Бойко Игорь Иванович : другие произведения.

Три детектива

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Тивол Сивол
  e-mail: igorboiko@yandex.ru
  
  ТРИ ДЕТЕКТИВА
  
  Философский детектив
  
  Похищена историческая алмазная корона. Отставной опытный детектив Гавличек, моло-дой мало угодный начальству следователь Франтишек и средних лет угодный властям сотруд-ник Пиварник ищут пропажу сначала в одной, потом в другой стране. Судьба благоприятствует им, но...
  
  Глава, предшествующая первой. Лунный свет...3.
  Глава первая. Пропавшая реликвия...4
  Глава вторая. Детектив Гавличек ищет корону...9
  Глава третья. Вопросы без ответов...18
  Глава четвёртая. Алмазы в лунном свете, или вот какая арифметика...23
  Глава пятая. Следствие ведут большие знатоки...31
  Глава шестая. Любитель развлечений...39
  Глава седьмая. Коммерсант Волобуев...45
  Глава восьмая. Цветущих роз благоуханье ...50
  Глава девятая. Музей вооружённых сил...59
  Глава десятая. Верхунов пробует свои силы...61
  Глава одиннадцатая. Пётр Савченко хочет исчезнуть...65
  Глава двенадцатая. Геройская кончина Аристократа...69
  Глава тринадцатая. Гавличек в своём репертуаре...77
  Глава четырнадцатая. История открытия...87
  Глава пятнадцатая. Мадам выходит из игры...91
  Глава шестнадцатая. В чужом краю...103
  Глава семнадцатая. Воля Провидения...112
  Глава восемнадцатая. Сладкая месть...117
  Глава девятнадцатая. Недолгая радость обладания...119
  Глава двадцатая. Из рук в руки...128
  Глава двадцать первая. Карты госпожи Ленорманн ...133
  Глава двадцать вторая. Вновь я стою пред тобой очарован...139
  Глава двадцать третья. Гавличек выходит на след...144
  Глава двадцать четвёртая. Гримасы науки...151
  Глава двадцать пятая. Великий передел...156
  Глава двадцать шестая. Гримасы Амура...163
  Глава двадцать седьмая. Ещё тринадцать...187
  Глава последняя...169
  
  
  
  
  
  
  
  ПРОЛОГ
  Всякий уважающий себя писатель, которому любознательный читатель дорог почти настолько же, насколько он (читатель) дорог самому себе, всегда ищет воз-можность обратиться к нему прежде, чем он (читатель) ещё не стал таковым, и объяснить ему то, до чего читатель сам ни в жизнь не додумается.
  В этом смысл и назначение всякого пролога, хотя, как по мне, то он вовсе и не нужен. Но, если встать на другую точку зрения (тоже правильную), отсутствие пролога может показаться придирчивому читателю очевидным признаком вели-кой лености и душевной вялости автора, а то и просто знаком сильного неуваже-ния к поклонникам увлекательной литературы.
  Не будем спорить с читателем, поскольку он всегда прав, и посмотрим, о чём пишут в прологах, а если и не пишут, то всё равно подразумевают. Вот, например, известные писатели Иванов, Петров и Сидоров прозрачно намекают, что их пре-красные книги приключений целиком сотканы из крупиц собственного бесценно-го, хотя и малопоучительного (по моему мнению), жизненного опыта. В то же время, ничуть не менее известные писательницы Иванова, Петрова и Сидорова со своей стороны недвусмысленно дают понять, что их захватывающие детективы только выглядят высосанными из пальца. На деле же всё не совсем так просто. Просто эти литературные богини не успели по разным несущественным причинам обзавестись достаточным знанием жизни. Но вскоре, нет сомнения, эти благопо-лучные дамы быстро наверстают всё упущенное и порадуют нас новыми шедев-рами своей ничем не скованной вполне творческой мысли. И всё же нет у меня полной уверенности, что Агата Кристи, если она специально воскреснет для дан-ной цели, одобрительно отзовётся об их продукции. Скорее всего, старой леди не понравится, что детективы упомянутых дам похожи друг на друга, как птенцы одного помёта. Я же, в отличие от великой прародительницы, вижу в данном об-стоятельстве не промах, а, наоборот, трезвую работу уверенной руки мастера (ес-ли хотите, мастерицы), удовлетворяющей самым простым и экономным образом законные естественные требования общества, отдающего свои симпатии литера-туре, нисколько не утруждающей мозги.
  Когда я приступал к этой книге  созданию моего пытливого разума, послед-нему в моём творчестве по времени, но, отнюдь, не по значению  я заранее, ещё не написав ни одной строчки, уже предвидел все замечания, возражения и просто обидные отзывы моих доброжелательных критиков. Более всего они будут пору-гивать меня за то, чего в этом труде нет, хотя справедливее было бы винить за то, что в нём есть.
  Для того, чтобы недобросовестные критиканы не попали впросак, и не стали безосновательно вопить, что в книге начисто отсутствуют любовные сцены, со-общаю, что такие сцены здесь имеются (две или три), правда, ближе к концу, чем к началу. Если ревнители сложившихся правил потребуют смертельной опасно-сти, то и такое найдётся, правда, наибольшая беда будет грозить  и в этом я за-мечаю некоторую собственную слабость  не самым симпатичным героям.
  А как насчёт погони? Будет, уверяю вас, и погоня, потому что без погони де-тектив  не детектив, а неизвестно что. Не очень долгая погоня, но, безусловно, удачная. Так что основное требование к погоням будет с полным знанием дела выполнено, если не совсем по форме, то по результату наверняка.
  В хорошем детективе проницательный читатель должен оставаться до самого конца в совершеннейшем неведении, кто здесь окажется главным злодеем. Вот тут у нас всё в порядке. До самой последней страницы, предупреждаем, самый толковый любитель криминального чтива ни о чём не догадается, и тайна престу-пления, есть основания надеяться, умрёт вместе с автором.
  Вот это и есть вершина детективного жанра, на которую доселе ещё никто не взбирался.
  Однако я ни капельки не сомневаюсь, что именно вы, тот, кто в данный мо-мент держит эту книгу в руках, без труда сообразите, кто был истинным виновни-ком переполоха. Если бы это было не так, я ни за что не стал бы писать этот при-мечательный детектив.
  
  Глава, предшествующая первой
  Лунный свет
  
  Полная луна стояла против открытого окна, и от того в комнате было светло.
  Это была прекрасная летняя ночь, полная шорохов и тайн, ночь, достойная давно позабытых языческих праздников.
  Можно было не слишком таиться, потому что сегодня на даче никого, кроме Мадам да их двоих с Петром, не было. По привычке всякого добросовестного сторожа Петро в этот час спал особенно крепко, но Василий двигался тихо и ос-торожно. Всё-таки на такое дело он шёл в первый раз.
  Вот и тот самый фикус. У Руководителя их было много, потому что со времён полубеспризорного детства фикусы представлялись ему непременным спутником и даже лучшим символом благополучия и богатства. Теперь, уже дорвавшись до великой власти, Руководитель всё ещё испытывал благоговение перед этими до-вольно заурядными растениями и держал их на своей богатой даче в большом ко-личестве: и в кадках и в горшках разных размеров.
  Этот был в большом горшке.
  Василий осторожно потянул растение, и оно легко вынулось. На дне посуди-ны открылся вышитый беленьким бисером мешочек из оленьей кожи. Теперь уже можно было посмотреть спрятанное внутри.
  Лунный свет упал на бесценные кристаллы, и они радостно откликнулись ему тоненькими разлётными многоцветными лучиками, вспыхивая по уголкам ма-ленькими яркими звёздочками. Эстет сказал бы, что это было изумительно краси-во.
  Счастье всегда недолговечно. А большое счастье приходит лишь на миг. В позвоночник Васи больно упёрся "Макаров", и Петро каким-то чужим, напря-жённым голосом сказал:
   Положи это на подоконник, подними руки, так чтобы я их видел, и медлен-но отходи в сторону.
   Да что ты, Петро?  враз осипшим голосом сказал Василий и тут же, как учил инструктор, когда они ещё вместе служили в особом полку, резко присел и, не теряя темпа, качнулся вперёд на руки, а затем со всей силой ударил назад но-гой старого друга, столь некстати появившегося со своим безжалостным пистоле-том.
  Точнее  хотел ударить. Но Петро учился у того же самого инструктора. Он только немного повернулся, и предназначенный ему страшный удар провалился в пустоту. Раздался негромкий звук, словно ребёнок хлопнул в ладоши (глушитель был хо рошим), и в крепкую шею невезучего Васи впился небольшой кусо-чек свинца. Он летел со страшной силой, разрывая позвонки, сосуды, нервы, мышцы, соединительные ткани, разрушая всё, что называется жизнью.
  Луна равнодушно смотрела в окно. Ей было видно, что на земле произошло ещё одно преступление. Ещё одно звено, не последнее, добавилось к бесконечной цепи поступков, противоестественных и позорных.
  
  Глава первая
  Пропавшая реликвия
  
  Любознательный читатель вправе спросить:
   Где это всё произошло?
  Прямо поставленный вопрос требует столь же прямого ответа. И если бы ав-тор располагал им, то тут же без утайки всё бы сразу и выложил. Увы, в этой за-нимательной истории с самого начала много неясностей. Есть, конечно, надежда, что читателю, у которого хватит мужества и терпения добраться до конца книги, всё там и откроется. Если же этого не произойдёт, нужно будет перечитать дан-ную повесть ещё и ещё раз. Но если и после такого подвига останется Невыяс-ненное, придётся с грустью признать, что читатель совершенно напрасно потра-тил своё время, а автор  своё.
  Так где же это всё случилось?
  
  Астрономы, которым всё интересно, установили существование зеркальной Вселенной, где всё происходит совсем, как у нас, только при этом левое и правое меняются местами. Наша непросвещённая публика по своему обыкновению пол-ностью переиначила это удивительное знание на свой лад и уверовала, что все оценки событий в зеркальном мире меняются местами с нашими суждениями с точностью до наоборот. Поэтому всё наше хорошее у них, без всякого сомнения, считается плохим, зато наше плохое в тех краях старательно возводится в ранг ис-тиной добродетели. Затруднение состояло лишь в том, что современная много че-го достигшая наука так до сих пор и не научилась отличать прямой образ от его зеркального отображения. Точнее, она пока не может надёжно сказать, кто есть кто, поэтому всегда остаётся не выясненным вопрос, в своём ли мире мы нахо-димся или, упаси бог, в зеркальном, который от нашего ничем по существу не от-личается, потому что правое и левое являются относительными понятиями, зави-сящими только от положения наблюдающего. А положение бывает разное.
  Чисто случайно, не без помощи умелых экстрасенсов, которым, к счастью, ныне нет числа, нам удалось всё-таки выведать, что мы  это всё-таки мы, а не они, и кое-что разузнать, как там у них в зеркальной Вселенной всё это выглядит. Нам повезло: сведущие люди, когда мы к ним приступили, не стали стесняться своих знаний и пояснили, что дела обстоят не совсем так, как мы думаем, а кое в чём полностью противоположно. Хотя всё остальное  тютелька в тютельку.
  Поэтому трудно сейчас сказать, действительно ли описанные здесь события происходили у нас, а если происходили, то в какое время. У них же всё, о чём здесь рассказывается, произошло в самом конце будущего столетия или чуть раньше. Так утверждает магистр Алькофрибас Назье, всем известный извлекатель квинтэссенции. Впрочем, он может и ошибаться. Поскольку этот магистр боль-шой шутник.
  Конечно, мы не можем здесь ручаться за приведенные факты. Но всё осталь-ное верно.
  Кстати.
  Люди почитают одних писателей, а читают совсем других.
   Это у нас или в зеркальном мире?
   У нас  да, а у них  не знаем. Хотелось бы выяснить.
  
   Вы уже слыхали последнюю новость?
   Ещё нет, а что?
  Вот какими вопросами обменивались шёпотом жители Вышеславова коро-левства. Говорили тихо, опасаясь, что их услышат те, которые любят всё слушать, и поймут их не совсем правильно.
   Так знайте же: у нашего короля пропала корона. Ещё совсем недавно она мирно покоилась на подушечке малинового бархата в королевском кабинете, а теперь её там, как обнаружилось, не стало.
   Подумать только! Вот до чего мы докатились! O tempora, o mores!
   Цицерона можете цитировать сколько угодно, но вот про корону никому не рассказывайте. Потому что  секрет.
   Разумеется  ни звука.
  
  Если прислушаться к философам, то материя  это вещи, склонные к исчез-новению. Вот только что были под рукой, а потом, глядишь, их не стало. Долго потом ищешь и не всегда находишь. Возмущаться и сопротивляться бесполезно  просто мир наш так устроен. Говорят, и зеркальный тоже.
  На этот раз исчезла корона.
  Вообще-то этой драгоценной регалии полагалось храниться в государствен-ной сокровищнице и появляться на свет только во время особо торжественных церемоний (кто-то в королевской семье родился, кто-то отошёл в мир иной, кто-то надумал жениться или, например, армия одержала блистательную победу, по ка-кой причине был устроен торжественно-богатый и довольно обременительный для казны приём иностранных гостей и местной элиты). Так оно раньше всегда и было. Но вот король Вышеслав, взошедши на престол, дерзко нарушил этот по-хвальный и предусмотрительный обычай и теперь постоянно держал бесценную корону не в пропыленных сундуках Алмазного фонда, а прямо на каминной полке в своём кабинете, чтобы она у него всегда была на виду прямо перед носом.
  А зачем?
  Была ли в том суровая необходимость или просто взыграло мелкое тщеславие венценосной особы? Историки в этом обязательно разберутся. Мы же изложим здесь свою версию, единственно правильную.
  Всё дело, как мы считаем, было в том, что верховная власть и всё хорошее, что к ней прилагается, достались Вышеславу не по естественной линии отца-деда-прадеда, как это принято у всех приличных и от того процветающих монархий, а совершенно случайно: волею каприза фортуны (не без того), но всё же больше интригами и игрой тайных, могущественных сил, замыслы которых не были до конца понятны даже их смекалистому избраннику.
  А если власть попадает не в те руки, это большая беда или не слишком?
  Большинство людей, проживающих на нашей шарообразной планете, так и не научилось понимать или хотя бы догадываться, насколько легко руководить тол-пой, или, более корректно,  человеческим обществом. Думаете, для этого обяза-тельно нужны Тамерланы и Вашингтоны? Ошибаетесь! Сойдут фигуры и помель-че. Иногда к высшей власти пробиваются такие незначительные создания, что да-же в сильный микроскоп их, как следует, не разглядишь. Да и не нужно разгляды-вать! Потому что дело вовсе не в них. Главное, чтобы действовала Система. А что это такое, то великая тайна есть, и не нам с вами её разгадывать.
   Должен признаться, что я почти ничего не знаю о Вышеславе.
   Тогда я постараюсь вам рассказать. Если вам станет скучно, остановите ме-ня. Чудесное восхождение Вышеслава началось с того времени, когда прежний король Пшебыслав, окончив свой многотрудный земной путь, устремился всей душой, как ему и положено, прямиком на небеса. Но отправился он в этот значительный и безвозвратный путь совершенно бездетным, не позаботившись оставить после себя очевидного и соответствующего наследника. С его стороны это был крупный государственный промах. За такими просчётами обязательно следуют долгие смуты и вызывающие дикую разруху претензии на освободив-шийся престол со стороны неисчислимых подозрительных личностей.
  В этот раз случилось то же самое.
  
  Возможно, найдётся много рвущихся к беззаветному труду летописцев, гото-вых с величайшим прилежанием, ничего не упустив и почти не добавив ненужно-го, талантливейшим образом описать безалаберные годы, последовавшие за зво-ном колокола, возвестившим, что затянувшееся правление Пшебыслава прервано щелчком ловких ножниц престарелых богинь, которые долго и нудно без види-мых признаков усталости прядут и тянут бесчисленные нити жизни ради коротко-го удовольствия одним махом перерезать их в самый неподходящий, по нашему мнению, момент.
  Мы не последуем за упомянутыми нами безупречными рыцарями пера по многим причинам. Во-первых, мы не уверены, что наши умеренные достоинства хоть сколько-нибудь соизмеримы с их недюжинным мастерством и непревзой-дённой выучкой, с их поразительным умением выуживать потрясающие жемчу-жины из такого болота, в которое мы не сможем заставить себя не то что с голо-вой окунуться, но хотя бы забрести по щиколотку, даже если употребим при этом ради успеха предприятия всю отпущенную нам силу воли. Во-вторых... впрочем, достаточно и во-первых.
  Платон сжёг свои юношеские поэмы из-за того, что они показались ему хуже гомеровских. Нам бы тоже следовало проявить такую же похвальную скромность, но мы не решились.
  И вот к власти пришёл...
  Попробуйте окончить начатую фразу, если вас сразу же перебивают:
  
   А не можете ли вы сказать мне, что такое власть?
   Ну конечно, могу. Власть это...ну и хитрец же вы! Специально ведь при-творились, чтобы поставить меня в затруднительное положение. Поскольку это понятие, если его ограничить одним словом, не имеет строгого определения, хотя даже самому простенькому ежу понятно, о чём идёт речь.
   В чём-то, сударь, вы правы, но согласиться с вами полностью никак не мо-гу. А хотите, я вам скажу?
   Конечно, хочу.
   Видите ли, власть  это внеличное презрение.
   Очень странные слова вы говорите.
   Нисколько. Человек, получивший власть, неизбежно презирает всех, кто внизу, уже в силу одного того, что они не сумели подняться к вершине. И это пре-зрение вовсе не связано с тем, что у властелина оказалась на редкость чёрная или извращённая душа. Это чувство является всего лишь натуральным признанием того тривиальнейшего обстоятельства, что остальные, кто топчется у подножья пьедестала, не заслуживают уважения, поскольку нет на то никаких причин.
   Возможно вы и правы, хотя я не уверен, что правильно вас понял. Попробу-ем всё-таки продолжить.
  И вот королём был объявлен Вышеслав. Объявила его Система к общему не-ожиданию и даже к исключительному удивлению большинства своих сограждан  ведь неделю назад мало кто подозревал о самом его существовании в этой мно-гострадальной державе. Но от удивления, если верить медицине, ещё никто не умирал, поэтому общество в тот момент не лишилось ни одного из своих достой-ных членов.
  Коронация была, как и положено, пышной, но зевакам, вынужденным целый день простоять в истомившейся толпе, она показалась бы довольно скучной, если бы в самый торжественный момент не выяснилось, что историческая корона слишком велика для маленького черепа удачливого кандидата. Тогда расторопные прислужники быстренько и почти незаметно для посторонних глаз, всунули в неё салфетку. Всё сошло бы хорошо, но один край ослепительно белого полотна всё же вылез из под золотого обруча и лихо свесился на красное от волнения ухо по-мазанника. Иностранные послы, привыкшие владеть своими чувствами, решили, что в этой стране так и надо, а свои люди посмеялись и сказали:
   Вот так у нас всегда. А почему, то нам неведомо. А неведомо, оттого что умом наш народ не понять и никакой линейкой или циркулем не измерить.
  А потом венценосный вождь пожелал, чтобы корона, так неожиданно сва-лившаяся ему на голову, не была отправлена обратно в сокровищницу, а нашла себе оправданный приют в его рабочем кабинете. Один мимолётный взгляд на неё уже поднимал настроение и заставлял любую мысль избранника плясать среди трёх основополагающих столбов:
   Ух ты!
   Во даём!
   Ну и ну!
  И вот она пропала.
  
  Интересно, откуда у всех (кроме меня и ещё пары человек) такое уважение к государственной короне? Ведь по своему первоначальному, если хотите  исто-рическому, назначению это всего лишь шапка, сознаюсь  довольно богатая и примечательная, но всё ж всего лишь шапка. Берусь утверждать, что излишне тя-жёлая, недостаточно тёплая, весьма старомодная, а к тому же сильно раздражаю-щая некоторых лиц, считающих, что и у них есть определённые права на этот го-ловной убор.
  О чём тут ещё говорить? Немного необычная шапка, и только.
  И вот она пропала.
  Абсурд какой-то: пропала корона. Разве можно в такое поверить? Это хоро-шее настроение может пропасть или, например, породистая собака. Или билет в оперу. Или чертежи сверхсекретного самолёта. Такое всем понятно. Потому что не противоречит мировому порядку вещей.
  И всё же пропала.
  Ещё вчера была, а сегодня исчезла. Одна только вмятина от неё на бархатной подушке осталась. Но вмятину на голову не оденешь.
  Не так ли?
  Кошмар!
  А какое у нас сегодня число?
  Тринадцатое.
  А день какой?
  Понедельник.
  Ну тогда всё понятно  день по всем статьям неудачный. Непонятно только одно: куда корона девалась?
  Король поскучнел, заволновался, подбежал к телефону и вызвал Дубовца, министра чрезвычайных происшествий.
  Уж чем страна Вышеслава была богата, так это чрезвычайными происшест-виями. Ну разумеется, здесь в виду пожары не имеются. Никогда они не были и никогда не считались чем-то чрезвычайным, поскольку каждый день что-то где-то обязательно и верно горело. Чрезвычайными считались только ежегодные навод-нения, повторявшиеся с изумительной точностью, обрушение мостов (каждый месяц не менее двух, но редко более десяти), а также регулярные взрывы артил-лерийских складов (заблаговременно рассчитать время очередного катаклизма не удавалось ни одному математику).
  Нет сомнения, поиски пропавших корон не входили в круг первоочередных обязанностей хлопотливого министерства, но король больше всего доверял имен-но ему, поскольку только эта организация никогда не имела за собой вины за слу-чившееся. И впрямь, кого, например, можно строго судить за несвоевременное землетрясение?
  Вот почему Вышеслав первым позвал Дубовца.
  Означенное лицо с трудом протиснуло своё расплывшееся тело в золочёную дверь королевского кабинета  при этом одна пуговица всё же отскочила от мун-дира и поспешила закатиться под диван (как её теперь оттуда достанешь?)  и с тревогой уставилось на перекошенную от горя внешность властелина.
   Корону спёрли,  с большой грустью сказал Вышеслав и уронил слезу.
   Как так?  удивился Дубовец.
   А вот так!  с оттенком мрачного удовлетворения ответил король, ощутив в этот миг при всей значительности потери некоторую сладость превосходства знающего над неведающим.
   А кто спёр?  это был вполне естественный, хотя, признаемся, немного глу-пый вопрос. Но придумывать умный вопрос времени не было.
   Если бы я знал,  убедительно объяснил король,  я бы тебя не стал беспо-коить.
   И то верно,  согласился главный чрезвычайник (он всегда умел облекать свои мысли в самые простые и доступные уму формы. Содержание мыслей такую операцию охотно допускало).
   Короче  ищи!  сказал Вышеслав и более ничего не прибавил за неимени-ем подходящих слов. Его душили слёзы.
  И пошёл Дубовец искать.
  Искать он не умел. Зато знал, кто умеет это делать.
  
  Глава вторая
  Детектив Гавличек ищет корону
  
  Закон и преступление появились в один и тот же день.
  Всем наскучившая диалектика утверждает, что оба они  две стороны одной и той же медали, отчеканенной в тот самый день творения, когда на свет появились первые разумные существа. Спорить тут не с чем, и есть много оснований пола-гать и закон и преступление совсем уж неразделимыми братцами на манер сиам-ских близнецов (а почему бы и нет?). Естественно, при таком подходе большой ошибки быть не может, хотя иногда остаётся лёгкое подозрение, что без некото-рого преувеличения здесь не обошлось.
  Если нет закона, то нечего и преступать. Ведь никто не станет поднимать вы-соко полы пальто, чтобы переступить через несуществующую лужу.
  А если никто ничего не преступает, то, получается, и закон становится вовсе не нужным.
  Увы, существует и то и другое: и закон и преступление. Оба они являются на-силием над личностью. Всякое насилие требует подчинения и беспощадно к тем, кто не хочет подчиниться.
   Избавиться от преступлений можно только решительным упразднением за-конов (кто знает другой способ, пусть укажет). Но человечество на это никогда не согласится.
  Вот так и получается, что преступления всегда были, есть и будут независимо от того, нравится нам это или нет. Самый распространённый вид преступлений  кража. Крадут всё, что удаётся украсть. У кого больше возможностей, у того больше и стремлений.
  После этого самые удачливые говорят: "Имеем что имеем!".
  Можно ли украсть власть?
  Вот какие странные мысли иногда приходили в голову отставному детективу Гавличеку.
   Беспредельная любовь к истине не позволяет нам согласиться с теми, кто ут-верждает, что старого сыщика звали Индржихом.
  
  Похищение драгоценностей не является в истории человечества исключи-тельным событием. Если внимательно почитать книги, из тех, что сегодня поль-зуются наибольшим спросом, то выходит, что в процессе развития цивилизации энергичные люди только тем и занимались, что перемещали ценные вещи и день-ги из одного места в другое, по возможности не уведомляя при этом их истинных хозяев (чтобы те не слишком огорчались). В отдельных, особо печальных случаях такие деяния происходили и с уведомлением. Тогда это называлось грабежом или разбойным нападением. За такие шалости полагалась отдельная статья.
  Похищали всё, что под руку попадало, всё, что плохо лежало, а если и хоро-шо лежало, то всё равно старались умыкнуть. Такое стихийное перераспределение благ являлось несомненным условием (и следствием) прогресса, и когда оно дос-тигало, не без помощи сомнительных теорий, особо крупных размеров и общего участия в нём, то принимало научно обоснованное название социальной револю-ции.
  Справедливость требует отметить, что королевские короны воровали редко. По той причине, что этого добра не так уж много на свете, да и не всегда понятно, что делать с украденной короной, если нет законных оснований возложить её на собственную голову. В силу того, что данное явление было чрезвычайно редким, учёные криминалисты так и не разработали надёжной методики поиска пропав-ших корон. Кстати, и бесчисленно воруемых кошельков тоже (диалектика?). Вот так великое и малое идут рука об руку, лишний раз напоминая, что всё на свете относительно.
  Интересно, кто первый сказал, что всё на свете относительно?
  
  Удалившийся на покой детектив первой категории Гавличек решал важный, почти классический вопрос, поставленный перед ним его настойчивой спутницей жизни  варить или не варить (на обед пельмени)? С одной стороны  кушать хо-чется. С другой  хорошо бы похудеть. А то вон сколько одежды в шкафу висит, но почти все пиджаки в последние годы перестали сходиться на брюхе. А всё из-за того, что бросил курить.
  Отказ от курения  в этом есть подлинное величие. Тут, если начнём прово-дить уместные сравнения, померкнут и "Орестея" Эсхила и некоторые пьесы Шекспира. Потому что человек, добровольно отказавшийся от этого восхититель-ного занятия, сам себе и Давид и Голиаф. Радость победы над собой с точностью до последнего грамма компенсируется горечью собственного поражения. Это ещё в лучшем случае. А в худшем... как подумаешь, сердце готово выпрыгнуть из грудной клетки и уже после этого с треском разорваться.
  После того как Гавличек под влиянием непреодолимых сил, представленных главным образом его неукротимой супругой и в меньшей степени его собствен-ными представлениями о вреде табака, расстался со своей милой привычкой, у него на лице навеки поселилось несмываемое кислое выражение страстотерпца, а живот стал быстро увеличиваться до совсем непростительных размеров.
  Вот уже и старые брюки одеть не удаётся.
  Можно купить новые брюки. А можно похудеть.
  Так как?
  Проще купить брюки. Дешевле похудеть.
  Гавличек вздохнул и выбрал второе.
  И правильно сделал.
  У детектива была огромная сила воли, но и она, случалось, давала трещину, как сегодня, если становилось совсем невтерпёж. Была не была, съедим сегодня и суп и пельмени.
  Однако в этот раз неизбежное падение добродетели не успело состояться.
  
  В дверь позвонили.
   Кто там?
   Открывайте! Именем короля!
  Пришлось открыть.
  Больших провинностей за собой детектив Гавличек не чувствовал. Ну ругнул в узком кругу пару раз власти, ну посмеялся вместе со всеми над анекдотом про умственные способности Вышеслава. Но ведь теперь за такие шалости не сажают. Не те нынче времена.
  А всё-таки боязно. Иногда времена возвращаются.
   Вам приказано немедленно прибыть к Дубовцу,  приятным голосом сказал высокий офицер в длинной новенькой шинели с капитанскими погонами.
  Гавличек с интересом посмотрел на него. В этом человеке ощущалась пре-красно натренированная вежливость и хорошо отработанная корректность.
   А если я откажусь,  подумал отставной детектив,  этот славный малый, не меняя выражения лица, мигом скрутит меня в узел так, что хрустнут рёбра, и дос-тавит своему начальству на подносике.
   Я готов,  покорно сказал приглашаемый специалист.
  Он хорошо помнил Дубовца. Когда-то в давно ушедшем прошлом тот ещё молоденьким и на редкость неопытным курсантом проходил у него практику. Рыженький был, бородавчатый и неуклюжий. Правым глазом косил. Помнится, всё стремился угодить. И правильно делал, потому что самый надёжный путь к вершине начинается с ретивого ползанья во прахе.
  Про него даже стишок сложили:
  Пониже кланяйся, друг мой, и быстро выйдешь в люди,
  Тебя всем сердцем и душой любить начальство будет.
  Поймать улыбку начальства  всё равно что схватить за хвост фортуну.
  Вот только соображал Дубовец туговато. В отличие от Сократа он был не в состоянии постичь даже то, чего не знал. Сколько дел провалил! Все тогда сочув-ствовали его несовершенству, потому что безвредным смотрелся. Так сказать  простота извиняет. Позже малообещающий практикант, ощутивший тайные взма-хи крыльев, несущих благую весть из будущего, женился на генеральской дочке (вот уж не красавица была!) и сразу чудесным образом переменился. Стал откро-венно небрежным и начал давать Гавличеку ценные указания. Если же приходил в неудовольствие, то выражал его не в самых почтительных выражениях. Вскоре Дубовец пошёл на повышение, и пути их разошлись. Со стороны стремительное вознесение способного ученика выглядело как старт праздничной ракеты. А его прежний наставник тихо старился на прежней должности и всё больше становил-ся похожим на валун в долине, который в гору сам не катится и его тоже никто туда тащить не собирается.
  Нельзя переоценить то, что не имеет цены.
  Высшая ценность Гавличека состояла в том, что он себя не переоценивал.
  Высшая ценность Дубовца состояла в том, что его никто не переоценивал.
   Вот и я опять пригодился,  не без горькой насмешки над самим собой без-звучно сказал Гавличек. А затем ему припомнилось, как этот Дубовец сумел стать живой легендой ещё при жизни курсантом. Брали однажды серьёзную банду с по-личным. Тогда его, необстрелянного, вместе с другими такими же поставили для подстраховки во внешнюю цепь окружения.
  Ночь была особенно черна из-за того, что дождевые тучи не пропускали скудный свет и без того тёмного неба. Из крон невидимых деревьев раздавалось мерзкое, возмущённое карканье таких же невидимых ворон. Им тоже очень не нравилась погода. Сырой ветер противно холодил лицо скучающего молодого че-ловека, отчего ему хотелось убежать в гости к бабушке в её тёплый и всегда гос-теприимный дом.
  Потом в стороне послышались выстрелы, недовольные крики, и спустя мину-ту из темноты прямо на Дубовца вынырнул здоровенный пыхтящий дядя с боль-шим чемоданом, который тащить было явно нелегко.
  Растерявшийся курсант двинулся навстречу незнакомцу и робко спросил:
   А что это у вас в чемодане?
   Кефир!  огрызнулся детина и попёрся дальше вместе со своим скарбом. Мрак поглотил его.
  
  Подъехали к огромному светлому зданию устаревшей архитектуры. Всюду колонны и аллегорические фигуры, непонятно что изображающие. Когда-то здесь был институт самых благородных девиц. Оттого все классические тела изваяний там, где требовалось, были старательно задрапированы. Это давало больше воз-можностей воображению. А ещё освежили потемневший мрамор статуй белой масляной краской. Это лишило лилейные плечи неведомых богинь последних следов эротики, зато самим богиням придало воистину голубиную кротость и да-же некий дешёвый шик.
  Теперь в этих мирных стенах вместо субтильных и очень благовоспитанных девушек, из которых должны были вылупиться образцовые матери благополуч-ных семейств, обретались бесчисленные пухленькие чиновники с обвислыми ще-ками. Здесь, в тиши уютных апартаментов, им надлежало составлять мудрые и полезные наставления суровым, тренированным мужчинам, способным достойно противостоять натиску любых стихий во всём их угрожающем буйстве и велико-лепии.
   Дорогой учитель!  громогласно прокричал министр заранее заготовленное приветствие, со всей силой нерастраченных эмоций сгрёб ненаглядного гостя в охапку и даже попытался поцеловать в щеку, но Гавличек сумел увернуться от мокрых губ. И правильно сделал, потому что его носовой платок остался дома.
  Потом обрадованный ученик несколько раз дружелюбно хлопнул своего учи-теля по спине, давая тем понять, что тот может чувствовать себя в этом высоком кабинете совершенно запросто.
  Промчавшиеся лета, возможно, сделали Дубовца немного умней и внутренне значительней. Но его внешность, и в молодости не слишком выигрышную, неве-ликодушное время совсем не пощадило. Вместо благородной сократовской лыси-ны, убедительно украшающей знаменитых академиков, преуспевшему министру досталась всего лишь жалкая плешь. А морщины, коим по замыслу природы по-лагалось служить свидетельством долгих возвышенных раздумий над судьбами человечества, разбежались по его широкому, но очень уж невыразительному лицу настолько прихотливым чертежом, что разобраться в нём не было ни малейшей возможности.
  Изъяны облика не помешали Дубовцу убедительно продемонстрировать ве-личайшую радость от встречи после затянувшейся разлуки.
   Давно, ох давно мы не виделись,  продолжал констатировать очевидное бывший питомец, снова и снова обнимая дорогого гостя, явно не имея сил от него оторваться.
   Не по моей вине,  хотел с достоинством сказать сильно отставший в своём житейском и социальном развитии детектив, но всё же у него хватило ума сокру-шённо вздохнуть и тихо согласиться, что, действительно, давно, одновременно показывая всем видом, что отсутствие желанных встреч переносилось им хотя и с величайшей скорбью, но зато с похвальной покорностью требованиям субордина-ции.
   Может коньячку примем, а?  предложил великодушный хозяин.
  Пошлей этой фразы не сыскать, но лучшего начала для содержательного раз-говора никто ещё не придумал.
  Вот и Гавличек, увидев явление ещё непочатой бутылки, содержащей вдох-новляющую жидкость (а как ещё можно назвать старый грузинский коньяк?), сра-зу догадался, что общение со старым другом будет серьёзным и долгим. Быст-ренько рассудив, что нет смысла менять правила уже начавшейся игры, сообрази-тельный детектив радостно потёр руки и воскликнул (в той же тональности):
   Охотно! С лимончиком!
  Разговор и впрямь получился долгим, и одной бутылки для него не хватило. Пришлось из сейфа достать следующую. Хорошо, что министр был предусмотри-телен и запаслив!
  Гавличек внимательно слушал Дубовца  по крайней мере, таким выглядел,  и когда тот в пятый раз уже заплетающимся языком открыл ему великую государ-ственную тайну, сказал:
   Всё ясно.
   Чудесно. С этой минуты ты снова на службе, и я назначаю тебя старшим. Все тебя, запоминай, все теперь будут слушаться. Кроме меня, конечно. И кроме Него,  министр показал глазами вверх.  Начальник криминальной полиции и все его люди с этого дня  я уже приказал  в полном твоём распоряжении. Толь-ко никому про случившееся ни гу-гу.
   Ни звука,  пообещал Гавличек, взирая на большого человека самыми чест-ными глазами. Его немало позабавило тыканье бывшего ученичка. Что ж, иной раз приходится быть снисходительным, хоть и нелегко это. Стоит жить слепым, глухим и немым, только не жить рядом с властной, сильной и радостной чернью, вспомнил он (совсем некстати) чьи-то слова.
  Хотя знаменитый в прошлом сыщик и дал понять всесильному министру, что ему всё понятно, на самом деле ничего ему понятно не было, но к такому нату-ральному состоянию полного неведения прославленный детектив за долгие годы службы успел целиком привыкнуть, как к неизбежному спутнику своей неорди-нарной профессии.
   Так что будем делать?  с надеждой спросил вышедший в верха способный ученик.
   Сначала будем думать, а потом действовать,  пояснил никуда не вышед-ший бывший учитель. Ведь нужно же было как-то потянуть время, пока что-нибудь само собой не прояснится. Лучше этого безупречного приёма наука пока ещё ничего предложить не сумела.
  Дубовец без удовольствия подумал, что сам он не знает о чём думать, а тем более как действовать, но открывать такие мысли, недостойные его высокого по-ложения, не стал, а, наоборот, уверенно произнёс:
   Я тоже так считаю.
  Гавличек одобрительно кивнул головой.
  Великое искусство разговора состоит в том, чтобы уметь красноречиво мол-чать, но уж если придётся говорить, то суметь сказать много и одновременно не сказать ничего, что наложило бы на говорившего хоть какие-нибудь обязательст-ва, и при этом не упустить ничего такого, что очень понравится другой стороне, имеющей надежды найти в словах первой стороны полное подтверждение спра-ведливости своих неутолённых желаний и верности собственных ещё не созрев-ших мыслей.
  Помолчав несколько минут, что показывало полное уважение к последним словам министра, заслуживающим исключительно глубокого осмысления, Гавли-чек, исходя из собственных представлений об умственных способностях собесед-ника, полувопросительно сказал:
   Вы, конечно, считаете, что начать следует с осмотра места происшествия.
  Нам неизвестно, оценил ли проницательный начальник в должной мере бес-конечную деликатность отставного детектива, но будем надеяться, что тактич-ность учителя пришлась по душе ученику.
   Именно это я имел в виду!
   Здесь свежий взгляд, особенно ваш, будет совсем не лишним,  скромно высказался Гавличек, спрятав яд насмешки настолько глубоко, что и сам его поч-ти не заметил.
  "Во, соображает!"  про себя восхитился Дубовец, воспалённый замечатель-ным продуктом закавказских лоз, а вслух важно сказал:
   Разумеется!
  Вдвоём стали осматривать кабинет Его Величества, а самого короля попроси-ли на время выйти, чтобы не путался под потерявшими твёрдость ногами умелых сыщиков и не мешал их профессиональной деятельности своими ненужными со-ветами.
  Висевшие на стенах портреты венценосных бабушек и дедушек надолго при-влекли внимание приметливого детектива. Он и так и этак рассматривал их: с прищуром и без. Словно, вглядываясь в потускневшие холсты, вопрошал людей, давно покинувших этот мир, не было ли их участия в последнем похищении, а ес-ли не было, то, может быть, заметили нечто необычное.
  Дубовец тем временем настойчиво рылся в ящиках письменного стола. Не потому что надеялся сыскать там корону, а всего лишь из праздного любопытства  а что там хранит глава государства? Добыча оказалась небогатой: два прошло-годних календарика, плохо пишущая авторучка, пригласительный билет на свадь-бу принца Фелипе, старые подтяжки, заграничный орден, коробка с оловянными солдатиками, логарифмическая линейка в красном футляре, театральный бинокль, две колоды карт, четырнадцать скрепок для бумаг, журнал с фотографиями не-достаточно одетых красавиц, роман Чарльза Диккенса с оторванным началом (из-за этого название книги установить не представлялось возможным, но стиль авто-ра угадывался без труда).
  Заскучавший король просунул голову в дверь и спросил Дубовца:
   Расскажите мне, как вы намерены раскрыть это ужасное преступление.
  Дубовец покраснел и с надеждой взглянул на Гавличека.
   Я вам сейчас всё объясню,  сказал детектив.  Существует несколько спо-собов раскрытия преступлений. Каждый имеет свои достоинства и, увы, свои не-достатки. Не будь недостатков, хватило бы и одного способа на все случаи жизни. А так иной раз приходится комбинировать.
   К какому же способу намерены прибегнуть вы?  поинтересовался Выше-слав.
   Это будет зависеть от обстоятельств. Вполне возможно, что в этом деле мы прибегнем к индуктивному методу, когда цельная картина преступления понем-ногу сформируется как обобщение мелких частностей. Именно так мы расследо-вали крупнейшее хищение импортной мебели со склада в Зелёных Горках. И всё получилось просто замечательно.
  Но может так случиться, что в другом случае более плодотворным окажется дедуктивный метод, когда, представив себе для начала общую картину во всей её полноте, мы от неё перейдём к частностям. Как раз таким способом мы раскрыли памятное ограбление банка на Заречной улице. Оба эти метода хорошо известны всем интеллектуалам.
  "Никак не могу понять, в чём между ними разница",  подумал король.
   Конечно, конечно, они мне хорошо известны,  поспешно сказал король и прикрыл дверь.
   Потом сыщики обшарили пол и нашли утерянную министром пуговицу, а с ней несколько закатившихся монеток и античную золотую заколку для волос. Очень красивую, с большим вкусом сделанную (русалка верхом на дельфине). Снова пригласили короля и показали ему находку. Но тот сделал вид, что не про-явил интереса, и сказал, что, скорее всего, заколка принадлежит одной из служа-нок, заходивших вытереть пыль.
   А что  у вас служанки в антикварном золоте ходят?  удивился просто-душный Гавличек.
  Вышеслав насупился и попробовал спрятать находку в карман, сказав, что просит по пустякам к нему не обращаться. Но следователь остановил его.
   Извините, Ваше Величество,  вежливо, но твёрдо сказал он, отбирая дра-гоценность.  Эта вещица может оказаться ценнейшей уликой, способной вывести нас на правильное направление поисков.
  Королю оставалось только покориться. Но он не удержался и съязвил:
   А как же индукция и дедукция? Я начинаю подозревать, что без обо всём говорящих улик и абсолютно всё объясняющих вещественных доказательств ва-ши всепобеждающие методы, о которых вы мне рассказывали, наверное, совер-шенно бесполезны.
   Совершенно верно,  радостно откликнулся детектив.  Нам преступление без улик и тому подобного  всё равно, что астрологу небо без звёзд.
   И какие же улики вы больше всего цените?  спросил Вышеслав, проявляя снисходительный интерес к далеко не царскому занятию сыска.
   Я вам сейчас всё расскажу,  обрадовался Гавличек, давно не имевший слу-чая показать во всём блеске свой непревзойдённый класс.  Многие думают, что самое главное для следствия  это папиллярные линии пальцев, пятна крови, пря-ди волос, пахнущие порохом гильзы на ковре, следы на снегу или глине и прочая мишура. Пустяки всё это. Посмотрите сами, сколько здесь волос на полу насыпа-но. Вот, глядите, я поднимаю длинный волос, явно принадлежавший блондинке. Чей он?
   Я не знаю,  ответил король, заливаясь необъяснимой краской смущения (королева-то была жгучей брюнеткой).
   И я не знаю,  успокоил его детектив первой категории.  Если я стану во-зиться с каждым волоском  смотрите, сколько их здесь, и здесь ещё,  я и через сто лет не разгребусь. Улики должны быть такими, чтобы сразу было видно, что к чему. Помню, когда расследовали безнадёжное дело по поводу ужасной расправы над молодой княгиней Шахназаровой, что послужило главной уликой? Пуговица, сударь! Самая обыкновенная пуговица от мундира. Как только она мне попалась, я тут же её  хвать и прямиком в офицерское собрание. Там все толкутся, и уже многие выпивши. Я тоже потолкался  хожу и присматриваюсь. Вижу  красавец-ротмистр у стойки стоит и уже заметно набрался. Есть на что посмотреть: голова  под люстру, плечи  Геркулес позавидует. Одним словом  орёл! А на груди этой птички ровно одной пуговички не хватает, точь-в-точь, как у вас сегодня, господин министр. Я подхожу к нему небрежно, берусь за другую пуговку и  чик её ножичком.
   Полюбуйся, милейший,  говорю я этому непревзойдённому герою.  Не кажется ли тебе, что они в чём-то схожи?  И предъявляю ему обе пуговицы. А они  одинаковые!
  Видели бы вы, как смутился бедняга, как что-то бессмысленное лопотал в своё оправдание. Ничто ему, разумеется, не помогло, хотя потом он и уверял на суде, что был в тот роковой вечер сильно пьян и оттого совершенно ничего не помнит.
   Действительно, странная история,  отреагировал король на интереснейший рассказ великого сыщика.
   Но это ещё не всё,  поторопился порадовать его Гавличек.  Я вам сейчас расскажу про другой случай, где важнейшей уликой послужила обыкновеннейшая куртка. Такие у нас на базаре тридцать талеров стоят. А если поторговаться, то и за двадцать пять отдадут. Так вот...
   Помилуйте,  сказал король.
   Нет, вы только послушайте. Завёлся тут у нас медвежатник высшей катего-рии. Сейф за сейфом обчищает, а следов  никаких. Бизнесмены  рыдают, бан-киры  обеспокоены. И все костерят нашего брата, хотя мы трудимся во всём поте лица своего. Долго ничего не получалось, но потом мы всё-таки его взяли. В тот месяц погода в наших краях стояла на редкость жаркая. Даже ночь не приносила желанной прохлады. И этот поразительный мастер, ковыряясь в сверхпрочном шведском сейфе, по всей видимости, жутко вспотел. Вот он и снял куртку, чтобы тело освежить. Сейф он, разумеется, открыл, денежки вынул и гордо удалился, а вот куртку свою позабыл. А в кармане  открытка от какой-то влюблённой в него Агнешки, и адрес на ней написан. Так что утром мы этого молодца прихватили. Помню, он сильно удивлялся, как мы сумели так быстро найти его. Вот что зна-чит  настоящая улика: собственная куртка преступника, а не какие-то там неиз-вестные волосы.
  Вышеслав потряс во все стороны головой, скороговоркой сказал, что тоже не прочь освежиться и поспешно выскочил за дверь.
  Поиски короны продолжились без него.
  На всякий случай сняли с потолка люстру, сорвали обои и паркет да ещё без-жалостно вспороли обивку кресел и дивана. Однако и там короны не сыскалось. Старательный Дубовец по подсказке Гавличека даже в камин забрался, но только зря вымазался. В примыкавшем к кабинету туалете тоже ничего существенного не нашлось, кроме ведра, швабры и огромнейшего количества пакетов недорогих бумажных салфеток. Последняя несуразность могла кого угодно заставить заду-маться и даже стать основой новой версии преступления, но Гавличек был стре-ляный воробей и по ложному следу идти не стал.
  После того как в кабинете не осталось ни одной неповреждённой, следова-тельно не осмотренной, вещи, детектив удовлетворённо хмыкнул и сказал, что те-перь самое время пойти другим путём и сделать главную ставку на человеческий фактор.
   Это как?  спросил генерал, испачканный, утомлённый и озабоченный.
   Qui prodest?  ответил Гавличек, демонстрируя отменное знание латыни, а вместе с ней и юриспруденции.
  Посмотрев на вспучившиеся глаза своего питомца, сыщик сжалился и пояс-нил:
   Надо подумать, кому всё это было выгодно.
    И впрямь,  оживившийся министр уловил брошенную мысль на лету с изяществом безнадзорного пса, радостно хватающего косточку,  кому это вы-годно? И главное  зачем?
  Как видите, член кабинета умел развивать очевидные мысли в единственно верном направлении. А ведь претензии на глубокое понимание прописных истин не каждому даны.
   Давайте сядем и хорошенько подумаем, кому и зачем могла понадобиться королевская корона,  вот какое предложение сделал детектив.
  Согласитесь, в данный момент это было наилучшим вариантом ввиду отсут-ствия других предложений.
  Сели и подумали.
  Новые мысли не пришли.
    Тогда на сегодня достаточно,  сказал Гавличек, заметивший, что в данный момент у министра сохранилось лишь одно желание: забыться в здоровом и про-должительном сне.
   Правильно, утро вечера мудренее,  поддержал его высокопоставленный напарник, снова явив тем самым неограниченное знание народной мудрости.
  
