Блонди Елена + : другие произведения.

Бошетунмай. Крышу снесло, а голова не мерзнет...

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Здесь два текста. Двух авторов. Электронную версию газеты можно полистать здесь
    21-я страница


   Часть первая.
   Текст, написанный Еленой Блонди для колонки сетературы в московской газете "Акция".
  
  
   Крышу снесло, а голова - не мерзнет. Бошетунмай
  
   Когда я увидела ник Бошетунмай, о песне Цоя даже и не вспомнила. И стихотворение "Шынгыс" стала читать раньше, чем поняла, что - Чингиз - имеется в виду. Не смогла пройти мимо сочетания экзотически звучащего ника и столь же экзотического названия стихотворения. Вообще-то, чрезмерно красивые ники ничего хорошего о хозяевах своих не говорят. Всякие там Королевы Безмолвия и Священные Безумцы, равно как и Гойяоно с Акиратою - часто оказываются пустышками. Хотя не от ников это зависит, а от общей пропорции таланта и масс.
   А тут - открыла раздел и села читать.
  
   "И осень тревожна, и с юга задуло
   холодными снами Тибета.
   Достаточно просто привстать со стула
   чтоб мякоть строки, куплета
  
   достать из окна, что ещё нараспашку,
   но знает, что ненадолго..."
  
   Читала долго. А ведь собиралась писать совсем о другом авторе! О великолепном прозаике, пишущем фантастику. Пусть он меня простит. В следующий раз.
   "Шынгыс". Побывала в степи. Рыжей, долгой, медленной в бескрайности своей степи. Там в ней - ветер.
   Ушла в другое стихотворение. "Каспий". Побывала у моря, которого не видела никогда. Теперь - видела. Чувствовала. Стояла на берегу. Теперь - знаю, какой он - Каспий. И какой ветер - там.
  
   "Ты знаешь, есть море на юге
   огромное, почти в половину глаза, и синее,
   и ветер над ним развевает солёные вьюги,
   и скалы над ним нависают ночами - в инее
  
   кристаллов солёных..."
  
   Не только жажда познания чьих-то ощущений заставляет нас читать стихи. Слова - наркотик. Разрешенный, впрочем. Кроме того, о чем они, - стихи еще и просто есть - сами по себе. Сотворены и наслаждают. Когда настоящие.
   У Бошетунмая - самые настоящие. И я обрадовалась, как радуюсь каждый раз, находя. Хорошо! Я раскидаю ссылку друзьям, ведь знаю, кто придет читать и тоже порадуется! Я прочитаю еще его стихи и напишу о поэте. Оставлю комментарии в разделе и напишу ему письмо.
   И тут начинается совсем другая история. Что делать, если раздел обновлялся последний раз пять лет назад? А электронный адрес штука такая легковесная - сегодня он один, а завтра - совсем другой. Где искать автора, если известен лишь ник его? И поисковики в ответ на запрос с готовностью вываливают на монитор адреса 1000 с лишним сайтов с рефреном из Цоя "м-м-м Бошетунмай...".
   Из анкетных данных раздела на Самиздате я узнала, что зовут поэта - Костя, что родился он в 1974 году, и жил пять лет назад в Усть-Каменогорске (Казахстан).
   Из стихов и комментариев я узнала, что у него есть(была) гитара.
   Два дня серфинга по сети... Пять разных переводов слова "бошетунмай" с трех разных языков - киргизского, татарского, башкирского... Из прочитанного составила вольное и весьма поэтическое толкование "одного из названий конопли" - "крышу снесло, а голова-то и не мерзнет".
   Нашла еще две подборки поэта на сайтах "Вечерний гондольер" "Вечерний гондольер"
   и "На огонек"
   Выяснила, что сборник стихотворений "Варра" принимал участие в сетевом конкурсе Тенета-2002. Дождалась таки письма от друга Бо, который вел раздел Кости. На другие пять писем, разосланные тем, кто вел с Костей диалоги в комментариях, так никто и не ответил.
   По словам Костиного друга, Бо (Константин Иванин, два высших образования - гуманитарное и техническое, говорит на русском, казахском, английском и немецком, профессионально занимается восточными единоборствами) ушел в другие дела, возможно, более прибыльные, чем его не всем понятные и такие волшебные стихи. И, возможно, перестал писать.
   Вот, собственно, и все сведения о нем.
   Будучи идеалисткой, представляла себе и другой вариант состоявшегося костиного будущего - под настоящим именем издается и читаем.
   Но даже если и не так. Даже если вот здесь можно с грустью процитировать еще одного прекрасного сетевого поэта - Павла Феникса
  
