- Мам, мам! Опять крыша течь начала! - звонкий голосок эхом отдавался в каждом угле отсыревшей квартиры в бараке. - Куда ты тазик дела?
Из глубины квартиры, шлепая сношенными тапочками, медленно вышла бесформенная женщина средних лет. Руки и ноги ее представляли собой оковалки оплывшего жира, под глазами набрякли мешки, одежда была покрыта застарелыми пятнами пота и грязи. Ее дыхание отдавало кислым пивом и гниением - часть зубов уже рассыпалась, нескольких передних недоставало, из-за чего говорила она слегка шепеляво.
- Чего ты орешь опять? Не знаю я, где таз! И сколько тебе повторять - не кричи когда отец спит! - она даже не кричала, скорее пыталась изобразить вялое подобие гнева, подкрепляя это грозными жестами толстых рук.
Ее дочь, а кричала именно она, терпеливо дослушала, а после стала говорить уже тише.
- Ты же знаешь, если мы опять зальем дядю Петю, нас выселят. Нужно поскорее подставить что-то под течь, пока дождь не стал сильнее. Ты же не хочешь в какие-нибудь развалины переезжать? - она говорила очень тихо и четко, стараясь донести до матери всю важность ситуации.
На девочке было потертое серое платьице и стоптанные балетки. Она уже начала быстро расти, худея, из-за чего одежда на ней свободно болталась. Темно-каштановые волосы она стянула в простой пучок, у нее были слегка крупноватые, но правильные черты лица. Светло серые глаза уже приобрели то выражение, какое бывает только у людей, выросших в нищете.
- Не помню я. Спроси у бабы Гали - может быть ей одолжила. Иди давай, не мешай отдыхать, - женщина уплыла обратно в сырой полумрак, по дороге приглаживая вздувшиеся обои.
По стенам квартиры, помимо потеков воды, были расположены несколько полок с набухшими от влажности книгами. В углу стоял большой дубовый комод, явно оставшийся чуть ли не с царских времен. С потолка свисала одинокая лампа, засиженная мухами. Весь пол был покрыт непонятными пятнами, а у одной из стен смердела кучка кошачьего помета. Девочка, тяжело вздохнув, направилась в загроможденный шкафами общий коридор, напоенный непередаваемым духом старой грязной обуви, и постучала в соседнюю дверь.
- Кого тут черти носят? - старческий дребезжащий голос был лишь слегка приглушен тонкой фанерной дверью.
- Света из 22 квартиры, про тазик спросить. Его к вам мама вроде заносила.
Дверь слегка приоткрылась, смешав с запахами обуви еще и сильный запах кошек. Полная пожилая женщина в засаленном халате в цветочек высунула в коридор только голову.
- Мне пока нужен этот таз, вали давай! - с этими словами она аккуратно, но быстро прикрыла дверь, оставив Свету слегка ошарашено стоять в коридоре.
- Но... но ведь... таз наш! - девочка не сразу нашла что сказать.
- Вали-вали, - донеслось уже из-за двери.
Обычно в маленьких городах люди стараются поддерживать более менее хорошие отношения друг с другом, так как слишком часто приходится взаимодействовать. Но долгое пребывание в тяжелых бытовых условиях убивает все дружеские устремления, оставляя только злобу на весь свет и желание замкнуться в своей скорлупе.
В тот день Света не стала возвращаться домой. Она знала, что моросящий дождь к середине дня перейдет в ливень, а капли с потолка превратятся в журчащий ручеек, убегающий сквозь щели между кусками линолеума на первый этаж. Сосед снизу придет, требуя денег на ремонт, отец грубо откажет ему. Завяжется драка, к которой со временем присоединятся и жены. Даже животные из разных квартир не ладили друг с другом. Бытовая чернуха не сломила психику двенадцатилетней девочки, но наложила на нее большой отпечаток, заставляя каждый раз все дальше сбегать из дома.
Иногда ей даже удавалось переночевать у кого-нибудь из школьных подруг, кто жил в более приличных домах. Но родители их были всегда не очень рады, понимая, что слишком близкая дружба дочерей может побудить и знакомство родителей, а им этого совсем не хотелось.
Город был построен в начале XX века как железнодорожная станция, в 1950-х начала активно развиваться промышленность. Но в начале XXI века от нее остались уже лишь руины. Все станки и даже металлические части зданий были разворованы, но собственник не стал сносить цеха. В итоге, подобно гнилым зубам великана, по всему городу высились руины заводов - любимое место детских игр и главная головная боль городских властей.
