Аннотация: История, поучительная как для женщин, так и для мужчин.
1.
- Паш, а ты меня очень любишь?
- Ой, ну что ты всегда одни и те же вопросы задаёшь?
Она села в кровати и потянулась к висящему на стуле пиджаку за сигаретами.
- Люблю-люблю - не ссы!
Паша засмеялся тем довольным смехом, на который способны только толстые мужчины. Ему было 22 и пока что он был только склонен к полноте. Наталья являла полную противоположность своему однокурснику. Она была настолько худенькой, что её даже можно было бы назвать хрупкой, если бы не некоторая ширококостность и грубоватость черт, которые обещали придать ей с возрастом некоторую лошадиность. Но сейчас ей было 22, и её можно было назвать хрупкой.
Её тазовые кости оставляли синяки на уже оформившемся пузе Павла.
- Ты знаешь, о чём я мечтаю? - Наталья повернулась к нему и улыбнулась. Бледное лицо в обрамлении пышных рыжих волос казалось таким же сказочно-фарфоровым, как зимний пейзаж за окном.
Он потом часто будет вспоминать это лицо, лицо своей первой женщины, эту квартиру рядом с институтом, куда они сбегали, прогуливая лекции...
- Я мечтаю, что когда мы поженимся, я рожу тебе сына.
- Ясное дело!
Наталья улыбнулась, обнажив красивые ровные зубы.
- А ты будешь присутствовать у меня на родах?
- Да ты что, зачем это? - на лице у Павла отразилось неподдельное удивление.
- Как это зачем! Ты же меня любишь?
- Ну, а на родах то зачем присутствовать?
Она встала с кровати и подошла к окну. В руке сигарета. Когда она начинала что-то внушать мужчинам, размахивая руками и морща лоб, как сейчас, у них появлялось желание смыться. Уже пятеро сокурсников и два молодых человека, с которыми она знакомилась на отдыхе, ушли от неё незаметно и некрасиво. Паша, конечно, был не самым привлекательным и уж точно не самым умным из её любовников, но по его упитанной розовой физиономии было разлито такое добродушие, его белёсые бровки настолько напоминали детские, что она поняла - это лёгкая добыча. Однако всё оказалось не так просто. Глупость Паши имела не только положительную сторону - наивность, но и отрицательную - патологическую упёртость и невосприимчивость к доводам разума. Если он вбил себе в голову, что присутствие на родах не мужское занятие, убедить его в обратном было практически невозможно.
- Я одного понять не могу, ты меня любишь или нет?! - Она уже заметно нервничала.
Вот чего Павел не любил, так это, когда она нервничала.
- Ну, что ты заладила, как заезженная пластинка. Сказал, не буду, значит, не буду. - Он уже был одет. - Я пойду, а то сейчас на спецглавы опоздаю.
- Не забудь, я тебе там курсач посчитала, на тумбочке лежит.
- Спасибо, - никакой благодарности в голосе Паши не было, только раздражение. Он с силой захлопнул железную дверь.
- Свинья! - крикнула ему вслед Наталья.
- "А ты жуй-жуй свой орбит без сахара" - фальшиво и принуждённо пропел Паша, нажимая прожжённую кнопку вызова лифта.
Наталья упала на неприбранную постель. Ну, почему за эту дуру Горынину все работы делает Седов? В прошлом году Наталья чертила столько, что рейсшина снилась по ночам, а за Аньку Горынину всё нарисовал Савченко, а она после этого его бросила и ушла к Седову. А Горынина ведь гораздо хуже Натальи. У неё такие кривые ноги, что она никогда в коротких юбках не ходит, а грудь свешивается, как два презерватива, наполненных водой. И выйдет ведь за отличника и старосту курса Седова, и всю жизнь никаких проблем знать не будет... Наталья вспомнила, как отчим отчитывал её при последней выдаче денег на карманные...
