(Командующий оперативной группой (ОГ) российских войск в Приднестровье говорит, что сутки, проведенные им в Москве в октябре 1993 года, стоят двух лет афганской эпопеи)
Генерал-лейтенант Валерий Геннадьевич Евневич родился в городе Батуми (Грузия) в 1951 году. Закончил Рязанское высшее воздушно-десантное училище, Академию имени Фрунзе, Академию Генерального штаба. С 1986 года в течение двух с половиной лет служил в Афганистане, где командовал 56-й воздушно-десантной бригадой. Награжден двумя орденами Красного Знамени и орденом Красной Звезды. Последовательно прошел все командные должности от командира взвода до заместителя командующего танковой армией. Женат, имеет двух сыновей.
- Валерий Геннадьевич, как все-таки правильно называется ваша нынешняя должность?
- Командующий оперативной группой российских войск в приднестровском регионе Республики Молдова.
- Мудрено...
- Что поделаешь.
- Тем не менее, о бывшей 14-й армии в России сейчас почти ничего не слышно. Что же происходит в вашей группе сегодня?
- Армия, как и везде, должна заниматься своим непосредственным делом. Поэтому о нас мало и говорят. Здесь идет обычная рутинная работа: боевая подготовка, переформирование частей. Мы не говорим о реформе, мы просто занимаемся тем, чем положено. За этот год, что я здесь, из 52 соединений и частей, а также учреждений мы расформировали 26 и за их счет полностью укомплектовали дивизию.
- Какова численность российской группировки в Приднестровье?
- Согласно договору она не должна превышать количества в шесть тысяч человек. Мы и не превышаем.
- А как складываются ваши отношения с военными из Москвы и Приднестровья?
- С министром обороны Молдавии Крянге у нас хорошие отношения. Все вопросы, которые возникают по ходу дела, мы с ним спокойно решаем. Недавно, кстати, я узнал, что при выводе частей советской армии на территории Молдавии было оставлено знамя 4-го гвардейского артиллерийского Винницкого четырежды орденоносного полка. Буквально в течение нескольких часов мы его нашли и отправили в Москву. Теперь оно находится в Музее вооруженных сил. С приднестровской армией я контактирую по мере необходимости.
- Давайте поговорим немного о нашей армии. Что еще в ней подвергалось изменению?
- Мы сократили управление армии в четыре раза. Сейчас в нем служит чуть больше 50 человек. Нет никакой необходимости раздувать штаты. В результате общего реформирования оперативной группы затраты на ее содержание сокращены на 44 млрд. рублей.
Части сейчас занимаются только боевой подготовкой. Ни один солдат не отрывается ни на хозяйственные, ни на какие другие побочные работы. Все продукты мы, кстати, закупаем здесь, потому что это дешевле. Исключение составляет картофель. Его выгоднее везти из России.
А в финансовом плане мы здесь на несколько голов выше, чем украинская армия, молдавская, не говоря уже о приднестровской. Да что говорить, если наш обычный рядовой, не контрактник, получает в десять раз больше, чем любой приднестровский рабочий.
- Вы вывозите военное имущество в Россию?
- Да, мы вывезли шесть эшелонов, 266 единиц техники, 260 тонн инженерного имущества: запчасти, которых сейчас нет в России и которые невозможно там купить. Вывезли до 100 единиц спецоружия, которое неизвестно для чего сюда в свое время доставили. Также перевезли 30 тонн топографических карт. Экономический эффект от всего этого составил 92 млрд. рублей.
Но у нас здесь на 60 тысяч человек хранится хорошего нового вещевого обмундирования. Представляете!? Кроме него здесь огромное количество боеприпасов, замечу, дорогих, которые не надо производить на заводах России, а следует только вывезти туда: снаряды для "Ураганов", танков, артиллерии. Одних ПТУРов у нас 14 тысяч штук. И кто-то хочет все это утилизировать. Это же деньги!
Единственное, что надо, - доказать всем на межгосударственном уровне, что это собственность Российской Федерации. Россия уже другая, и ее вооруженные силы - тоже. Ни один снаряд, ни один автомат мы никому не передадим. Это наша собственность!
А то Молдавия хочет часть себе забрать, Приднестровье - туда же. Здесь есть определенные должностные лица, которые желают все это забрать. Видимо, синдром войны 1992 года, когда наше имущество к себе тащили, не у всех еще иссяк.
- Вы гарантируете, что все оружие ОГ находится под строгим контролем?
- За этот год мы провели весь учет и инвентаризацию оружия и боеприпасов. В результате выявили, что не учтено было 360 тонн боеприпасов. Это целых шесть вагонов. Все вооружение проверено и находится здесь, в Тирасполе, под охраной дивизии. И не дай Бог, кто-то постарается хоть один автомат у нас захватить. Прошли те времена.
