Фитиль заглянул в аудиторию. Какая удача - пусто! Он вошёл. Аккуратно прикрыл за собой дверь. Ещё раз внимательно осмотрелся вокруг. Прислушался. Никого. Победно усмехнувшись, высокий и нескладный Фитиль вдруг стремительно, словно кошка, проскользнул за кафедру. По пути, как ни странно, он ничего не зацепил, не опрокинул ни одного стула и даже не споткнулся.
Да, это было странно. Да, что там странно - удивительно. Нет - просто невероятно. Обыкновенно, этот долговязый неуклюжий студент и шагу не мог ступить, не устроив какой-нибудь маленькой катастрофы. Если вдруг позади слышался треск сломанного стула, звон разбившейся посуды, ну или просто - шлепок, такой, какой производит упавшее на мраморный пол тело, неожиданно запутавшееся в собственных ногах - можно было даже не оборачиваться. Это снова - Фитиль! Его ругали, над ним смеялись, иногда, если рядом были ценные хрупкие предметы, гнали прочь. Но злится по-настоящему, никто на него не злился.
Естественно, он всегда находился под прицелом острословов, которых в Первой Королевской Школе Высокой Магической Кухни было как сельдей в бочке. Но и те старались обходиться с ним помягче. В сущности, Фитиль был добрым малым. Только уж слишком застенчивым, ну и конечно, неуклюжим. И ещё - эта его худоба. На фоне других студентов - розовощёких оболтусов, пышущих здоровьем, силой, неизменным весельем, а также - всегдашним отменным аппетитом, он выглядел бледной тенью. Он был словно невзрачная серо-жёлтая жердь, которую непонятно за какой надобностью воткнули на пышной зелёной грядке. Однако, несмотря ни на что, Фитиль был не без способностей. Это многие признавали. К тому же он получал королевскую стипендию...
И вот сейчас, когда этот вечный неудачник и растяпа тайком пробрался в пустую аудиторию, с ним произошли разительные перемены: он вдруг перестал путаться в полах студенческой мантии, его движения стали уверенными и чёткими, в глазах появился блеск.
Широкая столешница массивной деревянной кафедры, за которой очутился Фитиль, была покрыта многочисленными следами смелых научных изысканий, вдохновенных опытов и гениальных экспериментов. Её полированную поверхность украшали ожоги от неожиданных вспышек волшебного огня, несмываемые пятна от экстрактов причудливых растений, а ещё - вполне обыденные кляксы и, как пример студенческой смекалки, - вырезанное перочинным ножичком древнее заклинание.
По мысли шутника, это заклинание должно было немедленно погрузить в сон всякого, кто его прочтёт. Только представьте: грозный профессор Тульти заходит в аудиторию, мрачно шлёпает портфель на преподавательский стол, достаёт из него несколько потрёпанных фолиантов и становится к кафедре, одаривая притихших студентов тяжёлым взглядом. Хмурый взор его, в какой-то момент останавливается на нацарапанных прямо перед носом каракулях. Профессор зловеще улыбается. С его языка уже готова сорваться едкая фраза по поводу умственного развития студентов... Но вместо этого он вдруг, как на подушки, укладывается на древние фолианты и оглашает аудиторию громким храпом.
Однако, это было слишком смелым предположением, думать, что студенческое заклинание способно подействовать на кого-нибудь из преподавателей. Тем более что и нацарапано оно было с ошибками. Сработала эта безграмотная магическая формула лишь однажды, и то - в самый неподходящий момент.
Профессора Порция, бывшего декана факультета "Органические и неорганические яды. Соусы, приправы и пр.", автора трёхтомной монографии "Несколько слов об особенностях вытяжки из корня Пунции Горной", обширного исследования "Принципы магической классификации магических принципов", статей, наделавших много шума в мире Высокой Кухни, таких как - "Яды и повседневность", "Ужин с Драконом" и многих других блестящих научных работ, мирно доживавшего свой век в собственной лаборатории, расположенной в самом дальнем закутке подвалов Первой Королевской, уговорили прочитать публичную лекцию. Старик, много лет живший отшельником, долго отказывался. В конце концов, когда длительные увещевания и попытки подкупа не дали никаких результатов, администрация пошла на откровенный шантаж. Заместитель ректора Бытул Напара пообещал несговорчивому старику, что если он и дальше будет упрямиться, то Школа проведёт реконструкцию подвалов: заменит факелы на новомодное электричество, оштукатурит каменные стены и, самое страшное - предоставит соседствующее с лабораторией помещение под студенческий поэтический кружок "Ладушка". Таким бесчестным способом профессора удалось уломать на одно выступление.
На лекцию Порция "Любовные снадобья. Их состав, приготовление и способы применения" прибыл весь столичный бомонд. Был и кронпринц, разумеется, инкогнито. Собственно, по его личной просьбе, старика профессора отряхнув от пыли и извлекли из подвала, представив взору почтенной публики. Кронпринц в то время безнадёжно страдал от неразделённой любви к леди А и надеялся законспектировать для себя пару рецептов от великого учёного, забытого в подвале собственной альма-матер. Как-то в разговоре с ректором принц обмолвился, что не прочь посетить лекцию старикана, если тот ещё жив, поскольку профессор Порций всегда считался лучшим специалистом не только по ядам, но и по разнообразным амурным зельям. После таких слов ректору оставалось только в лепёшку расшибиться, но устроить эту дурацкую лекцию.
