- И потом, это эгоистично - рожать ребенка в мире, полном войн и катаклизмов. Какое будущее я ему готовлю? Что я могу ему дать, кроме проблем? Я даже не могу обеспечить его базовые потребности. Да я на самом деле и не хочу ребенка! Просто хочу почувствовать свою значимость, ведь я буду для него всем.
'А где я недавно читала? В мире сколько тысяч детей умирают каждый день от голода? А тут... - думала Настя. Но вслух ничего не говорила, ибо спорить бесполезно. - Базовые потребности... Обычный такой разговор мужа с женой: дорогая, удовлетвори, пожалуйста, мою базовую потребность!'
Настя с Юлькой сидели на скамейке в парке. Юлька недавно вышла замуж. Муж Витя серьезно подозревал в себе гения, но никак не мог ни подтвердить эти подозрения, ни опровергнуть, отчего мучился, а заодно изводил и Юльку. Благо, последняя была абсолютно уверена в его гениальности, эта вера и помогала переносить непростой характер мужа.
Сейчас подруга пересказывала Насте Витины взгляды на рождение детей. И делала это так вдохновенно, что становилось ясно - она и сама в них верит, считает своими.
Настя слушала Юльку и наблюдала за жизнью в песочнице напротив скамейки. Та била ключом. Девица лет трех играла с молодым человеком ее же возраста, но прельстилась ярким ведерком новенького парнишки и переметнулась к нему. Покинутый друг проводил ветреницу недоуменным взглядом и продолжил лепить куличики.
Возможно, думала Настя, материнский инстинкт и правда есть жесточайший эгоизм. Все к тому идет, что скоро мы доиграемся и мир покатится в тартарары. Но перед этим ей так хотелось прижать к себе выданного в родильном зале крошечного человечка. Кормить его и баюкать, менять пеленки, жаловаться на вечный недосып, ждать первую улыбку, первый шаг, первое слово... И смотреть, как человечек на глазах превращается в девушку с Костиными глазами или в юношу с Настиными губами. Впрочем, чьи у кого будут части тела, неважно. Настя просто хотела ребенка.
- А почему ты должна обеспечивать потребности, а не твой муж?
- Ну потому что, кто хочет детей, тот их и обеспечивает.
- А, понятно. Справедливо.
Настя и Костя хотели ребенка вместе. Они были женаты семь лет и когда поняли, что у них трудности, прошли обследование. Но видимых причин, мешавших им стать родителями, не выявилось.
Настя втихаря от мужа избороздила просторы Интернета в поисках иных, традиционных и не очень, способов забеременеть. Она пила отвар шалфея и крапивы, в нужный момент высоко поднимала ноги. На средства, которые она потратила на покупку тестов, можно было содержать небольшую аптеку. Ничего не помогало.
У многих на работе ходит байка о волшебной 'залетной' вещи. Будто бы, если девушка посидит на таком стуле, за таким столом, попользуется таким компьютером, степлером и проч., то обязательно забеременеет. За Настиным отделом числился овеянный легендами стул, с которого уже четвертая коллега ушла в декрет. В ближайший после этого выходной Настя явилась в контору под предлогом 'подготовиться к суду' и поменяла местами свой стул с волшебным. Как показало время, на Насте его чудесные свойства закончились.
Тогда она, совсем нерелигиозная, начиталась историй о вымоленных детях и пустилась по святым местам. Верхотурье и Мурманск, Матрона Московская и Богоматерь Казанская. Все тщетно. Бог не слышал ее неумелых молитв.
Позади уже были две процедуры ЭКО, полные мучительных ожиданий и убийственных разочарований. Да, при искусственном оплодотворении беременность наступает только в тридцати случаях из ста. И это еще хороший результат. В клинике Настя познакомилась с девушками, которые не могли попасть в счастливые семьдесят процентов в пятый, шестой раз. И приходили, приходили, не теряя надежды. Рассказывали историю о женщине, что забеременела с четырнадцатого раза. Настя чувствовала, что у нее больше нет душевных и физических сил на такие подвиги во имя материнства. Они с Костей решили пока остановиться.
- Когда же ты заделалась в сторонников чайлдфри? - продолжила разговор Настя. - Ты же всегда любила детей.
