Боденский Анджей : другие произведения.

Жена лейтенанта Шмидта

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
   Когда же меня перестанут читать эти альгвассилы, торчащие как суповые наборы
   среди мясных деликатесов
   . (Из обращения к испанским модераторам)
  
   Последователей Фрейда прошу не читать этот плутовской рассказ, что бы не
   озлобить их и без того нервные сердца.
   (Автор)
  
   Одна из дам, судя по всему познавшая 'семейное счастье', заподозрила своего
   супруга в мужеложстве и пребывая в полном восхищении от новых впечатлений
   рассказывала своей подруге
  - Я их застала, в нашем гостиничном номере, в тот момент когда они, в одних трусах
   облокотившись на стол, что то шептали друг другу. Представь, как я была удивлена,
   когда увидела обтянутые ситцем четыре внушительных размеров полушария,
  двигавшихся почти синхронно. Ты знаешь, мой муж несколько ограниченный, то есть
   живет в таких рамках, которые меня абсолютно устраивают и такой внезапной
   активности я в нем никак не ожидала.
  - И что же,- встряхнув модной перекисью воскликнула подруга.
  - Я не стала им мешать. Пусть забавляются
  - Мессалина, а кто был с мужем
  - Никчемный плебей. Его коллега из местных. Бессеребренник и тупица. Не знаю чего
   он в нем нашел.
  - Ах как интересно, дальше, дальше
  - А дальше ничего. Это оказалось наваждением. Они изучали новый проект, а
  разделись из-за жары. Хоть обо мне в Москве и судачат невесть что, но иногда я бываю
   очень тактична,- Засмеялась кокотка своей немного неприличной шутке
   Мессалина подошла к окну. Во дворе какой то немолодой подбеленный годами,
  бородатый мужчина, похожий на мудреца, сидел на скамье и листал яркий журнал.
   "Седовласый евнух", подумала Мессалина, ей становилось скучно. Вдруг мудрец
  оторвался от чтения и посмотрел вокруг. Его глаза встретились с глазами Мессалины
   и он лукаво подмигнув, осмотрелся по сторонам. 'Что с тебя взять святая простота'
   подумала хитрая женщина Но вдруг задумалась и спросила у подруги.
  - Юлия. Ты знаешь этого увядающего "Геракла".
  - Аа! Михаил Романович,- тоже посмотрев во двор, ответила Юлия,- Так, местный
   бабник-аксакал. Ничего интересного, 'фитюк-философ'
  - А какова его жена?
  - Гений собеса. Распределяет помощь одиноким семьям. Ее хобби бродить по судам и
   используя свое служебное положение свидетельствовать в защиту отвергнутых жен.
  Как я слышала ни одного проигранного дела. Бежевая молодящаяся старушонка.
  - Какая идейная, сучка.
  - В одежде предпочитает пастельные тона,- продолжала осведомленная подружка, - Но
   в свою пастель даже мужа уже давно не пускает. Старается держать его на коротком
   поводке. У нее очень много глаз и ушей.
  - Познакомь меня с несчастным супругом, - что-то соображая, властно попросила
   Мессалина, добавив про себя. -"Как это я удачно определила, что он евнух"
  Подруги спустились во двор и подошли к сидящему. Юлия провела ладонью по
  шершавой щеке Михаила Романовича и сказала "Миша. Красавчик. Позволь
  познакомить тебя с моей подругой"
  - Тайный советник в отставке Антонов,- чуть склонив набок голову, пошутил бородач.
  - Салли. Действительная жена и верная любовница, -отпарировала Мессалина
  - Очень рад.
  - А мне еще более приятно. Мы вас приглашаем на чашку чая.
  - С удовольствием, - приподняв нос и выставив вперед бороду, сказал придав вид
   восхищения Михаил Романович.
   Через некоторое время они оказались в квартире у Юлии. Хозяйка пошла заваривать
   чай. Антонов сел на диван стоящий в довольно просторной комнате и стал крутить
   журнал, иногда у него получалась очень плотная трубка. Мессалина плюхнулась
   рядом с ним и завела разговор.
  - Вы очень интересный мужчина,- сказала она немного нараспев, рассматривая его
  бороду.
  - Я не стою вашего внимания,- ответил бородач глядя на коленки Мессалины,.
  Женщина это заметила и приподняв юбку спросила,-'Как вы находите мои ноги' Надо
   сказать, что ноги у Мессалины были совершенно неотразимы, и даже все познавший
   муж цокал языком при виде этого оголенного совершенства
  - Необыкновенные и наверное гладкие,- сказал Антонов и провел рукой по ее
  сияющему бедру.
  - Да. Очень гладкие,- согласилась Мессалина, перехватив его руку - Что вы читаете?
  - 'Женские секреты',- ответил Антонов. и снова провел по ее ноге, но уже журналом.
  - Очень интересно, - сказала Мессалина не отстраняясь, и даже чуть придвинувшись,
   - Но иногда проникать в женские секреты бывает опасно.
  - Под грифом секретно все многозначно. "Поверьте солидному. Состоятельному
   мужчине". Есть трепет новизны, момент познания, несомненно возникающий
   внутренний шепот, почти апокрифичной совести, и вдруг когда казалось опасность
   уже позади, когда оплачены соглядатаи и невольные свидетели, возникает громовой
   голос инквизиции и тот кто только, что упивался самомнением безнаказанности,
   оказывается перед судом чести потому, что один из тех, на чье молчание он
   рассчитывал, получил от кого-то немного больше, чем он того заслуживал, - произнес
   тираду Михаил Романович, немного приударяя на "О" тем становясь похожим в
   выговоре на М. Горького, или если хотите на жителя Вологодской губернии.
  - Вам трудно возражать но я, хоть и слабая женщина, несомненно отвечу вам, но
   позже. Хотите ли вы продолжить нашу беседу?
  - Не сочтите за нескромность. Я буду счастлив.
  Мессалина надписала на, услужливо открытой, очарованным простаком, странице
   журнала, свой телефон, подумав "Хорошо излагает, собака..."
   В этот момент вошла Юлия с чайным сервизом и очень подвижными бедрами,
   поставив поднос на журнальный столик она сказала "Ява с лимоном"
   Описание чаепития мне видится малоинтересным, тем более что существуют
  мыслители исследовавшие этот процесс куда более глубоко и грамотно, взять хотя
   бы бессмертного Льюиса Кэрролла или менее известного Тийен Йихенга. Автор же
   устраняется от подобного соперничества. предоставляя право читателю создать в
   своем воображении фигуры трех персонажей, напоить их индийским чаем с
  сопутствующим его непоколебимому вкусу, десертом.
  
