаза", - честно призналась женщина, вспоминая тот эпизод.
Ситуация осложнялась еще и тем, что Фрида с проводником ушли далеко вперед, нисколько не заботясь о брошенных ими людях.
- Зачем ты так поступила ?- спросила Рано, как только подошла к уже развернутой палатке Фриды. - Ты же видела, что они шли, считай, что без глаз!!
- Это их проблемы, - спокойно ответила американка. - Нас это не касается.
Катастрофа
На двенадцатый день произошло то, о чем Рано не могла представить даже в самом кошмарном сне: шерпы с проводником ушли в Руа, бросив женщин, которые порой уставали так, что даже есть не могли, на произвол судьбы посреди бескрайних и непроходимых гор.
К этому времени уже стало ясно, что экспедиция безнадежно запуталась в ущельях ("запоролась", как говорят альпинисты), что все сроки, которые были оговорены пакистанцами с Фридой заранее, вышли, а денег, обещанные американкой проводнику и шерпам, те в полном объеме не увидят.
Помимо этого шерпы измотались, устали, начали болеть. И хотя зрение к ним понемногу возвращалось, работать далее шерпы отказывались, виня во всем Фриду.
Пакистанцы были возмущены, что та, пообещав им десять долларов на троих в сутки, постоянно снижала эту сумму. Американка же винила шерпов в потере зрения, усталости, придиралась по мелочам и неуклонно уменьшала гонорар. Последнее восхождение, когда они вновь перешагнули за отметку в пять тысяч метров, стало для альпинисток роковым. Шерпы и проводник, окончательно разругавшись с Майер, схватили свои дорожные палки, начали колотить по пузатым тюкам.
Вся в слезах Рано бросилась к мужчинам, умоляя не оставлять их одних, но шерпы, указывая на Фриду, кричали какие-то ругательства и отрицательно качали головами. Вскоре они ушли.
Это была катастрофа. Три огромных, неподъемных тюка остались лежать на снегу. Вокруг во все стороны простирались горы, путь через которые был неизвестен. Связи с внешним миром не было.
Шел мокрый холодный снег, порывами дул ледяной ветер, и помощи ждать было неоткуда. Теперь альпинистки должны были надеяться только на себя. Теперь их поход стал походить на путешествие по лезвию бритвы.
Дело шло к вечеру. Мороз опустился до двадцати градусов. Женщины, разбив палатку, забрались внутрь. Там, обнявшись, они дали волю слезам. Они плакали и абсолютно не стеснялись своих слез. А маленькая палатка была крохотной цветной капелькой на фоне величественных изломов огромных гор, вечных льдов и отвесных пропастей.
На следующее утро стали решать, как быть дальше. Фрида предлагал идти вперед, Рано - возвращаться по следам шерпов, пока их окончательно не занесло снегом. Мнения настолько разделились, что даже переросли в таджико-американский конфликт.
Майер уверяла, что если пройти дальше, то они обязательно выйдут на перевал, где, спустившись по отвесной ледяной стене метров триста, станут чувствовать себя в относительной безопасности. Рано утверждала, что с большими рюкзаками по стене они не пройдут. Тем более, замечала она, что у тебя, Фрида, начался высотный бронхит, который в горах легко перерастает в сильнейшее воспаление легких.
Будучи к своим сорока семи годам множество раз в экспедициях различной сложности, Сабирова десятки раз являлась свидетелем того, как быстро сгорают в восхождениях люди. Смерть подкрадывается к человеку внезапно и не валит его наотмашь, а, мягко убаюкивая, утягивает к себе. Но происходит это так же быстро и беспощадно.
Именно в таких суровых и величественных горах человек с особой остротой начинает ощущать себя микроскопической песчинкой мироздания, крохотной частицей вечного мира, который он, как не пыжится, а до конца понять все-равно не сможет. И он четко осознает, что с природой шутить нельзя, переоценивая свои силы. Горы за это непременно накажут. Цивилизация осталась где-то далеко-далеко. А здесь - свои законы!!
