Бочарова Яна Сергеевна
Глава 48. Голубая Луна всему виной

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками Типография Новый формат: Издать свою книгу
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм - это не извращения. Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.
    Фаина Раневская

    Прода от 08.08.13 НАКОНЕЦ-ТО ВСЯ ГЛАВА ЦЕЛИКОМ ))

   Глава 48. Голубая Луна всему виной
  
  

Лесбиянство, гомосексуализм, мазохизм, садизм - это не извращения.

Извращений, собственно, только два: хоккей на траве и балет на льду.

Фаина Раневская

  
  -- У Вас прекрасный дом, господин Окена, - молодой орк прохаживался вдоль коридоров и с любопытством кошки открывал каждую попавшуюся ему на пути дверь. - Большой, красивый... Ой, какая прелесть! - гурунэ, завидев картинную галерею, устремился, подпрыгивая от переполнявшей его радости, любоваться предметами искусства и потащил за собой уже слегка утомившегося хозяина.
   Окена старался не роптать. Он стойко сносил капризы юнца, лелея свой коварный план. Тащить новую игрушку в столицу пред зоркое око супружницы и тещи Орум естественно не собирался, а вот удаленная резиденция под Гарандом - вторым по значимости городом в Исраире - идеально подходила для его прожекта. Пока женушка с дочкой-вертихвосткой развлекается при дворе Эгды, теща опустошает лавки купцов, а сынок-недоумок пропивает последние извилины в кабаках и тратит кровно наворованные отцом деньги на потаскух из борделей, самое время вспомнить о себе.
  -- О, Ребант, - восхищенно лопотал орк перед очередным пыльным куском холста, - о, Подра'йны Ван Гуга! Отличная копия, а ведь оригинал давно утерян, как считают искусствоведы.
   "Какая интересная... выборочная амнезия!" - подумалось вдруг Окене.
  -- Оригинал висит тут, - самодовольно ухмыльнулся Советник, вспоминая, как ловко он умыкнул из королевской галереи Лании сей ненужный, но весьма ценный предмет интерьера.
  -- Восхитительно! Волшебно! Феерично! - продолжал свою нескончаемую оду прекрасному господин Нонер из рода Рушер, утирая батистовым платочком выступившие слезы радости: внушительный, страшный воин и любитель живописи в одном лице.
   Вся прислуга в замке, завидев гостя хозяина, сначала впала в ступор, а когда орк открыл рот и в манерном реверансе поприветствовал управляющего, послышались глухие удары крупных предметов о каменную кладку двора. Особо смелые и любопытные из челяди прокрались вслед за парочкой и сейчас выглядывали из-за тяжелой портьеры, шепотом обсуждая столь занимательное и вопиюще непотребное поведение молодого гурунэ.
   Окена бросил утомленный, но пышущий предвкушением взгляд на брутального эстета, а затем уставился на предмет восхищения орка. Орум искренне не понимал, по какому поводу столь много чувств и нежных слов. Аляповатый пучок луговой травы, из которой делают масло и жмых не навевал романтики в сердце Советника, а манера исполнения автора сей мазни вообще не поддавалась критике. Но Советник, оставив мнение при себе, лишь кивал в такт хвалебным фразам и думал о своем.
   - Я сражен в самое сердце, - эмоционально и шумно выдохнул Нонер, подтер раскрасневшийся нос изрядно намокшим платком и положил свою громадную руку на плечо Советника.
   Окена расплылся в довольной, слегка подмасленной улыбке, воспринимая слова и чувственные тактильные порывы орка по-своему.
  
