Пролог

Прошла уже почти половина цикла Тирад [1]. Совсем скоро окончится полувековая ночь и день настигнет перевал равновесия [2], а вместе с ним прибудет армия Создателя. Вновь земли темной Госпожи будут утопать в крови, а тела врагов - заполнять склепы, чтобы в будущем пополнить ряды темных или укрепить и украсить стены великого замка Вечной Ночи. Но не только у Создателя есть армия, шесть линов Госпожи Принциллы ждут рассвета, чтобы кровожадно ступить на землю Создателя и исполнить волю своей хозяйки или пасть навечно без шанса на перерождение. Только вот ступят лишь пять, так как один из шести - все равно, что агнец на заклание. После предыдущего рассвета Госпожа немножко "вспылила", результат - все шесть линов [3] остались без "голов". А высшая парфия [4] Унгира получила приказ создать пять дельных взамен прошлых. Создать, а не выбрать! И это то и было самой большой проблемой, над которой Унгира и билась вот уже тридцать девять лет. Это уже двенадцатая попытка поиграть в Создателя, предыдущие одиннадцать потерпели крах, еще попытки две, три и можно самой отправиться на перерождение, но не это страшно. Действительно страшна, может лишь быть - немилость Госпожи... Высшая не могла уразуметь, чем провинилась перед Госпожой Принциллой, чтобы получить такое задание. Лишь Создатель и Госпожа обладают достаточными знаниями и навыками по созданию новых форм жизни. Еще бы! Пять с лишним тысяч дееспособных колоний - вот такой вот результат их детского баловства до прихода на Тирад. Почему - детского? Да потому, что некоторым из колоний уже больше шестисот веков от роду. И хочется думать, что эти две сущности юны как и их оболочки. Что, ну что может противопоставить какая-то высшая самой Госпоже или Создателю?! Унгира была на грани срыва и подумывала уже самостоятельно отправиться на перерождение, только бы найти кого-нибудь для помощи с суицидом, хотя прекрасно понимала, что это по силам лишь Создателю и Госпоже. Пятьдесят пять различных существ - одиннадцати видов, которых не так уж легко было пленить, теперь представляли собой куски иссушенного мяса - непригодные ни для превращения в низших темных, ни для еды, да вообще ни для чего - просто мусор и не более того. Энергозатратные ритуалы значительно сократили поголовье старших парфий, а результата до сих пор не было. Одиннадцать ошибок, тридцать девять лет без выхода из собственных покоев. Отчаявшаяся Унгира уже пожалела, что решила использовать в качестве нового материала слабых людишек.

- Возможно не самый подходящий выбор, - думала парфия, - они рождаются, растут, размножаются и умирают, и лишь единицы из них могут принести хоть какую-то пользу. Всего лишь сосуды - и не более того - сырой силы море, но пользоваться ей не могут. Проходят тысячелетия и людские души мельчают. А что самое страшное - они смертны.

Почему Унгира жалела? Да просто море сырой силы кончилось спустя полгода, и потребовалось вливать эту силу извне, чтобы завершить ритуал изменения, но ритуал все не завершался, и завершится ли удачно, было не известно. Еще пара неудавшихся экспериментов и можно пробовать на себе.

Пять континуумов на концах огромной сложнейшей пентаграммы, излучающих серо-красное свечение, расположились в покоях высшей ровно, как и их содержимое: четыре женских и одна мужская особей из различных колоний. В центре безвольным мешком в сером балахоне, с исказившимся от боли и мук лицом - мертвая старшая парфия.

- Совсем юная, - подумала Унгира, - да сколько же жизненной силы они поглощают, я так всех парфий лишусь. Прошло уже два года, а плоды все еще зреют - это как минимум ненормально, может, я зря добавила пентаграммы Парсуса и временную петлю Коаля.

Унгира склонялась над побледневшим телом и следила за изменением самой сущности низшего существа. Она была очень взволнована, лишь этот континуум отличался от четырех других... Теплая густая кровь молодого человека стекала по одежде, тут же превращаясь в алую дымку с синими разрядами молний, тягучими струями унося остатки смертной жизни и перекрашивая душу в тускло серый цвет - цвет могильного холода и пустоты. Причем складывалось ощущение, что именно из-за него ритуал и не завершался. Чем больше Унгира смотрела на человека, тем больше забывала о ритуале.

