Галина, сдвинув на край стола картонки с пряжками, красила роскошные ногти.
Наточка, зевая, посматривала в окно. Вымешивала гипс в половинке резинового мячика.
Блонди пила кофе за просторным рабоче-обеденным столом и угощалась всем, чем угостили. Рассказывала в пространство столичные новости. Проведывала реставраторов.
Жара. Все - тихие. Разморило.
В коридоре, приближаясь, возникла волна топота и раздраженных возгласов. Что-то тяжко грохотнуло.
- Пашка, - не отрываясь от монитора, констатировала Динка, - из полей приехал. Счас будет шуметь и мусорить.
Распахнулась дверь, показав маленькую крепкую задницу в камуфляжных штанах, грязные локти. Пашка, пыхтя и сгибаясь, пятился в мастерскую, удерживая край массивной каменной стелы. Вопил на невидимых еще помощников. Черная майка-алкашка промокла от пота, на шее вздулись жилы. Эдакий мини-геракл с античным обломком. Провезя стелой по косяку, Пашка втащил в комнату цепляющихся за другой край двух пыльных худосочных студентов. Втроем они грохнули находку на пол. Звякнули колбы в стеклянном шкафчике.
- Паша, епт! Опять все стенки окорябаешь! - Диночка подняла темноволосую голову и уставилась на группу с камнем.
- Диночек! - Пашка жестом активировал подручных и увлек стелу в угол. Камень утвердили впритык к плинтусу.
Взмах жилистой загорелой руки - помощники испарились:
- Да ты глянь, какая штука! Ты же у нас главный спец по камню, для тебя стараюсь. Любя!
Солнце ерошило бликами седеющие Пашкины кудри. Освещало рельеф на обломке - всадник с утраченной головой, складки плаща спадают на толстый лошадиный круп, две женские фигурки в хитонах. Греческие буквы лентой по нижнему краю.
Девочки вытянули шеи, присмотрелись, не вставая. Жара.
- Пашенька, - елейно поинтересовалась пухленькая Лиля, - а что это ты правым плечом вперед выступаешь? Все кажешь новое украшение?
Дамы захихикали. Блонди присмотрелась. На пыльном загаре Пашкиного плеча красовалась татуировка. Припухшая еще. Свежая.
- А то! - возгордился Пашка и, выпятив бородатую челюсть, сам залюбовался обновкой.
- Ой-й, - пропела Галина. Помахала отставленной рукой - досушивая малиновые с золотыми блестками ноготки, - ты просто плейбой какой-то! Ю-юноша!!
И барышни в охотку позубоскалили, пока Пашка препирался с Диной о месте, где будет жить камень все время реставрации.
Позаботившись о вечном, Пашка, наконец, заметил Блонди. После дежурных "О-о!" и "Смотрите, кто у нас!", он быстренько забрал Бло - подбросить до рынка.
Сидя в потрепанном джипе, Блонди рассматривала тату. Меч и кристалл.
- Тонко сделано, - восхитилась, - Паш, одна? Или еще есть? Или, э-э, оно на интиме и показывать нельзя?
- Ну-у, если лопатку считать интимом, - Пашка притормозил, бросил руль и задрал майку, оголяя спину.
Конечно - дракон. Но - хорош!
- Не вчера делал, - полувопросила Блонди, трогая пальцем оскаленную пасть и многоцветную чешую.
- Прошлым летом. Ни фига не выцветает! И не плывет! - похвастался Пашка из недр майки.
- Я вот тоже хочу, почти созрела, - раздумчиво протянула Блонди, - рыбу, наверное, хочу...
Пашка выпутался из майки. Снова схватился за руль:
- Та-а, рыбу! Карпа, небось, японского? Символ чего-то там?
- Вот и нет. Я саргана хочу. Чтоб змейкой вокруг ноги обвивался и держал себя за хвост. Такого - серебристого с зеленым.
Пашка глянул на Блонди с уважением:
- Дело! Так давай завтра и наколи. Дочкин муж сейчас на гаражах отдыхает. Да ты его помнишь - Иван. Его работа, - Пашка двинул плечом, - поедешь утречком. Пятьдесят баксов и готово!