   У кого как, а у Советника Окены сердечность и восприятие прекрасного присутствовали, пусть в это окружающим и верилось с трудом. Ранимость своего внутреннего естества Орум оберегал с тщанием, скрывал предпочтения, искусно прикрывая свою суть маской алчности, лжи, коварства и холодного расчета. Орум так привык жить по слепленному им же самим шаблону, что уж сам иногда терялся в себе, забывая то, что любил и кем хотел бы быть. Именно так считал он сам, искренне веря, что и на его улице будет праздник. Воровать, предавать, лгать, изворачиваться Советнику надоело. Его грызла тоска по безвозвратно прошедшей молодости. Горевал Окена о глупо растраченных жизненных соках. Глядя на своих бездарных и тупых наследников и жену - озабоченную мегеру-истеричку, Орум не видел причин надрывать живот и преумножать уже трижды помноженное благосостояние. Ему самому многого не нужно, ему самому хватит богатств до глубоких седин и даже останется. А вот ради неблагодарной семейки Советнику и пальцем шевелить не желалось. Была б его воля, он бы никогда не женился, но положение при дворе и должность второго лица в княжестве просто так не дарят. Изменник, предавший однажды, доверие не заслужит, и будет всегда получать косые взгляды и шепот сплетен в спину. Изворотливость характера - качество конечно ценное, но родниться с Исраирской знатью пришлось. Предательство Родины, участие в заговорах, обман близких друзей и соратников, все это не тяготило Окену, а вот бремя семейной жизни довело Советника до состояния затяжной депрессии, из которой он видел лишь один выход. Банальность конечно, но Окена жаждал любви: светлой, искренней, страстной и, по возможности, взаимной.
   Начав партию с хамунской царевной, Советник по инерции преследовал меркантильные цели личного обогащения, в первую очередь, затем он хотел укрепить политическую ситуацию, ускорить военную кампанию против ненавистной Лании и обрести еще больший вес при дворе ведьмы Эгды. Примерить княжескую корону Исраира - идея финальная, с налетом фантастичности, но Орум был человеком тонкой организации души и тайной склонности характера к чувственным порывам, поэтому иногда позволял себе верить в чудеса.
   Подкупив кого нужно и не очень, он узнал о том, что в Хамуне назревает смена власти. Собственно, вариантов развития событий было всего два. Первый, лежащий на поверхности, это династический брак младшей царевны и передача власти ее мужу-консорту. Кандидатура на роль нового правителя в Исраире не проживала, себя же Окена не рассматривал по многим причинам. Поэтому, зная характер царя Ритоса, его жестокость, расчетливость и патологическую ненависть к собственным отпрыскам, Советник предположил и не прогадал: Ритос действительно сделал ставку на Дикий народ. Предвосхищая события, Окена направил все свои усилия на укрепление связей с гурунэ и заключение с ними военного союза. Апофеозом столь титанического усилия Окены стало совместное нападение войск орков и исраирцев на Хамун в самый подходящий момент. Отвоеванная спорная приграничная территория по соглашению с гурунэ отошла Исраиру, а Окена получил ее в личное пользование и планировал услать туда своего сынка-недотепу. Ненавистную женушку тоже хотелось спровадить подальше, но высокопоставленная теща, тетка правящей княгини Эгды, вероятнее всего будет категорически против.
   Второй же вариант Окена просчитал с легкостью, ведь в политических интригах он знал толк, а также имел неудовольствие лично общаться с царевной Астой на переговорах о временном перемирии. Эта несгибаемая и живучая баба-воин изрядно попортила нервы Эгде, генералам армии и, конечно же, самому Советнику, унаследовав хватку папаши и хитрость матери-колдуньи. Такую особу списывать со счетов было бы непростительной глупостью. Поэтому Окена поспешил найти нужных людей при дворе Ритоса и под крылом у Асты в войсках, что не составило труда, золото всегда способствует в делах такого свойства. И потекли к Советнику вести от соседей полноводной рекой, только и успевай просчитывать выгоду и новые схемы интриг.
   Когда же свершилось то, что свершилось, перепутав стройные логические ряды умозаключений и планов, сплетя все варианты в один узел, Советнику пришлось изрядно облегчить казну Исраира (свое кровно наворованное тратить было уж слишком жалко). Гухузы, этот мелкий, пакостный народец, всегда умели найти выгоду в любом, даже самом проигрышном варианте. Торговаться пришлось долго, но Орум получил то, что желал. Гномы изменили маршрут следования царевны Лакиры по своим подземным Тропам, и та должна была угодить прямёхонько в руки головорезам Советника. Но планы опять сорвались, словно сама Удача играла на стороне этой малолетней вертихвостки. Но Окена не был намерен так легко сдаваться. Он столько вложил труда, бессонных ночей, а главное денег в эту аферу, что бросать на полпути начатое было бы преступлением в первую очередь по отношению к себе. Самолюбие Советника взыграло не на шутку, и он обратился к последнему, крайне неприятному и опасному плану. Магия! Запретная, страшная, непонятная, она пугала Орума именно по этим причинам. Он всегда осуждал методы Эгды, которая тоже связалась с запретной материей и теперь ходила по лезвию ножа, но, оказывается, бывают в жизни ситуации, когда приходится поступиться принципами во благо и ... благосостояние. Уж в этот раз ничто не могло помешать задуманному, но опять проведение повернулось к Советнику не тем местом, на которое он рассчитывал. Горькое разочарование сначала охватило престарелого интригана, когда он увидел в кого превратился его трофей. То ценное, что было между ее ног, и за что бы передрались гурунэ с ланийцами, теперь отсутствовало и обратно вернуть все, как было раньше, не получалось. Глядя на перепуганного, потерявшего память, растерянного и одинокого орка, Орум вдруг понял, что вот он - праздник - пришел к нему, стоит у порога, зазывно кличет окунуться в омут веселья и радости, дорогой праздник, очень ценный и именно такой, как нужен ему, настоящему Оруму Окене.
  
