"фантастическая история, возможно основанная на реальных событиях"
Василий Иванович Балабатько или,как его с любовью называли земляки "балабол" стоял на границе Москвы и Московской области и переживал. Так как в этот момент ему предстояло сделать свой главный в жизни шаг. Конечно, не считая того, который он сделал в 4 года, когда впервые пошел по этой грешной земле. Шаг из прошлого, того серого и убогого, которое так сильно хотелось поскорей забыть, к светлому, чистому пусть не известному, но,безусловно, богатому на интересные события будущему.А главное, шаг к заветной своей цели, которую он поставил перед собой с раннего детства, но о которой, уважаемый читатель нам предстоит узнать немного позже.
(за месяц до этого)
-Вася, Васе -ёк,ты живой?-дед Прокоп склонившись над Василием, хлопал его по щекам.
-Да щас я его в чувства приведу,-сказал Серёга и со всего маху окатил лежавшего на полу Василия из ведра холодной водой.
-А! что!-сев на задницу на полу завопил Василий.
-Ну, во -от и ожил... - протяжно с ехидцей в голосе произнёс дед Прокоп.
Дед Прокоп славился в деревне своим ехидно-дружелюбным характером. Да и не только в деревне. Приезжал как-то с района кандидат в депутатыагитировать за себя деревню. Собрал вокруг себя баб да мужиков и знай себе обещания раздает. Славилась в деревне деда Прокопа махорка,говорят он в неё карбид добавлял для аромату. И на беду кандидата заряжен был у деда новой гремучей партией кисет.
-А что деды, не завернуть ли нам по самокрутке?-бодро воскликнул депутат.
-Ну, дак,чё ж не завернуть, заверни, - загадочно произнёс дед, протягивая горемыке кисет с аккуратно уложенной газетой.
На свою беду, не умевший крутить самокрутки, кандидат завернул такую козьюногу,в которую в аккурат поместилась половина дедова кисета.Почуяв неладное народ отодвинулся от депутата и не зря.
Не успев поднести зажигалку к гремучей дедовой смеси, шандарахнуло так,что от пышных усов и бровей депутата осталось только редкая щетина,как на паленом поросе. После минутной тишины раздался голос деда Прокопа: "Ну, дак пойдём, чё ли,бабы? Не видать видно нам ни хрена,опять пустые обещания ".
Да, на этот раз видно крепко дед Прокоп с карбидом переборщил.
-Да, Василий Иванович никак не ожидал я от тебя такого свадебного
подарка, -присев на корточки, произнёс Серёга.
-Да не уж, ты думаешь, что только тебе, он уже третью свадьбу срывает,
Меньдельсон,- опять ехидно добавил Прокоп, -чего-то гложет, видать, его
последнее время, мучает, стало быть, внутри, - продолжал дед, заканчивая начатый им на столе натюрморт изчашки с солёными огурцами, краюхи хлеба и четверти самогона.Василий, сидя на полу, тёр пальцами виски:
-Ничего не помню.
-Я ж с тобой Василий Иванович по-хорошему договорился, -продолжал Серёга, - и денег заплатил, а ты пообещал, что всё будет в лучшем виде, музыкойобеспечишь. А пришлось нам всю свадьбу под гармошку деда Прокопа плясать.
-Ничего не помню,-опять проскрипел Василий.
-Да уж,-довольно крякнул дед,-эдак я без работы не останусь.
-Это ладно Серёга у нас в деревне человек новый, можно сказать, культурой сельской нетронутый. А то б было б как в прошлый раз с Витькиной свадьбой, навалял быон тебе по шайбе за такой подарочек, что опять бы курицы в деревне, глядяна твою фиолетовую морду, яйца б в крутую три недели несли.
Василий встал с пола и всё- таки на всякий случай подошёл к зеркалу оглядеть,не осталось ли на лице последствий от его недостойного поступка.Убедившись, что на этот раз всё обошлось, присел на скамью.
-И что с тобой Васятка произошло, ума не приложу -продолжал Прокоп,
доставая два стакана из буфета,-ране-то всё по-людски было.