- Я и сейчас люблю. Но их и так в мире достаточно. Незачем рожать еще одного несчастного.
- А взять из детдома? Уверена, ты в любом случае дашь ребенку больше, чем детдом.
Пока Юлька размышляла, что ответить (видимо, Виктор по этому поводу еще не высказался), Настя думала, почему она сама не может решиться на усыновление.
Когда-то давно, после университета, Настя работала в отделе опеки и попечительства. Однажды ее подвезла директор детского дома.
- Сколько у вас живет детей? - спросила Настя.
- Сорок один.
- Сколько из них больных?
- Без диагноза один.
Еще хорошо запомнилась женщина, что пришла возвращать ребенка обратно в детдом. На нетактичное Настино: 'Почему?' - она разразилась речью:
- Никогда! Вы слышите? Никогда не берите ребенка из детдома! Ни одна нормальная мать не оставит своего ребенка. А это генетика, - поучала дама, поджимая красные тонкие губы в брезгливой гримасе. - Сначала они все хорошие, а как гормоны играть начнут, то все, хоть караул кричи. Если даже у вас с мужем будут проблемы с детьми - все равно пробуйте сами. Пробуйте до последнего!
Может, оно, это 'последнее' уже настало, думала Настя. Но ей так хотелось ходить в положении, хотеть солененького, жаловаться на ночные пинки изнутри и какие еще там неудобства бывают у беременных. Хотелось с достоинством вынести все тяготы бремени и родить в муках (но так, чтобы не очень сильно). А потом с видом бывалого вояки обсуждать с другими матерями, кто как рожал, подобно участникам сражения, что вспоминают подробности битвы. И при этом снисходительно поглядывать на молодых нерожавших девушек, словно на необстрелянных салаг. Как будто в родах открывается сакральное женское знание. А кто в родзале не был, та ненастоящая женщина.
А если брать ребенка, то всех этих мук и приготовлений не будет, тебе просто выдадут человечка и скажут: 'На! Бери! Теперь это твой!'. Настя не могла избавиться от ощущения недоделанности в таком случае. Как будто она чего-то лишалась. И как будто награда нашла не своего героя.
Если хорошенько вдуматься в идею движения 'Жизнь без детей', то есть, конечно, в ней некоторый смысл. В скольких судебных процессах по лишению родительских прав участвовала Настя за короткое время работы в опеке? Как там они стандартно писали в заявлении: 'самоустранился от воспитания ребенка'. Или вспомнить женщину, прибежавшую как-то в отдел с криком: 'Сделайте что-нибудь! Она пятым беременна!'. Это она про свою соседку, известную на районе алкашку, постоянную клиентку органов опеки. На что Настины коллеги цинично ответили: 'Что мы можем сделать? Зашьем ее, что ли? У нас в стране все имеют право рожать'. И тут вспоминаются 'Правила виноделов' Джона Ирвинга: иногда лучше не родиться, чем родиться.
Пока подруги сидели, задумавшись каждая о своем, мимо них протопала женщина на сносях, переваливаясь с ноги на ногу, как уточка. Ткани трикотажного топа не хватало, чтобы целиком обтянуть огромный живот, и между верхом и спортивными брюками светилась натянувшаяся до предела кожа. Было в ее виде что-то животное.
Вот интересный вопрос - искусство быть беременной. Помнится, Скарлетт О'Хара вызвала всеобщее неодобрение тем, что беременная показывалась на людях, и то в жару Американского Юга как могла скрывала растущий живот.
Да что там Америка девятнадцатого века! Настя помнила, как еще во времена ее детства и даже отрочества все упорно делали вид, что не замечали интересного положения собеседницы. Расспрашивать о беременности считалось крайне неприличным, дамы в положении носили некрасивые бесформенные одежды, и всем было как бы неловко. Женщины не признавались в том, что понесли, даже когда это было более чем очевидно: сглазят!
Сейчас же пузатенькие тетушки особо подчеркивают округлившиеся формы, знаменитости и простые смертные закидывают Интернет 'беременными' фотографиями под общим лозунгом: 'Беременность - не болезнь!' Не болезнь, но что же?