В назначенный час, при невероятном стечении народа - самая большая аудитория Школы была набита битком, многим желающим пришлось просто стоять в проходах, а некоторые отчаянные студенты расположились даже на люстрах, рискуя, что одежда на них вспыхнет от близости горящих свечей, так вот, в назначенный час профессор Порций достаточно бодро для своего возраста прошёл на место лектора. Встреченный шквалом аплодисментов, он, широко улыбаясь, раскланялся перед слушателями. Отдельно отвесил поклон принцу, именно такой, каким полагалось приветствовать августейшую особу, явившуюся в публичное место инкогнито. Затем профессор отпустил пару удачных шуток по поводу двух студентов, из тех, что расположились на люстрах. Первый уже несколько минут безуспешно пытался потушить брюки, другой не замечал, как у него дымится спина. По всему было видно, что профессор до сих пор не растерял своих ораторских талантов. Публика предвкушала интереснейшую лекцию.
Но тут случилось невероятное: раскладывая принесённые с собой бумаги, Порций наткнулся взглядом на злополучное заклинание шутника студента, и в тот же миг, умолкнув на полуслове, старик профессор сладко зевнул и, примостив голову прямо на кафедре, уснул как дитя.
Растолкать его не удалось. Хотя несколько преподавателей и прилагали к этому достаточно большие, если не сказать чрезмерные усилия. И даже ректор Валлитралли хлопотавший вокруг, пытаясь сохранить подобострастную улыбку на взбешённом лице, несколько раз исподтишка уколовший спящего профессора булавкой, не добился результата. Публика, поначалу раздражённая, развеселилась. Стала сыпать советами и шутками.
- Окуните старикана в той же бочке, из которой он так налакался.
- А он храпит ещё громче, чем моя жёнушка, а она знает в этом толк. Чтоб мне треснуть.
- Ну и женись на нём, раз так!
- Тише. Ну, тише! Вы его разбудите!
- Бросьте ему ледышку за воротник.
- Дайте нашатыря...
- Валерьянки!
- Пива!!!
- Да это спящий профессор... Хочешь разбудить - целуй. Как в сказке!
Эту последнюю шутку не назовёшь удачной. Не сразу, но эта мысль дошла до всех присутствующих. Смех стих. Все испуганно воззрились на принца.
Принц встал, медленно надел белые перчатки, и, улыбнувшись, сказал:
- Профессор, конечно, не лягушка, но и не принцесса. Так что нет, друзья. Нет.
Он подхватил шпагу и вышел. Аудитория ещё несколько мгновений прибывала в тишине, а затем взорвалась восхищёнными криками. Публика была в восторге. В едином порыве был исполнен Королевский гимн, по окончанию которого в честь кронпринца грянуло тройное "Гип-гип-ура!".
Тем временем младшие служащие, под шумок, уложили старика Порция на носилки и, стараясь не привлекать внимания, быстренько оттащили в родной подвал, досматривать сны. А перед возбуждёнными зрителями, улыбаясь с обаянием ярмарочного зазывалы, предстал сам ректор. Он ещё надеялся сохранить лицо, для чего вознамерился лично сделать то, что должен был сделать старый дурак, а именно: прочитать лекцию о любовных снадобьях. Конечно, Валлитралли не был в этом вопросе специалистом такого высокого уровня, как профессор Порций, но и он мог без труда увлечь аудиторию и рассказать что-нибудь забавное и поучительное о напитках любви.
Но стоило ему только открыть рот, как сверху, из-под самого потолка, донёсся раскатистый храп. Это студенты, те, что сидели на люстрах, в свойственной им весёлой манере, решили поддержать выступление своего горячо любимого ректора. Надо ли говорить, что и эта лекция была безнадёжно провалена. Публика разразилась просто-таки гомерическим хохотом.
Этим дело и кончилось. Его высочество не обиделся. Кронпринц и так популярный в народе, после этого случая заслужил ещё большее уважение своих подданных. Его удачную шутку повторяли на все лады. Эта фраза стала чем-то вроде общепринятой формы вежливого отказа. Вскоре даже на рыночных площадях столицы, где нравы никогда не отличались изяществом, можно было услышать от возмущённого лавочника, которому надоело торговаться со слишком скупым покупателем: "Ну, нет, уважаемый, вы, конечно, не лягушка, но и не принцесса".
Старик профессор как ни в чём не бывало приступил к своим опытам. Правда, с тех пор, особенно если в гости к нему заглядывал кто-нибудь из администрации, он стал жаловаться на частичную амнезию. Но в его положении это было разумно. Дело в том, что почти никто не верил в действенность пресловутого заклинания. Большинство склонялось к версии, согласно которой старый хитрец специально свалял дурака, чтобы выставить посмешищем ректора Валлитралли.
Валлитралли поначалу тяжело переживал свой позор. Вечером ректор заперся в своём кабинете на самой верхушке Западной Башни. А это самая зловещая башня в Школе. До глубокой ночи оттуда доносились раскаты грома и обрывки ругательств. Сверкали ослепительные вспышки. На следующий день обнаружилось, что в кладовых Первой Королевской прокисло все молоко. Позже выяснилось: на ближайших фермах ситуация ещё хуже! Там прокисло молоко, которое даже не успели выдоить. А некоторые, наиболее впечатлительные коровы, ещё около недели вместо молока давали исключительно простоквашу.
Впрочем, долго ректор злиться не мог. К утру его уже мучили угрызения совести. Ему было стыдно, что в порыве служебного рвения он безжалостно уколол старика булавкой. Да и с этими угрозами, особенно с обещанием разместить по соседству с лабораторией поэтический кружок, они явно хватили через край. На что только не приходится идти, чтобы угодить сильным мира сего.
