Бобров Михаил Григорьевич : другие произведения.

       Мысли я формулировал долго. Вроде бы все понятно, а все же как учесть в словах это самое "вроде бы" ?

       С одной, мы имеем великолепный по всем характеристикам боевик, сделавший бы честь что Чейзу, что Жапризо, что Таманцеву, что даже и Льву Овалову (кто помнит, вестимо). Мало того, боевик написан ярким, богатым, насыщенным, живым языком.

       С другой - текст не закончен.

       Ага, вот именно.

       С третьей - текст не замерз. Он пишется медленно, но регулярно.

       Но медленно!

       Но все-таки пишется, а не застыл на выложенных пять лет назад десяти главах, как некоторые, не хочу показывать пальцем.

       Но медленно.

       Но...

       В общем, с этим понятно. Ни про сюжет, ни про композицию я ничего не скажу. По началу можно лишь констатировать, что значительных отклонений от генерального сюжета исходника пока не случилось. Но это пока, ибо автор оригинален в хорошем смысле, а начитанность и кругозор автора не раз вводили меня в священный трепет.

       Как реализовать многогранный характер в мясном боевике для крутых парней? Это же не плутовской роман, тут не до черточек-нюансов поведения героя, тут все следует рисовать яркими красками, чтобы на большом экране хорошо смотрелось.

       А очень просто. Надо три личности - вот вам три героя. Три в одном. Потому что друзья с тех самых пор. Потому что воду, огонь и фильдеперсовые чулочки, в смысле, медные трубы. От звонка до звонка.

       Собственно, покамест в романе кроме этих исключительно ярких героев ничего и нет. Но страдать от этого некогда, ибо Шеппарды воистину эпичны. Они восхищают, увлекают и поражают любую аудиторию. Для девочек есть Йохан, "арийская морда". Для мальчиков есть Джейн Ш-шшшшшши, хм, Шеппард, конечно. Для дяденек и тетенек постарше есть "пай-мальчик" Джон. Автор положительно гениален: вместо судорожных попыток втиснуть в широкую русскую душу стандартного попаданца все желанные черты характера - автор смело написал столько человек, сколько нужно основных испостасей личности. А уж те воплощения огранил намелко, до полного попадания в образ.

       В фендоме я пока не встречал настолько ловкого хода. Да что фэндом: сделай это Биотвари в Андромеде, они бы сорвали банк - а так, увы, они сорвали спину, а мы глотки от ругани... Хм, простите, отвлекся - был напуган.

       Картину многошеппардов автор пишет отличным языком, ни на миг не снижая градус шока и угара, контролируемого армейского бардака, тяжеловесного счастья, которое жизнь спасет, но дом снесет. Вот этому я уже просто завидую. Выдерживать настроение на протяжении нескольких лет, да так, чтобы сцены июля 2020 не отличались от весны 2018 - это вам не Розенталя перечитывать и Нору Галь цитировать, это уже реальный талант надо иметь.

       Собственно, это главная заминка. С одной стороны, можно выкатить автору претензию: что ж ты, триждыраспрогребучий Аполлонов сын, талант имеешь - а не пользуешься?

       С другой - вопрос философский без натяжек. Тут, собственно, все без натяжек. Автор сумел так написать, что эпический героизм Шеппарда, "иже един во Троице" выглядит абсолютно естественным. Для той жуткой, безграничной Вселенной, распахнутой в темный страшный лес галактических масштабов. Ну вышло человечество за околицу - кто его теперь защитит? Клуб вязальщиц? Автор превосходно изобразил дракона, в коего мутировали Шеппарды, чтобы победить такого же трехглавого змея, только чужого.

       И, конечно, читателю хотелось бы настолько хорошего текста больше и чаще.

       Но тут этот вот самый вопрос, философский без натяжек.

       Стоит ли текст - даже такой великолепный! - каких-то, нам неизвестных, жертв автора в реальной жизни?

       Да, книгу можно написать за три года, и даже не одну. А семья? Работа? Жизнь, из которой автор берет все эти яркие елочные игрушки - она как же? И останутся ли елочные игрушки настоящими, если автор форсирует написание текста?

       С третьей стороны, хочется все же увидеть завершение хорошей истории при жизни.

       Впрочем, все это скромное мое сугубо положительное мнение, ни разу не претендующее на статус абсолютной (а хоть и относительной) истины.