На бывший вагоноремонтный завод Света и направилась, не желая видеть никого из знакомых. На нее не в первый раз наорала соседка, не в первый раз к ним придет сосед, каждый раз обещающий засудить. Но в этот раз у нее почему-то было особенно погано на душе. В развалинах же она забывала обо всем, создавая вокруг волшебный мир, полный неведомых опасностей и замечательных приключений, всегда с счастливым концом. Дождь все усиливался, поэтому до завода она добежала уже полностью промокшей.
В маленькой котомке, с которой Света никогда не расставалась, нашелся коробок спичек, завернутый в целлофановый пакет. Девочке удалось найти несколько сухих веток и развести небольшой костерок, около которого она просидела несколько часов, отлучаясь только за новыми порциями дров. Дождь навевал мысли не о волшебном мире, а о ее собственной жизни.
Когда-то у нее был младший брат, умерший в 4 года от бронхита. Мать проронила лишь несколько слезинок, потом что-то пробормотала про лишний рот и ушла к телевизору. Маленькое тельце похоронили в фанерном гробу, присутствовало всего 3 человека и священник, стремящийся уйти на более богатые церемонии. Света вспоминала маленького братца и их игры - он был единственной опорой для нее. Других родных людей она не знала. Помнила еще дедушку, который заставлял ее читать и иногда играл с ней в шахматы, но тот относился к ней скорее снисходительно, чем с любовью.
Она вспоминала школу, в которую ей предстояло вернуться. Старшеклассников, оставляющих шприцы с остатками чего-то грязно-желтого в туалетах. Уже начавших курить одноклассников и думающих только о мальчиках одноклассницах. Нет, они не были плохими, но она почему-то выросла отличной от них. Из-за книг ли, или просто такова была ее природа, но она думала. Думала постоянно и обо всем на свете, размышляя отнюдь не только о вымышленных мирах. Это делало ее жизнь интереснее, одновременно усложняя все что только можно.
Ближе к вечеру дождь прекратился. На этом заводе дети бывали реже - он располагался за городом. Именно из-за безлюдности Света и выбрала это место. До этого она не исследовала корпуса, но вышедшее из-за туч солнце и затекшие от долгого сидения ноги располагали к прогулке.
Поскольку от завода остался только каркас, было непонятно, что было в том или ином здании. Между похожими на грудные клетки динозавров конструкциями росли чахлые деревца, уже второй десяток лет упорно крошившие бетон. Отличались только здания управления завода, расположенные у въезда на территорию. Идя мимо них, Света заметила отблески света, пробивающиеся из подвала. Еле-еле доносились голоса, приглушенные расстоянием и грудами кирпичей вперемешку со штукатуркой. Раньше она никогда не видела здесь людей и вечное детское любопытство заставило ее лезть в полуразрушенный административный корпус.
- Дозу бы... Надо у мамки часы спереть - бабла совсем нет, - отдельные слова можно было различить только у самого провала, ведущего в подвал.
- Отец козел - велел домой не возвращаться пока не завяжу. Если увидит еще упоротого - убьет! Я не вернусь никогда, - слышны были только мужские голоса.
- Да ну, не убьет тебя никто - в тюрягу загреметь никто не захочет, - в разговор включился третий человек. - Лучше чем ныть, придумайте как нам дозу добыть или хотя бы таблеток. Сами сварим "крокодильчика", - последнее слово было произнесено с непередаваемой смесью любви и отвращения.
- Черт, менты еще, - этот человек явно обхватил голову руками и раскачивался, столько безысходности было в его голосе. - Вчера Васильич уже грозился меня в обезьянник посадить. Нельзя, нельзя...
Света медленно отползла от дыры, стараясь не шуметь - наркоманы всех сортов люди довольно непредсказуемые, но подсевших на "крокодил" стоит бояться больше всего. Один месяц и человек уже перестает быть самим собой. И чем дальше - тем страшнее. Про этот наркотик ходили самые страшные истории, им пугали детей в средней школе. Но предостережения зачастую разжигали любопытство, приводя к печальному финалу.
Вечер того мрачного дня был волшебен: кристально чистый воздух, мягкий свет предзакатного солнца, пение вечерних птиц. Старый город будто преобразился, заиграл свежими красками. И люди на улицах стали чуть симпатичнее друг другу: меньше было ругани, чуть больше улыбок на изможденных жизнью лицах. Света с любопытством смотрела по сторонам - такие преображения редко происходили вокруг нее. Чаще хотелось сжаться и идти быстрее, чтобы забиться в угол подальше от этих злых глаз.