"Все люди, как люди! А ты просто никчемный человек. Пустое место. Сама ничего из себя не представляешь, ни на что не годишься: только жрать и срать. Ты всё делаешь не как люди, но не удивляйся, если и результаты у тебя будут не такие, как у других. Вот, посмотри на свою Аньку Горынину. Вот у неё есть голова на плечах. Вот у неё всё будет нормально. А ты, как была дурой, так и останешься. Все люди, как люди..." на коле мочало, начинай сначала и т.д., и т.п. Вышеприведённый монолог исполнялся неоднократно и по любому поводу. Например:
"Почему ты не пьешь компот после обеда? Все люди, как люди!..." Далее по тексту.
Отчим был мужиком, по сути, добрым, денег на падчерицу не жалел, но никак не хотел понять, что каждый человек имеет право испортить себе жизнь самостоятельно, без посторонней помощи.
Она разревелась. Столько слёз, сколько она пролила из-за Паши, хватило бы, чтобы из целого полка щелкунчиков понаделать прекрасных принцев. Что-то не срабатывало в механизме её жизни.
2.
Незадолго до защиты у Паши случился день рождения. Наталья пришла с тортом и тубусом, в котором находились плакаты Павла. Два из них Наталья чертила вручную, а остальные восемь, содержавшие всякого рода графики и таблицы, Паша сделал сам, а её попросил лишь распечатать где-нибудь.
Знакомая парочка с их потока выплясывала под дурацкую песенку: "Ну, где же Ваши ручки?" За столом сидел лучший Пашин друг Максим Субботин, и ещё пара прихлебателей, которые уже успели распить грамм по двести водки на рыло.
Максим недолюбливал Наталью. Хотя он себе в этом и не признавался, он ревновал её к своему другу. В их с Пашей дружбе он был явным лидером. У Максима была не слишком красивая фигура, но рядом с Пашей он выглядел, как Аполлон Бельведерский, он был не особенно умён, но на фоне Паши чувствовал себя Сократом. Конечно, Максим никогда не рассуждал таким образом, поскольку, несмотря на свои несовершенства, он всё же не был бабой, но, тем не менее, в Наталье он видел конкурента, покушающегося на его столь выгодное сопровождение. Максим просто патологически желал вбить клин между другом и его женщиной. Сначала он пытался её домогаться. Когда он увидел, что его мужское обаяние, в котором он был так уверен, не действует, он начал говорить ей всякие гадости про Пашу, что-то вроде: посмотри, какое у него пузо, как ты можешь его любить с таким пузом? К моменту, когда Паша отмечал своё 23-летие соперничество за влияние над ним между Максимом и Натальей приняло форму словесных стычек на совместных пьянках.
Вот и сегодня Максим заранее заготовил фразу, которая, по его мнению, должна была при предсказуемом развитии беседы привести к очередной ссоре между любовниками:
- Натусь, а что это наш общий друг Паша говорит, ты в его присутствии рожать собралась, не боишься, что он тебя после этого хотеть перестанет?
Если бы Наталья задумалась над словами злопыхателя хотя бы на две секунды, она бы наверняка поняла, что её в очередной раз провоцируют. Она отшутилась бы, поставила его на место. Но, к сожалению, она была слишком страстной натурой, и ожидаемый Максимом эффект был достигнут. Наталья полезла в бутылку.
- Не боюсь. Если мужчина любит женщину, он не оставит её одну в такой момент.
- А-а, - протянул Максим, - ну, я вижу у Вас уже всё решено. А ты, что скажешь, будущий папаша? - он повернулся к Паше.
Паша почувствовал себя между молотом и наковальней. Две пары глаз были устремлены на него: Максим смотрел насмешливо, Наталья с возмущением: как он мог делиться с этим, в общем-то, посторонним и недоброжелательным по отношению к ней человеком такими интимными подробностями их бесед. Наверно, если бы Паша прочёл на её лице просьбу о поддержке, о защите, её, его женщины, возможно, он постарался бы как-нибудь нейтрализовать своего друга Субботина, но увы...
- Да, я тоже считаю, что на родах мужчине делать нечего...