  Глава третья
  Вопросы без ответов
  
  Нет ничего прекраснее утра.
  Так считают дети, поэты, девушки и не только они. Нежные краски зари раз-рисовывают стремительно светлеющий край неба и с самым невинным видом прогоняют злосчастную ночную тьму, полную скребущих душу страхов, невиди-мых угроз и неприятных шорохов. Обрадованная природа умывается прозрачной росой, и нарождающийся на востоке новый день каждый раз обещает трудолюби-вому новые свершения, а ленивому  нескончаемую прелесть безмятежного су-ществования.
  Наутро мозги детектива первой категории были свежими, как у ребёнка. Зна-чит, коньяк был неподдельный. Гавличек открыл окно и высунул голову. Воздух был чист и прохладен, солнце  приветливым. В такую погоду особенно свободно дышится и хорошо думается.
  По привычке отставной следователь уселся у окна и стал рассматривать про-хожих. Многих он знал в лицо. Вон старый Василопулос спозаранку бредёт за пи-вом. Это его первый на сегодня поход, а потом ещё будут три или четыре. Вот просеменила крашеная блондинка пани Куприянчикова, или просто Семёновна. Раньше она заведовала хозяйством в какой-то больнице и всё время что-то подво-ровывала. Потом её с позором выгнали, и теперь она от скуки шатается по улицам и паркам, выискивая забытые вещи. По выходным дням ей помогает лупоглазый супруг, он служит очень мелким чиновником в каком-то очень важном ведомстве.
  Старый сыщик с неодобрением посмотрел на Семёновну  она кралась вдоль улицы, как пантера (вот такая странная у неё была походка)  и подумал, что в цивилизованном мире проделки этой славной дамочки получили бы надлежащую оценку в виде вполне определённого числа лет строгой изоляции. Но у нас в большинстве своём народ добрый и никому не мешает приворовывать, поскольку и сам не прочь иной раз оскоромиться по этой части.
  Затем Гавличек с завистью посмотрел вслед непринуждённо удаляющемуся Василопулосу: прославленный специалист почувствовал, что ему тоже хочется выпить кружку прохладного пенистого напитка.
  
  Если бы в этот момент некий посол высших сил спустился с недоступных нам высот и строго спросил отставного детектива, действительно ли и он тоже с утра желает накачаться пивом, Гавличек скорее всего, испугавшись, стал бы всё отри-цать.
  Разные недалёкие люди, незаконно присвоившие себе право нас поучать, из-давна внушают нам, что наши чувства обманчивы. Позволим себе с этими знато-ками не согласиться. Чувства нас никогда не обманывают, это мы начинаем гово-рить неправду, когда стыдимся собственных чувств.
  Когда у нас накапливается слишком много почти неодолимых чувств, мы охотно делимся ими с ближними.
   Взялся бы ты за ум,  как-то раз предложил Гавличек плохо владеющему своим непослушным телом Василопулосу.
   А зачем?  удивился искренний любитель маленьких земных радостей.
  Действительно, зачем?
   А что в пиве плохого?  поставил совершенно разумный вопрос неразум-ный сосед детектива, а затем подвёл черту под дискуссией.  Пить ли, не пить ли  это всё диалектика.
   При чём здесь диалектика?  не сдержался добропорядочный следователь.
   А притом,  рассудительно ответил Василопулос,  что диалектику изобре-ли древние греки в безумной надежде совместить несовместимое: свободу лично-сти и интересы государства.
  Когда начинается диалектика и в бой идут контрадикции, а действительность оказывается сама себе противоречащей, тогда остаётся только бессильно опустить руки и предоставить каждому идти своей дорогой, куда бы она ни привела. Так наши собеседники в тот день и поступили. Василопулос невежливо толкнул пле-чом случайно подвернувшуюся Куприянчикову и уверенно пошёл в пивную, а Гавличек тяжело вздохнул и отправился домой перечитывать скучнейшие повести Дени Дидро.
  
  Впрочем, хватит глазеть. Думать надо.
  Прежде, чем начать думать, детектив взял с полки тяжёлую "Историю Евро-пы с картинками", сдул с обложки накопившуюся пыль и начал внимательно лис-тать страницы. А вот и про корону. Сработал её ещё в годы первого крестового похода знаменитый итальянский мастер Франческо Тольдо. Тогда ко двору тос-канского герцога как раз привезли алмазы, попавшие на Ближний Восток, как ут-верждает предание, из далёкой страны огненных гор. Что это за страна, о том ис-тория Европы умалчивала.
  Гранить алмазы в те времена, прочитал Гавличек, совершенно не умели, да и не было в том особой нужды  привезенные кристаллы сами по себе были неимо-верно прекрасны. Придворный ювелир не стал долго мудрить, а вставил их как есть, в натуральном виде, в золотую корону, а всего их было там ровно сто пять-десят, да прибавил ещё несколько первосортных жемчужин. Корона получилась большая, роскошная и тяжёлая.
  За прошедшие сотни лет её два раза воровали. Первый раз это драгоценное сокровище умыкнула покинутая своим неверным супругом Матильда Арагонская. Корысти, разумеется, с её стороны тут не было никакой. Просто насолить хоте-лось. Но месть не удалась. Корону быстро отыскали в платяном шкафу, а старею-щую королеву от греха подальше свезли в удалённый монастырь, где у неё в про-межутках между молитвами ещё хватало времени поразмыслить о своих несо-вершенствах.
  Когда корону стянули второй раз, она отсутствовала намного дольше. Её да-же успели вывезти за пределы страны. Но там злодеи не сумели сбыть добычу, так чтобы каждый остался доволен своей долей, и тогда стараниями министерства иностранных дел похищенное добро без лишнего шума вернулось законному вла-дельцу в обмен на приличное вознаграждение понапрасну затраченных нелёгких криминальных трудов.
  И вот корона снова исчезла.
  Кому она понадобилась в этот раз?
  Её мог заказать какой-нибудь неведомый нувориш, разжившийся богатствами недр необъятных отечественных просторов и временно переключивший своё внимание с футбола на историю или искусство. Если корона попала в его личный музей, то нескоро объявится снова. Разве только этого молодчика кто-нибудь сдаст недремлющему правосудию. Только вряд ли. При таких деньгах ещё никто никогда не держал ответа.
  Мог отличиться и просто вор. Но не простой, не заурядный злоумышленник, а подлинный злодей-художник, пожелавший доказать самому себе и всему свету, что нет ничего на земле, способного устоять перед его необыкновенным талан-том.
  Это мог быть также и хитроумный замысел неизвестных антигуманных или политических сил, недоступный обычному воображению. Такой вариант не за-служивал рассмотрения специалистом ввиду полной невозможности чего-нибудь выведать. Любого, кто попробует приблизиться к разгадке, уберут в два счёта. Нет, в один счёт.
  
  Самой неприятной обязанностью всякого следователя является противная не-обходимость подозревать всех без исключения.
  Гавличек держал в руках список всех посетителей королевского кабинета в день пропажи.
  Тут значились два сантехника, один дворецкий, четыре губернатора, началь-ник полиции, главный редактор "Правительственного вестника", сборная команда хоккеистов во главе со своим тренером, три референта, писатель, помогающий творить художественную автобиографию монарха, два иностранных дипломата, премьер-министр сопредельной державы, модная певица, медсестра и массажист.
  Больше не было никого.
   Хороша компания,  вздохнул многоопытный детектив,  но больно уж разношёрстная.
  Хоккеистов и писателя Гавличек отмёл сразу: у этих не хватит ни сообрази-тельности, ни храбрости на такое крупное деяние. Референты и массажист тоже представлялись совсем уж маловероятными похитителями. Не так уж высоко они летают. Да и где ещё они такую непыльную работу найдут?
  Дворецкий? Этот пятьдесят лет в строю. Характеристики  лучше не бывают. Ни в чём предосудительном никогда не был уличён. Даже не женился ни разу.
  Дипломаты? Скорее всего  нет. За ними ведь всегда спецслужбы зорко при-глядывают, чтобы секреты не вынюхивали. А к тому же они сами друг за другом внимательно следят и своему руководству доносят. И всё же эта тёмная публика плохо вычислима. Нужно будет к ним присмотреться.
  Губернаторы? Это ребята, конечно, образованные и энергичные, и действо-вать всегда готовы. Но такие дела раньше за ними никогда и нигде не замечались. Их основные интересы обычно обращены на личные угодья. Там их любимые ни-вы, и там зреет их богатый урожай.
  Редактор официоза? Этого обязательно следует хорошенько прощупать и просветить. Что здесь вызывало подозрения? Трудно пояснить, но интуиция под-сказывала детективу, что не так угодливо-примитивны такие молодцы, как стара-ются выглядеть, хотя и большую глубину натуры здесь тоже трудно ожидать. Не-обходимые распоряжения тут же были отданы.
  Медсестра? Ловкая бестия, одна походочка чего стоит.
  Что касается походочки, тут Гавличек был совершенно прав. Потому что в женщине самое главное  не личико и даже не фигура. Главное  походка, спо-собная обворожить и свести с ума. Когда гомеровская Елена Прекрасная, скрыв накидкой лицо от солнца, шла по Трое, старцы кричали от восторга. А теперь по-думайте, что их так окрыляло.
  Вот и Бальзак пишет, что француженкам принадлежит гений походки. Гавли-чек, к несчастью, в Париже не был, но он очень хотел там побывать.
  Всё-таки глупо подозревать сестрицу в краже короны только из-за одной по-ходочки. Но с другой стороны... Пожалуй, подключим Индржиха. Он глуп, но работоспособен.
  Сантехники? За этими следует присмотреть. Обязательно, выяснить, где и кем работали раньше. Если научными сотрудниками, тогда слежку можно осла-бить.
  Начальник полиции? Этот  ого-го! Может сам всё и устроил, чтобы с бле-ском найти пропавшее и сразу выдвинуться. Глаз с него не спускать! Забавно, ко-нечно, получится: шеф ходит в сильно подозреваемых, а его подчинённые стара-тельно участвуют в следствии. Попробуем подбрасывать ему через них же дезин-формацию. Но только после этого сам чёрт уже не разберётся, где правда, где вы-мысел. Чёрт не разберётся, а я разберусь, поскольку все вожжи будут у меня в ру-ках.
  Сосед-премьер? На первый взгляд  всепроникающая посредственность. Но ходят про него разные слухи, иногда чудовищные. Говорили даже, что в молодо-сти он промышлял разбоем, но потом всё же остепенился и безбожно разбогател. После этого его в политику потянуло. Может ему сейчас показалось, что капитала не хватает? Вычёркивать пока не будем.
  Певица? Смотрится сносно, но уже начала выдыхаться и в последнее время поёт явно плоховато. Вряд ли захочет рисковать  не тот уже темперамент. Одна-ко, считается жадной, а такие на многое способны.
  Вопросов накопилось больше чем ответов.
  Зазвонил телефон.
   Редактор слинял,  доложила трубка.
   Как слинял?  возмутился Гавличек.  Я же приказал во все глаза присмат-ривать за ним.
   Не успели. Рано утром, вот только что узнали, подхватился. Завтракать не захотел. Упаковал свой лучший костюм и укатил. Жене объяснил, что на конфе-ренцию. Мы вместе с Пепиком проверили  всё наврал бедной женщине. Никаких конференций до ноября не предвидится.
   На какой машине уехал? На своей?
   Нет, на такси.
   На дом вызывал?
   Нет, поймал перед домом. Машина серебристого цвета. Если верить описа-нию домработницы, вполне возможно, что "Ниссан" одного из последних выпус-ков. Водитель  средних лет, кудрявый с проседью, из машины не выходил.
   Как наш друг был одет?
   Чёрная тёплая кожаная куртка на молнии, новые синие джинсы, чёрные туфли с длинными носами, как теперь носят. На шее  мохеровый шарф томатно-го цвета.
  Все ответы были чёткими, уверенными, однозначными. Чувствовалось, что невидимый сотрудник хорошо знал, что от него требуется и что потребуется.
   Спасибо, Франтишек,  сказал растроганный Гавличек.  Всё это очень пригодится. А теперь попробуй поискать шофёра.
   Уже ищу, шеф,  ответил толковый Франтишек,  не позже вечера надеюсь с ним разобраться.
  Гавличек давно уже не был ничьим шефом. Поэтому уважительное обраще-ние бывшего сослуживца тепло тронуло сердце.
  Этот Франтишек, все знали, больше других заслуживал продвижения. Всему помешал его бурный роман с дочкой одного большого полицейского чина. Вышло так, что спустя некоторое время нежные чувства молодого сыщика сильно при-увяли, в то время как пылкость молодой леди, наоборот, только возросла. Кончи-лось тем, что марш Мендельсона так и не прозвучал, а Франтишек остался без по-вышения.
  Тут можно было искренне посочувствовать. Этот прекрасный молодой чело-век всё ещё был непростительно беден. Его единственным богатством было бо-гатство души.
  В интересах дела Гавличек совершенно хладнокровно нарушил своё обеща-ние Дубовцу никого не посвящать в тайну следствия. Он с самого начала решил, что этот вынужденный договор не будет иметь отношения к Франтишеку. Потому что без толкового помощника самому с этим делом никак не справиться.
  Если обещание выполняется, тогда это уже не обещание, а действие. А если не выполняется, тогда это обещание. Так что Гавличек, вот как получается, ниче-го не нарушил.
  Потом позвонил Индржих и сказал, что иностранные дипломаты в данный момент играют в теннис с двумя совершенно случайными очень милыми девуш-ками. Девушки из нашего девятого управления. Настроение у всех прекрасное.
   Передай всю компанию под надзор Кноблоху,  приказал Гавличек,  а сам переходи к наблюдению за медсестричкой. Чем чёрт не шутит?
  А ведь черти и вправду любят пошутить.
  
  Глава четвёртая
  Алмазы в лунном свете, или вот какая арифметика
  
   А сейчас позволим себе на какое-то время покинуть страну Вышеслава и пе-ренестись на другой край планеты и совсем в другую страну.
  В том краю среди всех вулканов Сивелуч - особый. Стоит себе одинокий от-дельно от других  от этого его громада особенно впечатляет. Обычно он выгля-дит совершенно невинно: никакого дыма над вершиной, никаких издали заметных признаков работы тайных сил глубоко под ним. Конечно, если заберёшься в са-мый кратер, что совсем непросто, то, положив руку на лавовые глыбы, ощутишь тепло их тел  нет, не угасла подземная кузница, что-то там куётся, что-то гото-вится. А пока всё спокойно. И нет в мире лучших полей брусники, чем те, что на склонах Сивелуча. И вкус у той брусники особый. А сочной ягоды столько, что если пройтись по такому полю по самому первому снегу в конце сентября, за то-бой по белому полю потянется пышный ярко-красный след.
  Но раз в полвека просыпается исполин и, чихнув, выбрасывает целую тучу раскалённой глыбовой лавы, рассыпчатого пепла и перегретого пара. Высоко, на много километров вверх, взлетает эта туча, а потом рушится вниз, накрывая собой огромнейшие площади. И всё, что до этого дня росло, двигалось или просто лежа-ло на поверхности, вмиг оказывается погребённым под горячим шлейфом породы толщиной в десятки метров.
   А потом весенние ручьи быстро начнут размывать неулежавшуюся рыхлую массу пепла и мелких камней и всего за несколько лет проложат бесчисленные глубокие каньоны со слабыми стенками. Спуститься по такой стенке вниз к воде совсем нетрудно, а вот выбраться обратно неимоверно сложно, потому что ногу на осыпи упереть не во что. Поживите здесь несколько лет и тогда вы услышите много грустных историй про местные каньоны. Этот край вообще создан только для сильных людей.
  Но коварные ущелья тянутся только в сторону реки, а по другую сторону вершины их нет, поскольку Сивелуч давно ничего туда не выбрасывал. Но и брусники там тоже мало  почва, значит, не та. Поэтому собиратель бесплатных даров природы и ягодный косматый зверь редко на тот склон заглядывают. И не-чего им туда заглядывать, потому что там хозяйничают военные.
  
  В мирное время на военных людей смотрят с определённым любопытством, как на юного вундеркинда, много обещающего в будущем. Но время проходит, война так и не начинается, а если и начинается, то вовсе не такая, какой представ-лялась вначале, и больших лавров воителю она не приносит. А время торопливо бежит дальше, и вот уже вместо стройной офицерской фигуры наш глаз видит круглое брюшко, а с ним общую вялость фигуры и безрадостную небрежность в одежде. "Так зачем же ты жил на свете?", хочется спросить этого скучного полу-воина. Но не спрашиваешь, поскольку и относительно себя удовлетворительного ответа дать не можешь.
  
  Полковник Волобуев, командующий вертолётным полком, сидел в своём унылом кабинете с плохо выкрашенными стенами и местами осыпавшейся с по-толка штукатуркой и безотрывно смотрел на часы. Он чего-то ждал и поэтому всё время ёрзал. Так ждёт молодой любовник минуту совершенно верного свидания. Ожидание затянулось. Время шло, а вертолёт Вересаева не возвращался, хотя по всем расчётам уже давно пора бы прилететь. Два раза звонила Марья Ивановна и очень раздражённо спрашивала, где ягода и что это твои офицеры себе позволя-ют.
   Опять, наверное, технари напортачили,  высказал полковник в пространст-во свою очевидную догадку и с горечью продолжил:  Что у нас за народ, что за люди! Ничего им поручить нельзя. Обязательно всё сделают до ужаса халтурно или ещё хуже.
  Не было в этих словах открытия. Аэродромные техники и сама техника, от-данная во власть их мастеровитых рук, и вправду были далеки от совершенства. Поэтому пилотами здесь могли быть только очень смелые люди. Вот и Вересаев был далеко не трусом.
  В дверь заглянул заместитель по идеологии. Посмотрел без слов на команди-ра, изображая лицом и дружеское участие, и соболезнование, и полное непонима-ние причин невозвращения вертолёта, и ожидание возможных неприятных по-следствий. Всё это богатство чувств было одновременно написано на подвижном лице подполковника Караулова и выглядело так, как если бы кто надумал напи-сать друг поверх друга четыре письма на одном листе бумаги.
  Из-за такой неординарной внешности и ловкого умения управлять ею Карау-лов довольно быстро продвигался вверх по служебной лестнице. Ведь каждый мог прочитать на его лице именно то, что хотел увидеть.
  Сейчас Волобуев жаждал увидеть на этой неповторимой физиономии хоть немного утешительное известие. Но его пока не было.
  Полковник вышел на воздух и стал призывно смотреть в небо, как будто пы-тался своим биополем приблизить задержавшийся вертолёт.
   Куда мог подеться этот чёртов вертак? Что с ними стряслось?
  На эти самые простые вопросы не находилось никакого ответа. Это были да-же не вопросы, а просто вопли измочалившейся ожиданием души.
   Что разумного я делаю, в этом диком краю?  снова и снова спрашивал себя вконец расстроенный военный.  Зачем я здесь? Ведь и хромому зайцу понятно, что никто ни с кем воевать не собирается. Мы все здесь статисты дурацкого спек-такля, поставленного безумным режиссёром. Только одним выпало из стратегиче-ских соображений торчать здесь, у чёрта на куличках в то время, когда другие в это время совсем не тужат, а преспокойно служат на берегу тёплого синего моря и каждый вечер кушают в ресторане горячие шашлыки, запивая их под зажигатель-ную музыку кровавым "Каберне". Почему именно мне выпало глупо тратить свои лучшие годы здесь, на краю света, на задворках цивилизации, в богом забытом краю, где уныло пасут своих оленей полупервобытные люди? Откуда такая не-справедливость?
  Последний вопрос можно было и не задавать, поскольку ответа на него никто пока не нашёл.
  День клонился к закату, а вертолёт всё не отвечал. Придётся ждать до утра, потому что ночные полёты после последних катастроф были решительно запре-щены.
  
  С самого утра день майора Вересаева начался плохо. Про кофе забыли, и он сбежал (и так всякий раз!). Кусок хлеба с икрой упал на нечищеный пол не той стороной. Горячую воду опять отключили без предупреждения. Жена снова вор-чала, собирая разбросанные вещи. Пришёл на службу  и там несчастье: у второго пилота сбежала собака и сына за неуспеваемость выгнали из института, а у борт-механика заныл зуб.
  Но все эти мелочи жизни не могли помешать слаженной команде Вересаева отправиться на выполнение важного боевого задания.
  День не зря начался плохо.
  Настоящие учёные решительно рекомендуют не верить приметам. Они пишут умные статьи и выступают с лекциями по радио, и все твердят, что приметы  это всё жуткая ерунда. Нехорошо так говорить. Ведь каждому известно  и тем, кто сам читал римских классиков, и тем, кто знает их только понаслышке,  что в день убийства Цезаря по всему Риму с утра не переставая голосили петухи, а ко-му-то во двор даже забежал дикий волк. То-то! А ещё перед самым вторжением на Русь наполеоновских французов в небе над Москвой появилась комета. Если кто захочет спорить, пусть вначале почитает "Войну и мир" русского писателя Льва Николаевича Толстого.
  Я бы сказал этим учёным так: "Господа, вы ошибочно не верите в приметы только потому, что по беспечности своей не удосужились выяснить их механизм действия. Я бы посоветовал вам при всей вашей образованности и завидных учё-ных степенях не отворачиваться от очевидного, а заняться научным исследовани-ем этого важнейшего для нашего населения вопроса".
  И впрямь, как можно не верить приметам? Это же просто смешно. Всего лишь неделю назад, когда мой знакомый торопился на семинар, ему перешла во дворе дорогу соседская чёрная кошка. Даже не хочется вспоминать, что вскоре стряслось в Иране.
  
  Счастливо уцелевший экипаж боевого вертолёта "МиГ-88" кряхтел, постаны-вал, тёр ушибленные места и с невыразимой тоской смотрел на изуродованную кабину. Несколько минут назад перед самым приземлением мотор перестал рабо-тать, и машина стала падать. Не слишком быстро, потому что поддерживалась ав-торотацией большого винта, но всё же с достаточной скоростью для того, чтобы при ударе о землю отвалились хвост и одна лопасть. На том, что осталось, не по-летишь.
  Хлопотливый день закончился, наступила ночь, потянуло холодом, но по-страдавших никто пока не искал.
  Майор Вересаев с отвращением ещё раз взглянул на бренные останки талант-ливой инженерной конструкции и неласковым словом помянул полковника Воло-буева:
   Этот индюк, вишь, свежей ягодки захотел. А что я теперь скажу? Случись такое в пределах полигона, всё сразу бы замяли  самое обычное ЧП. Нам же здесь, в данном месте, вообще делать нечего, и в полётном задании эта точка не указана. А пожелание этого козла брусничкой побаловаться, тудыть его в качель, к делу не пришьёшь, он-то от всего отопрётся. Так что на него посылаться и глу-по, и опасно. Выходит, получается, кругом виноватым буду я один.
  Из-за Главной Сопки, той, что за рекой, выплыла чистая и полная луна и бро-сила свой яркий незамутнённый свет на всю роскошь и великолепие дикой нетро-нутой неразумным человеком природы, а с ней и на жалкие обломки ненужного здесь геликоптера.
  Ракетницу не захватили, воды не взяли. Радио не работает. Костёр завести не из чего. Вересаев не сдержался и пнул ногой ни в чём не повинный обломок лавы. Тот отлетел, уступая своё место лунному лучу. И тогда что-то засверкало необык-новенно красивыми многоцветными вспышками. Пилот наклонился, поковырял-ся, потом распрямился  лицо его прояснилось:
   Ребята, кажется пронесёт!
  Утром их нашли. Поисковый вертолёт долго кружил в стороне, около других брусничных полян, но потом всё же завернул и к ним. К тому времени они успели охрипнуть от отчаянных криков, хотя и знали, что там вверху никто в стрекота-нии винтов их голосов не услышит. И плечи болели оттого, что долго размашисто махали руками. А ещё очень хотелось пить. Потому что среди вулканического шлака ни капли воды не найдёшь, если снег не выпал.
  
  Волобуев аж взмок, составляя весь день рапорт командующему округа. Он писал, что лично распорядился проверить указания геологов на возможность вы-носа из недр вулканов особо крупных кристаллов алмазов в процессе глыбового извержения. Он великодушно сообщил, что один из лучших экипажей полка, воз-главляемый умелым и исполнительным майором Вересаевым, в условиях испор-тившейся погоды, недостаточной видимости и при сильном штормовом ветре всё же попытался совершить назначенную посадку в заданном районе. При этом осо-бенно сильный, никем не предусмотренный порыв ветра опрокинул машину в момент приземления, что привело к поломке отдельных элементов конструкции. Тем не менее, экипаж остался жив, успешно выполнил задание, поставленное Во-лобуевым, затем, как положено, вызвал подмогу и доставил на базу все сто че-тырнадцать обнаруженных в данном месте кристаллов, по всей видимости алма-зов, удивительной чистоты и совершенства формы.
  С точки зрения обывателя нет ничего проще, чем написать книгу, статью, от-чёт, доклад, донос и тому подобное. Бери чистый лист бумаги да авторучку и пи-ши всё, что в голову взбредёт, в своё полное удовольствие. Потом попроси кого-нибудь помочь расставить запятые. Вот ведь как всё просто! Увы: многие так пробовали  не у всех получается. Над каждым текстом приходится долго и нудно трудиться. Вот и Волобуеву пришлось изрядно попотеть, чтобы внятно изложить в донесении всё случившееся и все свои мысли по этому поводу. Настолько точно изложить, чтобы даже медленно думающий командующий округом быстро сооб-разил, кто более других достоин награды.
  Вообще-то кристаллов нашли сто пятьдесят два. Тридцать восемь из них эки-паж посчитал возможным оставить себе в виде компенсации за ушибы и пережи-тые волнения. Напрасно лётчики это сделали.
  Полковник умел говорить с подчинёнными.
   Так,  протяжно сказал он Вересаеву, после того как принял у него алмазы и поцарапал ими оконное стекло. После глубокого вдоха с неизъяснимой печалью и в слегка вопросительной интонации повторил:  Так?
  Майор стоял по стойке "смирно" и терпеливо ждал, что последует дальше. Наконец дождался резкого выкрика:
   Так где же остальные?
   Какие остальные?  с почти неподдельным изумлением спросил удачливый пилот.
   Не понимаешь,  сказал командир, возвращаясь к дружелюбному тону,  тогда я тебе популярно объясню. Ты подумай хорошенько, что тебе светит за раз-битый по пьяному делу вертолёт. И, главное, почему ты оказался за пределами полигона? Может вы втроём заграницу сговорились перелететь вместе со всеми нашими военными тайнами? Тогда это совсем для каждого из вас плохо окончит-ся. Но больше всего  для тебя. Потому что ты  командир.
  Командиру Вересаеву стало плохо.
  Сострадательный Волобуев побрызгал его водичкой из графина и продолжил:
   С одной стороны, мы можем сразу же начать с обыска твоей одежды и всех укромных частей тела. А ещё можем более эффективным способом допросить твою личность. Но с другой стороны, мы тут не звери и всегда готовы войти в по-ложение. Ведь в нашем гарнизоне сообразительные офицеры могут вполне уве-ренно рассчитывать на досрочное присвоение очередного звания, если конечно им не пришло в голову не спросясь начальства заныкивать крупные алмазы, посколь-ку это не положено.
  Потом Волобуев и быстро раскаявшийся находчик природного богатства по-беседовали с остальными добытчиками, после чего справедливость восторжест-вовала и первоначальная арифметика найденного была восстановлена. Конечно, отдельные члены передового экипажа, совершая вынужденное пожертвование в пользу начальства, произнесли в своей душе некоторые слова, но приводить их здесь не имеет смысла. Раздражение их можно понять: ведь они были маленькие люди и всё время забывали, что брать можно только строго по чину. И вообще эти военные лётчики только вид имели воинственный, а в глубине души оставались бесконечно мирным народом. Так сказать: мы все за мир и не хотим войны. От-сюда с незначительным нарушением логики следовало серьёзное предупрежде-ние: кто против нас  обречены.
  Поэтому никто из других стран против этих воителей не должен был хотеть выступать. Одно лишь начальство к ним иногда придиралось, но на то оно и на-чальство.
  
  Есть люди, совершенно недооценивающие интуицию. Вот и Амосов говорил, что самая плохая модель исследуемого явления лучше хорошей интуиции. Конеч-но, легко говорить, когда ты великий хирург, когда ты очень знаменит и любое твоё слово подхватывают как неоспоримую истину. А что нам, простым людям остаётся говорить и думать?
  Лично я не берусь ничем, кроме дьявольской интуиции, объяснить желание командующего тринадцатым дальневосточным округом (не самое лучшее число, не так ли?) проведать этот совсем дальний аэродром, где даже помыться в бане большая проблема.
  Интуиция интуицией, но весть о неповторимых ягодных полянах ведь могла и обычным порядком достичь ушей высокого начальства. А на такое диво всегда интересно взглянуть, потому что сама по себе служба хоть на самой высокой, хоть на самой низкой должности поразительно скучна и кошмарно неинтересна. Стра-тегический противник всё бездействует и никак не нападает. И в обозримом бу-дущем ничего такого себе позволить не собирается. В таких условиях поддержи-вать собственный дух и высокую боевую готовность пламенных защитников оте-чества просто невозможно. А раз так, то обязательно найдутся всевозможные упущения вверенных тебе гарнизонов, за которые их командиров следует хорошо вздрючить, если только не последуют немедленные извинения в форме аромат-ных балыков лосося, больших банок красной икры и, conditio sine qua non, непо-вторимой брусничной наливки. А чем же им ещё здесь на краю света заниматься?
  Интуиция, сильно подогретая интереснейшим донесением Волобуева, требо-вала личного присутствия высокого начальства.
  Человеческая душа всегда была потёмками, а душа высокого начальника тем-на вдвойне, потому разобраться в ней нет никакой малейшей возможности, осо-бенно если разбиратель никаким боком не облечён достаточной властью. Тем, кто собственной персоной не побывал в шкуре великого начальника (а мы с тобой, дорогой читатель, в ней ранее не побывали и, видится, не скоро побываем), самой природой не дано возможности правильно судить о делах, мыслях, внутренних побуждениях начальства. Поэтому мы и не будем самонадеянно пытаться судить, а просто расскажем без затей, как оно всё случилось и что из этого вышло.
  Командующий вышеупомянутым округом Верхунов внимательно осмотрел все сто четырнадцать алмазов.
  Хотя в минералогии, как и во многом другом, этот командующий был совсем не силён, всё же не мог он не заметить, что кристаллы и впрямь хороши. Вот только число сто четырнадцать вызвало некоторые сомнения, а всё остальное бы-ло просто замечательно. Генерал тут же поздравил отличившегося полковника Волобуева после чего, выразительно помахав перед носом этого храброго воина тяжёлым кулаком, сумел довести количество найденных алмазов до ста сорока двух. Большего потом не смогли добиться даже два многоопытных специалиста по получению нужных добровольных признаний (они всегда сопровождали ко-мандующего). Волобуев хрипел, орал, ревел быком, клялся светлой памятью ро-дителей и здоровьем детей от первой жены и, испытав почти непереносимые страдания, всё же сумел сохранить себе на память десять камней, да ещё в прида-чу получил твёрдое обещание перевода с повышением в лётный гарнизон на бере-гу желанного южного моря.
  Один европейский философ, которого уже вполне можно записать в древние, сказал как-то, что Судьба, которую мы несправедливо называем изменчивой, ни-когда не отказывает нам в своих дарах, хотя её в этом часто и обвиняют. Напрасно слать ей упрёки, поскольку она не только не скупится, но просто необыкновенно щедра на подарки. Вот только подарки эти бывают и сладкими, и горькими. При этом сладких обычно бывает меньше, чем проситель заслуживает (по его собст-венному мнению), а горьких больше, чем он согласен стерпеть.
  Алмазы Cивелуча были несомненным подарком Судьбы. Та же Судьба позва-ла их в столицу.
  
  Действие переносится в столицу великой, непостижимой, таинственной страны, которой в то время мудро правил загадочный Супермен.
  
  Управление стратегических сил Державы приютилось в бывших император-ских конюшнях. Здесь почти не пахло навозом, поскольку вместо чистокровных лошадок и бородатых конюхов службу теперь несли всё ещё мужественные, но уже успевшие потерять выправку офицеры. Вооружённые всё больше папками, кейсами, а иногда и просто высокой стопкой очень важных бумаг, они чётко пе-ремещали это добро без малейших потерь из одной комнаты в другую, в чём и за-ключалось основное содержание их высокооплачиваемого воинского долга.
  Если бы сюда, по очевидному недоразумению, забрёл какой-нибудь пустого-ловый пацифист, его неразумное неприятие воинских доблестей получило бы достаточно новой пищи. Потому что на свете не так много столь удручающих зрелищ, как скопление офицеров с багровыми от невоздержанности лицами, не-мигающими оловянными глазами и сизыми, распухшими носами. Посторонний наблюдатель, не лишённый художественного вкуса, не преминул бы заметить также, что и контуры протискивающихся по коридорам бесчисленных служак то-же не отличаются красотой линий, а всё оттого, что кители этих несокрушимых бойцов по неизвестной причине неудачно пошиты и сильно измяты.
  Здесь, в этом важнейшем органе управления незаменимым родом войск, до высокого начальства дошли сто два алмаза. И это можно считать большим дости-жением, поскольку их могло оказаться намного меньше. Но дошли почти все. Это потому, что у Верхунова с детства были самые лучшие отношения с тогда ещё будущим Руководителем стратегических сил. Подумать только  в одной песоч-нице игрались, друг другу конфетные фантики без сожаления дарили. И потом по жизни долго шли рука об руку. Если приходилось играть в преферанс, то взаимо-понимание их было столь полным, словно они держали в руках стеклянные карты. Редко кто им не проигрывал.
  Конечно, можно было бы рискнуть и, пренебрегая интересами своего люби-мого начальника, оставить себе всё, но слишком много людей уже поучаствовало в этом деле. Появление слухов в таком случае совершенно неизбежно. Они быст-ро достигнут высоких ушей, и если ты не сумел опередить их хотя бы на полчаса, тогда прощай и бесценная дружба и трогательное детское доверие.
  Есть правила, которые нарушать никому не позволено.
  Генерал Верхунов их хорошо знал. Иначе донашивал бы сейчас третью пол-ковничью папаху в пустынных горах заозёрных, где нет ничего хорошего, кроме плохой водки и отменных грибов.
  