  
   ОНИКС
  
   Все бы ничего, но бабуленция оказалась выходцем из племени Моисеева, и ее помощь в репатриации заблудших дамочек ограничилась лишь указанием направления поисков и длинным перечнем пороков и наклонностей личности, стяпавшей чужое добро. Я, было, решила возмутиться, но что со старости возьмешь кроме плохих анализов. Последним моим козырем выступил преждевременно начавший скучать Мимико. Он из последних сил цеплялся за передние выпуклости моего организма, изображая вселенскую скорбь, а я нарочито давила слезу и живописала в красках бремя расставания с любимым питомцем, напрочь позабыв о данных ранее обещаниях.
   Всех проняло, а вот бабку не зацепило. Она хмыкнула подленько и без лишних сантиментов предложила временный бартер. Оглядев с ног до головы предложенный вариант, я недрогнувшей рукой спешно отодрала от себя пищащего в голос паучка, и уступила Рин без торга.
   Пожелав хмурому магу, остающемуся в тылах, счастливого избавления от "вензелей Мбути" на заднице, я, как особа, предварительно просвещенная колдуном на счет опасности, но и неоспоримой полезности некоторый существ в нашем дальнейшем вояже, мысленно отдала приказ выторгованной госпоже Нацыге, и мы всей гурьбой ввалились в Сумрак, ею благосклонно приоткрытый.
   Опыта по шастанью там, где не попадя и куда нас не звамши, у меня уже было достаточно. Выверты глубокоуважаемого Предела одни чего то, да стоят. Я не считаю эльфийские кояры, которые открывали вполне комфортные порталы, проходя которые минимум имеешь заложенность в ушах, а максимум разноцветные круги перед глазами и расфокусировку зрения на пару-тройку секунд. Один был у них недостаток: необходимы точные координаты и правильный расчет. Но кустарщина нацыги, не ограненная теоретической, а самое главное практической благоустроенностью, привела весь наш отряд во временно недееспособное состояние. Боркуны солдат и мнимая невосприимчивость всех остальных к магическим выкрутасам Потусторонья временно убыли в неоплачиваемый отпуск по собственному желанию. Все мало-мальски имеющие интеллект, метали утренние харчи по кустам, а подлая нацыга, неунывающая Изергиль и лошадки ланийцев устроили незапланированный променад с подветренной стороны.
   - Мама, роди меня обратно! - в перерывах между спазмами желудка стонала моя поруганная девичья стыдливость.
   - Риго, друг, вернись! Ыэ ...ыыэ. Я все прощу! - изрыгал слова и междометья Лэс, застывший в коленно-локтевой позе в пару метрах от моего куста.
   - Непризнанный гений зла, - стенал ракитник слева едва узнаваемым голосом статного военного. - Прости за поклеп! Ты совершенство! (далее непереводимый устный фольклор).
   Парагвайский чифирь волков в комментариях не нуждался, об одном пожалела, записать не было возможности.
   Титаня пугал молчанием и настойчивой стабильностью извергаемой жидкости из его крепкого организма.
   - Если еще и понос случится, - вытирая лицо лопухом и чутко прислушиваясь к впавшему в кому желудку, я первая выползла на полянку. - То эта экспедиция закончится досрочно!
   - Сплюнь, - хором взревели мои подельники и склонились по завершающей.
  