Но и приступ раскаяния недолго терзал большое сердце ректора Валлитралли. Не такой это был человек. Невысокого роста, круглый как мяч, он летал по Школе и, без всяких видимых признаков одышки, успевал везде и всюду. Уже днём ректор Первой Королевской вновь излучал оптимизм и радостную кипучую энергию.
Но вернёмся к Фитилю, который к этой давней истории о несостоявшейся лекции профессора Порция не имел решительно никакого отношения. Он стоял за той самой кафедрой не обращая внимания ни на злополучное заклинание, ни на другие отметины на поверхности старой столешницы. Напротив, его рука бесстрашно шарила там, где никогда, даже символически, не бывала тряпка уборщика, где даже в самый солнечный день царила тьма, и куда до сих пор отваживались забираться лишь пауки. Довольно быстро он нащупал плотный бумажный конверт, приклеенный к внутренней стороне столешницы. Фитиль радостно вскрикнул и, аккуратно оторвав находку, извлёк её на свет.
В этот момент мимо дверей аудитории стремительно катился бодрый и как всегда деятельный ректор. Услышав ликующий крик из пустого помещения, он тут же изменил направление и шумно распахнул двери. Какова наглость! Мало того, что кто-то прогуливает занятия, так ещё позволяет себе забраться в пустую аудиторию и устраивать шум. Возмущённый, ректор горел желанием покарать нарушителя прямо на месте преступления.
Валлитралли замер. Он мог представить на месте прогульщика и хулигана любого своего студента. Да, что там представить! Все они - начиная с этого неотёсанного грубияна Тихони Бычки и заканчивая особой королевской крови напыщенным Блим Коном - были настоящими злодеями. Не зря говорят, что за все время своего существования Первая Королевская выпустила несколько тысяч отменных преступников и всего с десяток более или менее приличных поваров. Ну, положим, это высказывание ректор всегда считал бессовестным преувеличением. С десяток! Да их просто не поймали на горячем! А как может быть иначе. Первая Королевская Школа Высокой Магической Кухни - самое престижное учебное заведение столицы. Сюда приходят учиться только лучшие из лучших.
Но этот... совершенно бесцветное существо... и как только он смог затесаться среди студентов. А ведь ещё и королевскую стипендию получает. Значит, не так он прост этот... Фитиль! Ректор внимательно всмотрелся в лицо студента и наткнулся на яростный огонь жестоких зелёных глаз.
- Ты?! - прошептал Валлитралли, ощущая, как подкашиваются ноги.
- У меня Патент! - выкрикнул мнимый студент. - Слышишь? Патент!
Фитиль запустил руку за пазуху и извлёк оттуда зелёное яблоко. С хрустом надкусив, небрежно подбросил в руке, а, затем, неожиданно, швырнул его в ректора.
Надкусанный плод ударил Валлитралли в грудь и взорвался с оглушительным грохотом. Белая вспышка отшвырнула ректора на первый ряд парт. Одну, упав на неё со всего размаху, он сломал. Но боль и страх только придали ректору сил. Он перекатился набок и спрятался за обломками. Рядом опять громыхнуло. Подскочила и упала соседняя парта. Ещё один взрыв. Ещё. Зелёные снаряды рвались один за другим. В воздухе стоял плотный аромат печёных яблок.
- Шарлотка! - сквозь зубы выругался Валлитралли. - Да он убьёт меня!
Ректор вытащил блокнот и универсальное перо с автоматической подачей чернил. Эту диковинку, своё новое изобретение, преподнёс ему в подарок декан кафедры алхимиков. Записав однажды чудо-пером прямо в коридоре на глазах у изумлённых зрителей имена проштрафившихся студентов, Валлитралли больше никогда не расставался с этим замечательным устройством. Удобная штука. Вот и сейчас, она должна спасти его жизнь. Ректор наскоро написал на чистом листе несколько заклинаний. Затем разорвал листок на небольшие клочки, сунул их в рот и принялся интенсивно пережёвывать. Одновременно он лихорадочно разбирал на составные части своё любимое универсальное перо. В результате разлились чернила, да и перо было совершенно испорчено, но в руках ректора оказалась полая медная трубка.
Взрывы, тем временем, прекратились. Валлитралли слышал, как Фитиль, выйдя из-за кафедры, медленно приближается, обходя завалы из парт. Видимо, решил, что с ректором покончено, но уверен не был, поэтому шёл осторожно, не спеша, подбрасывая очередное яблоко, которое звонко шлёпало о его ладонь.
Именно на этот звук и ориентировался ректор, когда выскочил из своего укрытия и шумно выдохнул из прислонённой к губам трубки кусочек жёваной бумаги. Безобидный бумажный снаряд угодил в плечо высокой фигуры. Фитиль уже был готов рассмеяться, но тут бумажный шарик взорвался. Мнимый студент упал навзничь, больно ударившись затылком о деревянный помост, на котором стояли преподавательский стол и кафедра.
Сквозь белую пелену дыма Фитиль увидел, как приблизился низенький круглый ректор и, наклонившись, нацелил медную трубку прямо ему в лоб. Фитиль разжал пальцы и подтолкнул выпавшее яблоко к толстяку. Два взрыва слились в один.
Через минуту в аудиторию ввалилась толпа преподавателей и студентов. Среди погрома, развороченных парт и стульев, клубов белого дыма они увидели две неподвижно лежащие фигуры.
Младший служащий Пати Мак медленно толкал нагруженную тачку по вымощенному булыжником заднему двору Школы. Наконец он достиг широкого, окружённого невысоким каменным ограждением, колодца. Прежде чем приступать к работе, он, по обыкновению, как бы украдкой, взглянул вниз. Бездонная пропасть колодца обожгла сердце холодным потусторонним страхом.
