Блонди Елена : другие произведения.

Карты и сновидения. 4

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Третья книга трилогии
    Первая чистовая правка
    Счетчик посещений Counter.CO.KZ - бесплатный счетчик на любой вкус!

  Глава 4
  
  Стильное маленькое кафе выдержано было в красных и розовых тонах, лампы в цилиндрических абажурах свисали с высокого потолка на разной высоте, глядя четкими кружками света на редких посетителей.
  Ирина подвинула к себе салат, полила горку цветной зелени оливковым маслом из фигурной бутылочки. Медленно перемешала, темный базилик с яркой петрушкой, розоватые в розовом свете лепестки огурцов с алыми ломтиками помидоров. Посыпала солью и стала жевать, глядя, как за оранжевой стойкой бара лениво суетится знакомый бармен, протирая высокие стаканы.
  Странно или наоборот, правильно? Вытрясла из папки воспоминания об Андрее, а упала в другие. О том, как все совершилось с Артуром, в год, когда он заканчивал школу, а ей предстояло еще учиться.
  Нет, возразила себе, доедая салат и принимаясь за ломтики отварной курицы, политые белым соусом, именно так и нужно. Потому что Андрей начался еще тогда, в ее безоглядной любви к школьному красавцу. Не будь Артура, может быть, не появился бы и Андрей - полной противоположностью первой любви.
  Безоглядной? Неправильное слово какое. Вот уж нет. И не в том дело, что девятиклассница Ирка Грец все подстроила и предусмотрела. Но в этом танце вела она, выбирая шаги и ступая туда, куда нужно было. Чтоб после каждого шага удивиться и поблагодарить интуицию за его правильность. Так ей казалось тогда. Пока не случилось плохое.
  А может быть, наоборот, хорошее...
  Ирина ела, не чувствуя вкуса, слегка раздражаясь мыслям, которые, делая шаг в одну сторону, тут же делали следующий - в другую. Ей нравилась ясность. А не эти сомнения и переоценка всего. В конце-концов, разве не получила она исполнения своих мечтаний? На целый год. Который начался там, в заводской гостинице, на смятой постели под бесшумно мелькающим телевизором, и продолжился после суетливого ужина-банкета, откуда она ушла раньше всех, а через полчаса, когда успела измучиться ревностью и страхами, в номер постучал Артур, проскочил в приоткрытую дверь, вытаскивая из пакета бутылку шампанского. Прокричал шепотом, горячий от танцев и выпитого вина:
  - Вся ночь наша!
  И повторил уже слышанное несколько раз, как оказалось, любимое слово:
  - Афигеть!
  
  Они и офигевали. Никто не знал, что теперь Артур встречается с Иркой. И она стала еще более скрытной и замкнутой. Чтоб во время их встреч, что происходили в старой квартире Иркиной бабушки, когда та уходила на свою ежедневную длительную прогулку или в гости к пенсионеркам-подругам, раскрыться, позволяя себе совершенно все. Сила ее любви настаивалась на ревности, на тоске и ожидании встреч, волнении - придет ли. И он приходил, всегда. Когда понял, что находится в полной безопасности, под защитой ее любви. Ирка не могла себе позволить потерять Артура. Артур не хотел менять положение вещей, в котором его все устраивало. Валяясь на скрипучем диване, куда Ирка бросала принесенную с собой простыню, жаловался, сравнивая и призывая гордиться - сравнение было в ее пользу:
  - Думаешь, у нас с Иришкой секс? То у нее предки дома, то болит чего, то месячные. То на меня обиделась. Я сто раз цветов должен принести, в кафешку сводить, кучу комплиментов наговорить, да еще предкам помочь мебель таскать. Чтоб пару раз в месяц у нее в комнате потискаться, даже раздеться ж не разрешает. Ой, папа увидит, зайдет. Вот скажи, Рикки-тикки, почему у тебя ничего не болит, и месячные не мешают? Афигеть, как мне с тобой повезло.
  - Я же тебя люблю, - пожимала плечами Ирка, усаживаясь в ногах и беря в ладони большую ступню, проминала пальцы, один за другим, - так хорошо?
  - М-м-м...
  - А так?
  - Афигеть!
  Становясь на колени, целовала его щиколотки, по очереди, поднималась поцелуями к коленям и бедрам, вытягивая и прогибая спину.
  - Иди сюда. Хватит!
  - Нет. Еще нет.
  Ей нужно было, что губы помнили его целиком, полностью. Когда уйдет - таскать мебель родителям своей Иринки. Чтоб легче дожить до следующего свидания.
  