  Руководитель стратегических сил (в их состав входили также кавалерия и по-тешные войска) безмерно восхитился алмазами, а потом долго колебался:
  а) доложить ли по прямому проводу самому Супермену о нечаянной находке вверенных ему подчинённых войск, не забыв присовокупить, что ничего не утаил, поскольку от природы честен и к тому же рассчитывает на справедливый делёж замечательных кристаллов,
  или
  б) воздержаться и скромненько спрятать всю добычу?
  Если доложить, то рассудительный Супермен скорее всего попросит его, сво-его бескорыстного сподвижника, до времени помалкивать об этой интересной на-ходке (среди журналистов всегда найдётся много сволочи), а пока припрятать всё это добро в надёжном месте.
  Оба варианта, как ни крути, сводились к тому, что новоявленное добро следу-ет хорошенько спрятать от посторонних завистливых глаз. А коли так, то не стоит напрасно беспокоить Супермена по очевидному делу.
  Когда мы растерянно стоим перед неочевидным выбором, мы только думаем, что стоим перед выбором. На самом деле мы давно уже решили (или, что то же самое, за нас решил проницательный автор Книги Судеб) как поступим. Поэтому муки неопределённости и терзания нерешительностью  это всего лишь жалкие попытки набить цену самому себе в собственных глазах.
  Руководитель соответствующих сил отвёз бесценные алмазы на дачу, долго суетливо крутился, выискивая подходящее укрытие, а потом хлопнул себя по лбу  как же это я сразу не догадался?  выдернул фикус и сунул драгоценности на дно горшка (в каком-то детективе, он вспомнил, указывалось, что это самое на-дёжное место).
  Когда непробиваемая посредственность долго напрягает свою убогую мысль, она почти всегда находит наилучшее решение.
  Но только почти.
  В первую же ночь прекрасные камни были украдены. А ведь дача так хорошо охранялась! Никакого особого чуда, никакой непозволительной мистики в данном случае, по нашему мнению, не было. Совершенно ясно, что это был охранник Ва-ся, бескорыстно влюблённый в дочку Руководителя. По этой причине он имел обыкновение некстати подглядывать через окошко.
  А дальше всё было делом техники. Как это делается, в любом телефильме по-казывают.
  Влюблённому повезло. Руководитель совершенно необходимых сил, у кото-рого в тот день от жадности тряслись руки, не до конца, не до упора задвинул оконный шпингалет.
  
  Если бы Васе суждено было прожить ещё много лет, он до конца жизни не забыл бы душераздирающих криков своего командира, тоскующего по обретён-ному и тут же утерянному блаженству.
  А ведь жизнь, казалось, вполне могла бы научить Руководителя быть фило-софом, и тогда, обнаружив пропажу, он при всей своей безбедности мог бы впол-не твёрдо сказать:
   Как пришли, так и ушли.
  Но он так не сказал, поскольку философом не был и к тому же знал, что ему будет очень плохо, если эта история каким-то путём дойдёт до Супермена. Ведь Супермен очень крут, временами даже лют и смотрит на многие вещи несколько иначе, чем Пифагор.
  Глава пятая
  Следствие ведут настоящие знатоки
  
  Нет, не услышал Вася криков своего оскорблённого хозяина. Он спокойно лежал на полу, всем своим неподвижным видом давая понять, что всё происходя-щее теперь его совершенно не касается.
  Наверное, какие-нибудь полезные объяснения мог бы дать его напарник Пет-ро, но он куда-то исчез. Караул, явившийся утром на смену друзьям, обнаружил лишь одно тело. Второе отсутствовало, удалившись, скорее всего, своим ходом.
  Караульные долго и, признаемся, тупо смотрели на открывшуюся им глазам печальную картину. Потом старший по званию сказал:
   Нужно сказать хозяйке.
  Разбудили домоправительницу. Она долго со сна ничего не могла сообразить, а когда, наконец, сообразила, то всплеснула руками и надолго упала в обморок.
  Тогда старший караульный снова подумал и сказал:
   Нужно сообщить начальнику.
  Младший по званию согласился с ним.
  Стали вызывать по рации своё начальство, но то ли рация плохо работала, то ли начальство плохо работало, только ответа долго не было. Наконец откликнулся вконец заспанный и оттого злой дежурный офицер. Почти полчаса ушло на то, чтобы объяснить ему, что стряслось. После этого карусель завертелась.
  Первым на дачу примчался Руководитель стратегических сил и поднял тот невообразимый гвалт, о котором уже шла речь.
  Ещё через час на бешеной скорости подъехали несколько офицеров на брони-рованном джипе и три грузовика с озабоченными солдатами. Нахмуренные бой-цы, одетые в тяжёлые бронежилеты, крепко сжимали в руках автоматы и грана-томёты. Все были готовы стрелять по первой команде.
  Сколько-нибудь значительных вооружённых сил противника обнаружить на этой даче не удалось. Поэтому старший из офицеров спецназа в этой непростой обстановке, осложнённой возмущённым рёвом Руководителя, догадался проявить инициативу. Он сумел принять единственно правильное решение: солдат за нена-добностью отправил обратно, а взамен позвонил в Управление по надзору за об-щественным спокойствием и вызвал из Отдела специальных расследований ко-миссара Струкова, лучшего следователя по важным делам.
  Ждать пришлось немало времени, потому что Леонид Казимирович в этот знаменательный день с утра отправился поплавать в бассейне. Там его, мокрень-кого, и разыскали.
  Но вот, наконец, и он появился.
   Вам приходилось встречаться со Струковым?
  Это я вас спрашиваю.
   Увы, как-то не пришлось.
   Не расстраивайтесь.
   Вы хотите сказать, что он нам не интересен?
   Ну что вы! Для данной истории очень даже интересен. Всё-таки это не от-ставной Гавличек или неоперившийся Франтишек. Это  так называемый "важ-няк", и из уважения к его сану нам следует рассказать о нём поподробнее. Но встречаться с ним лично в качестве объекта его служебного внимания мы вам не советуем.
  Тот, кто попытается представить себе Струкова этаким былинным богатырём или редким франтом, будет и в одном и в другом глубоко неправ. Потому что гордость ответственного отечественного розыска обладала довольно хрупким и к тому же не слишком хорошо одетым телосложением. Про таких говорят  мозг-ляк. Это светило ещё не успело окончательно состариться, но уже обзавелось лы-синкой и небольшой бородёнкой. Возможно, оно надеялось, что борода хотя бы частично искупит субтильность комплекции. Расчёт, впрочем, был неверен, пото-му что эта растительность делала Леонида Казимировича слишком уж похожим на адвоката. Но Струков эту деталь не замечал. Может быть из-за того, что в зер-кало смотрел редко и невнимательно (а что там хорошего увидишь?). Но если бы и заметил, то, скорее всего, посчитал бы, что большой беды от сходства с адвока-том быть не может.
   Но ведь и при такой невыигрышной внешности можно при желании выгля-деть достаточно респектабельно.
   Конечно можно, если одеваться подобающим образом. Увы, Струков по-зволял себе просто вопиющую небрежность в одежде.
   Мне кажется, что недостатки одеяния можно простить, если оно прикрыва-ет носителя богатых мыслей.
   Вы забываете, милостивый государь, что богатые мысли встречаются на-много реже плохо выглаженных брюк. И это был как раз тот случай.
  Женщины Струкова не любили.
  Потому что женщины любят силу и нежность или хотя бы подходящий экс-терьер.
  Ни того, ни другого, ни третьего в Леониде Казимировиче не замечалось.
  
  Восхождение Леонида Струкова на вершину юридического Парнаса началось в то время, когда ему, просыпающемуся таланту, поручили поработать с подслед-ственным уголовником по кличке Бонч.
  Очень странное прозвище, не правда ли? Дотошные исследования, предпри-нятые историками, показали, что когда-то в прошлом существовал царский гене-рал Бонч. Отличался он не одним только незаурядным умом, но также общей не-тривиальностью натуры и великой резкостью суждений. Какое отношение крими-нальный авторитет имел к этому генералу проследить не удалось. Вот так и во-шли в национальную историю сразу два Бонча, на первый взгляд ничем не свя-занные, кроме диковинного имени Бонч.
  Много чего нехорошего числилось за Бончем (не генералом), но доказать на-верняка ничего, кроме мелкого дебоша в пивной, никак не удавалось. И тогда у Струкова явился план, который без преувеличения можно назвать гениальным. Пригласив подследственного на очередной допрос, Леонид Казимирович загадоч-но улыбнулся ему и помахал перед его носом томиком Спинозы.
  - А теперь почитаем, - ласково сказал следователь.
  - Это зачем? - удивился заслуженный авторитет.
  - Развивать тебя буду, - пообещал многомудрый юрист, открыл книгу и стал громко читать:
  "Начав говорить о модусах, из которых состоит человек, мы скажем: 1) что они такое, 2) об их действиях и 3) об их причине.
  Чтобы яснее понять всё это, мы дадим пример, взятый из тройного правила, а именно: некто только слышал, что если в тройном правиле умножить второе чис-ло на третье и разделить на первое, то можно найти четвёртое число, находящееся в том же отношении к третьему. Как второе к первому. Несмотря на то, что ска-завший это мог солгать, он согласовал с этим свою работу, зная, правда, о трой-ном правиле столько же, сколько слепой о цветах".
  - Ну как? - спросил Струков. - Нравится?
  - Ты чего это, а? - с немалым изумлением спросил задержанный.
  - Я - ничего. А теперь послушай дальше:
  "Если бы только вымысел человека был причиной его идеи, то было бы не-возможно для него понять что-либо, но он может понимать нечто. Первое доказы-вается первым основным правилом: именно, что есть бесконечное множество по-знаваемых вещей. По второму основному правилу он может познать об этом не всё, так как человеческий ум конечен и, если он не определяется никакими внеш-ними вещами к познанию этого скорее того или того скорее этого, то было бы не-возможно по третьему правилу, чтобы он мог что-либо познать".
  - Ну, начальник, - сказал Бонч, - видать, крыша у тебя совсем поехала.
  - А вот в этом я не уверен, - возразил Струков. - Впрочем, время покажет,
  что у кого поехало.
   После второго чтения, а оно случилось уже на следующий день, Бонч заметно поскучнел и уже не сидел на стуле, нагло развалившись, а, наоборот, весь как-то подобрался и не сводил с чтеца напряжённого и даже испуганного взгляда.
   "Так как человек не существует от вечности, ограничен и подобен многим людям, то он не может быть субстанцией. Поэтому всё его мышление только мо-дусы мыслящего атрибута, который мы приписали богу. А с другой стороны, все его формы, движения и другие вещи относятся равным образом к другому атри-буту, приписываемому богу. - Струков продолжал читать, и в голосе его слыша-лось изысканное наслаждение изысканного садиста. - ...природа человека без ат-рибутов, признанных нами субстанцией, не может ни существовать, ни быть по-нятой...человек - субстанция, но это имеет своим основанием ложные допуще-ния".
   Так прошла неделя.
  - Итак, мы будем рассуждать об этих модусах..., - только и успел на восьмой день начать терзатель, как Бонч, уже не соображая, является он субстанцией или нет, сорвался со стула, подскочил к столу и решительно стукнул кулаком.
  - Твоя взяла, начальник! - истошно закричал он. - Во всём сознаюсь. Пиши. Всё-всё расскажу.
  Вот так в тот день взошла звезда Струкова.
  Описанный случай мог бы войти во все учебники криминалистики, но фило-софы почувствовали себя задетыми и оттого натурально возмутились. При этом они употребили слова "профанация", "дилетантство" и другие, ещё похуже. В итоге столь обещающий метод дознания был загублен на корню. Тем самым ещё раз подтвердилось мнение простого народа, что от философов проку намного меньше, чем от людей, занимающихся честным созидательным трудом.
  
  Вместе со Струковым прибыл его верный помощник вице-комиссар Ковалёв. Посмотришь на него и сразу догадываешься, что у природы относительно этого молодца первоначально были совершенно иные замыслы, не имеющие ничего общего с юриспруденцией, потому что она сотворила его длинноногим и длинно-руким верзилой, которому не было бы цены, вздумай он заняться тяжёлым физи-ческим трудом, не требующим значительного умственного напряжения.
  Вы конечно сразу подумали, что при таком малопрезентабельном начальнике подчинённый выглядел совсем уж замухрышкой.
  Отнюдь.
  В полное отличие от своего неухоженного шефа Ковалёв очень внимательно, даже любовно, относился к своему гардеробу. Он отдавал этому увлечению все свои силы, душевные и материальные, и у него уже не оставалось энергии на те-атр и книги. За девушками молодой юрист тоже не ухаживал, но не по примеру Струкова, преждевременно потерявшему к ним интерес, а всё ради похвальной бережливости, позволяющей при умеренных доходах своевременно пополнять и обновлять свои одёжки. Казалось  до полного совершенства оставался всего один шаг. Но этот последний шаг никак не удавалось сделать, поскольку Ковалёв обладал полным отсутствием вкуса при выборе галстуков. И это следует посчи-тать парадоксом.
   С каких это пор безвкусица считается парадоксом?
   Конечно, не считается. В этом и парадокс.
   Вы уже закончили?
   Ну что вы! Я только начал. Трудно сказать, где ещё на свете можно увидеть рядышком столь сильно различающихся людей. И не в одной лишь одежде на-блюдалось различие, но и в методике раскрытия преступлений также.
   Продолжайте. Ничто меня так не интересует, как современная методика раскрытия преступлений.
  Струков принадлежал к старой школе, превыше всего ценившей накопленный опыт и прецеденты, когда-либо имевшие место в судопроизводстве.
  Следует помнить, что основоположники этого продуктивного направления в юридической науке всегда не забывали подчеркнуть, что необходимый прецедент, как бы ни был нужен, не всегда отыщется и тогда можно попасть в совершенней-ший просак. Поэтому каждому юристу как одному из вершителей судеб в случае отсутствия подходящего прецедента, и оттого полного непонимания сути проис-ходящего, полагается сохранять на лице выражение отменной проницательности. Иначе трудно сохранить уважение общества. Тем же из братии, кого фортуна воз-несла повыше, надлежит присоединить ещё и отпечаток устойчивой добропоря-дочности. С некоторой натяжкой Струков этому требованию удовлетворял.
  А вот Ковалёв был явно обделён не только проницательностью, но и многими другими качествами, столь необходимыми сколько-нибудь значительному юри-сту. При всей нарядности и даже ухоженности своей представительной фигуры он обладал неустранимым простоватым выражением лица, убедительно возвещав-шим о весьма ограниченном и несовершенном мышлении. Такое вопиющее про-тиворечие бедности глубин существа и богатства внешнего одеяния, реализовав-шееся в одной персоне, казалось бы, могло служить живым опровержением тезиса о единстве формы и содержания.
   Ну, и какой вывод следует отсюда?
  Не обладая сколько-нибудь прочным интересом к сути прецедентов, Ковалёв вынужден был примкнуть к другой школе, чтобы с пользой распорядиться своими притупленными органами мышления. Насколько позволяли отпущенные ему при-родой способности, вице-комиссар честно, хотя и без малейшего понимания, по-пытался вникнуть в последние достижения современной терминологии и даже не-сколько раз пробовал почитать (со словарём) зарубежные издания. Кое-что сумел заучить на память, и это принесло наибольший результат. Когда он веско излагал чушь, только что выуженную из какого-нибудь журнала, поседевшие в своих бес-покойных трудах следователи начинали чувствовать себя чуть ли не младенцами, завернувшими по ошибке вместо детского сада в сияющий храм академической науки.
  Что ещё можно было о нём сказать? Всегда внимателен к деньгам, на улице внимателен к старушкам.
  
  Мы уже разобрались, в чём заключалось отличие Струкова от Ковалёва. А было ли у них что-то общее? Конечно, было!
  Они оба были маленькими людьми. Потому что у них были маленькие мысли и очень небольшие желания. И интересы у них были совсем маленькие: ведь Струкова больше всего на свете интересовал сам Струков, а Ковалёва  Ковалёв.
  Как видим, обоим крупно повезло, потому что никому на свете не живётся так легко, как маленьким людям. Ничьей зависти они не вызывают, никому по-прёк дороги не стоят, никого не посмеют обидеть, если это не требуется кому-то из них лично. Сплошная благодать! А когда завершается их незатейливый жиз-ненный путь, осиротевшее человечество не испытывает никаких больших огорче-ний, поскольку на смену одним маленьким обязательно придёт ещё сколько угод-но таких же маленьких и даже ещё меньших.
  Все маленькие законопослушны.
  Если бы не было маленьких, не было бы и великих. Потому что необходим эталон для сравнения. К счастью, он у нас всегда есть, всегда под рукой, всегда в большом количестве и всегда безотказен.
  Так уж повелось, что маленькие очень не любят великих. Потому что непри-ятно видеть у себя перед глазами вечное напоминание твоей серости, посредст-венности и ничтожества. Слава богу, великих на земле совсем немного, а к тому же у них у всех плохой характер и они умеют бесподобно обнажать свои слабые стороны. Оттого всегда найдётся у них местечко, которое можно со всей страстью укусить. Так что и от великих можно получить свою долю радости.
  В наш просвещённый век уже всем бросилось в глаза, что маленькому гораз-до легче добраться до вершин власти, чем великому. Это потому, что маленький человек всегда влюблён в правительство и оттого всегда вправе реально претен-довать на многое, чего великому никак не дано. Потому что великий уже достиг вершины, и подниматься ему просто некуда. Зато всегда существующая возмож-ность продвижения маленьких людей бесконечно вдохновляет их всех и меня в том числе.
  Когда-то философы отчаянно спорили, пытаясь разобраться, что такое хоро-шо и что такое плохо. Наконец, жизнь сама дала ответ: хорошо всё, что хорошо для маленького, а всё остальное плохо. Если кто-то думает иначе и захочет мне возразить, я больше никогда не подам ему руку.
  Говорят, что среди маленьких людей много лжи.
  Неужели это правда?
  
  Пророк сказал:
  "Блаженны маленькие, ибо грядёт царствие их.
  Вы слышите топот бесчисленных маленьких ножек?
  Это идут они.
  Они уже пришли!"
  
  Считается, что мысли каждого человека окутаны тайной, и это обстоятельст-во позволяет ему без большой боязни взирать на своё начальство: попробуй-ка, хороший мой, угадать, насколько велико к тебе моё истинное почтение!
  Разумеется, внешнее уважение выказывается сполна, потому что таковы пра-вила игры: я знаю, что ты знаешь, что я знаю и т. д. , что всё это чушь несусветная и горох в киселе, но при таком порядке вещей все законы природы полностью со-храняются и нормальной жизни никакого вреда не происходит.
  Оттого отношения Ковалёва и Струкова были самыми безоблачными, как летнее небо над пустыней Калахари.
  
  Струков сочувственно пожал протянутую Руководителем руку, отошёл в сто-рону и, убедившись с помощью бокового зрения, что все на него выжидательно смотрят, изобразил скорбную суровость в лице и, присев на стул, принял позу ро-деновского Мыслителя.
  Тем временем его старательный помощник Ковалёв, подкладывая под колени газетку, поползал по полу, подбирая всё что попадётся  от дохлых мух до стре-ляной гильзы,  хотя отлично сознавал, что всё это ни к чему, пока не будут ре-шены основные концептуальные проблемы.
  Затем Леонид Казимирович соизволил выйти из затянувшегося состояния нирваны, после чего не поленился несколько раз обойти комнату, в которой на-шёл свой преждевременный конец неудачливый охранник. На каждом витке сле-дователь задумчиво ласкал ладонью злополучный фикус, словно приглашал его поделиться своими тайнами, а затем снова и снова возвращался к распахнутому окну. Здесь он с очень значительным выражением лица неторопливо поворачивал туда-сюда створки, внимательно прислушиваясь к их скрипу, после чего вперял затуманенные очи в бесконечность и звонко барабанил по стеклу пальцами.
  Все присутствующие взирали на эти повторяющиеся по циклу движения с большим почтением, но, конечно, без малейшего понимания.
  И напоследок Струков склонился над бездыханным Васей и даже легонько потрогал его указательным перстом.
   Ну что, что?  нетерпеливо спросил Руководитель.
   Могу с немалой уверенностью сказать, что выстрел был произведен с близ-кого расстояния,  красивым баритоном, совершенно неожиданным в таком не-значительном существе, сказал Леонид Казимирович.  По положению тела мож-но судить, что стрелявший находился сзади, со стороны двери. Следовательно, стреляли не издали и не через окно. А вот если бы в него пальнули через окно, то-гда всё было бы намного проще. Потому что окно...
   Да бог с ним, с окном!  воскликнул ограбленный владелец дачи.
   Не стоит так говорить,  внушительно возразил опытный следователь.  Согласно мнению всех ведущих юристов девяносто процентов злоумышленников попадают в намеченное ими помещение как раз через окна, восемь процентов де-лают это через двери, ещё один процент  через дымоход. Остальные  неизвест-но каким образом.
  Эта дотошная статистика произвела на Руководителя соответствующих сил, с надеждой следившего за каждым движением великого следователя, настолько сильное впечатление, что ему показалось  вот, ещё минута и преступление будет убедительно раскрыто.
   Никем не оспоренная статистика,  продолжил делиться бесценным опытом незаменимый специалист,  утверждает, что девяносто девять владельцев из ста хранят свои богатства в цветочных горшках, что граничит с полным кретинизмом. Остальные  где придётся. Уголовный мир эти привычки хорошо знает, и они его вполне устраивают.
   Чёрт бы меня побрал!  воскликнул потрясённый Руководитель. Сыщик с улыбкой превосходства оборотился к нему и вежливо наклонил голову набок, что можно было рассматривать как выражение совершеннейшего согласия.
  Следственные действия продолжались своим чередом, как это подробно опи-сано в популярном учебнике для студентов юридических вузов.
   Итак, произведём реконструкцию случившегося,  неповторимый баритон теперь зазвучал твёрже и почти торжественно.  Наиболее вероятным, и тут я го-тов прозакладывать свою голову, нам представляется следующий ход событий:
  Некто каким-то образом узнаёт место захоронения ценностей, дожидается ночи и, не поднимая лишнего шума, с вероятностью ноль целых девять десятых проникает через окно в гостиную, неосмотрительно оставленную владельцами без надёжного присмотра. Охранник несёт свою вахту в сторожке, и в доме находится одна лишь ваша уважаемая домоправительница, она присутствует здесь. Всю эту злополучную ночь, как следует из её показаний, она провела в своей спальне, почти до утра перечитывая Гарри Поттера, и это ей засчитывается как несокру-шимое alibi. Утверждает, что ничего не слышала, что свидетельствует о несо-мненной хитрости и осторожности преступника.
   При чём тут осторожность преступника?  не удержался Руководитель.  Просто она очень плохо стала слышать, наша хозяйка. Понимаете? Глухая она!
  Домоправительницу Наталью Пафнутьевну Преображанскую все держали за хозяйку, по той причине, что официальная супруга Руководителя по известным ей одной соображениям домашнюю работу органически не любила. Оттого и на даче появлялась крайне редко. Предпочитала Лазурный берег.
  Заметных неудобств от этого не возникало, поскольку энергии и самоотвер-женности властолюбивой Натальи Пафнутьевны было столь много, что при необ-ходимости могло хватить не только на управление дачей, но даже на постройку нескольких пирамид Хеопса.
  
  Конечно, глуховатая домоправительница не могла слышать сдержанные шаги преступника, и потому её показания не могли представлять большой интерес для следствия.
   А вы как считаете?  осведомился Струков у своего помощника.
  Ковалёв со своей стороны со всей видимой готовностью подтвердил, что по его личному мнению домоправительницу Руководителя, как и супругу Цезаря, не должны коснуться какие-либо подозрения, независимо от состояния её слухового аппарата. Правда, лицо у помощника при этих словах приняло столь отрешённо-загадочное выражение (он силился вспомнить, в котором часу сегодня будут транслировать футбольный матч), что Струков не смог удержаться от внезапно вспыхнувшей мысли, что эту косящую под невинность бабёнку не стоит надолго сбрасывать со счетов.
  Конечно, её не стоило сбрасывать со счетов!
   И вот этот некто, лелея самые недостойные поползновения,  продолжал развивать свою первую мысль признанный следователь, хотя уже без прежней уверенности,  не зная лишних сомнений подходит к фикусу и точным хорошо отработанным движением выхватывает его из горшка.
   Но почему именно к данному фикусу?  спросил сбитый с толка Руководи-тель стратегических сил.  Здесь их так много.
  У этого Руководителя была скверная привычка задавать нелепые вопросы, на которые так сразу и не найдёшь ответа.
  Вот тут самое время призадуматься, каким образом отдельные лица достига-ют руководящих высот в армии, которая давно уже не вела серьёзных войн. Где и каким образом могли проявиться их исключительные военные таланты? Что вы-делило этих счастливцев из безликой массы служивых, где величайшим достоин-ством почитается исполнительность и способность с полной готовностью, даже умилением, подчиняться? Вот вопросы, на которые современная наука упорно не даёт ответа.
  Так почему же именно к данному фикусу?
  "Действительно, почему?"  подумал Струков, но не мог же он честно отве-тить, что и сам иной раз не в состоянии уследить за плохо управляемым потоком своего мышления.
  Разумеется, эту свою особенность на суд людской предусмотрительный сле-дователь выносить не стал. Вместо этого он пристально посмотрел на потолок и несколько раз качнулся на подбитых гвоздями каблуках вперёд-назад, что не по-шло на пользу паркетному лаку, и только после свершения указанных необходи-мых следственных действий назидательно ответил:
   Для нас, специалистов, это полностью очевидно, но объяснять это в деталях было бы слишком долго. Сейчас же потеря времени для нас совершенно недопус-тима.
  (Мысль изреченная есть ложь. Речь опошляет говорящего).
  Руководитель стратегических и присоединённых к ним сил устыдился своей необразованности и постарался больше не подавать голоса, хотя его здравый смысл ещё не раз испытал болезненные удары.
   В тот момент, когда злодей уже сжимал в своей преступной руке желанную добычу (голос выдающегося юриста приблизился к патетическим высотам), в комнату, на этот раз через дверь, ворвался героически несущий свою службу ох-ранник, чьё бездыханное тело мы с вами здесь наблюдаем. Но он не успел остано-вить вероломного нечестивца, поскольку был сражён метким выстрелом. Скорее всего стрелял в упор сообщник похитителя, который, таясь, шёл по пятам за ох-ранником. Нам ещё предстоит найти его.
   Но куда же делся второй охранник?  не удержался ограбленный владелец полугосударственной дачи.  Они всегда дежурили парами. А теперь он исчез.
   Второй, говорите?  удивлённо переспросил полицейский комиссар.  Так их было двое? Что ж вы сразу не сказали? Ведь второй охранник никак не присут-ствует в изложенной мною гипотезе, которая может стать продуктивной теорией только в том случае, если в неё впишутся все, абсолютно все факты. Теперь при-дётся возводить всю конфигурацию с начала.
  Теперь, получается, было так. В тот момент, когда упомянутый мной злодей уже сжимал, как мы говорили ранее, в своей преступной руке желанную добычу, в комнату через дверь ворвался героически несущий свою службу первый охран-ник, чьё бездыханное тело мы с вами здесь видим в данную минуту. Но он не ус-пел остановить коварного нарушителя закона, поскольку был сражён метким вы-стрелом. Скорее всего в него стрелял в упор сообщник похитителя, который шёл по пятам за охранником. Это был второй охранник! Конечно он. Как же это я сра-зу не догадался? Это он с самого начала был третьим, тщательно замаскирован-ным участником преступного покушения.
   Почему третьим,  не удержался Ковалёв,  а не вторым?
  Неуместный вопрос возник оттого, что оба сыщика работали "по науке". К сожалению, каждый по своей. А когда схлестнутся две науки, обе правильные, то-гда уж никакой ясности ждать не приходится.
   А что, я сказал  третьим?  всполошился Струков.  Да-да, их могло быть всего двое. Могло быть, но не было! Опыт и чутьё подсказывают мне, что здесь их действовало трое. Третьим в таких случаях обычно бывает женщина, хотя это и не всегда так. И всё же там, где появляются деньги, следует искать ещё и жен-щину. И я намерен тщательно шерше ля фам (Струков незаметно скосил глаза в сторону Натальи Пафнутьевны и с удовольствием отметил, что лицо её вытяну-лось). Я хочу ещё раз подчеркнуть, что и там, где деньги пропадают, тоже обяза-тельно найдётся женщина. Возможны и другие версии, но они не имеют никакого значения, поскольку и так всё ясно.
  Произнося эти слова, комиссар уже начал постепенно догадываться, кто был (точнее, была) этот третий, но побоялся вспугнуть. И пока он болтал первое, что приходило на ум, в голове у него уже выстраивалась безукоризненная строгая по-следовательность событий, где каждому действующему лицу было точно опреде-лено его место.
   Но где же всё-таки алмазы?  вырвалось у Руководителя.
   Алмазы?  снова искренне удивился комиссар.  У вас украли алмазы?
   Да, алмазы,  с болью в сердце сказал бравый генерал.
   Что ж вы раньше не сказали мне, что у вас украли именно алмазы, а не ва-люту?  возмутился Леонид Казимирович.  Ведь это сильно упрощает дело.
   Почему?  глупо спросил потерпевший.
   Потому что на основании таких оснований мне очевидно, что они обяза-тельно всплывут где-нибудь на базаре. И тогда они от нас никуда не денутся.
   Алмазы. На базаре?  недоумённо пожал плечами Руководитель, плохо знающий и жизнь и нравы.
  Он был не прав. Потому что на базаре, как в Южной Африке, всегда есть ал-мазы. Эти ли, другие  какая разница?
  Потому что на базаре, как в Греции, есть всё.
  
  Глава шестая
  Любитель развлечений
  
  Возвращаемся в страну короля Вышеслава.
  Редактор официоза Прохазка чувствовал себя превосходно. Всё вроде бы предусмотрено и теперь катится, как по свежему маслу. По расчётам до начала следующей недели никто в редакции искать его не вздумает, поскольку все пре-дупреждены. Вот и было на сердце известного газетчика весело и светло. Потому, что всё получалось в точности, как задумывалось, и впереди светило божествен-ное освобождение от обычного образа жизни.
  Приятно сознавать свой ум мощным. Не то, что у других.
  Редакционный компьютер удалось с самым нейтральным видом вынести в портфеле ещё накануне. Это был замечательный "лэп-топ", вызывавший у многих зависть. Работать на нём было удобно и легко. Теперь придётся вернуться к ста-рой верной "бандуре". Жаль, конечно.
  Нет, не жаль. Потому что редактором в этот раз двигало великое, можно ска-зать  святое, чувство. Чувство любви, выше которого, смеем вас уверить, ничего нет. А кто нам не хочет верить, пусть почитает классиков.
   Ну до чего же славно всё выходит!  ликовал удачливый Прохазка.  Никто ничего не заметил. Слава богу, народ наш не только к труду ленив, но ещё и нев-нимателен. А когда хватятся пропавшего имущества, первым делом друг на друга думать начнут. Пусть думают, пусть подозревают и грызутся. Я им ещё взбучку дам за то, что ценный предмет не уберегли.
   За эту милую штучку мне в любой мастерской не меньше тысячи талеров отвалят,  продолжал тихо радоваться редактор.  Будет на что нам с Катержин-кой разгуляться.
  У премиленькой Катержинки было много больших достоинств. А что касает-ся аппетитов, то они у славной девушки были просто преогромные. Компьютера, вопреки расчётам редактора, могло хватить не более, чем на два дня.
  
  Франтишек, как и обещал, ещё до вечера разыскал нужного таксиста. Тот сра-зу всё вспомнил и в мельчайших подробностях рассказал, что отвёз редактора до самого Соснового Бора. По дороге прихватили очень миловидную даму, которая явно дожидалась их на автобусной остановке перед Оперой. Апартаменты в гос-тинице, видно, были заказаны заранее, потому что сразу по приезде пассажиры попросили водителя снести их вещи прямо к двадцать четвёртому номеру. Чае-выми не обидели.
   Что бы мы делали без таксистов?  с глубокой благодарностью подумал Гавличек.  Редактор теперь у нас, можно сказать, в кармане. Только всё это очень мало похоже на похищение государственной короны. Хотя может и так случится, что хитрый преступник, если это действительно он, просто старается обвести нас вокруг пальца. А вот этого мы ему не позволим!
  Потом позвонил Павлушек, сменивший Индржиха, и доложил, что королев-скую медсестру, за которой им велели организовать наружное наблюдение, под-хватила перед театром машина-такси. Организовать преследование не удалось. Домой до сих пор не вернулась.
   Всё в порядке. Отдыхайте,  сказалГавличек.
  Погрузившись в глубокие размышления, детектив начал выстраивать блестя-щую комбинацию, которая должна с такой же необходимостью привести следова-теля к похитителям короны, как язычник Вергилий знаменитого итальянского по-эта к выходу из ада.
  Безошибочная интуиция подсказывала: ни редактор, ни медсестра к похище-нию бесценного символа власти отношения иметь не могут хотя бы по той причи-не, что у них, охваченных незаконной любовной страстью, на это не найдётся ни сноровки, ни желаний. Да и вообще история пока ещё не знала случаев, чтобы го-сударственные короны воровали газетчики или младший медицинский персонал.
  Но Индржиху и Павлушеку, а самое главное  истинным похитителям, знать этого не нужно. Пусть начальник полиции, который не постесняется при первой же возможности хорошенько пораспрашивать своих подчинённых, получит уве-ренность, что мы неотступно идём по следам совсем других подозреваемых. Ин-тересно  как он к этому отнесётся? Будем надеяться, что расслабится.
  Кстати, и Дубовцу следует для затравки хоть кого-то живьём предъявить. То-гда всесильный министр с чистым сердцем сможет доложить своему королю, что на след вероятных злодеев уже напали и следствие движется по совершенно вер-ному пути.
  Решено  главную роль у нас будет играть так удачно исчезнувший из города редактор.
  Таким образом, безвинный Прохазка был обречён стать необходимым участ-ником большой государственной игры, хотя сам об этом пока ещё не ведал.
  Свою не совсем утерянную совесть проницательный детектив облегчал мыс-лями, что громкий арест непричастного газетчика, без всякого сомнения, усыпит настороженность истинных похитителей. Нужно только суметь сообщить обще-ственности о задержании редактора таким образом, чтобы тёмный люд ничего правильно не сообразил, а те плохие парни, кому полезно в данном случае хорошо соображать, подумали, что вину за корону полностью возложили на подвернув-шегося редактора. Тогда они резко ослабят свою бдительность и даже окажутся способными на неверный шаг, который их и погубит. Гениальный план!
  Потом, конечно, в ходе судебного разбирательства совершенную невинов-ность Прохазки, даст бог, обязательно установят. И это тоже будет к чести наших доблестных правоохранительных органов, для которых нет ничего выше торжест-ва закона и радующей душу справедливости.
  Нет, что-то не то. Всякий гениальный план всегда плох, если полностью ос-нован на непроходимой глупости всех участников. Потому что в силу непредска-зуемых причин могут случиться отклонения в неконтролируемых умах в сторону нежелательных помыслов. Здесь нужен какой-то совершенно естественный эле-мент, так сказать  штрих великого мастера, который придаст всей затее полное и ни с чем не сравнимое правдоподобие.
  Позвонил Франтишек и сказал, что за развеселившимся редактором, обре-тающимся в двадцать четвёртом номере, до поступления приказа о захвате на-дёжно присматривают шесть человек в штатском, а тем временем в его редакции, где тоже оставили на всякий случай засаду, началась вдруг нервная суета. Обна-ружилась пропажа супердорогого компьютера.
   Лапочка!  с восхищением сказал Гавличек неоценимому сотруднику. Окончательное решение теперь было найдено: кражу компьютера публично пове-сим на невиновного в этом главного редактора, а настоящие похитители короны сразу поймут, что здесь компьютер, даже самый лучший, ясно дело, не при чём, и что им просто пытаются морочить голову, потому что эти негодники будут счи-тать, что всё подозрение не напрасно падает на распоясавшегося Прохазку, кото-рый по мнению властей спёр вовсе не компьютер, а государственную корону, и от того возьмут и расслабятся. Вот тогда мы их  цап-царап! А мы пока будем для виду пытать любителя маленьких радостей про разорительную редакционную пропажу, но на всякий случай, под шумок, и про корону спросим тоже. Просто так, на всякий случай.
  План был действительно великолепен, и грандиозность его была несомненна. Даже самому автору замысла, не то что остальным, никак не удавалось охватить и оценить получившееся объёмистое творение единым взглядом. И хотя в глубине неудовлетворённой души сыщик подозревал возможность мелких просчётов, не-избежных нестыковок и шероховатостей и даже отсутствия элементарной логики, врождённый оптимизм и несокрушимая вера в собственный разум пересилили.
  На всякий случай Гавличек выждал ещё сутки. За это время ничего не про-изошло. Следовательно, пора было начинать действовать.
   А теперь за работу, товарищи: хватайте и тащите сюда этого молодца!  ве-село распорядился великий детектив, отгоняя появившиеся в последний миг не-уместные уколы совести.
  
