Шанелька приоткрыла глаза, пытаясь разглядеть темный силуэт Крис на фоне чуть более светлого окна. У той в руке блеснул мобильник.
- Мне Валерка счет пополнил. Димке не хочешь позвонить?
- Сейчас? - в голове Шанельки медленно вращались картинки рассказанного и воображенного. Маленькая пери Хеит Амизи, широкоплечий Гахиджи, похожий на немного состарившегося Джахи, и тут же - сама Крис в платье с тяжелыми складками, а еще - светловолосая Еления, протягивает ладонь, на которой - крошечный конвертик с открытым клапаном.
Ей казалось, если чуть-чуть помолчать, зависнув на грани сна и реальности, все свяжется, переплетется не хаотично, а в нужном, единственно верном порядке. И вдруг (Шанелька тоскливо поморщилась) - суровое лицо Димы и его рот, проговаривающий язвительные слова, которые неумолимо отодвигают новые впечатления, лишая их красок, делая тусклыми и неловко смешными.
- Нет, - она заворочалась, суя руку под подушку, - утром, ладно? Извини.
Шанелька благодарно закрыла глаза, в полусне протягивая руку, беря из тихого воздуха одну за другой картинки и рассматривая их, как музейные вещицы или красивые камушки.
И кажется через минуту, снова открыла глаза, вслушиваясь. Сон улетел, испуганный тихим постукиванием в двери.
Шанелька еще полежала, потом села, поняв - не снится. Нащупала босыми ногами шлепки. Вставая, шепотом окликнула Крис.
- Криси? Ты спишь?
На подушке соседней кровати темнела неподвижная голова, рука свесилась к полу. Шанелька накинула поверх майки и трикотажных шортиков серую толстовку и, касаясь рукой шкафа и притолоки, вышла, прошла коридором, с опаской глядя на закрытую входную дверь. За спиной в кухне внезапно заурчал холодильник, она вздрогнула, тут же сердясь на себя.
- Кто? - спросила вполголоса, приближая голову к двери.
- Это Джахи, анэ. Пожалуйста. Очень важно.
Интересно, который час, подумала Шанелька, щелкая замком и приоткрывая двери, о, оказывается, скоро утро!
В разбавленной близким рассветом темноте сонно цвикали ранние птицы, еще редкие. Джахи вошел, коротко поклонившись. Быстро оглянулся и прикрыл дверь. Шанелька, моргая, заинтересованно смотрела на темное лицо и взлохмаченные короткие волосы.
- Только минута, драгоценная анэ. Мне жаль. Но машина. Вы имеете, - он быстро глянул на экран мобильника, тот бросил на серьезное лицо зеленоватый отсвет, - имеете двадцать минут, потом мы едем. Пожалуйста, говорите анэ Крис. Я буду ждать там, где выход в здание.
- Зачем, - поправилась она, переминаясь и одергивая короткие шорты.
- Бумаги. Документы. Там, - он махнул куда-то за спину темной рукой в светлом рукаве джалабии, - мы едем в пустыню. Очень быстро. Если медленно, имошаги уйдут. Документы уйдут, с имошаги. Пустыня. Племя.
Джахи снова глянул на экран мобильного и вдруг позвал в полный голос, почти выкрикнув:
- Анэ Крис!
- Подожди! - Шанелька схватила его локоть, - хорошо, я разбужу. Мы соберемся быстро. Это надолго? До вечера?
- Два дня. Может быть, три дня. Пожалуйста. Я приду скоро.
Через десять минут Шанелька, наспех умывшись, запихивала в сумку вещи, обмениваясь репликами с Крис. Та сидела на кровати, натягивая длинные шорты с карманами.
- Сказал, документы. В пустыне почему-то. Говорит, надо быстро. А то уйдут. Я что-то мало понимаю, Криси.