"Когда ушли шерпы, мне стало по-настоящему страшно, - вспоминает Рано Умаровна, - случись с нами что: нога поломалась, приступ аппендицита - и мы бы умерли в горах. Вытащить пострадавшего не было никакой возможности, да и одному выйти - шансов тоже, практически, никаких. Все-таки без мужчин страшно. И я не понимаю, как женщины отваживаются идти куда-либо без мужчин".
Тем не менее, каждая из альпинисток стояла на своем. Дело дошло до раздела имущества, так как дороги женщин должны были неминуемо расходиться. Баулы были раскрыты и на лед полетели вещи.
Но в какой-то момент Фрида протянула спутнице руку и сказала: "Я согласна. Но возвращаться не будем. Мы найдем другой путь, более легкий".
Решено было вновь спускаться вниз, чтобы еще раз поискать проход на территорию Афганистана, но теперь уже через перевал Ша-Жинале, который находится на высоте 4800 метров.
Этот спуск под резкими порывами мокрого снега и по коварному льду был одним из тяжелейших для альпинисток. Впервые женщинам никто не помогал, а большую часть из столь необходимых вещей им пришлось оставить. С собой они взяли лишь самое необходимое. Но и это вылилось в целые двадцать пять килограмм на каждого.
По дороге Рано провалилась до пояса в заснеженную трещину, глубина которой могла быть и 100 метров, и 150. С трудом выбралась из нее. И женщины продолжили путь дальше. Они шли, пересекая следы камнепадов и лавин. И каждая думала про себя о том, что подобное на их пути может случиться каждую минуту и тогда уже точно их никто и никогда даже случайно не найдет, потому что люди в этих местах не живут, а идиотов, которые бы вздумали забраться сюда, просто-напросто нет.
Только к вечеру обессиленные женщины спустились к своему прежнему месту ночевки, разбили палатку и вновь расплакались. Еды практически не было, и они начали питаться лишь крохотными шоколадками. Казалось - и сил тоже не осталось. Путешествие выходило слишком суровым и непредсказуемым. Последующие события целиком это подтвердили.
Однажды, проснувшись и выйдя из палатки, Фрида и Рано увидели, что ночью сошла лавина и язык ее не добежал до их пристанища всего каких-то три метра. А если бы дошел, то было бы это им неплохим погребальным холмиком.
Все то время, когда альпинистки, лазая по горам, отчаянно искали перевал на Афганистан, их объединяла особенная духовная нежность. По вечерам, забившись в палатку, они говорили о жизни вообще и о своей личной в частности. Они вспоминали родных и близких, загадывая, что обязательно пройдут намеченный путь, и все в дальнейшем у них будет только замечательно.
Порой степень откровенности становилась просто пронзительной. Так, однажды Фрида призналась спутнице, что мечтает выйти замуж за русского, потому что русский мужчина всегда думает о женщине, даже в постели. Не то, что американцы, которые привыкли только пользоваться, ничего не отдавая взамен.
Но даже до абстрактных русских, которые бдительно несут службу на таджико-афганской границе, было в понимании женщин по той ситуации еще тысячи световых лет.
"Широка страна моя родная! Много в ней..."
В начале октября 1995 года изможденные альпинистки вышли на афгано-таджикскую границу.
За спиной оставались: месяц изнурительного пути по горам Пакистана и Афганистана; приблизительно пятьсот километров горных, почти непроходимых дорог и тропинок; бессонные и холодные ночи, полные тоски и безнадежности; по несколько дней отчаянной голодухи, так как почти все продукты они бросили, а в нищих афганских кишлачках народу и самому жрать было нечего; преодоленный перевал Ша-Жинале; проводники, которых им все-таки удалось найти.
Теперь же афганцы, боясь русских пограничников, остались вдалеке от речушки Зоркуль, за которой собственно и начинался Таджикистан.
Именно распевая некогда очень популярную песню Рано Умаровна Сабирова нелегально пересекла афгано-таджикскую границу, вторгнувшись на просторы СНГ и увлекая за собой подругу Фриду Майер, которая автоматически при пересечении границы превратилась в подельницу и соучастницу.