  Прохазка, он не успел даже причесаться, сидел на железном стуле, привин-ченном к полу, и с грустью смотрел на следователя. А тот не спешил. Он явно на-слаждался своей неограниченной властью над человеком, так часто являвшем на экранах телевизоров свою благообразную физиономию, особенно во всех просве-тительных передачах, где всезнающие и высокооплачиваемые политологи с ум-ным видом объясняют несведущим зрителям, что белое  это белое, и чёрное  это чёрное, и к тому же дважды два намного ближе к четырём, чем к любому дру-гому целому числу.
  Прохазка преданно смотрел на следователя, но тот его поначалу не изволил замечать.
   Всё-таки воровать нехорошо,  наконец произнёс следователь Малюта, придирчиво рассматривая рыжие пятна протечек на потолке и стенах. Сказал вро-де бы между прочим, словно кому-то третьему, невидимому, зачем-то располо-жившемуся вверху среди этих безобразных пятен. Сказал так назидательно, слов-но этому третьему полагалось первый раз в жизни познакомиться с данной неос-поримой истиной. Но этот третий, по-видимому, не собирался воровать то ли по воспитанию, то ли ввиду отсутствия возможностей к действию, то ли в силу от-сутствия желания таким несложным путём улучшить своё экономическое поло-жение. В любом случае ответа с потолка не последовало.
  Впрочем, следователь на такой ответ и не сильно рассчитывал, потому что всё его внимание было занято совершенствованием собственной персоны.
  Нет, не зря Малюта так много часов провёл перед телевизором, глотая и пе-реваривая всё, что лилось с экрана. Тут он многому научился, а в первую очередь  культурному обхождению, которым теперь чрезвычайно гордился.
   Нехорошо, нехорошо,  повторил дознаватель несколько раз. Он произно-сил это слово с нежностью и любовью. Так герои великих восточных поэм, глядя на плывущий в облаках месяц, проникновенно лепетали имена владычиц своего израненного сердца.
  После третьего "нехорошо" следователь громко и противно похрустел паль-цами, понимающе вздохнул и снова закатил глаза накось и вверх одновременно. В точности так, как это делал главный актёр в любезной народу передаче "Чужие окна и двери".
  Нет, не каждому дано так искренне наслаждаться собственной ограниченно-стью.
  Для Прохазки здесь всё было внове, а вот опытные рецидивисты, не раз поси-девшие на этом стульчике, хорошо знали истинную цену следовательскому "не-хорошо". При всей грубости своего интеллекта они понимали, что тут наступил момент истины и следователю нужно дать вволю покудахкать. Это входило в обя-зательные правила игры.
   Нехорошо. Ох, нехорошо.
  Удручённый необычной и очень неприятной для себя ситуацией Прохазка возражать не стал. Потому что газетчик тоже теперь уверовал, что воровать нехо-рошо, особенно таким невезучим как он. Изображать несуществующую значи-тельность, вызывающе хорохориться или ещё чем подражать ведущим популяр-ных программ приунывшему редактору, в отличие от Малюты, в данном случае почему-то не хотелось.
   А ведь мало украсть. Этого просто недостаточно. Ведь украденное ещё надо уметь спрятать,  модулируя всеми мыслимыми способами голос, продолжал свой задушевный монолог дознаватель (именно так допрашивали Джеймса Бонда зло-козненные террористы). Это был впечатляющий спектакль, где всего лишь один-единственный талантливый актёр с блеском играл все роли, бесконечно наслаж-даясь
   собственным исполнением. Сидевшему на стуле отводилась роль благодар-ного зрителя.
   Украсть и спрятать! Вот она  проблема!  вознёс свою мысль Малюта со-всем уж до шекспировских высот.
  Прохазка вяло кивнул головой, потому что всё это была святая правда. На бо-лее выразительное движение сил уже не хватило, поскольку горло несчастного сжалось от самых горьких судорог сожалений.
   Вот так, дорогой товарищ,  пришёл и взял то, чего брать нельзя,  с лёгким осуждением, резко снижая тон, сказал Малюта. Конечно, он был заранее преду-преждён, что преступник искренне будет изображать себя не слишком виновным. Даже легонько намекнули, что задержанный является чем-то вроде активного участника опасной шпионской сети и не исключено, что связан с похищением об-разцов нового оружия. Опытный следователь долго ломал голову над этими не-домолвками, а потом быстро сообразил, что ему, как обычно, вешают на уши са-мую заурядную лапшу и вовсе не судьба недостаточно защищённого отечества волнует министерство чрезвычайных происшествий. Здесь, ощущалось, совсем другие ценности имеют главное назначение. Может быть там, в высших эшело-нах, девушку не поделили?
   Особенно печально, когда об этом узнают родные и знакомые.
  Что тут было спорить? Конечно, нет повести печальнее на свете.
   Но всего хуже, когда тебя пропечатывают в газетах,  нанёс последний удар дознаватель и сунул в нос своей жертве свежий номер газеты.
  Редактор глянул на заголовки, глянул на свою фотографию, отшатнулся и по-бледнел.
   Сознаюсь, виноват, украл, украл я этот компьютер,  прошептал он и доба-вил,  я больше так не буду. Что я могу сказать? Я это сделал ради женщины, и в этом моё единственное оправдание.
  Желанное для любого нормального следователя признание поставило не ве-давшего о компьютере Малюту в совершенно дурацкое положение. Потому что в интересах державы он должен был растянуть этот допрос на много дней (вот он и тянул, как мог), а этот слюнтяй, носитель столь опасного политического заблуж-дения, вдруг берёт и быстренько сознаётся в том, чего не совершал.
   Ну и что я должен с ним делать?  в сердцах вскричал суровый офицер, вы-тирая рукавом служебный пот, обильно оросивший его низкий лоб.
  Потом отдышался, придирчиво посмотрел на свои руки: выглядывают ли у него манжеты из рукавов пиджака в точности как у Алена Делона, и, убедившись, что точно так и выглядывают, подобрел, несильно стукнул редактора по шее и миролюбиво сказал:
   А ты не торопись. Некуда тебе спешить. Ишь, какой прыткий!
  Теперь пришла очередь Прохазки ничего не понимать.
  Неизвестно, как и в какие времена возникла весьма живучая легенда, что га-зетчики всё знают и всё понимают. Скорее всего, сами они эту сказку для собст-венной пользы и придумали. На самом же деле, если что и понимают, то именно там, наверняка, им не хватает знаний. А там, где что-то знают, уж точно нет ника-кого понимания.
  Вот и редактор перестал хоть что-нибудь понимать. Но зато хорошо теперь знал, что воровать  предосудительно.
  Такого рода содержательные беседы проходили целую неделю. Следователь натужно изыскивал всё новые темы для протокола, а редактор скучнел, худел, всё более беспокойно вращал глазами и уже понемногу начал намекать на свою при-частность к похищению Джоконды из Лувра и самого большого обелиска из Лук-сора. А когда Малюта по указке Дубовца наконец напрямую спросил, так куда же спрятано известное одному Прохазке государственное добро, свет слабого про-никновения в суть вещей озарил лицо бедного заключённого. Но вместо того, чтобы честно открыть тайну своего исключительного преступления, он вдруг ди-ко захохотал и, бросившись к своему истязателю, стал иступлёно целовать его, приговаривая;
   Катенька дорогая! Твой голос звучит, как арфа, сопровождающая романс Неморино.
   А потом заплакал:
   Таким, как я, победа всегда приходит слишком поздно.
  Прибывшие врачи констатировали сильнейший шок и скорого выздоровления не обещали.
  
  Катержинку тоже пытались допрашивать. Но она упорно не желала отвечать даже на самые вежливые вопросы. А когда скудные запасы показного терпения лопнули и ей стали грубо угрожать, она вдруг решилась и попросила срочно со-единить её по телефону с Вышеславом.
   С кем, с кем?  не поверил своим ушам дознаватель Саблезубов (в интере-сах дела он тоже не был посвящён в замысел операции).
   С Вы-ше-сла-вом!  чётко по слогам отчеканила задержанная.
   Ты что сдурела?  заверещал следователь.
  Ответом ему был презрительный взгляд.
  Следователю стало жарко. Потом по спине пробежал мороз. Потом желудок плавно поднялся к самому горлу, мелкой дрожью затряслись руки и ослабели ко-лени.
   Вы не врёте?  спросил Саблезубов самым жалобным голосом, на какой только был способен.
   Нет,  мотнула головой Катержинка.  Номер 137-137-13.
   Подождите минутку,  попросил уничтоженный дознаватель и стремитель-но выскочил из кабинета.
  Назад он не вернулся.
  Наутро его тело выловили из реки. Зачем он тёмной ночью, в необычном мес-те полез купаться не снимая костюма, установить так и не удалось.
  А Катержинка ждала, ждала, потом подошла к двери и повернула ручку. Дверь отворилась. В коридоре и на лестнице в этот поздний час никого не было. Дежурный на проходной крепко дремал, как того настоятельно требовал его мо-лодой здоровый организм. Девушка вышла на улицу и, не спеша, отправилась до-мой, а оттуда на вокзал.
  Больше её не беспокоили, потому что найти не сумели.
  Вот так и получилось, что милая Катержинка больше никогда не вернётся на страницы этой повести. Появилась она, как в балладе, словно бледная дева из речного тумана, зато исчезла самым прозаичным способом.
  Официальное расследование, специально направленное то ли по основному, то ли по отвлекающему пути (этот момент так и остался невыясненным), таким образом, зашло в тупик, чего многоопытный Гавличек, признаемся, совершенно не ожидал.
  Оставалось ещё одно верное средство. Но тут требовалось много и душевных сил, и времени.
  Тут уже ничего не поделаешь. Лёгкий успех  удел дураков.
  Гавличек себя дураком не считал. Поэтому он с самого начала не исключал, что на определённом этапе следствия придётся прибегнуть к этому испытанному средству  терпеливо ждать, пока всё само собой не утрясётся.
  
  Глава седьмая
  Коммерсант Волобуев
  
  Здесь мы на время покидаем родину Гавличека и снова перемещаемся в далё-кий восточный край.
  Всё познаётся в сравнении.
  Так сказал один из древних египтян. А если он такого не говорил, то говорю я, рассказчик событий, невольным свидетелем и истолкователем которых опреде-лила мне быть судьба.
  Ничего нет проще, чем найти алмаз: шёл  приметил  наклонился  подоб-рал. Несложно алмаз и присвоить: оглянулся  сделал лёгкое движение  принял нейтральный вид  удалился.
  Возможны варианты, но сути дела это не меняет.
  Сложности начинаются потом.
  Эти удачно доставшиеся вам алмазы нужно суметь продать, если, конечно, вы не собираетесь украсить ими свою коллекцию минералов, начало которой поло-жил ещё ваш дедушка, большой любитель проводить свой заслуженный летний отпуск в далёких экспедициях. А если этот дедушка кроме минералов коллекцио-нировал также книги, картины, записи лучших опер, зубы мамонтов и другие предметы старины (каменные топоры и древнегреческую керамику), можете себе представить, на что похожа была его квартира.
  К счастью, дедушка Волобуева был совсем другого сорта и экспедициями не интересовался, отчего дальше ближайших модных курортов из принципа не вы-езжал. С его стороны, как некоторые могут сейчас подумать, это был не лучший способ распорядиться летним отпуском. Но теперь уже ничего нельзя изменить, поскольку время летних дедушкиных отпусков давно миновало, да и сам мало-подвижный дедушка, промотав всё состояние, уже успел морозным зимним днём отправиться в свой последний и бессрочный отпуск, откуда выйти на работу ещё никому не удавалось. За неимением таковых почтительному внуку не было необ-ходимости свято хранить и приумножать семейные реликвии.
  И вот теперь, когда привалило столь неожиданное счастье, остаётся только поблагодарить судьбу за невзначай (без малейшего участия дедушки) подаренное, сами же алмазы просто-напросто продать и деньги с шиком спустить, не уступая в этом пункте незабвенному родственнику ни на грамм.
  Раньше Волобуев никогда ни над чем не задумывался. Такая у него была при-вычка ещё с юных лет. Даже школьным учителям надоело повторять: "Волобуев, ну нужно же хоть немножечко думать!"
  Теперь, хочешь, не хочешь, пришлось думать. Это было странно и совсем не-привычно.
  Первой нежелательное отклонение спутника жизни от обычного состояния, то есть появление высокого стремленья дум полковника, заметила миссис Воло-буева. И это при том, что она никогда не отличалась повышенной наблюдательно-стью. Но тут разве что слепой не заметит  сиявшая прежде в глазах супруга не-бесная пустота неожиданно сменилась беспокойным взглядом, явно обращённым внутрь и занятым пристальным разглядыванием там каких-то новых ценностей смысла существования. В последнее время бравый офицер больше не лежал по вечерам на диване, прикрыв лицо гарнизонным боевым листком, который так ни разу и не сумел дочитать до конца. Теперь он тихо сидел на табуретке в углу кух-ни, непрерывно курил и всё время что-то высчитывал в уме или на клочке бумаги.
   Сходил бы ты к врачу,  посоветовала обеспокоенная жёнушка.
   Отстань,  кратко объяснил ей характер её последующих действий напрас-но потревоженный муженёк.
  "Не було у бабы клопоту, так купыла порося",  вспомнил Волобуев свою няньку. Умна, ох умна была добрая старушка. Теперь с этим славным поросям нужно что-то делать.
  Полковник взял отпуск и поехал в столицу.
  И мы вместе с ним направимся туда же.
  
  В столице тоже, как и в Греции, есть всё: стадионы, театры, цирки, музеи, ип-подромы, библиотеки, казино и даже большой зал консерватории. В столице есть трудолюбивое правительство и говорливый парламент, а кроме них  учёные, спортсмены, артисты, юристы, букмекеры, чиновники (этих больше всех), писа-тели и обыватели, банкиры и скупщики краденого. Список, разумеется, неполон, но нам и его достаточно.
  В том состоянии души, в котором пребывал сейчас Волобуев, его очень мало интересовали музеи. А ведь их так легко найти. В библиотеки его тоже не сильно тянуло, хотя и эти сокровищницы мысли отыскать при желании было совсем не-трудно. По вывескам, например. Но вот скупщики краденого, сами догадываетесь, на свои двери, в отличие от нотариусов, таблички не прибивают. В этом была вся проблема.
  На свете нет неразрешимых проблем, сказал кто-то из великих. То ли Эйн-штейн, то ли Александр Македонский. Нет, наверное, не Эйнштейн. Тот сказал, что всё на свете относительно. Да нет, не мог он сказать такую чушь! Это какой-то дурак ляпнул.
  Так что  разве не всё на свете относительно?
  Поди разберись.
  В такой ситуации полковнику оставалось только одеться попроще и отпра-виться на барахолку.
  
  Кому бы в руки не попали алмазы, дорога у них всегда одна  туда, где их можно продать. Нет ничего проще  продать автомобиль, квартиру, старые орде-на, картины известных и неизвестных мастеров, антиквариат, а также свежую редьку, солёные огурцы и молодую картошку. Но попробуйте продать алмазы! Тут даже сэр Исаак Ньютон при всей своей гениальности долго будет чесать го-лову. Потому что ювелиры драгоценные камни у случайных лиц не берут. Боятся. И правильно делают. В скупках золота камни принимают по весу металла, и то только в изделии. Никто законным образом покупать алмазы у вас не станет. По-пробуйте  и тут же нарвётесь на самые неприятные вопросы, а за ними появятся самые неприятные последствия; это вам гарантировано. Вы думаете за границей иначе? Ничуть. Всё то же самое.
  Остаётся идти на базар в самом широком смысле этого слова. Там, конечно, настоящую цену ни в жизнь не дадут, но некоторый шанс на сделку всё же есть. Коль скоро до сих пор находятся простаки, согласные выложить кругленькие суммы за куски хрустальной пепельницы (они и впрямь в глазах непросвещённых простофиль чем-то напоминают драгоценности), то за настоящие, природные ал-мазные кристаллы, глядишь, ещё больше отвалят. Таким образом, все возможные дороги продавцов этого деликатного материала ведут на базар, этот новый Рим современности. Всех ведут: от представительного генерала, большого любителя привозного виски "Джонни Уокер", до сильно опустившегося маргинала, от ко-торого частенько попахивает тройным одеколоном, отчего печень всерьёз и на-долго скукоживается.
  
  Полковник отправился на барахолку.
  Это была всем барахолкам барахолка. Здесь были неисчислимые сотни лавок и ларьков и многие тысячи продавцов. А сколько было покупателей, того вам не скажет даже самая изощрённая статистика. Тут нужен автор "Илиады", не мень-ше. Торговали здесь чем попало.
  Поначалу непривычные к изобилию глаза провинциала разбегались во все стороны и всё ему казалось необычайно привлекательным, но уже через полчаса от обилия барахла начало тошнить. Невозможно было представить, что все эти бесчисленные куртки, кофточки, шапки, штаны, носки, сумки, банки и баночки, рулоны и коробки, водопроводные краны и шланги для пылесосов, сковородки, кастрюли, абажуры, лампочки, чашки, кружки, мясорубки, утюги, магнитофоны, куриные ножки и пакетики майонеза, селёдка и ставрида, шоколадки и леденцы, ранние помидоры и поздние апельсины и прочее, и прочее будут проданы и пе-рейдут в собственность новых владельцев. Казалось, здесь товара хватит не толь-ко на весь земной шар, но и на большую часть мироздания, притом поколений на двенадцать, не меньше. Кто не торговал в лавке, тот мостился прямо на земле или носил свой товар в руках. Таких прогоняли, но они всё равно возвращались, как мухи на котлету.
  Общение с местной публикой началось с того, что к Волобуеву привязался какой-то высокий, худой и не полностью трезвый дядя.
   Купи котлы,  настойчиво предлагал он, завлекательно покачивая старин-ные карманные часы на серебряной цепочке.
  Полковнику очень захотелось купить эти часы  ни у кого в части не было та-ких,  но сработала долголетняя привычка к дисциплине.
  "Не отвлекаться",  приказал сам себе военный. И сам же свой приказ вы-полнил.
  После того, как Волобуев несколько раз пересёк базар, мужественно отклоняя многочисленные лестные предложения продавцов, а ушло на то хождение добрых полдня, подкатился к нему какой-то мелкий типчик с некрасиво торчащими воло-сами и бегающими глазками. Кивком головы предложил отойти в сторону побли-же к несимпатичной бабе, торговавшей настолько пахучей колбасой, что покупа-тели ближе, чем на пять метров, не рисковали подходить, и там в свободном от толчеи пространстве спросил:
   Рыжьё есть?
  Каким-то шестым обострённым чувством полковник догадался, что речь идёт о золоте. Конечно, будь Волобуев философом, он мог бы сказать:
   Высшая ценность золота состоит в том, что оно блестяще и бесполезно.
  Но он не был философом.
  Помедлив для важности несколько секунд, дальневосточный гость ответил проникновенными и значительно звучащими словами:
   Рыжья  пока нет. Но есть  камешки.
   Покажь,  сказал типчик неуверенным голосом. Знал ведь, что не покажут.
   Покажу,  веско ответил переодетый военный,  но не здесь, не сейчас и не тебе, а серьёзным людям. Но и ты, братец, в обиде не останешься, если сведёшь меня с ними.
   Подожди здесь,  кинул плюгавый, исчезая в толпе.
  Полковник сделал несколько шагов в сторону, там меньше пахло многообе-щающей колбасой, и стал придирчиво изучать чучело попугая, что вызвало при-лив больших ожиданий у изверившегося продавца.
   Забери его,  стал просить он,  дешевле не найдёшь.
  Подошли двое. Эти были поплотнее прежнего и смотрелись вполне основа-тельными.
   Что-то есть?  спросил старший из них.
  Волобуев с облегчением отставил попугая и ответил:
   Найдётся, если нужно.
   Большое?
   Большое.
   Посмотреть можно?
  Полковник изобразил раздумье.
   Сию минуту нельзя, но вообще-то можно.
   Где и когда?
  Приятно иметь дело с толковыми людьми. Никаких лишних слов. Полная концентрация мыслей и поступков.
   Сделаем так,  сказал Волобуев (он всё уже продумал заранее).  Встретим-ся послезавтра, в пятницу, в Музее вооружённых сил. В двенадцать часов дня на втором этаже.
   А почему послезавтра?
   Раньше не подвезут,  соврал полковник, сам удивляясь, почему он назна-чил столь отдалённый срок.
  А может так оно и к лучшему. Если солидные люди, то подождут. У них и других дел хватает. Это шавки с налёту урвать пытаются.
   Как скажешь,  ответили двое. И глазом не моргнули. Это хорошо.
  Полковник, не прощаясь, с достоинством отошёл и, не оборачиваясь, стал протискиваться к выходу. По пути ещё несколько раз поинтересовался каким-то товаром. Чуть
   не купил одну легкомысленную статуэтку, но в последний момент переду-мал. Потом, вытолкавшись на свободу, самым неторопливым шагом двинулся к автобусной остановке. Приглядывающим нужно было задать несуетливый темп.
  Подошёл первый автобус, за ним второй. Этот тоже был не тот номер, и Во-лобуев только скользнул по нему равнодушным взглядом. Но в последний миг видимо изменил свои планы и, когда двери уже закрывались, всё-таки вломился в салон, решительно и невежливо оттолкнув того, кто поспешил вслед за ним.
  Конечно, это были всё ещё детские игры. Пришлось ещё несколько раз про-катиться на такси, один раз  за город, и в рваном темпе попересаживаться с од-ной ветки метро на другую.
  Если не полениться, можно уйти от любой слежки.
  Ничего. Эти люди должны знать, что имеют дело не с простачком. Настоящей цены всё равно не дадут, на это рассчитывать было бы глупо. Устроит и треть или даже четверть (увы, не нами законы пишутся), лишь бы всё честно и благородно обошлось.
  А почему был выбран Музей вооружённых сил?
  В этом музее обычно много молодых солдат: их приводят сюда ради подня-тия воинского духа в сильно разложившихся частях. Так что здесь достаточно безопасное место для встречи. А потом  стремительный отход через окошко в туалете, далее ускоренный бросок по короткому изогнутому переулку и перебеж-ка через магазин подарков с двумя выходами.
  Хороший офицер должен уметь правильно разрабатывать диспозицию.
  Волобуев был хорошим офицером.
  
  Точнее, Волобуев считал себя хорошим офицером и очень этим гордился.
  
  Глава восьмая
  Цветущих роз благоуханье
  
   А что тем временем происходило в стране короля Вышеслава?
  Присматривать за сантехниками поручили Адамчику и Лойзе.
  Первые дни подозреваемые Янчик и Берковец держались так, словно к вели-чайшей пропаже века не имеют ни малейшего отношения: исправно ходили во дворец на работу, меняли, где нужно, прокладки в вентилях, проверяли водомеры, чистили закупорившиеся стояки и между делом подхалтуривали на стороне, вы-полняя случайные заказы, в которых недостатка не было.
  И всё-таки один раз они допустили роковую неосторожность, и агентам Гав-личека удалось записать их телефонный разговор.
  
  Янчик. Послушай, Берчик, её ещё не хватились?
  Берковец. Вроде пока тихо.
  Янчик. А если заметят пропажу? Боюсь, что сразу на нас подумают.
  Берковец. Да, в таких случаях обычно всегда на нашего брата валят, будто мы хуже других.
  Янчик. Тогда не будем тянуть. И покончим с ней. Давай в ближайшую суббо-ту.
  Берковец. Хорошо. Встретимся в парке. В двенадцать. Где всегда.
  
   Замечательно! Превосходно!  заверещал Дубовец, едва успев ознакомиться с записью.  Теперь корона в наших руках!
  А вот Гавличек его энтузиазм разделить не пожелал.
   Не будем торопиться,  сказал он.
   Как это  не торопиться?  запротестовал министр, захлёбывающийся от переполнявшей его радости.  Сейчас же доложу королю, что мы уже...
   Ничего мы пока не уже,  строго сказал великий детектив.  Нет, не стоит суетиться.
   Ну как же не суетиться?  застонал Дубовец.  Ведь всё понятно: преступ-ники, чуя опасность, хотят поскорее избавиться от короны. Не дай бог, что-нибудь с ней сделают.
  Гавличек протестующе покрутил носом и хмыкнул:
   Слишком уж всё просто получается. Так не бывает.
   Дорогой учитель,  пожалел его Дубовец.  Не мудрите. Почему вы всё ста-раетесь усложнить? Смотрите на вещи проще, иначе, в отличие от меня, рискуете отстать от жизни.
  Правильно, ибо плохо воздаёшь учителю, если всегда остаёшься только уче-ником. И блажен тот, кто умеет просто смотреть на вещи.
  В субботу уже с утра парк был оцеплен, хотя посетители парка об этом не могли догадаться. В это время здесь слонялось много молодых мускулистых лю-дей, явно изнывающих от безделья и, если судить по взглядам, которыми они об-менивались, хорошо знакомых друг с другом.
  Ничего не подозревающего Янчика сыщики вели от самого порога его дома. Сопровождающие менялись каждые несколько минут. А Берковца всю дорогу со-провождали три медленно ползущих автомобиля. Этого соучастника вели, не спуская глаз, от дома его подружки, где он накануне заночевал, явно надеясь сбить со следа нежелательных наблюдателей своих коварных замыслов.
  "В сумке у Янчика что-то звякает",  доложили по телефону сыщики прямо Дубовцу, лично руководившему операцией. Безнадёжно отставшего от жизни и оттого скептически настроенного Гавличека министр от субботней акции отстра-нил, чтобы одному пожать плоды блистательного успеха.
  Ещё раз сообщили: что-то там и впрямь звякает.
  "Всё понятно,  сообразил Дубовец,  он решил принести с собой также и не-обходимые инструменты, чтобы располовинить корону и поделиться со своим преступным соучастником. Господи, до чего же у нас непатриотичный и варвар-ский народ!".
  Встреча государственных преступников состоялась в тенистом уголке, где на радость публике, желающей на лоне природы перекусить, и не только перекусить, поставили грубый дубовый стол и такие же грубые лавки.
   Принёс?  спросил сгорающий от нетерпения Берковец (он пришёл немного раньше и уже начал изнемогать).
   Само собой,  ответил Янчик, доставая из сумки бутылку и два стакана.
  Тут на них с угрожающими криками и навалились со всех сторон бойцы спецназа.
  Увы, короны при задержанных не оказалось.
  У них вообще не нашли ничего предосудительного, кроме бутылки испанской "Мадеры" (между прочим, 1906 года), двух гранёных стаканов, а также баночки маринованных огурчиков и половины буханки чёрного хлеба.
  
  Начальник полиции  подчинённые за глаза называли его Барбосом (и было за что)  в списке Гавличека стоял одним из первых. Не потому что оказался од-ним из самых подозреваемых, а просто потому, что был записан под буквой Б. Был этот начальник от природы совсем неглуп, иначе не достиг бы таких вершин, и дело своё в общих чертах знал. Поэтому слежку за собой обнаружил довольно быстро.
  Мы бы с вами тоже её заметили, если бы против нашего подъезда с утра до вечера толклись похожие друг на друга типы в одинаковых серых плащах, внима-тельно перечитывающие один и тот же номер "Журнала для мужчин". Но когда принимаешь во внимание, что тебя пасут твои собственные подчинённые, тогда становится и смешно и неуютно.
   Это уже не криминалистика,  проворчал Барбос.  Это уже политика.
  Политику он не любил, потому что любил во всём порядок. В политике, по его мнению, порядка не было.
  Дубовец тоже считал возможным участие начальника полиции в похищении. Основанием тому служили слухи, что этот начальник позволил себе отпустить не-сколько почти невинных острот в адрес министра-чрезвычайщика. Суть острот до сознания Дубовца не дошла, но обида осталась.
  Из высших государственных соображений и в силу подозрения о его прича-стности к преступлению века ненадёжному начальнику полиции о пропаже коро-ны ничего не сообщили. Он был лишь поставлен правительством в известие, что от него требуется дать людей безнадёжно устаревшему Гавличеку. Сколько тот ни попросит. Без каких-либо объяснений. В чём тут дело, предоставили догадывать-ся, сколько пожелает.
  В знак протеста против такого обращения Барбос догадываться не пожелал.
  Он поначалу даже попытался вызывающе занять бросающуюся всем в глаза позицию полной индифферентности к неведомым ему событиям, но это неведо-мое явно не желало выпустить его из своих объятий, чему свидетельством служи-ла эта нелепая слежка.
  Любой полицейский, особенно главный, и любой простой гражданин тоже, обнаружив нежелательный присмотр за своей личностью, воспримет это событие с тревогой и беспокойством. Вот и Барбос не мог не взволноваться. Он тут же стал припоминать все свои недавние грехи. Их было великое множество, и поэто-му было совершенно непонятно, за какие из них теперь его ведут внимательные взоры своих же сотрудников.
   Хуже всего, если докопались до истории с угнанными автомобилями,  размышлял начальник.  Но откуда они могли узнать?
   А может это вовсе не автомобили, а организация торговли цветами во всех подземных переходах. И впрямь, теперь там от цветочниц с их букетами и вазами всем остальным буквально проходу нет. А цены какие ломят? Но до сих пор ведь всё сходило.
  Господи, хоть бы знать, где прокололся!
  Хорошо отлаженная слежка не осталась незамеченной не только начальником полиции, но также и его сослуживцами (многие из них сами по долгу службы те-перь принимали участие в слежке за ним), и знакомыми. В результате коллеги, до этого очень предупредительные, стали вести себя предельно неуважительно и да-же позволяли себе дерзить. А знакомые при встрече не могли придумать ничего лучше, как с самым невинным видом быстренько перебраться на другую сторону улицы.
  Потом уволилась домашняя прислуга. Её можно понять. Кому охота служить в доме государственного преступника, которого вот-вот арестуют?
  Даже жена поддалась общему настроению и в один прекрасный день перевез-ла всё, что было ценного в доме, к своим родственникам. Это на случай возмож-ной конфискации.
  И тогда Барбос решил начистоту объясниться с Дубовцем. Начистил ботинки и пуговицы, подтянул ремень и явился к нему в приёмную. Секретарь министра старательно сделал вид, что не узнал начальника полиции, и стал расспрашивать  кто такой и по какому делу? Всё-таки в хоромы впустил.
   Кого я вижу?  радостно-фальшивым голосом закричал Дубовец. Настолько фальшивым, что даже самому на короткое время стало тошно.
   Да, это я,  самым покорным голосом подтвердил начальник полиции, ста-раясь как можно более походить на побитую и оттого неопасную собаку.
   Чем могу быть полезен?  спросил хозяин роскошного кабинета. В этот раз тон уже был ближе к натуральному.
   Скажите мне,  жалобно сказал посетитель,  чем я провинился?
  Дубовец стал думать, как ответить. Решил, что лучше всего будет ответить вопросом на вопрос:
   А ты что, сам не знаешь?
  У начальника за душой накопилось слишком много знаний, и он, конечно, не знал, о каком знании сейчас нужно вести речь. Поэтому промолчал.
   То-то,  сказал удовлетворённый министр, почувствовав, что попал в самую точку, хотя пока и неизвестно, в какую.  Знаешь ведь. Так что излагай всё по по-рядку.
   Что излагать-то?
   Всё.
   А с чего начать?
   Лучше всего с самого начала.
   А что говорить-то?
   Ну, если не хочешь сейчас, тогда можешь позже. Иди домой, поразмышляй. С мыслями соберись. Но только долго не тяни, не злоупотребляй моим хорошим отношением,  великодушно сказал министр, очень довольный тем, что и ему се-годня выпал редкий случай показать своё человеколюбие и величественную снис-ходительность к чужим ошибкам.
   Ладно,  решился начальник полиции.  Цветочницы в подземных перехо-дах  это действительно мой бизнес.
   Цветочницы?  лицо Дубовца вытянулось так сильно, что его вполне можно было поместить на полотно Эль Греко.
  "Чёрт! Не то ляпнул,  расстроился полицейский.  Но теперь уже придётся про цветы всё сказать".
   Цветочницы,  повторил министр уже более спокойным голосом. А потом перешёл и на совсем ласковый тон.  Вот видишь, дорогой,  мне про цветочниц и многое другое, с ними связанное, давно всё известно. А ты, конечно, думал, что нет. Неправильно думал. Вот я и спрашиваю: не кажется ли тебе, что нам давным-давно пора обсудить с тобой это дело по существу и найти удобное для тебя и для меня решение?
  Дубовец подобрел оттого, что мгновенно понял: цветочный барон, если у не-го есть хоть капля мозгов, никогда не помыслит поставить под угрозу своё про-цветающее предприятие и потому заниматься похищением королевских регалий ни за что не станет.
  С этого дня слежку за ненадобностью сняли. Но позднее внутри нового кон-сорциума по продаже населению благоухающих букетов и отдельных красивых цветочков возникли какие-то тактические разногласия и начальника полиции в должности всё же понизили. Потому что, как уже говорилось, не может оставать-ся женой Цезаря та, кого хоть раз коснулись подозрения.
  Это был тот редкий случай, когда всё закончилось почти хорошо.
  
  Агенту Кноблоху повезло в первую же ночь. Выходит, не зря он простоял це-лый день столбом под окном теннисиста Швольбы. Его нелепая фигура сначала забавляла подозреваемое лицо, потом стала раздражать. И это вполне естествен-но, поскольку этот физкультурник, занятый исключительно совершенствованием собственного тела, не заслуживал за собой столь настойчивой слежки: ведь он ни разу не покушался на государственные устои и в налётах на инкассаторов тоже не участвовал.
  Ближе к вечеру внимательно наблюдаемому спортсмену, который среди сво-их друзей считался самым весёлым человеком, стали приходить в голову разные мысли. И вот около двенадцати часов ночи, закутав лицо чёрным шарфом, тенни-сист Швольба, крадучись, вышел из дома. Но прежде он надолго нерешительно высунул свою голову из подъезда. Затем он несколько раз медленно прошёлся пе-ред подъездом на полусогнутых ногах, каждую минуту резко поворачивая туло-вище то в одну, то в другую сторону. Это впечатляющее зрелище могло заставить даже тех, кто поглупее капрала Кноблоха, посчитать данную личность в высшей степени подозрительной и вообще преступной.
  В одной руке теннисист держал лопату, в другой  хорошо различимый в темноте белый свёрток.
  Убедившись, что его никто не видит (кроме Кноблоха), Швольба, испуганно озираясь, пересёк бульвар и забрался на газон перед уже уснувшим оперным теат-ром. Здесь он, не жалея травы, быстро вырыл неглубокую яму, положил в неё свёрток, присыпал землёй, прикрыл, насколько удалось, дёрном и всё теми же крадущимися шагами отправился домой.
  Сердце Кноблоха всё это время не просто прыгало от радости, а буквально отплясывало мазурку. Он уже видел себя лейтенантом, а, быть может, и капита-ном. Потому что не каждому дано в одиночку разоблачить несравненное злодея-ние государственного преступника Швольбы. В чём состояло данное злодеяние Кноблох пока не знал, но никто это знание с него и не требовал. Главное  Швольба был уличён. Всё остальное было делом техники.
   Молодец, ах какой же ты молодец!  сказал Дубовец, к которому Кноблох сумел пробиться рано поутру, минуя Гавличека.
  И правильно сделал, что так обратился, потому что великий детектив вполне мог соблазниться и приписать себе все достижения бдительного капрала.
   Никому пока ничего не говори,  сказал министр.  Мы сегодня же вдвоём попробуем захватить этого наглого преступника с поличным. Я лично буду участ-вовать в этой опаснейшей операции захвата, чтобы тем подать заслуживающий восхищения пример высшего пилотажа и служащим нашей полиции, и всем граж-данам нашего государства.
  Задержать похитителя короны с поличным оказалось проще простого. Уже задолго до полудня подозреваемый Швольба с недостойной целью сбить с толку правоохранительные органы расстелил свою куртку прямо на том месте, где зако-пал сокровище. А после этого улёгся сверху с невинным видом человека, который не имеет никаких дурных намерений, а всего лишь любит в солнечный денёк по-нежиться на зелёной травке.
  Тут к нему и подошли двое. А в стороне дежурили ещё четыре полицейские машины на случай, если поджарый теннисист вздумает оказать физическое со-противление толстым, как два бугая, Дубовцу с Кноблохом.
  Разумеется, телепередвижка всё время вела прямую трансляцию из кустов.
   А ну, милейший, приподнимись-ка немного,  приказал Дубовец.
   Здравствуйте, господин министр,  приветливо отвечал ему Швольба.  Вы что, меня не узнаёте? Это я, Швольба.
   Узнаю или не узнаю, сейчас не имеет значения,  строго сказал министр.  Я хочу посмотреть, господин Швольба, или как вас там, что именно вы прикры-ваете своим телом на этом газоне.
   Да ничего я не прикрываю,  смущённо сказал теннисист и ещё теснее при-жался к земле.  Вам просто показалось.
   А вот мы сейчас и посмотрим, показалось или нет,  возразил министр.  А ну-ка встань сейчас же, повернись ко мне спиной, раздвинь ноги и положи руки на парапет.
   Пожалуйста,  ответил Швольба,  я настолько к вам расположен, что и не то для вас сделаю, но одного я всё же никак не могу понять  чего вы ко мне при-меряетесь прямо на улице?
   Сейчас поймёшь,  пообещал Дубовец и, повернувшись к Кноблоху, прика-зал:  Обыскать!
  В карманах спортсмена Швольбы ничего не оказалось, кроме носового плат-ка, детской свистульки и аккуратно свёрнутой вырезки из газеты, где Дубовца по-здравляли с днём рождения.
  Такого министр не ожидал.
   Давайте лопату!  рявкнул он.
  Заранее припасённая лопата тут же появилась.
   Копай здесь!
  Кноблох стал копать, и вскоре белый свиток снова увидел солнечный свет.
   Так что это?  с торжеством вопросил министр явно удручённого тенниси-ста.
   Понятия не имею,  скучным голосом ответил тот, используя последнее жалкое оправдание.
   А вот мы посмотрим, и тогда у тебя понимание сразу появится,  торжест-вующе сказал Дубовец.
  Свёрток развернули и нашли старую кастрюлю, набитую всяким мусором.
  
  По мере того как следствие всё дальше заходило в тупик, Гавличек всё чаще задавал себе вопрос: Может быть я что-то или кого-то упустил из виду?
  Мысль опытного сыщика снова вернулась к писателю из списка:
  А почему я его сразу отмёл? Писатели ведь тоже бывают разные.
  Потом после долгих и мучительных раздумий удалось поставить вопрос не-сколько шире:
  Способны ли писатели на преступление?
  Вполне возможно. Во всяком случае, драматурги. Ведь Бомарше кого-то от-равил.
  
  Познание истины состоит не столько в чтении умных книг, сколько в аргу-ментированной замене одних неизвестных другими. Если это делается достаточно элегантно, тогда такой процесс называется наукой.
  К науке Гавличек испытывал исключительное почтение, к себе же относился с лёгким скепсисом. Поэтому он решил посоветоваться со сведущим психологом или психиатром.
  Детектив очень смутно представлял себе суть психологии и истинные воз-можности психиатрии, но из самых общих соображений считал, что некоторые тонкости, недоступные нормальному человеческому восприятию, могут оказаться вполне по силам профессиональным специалистам.
  Найти одного из них не составило труда.
  Психолог (возможно, это был психиатр) произвёл впечатление человека чрез-вычайно уверенного в себе, и это вселило в Гавличека большую надежду, что здесь-то он найдёт если не ключ, то хотя бы отмычку к загадочной писательской душе.
   Скажите,  спросил он,  может ли плодовитый писатель разработать и осуществить крупное преступление не в одном лишь своём ничем не ограничен-ном воображении, а в реальной жизни?
  Психолог-психиатр задумался.
   Вы задали очень интересный вопрос,  сказал он.  Обычно посетители это-го кабинета рассказывают мне о собственных насущных проблемах. Вы же стави-те вопрос настолько широко, словно более всего вас беспокоят общие проблемы мировой литературы.
   Нет, нет,  поспешил заверить его Гавличек.  В данный момент меня со-вершенно не волнует мировая литература. Моё внимание сейчас привлечено к вполне конкретному писателю, который, боюсь, не является самым драгоценным алмазом в короне современной культуры.
  Мысли добросовестного детектива были настолько заняты пропавшим коро-левским добром, что все возможные сравнения так или иначе крутились вокруг одного единственного образа.
   Вы правильно делаете,  важно сказал психолог,  если ставите вопрос не о писателе вообще, а о вполне определённом человеке. Потому что все люди  раз-ные. И это доказывается тем, что двух одинаковых людей не бывает.
   Это мне известно,  сказал Гваличек.
   Нам следует принять во внимание, а после этого не упускать из виду, что каждый конкретный писатель,  продолжал вещать психиатр,  является продук-том своей эпохи. Не так ли?
  Конечно, это было так.
   Но с другой стороны, он всегда стоит на плечах своих предшественников, и это позволяет ему, при достаточном умении и восприимчивости впитывать в себя всю мудрость, а вместе с нею и все ошибки тоже, минувших времён и исчезнув-ших поколений.
   Так то это так, но что же из этого следует?  спросил детектив.
   Вот я и думаю: что же из этого следует?  сказал специалист.  Из этого может следовать, я так думаю, всё, что угодно. А вы как думаете?
  Гавличек подумал, что он напрасно тратит время.
  Даже если корону стянул писатель, всё равно его хочется вычеркнуть из спи-ска подозреваемых, потому что нечего и надеяться разобраться в мотивах и по-ступках человека, взгромоздившегося на плечи всех возможных предшественни-ков и с этих олимпийских высот с величайшей иронией взирающего на житей-скую суету.
  Как добраться до писателя, Гавличек понятия не имел, но теперь он остро чувствовал, что без литератора тут, скорее всего, не обошлось. Хотя с той же ве-роятностью всё могло быть как раз наоборот.
  Может Франтишек что-нибудь подскажет?
  И Франтишек подсказал.
   Помнится, я читал у Киплинга,  сказал верный помощник,  что о лично-сти писателя можно узнать абсолютно всё, если внимательно ознакомиться с его творчеством.
  Гавличек с уважением посмотрел на образованного коллегу и поинтересовал-ся, тот ли это Киплинг, который написал про Маугли.
   Да, да, тот самый.
   Что ж, последуем его совету и займёмся квалифицированным изучением подозреваемого,  сказал великий детектив и в тот же вечер, побегав по книжным магазинам, чего с ним не случалось со времён студенческой молодости, сыскал последний роман исследуемого писателя.
  Книга называлась "Шорох улетающих крыл".
   Однако,  взгрустнул Гавличек.  Пока непонятно. И всё это мне предстоит внимательно прочитать.
  Из картинки на обложке (она была исполнена Казимиром Малевичем), как и из названия, тоже не очень было ясно, о чём идёт речь. Поэтому пришлось раз-вернуть книгу на первой попавшейся странице и приступить к чтению.
   Я до сих пор вся дрожу,  сказала графиня Фиц-Рой. Грудь её высоко вздымалась от пе-режитого ужаса. Так пролетевший короткий тропический шквал уже скрылся за горизонтом, а океанские волны, всё ещё не успокоившись, высоко подбрасывают, а затем швыряют вниз ут-лый кораблик.
   Возможно, они вскоре вернутся за нашими драгоценностями,  пробормотал Сильвестро, перевязывая раненую руку. На ближайший куст уселась большая иволга. Похоже, она совсем не боялась людей.
  Писсаро с подчёркнутым безразличием рассматривал серебряную насечку на мушкете.
  Детектив перевернул несколько страничек. Ага  вот оно:
  Старик поднёс один из камней к левому глазу, а правый прищурил.
   Держу пари,  сказал он,  что это бриллиант из коллекции маркиза Вальпараисо.  Но что стряслось с самим маркизом?
  Гавличек тоже покачал головой и перевернул ещё несколько страниц.
   Ты хорошо их спрятал?  спросил Епифанов. Глаза его были всё ещё мутны после вче-рашних посиделок.
   Что за чёрт?  воскликнул великий детектив и сделал попытку заглянуть в самый конец книги.
   Об этом смог бы догадаться даже самый тёмный из коренных жителей палеолитической стоянки,  сказала Сьюзн.
  В этом месте Гавличек почувствовал приступ дурноты и вынужден был от-ложить бесконечно интересное чтиво. Франтишек побрызгал шефа холодной во-дой, потрепал по щекам и, наконец, привёл в сознание. Но о немедленном воз-вращении к познавательному чтению, конечно, не могло быть и речи. Да и не бы-ло в том большой необходимости, потому что у знаменитого сыщика появилась теперь уже полная уверенность, что психика данного писателя не могла не заин-тересоваться королевскими регалиями. Но оставалось совершенно непонятным, насколько литератор лично замешан в преступлении и в какой форме предъявить ему обвинение.
  