-Играл, пел, как положено, веселил народ. Нес, так сказать, культуру в массы,
и вот на тебе, так жидко обоср..., ну да ладно. Причем не первый раз! Что
с тобой? - продолжал дед, нарезая хлеб.
-Ты же знаешь, что пить тебе ни грамму нельзя.
-Да он ж и не пил то вовсе! - возмущенно взревел Серега, -пригубил только и воттебе на,с копыт долой! Такого ж не бывает!
-Ты,Сережа, ишо молодой, многава не знашь, поверь мне в жизни и не то бывает. У нас вон у Кольки Мезинцева отродясь детей не было,с детства!Думали так, и помрет бездетным! А пять лет назад, на покосе стоял на стогу, вершил, значит. Вдруг, откуда не возьмись, гроза! Да откуда она в феврале то. И как даст молния прямо в Кольку! Зарево, говорят, в космосе видели,эти,ну как их..., водолазы! Во!Д-а-а-а?!американцы думали, что мы в деревне новую бомбуиспытываем! Вокруг все трансформаторы погорели! Думали всё, нет Кольши,ан нет, нашли, в соседней области, в трусах только и в валенках. Ну, дак ты чёхотел, зима же, июль месяц. Зато после этого как не год, у Кольки двойня, год-двойня, а то и пол - года. Да не только у него в деревне двойни началисьпочему-то,- тихим голосом с подозрительностью произнес Прокоп.И как бы подытоживая свой рассказ, добавил:
-Убьют,наверно, мужики Кольку скоро на хрен.
-Да уж, весело живёте. Ну, а этого- то почему от одного запаха
спиртного с копыт сбивает?-глядя на хмуро сидящего Василия, спросил Серёга.
-Да мальцом он был, в бадью с самогоном и упал. Спасти -то спасли, но с тех
пор только пригубит, сразу в хлам, как после ведра.
-Д-а-а-а, чудны дела твои губерния,- протянул Серёга.
-Ну дак чё, Серёжа, поправимся че -ли?- потирая руки, предложил дед сладким голосом.
-Нет! Не для этого отец проделал такой путь, чтобы дать мне жизнь! Пора
восстать из небытия!-что есть силы прошипел Василий, схватив стакан
самогона, поднеся его ко рту, и тут же рухнул как подкошенный.
Тут глядя на Прокопа и Серёгу можно сказать, что немая сцена "Ревизора"
отдыхает.
Через пару минут, придя в себя, дед протянул:
-Д-а-а-а, видно шибко точит червь Васяткину душу.
-Что это было?-растеряно спросил Серёга -что за отец? Что за восстание,
из ада?
-Давай-ка выпьем,Серёженька, видно не увидим мы скоро Василия Иваныча.
-Да что он,помер что ли?!-кинулся к нему Серега.
- Что ты,чур, тебя! Подастся, видно, он к нему...- тут Прокоп угрожающе поднял указательный палец к небу и таинственным голосом,глядя в потолоксказал то,от чего Серегу прошиб такой озноб, какой не испытывали даже французы при отступлении в тысяча восемьсот двенадцатом году,- к отцу. Серега с ужасом посмотрел на лежащего, на полу "балабола",пересилив себя, выдавил:
-Ты знаешь, что, дед,не богохульствуй.
Молча, выпив по стакану и закусив солеными огурцами,Серега, осмелев, продолжил пытать деда:
-Ну, дак, что за отец?
-Пойдем-ка, покурим -поднимаясь, предложил Прокоп.-Да и Васятку надо на кровать прибрать,ни гоже хорошему человеку на полу валяться.
Перетащив балабола на кровать,усевшись на завалинке,дед достал свой фронтовой кисет и протянул Сереге.
-Нет уж,спасибо,- и отодвинувшись на всякий случай от Прокопа ,добавил:
-Наслышан про твой "Фау-2"
Дед, прищурясь, хихикнул, завернул самокрутку. Та угрожающе при прикуривании стрельнула два разаи словно, прирученная дедом, плавно начала выпускать в небо синие кольца.