- И что, ты сможешь оставить меня одну в такой момент?
Максим только ухмылялся - его участия в этом разговоре уже не требовалось.
- Зачем это нужно, мужчина всё равно ничем не сможет помочь женщине в этой ситуации...
- Как это ничем? Ты думаешь, что твоя моральная поддержка ничего не значит для меня?
- Какая ещё моральная поддержка! Моя мать как-то родила же и меня, и моих сестёр. И отец не присутствовал. И ничего. Родила...
- Во-первых, я - не твоя мать?
- А чем это ты лучше её, можно узнать?
Тут в дискуссию влез абсолютно пьяный Пашин сосед Рома Рабкин:
- Ну, подумаешь, роды... Надо - поприсутствуем... Если женщина просит... Натусик, ради тебя... Только свистни...
Наталья поняла, что зря дала втянуть себя в этот спор, и решила как-то исправить положение:
- Паш, давай потанцуем...
- Вон, с Ромкой танцуй, - ответил Паша, сняв её руку со своего плеча, - он же у тебя на родах согласен присутствовать...
День рождения кончился тем, что Паша на пару с Субботиным нажрался до общения с унитазом и провожать Наталью, которая жила на другом конце Москвы, естественно не пошёл...
3.
Стоял жаркий июль. В городе было противно, но студенческая жизнь была позади, а вместе с ней и ежегодный двухмесячный летний отдых. Сегодня Паша встретился с Натальей, чтобы окончательно расставить все точки над и. Их отношения уже потеряли для него прелесть новизны. Ему не хотелось провести с ней всю оставшуюся жизнь, так и не узнав никого больше, тем более, что у Натальи, по её собственным опрометчивым признаньям, до него было целых семь мужчин. Паша всегда считал, что это перебор. Да и курит она всё время... И требования эти её нелепые... Какие ещё роды? Какое присутствие? Бред.
Тысячи и тысячи молодых полуголых женщин, порхавших вокруг него, вселяли надежду на яркие приключения, на какую-то новую взрослую жизнь, которая должна была вот-вот начаться. Институт остался в прошлом, так же как и студенческая любовь. Ему хотелось побыстрей перевернуть эту страницу.
Они сидели за столиком летнего кафе: он, откинувшись на спинку и вытянув ноги, она - на краешке стула, локти на столе, изящные кисти бурно жестикулируют.
- Паш, нам ведь так хорошо вдвоём.
- В постели - да, - с понимающим видом сказал Паша.
- Ну, давай жить вместе, вот увидишь, всё изменится.
- Где мы будем жить? У твоих я жить не буду. А на свою квартиру я ещё не скоро заработаю.
- Ничего, я подожду.
- Да, не надо ждать. Я всё уже решил, не о чем больше говорить.
- Ну, поехали ко мне... Зачем ты так со мной, я же люблю тебя
Паша казался себе очень мужественным и жестоким в этот момент. Он смотрел на заплаканное лицо, и не испытывал ничего, кроме желания никогда его больше не видеть. Тушь слева немного размазалась, веснушчатый нос покраснел, в ноздре блестит капля, на губах остатки кетчупа. Паша ощутил себя полновластным хозяином своей судьбы. Он встал.
- Всё. Можешь меня не провожать, - он быстрым шагом направился к метро.
- Значит, мы никогда не увидимся больше? - Наталья не отставала.
- А зачем? - бросил Паша, даже не повернув головы.
- Ты же говорил, что женишься на мне.
- Всё. Пока.
- У тебя, что, кто-то есть?
- Какая тебе разница?
- Ты не можешь так поступить со мной.
- Это почему же? - он повернулся к Наталье на те две секунды, за которые устройство на турникете считывало информацию с его студенческого проездного.
Паша поскакал вниз по эскалатору. Наталья бежала за ним, то и дело застревая шпильками в рифлёных ступеньках.
Она нагнала его где-то в середине зала и схватила за рукав. Он остановился. Был будний день, и народу в метро было мало.
- Паш, не бросай меня...
