Искатели Невозможного
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
|
|
|
|
Аннотация:
первая глава cиквела к Deus sex machine, 2004, Москва, АСТ
|
Часть Вторая
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Оставим на время наших героев, сражающихся с Тором и расскажем новую историю. История эта имеет самую непосредственную связь с вышеописанными событиями, но это Ты, читатель, поймешь позже. Так вот. История эта про любовь. Не про ту экзальтацию, которая устами седовласого профессора неистово декламирует В.Шекспира (да еще и в оригинале) румяной беззаботной студентке, что хихикает всякий раз, когда в лепете распалившегося старого мерина встречается союз "энд" - она-то полагает, что ей читают Баркова и "энд" - это существительное. Не про фрейдистский муляж, который разбивает кулаки зеленого тинейджера о морды тех, кто осмелится как-то не так посмотреть в сторону его обожаемой подружки, каковая подружка ни за что не ляжет с ним в постель без бьющего во всю мощь из магнитофона "Короля и Шута".
Эта история про другую, настоящую, беспробудную, не страшащуюся никаких, даже вечных, разлук...
Правда, под несколько шизоидным углом зрения.
* * *
У него не было начальников - это был профессионал. Сам он тоже не был ничьи начальником - профессионалы работают в одиночку. Больше всего он был похож на Шелдона Скотта - тот же рост, вес, стать и цвет волос. Опытнейший, безумно опасный волк-одиночка, сплошной комок мгновенно реагирующих на любые ситуации нервов, переплетение тренированных мышц, движения выслеживающего добычу тигра и походка легче весеннего ветерка, полное безразличие к таким вещам, как алкоголь, табак, наркотики, деньги, женщи... нет, вот насчет женщин, пожалуй, не совсем верно. Нельзя сказать, что слабый пол вызывал у него неудержимую зевоту. У специалиста по убийствам, аса, так сказать, ножа, бесшумного пистолета и удавки, человека, которого клиенты видят один раз за всю жизнь в течении двух-трех секунд, у этой ходячей машины смерти была одна-единственная маленькая слабость. Нежное зеленоглазое создание с волосами цвета осенней палитры. Любил он ее безмерно, во всяком случае настолько, насколько может любить боевой голем-квантовик. Его чувства к ней напоминали проросший посреди кладбища подснежник, сила их равнялась восьмиста пятидесяти четырем лошадиным силам, а прочностью они не уступали правительственному бомбоубежищу.
Суммируя все это, читатель бз особого напряжения поймет, какие эмоции вызвал у этого субъекта ранний телефонный звонок, поднявший его с арабской кровати в одиннадцать часов утра 14 июля 1998 года.
--
Тень? - уточнил голос в трубке, принадлежащий постоянному заказчику тех услуг, что предлагал сей элитарный киллер. - Извини, что так рано, но дело не терпит отлагательств. Мои ребята пасут одного паренька, но это наши с ним дела и звоню я вовсе не по этому вопросу (по раз и навсегда установленной традиции говорил только заказчик, а диалог был возможен лишь при личной встрече)... Дело вот в чем - у этого паренька почему-то в гостях твоя...хх-м, подруга. Только ради бога, не думай, что я темню. Я просто сообщаю тебе факты, по старому знакомству. Вот адрес...(он продиктовал адрес)...смотри сам, что делать. Хочешь, мои мальчики ее вытащат?
--
Нет.
Разговоры с Тенью всегда велись только так: информация, условия, предлагаемый гонорар, и в конце либо "да", либо "нет". Кстати, надо пояснить происхождение клички "Тень". Все просто - киллер был так же неуловим, как и тень, да и стиль работы навевал мысли о тени: киллер работал с расстояния в один-два шага от жертвы. Оружием "Тень" пользовался редко, обычно ему хватало голых рук.
Что там Помпеи! Какая Хиросима! Это все детские шалости со спичками по сравнению с тем вулканом, что бушевал сейчас в душе киллера. Взрыв ярости и ненависти был столь резок и силен, какие-то форсунки в его организме впрыснули в кровь столько адреналина, что если перевести эту страшную энергию, скажем, в киловольты, то их хватило бы на получение искры величиной с шестнадцатиэтажный дом. Нежное зеленоглазое создание с волосами цвета осени в руках злодея! Без сомнения, в данный момент малышку пытают раскаленным кипятильником, вставленным... Боже! Тень весь взопрел.
Чип и Дейл не смогли бы так быстро перейти от идеи к делу. Не прошло и пяти минут, как Тень, полностью экипированный, несся на своем "Ровере" по указанному адресу.
Жуткие видения, описующие те ужасы, коим он намеревался подвергнуть негодяев, осмелившихся поднять руку на нежное зеленоглазое создание, застилали лобовое стекло. Киллеру казалось, что его машина стала пароходом, плывущим среди кровавых волн, что в самом скором времени прольются из растерзанных трупов этих подлецов (Тень почему-то решил, что на его любовь насело не менее двух человек). Скоро он убедился в том, что профессиональная интуиция его не подвела.
Их действительно было двое. Один - плотный темноволосый и голубоглазый крепыш, коренастый, одетый в синие спортивные штаны и угольно-черную футболку с мордой кота на пузе, какой-то надписью и цифрами телефона. Второй - подохлее первого, с серыми глазами и русым хаером, в черных штанах и такой же футболке. Вся стена в прихожей этой квартиры была изорвана пулевыми пробоинами, залита кровью, что, впрочем, совершенно не смущало обитателей. Все это Тень разглядел на второй секунде. На первой он сквозь дверь в комнату увидел ее, свою любимую, прикрученную брючными ремнями к стулу, и с кляпом во рту. Сию душераздирающую картину Тень рассмотрел во всех деталях, и дополнительная струя адреналина влилась в его жилы. Он глянул на двух мучителей, и хрипло спросил: - Кто вы?
Вместо ответа тот парень, что был в черных штанах, выпрыгнул за порог, заболтал в воздухе руками и закричал: "ЫЫЫааауууыыыаауу!". Второй неоддобрительно посмотрел на приятеля и пробурчал: "Балда, мы же нарисовали уже. Руну-то..."
Обычный человек, попав на место Тени, был бы ошеломлен таким приемом и отшатнулся бы подальше от вопящего семафорщика. Человек с хорошей реакцией нокаутировал бы его. Профессионал же ничего делать бы не стал, так как мгновенно оценил бы степень опасности и пришел к выводу, что она равна нулю. Тень был профессионалом высшей пробы.
--
Кто вы? - повторил он, не менее и не более хрипло, свой вопрос.
Коренастый придурок осенил Тень крестным знамением и пригляделся. Чего он, собственно, ждал, осталось для Тени загадкой. Придурки преглянулись, хмыкнули, и крепыш сказал товарищу: - Веришь, нет, нормальные посетители стали для меня нонсенсом.
Но даже это заявление не вывело Тень из равновесия. Он все так же ровно и хрипло в третий раз спросил: - Кто вы?
--
Молчи, дядька! - сказал худой придурок. - Ну-ка, только осторожно, попробуй-ка перешагнуть порог.
Оба приятеля отошли в сторонку и напряженно уставились на колени киллера.
--
Давай! - скомандовал крепыш.
И тут Тень сделал ошибку, совершенно недопустимую при его статусе киллера-профессионала. Он расслабился. Он решил, что эти двое - просто ненормальные, и достав пистолет, шагнул через порог...
* * *
Его звали... Впрочем, это неважно. Ее звали...Ну, пусть будет просто она...
- Я не могу без тебя...
- Я не могу без тебя...
Они встретились на исходе лета. Не было дурацких подкатов, идиотских намеков, примитивных предложений, банальных уличных диалогов, вульгарных чмоканий в щечку, не было робких провожаний с последующим выстаиванием под окнами. Ночных телефонных звонков, когда надо молчать и часами сопеть в трубку, тоже не было.
--
Я умру без тебя...
--
Я умру без тебя...
Они встретились, когда он шел от приятеля домой, а она неизвестно откуда и куда. Мир содрогнулся, взорвался и исчез, воплотившись для него в нее, а для нее в него.
Он подошел к ней, взял ее за руку и просто сказал: "Пойдем". И она пошла с ним. Уже стоя в коридоре его квартиры (он жил один) она прижалась к нему крепко-крепко и попросила: ""Только не обмани меня, пожалуйста..."