Это такое странное и удивительное дело. Вот был один человек, и вот их уже два, а то и три. Непостижимо. И Насте казалось, что надо как-то особенно нести свое чудесное состояние, с достоинством и сознанием важности, ведь она вселенная для своего чада. Не запираться в комнатах, конечно, не выпадать из жизни, но всем своим поведением, всем видом давать понять, что с ней происходит нечто невероятное. Вот если бы Настя была беременна, то накупила бы кучу красивой одежды, которой сейчас, слава богу, полно в магазинах. Ах, какой бы элегантной беременной она была бы...
***
Дома, едва Настя переступила порог, почувствовала, как пушистое прикоснулось к ногам. Кот Бэбик сделал традиционную приветственную восьмерку вокруг ног и прошел на кухню ожидать, когда ему подадут обед.
Год назад Настя подобрала маленького и тощего, но очень настойчивого котенка, что преследовал ее от стоянки до самого подъезда. С тех пор Бэбик отъелся и вырос, и теперь его внешний вид никак не вязался с именем.
Вскоре пришел Костя и со словами: 'Это тебе!' - протянул небольшой сверток в коричневой упаковочной бумаге. От извлеченного оттуда предмета с Настей случилось дежавю. Деревянная статуэтка... А, нет, не такая, как два года назад. Фууу... Но очень похожа. Настя вопросительно посмотрела на мужа.
- Купил на аукционе в Интернете. Это славянские богини Лада-рожаница и ее дочь Леля. Лада покровительствует беременным женщинам. - видя, что объяснение получилось не очень, Костя добавил: - Настя, я устал делать вид, что ничего не понимаю. Все эти святые мощи, подобранные котята, подменные стулья... Если тебе так легче, то считай этот подарок еще одним способом. Может, он самый верный, кто знает. А нет - будем искать другой.
Настя рассмотрела идола. Фигурок и впрямь было две. Молодая женщина в свободной рубахе до пола, длинная коса, затейливый обод на голове, опустила руки на плечи простоволосой девочке-подростку, почти девушке. На одеждах богинь цветы и бабочки.
Весь вечер Настя была задумчива и рассеянна. Отвечала невпопад, листала книгу 'Славянская мифология', приобретенную пару лет назад. Как будто она на что-то решалась. Костя уже и сам был не рад, что притащил домой статуэтку. Решив хоть сколько-нибудь уменьшить странный эффект, произведенный ею на жену, он перенес богинь из спальни на кухню. Видя такие манипуляции, Настя уже перед самым отходом ко сну, тайком от мужа подошла к идолу, быстро провела рукой по волосам Лады и прошептала: 'Я хочу ребенка!'.
В постели долго лежала без сна. А когда, наконец, задремала, ей послышался мелодичный смех. Сначала показалось, что смех доносится с улицы, но когда Настя прислушалась, то поняла, что звук идет из кухни. Кому-то там было очень весело, но этот кто-то пытался сдержать веселье: его собеседница выговаривала что-то с мягким упреком в голосе.
Настя открыла глаза. Со стороны кухни в приоткрытую дверь проникало теплое желтое свечение. Желая поскорее разобраться, в чем дело, Настя пошла на кухню. Страха не было.
Девушка в домотканной рубахе-платье играла с Бэбиком: просила его лечь, встать, дать лапу. Строптивый в обычной жизни кот охотно исполнял просьбы и все пытался потереться мордой о ладонь девушки. Та смеялась. За их возней с улыбкой наблюдала молодая женщина в таком же наряде. Догадавшись, кто это, Настя бросила взгляд на стол, где вчера оставила деревянного кумира. Он и оказался источником света. Женщина и девушка одновременно подняли головы и посмотрели на Настю.
В минуты растерянности на ум ей всегда приходили фразы из фильмов, книг, песен. Вот и сейчас выручила Алла Борисовна:
- Дежурный ангел мне явился в ночь?
- Ну, почти, - улыбнулась Лада, - позволь представиться, хотя ты нас уже знаешь. Я Лада, а это моя дочь Леля. Вы, люди, сами не знаете, как часто просите ее защитить и уберечь ваших детей, называя их лялями.
- А мне что? И уберегу, и защищу. Мне это не в тягость, а только в удовольствие, - весело отозвалась Леля.
- Кажется, там дальше поется про кофе? - снова улыбнулась Лада.
- Будете?
- Лучше чаю, - попросила Леля, - сто лет не пила чая.