- Отцепись. Всё. - Паша стряхнул её руки с рукава, - я тебе всё сказал.
- Ты ещё пожалеешь об этом, - её глаза сузились, - всё равно ты никого лучше меня не найдёшь...
- Может быть.
Подъехала его электричка.
- Ну, всё, прощай, - он побежал в распахнутые двери вагона, развернулся и посмотрел на Наталью в последний раз.
Она не пыталась уже больше догнать его, а просто стояла как вкопанная, глядя на Пашу. Двери закрылись, и поезд тронулся, а они ещё несколько секунд смотрели друг на друга, пока это было возможно. Потом Паша упал на сиденье и закрыл глаза.
4.
Нельзя сказать, что Лене понравился этот толстый, болтливый, и как ей показалось, не очень умный тип. Но, растолкав остальных претендентов, и даже, кажется, их не замечая, провожать её с вечеринки пошёл именно он. А что? Умные думают слишком долго. А нужно ли мне это? А достаточно ли я зарабатываю, чтобы ей соответствовать? А не будет ли она от меня гулять? А ведь у неё наверно кто-то есть. А он же, как пить дать, лучше меня... Дураки не думают, а тупо следуют инстинктам. Отсюда и поговорка, что дуракам везёт. Умный подумает, зачем мне на фиг эта принцесса, ещё голову отрубят. Приходит Иван-дурак, которому в смысле головы терять особенно нечего, и после кончины тестя становится царём-дураком. Отсюда у нас такие власти. Впрочем, мы отвлеклись.
Со временем, когда они начали общаться, Лена обнаружила в Паше массу достоинств: чувство юмора, острый житейски-прикладной ум, и даже определенную глубину. Ей виделось в нём что-то отеческое, консервативное, её предыдущий жених, брошенный ради Паши, конечно, любил её, но в нём не было Пашиной основательности, он был не способен даже себе на жизнь, как следует, заработать. Когда Паша начал ухаживать за Леной, он сразу понял, что упор нужно делать на собственную успешность и независимость.
5.
Больше всего Елене нравилось ходить с Павлом по ресторанам, он никогда не пытался сэкономить. Очень любил поесть вкусно сам, и любил смотреть, как много и с удовольствием ест Лена. Единственное, что её напрягало, была его постоянная болтовня. Впрочем, Лена, справедливо рассчитывала, что со временем этот фонтан иссякнет. Больше всего её поражало в Паше то, как он по-бабски рассказывает ей о своих предыдущих женщинах.
- Была у меня одна актриса пару месяцев назад: то не могу, то не хочу, то болею, - Паша посмотрел на Лену, но на её лице отражалось только удовольствие от поглощения жареного угря, - взял её с собой в круиз - весь отдых отравила.
- Ну, надо же, - посочувствовала Лена, подливая в рис соевый соус.
- А одна у меня была... Представляешь, хотела, чтобы я у неё на родах присутствовал...
- А она что, была от тебя беременна? - Лена отвлеклась от пищи и удивлённо посмотрела на собеседника. Кто-кто, а Паша не был похож на мужчину, который отказался бы от ребёнка или заставил женщину сделать аборт.
- Да нет-нет, что ты, - Паша увидел, как Лена нахмурилась, и понял, что его репутация под сомнением, - в том-то и дело, что не была. Я и жениться-то на ней не собирался... особо. Просто я считаю, что это не мужское дело, присутствовать на родах. Женщина должна самостоятельно пройти через это. Назначение каждой женщины...
Паша продолжал что-то там ещё болтать, а Лена согласно кивала и думала, что бы такого заказать на десерт.
6.
Паша был очень настойчив. Они каждый день ходили по театрам, кино, ресторанам. Под конец второй недели знакомства Лена уже устала от такого ритма жизни и была даже рада, когда Павла послали в дальнюю командировку не месяц. Но он ей ежедневно звонил и по полчаса рассказывал, где он был, что делал, и какие аборигенские термины выучил. После его приезда, каким-то непостижимым образом, совершенно помимо своей воли, Лена обнаружила себя живущей с Пашей на съёмной квартире и ведущей с ним совместное хозяйство.