- Считай, экскурсия, - Крис судорожно зевнула, - кофе не успеваем, да? Похоже, он знает, где еще какие-то нужные бумаги, но их нужно застать. А то увезут. Сколько хоть времени?
Шанелька выпрямилась, вытаскивая из кармана таких же шортов свой телефон.
- Черт, разрядился. Твой где?
В двери снова постучали. Джахи вошел, не дожидаясь приглашения, коротко поклонился Крис, берясь за ручку сумки.
- Три часа. Может, четыре. Автомобиль. Извините, ани. Завтрак будет там, где остановка.
Крис пригладила волосы, вскинула на плечо набитый рюкзак.
- Зарядное! - Шанелька заметалась по спальне, побежала в кухню, осматривая пустые розетки, - взяла, да?
В последний раз поспешно оглядев комнаты, подруги выскочили на крыльцо, сбежали на садовую дорожку. Вокруг светлело, птицы пели уже в полный голос. Джахи стоял на ступенях у входа в библиотеку. Посторонился, пуская их в гулкую тишину, за спинами снова щелкнул замок, отсекая птичьи голоса и шелест ветвей. Быстро пойдя здание насквозь, они вышли наружу, там на маленькой площади стоял запыленный серый джип с брезентовым верхом. Вполголоса переговариваясь с шофером, Джахи устроил подруг на заднем сиденье, сам сел впереди, быстро взглядывая по сторонам.
Машина дернулась, зарычав, и девочки, хватаясь за поручни, выпрямились, тоже глядя в пыльные окошки. Но вокруг было пусто. Убегали мимо серые фасады с окнами, наглухо закрытыми ставнями, редкие деревца и вывески. На перекрестке джип тормознул, последовал обмен репликами впереди, и Джахи повернулся, перекидывая через спинку сиденья темный мягкий комок.
- Пожалуйста, ани. Только до края. Надо надевать. Ночь была с происшествием.
Шанелька развернула комок, одновременно приоткрывая рот. Темные брови Крис поползли вверх. Ткань легла на колени, черная, с сетчатой вставкой, через которую просвечивали пальцы.
- Э-э-э, - Шанелька не знала, что и сказать, но Джахи не стал ждать.
Все так же перегибаясь через сиденье, растеребил покрывало, сам накидывая его на светлые шанелькины волосы. Она успела увидеть его серьезное лицо, испугавшись вдруг, дернула, расправляя, и увидела снова, теперь уже через густую вуаль. Рядом хмыкнула Крис, толкая ее локтем и тоже нервными движениями расправляя на плечах внезапную паранджу.
Шанелька совсем было собралась возмутиться, но джип миновал перекресток, и они увидели на следующей небольшой площади завалы из старых шин, упавшую набок фанерную трибуну, язык матерчатой растяжки, подметавший уличную пыль шнурками, продетыми в дырки. И разбитый автомобиль, заехавший мордой в угол дома. В раннем солнце сверкала мозаика треснутого ветрового стекла.
Дамы отпрянули вглубь салона. Шанелька повернулась, с надеждой увидеть реакцию подруги, но рядом покачивался черный глухой балахон с поблескивающим перед лицом квадратом сетки.
- Нет, нет, - успокаивающе говорил Джахи, - люди ушли, не надо волноваться.
Но сам продолжал осматриваться и плечи - видно было - напряжены.
Дальше ехали молча и вокруг стояла тишина. Никаких следов беспорядков больше не замечалось, и через каких-то пятнадцать минут петляний по узким улочкам город кончился, утек назад, оставляя взамен себя огромные пустые пространства. Мелькнула на обочине цветная бензоколонка с хлопающими на высоких мачтах рекламными флагами. И дальше поплыли мимо окон желтовато-серые нагромождения плоских камней, за ними, как театральный задник, недвижно стояли возвышенности и завернутые в утреннюю дымку холмы с острыми неровными вершинами.
- Час, - поведал Джахи, поворачиваясь и заботливо оглядывая спутниц, - вы можете спать, я разбужу вас, когда кофе и завтрак.