  И на этот раз интуиция не подвела Гавличека.
  Тот писатель, к которому он присматривался, испытывал большой и даже не-здоровый интерес к алмазной короне, вызывающе сверкавшей на каминной полке. Несколько раз он уже незаметно для других брал её в руки и прикидывал на вес, а потом со вздохом возвращал на прежнее место.
  Как-то раз, воспользовавшись минутным отсутствием Вышеслава, писатель напялил на себя драгоценный символ власти, подбоченился и стал смотреться в зеркало. Выглядело совсем неплохо. В этот замечательный миг можно было вооб-разить себе что угодно. Нега и блаженство охватили всё существо литератора.
  Он представил себе, что вместо Вышеслава, не умеющего толком написать даже собственную биографию, королём избрали молодого талантливого писателя, отличающегося неповторимым стилем, энциклопедической образованностью и способностью улавливать тончайшие движения человеческой души. Такие люди рождаются раз в сто лет. Нет, в двести лет. Благословенна та страна, которая дала миру очередного гения. Благословен гений, вспоенный молоком родной земли и бурными аплодисментами бесчисленных поклонников.
  Вначале было Слово, сказано у Иоанна. Из этого следует, что в разумно уст-роенном мире предпочтение всегда должно отдаваться подлинным мастерам ху-дожественного слова, а не всяким жадным до власти политиканствующим дядеч-кам и тётечкам.
  Если бы в мире воцарилась Истина, то я бы сейчас сидел в этой короне на бархатном троне, и все вокруг жадно ловили бы каждый мой взгляд, норовя пер-выми угадать моё желание.
  О эта Истина! Она мраморно холодна, чиста и совершенна. Настоящие фило-софы представляют её нагой для того, чтобы освободить её от всего лишнего и чтобы ничтожные людишки, не имеющие способностей и права на владение ею, тоже обнажившись, не получили ничего, кроме насморка.
  Интересно  чего бы я возжелал? О  многого! И если бы восхищённые и благодарные народы сложили к моим ногам бесчисленные дары, о каким ответ-ным бесценным даром я смог бы ответить им!
  Послышались чьи-то шаги. Самозванец затрепыхался и стремительно выско-чил в туалет.
  Шаги удалились, но сердце бурно колотилось ещё долго.
  У великих людей замысел равен деянию.
  Этот писатель не был великим человеком.
  Свои нереализованные желания он излил в своей следующей книге. Возмож-но, она вам попадётся в руки.
  
  Глава девятая
  Музей вооружённых сил
  
  И опять расстаться настало нам время со страной Вышеслава и вернуться в столицу другой, великой, таинственной державы.
  Для начала Волобуев взял с собой лишь один алмаз. Самый маленький.
  В залах музея было темно, потому что экономили электричество, и очень прохладно, потому что экономили на отоплении. Это громадное здание требовало слишком много калорий. Любознательных солдат в этот день не привели, так что посетителей почти не было. Лишь несколько провинциалов, не сумевших оты-скать собрание национальной живописи, с горя забрели сюда и теперь тихо, что-бы не потревожить дремлющих смотрителей, передвигались от экспоната к экс-понату, дивясь тому, как много выдумки и сил потратило человечество, чтобы до-вести уничтожение себе подобных до подлинного искусства.
  Волобуев тоже изобразил интерес и стал со всех сторон рассматривать 78-миллиметровую противотанковую пушчонку. Трудно было представить, что эта малышка способна завалить тяжело бронированного монстра. А ведь заваливала! Выходит, талантливые люди её придумали.
  Потом внимание заскучавшего военного переключилось на какую-то даму, которую невежливый человек посчитал чересчур тощей, а вежливый нашёл бы стройной как пальма определённого вида. Встречаются такие пальмы всё больше на юге Калифорнии и не перестают удивлять своим тонким длинным стволом, на котором не обнаруживается никаких выпуклостей. А на самом верху - тут прихо-дится сильно запрокидывать голову - торчит несколько веерных листиков, и вы-глядят они как совершенно случайное украшение диковинного дерева.
  Скорее всего, эта дама забрела в музей совершенно случайно, поскольку скользнула по полковнику лишь коротким нейтральным взглядом и исчезла. К тому, что произошло далее, она явно не имела отношения и в эту повесть попала совершенно случайно.
  
  Встреча заинтересованных сторон прошла совершенно буднично. Просто по-дошёл аккуратненький старичок с портфелем, вынул оттуда окуляр, сунул в глаз, подошёл поближе к окну и внимательно рассмотрел кристалл. Потом ещё раз по-рылся в портфеле, достал плоский кусочек металла, похожий на половину кругло-го блинчика, и резко чиркнул им по грани. Волобуеву показалось, что сейчас ка-мень развалится на куски. Но ничего такого не произошло. Кристалл остался не-повреждённым. Старичок одобрительно кивнул головой и вытащил носовой пла-ток. Хорошенько высморкался и только потом достал деньги. Сумма оказалась весьма приличной, явно превосходящей пессимистические ожидания осторожно-го в своих пожеланиях полковника.
   Когда следующие?  спросил чистенький старичок.
   Сегодня. Через два часа.
  Чтобы не успели подготовиться, если что-то замыслят.
   Хорошо,  сказал ювелир.  Сегодня, так сегодня. Только не опаздывайте. Так скол
  ько мне с собою принести?
   Не опоздаю,  заверил его довольный Волобуев.  А принести советую по-больше.
  С приличными людьми даже дураку приятно иметь дело.
  Наконец-то и у нас появилось цивилизованное общество,  ликовал удачли-вый коммерсант.  Всё спокойно, ничего лишнего. Одному нужен товар, другому  наличные. Нашли друг друга и поладили. И всем хорошо.
  Волобуеву как-то не пришлось читать Адама Смита и других, кто ему пред-шествовал, тоже. Иначе он неизбежно припомнил бы, что далеко не первым до-думался до совсем простой мысли: на цивилизованном рынке всем хорошо  и покупателю и продавцу.
  Ровно через два часа процедура повторилась. Пришёл тот же тихенький ста-ричок  портфель его на этот раз был заметно толще, и это наполнило душу пол-ковника светлой радостью ожидания,  вытащил тот самый чёрный окуляр и ту же самую железяку и дотошно тщательно осмотрел каждый камень. Потом бе-режно положил инструменты в карман, а камни  в припасенный по такому слу-чаю замшевый футляр.
   Вот ваши деньги. Пересчитайте.  Толстый и довольно тяжёлый портфель перешёл в руки полковника. Волобуев поставил портфель на подоконник, открыл его и тут же поспешил заслонить спиной прекрасную картину перетянутых резин-ками толстых зелёных пачек от случайных глаз какой-то заинтересовавшейся да-мы. С каждой пачки на своего нового владельца дружелюбно глядел длинноволо-сый президент Франклин. Одна стопка случайно расползлась, и ещё один Франк-лин, на этот раз с помятым лицом, уставился на Волобуева.
  Лишь на короткий миг отвернулся счастливец от ювелира, но тот уже успел испариться. Зачуяв недоброе, доблестный дальневосточный авиатор решительно отбросил дышавшую в затылок даму и ринулся в погоню, но на беду столкнулся с каким-то увальнем, который сразу почувствовал себя сильно задетым. По такому случаю широкоплечий пострадавший крепко ухватил Волобуева за лацкан и стал подробно объяснять ему, что в этом городе по музею бегать не принято, посколь-ку здесь не стадион и не манеж, а если кому приспичило срочно заняться лёгкой атлетикой, то пусть прежде купит себе нужного размера майку, спортивные трусы и эстафетную палочку  всё это, за исключением палочки, можно приобрести в ближайшем универмаге,  а если начинающий физкультурник не знает или не помнит, где этот магазин, то его можно туда сопроводить, но только без лишних судорог.
   Я так и не понял, папаша, отчего ты так дёргаешься,  закончил свою длин-ную речь мускулистый любитель убийственных музейных экспонатов и отпустил Волобуева, но прежде посоветовал сходить ещё и на третий этаж, где тоже много интересного.
  Ни капли не веря в успех, Волобуев всё же на всякий случай побегал по всем этажам и вокруг музея, но только зря запыхался. Видно благообразного старичка сегодня ожидали совсем уж неотложные дела.
  В этот раз общий улов полковника составил два килограмма чистой бумаги и десять стодолларовых бумажек, исполненных не на самом лучшем принтере. Зато первый гонорар оказался подлинным, и этим Волобуев хоть немного, но утешил своё исстрадавшееся сердце.
  
  Глава десятая
  Верхунов пробует свои силы
  
  Верхунову предстояло решить ту же самую задачу, что и его подчинённому. А поскольку логика в армии у всех одна, то и решение было практически одина-ковым. Генерал тоже решил засветиться перед нужными и влиятельными персо-нами. Вот и стал он в штатском костюме, что было ему совсем непривычно, пото-му что никто его не приветствовал, шататься по барахолке, выискивая тёмных личностей. Обнаружив таковых, он приближался и, понизив голос, говорил: "Ин-тересуюсь валютой в приличных размерах".
  В ответ обычно ему говорили какую-нибудь гадость. Приходилось терпеть.
  На третий день последовал желанный отклик:
   А чем платить станешь?
   Камешками.
   Тяжёлыми или лёгкими?
   И теми и другими. Есть и тяжёлые. Очень тяжёлые.
   Приходи завтра. Сюда же и в это же время.
   Сюда не приду. Встретимся на Главпочтамте. Там, где "до востребования" на букву "К". Чек не возьму. Только наличные. От вас  один человек, от силы два. Предупреждаю, что буду с охраной (это уже было чистое враньё).
  Существуют новости, ползающие хуже тюленей и улиток.
  Существуют новости, летящие впереди самых быстрых птиц и самых стреми-тельных молний.
  
   На базаре предлагают алмазы. Возможно крупные,  доложил Велехов.  Личность продавца  по выправке он похож на военного  пока установить не удалось. Но установим.
  Доложил своему начальству, поскольку в этом заключался его служебный долг. Сообщил также, недалеко выходя за рамками своих прямых обязанностей, и Руководителю стратегических сил тоже  ведь тот был большим любителем по-родистых коней, дорогих лимузинов и редких ювелирных камней. И ещё кое-кому, тоже неофициально, сообщил.
   Нам повезло. Мы живём в прекрасный век: век информации,  любил по-вторять Велехов.
  Ему действительно повезло. Для него это был действительно золотой век, по-тому что за информацию в этом прекрасном веке хорошо платили.
  Своё родное начальство этого исполнительного офицера в тот день было слишком занято своими мыслями и поэтому, невнимательно выслушав его, про-сто сказало:
   Молодец. Работайте дальше.
  И уехало на дачу, поскольку пришла пора собирать клубнику.
  А Руководитель стратегических сил оказался намного более заинтересован-ным.
   Ого,  громко сказал Руководитель и про себя тихо добавил:  Интересно, мои ли это камни, или, может, дальневосточник не был искренним?
  По такому случаю решил проверить Верхунова. Благо он был под рукой, в столице, поскольку оформлялся его перевод в тёплые края.
   Если ты что передать мне забыл,  сказал ему Руководитель,  то рекомен-дую поскорее вспомнить.
   Уже вспомнил,  тут же отрапортовал понятливый генерал.  Виноват. Ис-правлюсь. Разрешите доложить.
   Доложишь завтра же вот сюда,  Руководитель широко выдвинул ящик сво-его письменного стола.  А чтобы ты, милый друг, в следующий раз вёл себя по-рядочнее, поедешь теперь служить не в страну тёплых южных ночей, а совсем в другую сторону: к самым северным народам. Они по тебе до колик в животе со-скучились.
  Как видим, при любых обстоятельствах высокому начальству не изменяет чувство юмора.
  Однако на этот раз наш Руководитель  простим ему его повышенное само-мнение  явно переоценил размеры своей власти над душами, сердцами и помыс-лами подчинённых.
  Так ему нечаянно оплошавший друг детства всё на блюдечке и принесёт  дудки! Сукин кот, даже не предложил по братски разделить добычу. И чем грозит честному солдату? Краем вечной мерзлоты! Тогда к чёрту все поклоны! Всё равно через год на пенсию. Продаю быстренько камни, покупаю загранпаспорт и  на Каймановы острова.
  Там, говорят, ещё теплее, чем у нас на юге.
  Командующий тринадцатым округом Верхунов на минуточку забыл, что все военные мыслят одинаково, поскольку учились по одному и тому же уставу.
  Руководитель стратегических сил всё же достаточно хорошо разбирался в тонкостях человеческой психики и поэтому не стал как дурак дожидаться чисто-сердечного раскаяния командующего далёким округом. Скорее всего, это он за-светился на базаре. А раз так, то тут же велено было приставить к Верхунову тол-ковых наблюдателей.
  Ситуация таким образом была под контролем, и теперь уже не было смысла поднимать по тревоге Особую дивизию. Дальнейшие действия стратегический Руководитель обсудил со своим дружком, исполнявшим в то время обязанности Руководителя внутренними событиями.
   Поможем,  пообещал дружок, тут же прикидывая, сколько удастся пере-хватить на свою удачливую долю.
  
  На Главпочтамте, словно на базаре, как всегда толкучка. Кто-то письма от-правляет, кто-то письма получает, кто-то перевода ждёт, кто алмазы продаёт.
  Около окошка "К" Верхунова поджидали двое. Один  уже знакомый по ба-зару. Второй  на удивление интеллигентного вида молодой человек, но без оч-ков. Подходя к ним уверенным шагом, генерал обернулся и сделал своей невиди-мой охране успокоительный жест рукой, означавший: "Будьте наготове, но пока всё в порядке".
  Охрана, которой предназначался этот жест, ответных знаков, разумеется, не подала, ввиду своего отсутствия.
  Великолепный трюк с несуществующей свитой Верхунов придумал сам и чрезвычайно им гордился. Можно попытаться представить себе, как выглядело бы его искреннее удивление, если бы он узнал, что этот нехитрый приём известен со времён палеолита. Но командующий захудалым округом, к счастью, не знал, что такое палеолит. Если бы это словечко ему встретилось, он принял бы его за но-вейшее надёжное средство удаления мозолей.
  Оба покупателя с полным показным уважением отнеслись к дешёвому блефу генерала и поприветствовали предусмотрительного коммерсанта вежливыми кив-ками головой.
  Отошли в сторонку, поближе к букве "Я". Около неё вихрь человеческих тел был чуть послабее. Там покупатели несколько небрежно осмотрели камни, кото-рые Верхунов показывал по одному (видно, разбирались в их ценности с ходу), а затем поприкидывали чего-то в уме и предложили:
   Сто штук зелёными за всё. Пойдёт?
   Смеётесь?  обиделся заслуженный военный.
   Сто двадцать.
   Нет!!
   Сто пятьдесят.
   Двести и ни центом меньше.
   Побойтесь бога.
   Бога нет,  уверенно сказал генерал.
   Ну ладно. Пусть будет двести. Только отвернитесь к стенке, когда будете считать, а мы вас сзади прикроем,  сказал интеллигент. При этом он откровенно вынул из рыжего чемоданчика пять пачек и переложил себе за пазуху.
  "Прогадал,  сразу понял Верхунов.  Они бы и двести пятьдесят отвалили".
  Генерал, конечно, расстроился своим открытием, но печаль его быстро пошла на убыль, когда настало время увлекательной миссии  старательно пересчитать тугие добротные пачки, а затем насладиться непередаваемым ощущением тяжести честно заработанного чемодана валюты.
  Сколько лучшие умы человечества ни трудятся над улучшением рода, к кото-рому имеют несчастье принадлежать, дело это продвигается безобразно медлен-но, и обнадёживающих результатов почти не видно. Это к тому, что род людской всё ещё склонен к недостойным деяниям, а это видно из того, что первый мужи-чок, тот что с базара, переложив во внутренний карман пиджака алмазы, неожи-данно сказал:
   Позвольте я вам помогу.
  И спокойно вынул чемоданчик из вдруг ослабевшей руки Верхунова.
   Вам придётся пройти с нами. Это недалеко,  объяснил второй, вытаскивая из дальнего кармана маленькую красную книжечку.
  Мог бы и не трудиться показывать, потому что в глазах расстроенного ком-мерсанта всё разом потемнело.
  
  В тот день сразу два Руководителя  стратегических сил и внутренних собы-тий  с нетерпением ожидали результата операции. Сообщений всё не было.
   Ужели Верхунов что-то заподозрил и не явился?
  Это была первая гипотеза. Неверная.
   Может второпях не на тот день договорились?
  Это была вторая гипотеза. Тоже неверная.
  К вечеру просигналила группа поддержки, бдительно и безрезультатно дежу-рившая у центрального входа в почтамт:
   Воевудский и Кусоцкий из почтамта не вышли. Верхунова  оказывается, это был он  увезла скорая помощь ещё четыре часа назад.
  Так всё и было. Бравого генерала прямо на месте свалил обширный инфаркт. А командированные на встречу с ним Воевудский с Кусоцким этим неожиданным обстоятельством так огорчились, что тут же повели себя совершенно непредви-денным для их начальства образом. Бессовестно бросив больного на произвол его печальной судьбы, они, обменявшись быстрыми взглядами, прямиком направи-лись в служебные помещения. Там почтовые работники попытались их сдержать, но предъявленные им удостоверения вызвали большой испуг и полное уважение. Оба агента поинтересовались служебным выходом, который им тут же и был ука-зан. Покинув почтамт, они бесследно растворились в необъятном человеческом море столицы. Вместе с ними растворились алмазы Верхунова, рыжий чемодан-чик и четверть миллиона настоящих долларов, выданных госбанком для данной операции по личной просьбе сразу двух Руководителей.
  А ведь у этой надёжной парочки было совсем другое задание!
  Наверное, при подготовке захвата был допущен какой-то просчёт.
  Позже выяснилось, хотя это было и не совсем так, что непонятно исчезнув-шие офицеры сумели перебраться в сопредельную страну, а оттуда, по всей веро-ятности срочно вылетели в Южную Америку (а куда же ещё?). Где и как они раз-жились паспортами и визами никто интересоваться не стал, потому что при таких деньгах всё невозможное становится реальным.
  
  Глава одиннадцатая
  Пётр Савченко хочет исчезнуть
  
  Вам, конечно, давно не терпится узнать, что случилось с Петром Савченко, безжалостным убийцей почти невиновного Васи.
  Пётр не стал долго мешкать (у него и впрямь были веские причины не задер-живаться) и первой утренней электричкой отбыл в столицу. Вряд ли кто в вагоне его запомнил  все, кто там ехал, дружно спали, добирая крохи желанного сна по пути на работу. У всех были бледные нездоровые лица, и даже головы одинаково мотались, когда поезд резко тормозил перед очередной станцией. Кому не уда-лось захватить сидячее место, а таких, чем ближе к концу пути, становилось всё больше, тот спал стоя, намертво вцепившись в спинку лавки. И даже когда элек-тричку на каком-то стыке тряхнуло особенно сильно, и тогда никто не упал, а лишь горестно, не приходя в себя, вздохнул, потому что организм его был хорошо приучен просыпаться только на столичном вокзале.
  Нужно было спешить. Нужно было в кратчайший срок сыскать нужного че-ловека. Пётр Савченко, которого наверняка уже ищут, должен исчезнуть быстро и навсегда.
  Нужный человек  это был старенький с виду совершенно опустившийся му-жичонка  стоял около стенки в подземном переходе, а на груди его болтался бе-лый плакатик: "Трудовые книжки". Полиция его в упор не замечала. Наверное потому, что в этой свободной стране никому не возбранялось скромно торговать чем попало, в том числе и чистенькими трудовыми книжками, ещё не знакомыми с печатями и чернилами. А, может быть, стражи порядка просто по человечески его жалели, потому что губы у продавца отвисали, как у верблюда.
  Хотя тут могла быть и совсем иная причина, о которой сообразить совершен-но невозможно.
   А кроме трудовых, что ещё можно?  спросил Петро, дождавшись подхо-дящего момента.
  Старичок пожевал своими зоологическими губами, окинул вопрошавшего мутным взглядом катаральных глаз и отвернулся. Не сразу отвернулся, потому что прежде глянул на окрестности.
  Петро оценил последний манёвр как тихое поощрение. Тогда он обошёл ста-ричка сбоку и сделал выразительное движение пальцами, во всех странах мира означающее одно и тоже.
  Старик упорно молчал. Наконец решился. По всему было видно, что жалко будет ему упустить клиента, раскормленная рожа которого выглядела достаточно благонадёжной с определённой точки зрения.
   Что надо?  спросил старикашка. Получилось так, что спросил он кончики своих туфель, поскольку в этот момент всё его внимание было поглощено исклю-чительно ими.
   Всё,  твёрдо сказал клиент.  Всё надо.
   Ого!  в этом коротеньком словечке прозвучало большое понимание.
   Слушай, дед, меня внимательно. Нужен паспорт, немного потрёпанный, со столичной пропиской, загранпаспорт с европейской визой, диплом об окончании техникума, свидетельство о браке и свадебная фотография. Всё в двух комплектах на два разных имени. Имена  самые нейтральные. Никаких Агафонов или Пан-телеймонов.
  Такие клиенты и вправду не каждый день попадаются.
   Разоришься ведь,  посочувствовал старичок, утирая выступившие слюни.
   Вряд ли,  утешил его Петро.
   Через неделю подойдёт?
   Конечно  нет. Сегодня к вечеру.
   Ну, ты даёшь!  восхитился продавец мало кому нужных трудовых книжек старого образца.
   Верно  даю втрое. А сумму сам назовёшь.
  Старикашка от счастья еле устоял на ногах.
   Аванс будет?  прошептал он.
   Не смеши меня. Если не доверяете, тогда можете приставить ко мне своих на присмотр. Ты же не один работаешь. Так что никуда до вечера я от вас не де-нусь. А в залог могу оставить пушку, если хочешь. Хорошая вещь.
   Подожди здесь минутку,  сказал верблюдистый продавец.  А свою вещь лучше держи при себе. Мне она ни к чему. Я сейчас вернусь.
  Вернулся довольно скоро. Очень довольный.
   Всё будет. Сегодня. Но это будет стоить сорок кусков. Потянешь?
   Не трухай. Нет проблем.
   Тогда давай фотки.
   Ладно. Я сейчас схожу и сделаю их. Где тут ближе?
   А вон на том конце перехода. Сходи, они совсем рано открываются, потому что деньги теперь всем нужны.
  И вправду, всё заняло совсем немного времени.
    Будешь стоять один, обязательно один, в десять вечера на углу Смирнова и Ласточкина там, где молочный киоск,  несколько раз напомнил любезный торго-вец.
  Пришлось Петру весь день проторчать в кинотеатре. Там в зале темно и никто на тебя не смотрит. Даже вздремнуть, если захочешь, получается. А перед нача-лом сеанса в фойе можно было найти всё, что нужно для жизни. Вот только фильм был дрянной  тупая криминально-эротическая драма. Один только бах и трах. Смотреть на это несколько раз подряд не было сил. Утешало лишь то, что друзья ценного старичка, если они действительно пасут многообещающего кли-ента, тоже мучаются вместе с ним.
  Время тянулось безбожно медленно. И как Петро ни сдерживал себя, а на ме-сто встречи пришёл за полчаса. Очень уж не терпелось.
  Ровно в десять, когда уже совсем потемнело, прямо к бровке подкатил боль-шой чёрный автомобиль.
   Садись,  сказали Петру из приоткрытого окошка.  Сзади садись.
  Пётр сам открыл дверь и втиснулся на заднее сидение, где уже сидели двое. Сказать, что у них были отталкивающие лица, означало не сказать ничего.
  Но как раз эти лица и успокоили сильно настороженного Петра. По его мне-нию, нужные люди так и должны были выглядеть.
   Чем платить будешь?  повернулся к нему сидевший рядом с шофёром не-старый, но совершенно седой мужчина с породистым лицом.
   Камешком,  ответил Петро и поёрзал. Седой ему совершенно не понравил-ся. На уголовную личность явно не тянул.
   Чего, чего?  переспросил Аристократ.
  Такое обидное словечко сразу пришло на ум Петру. Как все примитивные особи он всем нутром решительно не любил аристократов.
   Очень хорошим камешком,  добавил Петро.
   Камешек в сорок кусков  это любопытно,  вежливо засомневался белого-ловый.  Хотелось бы взглянуть.
   И мне хотелось бы на кой-чего взглянуть,  в ответ бросил ему Петро, на-бираясь привычной наглости.
   Конечно, конечно,  согласился Аристократ, открыл бардачок и передал Петру пакет.
  Это была и впрямь прекрасная работа. Такие документы даже просто подер-жать в руках  уже приятно. Особенно мила была невеста на свадебной фотогра-фии. Она с необыкновенной любовью смотрела на Петра (простите  на Демидова Вячеслава Андреевича или на Галявина Алексея Александровича, отличившегося выпускника электро-механического техникума), который в этот торжественный момент почему-то смотрел не на неё, а прямо в фотокамеру. Судя по штампу в паспорте эта славная парочка обустроила своё уютное гнёздышко в доме, адрес которого не должен был вызывать сомнений.
   А что вы нам покажете?  деликатно напомнил седой.
   Подъезжайте к Южному вокзалу,  скомандовал Петро. Настроение у него резко пошло вверх. Даже Аристократ не казался ему сейчас таким возвышенно-неприятным.
  Подъехали.
   А теперь пусть один из вас спустится вслед за мной ко входу в камеру хра-нения. Но внутрь пускай не заходит.
  Всё-всё продумал Петро. На самом деле эту предусмотрительную схему он ещё раньше видел в кино. Там всё так здорово получилось!
  И в этот раз почти всё получилось. Только в тот момент, когда гражданин Демидов, он же Галявин, передавал Аристократу завёрнутый в носовой платок драгоценный кристалл, чётко щёлкнули наручники. Сначала на одной руке, а по-том и на другой, которую сзади грубовато подломил чуть ли не к самой шее его сопровождающий.
  Всё внутри Петра оборвалось. Не столько от боли в плече, сколько от созна-ния, что всё, о чём мечталось, в этот момент кончилось. И не будет теперь ни шальной музыки в сверкающем ресторане, ни состоятельного Вячеслава Андрее-вича или благополучного Алексея Александровича, а будет один лишь надрыв-ный лесоповал и сдуру попавший туда на долгие годы Петька Савченко в аре-стантской робе.
   А теперь давай код,  деловито сказал седой.
  Молчание.
   Дать ему в нюх, в пятак, что ли?  спросил один из конвоиров.
   Успеется,  ответил седой.  Так какой у нас код?
   Один, девять, шесть, четыре, сто двадцать девятая,  вяло сказал Петро. У него больше не было желания ни жить, ни бороться.
   Сходи,  повернулся Аристократ к одному из помощников.
  Через минуту тот вернулся с пластиковым пакетом, заклеенным скочем.
   Вот всё что было,  доложил он.
  Седой раскрыл пакет, вытащил кисет, заглянул внутрь, нервно дёрнулся и сразу же, резко смяв кулёк, сунул его к себе на грудь.
   В управление,  коротко бросил он водителю.
  Вот так они и поехали.
  
  Тем, кто не слишком торопится переступить порог Управления по надзору, предоставляется возможность по мере приближения предаться созерцанию этого Управления вначале издали, а потом и вблизи и поразмышлять, насколько удался замысел архитектору этого строения. Это было массивное сооружение серого цвета, занимавшее целый квартал, и весь облик его был бесконечно мрачен. Такой впечатляющий эффект создавали и корявая гранитная облицовка здания, напоми-нающая шкуру вымершего динозавра, и мощный цоколь, облицованный чёрным лабрадоритом, вполне уместным на городских кладбищах, и узкие сплошь заре-шёченные окна, и высокие тяжёлые двери при входе, и строгие часовые, одной лишь своей неподвижностью способные отпугнуть любого, желающего противо-правно проникнуть в запретный для постороннего дом.
  Сюда и везли бедного Петю.
  В том кисете, что так неосмотрительно вытащил из-под фикуса бедный Вася, было ровно сто два алмаза.
  В кисете, который вынес Савченко из камеры хранения, их оказалось почему-то меньше: всего восемьдесят два. А что произошло с теми камешками раньше и что случилось с ними потом, совершенно невозможно догадаться, но в итоге на стол дежурного начальника Управления по надзору за общественным спокойст-вием легли только шестьдесят кристаллов необыкновенной красоты. Ну кто раз-берётся в этой диковинной арифметике?
  
   Так сколько при тебе было алмазов?  всю ночь ласково спрашивал рано поседевший оперативник у опухшего от дружеских прикосновений Петра.
  Поначалу Пётр Ионыч необдуманно уверял, что было их восемьдесят два, но ближе к рассвету его сознание прояснилось и он вспомнил, что кристаллов было ровно шестьдесят. И ни одним меньше или больше.
   Ты их, любуясь, раскладывал на три кучки по двадцать штук, не так ли?  всё время подсказывал Аристократ.
  Трудно было не согласиться с тем, что трижды двадцать будет ровно шесть-десят.
   А что ещё интересного было прошлой ночью? Припоминай. Колись.
  И Пётр начал припоминать.
  Оказывается, интересного было много.
  В кабинет заглянул коллега Молотов, тощий, высокий, с маленькой змеиной головой. В руке он держал распечатку фотографии, только что полученной по факсу.
   Здорово, Седов!  крикнул он.  Ты что, конь в ночном?
  А потом присмотрелся к Петру и сразу же заулыбался:
   Ну и молодцы! Во работаем! Только получили на него оперативку, а он уже у нас сидит! Чудеса и только!
   А что за ним?  поинтересовался седой.
   Однако мокруха,  торжественно сообщил Молотов.  Натворил делов. С ним теперь Струков будет работать.
  Струков в планы Аристократа никак не входил. Пётр Савченко должен исчез-нуть незамедлительно.
  Коллега ушёл, а седой подошёл к окну и пошире распахнул его, потому что в комнате становилось душно. Этот кабинет отличался от других тем, что в его ок-нах никогда не было решёток.
  Через несколько минут догадливый Петя Савченко выбросился головой впе-рёд с шестого этажа.
  
  Глава двенадцатая
  Геройская кончина Аристократа
  
  Седов обладал подвижным умом и поэтому умел быстро представлять воз-можное развитие событий. Обычная операция задержания преступника по навод-ке верблюдистого осведомителя обернулась совершенно незаурядным происше-ствием. Ещё бы  целая груда алмазов!
  И ещё каких!
  Такое случается не каждый день.
  Такое не случалось ещё никогда.
  Вот теперь-то всё и начнётся.
  Когда эти необыкновенные камни попадут начальству, тогда Седова, так бли-стательно добывшего их, сразу же начнут трясти, и если даже ничего непозволи-тельного в его действиях не найдут, то всё равно останутся при сильных подозре-ниях.
  Человеческая природа так слаба, и эти подозрения так естественны! Если бы их не было, это было бы более чем странно.
  И, конечно, закончат внутреннее расследование (бог ведает, когда закончат) тем, что обязательно предпишут удачливому майору навсегда забыть обо всём, что имело отношение к этим алмазам. Так что рассчитывать на большую награду никак не приходится.
  При такой безвыигрышной ситуации совсем не грех самому о себе позабо-титься.
  Поэтому ещё в машине, сидя с нейтральным видом на переднем сидении, Се-дов решился на несложную хирургическую операцию. Для этого он незаметно просунул правую руку через прореху в кармане куртки к груди (вот видите, и прореха может пригодиться), а затем двумя пальцами осторожно пролез внутрь кулька. Ровно двадцать две ходки успели сделать шаловливые пальчики команди-ра, перекачивая алмазы по одному из кулька в правый карман, а оттуда в сумку, небрежно брошенную на пол салона около правой ноги.
  Никто ничего не заметил. Двое на заднем сидении всю дорогу пытались от-воевать у широкозадого Петра хоть немного жизненного пространства, а води-тель, не отрываясь, с самым сосредоточенным видом смотрел на дорогу.
  Никому не интересная хозяйственная сумка седого так и осталась до утра, как обычно, валяться в салоне машины. На этот раз владелец оставил её там с болью в сердце. Но этого требовала элементарная техника безопасности, а майор её очень уважал. С рассветом, закончив дознание, быстренько написав рапорт и сдав ука-занную в нём добычу, Аристократ на том же автомобиле поехал домой вместе со своей дорогой сумкой. Метро ещё не ходило. В таких случаях разрешалось вос-пользоваться служебным транспортом. Тот же Кузьменко и отвёз своего началь-ника.
  Седов не сомневался, что его скоро, очень скоро призовут обратно в Управ-ление. Поэтому он не сразу зашёл в свой подъезд, а, отпустив машину, ещё не-сколько минут прохаживался по двору, дышал свежим предрассветным воздухом и думал о том, что с ним сегодня произошло.
  
  До этого дня Седов был образцовым офицером, потомственным военным, служакой с развитым чувством долга, не знавшим, или почти не знавшим сомне-ний. Нет, это не совсем так: в последнее время сомнений хватало через край, по-тому что всё, что вокруг стало твориться, вызывало у него чувство общего непри-ятия и ощущение, что всех простых жителей, в том числе и его, опять здорово на-дули.
  Ещё утром он не подозревал или сейчас думал, что не подозревал, что уже этим вечером окажется способным на примитивную кражу. Но ведь это была не кража, а законное присвоение своей доли добычи, на которую он имеет такое же право, как живущий в саванне лев на одиноко пасущуюся зебру. Поэтому всё то, что он только что натворил, Седов сделал почти не задумываясь, не терзаясь не-уместными колебаниями, а ведомый одним лишь неясным сознанием, даже под-сознанием, собственной правоты, порождённой неправотой творившегося вокруг.
  Он не знал, зачем ему это богатство. Он ещё не придумал, что с ним будет де-лать. Он только понимал, что сегодня бросил вызов обществу, и самому себе то-же, а что за этим последует, о том даже думать не хотелось, потому что сейчас он не мог рассмотреть своего будущего в открывшейся ему непроглядной черноте содеянного им страшного дела.
  У него возникло ощущение, что всеми его поступками прошедшего дня руко-водила чья-то чужая, совсем посторонняя воля, а он, не противясь и не задумыва-ясь, следовал ей, потому что, подчиняясь ей, лишь покорно исполнял давнее предписание, которое твёрдая рука создателя этого мира в своё время вписала в Книгу Деяний. Просто сегодня пришла пора открыться этой странице.
  Но существует и другое, тоже правильное объяснение. Если обратиться к по-лезным обобщениям и попробовать осмыслить причины нравственного падения государств и народов, тогда без всякого сомнения можно усмотреть в последних действиях некогда образцового служаки Седова не простое исполнение неиспове-димого замысла создателя, а всего лишь вмешательство дьявола, которого ничто так не радует, как возможность всунуть палку в быстро вращающееся колесо ис-тории почти безупречного мироздания. Всем известно, что непоседливый враг че-ловечества расточает свои соблазны исключительно перед теми, кто достоин по-добного расточительства. Видать, очень уж неплох был седоголовый офицер, если сумел обратить на себя особое внимание непобедимого Духа Отрицания.
  Выходит, как ни посмотри, но случилось то, что не могло не случиться.
  
  А вот в причинах мы так и не разобрались. Возможно, что Седов, столь щедро взысканный неоценимым приобретением, всего лишь покорно исполнял предна-чертание Судьбы, но также возможно, что в этот роковой день он выступал как независимое существо, обладающее полной свободой воли и оттого несущее пол-ную ответственность за все свои поступки.
  Если бы нам удалось разобраться в этих возможностях, тогда мы могли бы или издать нейтральный философский вздох либо, наоборот, строго осудить на-шего героя за недостойные деяния. Но ответа на наши вопросы нет, и никогда не будет.
  Есть люди, просто обожающие судить себе подобных. Разумеют ли они то или нет, но все они являются ревностными адептами свободы воли. Эти добро-вольные судьи всегда найдут вокруг себя достаточно виновных, и каждый приго-вор, вынесенный самозванными и преданными носителями незримых мантий, возносит самих носителей всё выше и выше, так что приходится всё сильнее за-дирать голову, чтобы рассмотреть их, сверкающих, в беспредельной чистоте го-лубого неба.
  Автор этих строк далёк от совершенства. Поэтому ему гораздо сподручнее свалить любые события на творцов и создателей этого мира, заранее определив-ших (детерминировавших!) всё-всё, что случится с его разумными и неразумными сынами.
  
  Так ничего лучшего и не придумав, Седов прикопал поглубже свою часть ал-мазов  они были завёрнуты в не совсем свежий носовой платок Петра Савченко  в углу детской песочницы и только после этого с почти успокоившейся душой отправился домой. Но что-то кольнуло его, и он тут же бегом бросился обратно, разгрёб песок и, весь дрожа от неприятного предчувствия, несколько раз пересчи-тал кристаллы. Их оказалось всего лишь девятнадцать.
  Три алмаза исчезли.
  Водитель! Кузьменко! Когда же он успел заметить мои упражнения?
  
  Наступило утро.
   Ну и что я должен со всем этим добром делать?  со светлой тоской на ду-ше думал начальник Управления генерал Куцый, любовно перебирая сверкаю-щую груду алмазных кристаллов.  Теперь с Седовым и его ребятами нужно до-говариваться. Велехов тоже в курсе, потому что он в этой смене дежурит и рапорт уже читал. Итак  пятеро, кроме меня. Ну что за жизнь! Раз в жизни такое счастье обломится. И вот изволь  делись. А если наверху прознают и спросят  что ж нам не отстегнул? Выходит, и им нужно откатить. Хотя Седова можно попробо-вать и не считать. Наверное, он своё уже прихватил. Если много, я из него душу выну. Только как? Мужик он крепкий, рассудительный. Голыми руками его не возьмёшь. Честно говоря, он мне никогда не нравился, потому что все женщины на него заглядываются.
   Седова ко мне,  распорядился начальник.
   Он ещё ночью сдал дежурство и ушёл,  с огорчением доложили с пропуск-ного пункта.
   Вот ведь сукин кот!  не сдержался шеф.  Немедленно... нет, постой... ох больно...
  От избытка чувств внезапно открылась старая язва желудка. Скорая помощь с рёвом помчала больного в госпиталь.
  
