Аннотация: Анька поступает в кадетское училище и сталкивается с "дедовщиной". Что делать, бежать или остаться?
Кадетское училище стояло в живописном сосновом бору, на окраине небольшого города, дальше только две колонии - общего и строгого режима. Два учебных корпуса соединялись одноэтажным переходом. Кирпичное пятиэтажное здание жилого корпуса стояла поодаль, за стадиончиком с турниками, брусьями, лесенками переходов и беговой дорожкой.
Все это я успел рассмотреть, пока папа беседовал с приемной комиссией. Его полковничьи погоны и петлицы войск радиосвязи магическим образом действовали на всех. Если поначалу меня не хотели брать, слишком маленький - рост метр сорок семь, близорукость минус три, то появление за моей спиной отца в корне изменило решение - меня приняли, нет, не так, полковника сейчас уговаривали оставить меня здесь:
- ...Выпускники нашего училища имеют право идти вне конкурса в любое высшее учебное заведение страны...
-Что даже экзаменов сдавать не надо? - Хмыкнул папа, он сидел на стуле перед комиссией, и внимательно слушал как ее председатель, мужчина лет сорока в синей форме сотрудника Гражданской авиации, расписывает прелести будущей жизни:
- Если у Вас красный диплом, то - без вступительных экзаменов, при условии, конечно, прохождения по здоровью.
Увидев вопросительный взгляд полковника седая женщина, сидевшая по правую руку начальника, торопливо поддакнула:
-Все наши курсанты мечтают летчиками стать, вот в прошлом году только на летные факультеты авиационных вузов пятнадцать в гражданские поступило, семь в военные. Поступило бы больше, но поймите, какие там жесткие условия по здоровью, он у них на первом месте стоит...
-Если же у Вас нет красного диплома, но нет и троек, то придется сдавать всего один экзамен, и то - на Ваш выбор.
Как ни в чем не бывало, продолжил мужчина, он бросил благодарный взгляд на своего заместителя:
- Семьдесят процентов наших выпускников ежегодно пополняют Вузы страны...
-Хорошо, - неторопливо заметил папа, его интересовали перспективы не только будущей жизни, но и настоящей: - Условия проживания для иногородних какие?
-Каждому учащемуся выдается форма, летний и зимний комплект. Всем предоставляется трехразовое питание. Помимо этого иногородним выделяется койко-место в общежитии, плюс доппаек, сладости там всякие к чаю.
Мужчина повернулся к женщине:
- Людмила Игнатьевна наш замдиректора по воспитательной работе и она как никто другой осведомлена в этом вопросе.
-У нас очень хорошее общежитие, шефы нам в этом году сделали капитальный ремонт, ребята живут по три-пять человек в комнате. На каждом этаже есть красная комната с телевизором, две душевые кабины. За дисциплиной следят дежурные мастера, соблюдается строгий распорядок дня, почти как в армии.
Честный взгляд усталых глаз Людмилы Игнатьевны был устремлен на меня, ей не хотелось меня брать, я видел это, я ей не нравился, она мне напомнила нашу русичку с таким же фанатичным огнем правдолюбия:
- Кормят у нас хорошо, ребятам нравится, наши повара любят и знают свое дело, на дни рожденья торты стряпают...
- Дедовщины нет? - Неожиданно перебил ее отец.
-Нет, что Вы, какая дедовщина? - Удивление замповора было искренним: - У нас очень дружные ребята, они друг за друга горой. Вы знаете, - она чуть понизило тон, весь ее вид выражал то, что Людмила Игнатьевна делилась секретной информацией: - В прошлом году было несколько драк, и то - когда наших в городе обидеть пытались...
-Мы можем ознакомиться с общежитием?
Похоже, отца уговорили, остался последний бастион его недоверия, и он хотел лично убедиться в верности слов заместителя.
-Конечно же. Я сейчас выпишу Вам направление на заселение, жить будет с одногруппниками. Вот возьмите, четыреста тридцать вторая комната. Если понравится, то Ваш сын может осваивать новое место жилья и знакомится с будущими друзьями. Вам же, товарищ полковник, будет нужно зайти и подписать кое-какие документы.
Двери общежития были покрашены в небесный цвет. Контраст светло-голубых пятен на фоне ядовито-зеленого бордюра, с белым потолком вызвал во мне ассоциацию с защитной покраской истребителя. Все это отозвалось гаммой восторженных чувств во мне, мне казалось, что завтра я увижу настоящий самолет, потрогаю его крылья...