- Сейчас поставлю, - и Настя пошла к плите, а мать и дочь уселись за стол.
На несколько минут воцарилось молчание.
- Что покровительница беременных - понятно. Но почему славянская мифология? Опять, - наконец решилась Настя.
- Ну это же все очень условно, зависит от человека и его видения мира. Смотри!
И Лада вышла в центр кухни, а Леля начала комментировать голосом дикторши центрального телеканала.
- Представляем вашему вниманию! Месхенет - египетская покровительница рожениц, - и Лада превратилась в женщину, очень похожую на Элизабет Тейлор в роли Клеопатры.
- Таурт - ее помощница, отгоняет от ребенка злых духов во время рождения, - и перед Настей на задних лапах стояла огромная бегемотиха.
- Нэлбэй Айысыт - дарит детей бурятским семьям, - и на Настю смотрела пожилая бурятка в мехах.
- Акуаба - африканская богиня материнства, - продолжала Леля, и нагая негритянка в огромном круглом золотом уборе легко покружилась вокруг себя.
- Гуаньинь - китайская чадоподательница и родовспомогательница, - и богиня с изящным разрезом глаз протянула к Насте тысячу рук.
- И закончить хотелось бы традиционным образом - и Насте задумчиво улыбалось родное лицо женщины, словно сошедшей с православных икон.
- Спасибо за внимание! - профессионально поблагодарила Леля. И доверительно сообщила: - Информация подготовлена по материалам свободной энциклопедии Википедии.
Пока Настя приходила в себя от увиденного, закипел чайник. Повернувшись с ним к столу, Настя обнаружила, что тот полон яств: блины и оладьи, мед и варенье.
- Очень любим, - пояснила Леля и пригласила Настю: - садитесь, пожалуйста.
Лада в своем первоначальном обличье разлила чай и, усевшись, наконец, спросила:
- Так ты хочешь ребенка?
- Очень.
- Зачем?
Настя растерялась. Это было так естественно, так привычно - хотеть ребенка, что она не нашлась с ответом.
- Ну, потому что это смысл жизни, предназначение женщины...
- Нуу, понятно... - протянула Лада. - Ты еще расскажи про годы, которые уходят, и про стакан воды. А ты мне лучше вот что ответь. А сейчас твое существование бессмысленно? И ты хочешь, чтобы другой человек дал тебе этот смысл? Не слишком ли большая нагрузка для него?
- Ну, нет... Но я же всю жизнь, с самого детства знала, что у меня будет двое детей...
- Откуда знала? Потому что так положено? Потому что так у всех? Хорошо, представь себе, что у тебя никогда не будет детей. И что, в петлю? Если не можешь осуществить мечту, может, ее стоит поменять?
Повисла пауза. Слышно было, как тарахтит, словно маленький моторчик, Бэбик на коленях у Лели.
- Продолжим разговор о смысле. По-твоему выходит, что у Матери Терезы, у Мерлин Монро (да, странное соседство) и еще у миллионов бездетных женщин жизни прошли бездумно. Да у многих из них смысла зачастую больше, чем у многодетных мамашек! А матери Гитлера, Чикатило. Они, выходит, выполнили свой долг перед человечеством, воспроизвели потомство? Уффф...
Лада перевела дух и отхлебнула из чашки.
- Я сейчас скажу банальность, Настя. И вроде как неожиданно слышать это от меня. Но не надо искать в жизни смысла. И никто его тебе не даст, если ты сама его не видишь. Просто живи, радуйся тому, что ты есть, что у тебя есть. Отпусти.
- Но Костя, мне его жалко, я не могу родить ему ребенка. Он меня бросит.
Лада взглянула на Настю. Это был странный взгляд: смесь укора с сочувствием. А еще Настя увидела в глазах богини Костю. Как он смотрит на нее, когда она этого не видит. Как переносит ее вздорную истерику, коих было множество до того случая два года назад. Обнимает после аварии. Держит за руку перед пересадкой эмбрионов в клинике. А вот он - седовласый подтянутый старик, едет в машине с какой-то молодящейся модной бабулей и при каждом удобном случае старается ее коснуться. Да это же она! Ничего так для семидесяти лет. Но планы подобающе встретить старость явно пошли прахом.
Насте стало стыдно до слез за свои мысли.