  II
  
   Чрезвычайно скромная обстановка встречает нас в кабинете одного из
   благотворительных учреждений нашей российской провинциальной
  действительности, гипотетически передающей весь ее блеск. Блеск состоял; из стола
  спроектированного еще ВПКТИМ годах этак семидесятых прошлого века, книжного
   шкафа с той же родословной и двух стульев на одном из которых за столом сидела
   очень немолодая женщина в длинной плиссированной юбке, блузке "бэбидолл" и
  светлой напружиненной прическе. Из радиоприемника не менее гордящейся
  исторической самобытностью неслось "Когда мы были молодые И чушь прекрасную
   несли..." В заведении пару минут назад кончился обеденный перерыв и теперь
  женщина прислушивалась, как к дверям, по коридору, подкрадываются нетерпеливые
  посетители.
   Вдруг зазвонил телефон. "Вот бы это Соловьиха. Можно тогда этих упырей еще
   минут пятнадцать придержать" Но это была не она
  - Здравствуйте. Можно Аллу Николаевну
  - Да, я слушаю, - ответила она с профессиональной вежливостью
  - Вы меня не узнаете, - услышала она незнакомый женский голос.
  - Нет
  - А между тем многие находят, что я поразительно похожа на своего отца
  - Я тоже похожа на своего отца, -- нетерпеливо сказала Алла Николаевна, и
   почувствовала свербление где то в подзатылочной части, означавшее явление
   довольно редкое и приводящее к вопросам: "Где-то я уже это слышала" или "Что-то
   подобное со мной уже было", но на исследования времени не было совершенно и
   она спросила- Вам чего?
  - Тут все дело в том, какой отец, - грустно заметила звонившая, - я дочь Михаила
   Романовича Антонова
   У Аллы Николаевны детей не было и сообщение, что у ее мужа ( а это как мы
   догадались был ее муж ) есть ребенок, произвело в гении собеса преображение с
   характерным для подобных случаев кратковременным онемением, замиранием, и
   выпячиванием глаз остальные признаки если и существовали, то остались срыты под
   ее одеждой и кожным покровом. Однако через мгновение ее настроение сменилось
   и можно было прочитать по ее побагровевшему лицу, что внутри у Аллы Николаевны
   кипит котел да такой горячий, что ни один из царей, какой бы молодостью и красотой
  его не прельщали, не согласился бы окунуться в его сверхраскаленные воды. Все же
   отдадим ей должное она сумела взять себя в руки и спросила.
  - Вы в этом уверены?
  - Моя мать Кривко Виолетта Павловна
  Алла Николаевна погрузилась в воспоминания. Да она ее помнила. Это было лет
   двадцать назад. Все тогда билось вдребезги; идеалы, деньги, страны, СССР в ж...,
  Россия во мгле. Чуть не разрушилась и ее маленькая семейная ячейка. А тому виной
  была Вита - так ее все звали. Маленький черненький чертенок, с вздернутым носиком,
   хрустящим голоском, и необыкновенной способностью влюблять в себя мужиков. Она
   приехала из Украины тогда еще советской и прожила года два. "Прожила два года, а
   делов натворила на двадцать" проскрипела про себя Алла Николаевна, а вслух
   спросила.
  - И чего вы хотите?
  - Папу приехала увидеть.
  - А ваша мать?
  - Она давно замужем. Мы в Киеве живем. Я недавно все узнала и вот решилась.
  - А он сам еще не знает?
  - Нет. Мне захотелось вас сначала предупредить, что бы было честно. А сейчас я к
   нему пойду и скажу. Мне передали что он в отпуске и должен быть дома.
  - Подождите, - крикнула Алла Николаевна, но на том конце уже положили трубку.
   В дверь просунулась чья-то женская голова
  - Можно
  - Закройте дверь,- несдержанно выпалила возбужденная заседательница.
  Женская голова исчезла.
  "У проклятая",- прошипела Алла Николаевна,- И выбрала же время для звонка, сучка."
   В ней возникло женское предчувствие, но чего она понять не могла. "Да, что тут
   понимать, этому козлу, надо звонить, пока еще не поздно" Она набрала домашний
   телефон, трубку не поднимали, она позвонила еще раз - безответно. "Уперся куда-то.
  Это даже лучше" Куда мог упереться ее козел, сейчас судя о всему, для нее не имело
   значения. "Потом разберусь. Нужно срочно бежать домой"
   Она выскочила в коридор. На нее смотрело с десяток лиц выражавших такую печаль
   и тревогу, что любая другая прониклась бы всеми их бедами и упав на колени с
  мольбой завопила "Простите сестры, видит Бог не могу принять" Но Алла Николаевна
   бросив на ходу "Сегодня приема не будет" исчезла в проеме со светящейся над ним
   табличкой "ВЫХОД".
   Вы помните последнюю сцену Гоголевского "Ревизора" скопируйте ее на
   брошенных, изумленных просителей и оставьте их до утра следующего дня. И вы не
   очень ошибетесь.
  
  III
  
   Москва - сердце России, мать городов русских, город кристалл, столь
   многогранный и многосторонний, что никогда не иссякнет к ней интерес сущего
   мира. Не хватит сил и времени рассмотреть ее всю полностью без остатка, понять и
   осмыслить, ощутить красоту и блеск, проникнуть в ее тайны может быть часто
  неприглядные, но необходимые что бы оттенить преломление льющихся на нее лучей,
   исходящих из восхищенных и завистливых глаз. Пройдите по ее улицам загляните в
   лица прохожих, а лучше проникните в их сердца и я не поручусь, что вы не захотите
  остаться среди этих счастливцев, обнаружив в них все существующие оттенки
  человеческой души, способных выразить ее свойства К несчастью многие из граждан
   распавшейся советской империи прибывают сюда влекомые блеском совсем иного
   рода и вы несомненно догадались какого, движимые своим ненасытным желанием
   они проникают в души наивных москвичей и отнимают самое дорогое - доверие.
   Разнося затем по нашим необъятным просторам, слух об их негостеприимности.
   Есть и другие пусть и не наносящие вреда, а пожалуй даже добавляющие славы
   первопрестольной своими экскурсионными турами, но взгляд их настолько
   поверхностный, что возвращаясь к своей прежней обыденности они начисто
   лишаются всех следов приобретенного в поездке очарования, коим могли бы быть
   навсегда награждены, будь они чуточку внимательнее и сердобольнее. Но мы не
   будем уподобляться многочисленным безумцам приехавшим сюда собирать
   бриллиантовые крошки, рассыпанные на страницах туристических путеводителей,
   или скрести взглядом по позолоте купола колокольни Ивана Великого, нет в одном
   из домов очень известного московского проспекта проживают те, кто нас интересует.
   Заглянем туда.
   Молодая женщина уже известная нам своими необыкновенными ножками возлежала
   на тахте, покрытой дорогим безворсовым ковром. Она обдумывала последствия одной
   интриги затеянной ею и неудавшейся по чистой случайности. В ней не возникло ни
  укоров совести ни чувства раскаяния, когда ее изобличили, она лишь тщательно
   анализировала промах. Подведя итог размышлениям и сказав "Случай - это по
   королевски" Она встала и подошла к большому зеркалу, внимательно себя осмотрела
  и удовлетворенно вздернула своей прелестной головкой "Хороша. Чудо как хороша"
   Затем развернулась и резво прыгнула на тахту.
  Из прихожей донесся мужской голос "Салли ты дома"?
  - Да, мой дорогой.
  В комнату вошел высокий молодой мужчина лет тридцати двух с внешностью скорее
   приятной чем красивой и темными слегка вьющимися волосами.
  - Я еду в командировку. Завтра.
  - Куда?
  - В Арбатов. Мы победили в тендере. Нужно все подготовить для выполнения работ.
  - Надолго?- спросила Салли
  - Дня на три,- ответил вошедший и добавил,- Самолетом
  "А пешком было бы романтичнее" усмехнулась про себя Мессалина. и призадумалась.
   В Арбатове она не бывала, но там жила ее хорошая подруга еще по институту, давно
   зазывавшая ее к себе погостить.
  - Ну что ты молчишь?- спросил муж, не услышав сразу ответа.
  - Пашенька, я еду с тобой. Там же Юлька живет.
  "Его величество Случай не прощает, если не пользуются его милостью" гордо
  подумала Мессалина.
  - Арбатов будет у твоих неподражаемых ног!- опустившись на одно колено, склонив
   голову и вытянув руки вперед, торжественно и наигранно воскликнул очарованный
   муж.
  
   Надеюсь читатель простит мне, возникшие перед ним анахронизмы. Но что делать
   всем нам свойственны некоторые слабости, особенно если они касаются нас лично,
   а следуя правилу "все понять, значит все простить, и авторы достойны
   снисходительности.
  