- Но стоит признать, красив, ох как красив. Из него вышел бы "приятный" инкуб, нежели "голова". Зачем существу с таким телом такие силы. Тем более мужчина, и тем более смертный. Госпожа не любит мужчин, или скорее не любит Создателя. Ну а смертность вопрос решаемый, хотя и трудно.

Если все пройдет удачно, а Госпожа Принцилла будет рада новым игрушкам, то, быть может, наградит свою скромную слугу благословлением или даст развлечься с новым "головой". Парфия не могла забыть, как стала высшей, всего лишь капля сущности Госпожи и Унгира получила могущество, во много раз превышающее силы сестер и удовольствие, несравнимое ни с какими плотскими утехами. От размышлений парфию отвлек тихий натужный удар сердца и учащающееся мерцание пентаграммы. Столь долго удерживаемое напряжение разлилось приятной дрожью по телу высшей, дыхание сбилось, и начала наваливаться слабость. За дверью раздался приглушенный хлопок и шелест платья, одна из створок приоткрылась и в покои высшей парфии заглянула белокурая девчушка, совсем юная - лет пятнадцать по человеческим меркам. Ярко синие большие глаза окинули любопытным взглядом пентаграмму остановившись на Унгире, оседлавшей и почти лежащей на континууме с учащающимися разрядами уже фиолетовых молний. Маленький аккуратный носик принюхался, а из ярко алых губ разнесся перелив колокольчиков.

- Гира, одиннадцать неудачных попыток - не причина сносить половину замка, да и вид твой, ошалевши возбужденный, не внушает у меня...

Договорить она не успела, так как дальше события стали стремительно разворачиваться по не самому хорошему сценарию. Две из трех пентаграмм Парсуса вспыхнули сиреневым пламенем и изменили свое начертание. Плод мужчины стал генерировать потрясающий объем энергии, вводящий парфию в тихий ужас. Под высшей находилась самая натуральная бомба, одно неверное движение и станет не то, что чихать нечем.

- Ну, вот вам и суицид - простенько и со вкусом. Подумала Унгира.

Каналы к остальным четырем континуумам пошли в разнос и стали стремительно вибрировать, меняя цвет с тускло серого на ярко сиреневый. Пентаграммы под плодами с женскими особями стали менять свои очертания на нечто новое и совершенно не понятное, понятно было одно - они стали жадно откачивать энергию из неудавшегося инкуба, но не справлялись, уровень энергии продолжал стремительно расти. Белый росчерк метнулся к парфии, девочка прокусила руку и, пробив оболочку, мазнула по плоду. Низший вздрогнул, и его тело зашлось в агонии. Разряды изменили свои цвет на матово черный. На мгновение Унгире показалось, что из окружающего пространства пропали цвета и звуки, а тело человека покрылось мириадами черных рун, едва читаемых.

- Лучше бы тебе, тихонько помереть. Шептала девчушка, стоя у кокона с плодом.

Пара ударов сердца и тело мужчины с леденящими криками осыпалось прахом, вся энергия разом впиталась в юное беловолосое создание. Оставшиеся четыре плода вздрогнули внутри коконов, будто проснулись ото сна. Временная петля Коаля спала, и время внутри континуумов возобновило свой нормальный ход. Прищур ярко синих глаз не предвещал высшей парфии ничего хорошего.

- Лучше бы он рванул. Подумала Унгира, смотря в холодные синие глаза своей спасительницы.

- Гирочка, где ты говоришь, нашла преображенного?

Унгира не знала, что ответить. Когда дитрии принесли материал это был всего лишь смертный без следов изменения - натур продукт, так сказать. Единственное отличие от прочих собратьев и сестер его вида было наличие неплохих зачатков врожденных способностей к производству, краже, усваиванию и переработке сырой силы. Именно это и было одним из основных критериев для отбора к ритуалу изменения сущности. Нужны были особи с потенциалом к магическому развитию в нечто лучшее.

Измененные пентаграммы под оставшимися четырьмя плодами вспыхнули последний раз и потухли, ритуал, в конце концов, завершился. Монолитный пол в покоях высшей парфии был безнадежно испорчен, выбоины местами достигали глубины полуметра и повторяли очертания недавно использованных пентаграмм.

- Ну вот, придётся менять покои, но прежде изучить новые пентаграммы, и, возможно, провести еще эксперимент для статистики, а может, два - подумала Унгира, но взглянув на свою спасительницу мигом подобралась.