Шанелька хотела праведно возмутиться, какое там спать, но Джахи уже вполголоса говорил с шофером, и она, нервно зевнув, обмякла на трясущемся сиденье. Толку-то говорить и спрашивать, если уже сели и едут. Тем более, вкратце он им все сообщил, сонно размышляла, валясь на плечо Крис. Наспех надетая паранджа оказалась странно и неожиданно уютной - такое убежище, улиточий домик, в котором можно не следить за выражением лица, и вообще ощущение, словно спрятана надежно, и никто не тронет.
Осмысливая новые ощущения, Шанелька не стала рваться снимать покрывало, решив - на привале все и обговорим.
А проснулась с тяжелой головой от того, что затекли плечи и шея ныла. И вокруг стояла тишина. Цепляясь непослушными руками, содрала с головы плотный шелк, скомкала, укладывая на колени.
- Ну ты спишь, - Крис подала ей металлический стаканчик с горячим кофе, - не обожгись. Или сперва побежишь в кусты?
- А мы где вообще?
- Не поверишь, почти приехали, - Крис примерилась и откусила от бутерброда, жуя, показала в распахнутые дверцы машины.
Когда Шанелька, моргая от яркого солнца, высунулась, добавила в спину:
- Кусты - это фигурально. Писять придется за машиной, пока наши дядьки там совещаются, видишь, головы торчат.
За ближайшим возвышением, метрах в пятидесяти от разъезженной грунтовки, торчали головы в белых и синих покрывалах, кивала черная голова Джахи в светлой шапочке на макушке.
Пока Шанелька осваивала фигуральные кусты, Крис стояла рядом с машиной, держа в руке обкусанный бутерброд и просвещала подругу.
- Ты так дрыхла, что Джахи решил на завтрак не останавливаться. Да я тоже спала, не переживай. Потом проснулась, на заправке, и снова заснула. А сейчас осталось нам ехать с полчаса, наверное. Это туареги, семья Джель-атта, так кажется. Они через три дня снимаются и уходят в сторону Алжира. Со всеми своими овцами и вербюдами. А он, значит, учитель в школе, я уж не знаю, как выглядит та школа. Но у него при себе куча книг и ящики с документами. Вот Джахи и... Ты там все? Едет кто-то.
Шанелька встала рядом с ней, застегивая пуговицу шортов. Вдалеке из клубов пыли вырывалось ноющее гудение. Потом, на фоне пылевой дымки показался низенький квадроцикл, за ним еще один. И через полминуты в низине запетляло целое ожерелье одинаковых машинок, отсюда как игрушечных, с крошечными цветными человечками. Туристы орали, махали руками стоящему на пригорке джипу и вообще всячески наслаждались путешествием.
Дамы помахали в ответ. Шанелька выдохнула, с стыдом понимая - почти всерьез волновалась, что Джахи их просто-напросто похитил, и, хотя причину назвал весомую, и даже паранджи были надеты для безопасности, но все равно у нее сосало под ложечкой. А зря, упрекнула себя, оглядывая бесконечные вокруг камни, расщелины, холмы и витые полосы грунтовок, вон кругом туристы - совсем обжитой край. Вынув мобильный, Крис успокоила ее еще больше:
- О, сеть нормальная такая. Сейчас кину пару смсок. Ты будешь, наконец, писать своему фуриозо? А то ведь рассвирепеет совсем.
- Напишу, - покорно согласилась Шанелька, - но на самом деле, смотри, какая фигня, это нам кажется, что целая жизнь у нас тут. А всего-то - два дня у моря, три дня в Геруде. Недели даже не прошло, да и беседовали мы с Димкой три дня тому. Я тебе поражаюсь, Криси, ты вообще постоянно на связи. Я бы чокнулась. А ты как Цезарь.