Краска была свежей, темно-коричневые полы так и сверкали новизной. Людмила Игнатьевна не врала. Везде чувствовались следы ремонта: умывальные комнаты были покрыты кафелем, в душевых кабинах на деревянном настиле лежали резиновые коврики. Здесь все вокруг было новое, сантехника и двери, таблички на дверях, наша - четыреста тридцать вторая, это на четвертом этаже, восьмая секция.
Папе понравилось, он видел, что мне хочется здесь учиться:
-Анрис, тебе нравится?
-Да.
Я лишь кивал в ответ и надеялся, что папа разрешит мне остаться здесь. Так оно и оказалось. Папу обрадовал строгий распорядок дня для воспитанников. И он, наконец-то, довольный увиденным, оставил меня одного:
-Ну все, я пошел.
И протянул мне ладонь, а я радостно хлопнул в ответ. Ведь училище я выбрал сам, меня никто не заставлял, не уговаривал, все произошло как по наитию, мне всю ночь снилось небо, во сне я летал... Это была еще одна глупая мечта - стать летчиком, но с моими очками путь к воздушным птицам был невозможен. А после одного такого сна наткнулся на объявление о наборе в группы механиков, связистов, электриков и стюардесс для Воздушного Флота, училище имело двух шефов - военную часть и гражданский аэропорт и полностью обеспечивало своих воспитанников всем необходимым - наподобие суворовского...
Я втайне от всех отправил туда письмо, и вскоре мне пришло приглашение на собеседование. Родители на удивление легко пошли навстречу моей просьбе. Мама не причитала, как я видел это в фильмах, папа довольно улыбался, но пытался скрыть свое одобрение под серьезной миной на лице, он даже хлопнул меня по плечу:
-Действуй, стрелок-радист, я тоже с этого начинал.
Ему легко говорить, папа в начале своей карьеры летал на сверхзвуке в морской авиации, потом держал радиосвязь с самой Терешковой, ага, еще никто не знал, что женщина в космосе, а он первый вышел с ней в радиосвязь, ему за это внеочередное повышение дали. И мне всю дорогу почему-то казалась, что если вдруг ему что-либо не понравится, то он заберет документы и меня домой. Но этого не произошло, теперь можно вдохнуть с облегчением и я - курсант училища, вот комната, в которой буду жить. Негромко постучал в дверь, она с едва слышным скрипом отворилась. Пять кроватей, одна была пуста, на остальных сидело четверо ребят, они почему-то робко смотрели на меня:
-Ты тоже - новенький?
-Да, а что?
-Бить будут!
-Кто? За что?
Хаос мыслей пронесся в моей голове. Осознание того, что они не врут, напугало меня еще больше, пока не поздно - надо бежать, папа еще не уехал, но я почему-то медлил:
-Как это - бить будут?
-Старшаки.
Высокий черноволосый пацан в джинсах и клетчатой рубахе вскочил со своей койки и подошел ко мне:
- Второй и третий курс. Они все съехались, Артамон сегодня прилетел, звонил на вахту с аэропорта. Тебя как зовут?
-Анрис.
-Анрис, интересное имя, ни разу не слышал. - Он протянул мне свою ладонь: - А меня Миша зовут.
Я встал навстречу его протянутой руке, и вдруг от резкого удара в живот меня скрючило, дыхание перехватило, на глазах выступили слезы:
- За что-о?
-Значит так, Анрис, если ты слабак, то беги отсюда пока не поздно, папочка еще не уехал, ты успеешь догнать его.
Миша возвышался надо мной, а я все еще откашливался, пытаясь сообразить, что происходит:
- Это всем новичкам старшаки велели передать.
К моим ногам прилетела сумка.
Ты ее распаковать не успел, беги, малыш.
-Я никуда не поеду!
Я бы приписал эти слова своей злости и моему непонятному упрямству, но это все не так, слова вылетели неосознанно. Через какое-то мгновение я сообразил, что сказал, мои руки судорожно обхватывали сумку и прижимали ее к животу, глаза испуганно смотрели на пацана, ударит-не ударит, но на его лице была дружелюбная улыбка:
- Понимаешь, Анрис, это не я тебя ударил, это старшаки велели, вот видишь?
Он повернулся ко мне левой щекой, на ней начал наливаться всеми цветами радуги синяк:
- Это они...
-Бежал бы ты отсюда.