Возле ее дома была небольшая толпа, кто-то громко вещал что-то официальным тоном. Среди собравшихся людей она различила родителей и соседей снизу. Громко говорившим человеком оказался управдом.
-... иначе мы выселим вашу семью, а ремонт Савельевым оплатим, продав ваше имущество! - она успела разобрать только конец предложения.
- Это вы не починили крышу, уроды! Мы не будем платить! - щуплый мужчина в спортивных штанах и посеревшей от грязи майке яростно размахивал кулаком перед лицом управдома.
- Значит, мы вас выселим. До свидания, - полный мужчина в дешевом сером костюме важно удалился, старательно обходя лужи.
- Готовьте деньги, крысы водоплавающие. А то будете доживать где-нибудь в подвале, - сосед снизу, пожилой крупный мужчина, смачно плюнул под ноги Светиному отцу и ушел в подъезд.
Тот ничем не ответил, только невнятно что-то прорычал и потащил за руку свою жену в квартиру. Свету никто не заметил - она не стремилась в такие минуты оказываться рядом с родителями. Присев на лавочку у подъезда, она тихонько ждала когда утихнут крики, доносившиеся со второго этажа. Отец и мать в очередной раз пытались решить свои проблемы, перекладывая их на плечи друг другу. В этот раз не обошлось и без побоев.
Шум из окна уже достиг обычного максимума, но не прекратился. Через несколько минут раздался громкий крик, на улицу вылетела лампа, осыпав осколками стекла Свету. Площадная брань и звуки побоища уже начали привлекать зевак, с безопасного расстояния наблюдавших за развитием событий. Девочка медленно побрела прочь от дома, задержавшись на пару минут в толпе. Зрелище матери, промелькнувшей в окне с кухонным ножом, стало последним, что Света увидела из-за спин. После этого она побрела прочь, уронив пару скупых слезинок.
Дома ее ждало бы пугливое ожидание чего-то ужасного в углу и неизбежная головомойка от матери, которая не преминула бы попрекнуть ее за бесполезность и прожорливость. Дескать, "самим жрать нечего, а еще и тебя одевать и корить надо". Такие фразы ей приходилось выслушивать лет с десяти, хотя она ничего и никогда не просила. В тот день ее могли бы и побить, так как лучший способ приглушить свой страх - заставить бояться более слабого.
По главной улице города, громко грохоча на выбоинах, проезжали старые ПАЗики, полные едущих по своим делам людей. На скамейки возвращались бабушки, громко ворча на отсутствие беседок и жалуясь на артрит. Попутно они громко и осудительно обсуждали всех ненароком оказавшихся поблизости людей. Света несколько безучастно наблюдала за картиной города, сидя на низком заборчике, покрытом ржавыми чешуйками. Ей нужно было выбрать, к кому из одноклассниц пойти в этот раз, так как ночевать на улице было уже холодно. Да и люди по ночам на улицах были не самые дружелюбные.
Немного поразмыслив, она пошла в самый новый район города, застроенный в конце семидесятых годов. Там жили две ее подруги, но у одной недавно родился брат, и к ней нельзя было идти. Оставалось идти только ко второй девочке - Ане - родители которой обычно легко соглашались пустить Свету переночевать. Та будто знала, что ее подруга придет в тот день и сидела на качелях во дворе.
- Привет! А мне родители запретили тебя звать в гости на ночь, - Аня без обиняков перешла к главному. Ей это было свойственно - поэтому ее и выбрали старостой класса.
- Здравствуй, а почему? Я же ничего у вас не сломала, не шумела, - Света сразу понурилась. Неприятной была не только новость, но и то, что ее сразу воспринимали как непрошеную гостью.
- Весь город уже знает, что вас выселяют. Родители не хотят, чтобы их принимали за благодетелей, а выгнать тебя на улицу им совесть не позволит. Вот и решили просто не пускать, извини, - она и сама была расстроена, ведь дети дружат бескорыстно. - Но они немного еды собрали и дали сто рублей. Вот, держи, - она протянула почувствовавшей себя бездомной подруге целлофановый пакет и пару купюр.
- Спасибо большое, я тогда пойду куда-нибудь еще. Пока!
- Подожди, ты как?
- Как, как... Фигово. Но ничего, переживу. Увидимся, может быть, - и она все так же медленно побрела куда-то.
В пакете обнаружилось: пара яблок, пакет печенья, шоколадка и несколько толстых бутербродов. На пару-тройку приемов пищи этого должно было хватить. Дальше нужно было искать работу, хотя в этом городе найти даже место посудомойки было весьма и весьма сложно. Но пока что ей хотелось только купить себе воды и сесть в спокойном месте и поужинать.