* * *
Настойчивый, требовательный, приказывающий, призывающий, нетерпеливый, долгий, бесконечный, беспардонный, наглый, вызывающий, хулиганский, противный, отвратительный, зубодробительный, тошнотворный звонок в дверь вырвал Мишку из утреннего, самого крепкого, сна, теплых ароматных объятий тихо посапывающей молодой особы одних примерно с ним лет, нежной предупредительности пухового одеяла (на отличный и более приемлемый в это время года шотландский плед вчера был опрокинут заварочный чайник) и швырнул его ноги на прохладный пол, а собственно тело - в полосатый, как у постояльца камеры смертников, халат.
Часы, предмет периодических невеселых дум с антисемитским уклоном (сей тикающий механизм подарила ему одна из первых послеармейских подруг в связи с четвертым по счету опозданием на стрелку, посередине циферблата этого будильника красовалось крупное "Слава Кварц", и Мишка подозревал, что подарок достался не по адресу: наверняка, думал Мишка, готовился презент этому самому Славе, и как следствие, рождались мысли о коварстве и блудливости женщин, как обязательном свойстве их, женского, характера), показывали четверть восьмого, а это не время для прихода незапланированных гостей.
Приняв вертикальное положение и покачиваясь спросонья, Мишка посмотрелся в стоящее рядом с кроватью трюмо. Из глубин зеркала опухшими глазами на него смотрела небритая дня три хмурая личность лет эдак 23-х, невысокая, плотная, загорелая, с лохматым черным "полубоксом", отросшим чуть ниже бровей с момента последнего визита в парикмахерскую, с серо-зелеными глазами и багровой полосой через щеку - следом от подушки (если кто-то вдруг подумал о сабельном ударе). Кое-как примяв торчащие в разные стороны вихры, он нацепил на ноги тапки и поплелся открывать.
Жизненный опыт подсказывал, что приперся Серега с новой идеей гениального романа. Только этот индивидуум был столь подвержен ранним приходам и издевательствам над звонком, только ему доставляло удовольствие ни свет ни заря жать ижать на кнопку, жать и жать, жать и ЖАТЬ, ЖАТЬ И ЖАТЬ, ЧЕРТ БЫ ЕГО ПОБРАЛ!!!
Конструируя матерную фразу небывалой убийственной силы, каковая должна была послужить приветствием, Мишка щелкнул замком.
--
Задараствуй, бичо!
На пороге стоял незнакомый гражданин кавказской национальности. Плечи у сего джигита немногим уступали по ширине средних размеров комоду, а вся фигура в целом казалась силуэтом игрока в американский футбол.
--
Ыду, панымаищ, мымо, надо, думаю, зайты! - приветливо улыбаясь, объявил гость, и сразу, без малейшего перехода, стал другим - серьезным: - Сэрегу знаищ?
Вот именно так началось утро 14 июля 1998 года для простого российского подданого, на тот момент холостого, безработного и несудимого.
Замечено, что визиты незнакомых лиц кавказской национальности почему-то постоянно связаны с какими-то денежными вопросами, причем в абсолютном своем большинстве эти вопросы решаются не в пользу того, к кому, собственно, наведались сородичи создателей "Киндзмараули" и "Витязя в тигровой шкуре". Ароматы сгоревшего пороха, парижской парфюмерии, и, в зависимости от времени года, турецких кожаных курток или турецких же дубленок, также являются неотъемлемыми спутниками подобных визитов. Ароматы присутствовали, а вот с денежным вопросом Мишке было не все ясно.
Брать у него, как он сам считал, было нечего, наказывать было тоже не за что. Ни с какими блатными компаниями дружбы он не водил, равно как и с различного толка ООО, АО и СП, подпольным миллионером не являлся, всяких там мисс местного разлива не трахал. Цель визита была совершенно непонятной. Упоминание про "Серегу" лишь привносило дополнительную неразбериху.
--
Кого? Серегу? Знаю. А ты-то кто? - поглядывая на джигита снизу вверх, смело спросил Мишка. Особой боязни он не испытывал, ибо уверенности ему придавали те факты, что против беспредела он защищен знанием некоей хитрой борьбы для некурящих (тактику и стратегию таковой борьбы они разработали на пару с Серегой), а также приобретением старенького, но вполне надежного "пээма". Явной агрессивности джигит не выказывал, пистолет лежал в ящике письменного стола, и поэтому Мишка ограничился прикидкой, - с какой ноги производить коронный прием из вышеозначенной борьбы с элегантным названием "Кто это там сзади?", на тот случай, если визитер начнет совершать резкие движения.
--
Кунак! - ответил гость. Выдав это , более чем сомнительное, утверждение, визитер принялся совершать какие-то подозрительные манипуляции - будто ощупывал воздух в тридцати сантиметрах от зеброидного халата Мишки. - Друг! Васо моя фамылыя!
Беспрецендентное вращение растопыренной пятерней у своей грудной клетки было однозначно воспринято Мишкой, как знак неуважения.
--
Ну и в чем дело? - полюбопытствовал он, утвердившись в мысли, что почти наступило время выяснить, "кто там сзади". - Что тебе нужно-то, Васо?
--
Да ирунда! - оживился Васо, убирая руки в карманы. - Падажды.
Джигит развернулся и быстро пошел к лифту.
--
Зачем? - Мишкин вопрос вонзился в широкую, как обеденный стол, спину.
--
Увыдищ! Я сэчас вирнусь.
Мишка дождался хлопка подъездной двери, и вернулся в спальню, дабы натянуть штаны и футболку.
Одеваясь, он разглядывал безмятежно разметавшуюся на кровати девушку, чьи маленькие крепкие грудки и стройные ножки, как вдруг с неприятным холодком осознал Мишка, вполне могли принадлежать этому самому Васо, или, что более реально, его шефу. Однако, причем тут Серега?
У читателя может сложиться впечатление, что автор тут несколько подтасовывает, передергивает и вообще натягивает. С одной стороны, - Мишка вроде бы не блещет ни красотой, ни финансовым благополучием. А с другой, - говорит о некоей раскрасавице, у каковой крепкие там да стройные. Да, раскрасавица, да, крепкие и стройные. Можно также добавить - зеленоглазая блондинка, чьи обесцвеченные волосы соперничали белизной с альпийскими снегами.
