Потеряться на детской площадке невозможно. Огорожена, под присмотром: весь её периметр под пристальным взглядом видеокамер. Охранники следят и за камерами, и за единственным входом-выходом, он же въезд-выезд. Но Денис сумел потеряться – для смышлёного ребёнка нет ничего невозможного.

     Это в фильмах главные герои тут же начинают кричать, бегать вокруг, сеять панику и иным способом демонстрировать своё бессилие. Павел, едва только понял, что Дениса нигде нет – а ведь только что лазал, вместе с другими детьми, снаружи и внутри затейливого домика – первым делом подбежал к домику и осмотрел все потайные места. Никого. В том смысле, что нет Дениса. Огляделся – площадка огорожена высоким забором, протиснуться меж его прутьями не сможет и ребёнок. Пространство по ту сторону забора пусто – никто не бежит, держа похищенного малыша под мышкой, на полкилометра вокруг вообще ни души. Замечательный, мирный зимний день.

     Стало жарко. Но паника всё равно не приходила. Денис, в свои неполные шесть лет, уже рассудительный и серьёзный: родители объяснили, почему ребёнку малого возраста не стоит ходить одному – и хлопот не было.

     — Денис? – Павел добыл мобильный и пожалел, что именно сегодня не надели часы-маяк: именно вчера забыли их зарядить, а потому Денис без часов. Вот как нарочно! Так, сейчас – к охране. Были случаи, когда дети всё же ускользали с детской площадки, и всегда их находили за считанные минуты, охрана здесь баклуш не бьёт. – Денис! Подойди ко мне!

     — Папа? – его потянули за рукав. Павел чуть наземь не уселся от неожиданности. Денис – собранный, серьёзный, в меру облепленный снегом – стоит и смотрит. – Ты меня звал?

     Павел выдохнул. Так и испугаться можно.

     — Звал. Ты где был-то?

     — Я с зайцем играл, – указал Денис, где именно играл. – Я никуда с площадки не уходил! Мы что, уже домой?

     По-хорошему – да, уже пора.

     — Ещё десять минут. Постой, а где правая рукавица?

     Правая ладонь Дениса уже покраснела. Мороз так себе, минус пять, но без рукавиц всё равно нельзя.

     И тут Денис замялся. Обычно не скрывает, чего натворил и что сделал не так – папа с мамой сумели доходчиво пояснить, почему врать хуже, нежели говорить правду.

     — Зайцу отдал, – буркнул Денис, явно ожидая смеха. Не любит, когда над его выдумками смеются, даже если просто улыбаются. Но Павел не улыбнулся.

     — А зайцу она зачем? – Павел присел, чтобы его и Дениса глаза были на одном уровне.

     — Он там спрячется! – шёпотом ответили ему. – Он сказал, что вернёт. Правда-правда!

     — Ну хорошо. – Павел вручил сыну пару запасных рукавиц. – Надень, не то руки замёрзнут. Но мама будет недовольна.

     Денис вздохнул. Что поделать. Взрослые всегда найдут повод быть недовольными. Впрочем, мама не сразу вспомнила про рукавицу. Да и новогодние каникулы, опять же – радоваться надо, веселиться. Только вчера наступил новый год – и погода в новогоднюю ночь была – лучше не придумать!

     — Рукавиц на вас не напасёшься, – вздохнула Вика. – Ну и куда ты собрался на ночь глядя?

     — Детская площадка работает круглые сутки, – пояснил Павел. – Может, они нашли рукавицу, тогда просто привезу её. Для очистки совести.

     Вика кивнула. Денис уже спит, довольный, времени всего половина девятого вечера, и даже пешком до детской площадки – всего двадцать минут хода. Летом – так вообще четверть часа.

     — На обратном пути зайди в аптеку, – вручила Вика бумажку. – Там всё написано.

     Даже в вечернее время на детской площадке есть посетители. Охранник не удивился, увидев Дениса, но развёл руками – нет, никто рукавицу не приносил, не находил. Что ж, бывает. Павел и Вика платят на этой площадке сразу за сутки – учитывая, что Денис здесь и жил бы, если б разрешили, выходит выгоднее почасовой оплаты.

     — Посмотрю сам, – кивнул Павел, и охранник кивнул в ответ. Обычное дело. Дети умеют так спрятать или потерять, что без команды сыщиков потом не сыскать.

     Домик из труб и лестниц, где Денис вроде бы потерялся, сейчас пустует – трое детей, в присутствии родителей, сейчас на другой стороне площадки – там, где горки.

     Павел тщательно посмотрел везде – рукавицу можно закопать в снегу, заткнуть в какую-нибудь щель, да мало ли способов надёжно припрятать, смеху ради. Нет ничего. Фонари исправно освещают площадку, всё так же падает редкий пушистый снег, вокруг каждого фонаря повисло радужное кольцо – загляденье! Смотрел бы и смотрел.

     Ладно, ещё в домик зайти. Он хоть и детский, но и взрослый сможет передвигаться по нему – пусть даже местами придётся ползти на четвереньках. Павел забрался в домик – смотри-ка, следят: снег убрали, наросшие было ледяные наплывы сбили – ни мусора, ничего. Не зря здешнему персоналу деньги платят.