  IV
  
   "Пора",- подумал Михаил Романович Антонов, поглядев на часы. Он набрал номер
   телефона, пристально глядя на страницу журнала.
  - Алло! Кто это!- ответил знакомый женский голос
  - Я Михаил Антонов мы...
  - Ах. Миша. Я вас узнала,- непринужденно перебил голос,- Эта наша встреча... Вы
   меня очаровали. Такой ум, я просто в восхищении...
  - Я более чем рад, моя признательность будет так невыразительна если я передам ее
   только на словах. Смею ли я пригласить вас...
  - Да. Да. Конечно. Не смущайтесь,- щебетали на том конце
  - Я буду один до шести, мой адрес улица Карла Маркса, дом 3, квартира 12. Но моя
   соседка...жена... Понимаете?
  На другом конце помедлили, но тишина длилась недолго
  - Не беспокойтесь. Я подумаю как все устроить. Ждите.
  Ждать пришлось недолго. Вскоре телефон у Антонова зазвонил.
  - Да.
  - Слушайте внимательно. Вы получаете газеты?
  - "Новую газету" на почте
  - Ваша дверь с глазком?
  - Да
  - Прекрасно. Немедленно одевайтесь, как на прогулку, и подойдите к входной двери.
   Услышите на площадке шум, смотрите в глазок, если это соседка, выходите, скажите,
   что за газетой, пусть она уйдет первой, задержитесь, как-нибудь, например, что-то
   забыли, или ключ заело, убедитесь через подъездное окно, что она вышла и
   возвращайтесь
  - Но как вы...
  - Доверьтесь "солидной, состоятельной...". Действуйте. Если все удастся. Звоните.
   Антонов быстро оделся и подошел к входной двери. Он себя любил, даже обожал.
   Любая отражающая поверхность становилась объектом его изучения. Никогда не
   переставал он изумляться своей избранности, разглядывая себя в зеркале, с каждым
   днем он все более убеждался в своей неординарности и верил в благосклонность
   судьбы. Его привычкой стал поиск подтверждений своей исключительности Сейчас
   стоя в прихожей перед трельяжем и прислушиваясь, он умилялся тем, что его
   ожидание сглаживается наслаждением возникающим от любования своим образом.
   На площадке скрипнула дверь. Михаил Романович наклонился к глазку "Соловьиха"
   изумленно протянул он и открыл дверь. На подъездной площадке стояла пожилая
   женщина и ворочала ключом в замке
  - Здравствуйте, Валентина Ивановна, - как можно непринужденно поприветствовал
  Антонов
  - Добрый день. Михаил Романович. Куда это вы?
  - На почту, за газетой, - ответил он и скаламбурил про себя, "на каждый глаз, мы
   найдем противогаз"
  - Здоровьечка вам и супруге вашей,- шмякнула Соловьиха, и засеменила вниз по
   лестнице.
  - А вы то куда,- искренне интересуясь, бросил в вдогонку Антонов, заметив у соседки
  очень озабоченный вид.
  - Дела, дорогой сосед, дела, - и исчезла за поворотом, оставляя за собой лишь цоканье
   каблуков и свойственный только ей специфический запах, столь едкий, что соседи
   объясняли им отсутствие в подъезде комаров и мух, внизу он услышал стук парадной
   двери. "В окно можно не смотреть" подвел итог Михаил Романович и вернулся в
   квартиру. Он снова набрал уже знакомый номер.
  - Это я, несравненная. Соседка ушла
  - Хорошо. Теперь вот что, будем считать вы отправились за газетой и мобильный
   оставили дома. Положите его так, что бы из комнаты его не было слышно.
   Предыдущие звонки сотрите, на домашнем выключите звук. Сделайте это сразу после
   нашего разговора. Да, еще, никуда не ходите, все, что нужно я принесу с собой, я не
   задержусь.
   "Какая женщина", восхитился Антонов и стал выполнять поручение. Когда все было
   закончено он вошел в гостиную, сел на диван и стал ждать.
   Теперь он пребывал в остром нетерпении. Все его существо скопилось в одном
   месте и стремилось выплеснуться наружу. Жилы наполнила первородная энергия и
   пульсировала вызывая в некоторых местах почти невыносимый зуд. Воображение
  заполнилось вереницами женских тел одетых, полуобнаженных и вовсе без одежды,
   они были повсюду на полу, диване, комоде, кресло-качалке, письменном столе и
   других предметах мебели, способных выдержать их удельный вес, венчал весь этот
   гарнитур неизвестно откуда взявшийся, гамбсовский походный сундук красного
  дерева с выдвижными ножками и объема достаточного для помещения в него пяти
   человек, в том числе и самого Михаила Романовича, женские фигуры вели себя
   совершенно непринужденно и даже развязано, принимали непристойные позы,
   соблазнительно извивались и игриво пританцовывали и все это происходило на
   фоне томного блюза и сладострастных голосов ветреных красавиц. Этот
   восхитительный консонанс нарушал периодически всплывавший в памяти у
   Михаила Романовича вчерашний сон, приснившийся, как он потом решил, под
  влиянием жены, справедливо стяжавшей среди мужского населения города, славу
   местной ведьмы. Дело в том, что придя домой после так называемого "безумного
   чаепития" он почувствовал приятное покалывание в паху, вызвавшее в нем особые
   переживания известного свойства, причем в такой степени, что возвратившаяся с
  работы, супруга сразу заметив его состояние буркнула про себя "Старый кобель" и
   уселась смотреть телевизор не обращая внимания на все его недвусмысленные
   намеки. Использовав все имеющиеся в его арсенале средства привлечения внимания,
   несчастный супруг, в конце концов плюнул с досады и стал листать уже известный
   нам журнал, время от времени, открывая его на странице с начертанным прекрасной
   рукой телефоном. Окончилось же все тем, что оказавшись в постели он посмотрел
   на спину уже спавшей жены и зло подумав "У костяная баба" отвернулся и
   убаюканный приятными мечтами заснул. И приснился ему сон
  
  V
  
   Яркое южное солнце освещало склоны глубокого ущелья протянувшегося среди
   высоких скалистых гор. По его узкому проходу следовал отряд всадников, Михаил
   Романович, спрятавшийся за огромным валуном, видел как неторопливо
   передвигались кони, отыскивая свободные места для своих напряженных ног, среди
   разбросанных на дороге булыжников. Конники одетые в серо-зеленую форму времен
   гражданской войны и в буденовках, ехали молча, слышался только стук копыт да
   бряканье амуниции. Остановившись перед большим выступом, на противоположной
  стороне от нашего вызирателя, из отряда выдвинулся, довольно тучный и
   необыкновенно усатый воин. "Командир наверное"- подумал притаившийся и
   услышал как толстый громко крикнул "Именем революции" И в тот же миг земля
   задрожала, раздался грохот срывающихся со склонов камней, и все вокруг
   наполнилось, неизвестно откуда появившимся, туманом... Когда он рассеялся на
   площадке перед выступом никого не было. "Пещера Али Бабы",- ахнул Михаил
  Романович, - "Но куда же они делись? Наверное там вход появляется". Его не
   озаботила естественная для любого нормального человека мысль, - "Сам-то он, что
   тут делает", почему "Именем революции" и что это за разбойники такие, переодетые
   в форму красноармейцев. Им овладела алчность, жажда легкой наживы, он
  чувствовал, что посетители таинственной пещеры скоро выйдут и у него появится
   шанс приобрести давно желаемое и вполне заслуженное, как он полагал, богатство.
   Ждать пришлось дольше чем он рассчитывал и тягостное нетерпение, все более его
   наполнявшее, толкало вперед набиравшее в нем силу безрассудство, поэтому
   истерзанный почти до отчаяния, он уже готов был поддаться этому неумолимому
   влечению и выйти из укрытия, как вдруг, все вокруг, вновь задрожало, облеклось
   белыми клубами, и он различил, сквозь еще мутную пленку, фигуры людей в желтых
   одеждах, ритмичные голоса и позвякивание каких-то музыкальных инструментов. А
   еще через мгновение, мгла исчезла совсем, и перед его ясным взором предстала толпа
   бритых наголо, без усов и бород, кришнаидов. облаченных в канареечного цвета
   дхоти. Увешанные кантхималами, потряхивая небольшими бубнами и напевая киртан,
   они собрались в организованную группу и ведомые своим, уже безусым,
  предводителем удалились в том направлении, откуда еще совсем недавно въехали на
   гнедых скакунах. "Иосафат",- воскликнул пораженный Антонов, -"Что все это
   значит"? Голова его закружилась, если можно так обозначить движение ума
   возникшего в атмосфере сонного наваждения, силясь объяснить необыкновенную
   метаморфозу. Михаил Романович окунулся в потоки предположений отгребая, как
   ему думалось, непригодные или слишком фантастические варианты, ему даже
   почудилось, что он плывет по безбрежному водному пространству и зеленоватые
   волны уже захлестывают его вздымающуюся на поверхности голову, как вдруг он
   ясно различил объяснение, как ему показалось единственно правильное и вполне
   логичное. Тут же, океан исчез и он очутился снова на прежнем месте за большим
   камнем, в глубоком ущелье. Теперь уже более не сомневаясь, со словами "Конечно
   конспирация" он стал выбираться из своего убежища. Оказавшись перед заветной
   стеной новоиспеченный кладоискатель еще какое-то время постоял, припоминая
   незавидную судьбу жадного Мустафы, затем повторив про себя, для верности,
   несколько раз заклинание громко крикнул "Именем революции"
   К его великой радости, сопровождаясь уже знакомыми ранее громовыми раскатами,
   перед ним в скале открылся вход, шириной шагов девять и высотой роста в три.
   Михаил Романович вошел и как-то сразу очутился посередине большого зала,
   округлой формы, наполненного густым полумраком у стен, и освещенного в центре,
   ярким розовым светом, льющимся откуда-то сверху прямо над ним. Проем, только
   что впустивший его исчез. "На арену похоже",- подумал Антонов, не волнуясь об
   исчезновении выхода, и на всякий случай, для памяти, повторив про себя заклинание,
   стал осматриваться. Пол, под его ногами, был весь усыпан белым кварцевым песком.
   пульсирующим мириадами крошечных блестинок, с удалением переходящих во все
   более сгущающиеся красные тона и заканчивающихся плотной темно-рубиновой
   тенью, сквозь которую вдоль стен можно был различить нагромождение каких то
   предметов имеющих столь смутные очертания, что невозможно было даже определить
   их форму. Михаил Романович постоял какое-то время в нерешительности и наконец
   сделал шаг, выбрав направление наугад. Тут же, навстречу ошеломленному гостю, из
  бордовой темноты, шагнула незнакомая женщина и не дав ему опомниться спросила
   "Как будем стричь"? Именно после ее внезапного появления, как потом решил,
  сновидец, он и утратил контроль за ощущениями, полностью лишившись в своем
   наваждении элементарной логики, позволив сновидению совершать с ним любые
   манипуляции....
   Дорогие мои, сколько последователей, соблазнительной теории Фрейда,
   склоняли головы перед его идолической фигурой, сколько отцов и детей, в презрении
   разрушали семейную связь, оправдывая свои поступки, извлеченной из его теории,
  ненавистью, подчиняясь догматической концепции так называемого "либидо" с его
   извращенной естественностью. Прикрывая сомнительной теодицеей свои
  необузданности и сладострастные наклонности, без оглядки бросались они в толпы
   мнимо извлеченных из трусости и подлого возвеличивания, сливаясь с
  оболваненными фанатиками в рабском преклонении, перед слепой мудростью,
   неприкасаемого учителя.
  