  Если тебе день за днём напоминают про щели на балконе, проще их зацемен-тировать, чем раз за разом придумывать отговорки. Даже камень точит настырная вода. А тут не камень, а живой человек.
  Для того, чтобы замазать щели на этом паршивом балконе, нужен бетонный раствор. Цемент Иванов позаимствовал на соседней стройплощадке, остальное ближе всего к дому можно взять в детской песочнице. Чтобы не было скандаль-ных криков, лучше всего сделать это утром пораньше, пока детки спят.
  Вот и вышел Иванов поутру с ведром за песочком. Копнул раз-другой в уго-лочке. Появился кончик грязного платка.
   Чёрт знает что! с отвращением подумал Иванов, но уже через несколько минут резко изменил своё мнение.
  Воровато оглядываясь, прижимая зачем-то к груди ведро, Иванов проскольз-нул в свою квартиру.
   Жена!  громким шёпотом крикнул он.  Проснись!
   Ну что, принёс?  спросила через дверь заспанным голосом супруга Раиса, или просто Раечка.
   Принёс,  еле выдохнул Иванов, застоявшийся в лёгких воздух.  Ты только посмотри!
  В отличие от своего благоверного Раечка при всей своей вредности была поч-ти интеллигентным существом. Служила она инженером в ЖЭКе. И хотя разби-ралась в инженерном деле не лучше, чем печная труба в японских акварелях, ни-кто, кроме надоедливых жильцов, косо на неё не смотрел. Разумеется, неуклюжий Иванов был не в состоянии удовлетворить все духовные потребности Раечки, по-этому она водила большую дружбу с широкоплечим Костей, защитником фут-больной команды местного пивзавода. Иванов к этой дружбе относился скептиче-ски, но предпочитал свои соображения держать при себе, поскольку у Кости были могучими не только ноги, но и руки тоже.
   Как ни крути, а дуракам всё-таки везёт,  подытожила Раечка свои первые неуёмные восторги и снова гордо погляделась в зеркало. Ей очень шли разрумя-нившиеся щёки, А сейчас ещё и особый блеск в глазах появился. Но только поче-му-то жёлтого цвета.
  Обалделый Иванов на этот раз даже получил чисто импульсивный поцелуй, настолько страстный, что напомнил безвозвратно далёкий первый день их зна-комства.
  Вот и Раечке Ивановой счастье, наконец, привалило. Давно бы пора  ведь Раечка всегда считала себя очень похожей на Джулию Робертс, и её сильно заде-вало, что остальные не желают замечать это поразительное сходство. Но теперь, когда к услугам скромного инженера будут не левый алебастр и неучтённые бан-ки с олифой, а лучшие из лучших кутюрье и самая дорогая косметика, даже не-зрячий заметит, что в нашем ЖЭКе и впрямь сидит, как войдёшь  справа, самая настоящая голливудская дива, ничем не отличающаяся от Джулии Робертс.
  А впрочем  какой ЖЭК, какой Иванов?
  Стены неказистой стандартной квартирки, раздвинулись и растворились, дальние горизонты заголубели, невидимые голоса слились в торжественный хо-рал, славящий красоту и удачу, и над всей этой благодатью воссияло перламутро-вое солнце новой и красивой жизни.
  Стряхнув минутное радостное оцепенение, Раечка сказала:
   А теперь всё это нужно хорошо спрятать.
   Зачем?  спросил Иванов.
   Дурак ты и есть дурак,  привычно вздохнула Раечка, окончательно воз-вращаясь в свою прежнюю ипостась, и пояснила:  Потому что так нужно.
  Если кто-нибудь думает, что нет ничего проще как спрятать горсточку алма-зов в изрядно захламленных комнатах, тот крепко ошибается. Вариантов, конеч-но, тьма, но попробуйте выбрать из них подходящий. Тот, что секунду назад ка-зался наилучшим, уже через миг осознаётся как никудышный. Вот и начинаются метания.
  Раечка металась, как диск по стадиону. Наконец схватила банку с кислым мо-локом, сыпанула туда алмазы и поставила посудину в холодильник.
  
  Не успело солнце подняться достаточно высоко и осветить своими ласковыми лучами этот грешный мир, как нетерпеливому Седову захотелось глянуть на свой временный тайничок.
   Ты чего это так рано поднимаешься?  удивилась жена.
   Да вот,  сказал муженёк,  собаку хочу прогулять.
   Я её уже выводила. Спи.
   Нет, нет. Ей ещё хочется.
   Ну, как знаешь, только чудно мне это,  сказала удивлённая супруга и по-шла собираться за покупками.
  Пёс, завидев поводок в руках хозяина, тоже бесконечно удивился своему не-ожиданному счастью и начал радостно визжать, подпрыгивая чуть не до потолка.
  Вот. Здесь. Но что это?
  Увы, кто-то уже успел покопаться в песочнице. Ну до чего же наш народ скор, когда надо что-нибудь спереть!
  Холодный пот разочарования пролился от макушки на затылок и быстро по-полз вниз по шее на спину под рубашку. Ноги враз ослабели, стали ватными и от-того настолько неустойчивыми, что Седову пришлось уцепиться за качели, чтобы не упасть.
   Не может быть!  вопила оскорблённая душа.
  В этих краях даже самым свирепым властям не приходило в голову запретить гражданам чувствовать себя безудержными оптимистами. Но пока лишь немногие спешили воспользоваться такой ненаказуемой возможностью, большинство же продолжало носить на лице печать глубокого уныния, социальной невостребо-ванности и хронически плохого настроения. В это утро к большинству присоеди-нился и ограбленный майор.
  Наконец стойкий офицер превозмог накатившую дурноту, и затуманившиеся глаза его снова обрели способность видеть, а мозг чётко работать. Посмотрел Се-дов с неясной надеждой туда-сюда и ничего ценного не заметил, кроме брошен-ного за ненадобностью носового платка усопшего Пети Савченко.
  Платок? Платок!
   Барон, ко мне,  скомандовал Седов.
  Конечно, Барон не был специально обученным розыскным псом. Но попро-бовать стоило.
  Потыкав пса носом в платок  а пёс при этом долго думал, что с ним просто необычным образом играют,  седой всё же убедил своего четвероногого друга приступить к поискам. Уразумев, что от неё требуется, умная собака весело по-неслась к подъезду, лихо вбежала на третий этаж и с невероятно довольным ви-дом остановилась около двери Ивановых. Даже два раза тихонько пригавкнула, хотя знала, что её хозяин гавканья не любит.
   Понятно,  только и сказал Седов и поспешил домой переодеться в форму. Он уже кончал застёгивать пуговицы, когда пришла из магазина жена и поинтере-совалась:
   Куда это ты опять? Ведь у тебя сегодня выходной.
   К Ивановым на минутку,  бросил муж.  Готовь завтрак. Я скоро вернусь.
  
  Вот и дверь Ивановых. Седов позвонил и прислушался. Сначала всё было ти-хо, а потом послышались негромкие звуки  кто-то несколько раз осторожно про-бежал туда и обратно. Неизвестно, насколько обитатели квартиры были знакомы с учением самосского философа Пифагора, но все они, следуя его советам, в этот раз решили помолчать.
  Озлоблённый сыщик зловеще усмехнулся и ещё несколько раз со всей силой нажал кнопку звонка. На такой трезвон невозможно не откликнуться, и тогда, на-конец, из-за двери раздался скрипучий и очень недовольный женский голос:
   Ну кто там?
   Участковый,  ответил задверный гость.  На вас опять жалоба поступила.
   Что ты там опять натворил, паршивец?  затарахтела женщина. По-видимому, невежливые слова относился не к участковому. Да и вообще сам во-прос больше походил на риторический.
  Дверь тихо отворилась.
  Седов, не здороваясь, ворвался в квартиру и сразу же повернул на кухню, от-куда слышалось громкое чавканье.
  Иванов сидел за столом в несвежей, потерявшей цвет майке, особенно выгод-но подчёркивающей его худобу, столь типичную для горьких алкоголиков, и ре-шительно грыз огурец. На столе стояла сильно початая бутылка водки.
  Не так часто выпадало хозяину с самого утра, не таясь, можно сказать  на законных основаниях, согреть душу любимым напитком. И в данный момент он с несомненным удовольствием удовлетворял две самые древние и могучие страсти  голод и жажду одновременно.
   Ты взял,  прошипел оперативник то ли вопросительно, то ли утвердитель-но.
   Я... я ничего не брал,  заскулил Иванов.
  Марать руки не хотелось. Поэтому Седов ударил Иванова твёрдым носком ботинка точно под коленную чашечку.
   Ой-ой-ой!  завыл Иванов.  Не бейте меня. Я всё скажу.
  А вот так говорить ему не следовало.
  Раечка, которой этот визит с самого начала не понравился, мигом сообразила всю ненадёжность своего Иванова. Её рука сама нашла тяжёлую чугунную сково-родку с мощной ручкой. И тогда взволнованная супруга со всей силой обрушила это несгибаемое оружие на седую голову нежеланного гостя. Просто он к ней ближе, чем Иванов, стоял. Иначе всё досталось бы муженьку.
  Удар пришёлся чуть с боку. Поэтому ушибленный тоже рухнул чуть набок. И угодил виском точно на край кухонного стола.
  В этот день седому решительно не повезло. Потому что на этом для него всё закончилось.
  
  В тот же день Куцый, чуть полегчало, сбежал из госпиталя. Поймал машину и помчался домой к Седову.
   Ничего не понимаю,  сказала грустная жена оперработника.  Три часа на-зад ушёл на минутку к Ивановым и до сих пор не вернулся. Я уже ходила к ним. Никто не открывает. Наверное, дома нет никого.
  Куцый ничего не стал ей объяснять, хотя нутром сразу почуял, что дело скверно. Когда в природе появляются крупные алмазы, а вместе с ними начинают исчезать люди, то надеяться на их скорое возвращение не приходится.
  Дальше была обычная рутинная работа. Приехал спецназ, без натуги вышиб-ли дверь Ивановых и всех нашли на месте. Кровь на полу и на столе уже успели замыть, а безгласное тело Седова сильно расстроенная Раечка и срочно вытребо-ванный ею Костя завернули в две простыни, а сверху ещё натянули два мешка от картошки. Всё было аккуратно перевязано бельевой верёвкой для удобства транс-портировки в неизвестном направлении. Иванов, ко всему безучастный, сидел на кухне и доедал последний огурец.
  Завидев спецназовцов, Иванов широко улыбнулся, а Костя с невыразимым упрёком взглянул на Раечку. Ну а та сразу ударилась в слёзы, быстро рассудив, что в данной ситуации они ей не могут помешать.
  Потом затеяли было обыск с понятыми. Долго искать не пришлось, потому что доброжелательно настроенный хозяин сразу дал дельный совет:
   А поищите-ка, хлопцы, в холодильнике.
  Если бы взгляд мог испепелять, то от Иванова осталась бы совсем незначи-тельная кучка тлеющих угольков. Но взгляд Раечки подобной силой в полной ме-ре не обладал. Поэтому её супруг вместо того, чтобы обуглиться на месте, сладко потянулся и злорадно сказал:
   Допустим, я дурак. Но где же умные? Что-то я их здесь не вижу.
  Когда девятнадцать алмазов, успевших охладится в непривычных для себя условиях, появились на свет, даже понятых проняло. Они никогда не видели по-добной красоты. Раечку же зацепило больше всех, и она зарыдала ещё громче. На этот раз совершенно натурально. Теперь она уже точно не походила на Джулию Робертс.
  А безотказный Костя почувствовал своё присутствие при этой сцене столь же неуместным, как исполнение похоронным оркестром увертюры к "Севильскому цирюльнику". Поэтому он растерянно хлопал глазами, глядя на богатство из бан-ки, и всё повторял:
   Господи, куда я вляпался? Господи, какой же я идиот!
  Никто не решился оспаривать эту простую истину.
  
  Теперь в Управлении было уже семьдесят девять алмазов. И с ними нужно было что-то решать. Просто так прикарманить их не было видно естественной возможности. Но и возвращать их в полном составе Руководителю стратегических сил тоже не сильно хотелось. К тому же оставался маленький вопрос, который всегда можно задать,  а он где их взял?
  Если нельзя, но очень хочется, тогда можно. Этому учил ещё Евгений Сазо-нов. Куцый тоже дошёл до этой изумительной мысли, хотя упомянутого классика не читал. Правда, по своей форме та же самая мысль генерала была не столь со-вершенной, а наоборот  совсем корявой. Но зато она была безусловно ценной. Вот так бывает: мысль смутная, но уже продуктивная.
  Для начала все камни сложили в надёжнейший сейф, где им по правилам над-лежало дождаться экспертизы. Это был хороший бельгийский сейф, снабжённый довольно-таки хитрым ключом. Хранилось это бронированное сооружение в ка-бинете начальника Управления по надзору за общественным спокойствием. Двери там были из прочного дуба, а в окне была решётка из особо твёрдого сплава. Правда, решётка эта не была вмурована в проём, а держалась на завесах. Того требовала специальная пожарная инструкция "на случай возможной эвакуации документов и людей через окно, если другие пути отхода при пожаре окажутся отрезанными". Отпиралась и запиралась решётка изнутри замком для нижнего шпингалета. А ключик от этого замка был надёжно спрятан под ковром на случай срочной эвакуации.
  
  Всю ночь в Управлении горело несколько окон. Потому что народ в этом Управлении был вынужден самоотверженно трудиться и день и ночь, чтобы спо-койствие поддерживалось на сколько-нибудь приличном уровне.
  В полночь один из младших офицеров вышел из своего кабинета, придержи-вая подмышкой большой раздувшийся портфель. Осмотрелся по сторонам  ни-кого. Никем не замеченный он поднялся по лестнице на верхний, технический этаж, а там по металлическим ступеням добрался до квадратного люка, ведущего на чердак. Тяжёлый висячий замок охранял чердачные тайны. Офицер открыл этот замок припасённым ключом и пролез внутрь. Здесь было темно, пыльно и к тому же тесно от громоздких портретов давно позабытых вождей. И ещё сильно, до тошноты пахло мышами.
  Молодой человек достал из портфеля спортивный костюм, толстую верёвку и пару защёлкивающихся карабинов. Переодевшись, он выкарабкался через слухо-вое окно на крышу, подобрался к самому краю и посмотрел вниз. На улице в это время не было ни прохожих, ни машин. Только чуть подальше на углу темнел за-блудившийся грузовик-мусоровоз.
  Если бы у этого странного офицера было больше времени, он обязательно за-любовался бы панорамой ночного города, таинственной красотой улиц, шумных днём и затихших в поздний час, восковыми башнями подсвеченного скрытыми фонарями университета, мигающими огоньками светофоров, исполняющих в пау-тине опустевших улиц и площадей теперь лишь танец безвредных светлячков.
  Кудлатый бездомный пёс сидел на тротуаре и, не имея иных занятий, с инте-ресом рассматривал человека, спускавшегося с крыши по верёвке. Других зрите-лей не было.
  
  Глава тринадцатая
  Гавличек в своём репертуаре
  
   А что тем временем поделывают детектив Гавличек и его команда?
   Если вам нужен ответ, вы его получите. Но есть вопросы, на которые самый умный человек не сумеет дать ответа. И не потому, что вопросы безнадёжно глу-пы, а всего лишь потому, что этот человек не знает, как на них ответить.
  Если бы кто-нибудь догадался спросить Франтишека, что привело его, люби-теля струнных квартетов Бетховена и античной лирики, в следственные органы, наверняка поставил бы тем нашего эстета в самое затруднительное положение. Он даже не стал бы лепетать о наблюдательном майоре Мельниченко, многознающем Шерлоке Холмсе или маленьком патере Брауне, а просто удивлённо развёл бы ру-ками и пробормотал: "Чёрт меня угадал".
  Вмешательство нечистой силы началось много лет назад в тот несчастливый день, когда добрая соседка пани Ружичкова подарила совсем юному Франтишеку внушительного объёма книгу в твёрдом переплёте и с неимоверно завлекатель-ным названием: "Современный детектив". И вот, вместо того, чтобы весело бе-гать по двору с футбольным мячом, впечатлительный мальчик залез с ногами в дедушкино кресло и предался полезному чтению. Искусительная книга содержала много страниц, душевная конституция отрока была не слишком крепкой, зато до-за интригующих событий явно избыточной и триумф удачливых сыщиков без-мерно великолепным, и от того ещё не созревшая мозговая ткань незадачливого юнца, щедро одарённого снисходительной природой, претерпела в нескольких местах нежелательные изменения, а дотоле совершенно здоровая психика дала небольшой крен.
  Конечно, эпоха странствующих рыцарей, смело бросающих вызов несправед-ливости, подлости и насилию, давно миновала. Так кто же придёт им на смену, кто бросит дерзкий вызов всему несовершенству мира и защитит обиженных, уг-нетённых и ограбленных?
  Сами понимаете, кто.
  Если бы в наше время кто-нибудь догадался спросить Франтишека, что при-вело его, любителя струнных квартетов Бетховена и античной лирики, в следст-венные органы...
  Но его никто не спросил.
  А зачем попусту спрашивать, если не было равных Франтишеку, когда встре-чалось совершенно дохлое дело? Бывало, совсем никаких зацепок нет, хоть плачь. Свидетелей нет, вещественных улик нет, мотивы не прослеживаются, есть только тупой и голый факт в виде окоченевшего тела, и из этого факта ровным счётом ничего не следует. У многих руки опускались. А Франтишек появится, станет в сторонке, голову набок свесит  и вообще выглядит, будто зашёл сюда совершен-но случайно и совсем по другому делу,  а потом скажет:
   Сдаётся мне, хотя я могу и ошибаться, что к этому делу (или телу) прило-жил руку Шкапа.
   Почему?  сразу начинают спрашивать другие, те, кто хочет чему-нибудь научиться.
   А потому,  охотно разъясняет Франтишек,  что тут всего одна рана. А тот умелец никогда не пускает свой нож дважды в ход. Ударил  и готово. Можете звать друзей на поминки.
  Тут, разумеется, берутся за Шкапу. У него, конечно, железное алиби приго-товлено. Целая компания готова подтвердить, что в ту ночь подозреваемый с ни-ми в карты играл и никуда не отлучался.
   Прекрасно,  отвечает наш следователь и начинает по душам беседовать с каждым картёжником отдельно. Уж, казалось бы, обо всём заранее они между со-бой договорились, но, получается,
   не всё предусмотрели. Какие-то нестыковки начинают одна за другой выле-зать, как тараканы из щелей. И рассыпается то верное алиби в прах, словно башня у реки, слепленная резвым дитятком из мокрого песка.
  Начальство Франтишека не любило. На его фоне оно выглядело недостаточно ярким, не чрезмерно знающим. Получалось так, что оно само становилось бес-структурным фоном для самобытного Франтишека. А это обидно.
  Уж на что был силён Франтишек, но до Гавличека ему было всё же далеко. Отсюда легко догадаться, что и Гавличек, само собой, был не в самой большой чести. Уход его на пенсию сопровождался глубоким вздохом облегчения.
  Философы, изучающие психологию начальства, делятся на две резко непри-миримые школы. Одни считают, что начальство ничего не боится. Другие же, на-против, считают, что начальство ничего не боится, кроме одного: оно боится по-верить в собственную бездарность.
  
  Когда крупные алмазы появляются на базаре, слух об этом достигает даже сопредельных стран.
  Широкий натурой Велехов щедро делился со всеми щедрыми людьми всякой полезной информацией. Поэтому в один и тот же день не только своё родное на-чальство, но и один не замеченный в скупости заграничный атташе получили очень полезное уведомление. А после этого и Дубовец, а от него и Гавличек, про-знали, что у соседей на центральном базаре предлагают исключительные камни. Скорее всего, алмазы.
   Если это алмазы из короны, плохи наши дела,  закручинился детектив. Выходит, что раскурочили заграничные безобразники нашу бесценную историче-скую реликвию. Стыд и срам. Я не слишком удивлюсь, если она ускакала от нас по дипломатическим каналам.
  Мысли его снова обратились к подозрительным посольским работникам, а более всего  к заезжему премьер-министру.
   Неужели?
  Даже думать об этом было тошно.
  Но и не думать тоже было нельзя.
  Гавличек никогда не читал "Максимы" Ларошфуко, но и без них знал, что умный человек даже из неблагоприятной ситуации сумеет извлечь пользу.
  Вот только одно оставалось неясным: как её извлечь? Ларошфуко на этот счёт ничего не сказал.
  Здесь на родине следствие окончательно застопорилось. Нужно было что-то совершенно новое выдумывать. Но что? И вот нежданный подарок  наши алмазы у соседей на базаре!
  Умело подбросив все свои туманные соображения Дубовцу в виде необходи-мых сведений и всякого рода подсказок, Гавличек сразу же добился от сообрази-тельного собеседника желаемого результата.
   Я совершенно уверен, что это коронные алмазы,  веско заявил министр.  Да, у меня есть все основания думать, что похитители успели перевезти свою бес-ценную добычу за границу. Даже не пытайтесь меня разубеждать. Так что, доро-гой учитель, придётся тебе съездить туда, втереться в соответствующие круги и самому посмотреть, что к чему. А мы уж, когда понадобится, со своей стороны начнём действовать. Возможно, Интерпол подключим.
  Притормозившая было следственная машина снова завертелась.
   Собирайся,  сказал Гавличек Франтишеку.  Поедем к соседям. Вроде бы у них алмазный след обозначился. Не исключено, что наши камни. Ты в тех краях учился и язык их хорошо знаешь. А у меня по этому делу несколько хуже получа-ется. Не забудь зубную щётку  там всё дорого.
   Учитель,  взмолился верный ученик.  Да мало ли на свете алмазов? Так что, мы по всему свету будем мотаться?
   Так-то это так,  отвечал ему прославленный следователь,  но моё сердце, точнее, моя неугомонная интуиция подсказывает мне, что ехать нужно как раз к этим соседям. Потому что по нынешней их преступности не было им ещё равных во всём подлунном мире.
   Интуиция  это замечательно,  продолжал упираться ученик.  А что у вас есть ещё кроме своей интуиции, сколь бы велика она ни была?
  Это уже был перебор. Гавличек при всей своей толерантности очень не любил скептического отношения к своей интуиции. Может быть потому, что она не вся-кий раз была безгрешна.
   Разговор окончен. Приказываю  ехать,  объявил он.
  Хорошо было бы подкрепить этот приказ каким-нибудь мухобойным аргу-ментом, но, как назло, ничего, кроме скороспелых интуитивных соображений, на ум не приходило.
   Ехать, так ехать,  покорился Франтишек, сам почувствовав, что наговорил лишнего. Не стоило обижать старого детектива, даже если тот глубоко не прав.  Только кем ехать? В каком статусе?
   Я уже назначен помощником архивариуса в посольство. А тебя оформляем в ихний лучший университет аспирантом-диссертантом.
   И что я там буду якобы делать?
   Работать над диссертацией "Угро-финские племена в бассейне реки Аки".
   Мы едем вдвоём?
   К сожалению, нет. Втроём.
   А кто третий?
   Пиварник.
   Это тот надутый гусь, который больше всего на свете любит собственное отражение в зеркале?
   Как раз он. Так что  мужайся.
   А зачем нам этот тупица?
   Нам ни за чем, но Дубовцу так спокойнее. К тому же, разве ты забыл, что нуль удесятеряет?
   Так что, этот нуль за нами присматривать будет?
   Наверное, для того его и посылают.
   Ну обрадовали. Интересно, какую ему крышу приготовили?
   Аккредитованного журналиста.
  
  По дороге в аэропорт их машина попала в пробку. Франтишек по молодости начал нервничать, а умудрённый жизнью Гавличек оставался спокойным, предос-тавив всё судьбе.
   Шеф?
   Что?
   Как вы думаете?
   О чём?
   Мы её найдём?
   Меня удивляет твой вопрос.
   А что я такого сказал?
   Если хочешь услышать умный ответ, задай умный вопрос.
  Обиженное молчание. Потом снова:
   Шеф!
   Ну, что на этот раз?
   Вы уже составили для себя портрет преступника?
   Конечно. Это человек средних лет, высокого роста, с серыми строгими гла-зами. Собран, замкнут, физически развит. Предпочитает костюмы цвета маренго, белые рубашки и галстуки в косую полоску.
   Откуда такая точность? А если это всё-таки не он?
   Если не он, тогда это крашеная блондинка на высоких каблуках с крепко сжатыми губами.
   Вы что, надо мной смеётесь?
   Конечно. А ты как думал?
  
  Зря волновались, хотя и опоздали на полчаса. В аэропорту их встретил Пи-варник, уже успевший подзарядиться для бодрости чем-то крепким, и сообщил, что их рейс задерживается.
  У детектива Пиварника была толстая шея и мутный взор. Хорошо, что такие глаза встречаются нечасто. Начальство любило Пиварника за то, что он любил начальство. А он любил начальство, потому что всегда его боялся.
  Таким людям нет цены.
  Потому что каждая клеточка их организма пронизана страхом.
  Cтрах перед природой рождает у них веру в богов, надежду на загробную жизнь и любовь к показному благочестию. Из страха перед начальством возника-ют вера в его совершенство, надежда на поблажки, а под конец  преданная лю-бовь к любым властям. Это страх перед начальством, и ничто иное, воздвигает ве-ликие пирамиды и направляет бесчисленные армии к победам. Он водит пером учёного и смычком скрипача в оркестре. Он укладывает кающегося монаха нич-ком на холодные плиты молельни и заставляет жалкого труса доносить на лучших друзей.
  
  Ещё после двух часов полнейшей неопределённости приятный женский голос уведомил по радио заждавшихся пассажиров, что рейс отложен не просто так, а по техническим причинам. Что это были за причины, пассажирам знать не пола-галось. Могла передняя стойка шасси сломаться, могли экипаж не допустить к полётам, а, может быть, просто топливо вовремя не подвезли.
  
  Утомлённый ожиданием и большой дозой выпитого Пиварник сел в угол и задремал. Это было его любимое состояние. Франтишек же отчаянно скучал, а Гавличек хитро смотрел на него и посмеивался. Дошло до того, что помощник взъерепенился:
   Шеф, не пойму, что вас так взвеселило. Столько времени зря убиваем.
   А ты не убивай, а работай. Форму свою поддерживай.
   Это как?
   Изучай людей, тебя окружающих.
   Что вы имеете в виду?
   Хочешь, я научу тебя распознавать преступника в толпе? Это к вопросу об интуиции.
   А что, такое возможно?  не поверил молодой напарник.
   Сейчас увидишь. Посмотри по сторонам. Посмотрел? Что-нибудь интерес-ное приметил?
   Пока нет.
   А ты ещё посмотри.
   Да смотрел я уже. Извините, но я вас не понимаю.
    Тогда, будь уж настолько добр, глянь повнимательнее на ту парочку неда-леко от стойки. Как ты думаешь, кто они?
   Те двое в серых костюмах?
   Да, те двое.
   Вы хотите убедить меня, что это преступники?
   Вполне возможно.
   Да что вы в них нашли? Они мне кажутся самыми обыкновенными.
   А мне нет. Вот посмотри: прибыли они, как я заметил, час назад транзит-ным рейсом оттуда, куда мы собрались. В город из аэропорта не уехали. Значит, собираются лететь дальше, но с пересадкой.
   Ну и что?
   А то что в Париже им было бы проще пересесть, чем у нас.
   Ну, это не аргумент.
   Хорошо, будет тебе другой аргумент. Заметь, как жадно они кушают. А ведь в самолётах "Эр Франс" пассажиров всегда хорошо кормят. Выходит  нерв-ничают.
   Ну, нервничать  ещё не преступление.
   Присмотрись, и ты увидишь, что они сильно напряжены. Из-за этого дви-жения рук у них скованы, неловки. Гляди, солонку опрокинули.
   Этого я не заметил.
   Тогда заметь, что у них всего один кейс на двоих. И даже не кейс, а старо-модный рыжий чемоданчик. Не странно ли? Современные бизнесмены и чинов-ники такими давно не пользуются.
   Дался вам этот чемоданчик,  снова стал упираться Франтишек.
  Но упирался он уже больше для вида. На самом же деле на этот раз он не по-считал слова Гавличека чушью, а, наоборот, всем нутром ощутил приближение волнующего момента истины. И всё же, чтобы подзадорить начальника, продол-жал сопротивляться:
   Если обращать внимание на всякие мелочи, в них и утонешь.
  Тут молодой человек вчистую лукавил. Он предполагал, что сейчас руково-дитель операции разразится длинной поучительной речью, суть которой будет сводиться к тому, что для следствия нет ничего важнее мелочей, потому что крупные явления и дураку очевидны.
  Гавличек хорощо понимал, чего от него сейчас ожидают. И, чтобы позаба-виться до конца, он согласно покивал головой и смиренно сказал:
   Ну раз ты так считаешь, тогда оставим этот разговор. Как насчёт пива?
  Теперь пришлось Франтишеку настаивать.
   Да нет, шеф. Я ведь не возражаю. И впрямь странная парочка. Думаю, за ними что-то числится.
   Откуда такая уверенность?  стал как бы противиться руководитель. А вот мне теперь кажется, что это совершенно нормальные пассажиры.
   Нет,  стал разгораться Франтишек,  от них за версту пахнет жутким кри-миналом.
   Да с чего ты это взял?
   Вы же меня и убедили!  горячо сказал молодой следователь.
   Ну если ты так настаиваешь, тогда сейчас и займёмся ими,  лениво и слов-но нехотя сказал старый детектив.
  Пиварника пожалели и будить не стали, сами же зашли в дежурку к полицей-ским за помощью. Там их встретили поначалу прохладно: начальник смены пона-чалу даже голову не поднял, потому что газета в его руках была очень уж инте-ресной. Пришлось его побеспокоить. Увидев предписание, подписанное Дубов-цем, лейтенантик буквально подпрыгнул, уронил газету и принял стойку "смир-но", столь совершенную в своей прямоте, что ей могла бы позавидовать жена Ло-та, неосмотрительно превратившаяся в соляной столп.
   Там у стойки кончают свой обед двое с рыжим чемоданчиком,  приказал Гавличек.  Доставьте их сюда без шума.
  Доставили.
  Воевудский с Кусоцким шли на негнущихся ногах. Их лица были леденяще бледны и сосредоточены. В этот момент они могли бы доставить много радости любителю срисовывать гипсовые головы.
  
   Спасибо, а теперь попрошу всех выйти вместе со мной за дверь и не мешать следствию,  сказал полицейским Гавличек.  Речь идёт о делах государственной важности. Ты же, Франтишек, останься и побеседуй с этой парочкой.
  Полицейские потоптались, потоптались и нехотя вышли. По их разочарован-ным лицам было видно, что им очень интересно, что за птицы попали в их руки в этот раз.
  Гордый доверием наставника Франтишек сначала просчитал в уме до шести-десяти (другой стороне этот срок показался вечностью) и только после этого ла-конично сказал:
   Предъявите документы.
  Только настоящий профессионал умеет с толком произнести эти магические слова. Здесь нужна интонация, в которой не чувствуется насилие, и просьба тоже не должна проскальзывать. В этих словах должна звучать одна лишь неотврати-мость, и ничего сверх того. Так всегда делал Гавличек, и молодой человек полно-стью копировал его ухватки.
  Документы были предъявлены при гробовом молчании. Тревогу с лиц задер-жанные при всём желании так и не смогли убрать. Куда уж  убрать! Она только нарастала.
   Почти коллеги, значит,  разочарованно констатировал Франтишек, про-должая копировать Гавличека.  Рад вас видеть. Приветствую вас на нашей дру-жественной земле, и всякое такое. Не буду задавать вам нескромных вопросов, но некоторые формальности нам всё же придётся соблюсти. Давайте сюда ваши предписания.
  По белым лицам пробежала судорога.
  Предписаний не было. Старший из приезжих в отчаянии стиснул ручку чемо-данчика так сильно, что косточки пальцев побелели.
  И тогда Франтишек, всё разом уразумев, самым будничным голосом произнёс коронную реплику Гавличека:
   Если вас что-нибудь обременяет, прошу выложить на стол. Или вы предпо-читаете вульгарный личный досмотр?
  Всё было проделано в самом лучшем виде, и голос молодого следователя зву-чал так, словно речь шла о совершеннейшем пустяке. Такая манера разит наповал, потому что никакого спасительного варианта не предлагает.
  Зарубежные гости обменялись тоскливым взглядом (так в балете Прокофьева умирающий Меркуцио смотрит на Ромео), после чего старший нехотя, но очень почтительно поставил чемоданчик на стол.
  Франтишек сумел заставить себя не шелохнуться. Он просто стоял и просто смотрел насквозь, в даль. А уж какие горизонты в тот миг открывались его взору, можно было только догадываться.
  Помявшись, старший достал из внутреннего кармана пузатый футляр для оч-ков и положил рядом с кейсом.
   Это всё,  печально сказал он.
   Откройте чемоданчик.
  С большой неохотой открыли.
  То, что представилось взору допрашивающего, заставило его проглотить слюну, но огромным усилием воли он и на этот раз сумел на какое-то время со-хранить олимпийское спокойствие (если бы вы знали, чего оно ему стоило!).
  Молодой сыщик положил руку на чемоданчик и спросил насколько возможно небрежно:
   Сколько здесь?
   Двести пятьдесят тысяч.
  Даже самая закалённая сталь имеет свой предел прочности. Франтишек под-скочил, бросился к двери, одним ударом ноги распахнул её и заорал:
   Шеф! Сюда!
   Зачем столько эмоций?  бросил входя Гавличек. Однако, заглянув в чемо-данчик, и сам на короткое время замер от избытка чувств и лишился дара речи. Но всё же сумел взять себя в руки.
   Я так и думал.
  Франтишек бросил на него изумлённый взгляд.
   А сейчас посмотрим, что у нас здесь, в футляре,  продолжал старый детек-тив.  Ага, алмазы. Примерно этого я и ожидал.
  Конечно, Гавличек так не думал и не ожидал, но это были несущественные в данном случае детали.
  Самым великолепным оказался конец спектакля.
   Господа,  объявил детектив задержанным,  все эти симпатичные сувени-ры вам придётся здесь оставить. Сами же вы  свободны. Прощайте. Советую вам получить максимум удовольствия от созерцания красот наших чудесных окрест-ностей. Если же у вас вдруг возникнет острая нужда в небольших средствах суще-ствования, то здесь рядом строят новый терминал, и им постоянно не хватает раз-норабочих, потому что плохо платят.
  Окаменевшие от горя Кусоцкий с Воевудским не нашли в себе сил поблаго-дарить за хороший совет.
   Не нужно так сильно расстраиваться,  напутствовал их добросердечный детектив.  Помните, что блаженнее дающий, чем принимающий. Beatus est dare quam accipere.
  Подошёл проснувшийся Пиварник.
   Что, что здесь происходит?  стал встревожено расспрашивать он.
   Ничего особенного,  ответил Гавличек,  но зато ожидается большая вы-пивка. Устраивает?
   Ещё бы!  ответил обрадованный коллега.
  
  Когда ехали к Дубовцу, Франтишек виновато сказал:
   Шеф, вы можете забыть, всё, что я вам раньше наговорил? Потому что я бесконечно преклоняюсь перед вашей интуицией.
   Постараюсь,  великодушно пообещал Гавел.
   Только объясните мне, почему вы их отпустили?
   Если бы я их арестовал, то потом пришлось бы их выдать ихним же властям вместе со всем этим достоянием. В таком случае алмазы короны к нам не скоро вернулись бы опять, если бы вообще вернулись.
   Вы гений, шеф!
  Франтишек снова допустил перебор. Но на этот раз Гавличек не обиделся.
  
   Чего только на свете не бывает?  рассуждал великий детектив.  Ведь я просто решил разыграть Франтишека, подсунув ему первых двух попавшихся на глаза проезжих. И вот что из этого вышло. Всё-таки интуиция  великая вещь! А если бы парень меня заранее не разозлил, то уже сегодня эти очаровательные ка-мешки оказались бы в Амстердаме. И никакая наука тут бы не помогла.
  Это был тот редкий случай, когда нам не захотелось оспаривать скептический взгляд Гавличека на науку.
  При всём нашем уважении к науке, при всей нашей неприязни к лженаукам, расплодившимся, как кролики в Австралии, в этот раз мы вынуждены признать, что везение стоит выше всех научных истин. Есть в нём нечто иррациональное, уму неподвластное и потому величественное и внушающее редкое уважение.
  Конечно, с более широкой точки зрения, охватывающей весь мировой поря-док как единое целое, никаких особых чудес тут нет. Просто везение одного в точности компенсируется невезением другого. Мы вместе с вами только что убе-дились в этом сами на неопровержимом примере. Теперь уже не представляет труда точно сформулировать один из основополагающих законов человеческой природы:
  Везение одного человека в точности компенсируется невезением другого.
  Кто за? Кто против? Есть воздержавшиеся? Нет? Тогда  принято!
  Закон сохранения количества везения универсален, и исключений из него быть не может.
  
  Счастью Дубовца почти не было предела. И при всех стараниях Гавличеку на этот раз не удалось ускользнуть от смачного поцелуя мокрых губ.
  Франтишек тоже отведал свою порцию начальственной ласки. Ему очень не нравились мужские поцелуи. Но сказать об этом министру он не решился  вос-питание не позволило.
  Зато добрый Пиварник чувствовал себя в объятиях министра, как соскучив-шаяся одалиска в объятиях султана. Это было видно по его лицу.
  Потом все вместе выпили и развеселились, затем снова выпили и снова разве-селились. Смущало лишь то, что алмазов оказалось всего только сорок. А где же остальные? Для полного счастья не хватало ровно ста десяти штук.
  Главное  начало успеху было положено.
   Шеф,  спросил Франтишек, которого уже слегка развезло.  Почему все люди так стремятся к богатству?
   Это стремление записано у них в генах.
  Пиварнику это объяснение показалось просто нелепым. Наверное потому, что он не знал что такое гены. Но и подвыпивший министр Дубовец тоже такой ответ принять не пожелал. Ему всегда хотелось казаться лучше, чем он был на самом деле, и он важно заявил, что за других ручаться не берётся, но вот в его личных генах наверняка ничего такого не записано.
   Не обольщайтесь  у всех записано,  отмахнулся великий детектив.  И в ваших тоже. Потому что нашему далёкому пращуру слишком трудно доставались средства к существованию. Чуть самой малости не хватило  и конец твоему бы-тию. Переплатил немного лишнего за каменный топор, и уже нечем будет распла-титься за оленью ногу или хобот мамонта. Тут и помирай от недоедания. А вот богатство  оно одно в те времена давало человеку немалый шанс на выживание. И понимание этого так прочно отложилось в нашем сознании, а со временем и в наших генах, что вытравить оттуда этот спасительный момент уже невозможно.
  После этих слов всем стало ясно, что любовь к богатству умрёт только вместе с человеческим родом.
  Бескорыстные вымрут первыми. Так учит теория, восходящая к Дарвину.
  