- И насчет 'бросит - не бросит' я тоже хочу с тобой поговорить. Опять ищешь смысл в ком-то еще?
Богиня хотела продолжить, но бросила короткий взгляд через Настино плечо и кивнула Леле. Они встали из-за стола. Лада подошла к Насте и материнским движением погладила ее по голове, а Леля улыбнулась и сказала:
- Спасибо, но нам пора. Надо провести спасительную беседу с одной заблудшей чайлдфри.
Они превратились в двух ярких бабочек и выпорхнули в ночное небо. Стол был пуст, свечение в идоле прекратилось.
- Но я так хочу ребенка! - успела прошептать сквозь слезы Настя и услышала в голове голос Лады: 'Отпусти...'.
Всю субботу Настя была задумчива и грустна. Но грусть была светлой, легкой, словно Настя прощалась с чем-то, долго тяготившим ее душу. Костя тоже был серьезен и сосредоточен. После ужина он взял жену за руки, заглянул ей в глаза и сказал: 'Настя, давай возьмем ребенка'.
***
Через год Настя с Юлькой сидели на той же скамейке в парке. Подруга все так же излагала плюсы жизни без детей, но уже без прежнего энтузиазма.
- Бездетные пары живут дольше, чем многодетные, - вяло сообщила она.
Настя так же, как и год назад, наблюдала за песочницей. Нет, не так же, а с бо́льшим интересом. Ведь теперь там барахталась ее приемная дочь. Трехлетняя Марго кашеварила в игрушечной посудке. Она не искала общества других детей, вполне довольная собой. Но дети, зараженные ее энергией, сами подсаживались к ней и, приветливо одаряемые кулинарной утварью, вовлекались в общую игру.
Мимо, подобно дирижаблю, проплыла дама в положении. Насте даже показалось, что это та самая, что и год назад, до того похоже она была одета.
Настя почувствовала обычную смесь радости и грусти, которую испытывала при виде беременных женщин. Кажется, это называется белой завистью. И еще немножко жалости при мысли о том, через какие страдания предстоит им вскоре пройти. И обычное, утешительное для них: 'Зато у них долго не было и еще долго не будет этих ужасных дней'. Настя в 'эти дни' умирала от боли, спасаясь обезболивающими. Кстати, а когда в последний раз...
Подсчет заставил Настю вскочить, быстро распрощаться с ничего не понимающей подругой, схватить в охапку Марго и чуть ли ни побежать в аптеку.
Уже через час Настя сжимала в руках тест с заветными двумя полосками и не могла поверить в происходящее. Она уже давно перестала мечтать и думать об этом, слишком много всего происходило в ее жизни. И вот...
Немного придя в себя, Настя схватила телефон и вдруг задумалась. Как сообщить Косте? Фото, СМС, звонок? Банально. Дождаться вечера и торжественно вручить тест во время стихийно организованного праздничного ужина? Глупо.
Настя как-то читала, что на Руси жены не сообщали мужьям о том, что понесли, пока не становилось совсем заметно. Наверное, не считали нужным делать целое событие из обыденного явления. 'Что за бред? Он так давно этого ждал! Хватит заморачиваться!' - решила Настя, набрала номер мужа и через час уже открывала дверь ошалевшему от счастья Косте.
Делая ремонт перед рождением дочери, Настя наткнулась на Ладу и Лелю, запрятанных мужем в шкаф. 'А ведь я все-таки погладила ее по волосам!' - поразилась Настя пришедшему воспоминанию. И в тот же день подарила идола Юльке. А у Кости спросила:
- Милый, я все думаю, почему ты именно в тот день предложил взять ребенка?
- Знаешь... Тогда, ночью я проснулся, тебя рядом нет. Я нашел тебя на кухне. Ты стояла с кружкой чая у окна, плакала и говорила, что хочешь ребенка. Ты лунатила. Я тихонько отвел тебя в постель. Честно говоря, я тогда не на шутку испугался.
Когда в положенный срок Костя и Марго отвозили Настю в роддом, от Юльки пришло фото. Подруга имела привычку иллюстрировать важные события в ее жизни. В этот раз на экране зеленело свидетельство о разводе.
'Что ж, еще одна беседа с заблудшей чайлдфри проведена, - догадалась Настя, - скоро будет, кому отдавать детские вещи'.