Бояринов Максим : другие произведения.

Год Ворона(роман). Глава 14. Гумберт-Гумберт и ментовоз

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:

    Мы - я и Мила, стоим на краю центральной русинской площади напротив сквера с геройским бюстом. Площадь большая, будто стадион и, по причине понедельника совершенно безлюдная. За гранитной спиной земляка-космонавта виднеется грязно-желтое одноэтажное здание с припаркованным бобиком-ментовозом. В дальнем конце “майдана” скучают, ожидая пассажиров, маршрутки, обшарпанные и замызганные, как и все здесь. На одном из этих стальных коней нам предстоит покинуть ставшую крайне негостеприимной Русу. От греха, так сказать, подальше. Но перед стартом требовалось выполнить обязательную программу. Она, правда, была достаточно скудной, и состояла всего из пары пунктов, но пунктов весьма важных и равнозначных.
  Во-первых, срочно требовалось найти какого-нибудь бухла на опохмел.
  Во-вторых, разжиться деньгами на проезд. Маршрутка не электричка, от контроля не побегаешь.
  Трубы продолжают гореть, потому успокоение бодуна идет за нумером раз. Впрочем, решение этой проблемы сложностей как раз и не обещает. За стоянкой "бусиков", как в этих краях называли микроавтобусы, виднеется до боли знакомый транспарант над базарными воротами. А уж за ними, в директорском кабинете, меня еще со вчерашнего вечера ждет законный флакон. До кучи, у Любы можно попробовать выцыганить гривен триста - четыреста в счет зарплаты.
  Что делать после того, как мы окажемся в прокуренном нутре автобуса, я, как ни старался, так и не придумал. Ну то, как говорится, война - херня, главное - маневры! Уверен я только лишь в двух вещах. Первое - надо уносить ноги вслед за девчонкой, пока не приговорили с ней за компанию. Второе - к ментам хода нет.
  Хмуро смотрю на “маленькое желтое здание” поселковой ментовки. Заяви туда Мила о нападении, и все! Начнут выспрашивать подробности, неминуемо потащат на медэкспертизу. Сразу же всплывет “факт совращения”, в наличии которого я уже почти и не сомневаюсь. Менты, они, как известно, ищут преступников как ключи тот алкаш из анекдота, не в луже, куда уронил, а под фонарем, потому что светлее. Неизвестный ворюга для них - плод воображения и нежелательный головняк. А вот Виктор Верещагин, проведший ночь в квартире потерпевшей, вон сидит, перегаром дышит. И нахрена, спрашивается, казенный бензин жечь, когда вот он - бери под белы рученьки, тыкай мордою в пол, и пиши протоколы?
  Тут уж не надо быть ни Вангой, ни Глобой, ни Нострадамусом, чтобы прикинуть дальнейший ход. Окажусь в наручниках и в районном СИЗО, где после короткого и очень доброжелательного допроса сознаюсь. В чем? Во всем! И как государственный переворот готовил, и как тоннель от Бомбея до Лондона рыл, с целью транспортировки наркотиков. И что церковь тоже я развалил. В тринадцатом веке. Это вам не Киев, где хоть какой-то порядок и права человека. Это провинция. Здесь в камерах калечат и убивают. А после СИЗО поеду я на тюрьму. И все. Девчонка останется одна. Правда, очень ненадолго...
  Хотя , невзирая на все подозрения, вопрос о том, что же у нас ночью было и было ли вообще, я до сих пор не прояснил окончательно. Момент, когда можно было спросить прямо я благополучно прозевал. А теперь, как ни старался, не мог сформулировать относительно внятно. Не спрашивать же: “Трахались мы с тобой?” у пятнадцатилетней девчонки, вчера похоронившей отца, и в ту же ночь чуть было не повешенную в собственной квартире! Да лучше голову об стену разбить. Стыдоба, блин, полнейшая. “Слушай, а у нас ночью было что?” С одной стороны вроде как и лучше, но с другой, что девчонка про меня подумает? Защитничек хулев, ветеран Югославии непросыхающий. Допился до того, что таких вещей не помнит..