Мише вторили остальные пацаны, они обступили и во все глаза рассматривали меня, в их глазах была серьезная угроза, и все они твердили, перебивая друг друга:
-Здесь традиция такая, второй курс бьет перваков, ну а третий бьет всех...
-За что?
-Традиция такая, неясно что ли? Как в армии - деды и салабоны! Сегодня вступительный экзамен...
-Бить будут сильно и больно, тут один со второго курса заходил к нам, порядки рассказывал, кровью умываться будешь, беги, пока не поздно...
- Артамон приехал, не слышал что ли? Третий курс! Говорят, он такой зверюга, смертным боем всех бьет. Все старшаки сейчас его приказа ждут, потом они пойдут по комнатам. Поздно будет, беги....
-Что каждый день бить будут?
Страх перед физическим насилием, который придется терпеть, заползал в душу. И мне очень хотелось сменить свое решение, только вот что я папе скажу? Мол, ребята в комнате старшаками меня напугали и я сбежал?
-Поначалу - да, а потом - как себя покажешь. Хуже, если дашь себя зачморить, тогда тебя все бить будут, даже нас заставят.
Миха схватил меня за грудь и подтащил к себе, в его глазах была непонятная мне злость:
- Ты что, ничего не понимаешь? Такого как ты будут бить каждый день. И стараться будут зачморить тебя вдвойне, ты понял? Или ты что - дурак?
-А что во мне такого?
Хотя можно было не спрашивать, им моя морда не понравится, но Мишины слова меня выбили из колеи, никогда и никто не говорил мне такого:
-Что в тебе такого? Ты в зеркале себя видел? Узкопленочного задрочить - это же удовольствие для них...
-Я не узкопленочный, - стараясь, чтоб не дрожал голос, громко и четко выпалил я, обидность слов имела отношение к моей национальности. Да, есть во мне немного нерусского, но это же не повод для оскорблений: - Никогда им не был и не буду.
-Да узкопленочный, однозначно, - Мишку поддержали остальные пацаны:
-К тому же маленький и слабенький.
-Хиленький и худенький.
-Задрот, одним словом!
-Я не слабак, - от несправедливой обиды выступили слезы, страх почему-то отступил на второй план, от гнева сжались кулаки, я почти заорал в их смеющиеся глаза: - И не задрот!
-Ладно, ладно, - примиряюще хлопнул меня по плечу Миша: - Не злись, мы тебе просто рассказали правду жизни, ведь старшаки тебя за это отдельно долбить будут, еще не поздно передумать, я б на твоем месте уже бежал...
-Так что не бежишь?
-Не могу. Мне надо закончить это училище. Только так я смогу поступить в вертолетное.
На его лице была решимость. Он был готов пройти через все испытания, лишь бы добиться своей цели:
- Мой папа - военный, его вертолет недавно в афгане духи из Стингера сбили. Я ему обещал!
-И мой папа - военный! Я тоже ему обежал! - Выпалил я в ответ, теперь уже не сбежишь, я только что подписал себе приговор: - И никуда я не побегу!
Знакомство со старшаками началось с выбивания двери, она вылетела вместе с косяком:
-Какой урод дверь неправильно поставил?
В комнату ввалились трое, все они были в одинаковых синих брюках, такого же цвета рубашками, погончики с серебристой буквой "К", две полоски под шевроном с летящей птицей:
- Что, салабоны, не знаете, куда должна открываться дверь? Не знаете, да?
-Наружу, чтоб при пожаре бежать. - Пытался высказать свои знания по ОБЖ Миша. И на него первого пал "гнев" в виде удара в живот. От боли пацан загнулся, второй удар был локтем в спину. Мишка попытался было упасть, но его удержали:
- Ответ неправильный, дверь должна открываться вовнутрь. Тебя как зовут?
Последним для Михи был удар в лицо, на этот раз в правую половину, после этого его отпустили и приступили к следующей жертве:
-Ты дверь неправильно поставил?
Ударом в челюсть Леха был сбит, он упал на кровать и попытался закрыться, крича во весь голос: - Не я! - но его подняли и держали за грудь:
-Пацан не верещи, имя скажи.
-Алексей, - пролепетал мальчишка, его испуганный взгляд метался из стороны в сторону.
-Леша, - ласково прошептал кто-то из старшаков: - Ты дверь неправильно поставил?
