Осень в горах, когда перевалы ещё проходимы, но дождь хлещет из прохудившегося неба, не переставая, - лично я не знаю более отвратительного явления. Деньги, которые я должна была получить в городе за перевалом, уже не казались такими нужными. Хотелось просто сесть, прислониться к скале и плюнуть на всё. Просто сидеть и ждать пока тебя смоет, или пока не замерзнешь насмерть.
Смеркалось. Пройдёт ещё максимум час и будет не видно ни зги, а места для ночевки мы с Заком так и не нашли. Ночь обещала быть неприятной, а быть может и последней, но в тот момент, когда я готова была усесться в лужу и разреветься от бессилия, из-за поворота медленно выползла крытая повозка. Пара крепеньких пони тащила её вверх по склону, изредка отфыркиваясь, когда вода слишком щекотала ноздри.
Поравнявшись с нами, возница, бодренький сухопарый старичок, оглядел нас с головы до ног и присвистнул.
- Эт вы што ли до Нильна собрались?
Ответ получился вялым.
- До, Нильна, любезный.
Он присвистнул ещё раз.
- Так до него ж ещё почитай сутки. Ежели пешим ходом.
Это я как раз знала, так же как и то, что нашим с Заком ходом суток станет двое.
- Любезный, а скажите, нет ли на перевале где трактира или чего вроде?
Возница пожал плечами.
- Трактира то нету...
Всё. Можно ложиться и умирать прямо здесь.
- ...замок есть. Так вы залазьте, граф наш гостей любит. Я вот тутоньки за дровами ездил, только вертаюсь.
Несмотря на холод и дождь я насторожилась. Слишком просто, слишком прямо... слишком. В повозку, впрочем, мы всё равно полезли. Там сухо, а если проблемы и будут - разберемся.
Старик протянул нам увесистую бутыль.
- Нате грейтесь. А то застудитесь.
Уже успели, но спиртное было кстати. Перед тем как пить, я всё же понюхала бутыль. Так на всякий случай. Это была большая ошибка. Судя по кошмарному запаху и тому, что мой нос отказался вообще что-то после нюхать, содержимое бутыли представляло собой паршивенький, но крепкий самогон. Я отпила, поморщилась и передала емкость Заку. Он по привычке впился в неё, как нищий в медяк, естественно поперхнулся и закашлялся. Я усмехнулась. Пить Зак не умел, но очень рвался, что для двенадцатилетнего парнишки вполне нормально.
Дорога до замка прошла в молчании. Меня с каждой минутой всё больше и больше настораживала гостеприимность неизвестного графа. Как ни пыталась, но я не могла вспомнить, чтобы здесь когда-то вообще был замок, но дорога обещала неизвестность, а ночь в горах - верную смерть.
После очередного поворота дороги из-за скалы показался замок. Несколько высоких башен, массивные стены, но главной защитой было то, что попасть внутрь можно было только одним способом - проехать по узкой дороге, на которой хорошо, если две телеги разминутся. Справа и слева пропасть, создавалось ощущение, что замок просто вырос из горной породы, и рука зодчего никогда не прикасалась к потемневшему камню стен.
Повозка въехала во внутренний двор, старик и ещё пара людей, начали разгружать дрова. Я кивнула Заку, чтоб помог. Парень поморщился, но принялся за работу. Прошло около десяти минут, потом ближайшая к поленнице дверь открылась, и на пороге показался высокий худой мужчина. Седоватые волосы аккуратно зачесаны, скрывая залысину, идеально вычищенный костюм и не менее идеальная осанка. В руках у незнакомца масляный фонарь, дающий достаточно света.
- Кто это, Римм?
Возница повернулся, почтительно поклонился и начал объяснять.
- Эт я в горах... в горах они мерзли... ну, я смекнул, что помруть... так эт же не... плохо, в общем.
- Хорошо, Римм.
Судя по всему эмоций у человека с фонарем было столько же столько у камней стен. Он повернулся ко мне.