  Ирина кивнула бармену и он, покивав в ответ, выставил на стойку вазочку с мороженым, украшенным ломтиками киви и ананаса. Доев курицу, поднялась и пошла забрать. Бармен выставил рядом высокий стакан с апельсиновым соком.
  - От заведения, Ируся.
  - Спасибо, Малик.
  - Девочки когда зайдут? Скажи, Малик скучает!
  - Скоро, дорогой. Я скажу.
  Он прижал к пухлой груди смуглую ручку, шутливо кланяясь:
  - Но ты у нас - первейшая красавица, Ируся прекрасная!
  - Еще бы! - Ирина забрала мороженое и сок, вернулась за столик.
  
  Вот и еще урок, данный ей в тот школьный год. Ничего в ее жизни не изменила медаль, фотография на развороте журнала, красный купальник на великолепном скульптурном теле, единственном таком в заштатной школе Южноморска. Подумаешь, хмыкнули признанные красавицы, рассмотрев глянцевую страничку. И продолжили царить, помыкая поклонниками. Ишь ты, резюмировали учителя, вернее, учительницы, и настороженно последив, не зазнается ли, успокоились, задавая больше заданий и придираясь чаще - в воспитательных целях. Тоже мне, цаца, - в таком духе высказались некоторые одноклассники, которые попытались подкатить, тыкая Ирку на переменках кулаком пониже спины или толкая локтем в бок, но не дождавшись взаимности.
  На том все и вернулось в прежнее русло. Неважно, какая ты на самом деле, поняла тогда Ирка, важно - какое место сама хочешь занять. А она не хотела ни славы красавицы, ни поклонников, ни признания учителей. Она хотела, чтоб ее оставили в покое, наедине с ее счастьем. А то вдруг кончится, а Ирка не успеет. Ведь гарантированного счастья оставалось ей меньше полугода, если считать до выпускного вечера Артура.
  
  Ирина медленно ела мороженое, цепляя ложечкой кусочки ананаса, янтарные в белом. Смотрела, как стекают в стеклянную вазочку густые белые капли с ложки. Так же, казалось ей, утекало тогда время, пахнущее невероятным счастьем, наполненное сладостью встреч. Густое, насыщенное. Неудержимое.
  Она молчала при встречах, не смея спросить. Попросить, выстроить общие планы. Возвращалась домой, не видя торжествующей весны, которая вокруг пела птичьими голосами в россыпях белых цветов миндаля и абрикоса. Потому что, одеваясь, кинул мимоходом "поступать будем вместе, с Иришкой, на юридический".
  В Южноморске юридического не было. Был пищевой, и рыбного хозяйства. Еще - филиал торгового, и академии народных искусств.
  После его слов вечера просиживала, выискивая ближайшие институты с юридическими факультетами, потом искала города, где одновременно был еще институт физкультуры. Для себя решила давно - пойдет тренером в спортшколу. Детским, по фитнесу и гимнастике. Оказалось, подходящих ей вариантов немного. Ирка подумывала и о том, чтоб изменить свои намерения, ну что ж, можно тоже выучиться на кого-то там любого, лишь бы - рядом. Но полагала, если сунется в тот же институт, куда собралась счастливая пара, может Артура потерять. Получится - навязалась. И тихо радовалась, что никому ничего не рассказывала, нет подруг, с которыми делишься, получая от них уверенные советы, а после увиливание в сторонку, мол, не вышло, ну а что, значит - не вышло, я причем. Ей хотелось, чтоб вышло.
  И тут же вспоминала, что он уедет, вот уже через несколько месяцев. А ей еще год учиться! Как же она, без него...
  Однажды утром проснулась с громадным облегчением. Решение пришло ночью, когда вскинулась от дикой сердечной тоски. И не ушло, вернулось после утреннего пробуждения. Не нужно ей высшего. А спортшкола, где выдадут диплом о тренерской работе, самый простой диплом, позволяющий вести какую секцию, найдется буквально в любом городе!
  Упала на подушку, взбивая ногами простыню и чуть не заплакала от счастья. Теперь можно отдохнуть, выкинуть из головы напряженные мысли, что бродили по кругу. И просто жить, наслаждаясь тайными встречами.
  Артур заметил, что она изменилась. Валяясь на диване, подставляя плечи и спину сильным и нежным Иркиным рукам, сказал:
  - Ты прям кошка стала. Медленная такая, афигительная. Жалко, что уезжаю летом, как же я без тебя там, а?
  - Почему без меня, - неожиданно для самой себя отозвалась Ирка. И застыла, держа на весу руки, в ужасе от сказанного. Сейчас он возмутится. Встанет, отчитает ее за то, что лезет в его жизнь. Она сумеет все объяснить, успокоить. Но все равно будет бояться. Вдруг он решит все изменить, прямо сейчас.
  - А что, - вдруг обрадовался Артур, переворачиваясь и подставляя ей грудь с тонкими темными волосками еле видным уголком, поймал ее руку, прижимая к губам, - приедешь, да? Ты приезжай сразу после десятого. Я буду ждать.
  - Правда? - ее не слушался голос. Но по его разгоревшимся глазам видела - правда, конечно, правда.
  Так что о своем решении уйти после девятого не стала говорить. Мечтала, предвкушая сюрприз, как приедет, найдет его, и как он обрадуется, что не нужно ждать целый год.
  Теперь мечты стали более конкретными. Нужны были деньги, чтоб снимать жилье. Общежитие не годится, им ведь нужно встречаться где-то. И нужно все разузнать подробнее, цены и прочее.
  А куда они собрались, Артур поведал ей сам, совсем не скрывая, напротив, делясь планами и мечтая вслух о том, как здорово будет, когда через год Ирка тоже приедет в Симф, тоже будет там с ним. С ними...
  