  Сама же Мила за все время никаких подсказок мне не дала. Всю дорогу от квартиры, ни словом ни жестом о прошлой ночи не напомнила. Когда в дверях подъезда я резко остановился, чтобы оглядеться, всем телом налетела на мою спину, шарахнулась, и потом держалась метрах в полутора. Ну да, испуганно-вопросительные взгляды бросала. И что? В нынешней ситуации, это можно понимать как угодно. Вот и сейчас, стоит на “пионерском” расстоянии и смотрит как на фокусника. Ждет чтобы я ей диетического кроля из шляпы достал и от неприятностей уберег.
  Киваю, давай, мол, за мной. И еще раз оглянувшись, шагаю по растрескавшейся асфальтовой дорожке, что в обход площади ведет от космонавта к рынку. Все, промедление смерти подобно! Я уже и не помню, когда за последние месяцы дотягивал без утренней дозы до десяти утра, не говоря уже о полпервого. Мила сперва семенит в арьергарде, изображая эсминец в боевом охранении, а потом, набравшись храбрости, чуть обгоняет, и идет впереди. Попеременно мелькают под футболкой острые подростковые лопатки. Господи, дите-то какое…
  Почти у самой калитки, ведущей к зданию базарной администрации сталкиваемся с кругломордым жлобом. Надо же, какая встреча! Тот самый Котельников, директор риэлторской фирмы, что привез меня в Русу. И что у нас забыл-то вдруг? Жлоб пилит с таким видом, будто выполняет личное распоряжение президента. И не какого-то там президента Украины, а самого президента всесильной агрофирмы “Руса-инвест”, которой принадлежат здесь все что растет, хрюкает и мычит. Заметив нас, а точнее, идущую впереди девчонку, жлоб резко меняет курс и ломится на нас, как “Тирпиц” на PQ-17. Этого еще не хватало! Организм лесной пожар с минуты на минуту доконает, а тут ...
   - Людочка! - радостно вопит на всю улицу жлоб, - а я тебя по всему городу бегаю, ищу! Узнал про отца. Соболезную! Всем сердцем. Какие его годы были. Хотел спросить, может помочь чем?
  Ищет, значит, хряк толстожопый. По всему, блин, городу. Ну-ну. Свежо питание, да серится с трудом...
   - Здравствуйте, дядя Сережа, - стрекочет Мила, остановившись, как бы невзначай пропускает меня вперед. Очень правильно поступила, то ли умная, то ли случайно получилось, но все равно правильно. Вроде как незнакомы мы с ней вовсе. Совсем-совсем. Втискиваюсь боком в приоткрытую калитку, отметив боковым зрением недобрый взгляд, которым меня окинул директор “Добродеи”.
   Любка сидит в кресле в той же позе. И по мобильнику разговаривает с тем же видом. Словно никуда и не отлучалась из кабинета со вчерашнего дня. Увидев меня, наспех обрывает разговор и смотрит испытывающим, и, как показалось, даже немного сочувственным взглядом.
   - Виктор, что ты натворил?
   - Да ничего я не творил, - отмахиваюсь от вопроса, - Любовь Иванна, должок за тобой. Жмуров закопал, как обговаривали, и на кладбище, и в мэрии подтвердят. Так что, давай бутылку.
   - Ты уже за расчетом? Так быстро? - переспрашивает Люба, словно и не расслышав меня, - Понимаешь, тут такое дело... Мне Гена звонил только что. Приказал немедленно тебя увольнять.
  В предвкушении алкоголя мой организм утратил возможность соображать, поэтому, смысл прозвучавшего до меня не доходит.
   - Ну так что? Дашь или нет? - не заметив двусмысленности вопроса, спрашиваю, нервно постукивая пальцами по столу.