-Давно это было. Мать Васькина еще молодой была. Она в "Малых табунах"жил. Это километров пятьсот отсюда тогда было. Это сейчас триста, при новой власти стало,а тогда пятьсот,да, мучились, ходили. Это щас то легче.Конешно, на двести километров ближе. Вот она,Сережа,новая власть то, все для народа.
-Дед!-не выдержал Сергей - давай по делу, что там произошло?
-А, да-да, - словно очнулся Прокоп,-приехали туда музыкантыс заграницы. Дай Бог название вспомнить.
Дед насупил лоб,с пол - минуты тер его пальцем и вдруг,как гром среди ясного неба выдал:
-Битлз! Разъязви его в душу!
Серега от такого заявления поперхнулся собственным дыханием:
-Дед, ты ни че не перепутал,может, братья Завалокины?
-У меня, Сережа,память дай Бог каждому. Мне за мою память сам Николай второй крест давал. "Побольше б,говорит,таких как вы ,Прокоп
Игнатич, мы бы немцев к Сталинграду не пустили".
-Дед, ну тебя в баню,давай по делу.
-А да-да. И влюбился один из них в Настасью Кулагину,Васькину мать значит. Д-а-а-а,она в молодости красавица была, скока мужиков из-за нее поубивало друг дружку-у-у, Сережа,тьма!
-Да, ты еще скажи, что Куликовская битва из-за нее была.
-А ты откуда знашь, тебя ж там не было? Ну да ладно. Да так влюбился ихний сер,что хотел,было, комбайнером в колхозе остаться. Д-а-а-а,ему и комбайн новый давали и в комсомольско-молодежное звено записали. Он даже обязательства уже взял: сорок центнеров с гектара хотел намолотить. Тока тридцать и успел. Трое дружков скрутили его,запихнули Кузьмичу в люльку и тот их за бутылку водки, на своем ИЖ-49 прям в Лондон и увез. За что на негопокойного сильно до сих пор Васятка серчает.
-Ты бы заканчивал,дед,карбид курить, - задумчиво произнес Серега.
-А тут кури не кури,да только, как плод короткой,но шибкой любви, ровно через два года, в семидесятом году родился мальчик. И в честь отца, как его там,-Прокоп опять наморщил лоб,- о, сера Пола Макартни,видишь не зря все- таки Кутузов мне орден за память дал, назвала Настасья мальчонку Василием Ивановичем Балабатько. Вот так.
Прокоп довольный хлопнул себя по коленки.
Серега долго молчал,глядя в даль,потом произнес:
-Пойдем,дед,выпьем. Пока я с ума не сошел.
Повторно Василий пришел в себя лишь ближе к вечеру,когда утомленный своими рассказами и опустошенной четвертью дед Прокоп спал богатырским сном, а от его храпа в доме дребезжали стекла. Как будто по улице шли немецкие танки. Взглянув в окно,Василий увидел Серегу, спящего у лужи для купания домашних уток с селезнем под головой. Эта картина окончательно определила дальнейшую цель балабола,что в жизни надо что-то менять. Выйдя на улицу, он решительным шагом направился в сторону дома. Время было около девяти часов,поэтому весь народ вышел на улицу встречать домашний скот, шедший с пастбища. И Василий спиной чувствовал на себе взгляды благодарных сельчан за сорванное вчера им общедеревенское мероприятие. В корне несправедливые выражениятипа: "трень-брень балалаечник" или ещё обиднее "Маккартни хренов" раздавались, то тут, то там. И они словно удары бича подстёгивали и гнали его вместе с табуном коров в сторону дома.В голове его только одна мысль проходила пунктиром от одного полушария к другому: "Беги, беги отсюда!Ты рождён для великих дел!"
-Я музыкант, а не деревенский лабух. Я музыкант - повторял про себя балабол,-я сын великого отца! Я сэр! Сэр! Василий Иванович Маккартни!
С этими мыслями он как пуля заскочил домой.