- Пора отвести место для обустройства научного полигона, а то скоро Гира разнесет замок раньше Лая - вот же кабель, дворняга, ему только покажи кусок мяса - мигом тут как тут, уверена, не обошлось без его помощи - мысли синеглазки перескочили на ненавистного брюнета, не так давно, беззастенчиво доведшего её до праведного гнева.

Тишина в зале разбилась звуками частых ударов по стенкам четырех континуумов, оставшиеся четыре плода испускали эманации животного страха и пытались выбраться наружу. Это говорило об одном - четверо из пяти существ выжили во время ритуала (если так можно сказать), пришло время посмотреть на результат. Девушка подошла к одному из коконов и надавила на верхнюю часть континуума, раздался тихий треск и оплавленный изнутри кокон распался на две неровные части. В воздухе повисло иссушенное тело, плотно обвитое черными лентами на манер смирительной рубашки, не так давно бывшее человеком. Белая почти пергаментная мраморная кожа не скрывала атрофировавшихся и высушенных до состояния вяленого мяса мышц. Исхудавшая фигура смотрелась безобразно. Непропорционально удлинившиеся и заострившиеся до подобия когтей красно-черные фаланги пальцев больше напоминали когти извира [5]. С высоты двух метров от пола на девушку смотрели испуганные черные с красной радужкой глаза. Легкий посыл уже зажившей руки, и обездвиженная фигура начинает медленно поворачиваться вокруг своей оси. Девушка озарилась улыбкой.

- Гира, скажу прямо, результат - неплох, вот только он мог стоить тебе жизни, и если бы не я, то пришлось бы отстраивать всю западную часть замка, так что больше так не делай, - девчушка наиграно погрозила пальчиком. Синеглазка перевела свой взор на прах, оставшийся от преображенного, маленький носик вновь легко втянул воздух в помещении.

- Тц, живучий, - огорчено обронила девушка. Изящный посыл руки - и разбитый континуум с прахом покрылся сетью сковывающих пентаграмм, еще один - и кокон с противным чавкающим звуком провалился в разрезанное пространство.

- Попробуй, выберись - довольно изрекла синеглазка.

За спиной раздалось невнятное мычание. Девушка легко развернулась на каблучках и подошла к спеленатой жертве. Ленты потянули вниз, еще крепче сжав, иссушенное тело, опуская новорожденную сущность к полу. Улыбающаяся девчушка открыла существу рот, беззастенчиво провела пальцем по заострившимся белым зубкам, потом внимательно осмотрела всю голову, взгляд на какое-то мгновение остановился на двух бугорках на висках над острыми ушками. После полного осмотра тела, еще один бугорок нашелся внизу позвоночника. Синеглазка хмыкнула. Существо получилось стерильным для межвидового скрещивания, хорошая черта для вида.

- Ну что же, Гира, поздравляю с твоим первым выведенным новым полноценным видом, хоть и не без помощи. Потом сообщишь мне название и не забудь их покормить, а то смотреть неприятно.

- Спасибо, Госпожа, - ответила высшая парфия, склонив голову.

Прода от 18.05.14!

Черноволосый молодой мужчина с блуждающей улыбкой стоял за спиной синеглазки. Красные глаза с игривым прищуром оценивали откровенный вырез на платье. Легкий хлопок ниже талии и мужчина исчез из покоев высшей парфии.

Глава 1

Кроваво красное солнце озаряло вечерними лучами плотный ковер черного каменного леса, придавая ему необычные оттенки. Привычный полумрак, царящий на протяжении тысячелетий во владениях темных эльфов, разбавлялся багровым светом, от чего вотчина темных приобретала воистину волшебный вид - волшебный, но зловещий. Тар Ильминион Карриард - старший отпрыск короля Кариарда, как обычно, прогуливался в окружении охраны по вечерним окрестностям Турк Заар. Чуткий слух наследника уловил приближающиеся звуки на грани слышимости, и спустя мгновение, из-за ближайших деревьев показался совсем молодой эльф из приближенных. В длинных иссиня черных волосах запутались мелкие веточки и листочки, темная неброская одежда выглядела помятой и местами была испачкана, тусклые серые глаза затравленно оглядели группу эльфов и остановились на принце. Неподобающий внешний вид не остался без внимания тара. Только сейчас Ильминион заметил, что кольцо охраны стало плотнее, руки темных покоились на эфесах коротких изогнутых мечей, а внимательные взгляды чутко следили за каждым движением молодого эльфа. Тихий голос наследника прервал восстановившуюся тишину.