- Паш, - Блонди прищурилась на отраженное солнце в окнах мелькающих мимо домов, - какой ты шустрый. Как всегда. И не меняешься. Я так не могу, мне надо подумать. Хотя бы недельку. Прикинуть. Денег посчитать.
- Недельку-недельку! Иван послезавтра, между прочим, уезжает. Будешь думать - не успеешь. И вообще, ты - женщина, думай поменьше.
- Ну-у, если так вопрос стоит, я лучше вообще делать не буду!
- Эх, скажите, какие мы неторопливые! - И, не успев договорить, Пашка уже развернулся, притормозил, выгрузил Бло в жару и галдеж южного рынка и умчался. Наказав напоследок, чтоб думала быстрее, позвонила, когда и если надумает... И, не теряя времени - искала дома картинку!
- А не найдешь - на базаре вяленого саргана купи, - донеслось из-за опущенного стекла.
Вечером Блонди листала "Жизнь животных" том "Рыбы" и, несмотря на Пашкины наказы, думала. Вплотную.
Ее отношение к татуировкам менялось со временем. Раньше она, как и многие, полагала, что современное тату - просто украшение. Ну, если не считать зэковских куполов и тигров. И относилась к рисункам на коже соответственно - волновалась, что же будет с картинкой, когда кожа от возраста потеряет упругость.
Но постепенно поняла, что тату, как себя ни крути - вещь сакральная. Потому что - навсегда. И ее - взрослую женщину, мать почти взрослого сына, пленяла мысль, что она может по зрелому размышлению добавить к себе какую-то деталь. Итогово самовыразиться. Итогово - потому что она уже знает, что представляет из себя. Тату призвано проявить внутреннюю сущность и продекларировать ее окружающим. Подчеркнув - да, это я, взрослая Блонди, женщина-рыба-сарган. Стремительный, узкий, немного зубастый, живущий в южном теплом море серебристый блик зеленоватой волны. Лабрадоритовой волны. Есть такой камень - лабрадорит, очаровавший Бло. Мутная полупрозрачная зелень с голубыми и серебряными плоскостями-прочерками в толще под разными углами. Как взбаламученная вчерашним штормом морская волна.
Мысли Бло закончились решительными действиями. Она аккуратно вынула из энциклопедии цветную картинку "Табл. ХХ1. Сарганы" и позвонила Пашке. Тот радостно прокричал ей, с какой платформы и во сколько отходит автобус 69 и как в лодочном кооперативе "Солнечный" найти гараж номер 9.
Утром Блонди, прихватив для смелости юную подружку сына, отправилась на автовокзал. Подружка сына, будучи в два раза юнее Блонди, особой смелостью не отличалась и с уважением поглядывала на предполагаемую свекровь - в коротком платье и с рюкзачком за плечами.
Дамы пережидали на перекрестке красный свет, когда мимо профырчал автобус 69. И уехал себе в сторону поселка Курортное. На пятнадцать минут раньше графика.
- Вот, понимаешь, Светик, - начала подводить теоретическую базу под неудачу Бло, - такие сакральные вещи должны происходить сами по себе. И, если автобус удрал из-под носа, значит, сегодня делать тату - не судьба. А если еще и мастер завтра домой уезжает, то не судьба - в этом году. Вот сейчас мы глянем расписание и увидим, что сегодня уже автобусов не будет.
За разговорами они взошли на платформу. Блонди, закончив один поучительный период, собралась начать второй, как вдруг, обдав жаром их голые ноги, подкатил микроавтобус. Остановился в полуметре. Двери гостеприимно распахнулись. Номер у него был - 69.
Светик искоса глянула на раскрытый Блондин рот.
- Э-э, вот я и говорю, от судьбы не уйдешь, - закруглилась Бло, - запрыгиваем!
Следующие полчаса барышни отстукивали зубами километры щебенчатой трассы. Асфальта здесь не было никогда. А щебенки не жалели, подсыпая каждый год к сезону тоннами.
На повороте к поселку, где берег круглился спящей кошкой над бескрайней синевой, выскочили в жаркий запах иссушенных трав. Жаворонки из высоты бросали крошечные звонкие сережки - по десятку на ухо, по сотне в волосы, тысячами - в рыжие травы.