Широко известен тот факт, что женщине нужно совсем немного, дабы всерьез заинтересовать мужчину. Спектр этих немногочисленных уловок и приемов отточен веками (см. "Илиаду" и "Мабиногион") и бьет наповал. Вариантов - от загадочной задрапированности до откровенного мини и декольте. Палитра косметики довершает исскуство соблазнения. У мужчин с приемами дела еще хуже. Важнейшие и наиболее действенные способы уложить в одну кровать с собой какую-нибудь дамозель (словесный гибрид "мадам" и "мадемуазель", ибо никогда не можешь быть точно уверен) - могучая мускулатура или не менее могучий кошелек. Физиономия имеет, конечно, некоторое значение, равно как и ее состояние, но мужчина лишен возможности слишком уж за ней ухаживвать - могут не так понять. Относительно одежды тоже масса нюансов: женщина подчеркивает ею свои природные прелести, и будь на ней даже платье из третьесортного ателье, мужчина в превую очередь пялится не на качество материала, а смотрит на фигуру, скрывающуюся под платьишком. В то время как женщина, рассматривая костюм мужчины, частенько прикидывает стоимость "левых" джинсов, гонконговских кроссовок и турецких "Боссов", выводя отсюда множество определенных мыслей относительно возможностей данного индивидуума, презрительно фыркает и отворачивается. Все это отступление вот к чему: прямо на полу у кровати, где посапывала Мишкина подружка, валялась масса бижутерии, мануфактуры и изделий кожевенной промышленности Западной Европы не на один десяток тысяч рублей. Сама девочка симпатичности была прям-таки невероятной, и все это роскошество досталось пусть и не всегда неказистому застенчивому крепышу, который из дома вылазит исключительно в магазин да в гости к приятелям. У каковых приятелей таких девиц днем с огнем не сыщешь. В чем дело? Дело в одном, мало используемом мужчинами приеме. Итак, если ты не похож ни на Киану Ривза, ни на Мурки Мурка, если Рокфеллер и Билл Гейтс по сравнению с тобой не нищие, а вкусить плотских радостей все равно хочется (не рыская при этом среди объявлений типа "Массажирую все"), воспользуйся опытом Мишки. Оденься просто, но добротно, иди по улице, не растопыривая при этом пальцы в классический "веер", не плюйся, не ори во всю глотку шлягеры "Ленинграда", купи цветов (если нет денег, нарви втихаря на какой-нибудь клумбе), и через каждые двести метров дари их по одному приглянувшимся девчонкам. При этом не обязательно улыбаться во всю пасть, стоять рядом с девочкой трое суток, или, пользуясь моментом, что у нее заняты руки, лезть ей под юбку. Просто отдай, скажи: "Это тебе" и все. Иди дальше. В среднем одна из пяти клюет и заговаривает с тобой. Не лезь сразу за визитками, лучше скажи: "Ты просто обалденная. Но явно не для меня", и шмыгни для убедительности носом. Не спеши после этого удирать во все лопатки, может, она еще чего-нибудь скажет. Если она действительно начинает что-то говорить тебе, перебей ее и спроси: "Можно, я тебе еще разок, ну один разок, подарю один(ну) гладиолус (розу, нарцисс, пион, чертополох)?". Если она не возражает, не говори, что уже все раздал, челюсть вперед не выпячивай, не говори в нос: "Где и когда?", а лучше попроси: "Можно, завтра? Здесь же?". Если он засмеется и скажет: "Ну, ты...", попрыгай немного, изображая восторг, а потом уж несись сломя голову, не попрощавшись и не спросив, как ее зовут. Это странно, в это не верится, но это так. Очень часто этот метод срабатывает. Главное поменьше напускной солидности (это не значит, что можно задрать ногу и окропить тротуар). Именно так действует Мишка. При второй встрече уже не составляет большого труда уговорить девушку заглянуть к тебе на чашку кофе. Дома веди себя в том же духе, то есть не начинай строить из себя крутого мэна, не предлагай ежеминутно обмыть встречу чем-нибудь покрепче кофе, если у тебя есть DVD-проигрыватель, заблаговременно убери его, в-общем не выставляй напоказ, не тряси дисками, спрашивая: "Что тебе поставить: "Сало" или "Основной Инстинкт"?". Оставлять на виду кучи денег и потом ойкать, небрежно смахивая их в ящик стола, тоже не надо.
Конечно, мы сильно отвлеклись от темы, что, впрочем, весьма поучительно; кроме того, автору хочется рассказать о наболевшем - он ведь неоднократно пользовался этим способом, и вот уже пять лет подряд не имеет денег даже на хорошие сигареты (все просадил на чертовы цветы!), а порог его дома так и не переступила ни одна из тех симпатичных девчонок, коим он раздаривал хризантемы и тюльпаны.
Как бы там ни было, вернемся к нашим персонажам. Итак, Мишка натянул на себя темно-синюю футболку с логотипом "Intel Inside", широкие спортивные штаны, и с подозрением рассматривал лежащую обесцвеченную блондинку. Надо было срочно думать, кто же такой этот Васо, куда он ушел, за чем, собственно, он ушел, и какое отношение к этому всему имеет Серега. На всякий случай Мишка тихонько, дабы не разбудить спящую нимфу, извлек из ящика стола "ПМ" и сняв с предохранителя, передернул затвор. Из отверстия гильзосброса выпал масляно блеснувший циллиндрик и закатился под кровать. "Оставлю для себя", хмыкнул Мишка, засовывая пистолет под футболку где-то в районе поясницы.
Тут внизу, в подъезде, грохнула дверь. Возвращался Васо. Мысленно проведя блистательное "кто там сзади", Мишка пошел в прихожую.
За дверью его встретил Васо, так и не решившийся зайти внутрь и снова ласкающий пальцами атмосферу. Оптимизм и доброжелательность джигита хлестали через край. В руке гостя болтался объемистый итальянский чемодан, безусловно из натуральной кожи.
Там труп Сереги, с ужасом подумал Мишка. Расчлененный. Вот почему он меня про Серегу спрашивал!
--
Вэдь ты - Мищка? - вопрос с немалым трудом продрался сквозь широчайшую улыбку.
--
Вчера еще им был, - ответил он, решив про себя, что так просто он им не дастся.
Улыбка так растянула лицо джигита, что и без того характерный нос превратился в параболу.
--
Тогда это - тэбе. Бэры! - протягивая Мишке чемодан, изрек Васо. Знаем мы эти трюки, злобно подумал Мишка, а вслух сказал: "Ну-ка, покажи!".
Ничуть не смутившись, Васо услужливо положил сверкающего кожей пузана себе на левую руку, а правой жестом самурая, делающего харакири или, не побоюсь этого слова, сеппуку, вспорол чемодан по молнии.
"Вжжж", сказала молния. "Упс!"- сказал ей в ответ Мишка.
Чемодан был набит пачками лучших в мире денег. Доллары. Доллары, доллары. Доллары, доллары, доллары. Цвет надежды - зеленый!
--
Тивоя дола, - пояснил Васо, - Сэргей нам зидорово памог. Палучыл ганарар. Тэбэ вилэл половыну атдать. Па дагавору.
--
Ну а как же... - выдавил из себя Мишка, впервые за свои двадцать четыре года увидевший столько деньжищ разом. - А от меня то чего хотите?
--
Говору, бэры!
--
Я? За что? - в горле поселился каракумский бархан.
--
Генацвале, ище раз обысняю - Сэргей с намы работал. Палучил долу. Сказал, палавыну - тэбэ. Я прынэс. Бэры.
--
Я? (воды мне, воды!)
--
Я тэбэ, панимаищ, уже полгода гавару, гавару, а ты не понимаищ, слющай! Забырай чимодан! - рявкнул Васо. - Твой, все, панимаищ, да?
--
Мой?
--
Вай, какоооой! - тут, видимо, джигит вспомнил, что надо быть более тактичным с друзьями работавшего на них парня. Он тяжко вздохнул и начал сначала: - Чимодан видищ, да? Мине гаварат - атнэси Мищке. Я прыщел. - чувство такта вновь отказало горячей горской натуре. - Целий год тут стаю, панымаищ, а ты все:"Я?", "Мне?", слющай! Совэст нада ымет? Забырай!! - и не успел Мишка открыть рот, как Васо чуть не закричал: - Эсли опят начинеш, "Моой", "Тивооой", вот прамо тут павещусь и буду высет! Беры, чорт!
Мишке наконец удалось совладать с собой, и он принял бесценный саквояж.
--
Просба, - добавил вмиг остывший Васо. - Сэргею пэредай. - и вытащил из кармана блестящий предмет, похожий на увеличенный в несколько раз футлярчик от губной помады, с ребристым кольцом посередине. Мишка безропотно принял и его.
--
Сурпрыз! - принялся объяснять Васо. Малэнкий магнытофон. Павирнещ колцо - галаса всякие. Смэшно. Сэргей прасыл.
Мишка нагнулся, дабы поставить чемодан, и из его штанов выпал пистолет.
--
Вах, чито за народ, - сказал Васо, - Бэз пушкы и нэ шагнут.
Мишка виновато закряхтел и подобрал "ПМ". Не зная, куда его теперь девать, он растерянно покрутил пистолет в руках, сунул было за пояс, потом передумал, вытащил и положил на чемодан.
--
Я же не знал, зачем ты пришел, - оправдался Мишка
--
Ладно. Слющай, он к тэбэ скора прыдет. Сэргей прыдет, панимаищ? Нэ вкулучай бэз нэго, да? Плонку как патом пэрэмотаищ? Разбырат нада.
--
Не слушу будать, - заверил Мишка.
--
Да свыданиа.
На кухне, куда Мишка оттащил тускло поблескивающего монстра после ухода Васо, чемодан был водружен на стол, и еще раз осмотрен на предмет подвохов. Пристально исследуя выпуклые буквы, цветные волоски, хруст и реакцию на надрыв, Мишка превратился в Сниффа, пересыпающего из лапы в лапу гранаты, рубины и прочие самоцветы. Такого не бывает, убежденно говорил он сам себе, открывая и закрывая крышку чемодана, и каждый раз с ужасом надеясь, что вот сейчас содержимое исчезнет, растает, испарится, а он сам проснется. Но они не исчезали, не таяли, не испарялись, а Мишка не просыпался.
