А потом состоялся самый обычный день, если не считать того, что внимание копателей постоянно отвлекалось на смеющуюся Светлану, которая обошла с камерой палатки, выкупалась вместе со всеми на пляже, почтила свои присутствием унылый полдник, состоящий из серого хлеба с маслом и вареньем, запиваемого чаем в пакетиках.
И уже ближе к вечеру друзья собрались на самой вершине скалы, где, несмотря на нещадное весь день солнце, оказалось прекрасно - дул сильный устойчивый ветер, овевая горячие лица и голые плечи.
Закончив снимать панорамные виды, Светлана, улыбаясь, подошла к валунам - на самом высоком сидела Шанелька со своей фотокамерой, а на траве пониже Крис расположился Миша, покусывая травинку.
Светлана уселась на низкий камушек, забрала белые волосы руками, позволяя ветру обдувать мокрую от жары шею. Миша глянул на шрам, нахмурился, отвел было взгляд, потом улыбнулся в ответ на спокойную улыбку Светланы.
- Ну, - спросила та, отпуская волосы, - Неля, ты едешь с нами? Или еще останешься? Мы думали совсем рано поехать, но если проспим, то попозже.
Шанелька подавила желание посмотреть на Мишу, думая, все же смотрят на нее, ждут ответа. И он тоже ждет. А она собиралась подумать обо всем, но вместо этого проспала полдня, потом болтала с Крис, потом купалась с ребятами и смеялась, радуясь чистой радости блистательного графа, с которой тот, вопя ерунду, мчался в воду, мелькая глянцевыми коленями и нырял, вздымая фонтаны брызг. В общем, постоянно отвлекалась на мироздание, поняла с веселым раскаянием, вместо того, чтобы, ах любовь... или - если брать разборки с Димой Фуриозо - эх любовь... Наверное, это возраст, и как же это прекрасно, находить в каждом возрасте свои радости, спокойно отпуская те, которые принадлежны другим возрастам. Но неделикатно показывать Мише, что его переживания совсем не так сильно волнуют Шанельку, как ему кажется, должны бы волновать.
Она открыла рот, собираясь высказаться по вдохновению, и совершенно не представляя, что именно скажет, как над иззубренным краем валуна, прячущего тропинку, показалась замотанная чем-то белым большая голова. Под тюрбаном сверкнули очки, кидая блики на каждое по отдельности лицо. Задержались на фигуре сидящей Крис. И, оставаясь за камнем по пояс, красная Надежда Константинна басом сказала, краснея еще больше:
- Игорь. Петрович в смысле. Игорь...
Вытянула шею, видимо, спохватившись, что за площадочкой есть еще всякие каменные закоулки и спуски.
- Могун, - уточнила, сновая оглядывая группу.
- А что с ним? - после паузы спросила Крис, утомясь ждать продолжения.
Крупская, продолжая пребывать в половинчатом виде, совсем уж вспыхнула и сурово уставила на Крис сверкающие очки.
- Нет его. Где?
- Тут тоже нет, - поспешно перевела огонь на себя Шанелька, пока Крис не занялась въедливым уточнением, что в смысле "где" и как понимать столь некорректно сформулированный вопрос.
Надежда вздохнула, поднимая на груди пыльную рубашку. Было видно, что ей хочется обойти площадку, заглядывая в расселины и лабиринты камней - а вдруг коварный Могун прячется, расклещившись человеком-пауком. Но - стеснялась. Или не хотела вести себя неподобающе.
- Присаживайтесь, - вступил в беседу граф, величественным жестом указывая на валун рядом со своим, с виду исключительно неудобный.
- Нет-нет, - Крупская снова сверкнула очками на Крис и стала с пыхтением исчезать, где-то там нашаривая сандалиями ттропу, покрытую россыпью каменной крошки.
Уже почти исчезнув, вспомнила:
- Игорь Петрович. Вас. Кристина...
- Нет, - возмутилась Крис, откачиваясь.