Наиболее безопасным местом она сочла центральный парк, состоявший из пары десятков деревьев, одной аллеи и чахлых кустов. Возле него располагался небольшой рынок и пара магазинов. В один из них она и зашла за бутылкой воды. Шумная семья выбирала мороженое, со стороны полок с пивом теснилось несколько потертого вида мужчин. Подойдя, к прилавку, девочка робко протянула продавщице 50 рублей в дрожащей руке: денег у нее почти никогда не бывало.
- Дайте, пожалуйста, бутылку самой дешевой воды. Литр, - сказала она, стараясь не смотреть в сторону манящих яркими этикетками бутылок с газировкой.
- Двенадцать рублей, - казенным тоном сказала молодая продавщица, а потом чуть пригляделась к Свете, которая будто стала в два раза меньше, чувствуя собственную ничтожность в мире потребления. - Что, совсем туго у твоих родителей с деньгами? Держи еще вот эту, - рядом с бутылкой воды из-под крана была поставлена еще и литровая "Кола".
- Спасибо, - еле слышно пискнула Света и, бросив в пакет бутылки и положив в котомку сдачу, собралась уже уходить, но замерла на месте с расширившимися от ужаса глазами.
В магазин гордо зашел молодой парень, помахивая голубым полотенцем. Кроме ботинок, на нем ничего не было. Окружающие как-то легко проигнорировали этот факт, а Света, не мигая, повернулась обратно к прилавку.
- Ой, Вась, ты бы голый тут не ходил! - игриво хихикнула продавщица.
- Да ладно тебе. Мне "Винстон" как обычно и бутылку "Журавлей", - он все-таки обернул полотенце вокруг бедер, не обращая внимания на пунцовую Свету, мелкими шажками стремящуюся к выходу.
Перед самым входом ей пришлось шарахнуться в сторону, так как в магазин влетел здоровый татуированный детина, с руки которого капала кровь. К счастью, это была его кровь. Окончательно выбитая из колеи новоиспеченная бродяжка пошла в парк, надеясь, что там ей никто не встретится.
Вдоль аллеи стояли полуразвалившиеся лавки из узких досок, значительная часть которых прогнила и сломалась под тяжестью очередного пьяного тела. Пара таких тел и сейчас громко храпела в центре парка, Света выбрала скамейку подальше от них. Сидя в тени большой ели и поглощая бутерброды и запивая их газировкой, она с интересом наблюдала, как один из пьяниц тщетно пытается перевернуться на спину, не вставая с лавки. Второй в это время судорожно сучил ногами, от кого-то убегая во сне. Их было хорошо видно, так как те две лавки находились под единственным работающим фонарем.
Когда девочка доедала третий бутерброд, с противоположной стороны аллеи к пьяницам направились две фигуры в фуражках. Милиционеры растолкали алкашей и увели их в отделение, а Света тем временем тихонько улизнула, опасаясь привлекать к себе внимание. В городе был введен комендантский час: после 23 часов несовершеннолетние не могли находиться на улице без сопровождения взрослых. А ей отчаянно не хотелось быть силком водворенной домой.
Тускло светили годами не мытые фонари, ямы на дорогах казались бездонными, а каждый второй человек оставлял за собой такой шлейф перегара, что у Светы начала кружиться голова. На центральной площади было чуть светлее, но там шла подготовка ко дню города и круглосуточно дежурила патрульная машина. Остальные же улицы стремительно опустели с наступлением темноты. Только редкий автобус, везущий пару полуночников, нарушал тишину.
Девочка медленно шла по темным улицам, иногда испуганно отпрыгивая от вырулившего из-за угла забулдыги и прячась во дворах от каждой проезжающей машины. Группы людей встречались только на пятачках света возле магазинов, где видно было лица собеседников и всегда можно было пополнить запасы живящего пива. К ним тоже лучше было не подходить.
Близилась уже холодная пора, по тротуарам ветер с шорохом волок сухие листья вперемешку с мусором. Небо заволакивало мрачными тучами, из-за которых редко-редко проглядывали звезды. Какое-то время Света посидела на берегу реки, примостившись на краю пустого причала. Где-то раз в день к нему приставала грузовая баржа, остальные портовые сооружения были заброшены, придавая местности неземной вид. Но становилось все холоднее, и она решила перебраться на остановку автобуса. Через некоторое время к ней подошли двое молодых людей в камуфляжных штанах, берцах и черных куртках. Остановившись чуть в стороне от остановки под фонарем, они закурили.