Семь рядов пачек с сотенными купюрами, семь - с полусотенными, семь с двадцатками, семь - с пятерками и семь с однодолларовыми. В стопках по восемь пачек. Итого... Итого (он взял с холодильника калькулятор) ...985600 долларов. Еще одна пачка сотенных поверх всего купюрного плацдарма - 995600 и 44 сотенные бумажки отдельной геометрической фигурой - циллиндром, то бишь свернутые в трубочку и перехваченные аптекарской резинкой.
МИЛЛИОН...
Ровно.
Мишку обуял дух собственничества. Эээх, расступись, пипл! Миллионер прет! А в пересчете на рубли - миллиардер! Так, машину - раз! Квартирку побольше - два! Плазму с дивиди впридачу - три! Ноут - четыре! Подруге - жвачку! Черт с ним, две! И не забыть поблагодарить Серегу...
--
Этого не может..! - во весь голос завопил Мишка и осекся, вспомнив о спящей красавице, - ...быть, - закончил он шепотом.
Сбылась мечта идиота. Ну, как тут не возрадоваться?! Но, с другой стороны - богатство штука обременительная, тем более такое. Мишкины мозги дымились от напряжения. Справившись с первой волной экстаза, на полную мощность заработал практицизм: что дальше со всем этим делать? Суммы хватит на всю жизнь (заводы, нефтяные месторождения и прочие олигархические блага Мишку интересовали мало) - при условии умных трат и средних запросов. Рэкет? Судя по всему, контора, спокойно расстающаяся с миллионом баксов, да нет, минимум с двумя - Серега тоже ведь долю получил, не даст в обиду. Налоговая инспекция? Ну, взятки сейчас не берет только ленивый. Мишка повеселел. Значит, подумал он, впереди наступает беззаботная жизнь? Значит, ломать голову над проблемами питания и оплаты квартиры больше не придется? Значит, наконец-то можно купить скромный домик с камином, поставить там большое кожаное кресло, водрузить на стол ноутбук, обложиться сигаретами и кофе (не в смысле музыки Никеля, а буквально), и попробовать все-таки написать
что-нибудь великое и вечное? Да еще и на пару с Серегой, который сам теперь миллиардер? Ночь, терраса, ноги заброшены на летний столик, в руках сигарета и большая кружка черного кофе, большая кружка черного кофе и звездное черное небо над террасой. Не спеша, умиротворенно течет через стол полная творческих замыслов беседа. "Я считаю, что вот в этой сцене ты несколько того, перегнул, Михельсон!", говорит Серега. "Отнюдь.", возражает Мишка, "Именно такую трактовку событий я нахожу наиболее выразительной и символичной". Оба отпивают по глотку кофе, одновременно пыхтят сигаретами, и Серега говорит: "А если вот так...".
Мишка с чудовищной силой сжал челюсти, издал серию невнятных звуков и несколько раз треснул кулаком по подоконнику. "Йессс!" - сказал он, весь дрожа. -"Итс файн!".
* * *
Его заработки вполне позволяли содержать и себя и ее. Когда он приносил домой деньги и клал их на кровать, происходило всегда одно и то же. "Спрячь или купи себе что-нибудь" - говорил он. Она смеялась и прятала деньги обратно ему в карман, а он не понимал, что она хочет этим сказать. "Нет, я настаиваю!" - патетически вскрикивал он, вновь отдавая ей финансы. И снова деньги оказывались у него. "Хорошо. Что бы мне у тебя купить?" - задумчиво спрашивал он. Она пожимала плечиками, хмурила брови, изображая напряженную работу мысли и лукаво посматривая из-под челки, потом говорила: "Может быть, это?" - и задирала маечку. "Я столько никогда не заработаю..." - вздыхал он. "Ну и что. Возьми так".
* * *
Настойчивый, требовательный, приказывающий, призывающий, нетерпеливый, долгий, бесконечный, вечный, беспардонный, наглый, вызывающий, хулиганский отвратительный, зубодробительный звонок в дверь вырвал Мишку из бреющего полета над горами благ и благих намерений. Он заметался по кухне, думая о двух вещах: куда деть чемодан и где пистолет. В процессе метаний до него дошло: и то и другое не стоят затрачиваемых усилий. Судя по тому, как взбесившийся зуммер изображал из себя изюбря в период гона, визитер должен был быть человеком прямолинейным, настойчивым, энергичным и в высшей степени наглым - то есть Серегой, который ни одним из вышеперечисленных качеств не обладал, за исключением, разве что, последнего. Или это опять Васо - пришел извиниться за переданную не по адресу посылку? И в первом и во втором случае пистолет был ни к чему, а прятать чемодан не имело смысла - оба и так знают о его существовании. Думая так, Мишка запихал шедевр "Lorenzo Gigli" под буфет, передернул затвор, и снова по полу запрыгал блестящий от смазки патрон. "Тоже для себя. Предупредительный...", подумал Мишка и пошел открывать.
--
Кто там? - спросил он, и ответ, не заставивший себя долго ждать, развеял все сомнения - это был не Васо.
--
Где - там? - уточнили из-за дверей.
--
Хорошо, здесь.
--
Что - здесь? Впусти.
--
Кто? - гнул свою линию Мишка.
--
Кто - что? Открой дверь, гнида.
--
Что - кто - что? - Мишка перешел в наступление.
- Я вот сейчас как проведу мае-гэри, как дверь-то вышибу, будешь потом остаток жизни ходить по улицам и улыбаться всем подряд, ср...ть где ни попадя, и у всех спрашивать: "Что? Кто?". Открывай, ублюдок!!!
Мишка млел. Подобные диалоги входили в ежедневный ритуал посещения приятелем его квартиры.
--
Если немедленно не откроешь, я иду на почту и посылаю какому-нибудь американскому издателю проект нового романа. Получу грамоту "Хьюго" - тебе даже не покажу.
Перед лицом такой опасности сердце Мишки преисполнилось печалью, и он сдался.
Тут, пожалуй, надо немного прояснить ситуацию, в которой у Мишки возникали видения ноутбука на столе и творческих бдений под звездным небом. Дело все в том, что оба приятеля в свободное от отдыха время (а Сергей на данный момент также маялся без работы) клепали рассказы, эссе, повести и романы в русле следующих жанров: строгая сайенс фикшн, менее строгая сайенс фикшн, фэнтэзи, мистический триллер, причем все это с богатым налетом эротики и кровавыми подробностями. Большей частью их талмуды оставались незавершенными, и как следствие, - невостребованными, но вот совсем недавно друзей таки хватило на создание законченного шедевра, и о чудо!, он был благосклонно принят в одном издательстве. Получив причитающиеся деньги, писатели воспряли духом и теперь уже всерьез занялись творческими изысканиями. Надобно сказать, что идеи, служившие фундаментом их графоманских потуг, были не то чтобы сильно оригинальны. Вся соль заключалась в трактовке этих идей. За их дальнейшую разработку, по твердому мнению друзей, не побрезговал бы взяться, пожалуй, и сам Глен Кук или Майкл Муркок. Но друзья как-то не удосужились делиться ими с патриархами, предпочитая самостоятельный поиск и креатив. Посему их писанина в изобилии мешала бесчисленные сравнения а ля Сан Антонио, отступления в духе Библии короля Иакова и перечни примет главных героев похлеще милицейских словесных портретов. Но неважно, что и как они там писали, куда важнее отметить то влияние, которое на них оказали тонны литературы и километры видеопленки, нашпигованные философией Толкиена, Хэрберта, Линча и им подобных мастеров. Для начала, пересмотрев свое прежнее мировоззрение, они пришли к выводу, что таки да, есть на свете силы, объяснять которые, используя физику и всякую химию - гиблое дело. Это утвердило их в мысли, а может быть, наоборот, явилось предпосылкой ее возникновения, что любая самая дикая фантазия, возникшая в голове рядового мещанина, алкоголика или Сальватора Дали, есть ни что иное, как проявление бесконечной вариабельности Времени. Другими словами, что бы и кто бы себе не напридумывал - все это либо уже было, либо еще только будет, либо уже происходит где-нибудь и с кем-нибудь (тут, в этих формулировках, неоценимую помощь им оказал один Серегин приятель, живший в Москве и занимавшийся этими вопросами почти профессионально). А если так, то почему бы и не с ними? А вдруг? Исходя из этого, они не бросились поступать на курсы экстрасенсов и колдунов, коих развелось в наше время тьмы и тьмы, и заведуют которыми индивидуумы, сумевшие