   ***
  
   Наша совместная "близость к природе" привела к потрясающим результатам. Народ перестал бросать друг на друга косые, недоверчивые взгляды, волки смирились с присутствием людей, а солдатский гегемон уверовал, что хъёсверы мужики с понятиями и вполне готовы к общению, и сейчас, приходя в себя, они бурно делились впечатлениями от транзита через Сумрак и слаженно материли нацыгу.
   "Общий враг народа", отразив в очах печаль и сострадание, пыталась сначала нас добить отваром какой-то бурды из подножного корма, но видя, как все шарахаются от ее угощения, приуныла и приползла ко мне под бочек, делиться сопереживаниями. Ее мысленный штурм моей гудящей головы отличался крайней настойчивостью, а щенячья преданность в глазах заставляла меня через силу воспринимать весь ее нудный бред и даже пытаться мило улыбаться в ответ. Что поделать? Хорошее воспитание иногда мешает жить спокойно.
   Когда мой мозг достиг точки кипения, а я твердо решила радикально пересмотреть взгляды на свой стиль поведения в обществе, нацыгу от безвременной кончины спас Лэс. Он присел на травку рядом со мной и с лукавой усмешкой поинтересовался моим здоровьицем. Мне резко захотелось выместить булькающую внутри злобу, и я не сдержавшись, прошипела змеей:
   - Были бы прогнозы - погода будет. Да, милый? Вещун-лохушник ты, а не пророк.
   Руки сами собой потянулись в шее друга. Он ловко увернулся. Кто бы сомневался.
   - Многоуважаемая Онич, - пафосно изрек этот наглец, - еще с утра мой организм отказывался переваривать завтрак карги Рин. Поэтому я подумал, что участь моя решена и противиться неотвратимому бессмысленно.
   Я взвыла. Все волки разом обернулись, наверное, у меня вышло что-то неприличное в их понимании.
   - Голова тебе дадена для того, чтобы в нее есть! - выплюнула я этому эгоисту в лицо. - Скушай заячий помет, он ядреный, он проймет.
   - Моя дальновидность объединила массы, а у каждой истории бывает два финала. Я выбрал самый короткий, менее болезненный и не такой...хм... пронимающий, - не обращая внимания на мою желчь, продолжал бросаться патетикой Черный. - Разве ты хотела бы тащиться своим ходом через лес, через каждые полдола истерично выбирать кустик под нужник и так три луны подряд?
   - Так мы тебя еще и благодарить должны? - взвилась я.
   Лэс поднялся, вышел в центр полянки и принял торжественную позу.
   - Я готов получить награду. Беру недорого: кто сколько сможет.
   - Позер!
   - Жадина!
   - И что с тобой делать?
   - Понять и простить!
   Вот тут я не удержалась и прыснула, а меня дружно поддержали.
   Обстановка разрядилась, обиды забылись, месть откладывалась. На повестке дня стоял извечный русский вопрос "Что делать?".
   - А давайте отправим нацыгу за царевной, - сумничал кто-то из ланийских салаг. - Она ее по запаху найдет и умыкнет так же, как это сделала в Пустоши.
   Я оглядела наши нестройные ряды. Волки, согласно кивали, особенно усердствовал Римсак и папашка Рыжей. Они не могли упустить шанс понаблюдать за физическими корчами одной царственной особы и моральными другой, сопереживающей сестре и так ими люто ненавидимой. Волчица, явно инородный элемент в сплоченной стае, выражала негодование по случаю волчьего злорадства и примкнула к Лэсу, который грозил мне кулаком и артистично изображал удушье.
   Глядя на этот цирк шапито, я призадумалась, но мне не дали сформировать мысль окончательно. Нацыга подергала меня за рукав и выдала мысленно один факт, который все расставил на свои места.