   "Пусть прав Булгаков: не сгорают манускрипты,
   зато пылятся очень хорошо"
  
   - Все равно читателям - стихи. Они раскиданы по сети, их много. Они у нас есть. И уже никуда не денутся.
   Я очень долго писала короткую эту статью. Потому что всякий раз, заглядывая в раздел за цитатой, оставалась в нем - читать...
  
   _________________________________________________________________________________________
  
   Часть вторая. Текст из комментариев раздела Бошетунмая.
   Публикуется с согласия автора.
  
   Над одной из старейших ветвей поэтического творчества тяготеет, как наказание за наивность, мысль, которую, пожалуй, лучше всех сформулировал (и воплощал в жизнь) архиепископ И.Ньютон. "Задача человеческого разума - проникновение в Божествненный промысел и описание последнего в простых (в меру скудности ума человеческого) законах".
   Слово, как закон, долго вынашивалось в италийской культуре, вошло в христианство и европейскую культуру: покоряло города, властвовало умами. Слово было элементом организации и регулирования жизни. Для нас "Георгики" Вергилия - подзабытый литературный памятник, а ведь во многих странах в разные эпохи они служили практическим пособием организации сельской жизни. На этом пути поэты издавна стремятся отлить "полновесные слитки", выразить, сформулировать, крылато омертвить и т.п. И так же как физики, тяготея к простой прагматичной расчетной формуле (пока это целесообразно), отбрасывают мелочи, детали, погрешности, поэты, в плену доступной им гармонии, вставляют далеко не всякое лыко в строку, сужают пространство восприятия и культуры до тех же прагматичных правил общежития.
  
   Помянутое совсем не свойственно стихам К.И. Не потому, что не умеет уложиться в формальные лекала. (Такие стихи тоже есть!) Внутренний взгляд его шире, глубже и, главное, свободней. В его поле восприятия попадает и работает в нем то, от чего принято отмахиваться как от надоедливых мух. Не скажу, что Костя всегда "аккуратен" в соединении в ткань стиха всего этого "мусора". Но его первичный эмпиризм, свободный от догмы "правильного чувства" стократ ценнее избитой обобщающей формулы. Он - "ворует для нас каштаны из огня"! И чуткий читатель, устав от продажных слоганов "этических и эстетических ценностей", находит в его взгляде то спрятанное обыденной культурой таинство мира, ощущения, жизни, которое помогает ему двигаться дальше. И мне, как читателю, важно что это именно непридуманный вещный мир, а не постмодернистские наслоения седьмой воды на киселе.
  
   Но отступим на шаг назад. И, отчасти, повторяясь, скажем подробнее.
  