- И чмоки, - вслух закончила Крис и сунула Шанельке мобильник, - давай, напиши своему пурушику, как сильно ты его любишь, и вот, едешь в джипе к туарегам в сердце Сахары.
Шанелька задумалась с телефоном в руке. Нет уж, писать Диме про джип и туарегов она не собирается. Расскажет потом, дома, после ужина с вкусными жареными ребрышками. Как там в старых советах? Не вступайте в беседу с мужем, когда он голоден и устал, сперва бросьте в него едой, желательно, большим куском мяса...
"Солнц мой, - писала Шанелька, тыкая пальцем в непривычную клавиатуру и хмурясь на дурацкие подсказки т9, - у меня все ок, положи, плиз, денег. Люблю, целую в ухи. Нель-Шанель".
- Ой, - расстроилась, тыкнув пальцем "отправить", - ну я, как всегда. Я себе послала смску. На мой номер.
- Шли еще раз.
Шанелька отправила поцелуи повторно. И они забрались в джип, потому что Джахи и шофер возвращались, помахав собеседникам. Машина развернулась, Шанелька, припав к окну, еще минуту видела на склоне, как удаляются синие покрывала, закрывая вьющимися складками верблюжьи бока.
Лагерь туарегов оказался совсем не таким, каким представлялся путешественницам по репортажам отдыхающих, что покупали экскурсии на квадроциклах, после с некоторым разочарованием постя фоточки в социальных сетях: пара верблюдов, жестяные сараи, обязательная открытая хижина под соломенной крышей, в которой на старых коврах и засаленных матах туристам подавали чай и кофе. Там, как правило, бегали дети, улыбались в камеры женщины в серебряных серьгах, отводя от смуглого лица край покрывала.
А тут, в неглубокой маленькой низине, обрамленной холмами, сначала плоскими, а дальше все более высокими, стояла крепкая брезентовая палатка, по виду военная, и поодаль - еще две, большие, основательные, но собранные из разнокалиберных лоскутов холста, брезента и кусков клеенки. Ни овец, ни верблюдов, ни квадроциклов. Правда, за самой большой палаткой торчали врытые в сухую землю какие-то железные конструкции, похожие на длинные корыта. А на открытой площадке стоял еще один джип - невероятно древний, с обрезанным по самые сиденья верхом.
Усталые от долгой тряски дамы стояли рядом с машиной, щурясь на маленькие пылевые смерчи, гуляющие по вытоптанному пятачку низины.
- Да, - подытожила Крис, - не оазис с пальмами и гуриями. Ну, где наш хозяин, вернее, уже два хозяина? Пора и заселиться.
Джахи уже возвращался, в сопровождении высокого мужчины в синем покрывале, туго схваченном на талии кожаным ремнем с чеканными бляшками. Лицо его было закрыто до самых глаз, а те - темные, блестящие, смотрели из-под седых бровей.
- Мы как в кино, - прошептала Шанелька, становясь поближе к подруге, - охренеть, какой типаж.
Вместо приветствия мужчина молча кивнул, отвернулся и направился к военной палатке, не заботясь, следуют ли за ним гости. Сумка затарахтела в руках Джахи, девочки вскинули на плечи свои рюкзаки.
- Да, - снова сказала Крис, уже в палатке, куда их привели, и оставили располагаться, - не дворец, конечно.
Шанелька опустила рюкзак на вполне современную раскладную койку, застланную серым одеялом.
- О Бо-же, - снова сказала Крис, отдергивая потертую клеенчатую занавеску в углу.
За ней оказался высокий жестяной умывальник с облезлой тумбой, а рядом на лавке - несколько линялых от древности пластмассовых тазиков. И большая жестяная кружка.
- Мойдодыр какой, - Шанелька подошла, нажимая медный сосочек, вымыла руки и лицо, оглядываясь в поисках полотенца, - у нас на даче такой стоял, прям близнец, от бабки еще достался. Как я понимаю, Криси, о вечернем душе тебе придется забыть. О! Полотенце!