   - Старая лахудра, оказывается, страдает склерозом, - зло процедила сквозь зубы и сообщила всем новость об амнезии царевны.
   Радость на волчьих рожах расцвела буйным цветом. Ланийцы выдали вполне здравую, но попахивающую мужским шовинизмом мысль о том, что женщине не обязательно быть умной, главное у женщины пониже головы. Лэс распереживался и бросился утешаться на пушистую грудь зазнобы. Лишь я осталась, хоть не в здравом, но своем уме.
   - Только дураки повторяют свои ошибки, - пламенные речи удавались мне всегда сносно. - Умные - совершают новые! Поэтому мы не будем испытывать несчастную дывчину на прочность! Раскромсать царевну на пазлы, а потом мучительно долго собирать - не есть цель нашей прогулки! Спасение принцесс - наш с вами театр импровизаций, и все мы в нем актеры! Наденьте маски, господа, и будемте играть!
   Робкие аплодисменты я все-таки сорвала, но от них повеяло цинизмом. Меня попросили уточнить суть вопроса менее высокопарным слогом. И Лэс был первым и самым настойчивым из непонимающих.
   - Как хорошо, Лэс, что у твоей девушки большая грудь... Так приятно обнять её крепко-крепко и почувствовать, что между вами что-то есть. Правда? - обиженный во мне оратор взывал к возмездию. Парочка, наконец, разлепилась и уставилась на меня возмущенно-вызывающим взглядом. Я вдохновенно продолжила:
   - Брать штурмом крепость...
   Мне не дали договорить. Мужики орали как ужаленные, трясли кто мечами, кто хвостами и рвались в бой.
   - ...мы не будем! - рявкнула, перекрикивая рвущийся наружу тестостерон собравшихся. Недовольный гомон нарастал, а я упорно вещала идеи в массы: - Мы пойдем в обход... Так сказать с ... тылу! - и поведала им о склонностях господина Окены и моих планах, а в апофеозе добавила: - Возьмем на живца!
   Когда до присутствующих дошел смысл сказанного, мужики сбледнули. Рыжая спрятала Лэса за спину и изобразила в мою сторону неприличный жест. Поняв, что кандидатура Чернявого под табу, а настаивать времени нет, я, в предвкушении потирая ручки, обратила взор на оставшиеся варианты.
   - Госс-подин сс-тройный воеее-нный, - гадостно протянула я, - Вы так хороши и импозантны...
   - Неет! - срываясь на визг, заголосил Тирунд. - Я не уроню...честь... мундира! Нет! И еще раз нет!
   Кандидатуры остальных ланийцев я не рассматривала по причинам отсутствия у них харизмы и банальной смазливости рож.
   - Пушистые братья! - обратилась к хъёсвирам и запнулась о полный ненависти взгляд вожака Нузлака. - Ваша брутальная красота затмит...
   - Дэвочка нэ наррр-вайсся! - тихо прорычал волк и сверкнул яростными желтыми глазищами. - Затмит ... затмит, - каюсь, струхнула, но вернуть подачу решилась, - НЕ сможет затмить грацию царевны-орка, поэтому посылать вас нет смысла. Увы, вы не герои романа Окены.
   Кто-то из волков попытался поддаться на мою провокацию, но Нузлак двинул по харе латентному... смельчаку, и роль примы плавно перекочевала к оставшемуся, самому достойному, скромному и, несомненно, талантливому персонажу сего балагана.
   - Титаня, Танечка, Танюша, радость моя экзотическая! Ты, только ты! Единственный, прекрасный, завораживающий умы и помыслы! Ты пойдешь соблазнять проказника Окену! - услышав мою тираду, несчастный паард подавился травкой, закатил глазки и рухнул там, где стоял.
  