  VI
  
   Давно миновали времена прекрасных весталок и непорочных дев. Где теперь вы
   найдете Эмилию - очистившую себя от подозрения священным огнем или Тукцию
   принесшую в решете воду и тем освободившуюся от клеветы. Что ж милые девушки,
   и впрямь какой интерес и уважение теперь в нынешнее время от скромности,
   невинности и чистоты, какая польза от выставления на показ своего благонравия и
  целомудрия, один смех или еще хуже, даже презрение, а если и есть где-нибудь
   подобные овечки, так о них и знать никто не знает, и ведать не ведает, да и не хочет
   знать. Но что об этом.
   Мы возвращаемся к двум уже известных нам молодым девицам бесцеремонно
   заманивших к себе в на чаепитие уже немолодого бородача. В половине двенадцатого
   следующего дня они встретились в уже знакомой нам квартире. Подруги на входе
  расцеловались и даже приобнялись. Пройдя в комнату они стали громко смеяться,
   припоминая вчерашнюю встречу, Особенно весела была Юлия, однако сквозь смех
  она иногда говорила с сомнением.
  - Все-таки это может быть очень нехорошо
  - Ну, что нехорошо? - возражала Мессалина,- А тебе вообще беспокоится нечего. Ты
   лучше представь сцену...
   И она изобразила на лице такое благопристойное выражение, что Юлия опять
  рассмеялась
  - Ну все довольно, к делу. Что у нас есть? Телефоны соседки и его жены. Прекрасно.
   Это ты молодец,- и Мессалина чмокнула губами в направлении подруги,- Но самое
   главное вчера глупый болтун растрезвонил о своем увлечении молодости, да так
   подробно. Эта Виолетта, ну совершенно кстати, и фамилию я ей новую подыскала,
   в замужестве... Ее я тебе потом назову на десерт. А теперь действовать! Действовать!
   Сейчас "фитюк" должен позвонить.
   И действительно в точно назначенное время запиликал мобильный телефон. Салли
   взяла трубку и мы услышали уже знакомый разговор.
  - Алло! Кто это!- как бы в неведении спросила она и указав пальцем на телефон
   прошептала,- Это он.
  - Михаил Антонов мы...
  - Ах. Миша. Я вас узнала. Эта наша встреча... Вы меня очаровали. Такой ум, я просто в
   восхищении..., бесцеремонно перебила Мессалина. Юлия стоявшая рядом и зажала
   рот и сдерживалась, что бы не засмеяться.
  - Я более чем рад, моя признательность будет так невыразительна если я передам ее
   только на словах. Смею ли я пригласить вас...
  - Да. Да. Конечно. Не смущайтесь,- глумилась коварная женщина
  - Я буду один до шести, мой адрес улица Карла Маркса, дом 3, квартира 12. Но моя
   соседка...жена... Понимаете?
   Мессалина прикрыв телефон рукой прошептала сообщнице "Сейчас будет самое
   главное. вытянуть, эту дуру-соседку из квартиры." Чуть помедлив, она продолжила
   разговор и передав свей жертве уже знакомые нам инструкции, отключилась. Юлия
   от волнения немного дрожала и в возбуждении мяла скрещенные пальцы. Мессалина
   с виду была спокойна, но по ее глубокому дыханию было понятно, что дается ей это
   нелегко. наконец сделав над собой усилие она стала набирать номер.
  - Алло. Слушаю,- ответил женский сухой голос.
  - Это Соловьева Валентина Ивановна,- услышали мы очень официальный тон
   Мессалины,- это из полиции вас беспокоят, следователь Мясникова
  - Я слушаю. А что случилось?- занервничала Соловьиха
  - Вы можете сейчас подойти в городской МОРГ для опознания тела.
  - Господи. А кто ж умер то?
  - Сейчас мы не можем вам ничего сказать. Вы придете?
  - Страсти-то какие,- ахнула Соловьиха, и поспешно закивала, - Конечно. Конечно.
   Понимаю. Немедленно выхожу.
  - До свиданья,- и Мессалина положила трубку. Затем повернулась к Юлии и
   выдохнула,- Ну завертелось.
   Они молча смотрели друг на друга в томительном ожидании, но не долго, опять
   зазвонил телефон Мессалины. Это был чрезвычайно обрадованный Антонов, в
  волнующей ажитации, спешивший сообщить, что путь свободен. К слову сказать, из
   его интонации было предельно ясно, что "он светел, бодр и молод душой" и готов,
   ради предстоящей встречи как говорится "На все". В ответ обольстительница передала
   ему новые наставления, необходимые для подготовки свидания. Затем она
   развернулась и гордо сказала продолжающей трепетать Юле, "Теперь мой выход!
  Присядем на дорожку"
  