  Глава четырнадцатая
  История открытия
  
  И снова наш путь лежит в пределы другой державы.
  На другой день после геройской гибели Аристократа очередной дежурный по Управлению, ознакомившись с донесениями за предыдущий день, посчитал нуж-ным ещё раз проверить, насколько надёжно хранится бесценное содержимое сей-фа. А, может быть, просто любознательность в нём разыгралась и самому посмот-реть на чудесные камни захотелось.
  Ничего у него не получилось: ключ, который к этому сейфу всегда безотказно подходил, на этот раз вдруг открывать не стал. Крути, не крути  не крутится, не подходит. Это было странно и даже более чем странно. И тогда бесконечно удив-лённый дежурный позвонил по служебному номеру своего начальника генерала Куцего.
  Секретарь поднял трубку и ответил, что тот ещё из дома не выезжал. А что  что-то срочное?
  Очень срочное!
  Куцего, раз такое дело, известили, но всё равно он долго в Управлении не по-являлся. А когда приехал, то внушительно сказал (или процитировал?), что такого не может быть, потому что не может быть такого, и всё тут.
   Ну сами извольте посмотреть,  настаивал дежурный.
  Генерал соизволил и посмотрел. Даже сам немного потыкал ключиком, но и у него ничего не получилось.
  Тогда дежурный после долгого раздумья велел позвать коменданта, у которо-го хранился другой ключ. Этих ключей было всего два.
  Вот таким образом и начался в Управлении тот памятный переполох, кото-рый сразу же усилился после того, как с полнейшей готовностью примчался ко-мендант и выяснилось, что его ключ тоже не хочет открывать. В этой ситуации вдруг сразу сильно озаботившийся случившимся Куцый стал возмущаться беспо-рядком, а потом позвонил в оперативный отдел и попросил прислать кого-нибудь из офицеров, тех что покрепче.
  В кабинете теперь собралось уже много народа. Все по очереди подходили к злосчастному сейфу и пробовали повернуть ключ. Но тот поворачиваться ни в ка-кую не желал.
  Пришлось позвать управленческого слесаря. Это был большой специалист и вообще необходимейший человек, безвозмездно чинивший многочисленному на-чальству всю домашнюю сантехнику и всякую мелочь.
  Увы, и этот отзывчивый слесарь ничего не смог поделать, хотя и приложил всё своё исключительное умение.
  Тогда догадались привести недавно взятого с поличным "медвежатника". Пришлось ему, конечно, много чего пообещать. Маэстро оказался совсем не мстительным. Только и попросил для поднятия духа принести ему хороший обед из ресторана, а ещё обязательно доставить его инструменты, изъятые при аресте в качестве улики.
  Доставили и одно и другое.
  Потом долго смотрели как "медвежатник" не спеша, со вкусом обедает.
  Окончив десерт и вытерши белоснежной салфеткой губы, задержанный от-крыватель секретных запоров приступил к работе. Первым делом он извинился перед присутствующими и попросил всех ненадолго покинуть помещение. При-сутствие посторонних при грядущем священнодействии начисто исключалось. Того требовали тайны мастерства.
  Пришлось подчиниться.
   Только ты здесь ничего, кроме сейфа, не трогай,  сказали ему.
   А зачем оно мне?  усмехнулся преступник.
  И вправду  зачем?
  Вот и вышел весь народ вместе с Куцым в приёмную, а мастер плотно при-творил за ними дверь и даже на засов её задвинул, чтобы не мешали.
  Видно тот сейф был очень сложным даже для профессионала, потому что старательный труженик очень долго из кабинета не выходил, а когда его стали на-стойчиво звать, не захотел откликаться.
  Он вообще не откликнулся больше и к ожидающим так и не вышел. Когда че-рез час догадались ту дверь взломать, оказалось, что медвежатник просто поднял решётку на окне и вылез наружу. Даже отпирать замок ему не потребовалось: ме-таллическая петля, как только сейчас обнаружили, ещё раньше была сломана. Спрыгнуть со второго этажа на улицу было совсем несложным делом. Никто из прохожих беглеца в тот момент не заметил, а если и заметил, то не придал тому значения, поскольку по той улице под стенами Управления ходил народ в боль-шинстве своём ленивый и нелюбопытный.
  Свой инструмент нераскаявшийся злодей унёс с собой. Но больше ничего, как и обещал, не тронул. Что же касается сейфа, то открыть его медвежатник в спешке не захотел, или и ему умения не хватило.
  Тут кто-то вспомнил про мастерскую по ремонту сейфов. Вызвали оттуда бригаду. Приехали сразу четыре человека. Долго ходили вокруг сейфа, зачем-то обмеряли его рулеткой и сверялись с какими-то таблицами. Потом посоветовали обратиться на завод-изготовитель. Сыщики сразу же подняли всю документацию, позвонили заграницу и оперативно выяснили, что завод этот находился в Бельгии, но четыре года назад закрылся.
  Что делать?
  Классический вопрос.
  Всё-таки безвыходных ситуаций не бывает.
   Товарищ генерал, позвольте мне,  обратился к Куцому самый младший из лейтенантов, очень худой.
   Что позволить?  не понял начальник.
   Попытаться, товарищ генерал.
   Ты что  лучше других?
   А всё-таки.
   Ладно. Позволяю,  безнадёжно махнул рукой генерал, открыл холодильник и налил себе ещё одну стопку из графинчика.
  Худой лейтенант вынул из кармана толстый перочинный ножик  там было много отделений  и стал тыкать то одну штуковину, то другую в отверстие зам-ка. Вот так и открыл.
  Куцый первый заглянул в сейф и сказал:
   Вот это да-а-а.
  Остальные вслед за ним тоже заглянули в сейф и тоже сказали:
   Вот это да-а-а.
  Сейф оказался абсолютно пустым. На полках его лежала такая толстая пыль, словно копилась там годами.
  Это была настоящая мистика.
  У всех присутствующих, даже у худого открывателя, в тот момент были очень глупые лица.
  По такому случаю собрался военный совет.
   У кого есть предложения или хотя бы мнения?  спросил Куцый.
  Не оказалось ни того, ни другого.
  Пришлось отправить загадочный сейф вместе с ключами на экспертизу. Через неделю сейф вернулся вместе с таким заключением:
  "Ключи, предъявленные на трасологическую экспертизу, не являются ни ори-гиналом, ни дубликатами к замку сейфа. Этими ключами данный сейф никогда не отпирался. Взлом дверцы и замена замка сейфа не проводились. Этим сейфом, по всей видимости, давно не пользовались".
  Сейф поставили на прежнее место и стали напряжённо думать: что бы это значило?
  Загадка казалась неразрешимой.
  Вконец расстроенный заместитель коменданта в сердцах хлопнул сейф ладо-нью и вскрикнул: на руке выступила кровь.
  Очень уж грубо, как все увидели, был сработан этот бронированный шкаф, потому и поцарапаться было недолго.
   Ребята, да это не наш сейф!  вскричал заместитель.
  Присмотрелись  точно не тот.
  Пришлось обратиться к Струкову. У того была хорошая память на прецеден-ты, и он припомнил один аналогичный случай. Тогда злоумышленники один сейф вытащили автокраном через окно и подменили другим.
  Для чего? Чтобы пропажу первого сейфа не сразу заметили. Так и вышло  долго не замечали. То была потрясающая история, и она вошла во все учебники криминалистики.
  Теперь для собравшихся высокопрофессиональных сыщиков уже не состави-ло малейшего труда убедиться по характеру царапин на металле, подоконнике и боковинках окна, что этот чужеродный пропыленный сейф уж точно попал в Управление не через дверь, а через окно.
  Прав, прав был Струков: если свершилось преступление, в этом деле почти наверняка участвовало окошко.
   Как же это наш сейф вытаскивали?  стали раздумывать и начальники и их многознающие подчинённые.  А как другой на замену втаскивали? Они же во какие тяжёлые!
   Похитители могли использовать обычный автокран, но ещё лучше, чтобы не привлекать внимания, мусоровоз, оборудованный крановой стрелой,  выска-зался кто-то из оперативников, тех что в малых чинах.
  Никто его слушать не стал. А ведь он был прав. Не просто прав  прямо в са-мую точку попал. Будь он званием повыше, к нему бы прислушались, и всё было бы иначе.
  А так пришлось всё, как есть, во всей неприглядной наготе этой глупой исто-рии доложить Руководителю общественного порядка.
  Как ни странно, исчезновение целой груды алмазов не слишком его взволно-вало. Видно очень уж занят был государственными делами. А может быть плохо представлял себе, что такое уникальные алмазы. Так или иначе, Руководитель по-рядка на всё это вяло махнул рукой, и наказания за утерю драгоценностей после-довали чисто символические.
   Если бы этим делом занимался Гавличек, он, пожалуй, сумел бы установить, что подлинный сейф с камнями был похищен не без участия одного из сотрудни-ков Управления по надзору за общественным спокойствием. Этот злоумышлен-ник, который в умело разыгранной ночной пьесе с участием непризнанного мусо-ровоза, так представляется, исполняя ведущую роль такелажника, совершенно беспрепятственно спустился ночью на верёвке с крыши прямо к окну кабинета, где хранился сейф. Возможно, он и сломал петлю, если та не сломалась ещё раньше. Верёвку потом случайно нашли, но связать её с похищением сейфа не за-хотели догадаться.
  Руководителю соответствующих сил доложили, что уворованные у него ал-мазы удалось проследить по всей цепочке вплоть до майора Седова, а дальше их след, к великому сожалению, оборвался вместе с многотрудным бытием этого ис-полнительного офицера.
  Обиженный Руководитель не очень поверил в эту слёзную историю, попы-тался сам наладить расследование, но чья-то невидимая умелая рука всякий раз умело обрывала концы. Тех, кто мог хоть что-то рассказать, срочно отправили в составе внутренних войск на усмирение взбунтовавшихся горных племён, откуда многие так и не вернулись, а кто вернулся, ничего уже не мог вспомнить.
  
  Глава пятнадцатая
  Мадам выходит из игры
  
  По ряду причин Струков не имел желания подробно объяснить ограбленному Руководителю всё, что открылось ему уже в самом начале проведенных им след-ственных действий. А открылось ему, как мы помним, то, что в похищении алма-зов, безусловно, была замешана женщина. И не просто женщина, а вполне опре-делённая. Так сказать, конкретная.
  Конечно, её следует разыскать. Как показывал предыдущий опыт человечест-ва, в том числе и личные наблюдения комиссара, все сколько-нибудь значитель-ные преступления без женщин не обходились (одна Троянская война чего стоит!). Найденный в заднем кармане Васи дамский носовой платочек служил ещё одним доказательством этой неоспоримой истины.
  А долго ли искать?
   В этой невероятно грустной истории ввиду её масштабности и в соответст-вии с теорией криминалистики могла быть замешана не одна женщина, а целый букет их. Но хорошенькая дочка Руководителя вместе со своей романтичной ма-машей (жаль, если вы не видели эту гусыню, она бы вас сильно позабавила) бук-вально накануне ограбления уехали с дачи прямо в Ниццу. Поэтому они временно выпадали из поля зрения следственных органов. А вот Мадам (так все называли домоправительницу Руководителя, и ей это очень льстило), чтобы пользоваться без помех благоприятной ситуацией и на всю катушку заниматься своими личны-ми проблемами, никуда не отлучалась.
  Внешне ограбление выглядело досадной случайностью. На самом же деле, с точки зрения зоркого Струкова, всё это могло означать прекрасно продуманную последовательность хорошо подготовленных действий, основанную на совершен-но определённых целях и намерениях основных участников. Отсюда получалось, что в силу отсутствия других персон прекрасной стати все нити преступления, или хотя бы их большая часть, должны сходиться к страдающей потерей слуха Наталье Пафнутьевне и больше ни к кому.
  Струков наслаждался своей железной логикой как ребёнок горсткой леден-цов. Нить его поначалу вялых рассуждений под конец распрямилась, натянулась, как цепь колодца, удерживающая полное ведро, и теперь ничто не могло нару-шить всю стройную систему доказательств. В этот момент он казался себе Ари-стотелем и Декартом вместе взятыми.
  Пойдём дальше, мыслил комиссар, опьянённый собственным профессиональ-ным совершенством. Мадам утверждает, что почти всю ночь читала в своей спальне Гарри Поттера. Но только очень наивный дознаватель (Струков к тако-вым себя не относил) может посчитать данный факт надёжным алиби. Толкового следователя он скорее насторожит. Потому что ни один человек с нормальной психикой и взрослых лет долго читать такую литературу без перерыва не сможет  не выдержит. Заявила, что выстрела не слышала. Трудно в это поверить. Но с другой стороны такие показания могут претендовать на убедительность, если принять во внимание, что Мадам с некоторых пор считается глуховатой (об этом, почти не понижая голоса, поведал Руководитель). Всё ясно. Яснее не бывает: пре-ступление было задумано ещё давно, и для этого удобная версия о глухоте стала отрабатываться заранее. Вот это женщина! Богиня! Всё предусмотрела, но Стру-кова ей не провести. И поумней её пытались. Только ничего у них не выходило.
  А всё ж  безнадёжное дело,  поморщился следователь.  Главный подозре-ваемый имеется налицо, да только тронуть его обычным порядком будет невоз-можно, если у него (то есть у неё) особые отношения с Руководителем. Тогда да-же вид подать, что мы вычислили настоящего преступника, будет большой неос-торожностью. Кого же тогда я должен искать? А не найду виновного, мне же и отвечать.
  Потом пришло путающее все карты известие о безвременной кончине Сав-ченко и нелепой гибели Седова. От таких новостей полная мыслей голова Стру-кова пошла кругом, поскольку теперь было совсем уже трудно сообразить, какое отношение ко всему этому имеет интуитивно виновная хозяйственная дама.
   Всё-таки Леонид Казимирович был профессионалом высшей пробы, и логика его, как сейчас мы убедимся, была безупречной. Неверным было всего лишь его понимание истинного хода событий.
  
  Конечно, Мадам ко многому была причастна. Даже очень причастна. Потому что вовсе не была она глухой или хотя бы глуховатой. Наоборот, слух у неё был отменный, не хуже, чем у рыси. Просто с некоторых пор стали смущать её чрез-мерно игривые интонации в голосе дорогого Руководителя, когда он во внеслу-жебное время и при долгом отсутствии супруги стал вести какие-то важные пере-говоры по домашнему телефону. И вот, чтобы наверняка узнать горькую правду, Мадам начала стремительно глохнуть.
   Честолюбие, которым она была наделена в полной мере, и даже сверх меры, не позволяло ей выпустить Руководителя, уже достаточно прочно засевшего в её отточенных коготках, чтобы им насладилась неизвестная соперница.
   Нужно ли скрывать, что среди семи смертных грехов всегда найдутся один-два достаточно симпатичных? Отношение преданной домоправительницы к этой парочке было вполне прагматичным.
   Устремлённая ввысь Наталья Пафнутьевна уже допустила в прошлом боль-шую промашку, когда положила заинтересованный глаз на одного знаменитого артиста. Умело разыграв влюблённость, восторги и полнейшее бескорыстие, она уже почти целиком слопала свою жертву, но чисто случайно прокололась в ходе слишком прямолинейно проведенного шантажа. Пришлось начинать восхождение сначала.
   И теперь, когда новая, ещё более высокая вершина, была у неё прямо перед носом, обозначилась новая соперница, возможно молоденькая. Тут нужно было всё узнать. Преданная своим великим целям Наталья Пафнутьевна и узнала бы  у неё для этого было достаточно ловкости и сноровки,  но тут подвернулась не-предвиденная история с алмазами.
   Это чуткая Мадам разбудила в ту ночь Петра и сказала, что в гостиной кто-то ходит. А когда бедный Вася отдал богу душу, в сознании Мадам, доселе терпели-во жаждавшей любви, узаконенной de facto, и к тому же мечтавшей стать депута-том, проснулись совсем иные чувства. Даже не чувства, а дикие, дремучие ин-стинкты. И в соответствии с ними энергичная хозяйка не стала сильно расстраи-ваться, а сразу же возжелала принять самое активное участие в исследовании со-держимого кисета. Нужно ли говорить о том, что первым порывом затрепетавше-го сердца этой сообразительной женщины было забрать всё себе?
   Но Петя Савченко, тоже сильно взволнованный красотой алмазов, грубо оса-дил её.
   Не мешай, дура,  прохрипел он и так красноречиво ткнул взволнованную Наталью Пафнутьевну пистолетом в бок, что биения пульса и неразумные жела-ния пришлось поумерить.
  В ту ночь достойная дама вполне могла разделить нелёгкую судьбу Васи. Но ей повезло. Немногими очень понятными словами она сумела убедить убийцу, что при своём исключительном влиянии на Руководителя она сумеет защитить Петра при любом неприятном повороте дел, но только в том случае если и ей бу-дет в том прямой интерес. А из покойников плохие защитники.
  Даже самому наглому преступнику нет охоты отвечать за свои деяния. По-этому доводы влиятельной госпожи нашли прямой путь к очерствевшему сердцу бойца.
  Договор двух высоких договаривающихся сторон (ростом судьба охранника Петю не обидела) был скреплён двумя десятками алмазов, которые в этот тихий предрассветный час перешли в полную и безраздельную собственность Мадам. Больше выторговать не удалось, поскольку ночь стремительно летела к концу.
   Эту невесёлую историю про настырную Мадам, сумевшую захватить часть добычи, Петя Савченко успел рассказать Седову на допросе, а тот успел записать её. Теперь ни Савченко, ни Седова в живых уже не было, но протокол, правда не-подписанный преступником, остался.
  
  Вот он, этот протокол.
   Забавно. Ковалёв явно не хотел показывать его мне, своему начальнику. Что-то сам затеял? Что-то для себя извлечь надумал?
   До чего же народ у нас ненадёжный!
  Вот он, этот протокол, написанный крупным чётким почерком так нелепо сгинувшего Аристократа.
  Струков, как и многие другие, недолюбливал Седова. Не потому что испытал от него какие-либо неудобства или непростительные обиды, совсем нет. Просто в его присутствии многие, и Леонид Казимирович тоже, сразу начинали чувство-вать себя слишком уж мелкокалиберными.
  Ничтожество всегда требует от других тоже быть ничтожествами. Иначе  обидно.
  Но теперь всё стало на свои законные места.
   Requiesсat in pace! Да почиет в мире!
   Струков читал и перечитывал чёткие вопросы следователя и путаные ответы подследственного. С Васей и Петей теперь всё предельно ясно. Но, конечно, нера-зумно было бы ему, опытному комиссару, самым обычным порядком выполнить свои служебные обязанности и без разрешения свыше дать прямой ход разящему свидетельству против домоуправляющей Мадам.
   И ещё один важный момент: протокол остался неподписанным. А неподпи-санный документ  это уже не документ.
  Так что  молча пожертвовать таким уникальным материалом? Нет ли здесь других, более увлекательных возможностей?
  Конечно, есть!
  Можно попробовать самому подписать. Кто там будет разбираться, как вы-глядела подпись Савченко на самом деле?
   Но это ещё не всё. Если изъять последние листы признаний, никто этого по-том, скорее всего, не заметит. А если кто и проявит своё ненужное внимание, так пусть задаёт свои напрасные вопросы навеки умолкнувшему Седову.
   Струков подмахнул крамольные листы, осторожно сложил их в отдельную папочку и сунул в свой портфель. Вот и есть повод безотлагательно побеседовать с Мадам.
  
   Беседа получилась содержательной и, если можно так выразиться, сущест-венно вещественной.
   Поначалу управительница руководительной дачи была очень нелюбезна. Сра-зу сердито заявила, что вся эта кошмарная история сделала её совершенно боль-ной, что она почти всю последнюю ночь не спала и теперь больше всего нуждает-ся в полном отдыхе или даже лечении. Всё, что она могла сообщить следствию, она уже сообщила, и поэтому нынешний визит полицейского комиссара ей кажет-ся назойливым и совершенно неуместным.
  Всё это она выпалила комиссару прямо в лицо, даже не предложив стула.
   Струков спокойно слушал её и всем своим видом давал понять, что полно-стью согласен с хозяйствующей персоной, что теперь он отлично сознаёт всю не-правоту своего служебного рвения. Такое поведение успокоило Мадам и, выгово-рившись, она сумела настолько смягчить свою раздражительность, что даже предложила нежелательному гостю снять пальто и выпить чаю.
    Спасибо,  сказал Леонид Казимирович,  с удовольствием.
   Стали пить чай. Следователь заговорил о погоде, о видах на урожай, о ценах на картошку. Домоправительница с недоумением смотрела на него. Потом не вы-держала:
    Вы приехали говорить со мной о погоде?
    И о погоде тоже,  безмятежно подтвердил не самый желанный гость.  По-тому что она всегда меня интересует. Радикулит, знаете ли, достаёт,  и комиссар выразительно потёр поясницу.  А ещё я хотел бы ещё раз услышать от вас под-робнейший рассказ о той злосчастной ночи. Уверен, что в суете первого трагиче-ского дня многое существенное могло быть упущено хотя бы по той причине, что не казалось тогда столь уж существенным.
    Так что вы хотите услышать от меня?  спросила Мадам.
    Расскажите, пожалуйста, с самого начала по порядку, как вы услышали, что по дому бродит чужой человек.
    Но я ничего не слышала. Я спала. Да и слух у меня теперь совсем плохой.
   Ну что вы! Зачем же так несправедливо оценивать саму себя? Вот я сейчас разговариваю с вами совершенно нормальным голосом, и вы меня прекрасно слышите.
  Мадам смутилась.
  "Нельзя расслабляться",  сказала она себе, а вслух сказала другое:
   Видите ли, моя болезнь протекает таким необычным образом, что мой слух резко ослабевает к ночи, а к утру заметно улучшается. Ничего не пойму. Даже врачей это ставит в тупик.
   Не могу ли я узнать от вас имена этих врачей?  с живостью откликнулся комиссар.  Это настолько интересное и необычное явление, что мне следует по-лучше с ним ознакомиться. Кто знает, что может пригодиться в нашей непростой работе?
   Да, всё это очень интересно,  согласилась раздосадованная Наталья Паф-нутьевна,  но сейчас я не уверена, что действительно спала в момент похищения. Возможно, в это время я ещё читала Гарри Поттера. Вы конечно знаете, что сей-час все им увлекаются.
   Гарри Поттер!  вскричал сыщик.  Да все только с ним сейчас и носятся! Как бы мне хотелось тоже почитать его. Вы не дадите мне эту книжку хотя бы на денёк? Очень вас прошу.
  Мадам была несказанно рада, что ей удалось отвести беседу в сторону от ди-ковинной глухоты.
   С удовольствием,  сказала она,  но не сейчас. Я сама её пока не дочитала. А оторваться от неё даже на день не могу. Всё так безумно интересно.
   Ну если не можете оторваться,  с глубочайшим разочарованием сказал сыщик,  тогда конечно. Очень, очень жаль. Но тогда покажите мне её. Дайте хоть разок в руках подержать.
   Да что вы так уж загорелись? Полно вам,  пыталась вразумить его Мадам.  Конечно, я вам покажу её и когда-нибудь дам почитать. Но только не сейчас. В другой раз.
   Нет, только сейчас. Я хочу прикоснуться к этому чуду хоть на миг,  про-должал упрашивать Струков.
  В этот момент он напоминал влюблённого, пылко умоляющего об ответном чувстве.
  Наталья Пафнутьевна со вздохом вышла из-за стола.
   Ну если вы так уж настаиваете...
   Да-да, настаиваю,  восторженно подтвердил Леонид Казимирович.
  Мадам сделала гримаску и удалилась в свои покои. Через несколько минут явилась с неутешительным известием:
   Никак не могу её найти. Куда-то запропастилась. Чудеса, и только.
   Да никаких чудес тут нет,  поспешил успокоить её Струков.  Молодая леди увезла эту книгу с собой накануне.
  Комиссар в данном случае действовал наобум, по наитию. Но удар оказался абсолютно точным.
  Наталья Пафнутьевна изменилась в лице. Она почувствовала себя в этом со-ревновании умов такой маленькой, такой слабосильной. Но сдаваться всё ещё не хотела.
   Кстати,  небрежно прибавил сыщик,  может быть вам случалось встре-чать некоего Петра Ионыча Савченко?
   Первый раз слышу это имя,  отрезала домоправительница.
   Вполне возможно. Здесь он был больше известен как охранник Петро.
   Ах, Петро? Ну конечно я видела его, этого паренька, несколько раз. Сейчас его что-то не видно. Наверное, его дежурство кончилось. А что вас, собственно говоря, интересует?
   Да так, пустяк. Здесь у меня в руках протокол его допроса. Странные вещи, однако, он про вас рассказывает. Хотите ознакомиться? Так я вам прочитаю.
  Мадам была уничтожена.
   Чего вы хотите от меня?  спросила она бесконечно жалобным голосом и сама удивилась: никогда ещё он не был у неё таким.
   Ничего особенного. Но, чтобы моё путешествие к вам в гости не было со-всем уж безрезультатным, я хотел бы получить от вас алмазы.
   Алмазы?
   Да, алмазы. Надеюсь, они ещё при вас. Все двадцать.
   Всё-таки нельзя быть таким безжалостным в отношении беззащитных жен-щин. Понятно, конечно, что юриспруденция может сделать поганенького чело-вечка чудовищно чёрствым, безмерно толстокожим и не слишком чувствитель-ным к чужим неприятностям. Но чтобы вот так сразу взять и откровенно бухнуть,  отдавай, дорогуша, всё, что имеешь,  ничем свои слова не приукрасив, нужно быть совсем уж недобрым человеком.
   Уверенно расположившийся за столом Струков не был добрым человеком, и Наталья Пафнутьевна это мигом поняла.
    Ох,  негромко вскрикнула она, лихорадочно раздумывая, что будет лучше: изобразить сердечный приступ или выцарапать собеседнику глаза.
   Ушлый собеседник видимо предвидел и второй вариант событий, поскольку сразу же на всякий случай переместился на противоположную сторону стола и выразительно положил руку на горячий чайник.
   Они посмотрели друг другу в глаза, и оба увидели там абсолютное взаимопо-нимание, исключающее всякие недостойные приёмы.
    Сколько вы хотите? спросила поверженная дама шёпотом, хотя поблизо-сти никого не было.
    Всё, голубушка, всё,  ласково ответил ей дознаватель. Ответил ещё более тихо, не сомневаясь, что будет хорошо услышан.
   По саду пронёсся ветер. Он обрывал с деревьев листья, те которым пришла пора упасть, и пригоршнями бросал их на землю, на веранду и на скатерть. В этой картине опустошения природы было что-то символическое.
    Давайте пополам,  жалобно попросила Мадам.
   Чтобы ей отказать, нужно было иметь каменное сердце. На беду несчастной женщины именно таким сердцем обладал Струков.
    Чтоб ты сдох!  напутствовала хозяйка отъезжающего гостя. В руках она всё ещё продолжала сжимать подаренные ей столь дорогие для неё страницы ка-стрированного протокола.
    А вот этого не обещаю,  ответил тот и подчёркнуто галантно откланялся.
  
   Ещё раньше, чем Струкову, протокол Седова попался на глаза Ковалёву.
  В тот день молодой следователь пришёл на работу в наилучшем расположе-нии духа.
    Новые дела поступили?  спросил он секретаря Зоечку самым чарующим голосом. Востроносенькая Зоечка сердито зыркнула на него (потому что за мно-гообещающими интонациями ни разу не последовало приглашение в кино), ото-шла к своему столу и сразу же вернулась с кучей папок.
   Вот вам новенькие,  злорадно сказала она. Ковалёву было и невдомёк, что ещё вчера вечером Зоя не поленилась потратить своё драгоценное время и рассор-тировать новые поступления, оставив лучшее, по её неформальному мнению, для нового сотрудника Федянина, который пока ещё не успел сильно проштрафиться в её умело накрашенных глазах.
  (Будем надеяться, что этот Федянин, который больше никогда нам не встре-тится, не посмеет неосторожно играть чувствами и ожиданиями худенькой секре-тарши, потому что эта малопривлекательная девица, почувствовав себя оскорб-лённой, всегда сможет организовать обидчику ответную пакость.)
  Ковалёв грустно посмотрел на стопку (почему она у него опять выше, чем у других?) и со вздохом взял первую папку.
  Главному следственному управлению,  прочитал он.  В прокуратуру Благо-вещенского района поступили материалы о регулярном обмане клиентов приём-щиком стеклянной посуды Ахметовым Гайнитдином Вахреевичем и о недостаче у него 9860 бутылок. Прокурор Суходольский возбудил уголовное дело и как соци-ально значимое передаёт его в Управление с предписанием принять материалы к производству.
   Они что там  рехнулись? На календарь забыли посмотреть? Да в каком веке живёт этот Суходольский?
   Ковалёв брезгливо отшвырнул папку. Так отбрасывают краба, вцепившегося в пятку.
   Посмотрим, что в следующей.
   Во второй папке была просьба принять к производству столь же значитель-ные материалы о недостаче у кассира областного отдела здравоохранения Туга-риновой Русланы Константиновны денег в сумме 681 руб. Кроме того, ревизией установлено, что Тугаринова путём подлогов присвоила 192 руб. До поступления материалов в прокуратуру Тугаринова скрылась.
   Тугаринова занимала одну комнату в трёхкомнатной квартире жилого дома. Семьи не имела. Тугаринова небольшого роста (155  160 см), имеет горб в осно-вании левой лопатки.
    К чёрту Тугаринову!  прорычал Ковалёв.
   Зато следующая папка окупила все страдания честолюбивого сыщика. Это был протокол допроса Савченко Петра Ионыча.
   О, это был достойный материал! Пока не дочитал, не оторвался.
   Тут же родилась идея.
    Шеф,  сказал Ковалёв просительно, но прежде с самым невинным видом прикрыл протокол пустой папкой.  Шеф!
    Да,  рассеянно ответил Струков. Хорошо заметное со стороны полное по-гружение следователя в его собственные глубокие думы не мешало ему (и даже помогало) исподтишка замечать всё, что творится вокруг. Например, неуклюжий манёвр подчинённого. У комиссара было отличное боковое зрение, о чём другие даже не догадывались.
    Можно мне на несколько часов отлучиться? Я так смотрю  вроде бы ника-ких срочных дел на сегодня не намечается. Хочу проведать свою тётушку  бо-юсь, захворала она.
    Отлучиться?  стал прикидывать Струков.  Вроде бы можно. А впрочем, вспомнил,  нет. Завтра проведаешь тётушку: даст бог не помрёт за один день. А сейчас срочно смотайся в область по делу Снитковского. Там у них, сообщили, что-то новое появилось.
    А можно завтра в область?  жалобно попросил Ковалёв.
    Нет, обязательно сегодня. Зато завтрашний день весь в твоём распоряже-нии. Вот тогда и выполнишь свой родственный долг. Заодно передашь и от меня своей тётушке самые тёплые пожелания выздоровления. А сейчас  езжай в об-ласть. И поскорее: дорога неблизкая.
    Да что там может быть нового? И так на этом Снитковском клейма негде ставить,  продолжал умолять вице-комиссар.
    Всё. Разговор окончен. Вперёд  с песнями!  сурово пошутил начальник.
   Когда помощник отъехал, Струков подошёл к столу Ковалёва и вытащил пап-ку, так зацепившую помощника. Вернулся к своему креслу и внимательно занялся изучением протокола. Закончив читать его, надолго задумался, потом пошелестел страницами и вернул папку на место. А затем придвинул к себе телефон и набрал нужный номер.
    Алло. Я слушаю,  сказала трубка.
    Это  я,  сказал Струков.
    Узнаю,  сказала трубка.  Так в чём дело?
    Через часик или чуть больше к вам от нас подъедет вице-комиссар Ковалёв.
    Зачем?  спросила трубка.
   Так надо,  ответил Струков.
   Надо, так надо,  согласилась трубка.  А что я должен с ним делать?
   Придержи его до вечера. Ну вызови Снитковского на допрос, или пригласи народ на опознание, или что-нибудь ещё.
   Придумаем,  сказала трубка.
   Вот и чудесненько,  сказал Струков.  С меня причитается.
  Положил трубку, пригладил волосы, сладко потянулся и объявил самому се-бе, довольный, как чижик:
   А теперь  в путь!
  И поспешил к Мадам.
  Что из этого получилось, мы уже знаем.
  
   На следующее утро горящий нетерпением Ковалёв одел свой лучший костюм (подобно всем мерзким личностям, собираясь сотворить какую-нибудь гадость, он любил наряжаться и украшать себя) и выкатил за ворота гаража свою верную "жестянку".
  В отличие от своего решительного начальника стеснительный подчинённый не догадался похитить интересные бумаги (до такой смелости он ещё не дозрел), но мысль немедленно и плодотворно побеседовать с корыстолюбивой Мадам сра-зу же пришла в его современно мыслящую голову.
  Жаль. Вчера целый день потерял!
  Он заранее предвкушал трепет и растерянность влиятельной дамы. О, какой испуганной птичкой забьётся она в силках, расставленных ей молодым много-обещающим юристом! Можно только догадываться, на какие жертвы пойдёт она, спасая себя от железных тисков Уголовного кодекса. И эти жертвы будут с пони-манием приняты!
  При всём своём энтузиазме, питающем самые радостные ожидания, Ковалёв покатил к Высоким Дачам на очень небольшой скорости. Такая умеренность дик-товалась не столько особенностями темперамента или большим уважением к пра-вилам движения, сколько ограниченными возможностями автомобильного двига-теля, который давно уже глухими стуками намекал своему владельцу, что пора бы и на пенсию. Пылкая в прошлом любовь молодого человека к "жестяночке"  первой собственной машине  давно уже пошла на спад. И этому немало способ-ствовали бессовестно обгоняющие или лихо несущиеся навстречу "Мерседесы" и "Лексусы".
   Утро было мокрым и холодным. Из этого конечно, вовсе не должно было следовать, что и результат путешествия будет таким же. И всё же резкая прохлада утра и необычность предприятия вызвали у Ковалёва мелкую неуёмную дрожь (мандраж, как говорят спортсмены).
   Мир так устроен, что перед каждым человеком жизнь время от времени про-водит некую черту, перед которой стоит неясная фигура. И эта фигура бормочет нам:
    Ты всегда искал знакомства со мной, хотя и не хотел себе в этом признать-ся. Вот и я  Искушение. Радуйся. Но и поберегись. Впереди, за этой линией  не-известность. Ты можешь и выиграть и проиграть. Если ты отступишь назад, то ос-танешься, каким был до этой минуты  ничтожным. Если переступишь, можешь многое получить, как и многое потерять. Выбирай.
   Непонятно, зачем так много слов. Ведь переступают все.
   Кроме писателей. Они это делают постоянно, но только в собственных мыс-лях, потому что не умеют и не хотят отделять их от жизни.
   Подрастающий хищник Ковалёв не был писателем.
   На самом деле его фамилия, Ковалёв, была ненастоящей. Точнее, она была настоящей, но не совсем. Смолоду отец его, а ещё раньше все деды и прадеды но-сили фамилию Гранвиль. Когда-то во Франции это был очень знаменитый род. Но потом начались преследования гугенотов, и одному из Гранвилей, замешанному в несуществующем заговоре, пришлось срочно бежать. Видно сильно он был напу-ган, или и вправду за ним что-то числилось, но только умудрился он забежать до-вольно далеко. Там его охотно взяли на работу в Посольский приказ как знатока иностранных языков. О прекрасном знании этих языков судили по тому, что ме-стного наречия беглый Гранвиль решительно не понимал.
   Ещё несколько веков Гранвили в меру сил своих и способностей служили своей новой родине, а потом случилась социальная смута необыкновенно широ-кого размаха, и людей с неподходящими фамилиями стали быстренько ставить к стенке, чтобы не мешали прохождению прогрессивных преобразований. Вот то-гда последний Гранвиль и стал первым в своём роду Ковалёвым. Ковалёвых же в то время пока ещё не трогали.
  По своему собственному мнению начинающий следователь Ковалёв, не ли-шённый голубых кровей, заслуживал большего, чем роль скромного помощника при "важняке". Потому он при всяком случае прозрачно намекал всем, что пишет диссертацию и у него уже не за горами учёная степень, которой у других, сами понимаете у кого, между прочим, нет. Иногда спрашивали, о чём диссертация. Ответ был приготовлен заранее. Она называлась так: "Почему к осмотру места происшествия нужно готовится заранее и в чём заключается смысл подготови-тельных действий?"
  И впрямь: почему и в чём? Ответа, судя по всему, оставалось ждать недолго. Со временем Ковалёв так уверовал в своё неизбежное научное будущее, что уже не раз прикидывал, какого цвета визитную карточку он себе закажет с ласкающи-ми взор словами: "Кандидат Юридических Наук".
  
   Вице-комиссару Ковалёву, пока ещё не остепенённому, не нужно было пред-ставляться, поскольку Мадам сразу же признала его по безукоризненному наряду. Он же, воодушевлённый грядущими благами, был в этот раз недостаточно внима-телен и потому не сумел заметить следы тяжёлых переживаний, обрушившихся на эту хрупкую женщину накануне. Напрасно не заметил. Грамотному следовате-лю такое непростительно.
    Я приехал обсудить с вами показания сбежавшего с вашей дачи телохрани-теля Петра Ионыча Савченко,  произнёс заезжий гость хорошо отрепетирован-ную фразу, которая по его мнению сразу должна была заставить отягчённую не-простительными грехами хозяюшку ответственной дачи дрогнуть, растеряться, выпасть в осадок и в итоге перейти к ответным действиям в форме крайне лест-ных предложений.
    Это очень мило с вашей стороны,  проворковала хранительница и управи-тельница хоромов, с трудом выравнивая перекосившуюся физиономию,  потра-тить на меня столько ценного для вас времени. Прошу в гостиную.
   После последнего опасного происшествия гостиная и спальные комнаты бы-ли срочно оборудованы сразу несколькими скрытыми кнопками аварийной сигна-лизации. Одну из них властная домоправительница походя нажала, и через не-сколько секунд за спиной предвкушающего поживу гостя выросла широкая фигу-ра охранника. В его толстой лапе стандартная резиновая дубинка выглядела почти игрушкой.
    Вызывали?  спросил детина.
    Да, Гришенька,  ответила Мадам,  вызывала. Ты далеко не уходи, пожа-луйста. Скоро можешь мне понадобиться.
   Уселась на диване поудобнее и Ковалёву предложила опуститься рядом в кресло.
    Что-нибудь выпьете?
    Спасибо. Рад бы, но не могу. Я сейчас на работе.
    Ну, как хотите. А я пожалуй выпью.
   Её самообладание было поразительным.
    Так что вы там говорили про охранника Савченко, Петра Ивановича, если я не ошибаюсь?
    Ионыча,  поправил её вице-комиссар, чувствуя, что инициатива полностью уходит из его рук.
   Ионыча? Вы только подумайте, какие чудные имена до сих пор встречают-ся. Так что вас интересует, я никак не пойму?
  Всё это было сказано бесподобно скучающим и даже капризным тоном. На-талья Пафнутьевна научилась ему у супруги Руководителя. Посетителю чётко да-вали понять, что только высокая внутренняя культура собеседницы не позволяет ей пинками выпроводить неинтересного гостя за порог.
    Сейчас поймёте,  разозлился Ковалёв.  Арестованный Савченко в ходе допроса показал, что ночное ограбление дачи он совершил в преступном сговоре с вами.
    Ах как интересно!  сказала Мадам.
    Вы что, не понимаете, о чём я говорю?
    А что тут понимать?  ласково улыбнулась хозяйка.  Шутник вы, и только.
    Да не шучу я вовсе! Протокол допроса имеется!
    Протокол? Хотелось бы мне на него посмотреть. Может, покажете? Я, знае-те ли, всегда любила хорошую шутку.
   Чего Ковалёв не умел, так это непринуждённо поддерживать светскую бесе-ду.
    Вы  преступница!  завизжал он.
   Домоправительница снисходительно посмотрела на него, протянула руку и снова нажала кнопку вызова.
    Я здесь, Мадам.
   Уже знакомая туша в камуфляже появилась в дверях, заполняя собой весь проём.
    Гришенька,  тоненьким голоском, чуть ли не сюсюкая, сказала Наталья Пафнутьевна.  Помоги мне, голубчик, пожалуйста. Этот нехороший господин посмел ворваться сюда без приглашения и теперь нахально угрожает моей чести и достоинству.
   Охранник изумлённо уставился на прилично одетого Ковалёва, плохо пред-ставляя, насколько он опасен для достоинства хозяйки и в чём её честь может за-ключаться.
   Он действительно ничего не понимал.
   Если начать делить людей по их склонности к мышлению, то здесь сразу вы-делятся две наиболее ценные группы: люди, чрезвычайно склонные к активным размышлениям, и люди, совсем не имеющие такой склонности. Гришенька при-надлежал к последней группе. Поэтому слова Мадам не вызвали у него никаких определённых мыслей, а с ними и немедленных действий.
   Его нерешительность совсем не понравилась обиженной домоправительнице и, чтобы получше объяснить бойцу, какого рода телодвижения от него ожидаются в данный момент, она привстала с дивана, придвинулась к Ковалёву и отвесила ему звонкую оплеуху.
    Ой,  вскрикнул потомок гугенотов. Не так от боли, как от неожиданности.
   Лучше бы он промолчал. Это могло бы продлить время раздумий медленно соображающего бойца. А так крик боли подсказал тому, в каком направлении нужно срочно и эффективно действовать.
   Первый же пробный удар дубинкой по челюсти заставил Ковалёва возопить ещё намного громче. Этот крик снова подбодрил тугодумного Гришеньку, и тогда он стал мастерски лупить по голове, по плечам, по рукам, которыми неудачливый гость тщетно пытался прикрыть лицо.
   Даже костюм не выдержал молодецких ударов и лопнул в нескольких местах. Всё это мало соответствовало надеждам и ожиданиям способного юриста.
  
   Ах, как часто наши руки тянутся к нежнейшим розам, но хватают одни только острые шипы!
   Говорят, боль одинаково неприятна и плохим и хорошим людям.
   Вполне возможно.
  
   Когда дела достигают той точки, что хуже некуда, с этого момента они начи-нают идти лучше.
    На сегодня, пожалуй, хватит,  придержала хозяйка расшалившегося слугу.  Выведи его вон, и пусть катится.
   Если, на манер дотошного Плутарха, провести детальное сравнение достиже-ний Струкова и Ковалёва, то получается, что в отношениях с Мадам больше по-везло первому.
  
   И так всегда: одним людям везёт больше, другим  меньше. Но и тем, кому повезло, ещё нужно со своим везением управиться.
   Был такой случай с одним рабочим из геологической партии, что вела съёмку на Пекульнейском хребте. Поднимался он по сыпучему склону на гребешок горы Высокой и повезло ему  поднял по пути здоровенный кусок кварца с толстой, шире самого толстого пальца, сплошной жилой золота. Шёл он в тот раз налегке, без рюкзака. Поэтому замечательную находку, а она была тяжёлой, пришлось не-сти в руке. А дальше подниматься вверх стало совсем сложно, потому что в конце подъёма сильно разрушенная непрочная стенка вышла почти на вертикаль. И вниз назад уже пути не было, потому что не видно было, куда ногу можно надёжно по-ставить. Тут уже две цепкие руки для движения вверх ради спасения жизни пона-добились.
   И тогда отшвырнул от себя рабочий прочь своё богатство. Далеко вниз поле-тел, покатился чудесный камень. И в тот же момент легче стало и прилипшему к склону обессиленному телу и мятущейся душе. Особенно последней. Потому что вывозить своим ходом золото с Чукотки в то время очень настоятельно не реко-мендовалось.
  