- Вниз, - Блонди махнула рукой в изгиб дороги, падавшей к пляжу. И упала бы дорога в море, да остановили ее увязнувшие в песке серые кубики лодочных гаражей. Стройные первоначально ряды обросли автогаражами, пристройками, верандочками - кооператив был старый. Еще тех времен, когда государство вдруг нарезало кусками самые неудобные и неуютные места побережья и одарило ими растерявшихся от такого счастья граждан. Счастливые граждане, многие из которых и лодки с мотором никогда вблизи не видели, кинулись строить каменные коробки с подвалами и вторыми этажами. Но, одновременно похватав еще и по два огородных участка на душу (в противоположных концах города), быстро выдохлись. И ряды гаражей щербатились недостроями. Заросшие травой открытые подвалы, иногда с деревьями в них, облокотившимися на неровные стены.
Гараж номер 9 был достроен и обихожен. Украшен двумя виноградными лозами и чахлой клумбой бархатцев. Имел домик на плоской крыше, веревки с купальниками и полотенцами.
Гостьи заглянули в распахнутые железные ворота. Темно, утоптанный земляной пол. Жавшиеся к стенам плита, умывальник, тумбочки - доказывали, что лодка здесь все-таки живет, занимая большую часть пространства. Но - ушла в море. Куда же еще уходят лодки? Интересно, она увезла с собой всех, кто живет в гараже? Или хоть кто-то остался на берегу?
И Блонди, таща за собой юную Свету, отправилась на пляж - проверять.
- Я его видела. Несколько лет назад, - рассказывала она, шаря глазами по берегу, - но у меня такая плохая память на лица! Могу и не узнать. Вот, например...
И взгляд ее уперся в худощавую фигуру. Мужчина сидел на песке, скрестив ноги по-турецки. Медленно брился. Прокладывал полосы загара среди белоснежной пены на щеках. Темная статуэтка среди бегающих голопопых детей и мокрых собак, валунов и перевернутых лодок - на фоне сверкающей морской фольги.
- Привет, Блондичка! Сколько лет не виделись! - поздоровался, разглядывая барышень глазами-вишнями, - сейчас добреюсь и пойдем в гараж. Или вы - купаться сперва?
Блонди оглянулась на Светика. Светик стеснялась.
- Да, Иван, выкупаемся, - решила за обеих. И стала раздеваться, укладывая вещи на бугристый валун.
Иван поднялся легко, подтянул парусящие плавки, направился к воде. Постоял на мелководье, привыкая, и пошел - пошел в глубину. Зайдя по шею, чуть наклонил голову и, зачерпывая горстями воду, умылся.
Блонди восхитилась. Прекрасный способ умыть лицо, задействуя для этого все Азовское море! Возможность не ходить к умывальнику, не набирать в кружки-миски воду, не нагибаться, боясь замочить живот, придавала движениям Ивана разболтанную ленивую грацию. Так движутся люди, оторванные от цивилизации и, одновременно, не озабоченные хлебом насущным. Линялые плавки на два размера больше - из той же оперы. Дикая жизнь. Следующий шаг - просто махнуть на одежки рукой.
Пока Бло трогала ногой воду, навстречу ей из моря выступила жена Ивана - Кристина. Яркие губы, мокрые змеи русых волос по высокой груди, тонкая талия, крутые бедра. Холодные синие глаза. Яркая женщина Кристина, впечатляющая.
Купальник тоже сидел на ней кое-как. По-королевски.
Поздоровались. Светски поулыбались.
Купаясь, Бло снова убедилась, что хорошего бесплатно не дадут. Плохое дно. Устойчивое местное словосочетание. "А как дно? Хорошее?" - обязательно интересовались у того, кто расхваливал новый пляж. Плохое дно это - трава, ил, камни, острые ракушки - все, что хоть чуть мешало почувствовать себя в раю.
Здесь, на гаражах, заходить надо было, балансируя по скользким округлым камням. На глубине их становилось меньше, но песок был заилен. Каждый шаг вздымал в толще воды медленно расплывающиеся кляксы.
Светик, стесняясь, купаться не пошла. Крепко вытершись, Блонди натянула цветастое платьишко и они вернулись в гараж. На этот раз в безоконной темноте яркое пятно от подвешенной низко лампы освещало раскладное кресло, столик, уставленный пузырьками, низкую деревянную скамеечку и полотняную табуретку.