   Поэзия, выступая на самом переднем крае языка и понятия, создавая новые смыслы и трансформируя язык более, чем любые другие литературные жанры, слепым поводырем с детства ведет и формирует душу и ум человеческий. Но там, где на ранних стадиях нужна простота, ясность и звучность формулировки (говорю это специально для любителей классических форм, хотя та же знаменитая детская английская поэзия 18-го века "Mother Goose's Nursery Rhymes" (из которой выросли наши Чуковские и Маршаки) опровергает этот тезис), на поздних нужен инструмент всё более глубокого проникновения в жизнь. Долгое время считалось, что таким инструментом может быть размышление над каноническим текстом, который как и икона должен приоткрывать оконце в другой мир. Об этом прекрасно написал П.Флоренский в своем "Иконостасе", приводя пример Лермонтовского "Я, матерь Божья, ныне с молитвою..." Такая же практика есть и в восточной традиции, где "иконами" часто служат коаны в форме стихов. (Самый яркий и известный пример - Басё.) Вот только работает подобное размышление в массе своей бестолково. От несчетного повторения и затверживания словестных формулировок происходит ровно обратное - заставь дурака Богу молиться, он и лоб расшибет. Интерес к другим путям проще всего показать на Достоевском, который начал в литературе поиски истоков мысли конкретного человека, его отношения к самому себе и миру. Но поле его исследований сужено, при всей широте вглядывания в детали, "христианскими ценностями". Интерес к другим путям хорошо иллюстрируют и импрессионисты, перенося упор с сюжета, центральной фигуры картины на мелочи и детали, штрихи, мазок заслоняющие порой всё остальное. Думаю не стоит утомлять читателя перечислением аналогичных, разнообразных исканий в русской поэзии начала 20-го века, экспериментами с формами, звуком, словом и т.п. Но в большинстве своём они шли, как мне представляется, от средств выражения, а не от вещного мира, и от уже сформированных "вечных" смысловых формул. Однако нетерпеливая жизнь не смущаясь убегает вперед на длинных ходулях. От неё можно спрятаться, защититься традицими отцов и дедов, классическим наследием. А можно внимательно и живо оглянуться вокруг, как в раннем детстве, когда нет культурных барьеров, когда любая мелочь, будь то пробка от бутылки или окурок (каждая мама с ребенком проходит через это) вызывает живейший интерс. Их хочется взять в руки, засунуть в рот, сохранить и принести домой. И подобное первозданное взаимодействие ребенка с миром, собственно, и формирует его интеллект, его самостоятельный взгляд на мир.
  
   "Он смотрит на следы, как на картины
   в писании священном, и пурга
   ему рисует: здесь прошли машины,
   а здесь - два полысевших башмака."
  
   Однако стихи Бо не торопятся с выводами и ударными концовками, они растут из мелочей не спеша, кажется порой бессистемно перескакивают с одного на другое, бродят кругами, нанизывают души мелочей в причудливые бусы так, что каждый кусочек может жить, как самостоятельный стих:
  
   ...
   от этих тучных облаков,
   пропитанных дождём -
   я удивлялся, как легко
   остаться кораблём,
  
   расти крестами мокрых мачт
   над грядами воды,
   и слушать вслед привычный плач
   морячек, и следы
  
   свои разглядывать ещё
   каких-то полчаса
   накинув в море на плечо
   сырые паруса.
   ...
  
   Вот так растут и разглядывают свои следы стихи Кости, чтобы увидеть в них в далекой перспективе концовки опять своё начало:
  
   Сегодня холодно, туман
   дождливый у реки
   и капли скачут по домам,
   и я пишу стихи:
  
   Они как синяя земля
   в ладонях, и горчат.
   Мне снятся мачты корабля
   опять. Пять лет назад -
  
   я посчитал вчера - я жил
   у моря, где росли
   как деревянные цветы
   большие корабли.
  
   Внимательное вглядывание в мир, без отбрасывания и подмены мелочей часто воспринимают как "акынство" - пение о том, что видишь. Действительно, на первый взгляд именно так строится стих "Стройплощадка"
   Начинаясь с подчеркнуто обыденного "Вот вам":
  
   "Вот вам двор на окраине города. Двадцатиглазый барак,
   из промасленных шпал в середине ушедшего века
   наспех сложенный. В доме царит полумрак
   возле дома стоят три похмельных сухих человека.
  