Следом на него посыпались удары со всех сторон, его били как грушу, теперь он молчал, но, не выдержав побоев, жалостно вскрикнул: - Это не я!
-Не ты? А кто?
-Плотник!
Лешкино лицо было в слезах, в глазах проступала мольба о пощаде...
-Так бы сразу и сказал.
Следующими на очереди были два Сереги, их избивали с той же методичностью, всем задавался один и тот же вопрос:
-Ты неправильно дверь поставил?
Мне хватило времени внимательно их рассмотреть. Старшекурсники были подтянутые и спортивные ребята, но вот в их лицах не было ни капли сочувствия и сострадания. Напротив, в их глазах светился азарт хищников, им нравилось происходящее, тем более из коридора на "театр юного зрителя" глазели их друзья, иногда оттуда доносились обрывки разговора:
-Куда он бьет? В печень надо!
-Вы втроем в следующей комнате приемные экзамены устраиваете...
-Артамон, водку принесли, надо пацанам налить, вишь как стараются...
-Ты неправильно дверь поставил?
-Нет.
Но можно было не отвечать. Удар в лицо тоже не был неожиданностью, хорошо хоть успел снять очки и даже смело посмотреть на них, хотя внутри все ходуном ходило от страха, я дрожал как осиновый лист на ветру.
-Звать как?
-Анрис!
-Анрис? Имя нерусское, морда тоже? Ты как здесь оказался, узкопленочный?
-Я не узкопленочный!
Возмущение от такой несправедливой обиды вновь проступила в душе и вытеснила часть страха:
- Я не узкопленочный!
-А кто?
-Человек.
-Ха-ха-ха!
Старшаки громко засмеялись, из коридора посыпались комментарии:
-Человеком себя возомнил... Ты когда с дерева слез, обезьяна?
-Я не обезьяна!
Гнев и обида душили меня, чего-чего, а этого я никак не ожидал, хотя меня же предупреждали...
-Не обезьяна он!
Следом последовал град ударов, они были не очень сильными, старшекурсники не старались бить "на убой", они просто развлекались, как дети, радуясь каждому удачному попаданию в печень, в почку, в грудак, челюсть, переносицу и тому, что их жертва еще разговаривает:
- Ты понял, кто ты?
- Человек.
-Человек? Не вздумай лишний раз нам на глаза попасться, а уж про второй-третий этаж совсем забудь...
Внезапно удары прекратился, я обнаруживаю себя лежащим возле своей кровати. Губы были разбиты, из носа текла кровь, левый глаз стремительно заплывал, все тело нещадно болело. От жгучей обиды хотелось плакать, но даже этого я не мог, "проверка фанеры" ребятам особенно удалась, каждый вдох вызывал мучительную боль в груди. Мне казалось, вот-вот и я выплюну свои легкие.
-Так, салабоны, дверь переставить, через полчаса придем-проверим.
Взрыв хохота, последовавший за словами, был настолько искренен, что заставило всех нас испуганно вздрогнуть:
- Не сделаете дверь - кирпичи у нас покупать будете, ясно? И попробуйте только пикнуть, убьем сразу.
Покупать кирпичи нам не хотелось. А следом за старшаками шел молодой мужчина с плотницким набором. И с его помощью мы быстро приладили дверь на место, он же выдал нам краску и кисточки. Через полчаса дверь сверкала яркой новизной.
В коридоре следом за нами начали заниматься ремонтом ребята еще из трех комнат. Это их крики мы слышали недавно, когда робко озирались и стучали молотком, боясь, что старшекурсники вновь обратят на нас внимание:
-Вы дверь неправильно ставите. Надо чтоб вовнутрь открывалась.
-Нет, наружу! У нас она вовнутрь открывалась.
-И у нас - вовнутрь.
Пацаны еще одной комнаты подтвердили их версию, похоже, старшакам было по барабану, за что нас бить, было бы кого, а повод, он всегда найдется:
- Чтоб при пожаре легче бежать было!
-Ох, салажня, вы опять все попутали, - мужчина хохотнул, он уже собрал весь свой инструмент и собрался идти дальше - двери переставлять: - Быть вам битыми.
-А мы сопротивляться будем!
-Ага, давайте, попробуйте, на моей памяти еще не одного бунта перваков не было.
Его смех напомнил мне карканье вороны, от этого стало совсем тошно и страшно, тем более в его словах была логика:
- Их больше, они физически сильнее и они - организованы!