   - Дам, конечно. От тебя никуда не денешься…
  Люба, думая о чем-то своем, тяжело вздыхает, и, прокрутившись в кресле, достает из сейфа бутылку “Хортицы”. Затем, порывшись среди дореволюционных полок, выкладывает на стол исписанный лист бумаги и начинает что-то черкать обломанной ручкой.
  К чему какие-то бумаги?! Сейчас стакан нужен! Перехватив мой взгляд, что не хуже радара шарит по стеллажам, начальница, отлично знакомая с повадками своих подчиненных, снова вздыхает. На этот раз еще тяжелее. И, выдвинув мерзко заскрипевший ящик стола, достает немытый “гранчак”.
  Выдергиваю зубами дозатор, плескаю, и одним махом остаканиваюсь.
  Проходит наверное с полминуты, пока мой взгляд кое-как фокусируется на придавленном бутылкой листке. Резкость наведена, читаю. Заявление на имя директора ООО “Васко” от некоего Верещагина Вы-Сы. Об увольнении с должности контролёра рынка по собственному желанию. Мною написанное и мною же подписанное. Только дата проставлена другим почерком. Которую Люба сейчас и добавила...
  Пристально гляжу на директрису. Она ерзает в кресле.
   - Не понял…
   - Что тут непонятного?! - ощутимо нервничает Люба. Одна моя половина бесится от несправедливости происходящего, а вот другая… Другая холодно и расчетливо фиксирует , что неправильно она нервничает как-то, нехорошо. Не могу сказать точно, в чем дело, но что-то здесь не то. Внутренне подбираюсь.
   - Ты же сам, когда тебя на работу брали, два заявления писал, - возвещает тем временем моя командирша. - Одно на прием, второе на увольнение. Так принято у нас. Ты же знаешь. А я человек подневольный, пойми правильно. Гена команду дал, я дату проставила…
   - Так получается, что я больше тут не работаю? - бессмысленность вопроса на поверхности, но задаю его по инерции. Все же, до конца еще не включился.
   - Получается так, - разводит руками Люба. Затем, снова катнувшись к сейфу, достает из огнеупорных бухгатерских недр расходный ордер. Заполняет. Сверху кладет несколько купюр, которые достает из собственного расшитго бисером портмоне. Сдвигает ко мне. - Все что могу для тебя сделать. тут зарплата за месяц, и еще за две недели, как по КЗОТу положено.
   Ну да , по КЗОТУ… Который хозяину Гене-Примусу что Новый завет для Свидетелей Иеговы … Поди свои кровные отдала.
   - А из-за чего, не знаешь? - спрашиваю, ставя на ордере подпись. Вряд ли ей слили всю информацию, но даже маленький кусочек может оказаться очень полезным.
   - Понятия не имею, - грустно протягивает Люба, вот ей-богу, с самой искренней грустью. - Клянусь, Виктор, мне это все как снег на голову буквально! Я вообще думала, если пить меньше станешь, в заместители тебя определить. Ко мне. - Добавляет она после небольшой паузы.
  Взгляд “правой руки комэска” приобретает заметное мечтательное выражение, и скользит по моей фигуре, задерживаясь чуть ниже пояса. Мдя… А потемкинские деревни были так близко ...
  Я молча и сосредоточенно завинчиваю бутылку, засовываю ее в карман штанов. Извлеченный дозатор небрежно кидаю в стену, откуда он рикошетит точнехонько в мусорное ведро, и гордо покидаю кабинет. Врезать бы дверью на прощание, но смысла нет. Люба-то ни в чем не виновата.
  После принятого лекарства, голова работает как надо. Факты, что с похмела казались разрозненными и совершенно бессмысленными, начинают укладываться в достаточно стройную цепь. Даже скорее в четкую картину. И картина эта мне категорически не нравится. Потому как злорадный взгляд Котельникова, брошенный в спину, значит лишь одно - бывший чекист знал о моем будущем увольнении. И Милу он, значит, остановил не случайно. Мммать твою!...