  VII
  
   Соловьева Валентина Ивановна, вдова, схоронившая мужа еще лет десять назад,
   была возрастом под шестьдесят, с волосами скорее светлыми, чем темными и почти
   седыми, стриглась коротко, но не слишком, рост имела небольшой, но держалась очень
   прямо, характер имела переменчивый и как говорили многие, даже вздорный. Этот
   характер судя о всему передавался и ее походке, и в зависимости от настроения,
   способного изменятся в ней поминутно, придавал ее движениям внезапные ускорения,
   так что со стороны могло показаться, что Валентина Ивановна совершает небольшие
   перебежки, что напоминало иногда пробуксовывающий автомобиль, а иногда идущего
   в атаку пехотинца. Но главное, что особенно замечательно, сохранив значительное
  количество энергии, она теперь умело направляя ее для защиты своих морально-
  бытовых интересов, регулярно появляясь в пенсионных, социальных и
  благотворительных учреждениях, вовлекая их в атмосферу раздражительного
  беспокойства и сумятицы. Проживала она как вы уже поняли на улице Карла Маркса,
   примыкавшей своим тупиком к бульвару Молодых дарований, в третьем этаже старого,
   как у нас говорят, хрущевской постройки дома, квартира же располагалась как раз
   напротив другой в которой жительствовали известная уже нам бездетная семья
   Антоновых.
   Неожиданное приглашение на опознание произвело на восприимчивую Валентину
   Ивановну впечатление сильнейшее, В ее памяти всплыли некоторые подробности
   похорон, на которых ей приходилось присутствовать, скорбные лица провожавших в
   последний путь, их темные одежды и кроваво-красные гробы с лежащими в них
   бледнолицыми покойниками. Перекрестившись три раза и пробормотав "Господи
   сохрани" она подхватила, довольно большую авоську, в которой всегда содержала все
   необходимое и вышла из квартиры. На площадке она встретилась с соседом, мужем ее
   лучшей подруги, за которым приглядывала по особой договоренности со своей
   коротательницей, в отсутствии оной. Обменявшись с ним приветствиями и еще парой
   фраз Соловьиха, получившая прозвище видимо из сочетания заглавных букв имени, а
   может за болтливый язык, поспешила на свидание с усопшим незнакомцем.
   Весь путь она преодолела с несвойственной ей постоянной скоростью, пожалуй,
  что для нее и предельной, но объяснимой силою повлиявшего на нее импульса
  проистекшего хоть и из источника, как мы знаем мнимого, но для введенной в
  заблуждение Соловьихи, более чем значительного. Поэтому, как гражданка
   законопослушная, она спешила выказать этому своему качеству несомненное
  подтверждение.
   Оказавшись на пороге скорбного заведения. Валентина Ивановна еще раз
  перекрестилась и вошла. Сразу же она попала в комнату наподобие приемной в
   которой кроме письменного стола и нескольких стульев ничего не было, вошедшая
   так же отметила про себя некоторую угнетенность атмосферы, хотя объяснить причину
   этого, возникшего в ней в первую минуту, пренеприятного впечатления, не сумела. За
  столом сидел, в белом халате и такого же цвета коротком колпаке медрегистратор и
   читал какую-то книгу. Прервав чтение, он посмотрел на посетительницу и равнодушно
   спросил, - Вам чего?
  - Меня вызвали, для опознания... из полиции Кажется фамилия Мясникова, то есть у
   следователя фамилия такая. Для опознания...,- сбиваясь затараторила Соловьиха
  - Мне ничего неизвестно..., может патологоанатом знает, но его сейчас нет, вышел
   ненадолго. Вы присядьте,- Все с тем же флегматичным видом сказал санитар и указал
   на стул.
   Валентина Ивановна осторожно присела, напротив, помолчала минуты две, но было
   заметно ее особое нетерпение и беспокойство, наконец не выдержав и чуть подавшись
   вперед, неспособная уже более сдерживать любопытства спросила,- А что, неизвестные
   есть?
  - Неизвестные?- как то отстраненно посмотрев на сидящую переспросил медик и не
   меняя выражения ответил - Может и есть.
  - А какой пол
  - Пол?- язвительно покривился регистратор,- Пол у нас везде холодный.
  - Я хотела сказать мужчина или женщина,- поправилась Соловьиха, не по доброму
   посмотрев на шутника.
  - А вы, что же, не знаете?
  - Мне не сообщили.
  - Не могу сказать. Анатома дождитесь,- невозмутимо отрезал регистратор и уткнулся
   в книгу, как бы заканчивая разговор.
  Но Валентина Ивановна была упрямая, вследствие опять же своего неудержимого
   любопытства и столь же неуемной энергии. Не смотря на весьма отчетливо-понятное
   нежелание младшего работника МОРГа продолжать беседу, она опять чуть
   наклонившись полушепотом спросила.
  - А что они там все вместе лежат.
  - Лежат все вместе, кто на полу, а кто и на кушетке, - отстраненно пояснил регистратор,
   а затем чему-то усмехнувшись, добавил, - Так что им, покойникам-то не все ли равно,
   стеснятся-то нечего или вы иначе думаете?
  - Да что вы такое говорите...- начала возмущаться Соловьиха, переходя в свое уже
   ставшее естественным, состояние защитницы своих интересов, но дальнейшее
   преображение было прервано зазвонившим в ее авоське телефоном. Она быстро
   закопошилась в сумке, вытащила телефон и ответила
  - Алло
  - Ивановна. Ты дома?- узнали мы голос Аллы Николаевны
  - Нет. В МОРГе.
  - Случилось чего?
  - На опознание вызвали. Из полиции.
  - Ладно, сейчас некогда, потом расскажешь. Мужа моего не видала?
  - Видала, видала. За газетами пошел. С полчаса уж прошло.
  - Ну все. Я дома буду. Вернешься заходи. Здоровья тебе Ивановна.
  - И тебе здоровьечка.- коротко попрощалась Валентина Ивановна и убрала телефон в
   авоську.
   Тут входная дверь отворилась и в помещение вошел среднего роста мужчина в черном
   костюме.
  - Петр Андреевич, эта... женщина м... на опознание пришла,- выбирая слова, но
   спокойно доложил медрегистратор
  - На опознание! Кого? Без следователя опознание не проводим,- немного удивленно
   сказал Петр Андреевич и посмотрел на посетительницу.
   Затем произошло, если можно так выразится, хаотичное объяснение двух эскулапов
   с упрямой Соловьихой, которое длилось довольно долго и сопровождалось иногда
   даже и вспышками раздражения со стороны последней. Так, что можно было
   заподозрить в Валентине Ивановне свойства довольно редкой болезни, включающей в
   себя основным признаком особое отношение к умершим. На что. в конце концов, вслух
   обратил внимание ехидный медрегистратор. После его, неприличного намека,
  совершенно вне себя, Валентина Ивановна с криком "Я буду жаловаться" выскочила из
   покойного учреждения, .
  
  VIII
  
   Ах друзья, что же это мы делаем. Как же мы допускаем в себе такие противоречия,
   непоколебимо убежденные в своей доброте и даже благородстве, сеем на дарованной
   нам свыше, ниве покаяния, порочные зерна недоверия, и не только сеем но и растим,
   всячески оберегаем и даже любуемся их ветвистостью и цветением, недоумевая в
   последствии, от чего же столь долгожданные плоды, выращенные с особым
   вниманием и заботой оказываются так горьки. Но самое удивительное, что ощутив их
   горечь, мы не отказываемся ни от уже взращенного, ни от возделывания новых
   посевов, все более и более окружая себя темным, унылым садом, отягощенным
   черными гроздями предубеждения, предрассудка, подозрительности и ревности. И
   вот мы начинаем приводить в этот сад своих новых знакомых и удовлетворенно
   киваем, если и у них есть такая же роща, если и они так же кропотливо лелеют свои
   новые побеги, а в заключении, предостаточно напоив свое ненасытное тщеславие,
   даем пробовать сморщенные, мерзкие плоды новым соратникам, что бы затем вместе
   плеваться в подтверждение своих тождественных взглядов. Когда же кто-то и захочет
   выбраться из этой чащи сомнений и недоверия, то оказывается что, куда бы он ни
   посмотрел, в какую бы сторону не обратился, всюду он увидит только такие же
   мрачные сады, где из-за деревьев выглядывают на него, такие же как и он лишенные
   доверия люди.
   Алла Николаевна не верила никому, но не то что бы совсем, полностью, а так,
   всегда оставляя за собой, по уже давно сложившейся привычке, последнее слово "А
   кто его знает" Когда за ней захлопнулась дверь Комитета социальной защиты, она
   стала набирать мобильный номер мужа, "Не берет, вот кретин".- досадовала она,- "А
   может и дома оставил, с него станется" Не выпуская телефона из рук, она на всех
   парах, помчалась домой на ходу обдумывая свое положение. А положение у нее было
   необычное. В измену мужа, хоть и давнюю, она верила почти безоговорочно. "Ах
   Витка б...дь паршивая, а ведь я этому кобелю почти поверила",- ругала она заезжую
   хохлушку, мужа, а заодно и свою доверчивость, припоминая обстоятельства событий
   двадцатилетней давности. Она так увлеклась, что на перекрестке двух улиц ее чуть не
   переехал черный фольксваген, затормозивший в полуметре от разгоряченной Аллы
  Николаевны. На раздраженный крик высунувшегося водителя "Дура! Куда лезешь!"
  Она лишь, как-то отстраненно махнула рукой и побежала дальше. Однако это
   происшествие ее слегка отрезвило, она вспомнила, что не дозвонилась до неверного
   мужа и продумывая варианты действий ахнула "Соловьиха! Как это я про нее
   забыла!" И чуть замедлив движение стала набирать ее номер. Услышав знакомый
   голос, она спросила
  - Ивановна. Ты дома?
  - Нет. В МОРГе,- приглушенным тоном ответила Соловьиха.
  "Рановато вроде тебе", про себя съязвила Аллы Николаевны, но вслух обижать подругу
   не решилась, зная о ее притупленном чувстве юмора. Обстоятельства появления своей
   соседки в покойницкой, ее несомненно заинтересовали,. но увлеченная собственной
   интригой подробности узнавать не стала. Выяснив, что муж пошел за газетами, она
   немного успокоилась и почти взяв себя в руки, попыталась провести некий анализ,
   между прочим, не исключая и такого сюжета, как розыгрыш, хоть он и представлялся
   ей, как наименее правдоподобный, во всяком случае, все ее знакомые знали, что с ней
   шутить небезопасно.
   Стоял очень жаркий июльский день. Алла Николаевна пересекла рыночную
   площадь и вступила на бульвар Молодых дарований, длинная аллея как и в прежние
   времена была ярко зелена и освежающе тениста. На большинстве скамей сидели
   только праздного вида мужчины, кое-где разбавленные такого же вида подругами,
   и пили бутылочное пиво. Увидев Аллу Николаевну они поднесли стеклянные
   горлышки к губам и забулькали золотистым напитком, провожая проходящую,
  косыми взглядами. Уклоняясь от неприятных взоров и почти не обращая внимания на
  возникавшее по сторонам чмоканье, злой гений, как всегда, уязвленный встречей с
  естественной противоположностью, вынес обычное для своей натуры убеждение
   "Знаю я вас, нероботни рогатые. Попадитесь только". В свою очередь некоторые из
   сидящих признали и проследовавшую и подумали с не менее отчетливой неприязнью
   "У ведьма проклятая" Но Алла Николаевна, решительно настраиваясь на предстоящий
   ей непростой разговор, дойдя до середины аллеи свернула на свою улицу и заспешила
   к дому. У парадной двери она остановилась и стала пристально всматриваться в
  пространство обширного двора, вертя головой по сторонам, но не разглядев ничего
   интересного, уже хотела войти, но тут зазвонил ее телефон
  