-Васятка, ужинать будешь?-услышав стук дверей, спросил его отец, Иван Васильевич Балабатько.
-Нет, - резко ответил Василий, проскочив в свою комнату, стал судорожно рыться в своих вещах.
Отец стоял в дверном проёме и с жалостью смотрел на сына:
-Ничего сынок, всё образуется.
-Папа, оставь меня!-оборвал Василий.
Вздохнув, отец вышел во двор.Василий достал из шкафа свои старые потёртые джинсы "Болотнинской швейной фабрики", румынские кроссовки имайку с Брюсом Ли на груди, которая была ему особенно дорога, так как еёкупила ему мама ещё семь лет назад, когда была жива. Купила у цыган, таборкоторых остановился у местного цыгана Маркса.Надев всё самое дорогое, взяв с собой кассету МК-60 с песней "Позавчера",которую он сам написал и записал на работе, в сельском клубе, Василий вышелиз дома.
-Вась,ты куда?-расстроено спросил отец.
-Скоро буду!-рявкнул Василий, хлопнув калиткой.
-Ну-ну,-вздохнув, сказал отец.
Ноги Василия сами несли его на сельское кладбище.
"Вот она,у той березки",- думал он про себя ,выглядывая могилку матери. "Так и есть,здравствуй родная ",- по щекам,как по команде потекли слезы. Василий, стыдливо озираясь, размазывал их кулаком,но слезы не знали стыда и вновь и вновь скапливались гроздьями на огромных Васькиных ресницах. "Я обязательно найду его,мам.Прости меня, за все, прости". Он развернулся и что есть силы побежал в сторону села.Придя в себя, у дома деда Прокопа,балабол увидел, что Серега все еще спал в луже с утками. "Значит, дед еще тоже спит",- подумал он и зашел в дом.Так и есть,Прокоппо-прежнему спал на кровати.Василий вытащил из шифоньера четверть самогона,выйдя на улицу, направился к дому цыгана Маркса.Никто в деревне не помнил когда Маркс появился в "Больших табунах" ,казалось что он вечно жил в своем доме на краю деревни,ковал свои цепи,да кодировал мужиков от пьянки. Причем этот дар открылся у Маркса совсем недавно,на беду мужиков и на счастье баб. Но говорят, действовало безотказно.
Вот и в этот раз,подходившего к калитке Маркса балабола, сбил c ног, выбегавший от него с выпученными глазами, местный алкоголик Колька Мерзляков. С диким криком он бежал в сторону реки.Обалдевший балабол долго всматривался в пыль на дороге,которая осталась после бедолаги.
-К воде побежал,- услышал над собой голос Маркса,сидевший на земле у калитки, ошарашенный Василий.
-А чего это с ним?
-Ты ко мне что ли?-перебил его цыган.
Василий Иваныч кивнул головой на четверть под мышкой.
-Ну, проходи,коль так- буркнул Маркс и побрел по двору в сторону дома.
Василий поставил бутыль на стол и скромно присел на лавку.
-А что празднуем то? -спросил хозяин,собирая закуску на стол.
-Да так,ухожу я,попрощаться зашел,-помявшись, сказал Василь.
-Ну что ж, попрощаемся,- ответил Маркс, ставя на стол два граненых стакана.
-Не,одинлишний,я просто так посижу, можно?
-А че ж нельзя,посиди, покушай,-наливая стакан, сказал старый цыган.
-Значитуходишь?
-Угу,- буркнул балабол,жуя огурец.
-Ну,за путь дорожку, -сказал Маркс и одним гладком хлопнул стакан.
Василия, глядя на эту процедуру, всего передернуло.
-А куда ж лежит твоя дорога?-спросил старый одновременно, зажевывая первый, и, наливая второй стакан.
-В Москву.
-Ну,за Москву, - и хлопнул второй стакан.
Балабола замутило так,как -будто пил он, а не кто- то другой.
-Ну, а что в Москве то?-продолжал Маркс, зажевывая второй, и, наливая третий.