   Вот задворки, покрытые копотью. Вот вам герань на окне,
   и бельё под окном, и в окне - занавески в горошек.
   Вот по улице кто-то шатаясь бредёт по колено в весне,
   и на голых ветвях вызревают соцветия кошек,
  
   ожидающих вечера. Вот - до предела усохший зрачок,
   не осиливший плеска огня по просторно разлившимся лужам.
   Вот сидит на кирпичном крыльце безработный с утра мужичок
   ковыряя гвоздём штукатурку. Сидит себе, нахуй не нужен
  
   никому, и от этого счастлив, и этим доволен вполне
   и безмолвие хлещет его задубевшей охрипшею глоткой.
   Вот маячит отвисшая майка в немытом полгода окне,
   и её обладатель беседует с пышной курносой молодкой
  
   неизвестно о чём..."
  
   но на самом деле в этой до боли знакомой зарисовке тщательно собранно все необходимое, типическое, подготавливающее читателя к приговору страшной эпохе, её менталитету:
  
   Вот вам прелесть безделья в стране,
   где извечная пьянка - старинный аналог сиесты -
   нерушима, священна, как грязный узор на окне,
   как шпана, утомлённо осевшая на развлившемся кресле
  
   посредине двора...
  
   Но в центре стиха не обличение! Его цель совсем в другом: показать как в этом и с этим можно жить, не впадая в ненависть, пустую обличительность, не отгораживаясь и, одновременно, не опускаясь до пропитых, ненужных мужичков:
  
   Вот вам, граждане, я - безответно влюблённый в дворы,
   где мужчины остались верны незатейливой моде
   после - помните эту войну? - этой послевоенной поры:
   ватник, свитер зелёный, кирзухи, и газовый ключ по погоде,
  
   и - откуда они до сих пор достают? - Беломор.
   С неба, словно извёстка со стен, осыпается в грязь позолота,
   и на пристани ржавые краны сгружают иртышский простор
   с баржи старой, и дом одолела зевота.
  
   Он, глаза не продрав, развалился на чёрном снегу
   потянулся, и заспанно смотрит сквозь древние слипшие веки
   чёрных ставень, как суетный мир, замерев на бегу,
   удивился весне, и опешив, как те человеки
  
   у крыльца, растерял все слова, и полез в огроменный карман
   за махоркой и спичками, и заломив на затылок
   кепку, и закурив, стал беспечен вдруг, весел и пьян
   наглотавшись весны, как портвейна на сдачу с бутылок.
  
   "Акынством" в этом стихе и ему подобных не пахнет. Детали для характеристики страны и эпохи подобранны тщательнейше: от герани на окне (вспомните старый фильм "Парень из нашего города"), до Беломора.
   Но не ими живёт стих, а мыслью, одновременно простой и сложной: как всё это осознать, и как этому безответно мирволить, осознавая историю своей страны в её до и послевоенные годы, вбирая в себя вырядившийся в портовые краны, бараки, телогрейки, газовые ключи иртышский простор. Что же поделать с ним, подобным расконвоированному, отпущенному на поселение, дышашему чем придется, удивляющемуся и ... счастливому от самой жизни!? Мы видим здесь тот же острый, виноватый и безжалостный взгляд О.Мандельштама из "Воронежских тетрадей", взгляд вписывающий любую неприглядную обыденность в сложную систему взаимоотношений человека и мира, превращающий всё окружающее в "раздвижной и прижизенный дом".
   Но там где у Мандельштама книжное "небохранилище", у Кости всё проще. Взгляните на концовку "Дедушки":
  
   "... Так вот и будем стоять, распахнув до пупа рубашки,
   щуриться, веселиться, придуриваться, смеяться чему-то беззлобно,
   лапать румяных девок за задницы толстые да за ляжки,
   красить усы табачком печным, да размешивать небо руками, словно
  
   небо - всего лишь чашка, полная голубого парного - кружка
   тёплого молока, словно небо стоит на столе, а за ним все внучата собрались
   словно сидишь ты ли, я ли - с ними, размачиваешь себе горбушку,
   хмуря косматую бровь, и в седые усы улыбаясь."
  