предсказать, что произойдет в следующей серии "Беверли-Хиллз", отчего они тут же решили, что несут на челе знак Божий. Замыкаться на религии приятели тоже не стали - ибо каждому по вере его. Они в некоторой степени создали собственную религию - "Двух Зэ", "Защиты Знанием". Вкратце ее суть сводилась к следующему: непонимание - наполовину страх. Отсутствие страха - если не понимание, то уж по крайней мере - не непонимание. Отсутствие страха - производная от веры. Вера - иной ракурс знания. Знание - защита. Плохо, если знаешь и боишься. Надо знать и не бояться. Отсюда: наличие страха при уверенности в наличии знания свидетельствует об обратном, об отсутствии знания, и защиты нет. Из этого следуют более практические формулы: абсолютное отсутствие страха есть абсолютное знание, следовательно, абсолютная защита. Если ты точно знаешь, что кусок чистого урана в руках держать нельзя, сам ты его в руки нипочем не возьмешь. Если ты не знаешь, как выглядит чистый уран, есть вероятность того, что даже зная о его неприятных свойствах, случайно схватить его ты можешь. Налицо неполное знание об уране и страх случайно взять его в голые руки. Но допустим, ты знаешь об уране все. Тогда ты точно при любых обстоятельствах не подойдешь к нему близко и бояться не будешь, так как у тебя будет четкая уверенность в том, что ты отличишь уран от любой другой вещи. Если тебе приходится всю жизнь жить там, где чистый уран валяется на каждом шагу, умение определять с безопасного расстояния разовьется в тебе до уровня рефлекса, а страх исчезнет под давлением уверенности и опыта. Итого, имеем абсолютное знание и полное отсутствие страха. Теперь можно сплавить эти две составляющих в единое целое - отсутствие страха и наличие знания. Затем рассмотрим полученный сплав и без труда выведем обратное свойство: абсолютное отсутствие страха подразумевает наличие абсолютного знания. Не боишься, ибо знаешь. Если ты ни на грамм не боишься чего-то Иного, значит, где-то в подсознании ты знаешь о Нем все. Иначе твое бесстрашие не было бы таким абсолютным. А откуда можно получить информацию об Ином? Извне, ниоткуда. Информация хранится в кладовых подсознания: внешние признаки, степень опасности, способы защиты. Как, спрашивается, извлечь эту информацию? Да никак. Ее можно только задействовать, подключить, как процессор подключает дополнительную оперативку, и она охранит тебя от Иного. Как подключить? Не бояться. НЕ БОЯТЬСЯ. Пока ты не боишься упырей, гоблинов, привидений и прочей нечисти, они боятся тебя, ибо ты вооружен и защищен. Чуть-чуть испугался - и часть защитной программы твоего подсознания заблокирована. Значит, жить тебе осталось совсем недолго. Разумеется, в случае прямого контакта с проявлениями Иного (только не надо обвинять приятелей в шизофрении - это называется по другому). Пардон, мы немного отвлеклись.
Мишка закинул явно ненужный пистолет на вешалку, и открыл приятелю дверь.
--
Заходи. - сказал он голосом Верещагина, уставившись в пол.
И раздался такой звук, какой можно получить лишь поставив на катушечный магнитофон пленку, записанную на скорости 19 и воспроизведенную на скорости 9. Жуткий нечеловеческий рев, гул, от которого кровь стыла в жилах, эхо в склепе, на частоте от 18 до 24 Гц.
--
Запрись и спрячься, человече...
Мишка вскинул глаза. Буквально в метре от него громоздилось отвратительное чудовище, сплошные клыки, когти, вздувшиеся горы сиреневых мускулов, поросших редкой черной шерстью, ростом метра эдак два с половиной и с красными будто угли маленькими глазками. Вокруг монстра витал запах грозы и паленой резины.
Вы думаете, Мишка упал в обморок? Забился в истерике? Истек нечистотами? Ошибаетесь.
Оглядев монстра с лап до морды, он поцокал языком и сказал: - Надо глазок врезать. А будешь суетится, то и тебе врежу. В глазок.
Адское создание завыло страшно, затряслось, оскалилось.
--
Пшел вон! - предложил ему Мишка.
Чудовище исчезло. Вот только что было, раз, и нет его.
Это был триумф теории Двух Зэ. Долгими вечерами Мишка с Серегой говорили о возможности таких встреч, рассуждали о наилучшем стиле поведения, готовились. Минимум пятнадцать банок "Нескафэ" было выпито за этими беседами-тренировками. Не один десяток пачек сигарет выкурен - как выясняется, не зря.
Мишка захлопнул дверь, и тут его скрутило. Доведенный до автоматизма настрой на контакт сделал свое дело и благополучно отключился. Мишка вновь обрел обычные человеческие реакции. И сел прямо на пол.
--
Господи Боже... - прошептал он, выпучив глаза. Его трясло. Теории теориями, но практика! Леденящий душу сиреневый образ будто наяву спроецировался на дверь, и Мишка, несолидно всхлипнув, на карачках помчался из темной прихожей в залитую спасительным светом кухню. Там он привалился спиной к холодильннику, дабы держать в поле зрения коридор, посидел немного и со сдавленным визгом подскочил - ему показалось, что монстр лезет в окно. Мгновение спустя Мишка вспрыгнул на плиту, затравленно переводя взгляд с окна на дверь и с двери на окно. Просидел он там ровно три минуты - несомненно, проникнуть в квартиру чудовище решило через вентиляционное отверстие, что было как раз над его головой. Мишка обрушился на пол, заметался. Идеальным вариантом показалась ниша под раковиной, куда он и забился. Оттуда ему было видно окно и вентиляцию, дверь же выпадала из поля зрения. Это несколько беспокоило Мишку, но зато, решил он, если этот хомозавр полезет из дверей, на стороне Мишки будет фактор внезапности, и можно попытаться проскочить мимо и спастись на улице.
Разработка планов спасения несколько упорядочила его скачущие мысли, и отдышавшись, он начал рассуждать более трезво.
Итак, теория Двух Зэ все-таки действует, думал он, прислушиваясь к шорохам. Контакт состоялся и прошел со счетом ноль-один в его, Мишкину, пользу. Монстр повиновался и не смог ничего противопоставить приказу. Целиком ли победа заслуга разработанной теории или нет - доподлинно неизвестно. Может, да, а может, и нет. За отсутствием других вариантов ему пришлось остановится на именно на подсознательной защите. Он уверился в этом и сделал надлежащие выводы: необходимо держать ухо востро и не бояться. Выбора не было, и хотя он предпочел бы никогда в жизни не видеть больше столь сиреневых посетителей, Мишка выполз из-под раковины, глубоко вздохнул и решительным шагом отправился в прихожую. Осторожно приблизившись к входной двери, он помедлил буквально пару секунд и резко распахнул ее. За дверью никого не было. Мишка посопел немного, оглядывая пустую лестницу и дермантин соседских дверей, осмотрел лампочку на потолке, и успокоенный отсутствием безобразных форм жизни, со вздохом облегчения захлопнул дверь. Правда, закрыв замок на два оборота и опустив собачку блокировки.
Сунув руки в карманы и развязно насвистывая что-то из "Би-2", он вразвалочку пошел на кухню, по пути исследовав туалет и ванную, у самой двери в камбуз оглянулся... И увидел, как дверь спальни медленно открывается и оттуда лениво выплывает собственный Мишкин халат в полосочку!
Если к встрече с монстром Мишка специально не готовился, и все произошло автоматически, то сейчас был совершенно другой случай. Мишка попытался собрать разбегающиеся в панике мысли, это ему не удалось, и он только изготовился издать особо пронзительный вопль, как вдруг заметил, что его халат за плечи держат две маленькие девичьи ладошки. Вопль застрял где-то в районе передних зубов. Он вспомнил, что в квартире, кроме него есть еще кое-кто.
Из спальни вышла, нет, выплыла точеная обнаженная фигурка, с длинными, до пояса волосами цвета пачки "Кэмела", ясными, аки звезды, глазами цвета Саргассова моря, с пухлыми губками и курносым носиком.
--
Весь халат в пепле, - топнув босой ножкой и обольстительно улыбаясь, обвиняюще заявила Таня, ибо именно так звали сие ангелоподобное создание. - Между прочим, я иду писать, потом умываться, а кофе, если я правильно поняла, в этом доме мне никто не предложит.
