Аннотация: Это отчаянное, такое глупое и родное слово. И отчаянное, глупое и родное ожидание, без надежды изменить и дождаться...
Однажды
Алиса кричит. Кричит громко, отчаянно. Хриплый, сорванный голос наждачной бумагой царапает горло. Самый неслышимый, самый отчаянный вопль. Чудовищно громкая тишина.
Алиса никогда не просит помощи. Не плачет. Ее не слышно. Слишком глупо. Выдавать, выворачивать наизнанку порванные струны души. Непозволительная слабость, которую она так ненавидит. Только курит сотую сигарету, сверлит взглядом пустой угол. И так ночь за ночью.
Глухой неслышимый вопль давит на уши, но никогда не срывается с губ. Но он все равно слышит. Точнее знает. Отчаянно, глупо затыкает уши.
Алиса почти не ест. Литры кофе. Море пепла. Хриплый кашель.
В раковине плавают с десяток чашек с мутной темно-коричневой жижей и слабым запахом корицы. Она всегда ненавидела горечь. И больше всего она ненавидела корицу.
Алиса пьет. По черному. Бутылки рома, виски, водки катаются по полу, чуть позвякивая друг об друга. Алиса ненавидит алкоголь. Ненавидит нескончаемые пьяные кошмары. Но другого сна она больше не знает.
Алиса не кричит. Не говорит о боли или одиночестве. Только бешено рвет, сжигает фотографии. В пепел. В клочья. На фотографиях его лицо и совсем не его улыбка - кривая и горькая. Он так не может - не дорос.
Алиса ненавидит эту улыбку, узкие, смеющиеся, безразличные глаза. Но эта ненависть - другая - яркая, пылает, сжигает, заставляет курить сигарету за сигаретой, швырять пустые бутылки, до крови кусать костяшки пальцев. Эта ненависть, которой он так завидует.
Алиса и его ненавидит. Ненавидит не как брата - как кофе, алкоголь и корицу. Чистая незамутненная ненависть. Одно лицо, разное содержание. И он с глупой никому не нужной жалостью и сочувствием просто раз за разом обманывает надежды, как яркая красивая подарочная коробка с гниющей пустотой внутри. И он готов поклясться, что уже и сам себя ненавидит той самой чистой и незамутненной, пьяной горькой ненавистью с легким оттенком корицы. Что сам вопит во все горло. И больше всего он ненавидит память о человеке с его лицом и не его улыбкой. И вот эта ненависть уже ближе, сродни алисиной. Больная долбанная одержимость, тупая муторная болезнь - так любить покойного брата и ненавидеть память о нем.
Алиса продолжает ненавидеть, пить и курить, швыряя пустые рамки. Фото давно поравнены и сожжены. Только память жжет и рвет больнее.
Однажды он непременно скажет, улыбнется так горько и серьезно, сощурит пустые безразличные глаза и просто скажет - "Слышу. И знаю!"
Но проходит время. Алиса пьет, курит и воет. Воет про себя, страшным нечеловеческим воплем, тем, что дрожит эхом тишины, сжигает, выжигает чувства как клеймо на лице - безнадежные погасшие глаза в синеватой тени бессонницы. Он смотрит и молчит. Разучился улыбаться.
Однажды....
Он смотрит и ждет. Ждет того однажды, которое позвякивает безнадежностью пустых бутылок и грязных кофейных чашек. Однажды, которое никогда не наступит.