- Неважно выглядишь, Риггард. На тебя кто-то напал, и ты убегал? - тяжелый хищный взгляд зеленых глаз принца буквально впился в посланника.

- Нет, уважаемый тар, - срочное сообщение от тары Леи. Прорыв! - выпалил молодой эльф. С момента встречи с наследным принцем прошли какие-то мгновения, но посланник уже явственно ощущал на себе неприязненные взгляды, как охраны, так и принца, и взгляды эти не предвещали ничего хорошего, поэтому он постарался изложить суть сообщения как можно скорее.

- Численность, направление? - кратко спросил Ильминион.

Молодой эльф был белее мела, губы его плохо слушались, из горла разве что не вырывался то ли стон то ли хрип.

- Уважаемый тар, так там, это... у дворца... - невнятно начал объяснять молодой эльф, но его уже никто не слушал.

- Лея... - выдохнул принц. Семь темных теней стремительно выдвинулись в сторону дворца. Нарастающий гнев принца сменился глубокой апатией, разведчики докладывали, что на границе все спокойно, и ни Краундт, ни светлые в ближайшее время не планируют вторжения, и тут вдруг нападение и не где-нибудь, а во дворце. Принца терзали плохие предчувствия.

- Возможно ли, что цель нападающих - я? Но если так, то почему напали во дворце? Казалось бы, все знают, что в это время я c охраной на прогулке. Нет, тогда судя по всему их цель все же - Леясса. Куда смотрел отец? Как допустил?! - мысли принца текли не спеша, пытаясь найти изъян в логике, но все сводилось к одному - цель нападения - не он, и все рассчитано так, что присутствие Ильминиона не входило в планы нападавших.

- Лиар, найди и защищай Лею, - принц отдал приказ начальнику охраны, бежавшему чуть впереди и правее, обоснованно считая, что с защитой ученицы, лучше учителя никому не справиться. Лиар едва заметно кивнул и стал стремительно удаляться от группы принца.

Спустя примерно десять минут наследник в сопровождении охраны добрался до дворца, его внешний вид ничуть не уступал молодому эльфу, принесшему плохие новости, но не это его сейчас волновало. Если враг рассчитал все правильно, в чем не приходится сомневаться, учитывая, как было выбрано время для нападения, то даже двадцати минут более чем достаточно чтобы сделать то, что задумано. Ильминион вошел в резиденцию уже в привычном кольце охраны. Ни следов крови, ни следов разрушения не было, была лишь тишина, тишина - такая, что казалось - дворец полностью вымер. Принца встретили пустые коридоры и не менее пустые апартаменты. Уже стоя перед покоями Леяссы, эльф обратил внимание на повышенный магический фон, сквозящий из внутреннего двора, мерзкое ощущение тревоги сдавило внутренности Ильминиона. Сначала раздался сильный всплеск атакующей магии, затем новый... Постепенно давление увеличивалось, магический фон уже просто зашкаливал. Шестеро эльфов направились к источнику возмущений, чтобы застать необычное зрелище. Вход в сад располагался на третьем этаже недалеко от покоев принцессы, поэтому путь занял не больше минуты. Посреди некогда прекрасного сада находилась Лея и с ненормальным воинственным азартом забрасывала всеми доступными заклинаниями