Вдоль стен, пропадая в темноте и выходя на свет, плавно двигалась Кристина в запахе жареных кабачков.
Иван в черных спортивных брюках сидел в снятом автомобильном кресле. Курил. Красиво ленился. Несмотря на худобу, слишком большой рот и редеющие на макушке каштановые волосы - красиво.
Улыбнулся, блеснув из полутьмы зубами, махнул Блонди тонкой в запястье рукой в сторону шезлонга. Светика усадили стесняться на его место - в автомобильное кресло.
Иван сел в ногах у Блонди на полотняный табурет. Взял смотреть картинку. Повертел так-сяк.
- Хорошая рыба, - оценил, - похожа и на дракона, и на змею. И - на летучую рыбу.
- Да, - согласилась Бло, - и потом, сарган живет в тех же морях, что и я. А можно его сделать серебристым?
- Все можно, - согласился Иван, - но я бы не советовал. Серебристый близок к голубому. А синих оттенков в женских тату лучше избегать, чтобы рисунок не перекликался с зэковской росписью. Лучше основным цветом взять зеленый. Вот здесь, смотри - добавим немножко желтого, здесь - красного. Контуры - тонким черным.
Блонди кивала. Иван ухватил ее за щиколотку, утвердил ногу на скамеечке.
- На правой сделаем?
- Давай.
- Как хочешь его расположить, своего зверя?
- Наверное, браслетом. Он такой длинный, как змейка... - Блонди наклонилась и стала чертить пальцем, - вот так, в обхват и чтоб держал себя за хвостик.
Иван отрицательно покачал головой:
- Тогда с каждой стороны будет видна лишь одна деталь. И я никогда не советую заказчикам делать наколку на внутренних поверхностях - и болезненно и немного опасно. Здесь близко под кожей кровеносные сосуды, нервные окончания. Может случиться эффект акупунктуры - неожиданный какой-нибудь. Голова, к примеру, будет болеть. Или - уши. А женщины часто стремятся на опасных местах забиться - копчик, шея, внутренняя часть руки или ноги. Хочется им - и тату сделать и суметь спрятать его в некоторых ситуациях. А я так думаю, если решился, то уж зачем прятать?
- А ты, значит, такой не хитрый мастер, - рассмеялась Блонди, - отказываешь клиентам, да?
Иван покивал, улыбаясь, - да, бывает. Такой уж я не хитрый. Потому и заказчиков много. Сначала отговорю человека от ерунды, сам предложу лучше. Потом все довольны.
Он потянулся за фломастером, покрепче ухватил Блондину ногу и черными штрихами расположил будущую рыбу на щиколотке:
- Смотри, он плывет сверху в глубину. И пасть - на подъеме ноги. Хорошо?
- Да-а-а!..
- Ага, забыл уточнить, живую рыбу сделаем, я правильно понял? Не символ? И - группа крови у тебя какая?
- Да-да, пусть будет живая. Символ не хочу. А группа крови - четвертая. Это имеет какое-то значение?
- Представь себе, да. Четвертая - самая хорошая для тату, краска не поплывет.
- Вот уж не думала, что это может зависеть от группы крови, - заинтересовалась Блонди.
Иван стер ватным тампоном черные линии. Не торопясь, натянул латексные перчатки.
- От краски тоже зависит. Настоящая краска дисперсионна на почти молекулярном уровне. Ложится в прокол и остается там. А плохая, с более крупными частицами - разносится током крови и лимфы. Вот линии и теряют четкость.
Он приготовил машинку, обмакнул жальце в краску. Включил. С тонким жужжанием игла превратилась в белесую полоску. Иван поднес машинку к ноге и провел первую линию будущей рыбы.
Машинка жужжала...
В гараж забегали разнокалиберные мальчики - у Ивана и Кристины - молодых и изящных - было неожиданно трое сыновей. Кристина лениво кормила их жареными кабачками, вытирала носы и разбиралась, кто кому чего не дал и кто у кого чего отобрал. Светик, осторожно стесняясь, осматривала все вокруг, держа на коленях чашку с кофе. Зашел сосед - покурить с Иваном. Увидев, что тот занят, с удовольствием покурил сам, подпирая стену и разглядывая Бло.