  
   ***
  
   ОНИКС
  
  
   Наша куцая процессия гордо шествовала по пыльной деревенской дороге в направлении замка Окены, собирая на себе любопытные взгляды сельчан. Народонаселение в принципе вело себя мирно, но настороженно. Как-никак держава ведет военные действия и каждый уважающий себя исраитянин должен по мере сил и возможностей защищать маленькую, но гордую страну, великую, не преклонившую колени перед жестокостью людей и нелюдей, выжившую вопреки всем и вся. Не защищать, так хоть вовремя докладывать куда следует. Все это, и не только, мы слушали с умным видом и уверенно кивали. Демагог-руководитель местного кружка политподготовки, представитель власти на местах, задорно, со знанием дела, вещал в наши редкие массы потоки идеологической мути, а я поражалась его богатому словарному запасу.
   Сопровождать нас местный староста вызвался исключительно по причине стойкой уверенности, что мы самая благодарная публика, перед которой ему приходилось ораторствовать. Он решил закрепить свой успех и добить нас по пути к замку.
   Его, как лицо уполномоченное, сопровождала пара солдат из городского гарнизона Гаранда, города раскинувшегося неподалеку. Какая нелегкая принесла этих двух салаг в деревеньку, через которую мы решили засветить наши персоны Советнику, выяснить не получилось. Можно было лишь предположить, что, либо парни местные, и оказались в этом населенном пункте по причине увольнительной, либо имели в провинции половой интерес, не связанный со строительством. Солдатики на наше счастье не изъявили желания тащить нас в город пред ясные очи начальства. После длительной нравоучительной беседы с "бурмистром", они лишь соблаговолили проводить диковинных чужеземцев до хатки барина, да и то решающим аргументом послужила интернациональная валюта - увесистая бутыль гномьего самогона (ораторские способности старосты, увы, оказались бессильны против грубого невежества солдатни).
   Пока наша легенда действовала безотказно, а жалостливый, потрепанный вид, вкупе с необычной внешностью главного героя, изничтожали все сомнения на корню. Итак, мы - дипломатическая миссия княжества Лохия. Когда услышала от Лэса названия далеких и малоизвестных стран Южного материка, это однозначно стало фаворитом, и безапелляционно было принято в производство нашей повести. Так значит, мы, пардон-с, лохи, следовали с отрядом сопровождения в столицу Исраира, чтоб запечатлеть княгине Эгде свой реверанс и обсудить важные политические дела, а тут посередь бела дня на нас, благородных, чувствительных господ нападает банда романтиков с большой дороги...
   В этом месте повествования нас пожалели, перебинтовали свеженькие царапинки и даже налили выпить. Лэс по привычке хлебнул самогону, Джам поддержал бы, но положение обязывало выпивать лишь благородные напитки, а я, памятуя жесть похмелья, благоразумно затребовала пивка.
   Дальше песня пелась по накатанной. Нам бы не увлекаться, но кто-то ушлый отыскал для Джама винца. Пришлось повторить, в одного пить не прилично.