Ленина мать удивлялась. Её прежде столь независимая в отношениях с мужчинами дочь ходила за новым хахалем, как коза на верёвочке. Объяснялся же этот феномен очень просто: Лена решила выйти за Пашу замуж. Для этого она сначала потребовала от Паши устной декларации своих серьёзных намерений, а затем постаралась приблизить своё поведение к Пашиному идеалу. Это было несложно. Паша был человеком незамысловатым, и все его требования к женщине сводились к безотказности в сексе, приготовлению вкусной еды и своевременному наведению порядка в жилище. А ещё Паша очень не любил, когда Лена нервничала или повышала голос. Поэтому все свои претензии Лена высказывала тихо и спокойно, и не более одного раза. Если они не выполнялись, она под любым предлогом уходила из дома и появлялась только часов в 12 ночи.
Через полгода после знакомства они поженились.
После свадьбы в поведении Лены кое-что изменилось. Она стала называть его Пузатым, ей чаще стали звонить мужчины, она допоздна задерживалась на работе, но все требования Паши относительно секса, еды и чистоты выполнялись неукоснительно.
Лена была очень темпераментной женщиной, но её разум был отделён от телесных проявлений, как Церковь от советского государства. Если в постели они сливались в единый организм, то уже через пять минут после совокупления Паша не знал, что творится в её красивой голове.
Однажды Паша поинтересовался у жены, с кем она разговаривала полчаса по телефону:
- Кто звонил? - спросил он.
- Да, один бывший спарринг-партнёр, - Паша представил себе жену в белом кимоно, кувыркающуюся с каким-то мужиком на татами.
- Как это?
- От слова спаривание.
Паша был уверен в верности своей жены, но присутствие большого количества мужчин в её окружении безумно его раздражало.
Кроме безымянных спарринг-партнёров имелись и вполне легальные друзья-приятели, которые были на свадьбе и при каждом удобном случае припирались к ним домой. Паша был даже рад, ведь надо было с кем-нибудь пивка попить, а от общения с Субботиным Лена отказалась сразу после того как последний попытался её облапать, предоставив, правда, самому Паше полную свободу в общении с другом.
Среди таких друзей-приятелей был и некто Бревенковский, который посещал их дом чуть ли не каждую неделю. Он приносил с собой ящик пива, и они вдвоём с Пашей красиво отдыхали, в то время как Лена ровно в 10 вечера уходила спать. Единственное, что настораживало, это то, что после пятой-шестой бутылки пива Бревенковский начинал задушевным голосом заводить одну и ту же песню, которая начиналась словами:
- Пашунь, ты не поверишь, но у меня с Ленкой никогда и ничего не было.
Паша, собственно, и так догадывался об этом, потому что знал, что его жене нравятся исключительно крупные блондины, начиная с Дольфа Лундгрена, и заканчивая Владиславом Галкиным, а Бревенковский был суетливым ярким брюнетом ростом ниже самой Лены приблизительно на полголовы... Но когда ключевая реплика была произнесена в десятый раз, Паша поневоле стал на ней задумываться.
На майские они с Леной здорово поругались, и он уехал с Субботиным на неделю порыбачить, но через три дня всё же решил вернуться.
Он застал жену, беседующей по телефону с Бревенковским. Паша слышал только её реплики, но и их было вполне достаточно.
- Привет!
- Что ты, Бревно, как я могла забыть о тебе...
- Ну, Сань, ну ты для меня всегда будешь Бревном...
- Супер? Ну, я даже не знаю...Супербревно! Ха! Это ты у своих женщин поспрашивай, я такой информацией не располагаю...
- Зачем?..
- На чью дачу?
- Алё! Алё!!!!... Я ничего не слышу! Алё!!!!
- Что орать в самое ухо? Сказано, не слышу, значит, не слышу, - сказала она, отключая телефон.