- Извини, - мрачно покаялась Крис, и рассердилась, - а Валерка у меня получит, по первое число.
- Чего ты, как Джахи, с извинениями. Нормальное приключение, и Валерку своего не трогай, он разве знал, - Шанелька уступила подруге место перед мойдодыром, - мне что, это ты у нас без удобствий страдаешь, а мне главное, чтоб сортир поотдельнее. Кстати! А где у нас тут сортир?
- Боюсь, во дворе, - еще больше помрачнела Крис, плеская водой в звонкую жесть раковины, - боюсь, будем бегать туда с мужиками наперегонки. Шанелечка, в наших интересах начать и закончить с бумагами, как можно скорее. Ужасно жалко, что нельзя забрать их в архив и там спокойно разобрать. Нужно спросить хеба, может все-таки...
- Ладно тебе, - снова утешила подругу Шанелька, уходя в спальный угол и осторожно присаживаясь на койку. Та оказалась крепкой, и она с удовольствием легла, вытягивая уставшие ноги:
- Это все-таки работа, а не отдых и поездочки к бедуинам. А кстати, бедуины и туареги - одно и то же? Или это разные совсем кочевники? Жалко, интернета тут нет. Наверное, нет. А то бы в гугле кой-чо узнали, чтоб не позориться перед этим, Джиль-аттом, или как его.
Крис улеглась на соседнюю койку, стоящую под углом, так что их головы почти касались волосами.
- Гугль тебе скажет. Опозорит еще больше. Лучше узнаем все на месте. И спросим хеба. Кстати, а где...
- Угу, - поддержала Шанелька, - пора бы ему уже: извините, ани, для вас накрыт ковер, э-э-э, самобранец. И прекрасные туареги спляшут, услаждая приятие яств.
- Танец синих покрывал, ага.
За брезентовой дверцей послышались шаги, кто-то кашлянул, топчась.
Подруги разом сели на койках, поправляя волосы. Через полминуты Крис встала и подошла к выходу, распахивая плотный брезент. Поговорив, кивнула. Вернулась, и села снова, слегка нахмурив брови.
- Насколько я поняла, а поняла я десятую, наверное, часть, это был некий вариант английского. Во всяком случае, там было плиз и еще динер. Прочее - непереводимо.
- Джахи разучился лялякать по-нашему, - удивилась Шанелька, пытаясь расчесать волосы, - ты будешь шорты свои переодевать? Или так сойдем?
- А Джахи, как я поняла, уехамши.
Крис снова схватилась за мобильный, вперяя в экран грозный взгляд.
- Вот же. Ну позвони, обругай лучше его, чем Валерку. Наверное, вернется скоро.
- Связи нет, - мрачная Крис сунула мобильный в карман на коленке, - не буду переодевать. Сойдем, да.
- Снизойдем сходя, - постановила Шанелька, - ладно тебе. Все равно куда нам отвлекаться, пожрем, пусть нас посадят, а там хоть трава не расти, упашемся.
- Она и так. Тут. Не растет...
Крис вздохнула, быстро причесалась и еще быстрее оглядев себя в зеркальце, навела на лице порядок: мизинцем поправила ресницы, покусала губы, тронула пальцами челку.
И вместе, откидывая жесткий полог, дамы вышли навстречу очередным приключениям.
Обед был скорым и не особенно интересным - в плане еды. Но люди вокруг Шанельку заинтересовали, конечно. Хотя было их совсем немного. Зашел в большую палатку, отрывисто бросая непонятные слова, тот самый туарег в роскошном размерами, но изрядно запыленном покрывале, в таком же синем уборе, с краем, намотанным по самые глаза. Женщина, сидящая у очага, спокойно кивала, выслушивая. И улыбалась гостьям, наливая в чашки густой темный чай, тянулась, расставляя их по скатерти, настеленной поверх дощатого поддона. Вместо табуретов и стульев, ненужных рядом с низким столом, вокруг расставлены были такие же низенькие скамеечки, лежали подушки из кожаных лоскутов. Женщина не представилась и не спросила имен, просто усадила на скамеечки, с легким поклоном подавая плоские миски с какой-то кашей, ткнула пальцем в россыпь мелких блюдечек с приправами и пастами, подвинула поднос с кусками тонкой лепешки.