Мужчина оказался очень прозорливым, поначалу нас били каждый день, вбивая в голову нехитрые заповеди проживания в общежитии: старшак всегда прав. Во всех остальных случаях прав тот кто сильней. А еще - мы дружная семья, по зову: наших бьют - надо идти на помощь, кто не пойдет - будет бит. На кроватях днем сидеть нельзя, на зарядку опаздывать категорически запрещается, малейший проступок нещадно карался.
В училище в группе также шла борьба за власть, таких как я - из казарм было около четверти учащихся и нам было не до этой мелкой возни, нам хватало общаги. Местные ребята знали о дедовщине, но им было не до нас, им своих разборок хватало. Ведь городок оказался не таким уж и маленьким, в нем было множество жилых массивов, с самыми причудливыми названиями: "Долина смерти" - оттуда у нас было четверо ребят, они были явными фаворитами в нелегкой борьбе, все под метр восемьдесят-девяносто, друг за друга стояли горой; "Обезбашенный остров", пацаны оттуда и правда были обезбашенные, потому что объединятся друг с другом начали только на втором курсе, "Ядерный поселок", ребята оттуда чем-то напоминали юных Электроников. За стеклами их очков мелькала здравая мысль о знаниях, они сразу устранились от чуждой им борьбы, но когда одного из них достали и он рассвирепел - "Березовая Роща" отступила. Ребят из этого района отличала высокомерная улыбка превосходства, все они были с одинаковыми короткими прическами и длинным чубчиком, лихо закинутым назад. При виде меня они всегда презрительно шипели:
- Кыш отсюда, мы тебя не знаем.
Ну-да, меня сразу предупредили, вернее не только меня - всех:
- Не ходите дети в Березовую Рощу гулять. Стопудово огребетесь, там всех чужаков бьют. Да, и про "Качу" лучше забудьте.
"Кача" по уверениям пацанов была хуже всего, у нас в группе один учится, так его все стороной обходят, ну его на фиг, эти кварталы возле центрального рынка...
А в казармах все было по прежнему, все усилия администрации училища на наведение порядка безуспешно разбивались о жесткие законы "дедовщины", никто никого не сдавал, поэтому избиений не было! Ведь это все просто ради развлечения, вот как сейчас, они заставляют кричать "Хай Фус" и выкинуть в нацистском приветствии руку, за это получить удар в грудь и постараться удержаться на ногах. Мы все видим, что это просто игра такая, вымученно улыбаемся, типа, ребята, нам тоже весело, а как иначе - иначе нельзя, тогда игра превратится в избиение:
-Я не могу!
Очередь дошла до меня, но я вместо того, чтоб радостно щелкнуть каблуками как все вдруг уперся, у меня всегда почему-то получается так, непонятное упрямство лезло из меня, мне что больше всех надо?
- Я не фашист!
-А кто фашист?
Прямой в переносицу разбил мне очки, но мне не дали опомнится, следом в голову шла еще серия ударов:
- Ты где здесь фашистов нашел, нерусь? Наши деды в Великую Отечественную Родину защищали! Или ты вместо "Хай Фус" хочешь "Зиг Хайль" орать? Это ты сам, наверное, фашист, морда узкопленочная...
Меня быстро убедили, что их организация "Хай Фусов" не имеет ничего общего с нацизмом. Что раз посмел одеть форму небесно-голубого цвета с погонами, то - добро пожаловать в тайную и секретную, очень секретную, этот тезис был подтвержден двойной печатью в область печени - организацию. Ах да, и приветствие переводится как "Здравствуй, Небо", а выкинутая вперед рука просто приветствует солнце...
-Наших бьют!
Клич общего сбора настиг меня в бытовке. Я был в тапочках, майке и трусах и гладил свою форму. Старательно отжимал марлю и отчищал синеву ткани от пятнышек и пылинок, когда по коридору вдруг затопало множество ног. И крик повторялся все чаще и чаще:
- Наших бьют!
Все бежали навстречу мне - к выходу. Представив как смешно буду выглядеть в нижнем белье на улице, я решил во что бы то ни стало переодеться, вернее - одеться, схватить как все - дужку от кровати... И успел выполнить половину задуманного, добрался до кровати и дергал усиленно дужку, как вдруг услышал шаги и голоса. Это Артамон и Булыга шли по коридору...
