Тот уверенно усмехнулся. Ап огладил белый плюш на морде, поймав снисходительный взгляд полковника.
- Ну да, не Аполлон, - устало вздохнул он. - Однако ж Чебурашка, с которого меня содрали, тоже не супер-звезда был.
Сидящее рядом существо было не таким рыжим, как в рекламе, скорее красно-коричневым - от кончика плюшевых пальцев до огромных ушей, вызывающих непреодолимое желание завернуться в них и забыть обо всех проблемах. Белыми были только морда и четыре капроновых уса.
Савелин безразлично пожал плечами, рассматривая резвящихся у реки трех срочников. Двое из них - в выпущенных из штанов форменных рубашках с, несомненно, несвежими подшивами - гуляли по полю и собирали цветы. Третий сидел на берегу, склонив голову, и манипулировал руками у пояса. Через минуту он удовлетворенно распрямился и надел на голову желтый венок из одуванчиков.
- Ты и сам-то, - прервал молчание Ап, - не ахти какой герой. Вынюхал "письмецо"?
- Вынюхал, - скромно признал Савелин.
- А скажи-ка мне, полковник, - безгубый рот скривился в легком презрении, - ты так все конверты обнюхиваешь? А если бы там не кайф, а сибирская язва была, а? Тогда бы не со мной, а с нежитью какой за жизнь разговаривал.
Савелин снова пожал плечами, и даже это движение вышло через силу. Бойцы пускали венки по реке. Ветер принес с той стороны радостные крики и хлопанье ладошей.
- Бойцы-то твои? - спросил Рыжий Ап.
- Вроде мои.
- А сам не из Азии?
- Нет. А что?
- Так, подумалось... А может, тайга там у вас? Дичок по полям шелестит?
- Ты на что намекаешь?
- Да ни на что. Говорю, как есть. Сюда ведь никто просто так не попадает, полковник. Ты же здесь тоже не после макарон гуляешь.
- А чем тебе наши макароны не нравятся?
- После ваших макарон, полковник, попадают совершенно в другое место.
Полковник помолчал.
- Лазарет у нас вчера разворошили, - тихо и неохотно выговорил он. - Пол-аптеки вынесли.
- Похоже, далеко они ее не унесли, - отозвался Ап, наблюдая за бойцами, и покачал головой. - Нужно принимать меры, полковник. У меня тут не проходной двор.
Меры принимать не хотелось. Хотелось вечно любоваться маневрами бабочек над чахлыми фиолетовыми пучками, задумчиво улыбаться и думать что жизнь, в сущности, прекрасна.