  Вылетаю на улицу. Вовремя.
  
  
  Котельникова не видно. Но напротив того места, где я оставил их с Милой теперь стоит, переместившись от “офиса” , ментовский УАЗик. И не просто стоит, а пытается завестись, приняв на борт нового пассажира. Если совсем уж точно - то пассажирку. Сквозь стекло вижу девчонку. Бобик чихает двигателем, но упорно не заводится.
  Ах вы ж падлы, суки гребаные! И это последняя четкая яростная мысль, которую я додумываю. Дальше на рефлексах. Дергаю за ручку незаблокированную дверцу машины, из нее выпадает милицейский сержант. Написано же, не прислоняться! С размаху бью ногой в толстый бок и корчусь от боли - это напоминает о себе ночная драка с амбалом. Такими темпами, скоро костыли понадобятся! Впрочем, сержант охает, закатывает глаза, и вставать не собирается, всем видом показывая, что ему хватило.
   - Аааа! - кричит над самым ухом Мила. А я вижу направленный мне в лицо ствол пистолета. ПМ - вещь на вид не страшная. Даже довольно симпатичная. До поры. Солнце светит в спину, и видны даже нарезы в стволе.
  Снова верещит девчонка, ствол уходит чуть в сторону... А мне больше и не надо! Вбрасываю себя одним рывком в машину. Правой - руку с пистолетом на контроль. И со всей дури обрушиваю початую бутылку, на кепку второму. Ребро неподдельной “Хортицы” вступает в соприкосновение с хлипеньким милицейским сукном. Побеждает гордость отечественного алкопрома - второй мент откидывается на кресло. Потеряв, вслед за совестью и сознание. А бутылка цела-целехонька, есть бог на свете, зуб даю!
  Вылетаю из машины, беру за шкирку выпавшего сержанта, затаскиваю в салон. Предупреждаю, чтоб не дурил. Но тот, глядя на недвижную тушку боевого товарища, сопротивляться и не пытается.
  Залезаю к Миле на заднюю седушку. Продолжаю действовать на навыках и рефлексах. Но теперь уже не спортивных, а оперских. Поднимаю с пола выпавший пистолет. Обшариваю ментовские карманы. Выкладываю между собой и Милой всю добычу. Как в том фильме - ксивы, бабки, два ствола. Пока что не дымящихся … К ним до кучи, ключи от бобика.
  Теперь можно и оглядеться. Обе личности мне знакомы. Поселковые ППС-ники на базаре бывают часто, а там мимо меня не пройдешь. Так что, дорогие мои Василь и Серега, будем с вами общаться как со старыми приятелями.
  - Кто девчонку приказал взять? - спрашиваю, ткнув сержанта в затылок бутылочным горлышком. Тот вздрагивает, приняв его за ствол.
  - Так хто? - отвечает нехотя, - Котьельныков подзвоныв.
  - Не начальник ваш? Точно?
  - Та ни! Котьол! Вин же нас так постийно пиднаймаэ, мы девок типа як заарештовуем и йому до хаты везем. От и зараз мене набрав, сказав щоб оцю забралы…
  Похоже что мент не врет. Да и про Котельникова я подобное слышал, городишко-то маленький. Что он малолеток к себе до хаты затаскивает и пользует. Девки потом, естественно, молчат - в Русе, со здешними провинциально-сельскими нравами для малолетки прослыть изнасилованной все равно что носить плакат “У меня СПИД!”. Менты разбираться не будут, зато окружающие станут шарахаться, как от чумы … А “дядя Сережа”, как говорили, кому денег потом дает, кого просто обедом накормит … Вот и молчат девчонки, как рыба об лед...
  Нихрена опять я не понимаю, чего Котельников, или кто там за ним стоит, от Милки хочет на самом деле. Но это уже потом. Проблемы решаем по мере их актуальности. А сейчас самая актуальная - два побитых мента. Но она, на мой взгляд, вполне разрешима.