Мишка кончиком языка отскреб от передних зубов прилипший к ним вопль, проглотил его и отпасовал: - Это не дом, это форменный бардак. Вот скажи, ты видела когда-нибудь сиреневого плешивого Кинг-Конга, болевшего в детстве и от этого так и не доросшего до размеров, определенных Голливудом?
--
Конечно, видела, - живо откликнулась Танюшка, уже закрывая дверь в туалет. - И не далее как вчера! В постели, рядом с собой. Было жутко занятно: я сперва его не рассмотрела как следует, и дала ему, дура, а он сегодня с самого утра задает идиотские вопросы и кофе сварить не додумается! Ведь не додумается, как считаешь?
--
Ну, если его как следует попросить...
--
Я еще не умывалась!
--
Ну, хотя бы намекнуть...
--
Хорошо. Ты знаешь, вчера кто-то попытался меня трахнуть, но уснул еще до того, как я смогла немного завестись, и сейчас у меня какое-то такое чувство, что неплохо бы немного...эээ... покувыркаться. Ты составишь мне компанию?
--
Ах, вот как? Заснул, значит?!
--
Если мужчина не в состоянии сделать женщине с утра кофе, - назидательно сказала Танюшка, рокируясь из туалета в ванную, - То что можно еще добавить о его потенции? Можешь не торопиться - я туда надолго, - добавила она, и из ванной послышался шум воды.
--
Уснул, значит, да? - всунул голову в дверь оскорбленный Мишка, - Нимфоманка!
--
Мерин! - ответила Танюшка и показала язык.
--
В смысле, жеребец? - переспросил Мишка.
--
В смысле - скромная девочка?
--
Да.
--
Да. Дверь закрой.
Мишка, ухмыляясь, подчинился, и отправился на кухню - варить кофе.
* * *
Настойчивый, требовательный, приказывающий, призывающий, нетерпеливый, долгий, бесконечный, беспардонный, наглый, вызывающий, хулиганский звонок в дверь вырвал Мишку из состояния самадхи, в котором тот взирал на закипающую джезву. Реакция его на несусветный дребезг, издаваемый смехотворно компактной катушки с проводом и металлической пиалы величиной с кофейную чашку была совершенно неожиданной - Мишка сладко зевнул. Ему представилось, как он отпирает дверь, видит там какого-нибудь родственника сиреневого монстра, вяло так шмыгает носом и смотрит исподлобья на нового вурдалака. Ну и чаво, врастяжку спросит он. А если это Васо? Тогда вообще - повиснет у джигита на плечах и захрапит.
--
Ху из там? - поинтересовался Мишка, подойдя к двери и прислушиваясь к звукам, доносящимся из ванной.
--
Нет, я один пришел, - ответили из-за двери. Голос был как у Сереги, но это ничего не значило - первый монстр тоже говорил Серегиным голосом.
--
Ну-ка, процитируй что-нибудь из Библии, - приказал Мишка. Старые методы - не значит, что плохие методы. За дверью помолчали, видимо, разглядывая номер квартиры и прикидывая - не оишблись ли часом и не попали ли в ПНД.
--
...И подобрал Самсон Мишкину челюсть и сокрушил ею немало фашистов. Открывай, опарыш.
И Мишка открыл. На пороге стоял загорелый сероглазый субъект, Мишкин ровесник, в спортивных черных штанах, белых кроссовках и такой же белой футболке. Был он ростом чуть повыше хозяина, прическу имел типа "ночевал на сеновале", а в углу рта дымилась "мальборина". Некоторое время они молча рассматривали друг друга - один с подозрением, второй - просто так. Потом сероглазый субъект властным движением отодвинул Мишку к вешалке, прошел в прихожую, тоже прислушался к разнообразным звукам из ванной и спросил:
--
Там тоже ты? - он кивнул в сторону санузла, и не дожидаясь ответа, нагнулся развязывать шнурки, приказав при этом: - Чашку чая, крекеров, стопку виски. Шевелись, бооой!
Бооой и не думал шевелиться. Он спросил: - Слушай, Серег, что бы ты подумал, если бы к тебе с утра приперся плешивый сиреневый Кинг-Конг, не достигший нормальных размеров?
--
Что подумал бы? Что это ты приперся на чашечку чаю. Или это намек на меня?
--
Причем он говорил твоим голосом!
--
Сейчас в рожу вцеплюсь. Восемнадцать дней будешь ср...ть дальше чем видишь, при одном только упоминании обо мне. Это не угроза, это констатация факта.
Мишка облегченно вздохнул - кажется, это и в самом деле Серега.
- Серж, ты мог бы выполнить одну мою просьбу - очень медленно сходить в магазин, очень не спеша выбрать там несколько пирожных, очень плавно за них расплатиться, и не ранее, чем через полчаса, вернуться. Тогда и чайку попьем, а?
Серега прекратил расшнуровывание, поднял голову и спросил: - Выгоняешь? Железобетонную мужскую дружбу меняешь на склееную соплями привязанность к женщине?
--
Безусловно.
--
Из крутого парня превращаешься в непрожаренный омлет? Многотысячные гонорары за роман, идею которого я пришел тебе поведать, променяешь на отпечатки губной помады на определенных частях своего тела?
--
Безусловно.
--
Сколько пирожных брать-то?
--
Мммм... - Мишка оглянулся на дверь в ванную, где Танюшка уже заканчивала омовение. - Четыреста.
--
Ублюдок! - с чувством сказал Серега и вышел.
На кухне крышка на выкипающем чайнике отплясывала сарбанду. Мишка стремительно поскакал туда, на ходу посетовав, что самому сполоснуться так и не удалось. Он отнес в спальню жостовский поднос с кофе, бутербродами и сахарницей. Поставив все это на тумбочку, Мишка потянулся через всю кровать к магнитофону, сунул наобум какую-то кассету и немного полежал, размышляя на давно тревожащую его тему: Сергей и его отношение к прекрасному полу.
Во взаимоотношениях Сереги и девушек вообще имела место быть какая-то загадочная странность - ему никто не нравился, и видно это было невооруженным глазом. Со стороны, так сказать. Мишка же, будучи наиболее близким его другом, выразился бы иначе - печальная странность. Серега не был прышавым вислозадым горбуном, лысым и без единого зуба, некоторые девушки достаточно откровенно смотрели на него при встрече, иногда весьма и весьма неординарные девушки, но любые взгляды Серега игнорировал, ни на какие провокации не поддавался, и, хотя речами своими мог иногда вогнать в краску любого гинеколога или сутенера, жизнь в этом смысле вел более чем монашескую. Начало свое эта межполовая апатия брала примерно во втором году с начала Мишкиной и Серегиной дружбы. До того момента все было путем - приятели обожали всяческие вечеринки, где присутствовали представительницы слабой половины человечества, и где шутки Сереги имели право на существование, подкрепленное солидным багажом опыта. Более того, учитывая тот факт, что оба друга являлись счастливыми обладателями собственных квартир, можно даже говорить о некоторых излишествах и намекать на оргии. А потом - как топором обрубило. Серега влюбился - это стало ясно сразу и всем. Мишка пару раз даже видел краем глаза избранницу, и на вопросы друга о его, Мишки, отношении к выбору, честно пучил глаза и оттопыривал от кулака большой палец. Как уже было сказано, вечеринки прекратились, но ненадолго. Спустя примерно месяц после того, как Серега наотрез отказался участвовать в еженедельном дне рождения приятеля, произошло странное - глубокой ночью Мишку разбудил звонок в дверь. Пришел Серега. Не реагируя ни на что, он просидел рядом с ничего не понимающим Мишкой до пяти утра и так же молча ушел, оставив две пустые пачки из-под сигарет. Мишка тогда решил, что произошла обычная ссора, и значения особого этому визиту не придал, тем более, что на следующий день Серега снова был весел и беззаботен. И именно с того дня и началась эта самая апатия. По тому факту, что Сергей больше не спешил вечерами домой, Мишка определил, - они расстались, и расстались навсегда. Как верный друг, он попытался привести приятеля в норму путем увеличения числа и интенсивности вечеринок. На них-то Мишка и стал замечать нехорошее: внимание соседок по столу Серега просто не замечал. Он не реагировал на девиц, как не реагируют на мелких, безобидных насекомых. Однажды Мишка собственными ушами слышал, как Серега на вопрос подсунутой ему симпатичной девчонки: "Слушай, а почему у тебя такие грустные глаза?", ответил: "А потому что на тебя без слез не взглянешь!". Это он сказал в лицо сексапильной и умной блондинке (согласитесь, редкое сочетание!) с чисто-голубыми глазами. Сей ответ был еще наиболее вежливым из тех, которые Мишка слышал в следующие несколько раз. Девчонки уходили в слезах, вечеринки портились одна за другой, и вот Мишка не выдержал: "Ну-ка, рассказывай, что там у тебя стряслось!". И Серега тогда сказал: "Михель! Ты настоящий друг. Ты стараешься мне помочь, хотя не знаешь, что со мной. Ты мне уже помог, и я тебе обязан. Но вот рассказывать я ничего не буду. Мне жаль, что из-за меня у тебя портится настроение и планы. Не обижайся. Просто, если ты не возражаешь, давай договоримся: если я присутствую на гулянке, предупреждай девиц заранее, - мол, будет здесь лопух-импотент, и вы к нему не лезьте. И еще прошу: никогда больше не проси меня рассказывать о чем-то, связанным...ну, ты знаешь, с чем. Пожалуйста...". Вот такие пироги. А в остальном Серега оставался самым что ни на есть обычным. Да, вот еще что. Мишка часто замечал, что в присутствии красивых девушек Серега часто шепчет что-то вроде: "Я все равно не уверен...". Что это значило, Мишка не знал. Жалко было Серегу, жалко. Но постепенно такое отношение потеряло свою...эээ...бросаемость в глаза, Серега перестал выдавать едкие и неприятные фразы, а Мишка всегда предупреждал ту или иную гостью, что на сходке присутствует почтенный монах-буддист, давший обет безбрачия, и приставать к нему не надо, а то он разволнуется и уйдет в нирвану, а оттуда без четырех бугаев-сантехников его не вытащишь. Дас ист фройндшафт!