Родина встретила Сабирову безучастно. Стоял безумно теплый и красивый день, но вокруг не было никаких не только пограничников, но даже их полосатых столбов. Так что женщинам пришлось разыскивать чабанов, которые и подсказали, где находится ближайшая застава.
Пограничники встретили путешественниц участливо. Еще бы - все время вокруг один и тот же пейзаж, да знакомые до отвращения морды сослуживцев. А тут, как в новогодней сказке - две приятные Снегурочки.
(Надо сказать, что в ходе путешествия женщины сбросили не только по 10-15 килограмм, но и, казалось, по столько же лет. По крайней мере, впоследствии пограничники уверяли, что обе они выглядят лет на 20- 25.)
Офицеры расстарались и устроили застолье, пока женщины принимали горячий (!!!) душ.
В ходе непринужденной беседы офицеры спросили, давно ли девушки из Душанбе и как им туризм на Памире, в районе одной из самых высокогорных застав. На что "девочки" ответили, что в Душанбе они не были давно, а сами только-только из Афганистана.
У офицеров застряли куски зайчатины в горле и выкатились глаза.
- Так вы перешли границу? - ужаснулись погранцы.
- Да! - невинно ответствовала интернациональная команда, даже не подозревая, что за этим последует.
Стражи границы, дав все-таки женщинам доесть, тут же метнулись к телефонам - докладывать о ЧП. Затем их перевели в комнату, к которой приставили вооруженного бойца, сопровождающего женщин даже до туалета.
Короче говоря, путешественницы стали дышать не так вольно, как поется об этом в известной песне.
А шквал звонков нарастал и в итоге вылился в приезд целого полковника. Старший офицер не стал откладывать дело в долгий ящик и тут же устроил ряд допросов, после которых нарушительниц вывезли к месту преступления и заставили продемонстрировать свой переход прилюдно.
Затем преступницы долго писали объяснительные, а, сделав это, были отконвоированы в сопровождении все того же полковника в Ишкашим - штаб погранотряда.
Там мытарства путешественниц не только не закончились, а начались по новому и более жестокому кругу. Их определили на местную гауптвахту, где по камере то и дело шныряли крысы, и кормили тем, чем потчевали других арестантов. А эта еда, поверьте, чуть-чуть похуже, чем в московском ресторане "Прага".
Наивная Фрида попыталась вызвать американского консула. Рано давила на жалость и просила у пограничников сделать хоть один звонок в Душанбе, чтобы предупредить своих о счастливом возвращении на историческую Родину. Просьбы остались без ответа.
А допросы вспыхнули с новой силой. В перерывах между ними женщины коротали время на нарах, прислушиваясь к неугасающему мату охранников и других заключенных. Фрида, которая в ходе путешествия декламировала Пастернака с Есениным, жадно хватала каждое новое слово и просила у подруги его объяснения. Рано всячески уклонялась от каких-либо филологических подробностей.
- Нет, ты мне все-таки скажи, чем биляд отличается от проститутки? - постоянно настаивала Фрида. Видимо американка в бытность свою в Союзе прошла стороной мимо известного всем советским неисчерпаемого пласта русской культуры.
Конец подобным упражнениям в русском языке наступил внезапно. Без всякого объяснения причин женщин перевели в комфортабельные помещения и стали кормить в офицерской столовой. А вскоре, сначала на вертолете, а затем на самолете пограничной авиации их доставили в Душанбе, где и отпустили.
"Вы прошли самым сложным маршрутом, по которому нормальные люди не ходят, - сказал на прощание альпинисткам офицер-пограничник, - там все сплошь караванные тропы наркодельцов, которые, кстати, и сами не всегда отваживаются по ним идти. Как вы живы остались, и никто вас пальцем не тронул - ума не приложу!!"
А у самой Рано Сабировой с того времени появилась мечта: вернуться в Руа. Ведь перевал Очиле тогда они с Фридой так и не "шлепнули".