  - Ну шо, хлопцы! - говорю голосом сурового старшины. Ксивы ваши со шпалерами я с собой заберу. - Да не ссыте, не навсегда. Будете вести себя разумно, завтра позвоню, скажу где их спрятал. Шум подымете - из органов вылетите. На базаре место контролера освободилось, так что один уж точно без работы не будет … Как поняли, братья, прием …
  - Та ясно, Витю! - отвечает, очнувшись Василь. Он, хоть и за рулем, но старший среди двоих. - Шо ж ты не казав, шо дивка твоя. Мы б домовылысь! А то сразу спецназом махать, як у своей Югославии …
  Ага, договорились бы вы со мной, как же .. Ну да ладно, главное решено, а дальше уж как кривая вывезет.
  - В общем, пока сидите тише воды, ниже травы. Ничего не видели, ничего не слышали. Если все будет нормально, завтра позвоню, скажу, где майно забрать. Уяснили?
  - Та отож!
  Телефон мобильный черкни. Только без глупостей! Протягиваю Василю вместо бумаги двухгривенную купюру и ручку, обнаруженную в заднем кармане спинки. Тот неудобно пристраивает деньгу на ладони и сопя рисует семь цифр.
  В обнаруженную в том же кармане грязную холщовую торбу укладываю трофеи, а вслед за ними и “Хортицу”- чудодейницу. Выскальзываю из машины. Оглядываюсь. Наш скоротечный боеконтакт прошел без внимания окружающих - от десятка тусующихся на остановке нас закрывают маршрутки.
  Котельникова нет в поле зрения. Слинял, вызвав ментов... Мила так и сидит в машине, сжавшись от ужаса. Блин, привыкать пора! Попала в колесо - пищи, но бежи! Хватаю за локоть, и выдергиваю из бобика.
  - Уходим, бегом марш!
  “Бегом марш” у меня получается не особо, но мышцы разогреваются и боль отступает. Мы проскакиваем между заборами, врезаемся в густую стену кустарников, и, проломившись сквозь колючие ветки, скатываемся на дно неглубокого овражка.
  Места эти мне знакомы. Аэродром готовили к войне не понарошку, а потому здесь вокруг - сплошные заброшенные военные сооружения. Пулеметные точки без пулеметов, кабельные колодцы и прочая железобетонная хрень, которой нашпигованы подходы к бывшему стратегическому объекту. Даже если хлопцы не сдержат слова и настучат, пусть попробуют найти! Тут черт ногу сломит! В просвете между листьями сереет полукруглая верхушка НУПа - необслуживаемого усилительного пункта связи. Идем туда.
  Внутри достаточно ожидаемый мусор. Стараясь не наступить на гвоздь или битую бутылку, осторожно заходим. Расчищаю место в паре метров у входа, под нависшей бетонной плитой. Первой загоняю туда Милу, следом залезаю сам. Подгребаю ворох листьев, закрывая проход. Ну все. Мы в домике. Нас не видно, и, если песни орать не будем, то и не слышно. Нам же, подход к НУПу - как на ладони.
  Мила начинает стучать зубами. Не от холода, внутри бетонной коробки на удивление тепло, все же забортная жара делает свое дело. Похоже, что от шока начала отходить. Вообще на удивление правильная девчонка. У машины не тормозила, в обморок не падала, исправно бежала по команде. И в отходняк упала только когда мы унесли ноги.
  Ну пусть пока в чувство приходит, а Чапай будет думу думать ...
  Если похищение Милы силами двух тупых ППС-ников, да к тому же по наводке штатного городского педофила, было продолжением ночной попытки ее убить, то я ничего не понимаю в колбасных обрезках. Если Котельников просто хотел заполучить девчонку, то зачем амбал ее вешал? Если он хотел ее убить, или, как вариант, получил заказ, то нафига дергать ментов? Свистнул бы того же амбала, и все дела … Что-то здесь не клеится, братцы, как говорил один знакомый токсикоман ...