Господи! Если бы у нас был ребёнок, - подумал Паша, - всё бы было по-другому...
7.
На завтрак, как всегда, была овсянка.
- Послушай, Лен, может, тебе сходить к врачу?
- Это ещё зачем?
- Мы уже год, как поженились, а ты не беременеешь.
Лена посмотрела на мужа, как на идиота.
- Естественно, я же таблетки пью.
Паша густо покраснел и выпучил глаза:
- А почему я об этом ничего не знаю? - заорал он, - Мне можно было сказать?
- Пузатый, ты что, дурак? - Лена была искренне удивлена, - Они у тебя перед носом лежат на телевизоре. Я их каждый день утром принимаю. Такая белая коробочка. Диане-35 написано. Только не говори, что ты не видел.
- А я думал, это витамины...
- Ну, ты вообще во, - жена выразительно покрутила пальцем у виска, - что, у тебя женщины до меня не предохранялись что ли?
- Короче, всё, кончай с этими таблетками, - Пашино лицо приняло самое грозное выражение, - меня мать уже вопросами замучила, почему у нас детей до сих пор нет, а она таблетки какие-то вонючие пьёт, - Пашин голос набирал децибелы, - Моё мнение в этом доме вообще никого не интересует, что ли?!
- Я не могу их сразу бросить пить... - Лена почувствовала, что муж разъярён, и дело может кончиться, чем угодно.
- А когда сможешь?!
- Со следующего месяца.
- Вот и бросай. Ты поняла, что я тебе сказал, или ещё повторить?
Лена встала из-за стола и пошла одеваться. Сам Паша по причине простуды на работу не собирался, а встал так рано, чтобы самому не готовить. Поэтому он продолжал сидеть за столом и поедать датские печенья.
- Поняла-то я, поняла, - послышалось из-за стены спустя минуту, по голосу жены Паша понял, что она красит ресницы, - только как это я рожу ребёнка, когда у нас нет своей квартиры?
- А как другие рожают?
Паша налил себе ещё чашку кофе.
- Вот другие пускай тебе и рожают, - Лена появилась в проёме, запихивая в сумку какие-то бумаги, и направилась к выходу.
Дверь захлопнулась, и Паша с силой ударил ладонью об стол.
8.
Лена забеременела практически сразу после того, как они переехали на новую квартиру.
Был хмурый ноябрьский вечер. Павел пришёл с работы, как обычно, очень поздно. Он работал последнее время очень много, ведь кредит за квартиру надо было отдавать. Он сильно похудел, но если бы он скинул ещё килограмм десять, ему всё равно было бы далеко до дистрофии.
- Привет, Пузатый!
- Привет, Пузатая, - Она была уже на седьмом месяце. Живот был небольшим и совсем её не портил, но давал Павлу возможность употреблять своё прозвище по отношению к жене.
В квартире, как всегда, был порядок, а вкусный ужин уже разогревался в печке.
Лена сидела напротив мужа и смотрела, как он оправляет в рот куски куриного рулета.
- А я была сегодня на УЗИ
- Ну и как? - спросил Паша, не прекращая жевать.
- Говорят, мальчик.
- Супер! - Паша взялся за чашку с компотом, сделал несколько глотков и вернулся к рулету. В сущности, ему было всё равно, мальчик или девочка, - Это надо отметить...
Лена улыбнулась и встала из-за стола. Когда она вернулась, в руках у неё была бутылка бордо и пара бокалов. Красное вино - единственная выпивка, в небольших количествах, позволительная беременным.
- Кстати, - сказала Лена, после того, как бутылка была ополовинена, тебе нужно сдать несколько анализов и пройти флюорографию, чтобы присутствовать на родах.
- Да ты что, зачем это? - Павел чуть не поперхнулся.
- Как это, зачем? - Лена сдвинула брови, - Я же тебе русским языком говорю, чтобы на родах присутствовать...
9.
Через три месяца Павел, облачённый в защитного цвета медицинский халат и зелёную шапочку, собственноручно перерезал пуповину. Родилась дочь.