Шаг за шагом, лишь бы не сбиться. Раз-два, раз-два, левой, левой, левой. Еще раз и уже все. Никаких более проблем. Я дошел. Дошел до точки, из которой нет пути никуда: ни назад, ни вперед, ни тем более в сторону. Остается лишь молча ждать чего-то невыносимого и страшного.
Раз-два, раз-два... вновь и вновь по кругу своей камеры, в которую меня заточили не они, и не даже не те, о ком мне подумалось сейчас, а все те же, кого я ненавижу ныне так, как ненавидел бы убийцу моего отца, или истребителя моих детей. Я ненавижу их, как может ненавидеть лишь раб, не используемый для работы.
Я сижу в этом проклятом богами месте и тихо жду не знаю чего, словно мне уже более нечего ждать и мои годы канули прочь со скоростью улетающей вдаль стрелы. Ее уже не догнать и тем более не найти в траве, которая по локоть скрывает мое тело от меня же самого.
Я попал сюда не так давно, как мне кажется, но сижу здесь уже слишком давно, словно время теперь течет не равномерно, подобно ручейку, а стихийно, как реки весной.
Мне обещана жизнь... или, того хуже, свобода. Я прекрасно знаю, что они здесь зовут свободой - рабское нищее существование на грани жизни и смерти, словно я как и все недостоин той толики счастья, в которой нуждаюсь.
Мне не нужно многого - лишь выбраться отсюда. Эти каменные лабиринты, которые они зовут тюрьмой, я уже обошел: изо дня в день я шел по этим сырым коридорам в поисках хоть какого-то намека на выход, но вокруг были лишь холодные стены, покрытые изморосью от моей вспотевшей души. Капельки воды стекали тихонько по стенам и падали с грохотом, как мне казалось, в лужи у моих ног.
Именно сегодня я обошел весь этот лабиринт. Я дошел. Дошел до точки и в судьбе, и в пути. Я вернулся к своей одинокой миске с остатками еды: неплохой, но и не хорошей - в самый раз чтобы не умереть с голоду, но и в то же время чтобы не растолстеть.
Я уже не помню, как попал сюда, но в то же время прекрасно осознаю картину своего пленения внутри этого лабиринта снотворного чувства. Мне ужасно хочется спать: почти всегда, словно вокруг вечная ночь.
Хотя, пожалуй, я вру самому себе: я не был в единственном месте здесь. Я не был в центре. В центре этого чудовищного места, которое они называют тюрьмой. Я не могу пройти туда, и я знаю - там выход. Выход наружу, где можно есть все, что пожелается; где половина суток - день, когда спать не надо и можно творить все, что угодно; где капельки воды не стекают под ноги со стен, а капают с небес, таких далеких, что можно потерять голову от их высоты, до которой в то же время можно дотянуться рукой и пощупать ее, словно это прекрасная женщина... Туда, где сотни, тысячи женщин только и ждут моих объятий, словно я не человек, а купальная принадлежность.
Туда, вновь и вновь к заветной щели в стене, через которую видна даль горизонта. Вновь и вновь туда - здесь я поселюсь.
За время моих скитаний по лабиринту я не нашел здесь никаких тел: либо здесь никого не было, либо все смогли уйти; открыть эту проклятую невидимую дверь в стене, уйти к горизонту.
Щель, проклятая щель, как тебя открыть, как проникнуть в тебя и за тебя, словно тебя и нет.
Пароль?
Что я могу перечислить здесь: города, страны, классиков литературы? Да что угодно, лишь бы разорвать эту щель. Время у меня есть; ...время! Нет, это не пароль. Итак, начнем:
Могадишо, постель, страна, Монтевидео, секс, Ниагара, настурция, ягуар, орел, Кама-сутра, Ниоба, зловоние, философия, Кьеркегор, Ницше, страдание, вопль, ужас, мечта, щель, песок, рокот, портупея, ванна, леггорн, муха, стрекотание, Лорка, вивисекция, я, страх... Или страх уже был? Я не помню. У меня нет системы и мне сложно запомнить все, мною уже сказанное. Придумай систему - я себе. Не забыть бы систему.
Буду говорить по темам. Начнем, пожалуй, с философии. Итак, слушай, щель: Кьеркегор, Ницше, Сартр, Камю, Софокл, Анаксагор, Анаксимандр, Анаксимен, Фалес, Хайдеггер, Гуссерль, Жильсон, Ясперс, Гадамер, Бердяев, Бубер, Шелер, Шарден.... Постой, а почему, собственно, щель должна разбираться в философах. Неужели же ей нечего было больше делать, кроме как читать их мыслеизречения. Абстрагируемся от них. Прочь, прочь!