- Начальник. Просил подойти, срочно.
- А-а-а, - Крис засмеялась, смущаясь, - Ристархыч! Ох. Ну я хотела сказать, он - Игорь Петрович. Не Мозгун. Могун. Меня. Ну, не меня...
- МОгун, - каменным голосом поправила ее Крупская и исчезла.
- Это заразно, - обиделась Крис смеху, который раздался, как только Надежда ушла на безопасное расстояние, - вы все тоже. Так же бы. Если бы вас. Обвинили. Что вы его. Нет, что он - вас. Такими словами вот.
- Хотя на самом деле он - вовсе не он, - подытожила Шанелька, - пойди, скорее. Чего он там хочет, неправильный Игорь Петрович.
- Чего он вообще может от меня хотеть, - проворчала Крис, отряхивая бриджи и стаскивая с камня полотенце.
Шанельке тоже стало интересно, и они спустились вдвоем, пообещав после заката прийти к трейлеру, где на песочке граф обещал устроить большой костер и гигантские шашлыки для всех желающих.
Ристархыч для разнообразия находился в своем штабе, в распахнутое окно был слышен раскатистый баритон, которым он общался по телефону с кем-то. Услышав имя-отчество, Крис подошла ближе к окну, делая Шанельке большие глаза.
- Это ж мой шеф!
- Да-да, она сейчас подойдет. Извините, такая вышла путаница, за бригадира извините, конечно, ах-ха-ха.
Крис кашлянула и отступила - в окно нагнулась изнутри мосластая фигура начальника в клечатой незастегнутой рубашке.
- Вот она, - Ристархыч замахал телефоном, приглашая войти.
Сунул в руку Крис теплый мобильник и, вытирая со лба пот, взъерошил надо лбом серые волосы.
- Ну подставили вы меня, барышни, - сообщил громким шепотом Шанельке, пока Крис выслушивала и что-то там уточняла, - он мне - потерял главного юриста, срочно, совещание, тендер, документы. Фамилию мне, значит. А я ему - на кур, что ли тендер? Вы ж говорю, наверное, у Кристины Андреевны бригадир? Или кто там у вас главный на заготовке птиц и яиц. На яйцах его слегка, извините, переклинило. Но выяснили.
Крис попрощалась и вернула начальнику мобильный.
- Извините, Игорь Петрович. Я свой забыла в палатке. Сейчас возьму и мы все порешаем.
- Партизанки, - фыркнул Ристархыч и махнул большой ладонью, уже набирая новый номер, - идите, а то мне с мастером надо, по кондишенам. Надеюсь, хоть он не президент какого концерна.
Девы вышли, стараясь не засмеяться. И тут же столкнулись с другой парой, которая заняла их место - Лиза и Светочка торчали под окном, явно переваривая случайно услышанное.
Лизавета, смерив взглядом Крис, фыркнула, не очень, впрочем, убедительно, и задрав подбородок, направилась от домика к палаткам. Светочка кинулась было за ней, потом остановилась рядом с Шанелькой.
Привставая на цыпочки, потянула ее за рукав.
- Ой, а я же ее почти уговорила. Теперь точно пойдет.
Как мне надоели ваши страсти-мордасти, подумала Шанелька, вежливо наклоняясь поближе к трагическому лицу Светочки и кивая на страстный шепот.
- Она сказала он сказал, что приедет, в темноте уже. Она сказала, там, где скалы хотел, а там же машина стоит, вашего Валеры, в юбке.
- Это килт, - поправила Шанелька, - и хорошо, будет костер, шашлыки, пусть приходят.
- Он сказал, это она сказала, чтоб же не видел никто, а она обиделась и сказала...
Светочка прерывисто выдохнула.
- Неля! А вдруг он маньяк?
- О Господи, Света...
- А почему он тогда! Она сказала...
- Он сказал, - машинально помогла ей Шанелька.
- Да. Да! Она говорит, он сказал, пусть идет по пляжу, вдоль дороги, а он приедет. Придет. И будет встреча.