Вздохнув, Мишка перевернулся на спину и крикнул:
--
Скоро ты там? Кофе стынет!
Дверь медленно раскрылась. Держа большое желтое полотенце за уголки, спрятав за ним свое тело, Танюшка, чуть склонив голову, улыбнулась: - Лежи, где лежишь. Я хочу тебе кое-что показать. Включи музыку.
Так, подумал Мишка, если она решила делать то, о чем я думаю, надо звонить в "Скорую" - сердце не выдержит. Живу, как миллионер - стриптизерши на дому!
И тут он вспомнил про миллион в чемодане. Вспомнил, потому что успел забыть. Вспомнил как-то походя, вяло, и это его удивило. Он вспомнил о монстре, говорящем Серегиным голосом, и мысли эти напоминали взгляд старого барбоса в июльский полдень - секундный подъем налитых дремотой век, приветственное шевеление самым кончиком хвоста и снова расслабленная неподвижность. Это его тоже удивило: события, от которых больше приличествует визжать неделю, он воспринимает само собой разумеющимися, вроде каждодневного изъятия почты из ящика. Ну, миллион. Ну, монстр. Подумаешь! И все-таки где-то глубоко едва слышный внутренний голос вопил, истерически подпрыгивая: "Ты что?! Миллион долларов?! Дьявол!! Ты хоть подумай, идиот, почему ты!! Почему тебе!! Почему с тобой!!". Но вот то, что сейчас выделывала Танюшка, волновало его по настоящему.
А делала она вот что: очень медленно опускала вниз полотенце. Движение это, возбудившее бы даже труп слепого от рождения монаха-отшельника, сопровождалось весьма уместными в такой ситуации вещами, как то: страстные развороты головы, отчего влажные после душа волосы, то скрывали горящее от желания лицо девушки, то вновь его открывали, учащенное дыхание, вздымающее соблазнительные выпуклости девичьего торса, приоткрывающиеся блестящие губы, облизываемые розовым остреньким язычком, ну и т.д. и т.п. Кроме всего вышеперечисленного, она так же медленно приближалась к кровати; происходило все в пропорции: миллиметр обнажающейся кожи на миллиметр движения вперед. С ума сойти.
Мишка почувствовал, как что-то пытается прорвать изнутри его спортивные штаны. Не без удивления он заметил, что и сам дышит с каким-то надрывом, и ладони у него вспотели, и по телу раливается нечто совершенно незнакомое, вернее, знакомое, но чтоб такой силы...
--
Малышка... - простонал он, когда Таня была в каком-то полуметре от кровати, а полотенце находилось на уровне тонкой талии.
--
Чтооо..? - пропела-промурлыкала она, - Сняяяять..?
Михель страстно завозился, издавая звуки, скопированные, вероятно, с Ипполита Матвеевича Воробьянинова при вскрытии очередного стула.
--
А мооожет, мне одеееться и уйтиии?
--
А вот не надо! - дурацким голосом возразил Мишка.
И она отпустила полотенце. С мягким шелестом оно упало на пол...
Тут, из чистой вредности, надо было порассуждать страниц на сорок о способах консервирования сыроежек, удариться в разбор политики Ватикана по отношению к антарктическим пингвинам, или продолжить словами: "...Когда они, запыхавшиеся, мокрые и счастливые, посмотрели друг на друга...". Но слава Э.Лимонова и В.Сорокина не дает автору покоя. Рассказывать, так уж все подряд, называть вещи, так сказать, своими именами. Трепещи, цензура! Впрочем, это тоже ход.
...Возбуждение Мишки пропало столь же быстро, как и появилось.
--
Это опять ты... - сказал он тоном скучающего в клубе английского аристократа. Внутренний голос рвал связки в обезумевшем визге ужаса и отвращения, но Михель был невозмутим, как агент 007, и недвижен, как египетсие пирамиды.
--
Полотенце скрывало за собой не сладостный изгиб бедра, не курчавый золотистый треугольничек, что вчера так жадно и умело превращался в выкройку штанов, нет! Там, где у людей, по идее, находится пупок, росли редкими клоками жесткие черные волосы! Росли они и ниже - вплоть до середины бедер. В этом промежутке девичья кожа, которая должна вообще-то быть самой нежной, напоминала крокодилью и имела ярко выраженный сиреневый оттенок. А там, где женщины привыкли носить, а мужчины (гхм!) - видеть, скалился чудовищными клыками апокалиптический рот. Светящиеся в сумраке спальни (шторы были заблаговременно задернуты) кроваво-красные глаза уставились на Мишку нехорошим взглядом. Тот поднял взор выше. Танюшка все так же заманчиво улыбалась, и Мишка подумал, что все это похоже в целом или на языческого истукана, или на астральную проекцию тещи.
Пасть раскрылась пошире и сказала: "мблэээ...". Из не вывалился фиолетовый, как у утопленника, длинный нечистый язычище.
--
Трень, брень, серебрень... - заявил Мишка с идиотическими интонациями Тома Бомбадила, и показал чудовищу средний палец.
--
Ты напрасно думаешь, - нараспев, нежно сказала Танюшка (в смысле, ее верхняя половина), - Что ваша с Сергеем теория действует. Поверь мне, милый, это не так. За тебя сейчас заступаются очень могучие силы, и только благодаря им ты еще жив. Пока что жив. Пройдет совсем немного времени, самую капельку, и я, - тут она указала себе пониже пояса, - скормлю тебя ему. Голос девушки с каждым словом становился все ниже и гуще, определенно решив достичь частот в 18-24 Гц.
--
И ты совершенно напрасно надеешься, что когда придет время, ты умрешь быстро. Ты будешь умирать вечно, и каждая секунда этой вечной агонии будет для тебя годом непрерывных пыток. Скажи, ты хочешь этого?
Мишка усмехнулся. Внутренний голос валялся в беспамятстве и не мешал ему ни в чем.
--
А что ты...эээ...вы хотите мне предложить взамен? И, главное, в обмен на что? - спросил он, закуривая и пододвигая к себе чашку кофе.
--
Взамен тебя ждет столь же вечное исполнение любых твоих желаний. Вечная жизнь, вечная молодость, богатство, женщины, путешествия - если ты захочешь остаться здесь, в этом мире. Миры Реальности бесконечны даже для бессмертного. Ты узнаешь это на собственном опыте, когда тебе наскучит Земля. Ты...
--
Говори по существу, - прервал разглагольствования монстра Михель, - деловито попыхивающий сигаретой. - Что от меня требуется?