Жужжала машинка...
"Почти и не больно" - храбро думала Блонди, глядя, как на ноге появляется абрис стремительной узкой рыбы.
Она расслабилась и с удовольствием болтала с Иваном, выясняя интересные подробности о татуировках вообще.
Через два часа силуэт рыбы был готов. Иван, макая иглу сначала в зеленую, а потом в красную краску, стал заполнять те участки, что будут полностью цветными. Стало больно. Потом - еще больнее. Будто снова и снова игла проходила по свежей открытой ранке. Блонди закусила губу. Иногда морщилась и прикрывала глаза. В беседе участвовала междометиями
С ревом прибежал из гостей младшенький. Спас Блонди - Иван извинился и прервался, чтобы провести с сыном философскую беседу. Бло отдыхала и слушала, как преподаются человечку житейские мудрости:
- Темчик, вы с Женькой вечно ругаетесь. И он всегда тебя лупит. Знай, он тебя не уважает. А ты бежишь к нему снова и снова. Если ты меньше его в два раза и он тебя не уважает - просто не водись с ним.
- Ива-ан, - протянула Кристина, появившись в дверях со стопкой тарелок, - пошел бы сам и надрал паршивцу уши...
И, проходя мимо Блонди, вполголоса поделилась:
- Нипочем не пойдет, считает, что сын, хоть и маленький, должен сам искать выход из любого положения.
С негромкой гордостью сказала....
Снова занявшись Блондиной ногой, Иван извинительно улыбнулся:
- Больно, да? Но вы же ночевать не остаетесь. В город я вас подброшу, но все равно у нас не больше трех часов. Терпи, будем работать без перерыва.
И принялся дальше мучить новорожденную рыбу, перехватывая ногу сильными пальцами.
- Живой сарган, хорошо, - приговаривал, - это и для меня в новинку. Надо сделать нежно, как под слоем прозрачной воды. Картинка сначала яркая будет, потом корочки сойдут - посветлеет. И получится - самое оно. Я еще штриховку черную наведу по мелким деталям. Но - не везде, оставлю пробелы. Вроде бликов. А если покажется тебе, что выгорит на солнышке и будет светленько чересчур, следующим летом приедешь - наведу линии поярче.
- Да чего там, не выгорит, - вступила в разговор Кристина с раскладушки, - ты мне татуаж на губах четыре года назад делал и все держится прекрасно. Хоть я и переживала, что светленько. Оказалось - хорошо, в самый раз. А сам, Блонди, сапожник без сапог - без татушек!
- Ну почему, одна у меня есть, - улыбнулся Иван. Поднес ближе к свету левую руку, показывая небольшую икону в одну краску, - на себе неудобно делать, что ж я мастерство свое буду принижать, не самую лучшую работу демонстрировать. Вот, крест и лик сделал. К батюшке ходил, спрашивать совета. Сказал, что если побуждения светлые и вера есть - можно.
Солнце перед сном ненадолго заглянуло в двери. Мальчики прибежали, были напоены чаем с булками, одеты и выпущены в другую сторону - бегать среди гаражей. Светик была насильно выгнана погулять, чтобы не отсидела себе вообще всего.
Иван с Бло дважды покурили.
Свежая тату горела огнем. А мастер, всматриваясь, все находил в рисунке места, где можно еще поколоть жужжащей машинкой. Еще. И - еще.
Вернувшись, Светик посоветовала, слегка перестав стесняться:
- Можно еще пузырьки воздуха сделать. И кустики морской травки.
- Иван, не слушай ее! - взмолилась Блонди, - я и так скоро помру от боли. Никаких пузырей, никакой травы! Хватит!
- Ага! Терпеливая наша! - рассмеялся Иван, - а я все жду, когда уже "хватит" закричишь. Еще полчаса и - все. И - кофе. И - поедем.
Закончив, он отпустил Блонди размяться. Потом щелкнул свежую татушку цифровиком. Блонди разогналась было попросить выслать снимок мейлом. Была доброжелательно обшучена. И правда, рисунок-то - ее. К чему фото, если всегда можно выставить ногу и похвастаться. Или полюбоваться. Не привыкла еще.