Итак, о чем бы нам поговорить... О литературе! Давай? Лорка, Сартр... о, его я кажется уже говорил,.. Кафка, Эврипид, Борхес..! Как, ты не знаешь Борхеса?.. Зачем он тебе, какой от него прок. Лишь головная боль.
Хорошо, щель, поговорим о машинах. Хочешь? Пининфарина, Мерседес... Нет, не нравится! Знаешь, мне начинает казаться, что я тебя немного понимаю. Столько лет сидеть здесь взаперти и ни черта не знать. Вот был у меня один знакомый, так тот ни черта тоже не знал и умер в 30 лет. К нему подошли на улице и спросили, знает ли он концепцию ноосферы Пьера Тейяра де Шардена. И он не знал, ты представляешь! Конечно, это был лишь повод пристать... его обворовали, избили и пырнули ножом. Я, правда, не знаю, что бы я вспомнил о ноосфере, попади я в такую ситуацию. Тем более вряд ли это избавило бы меня от неминуемой смерти.
Если хочешь, поговорим о животных: ягуар, синица, свиристель, дронт, тигр, наутилус, коловратка,... а, впрочем, ладно - не стоит. Нет, ты не думай, я знаю их намного больше. Просто мне сложно говорить тебе о них: я боюсь, что и их ты не знаешь. Здесь, внизу, вряд ли водятся все эти... твари.
Что же тебе предложить? Времена года? Зима, весна, лето, осень... ну бабье лето: хотя тебе и они малоизвестны...Черт возьми! Ответь же мне, что за пароль дали тебе твои строители! Месяцы? Январь, Февраль, Март, Апрель, Май, Июнь, Июль, Август, Сентябрь, Октябрь, Ноябрь, Декабрь... Нет? Дни недели? Понедельник, вторник, среда, четверг, пятница, суббота, воскресенье... Тоже нет?
Подскажи мне, щель, тему твоего пароля. Скажи, иначе мои чувства скоро сгинут. Мне и так уже все равно, выйду я отсюда или нет. Если тебе нужны мои чувства, на, получай: страх, неуверенность, неудовлетворенность, печаль, тоска, ненависть, мольба, скудоумие... Нет, тебе и этого не нужно. Чего же ты тогда хочешь от меня?! Я могу тебя пинать! Могу яростно грызть твои стенки! Могу ногтями скрести твое чрево, щель, ибо мне не остается ничего другого. Я безумно боюсь того, что там, за тобой, но я не могу оставаться здесь. Я больше не в силах выносить свое общество в четырех стенах, если мое окружение можно так окрестить. Я ненавижу себя, я ненавижу тебя, щель, я ненавижу всех тех, кто мешает мне идти прочь, рука об руку со своей печалью, которой сквозит даже вся моя походка. Пусти меня, щель, не ломай мою душу о свои своды!
Нет? Ну что ж! Но не жди, что я уйду отсюда прочь. Я буду изо дня в день пытать тебя своим обществом, говоря тебе снова и снова все слова, что знаю. Может хоть от волн моего голоса ты раскрошишься. Я буду снова и снова шептать прямо в тебя слова, звуки, а когда не хватит их, я буду просто дышать в тебя, дуть и шипеть, кричать и стонать, грызть твою холодную плоть и царапать ногтями твои стенки. Я доведу тебя до конца, до твоего конца, ибо я не умру - я буду ждать твоего конца...
Я более не испытываю никаких чувств ни к чему. Я более даже не дышу, я просто вывожу воздух из организма вон, в тебя, щель, а потом ввожу его обратно, вдыхая те жалкие песчинки, которые оторвались от тебя. Я засоряю свои легкие тобой, щель. И весь этот сор, который во мне, я обожаю, я люблю его всем сердцем, ибо это я оторвал частицу тебя, тем самым приблизившись к свободе. Прошло слишком много лет с тех пор, как я впервые дунул в тебя, и ныне ты шире, шире и как будто глубже. Но может это лишь обман зрения. А даже если и так, то я люблю этот обман. Я не знаю, почему я так много люблю: может это возраст. Может именно сейчас мне положено любить все, что меня окружает. Даже тебя щель! Я люблю тебя! Ты знаешь такое чувство - любовь?
Что? Ты треснула! Ты открылась, щель? Ты меня выпускаешь? Прощай же щель, но что я буду делать в этом мире с таким количеством любви ко всему. Кому я могу подарить ее, если я настолько стар, что даже не помню своего имени. Кому я могу подарить свою любовь, если вряд ли дойду до людей. И почему здесь так много скелетов. Постой, щель, не закрывайся! Я хочу обратно, назад, в мой лабиринт.