- И прекрасно. Может, у него просто знакомые тут, может, он женат благополучно. Вот и прячется. Не волнуйся ты так.
- А вдруг он маньяк, - уперлась Светочка и по испуганному личику было видно - с каждой секундой она себя в этом убеждает все больше, - вы совсем-совсем не поможете, да? Я же не хочу мешать. Если вдруг любовь. Но вдруг он маньяк! Надо хотя бы знать, мне надо - где они будут. Неля, он ей снова прислал фотку. Опять в плавках, и в руках нож.
- Нож?
- Большой такой. Сверкает.
Шанелька подумала, убирая рукав из светочкиных пальцев.
- Давай так. Ты подруга, ты последи, куда Лиза пойдет. А мне потом позвонишь. А лучше смску. И мы, ну-у, ну, просто поблизости будем. Чтоб не мешать.
Светочка обрадованно закивала. Рванулась от окна и Шанельки, опасаясь, что Лиза встревожится ее отсутствием, но теперь уже Шанелька поймала ее локоть:
- Только не вздумай влезать и портить людям свидание, поняла? Звони, только если совсем подозрительно будет. Или просто напиши потом, мол, все в порядке...
Светочка еще покивала и умчалась, пыля растоптанными шлепками.
- Вот видишь, - сказала Крис, которая дожидалась конца беседы неподалеку, - как все само закруглилось. Отважная Светочка выследит за тебя профессора, подежурит возле свидания, и ты получишь своего анонима, нет, инкогнита, еще тепленького, расслабленного и загонишь в угол литературными вопросами. И пусть только попробует не дать тебе интервью!
- Как-то это неспортивно, - вздохнула Шанелька, - человек, может, в поисках музы трепещет, а мы тут.
- Это и не спорт. А страшная вещь - литературное бытие. Подожди, еще узреешь себя в новом романе гения. И меня, и конечно же, Светочку с Лизаветой.
- Да тьфу. Но чо поделать.
- Времени у тебя в обрез, - скомандовала Крис, - ты вопросы набросала? Давай, я все равно сейчас буду с шефом решать деловые проблемы, нет, ну это ж надо, вызнал номер местного шефа и вывинтил меня из неизвестности! Да еще рассекретил. Хорошо, что утром уезжаем.
В палатке она вытащила мобильник и ушла к абрикосу, села там за столик, уставясь в пространство темными, уже не видящими ничего перед собой глазами. И занялась решением юридических проволочек вокруг очередного тендера и пакета документов.
Про куриц, захихикала Шанелька, укладываясь и открывая в мобильнике заметки, и про яйца.
***
Первые два вопроса Шанелька придумала сходу, а чего особенно думать, обычные первые - представьтесь, пожалуйста, расскажите немного о себе. А потом ее заклинило. И виновато оказалось необузданное писательское воображение. Внезапно в голове развернулся целый сюжет, явно детективный, благо детективов Шанелька прочитала много, она любила лечиться уютными детективами от простуд и ангины. Но слова Светочки насчет маньяка слегка повернули воображение, и в картинках ничего от уюта не осталось. Воцарился там тихий с виду мужчина, который зимой пишет, общается с поклонницами, без конца точит любимый нож, а вот летом... Назначает тайные свидания, и под покровом тайны и темноты, ясно, чем все кончается.
После стремительного развертывания детективного варианта Шанелька с интересом исследовала вариант мистический (где Звенигородцев оказывался неким поедателем душ), фантастический (где профессор прибывал из античного прошлого и, натешившись, убывал обратно), а также наметки сценария ситкома, в котором главные роли достались самой Шанельке вместе с Крис, а серии были посвящены нынешним неторопливым приключениям под жарким крымским солнцем.
Через пятнадцать минут мучений она вздохнула и отключила смартфон, решив снова положиться на вдохновение. И вообще, пора подумать, ехать ли, и что сказать мальчику Мише.
На этом месте Шанелька мысленно прикрикнула на себя, чтоб не углубляться в сюжет безбашенно романтического романа, в котором у нее (у героини, успела поправить сама себя) роман с юным мальчишкой; и ведь можно это все подробно расписать, пережить... даже увидеть, чем именно у них (у персонажей!) все закончится. И закрыла глаза, намереваясь подремать, пока Криси там разбирается с юридическими аспектами. Ага, курей и яиц.
***
В лагере стояла ленивая предвечерняя тишина, доносился из соседней палатки привычный уже чей-то храп и, задремывая, Шанелька развеселилась тому, что так и не определила, кто же из копателей храпит. А вдруг там храпит кто-то совсем не знакомый, а такой вот - приехал лежать и храпеть, для создания атмосферы. Тоже сюжет - для милого пустенького рассказика...
Проснулась она через час, резко села, тряся распухшей от тяжелых сновидений головой. Почему-то испугалась за сына, наверное, снился, а что и как - вылетело из памяти. И хорошо бы ему позвонить, но договорились, что будет звонить сам, в удобное мальчику время. Дима сказал, что Тимка возвращается домой через три дня, значит, они поговорили, значит - все с ним в порядке.
Криси в палатке не было и Шанелька, проводя языком по сухим губам, выбралась, оглядываясь - не хотела, чтоб ее сонную сразу кто-то увидел. Но в медном свете начинающегося заката стояла вокруг пустота, только издалека, со стороны пляжа раздавались деловитые возгласы, смешанные с урчанием автомобильного мотора.
Шашлыки - вспомнила Шанелька. И опять рассердилась на Леру. Будет, конечно, вкусно, это же мясо, на углях жареное, с резким запахом уксуса и специй. Но ужасно жалко, что не получится напоследок отведать райских блюд суровой Леры, и немного с ней поговорить. Шанельке показалось, после пары брошенных поварихой фраз, именно Лера могла прочитать в ее рассказах то, что она писала в них. Увидеть глубину, до которой добирался не каждый читатель, чаще довольствуясь красивой картинкой и интересным сюжетом. А если она не увидела, размышляла Шанелька, то вероятно, я не сумела. Думала о большом, о высоком, даже когда писала легкие, милые мелочи, и полагала, что это большое оставит в написанных предложениях свой отпечаток. Может быть, не оставило. Хотя Криси уверяет, что это не так.
Но Крис - лучшая подруга, свой человек, мы с ней часто думаем в унисон, продолжила изводить себя Шанелька уже по пути из туалета и душевой, где умылась так, что намокли даже плечи и волосы, нет гарантии, что Крис читает то, что написано, а не то что подумано мной. Эх... Да. Разговор с Лерой был бы очень кстати.
У палатки ее ждала Крис. И Миша стоял рядом, непривычно аккуратно одетый, в широких серых штанах с карманами на коленках и в белой тишотке с какой-то пиксельной загогулиной на груди, подписанной английскими буквами.
Вот, подумала Шанелька, пытаясь укротить волосы и одновременно приветственно улыбаясь парню, я даже не разберу, к чему картинка, а наверняка для поколения Миши что-то культовое, всем понятное. Да и фиг с ним, тут же подумала, не с Мишей, а с ней - с картинкой.
- Там все бегают кулинарят, - доложила Крис, - а мы сбежали. Сказали, тебя пойдем будить. Ты как? Готова включиться в приготовления? Нанизывать там, лучок нарезать, все такое...
И кивнула выражению Шанелькиного лица:
- Вот. Я тоже как-то ленюсь. Думаю, может поваляться часок, в палатке.
Миша быстро посмотрел на Шанельку, та искоса глянула на него, потом на подругу, делающую безразличное лицо.
- Я поеду, - внезапно для себя сказала Шанелька, уже куда-то двигаясь внутри, набирая скорость, и сердце от этого замирало, - утром, с вами. Так что, пойдем, Криси, успеем закат посмотреть. На скале. Миша? Идем?
Может быть, он недоволен, думала, поднимаясь следом за серыми штанами и худой спиной, ловя протянутую мальчиком руку, и он бережно подтягивал ее, ставя рядом, а потом протягивал руку Крис, но я сейчас слушаю себя и свой мир, а не пытаюсь угодить всем, кто в нем. Может быть это эгоистично и неверно, но зато нет ощущения, что я разрываюсь на мелкие куски, постоянно. - И то, что должно охранить мою сердцевину, как хранят пламя свечи сложенные ладони, оно исчезает, распыляется, не охраняет. Почему я должна просить о защите кого-то? - перескочила она сразу через несколько мыслей в цепочке рассуждений, если есть вещи, которые я могу охранить и сама. Зачем мне прислоняться к сильной мужской груди и взывать, ты обязан понять, что для меня важнее! А может, вовсе и не обязан. То, что важно мне, оно мое, и разве не эгоизм - требовать от того же Димки, чтобы он проникался этой важностью, берег ее, сдувал пылинки, ходил на цыпочках. Вот так прибегаешь к человеку, полагаешь его единомышленником и радостно сгружаешь на него свои важности, свои метания и переживания - носи, мой милый, оберегай. А сама? В конце-концов, это не кусок мамонтятины притащить в пещеру, рискуя жизнью на охоте. Это то, что ты вполне можешь сама. Другое дело, что близкие этот вот не-эгоизм однозначно примут именно за эгоизм, скажут - носишься со своей писаной торбой, вместо того, чтобы носиться с нашими торбами. Или хотя бы ежедневно готовить мамонта на завтрак-обед-ужин...
Ветер овеял мокрое лицо и Шанелька поняла - сбивчивые, но уверенные и немного сердитые мысли незаметно подняли ее на верхушку скалы и тут, кроме ветра, еще и алый шар солнца, который вот-вот коснется горизонта за медленно темнеющими небесами. И так много воздуха, как будто они трое летят вместе с площадочкой, обрамленной выветренными обломками скал.
Они не стали садиться. Подошли к закатному краю втроем и стали смотреть. На море, такое тихое, тяжелое под косым скользящим светом. На степь, уходящую в предвечернюю дымку.
Миша держался рядом с Шанелькой, его локоть касался ее локтя и ей это было приятно, но порадовалась она и другому - Криси тоже тут, а значит, не придется выяснять зыбкие отношения, которые у мальчика уже есть и давно, а у нее - непонятно и только явлены, и пока нужно ходить вокруг, присматриваясь и обдумывая. Конечно, впереди еще посиделки у ночного костра, вино и жареное мясо, плеск воды, может быть купание и снова посиделки, как славно, что она поспала и не будет зевать во весь рот. Миша призовет ее к ответу, попытается наверняка, а то ведь как же - она уедет и дальше что?
Внезапно вспомнился ей милый эпизод из старого фильма, где такая вот чересчур вдумчивая героиня - синий чулок - говорит закадрившему ее незнакомцу, мол, все, спасибо, я ухожу, когда осознала, что да, она женщина, она желанна и для нее этого вполне достаточно, а мужчина в ответ изумлен - как это все??? Мягкая насмешка, теплая ирония, вот такие вы девочки - женщины, а мужчины - они совсем же другие.
Десяток лет тому Шанелька, волнуясь от того, что ситуация не уникальна, рассказана, да еще и обсмеяна, пусть и с добротой, пошла бы в поводу у своих комплексов (посмеялись, значит, так уже нельзя), но сейчас ей стало на всякие насмешки наплевать. Но мальчика жалко и нужно с ним как-то побережнее. Он старался, и даже искал свечу, когда Шанельке приспичило затеплить сказочный огонек в тайной нише скалистого обрыва.
Солнце уже касалось воды, нижний край терял очертания, расплывался, бросая через тихую гладь широкую плавленую дорожку.
Зеркало, вдруг вспомнила она и рука опустилась, отпуская точку касания с Мишиным локтем. Зима, новый год, мрачные скалы западного Крыма, ветреная чернота. И они с Димой над волнами, он удерживает на макушке маленькой скалы зеркало, которое по ее просьбе притащил из домика. Получается - он тоже понимал, что ей нужно? И куда оно делось-то? Куда девается, получается - всегда? И если делось, то она теперь для него, как для всех прочих - странноватая женщина со странными устремлениями, ну хоть готовит хорошо и в доме порядок...
Снизу послышались голоса и Шанелька передернула плечами, отпуская сбивчивые размышления, которые, она понимала, сейчас ни к чему, только мешают. Как помешали эти вот голоса в молчании проводить солнце.
Но через минуту на верхушку выбрался граф, блеснуло колено, взметнулся клетчатый, почти черный в сумерках, подол, укладываясь складками. За ним, притянутая сильной рукой, почти выпрыгнула Светлана, смеясь, но тут же замолчала. Вдвоем они подошли к самому краю и тоже встали рядышком.
Не мешают, успокоилась Шанелька, из всех, кто тут - они именно с нами, наши. И как прекрасно, что Светлана, которую незнакомый ей Кирка вытащил из горестей и тягот и не стал отпускать, дождался, когда из озлобленного пропитого существа явится эта вот белоснежная нимфа с прекрасной улыбкой, прекрасно, что она тоже наша. Вроде бы слишком хорошо, чтоб такому случиться в реальности, думала Шанелька, но тут же сама себя поправила - даже если хочется, чтоб именно все хорошо, разве забудешь короткие взгляды, которые бросала Светлана на их бокалы с вином. Увы, все тут перемешано, и под прекрасной с виду картиной таится изнанка, суровая, с пылью и пауками. Это, конечно, увы, но с другой стороны, успокаивает, как будто часть испытаний пройдена и есть надежда, что нынешнее прекрасное дано уже наградой, а значит, какое-то время побудет с героями истории. А если кончится, то они, пройдя всякие огонь-воду, знают, справиться можно...
- Что?
Она повернулась к подруге.
- Не улети, - вполголоса сказала Крис, - тут высоко.
Шанелька засмеялась и нервными движжениями поправила волосы, чтоб скрыть смущение. Лицо, наверное, было, как у того Пушкина на портрете Кипренского, сплошное вдохновение и слезы в глазах.
- Тебя уже и Валерка спросил, и я погромче, а ты все витаешь, - объяснила Крис, - идем, пока тропинку видно? Солнце село уже.
- Село, - согласилась Шанелька и так сильно захотела шашлыка, что скулы свело и во рту стало кисло, - идем, да.
Дальше все было так прекрасно, как бывает, если шашлыки получились, и никто не буянит, наслаждаясь вместо этого вкусной едой и вином в пластиковых стаканчиках, морем, сверкающим лунной рябью под легким вечерним бризом.
Через пару часов Шанелька, наевшись до полного удовольствия, сидела на покрывале, брошенном на теплый песок, слушала очередной рассказ потрепанного авантюриста Александра и треньканье гитары за спиной, потягивала вино и легонько убирала руку от лба Миши, который лежал рядом, время от времени эту самую руку тянул к себе, целовал пальцы и укладывал на горячий лоб.
Наконец, когда большая часть вкушающих разбрелась (а Шанелька отметила, что мелькающая тут и там Лизавета в какой-то момент исчезла и Светочки тоже нигде не видно), Миша решился. Сел, наклонился к ее лицу и отводя легкие пряди от уха, проговорил, касаясь губами:
- Пойдем на виноградник, а? Это ж последняя ночь тут.
В процессе ужина они уже обменялись телефонами и электронными адресами, Миша поведал, что осенью он собирается приехать в Керчь, навестить бабушку и поживет у нее пару недель. Увидимся, пообещала Шанелька, обязательно, в библиотеку зайдешь, ну и прогуляемся, мороженого съедим. И тайно она обрадовалась, что кажется, прощание состоялось и все прошло неплохо, хотя Крис, сидя наискосок, время от времени строила ей рожи и указывала глазами на Мишу, вздевая темные брови, а потом вздыхала, изображая отчаяние, мол, что с тебя возьмешь. Но виноградник... именно о нем она думала, помня темную сказку, показанную ей в их первый визит. Сидела сейчас и лениво мечтала, прикидывая, пусть бы ночь растянулась на нужное лично ей время - успеть бы сходить на крошечный пляжик, снова засветить там свечной огарок и притвориться, уехав, что он горит и горит - всегда. И потом, конечно же - на виноградник. Вдруг еще раз увидятся ей те девочки в длинных белых платьях (рубашках?), укрытых по спинам блестящими кольцами черных волос, издалека похожих на щедрые виноградные грозди. Но ясно же, что, дав согласие Мише, она пойдет не туда и не к ним, а в совсем другую историю, даже если она переплетается с девочками, уводящими своих мужчин. Куда-то.
- Э-э... - ну, ужасно же хочется согласиться, неужели придется отказываться, а рот уже раскрыла и сейчас оно скажется...
Смартфон, лежащий у бедра, вдруг засветил экраном, показывая неразличимую полоску крошечных цифирок - без фотографии.
Шанелька закрыла рот и схватила маленького спасителя. Смска.
Это же Светочка, поняла Шанелька, сперва испугавшись прочитанному слову, так в унисон возникшему, а я балда, как всегда не внесла в контакты. Ну что ж, выходит, есть еще виноградник номер три. Куда таинственный профессор тире писатель тире возлюбленный увлек свою очередную пассию. Тире подружку взволнованной Светочки.
Наклоняясь к подавшейся вперед Крис, Шанелька мигом пересказала случившееся и они втроем встали, отряхивая себя и переминаясь на затекших от ленивого валяния ногах.
- Супер! - обрадовалась Крис, - жалко идти долго, а вдруг успеют сбежать?
- У него, может, нож, - вспомнила мрачные предчувствия Светочки Шанелька.
- Думаешь, будет долго ее разделывать?
- Тьфу ты, Криси! Нет, я к тому, что да, нужно бы побыстрее.
- Попросим Валерку! Пусть отвезет на своем динозавре!
И, не дожидаясь возражений, Крис исчезла в темноте, куда десяток минут назад убежал Азанчеев - в очередной раз выкупаться, что ему не надоедало.
- Динозавр, - расстроилась Шанелька, обращаясь к Мише, - ну да, чтоб этот тип сразу понял, кто-то едет. Его трейлер, наверное, из космоса виден. Невооруженным глазом.
- Я возьму джип, - вдруг сказал Миша.
Глаза под очками тоже блестели, лицо, освещенное бликами костра полнилось азартом, и Шанелька умилилась, ну, конечно, вот где стихия родная для мальчиков, начинается индиана джонс.
- Ну, козла, - поправился Миша, - на котором Ристархыч гоняет.
- А... - Шанелька синхронно с Мишей повернулась посмотреть - начальник экспедиции, который для разнообразия и, видимо, из-за шашлыков, остался в лагере, мирно спал, уложив голову на сложенные по-детски руки.
- Тебе можно? - спрашивала уже на бегу, торопясь следом, - а права есть?
- Тут километр всего, - Миша протянул ей руку и выдернул с песка на низкий обрывчик, где слева от них белела длинная громада автодома.
Оттуда к ним быстро шли Криси и Азанчеев. Граф на ходу наматывал килт на мокрые от купания бедра, роняя и подхватывая черную скомканную тишотку.
- Козел, - поспешно сообщила Шанелька, - джип, в смысле, Миша сказал отвезет.
- Хорошо, - кивнул Азанчеев, выныривая головой из надеваемой тишотки, - а то Светка заснула в салоне, не хотел будить.