нечто, разворотившее добрую половину драгоценной оранжереи. Справа и спереди от Леи стоял Лиар, затравленно покусывая губу, и безотрывно смотрел на объект, который никак не хотел уничтожаться. Вокруг Лиара и Леи возводились многослойными пирогами, мерцали и рассыпались различные защитные чары. Каркасные заклинания щитов, поглотителей, стабилизаторов и, одной Всевышней известно каких конструктов, менялись в произвольных вариациях и комбинациях с огромной скоростью, все чаще проскакивали плетения порядка и менталистики. Лея явно не гнушалась использовать даже запрещенные из самых темных заклятий, не обременяя себя собственной защитой. Но заклятия не достигали цели, на расстоянии в какие-то двадцать сантиметров, плетения просто рассыпались, а мана с поразительной легкостью впитывалась объектом. Принцесса находилась явно не в себе, а если быть откровенным до конца, то это больше всего напоминало боевой транс. Внешний вид Лиара был в разы хуже - осунувшаяся фигура болезненного, лицо - белее мела, под вкатившимися глазами залегли темные круги как от недосыпания, буквально на глазах, эльфа покидали силы. Ильминион считал, что не ошибся, отправив начальника охраны вперед. Да, отряд остался без магической поддержки, но предполагалось что это решение рационально, ведь по сути архимаг - это уже маленькая армия, и в этой маленькой армии сейчас нуждалась принцесса. Редко можно увидеть архимага в работе, но увиденное всегда этого стоит. Со стороны же все выглядело до безобразия абсурдно, судя по всему архимаг полностью сконцентрировался на обеспечении защиты, и не смотря на это, белое как мел лицо начальника охраны говорило о несостоятельности его действий. Принц остановился в десяти метрах от Лиара и кивнул эльфам на сестру, охрана рассредоточилась и стала аккуратно по дуге обходить Лею. Однако, не пройдя и половины пути, эльфы, резко выхватив клинки, сменили направление и бросились к массивному объекту в центре сада. Они попадали под заклятия принцессы, но казалось, это их нисколько не смущает. Зато это смутило Лиара. Архимаг перестал возводить щиты. Резкий пас рукой, и из подпространства выбросило невзрачный черный шарик. Второй пас, и этот шарик устремился в сторону принцессы. Лея скрылась во вспышке портала. Лиар вздрогнул, а его глаза остекленели, черты тревоги исчезли с лица. Эльф медленно развернулся в сторону охранников, безрезультатно пытающихся нанести вред объекту, и наклонил голову к плечу. Судя по всему, архимаг определился, что ему делать, а, учитывая, как резко изменилось поведение Лиара, решение он принял не совсем самостоятельно. По кистям эльфа заструились немыслимо сложные и непонятные конструкции, просто источающие эманации тьмы. Ильминион понял, что дальше тут находиться просто опасно. Архимага в боевом трансе ему точно не пережить. Принц раздавил кулон с черным шариком на груди и исчез вслед за младшей сестрой. Мгновение спустя, над резиденцией разразился черный ливень, раздался тихий хлопок, после чего прямо с небес в центр некогда прекрасного сада трижды ударила ветвистая черная молния.