-Звездой хочу стать.
-Ну,за удачу, -и хлопнул третий стакан.
На этот раз,Василий Иванович отчетливо вспомнил,как в пол - года от роду он грохнулся в бадью с самогоном.
-А пошто ко мне то зашел?
Вася,соображая,что бы такое сказать, вдруг, неожиданно для самого себя выдал:
-Да вот,хотел, чтобы ты мне погадал на дорожку,повезет, не повезет в Москве?
Цыган от таких слов огурцом подавился:
-Да ты,парень,не в себе.Я ж тебе не баба,погадать.Я только если надо подковать могу. Подковать тебя,Васятка, шоб шибче до Москвы добежал?
И хохоча, налил очередной стакан.
-Не,подковывать не надо. Лучше слово доброе в дорогу скажите,-придя в себя, от сказанной глупой фразы сказал Васька.
Став серьезным,старый кузнец сказал:
-Ну,удачи тебе,Василий Иванов.Вижу я, цыганская ты душа,не сидится тебе на месте, зовет тебя дорога. И дай Бог тебе,что бы эта дорога всегда была твоей. Не ходи чужими путями,лишь найдя свой путь,ты найдешь себя.
И тут же выпил стакан.
-Спасибо тебе,дядя Маркс за слова добрые,а кстати,давно хотел спросить, почему тебя Марксом зовут?
-Да отец был на него похож больно,вот и на меня перекинулось.
-А как тебя на самом деле зовут?
-А кто ж его знает,-сказал цыган, наливая стакан.
-Ну, за Карла Маркса!-весело ляпнул балабол.
-Да, за негошельму,-смеясь, ответил Маркс.
Через час на столе стояла опустошенная четверть, ана широкой скамье спал готовый в зюзю цыган. Василий осторожно поднялся из-за стола,оглянувшись по сторонам, медленно подошел к кузнецу. Подергав его за рукав,спросил:
-Эй,ты спишь?
Цыган не подавал признаков жизни. Тогда Василий,осмелев, начал дергать его за бороду. Кузнец молчал. Осмелев окончательно, балабол залепил, спящему, ладошкой по щеке. Старый цыган лежал неподвижный,как фараон в гробнице.Васька даже было подумал: " Не умер ли он?"
Потеряв страх окончательно, сер Маккартни-младший достал из кармана, предусмотрительно захваченный с собой носовой платок,взял цыгана за нос и выдернул у него изо рта его золотые челюсти. В ответ Маркс только хрюкнул, то ли от удовольствия, то ли от обиды, что придало скорости серу для покидания, данного гостеприимного дома. И вот,в старых румынских кроссовках, в фирменных джинсах "Болотнинской швейной фабрики" шла покорять столицу по разбитой от недавней весенней распутице российской беде,другая ее не неотъемлемая часть. И не важно,что до Москвы было полторы тысячи верст, а в кармане была лишь золотая челюсть старого цыгана Маркса.Вела Василия Ивановича в даль его давняя мечта: стать известным всему миру музыкантом. Не менее известным, чем его легендарный отец. А отцом,по словам самого же Василия Ивановича был не старый конюх Иван Васильевич Балабатько,а ни кто иной,как сам Сер Пол Маккартни. И вот брел Маккартни -младший, спустя долгих двадцать шесть лет после легендарного концерта Ливерпульской четверки в "Малых табунах", мурлыкав под нос несравненную "Естудей", к своей заветной цели.
И вот уже стоит,отпрыск великого гения на границе Москвы и Московской области и кажется,сделав только один шаг, окунется он в бурю микса славы,денег и успеха. И вынесет его этот круговорот на вершину,вершину которую не достигал ни кто только они,они - Маккартни.
А где то в центре этой же воронки в своем офисе на Тверской, в это же самое время, сидел ни о чем, не подозревая, Иосиф Каримович Пугачев. И настроение Каримовича было куда менее возвышенное и радостное, чем у нашего героя. Ибо, являлся Каримыч продюсером на хрен ни кому не нужной группы "Белки".