Пару раз в палатку, которая по мнению Шанельки, больше похожа была на шатер, пробирались дети. Совсем маленький мальчик в белой когда-то майке с разорванным воротом и в потрепанных штанишках, открывающих пыльные щиколотки. И девочка постарше, почти подросток, с густыми, как у матери, черными волосами, стрижеными по плечи, с черными любопытными глазами, в сборчатой серой юбке и в маечке с вылинявшим микки-маусом. На руках у всех троих звенели серебряные браслеты, еще такие же крутились на щиколотке девочки. Мать с напускной строгостью прогоняла детей, суя им в руки по куску лепешки, а девочке, окликнув, вручила еще и ведерко - когда-то банку из-под краски с полустертой этикеткой. И улыбаясь, снова и снова наливала чай в полупустые чашки, следя, чтоб они были под край.
Сама хозяйка носила светлую рубашку, туго подпоясанную кожаным пояском, а поверх, тоже с забранными под ремешок краями, лежал тонкий шарф, собранный мелкими складками, что делало ее немного похожей на гречанку с античной вазы. Но волосы убраны совсем по-другому, подумала Шанелька, прихлебывая сладкий чай и заедая его какими-то шариками из жареного теста, - пробор посредине, концы прядей забраны в серебряные трубочки с бусинками, которые тихо звенели при каждом движении. Глаза у женщины были странно синими, а лицо светлым, будто не смуглая, а просто немного загорела.
Наевшись, подруги поблагодарили, поднялись, не зная, нужно ли что-то еще, может быть, помочь с посудой, но женщина, кивая, резко крикнула, и снова примчались дети, а с ними - девушка в широкой юбке и спортивной рубашке со множеством пуговок, нагибаясь, подхватывали тарелки и чашки, унося куда-то наружу.
- Пойдем, - Крис вытащила Шанельку на свет, и пошла от палаток вверх по склону, оскальзываясь на мелких камушках, что кучами скатывались из-под кроссовок, - там, наверху, вдруг сеть ловится.
Холм был обманчиво невысоким, с плоской вершиной, по которой вилась ясно видимая тропинка. Но оказалось, карабкаться жарко и неудобно, а еще - марево скрывало очертания и расстояние, так что, минут пятнадцать пыхтели, хватаясь за редкие ветки облезлых кустиков.
И совершенно мокрые, стирая с лиц тончайшую пленку пыли, выпрямились, с восхищением оглядываясь по сторонам.
Под ногами, за плоской низинкой, где стояли палатки, начинались пологие холмы, но оказалось, между ними и дальними горами, укутанными в жемчужную дымку, находились бесконечные пространства пустыни, похожие на собранное из огромных лоскутов покрывало. Серебристые в дымке фрагменты, видимо, солончаки, просторные спины низких холмов желтоватого цвета, более темные между них впадины, наверное, с какой-то растительностью - там редкой россыпью серели комочки какого-то стада, наверное, овцы, предположила Шанелька, тяжело дыша и пытаясь поймать лицом ветерок. Горы, что плавно уходили на горизонте вверх, цветом сливались с далью, но и с небом, и, казалось, истаивали, превращаясь в дымку и легкие, размазанные по блеклой синеве облака.
С другой стороны, куда они повернулись, ни единой приметы цивилизации, только горы поближе, будто кто-то, балуясь с бумагой близких оттенков, вырезал ножницами плавные хребты с мелкими неровными зубцами, и ставил их, наслаивая от почти плоских на первом плане - к более высоким и призрачным у самого горизонта. Акварельную дымку оттенков нарушало яркое пятно - серая зелень поодаль внизу, среди которой временами сверкали блестки.