   Распивая спиртные напитки с потенциальным врагом, мы давили экзотикой и количеством. Бурмистр после пятой самогона и изучения оляпистых, непонятных, но внушающих доверие верительных грамот, (на скорую руку состряпанных в Карантавире Кастром и переправленных нам посредством кояров) решился таки передать нас с рук на руки самой важной птице государства - самому Советнику. По секрету и шепотом нам поведали, если... ублажим... Окену (в этом месте уважаемый посол надрывно закашлялся), то и в столицу ехать будет не обязательно.
   Вот так, подогрев души алкоголем и подкрепив тело справной закусочкой, мы, слегка тепленькие, прибыли к резиденции расхитителя чужого добра.
   Навешать лапши на уши доверчивым провинциалам получилось играючи, но какой нас ждет прием у склизкого и изворотливого чиновника, собаку съевшего на интригах и политических играх? Нам бы задуматься, но, увы, отступать уже поздно. Ворота со скрипом закрываются за нашими спинами, мы все глубже увязаем в дерьме, но чувствуем себя при этом не иначе как агентом 007, или на худой конец, Матой Хари. Конечно же, именно так чувствовала себя я, парни визуально волнения не испытывали. Мужская нервная система в экстремальных ситуациях функционирует исправно, мне на зависть.
   Не испортить игру - вот главная задача. Мы долго спорили и ругались, вырабатывая план действий. Оборотни вопили о необходимости применения тяжелой артиллерии, которой выступала сила волков, магия паарда, предвидение Лэса, работающее в усеченном режиме и моя магия. Последний козырь почему то вызывал удивление лишь у меня. Что я могу? Позвать ветра, закрыть щитом, да помахать тулией? Не велик набор. Меня, например не впечатляет, зато безотказно действует на других. С трудом удалось прийти к консенсусу. Начинаем по моим правилам, а если сорвется, тогда пускаем в ход запасные варианты активного вмешательства. Грела душу и уводила в сторону опасение за свою жизнь и здоровье надежда на полноценного мага, который пока отсиживался на болоте. Если вляпаемся по уши - вытащит Эмориган... наверное.
   Окончательный сценарий спектакля выглядел следующим образом.
   Вариант номер раз: не создавая шума, разрушений и гор трупов, попадаем в замок под шитой белыми нитками личиной заморских послов, соблазняем и отвлекаем хозяина, находим орка и валим (кояр нам в помощь).
   Запасной вариант (исполняемый попутно с первым): отправляем нацыгу в столицу к жене Советника и заставляем ее мчаться в Гаранд спасать брак и честь семьи (благо день-два конному в пути). Трэха умеет убеждать и внушать, а пробраться посредством Сумрака в опочивальню к дамочке труда не составит. По дороге дама неожиданно встречает работников ножа и топора в лице хёсвиров и ланийцев. Как поведала нам старуха, женат был Советник на особе знатной, родственнице самой княгини Эгды. Предполагая заинтересованность Окены в поддержании своего статуса и сохранении родственных уз с правящим домом, гипотетически можно было рассчитывать на бартер.
   Крайний вариант: актерские таланты не оценили, и мы прорываемся с боем.
   Самый неблагоприятный и не подтвержденный наличием участников вариант: нас всех спасает нокьяр.
   На мой вкус, сразу нужно было начинать с последнего. Но эта здравая мысль решила посетить меня слишком поздно.
  