- Следуйте за мной. Можете называть меня Брекенридж. Я дворецкий графа.
Я кивнула и подошла. Зака я не звала, если там ловушка, со двора бежать проще. Мальчик он умный, поймет, когда ноги делать.
Идя по темным коридорам, я с удивлением отметила, что соскучилась по дому. Там потолки были ещё выше, но, учитывая то, в каких хибарах мне приходилось жить последние пять лет, даже этот небольшой замок казался изысканным дворцом. Словив себя на том, что реакция моя не похожа на реакцию бродячего певца, я стала глазеть по сторонам и напоказ удивляться.
Комната, в которую меня привел дворецкий, была вполне приличной. Кровать, правда, одна, но Зак и так почти всегда спал на полу. Я положила вещи на пол, но распаковывать сумки не спешила. Брекенридж не ушел. Я решила уточнить, в чем дело, но он меня опередил.
- Мальчик, который был с вами?
- Я попросил его помочь с дровами. Да, ладно, он и на конюшне поспит. Ему не впервой.
- Не думаю, что граф одобрит такое отношение к гостям замка.
Я поежилась.
- Простите, я, вряд ли найду дорогу назад.
- Я провожу.
Снова длинные коридоры, гобелены на стенах, шаги, отдающиеся эхом в каменных стенах. Забрав Зака, я старалась проскользнуть в комнату, как можно скорее, но видно была не судьба. Когда мы проходили обеденный зал, послышались гулкие шаги, и на лестнице появился молодой мужчина, как две капли похожий на пару портретов на стенах.
Вьющиеся темные волосы до плеч, правильные черты лица, изящно очерченные брови, волевой подбородок. Губы сделавшие честь многим красавицам, не делали его женоподобным.
Я поспешила склониться в почтительном поклоне. Зак, хвала Дедзину, тоже вспомнил, что бедные барды должны трепетать пред лицом благородных господ.
- Брекенридж, что происходит?
Глубокий чистый голос отразился эхом от потолка.
- Эти странники замерзали в горах. Я взял на себя смелость пригласить их.
- Почему ты не доложил мне?
- Вы отдыхали, мой граф, я решил, что такими мелочами не стоит тревожить ваш покой.
- Ты ошибся, Брекенридж. Ты же знаешь, как редко у нас бывают гости. Распорядись об ужине, я желаю, чтобы гости разделили со мной трапезу.
Мне икнулось.
- Милорд...
Откровенная и наглая лесть. Титул хайгарди для обычного графа.
- ...вы слишком добры к нам. Если милорд желает, я могу развлечь вас песней.
Он чуть улыбнулся.
- Было бы весьма неплохо. Я жду вас обоих к ужину.
Уже в комнате я в двух словах объяснила Заку, как себя вести, переоделась в сухое и чистое. После чего мы отправились обратно с обеденный зал. Брекенрижд отодвинул мне кресло напротив графа, я попыталась отказаться, но наш любезный хозяин дал понять, что он решил, где мне сидеть и отказываться не стоит. Заку предложили табурет, но его это нисколько не смутило, а вот я сидела на месте, которое полагалось мне по праву рождения, и пыталась забыть, как пользоваться столовыми приборами.
Граф интересовался новостями, я рассказывала, Зак молча ел. Потом у меня попросили песню. Я спела, спела то, что слышала, вплела в музыку слова, которые шептали стены. Песня получилась тревожная и странная. Под стать замку. Граф напрягся, я поспешила сменить репертуар и извиниться.
Зак к тому времени уже доел, и я попросила проводить парнишку в комнату. О самодурстве мелких правителей уже слагали притчи. Я с этим справиться могу, а вот мой спутник к такому не привык. Стоило Заку покинуть нас в сопровождении Брекенриджа, как граф откинулся на спинку кресла и пристально посмотрел на меня.
- Как ваше имя?
- Утер, милорд.