- Так вот, я вчера спустился в подвал вагоноремонтного через один из цехов - премерзкое место. Воняет чем-то и под ногами лужи. А еще все время будто кто-то буровит тебя взглядом, - цедя слова между затяжками, парень явно стремился произвести впечатление на своего более взрослого товарища.
- Ну да, ты сколько раз уже спускался? Три? Пять? В первые разы всегда нервишки поигрывают. Лучше бы ты один не лазил - никакой пользы. Учиться надо с более опытными людьми, а не самостоятельно, - этот, напротив, был до крайности уверен в себе.
- Так не захотел никто! Я звал! И тебя, между прочим, тоже! - возмущению его не было предела.
- О, автобус. Пойдем, - старший сразу свернул разговор.
Из автобуса вышел мальчик лет четырнадцати - больше в нем никто не ехал. Любители подземелий быстро влезли в транспорт, двери с лязгом захлопнулись и ПАЗик укатил в сторону центра. Мальчик же, увидев на остановке забившуюся в угол Свету, удивленно вскрикнул и направился к ней.
- Светка? Ты что тут делаешь ночью?! - девочка узнала в нем знакомого, который учился на класс старше. Звали его Кирилл, и он испытывал к ней явный интерес. Но она сторонилась всех, замыкаясь в себе. В тот момент ей хотелось забиться в угол и уснуть, хотя и человеческое участие было вовсе не лишним.
- Ой, Кирилл, привет. Да так вот, получилось так. А ты зачем сюда приехал? Ты же недалеко от Ани живешь?
- Ани? А, староста ваша. Есть тут дело, - в руках он держал объемистый пакет. - У тебя что, опять родители скандалят?
- Да, похоже, все знают. Боюсь, сегодня они еще и убить друг друга пытались. Надеюсь, что не получилось, - последняя фраза прозвучала не совсем убедительно.
- Еще бы не знать - каждый раз ты из дома уходишь. А девчонки всегда болтают много. Знаешь что, пойдем я тебе одно место покажу?
- Какое еще место? - Света чуть отодвинулась от Кирилла, выбравшись было из своего угла.
- На вагоностроительном есть закуток, где можно ночь переждать. Там еще пара человек иногда бывает, но я им все объясню. Пойдем!
Хотя ей крайне не хотелось никуда идти с практически незнакомым человеком, другие варианты были еще хуже. Сон на остановке мог обернуться воспалением легких, задержанием милицией или встречей с кем-то значительно менее дружелюбным, чем Кирилл.
- Ладно... Мне только угол нужен, да укрыться бы чем-нибудь. Я не буду отвлекать твоих друзей.
- Угол и покрывало там найдется, - улыбнулся он. - Тогда идем!
От остановки до вагоностроительного завода путь лежал в обход города и чуть в сторону от реки. Вдоль дороги тянулись однообразные гаражи и груды мусора, между которыми росли запыленные кусты. Везде царила тишина, поэтому малейший шорох заставлял идущих по дороге подростков шагать чуть быстрее и прижиматься друг к другу. Через 15 минут показались первые корпуса завода, а за ними и главные ворота. Постепенно Света начала понимать, куда они идут.
- Так ты меня в те дома, что ближе к воротам ведешь?
- Да, там раньше управление было. А что?
- Там же притон наркоманов! Я их слышала сегодня! Ты с ума сошел что ли?!
- Ладно, притон. Но другого места поблизости нет. И я не наркоман! Брат у меня наркоман, а я им лекарства купил. Ребятам уже ничего не продают в аптеках - боятся милиции. А меня пока ловить не пытаются. Не бойся, они тебя трогать не будут - денег у тебя нет, а больше им ничего не нужно.
- Утром я уйду, а пока веди. Надеюсь, они куда-нибудь ушли, - Света порадовалась, что запихнула деньги на самое дно котомки.
В подвале здания все так же горел костерок, но людей там действительно стало меньше. Спустившись вниз, Света увидела только двух человек. Кирилл объяснил им кто она, и почему пришла, но наркоманов это не слишком заинтересовало. В углу нашлись какие-то старые тряпки, которыми девочка укрылась и легла спать. Уже засыпая, она услышала, что один из парней собирается рано утром уходить по каким-то делам. Насколько она успела разобрать, это был не брат Кирилла, а второй. Различать их она даже не пыталась.
Костер потихоньку прогорел, и ребята тоже заснули, постелив себе возле стен. Комната была не очень большой и за день хорошо прогрелась. Тепло от костра проникало в самые дальние ее уголки. Мусор, видимо, был весь вынесен и о том, что это подвал заброшенного здания, напоминали только дыра в потолке и пара дыр поменьше в дальней от входа стене. Через одну из них слегка поддувало, но, несмотря на это, возле нее лег парень, который хотел пораньше уйти.