- А на складах в Колбасном есть еще боеприпасы?
- Есть. Необходимо уничтожить еще около 5 тысяч единиц. К настоящему времени мы ликвидировали в два раза больше. Но дело опять упирается в приднестровское руководство. Я недавно вынужден был уйти с заседания двух палат Верховного Совета ПМР, потому что мне не о чем разговаривать с людьми, которые думают о войне и о том, что я им должен дать боеприпасы и оружие. Я им тогда сказал: "Пока я здесь, ни одного снаряда вы не получите".
- Собственно приднестровцев много служит в ОГ?
- Полторы тысячи контрактников. Но все они граждане России, хотя и живут в Приднестровье. Солдаты срочной службы у нас все из РФ.
- Заменяются ли офицеры в вашей группировке?
- Я бьюсь за то, чтобы сделать план замены. Пять лет здесь никто не заменялся. Во время распада советской армии сюда переводились офицеры - выходцы из Приднестровья. И службу свою на удалении от этого региона они не представляют. Чуть что - офицер пишет рапорт на увольнение.
Если брать численность офицеров ОГ, то у нас их даже сверх штата. Но это происходит за счет тех офицеров, которые не находятся на должностях, а числятся в распоряжении командующего, ожидая пенсии. Это все старшие офицеры: полковники, подполковники, майоры, которые готовы уже уволиться, но у них нет квартир в России. Как ни странно, но большинство тех офицеров, которые получают там квартиры, в итоге возвращаются сюда, предварительно оформив там пенсии.
А младших офицеров - некомплект. На сегодняшний день у нас даже проблемы с назначением на должность командира роты. Правда, в скором будущем должны впервые прислать выпускников училищ на докомплектование должностей.
- В свое время было очень много разговоров о полевом банке, который находится в Тирасполе. Мол, через него прокручивались странным образом деньги.
- Банк мне не подчиняется. Его начальнику я не могу дать команду даже на выдачу денег. Мы отвечаем лишь за охрану банка и за безопасность при перевозке денег.
- Это правда, что миротворческие функции собираются выполнять некоторые соединения, входящие в ОГ?
- В Приднестровье находятся два батальона из Приволжского военного округа, которые были введены сюда во время военного конфликта с миротворческими функциями. Скоро выходят сроки их пребывания здесь, и именно мы их будем менять. Согласитесь, что есть разница - или везти откуда-то технику и людей, или же воспользоваться тем, что есть под рукой. На этом, кстати, Россия сэкономит 17,3 млрд. рублей. А миротворческие функции станет выполнять обычный мотострелковый полк, часть сил которого и будет использована для подобных задач. Один батальон дислоцируется в Бендерах и полностью готов приступить к исполнению своих новых функций. Второй находится в Дубоссарах. Полностью замена батальонов произойдет в середине августа.
- Стоит вспомнить октябрь 1993-го, как сразу называют Вашу фамилию...
- Я понял, о чем вы хотите спросить. Значит так: мне министр обороны поставил задачу. В то время я был командиром Таманской дивизии. Впрочем, приказ я привык выполнять всегда. Но вот как выполнять? Я сразу сказал подчиненным: "Не стрелять без причины, потому что там наши сограждане".
Когда мы пришли к Белому дому, то я увидел, как погибают беззащитные, погибают зеваки из толпы. Не солдаты ведь в нее стреляли. А потом во всем обвиняют армию. Но ведь именно она в тот момент остановила кровопролитие. Никто сейчас не задумывается: а что было бы, если бы армия не вошла в Москву. Да там уже на моих глазах начинали громить ларьки! Уверен, что тогда все закончилось бы не только разгромом этих самых ларьков.
Сейчас, когда прошло столько времени, многое искажают, обвиняя и армию, и меня. Но где были те люди, которые сейчас этим занимаются? Почему они тогда, в тот момент, не остановили кровопролитие? Легко говорить, не участвуя в нем. А сейчас меня обвиняют... Но как можно это делать, когда сам там не был и не прочувствовал весь этот накал переживаний и то эмоционально-психическое воздействие, которое на нас оказывалось в тот момент? Представьте, что мы пережили, принимая тогда те или иные решения! Для меня, например, те сутки в Москве стоят двух с половиной лет Афганистана и того, что последовало для моей бригады после него: Средняя Азия, Армения. Там тоже крови достаточно было.
Меня вот и расстрельщиком Белого дома называют. Я не расстрельщик. У Таманской дивизии ни одного орудия не было, ни одного танка. У меня ни один солдат не погиб. Как мне была поставлена задача - обеспечить сохранность жизни подчиненных, не допустить беспричинной стрельбы и случаев гибели населения, - так все это я и выполнил.