Вечер еще не успел смениться ночью, когда случилось непонятное, после чего взволнованная Лея попросила срочно привести брата. Прямо посреди внутреннего сада произошел разрыв пространства, без единой капли магии, откуда с тяжелым глухим стуком упало массивное черное тело. Риг бежал из всех сил, он спотыкался, падал, вставал и снова бежал. Врожденная неуклюжесть в купе со слабым здоровьем не предрасполагала к успешному преодолению физических нагрузок. Сейчас же юный эльф испытывал необъяснимую и почти животную тревогу, которая гнала его вперед, не взирая ни на что. Риг бежал отчаянно и самозабвенно, не обращая внимания ни на местами содранную кожу, ни на пару сломанных от падения пальцев и, уж тем более, не на многочисленные синяки, порезы и ушибы. Принц, все понял мгновенно, никаких лишних слов или жестов не было. Одно емкое слово и тар Ильминион в сопровождении бойцов личной охраны выдвинулся на помощь Лее. Для Рига обратный путь до резиденции занял несравнимо больше времени. Эльф спешно приблизился к открытым настежь массивным створкам из каменного дерева и замер. Красная порода древесины вместе с ювелирно-сложными узорами в форме листьев и неведомых соцветий оставляла неизгладимые впечатления у любого гостя, посетившего поместье на границе дня и вечера. Удивительное мастерство подгорных полуросликов увековечилось в очередной бессмертной жемчужине. Уже прошли века, но время показало, что тленность не грозит шедевру из красного дерева. Изо дня в день, из года в год, из века в век парадные створки резиденции переливались кровавыми оттенками в багровых лучах уходящего солнца. Еще отец Рига рассказывал сыну, как пожилой подгорный мастер плакал - словно дитя, когда отдавал заказ. Сейчас же, неповторимое волшебство сменилось мрачной картиной опустошенного поместья. Юный эльф колебался какое-то мгновение. Шаг, еще один, Риг неумолимо приближался к входу в резиденцию, когда что-то неуловимо изменилось. Взор уставших серых глаз устремился к небу, еще недавно совершенно чистому, не считая пары тонких облаков. Сейчас облака сменились локальными прорывами тьмы, и эта тьма отнюдь не казалась уютной и привычной, как это всегда бывает. Напротив, она внушала благоговейный трепет и явное ощущение угрозы, кто бы ни призвал её в этот мир, вложил в призыв всю ненависть и злобу, на какую только был способен. Внезапно, тишину разорвал рокот. Риг закрыл руками уши, и не переставал смотреть на небо. А посмотреть было на что. Тьма изливалась в небе и скапливалась в одной области над резиденцией, как дождевая вода в тканевом навесе торговца. Предгрозовой рокот, который услышал Риг, испускала первостихия, копившаяся в одном месте. Но вот к рокоту добавился еще одно звучание - противный скрежет, и с неба стала сочиться тьма, превращаясь в черный дождь. Вокруг резко похолодало и небо, напоследок хлопнув, буквально лопнуло. Из скопления тьмы ударила огромная ослепительно черная молния, и обрушился черный ливень. Несмотря на закрытые уши Риг во всей красе услышал хлопок от прорыва первостихии, но не успел утихнуть звон, как на молодого эльфа навалилась остальная гамма звуков. Клокочущий рокот сменился, яростным ревом и грохотом, от которого, казалось, закипала кровь. Со второй молнией юный эльф уже стоял на коленях и изо всех сил сжимал голову, внезапно, руки ощутили приятное тепло, и наступила тишина. Однако земля под ногами Рига все еще продолжала гудеть, а с неба продолжал идти черный дождь. Третьей молнии Риг уже не увидел и не услышал, организм, не привыкший к таким нагрузкам, провалился в приятное забвение. Спасительное забвение длилось недолго. Солнце не успело скрыться за каменным лесом, когда Риг медленно открыл глаза, неуверенно сел и огляделся по сторонам. Небо продолжало плакать черной кровью, но делало это безмолвно. Ни раскатов грозы, ни шелеста дождя не было, были лишь всепоглощающая тишина и мерзкий холод. Юноша поежился, встал и неуверенной походкой направился к входу в резиденцию. Аномальная стужа и усталость сковывали движения, ноги отказывались слушаться и продолжали свое движение скорее машинально, чем по воле хозяина. По мере продвижения взору юного эльфа представала безрадостная картина. В огромных оплавленных булыжниках, сочащихся эманациями тьмы, с трудом угадывались некогда просторные коридоры, залы и покои. Старинные гобелены, ковры и роскошные портьеры сменил тлен. Вековой уют уступил гнетущей тишине, могильному холоду и ощущению враждебности. Резиденция в одночасье превратилась в образчик недружелюбного захоронения не первой свежести. Казалось, прошла половина бесконечности, прежде чем Риг спустился в руины некогда прекрасного сада. Посреди руин расположилась огромная воронка глубиной во весь рост, наполовину наполненная тьмой. Некогда жирный грунт превратился в черный стеклянный песок. К краю кратера вынесло огромный продолговатый черный булыжник, массивный на столько, что мог легко скрыть под собой взрослого эльфа. Чем ближе приближался Риг, тем меньшее сходство с булыжником он отмечал. Фактура камня напоминала слоистый пирог из матовой тьмы, а продолговатая продольно-симметричная форма больше напоминала яйцо - очень большое яйцо. Эльф подошел ближе к краю воронки, присел и прижал ладони к находке. Под руками ощущались тепло и пульсация, несмотря на царящую вокруг стужу. Чем бы это ни было, оно было живым.