--
Чепуха. Мелочь. Убей Сергея.
Мишка вскочил, жестом обрывая чудовище, и ускакал в прихожую. Вернулся оттуда он с пистолетом в руке.
--
Из этого - годится? - спросил он, усаживаясь обратно на кровать, напротив монстра.
Даже жуткая пасть как могла спрятала свои клыки и резцы, выдавив подобие улыбки. Верхняя, более привлекательная часть удовлетворенно рассмеялась.
--
Конечно!
--
Стоп, стоп, стоп! А гарантии? Я его пришью, а вас - поминай как звали?!
--
Какие гарантии тебе нужны?
--
А какие вы можете предоставить?
Чудище замялось.
- Понимаешь, ты требуешь сейчас вещей невыполнимых. Что я могу сделать? Нужен залог, так? Что может оставить в залог тот, у кого все есть в неограниченном количестве?
--
Значит, гарантий нет? - сопя, спросил Мишка.
--
Я же объясняю...
--
Ну, раз нет, тогда извини...
И он с расстояния в шаг высадил в монстра всю обойму, все семь патронов: три - в пасть, исторгающую дикий вой, четыре - красивую девичью головку.
--
Я так понимаю, - тебе это не повредит. - сказал он, выдувая из ствола пороховой дым.
--
Ты сам подписал себе приговор. - изрекла развороченная до состояния абстрактной скульптуры голова Танюшки. Было непонятно даже, откуда вообще шел звук.
--
Ах, до чего свежее замечание!
--
Жди. Время придет.
Медленно оторвавшись от пола, залитое кровью чудовище всплыло к потолку и там лопнуло словно воздушный шарик. Мишка проводил монстра звуком, который получается, если высунуть немного язык, расслабить губы и с силой выдохнуть. Потом положил на прикроватный столик разряженный пистолет, опрокинулся на кровать и, заложив руки за голову, принялся смотреть в то место потолка, где чудовище просочилось в иные измерения. Его совершенно не удивило, когда в комнате пояаился запах масляной гари и тлеющего дерева. Взглянув на столик, он увидел раскаленный добела пистолет, увидел, как тот оплывает, быстро превращаясь в пышущую жаром металлическую лепешку, стекает на пол, и так же быстро остывает. Флегматично вздохнув, Михель потянулся, снял с подноса вторую чашку, отпил глоток, и опрокинул ее на прожженую в ковре дыру. Тлеющий ворс и карикатурная лепешка, - остатки пистолета были залиты старым добрым мокко.
--
Ну и утречко! - сказал он своему отражению в зеркале.
Не доставшийся ниезвестному Славе Кварцу хронометр показывал без пятнадцати десять. Сереге пора бы и прийти уже, подумал Мишка.
* * *
Кто сказал, что два человека с абсолютно похожими характерами не смогут долго жить в согласии? На помойку таких знатоков вместе с их теориями взаимного дополнения! Он и она были похожи. Во всем. Не физически, естественно. Им не надо было дополнять друг друга - они удваивали самих себя.
--
Я схожу от тебя с ума, мальчик...
--
Я схожу от тебя с ума, девочка...
Уж если одна, пусть самая сильная, любовь может творить чудеса, то что же может любовь удвоенная..?
* * *
Все это, конечно, интересно, думал Мишка, расположившись на кухне за очередной чашкой свежесваренного крепченного кофе. За неполных три часа с ним произошла масса событий, и их необходимо систематизировать. С чего все началось? С миллиона. Вот она - экономическая независимость, торчит из-под буфета и ненавязчиво сверкает натуральной кожей. Событие, в сравнении с последующими, не ахти какое. Будь оно само по себе, стало бы наиважнейшим событием в Мишкиной жизни. Но оно не само по себе. Еще есть монстр с Серегиным голосом. Еще есть Танюшка с мохнатыми бедрами. Есть также некий подарок для Сереги. Танюшка просит убить Серегу. Серега зарабатывает большие деньги. Везде Серега!
Сделав этот дедуктивный вывод, Мишка, отнюдь не глупый человек, понял одно. Судя по всему, заявление Васо относительно некоей работы на "нащих" - полнейшая туфта. Нет такой работы, которая бы оплачивалась двумя с лишком миллиардами рублей. Тогда, Васо - не Васо? Тоже сиреневый? А деньги? Они-то не сиреневые, а зеленые... Мираж?
Мишка вытянул чемодан. Ох, не хотелось бы...
Из раскрытого чемодана в Мишкин нос ударил тошнотворный запах гниющего мяса. Денег не было. Их там было меньше, чем в кассе акционерного общества, торгующего мочой в разлив - деньги-то не пахнут! До самых краев чемодан был наполнен багрово-синей жижей, которая, казалось, дышала. Не миллион долларов - миллион отвратительных белесых червей шевелились там, вытягивались и сокращались, облепленные всем этим багрово-синим дерьмом и собственными собратьями.
Мишка плюнул в самый центр колышащейся мерзости и захлопнул крышку, но она тут же раскрылась вновь - на этот раз ее поднял кто-то изнутри. Этот кто-то выпучил из вздыхающей массы одинокий глаз и шумно засопел, выдувая из того, что по всей видимости, было ноздрями, большие и маленькие пузыри всех оттенков мертвечины. В ноздри то и дело проваливались черви.
Ну кто может выдержать такое? Есть у тебя концепция или нет, а живое мертвое нечто в чемодане - слишком тяжкое испытание для обычного Homo Sapiens. Мишка был обычным человеком. Нервы его сдали, и сдерживать себя он уже не мог.
--
Что же тебе, говенная рожа, от меня надо?
Сказал он, конечно, намного грубее, но его можно простить - исчезновение миллиона баксов - штука невеселая, а сгоряча такое иной раз ляпнешь! Был миллион - потом раз! И чье-то немытое лицо. Обидно, блин!
Живое мертвое раскрыло пасть, чтобы ответить, и в разверзшиеся тухлые гдубины водопадом посыпались черви. Туда же угодил еще один плевок Мишки. Нечто гулко раскашлялось, превратив водопад в червивый гейзер. В этакий, знаете ли, червейзер. Потом катаклизм унялся, и булькающий голос спросил без всякого выражения: - Паслэдный раз говору - прыкончи Сэргэя. Палучищ всо: золото, жэнщын, бога переживещ, слющай. Падумай ищо раз! Чито тэбе нюжно, толко сакажи, всо будит!
--
Сами-то, что не грохните? Я зачем вам? - додумался спросить Мишка.
--
Самьи? Нэ паймещ. Нэ можим - и всо. Дать - можим, убыть - нэт.
--
Ну и все тогда! - взревел Мишка, захлопывая чемодан с такой силой, что крышка едва не отлетела. - Миллион баксов дать не могут, а туда же - бессмертие, Вселенная!
Из чемодана послышалось какое-то шуршание. Михель осторожно приоткрыл крышку. Доллары были на месте. Только их стало намного больше и они стали более компактными.
Бриллианты. Самый мелкий - с голубиное яйцо, самый крупный - с круиное.
Мишка на целую минуту зажмурился, потом открыл один глаз. Бриллианты в чемодане. Открыл другой и закрыл первый. В чемодане бриллианты. Открыл оба - бриллианты. Оба закрыл и потрогал рукой. Алмазы.
Выбрав один, Мишка открыл глаза и повернулся к окну. "Черт бы вас всех побрал!!!", нацарапал он на стекле.
--
Черт бы вас всех побрал!!! - сказал он вслух, сдувая с пальцев, держащих камень, стекольную пыль. Потом щелкнул по букве "о", и неровный овал стекла упал между рамами.
--
Убить, что ли? - подумал он шепотом и расхохотался, как безумный.
Настойчивый, требовательный, приказывающий, нетерпеливый, призывающий, долгий, бесконечный, беспардонный, наглый, хулиганский звонок в дверь оторвал Мишку от созерцания пленительных стекляшек. "Когда-нибудь я его точно убью, - за эти звонки!", думал Мишка, идя в прихожую.
--
Коитус прошел на высоте? - спросил Серега, передавая приятелю промасленный пакет и коробку с тортом. - Эрекция, эякуляция - в норме? Оргазмы и конвульсии были?
--
Да, да! Серег, скажи, вот если бы тебе предложили вечную жизнь, вечную молодость, все развлечения мира, кучи денег и все такое за то, что ты меня грохнешь, ты бы согласился?