- А вот и оазис, - Шанелька показала туда рукой, - только никаких пальм. По цвету похоже, колючие всякие кустишки, и может быть тамариск, он такой с виду серенький. Странно...
- Что именно?
- Туристы же ехали, - Шанелька повертывалась, внимательно оглядывая плавные изгибы, тени в низинах и высветленные почти до белого плоские верхушки холмов, - толпой целой. Я думала, вылезем и тут - лагеря, заправка, может какая.
- Ну, - возразила Крис, - смотри какой рельеф. Пересеченный. Может оно тоже, как наше стойбище, за холмом и в яме. Пока не пройдешь километров десять, фиг разглядишь. А меж тем, связь тут тоже никакущая. Одна всего палочка и та мигает.
- Ночью, - предположила Шанелька, вытирая лоб, а потом мокрые руки об шорты, - вдруг ночью. Можем прогуляться, с фонариком.
- К гремучим гадюкам, койотам и прочей нечисти. Басмачи еще всякие.
- Рак - это красная рыба, - пробормотала Шанелька, - которая плавает задом-наперед...
Крис вопросительно посмотрела, и она махнула рукой, смеясь.
- Гадюки не гремучие, койоты - в Америке, а басмачи - то в Средней Азии.
- Но ты же меня поняла?
- А то.
Крис уложила в карман бесполезный мобильный и, вздыхая, полезла обратно, оскальзываясь подошвами и вызывая маленькие камнепады. Шанелька последовала за ней, стараясь не свалиться подруге на голову.
День был в полном разгаре и казалось удивительным, что через каких-то пять часов солнце падет за горизонт, забирая свет и оставляя взамен бархатную темноту, кромешную. Станет даже прохладно, утешила себя Шанелька, чувствуя, как пот щекочет руки и сбегает по ребрам под сбитой тишоткой.
У их палатки передвигались двое мужчин, давешний синий туарег в повязке по самые глаза, и с ним - совсем молодой чернявый парнишка, одетый по-европейски скучно - в обрезанных джинсах и футболке с оборванными рукавами, обнажающими жилистые смуглые руки. Когда путешественницы, тяжело дыша, подошли ближе, мужчины заносили в палатку ящик. Плоский, деревянный, с блестящим плоским замком. Парнишка улыбнулся, держа на весу край брезента. Проговорил что-то, покачивая ткань. Шанелька подошла ближе, и он сунул ей жесткий край, а сам убежал в жилую палатку, отзываясь на отклик старшего:
Работа пошла быстрее. Теперь они выносили ящики вдвоем, аккуратно затаскивали внутрь и там ставили на земляной пол у зыбкой стенки. Шанелька, переминаясь, кивала в ответ на улыбки парня.
Через пять ящиков старший выпрямился, отряхивая руки. Показал внутрь, потом зайдя, склонился, щелкая замком. Крышка откинулась, являя нутро, доверху забитое неаккуратно сложенными картонными папками с червячками черных надписей.
Гортанно проговорив еще что-то, мужчина окликнул мальчика и вместе они исчезли.
- Угу, - Шанелька присела, вытаскивая верхние папки, - ты удивишься, но все примерно так, как у Джахи в архиве. Проблем не будет, щас придумаем, как удобнее сесть...
Они вытащили на середину "комнаты", под свисающий галогеновый фонарь, круглый стол из красного пластика, с исцарапанной столешницей, и пару таких же стульев с дырчатыми сиденьями. Двигаясь от стены к столу, перенесли туда половину папок из ящика. Устроили себе рабочие места, расположив под рукой телефоны для фотографирования, стикеры, шариковые ручки и заточенные карандаши, блокноты для записей. И переглянувшись, направились к выходу, чтоб найти хозяйку и вызнать у нее про туалет. Вернее, сначала вооружились всем необходимым, запихивая в косметички пару салфеток, туалетную бумагу и прочие дамские мелочи.