Света спала очень беспокойно: ей снился кошмар, что мама забирает ее из милиции за то, что она связалась с наркоманами. Дома ее ждет папа, опять пьяный и жаждущий подраться. Родители сначала сцепляются между собой, а потом начинают бить ее, утробно рыча. На этом моменте девочка проснулась, мелко дрожа.
Возле дальней стены послышался шорох, потом в комнате стало чуть посвободнее, будто кто-то массивный протиснулся в дыру в стене. Света сонно подумала, что ей это пригрезилось, и продолжила спать, не придав эпизоду никакого значения. Окончательно она проснулась уже ближе к полудню из-за позвякивания и гари, идущей от буржуйки. На печке стояла кастрюля, в которой один из наркоманов что-то сосредоточенно помешивал.
Увидев, что Света проснулась, Кирилл подсел к ней:
- Доброе утро. Слушай, тебе теперь нельзя уходить. Лучше подожди, пока они все ширнутся, а пока посиди тихонько. Ребята уж очень злые пришли.
- Хорошо, а времени сколько? - нельзя сказать, что ей понравилась новость, но она умела мириться с неизбежным. По крайней мере, удалось хорошо выспаться.
- Половина первого. Они уже часа два как все пришли. Теперь будут варить дрянь. Я пойду, - ему было слегка не по себе, что привел девочку в притон наркоманов. Причем волновался он больше за себя, чем за нее. Во многом из-за этого он сказал ей не уходить.
Людей в подвале стало больше - теперь уже 8 пар глаз жадно наблюдали за кипящей смесью из различных медикаментов. Но первая попытка вышла неудачной: то ли вещества были взяты в неправильной пропорции, то ли температура оказалась слишком высокой, но вместо ожидаемой грязно-желтой жидкости получилось что-то бурое и довольно вязкое.
Основательно поругавшись и побив ответственного за процесс, они во второй раз взялись за варку, теперь став советоваться и вспоминать малейшие нюансы. Дело шло чуть медленнее, но наиболее опытные из них поминутно одобрительно что-то говорили, вспоминая виденное раньше. Через некоторое время варево было готово, шприцы наполнены. Пропащие люди забились каждый в свой угол, перетянув сначала вену шгутом, а потом вогнав в нее шприц, наполненный столь сладостным для них ядом. Когда все погрузились в себя, Кирилл подозвал Свету.
- Давай я тебя подсажу - они на пару-тройку часов безопасны. По-моему, даже не заметили тебя из-за ломки.
- Хорошо бы, - девочку слегка трясло. Нервное ожидание не пошло ей на пользу.
Кирилл подошел под дыру в потолке и сцепил ладони. Поднатужившись, он смог поднять и удержать Свету на весу. Та уже уцепилась за край полы первого этажа, как опора исчезла у нее из-под ног. Слабо вскрикнув, она повалилась кулем на пол и замерла, скорчившись.
Чуть оклемавшись, она стала оглядываться, пытаясь понять, почему Кирилл перестал держать ее. Но его не было в помещении, равно как и еще двух ребят-наркоманов. Остальные все также валялись, изредка что-то невнятно бормоча. От места, где лежала Света, вел след в пыли, ведущий к дыре в стене. За ней ничего не было видно, только доносился издали шум капающей воды. Чуть щурясь из-за медленно оседающих облаков пыли, девочка медленно подползла на коленках к отверстию, за которым должен был быть Кирилл. Чуть привыкнув к темноте, она перелезла через обломки стены и замерла.
Постепенно из темноты стали выступать контуры стен и гор мусора, наваленных вдоль них. По правую руку от нее был завал, преграждающий путь к выходу на поверхность. Поскольку стена коридора была внешней стеной здания, Свете оставалось только продвигаться на ощупь вглубь подвала, надеясь найти лестницу на первый этаж в одном из помещений. Где-то впереди все так же капала вода, густо пахло отсыревшим осыпающимся цементом и крысиными фекалиями. Изредка раздавался писк и шуршание когтей убегающей в сторону от девочки крысы.
Идя вперед, Света строила себе ужасные картины того, что могло заставить буквально таки испариться Кирилла и двух наркоманов. Она представляла себе гигантских червей, лезущих через пролом в стене и засасывающих людей в свою утробу, покрытую изнутри мириадами зубов. Она думала об инопланетянах, похищающих людей при помощи особого луча. Тысячи невеселых мыслей, навеянных фильмами ужасов, роились в ее голове. Но она упорно продолжала красться вперед, не отрывая от стены кончиков пальцев.