- Дракон! Но их же не видели, тьма знает, сколько тысячелетий. Сейчас и виверн то осталось очень мало, - первое, что пришло эльфу на ум.

- Нужно узнать, что случилось с Леей, а я тут придаюсь романтике древних легенд... - одернул себя Риг и поднялся на ноги.

Только сейчас юноша обратил внимание на то, что дождь закончился, а над Турк Заар сгустилась ночь. Луна еще не заняла своего места, и темный небосвод без своей ночной спутницы казался одиноким и несчастным, как и юный эльф. Тишина, холод и полумрак. Печальный взгляд оторвался от находки и замер на одинокой фигуре. Риг не мог поверить своим глазам, на песчаном уклоне сидела черноволосая девушка в легком белом платье. Она внимательно осмотрела крупную черную гальку в своих маленьких ухоженных ручках, после чего ловко и с азартом закинула её в неподвижную бездну посреди кратера. Камешек упал во тьму без брызг и шума. А девушка с детской непосредственностью стала выбирать следующую гальку. После недолгого колебания юноша решился спуститься вниз к незнакомке. Эльф не успел закончить второй шаг, когда девушка обернулась и с интересом стала рассматривать визитера. Риг же застыл в ступоре, чужими алыми глазами на него смотрела такая необычная черноволосая любимая Лея, и от этого взгляда становилось невыносимо тяжело. Лея, то ли удовлетворенная произведенным эффектом, то ли что-то для себя решившая, улыбнулась и кивнула. Внезапно возникшее давящее ощущение взгляда красных глаз исчезло, уступив место растерянности. Лея легко поднялась на ноги, и отряхнув безупречно чистое белое платье, привычным аккуратным движением заправила выбившуюся прядь за ушко. Следующее открытие повергло Рига в шок - Лея, стоящая перед ним, была девушкой с молочно белой кожей, нет, не так - Лея, стоящая перед ним, была человеческой девушкой с молочно белой кожей - неприятно бледной и смертной! Одной тьме известно, сколько разных чувств и эмоций отобразилось на лице Рига, прежде чем он упал на колени и, закрыв лицо руками, тихо заплакал. Интерес и любопытство не исчезли с лица девушки. Юноша бессвязно бормотал извинения, клялся отомстить, клял себя за то, что отлучился, что опоздал, грозил всеми карами явным и неявным врагам. Требовательный жест убрать руки от лица, прервал излияние чувств. Когда Риг посмотрел перед собой, то его охватил уже ужас. Напротив него стоял покойный отец в простом строгом черном камзоле и смотрел взглядом полным сочувствия и укора. Повисло неловкое молчание. У темных не принято проявлять слабость, и дед, как мог, старался привить соблюдение этого негласного правила непутевому внуку вместо отца, но сам испытывал слабость к единственному своему потомку и потакал ему во всем. Стыд и печаль навалились на Рига с новой силой, когда его отвлек тихий шелест в голове.

- Да цела твоя Лея, в отличие от тебя, - раздался иронично-насмешливый голос.

- Что с ней? - воскликнул, было, Риггард и оторопел, он говорил, но не слышал, что говорит.

- Заметил, наконец?! - спросил отец. - Уши пощупай...

Риг дотронулся до кончиков ушей, но, отметив умоляющий взгляд эльфа, устремленный в небо, провел руками к основанию. Ушные раковины были забиты чем-то мягким. Прикосновение принесло только острую боль, как в ушах, так и в пальцах, по шее потекли теплые густые струйки. Опустив взгляд на руки, Риг отметил пару переломов пальцев и кровь, в том числе засохшую.

- Да, ты немного оглох, но это дело поправимое, а пока думай и сиди смирно, я услышу, - заверил отец, усевшись рядом и положив свои ладони на уши юноше.

- В порядке ли Лея? Где она и где тар Ильминион? Кто такой отчаянный напал на дворец принцессы? Неужели они думают, что это сойдёт им с рук? Интересно, а когда отец был жив, еще были драконы? А правильно ли я понял, что это яйцо дракона, может и не яйцо вовсе? Почему оно так выглядит - матово черное? У виверн же намного меньше детеныши, да и кладки больше? - мысли Риггарда неслись галопом, сменяя друг друга.

Красноглазый эльф лишь спокойно улыбался. Постепенно стало слышно шум ветра, собственное дыхание, тихий шелест листвы, натужное биение жизни в черном матовом 'булыжнике', но не было ни пения птиц, ни тихого жужжания насекомых. Теперь Риг мог слышать много больше, чем раньше, но многое из вновь пережитого он еще услышать не успел. Отец, закончив с ушами, приступил к рукам, и Риг увидел невероятное - с рук отца лился солнечный свет и впитывался в кожу, просвечивая кисти насквозь. Было видно, как отколотые кусочки растворяются в организме и исчезают без следа, а места сколов в костях медленно затягиваются, возвращая пальцам рук правильную форму. Между тем эльф начал уверенным, спокойным голосом лектора отвечать на вопросы юноши.

- Лея в порядке, но потратила много магической энергии, так что пролежит в беспамятстве неделю - другую, при правильном уходе возможно меньше, зато, отлежавшись, получит приятный 'бонус', а может и два. Использовала пространственный прокол, чтобы покинуть это место - похвальный поступок и правильное решение, если попал под ментальный зов - единственный выход, для мага несильной руки. Её брат, тоже оказался не промах и ушел вовремя. Находятся оба в Турк Зааре, но далеко на севере, несколько месяцев пешего перехода. Нападения не было. Да, полторы тысячи лет назад на Карше убили последнего оставшегося медного дракона - тебя ещё в планах не было - эльф улыбнулся и продолжил.