- Ну что ж, будем тебя кормить, - нарочито спокойный тоном сказал Пати.
Он взял с тачки то, что назвал про себя земляничным окороком. Это большое, в два пуда веса, изделие по виду и форме действительно более всего напоминало копчёный окорок. Вне всяких сомнений, именно его и старался создать незадачливый студент: аппетитный, полновесный свиной копчёный окорок. Однако то, что получилось в результате, вызывало скорее приступ тошноты, чем аппетит: под прозрачной студенистой шкурой колыхалась ярко-красная с чёрными вкраплениями плоть. Срез был округлый, словно выпирающий наружу, и больше всего напоминал бочок безумной гигантской земляники. Но надо отдать должное автору - косточка, на которой разместилось это безобразие, выглядела очень даже ничего - совсем как настоящая, ну то есть, если бы не дикий фиолетовый цвет, она была бы и вовсе а-ля натюрель.
Что и говорить, наука - дело серьёзное. Пока научишься чему-нибудь толковому, много шишек набьёшь. Пати Мак давно привык к этим кулинарным вывертам. Видел на своём веку многое и пострашнее земляничного окорока. Студенты первых курсов иной раз производили на свет такое... Однажды ему пришлось участвовать в драке с трёхметровым ракообразным существом. Танцующий Лобстер - так впоследствии прозвали это страшилище со стальными клешнями, которое наделало много бед на главной кухне: оно разнесло в щепки разделочные столы, раскурочило плиты и печи, смяло, точно это были не толстостенные медные, а сделанные из тонкой жести, огромные котлы. А уж сколько было разбитой посуды, сломанных конечностей, синяков и носов всмятку...
В усмирении этого варёного рака с трогательными зелёными пучками укропа вместо усов, принимало участие полшколы. Студенты и преподаватели, вооружившись поварёшками, безрезультатно пытались загнать монстра в угол, и только Пати заметил, что 'кулинарное чудо' странным образом реагирует на музыкальный ритм. Когда выкрики, сопение, стоны и звон кухонной утвари, которой беспорядочно и, по правде сказать безрезультатно, размахивали отважные повара вдруг случайно, на миг, складывались в подобие некой первобытной мелодии, чудовище замирало и, казалось, прислушивалось. Схватив первую попавшуюся кастрюлю, младший служащий принялся громко выстукивать о её дно ложкой весёлый мотивчик популярной песенки "Моя крошка не любит меня". И, о чудо! Трёхметровый рак, совершенно очарованный этой неожиданной импровизацией, покачиваясь и перебирая лапками, словно пританцовывая, медленно двинулся в сторону Пати. У всех, кто наблюдал эту картину, от удивления только глаза на лоб полезли. Они молча опустили свои поварёшки. Вскоре самые сообразительные присоединились к Пати, и кто на чем принялись выстукивать "Мою крошку".
Так, сводный отряд барабанщиков, состоящий из студентов, преподавателей и служащих Первой Королевской, словно на привязи, провёл Танцующего Лобстера по заднему двору Школы к Ненасытной Утробе - тому самому колодцу, в который Пати Мак каждый день сбрасывал результаты неудачных опытов нерадивых студентов. Отряд выстроился за колодцем и так лихо, с таким остервенеем грянул последние ноты, что Лобстеру ничего не оставалось, как совершив финальное пружинистое па, бухнуться в бездну. Позже Пати даже жалел, что все так закончилось. Он мог бы построить для монстра загон, кормил бы его, а по вечерам стучал на барабанах и смотрел на его удивительные танцы.
Пати вздохнул и сбросил в Ненасытную Утробу тяжеленный земляничный окорок. А потом произошло нечто удивительное: он не был уверен, может быть ему послышался, а может и действительно прозвучал отдалённый всплеск. Будто бы сброшенный окорок достиг воды. Но это невозможно! Ненасытная Утроба - бездонна. Это всякий знает. А уж Пати Мак, ежедневно прикатывающий к колодцу тачку, а то и две бракованной еды и подавно. Никогда ещё на его памяти падающие вниз продукты не порождали никаких звуков, кроме звука постепенно затихающего свиста от рассекаемого воздуха.
Пати всегда гордился тем, что умеет подмечать мелочи, на которые другие не обращают внимания. Вчера, когда он заглядывал в Ненасытную Утробу, ему показалось что там, далеко в глубине, что-то блеснуло. Сегодня - этот тихий, едва уловимый, всплеск. А что будет завтра? Из переполненного колодца хлынет вода? Или что-нибудь пострашнее?
Да, многие считают, что Ненасытная Утроба - это просто такая специальная глубокая яма. В неё очень удобно сбрасывать всякую ненужную дрянь. Но он-то знает - в мире полно вещей, которые существуют не только для удобства зарвавшихся магов, пусть они, эти маги и будут трижды профессорами... Всякий раз, когда Пати заглядывал в колодец, его пробивал озноб. Он чувствовал суеверный страх. И потому Пати Мак прекрасно сознавал: что бы не исторгла Ненасытная Утроба - это будет нечто ужасное.
Надо было ещё вчера доложить начальству о том, что с колодцем творится что-то неладное. В конце концов, в Школе преподают лучшие маги королевства. Может, они и усмирили бы Ненасытную Утробу. Но вчера, как раз в это время, случился переполох в большом классе. Никто не знает толком, что там произошло. Говорят, это была настоящая магическая битва. После обеда Пати вместе с другими младшими служащими и студентами разбирал завалы из разбитых в щепки стульев и парт. Форменный погром. И всему виной - этот неуклюжий студент Фитиль. О том, чем он занимался в пустой аудитории, вместо того чтобы сидеть на занятиях, можно было только гадать. Одни говорили, что бестолковый первокурсник не совладал с заклинанием 'холодного огня', которое проходят на пятом курсе. Другие - что он попытался призвать дух основателя Школы, могущественного мага Архитора... Много ещё болтали разного, но чтобы там ни было на самом деле, все сходились в одном: Фитиль непременно бы погиб из-за своей глупости, и только, подоспевший вовремя ректор, спас ему жизнь.
Все младшие служащие ненавидели Фитиля. За этим длинным недотёпой нужно было постоянно возить специальную тележку с вениками, тряпками и совком. Где не появлялся этот студент, везде что-то падало, разливалось, ломалось. Все относили это на счёт его безмерной рассеянности, скованности и стеснительности. И только Пати понимал, что это не так. Несколько раз он замечал, как этот якобы стеснительный парень бросает исподтишка такие высокомерные взгляды на преподавателей и даже на самого ректора... Какая уж там скованность. Какая стеснительность. Этот, пожалуй, живьём съест. Пати однажды даже поделился своими подозрениями с главным служителем Бытул Напаром. Но тот только отмахнулся: "Этот? Фитиль? Да нет, Пати, не выдумывай. Он совершенно безобидный. Ну, нет, я понимаю, что младшим служащим он доставляет много хлопот. Ну, хорошо, Пати, если он ещё что-нибудь разобьёт, я наложу на него штраф. Да, в конце концов, парень получает королевскую стипендию. Вот пусть и платит. Может, это его чему-нибудь научит... И, вообще, Пати, думаю, это возрастное. Все мы когда-то били горшки ну и тому подобное. Это пройдёт". Да уж! Прошло. Вызвать дух Архитора! Вот дурак!
Пати Мак вдруг почувствовал, как во рту разливается неимоверная горечь, такая, которой он в жизни не испытывал. Это была горечь, граничащая с болью. Нет - это была сама боль!
Совершенно погрузившись в собственные мысли Пати, не отдавая себе отчёта, взял из тачки один из наваленных в небольшую кучку абрикосов. На вид они были совершено обычными. Но стоило ему надкусить сочный плод, как сразу стало понятно, почему они оказались в тачке.
Проклиная на чем свет стоит и студентов, и преподавателей, а заодно и Школу, и Высокую Кухню, Пати Мак кинулся разыскивать Бытул Напара. Уж сегодня он заставит начальника отнестись к его, Пати Мака, словам серьёзно.
Валлитралли пришёл в себя в собственном кабинете в Западной Башне. Голова кружилась, и он не сразу смог разобрать такую привычную кривую надпись, оставленную на потолке бывшим ректором. Уже десять лет Валлитралли, когда ночевал в кабинете, просыпаясь, видел её по утрам... Она была первым, на что натыкался взгляд, если открыть глаза лёжа на диване. Наконец он хриплым голосом прочитал:
- Не верь друзьям...
- А? - встрепенулся прикорнувший в кресле декан факультета алхимии.
- Да, нет, это я так. Вы давно здесь, милый Отто?
- Я... нет, часа четыре. А до этого с вами сидел Бытул Напара. А перед ним Глен с кафедры Первых блюд, а ещё... В общем, вы без сознания со вчерашнего дня. Мы ни на минуту не оставляли вас... Все так расстроены. Его величество справлялся... Старик Порций... Ну, помните... - Отто вопросительного взглянул на ректора. Тот кивнул. - Даже он вылез из своего подвала и поднялся к вам... Но вы тогда были без сознания... Что это я ... И так понятно... Да, старик оставил пузырёк с лекарством. Сказал, дать, как только очнётесь. Где я его... Куда... Ах ты, бульон в тигле...
Отто, ругаясь под нос, принялся шарить по карманам.
- Да вот же он! - алхимик схватил стоящий на прикроватном столике пузырёк и протянул его Валлитралли.
- Не отравит? - ректор задумчиво понюхал предложенное лекарство.
- Да нет что вы... - замахал руками Отто. - Хотя... я бы на вашем месте... тоже...
Валлитралли решительно опрокинул пузырёк и выпил лекарство.
- Кислое, - сморщился он. - Так значит со вчерашнего дня. А что же Крауви? Уже порядки свои наводит?
- Крауви...?
- Ну, да... Я вообще удивляюсь, почему я до сих пор здесь, а не, например, в подвале рядом с профессором Порцием. Что же он?
- Не понимаю...
- Ну как же. Он жив, вообще? - заволновался Валлитралли.
- А! Да, да! Жив ваш студент! Ещё бы! Мы все восхищены вашим мужеством... Вы спасли дурака. Ну, этого студента... Как его... Фитиль. Да, конечно, никакой не Крави... Фитиль.
- Так вы его не узнали! Это же Крауви! Наш ректор!
- Крауви?! Ну, нет... Этот неуклюжий... Не может быть... Невозможно, чтоб такое...
- Я должен его видеть. Он, конечно, во всем винит меня. Мне надо с ним объясниться.
- Но нельзя... Вам ещё надо лежать...
- Мне уже лучше! - сказал Валлитралли поднимаясь. - Лекарство помогло. Идёмте, Отто. Я вас прошу. И ещё пошлите кого-нибудь к Порцию. Пусть даст ещё пузырёк. Нет, лучше два!
Несмотря на протесты декана, Валлитралли спустился со своей Башни и направился в общежитие. Чем дольше он шёл по Школе, тем лучше себя чувствовал. Он как будто впитывал энергию от стен, школьных коридоров и классов, в которых в это время шли занятия.
Ректор зашёл в комнату Фитиля, уже напрочь забыв о недавней слабости. Но когда ему навстречу поднялся Тихоня Бычки, сидевший у кровати больного, ректор нахмурился.
- По-моему, Бычки вы сейчас должны находиться на семинаре по придворному этикету, если мне не изменяет память, - сказал он и по привычке хлопнул себя по нагрудному карману, там, где обычно хранил блокнот и универсальное перо. Их на месте, конечно, не оказалось. Тем более, что ректор вышел из кабинета в домашнем халате.
- Я у профессора Тульти отпросился, - нагло соврал Бычки.
- Ну да, ну да... Отпросился, - произнёс ректор. - А знаете, Бычки, на прошлой неделе ко мне приходил Тульти и требовал добавить в расписание всех потоков ещё часов по десять "Придворного этикета". Он утверждал, что некоторые студенты до сих пор не могут отличить десертную ложку от ложки для супа. Он даже называл несколько имён особо одарённых особей... Боюсь ошибиться, но и вас он тоже, кажется, упомянул. А ещё профессор Тульти настаивал на том, чтобы в Школе ужесточили систему наказаний. Например, за пропуск лекций по "придворному этикету" он предлагал ввести смертную казнь. Так, вы, говорите, отпросились?
Тихоня Бычки насупился, но благоразумно промолчал.
- Впрочем сейчас это неважно. Как он? - ректор присел у кровати Фитиля.
- Бред какой-то нёс. Говорил, что все предатели. Ругал всех. Ну, как всех. Вас в основном. То есть, - Бычки мстительно улыбнулся. - боюсь ошибиться, но вас он тоже, кажется, упоминал.
На кровати зашевелился и открыл глаза Фитиль.
- А, пришёл! У меня Патент! - выдохнул он, увидев Валлитралли.
- Да я знаю, знаю... - закатил глаза ректор. - Не мог по-человечески вернуться. Мы ведь ждали тебя. Ну, первые два года, точно. Никто поверить не мог, что ты навсегда ушёл.
- Ушёл! Да вы меня выгнали. Из моей Школы! А мой лучший друг, мой верный помощник, мой наивный толстяк-добряк Валлитралли, подлый предатель, ничтожество выкрал Патент и занял моё место. Валлитралли - ректор Первой Королевской! Смешно! Я чуть живот не надорвал.
- Смешно! Чуть живот не надорвал! И поэтому десять лет тебя не было! Где же тебя носило, любимиц королей? Блистательный и неподражаемый ректор Крауви! Что же ты не пришёл и не потребовал свой Патент. Тебя ведь только немного проучить хотели, спустить с небес на землю. Все видели, что тебя заносит. Ты чуть Школу не погубил своими прожектами.
- Я вдохнул в эту Школу новую жизнь! Я вернул ей былое величие и славу!
- Никто не отрицает твоих заслуг. Многие до сих пор говорят, что в Первой Королевской было всего два ректора: основатель Школы - великий магистр Архитор и блистательный ректор Крауви. Никто не хотел лишать тебя Патента. Но то, как ты обошёлся с деканом философии, как, ни с кем не посоветовавшись, использовал магический заряд камня Архитора, как отдал кафедру Выпечки этому пройдохе, Мнитилену, который только и умел делать "вечный хлеб" и восхищаться твоей гениальностью, всех настроило против тебя. Да и многое другое. Хочешь подробностей - спроси у Порция. Я-то узнал о заговоре уже после того, как ты сбежал, громко хлопнув дверью на прощанье.
Крауви молчал. Ректор Валлитралли обратился к Бычки.
- Послушайте, Тихоня, раз уж вы все равно прогуливаете, вас, наверное, не затруднит прогуляться в подвал к профессору Порцию. Я уже посылал к нему декана Отто за лекарством, но, видимо, вышла какая-то заминка. Попросите их поторопиться. Это для ректора Крауви.
- Да я, конечно, прогул... - начал до сих пор ничего не понимающий Бычки. - схожу. Только вы мне объясните, пожалуйста, что Фитиль действительно...?
- Ах да! Познакомьтесь, - усмехнулся ректор. - Ваш сосед по комнате странноватый и нескладный Фитиль - не кто иной, как легендарный ректор Крауви, вернувшийся после более чем десятилетнего отсутствия. Тогда, десять лет назад, группа преподавателей решила вызвать ректора на откровенный разговор. Предварительно они похитили у него и спрятали где-то в стенах Школы Патент, гарантирующий ректору абсолютную власть. Исключительно в воспитательных целях. Как утверждали заговорщики, они в любом случае собирались его вернуть. Ректор Крауви и вправду многое сделал для Школы. Никто и не думал всерьёз лишать его Патента. Но вместо того, чтобы поговорить со стариками преподавателями и со своим лучшим другом, которого подозревал в предательстве... Он обиделся. Да, обиделся и бежал, громко хлопнув дверью. И это я не фигурально выражаюсь, дорогой мой Тихоня Бычки. Помните развалины, те, мимо которых вы проходите каждый день из общежития в учебные классы. Это развалины Восточной Башни, которую с досады разнёс ректор Крауви.
Крауви рассмеялся.
- Она все равно была никому не нужна. Устроили свалку. Тащили туда весь хлам. А так - вполне живописные развалины получились.
- Как видите, наш ректор большой оригинал. Неудивительно, что он избрал такой оригинальный способ вернуться. А вот скажи мне Крауви, ну то, что ты из себя студента строил, понятно - хотел незаметно Патент отыскать, но почему ты изображал такого идиота, который и шагу не мог ступить, чтобы ничего не сломать?
Крауви хихикнул.
- Понятно, - заключил Валлитралли. - Доставляли удовольствие мелкие пакости. Такая месть... И почему великие, так часто, такие мелочные...
- А я ещё хотел спросить, - сказал, уже забывший о поручении Тихоня. - а камень Архитора вы как разрядили?
- О, - воскликнул Крауви. - я задумал феерическое угощение на день рождения принца. Ему исполнялось десять лет. Юбилей. Ну и Федерико просил...
- Федерико, это, если вы не поняли Тихоня, Его Величество Федерико V, - усмехнулся Валлитралли.
- Не перебивай, Валли, - увлечённо продолжил Крауви. - Так вот, не считая всего прочего, каждому гостю подали золотое пирожное, украшенное драгоценными камнями. Это было настоящее золото и настоящие камни. Но стоило прикоснуться к ним десертной ложечкой, и они превращались в любимое пирожное гостя. Уберёшь - снова золото. Многие забирали на память. Не удивлюсь, что где-то их до сих пор хранят.
- И на этот изящный фокус понадобилась все магические силы камня, которые накапливались в течение ста лет, - резюмировал Валлитралли.
В дверь настойчиво постучали.
- Господин ректор! Вы здесь?
- Да! - в один голос ответили Валлитралли и Крауви.
В комнату вошёл взволнованный декан Отто. Для начала он основательно обыскал собственные карманы, а потом, с досадой, хлопнул себя по лбу.
- Ах да... Входи! - крикнул он в коридор.
Вошёл студент с двумя маленькими пузырьками в руке. Отто передал пузырьки Валлитралли.
- Лекарство... - сказал он. - там такое творится. Все возле Ненасытной Утробы... Его высочество с визитом приехал. Хотел к вам подняться, но услышал, что Ненасытная Утроба исторгает...
- Ненасытная Утроба, что? - подскочили на месте оба ректора.
На заднем дворе у колодца собралась вся Школа. Только профессор Тульте, не обращая внимания на всеобщую суматоху, продолжал пытать своих студентов каверзными вопросами. Те неохотно отвечали и, уже не скрываясь, откровенно пялились в окна.
- Да, что там происходит, плесень в стакане! - не выдержал профессор.
Он подошёл к окну. В этот момент во двор Школы въехала белая карета с золотым королевским гербом на дверцах. Из неё, нарушая все правила этикета, выскочил молодой человек.
- Его высочество кронпринц! - с придыханием воскликнул Тульти. - Но как изящно, как благородно Его высочество нарушил регламент. Сам, лично, откинул приставную ступеньку. Брависсимо. Это кровь! Благородная кровь! О! К нему бежит Бытул Напара! Олух! Да не размахивай ты руками! Поклон! Приветствие! Нет! Он все испортил. Я должен быть там!
Профессор стремительно направился к выходу. Уже в дверях, оглянувший, он выкрикнул:
- Оставайтесь на своих местах! Параграф 33 для самостоятельного изучения.
На всякий случай Тульти запер двери на ключ. Но только он ушёл, как студенты бросились распахивать окна. Благо аудитория находилась на первом этаже, и никто не пострадал.
Напрасно Тульти пытался пробиться к принцу. Невежа Бытул Напара уже увлёк его к Ненасытной Утробе. А там их окружила встревоженная толпа.
Зрелище и впрямь было не из приятных. Бездонный колодец почти доверху наполняла вязкая белёсая жидкость. Ее уровень медленно, но неизменно поднимался. И главное - все, кто находился рядом, словно ощущали на себе какой-то холодный потусторонний взгляд.
Все были напуганы. И только принц вполголоса что-то говорил заместителю ректора Бытулу Напара. Кажется, даже шутил. По крайне мере, лицо Напара просветлело, и он испытывал явное облегчение.
Тульти, после безуспешных попыток пробраться к принцу, наконец нашёл брешь в толпе. Он ринулся в неё, но тут же остановился, увидев, перед кем расступаются люди. К Ненасытной Утробе шли два человека - маленький, круглый ректор Валлитралли и высокий, худой как щепка... ректор Крауви.
Принц обнял обоих.
- Ну вот, вы снова вместе! Как в старые добрые времена. А знаете, как называл вас отец? Толстый и Тонкий! Меня это очень смешило. Я ведь был совсем мальчишкой. Не обижайтесь.
- Ваше высочество, я польщён, что вы меня помните, - церемонно поклонился Крауви.
- Помню! Нет, ректор Крауви, я вас знаю! Отец не выпускал вас из виду с тех самых пор, как вы... отправились в путешествие. Мы все о вас знаем. Вы много странствовали и везде находили применение своим талантам. При дворе Аксадона вам даже предложили пост советника... И все же вы решили вернуться. После стольких лет! - радостно заключил принц.
- Все - не то, - грустно улыбнулся Крауви. - Мой дом - здесь.
- Так вы знали, что Фитиль - это спектакль? - недоверчиво спросил принца Валлитралли.
- Отец не хотел вмешиваться. Сказал, что два старых друга должны сами найти путь к примирению.
- У нас мудрый король, - задумчиво сказал Валлитралли, вспоминая, как прятался за партой от взрывающихся яблок.
- Я с удовольствием передам ваши слова отцу, - улыбнулся принц. - Однако, мы больше не могли бездействовать. Дело в том, что вчера в королевских архивах был обнаружен один интересный документ. Как только мы разобрались, в чем дело и какая опасность угрожает Школе и королевству, я сразу отправился к вам. К сожалению, - принц указал на Ненасытную Утробу. - опасения подтвердились. Сейчас я покажу...
Принц оглянулся вокруг. Хоть и на почтительном расстоянии, но со всех сторон их плотным кольцом окружали люди.
- Друзья, будьте добры, мне нужна какая-нибудь палка, ну, или ветка, - крикнул он, обращаясь к стоящим в задних рядах.
- Это подойдёт? - вышел вперёд, протягивая посох, преподаватель специографии.
- Красивый. Жалко. Друзья, ветку! Ненужную.
Пока искали ветку, принц достал документ.
- Это копия письма, написанного триста лет назад магистром Архитором королю Федерико Беспощадному, моему прапрадеду. Скорее даже не письмо, а ультиматум, полный проклятий и угроз. Вот, у меня тут подчёркнуто: "... был бит плетьми и подвергнут пыткам мучительным и разнообразным и сам, и приспешники его..." Дальше я пропускаю. Тут целый список тех мучений, которые выпали на долю нового ректора, назначенного королём. Вы помните, что магистр Архитор был основателем Школы. Он получил Патент от короля Федерико Беспощадного и безраздельно управлял Первой Королевской. Но потом король и волшебник рассорились. Король прислал в Школу нового ректора. Тот явился с парой сотен солдат и Патентом, подтверждающим его полномочия. В результате на следующий день король получил это письмо. Здесь много ругательств и угроз. Магистр Архитор был суровым человеком. Да и Федерико Беспощадный, судя по историческим хроникам и гобеленам в кабинете отца, был не сахар. И вряд ли бы он спустил Архитору эту наглость, если бы не последние слова послания: "PS. И пусть в мою Школу ещё раз сунется кто-нибудь с Патентом ректора, и узнаешь тогда, как Ненасытное Чрево исторгнет Бездну, и Бездна поглотит тебя и твоё королевство. И будет так на все времена!"
В этот момент принцу передали ветку. Недолго думая принц опустил её в колодец. Та часть ветки, которая погрузилась в жидкость, мгновенно растаяла.
- В общем, как только ректор Крауви нашёл свой Патент, проклятие Архитора стало сбываться.
- Да... два ректора в одной Школе - это как-то многовато... - задумчиво произнёс декан Отто.
Ректор Крауви достал из внутреннего кармана плотный конверт.
- Ну что ж, надо просто бросить это Ненасытной Утробе и дело с концом.
- Постой! Почему ты! Я брошу свой Патент, так будет правильно!
- Эту подделку... - язвительно произнёс Крауви.
- Подделку, подписанную королём!
- Прости, Валли. Конечно же, ты - настоящий ректор. Я сбежал. А ты отлично справился. Много сделал для Школы, - Крауви улыбнулся. - особенно в плане дисциплины.
Ректор Крауви шагнул колодцу и поднял руку с конвертом, в котором лежал его Патент.
- Одну минутку ректор, - остановил Крауви принц. - Есть другое решение.
- Какое? - вздохнул Крауви, всем видом показывая, что он уже все решил.
- Сейчас, только для начала мне нужна ваша консультация. Вы, кажется, разбираетесь, - принц достал из кармана два небольших медальона и протянул один из них Крауви. - Что скажите?
- Здесь портрет вашего отца. Очень похож.
- Да. Это работа придворного художника. А вот ещё один портрет. Преподнесли в дар иностранные послы. Что думаете?
- Думаю, что по сравнению с этим, первый - бездарная мазня.
- Именно! - рассмеялся принц. - Нет ли у вас желания, блистательный Крауви, стать ректором Художественной Школы?
- Но я ...
- Соглашайтесь, Крауви. Станете, как легендарный магистр Архитор - основателем Новой Школы. Давайте ваш Патент!
Крауви пожал плечами и молча протянул конверт принцу. Тот распечатал его, развернул сложенный вчетверо лист бумаги и обратился к ректору Валлитралли.
- Вы не одолжите мне ваше чудо-перо, уважаемый Валлитралли.
Ректор похлопал себя по карманам и очень смутился, заметив, что до сих пор был в домашнем халате.
- У меня... новая модель... - протянул универсальное перо и подставил принцу портфель, чтобы тот мог писать, декан Отто.
- Спасибо, - сказал принц. - Так... "Первой Королевской Школы Высокой Магической Кухни" - это вычёркиваем. А сверху пишем, ах ты, места мало, ну ничего: "Новой Королевской Школы Магических..." Ах ты, жёлудь пьяный, "Изобразительных" не помещается. Ну что ж, напишем просто "Искусств". Так даже лучше. Расширяет горизонты. Так, что ещё... Ах да, "исправленному верить" и подпись. Все.
Тройное гип-гип-ура прогремело над Школой. А затем, когда восторженные возгласы умолкли, прозвучал удивлённый голос Тихони Бычки.
- Клянусь паштетом из своей печёнки, она убывает...
Уровень жидкости в колодце, действительно, постепенно снижался.
- Полезная штука. Надо будет и у себя завести нечто подобное, - заглянул в Ненасытную Утробу Крауви. - А знаете, Ваше высочество, я тут подумал, Новая Королевская - это по статусу выше, чем Первая Королевская. Из самого названия следует.
- Не согласен! - возмущённо воскликнул Валлитралли.
Принц рассмеялся.
- Ректор Валлитралли и ректор Крауви, прошу вас, не забывайте, что вы друзья.