     Павел замер. Что-то показалось. Сам не понял, отчего насторожился – что-то послышалось? Покрутил головой – кроме шороха и шума санок, радостных воплей и весёлого смеха неподалёку, ничего. Мирный, спокойный вечер. Огляделся, и...

     Рукавица. Видна отсюда, сквозь отверстие лаза – с той его стороны лестница, по ней детвора забирается в домик или спускается вниз. И как можно было не заметить?

     Павел выбрался из домик через парадный, так сказать, самый просторный выход – и обошёл его.

     Ничего. Что за ерунда, только что видел брошенную рукавицу Дениса! Почесав в затылке, Павел вернулся в домик, на то самое место, откуда увидел.

     И снова увидел. А потом обратил внимание на то, что не бросилось в глаза: нет забора. Видны занесённые снегом кусты, деревья за ними, всё прочее. Лежит рукавица. Но сразу за ней должны быть стальные прутья забора, а их и нет.

     Павел так и сел. Зажмурился, потряс головой и посмотрел ещё раз. Ничего не изменилось – утоптанный снег, чуть припорошенный свежим выпавшим, рукавица, кусты за ней. И нет забора.

     Первым делом Павел достал телефон и включил видеозапись. Если уж начало мерещиться, так пусть будет запись на память. Но вначале просто сделал снимок пейзажа «из лаза» – рукавица и всё прочее. А затем, ощущая нереальность происходящего, принялся спускаться. Лаз не слишком узкий, не застрять, но взрослому подниматься и спускаться, особенно в зимней одежде, не очень удобно.

     Тишина. Полумрак. Фонари стоят всё там же, хотя между ним нет забора, но – не горят. Зато слабо фосфоресцирует небо – там, за редкими тучами, холодно светит Луна.

     Показалось, что уши заложило – настолько неправдоподобная тишина. Что случилось? Куда делся забор? Почему в доме охраны пусто, не горит свет? И почему, раз уж на то пошло, ни в одном из окрестных домов ни единого освещённого окна?!

     Павлу вновь стало жарко. Не по себе стало – пришло чувство нереальности. Стоп, а чьи это следы уходят вдаль от рукавицы? Снег так и падает, и многое уже скрыл, но всё ещё виден пунктир мелких следов – вряд ли это заячьи, не могут быть такими мелкими!

     Павел сглотнул и потряс головой. Ужи не заложены, но почему так тихо?

     — Где я? – тихо спросил он, и чуть не подпрыгнул: вроде почти что шёпотом сказал, а показалось – крикнул. Ничего себе!

     Сам не зная, зачем, Павел направился к домику охраны. И сам домик, и подходы к нему, и лестница – всё припорошено. Сюда очень давно никто не входил, никто не поднимался по лестнице. Но почему? Что случилось?

     Павел достал мобильник и посмотрел на сигнал – а сигнала-то и нет почти! Куда делась, спрашивается, мобильная связь?

      «Зря я это делаю», сказал он одними губами – шептать не хотелось. Что-то здесь не то. Павел осторожно поднялся по лестнице – осторожно, чтобы не поскользнуться на присыпанных снегом железных ступеньках – и заглянул в окошко. Света внутри домика не горит, но при свете фонарей вокруг площадки видно: кто-то сидит в кресле. У мобильника есть функция фонаря, и Павел, не задумываясь, включил её. Луч осветил фигуру сидящего, и Павел подавился собственным криком – едва сумел его сдержать.

     Скелет. Явно человеческий, а насколько старый – не понять. Ни за какие коврижки не хотелось посветить в окно ещё раз. Прочь отсюда, и надо бы полицию вызвать – что за ужасы тут творятся?!

     Павел осознал, что бежит не к выходу с площадки, на мрачную и пустую улицу, а назад, по собственным следам. Добежал до лестницы внутрь домика, не забыл поднять рукавицу. И обомлел.

     Сквозь овал «коридора» – невысокой круглой трубы – отсюда виднелись несколько окон дома напротив. И они освещены. А если отойти и посмотреть своими глазами – черны и слепы. Посмотрел сквозь лаз – освещены.

     Павел бросился подниматься по лестнице, ощущая, что руки дрожат. Сам не помнил, как взобрался и, не оглядываясь – где ползком, где бегом – покинул дом.

     И всё вернулось. Смех и звуки полозьев санок, зыбкие озерца фонарного света. Домик охраны ярко освещён изнутри, забор вокруг площадки на месте. И окна в домах горят – почти все. Что за чёрт, что это было?!

     ...Павел, в полном расстройстве чувств, пошёл домой. Уже достав ключ, понял, что не зашёл в аптеку. Сделал над собой усилие, и зашёл – времени оставалось десять минут до закрытия. Удивительно, но домой он вошёл, почти совсем вернув самообладание. И продемонстрировал рукавицу.

     — Заяц отдал? – улыбнулась Вика.

     — Скорее бросил. Получается, не нужна она ему больше. Всё, я – чай пить, замёрз там, как собака.