- Не слишком удачное имя для женщины.
Проклятье! Неужели я зря трачу столько времени, чтоб сойти за мужчину?! Граф продолжал.
- Утер, Утер, если слегка поменять буквы... Рута.
Скрипнув зубами, я ответила.
- Милорд крайне наблюдателен.
- Это всё что мне остается. Кстати, если вы прекратите комедию и начнете вести себя, как и подобает благородным, я буду крайне признателен.
Только не это. Ну, не может же он всё знать.
- Милорд мне льстит, но...
- Не стоит. Вы говорите иначе, двигаетесь иначе, даже кланяетесь так, словно делаете одолжение.
Ясно. Хорошо хоть принял меня за кого-то из равных себе. Сажусь так, как это было привычно ещё пять лет назад.
- Тогда возможно вы угостите даму вином, граф? Кстати, не слишком вежливо выходит. Вы знаете моё имя, но я не знаю ваше.
- Это моё упущение. Виль де Круа к вашим услугам.
- Раз мой маленький маскарад оказался не слишком удачным, могу ли я отлучиться в комнату и привести себя в порядок.
- Желание дамы - закон.
Где-то в глубине рюкзака было аккуратно сложено синее платье, расшитое жемчугом. Перепродать я его не успела, впрочем, как и пару украшений. Не слишком шикарно, но должно подойти. За последние годы я научилась переодеваться очень быстро, но, вовремя напомнив себе, что благородные дамы не торопятся, я посидела ещё минут десять и только потом пошла обратно в зал.
Виль при моем появлении встал и сам пододвинул мне кресло. Какое-то время после мы вели непринужденный разговор ни о чем. Граф немного оживился и стал больше похож на восторженного юношу.
- Мне так жаль, что из за болезни я не могу покидать замок. Вдали от гор я могу просто умереть.
Виль откровенничал. Я поддержала.
- Мне тоже право жаль. Не представляю, как здесь должно быть скучно.
- Да, вы правы.
Он замялся.
- Я не стану спрашивать, что дама вашего статуса делает на дорогах. Это не моё дело, но думаю, что не ошибусь, если скажу, что вы многое повидали.
Я кивнула.
- Совершенная правда, граф.
- Тогда...
Слова явно давались ему с трудом.
- ...не могли бы вы... Вы ездили на лошади?
Вопрос меня удивил.
- Да.
- Можете рассказать как это?
О, Владыки! Он тут, что с рождения заперт?!
- Конечно, я приложу все усилия.
Как же легко заслужить моё сочувствие. Я вспомнила обо всех своих ораторских способностях и постаралась, чтобы рассказ был настолько живым, что его можно было бы почувствовать. Услышать конское ржание, ощутить прикосновение ладони к теплому крупу. Виль слушал меня молча, на его лице отражалось болезненное удовольствие от наслаждения тем, что ему недоступно.
Когда я закончила, граф чуть наклонился вперед и спросил.
- Если это не слишком навязчиво с моей стороны... А плавать, плавать вы умеете?
Я говорила долго. Рассказывала о недоступной для него жизни во всех красках. Кто знает, хуже я делала или лучше, но отказать я не могла. Где-то на задворках сознания билась мысль: "А с женщиной он хоть раз был?". Жалость - великая сила, а женщины вообще склонны сопереживать тем, кого считают обделенными теплом и лаской.
Виль проводил меня до гостевых покоев. Спорить я не стала, пусть себе Зак спит на кровати, а я высплюсь, как дома. Уже стоя на пороге, я не выдержала.
- Скажите, граф, а вы знаете, как это быть с женщиной?
Мне казалось, он покраснеет.
- Я посчитал такой вопрос наглостью по отношению к даме.
- Ну, поскольку дама задала его сама, а вам интересен ответ, то можете принести вина. Я подожду вас в комнате.