- Это скорлупа от яйца черного дракона трупника - очень агрессивные и сильные особи со скверным характером, живут, в основном, в непроходимых чащах и болотах, любимый рацион угадывается из названия. Зародыш, погиб давно. Виверн же и драконами можно назвать только с большой натяжкой - так мелкие рептилии. Переходя к первоочередному и главному - почему я здесь? Отвечу так: если хочешь силы, возможно, я смогу помочь, точнее только я могу помочь. Решайся Риггард или Райгард, половина зависит от тебя, вторая - от меня! - закончил отец.

- Отец, у меня есть еще вопрос, - ответил Риг.

Красные глаза сузились в озорной улыбке.

- И на этот вопрос отвечу, не беспокойся. Хоть сколько бы ты себя не считал 'темным', открою тебе маленькую тайну. Все эльфы и 'темные' и 'светлые' - на самом деле - 'серые' и могут использовать и темную, и светлую магии. Какую-то лучше, какую-то хуже, но могут. И да ты станешь не последним магом, если тебя это волнует, - эльф уже откровенно улыбался.

- Я согласен - ответил Риг.

- Не сомневался, Рай, не сомневался - ответил эльф, поднимаясь на ноги.

Непривычно новое имя не внушало ни трепета, ни отвращения. Отец юноши подошел к скорлупе и стал совершать замысловатые пассы. На поверхности проступили мириады тусклых серых рун, окутывающих все яйцо целиком. Первое, на что Риг обратил внимание, подойдя к скорлупе - небольшое пробитое отверстие в сужающейся части и черный сырой блеск по краям пробоины - словно невысохшая кровь. Юноша хотел уже потрогать рукой, чтобы убедиться в своей догадке, когда отец удержал его от необдуманных экспериментов.

- Рай, не трогай это, иначе превратишься в необузданное животное, или придется отрезать тебе эту руку, которая, кстати, тоже не останется просто отрезанной рукой.

Прошла пара минут, прежде чем большая часть рун с поверхности скорлупы была убрана, остались, по-видимому, только нужные. Затем эльф как-то хитро нажал на узкое основание скорлупы, и она распалась на две части - большую и глубокую нижнюю и верхнюю поменьше. Отец решил прочитать лекцию 'как это будет', Риг возражать не стал и достойно выслушал её до конца. На все вопросы получил ответ - 'на практике поймешь'. И с беспокойным ощущением забрался в скорлупу как в лодку, под спиной оказалась мягкая прослойка из черного пепла. И потекли долгие минуты ожидания начала ритуала, Риг зажмурился и старался лежать максимально неподвижно. Юноша почувствовал легкие прикосновения к шее.

- Отец начал наносить узоры, - подумал Риг.

- Рай, сделай лицо попроще, а то смешно, отвлекаешь, - раздался звонкий голосок над головой. Риг открыл глаза и уставился на черноволосую другую Лею, соблазнительно облокотившуюся на край его 'лодки' и старательно выводящую узоры на его шее. Сладкий запах полевых цветов, и приятный полумрак дурманили не хуже приворотного зелья. Появилось навязчивое желание протянуть руку и прикоснуться к возлюбленной. Развратные мысли стали настойчиво стучаться в голову.

- Рай, лежи смирно и не шевелись, я не закончила, - рядом раздался требовательный голосок, Райгард не посмел ослушаться.

Легкие прикосновения опустились к груди юноши. Спустя какое-то время два симметричных узора заняли на ней свое место. Последними рисованию подверглись ладони. Рай лежал и смотрел в безлунное небо, стараясь слиться со скорлупой в одно целое. 'Лодка' мерно пульсировала, где-то рядом слышался трепет сердечка Леи, тело наливалось приятным ощущением силы, будто было высечено из камня, собственное сердце уверенно прогоняло кровь. Необычные ощущения, которые Рай испытывал, не были похожи ни на что из пережитого ранее и нравились юноше. Внутри все кипело и требовало действовать, сделать что угодно, лишь бы сделать, но Лея не двусмысленно велела лежать смирно, и юноша лежал.