- Хорошо мужикам, - пожаловалась Шанелька, идя рядом с Крис к большой палатке, - любой куст им сортир. Я раньше ужасно злилась, когда видела, стоит под деревом, локти топырит, вот думаю, негодяй, нет, чтоб чинно-благородно, клозет посетить. А потом вдруг представила, о-о, если бы нам так - пуговку расстегнула, отвернулась и все путем. Я бы, наверное, тоже не слишком церемонилась.
Крис кивнула.
У самого входа их обогнал давешний младший мальчишка, блеснул темными глазами и внутри закричал звонко, видимо, предупреждая мать о визите гостей.
Она и вышла почти сразу, накидывая на волосы край тонкого покрывала, улыбнулась выжидательно.
- Э-э, - сказала Крис, как всегда, беря на себя роль переговорщика, - нам бы это... удобства. Сорри, тоилит. Черт, на каком языке говорить-то...
Но женщина кивнула, строго сказала что-то сыну, который насупившись, медленно отошел и встал в десятке метров, ковыряя землю босой ногой. И улыбаясь, заговорила с Крис по-английски, вдумчиво проговаривая слова и временами останавливаясь, как это делал Джахи, проверяя, понятен ли его несовершенный русский.
Крис кивала, Шанелька с надеждой и легким удивлением переводила глаза с нее на хозяйку и обратно. А та уже шла за палатку, минуя жестяные корыта, потом гору какого-то старья, фанеры-ящиков-металлолома, потом тропинкой обогнула невысокий холмик и указала рукой на одинокую фанерную будку с перекошенной дверью. Приветливо улыбнувшись, ушла обратно.
- О, - снова поразилась Шанелька, - опять как у нас на старой даче, сортир. В огороде. Иди, я посторожу.
- Она сказала, это женский, мужики, похоже, обходятся так.
Через дощатую дверь Крис продолжала просвещать подругу, пересказывая беседу.
- Так что, можем бегать, сколько угодно, так что, снова пригласила на чай.
- Нам работать.
- А заберем с собой. Еще сказала, ее зовут Келла. Келла Джаль-Атта. И ты там не падай, она и есть учитель. А не муж еённый. Он у нее как раз пастух.
- Ничего себе.
Дамы поменялись местами, и теперь Шанелька слушала и кричала через дверь, осваивая картонное нутро пустынного клозета, в котором стенки были обиты упаковочными ящиками, но на рычаге гордо торчал новый рулон бумаги, рядом висели бумажные полотенца и на полочке стоял флакон с освежителем воздуха, а вдоль стены выстроились пластиковые бутылки с водой.
- Так что, я все перепутала, это такая подсознательная готовность видеть всеобщий сексизм. Если учитель, думаю, значит, мужик. А тут вон оно как.
- А учит-то где?
- А не успела сказать. За чаем спросим.
Шанелька покинула фанерно-картонную будку с тихой благодарностью судьбе. Там почти не пахло сортирными запахами, все было устроено вполне правильно, и главное - не придется, как сказала Крис, бегать с мужиками наперегонки. Мужчинам не понять, сколько мира в женскую душу приносит удобный туалет в шаговой доступности. Когда-то Шанелька поездила в командировки от своей библиотеки, работала в других городах и жила там в гостиницах. И первое, что всегда интересовало командировочных дам, к вечному раздраженному удивлению мужчин-сотрудников, а что там с туалетом, есть ли он в номере, и, если есть - это уже половина командировочного счастья.
Но до чая они все-таки начали работать и просидели над папками пару часов, уже привычно вынимая листки, просматривая, складывая в том же порядке, а если что-то привлекло внимание, упаковывая в прозрачный файл с надписанным стикером, и отмечая место, откуда была взята бумага, шанелькиной цветной закладкой.