Покои оказались великолепными: высокое зеркало, туалетный столик, широкая мягкая кровать, столик и пара удобных кресел. Я уселась в одно из них, поправила украшения и стала ждать. Через несколько минут Виль открыл дверь и остановился на пороге. Его замешательство я приняла за нерешительность. Чуть склонив голову, я обратилась к графу.
- Помоги мне снять жемчуг.
В тот же миг я поняла, что больше не владею собственным телом. Страх перехватил горло.
- Я этого не хотел, но ты слишком красива, слишком хороша, чтобы я отпустил тебя.
Голос Виля стал ещё глубже, казалось, можно было потрогать звуки. Чуждая сила подняла меня с кресла и я, само того не желая, сделала несколько шагов к графу. Он тоже изменился: заострилось лицо, казалось, что в глубине глаз горело холодное пламя, улыбка стала хищной, а во рту блеснули клыки.
О, Владыки! Он - вампир! Хуже быть не могло. Я уже мертва, пусть сердце моё ещё бьётся.
Виль приблизился, провел рукой по щеке, постепенно опуская ладонь ниже.
- Идеально.
Страх до этого комком стоявший в горле, выплеснулся вместе с нелепым вопросом.
- Ты убьешь меня?
Тихий гортанный смех.
- Нет...
В этот момент комната изменилась: темный камень, торчащие из стен крюки, цепи. Опоры кровати были выполнены в виде кос, набалдашники - черепа. Зеркало и вовсе исчезло.
- ...мне ни к чему тебя убивать, я сделаю тебя такой же, как я.
- Нет! Нет. Не надо...
Отчаянье захлестнуло меня. Это ещё хуже смерти, много хуже. Навсегда потерять связь с Владыками, остаться существовать проклятой, отвратительной нежитью, я уже была готова умолять Виля меня убить.
Рука графа рванула завязки платья, пара секунд и я уже стояла перед ним обнаженная, лишенная последней хлипкой защиты.
- Ты не знаешь, о чем просишь. Я хочу, чтобы ты была моей.
Говори, Хизер, говори, пока можешь. Безумная надежда, что вампир прислушается, что я смогу его уговорить билась в голове, заглушая остальные мысли.
- Я буду. Разве для этого нужно умирать?
- Ты не умрешь.
- Умру, то, что останется мною не будет.
Виль подхватил меня на руки. Странно, ладони были вполне теплыми.
- Нет, ты станешь чем-то большим.
Аккуратно, словно драгоценность, он уложил меня на живот. Кровать оказалась неожиданно твердой. К запястьям прикоснулось что-то холодное, щелкнул браслет, и руки оказались скованы. Потом он приковал ноги. В голове мелькнула мысль о том, что это странно, я ведь и так не могу пошевелиться.
- Зачем тебе я?
- Ты мне нравишься.
В этот момент он вошел в меня, и я обрела способность двигаться. Не знаю, возможно, он просто не мог меня контролировать в такой ситуации, или просто граф хотел, чтобы его жертва шевелилась, но моё тело инстинктивно выгнулось, отвечая на движение.
Виль был хорош. Наслаждение смывало страх, и мой так тщательно сформулированный ответ утонул в стоне. Впрочем, это видимо не слишком устраивало вампира, опустившись, он впился в мою шею. Резкая боль должна была напугать, отрезвить, но после встречи с Прекрасным Незнакомцем, тело реагировало иначе. Я чуть выгнулась, чтобы чувствовать графа лучше и застонала ещё громче.
Он отстранился.
- Хорошо, что тебе нравится. Всякое рождение - это боль, а рождение вампира - это боль, которую ты себе даже представить не можешь.
Напоминание о том, что меня ждет, отрезвило.
- Ты говорил, я нравлюсь тебе, если это правда, отпусти меня. Я буду приезжать, реже или чаще, как скажешь. Ты больше не будешь одинок. У меня достаточно времени, чтобы разделить с тобой долгую жизнь.
- Хайгарди! Я догадывался, но не мог поверить.