-Бездари чертовы!Куклы размалеванные! Поубиваю нахрен! Сто штук! Нет,ты подумай, сто штук ввалил в этих дур, а отдачи ноль! Ни петь,ни двигаться!В фонограмму губами прошлепать и то не могут! Когда я эти бабки отобью!? Нет, я с них стерв шкурками возьму! Белочки хреновы!
-А я тебе давно говорил, давай их в эскорт услуги включим. Какие ни какие,а все деньги,-как вальяжный кот,развалившись в кресле, промурлыкал спец по безопасности группы Боря.
-Ты,Боренька, вроде за безопасность мою отвечаешь?-склонившись над жирным рылом Борьки прошипел прямо в его пятак продюсер, -дак вот слушай меня внимательно, родной!Безопасность сейчас моя в большо-ой опасности. И если мы с тобой не придумаем, как эту опасность ликвидировать, пойдем мы с тобой, Боря,по миру с протянутой рукой. Я буду на шарманке играть, а ты "разлуку" на два голоса выводить,причем один.
-Не, я петь не умею. Грохнуть кого-нибудь,это да, а петь...
-Проект нужен,Боря, - нервно покусывая губы,словно бормоча сам себе, а не Борису продолжал Каримыч.
-Причем не просто проект,а бомба. И ты мне ,Боря,этого самовыродка найдешь.
-Да где ж я его найду...
-А мне глубоко по барабану!-заорал Пугачев, - хоть в тайгу езжай! Хоть на луну лети!Но чтоб это чудо было у меня! Причем не просто чудо,а чудо из чудес! Пусть оно хоть задницей поет,но только чтоб не как все!
-Ну, Каримыч...
-Все! Вопрос закрыт. А этих грызунов, в Сибирь! По колхозам! На два года,бабки отбивать! Не деньгами,дак картошкой заберем. Москва прорва все сожрет.
.
В офисе музыкального редактора радиостанции "Азия минус" Михаила Сергеевича Бескозыркина раздался телефонный звонок:
-Михаил Сергеевич,к вам тут Маккартни внизу просится.
-Чё?!Какой на хрен Маккартни?
-А я откуда знаю?-ответили на другом конце провода, -музыкант Маккартни. Говорит, новую песню вам принёс.
-Какой Маккартни, какая песня? Вы что там охренели, что ли?
-Так, что не пускать?
-Нет, блин, пусти! А если Элтон Джон подъедет, назавтра запиши!
Бросает трубку.
-Дурдом!
Через две минуты раздался стук в дверь.
-Да, войдите,кто там?
-Здрасте. Это я, сер Маккартни.
Тонкие линзы очков Михаила Сергеевича стали увеличиваться вместе с глазами. И вместо ожидаемого в этот момент не нормативного потока слов изо рта, почему- то вырвалось только вопросительное:
-Сер?
-Да. Это в честь отца, сера Пола Маккартни. Сер Василий Иванович Маккартни.
После многозначительной минутной паузы редактор задал, казалось бы, логичный вопрос, видно ранее, не приходивший Василию Ивановичу в голову:
-А почему Иванович, а не Полыч?
-Незнаю, хотя мамка говорила, что Иван по-английски Пол. Да шут с ним, я Вам песню новою принес "Позавчера" называется.
-Вон!Вон отсюда!Убью!Уволю всех нахрен! Идиоты! Кто впустил?!
Ошарашенный таким тёплым приёмом, выскочив из офиса радиостанции, как ошпаренный из бани, Вася стоял посреди оживлённой улицы Москвы и недоумевал. Казалось бы, громкая фамилия отца должна была открывать все двери, но что-то шло не так. Но сдаваться после первых же неудач было далеко не в правилах Василия Ивановича. Все в деревне помнили историюкак, пытаясь завести мотоцикл, он без остановки толкал его восемь часов подряд по всем улицам. И только потом выяснилось, что в мотоцикле не было бензина. После чего наблюдательный сторож Пантелеич сделал вывод:
-Да. Выходит мотоцикл без бензина вообще хреново заводится.