  Так что, нравится это кому-то из присутствующих, но допрос потерпевшей мне придется продолжить. Без пристрастия, но с упором на неприятные детали и, возможно интимные подробности. Вот как бы еще между делом и уточнить, чем мы с ней занимались (или не занимались) прошедшей ночью, ...
  Поворачиваюсь к девчонке, скручиваю горлышко “Хортице”, хлебаю сам, жестом предлагаю и ей. Мила мотает головой та, будто я предложил ей что-то уж совсем аморальное. Ну нет-так нет, будешь значит, отвечать насухую.
   - А теперь вспоминай. Еще раз, и без пробелов. - голос мой звучит резко, по- учительски строго. На результат.
   - Что вспоминать?! - в ужасе шепчет Мила, пытаясь вжаться в плиту.
   - Что странного последнее время с отцом происходило? Видишь что творится ? На нас всю Русу, считай, натравили. Меня, вон, с работы под зад коленом поперли, а тебя на ментовской тачке увезти куда-то пытались!. - Сгущаю краски для того чтобы прониклась мрачностью ситуации и получше растормозилась. Методика ...
   Девчонка молчит. Но лоб нахмурила - вспоминает.
   Я не тороплю, прокручиваю свои варианты. Точнее, первую свою рабочую версию - с обрубанием информационных концов. Блин, понять бы, что такое смертоубийственное мог знать отставной майор? Вспоминаю, что в последнее время он работал на базе, где за американские деньги резали на металл бывшие советские самолеты. Те самые стратегические бомбардировщики, которыми можно было кердык этой вашей Америке обещать.
   Причем не директором он там был, а кладовщиком на инструментальном складе. Диски к болгаркам пересчитывал. В здешней иерархии - в самом низу штатного расписания. Ни влияния, ни доступа к чему-то особо ценному. Да и чего там на базе теперь секретного, если порезкой сами амеры занимаются, а все секреты Союза проданы давным-давно, еще в девяностых?
  Мог, конечно, покойный майор оказаться свидетелем какой-то паскудной комбинации местных авторитетов. Но это никак не повод его вместе с дочерью убирать. Точнее, его-то могли в расход пустить как два пальца, а вот девчонку серьезные люди не тронули бы - не из жалости. а просто смысла нет. Да и не боятся местные воротили типа бывшего моего хозяина Гены-Примуса ничего и никого. Кроме, разве что , столичного “Беркута”.
  Херня, короче говоря, полнейшая. Ситуация дурацкая до ужаса. Хотя, бродит у меня в мозгах некая бесформенная мысль, не желая категорически оформляться в форменную и очень даже официальную ...
   - Мил…
   - А-а-а?
  Тянет слова, зрачки расширены. Но уже не дрожит.
   - Помнишь, ты говорила, что в последний вечер у отца гости были? Может из-за этого?...
   - Точно! - вскидывается девчонка. И продолжает быстрым шепотом, - как я сразу не поняла? Один из них и был дядя Сережа, Котельников. Ну, которого мы у базара … Он как раз такие продукты приносит! И окурки от его сигарет!
  А вот с этого момента, пожалуйста, поподробнее. Потому что если Котельников с еще с позапрошлого вечера Витю Сербина отпаивал-отпевал, а потом пропал наглухо, нарисовавшись только после неудачного покушения, то его небритые уши в этом деле торчат похуже, чем яйца у плохого танцора… В смысле есть у него в этом деле свой интерес. И интерес этот похоже, не завязан на Милу. Милка для него что? Соска на ночь, расходный материал. Не стал бы он для того чтобы ее уестествить, закручивать такую сложную комбинацию … Может быть, конечно, просто нелепое стечение обстоятельств. Но на случайность мы происходящее всегда успеем списать, а пока нужно прокручивать версии злого умысла. Эх, пообщаться бы с “дядей Сережей” по всему перечню назревших вопросов. Желательно, привязанным к стулу. И с паяльником в нужном месте. А лучше - двумя! Но это не раньше ночи. До которой нужно еще дожить...