  IX
  
  - А я ведь со среды, ты знаешь, глаз не сомкнул,- заявил с какою-то слащавой
   гордостью, одетый в чрезвычайно поношенные штаны и футболку посетитель,
   прославленного в среде местных обывателей, павильона круглосуточной торговли,
   обращаясь к встреченному им у входа старому знакомому.
  - Ну!- протянул второй, одетый в шорты переделанные из джинсов, сандалиях на босу
   ногу и черной, сетчатой майке,- Гладил, что ль кого.
  - Утюжил и парил!
  - Ух ты! Складок что ль много было?- шутканул второй,- И как! Утюг-то не
   перегрелся?
  - Освежиться не помешает, - задорно отпарировал первый и вошел в магазин.
  Они остановились у заветного, пивного ряда бутылок
  - Давай крепкое,- сверкнул вожделенным взором второй.
  - Неет! Я светлое буду, а тебе, если хочешь, давай крепкое возьму.
  Сетчатый обрадованный бесплатному предложению немедленно кивнул и затем, когда
   они уже оказались на улице, держа в руках заветные емкости, указал в сторону
   свободной скамьи, стоявшей на протянувшейся перед ними цветущей алее.
  - Может на бульваре посидим? У тебя время есть?
  - Давай. Однако жара какая.
  Они уселись
  - Смотри, Юлька куда-то потопала. Эвон как бедрами качает,- восхищенно зацокал
   языком второй
  - Да. Ничего девчонка. С ней Кочетков крутил одно время. Разбежались потом,-
  согласился с товарищем первый
  - Знаю. Он героинщик. Она его два раза откачивала. Сейчас умотал в Воронеж,
   соскочить хочет.
  Тут они стали перебирать общих знакомых, с особым сочувствием припоминая
   умерших, прерываясь лишь на глотки холодного пива и равнодушно созерцая
   изумрудную, тополиную тень.
  Вдруг в конце, мощеной терракотовым кирпичом, дорожки появилась женщина
   двигавшаяся с неприкрытой поспешностью.
  - Смотри. Алка-недавалка чешет. 'Полицию нравов' вызывали?- съязвил первый,
   кивнув в сторону идущей
  - Знаешь, я недавно был в гостях у одной..., на рынке кассиром работала. Она мне
   рассказала, что эту 'недотрогу' один 'дятел' долбил из администрации рынка,
   почти торжественно сообщил его товарищ в шортах.
  - Да, ну?- изумился первый
  - Точно говорю. Не пять ли лет? Сейчас точно не могу сказать,- подытожил второй
  - Ну дела, а Мишка-то, подкаблучник не знает.
  Женщина поравнялась с сидящими, зыркнула на них недоброй стрелой и свернула
   на примыкавшую к аллее улицу.
  - Домой поспешила. Ведьма проклятая. Ты про Станислава знаешь?- снова выпустил
   яд первый
  - Слышал. Жаль мужика.
  - Да. Чокнулись бабы совсем. Нас не жалеют, это понятно. Но детей!
  - Теперь все вверх тормашками. Чернуха какая-то,- тяжело вздохнул в ответ второй.
  - Ты помнишь Ивана Малинина.
  - Да.
  - Он когда в квартире пожар начался с двухлетним ребенком с четвертого этажа
   выпрыгнул, а ведь парень и не его был. Здорово поломался тогда, но жив остался,
   а у мальчика лишь небольшое сотрясение.
  - Святой человек.
  - Да. Я его видел, хромает и с палочкой. Работает где-то, не стал спрашивать, где. И
   мальчика этого видел, он с матерью живет, та еще шлюха, ну и пацан в нее растет.
   Он Сане Белову в чай петарду зажженную бросил, а еще кому-то, когда он в кресле
   заснул, очки поджег...
  - Славный мальчик
  - Да уж куда лучше.
  Они еще посидели некоторое время, допивая свое пиво и толкуя о том и сем, а затем
   разошлись. Мы же возвращаемся к Михаилу Романовичу или точнее в его прерванный
   сон
  
  Х
  
   ..."Как будем стричь?"- услышал Михаил Романович, звонкий голос, высокой
   молодой женщины, в кружевном, коротком фартуке, лишь спереди прикрывавшим ее
   нагое тело. Ее бледно-розовая кожа, волнилась в алом свечении вельветовой
   кварцевой сыпи. Незнакомка не была вызывающа и надменна Встретившись с ним
   взглядом она смущенно отвела свои глаза куда-то в сторону, скромно притаив
   девственную улыбку в уголках рдеющих, полных губ. Михаил Романович игриво
   спросил, "А чем вы располагаете?" Незнакомка протянула оголенные руки к его
   плечам, бережно повернув его на пол оборота и Михаил Романович увидел перед
   собой широкое зеркало в изразцовой медной оправе, с стоявшим рядом большим
   черным, кожаным креслом с выступающим над ним подголовником. "Вы садитесь",
   услышал он мягкий голос" и Антонов, чудесным образом, очутился перед своим
   отражением.
   На него смотрело заросшее бледное лицо в котором он с тяжелым чувством
   признал самого себя. И было в этом его выражении столько скорби, столько
   мучительного одиночества, что Михаил Романович ощутив невыносимую жалость к
   себе, чуть не заплакал. Так сидел бы он и смотрел на себя и все более переполнялся
   грустью доселе для него неслыханной, но из немого оцепенения его пробудил чей-то
   сервильный тон "Пирамида, Козочка, Слониха, Веер Венеры, Сложный веер..." Он
   оглянулся, перед ним, вместо молодой красавицы, стояла седая старуха с нечесаными
   редкими прядями и сладострастно ему подмигивала. "Иосафат" прошептал
   пораженный Антонов и зажмурился, а когда открыл глаза, то понял, что идет по
   темной незнакомой улице пронизанной холодным бело-голубым светом,
   сопровождаемый каким-то своим знакомым, имени которого впоследствии никак не
   смог припомнить. Они о чем-то говорили, куда-то заходили, но в чем состояла суть
   беседы и что это были за места, так же осталось вне его памяти. Затем к ним
   ненадолго присоединился и некоторое время шел рядом какого-то тщедушного
   сложения и с подловатым выражением лица мужичок, подобострастно заглядывая в
   глаза Антонову, и рассказывая ему гадкие пошлые истории, от которых Михаила
   Романовича сейчас почему-то коробило, хотя обычно к таким подворотам он
   относился спокойно. Затем, вновь оставшись вдвоем со своим первым сотоварищем,
   они посетили, смутно узнаваемый сквозь сон, небольшой ресторан, заполненный
   веселящейся публикой и табачным дымом, среди шумной попойки он даже находил
   знакомые лица, но никто к нему не только не подошел или поприветствовал, а даже не
   взглянул в его сторону, тем, еще более усилив, его тягостное впечатление. Надо еще
   раз отметить, что все происходящее не вызывало в сновидце никаких сомнений, и
   осознавалось абсолютно естественно, хоть и неприятно.
   Вдруг они перенеслись в какую-то узкую комнату со стенами, выполненными в
   виде многочисленных ящиков и дверец. Вход в помещение сам собой сокрылся.
   Михаил Романович впал в сильное беспокойство, оказавшись в замкнутом
   пространстве. Его знакомый очень серьезно сказал "Я эту комнату знаю, отсюда
   нелегко будет выбраться" и принялся бессистемно дергать за торчащие из стен ручки,
   пока наконец, одна из дверец под его руками не отворилась и он, как-то
   необыкновенно сложившись, нырнул в появившийся перед ним проем и там исчез.
  Михаил Романович быстро полез следом, предчувствуя, что может не успеть, но
   погрузившись лишь на половину, застрял, внезапно стиснутый узкими створками лаза
   и непроглядной темнотой, тут его охватил ледяной ужас. голова закружилась в
   обрывках несвязных мыслей "Что это..., Неужели..., Я не хочу..." Последнее, что он
  запомнил с особой отчетливостью, был образ его жены, которая с диким, страшным
   видом грозила "У козел бородатый, я тебе рога-то поотшибаю" И вот тут отчаянно
   забившись в нервных конвульсиях, Михаил Романович спасительно проснулся.
  