Так, что оптимизма было хоть отбавляй. И сделав уверенный шаг вперед к своей заветной цели от радиостанции "Азия минус" у Васи наступил провал в памяти.
-Молодой человек. Молодой челове-ек, Вы живы?
Постепенно,приоткрыв глаза,Василийувидел над собой склонившееся лицо девушки.
-Вы кто?-тихо промычал Вася.
-Я кто? Это ты кто? Под колеса бросаешься, как угорелый. А ну вставай, ты цел? Давай в машину, а то уже народ собирается. Ещё милиции мне не хватало.
Запихнув пострадавшего в машину,девушка, кинув в толпу пару реплик типа: "Всё нормально, все живы",- поспешила поскорее убраться с места происшествия.
-Ну и кто ты будешь, страдалец?- спросила она, придя в себя.
-Сер Маккартни,-пробормотал Вася
-0 как!-недоуменно сказала девушка, -какими судьбами к нам, в Россию?
-Я живу тут.
-Даже так? Послушай, давай-ка я тебя в больницу отвезу, видно, ты здорово башкой об асфальт приложился.
-Не надо в больницу,нормальный я. Я сын Сера Пола Маккартни, Сер Василий Иванович Маккартни.
-Балабол ты, а не Маккартни, -усмехнувшись, сказала девушка.
-А откуда Вы меня знаете?-удивился Василий.
-Да ты видно точно, последний мак по асфальту из своей маковки рассыпал. Откуда ж я тебя знаю?
-Нет, Вы меня назвали балаболом, меня так в деревне кличут.
-Ну вот и встало всё на свои места, не зря видно кличут, -засмеялась девушка,-будем знакомы- Мария Журавлёва, журналист газеты "Желтая жизнь" . Куда тебя отвезти, Сер?
-Не знаю, -буркнул Василий.
-То есть как? Ты где живёшь-то?
-В России.
-Да Вы, Сер, философ. Вот что, родной, мне нужно заскочить на работу, ты подожди меня в машине. Потом разберёмся.
В кабинете главного редактора газеты "Жёлтая жизнь" сгущались тучи:
-Ну и где сенсации?! Где сенсации я вас спрашиваю?!
Вопрос оставался без ответа.
-Журавлёва,вот чем ты сейчас занимаешься?
-Семен Семеныч, я как раз сейчас работаю...
-Над чем ты работаешь, ты мне скажи? Над чем?
-Семен Семеныч, я не могу пока сказать, но работа ведётся.
-Зато я могу тебе сказать, дорогуша, если завтра с утра материал не будет лежать у меня на столе...
-Я всё поняла, будет лежать.
-Работать всем, живо!-рявкнул Семеныч, топнув ногой, для законченности данного мероприятия.
Сев в машину, и, взглянув на Василия Ивановича, Журавлёву осенило:
-Ну-ка, родной, колись, что за ересь ты мне нёс о своём генеалогическом древе?
И поведал наш Василий ей всю историю своей не простой родословной.
-Д-а-а-а, поверить в это может только полный...-посмотрев на Васю, Маша не решилась продолжать свою мысль, -короче, поживёшь пока у меня не позволительно всяким буржуям наших детей сиротами бросать, даже если они и серы. Выведем мы твоего батяню на чистую воду.
-Он действительно мой отец, -буркнул Василий.
-Вот и я о том же. Зов крови, сер Василий, сильная штука, -сказала Мария рванув с места так, что из под колёс её автомобиля полетели куски асфальта.
На утро материал о внебрачном советском сыне экс -Битла лежал на столе главного редактора. Семен Семеныч пристально на протяжении двадцати минут смотрел на Журавлёву и все-таки задал уже давно повисший в воздухе вопрос:
-Это что?
-Как что, сенсация,- несмело ответила Мария.
-Журавлёва, признайся, ты траву куришь?-так же настороженно спокойно
спросил главный редактор.
-Я вообще не курю, -ещё более не смело ответила Журавлёва.