   - Ладно. Ты умница, что вспомнила. Котельников у вас часто бывал?
   - Раз в месяц примерно, - девчонку передергивает от брезгливости. - Папу он спаивал, а ему нельзя ведь! Маму как похоронили, ему врач сказал, что печень не выдержит, если так и дальше пить будет. А как я его удержу...
  На последних словах Мила всхлипывает. Вот же парадокс какой. Папашка - бухарь подзаборный, а дочка его любит всё равно. Ну да, помню Витя как-то ко мне напросился, годовщину жены отметить. Четвертую или пятую. Рак желудка. Отметили мы тогда чудно. Милка тогда отца через площадку на себе тащила. Потому что я сам в отрубе валялся, рожу об стол квадратил.
  
  
   - С Котельниковым я понял. Встречу - хозяйство распинаю.
  Да, немного черного юмора не повредит. Мила чуть слышно прыскает в ладонь.
   - Но я тут что думаю. Извини, что такие вопросы задаю, но чтобы уцелеть и тебя вытащить, мне бы разобраться сперва надо. В том что вокруг нас с тобой твориться. Отец тебе, на случай своей смерти никаких распоряжений не оставлял? Типа, мол, похороните под “Прощание славянки”, и с воинским салютом?
  Девчонка трясет головой.
   - Нет, ничего такого не говорил...
  Под плитой темно, и лица девчонки я не вижу. Но что она плачет и так понятно. Да что ж такое, второй день непрерывных слез, и откуда только берутся! Ловлю ее узкую горячую ладошку. Тише, Милочка, не плачь, а то будешь там, где мяч ...
  Сам же напрягаю извилины, чтобы понять, какой у этого Гумберта-Гумберта Мценского уезда, помимо противоестественных педофильских желаний, мог быть в этом деле скрытый мотив? Ну, давайте пофантазируем и представим, что Сербин вдруг проболтался о чем-то таком, что домой уже не дошел. Судя по рассказу Милы, Котельников у них дома был не один, а еще с кем-то. Вот, похоже и нашелся неизвестный член этого похабно-смердящего уравнения. Перечень вопросов к Котельникову пополняется новым пунктом: личность третьего собутыльника, имя, фамилия, контактный телефон и место постоянного проживания...
  Что еще? Еще есть такое соображение. Сербин хоть и был алкашом, но дураком быть никак не мог. И раз уж ногами в маргарин влетел, в смысле знал что-то такое опасное, то мог и о вечном задуматься. Как же найти зацепку?.. Точнее где ее следует поискать? Ну это как раз не Бином Ньютона ...
   - В общем, так, Люда...
   - Не Люда, а Мила! - выдергивает ладошку девчонка, - меня так мама называла.
  Да хоть Блюма Вульфовна Трахтенберг! Задолбала своими мухами ...
   - Ладно, Мила! В общем, план такой. Раз уже замаскировались, значит сидим тут тихонечко до темноты. Потом, я на пять минут заскочу домой, кое-что из вещей заберу. Ближе к ночи, пешкарусом до Красноталовки, там ловим попутку и в Киев. В большом городе задолбаются нас искать. Ну а дальше - по обстоятельствам.
  Девчонка внимательно смотрит на меня. Взгляд испуганный.
   - Ты меня не бросишь?
  Выдыхаю сквозь зубы.
   - Херни не неси, да? Главного ей не говорю. Из Русы сбежать хоть сейчас несложно. Но вот что потом делать, если прямо здесь и сейчас не разобраться? Можно конечно, начать с Котельникова. Но этот риэлтер-педофил - хитрый трус. После моей разборки с ментами он или сбежал, или обложился охраной. То есть в моих обстоятельствах недостижим. Так что остается одно - тщательно пройтись по оставленной нами квартире. Не может такого быть, что бы штурманец ничего не припрятал. Потому что не может быть никогда!
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"