  XI
  
   Первой из подъезда вышла Юлия и заспешила по направлению к зданию комитета
   социальной защиты. Добравшись до намеченной цели, она встала на
   расположившейся рядом, автобусной остановке, чуть поодаль от ожидающих, затем
   посмотрев на часы набрала номер своей сообщницы.
  - Я на месте,- сконстатиоровала она
  - Сколько времени отняла дорога?
  - Почти пятнадцать минут.
  - Очень хорошо. Ну значит как договорились. Когда она выйдет сразу звони.-
  предупредила подругу Мессалина. Сама же, держа в руках небольшой пакет,
   неторопливо пересекла двор, и оказавшись перед домом напротив, в котором
   проживал Антонов, позвонила его жене на работу, подгадав под конец обеденного
   перерыва. Сообщив Алле Николаевне о своем 'незаконнорожденном'
   происхождении и причастности к сему ее мужа, она резко прервала разговор, с
  тонким расчетом, что обескураженная известием обманутая жена поспешит покинуть
   свой кабинет для выяснения отношений с неверным супругом. В чем и не ошиблась,
   так как Юлия внимательно следившая за входом в здание собеса, увидев
   выскочившую Аллу Ивановну немедленно ей об этом сообщила.
   Мессалина вошла в дом, поднялась на третий этаж и позвонила в дверь, ей открыл
   сияющего вида Михаил Романович.
  - Здравствуйте, Миша,- поздоровалась девушка и передавая пакет. добавила,- Тут кое
   что, для закрепления так сказать нашего приятного знакомства.
  - Здравствуйте долгожданная,- качнулся ей на встречу Михаил Романович, и над его
   архимедовской бородой появилась улыбка, измученного жаждой бедуина, увидевшего
   перед собой цветущий оазис,
  - Проходите в комнату я...,- начал было он
  - Подождите.- Резко перебила Мессалина,- Давайте кое что исправим. Вы на телефоне
   звук убавили.. Прибавьте... Замечательно. Теперь мобильный. Неотмеченные звонки
   есть?
  - Так... Звонили видимо с работы, еще кто-то... и вот черт! Жена звонила,- воскликнул
   Антонов и немного струхнул.
  - Когда?- с притворным беспокойством воскликнула Мессалина
  - Минут десять назад
  - Перезвоните ей, сейчас же,- попросила гостья
  - Но зачем, - возразил Антонов, видно было, что общение с проницательной супругой
   его мягко сказать не прельщало.
  - Что бы успокоить. Звоните. звоните,- нетерпеливо потребовала Мессалина. Антонов
   неохотно набрал номер жены
  - Аллочка. Ты звонила?
  - Звонила,- язвительно отозвались на другом конце,- Ты дома?
  "Спросите как у нее дела и где она" - быстро зашептала Мессалина
  - Я дома, а ты дорогая... Как дела на работе?
  - Я уже у подъезда, козлик,- продолжала издеваться ядовитая супруга,- Ты один?
  - Я...я...,- услышав неожиданное известие, стал заикаться неверный муж
  Мессалина все слышала и хохоча в душе быстро стала нашептывать, "Скажите, что к
   вам пришли по делу."
  - Ко мне пришли по делу,- автоматически повторил растерянный Михаил Романович,
   теряя волю
  - Знаю я твои дела... Ладно. Сейчас буду,- едко хмыкнула жена и прервала разговор.
  - Это конец,- с совершенно мертвенным лицом пробормотал несостоявшийся
   любовник, опустив руки. Но каверзница только этого и ждала, в ней забурлила уже
   привычная адреналиновая струя. Ни секунды не медля она стала с необыкновенным
   напором внушать потерявшемуся Михаилу Романову
  - Бежать уже поздно, поэтому запомните! Я ваша дочь, от Виалетты. Приехала из
   Киева. Вы ничего не знали. За сроком давности, это проститься. Иначе обоим гибель.
   А так и меня спасете и сами почти ничего не потеряете. Антонов вытаращив глаза
   смотрел на прелестницу, он был как в тумане, однако это предложение, отдававшее
   неприкрытым безумием, принял. В оправдание Михаилу Романовичу надо отметить
   что осознавал он себя в этот момент совершенно как в кошмарном, вчерашнем сне,
   абсолютно лишившись способности к разумному действию, вовлеченный силою
   необыкновенных обстоятельств, в состояние безвольное и даже механическое и как и
   намедни словно попал в замкнутое пространстве, почти без надежды выбраться. "Да.
   Да" с рабским отчаянием согласился он, хватаясь за сумасшедшую инициативу как
   утопающий, за соломинку и со страхом стал прислушиваться к шагам на лестничной
   клетке. которые, раздавались все более отчетливо.
  
  XII
  
   Кафе-бар 'Бавария' занимал весь второй этаж отдельно стоящего, очень старой
   постройки, здания, погрузившегося в асфальт почти до самых окон. На первом этаже,
   этого, находящегося одной ногой в могиле, дома, в музейном безмолвии, пребывал,
   магазин музыкальных инструментов и сопутствующих им товаров. К парадоксальным
   свойствам подобных отделов, относится их необыкновенная тишина, ревностно
   соблюдаемая не только редкими посетителями, но и самими работниками, словно по
   конфиденциалному договору, за исполнением которого незримо следит скромная муза
   Полигимния. В кафе с улицы вела боковая железная лестница, узкая, до того что, не
   разворачиваясь боком, по ней мог подняться или спустится только один человек.
   Сейчас по ней, друг за другом, всходили два ранних посетителя. Шедший первым, был
   Станислав Федорович, работавший начальником отдела одного местного
   строительного предприятия, мужчина высокий, уже за сорок, светловолосый и с
   редкой сединой на висках, за ним следовал, командированный в Арбатов, уже немного
   известный нам Пашенька, муж изобретательной Мессалины. Они выбрали столик
   почти в самом конце длинного зала и заказали легкий завтрак. Завтрак состоял из
   яичницы с ветчиной, бутербродов с сыром, заварного кофе и коньяка. Провозгласив
  тост за взаимовыгодное сотрудничество, они выпили по рюмочке и закусили.
  - Что ж надо признать,- благодушно начал Павел,- дело спорится и если кое что
  исправить в проекте, затруднений не осталось бы вовсе.
  - Согласен.- ответил Станислав не поднимая глаз от тарелки,- А если поговорить с
   руководителем проекта, то так пожалуй и будет. Но...
  - Что-то может помешать
  - Нужный нам человек сейчас в отпуске
  - В отъезде?
  - Нет..., не думаю,- криво усмехнулся Станислав, и с напускным равнодушием
   добавил,- Хотя... у меня есть его номер.
  - Вот как! Тогда прошу тебя, позвони,- простодушно попросил Павел не замечая,
   возникшей в коллеге, неприятной ухмылки.
  Станислав брезгливо поморщился, как-то тяжело вздохнул, но все же выполнил
   просьбу своего сотрапезника. Затем подождав с минуту он пожав плечами произнес,-
   Не отвечает.
  - Может не слышит или оставил дома?
  - А может, не хочет брать,- снова нехорошо усмехнувшись, усомнился Станислав
  - Давай я попробую,- предложил Павел, но так же ничего не добившись, заключил,- Да,
  не берет.
  - Конечно можно к нему домой пройти, благо он живет рядом, но я заходить не стану.
  - А в чем дело?
  - В моем бракоразводном процессе его жена. встала на сторону моей бывшей супруги
   вопреки фактам. Слово этой ... оказалось решающим. У меня было двое маленьких
   детей и я хотел оставить их за собой. Долго рассказывать.
  Павел почувствовал, что его спутник хочет высказаться и желая его поддержать, хоть
   и без особой настойчивости, попросил,
  - У меня пока нет детей, но думаю, что появятся. Расскажи, уверен твой опыт будет
   мне полезен.
  - Хорошо. Только не обращайте внимания если я буду излишне сентиментален.
   История. правда очень печальная,- он закурил и начал свое повествование.
   Здесь я делаю резкий поворот в естественном течении, я надеюсь, комичного
   произведения. Простите мне этот унылый вираж! В самом деле, ну что нам до чужих
   болячек. Что у нас своих нет? Сколько раз наша чувствительность производила слезу
   грусти и даже раскаяния, обращенную к близким и любимым людям, часто
   незаслуженно обиженным нашей несдержанностью. Сколько невосполнимых потерь
   мы приобрели доверяясь своему, переполненным раздражительностью, в общем то
   доброму и искренне отзывчивому сердцу. Поэтому, находясь на пороге обоснованной
   критики и не желая принимать. я уверен, вполне законные упреки, оставляю эту
   исповедь героя для другого рассказа.
  Когда Станислав наконец закрыл дверь в свою душу, коньяк и кофе, закончились и
   время перевалило за полдень
  - Не говори ничего. Не надо,- твердо попросил он глядя на своего внимательного
  слушателя, вставая, - Нам пора. Я тебя провожу.
  - Однако, как это все..., начал было Павел, но хмурый товарищ его резко перебил.
  - Не надо. Идем,- и Станислав направился к выходу. За ним, уже молча, последовал
   и Павел.
   Освободившись от полумрака. Чуть прижмуриваясь с непривычки, они вышли на
   улицу, просветленную лучами, ошалелого от чистоты неба, солнца и зашагали в
   нужном им направлении.
   Станислав несколько раз глубоко вдохнул горячий воздух, затем достал сигарету,
  закурил и чтобы нарушить затянувшееся молчание спросил,
  - Давно в этом бизнесе?
  - В этом... Лет семь
  - А до этого?
  - После военно-инженерного училища мыкался лет пять. Ни квартиры, ни зарплаты
   нормальной. Жена ушла ( я первый раз еще курсантом женился, хорошо еще детей
   не завели ). Потом стали друзья в запас уходить. Ну и я вслед. Теперь в резерве -
  старший лейтенант.
  - Не жалеешь?
  - Как сказать. Я можно сказать потомственный. Если бы были нормальные условия.
  точно не ушел бы. А ты?
  - Я если, твоими словами, потомственный гражданский. но тоже покидало меня...
  Так дружески переговариваясь дошли они до нужного дома. Перед входом Станислав
   сказал,
  - Если, что мне сразу звони. Главное постарайся его вытащить. Ты иногородний у тебя
   шансов больше. С этой ..., его женой, будь повежливей. Я во дворе на скамейке
   посижу.
  И Павел вошел в подъезд.
  
