Аннотация: Последнее слово наместника Господа на земле, - последний довод в борьбе с еретиками. Атипичный клокпанк.
За перекрестком, насколько было видно глазу, на деревьях вдоль раскисшей дороги были развешены на пеньковых веревках мечники Фридриха Бранденбургского, добитого еретиками-чашниками совсем недавно. Дождь стекал по резным дубовым листьям и струился с костлявых пяток повешенных. Чашники, перед тем как оприходовать пленных, ободрали с них добрую солдатскую обувку.
Изможденные голодовкой и отступлением конвойные швейцарцы особого папского обоза, стоя по колено в грязи, угрюмо смотрели на мертвецов.
Это был конец. Спасти их было больше некому....
Чашники были повсюду. А последний католический отряд, на помощь которого оставалась надежда, развешан на крепких ветках столетних дубов
Матильда, выбившись из сил, сидела в грязи, привалившись к огромному колесу телеги на которой везли 'товар'. Точнее волокли. В краю, заморенном бесконечной войной, не осталось зверья крупнее крысы, последнего вола распрягли и зарезали вчера. И сожрали. Теперь в телегу поочередно впрягались швейцарцы или ломбардцы Брингоццо. Два десятка человек. Матильду тоже заставляли тянуть. Веревка, за которую Эрхарт Шульц привязал ее к лафету, стерла шею до крови, но это никого не волновало.
Около телеги было хотя бы тепло. 'Товар' уложенный на телегу, массивный, длинный, как срубленное дерево, укрытый дерюгой и перевязанный канатами, испускал постоянный жар, от которого над телегой колебался воздух.
- Ну, вот и все, судари мои, - проговорил Эрхарт Шульц, стряхнув воду с седых усов. - Вот здесь, с краю и нас развесят. Дубков тут достаточно.