Их первокурсники боялись как огня, Артамон - мощный и жилистый парень с гривой черных кучерявых волос и горбинкой носа, в своем кулаке он держал всю общагу, еще бы, вот и сейчас его голос угрожающ:
-Булыга, какого хрена этот прыщ еще тут? Видишь, дужку вырвать не может! Почему заранее не вырвали?
-Артамон!
Плечистый и двухметровый Булыга, стараясь спрятать свой рост, вжал голову, весь вид его был виноватый, кроме одной детали - кулака. Его он злобно сжал за спиной. Кулак явно был адресован мне:
- Так он же хиляк, это я ему сказал в общаге остаться, пока дужку не вырвет.
Это было ложью, ничего он мне не говорил и я удивленно взглянул в глаза Булыги, они светились синевой злости:
- Вот смотри.
Он подошел к кровати, отодвинул меня и спокойно выдернул никелированный ободок:
- Он даже этого сделать не может, на-на держи...
Сверкающий металл в моих руках, я рванул было бежать, но Артамон поймал меня за шиворот:
- Дужку оставь, рано тебе еще с железяками бегать. И вообще, Булыга, ты прав, не хрен этому малышу там делать.
Он развернул меня в другую сторону и толкнул на кровать:
-Сидеть и не дергаться, ты понял!
Они бросили презрительные взгляды на меня, и ушли, хлопнув дверью.
Ага, легко сказать, сидеть и не дергаться, сами же потом трусом обзовут, изобьют у всех на глазах - в назидание за совершенный проступок, и никому ты не докажешь, что - не лысый. Движимой этой мыслью я вскочил и бросился за ними.
Разгоряченная толпа подростков шла какими-то пустырями, избивая всех попавшихся на пути лиц мужского пола. Но таковых было мало, стая старательно обходила жилые массивы поселка. Через освещенные улицы перебегали тихо и осторожно, первым шел Булыга, последним Артамон. Если быть совсем точным - последним крался я, боясь, что кто-нибудь из них меня заметит. В небе ярко светила луна, ее свет едва пробивался через хвою многочисленных сосен, кое-где невдалеке, то там, то тут светили одиночные фонари, так что прятаться было совсем несложно:
-Боевая диспозиция такая, центр - второй курс, фланги - третий. Салабоны - в тыл, все назад, прикрываете нам спины.
Похоже, мы достигли точки рандеву - ярко освещенный стадион какой-то школы или училища был пуст:
- И тихо всем, ждем!
Ожидание длилось минут пятнадцать, вполне достаточно для того, что б Артамон - таки меня обнаружил, он неслышно появился откуда-то сзади:
-Тебе же сказано было - сидеть в казарме! Ну-ка марш назад.
-Не пойду!
Это непонятное упрямство всегда вылазит там, где обычная логика требует поступить по советованному, мне и правда хотелось бросить все и не участвовать в происходящем:
- Бей меня прямо здесь!
-А ты отчаянный!
Артамон вдруг улыбнулся и дружески хлопнул по плечу:
- Ладно, иди к своим, и учти - еще раз на мои глаза попадешься...
Но дойти до своих я не успел. На стадион, сверкая синими моргалками, и завывывая трелью сирен въехали несколько "воронков":
-Атас, менты!
Сигнал к отступлению прозвучал спасительным гласом, испуганные пацаны летели мне навстречу. Я тоже бросился бежать, но совсем в другую сторону, туда, откуда приехали эти зловещие машины, навстречу мне попался невысокий забор. Мне почему-то показалась, что за ним - спасение, карабкаясь через него заметил, что я не один такой, Артамон прыгал следом:
- Малыш, беги туда.
Сам же он рванул в другую сторону , его поджарая фигура быстро исчезла в полумраке бора, а я увидел впереди крохотный домик ... Оказывается, мы были на территории детского сада, бежать куда-либо было поздно, сторож открывал калитку вершителям закона:
- Я видел, двое или трое через забор к нам забежали.
Чердачное помещение домика было меньше, чем это можно себе представить, но с трудом протиснувшись туда, я замер и старался не дышать - замер, огни фонариков приближались:
-Домик пуст.
О чердаке они даже не подумали, еще бы, там мог спрятаться только детсадовец. Или малыш, такой как я - даже полтора метра нет, досада какая! Мне ж говорили, что тяжелая атлетика задерживает рост организма и Филлипыч был прав, не подпуская меня к тяжестям!
Различные теории спасения проносились в моей голове, но факт остается фактом, они меня не заметили и я, когда все утихло...