- Теперь понимаешь, почему ты меня убиваешь?!
Он засмеялся.
- Ты даже не представляешь, как ошибаешься. Я нашел старые книги. Ты станешь богиней, ни солнце, ни святые символы не причинят тебе никакого вреда.
Слова прозвучали приговором. Что же делать?! Что?!!
- Тогда хотя бы отпусти Зака, он здесь точно ни при чем.
- Ты сама его завтра отпустишь.
И я снова ощутила, как Виль ворвался в меня.
- Нет!
Схватившись за цепь, которая соединяла наручники, граф рывком поднял меня вверх. Клыки впились в запястье, я, застыв, смотрела, как он пьет мою кровь. Виль оторвался и поцеловал мои губы.
- Почему ты так сопротивляешься? Почему отвергаешь такую силу?
Тихий шепот, он словно вдувал слова в меня. Я с трудом смогла прохрипеть в ответ.
- Это не сила... это - проклятье. Тебя самого оно тяготит.
- Нет!
Граф швырнул меня на кровать.
- Я наслаждаюсь этим и научу тому же тебя.
В какой-то момент мне показалось, что он не меня хочет в этом убедить, что сам себе не верит. В душе всколыхнулись сочувствие, смешанное с нежностью по отношению к Вилю и дикая ненависть к тому, кто сделал с ним такое.
- Виль...
Я пользовалась передышкой.
- Виль, мне жаль, что с тобой так получилось, но ведь все можно изменить. Я найду способ и не брошу тебя. Ты знаешь кто я и у тебя есть моё слово, а хайгарди слов на ветер не бросали никогда. Я найду способ, только не отбирай у меня дорогу. Не убивай меня.
Он погладил меня по волосам.
- Я не убиваю тебя, я хочу подарить тебе силу, которой нет ни у кого в мире.
- Но я не хочу этой силы!
- Ты просто не понимаешь. Но я объясню...
- Зачем?! Зачем тебе всё это неужели тебе нравится боль?!
Рокот в голосе графа стал похож на рычание.
- Я ей упиваюсь!
Гнев захлестнул меня с головой, я выгнулась, как могла и впилась ногтями в живот вампира.
- Упиваешься?! Тогда наслаждайся!
Я не сдерживалась, полосовала его кожу настолько, насколько получалось. Он дал мне выплеснуть гнев, потом спокойно сказал.
- Хватит.
Тело снова перестало быть моим. Виль приподнял меня, заставив опереться на руки, сама я так стоять не могла бы, но пока вампир контролировал моё тело, я не могла упасть, даже если бы хотела. Граф закрепил узкий черный кинжал так, чтобы он касался острием моей кожи.
- Когда я выпью тебя, он пронзит твоё сердце и подарит новую жизнь, но до этого ещё далеко. Сначала нужно кое-что закончить.
Виль аккуратно сделал надрез на спине, потом ещё один и ещё. Я скривилась, боль саму по себе я никогда не любила. Попросить его перестать я не успела, поскольку то, что произошло потом, изменило все мои понятия о боли. Такое ощущение, что он выдергивал нервы из ещё живого тела. Я орала, срывая голос, но всё впустую, - граф продолжал.
Сколько прошло времени, я не знала, сознание отказывалось возвращаться в истерзанное болью тело, но сейчас отключиться и умереть были синонимами. Я судорожно глотала воздух, в ушах звенело, мышцы сводило судорогой. Легкий холодок тронул раны на спине, и я снова смогла слышать.
- Теперь осталось недолго. Сейчас я выпью твою кровь до последней капли и мы будем навсегда вместе.
- Виль, не надо! Не надо я же возненавижу тебя. Я не хочу тебя ненавидеть!
Он не ответил, я почувствовала укол в шею, тепло вонзившееся мне между ног и сознание медленно стало покидать меня. Отчаянье затопило сознание, и я заорала.
- Дедзин! Пожалуйста! Только не так!!!