Через пару десятков метров она перестала что-либо видеть, пришлось остановиться. Продолжая думать о всякой нечисти, она оцепенела от четкого ощущения, что сейчас на нее кто-то бросится. Еле дыша, она чуть не упала, нащупав дверной проем, куда она и просочилась. Света сползла по стене, затаив дыхание и изо всех сил сдерживая дрожь. Пространство вокруг будто сгустилось, все звуки пропали, из чувств остались только осязание и обоняние. Но скоро пропали и они - ее будто обложили плотными подушками. И в центре этого небытия девочку куда-то потащили.
Она не чувствовала страха: похищение у нее ассоциировалось с болью, с борьбой. Тут же было странное перемещение в никуда, занимавшее ее первое время. Потом ее окончательно охватила апатия, и она полностью ушла в себя. Чувство времени и пространства пропало, мелькали только разрозненные мысли, кружась, словно искусственные снежинки в стеклянном шаре.
Потом это обволакивающее чувство рассосалось, и девочка обнаружила себя висящей на крюке в еле-еле освещенном падающим сверху светом помещении. В том же положении было еще несколько людей, некоторые из которых медленно вращались вокруг своей оси. Под мышками у них были продернуты веревки, привязанные к заржавленным крюкам, ввинченным в потолок. Никто не говорил, глаза этих людей опустели. В комнате резко пахло нечистотами - видимо, многие из них уже давно были здесь, лишенные возможности передвигаться. В дальнем углу виднелось несколько женских тел, не подающих признаков жизни: головы их болтались на обмякших шеях, волосы полностью закрывали лицо. Но и все остальные выглядели серыми трупами в этом мрачном зале. Живых выдавали только редкие вялые движения рук, да еле слышные стоны. Несколько веревок по левую руку от Светы еще были пусты.
Кирилл и двое его знакомых висели рядом, но они еще не очнулись. Наркоманы пребывали в блаженном коконе, даруемом сильными наркотиками, а их поставщик лекарств просто был оглушен. Созерцательное настроение постепенно рассеивалось, Свету начала охватывать паника. Множество вопросов разом стало роиться в ее голове, а за ними грозно вставало ощущение, что ее каким-то образом переместили на другую планету, настолько далеким от обычного мира казался этот зал. Девочка начала отчаянно биться на веревке, истошно крича. Практически все остальные жертвы неведомой силы не обращали на нее внимания: лишь некоторые из них медленно повернули головы, чуть склонив их набок. "Глас вопиющего в пустыне" - крики никак не могли повлиять на положение. Вокруг были лишь серые неровные стены, по которым изредка пробегали не знающие страха насекомые.
Такова природа многих людей - они не способны долго сражаться. Быстрое поражение ломает их дух, приводя к смирению и полной апатии. Жизнь в них поддерживает, как это ни парадоксально, лишь ощущение, что конец близок и мучения скоро прекратятся. Чувство времени теряется, растворяясь в череде серых мыслей о скорой смерти. Кто-то чуть дольше сохраняет способность плакать, кто-то же просто полностью уходит в себя, считая, что уже сполна отплатил Харону за переправу.
Света была чуть более стойкой - она твердо решила, что будет кричать до тех пор, пока не появятся похитители. Не самое умное решение, учитывая как она попала в тот зал. Но альтернативы не оставалось, ведь висеть как окорок далеко не приятное занятие. Она была уже на грани потери голоса, когда в зал боком вошло нечто. Это существо не внушало ни омерзения, ни ужаса, оно лишь отторгало от себя все понятия о привычной действительности. Нечто серое, не имеющее лица, все время меняющее форму - на нем невозможно было задержать взгляд. Света даже не смогла понять, есть ли у похитителя лицо в привычном понимании, равно как и конечности. В помещении резко запахло уксусом, а также у всех заложило уши. В этой ватной тишине девочка с ужасом пыталась понять, что же нужно странному существу. Амебоподобный силуэт будто в нерешительности замер перед Кириллом, но, подергав его за ноги, переместился к Свете. Видимо, он сразу не смог определить источник шума.