Первым тенью в домик нырнула знакомая фигура. Артамон, я сразу узнал его, следом в домик проник сторож, я не мог разглядеть его, лишь голос:
- Артамон, моего клиента ты предупредил, спасибо. Вот обещанное бабло.
- Надеюсь, мы как следует, напугали лоха.
Сверток с деньгами перекочевал за пазуху третьекурснику:
- Если что, ты знаешь, мы способны на большее.
-Большего не надо. Завтра толпа местных придет к Вам. Никого из казарм не выпускать, все дальнейшее решится мирным путем, буза не должна выйти за рамки позволенного, ты понял?
-Еще бы! Обращайся, если что.
Артамон выскользнул из игрушечного домика и исчез в мраке надвигающейся ночи, сторож похрятел немножко, постучал рукояткой метлы в потолок:
-Я знаю, что ты там. Можешь не вылазить.
Совет прозвучал кстати, выбраться наружу я бы отказался в любом случае:
-Ты там, наверху - засунь свой язык в жопу и забудь о услышанном.
Что кстати я и постарался сделать после возвращения в общагу. Там же шла разборка, старшаки носились из комнаты в комнату, ища тех, кто пропустил коллективный выход на "лужайку". А когда таковые находились, избивать жертву они отправляли первокурсников:
- Бей их пацаны, это трусы и самая последняя падаль, они не пошли за своих!
Мне было их жаль, но своя шкура ближе к телу, поэтому, когда очередь дошла до моего участия "в тусовке" я гордо ответил:
-Я не трус и не падаль. Я был на том стадионе!
-Врешь, сука!
Булыга схватил меня за грудь и оторвал меня от пола:
- Ты все это время прятался под кроватью.
-Неправда! - Увидев занесенный кулак, заорал я, мой крик можно было бы назвать испуганным, но отчаяния там было больше: - Я был там, меня Артамон видел!
-Ну, если ты соврал!
Меня поставили на пол, второкурсник правильно подумал, что таким именем даже зашуганный салабон просто так пользоваться не будет, ибо, если это - неправда, все предыдущее тебе покажется раем.
-Не веришь - спроси.
Слепо доверять моим словам старшаки не стали, и по коридору уже бежал гонец:
- Артамон, тебя Булага зовет...
Артамон сам придти не захотел, и разгоряченная толпа общественности несла меня через коридор в самую дальнюю секцию общежития. Где-то там в одной из комнат жил лидер стаи. Решив, что расправы мне не избежать в любом случае, но уж лучше пусть меня побьет старший курс, будет гораздо хуже, если это сделают свои. Да-да, этого я боялся больше всего - тогда всё, тогда можно собирать манатки - сделают изгоем, как в школе. Нет уж, и я решительно шагнул в дверь. Следом за мной в комнату протиснулся Булыга:
-Артамон, он утверждает, что ходил с нами и ты его - видел?!
-Видел.
При нашем появлении третьекурсник даже не повернулся, он стоял у окна и медленно выпускал ртом колечки табачного дыма, на подоконнике возле пепельницы лежала пачка "Мальборо":
- И даже предупредил, чтоб он мне на глаза не попадался.
Он вдруг одним резким движением оказался возле меня, и дымящаяся сигарета приблизилась к моему носу:
- Предупреждал?
-Да.
-Сколько раз ты после этого путался под моими ногами?
Улыбка на лице Артамона исчезла, вместо нее появилась холодная и равнодушная маска хищника, но в его глазах не было того азарта, с каким нас обычно лупцевали. Взгляд третьекурсника был пуст и ничего не выражал - его словно заволокла пелена. От этого у меня почему-то все захолодело внутри, ведь ему на самом деле все равно - был я на поле брани или нет, я уже был виноват:
-Два. Первый - когда от ментов бежали, через забор вместе прыгали, - отступать было поздно, сейчас должны были последовать удары и я возбужденно тараторил: - Сейчас - второй...
-Третий, - негромко рыкнул Артамон, перебивая меня: - Самый первый раз забыл. Тогда ты другой приказ не выполнил, я говорил тебе в общаге сидеть?
-Да.
-Ты не послушал и пошел со всеми?
-Да.
-Еще и мне три раза засветился?
-Да.
Ударов почему-то не было и не было, и это еще больше пугало меня, "когда же бить начнет?"
-Булыга, ты слышал.
Наконец, вонючая сигарета исчезла из опасной близости для глаз и обратилась к второкурснику: