Стоя на вершине холма, я осматривал местность, которая жила своей ночной жизнью. Тихо скрипели деревянные доски гробов, пока из могил вставали мертвецы и строились в очередь за билетами. Покойникам было все равно, что представление давно началось, билетов никто не продавал в принципе, и вообще все уже подходило к концу. Им просто было интересно стоять в очереди, дружно покачиваясь и блея, как стадо овец. Зомби не обращали внимания и на комаров, жадно пьющих их кровь. Все-таки мертвым быть хорошо, удобно. Многие якобы живые так и существуют все время, не живя, хотя давно пора найти уютное местечко под камешком. Впрочем, это их выбор. По крайней мере, пусть на комаров не жалуются.

Мне комары тоже не доставляют неудобств, хоть я и не бродящий без дела мертвец. Напротив, будучи человеком-рыбой, я просто обожаю писк нацелившегося на меня кровопийцы. Открыть пасть, щелкнуть языком, и вот, можно радостно хрустеть крыльями, наслаждаясь неземным вкусом. Говорят, так люди обожают семечки.

- Я отказываюсь называть вам имя похитителя Говорящей головы! - Мужчина в кожаном корсете и маске встал в величественную позу, приготовясь на всякий случай броситься наутек.

Те немногие мертвецы, что не заметили кассу и теперь бродили по пустому залу, как единственные зрители, никак не среагировали на его фразу. Вопли и свист раздались со стороны других участников выступления, которые должны были завести публику. Громче всех кричала Пышка, которую Задунайские все пробовали метнуть как копье, но постоянно путались в собственных руках. Потому получалось только как блинчик, скачущий по опилкам и сбивающий клоунов Вигвамов. Вигвамы злились и пытались убежать, но их снова сбивали очередным метким броском. А все потому, что Задунайские целились в мужчину в маске. Вот никогда в неподвижную мишень попасть не могут!

- Добрый вечер, юные слушатели детского радио! - отозвался мой живот. - Сегодня рассказывать страшные сказки на ночь вам будет...

Я покрутил тазом, чтобы сменить волну. Сладкий треск белого шума заставил зрителей-зомби станцевать лезгинку.

Три года назад меня уволили из подталкивателей лифтов. Прекрасная работа, попасть на которую повезет не каждому. Если вы посмотрите в справочник, то вы ее не найдете. На нее не учат ни в одном высшем учебном заведении, ее не предлагают подвыпившим матросам в качестве подработки. Нет! Эту работу надо искать, зная, что она есть, и надеяться, что вам повезет. Суть работы проста: если где-то какой-то лифт плохо едет вверх или вниз - например, потому, что вы сегодня съели три пончика вместо двух, - то вызывается такой подталкиватель и все исправляет.

А уволили меня за то, что я не мог сдерживать свой голод, глядя на тросы, похожие на огромных жирных червяков, и потому лифты постоянно падали. Так я оказался в глухой украинской сельской местности. Там меня угостили спагетти из местных червячков. А один из них перед этим сожрал радиоприемник. С тех пор я чревовещатель. Хотя правильнее называть меня червовещателем, так как этот червяк до сих пор жив и иногда сам что-то комментирует, когда не находит нужной частоты.

Сам я говорить не умею, как и любой другой человек-рыба. Я могу только выплевывать радужные пузыри и светиться в темноте - наследство от моего глубоководного предка. Такие обычно не выступают в цирках, а сидят в офисах и делают вид, что работают. Но меня, когда я обзавелся внутренним червячным миром с радио, с радостью приняли в этот цирк Солнца, так, кажется, переводится эта абракадабра с канадского. Только я так и не понял, зачем?

Вдалеке раздался какой-то хлопок, и сотни людей в черных плащах с фотоаппаратами, всю ночь простоявшие перед оградой кладбища, рванули в нашем направлении. Навстречу им из своей сторожки выбежали все местные сторожа, вооруженные по последнему слову техники - метлы, швабры, соль и перец.

Разволновавшись от такого поворота событий, я решил проверить аквариум, в котором я живу.

Вообще-то люди-рыбы без воды долго не живут. Мы все-таки жабрами дышим! А выходя на воздух, мы просто задерживаем дыхание. Но когда волнуешься, "недышать" становится труднее.

Путь до моего аквариума лежал мимо клетки с тигром, который сегодня опять был не в настроении. Хотя какое тут настроение, если рядом с твоей клеткой постоянно жгут тряпки, загаженные новорожденными младенцами. Честно говоря, мне его всегда немного жалко. Во-первых, вечно одет в тельняшку. Во-вторых, с бородой. В-третьих, кормят его безобразно плохо. Вот, пожалуйста, сегодня опять подсунули упаковочную бумагу, да еще и гостью прожорливую подсадили. Наверняка новую участницу нашей труппы. Как окажемся на кладбище, тут же кто-то появляется.

По сравнению с этим мой аквариум - верх технической мысли.

Хотя, между нами говоря, мой аквариум представляет собой просто расширенный вариант биде, которое экономный директор стащил с какой-то городской площади. То ли у памятника писающему мальчику, то ли у собаки, задравшей ногу на спасаемых в Альпах. Если быть аккуратным, то тут можно неплохо жить. Главное, не нажать на слив, который в приступе ипохондрии пристроил факир, пытаясь утопиться. Утопиться ему тогда не дали, а вот что произойдет, если нажать на педаль, не знает никто.

Впрочем, мне это жилье нравится. Тут удобно, чисто и, главное, красиво. Игра света и тени на белоснежных стенках биде частенько приводит сюда влюбленные парочки, которые бросают мне монетки. Монеток этих, кстати, хватает, чтобы весь цирк мог жить припеваючи. Ведь это наш единственный заработок. Все остальное мы показываем бесплатно.

- Смотрите! Новое препятствие! - первые люди с фотоаппаратами добежали до цирка и попробовали встать в очередь к мертвякам. - Так! Не толпимся! Двигаемся быстрее! Нам сегодня еще двадцать восемь фотографий с кладбища принести надо!

- Любителям фотографии мы рекомендуем новый фотоаппарат фирмы... - Мой желудок заурчал, и я понял, что сегодня как следует не завтракал. - Он куда круче всякой профессиональной техники, зато стоит сущие копейки, и управиться с ним может даже ребенок. Мамой клянусь!

Я оглянулся в поисках чего-нибудь съестного. На блюде лежала Говорящая голова и, как обычно, волновалась после выступления. Время от времени она выплевывала устриц, анчоусы и ананасы в банках. Я заторопился. Знаю я эту голову, если оставить ее надолго, она и до остальных продуктов доберется и все переплюет.

- Извините! - раздался нетрезвый голос, и чья-то рука схватила меня за хвост. - Разрешите с вами сфотографироваться! Уверен, это будет писк!

Уже почти нырнув в аквариум с блюдом, которое вытащил из-под Говорящей головы, я оглянулся. Мне улыбался и махал фотоаппаратом какой-то тощий тип, ужасно похожий на китайского червячка в лапше. Отказать еде я не мог. Быстро поправив свой цилиндр и отряхнув фрак, я подал руку мужчине. Мы отошли за угол, где и сфотографировались на память.

Закончив и почувствовав в животике некую сытость, я вышел обратно. Зрелище, которое предстало передо мною, было достойно кисти любого батального живописца старше пяти лет.

Станционный Смотритель с киркой, ужасно похожий на директора, только что вышедший из клетки с тигром, вступил в поединок с одним из сторожей, вооруженным метлой. Тучи, решившие было наползти на небо, завидев это, спешно ретировались.

Красивые, амплитудные удары метлы, сияющей синим светом, вызывавшие небольшие смерчи, отражались короткими, четкими блоками кирки, полыхавшей красным огнем. Когда оружие соприкасалось, раздавалось специфическое гудение силовых установок и летели искры.

- Вжик! У-у-у! Вжик! У-у-у! Вжик-вжик-вжик! У-у-у-у-у-у! - пели метла и кирка, кружась в танце смерти.

- Получи, проклятый эсер! - приговаривал Станционный Смотритель, радостно скача по моему аквариуму.

- Вот тебе, проклятый флешмобщик! - отвечал кладбищенский сторож. - Чтоб у тебя все фотографии засветились!

За разъяснением относительно того, что такое эсер, пришлось обратиться к Говорящей голове, которая очень волновалась, болея за Смотрителя.

- Лошадью ходи! Лошадью! - орала обычно спокойная и рассудительная голова. - Обрушь на него всю силу, брат!

- Внимание! Ядерная угроза! - зазвучал из моего брюха голос подкормленного радио. - Вспышка слева!

- Идиоты, вы же сейчас нажмете на слив! - заорал червячок из моего желудка, который, когда выглянет, всегда успевает увидеть все раньше меня.

Но было поздно. Столкнувшись в воздухе, кирка и метла со всей мощью своих силовых полей обрушились на слив. И мое биде заработало.

Сначала внутрь провалились люди с фотоаппаратами, что были неподалеку. Затем в бездонные глубины полетели тряпичные стены нашего шапито. Затем, радостно хихикая и танцуя с незнакомкой в оберточной бумаге, что сидела у Тигра, в глубинах биде исчез факир. Потом клоуны Вигвамы и акробаты Задунайские. Потом мне пришлось вцепиться в Говорящую голову, чтобы меня самого туда не унесло.

- Я думал, люди-рыбы умеют дышать под водой? - вдруг задала вопрос Говорящая голова, когда мимо нас пролетел директор цирка, и мы отправились вслед за ним. Затем биде схлопнулось.

Когда слив перестал работать, только мертвецы и сторожа, разгонявшие их по могилкам, остались на кладбище под лучами восходящего солнца.

- Спокойная была ночка, - потянулся один из сторожей. - Тихая! Так не бывает!

...

Стоя на вершине холма, я осматривал местность, которая жила своей ночной жизнью. Тихо скрипели деревянные доски гробов, пока из могил вставали мертвецы и строились в очередь за билетами. Покойникам было все равно, что представление давно началось, билетов никто не продавал в принципе, и вообще все уже подходило к концу. Просто все места были давно забронированы самими артистами и их родственниками. Но зомби упрямо стояли, надеясь хоть сегодня попасть внутрь. Ходячие мертвецы не обращали внимания и на комаров, жадно пьющих их кровь. Все-таки мертвым быть хорошо, удобно. Странно, что не все люди так существуют. Было бы гораздо комфортнее. По крайней мере, на комаров не жаловались бы.

А вот на того, кто живет внутри тебя, иногда не то что пожаловаться, зла не хватает. Сейчас он, например, сидит и меня же обыгрывает в карты. Пользуясь тем, что может подсматривать, внезапно выглядывая из любого отверстия моей двенадцатиперстной кишки. При этом он треплется не умолкая. Мысленно, правда - вслух он предпочитает крутить радио, используя мою чешую как антенну. Все-таки быть последним нормальным человеком-рыбой посреди этого бедлама, именуемого цирком Солнца, довольно тяжело.

- Я отказываюсь называть вам имя похитителя Говорящей головы!

Меткое попадание яйцом и вопль: "Да замолчи ты, ничего же слышно!" остановили говорившего. Из яйца тут же вылупился цыпленок и принялся клевать опилки. За пару секунд цыпленок вырос и стал бойцовым петухом, ищущим себе противника на корриду. Трибуны частично смеялись, частично роптали.

Червяк: - Слушай, что там надо этому кожаному шнурку в маске, что желает зваться только Инкогнито? Ясно же, что он ничего не знает! Он же недавно свои носки искал и так и не смог ничего найти! Так без них и ходит теперь... Сдали бы его в поликлинику, для опытов!

Мысли червяка, которых никто, кроме меня, не слышит, всегда отзывались у меня урчанием в животе. Всякий раз, когда он думает о чем-то, я начинаю жутко хотеть есть и икаю, выпуская на волю несколько светящихся мыльных пузырей. Вот и сейчас, даже отправив в себя два-три десятка жужжащих комарих, полных крови мертвецов, я все равно искал чего-нибудь более существенного. Жаль, на этом кладбище, кроме покойников и фотографов, облепивших зомби почище комаров, не водится больше никого. А комары не в счет. Они есть везде! И они мелкие, как семечки.

Человек-рыба: - Да у нас сейчас полный аншлаг, вот он и строит из себя гения мысли. Думает, что это его заслуга. Вон дамы от восторга падают в обморок, а дети так вообще визжат и чуть ли не из штанов выпрыгивают. Все рады! Вот тебе лошадью! Что скажешь?

Червяк: - Детей я и отсюда слышу. А чего они визжат?

Человек-рыба: - Это Вигвамы забрались под купол и раскидывают собственноручно приготовленные фальшивые черно-белые пирожные. Дети же не знают, что есть их опасно - одни для жизни, а вторые для рассудка. Хотя детям все впрок, пускай жрут!

- Добрый вечер, юные слушатели детского радио! Сегодня рассказывать страшные сказки на ночь вам будет... - червяк выключил радио и глубоко вздохнул. Я выплюнул пяток светящихся мыльных пузырей.

Червяк: - Жаль, что я ничего не вижу изнутри, а выглядывать ты мне не даешь... При этом так мало рассказываешь! А я ведь ничего от тебя не скрываю! Вот вчера утром, пока ты дрых, директор цирка и факир опять спорили, что с тобой делать. Даже сковородку принесли! Ага! Вот я сменю козыри! Теперь у нас главными будут пешки!

Человек-рыба: - А что они вообще около моего аквариума делали? Я же им велел даже близко к нему не подходить. Всякий раз, оказавшись тут, факир только и делает, что смотрит на меня и достает свой набор рыболовных крючков...

Червяк: - Факир опять инъекцию ботокса в усы директору колол, чтобы солиднее было! Да, и они опять рисовали полоски на новой майке Тайгера...

Тайгером мы называли пожилого льва, который жил на подаяния наших зрителей и строил из себя ловеласа. Не знаю, какое отношение он имеет к чернокожему гольфисту, но, похоже, он его родственник, хотя и бедный. Честно говоря, мне всегда было его жалко. Танцевать не умеет, хвост по земле волочится, кормят его отвратно, да и еще вечно пишет какие-то предсмертные записки. А Говорящая голова их ворует и печатает под своим именем как какие-то "Вампирские Саги". Когда меня не мучает голод или икота, я тоже читаю его записи, чтобы посмеяться.

Человек-рыба: - Лучше бы они постригли бороду Тайгера. А то она так шевелится, так шевелится, я всякий раз, как смотрю, так и вижу черверонни по-итальянски. Кастую отмену козыря.

Червяк: - Не-не! В бороду Тайгера они тоже инъекцию ботокса сделали, чтобы не пропадать остаткам! В конце концов, он у нас как бородатая женщина выступать собирается! Фотографироваться с желающими... Так что и борода у него должна быть поэффектнее! Все, тебе шах и мат!

Опять выиграв партию, червяк на радостях полез искать что-нибудь эпическое в своем радио, но обнаружил только рекламу.

- Любителям фотографии мы рекомендуем новый фотоаппарат фирмы... - Мой желудок заурчал, и я понял, что сегодня как следует не завтракал. - Он куда круче всякой профессиональной техники, зато стоит сущие копейки, и управиться с ним может даже ребенок. Мамой клянусь!

Я осмотрел разложенную на стенах моего желудка комбинацию. Вот ведь зараза! Опять обыграл, скопив все десять вальтов и сбросив их как "рыбу". Нет, надо завязывать с домино! Все равно правила запомнить не могу. А сейчас важнее всего присмотреть себе подкормку. Заодно побалую червя рассказом о том, что происходит.

Человек-рыба: - Тайгер опять поклонницу к себе пригласил, одетую в газетные вырезки. Читает стихи, стоя на коленях, поет песни под гитару, пишет хвостом картины маслом. А она кокетничает, прячась от него за спинкой стула и махая левой рукой. А вон Говорящая голова. Опять укатилась без разрешения и теперь нервничает и поет песни на своем фламандском языке. Похоже, снова обожралась анчоусов и пьяна. Сейчас будет рассказывать, что это песня времен ее молодости, когда она еще росла на шее, а палач даже под стол пешком не ходил.

Червяк: - А помнишь, как в прошлый раз ее затоптали, когда решили, что она по-настоящему потерялась, и бросились искать всем цирком! Хи-хи! Вот здорово было! Кожаный шнурок в маске - Инкогнито - тогда тебя даже поцеловать пытался на радостях... А потом все никак от чешуи отмыться не мог! Помнишь?

Вообще-то червь обладает исключительной памятью, хотя всем недолгим посетителям моего желудка любит рассказывать грустную историю о том, что он мой нерожденный брат, решивший, что весь этот мир - дерьмо, недостойное того, чтобы в нем родилась такая выдающаяся личность.

Светало. Я всегда замечал это раньше других, еще в самом начале ночи, и потому шустро полез в свой аквариум, который опять был наполовину пуст. Всякий раз, когда я ухожу на ночную прогулку перед сном, чтобы успокоить аппетит, кто-то выпивает из него воду. Меня это бесит! Я покосился на Тайгера, который устроил литературный спор с директором цирка, одетым как извозчик и держащим на плече железнодорожный лом. Голое пузо беременного директора выпирало наружу, раздвинув деловой костюм и корча рожи. Беременность эта длилась уже лет сорок и все никак не заканчивалась. Но это не мешало директору регулярно получать премии в разных уголках мира за первую в мире мужскую беременность. А может, это он и ворует у меня воду, чтобы его младенец не мог покинуть родные пенаты?

Я собрался было серьезно поговорить на эту тему с директором, но тут меня замутило, и я заплевался пузырями. Это червяку пришло что-то в голову.

Червяк: - Слушай, а где ночные сторожа этого кладбища? Ты, помнится, рассказывал, что тут их целая бригада. Все в белых халатах, с вежливыми улыбками, со скальпелями и нитками в руках... Вечно чего-то кому-то пришивают...

Человек-рыба: - Да вот, неподалеку, жарят парочку готов.

Червяк: - Готы! На кладбище! Нашли свою смерть от рук злодеев-сторожей... Как романтично! А они милые?

Человек-рыба: - Не знаю. Уже зажарились и плачут.

Червяк: - Плачут? А давай их спасем! Ты подкрадешься и навыпускаешь на сторожей своих мыльных радиоактивных пузырей, а я вылезу и спасу готов! Ну, давай, давай! Пожалуйста! Я буду присматривать за ними и выводить гулять, когда ты будешь спать! Честно-пречестно!

Вместо ответа я закинул внутрь желудка зомбяка, полностью скрытого впившимися в него фотографами. Бедняга уже не мог двигаться и только стонал, а фотографы, злодейски смеясь, делали снимки и сразу публиковали их в своих блогах, получая восторженные письма поклонниц. Я пожалел мертвяка и решил прекратить его мучения. Оказавшись во рту, фотографы попробовали разбежаться и спрятаться между зубов, но я смел их в желудок языком. Один из фотографов, пролетая, задел червяка фотоаппаратом, и они всей кучей упали в желудочный сок. Червяк оживился и принялся снова кого-то спасать.

Червяк: - Руку! Давайте мне руку! А, я забыл, что у меня их нет! Тогда просто залезайте на меня! Я не тону, так как на девяносто девять процентов состою из этого, как его... Перегноя! Проклятье! Почему они все пошли на дно? Ну, хоть кто-нибудь... Всплывите! Ау! Подводные лодочки, давайте еще поиграем...

Пока червяк успокаивался, взбирался на свое место и обсыхал, я немного вздремнул в своем аквариуме. Не сказать, что это супер-пупер-мега-аквариум, но особый колорит в его внешнем виде был. Так сказать, особый дизайн. А еще эти ровные белые стены и эта сверкающая медная ручка слива, которую я всегда мечтал дернуть и посмотреть, что будет. Да и залезать удобно. В общем, мне тут нравилось настолько, что я жил и терпел всех остальных.

Опустившись на дно, я расслабился. Играя теневыми бликами, поверхность воды рассказывала свою историю мира, которую никто, кроме меня, не мог понять. Я зажег ночник и принялся читать Достоевского в оригинале. Вообще-то это было его неизвестное произведение. Автор смыл его в унитаз, решив никогда более не писать юмористические стихи. Но рукописи, как известно, не тонут, в какое бы биде их ни засунули.

Неподалеку раздался звук работы крупнокалиберного пулемета. Это сторожа опять заметили кого-то подозрительного на кладбище и принялись проверять его документы. Пару минут было довольно спокойно, но затем раздался легкий мат. Видимо, жертва оказалась более увертливой, чем обычно. Свободные сторожа взбодрились, бросили полуобглоданные шашлыки и бодро побежали небольшими группками по сорок-пятьдесят человек в направлении правонарушителей.

Червяк: - Что там? Что там? Ну, расскажи! Мне скучно!

Человек-рыба: - Да все как обычно. Сторожа кого-то увидели и теперь гоняют по кладбищу. Ничего интересного.

Если честно, мне было лениво выглядывать из аквариума, и я просто отмахнулся. Но червь, заинтересовавшись тем, что послышалось ему в животе, воспользовался моим полусонным состоянием и сумел выглянуть у меня из-под хвоста, приподняв фалды моего единственного фрака.

- Что же они творят! - заорал он дурным голосом, ныряя обратно - Это же могила недавно похороненного исландского вулкана Вуяпомоерикойме! Они же его разбудят!

- Внимание! Ядерная угроза! - зазвучал из моего брюха голос радио. - Вспышка слева!

Но было поздно. Разбуженный легким пулеметным почесыванием, вулкан лениво потянулся и выплюнул на сторожей поток лавы. Самолеты, что лениво кружили стайками над кладбищем, тут же с визгом и дымом разлетелись в разные стороны. Кладбищенские смотрители же бодро развернулись и побежали обратно к себе в подземную сторожку, способную выдержать прямое попадание ядерного фугаса. А на всем остальном кладбище началась обычная паника-паника-паника. Фотографы попрыгали на мертвецов и начали погонять их, как взнузданных коней, размахивая своими фотоаппаратами, чтобы попробовать взлететь. Зомби не слушались своих седоков и быстренько закапывались в ближайшие могилы. Возникали стихийные драки, так как зомби терпеть не могут кого-то незнакомого в их могиле, неважно, живого или не очень. Пара краснозобых уток, что соорудили себе гнездо на вершине склепа, носились с вопросом об эмиграции и перечислении алиментов.

Вулкан подумал, что этого веселья мало, и, поднатужившись, плюнул сильнее. Ярко-красное пламя прямо из глубин его организма взметнулось в ночное небо. Безоблачные до этого момента небеса решили, что не могут терпеть такое оскорбление, и вмиг заволоклись черными тучами. Засверкали синие молнии. Огонь и электричество закружились в им одним известном танце, словно балерина и рокер на сцене духового оркестра. Соприкасаясь друг с другом, эти стихии складывались в буквы "Т ы н е п р о й д е ш ь!", что в переводе с исландского значило "Не стой на железнодорожных путях, в тоннеле, когда там идет грузовой поезд!"

Все работники нашего шапито, решив, что настал конец света, почему-то бросились ко мне в аквариум. Все, включая вечно подтекающего молоком вампира, буфетчика со своими кислыми бутербродами и трех кенгуру, которые вообще непонятно откуда взялись. Я вообще-то очень не люблю, когда у меня дома собирается такая большая компания. Аквариум не вмещает всех, я много раз им про это говорил. Но меня, разумеется, никто никогда не слушал, так как почему-то считается, что люди-рыбы говорить вообще не умеют. Все прислушиваются только к червяку, который иногда что-то бормочет вслух и играет на своем радио! Так что я давно перестал орать им в уши и перешел на таблички, где записываю то, что мне хотелось бы донести до других. Трех табличек, как оказалось, хватает на все.

Потом, толкаясь, чтобы нырнуть поглубже, кто-то случайно дернул за слив, и всех нас, вместе с шапито, смыло прямо в жерло Вуяпомоерикойме. Я пробовал было задержаться, ухватившись за аквариум, но братья Вигвамы с воплем, что нехорошо отрываться от компании, дернули меня за хвост, и мы полетели за всеми остальными.

Вулкан тут же затих, обдумывая, что это было, а из сторожки выглянули кладбищенские сторожа.

- Что-то тихо сегодня! - заметил один из них. - И спокойно! Так не бывает!