Легко вытянувшись ввысь, существо чем-то подцепило девочку, а затем понесло ее прочь из зала, оставив позади ряды серых кукол, среди которых выделялось раскачивающееся тело Кирилла. Света даже дышала с трудом, столь силен был сковавший ее страх. На стенах тоннеля, по которому они передвигались, светились отдельными пятнами грибы, позволяя увидеть грубо обработанные стены. У девочки возникло ощущение, что она плывет сквозь загустевший воздух - несли ее очень плавно, а горло все так же сжимало кольцо ужаса. Несколько поворотов и они прибыли в небольших размеров пещеру, свет в которой исходил от гигантского гриба, растущего точно в центре. Мертвенно-синий свет сделал ее похитителя еще более отталкивающим и загадочным.
Существо деловито возилось у стены, явно что-то перебирая. Доносилось лишь постукивание и позвякивание, но не звуки дыхания. Здесь Света все слышала и чувствовала, что не добавляло ей мужества. Больше всего существо напоминало ей материализовавшуюся тень, сбежавшую от хозяина. С трудом напрягая голосовые связки, девочка попыталась привлечь к себе какое-то внимание.
- Эй! Кто же вы? Отпустите, пожалуйста... - вместо громкого и решительного голоса она выдавила из себя жалкий полушепот. По грязным щекам градом катились беззвучные слезы, ссадин и синяков на ней было не счесть, но все еще сохранялась тяга к жизни. Света слабо надеялась, что тварь отвлечется от нее, уползет куда-то. Но такое бывает только в фильмах.
Не реагируя на голос, существо перетекло к Свете, сжимая в одном из отростков тонкую стеклянную трубку. Девочка попыталась откатиться в сторону, но неровный пол и истощенные силы не позволили ей избежать укола в предплечье. Она сразу почувствовала сильное тепло и покой, какого давно не знала. Но затем бесформенная тень выпустила облако пыли, которое на пару секунд обволокло голову Светы. По всей коже побежали мелкие мурашки, а затем появилось очень странное ощущение, будто она становится все легче и легче. Девочка удивленно смотрела на свою руку, с которой тонкими ручейками сбегала кожа и плоть. Затем стали оплывать и кости подобно свечному воску. Боли не было, было только безграничное удивление и недоумение. Как же, вот так просто оборвется ее жизнь? Без первой влюбленности, без увлекательных поездок, без создания семьи. Но эти мысли лишь мелькнули в глубине сознания, которое тоже оплыло. Через минуту от никому не нужной бродяжки осталось только чуть влажное пятно на камне.
* * *
Тем временем, Кириллу каким-то чудом удалось освободится от пут и выбраться из жуткой пещеры. Его шатало, он слабо осознавал где находится. Инстинкт подсказал ему, что лучше идти как можно тише. В тоннелях ощущалось слабое движение воздуха, которое и подсказало ему верное направление. Путь в темноте занял очень много времени: порой мальчик сползал по стене от усталости, роняя голову на сложенные на коленях руки. Сил не хватало даже на плач, но он продолжал упрямо переставлять ноги, задерживаясь только перед развилками.
Слепой случай, провидение, удача - что-то явно сопутствовало ему, так как в итоге Кирилл вышел к ходу, прорытому в земле, за которым был подвал административного корпуса. В помещении с буржуйкой никого не было, остались только следы в пыли и тяжелая печка. Видимо, наркоманы решили, что надо выбрать новое местечко, где можно будет безнаказанно приближать неминуемую смерть от гангрены или чего-то не менее неприятного.
На поверхности начинался новый день, ясный и погожий. Теплые лучи солнца начинали скользить по покрытым росой лугам, по начинающим желтеть листьям. В воздухе слышалось дыхание осени, несущей всеобщее увядание, депрессию, но и предвещающей перерождение. Глядя на реку с обрыва, Кирилл молил бога о том, чтобы его брат не был в числе тех, кто остался в страшном подземелье. Там, внизу, мальчик не думал ни о ком, кроме себя. Только выбравшись наверх, он задумался о близких. Но Светина участь была ему неведома - он не беспокоился о девочке.
Детство - прекрасная пора. В детстве нам не надо думать о содержании семьи, не надо бояться преступников. В детстве за каждой новой дверью находится неведомый мир, наполненный чудесами и открытиями. Но наивность и жажда познания - это и слабость детства. Забытые, не оберегаемые никем люди всех возрастов могут исчезнуть в любой миг. Но детям это еще проще. Светин отец, выйдя из тюрьмы, даже не вспомнил про пропавшую дочь, предпочтя уехать в другой город. Подружки волновались пару недель, каждый раз спрашивая учителей в школе, не нашли ли Свету. Но поиски ничего не дали. Файл с делом затерялся в глубинах старенького компьютера, а ненужные люди все так же продолжали болтаться под потолком подземелья бесформенных теней. И никто не знал почему...