Не дай мне так умереть. Не дай мне стать этим. Спаси, я же твоя кровь. Умоляю!
Я уже не понимала, что кричу вслух, что нет.
- Не надо, Виль! Не надо!!!
Я начала медленно опускаться, сталь кинжала проколола кожу и по лезвию потекла кровь.
- Виль, если ты это сделаешь, я найду способ умереть! Я убью себя, клянусь!
Я не видела его лица, зато хорошо почувствовала, как вздрогнуло тело, и со стоном граф вбил себя в меня до остатка. В тот же момент оковы с ног спали. Виль провел рукой по ранам, и боль ушла. Потом граф перевернул меня на спину, кинжал отлетел в сторону. Я смотрела в лицо вампира, которое сейчас было таким человеческим, таким удивленным.
- Что это?..
Он почти хрипел. Всё что я смогла, это выдохнуть между стонами.
- Это любовь...
Ритуал закончился, закончился не так, как предполагалось. Единственной оставшейся магией была - страсть. Когда Виль изогнулся вслед за пиком наслаждения, вцепился в мое тело, как в последнее, что было реальным. Мертвенное пламя в глазах погасло, и теперь можно было разглядеть, что они невообразимо зеленые. Темная зелень листвы. Голос тоже стал нормальным, только немного хриплым.
- Триста лет... впервые за эти триста лет...
Боль, звучавшая в его голосе, была невыносима. Я прижалась к его груди и прошептала.
- Я здесь, я здесь...
Горло я, похоже, сорвала, что неудивительно. Удивительным было окончание фразы.
- ...я здесь, любимый.
Ещё удивительней было то, что я не лгала. Я любила этого уставшего от боли и одиночества мужчину. Любила так же сильно, как боялась того, другого, который сейчас ушел. Который сама смерть.
- Я найду способ, Виль, и буду приезжать каждый год, и...
- Нет, ты уедешь завтра и больше не вернешься. Я могу и не сдержаться.
Он был прав, и осознание этого сжало сердце в тиски. Это не поддавалось логике, но всё чего я хотела для мужчины, который чуть не убил меня, чуть не превратил в нежить, - это счастья.
- Я вернусь. Найду способ, как это хотя бы контролировать, а если нет... что ж, если за тысячу лет успеха не будет - я соглашусь. Правда, выглядеть я буду хуже, но ведь внешность не главное.
Он улыбнулся, устало и нежно.
- Да, не главное.
Я провела рукой по его волосам.
- Такие мягкие...
- Скоро рассвет...
- Ещё пару минут, всего пару минут.
Он молча кивнул, а когда эти самые тихие минуты в моей жизни закончились, ушел. Уснуть я так и не смогла, накинула платье и, даже не умывшись, вышла в обеденный зал. Дозвалась Брекенриджа и потребовала вина и одежду. Дворецкий ничего не спросил. Я допила вино, переоделась и пошла будить Зака.
Когда я уходила я передала Брекенриджу записку для Виля. Короткие три слова "Я люблю тебя".
Уже в Нильне я узнала, что один охотник на нежить, собрав, пять сотен человек, взял штурмом замок в горах и убил "проклятого упыря". Правда, перед смертью "упырь" выкосил не меньше половины войска. Также, всем любопытным предлагалось полюбоваться на голову ужасной нежити, выставленную на площади.
Не знаю, как я смогла выдержать сутки, чтобы не слишком подозрительно выглядела моя реакция. Стоя перед колом с насаженной на него головой и глядя в навсегда застывшие зеленые глаза, я обещала жуткую смерть убийце Виля.
Закончилось это в храме Дедзина. Я то богохульствовала, то молила о прощении и пила, пила, пила без надежды напиться.
Когда я прижалась к холодным губам в последнем поцелуе, что-то умерло во мне. Наверное, это была детская наивная вера в чудо.
Вера в то, что любовь побеждает всё.
Спустя год эта вера вернулась, но эта совсем другая история.