Подвозя уставших девочек к дому, Иван дал последние наставления:
- Неделю не купаться и не мочить. Смазывать детским кремом. Корочки не срывать, пусть сами сойдут. И - все!
Назавтра к обеду Блонди снова заглянула к реставраторам. В легком длинном платье. Утрясала дела. Потом сплетничала. Потом бегала за мороженым для всех. Потом пошла курить вместе со всеми. И дождалась, наконец.
- Ох, не могу я с этого Паши, - манерно возмутилась Галина. Ногти у нее сегодня были перламутровые, со звездочкой на каждом, - носится со своими татуировками! Надо же быть таким идиотом! В пятьдесят лет наколоть! Мальчик, прямо. Внуков полный короб, а он - тату!
И, дождавшись, когда все, пылая праведным гневом, загомонят, возмущаясь, Блонди выставила ногу и приподняла разноцветный подол:
- Вот, вчера сделала.
Наступила неловкая тишина. Блонди девочки любили.
Наслаждаясь, Бло ждала.
- Э-э... м-м.., это временная, да? - с надеждой спросила Лиля.
- Постоянная.
Больше вопросов никто не придумал.
Дамы уныло докурили, перебрасываясь нейтральными замечаниями. Вернулись в отдел и разбрелись по рабочим местам.
Диночка, раскладывая на мониторе пасьянс, лукаво посматривала на подчиненных голубыми глазищами. Однажды, перекуривая с Блонди, она уже плакалась ей на твердость сотрудниц:
- Ой, Бло! Я сама устаю. Все у них по правилам, все - как должно. И разговоры только о кухонных уголках и ванише с кометом. Я как-то не выдержала и, в ответ на возмущение, мол, кто-то там трусы не руками, а в машине стирает, заявила, что я в машину даже тапочки домашние закидываю! Ну, я - завотделом, мне они слишком не возражают.
Теперь Дине было интересно, будут ли дамы отстаивать свою позицию в отношении тату, возраста, ума и Блонди.
Первой не выдержала Галина:
- Бло, ну вот скажи - у тебя сын почти взрослый. Он народит тебе внуков. И ты поведешь их в детсад. А на ноге - тату. Что люди скажут? Бабушка...
Блонди улыбнулась. Ответить не успела.
- Наденет юбку покороче, чтоб все видели, - мягко сказала из дверей реставратор по металлу Аня - Пашкина сестра. И прошла к дистиллятору - наполнить пластиковую бутылку.
Уходя, попросила:
- Бло, зайди ко мне, пожалуйста, у меня шкатулка в работе, а в ней вставка из бархата - истлел весь. Может, что посоветуешь.
Вкратце рассказав утратившим некоторые жизненные ориентиры дамам о своем видении тату на девушках и бабушках, Блонди попрощалась и ушла к Ане, в ее крошечную мастерскую.
Показав шкатулку, Аня внимательно рассмотрела саргана. Улыбнулась, приподняла рукав черной футболки, обнажив худенькое плечо. И Блонди увидела на светлой коже сплетенное из углов, крестов и зигзагов солнышко - красное, с желтыми и синими гранями.
- Сколько Иван с тебя взял, по-божески? Мы-то с ним по-родственному рассчитываемся. То есть - как и чем попало.
- Нормально, Ань. За такого красавца недорого совсем. Иван у вас молодец!
- Это да, точно. Еще и безотказный. У меня - солнышко, у Пашки - две картинки, а младшему нашему - Олежке - уже четвертую наколол. Олега - крутой байкер - каждые полгода хочет чего-нибудь еще на себе увидеть.
- Подсел, значит. Ой, Ань, я вчера сделала и уже чего-то новенького хочу! Но - не на ноге. Летом на ноге хорошо, конечно. А зимой? Прятать полгода придется. Жалко. Он же, бедный, ничего не увидит!
- Кто не увидит?
- Да сарган же!
- Будешь ему перед сном все рассказывать.
Аня с закатанным рукавом и Блонди - с ногой на стуле, посмотрели друг на друга. И - рассмеялись.
![Сарган [Juddie]](/img/b/blondi/tatu/sargan.jpg)