Аннотация: Начатое, но незаконченное произведение.
Осенняя тетрадь
Девятого октября тридцать пять лет назад я бывший тогда следователем полиции Северного уезда Вышеградского воеводства, прибыл в поселение Tupik, расположенное у самой границы Сарматских гор, для проведения расследования убийства тридцатилетней Евы Хорст, приезжей из Германии, загадочно погибшей за пять дней до того. Сегодня спустя многие годы, лёжа на смертном одре, о чём свидетельствуют двое достопочтенных медиков, стоящих рядом, я пишу эти строки, сопровождая ими свои записи тридцатипятилетней давности, ведомые мной во время пребывания в тех местах. По совету преподобного Йонса после моей смерти они попадут в хранилище рукописей библиотеки Оптического университета, что в славном городе Ведомль, в больнице которого я получаю лечение. В те давние времена, будучи очень наивным и честолюбивым молодым человеком, я ещё питал несбыточные надежды не только состояться в профессии, но и стать литератором, прикоснувшись к славе многих достойных мужей, посвятивших свои помыслы и устремление слову, и с этой целью вёл записи, так никогда и не нашедшие читателей. После пережитого я никогда не предавал большого значения этим листкам, стараясь реже вспоминать о событиях моей молодости, но по настоянию преподобного оставляю пакет с коричневой тетрадью для помещения в место, где они будут храниться до того времени, когда возможно пригодятся кому-то.
Старший полицейский советник в отставке Карл Россман.
9 октября.
Мне всегда нравилась осень, она навевала на меня дивные ощущения, связанные с воспоминаниями детства. В городе осень слагается из пасмурного неба, сочащегося влагой, из капель воды на запотевшем стекле, из жёлтых листьев, усеявших замощённые камнем тротуары. В деревне же осень это запах тления и сырости, мокрой земли, дымы из печных труб и непроглядные туманы, стоящие над полями.
Шесть лет я учился в университете, а после проходил длительную стажировку, служил секратарём-помощником, пока наконец не получил назначение. Всё это время, увлечённый своими занятиями, я словно позабыл о смене времён года, погружённый в науки, учебники и бюрократические бумаги. Лишь во сне иногда ко мне приходила осень моего детства, но её дыхание было мимолётным и развеивалось, лишь только я утром поднимал голову от подушки. И вот я еду в экипаже в поселение Tupik, чтобы провести первое своё самостоятельное расследование и за окном тянутся бесконечные октябрьские поля, и я словно возвращаюсь в детство, вдыхая их влажный запах, вспоминая заново осень.
Справа дорогу сопровождала высокая насыпь с железнодорожными рельсами.
- Послушайте, любезнейший, - обратился я к вознице через окно, оборудованное для связи с ним. - Я не знал, что в Tupik ведёт железная дорога. В противном случае поехал бы по ней, а не в экипаже. Но почему-то никто в городе мне не сообщил, что в пункт назначения можно добраться на поезде.
- Нельзя, господин, - ответил возница, повернув ко мне своё воспалённое лицо, усеянное припухлостями и чёрными точками. - Уж два десятка лет, как закрылась здешняя железная дорога после остановки оловянных рудников. - И добавил рассудительно: - Невыгодно стало.
Я кивнул ему и снова стал глядеть в окно. Выцветшие поля сменялись жёлтыми лесами, затем снова начинались поля и снова леса. Природа несла отпечаток увядания - приметы осени были раскиданы повсюду.
И вот спустя долгие часы пути мы приблизились к конечной точке маршрута. Дорога вильнула меж двух холмов (вдали у леса я увидел несколько абсолютно чёрных деревянных усадьб заброшенного вида) и экипаж въехал в поселение. Оно представляло собой несколько десятков старых и сильно запущенных жилых одноэтажных домов из красного кирпича, покрытых растрескавшейся черепицей, расставленных на расстоянии друг от друга и несколько более крупных построек в центре. Улица, плавно изгибающаяся полумесяцем то в одну, то в другую сторону, по-видимому, была одна + десяток маленьких переулков между домами, по которым мог пройти человек, но не повозка.
Экипаж выехал на узкую площадь, образованную десятком зданий в один-два этажа, среди которых выделялись старинная церковь с полуобвалившейся лепниной и стоящей позади неё высокой колокольней и широкий трактир с большими окнами - он же постоялый двор. Здесь у трактира меня уже ожидали трое местных жителей. В одном из них я опознал по форме полицейского вахмистра. Отряхнув со своего синего форменного сюртука несуществующую пыль, я по-молодецки, словно ещё студент, спрыгнул из экипажа.
- Рады приветствовать вас сердечно, господин следователь! - произнёс вахмистр, попытавшись вытянуться, что ему не давалось из-за полноты и возраста. - Начальник местной полиции вахмистр Кригер. Позвольте вам представить старосту поселения господина Брешко. -Пожилой староста в старомодном чёрном поношенном кафтане почтительно поклонился мне. - А это уважаемый хозяин постоялого двора "Счастье рудокопа", - продолжал Кригер, указывая на третьего встречающего.
- Моя фамилия Циммеран, - отрекомендовался хозяин заведения. - Будем рады предоставить вам лучшую нашу комнату. - Он выглядел младше старосты и вахмистра, но всё же, явственно разменял уже шестой десяток лет. На круглой голове Циммермана росли короткие белые волосы торчком, а во рту виднелся серебряный зуб.
- Карл Россман, - представился я, внимательно разглядывая встречающих. Моим глазам открылось сочетание бедности, старости и непритязательности, проявленное в одежде, лицах и фигурах представителей местной власти и хозяина трактира. Tupik был отдалённым вымирающим посёлком, где никогда ничего не происходило, последним местом на Земле, где можно было сделать карьеру или заработать состояние. Я знал, что вахмистр уже почти тридцать лет служит здесь и давно должен уйти в отставку.
Кригер, Брешко и Циммерман проводили меня до постоялого двора, где мне была приготовлена пресловутая лучшая комната. Я не собирался отдыхать после поездки и только слегка огляделся.
Комнаты для жильцов располагались на втором этаже трактира, по обе стороны узкого коридора, в котором, несмотря на разгар дня, клубилась темнота. Всего я насчитал шесть комнат. Моя несла черты уюта и провинциальной скромности: два небольших прямоугольных окна, прорезанные в скате крыши, были закрыты плотными шторами, в углу стояла чугунная печка, а у стены широкая кровать. На противоположной стене висело тусклое старинное зеркало в серебряной оправе, а под ним находился чёрный от времени старомодный комод. Керосиновая лампа светила на маленьком столе у окна. Везде взгляд натыкался на тёмное гладкое дерево.
Не задерживаясь в трактире ни для отдыха, ни для обеда - тут вероятно сказывалась моя пылкость и увлечённость, вызванная молодостью - я оставил свой дорожный чемодан и попросил немедленно отвести меня к месту преступления и к телу несчастной. Староста и полицейский переглянулись.
- Господин следователь, - с волнением начал говорить Кригер. - На место душегубства мы вас обязательно проводим, но нет никакой возможности увидеть тело убитой.
-Почему же? - спросил я.
- Оно пропало. Бесследно исчезло, - последовал ответ перепуганного вахмистра.
Тут я дал волю эмоциям, не заботясь о разнице в возрасте.
- Да как такое возможно?! Почему труп находился без охраны? Что тут у вас вообще происходит?
- Ну, а какая охрана, если я один полицейский на весь посёлок, - рассудительно ответил вахмистр. - Тело убитой поместили в подвал врачебного пункта, как всегда обычно тут делается. Ночью кто-то взломал дверь и унёс его, когда доктор был дома.
А я уже жалел о проявлении негативных эмоций. Внутренне я улыбался. Дело представлялось всё более интересным и интригующим и мне не терпелось приступить к его раскрытию. Кто совершил похищение трупа и зачем? Возможно, это сделал убийца для сокрытия улик, либо это вообще не связано с делом. Тут было над чем поломать голову.
Врачебный пункт находился в пяти минутах ходьбы. Вообще возникло впечатление, что весь посёлок можно было обойти не более чем за полчаса. Такой же одноэтажный дом из красного кирпича, как и большинство зданий вокруг, окруженный мелким кустарником и яблонями, только приспособленный под медицинское заведение.
Кригер представил меня врачу. Это был худощавый мужчина средних лет в очках с длинными белыми волосами. По сравнению с прочими обитателями Тупика он выглядел интеллигентно, хотя и был одет по общему примеру неброско, в серый английский костюм, видавший лучшие годы. На плечи доктора был наброшен белый халат.
- Рад знакомству, жаль, что оно состоялось при столь прискорбных обстоятельствах, - произнёс доктор, пожимая мне руку. - Серко Драган, хирург, инфекционист, гинеколог, терапевт и врач всех других существующих специализаций. Я единственный врач на всю округу и потому по мере своих умений вынужден лечить всех, кто обращается за помощью, - объяснил он.
Мы вышли из дома, обошли его с другой стороны, и Драган указал на неказистую деревянную дверь, ведущую в подвал.
- Здесь моя прозекторская и она же морг, - сказал доктор, приглашая меня спуститься вниз. - Как вы видите, помещение никак не охраняется и доступно любому человеку, вооружённому ломиком или топором. Но мне и в голову никогда не приходило применять какие-то меры безопасности, ведь в подвале ровным счётом ничего ценного не хранится.
- Вы успели провести вскрытие и запротоколировать осмотр тела? - спросил я.
- Разумеется, - ответил врач. - Тело покойной было доставлено утром 4 октября и в тот же день мною были проделаны все необходимые манипуляции и написано заключение о причине смерти. Похищение же было совершено спустя полутора суток, в ночь с 5-го на 6-е. Утром 7-го я пришёл на работу и увидел, что дверь открыта настежь. Кто-то поддел замок чем-то твёрдым и выбил скобу.
В сопровождении вахмистра, старосты и доктора я спустился по ступенькам вниз. На меня дохнуло зябким холодом. Большое помещение, освещаемое светом из маленьких окон у самого потолка, было холодным и пустым. Только несколько каталок у стены и странной вытянутой формы жестяные тазы, разложенные на одной из них. Никаких следов похитителя или похитителей на первый взгляд не наблюдалось. Впрочем, доверять кому-либо из присутствующих я не собирался и запланировал вернуться в морг врачебного пункта позже один.
- Никаких следов, - вслух произнёс я. - Прошу предоставить мне ваше заключение для последующего ознакомления. Сейчас же прошу озвучить основные выводы.
- Извольте, - ответил врач. - Моё заключение простое. Причиной смерти послужила глубокая колотая рана, нанесённая длинным острым клинком прямо в сердце. Других следов насилия мною не обнаружено. Смерть, судя по характеру ранения, наступила мгновенно. По некоторым признакам я заключил, что девушка умерла не позднее чем за 12 часов до того момента как я приступил к осмотру тела, то есть вечером 3 октября.
Выслушав доктора, я забрал у него заключение о причинах смерти, намереваясь подробно изучить его позже, и попросил вахмистра проводить меня к месту, где было обнаружено тело. В неизменном сопровождении почтенного старосты Брешко, присутствие которого не являлось обязательным и даже могло трактоваться как вмешательство гражданской власти в расследование, но которого из уважения к его возрасту и статусу я не стал просить удалиться, мы отправились на край посёлка.
В северном направлении, противоположном тому, откуда я прибыл, скопления одноэтажных домов заканчивались у берега небольшой реки, больше напоминающей ручей, огибающей Tupik. Через реку был перекинут мост, и дорога пролегала на другой берег. Наш же путь шёл вдоль реки, в поля.
- А куда ведёт эта дорога? - спросил я.
- К бывшим оловянным рудникам, закрытым за выработкой руды тому, как двадцать лет, - с готовностью ответил вахмистр. - С тех пор люди стали разъезжаться из посёлка потому как работы не стало. В былые времена Tupik был далеко не так беден, как сейчас, прости Господи.- Старик полицейский быстро перекрестился. - Но и тогда таких страстей, как это страшное убийство, мы никогда не видывали.
Перед самым мостом дорога свернула налево и далее направлялась в поля, поросшие сухой травой. Вдали возвышался тёмный лес.
- А этот путь, по которому мы идём, какую точку маршрута имеет в своём завершении? - спросил я.
- Это дорога ведёт к усадьбе нашего благодетеля господина барона, господин следователь, - вмешался староста. - Благодаря его заботе по прошлом годе отремонтирована школа, а ныне ремонтируется храм, где молились Богу ещё прадеды наших прадедов. Но в усадьбу есть и прямой путь прямо из Tupika, а эта дорога используется в основном крестьянами. Здесь в полях выпасы коз и коров. Мы её называем кривой дорогой.
Я уже и сам обратил внимание, что от самой реки дорога всё время заворачивала налево обратно к посёлку, делая широкую дугу по полям.