   То, к чему другим приходится идти долгие годы, для него - данность!
   Его внутренняя свобода сродни Вийоновской, Пушкинской. Из неё проистекает естественность отношений с миром во всех его проявлениях.
  
   Читая Костю, невольно вспоминаешь и другие слова О.Мандельштама о "Божественной комедии": "Формообразование поэмы превосходит наши представления о сочинительстве и композиции. Гораздо правильнее признать её ведущим началом инстинкт. Предлагаемые примерные определения меньше всего имеют в виду метафорическую отсебятину. Тут происходит борьба за представимость целого, за наглядность мыслимого." Эти слова как нельзя лучше подходят к приведенному выше стиху. Представимость целого и наглядность не только мыслимого, но и ощущаемого - отсюда кажущиеся и вынужденные длинноты стихов Бо. Они от той "неизбежной обратимости поэтической материи", про которую писал Осип Эмильевич, комментируя семнадцатую песнь "Inferno", говоря о завитках и щиточках на пестрой, степной, татарской коже чудовищного Гериона, перерастающих в орнаменты тканей на средиземноморских прилавках, а оттуда в морскую, банковскую, торгово-пиратскую традицию, возвращающую нас ростовщическую Флоренцию, с образчиками не бывших употреблении красок на геральдических мешочках, жажде полета и так далеее, и так далее.
   Как всё это свойственно стихам Бо! И как замечательно это защищает их от "сластолюбивого невежества не читающих"! (Мандельштам применял это выражение, характеризуя отношение А.Блока к Данте.)
  
   Можно сказать и проще - Бо не спешит в стихе списать себя со счёта! Сузить до всем понятного прожеванного трафарета...
  
   Мандельштам пишет, что развитие текста Данте опирается на инстинкт. Тот же инстинкт движет и многими стихами Кости. Порой их хочется назвать дикарскими за отсутствие привычных условностей. Но ровно также можно назвать дикарским и многоголосый орган, пришедший на смену пастушьей свирели.
  
   Таковы стихи Бо. Их не нужно пытаться обязательно приладить, подстроить под себя, заменить ими в своей речи и взгляде уже живущее. Не в этом их ценность. Для меня его стихи - чужой внимательный взгляд вокруг. Взгляд, не спешащий завернуться в знакомый яркий фантик, а просто говорящий - я есть в реальном, обыденном мире! И не надо этот мир стремиться подменить готовыми шаблонами. Его взгляд говорит и мне - оглянись, опомнись...
  
   А если автору хочется, то длинное неторопливое собирание мира и чувства из окружающих мелочей, легко отливается в яркие лаконичные формулы, полные буйной отваги, в которых уже зыбкая суета домов, в солнечной пряже - прямое послание от сердца к сердцу:
  
   "Нарисуй мне весну
   на пустынной равнине бумаги
   разлинованной клетками синих блестящих дорог
   Напиши мне письмо -
   наберись этой буйной отваги
   на десяток беспечных,
   бессмысленных сказочных строк.
   Наберись суеты
   этих рано растаявших улиц
   этих запахов чёрных, и больше не думай о том
   как до первой звезды
   будет солнце смеясь и целуясь
   с переулками, плавать по рекам
   под синим прозрачным зонтом
   Сочиняй суету -
   суета так подходит к улыбке
   этой странной поры,
   Не пиши ничего о себе
   кроме жёлтых домов,
   замеревших в подвижном и зыбком
   равновесии, в солнечной пряже,
   в своей многоокой судьбе.
   ..."
  
   не дописано
   ___________________________________________________________________________________________
  
   Послесловие Блонди.
   Я очень рада тому, что на Самиздате есть эти стихи. Я очень рада тому, что есть читатели, которые любят и ценят творчество Кости. Я неимоверно рада тому, что один из читателей написал статью о Бо. И позволил мне опубликовать ее.
   Я очень люблю, когда человек интересуется чем-то дальше своего носа и своей выгоды.
   Все.


Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"