  XIII
  
   В спектре тревожного события, яркими многоцветными нитями, сплетаются
   человеческие судьбы. И слышим мы колокольчики нетерпеливых сердец, отбивающих
   ритм, в такт смутного ожидания. Многоголосое круженье таинственных звуков,
  неслышимых, для нечутких ушей незаинтересованных слушателей, преображаются из
   еще недостаточно ясных, несвязных мелодий, скорее напоминающих свои тени, чем уже
   различимые ноты, во все более уловимый рисунок будущего происшествия. Прибавьте к
  этому особую чувствительность, возникающую под напором силы, раннее неизвестной,
   силы порожденную трепетным пламенем желаний и сомнений, надежд и глубокого
   возбуждения. И еще, как сказал малоизвестный поэт.
   Прибавьте скуку ожиданья
   Пустого вечера урок
   И след какого-то мечтанья
   И смерти ледяной курок
  
   В квартире с номером 12 в доме расположенном на улице великого безбожника,
   трепетали два сердца. Одно переполненное внезапно охваченное страхом, другое -
  предвкушением интриги. В глазах Михаила Романовича порхали языки пламени,
   близкого и неизбежного разоблачения, глаза Мессалины искрились гламурным блеском
   нового приключения.
   Когда Алла Николаевна вошла в квартиру, на нее обрушился непрерывный поток
   приветствий и извинений проистекших из уст представшей перед ней блистательной
   внешности и столь же неотразимой фигуры девушки
  - Здравствуйте добрейшая Алла Николаевна. Я вас прошу, только не волнуйтесь. Меня
   зовут Салли. Я дочь вашего мужа, но поверьте, он ничего не знал. Я сама недавно
   узнала. Моя мама, Виалетта. Вы ее должны помнить. Ради бога извините, что так
   получилось. И пожалуйста, будьте к папе снисходительны, ведь столько лет прошло.
   Посмотрите, как он потрясен,- щебетала молоденькая лгунья
   Алла Николаевна, совершенно сбитая этой речью, перевела взгляд на мужа.
   Новоиспеченный отец стоял, прижавшись спиной к стене безвольно опустив руки вниз,
   его пунцовое лицо, имевшее необыкновенно потерянный вид, было направлено на
   говорившую.
  - Ну что же, сюрприз и в самом деле большой, но...- начала было вошедшая, но плутовка
   словно и не заметив, продолжала.
  - О, я вас прекрасно понимаю и если в вас возникла обида, то она естественна и
   абсолютно оправдана. Но я обращаюсь к доброте вашего сердца, к вашей, я уверена,
   благородной душе. Может быть, я и виновата, может и не следовало мне приезжать, но
   заметьте, что и я была обманута, жила другими представлениями. Что же теперь
   сделаешь. Всем нам нелегко. Будем же благоразумны. Ведь от факта не отмахнешься
  - Остановились-то где?- немного смягчившись, спросила Алла Николаевна, с
   любопытством разглядывая незнакомку 'Да, красивая. На Витку вроде больше похожа'
  - Да как вам сказать. Может мне сегодня, и уехать придется. Мама тяжело больна. Она
   из-за болезни и призналась. Ведь если с ней что-то случится, я же совсем одна останусь,
  - почти трагически произнесла Мессалина и опустила глаза.
  - А как же ее муж. Ну... то есть... так скажем... приемный отец ваш?- уже почти с
   сочувствием и тактично подбирая выражения, сказала Алла Николаевна
  - А я не сказала. Они уже два года не живут вместе. Он спился совсем и водится с такими
   же. Я всегда что-то чувствовала, только не понимала, почему он меня не любит,- снова
   заворковала девушка.
  - Значит и Витке досталось,- хмыкнула Алла Николаевна и уже смиренно добавила,- Ну
   что же мы стоим в прихожей, давайте хоть в комнату пройдем. А пожалуй, нет, Михаил,
   ты иди в комнату, а мы с девушкой на кухню, приготовим, что ни будь.
   Оказавшись один, Михаил Романович начинал понемногу соображать. Блестящая игра
   Мессалины, принявшей на себя основной удар, породила в его воображении новые для
   него, почти фантастические перспективы. Предстоящий разговор с женой уже больше не
   пугал его. Ему снова представились интимные встречи с обворожительной красавицей,
   но теперь уже под покровом более чем убедительного прикрытия, и вполне оправданные
   командировки, неопровержимо застрахованные и закрепленные, прямой родственной
   печатью и черт знает чего ему только не привиделось. С благоговением прислушивался
   он к доносящемуся с кухни журчанию Мессалиновских трелей, изредка прерываемых
   треском его обманутой жены.
   Вдруг в дверь позвонили. 'Это еще кто? Соловьиха что ли вернулась'. Он вышел в
   прихожую, из кухни показались и обе женщины, причем было заметно, что у них как-то
   быстро все сладилось.
  - Ну что стоишь, открывай,- буркнула на него жена
  В дверях стоял незнакомый ему мужчина, в светло-сером костюме, без галстука.
  - Михаил Романович?
  - Да.
  - Может я не вовремя, но мне срочно нужно с вами поговорить.
  - Что ж зайдите.
  Мужчина вошел, непроизвольно бросив взгляд поверх плеча Михаила Романовича и
   увидел две пары направленных на него немигающих женских глаз.
  - Господи! Салли! Ты как здесь оказалась?- удивленно воскликнул он, увидев
   необыкновенно бледное лицо Мессалины.
  - То есть как Салли!- вскинулась пораженная, не менее его, Алла Николаевна.
  - Да вот так. Я муж этой девушки. Меня зовут Павел Георгиевич Шмидт.
  
  
  Вместо эпилога
  
   Ну что ж, давайте прощаться, 'Я устал и есть хочу...Я не только трудился. Я
   даже пострадал' После знакомства со своими героями я если и не потерял веру в
   человечество, то все же она во мне заметно пошатнулась. Но напоследок подумаем,
  можно ли сказать, что ни будь в защиту ветреной девушки, пусть и перефразируя
  слова великого комбинатора.
  Да, господа читатели, моя героиня грешна. Это доказано. Но я все-таки позволю себе
  просить о снисхождении, при том, однако, условии, что наша заблудшая применит
   свои способности для благих дел, на выздоровление, так скажем, лихорадки, которой
  заражена немалая часть нашего, не побоюсь этого слова, индифферентного общества.
   Что она обратит свой незаурядный ум на создание прекрасных примеров доброты,
  отзывчивости и бескорыстия, встанет на защиту поруганной чести и своим примером
   вдохновит других, еще способных сопротивляться коварству многоликого соблазна.
   'Дорогу осилит идущий'
  
  Finita la comedia!
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"