  ***
  
  Мороженое кончилось. Ирина вытерла губы салфеткой. Помахала Малику и вышла, обходя набежавших в кафе детишек, которых с нервной строгостью окликали мамаши, усталые от прогулок в парке. Снаружи вместо красноватого сумрака ярился день, такой - совсем летний. И не хотелось возвращаться домой, где пусто, и спрятана в шкафу папка с воспоминаниями. Не об Артуре.
  Ирина постояла на перепутье. Справа громоздились у остановки торговые павильоны, за ними - супермаркет и комплекс магазинов с одеждой и косметикой. Слева вела в парк широкая дорожка, полная велосипедов и мамочек с колясками. Если пройти с людьми метров сто, можно свернуть на неприметную боковую тропу, ту самую, по которой вела ее в ночном сне Тоня. Там люди ходили нечасто, предпочитая парковый променад, уставленный лавочками.
  На тропу и пошла, наклоняясь, чтоб низкие ветви не цеплялись за волосы. Дальняя морская вода яростно сверкала через частые стволы деревьев. И удивительно, как быстро стало тихо, будто каждый шаг забирал ее отсюда, перенося в другие места.
  На ходу невозможно было вспоминать ярко и подробно, но это ее радовало, потому что нельзя падать в когдатошнее кромешное отчаяние, глотать его снова, ощущая омерзительный вкус всего, что его сопровождало. Проще быстро проговорить воспоминания мысленными словами, как привыкла уже, отодвигая ощущения, пряча их: проговоренные, они тускнели, теряли вкус и цвет, становились хоть и печальными, но вполне обыденными.
  Разве было что-то из ряда вон? - с привычной усмешкой спросила себя Ирина, шагая по разбитому асфальту мимо осенних сухих трав и усталой листвы. Абсолютно ничего. Такое все - рядовое.
  
  ***
  
  Она забрала документы, и в конце лета уехала в Симферополь, бегала там, в попытках снять какую квартирку, а денег хватало только на крошечную комнату без удобств в кошмарных рабочих общагах, где туалет, крашеный мрачной синей краской, - в конце коридора, набитого тазами и велосипедами. Отчаявшись, решила сначала повидаться с Артуром, хотя мечтала о главном - приехать и сразу же свидание, чтоб все, как раньше.
  Часа два прождала в большом дворе института, волнуясь и прячась за деревьями, больше всего боясь, что увидит их вместе, или что их, разговаривающих, увидит Иришка Самойлова. Смертельно устала, гудели ноги, живот подводило от голода так, что к горлу подступала тошнота.
  Вышла на шумную улицу, непривычно полную машин и быстро идущих людей. И застыла. Навстречу шла Иришка Самойлова, кося плечико под тяжестью сумки, смеялась красивым маленьким ртом, поднимая лицо к высокому парню, что шел рядом, сунув руки в карманы.
  - Ой! - обрадовалась та, перехватывая сумку удобнее, - Сережа, подержи, пожалуйста, все плечо оттянула. Ира? Грец? Ты что тут делаешь? Приехала к кому-то?
  - Я, - хрипло ответила Ирка, не зная, куда девать руки, в одной тоже - тяжелая сумка-рюкзак с вещами, - я тут...
  - Иди сюда, а то народ, - Иришка взяла ее локоть, толкая к рядочку кустов, за которым прятались пыльные лавки, - Сережа, купи нам мороженого, пожалуйста. Эскимо. Ты будешь эскимо?
  Ирка молча кивнула, казнясь: совершенно не придумала, что будет врать, если вдруг.
  - А у нас вечерние. Уж-жасно устаю, это тебе не школа, занятий гора, потом еще конспекты вечером, ну мне нравится, и ребята такие интересные. Каких-то триста километров, а совсем другая жизнь!
  - Я к тете, - сказала Ирка в паузе, - навестить. Ну, в общем. А ее нету, оказывается. Уехала. Я тоже. Поеду. Домой теперь.
  В лицо Самойловой не смотрела, боялась, та увидит нескладное вранье. А еще - она такая красивая, все-таки. Волосы сделала по-другому. И платье взрослое: сексуальное, легкое, с глубоким вырезом. А тут Ирка - в старых джинсах и поношенной клетчатой рубашке. Тоже мне, королева, чемпионка.
  И замолчала, ударенная ужасом. Вдруг сейчас подойдет вместо длинного Сережи - Артур. Увидит их вместе. И Иришка сразу же поймет.
  - Ладно, - сказала та, - ой, ноги гудят, целый день носилась, как угорелая. Но весело. Артику там приветы, если увидишь вдруг.
  Ирка кивала, принимая из рук внезапно вернувшегося Сережи подтаявшее мороженое. Переспросила, не понимая:
  - Вдруг? Увижу?
  - Ну да. Он не прошел. Забрал документы. Я ему говорила, давай на вечерний, а он выпендрился, что я тебе работяга какой, - Иришка надула губы, показывая, как обиделась, - подумаешь, аристократ, даже ради любви не захотел один курс поработать, чтоб вечерами учиться. В общем, была любовь, и кончилась. Ой, Сережа, я же просила эскимо, а это в белой глазури! Не надо, не ходи уже. Опоздаем.
  - Сам съем, - согласился длинный Сережа, принимая обратно развернутое мороженое.
  Иришка встала, поправляя подол в мелкие цветики. Морщась, потопала туфелькой на каблучке.
  - Ноги отвалятся, понесешь на руках, понял?
  - М-м-м, - согласился Сережа с полным ртом.
  - До свиданья, - сказала Ирка, тоже вставая, в пол-оборота, чтоб не увидели, как разгораются у нее щеки, - я тоже, опоздаю. Опаздываю.
  
  Ночевать пришлось на вокзале. Она ушла было к говорливой старушке, которая держала картонную табличку с надписью "переночевать", но увидела комнату, разгороженную занавесками, откуда храпели и ворочались, вскрикивая во сне, и вернулась обратно, села в неудобное кресло и стала подгонять время, глядя то на часы-браслетку, то на большие круглые над входом в вокзал.
  Уже в автобусе пришла к ней нехорошая мысль. Если он вернулся, почему не сказал ей? И когда вернулся? Ну, может быть, совсем недавно, успокоила себя, трясясь на продавленном сиденье и отпивая воды из пластиковой бутылки, а еще - как он ей скажет, если раньше встречались только у бабушки, никуда не ходили, и домой Ирке он не звонил.
  Мог бы и позвонить, возразил трезвый внутренний голос, но Ирка от него отмахнулась. Главным было главное: он вернулся и все пойдет, как раньше. Даже в тысячу раз лучше, ведь они расстались с Иришкой, страшно подумать, после трех лет отношений. Неужели судьба, наконец, качнулась, освобождая Ирку от необходимости прятаться? Ирку и Артура.
  Задремывая, она отпустила себя, разрешив мечтать, совсем по-настоящему, как никогда не смела. Радуясь, что любимому не будет за нее стыдно: как хорошо, она красива, нужно сделать новую стрижку, а остальное в ней просто прекрасно, все на улицах обращают внимание. Он будет горд и счастлив, ее Артур. А не Артик Самойловой. Придумала собачью какую-то кличку...
  
  В тот же день Ирке пришлось впервые пообщаться с родителями Артура.
  - Артурчика нет, - в дверях стояла молодая совсем женщина, с такими же, как у сына, темными глазами и бледным красивым лицом, - он и домой не заезжал, сразу повез документы в Ялту. Вы, может быть, зайдете? С вами все в порядке?
  - Да, - голос сел, слова говорились с трудом, а нужно было легко, чтоб мать не поняла, как сложно вести беседу, и как Ирке важно узнать, - горло, мороженое. Меня просили просто. Передать. Привет.
  - Иришка просила? - с холодком догадалась женщина, - если да, то и ей. До свидания.
  - Нет! Товарищ его. Просто. Я случайно встретила. Сережа. Ив... Иванов. Спрашивал, куда уехал, ну в смысле, куда документы.
  - А, так на факультет менеджмента туризма. Я волновалась, но его взяли, такая радость. Мы с папой волновались, - она быстро оглянулась внутрь квартиры. За ее спиной замаячила мужская голова, кивнула, исчезая.
  - Да. Спасибо. Я пойду.
  - И Сереже привет, - прокричал вдогонку женский голос.
  
  Совершенно усталая, она ехала домой, мельком думая о том, что нужно помириться с мамой и отцом, не хотели отпускать, и вообще, когда узнали, что забрала документы, был скандал, конечно же. А теперь нужно срочно ехать в Ялту, придумать что-то, почему быстро, лучше прямо завтра...
  
  - Папа в больнице, - сказала плачущая мама с порога, повернулась и ушла в кухню, загремела там банками.
  - Инсульт. Забрала скорая, ночью. Я к нему сейчас, а ты побудь.
  - Я с тобой.
  - Побудь. Дима приедет. Ключа у него нет.
  Она ушла в комнату, так же не глядя на Ирку, а та потерянно сидела на табуретке, привалив к ноге надоевший тяжелый рюкзак. Невозможно было думать о том, что кричали друг на друга, с отцом, и потом Ирка хлопнула дверями. Уехала. А теперь...
  
  Потом были три недели сплошного горя, которое все чернело, усиливаясь, будто капало в душу растаявшим черным мороженым, растекалось жирными каплями, не отмоешь, не вычистишь из памяти. И все время, пока Ирка варила кашу, наливая ее в банку, пока сидела в палате, наклоняясь к чужому, искаженному судорогой лицу, пока гладила маму по голове в ночной кухне, а в комнатах почему-то тихонько ходили соседки, временами появляясь, спрашивали что-то, приходилось отвечать. Пока сидела с братом Димой во дворе на скамейке, уже после поминок, курила, неумело затягиваясь, и слушала его рассказы, об отце, еще когда ее не было, а Димка был мелким вредным пацанчиком... пока все это капало и капало, меняя все внутри, слышала папин голос, неясный, трудный, глотая и комкая слова, говорил, несколько раз сказал, а она нагибалась, чтоб не упустить слов.
  - О-ля. - говорил он, - Ири-ш-ка. Как же. Вы. Без меня.
  И это сказанное, казалось ей, медленно убивает ее тоже. Лежал там, в неуютной палате среди участливо-равнодушных, привычных к горю сестер и врачей, не мог повернуть голову, поднять руку. И волновался. Как они будут без него. Жить.
  Дима уехал быстро, у него рейс, и жена беременная, а очень далеко, где-то совсем на севере. Ирка осталась с мамой одна.
  Любовь к Артуру не прошла и не отступила. Наоборот. Как же он был ей нужен сейчас. Казалось, все перенесет, если обнимет, молча прижмется лицом к его груди, где мерно стучит сердце. Не надо, чтоб утешал, не надо рассказывать ему горькое. Просто пусть бы рядом, чтоб его запах и его кожа, пальцы и голос.
  К родителям идти снова было никак нельзя, после того, первого визита с приветами от непонятного Сережи. Но она пошла, после сорока дней и поминального похода на кладбище.
  Двери открыл отец, и оказался совсем не таким, как сын, который в маму. Высокий да, но русоволосый и полноватый, с аккуратно подстриженной бородкой и светлыми глазами. На Иркино "здрасти" кивнул и, не слушая дальше, прокричал в комнаты:
  - Надюша, выйди, тут кажется, снова.
  Уточнил, потирая бородку толстыми пальцами:
  - Вы ведь к Артуру, барышня?
  Ирка тяжело покраснела, переступая с ноги на ногу. Мама Надюша отодвинула толстого мужа и вышла на площадку.
  - Нет, ну это переходит всякие границы! Вы там уже договоритесь как-то. Одна бы зашла, и другим пересказала. Его нет, и он не приедет. И каникул у него не будет. В армии, деточка, каникул не бывает. И где служит, не сообщил, видимо, на секретном объекте.
  - Кто договорились? - переспросила сбитая с толку Ирка, - как в армии? - внутри все наполнилось темным ужасом, безысходным таким, - армия? А Ялта? Менеджмент?
  Женщина молчала, разглядывая Ирку, и та поняла вдруг, она не узнала ее. Не поняла, что полтора месяца назад разговаривали, и никаких приветов не помнит. Перепутала. С кем-то еще.
  - До свидания.
  Бежала по лестнице, не понимая, хочет ли, чтоб мать Артура окликнула ее. И ждала оклика. Но сверху с треском хлопнула дверь.
  
  Ехать теперь было некуда. Да и нельзя. Мама болела, не так, чтоб сильно, но разве бросишь одну, если полчаса стоит перед плитой, равнодушно глядя, как выкипает в ковшике вода, шипя об раскаленные стенки. Или сидит на диване перед телевизором, окружив себя разбросанным хламом. На уговоры Ирки послушно вставала и шла в постель, выпивала валерьянку в чашке. А вещи так и оставались лежать, если Ирка не приберет.
  Только теперь Ирка поняла, как много в квартире, в их нехитром, казалось бы, хозяйстве, держалось на незаметной ежеминутной маминой заботе. И стоило ей остановиться, как вещи приходили в движение, выползая из ящиков и шкафов, заполоняли столы, полки и тумбочки. Или двигаюсь я, горько усмехалась Ирка, проходя и распихивая все по местам - отцовы рубашки, свои летние платья, пакет с колготками, свернутые в трубку газеты, яблоко с надкусанным боком, грязные чайные чашки, кухонную салфетку, засыпанную сахаром, кастрюльку с остатками каши - или двигаются они, побеждают нас.
  Мама стала прежней, когда Ирка заболела. Ухаживала за ней, пока та лежала, мучаясь нестерпимой головной болью, а после снова стала почти прежней, в смысле, снова управлялась по хозяйству.
  Так что, Ирка вернула документы и пошла в выпускной класс. Ей тоже хотелось руки опустить. Гантели покрывались пылью под кроватью, там же скучала гимнастическая лавочка. Но недолго. Кроме отчаяния и тоски, оказывается, существовало созданное Иркой собственное тело. И оно требовало работы, нагрузок.
  Год, думала Ирка, мерно покачивая локтями на пробежке, мерно вдыхая и выдыхая, всего лишь год, и он вернется. А может быть, даже напишет ей, оттуда, со своего секретного объекта. И нужно встретить его такой, как была, какой он восхищался. Это ничего, что нескоро. Наоборот, даже хорошо. Ирка перестанет тосковать по папе. Наверное. Ну, не будет так сильно. И у них снова будут дивные, прекрасные, замечательные встречи. Он сам так говорил, никого нет сексуальнее, никого ближе, замечательнее.
  
  ***
  
  Ирина дошла к самому обрыву. Постояла, глядя на четкую линию горизонта, в одном месте перекрытую скалой, торчащей в мелкой воде. Огляделась, радуясь, что вокруг никого, все остались там, где асфальт и качели с горками. Хватаясь за тонкие ветки кустов, осторожно спустилась пониже, где трава ступенечками покрывала уступы. И села, подстелив вытащенный из сумки пакет. Теперь сверху ее не увидят вообще, подумала успокоенно. Можно сидеть и смотреть. Думать. Хотя с этими воспоминаниями пора завязывать, и чего пришли, не звала. Нужно сосредоточиться на другом. Допустим, все-таки, на Андрее.
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"