   ***
  
   Вражья водчина выглядела внушительно. В наличии имелся полный набор средств обороны: откидной мост, высокие крепостные стены с бойницами, широкий ров с водой, река в непосредственной близости. Факт присутствия на месте высадки нашего десанта достаточного количества H2O вселил в меня слегка растерянную уверенность, а надменную физию господина Посла озарил ослепительный оскал превосходства над ближними. Лэс незаметно мне подмигнул, и я отбросила последние сомнения.
   Нашу делегацию встретила стража. Выслушав витиеватую речь старосты, нас просканировали настороженными взглядами, но подумав, что думать должны другие, решили допустить до тела хозяина, предварительно отобрав у нас все оружие.
   Лэс, как истинный преданный слуга, упал на землю, подставил спину под ноги господина и помог Джаму величественно спуститься с офигевающей Изергиль. Что и говорить, скотинка Чернявого была на редкость умной, но наши действия ввергли животину в прострацию. Почему хозяин шел своим ходом, а некогда обожаемый соплеменник выглядит как человек и едет на тебе верхом, никак не укладывалось в большой, умной голове лошади. Она всю нашу недолгую дорогу косила правым глазом на Джама, трясла мордой, отгоняя наваждение и пыталась образумить хозяина, периодически хватая того зубами за рукав. Благо наши сопровождающие не обратили внимания на странное поведение коняки, а то выдумывать на ходу новые побасенки уже не хватало сил и терпения.
   Нас провели в холл замка и велели обождать появления сиятельного барина. Через довольно большой промежуток времени, за который я успела праздно поглазеть на богатое убранство залы, а Лэс с паардом рассчитать возможные пути отступления, нас соблаговолили осчастливить лицезрением господина Орума Окены собственной персоной.
   Неопределенных лет мужчинка хлипкой наружности на первый взгляд казался вполне безобидным, если бы не его цепкий взгляд и слащаво-приторная улыбочка, не обещающая нам ничего хорошего. На фоне высоченного паарда Окена казался настолько тщедушным и серым, обычным и вполне адекватным с точки зрения морали, что я начала опять переживать за нашу кампанию. Но первое впечатление обманчиво, в большинстве случаев данная истина непреложна. Окена уселся в высокое кресло, импровизированный трон князька местного разлива, и молчаливо рассматривал наши яркие персоны. Стражники не забывали нести службу и зорко следили за каждым нашим движением.
   Мы с Лэсом стояли, как и положено телохранителям, по обе стороны от Персоны Номер Один, и всем своим видом выказывали решимость защищать подопечного до конца. Советник удостоил нас лишь беглым взглядом, чему-то усмехнулся (наверное, нашим красным галифе с неоновыми лампасами, желтым косухам и буденовкам в оригинальном исполнении) и уставился уже с большим интересом на Джама. Тот горделиво выпячивал грудь и тянул шею, обвешанную кольцами всех цветов радуги. Все цацки, что были у меня с собой и у него в заначке, мы вплели ему в космы, навесили на уши, нацепили на пальцы. Звенел и сверкал Джам знатно, всем сорокам на зависть и удивление. Остатки моей туши покоились на густых, длиннющих ресницах, а перламутровый розовый блеск выгодно переливался на пухлых губах и идеально подчеркивал смуглость кожи. Шрам на лице предавал образу таинственности и драматичности, увы, приличные синонимы мужской красоты, такие, как "брутальный" и "мужественный" в данном контексте выглядели бы глупо.
   "Вякни, что-нибудь торжественное и по случаю", - послала я ментальный пинок паарду, и тот, сменив напряженное выражение лица на надменно-высокомерное, выдал своим чарующе-журчащим баском эпохальную фразу:
   - ПРЕВЕД МЕДВЕД! Йоу! А вот и я! Сидите, сидите, ... не вставайте!
   Я силой воли поджала губы и опустила глаза в пол. И когда успел от меня нахвататься?
   Брови Советника медленно ползли вверх, а паард решил усугубить наше положение и добить противника искрометным:
   - Мне раздеваться или так поговорим?
   Я согнулась пополам, типа в нижайшем поклоне. Лэс, не будь лопухом, быстренько скопировал мои движения и мы, уткнувшись лбами в собственные колени, прятали рвущийся из нас под напором момента ржач.
   Боковым зрением удалось заметить, что Джам выполнил угрозу и метнул на пол свою цветастую, по мотивам таджикских национальных орнаментов, накидку. А под плащиком ведь только облегающие лосины, цвета ядовитой фуксии!
   О, рох, мечта всех модниц, великое изобретение паардов! Была бы вода, а шмотки приложатся! О, умелые руки Титани и моя неиссякаемая фантазия! Наша процессия была заметна за версту, и упрекнуть нас в недостатке экзотического колорита ни у кого бы язык не повернулся. Да, мы - лохи, такие! Оригинальность - мать родная, дебилизм - отец.
   В холле звенела подозрительная тишина. Мы с Лэсом синхронно разогнулись и, увидев глаза-блюдца Окены, поняли, что клиент созрел.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"