-Знаешь, это только после очень хорошей травы, могла прийти в голову мысль о тайном концерте Битлов в Советском Союзе. Я не говорю уже обо всём остальном: доярках, Малых Табунах, детях и прочем и прочем и прочем. С этим даже трава не справилась бы.
-Семен Семеныч, этот сын сидит у меня сейчас дома.
-И что, похож?
-Вроде похож, -чуть прищурившись, сказала Мария.
-Д-а-а-а, - затянул Семеныч.
Пауза повисла ещё на двадцать минут.
-Ну что же, раз похож, значит, печатаем, - ударив по столу ладонями, словно проснувшись, воскликнул главный редактор,- Ленина бабой мы делали, Крупскую мужиком тоже. Так что, где наша не пропадала. В номер!
-Ну что, Сер,- входя, закрывая за собою дверь, закричала Мария,-слава зашагала по необъятным просторам нашей Родины?!
-Ты о чём?-настороженно спросил Василий.
-Как о чём? Завтра о тебе узнает вся страна. И ты станешь не менее популярным, чем твой папаша в Ливерпуле. А сегодня давай-ка, проводим в последний путь твою безызвестность, а? Короче,не хлопнуть ли нам по рюмашке?
-Я не пью.
-Да ладно,мы все не пьем, -располагаясь поудобней на полу с бутылкой "Мартини" сказала Журавлева.
-Я в детстве в бадью с самогоном упал,теперь пить нельзя.
-Ну, ты,блин,Астерикс и Обеликс в одной морде прям,-расхохоталась Мария.
Приняв уже изрядную дозу,облокотившись спиной на диван, она долго смотрела на наивное, почти, еще детское лицо Василия и, не удержавшись, спросила:
-Вась,скажи мне,только честно, неужели ты и вправду веришь,что Пол Маккартни твой отец?Что был концерт "Битлз" в Советском Союзе?
-А ты что, не веришь?-глядя в окно на вечернюю Москву, спросил балабол.
-Ну, как бы тебе сказать...-икнув, хихикнула уже захмелевшая Журавлева,- не очень.
-Зачем тогда в газете про меня печатаешь?
-Понимаешь,для газеты рейтинг нужен,а с твоими табунами мы всю Россию на уши поставим.
Немного помолчав, как -будто собираясь прикоснуться к чему-то особенно дорогому,Василий достал из паспорта старую,черно-белую фотографию и протянул ее Журавлевой.
-Love. Poll,-прочитала Маша на обратной стороне фотографии.
-Ну и кто тут у нас?-с легким туманом в глазах пробормотала Журавлева, переворачивая фотографию,- четыре непонятных лысых мужика, с какойто бабой.
-Это баба,моя мать,а на руках ее держит отец Пол Маккартни, -нервно оборвал ее Василий.
-Маккартни ее отец?
-Да не ее,а мой!
-А-а-а,-протянула Журавлева,- а это, что за рожи?
-А это его друзья:Джордж, Джон и Ринго. Эту фотографию сделал зав. клубомсразу же после концерта. А на следующий день перед отъездом отец её подписал.
Взглянув ещё раз на лица мужиков на фотографии, Мария пыталась найти хоть какие-то знакомые черты известной всему миру четвёрки. Уж больно не хотелось ей обижать недоверием своего нового друга. Но то ли было выпито много алкоголя, то ли фотография была слишком плохого качества, короче говоря, лысые мужики были похожи на кого угодно, но только не на Битлов.
Промолчав немного, Маша сказала:
-А ты знаешь, что он приезжает?
-Кто? Когда?- вскочил Василий.
-Ну он, отец, через неделю. Единственный концерт в Москве.
-Я должен его увидеть!-забегал по комнате Василий Иваныч.
-Да, щас, так тебя к нему и пустили,-с усмешкой сказала Журавлёва,- вдруг ещё алиментов потребуешь,- икнула Маша, ехидно добавив,- и пол - царства в придачу.
-Нет, ты не понимаешь, мы обязательно должны встретиться!