   Конечно, это большая радость  стать неожиданно обладателем целой груды прекрасных алмазов. Но что дальше? Об этом никто заранее почему-то не думает, потому что такое направление мыслей даже не приходит в голову. Вот уже три участника событий заплатили жизнью за нездоровый интерес к исключительным дарам страны вулканов. А ещё и Верхунов с тяжелейшим инфарктом лежит в больнице, и врачи не уверены, что он выкарабкается. Мадам от горьких слёз про-сто опухла. И Раечка тоже. У последней особенно много оснований грустить. Са-мая большая обида  на Иванова. С него ведь всё и началось. Но Иванов теперь далеко на свободе, по ту сторону порога этой грязной камеры, где твоё почти не-оспоримое сходство с Джулией Робертс теряет всякий смысл.
   А теперь и опытный Струков, и неизвестные нам похитители алмазов из Управления по надзору за общественным спокойствием, и совсем малоприметный Кузьменко  все ломают голову, как распорядиться добытыми алмазами. Один Волобуев с сомнительным успехом развязался с ними. Как раз на дорогу в два конца хватило. И на том спасибо. Судьба обычно благосклонна к тем, кто не слишком жаден.
  Умному человеку одно всегда остаётся непонятным: откуда вообще этот не-здоровый интерес к алмазам? Что в них такого особенного? Всего ведь только углерод, и ничего сверх того. Это вам любой химик скажет.
  
  Глава шестнадцатая
  В чужом краю
  
   Не стоит надолго оставлять Гавличека и его друзей без нашего внимания.
   К полуночи все трое вернулись в аэропорт. Там было тихо, как в приюте веч-ного упокоения. Их самолёт ещё не улетел. Потому что этот день был не самым удачным не только для Воевудского с Кусоцким.
  Но сдавать билеты и ехать поездом не имело смысла, поскольку ожидаемый рейс каждый раз откладывали всего лишь на два-три часа, и так до утра следую-щего дня. Откладывали по техническим причинам, суть которых оставалась не-выясненной.
   Детективу Пиварнику всё это сильно не понравилось. Возбуждённый винны-ми парами и собственными представлениями об обязанностях воздушных извоз-чиков, он двинулся к начальнику смены.
    Слушай сюда,  решительно сказал Пиварник.  Отправляй мой самолёт.
    Не могу,  ответил тот.  Ещё не время.
    А я говорю: отправляй!
    А я отвечаю: нет такой возможности.
    Да ты знаешь, кто я такой!
    Увы,  с полным сожалением признался начальник смены,  у меня не было времени поинтересоваться этим.
    Так ты скоро узнаешь!
    Узнаю, так узнаю,  согласился начальник.
   Видно было, что он склонен к фатализму.
    А сейчас заводи моторы,  приказал Пиварник.
    Вот что, друг,  сказал начальник.  Если ты ещё раз разинешь рот и нач-нёшь снова издавать звуки, я отменю твой рейс вообще. И будешь ты тут валан-даться, пока не поседеешь.
   Пиварник поджал хвост и притих.
   А ещё через несколько часов, на радость измочаленным пассажирам, успев-шим в большинстве своём обрасти суточной щетиной, объявили посадку. И все улетели.
   Ощущения полёта они так и не испытали. Просто подремали несколько часов в металлическом вздрагивающем ящике да посмотрели слипающимися после бес-сонной ночи глазами в окно на неинтересную белую вату плотных облаков внизу. Потом, снижаясь, самолёт нырнул в серую, непрозрачную, на этот раз загранич-ную, кашу и через несколько минут благополучно сел на мокром аэродроме.
   И вот три заезжих сыщика стоят без зонтиков под дождём в очереди на такси, словно три новоявленных Горация (если это сравнение кому-то не нравится, мо-жете его выбросить)
   Придётся покупать зонтики. Вот ведь досада!
   Шмыгающий носом Франтишек вообще не мог понять, зачем они притащи-лись в эти сырые края. От этого он снова стал сомневаться, стоило ли ехать.
   Наверное стоило, потому что на другой день погода смилостивилась и засия-ла свежеумытым солнцем.
   Теперь успех их дальнейшей деятельности во многом зависел от Кравчука.
   До сих пор о существовании Кравчука они даже не подозревали. Но они зна-ли, что им потребуется эритроцит.
   Что бы ни думал о рынке Адам Смит, а с ним и все другие великие экономи-сты, но на самом деле современный рынок (его наилучшим вещественным олице-творением является вещевой базар) ни с чем иным не следует сравнивать, кроме как с огромным живым организмом, в котором постоянно идут многочисленные обменные процессы, в чём собственно и заключается вся его жизнедеятельность. У всякого рынка, как и положено, имеются голова, опорно-двигательный аппарат, всякого рода внешние и внутренние органы, нервная система, кровеносные сосу-ды и всё прочее, хорошо известное студентам-медикам, добравшимся до четвёр-того курса.
   В прошлое время небезызвестный Эмиль Золя написал своё "Чрево Парижа", в котором предпринял первую в истории человечества попытку сколько-нибудь правдоподобно описать жизнь рынка. Не читали? И не надо. Рынка там теперь, где он был, нет и не будет, а вместо него стоит более чем диковинное сооружение, имя которому  центр Помпиду. Вторая причина, по которой не стоит читать Зо-ля, заключается в том, что у нас его больше не издают. Третья причина  сейчас не читают не только Золя, но даже Гомера. Четвёртая  рынок Золя не имеет ни-чего общего с современным рынком; поэтому чтение классика может принести больше вреда, чем пользы.
   Вы знаете, что такое эритроциты? Это маленькие, очень маленькие, но со-вершенно необходимые тела, задача которых запастись кислородом в одном мес-те организма и доставить его в другое, по возможности ничего по пути не утеряв.
   Кравчук был одним из эритроцитов вещевого рынка. Ему полагалось толкать-ся, прислушиваться, задавать случайным людям нужные вопросы (нужные совсем не ему), выслушивать ответы, иногда брань, и всё услышанное, кроме брани, ра-зумеется, доставлять в самой точной форме другим людям, в чью обязанность входило принимать информацию, фильтровать, действовать по ситуации и ещё много чего разнообразного, не всегда похвального.
   Знавал этот эритроцит и лучшие времена. Когда-то надлежало ему настойчи-во просвещать студенческую молодёжь циркового училища, рассказывая ей сказ-ки, что есть на свете только одна система ценностей и лишь одна истина, очевид-ная даже ребёнку и оттого всем доступная. А всё остальное  так утверждал пре-подаваемый им художественный вымысел  порождение сатанинских сил, наме-ренных не дать измученным трудящимся стройными рядами, чеканя шаг, войти повзводно в светлое царство труда и гигиены и там, сохраняя дисциплину, при-вольно расположиться в угодьях, великодушно отведенных им для этого началь-ством. Ежели кто просвещаться не желал и, что хуже всего, пытался кувыркаться, руководствуясь при этом исключительно собственным мнением, для таких суще-ствовала хорошо разработанная система результативных педагогических воздей-ствий в виде лестницы, на первой ступеньке которой обосновалось укоризненное покачивание головой, а с последней уже виднелась длительная туристическая по-ездка в края поразительно красивых недолгой летней порой тундровых пейзажей, оглашаемых радостным пением комаров.
   Потом понятия "хорошо" и "плохо" по совершенно необъяснимой игре неви-димых сил и вопреки предсказаниям всепобеждающей теории вдруг резко поме-нялись местами, что характерно для некоторых не слишком удачных театральных представлений. И пришлось Кравчуку переквалифицироваться из педагогов в эритроциты. Ему ещё повезло  его прежний начальник, Суслистый, ранее с больших высот руководивший идеологическим развращением юношества, быстро осознал свои методические ошибки и, совершив из-под купола цирка эффектное метафорическое сальто-мортале прямо на предохранительную сетку, стал рачи-тельным хозяином большого вещевого рынка. Вот и для Кравчука нашлась рабо-тёнка. А могла ведь и не найтись. Могло быть и хуже.
   Что бы экономическая наука ни писала о рынке, всё же в этом месте не всегда торгуют дозволенным товаром. Случается, и очень часто, что торгуют совершен-но недозволенным. А где прикажете сплавлять недозволенное, если всё тот же Адам Смит об этом ни словом не обмолвился?
   Если деятельность рынка ограничить строго законными операциями, он не-минуемо перевернётся, как айсберг, у которого есть одна только надводная вер-хушка и вовсе нет солидной подводной части, обеспечивающей ему необходимую устойчивость. Местные власти, обладая хорошим обонянием, эту особенность здоровых экономических явлений очень хорошо знают и поэтому не стараются без особой необходимости идти против ветра, то есть вести бессмысленную борь-бу с натуральными потребностями человечества в период развитых торгово-экономических отношений.
   Конечно, не стоит упрекать эти власти в отсутствии идеализма и нарочитом небрежении моральными ценностями. Ведь только при таком порядке вещей они не остаются в большом убытке, поскольку всегда имеют достаточную возмож-ность заняться увлекательной рыбной ловлей и выудить в не слишком прозрач-ной водице кое-что себе на ушицу. Вот такие порядки в зеркальной Вселенной. Слава богу, что не у нас.
   Так что нет ничего странного в том, что одни люди приходят на базар с тем, чтобы продать совершенно ненужные им алмазы, а другие приходят на тот же ба-зар по той причине, что со своей стороны вдруг ощутили жгучую потребность приобрести алмазы, особенно крупные и красивые. И никто этим людям не меша-ет утолять там указанные и другие естественные потребности.
    Одного я никак не пойму,  сказал Франтишек,  на какие шиши мы будем покупать алмазы, даже если это наши отечественные камни, даже если нам встре-тится продавец украденного у нас добра? Грубо хватать его за шиворот нам никак не полагается, поскольку мы не у себя дома. Так что же мы будем делать? Не по-нимаю, и всё тут.
    Ты ещё много чего не понимаешь,  отечески наставительно отвечал Гавли-чек.  Покупать можно по-разному. Если, к примеру, ты хочешь купить палку колбасы или буханку хлеба к обеду, тогда тебе обязательно потребуются налич-ные. А вот при покупке алмазов можно попытаться обойтись всего одним ство-лом. Но лучше двумя.
    Учитель,  побледнел Франтишек,  неужели нам придётся заняться на-стоящим разбоем?
   Дело не в названии, а в сути,  разъяснил ему прославленный детектив.  Мы должны вернуть нашей родине её историческую святыню. А как мы это сде-лаем, истории безразлично. Она всё нам простит, если мы удачно выполним свою великую миссию.
  Франтишек ещё никогда не видел своего шефа таким вдохновенным. Глаза старого следователя засветились фанатичным огнём, и вообще лик его в этот миг был в точности как у крестоносца, отворяющего заржавевшие врата долгожданно-го Иерусалима.
   Но у нас нет стволов,  напомнил младший участник приближающейся ис-торической акции.
   Купим,  уверенно пообещал старший компаньон.  В этой стране купить оружие, всё равно что чихнуть. Никаких проблем.
   А вы хоть знаете, как выглядели наши алмазы?
   Допустим, что нет. Но нам поможет интуиция.
  Действительно, что бы мы делали без интуиции? Только она нас и выручает, когда мы понятия не имеем, как поступить.
  Ранним утром Гавличек, не дожидаясь пробуждения своего напарника, исчез. Через несколько часов, когда всласть отоспавшийся Франтишек вышел из душа, он застал своего шефа уже вернувшимся из похода и очень довольным. На столе в газетке лежали два пистолета: Токарев и переделанный под боевое оружие Мар-голин. Оба в хорошем состоянии. Тут же были и несколько обойм к ним.
   Выбирай, что больше понравится,  великодушно сказал новоявленный миссионер.
   Франтишек выбрал Марголина, как более надёжного.
   Тут, совсем некстати, подошёл уже с утра трезвый Пиварник. Гавличек на-стоял, чтобы ему сняли отдельную квартиру, хотя Пиварник и сильно возражал.
    А мне?  спросил он, увидев оружие.
    А у тебя уже есть,  спокойно ответил Гавличек.  Разве ты забыл?
   Пиварник покраснел. Конечно у него, как у каждого офицера его загадочного ведомства, был личный пистолет. Но откуда Гавличек об этом знает?
   Он забыл на минутку, что Гавличек  великий детектив.
  
   Разумеется, не один Гавличек интересовался алмазами. Слух о них уже не-сколько дней ползал по рынку, будоража не одни лишь незрелые умы. В отдель-ных сильно заинтересованных ушах он бухал буквально набатным звоном.
   Теодор Трофимович Суслистый принадлежал к числу особо любознательных людей. Ему всегда было бесконечно интересно знать, кто чем торгует, кто что и за какие средства покупает и какая с этого доля может перепасть и обязана пере-пасть ему, хозяину рынка.
    Ищи,  сказал Суслистый Кравчуку.  Ищи и тех, кто продаёт, и тех, кто покупает. И всё-всё мне сразу же докладывай.
   И тот пошёл искать.
  Довольно скоро он вышел на двух приметных иностранцев, которые с утра до вечера толклись на рынке. Сами они ничего не продавали, но и не покупали тоже. Так зачем они пришли на рынок? Выяснить это старому провокатору не составило труда.
   Камешками интересуетесь?  дохнул он в ухо младшему из гостей.
  Тот не сдержался и вздрогнул. А потом послал красноречивый взгляд стар-шему. Старший гость сразу же догадался о сути вопроса и посмотрел на Кравчука тем особым взглядом, в котором можно прочитать что угодно и ничего опреде-лённого вместе. Такое выражение долго тренируют перед зеркалом, потому что без него в сыскной работе просто нечего делать.
   Потом Гавличек взял Франтишека за локоть и демонстративно отвернулся. Это означало примерно следующее: "Извини, дорогой, но мы тебе ещё какое-то время поморочим голову".
   Учить Кравчука правилам игры не было нужды. Снова он подкатился к своим клиентам только через день (в уме он их уже считал своими клиентами) и опять спросил таким тоном, словно в первый раз их видит:
    Камешками интересуетесь?
   На этот раз Гавличек процедил:
    Сильно интересуюсь, чтобы кто-то предложить.
  Сказал и сам восхитился, как хорошо ему удалось выразить свою мысль на иностранном языке, котором он владел не вполне свободно.
   Есть двое,  доложил Кравчук ожидающему вестей Теодору Трофимовичу.  Заграница! Ходят, примеряются. Сегодня камешки предложили. Что дальше де-лать будем?
   Схожу-ка я сам на них посмотреть,  сказал Суслистый. Ему тоже захоте-лось иметь камешки. Непонятно зачем, но захотелось. Вот так бывает у выдаю-щихся людей: вдруг ни с того ни с сего чего-нибудь захочется. И тогда нет им укорота.
    Есть тут один человек,  доверительно шепнул Кравчук на этот раз Гавли-чеку (ему было ясно, что Франтишек тут ничего не решает).  Он как раз тот, кто вам нужен. Давайте отойдём за пивной бар.
   За пивным баром пахло так мерзко, что и впрямь было немного желающих здесь надолго задержаться. Франтишек прижал к носу платок и попытался ды-шать через него. Но всё равно задыхался. А вот старый опытный Гавличек дер-жался молодцом.
   Суслистый выглядел очень солидно, не то что Кравчук. Сразу было видно че-ловека с большими возможностями.
   После обмена настороженными приветствиями хозяин рынка сказал:
    Хочу посмотреть на ваш товар.
    И мы очень хочу посмотреть на ваш товар,  парировал Гавличек, незамет-но проверяя рукой, на месте ли Токарев.
    Так что?
   Так как?
    Чепуха, какая-то,  сказал Теодор Трофимович.  Если не хотите показы-вать свои алмазы, то и сделки не будет.
    Всё не так, да,  наконец вмешался Франтишек,  Мы не хотим показывать вам алмазы, которых у нас пока ещё нет. Это мы хотим посмотреть и купить у вас ваши алмазы, если они нам понравятся.
   Суслистый с недоумением посмотрел на Кравчука.
   И Гавличек тоже, начиная догадываться, посмотрел на Кравчука.
   А тот, в свою очередь, начиная догадываться, съёжился, и лицо его приняло совсем гаденькое выражение.
    Так кто же здесь продавец?  воскликнул Теодор Трофимович.
    Только это не мы. Потому что мы есть настоящие покупатели, а не продав-цы,  исчерпывающе пояснил Франтишек.
   Вот так рухнула многообещающая сделка. И грозные стволы в этот раз со-всем не понадобились.
    Чтобы я вас здесь больше не видел!  пригрозился Суслистый.
    Да, мы тоже очень не хотим тебя больше видеть,  согласился Гавличек.  И его тоже,  добавил он, ткнув пальцем в сторону Кравчука.
  
   Хорошо, что в столице много базаров. Не повезло на одном, так повезёт на другом. Но самые большие возможности открывает всё же самый большой базар. Жалко покидать его из-за маленького недоразумения. Поэтому в следующий раз приезжие гости воспользовались заранее заготовленными париками и очками. А Франтишек ещё и франтоватые усики прилепил.
   Ходили, ходили, да только зря.
   Потому что на прежний крючок рыбка больше идти не хотела.
   А всё оттого, что народ в этих краях просто так за нос не поводишь, если он сам этого не позволит.
   Тогда послали Пиварника. До этого дня его держали в стратегическом резер-ве.
   Вот и стал он толкаться по рынку, расспрашивая, где тут можно купить круп-ные алмазы. Но Воевудский и Верхунов уже закончили свой бизнес. Поэтому долго ничего не находил.
   И всё же однажды на его нетерпеливый зов откликнулась одна интересная дама. Неопределённых лет, но благодаря обильной косметике выглядевшая почти молодой. Богатое одеяние, в котором одновременно сочетались персидский атлас, китайский шёлк и брюссельские кружева делало её немного грузной, но всё равно весьма привлекательной. Строгий ценитель нашёл бы её чересчур вульгарной, но Пиварник не был строгим ценителем. Дама ему определённо понравилась.
    Вы ищете алмазы?  пропела интересная дама.
   Пиварник радостно уставился на неё. Правильно оценив его взгляд, дама по-ощрительно улыбнулась ему.
    Да, я ищу алмазы, но только крупные,  ответил старательный сыщик.
    Я могу вам предложить несколько прекрасных необработанных алмазов. Но вы знаете  они ужасно дорогие.
    Чем дороже, тем лучше,  поспешил успокоить её напрасные волнения га-лантный Пиварник.
    Но у вас может не оказаться при себе столько денег,  пискнула дамочка, воздвигая последний бастион перед страстно ожидаемой сделкой.
    На этот счёт всё в порядке,  пообещал ей честный клиент, похлопывая по внутреннему карману на груди, где обозначившаяся при этом выпуклость должна была символизировать толстый бумажник. На самом же деле это были всего лишь запасные обоймы к Макарову, спрятанному подмышкой.
    Прекрасно,  сказала интересная дама.  Вы не будете против того, чтобы подъехать ко мне домой? Сами понимаете  не могла же я взять алмазы сюда на этот рынок, где полно этого отвратительного криминала.
    Вы совершенно правы, сударыня,  горячо поддержал её Пиварник, прики-дывая, как он будет действовать на месте. Эх жаль, не снабдили его фальшивыми долларами, как он предлагал  нельзя, так сказал Дубовец, потому что можно вляпаться на таможне,  тогда бы можно было не только чинно и благородно ку-пить алмазы, но ещё при этом провернуть маленькую интрижку, вполне естест-венную при такой крупной сделке.
   А теперь придётся пугать это соблазнительное существо заряженным писто-летом. Мужское достоинство Пиварника протестовало, но он его смирял. Помога-ла привычка к дисциплине.
   Квартира у дамы, владеющей такими ошеломляющими богатствами, оказа-лась неожиданно простенькой и почти пустой. Одной только пыли было много. Словно и не жили тут давно.
    Я хочу вам рассказать,  сказала хозяйка,  что мой покойный муж был из-вестным геологом.
    Вот как?  изобразил удивление Пиварник.
  Хотя чему тут было удивляться? Ведь всего лишь геологом, а не далай-ламой.
   После того, как я осталась одна, суровая необходимость вынуждает меня понемногу расставаться с прекрасными камнями, которые он так любил дарить мне.
  Дама всхлипнула, а гость сочувственно наклонил голову.
   Все мы смертны,  сказал он,  но не следует по этому поводу слишком сильно отчаиваться. И пусть не минуют нас незатейливые радости жизни, пока мы ещё живы.
  Если бы прекрасная дама сильно захотела услышать в этих словах некий на-мёк, она бы его без всякого сомнения услышала. Но она была слишком озабочена деловой стороной наметившихся отношений.
   Посмотрите. Надеюсь, они вам покажутся столь же замечательными, как и мне.
  С этими словами хозяйка наклонилась и достала из шкафчика коробку из-под монпасье. Открыла её и высыпала на стол кучку алмазов. Они ярко блестели в лу-чах вечернего солнца, заглянувшего в окно.
  Это было прекрасное зрелище, но не стоило на него тратить много времени. Пиварник с сожалением вытащил Макарова и молча показал его гостеприимной даме. Лицо её исказилось.
   Вы шутите?  с надеждой крикнула она.
   Шучу, шучу,  согласился сыщик, сгребая алмазы в карман.
  В дверь, которую, входя, незаметно задвинул засовом многоопытный агент, настойчиво позвонили. Этого следовало ожидать. Конечно, это входило в правила игры.
  Дама робко взглянула на своего гостя и неуверенно двинулась к двери.
   Назад!  строго приказал несостоявшийся кавалер и, не спуская хозяйку с прицела, подошёл к окну.
   Ни звука, не двигаться,  предупредил он.
  Теперь она от страха хоть несколько секунд дёргаться не будет. За дверью тоже будут выжидать ещё какое-то время. Когда выскочат на улицу и обегут дом кругом, там уже никого не будет.
  Выпрыгнуть со второго этажа не представляло сложности. Этому Пиварника тоже учили. Сложней уходить, когда этаж повыше. Тогда пришлось бы проби-ваться с боем. А в таком случае и пулю поймать недолго.
  
   Вот безобразники,  сказал Гавличек, рассматривая с таким трудом добы-тые алмазы,  вазочку хрустальную не пожалели. Наверное, красивая была.
  Выражение торжествующего самодовольства сползло с лица Пиварника.
  
  Когда Ковалёв снова появился на работе, следы неудачного визита на Высо-кие Дачи были всё ещё хорошо видны на его лице. Леонид Казимирович внима-тельно посмотрел на своего верного помощника, после чего самым невинным го-лосом осведомился о здоровье тётушки.
  
   Кланяйся от меня своему начальнику,  крикнула Мадам вслед новому Авелю от юриспруденции. А перед этим издевательски помахала хвостом прото-кола прямо перед окровавленным ковалёвским носом. Эту картину побитый вице-комиссар запомнил надолго.
  Это не были просто торжествующие эмоции получившего хотя бы небольшое удовлетворение невинно пострадавшего существа, то есть добросердечной жен-щины, незаслуженно обиженной алчным комиссаром Струковым. Здесь был точ-ный расчёт. Здесь была одна пуля сразу для двух разгулявшихся зайчиков. И эта пуля, как увидим далее, была послана совсем не зря.
  Нужны ли были другие пояснения начинающему шантажисту, кто здесь уже раньше отметился? Тут бы и самый дремучий пень в самом тёмном лесу догадал-ся, что Струков тебя опередил.
  Так вот ради чего он спихнул меня в эту идиотскую поездку в область, где я четыре часа, неизвестно зачем, снимал показания с какой-то полубезумной Марьи Трофимовны, которая под конец начисто отреклась от всех своих слов!
  Ах, чтоб этому прохиндею каждый день камень в туфлю попадал!
  Видно, я ему здорово мешал.
  Наверное, хороший куш ухватил.
  Ну погоди. Я заставлю тебя им подавиться!
  Но вначале поделиться.
  
  Если бы Струков меньше презирал Ковалёва, он поостерёгся бы давать такой грубый урок своему честолюбивому сотруднику. Есть люди, которые стерпят много маленьких унижений, но лишь затем, чтобы однажды, при случае, всё вер-нуть обидчику в полном объёме и даже с приличными процентами.
  Вице-комиссар был из таких.
  "Слону, которого ненавидит червяк, уже угрожает опасность",  написал Гю-го. Вот только на свою беду Струков никогда не брал в руки "Человека, который смеётся".
  
    С тётушкой всё в порядке,  каменным голосом ответил Ковалёв.
   Начальник снисходительно посмотрел на него.
   В следующий раз парнишка будет знать своё место.
  Эта простая мысль, по его мнению, исчерпывала инцидент.
  O sancta simplicitas! О святая простота!
   Простота всегда является неотделимым атрибутом подлинного гения. Но это тот единственный случай, когда она имеет право на существование.
  
  Глава семнадцатая
  Воля Провидения
  
   Вместе с алмазами, так любезно подаренными Натальей Пафнутьевной, пре-успевающему комиссару Струкову досталась также и немалая проблема: где хра-нить столь удачно приобретённое сокровище? Мало ли что может прийти в голо-ву оскорблённой Мадам?
   Кто же всё-таки первый сказал: "Богатство  это проблема!"?
   Если это был я, прошу всех признать моё неоспоримое авторство.
   Леонид Казимирович несколько раз обследовал свою квартиру, присматрива-ясь к тумбочкам, шкафам, полкам, антресолям и, больше всего, к закуткам. Всё это теперь почему-то казалось ужасно ненадёжным. Он представлял, как в его дом вламываются громилы и почти сразу же бросаются к кухонному шкафчику  ага, вот и они! Или быстро шерстят небогатую струковскую библиотеку  здесь, здесь они, миленькие!
  Подобные малоприятные, но от того совсем не лишённые выразительности картины одна за другой возникали в воображении комиссара, воспалявшемся всё сильнее и сильнее. Представлял он также, как к его тонкой и очень чувствитель-ной коже бессовестные палачи приставляют горячий утюг и задушевно спраши-вают: "Так где же ты, хороший человек, прячешь свои красивые камешки?"
  Чем больше Струков думал, тем тоскливее ему становилось.
  Наконец, ему пришла в голову вроде бы неплохая мысль  спрятать алмазы в стенку в том месте, где обои отошли. Замуровать их алебастром, а потом снова сверху приклеить обои; всё равно их нужно поправить.
  Вооружившись стамеской и молотком, Струков долго и нудно вырубал нишу в кирпичной стене. С непривычки полночи ушло на этот труд.
  Но зато всё получилось очень хорошо. Захоронив алмазы и аккуратно при-крыв содеянное старыми обоями, комиссар, наконец, смог привольно вздохнуть. Ему сразу полегчало.
  Но на другой день сосед, тот что снизу, хмуро поинтересовался:
   Леонид Казимирович, что это вы всю ночь стучали? Стену вырубали, что ли? Я до утра не мог заснуть.
  Ну вот, достучался. Теперь любой дурак догадается, что я что-то ценное в стенку спрятал.
  А что если в люстру?
  Неплохая идея. Просто великолепная. Комната  высокая, люстра  под по-толком. Поди доберись.
  Струков поставил стул на стол и запихнул алмазы в рожки люстры.
  Когда он с кряхтением слез и включил свет, весь потолок заиграл красивыми разноцветными пятнами. Хорошо ли это?
  А тут ещё комиссар вспомнил дело Снитковского. Этот ворюга как раз у себя в люстре всё добытое прятал. Об этом даже в газете писали. Как можно было та-кое забыть? Совершенно очевидно, что люстра для такого дела не годится.
  Сливной бачок?
  Но недавно осуждённый Белодед укрывал награбленное у себя дома в бачке.
  Струкову явно мешало хорошее знание судебных прецедентов.
   Всё-таки очень глупо  хранить бесценные алмазы у себя дома.
  
   Ковалёв тоже был не настолько глуп, чтобы этого не понимать. В последние дни по вечерам после работы он занимал удобную для наблюдения позицию за деревом в скверике прямо напротив подъезда своего любимого начальника. Не-лёгкое это было занятие. Заинтересованные комары сюда тучей слетались, пропа-ди они пропадом, а ещё приходила собачка, которой именно это дерево было чем-то памятным и смотрела на притаившегося вице-комиссара выразительным взгля-дом: "Да когда же ты, чёрт побери, уберёшься отсюда?"
  Ждать пришлось несколько дней. Но богиня Немезида иногда бывает удиви-тельно терпелива.
   И вот в один прекрасный день, точнее  вечер, уже после десяти часов долго-жданный Струков с портфельчиком вышел из дома. Вышел и сразу несколько раз настороженно огляделся по сторонам, что ранее ему было совсем не свойственно.
  Что поделаешь  богатство настолько стремительно меняет человека, что он сам не поспевает уследить за своей эволюцией.
  
   Раньше комиссар был не из трусливых. После того, как он овладел алмазами, что-то в нём сломалось. Появился страх, раньше неведомый ему.
  Очень противное чувство.
  Богатство  это проблема. Все почему-то стремятся возложить эту проблему на себя как можно скорее и в большом масштабе. Разумно ли это? Что у нас  других проблем мало?
  Куда же направил Леонид Казимирович свои робкие шаги?
  После того как все возможные укрытия в доме были изучены, опробованы и отвергнуты, неутихающий зуд в мозгах снова и снова стал напоминать Струкову, что держать у себя в квартире бесценные кристаллы и другие ценные приобрете-ния не стоит. Опасно!
  Лучше бы он подсказал комиссару, что не стоит слишком сильно суетиться. Но не подсказал по той лишь единственной причине, что у данного следователя была на редкость неудачная интуиция. Он об этом даже не догадывался. На рабо-те это практически не отражалось, но вот домашние дела, как оказалось, могут пойти совсем не так, как хотелось.
  А если не дома, то где?
  Вокзальная камера хранения представилась дрожащему от нехороших пред-чувствий комиссару наиболее приемлемым местом, пока не отыщется что-нибудь ещё лучше.
  Как видим, мышление (или, если хотите,  фантазия) Струкова ничем не от-личалось от мышления бедного Савченко. Отсюда следует, что между сыщиком и разбойником разница не так уж велика.
  Троллейбусы в такое позднее время всегда ходят на удивление плохо. Поэто-му нервничающий Струков, не дождавшись, решил пройти к метро. Через скверик было ближе.
  Ночь была тепла, темна, и свет луны, показывавшей своё лицо через сохра-нившуюся листву тополей, не прогонял тьму аллей, а лишь придавал ей особое очарование.
  Там торопливо шагающего комиссара и встретил заждавшийся Гранвиль-Ковалёв.
   Привет, начальничек!  в этом приветствии звучало так много искренних чувств и интонаций!
  Струков остановился. Струков побледнел.
  
  Был такой случай, когда на Камчатке чуть ниже ледника один географ, кста-ти, гляциолог, встретился с большим местным медведем. Вы бы видели, как он побледнел!
   Кто побледнел?
   Разумеется, географ.
  
  Ковалёв не был похож на камчатского медведя, а Струков  на камчатского географа. Но всё равно подчинённый выглядел страшным в своём справедливом долго копившемся гневе. В неверном свете одинокого фонаря его покрытая засо-хшими струпьями физиономия выглядела смутно, но всё равно её выражение ни-чего приятного не обещало.
   Может быть он просто пьян?  мелькнула слабая надежда.
  Побитый вице-комиссар, похоже, обрёл взамен вдребезги испорченного кос-тюма способность читать чужие мысли.
    Ты что  решил, что я пьян?  нагло захохотал он.  Пока ещё нет. Но сей-час мы с тобой обтяпаем одно интересное дельце, и тогда можно будет и выпить. У тебя в буфете, я уверен, найдётся для дорогого коллеги славная бутылочка.
  Бунт  это величие рабов, сказал Ницше. Отсюда следует, что бунтующий  это раб, стремящийся к величию. Хорошо ли быть рабом? А что случается, когда раб достигает величия?
  Струков до сих пор и не подозревал, что в тех случаях, когда в том возникает особая необходимость, его старательный подопечный Ковалёв способен проявить величайшую непочтительность. Но проявил ведь, потому что не существует иного способа для посредственной личности заявить о своих претензиях и о своём ре-шительном нежелании дальше прозябать в неприглядной безвестности.
   Если Ковалёв мыслил нахально, то комиссар мыслил просто.
    Попробую-ка я его пугнуть?  подумал Струков.  Наших людей взять на испуг совсем несложно.
    А ну пошёл вон!  грозно заорал начальник.
   Это он хотел грозно заорать, но получился только жалкий писк. И это испор-тило всё впечатление.
    Ах ты, гнида!  с чувством сказал подчинённый и попробовал забрать портфельчик.
   Но Леонид Казимирович не захотел отдавать своё добро и ради этого толкнул Ковалёва в грудь. Тот ответил тем же, после чего оба сцепились и упали на мок-рые кусты. Вода их страсть не охладила.
   Ковалёв был моложе, крупнее и явно сильнее своего уважаемого шефа. Но тот испытывал слишком большую приверженность к своему персональному дос-тоянию, и это почти уравнивало шансы обоих бойцов. Так что исход битвы зара-нее был совсем не очевиден.
   В ходе борьбы распалившиеся соперники позволили себе давать громкие и нелестные оценки друг другу. Получилось, как у Гомера:
  И от сражения гул
  Поднялся вокруг многозвучный.
  
   Тем, кто не верит в Провидение, придётся сейчас поверить. Потому что мож-но не верить в теории. И это правильно: сколько тех теорий было и сколько ещё будет! Но нельзя не верить факту во всей его очевидности. Поскольку критерием познания является одна лишь грубая практика и более ничего.
  
    Посмотри, Франтишек, вон там под фонарём два местных обалдуя активно тузят друг друга,  сказал Гавличек.
   Приезжие сыщики вышли перед сном в скверик: захотелось подышать све-жим воздухом. Никаких других дел на этот вечер у них не было.
   А Пиварник остался дома, потому что не мог пропустить ежедневную пере-дачу "Чудесное поле".
   Когда двое дерутся, третьему, кто всё это наблюдает, всегда хочется или по-быстрее удалиться, или подойти поближе.
   Гавличек готов был удалиться.
   Франтишеку захотелось подойти поближе.
    Может кому из них помощь нужна?  спросил милосердный аспирант и вы-разительно повёл плечами.
    Кому из них?  лукаво улыбнулся околоштатный архивариус посольства.  Ты разве знаешь, кто из них прав, а кто нет?
    Нет, не знаю.
    Тогда лучше не вмешиваться. Когда-то в молодости я дрался с одним бан-дюгой прямо на автобусной остановке. Я уже сидел на нём верхом и вытягивал его локоть через бедро на болевой приём. Ещё несколько секунд, и этот монстр рыдал бы и просил пощады, как малое дитя. И тут кто-то из зевак, а их было мно-жество, решил вмешаться. Не соображая, кто есть кто, он схватил меня сзади за ворот и оттащил в сторону. Бандит сразу же поднялся и снова бросился на меня. Убедившись, в своей ошибке, доброхот отпустил мою рубашку и скрылся в толпе. Мне тогда здорово досталось.
   Франтишек с трудом скрыл улыбку  эту историю он уже слышал не менее четырнадцати раз  и поделился своими последними наблюдениями:
    Посмотрите, шеф, а вот это очень любопытно.
   Что именно?
   Но вы же сами меня учили. Вот мне и любопытно сейчас, зачем они с таким остервенением рвут на части этот несчастный портфель? Ну вот  доигрались  разорвали. Теперь в нём копошатся.
   Необыкновенной красоты тонкие лучи рассекли мутный, насыщенный ту-манной влагой воздух.
    Ого!  в один голос вскрикнули приезжие гости. Эта невероятная красота им была уже знакома. Они уже видели её в родном аэропорту.
   В руках у одного из присутствующих при драке как-то сам собой появился Токарев, у другого  Марголин. Прав был старый детектив: иногда в процессе приобретения можно обойтись и без денег.
    Стоять! Не двигаться!
   Увлечённые выяснением своих непростых отношений буйствующие борцы только сейчас заметили, что их непримиримое состязание привлекло зрителей. И, конечно, уж никак не ожидали предложения не двигаться. Предложение выгляде-ло очень убедительным, поскольку его подкрепляли два нацеленные ствола. Оша-рашенные драчуны покорно застыли, как их об этом и попросили. В этот момент их можно было сравнить с натурщиками на подиуме.
    До чего же красивые алмазы!  заявил Гавличек, поворачивая ствол то в сторону оцепеневшего Струкова, то в сторону Ковалёва, тоже находящегося в полном ступоре.  А ну пересчитай (это уже Франтишеку).
    Двадцать штук, ровно двадцать!  ликуя объявил напарник.
   Было совершенно очевидно, что ему нравятся круглые числа.
    Маловато, но всё же лучше, чем ничего,  глубокомысленно изрёк детектив и на мгновение, расслабившись, повернулся, чтобы получше увидеть предмет долгожданных поисков.
   В тот же момент какая-то древняя машина, обслуживающая инстинкт самосо-хранения, сработала внутри Струкова и Ковалёва. И они разом, не сговариваясь, метнулись в разные стороны. О, как они неслись, перепрыгивая через кусты, ска-мейки и тумбы!
    Стой! Стреляю!  вслед им кричали гости столицы. Но стрелять не стали, а догнать не смогли. Гавличек по своему почтенному возрасту был не слишком расположен к резвой беготне, а Франтишек  он-то при его отменном здоровье вполне мог бы пробежаться  долго не мог сообразить, кого из двоих ему следует догонять первым.
    Эх, упустили,  завздыхал молодой следователь, так и не решив Буриданову задачу.
    Зато что-то и нашли,  мудро возразил старший товарищ.
    А что дальше будем делать?
    Искать остальные! Или у тебя есть другое мнение?
   Другого мнения у Франтишека не было.
   Кроме алмазов в добытом портфеле обнаружились ещё и увесистая пачка долларов. По такому случаю мы вынуждены теперь признать, хоть и нет к тому у нас большой охоты, что следователь по особо важным делам полицейский комис-сар Струков никогда не отказывался от взятки, если находил её достаточно весо-мой. Всё это выглядело очень некрасиво, потому что при своих существенных до-ходах Леонид Казимирович явно жалел денег на улучшение своего гардероба, и оттого выглядел некрасивым.
    Я думаю, мы примем правильное решение,  убедительно сказал Гавличек,  если вернём алмазы нашему королю, да продлится много лет его благословен-ное правление, а эти случайные денежки потратим на неизбежные расходы по всё тому же государственному делу. Уж очень скромно нас Дубовец субсидировал. Так что не будем отказываться от самофинансирования.
   Франтишек в жизни не слыхал более мудрых речей.
  
   Напрасно Ковалёв и Струков проявили такую прыть. Напрасно, задыхаясь, мчались они по плохо освещённым улицам, подгоняемые животным ужасом. Они не могли знать, что Франтишек ни за какие коврижки не решился бы выстрелить в человека.
   Это правда  Франтишек был бесконечно мягок душой, и у него никогда не возникало желания послать смертоносную пулю в живое существо даже при ус-ловии, что это существо заслуживало самого серьёзного наказания.
   Гавличек тоже был не из тех, кто любит постреливать. Пистолет он считал всего лишь великолепным театральным реквизитом, но ведь реквизит, да и весь театр тоже, существуют вовсе не для того, чтобы наносить опасные телесные по-вреждения даже самым негодным участникам житейской драмы.
   Но следователи-беглецы этого не знали. До смерти напуганные они бежали в темноте, не разбирая направления и не замечая колдобин под ногами. Ковалёв не-сколько раз упал, поскользнувшись. И теперь пострадал его второй костюм. А третьего у него не было. Струкову, который побежал в другую сторону, повезло больше, и его одежда почти не пострадала. Ему вообще больше везло.
  
  Глава восемнадцатая
  Сладкая месть
  
  На другой день Струков с непроницаемым лицом подошёл к столу Ковалёва и с дьявольской ухмылкой выудил из развала дел папку с делом Тугариновой (на-верное, оно показалось ему наиболее стоящим).
   Владимир Константинович, прошу вас сейчас же составить детальный план собирания опорных данных для розыска этой социально опасной дамы,  сказал он, и в глазах его блеснула неподдельная ненависть.
  Ковалёв, не сдержав вздоха, с самым покорным видом принял поручение. Тут же, так и не посмев возразить, придвинул к себе стопочку чистой бумаги и стал торопливо строчить.
  
  
  ПЛАН
  собирания опорных данных для розыска Тугариновой Р. Г.
  
  1. Выехать на квартиру Т. и опросом соседей выяснить: а) когда и при каких об-стоятельствах исчезла Т.; б) как она вела себя накануне исчезновения; в) с кем поддерживала знакомство, кто её посещал, с кем переписывалась; г) если поль-зовалась электронной почтой, какой был у неё е-адрес; д) о каких родственни-ках и знакомых известно соседям Т.; е) какими планами она делилась с сосе-дями; ё) где, когда, с кем, при каких обстоятельствах её видели в последний раз.
  (Всё-таки Струков  редкостная гнида!).
  2. Произвести обыск в комнате Т. с целью изъять все материалы, которые могут быть полезными для розыска.
  (Интересно, что там можно изъять  бабушкино корыто, канарейку?)
  3. После производства обыска вещи, оставшиеся в комнате Т., предъявить сосе-дям с тем, чтобы выяснить, какие из них отсутствуют.
  (Можно подумать, что соседи хорошо знают, как выглядело никчемное барахло этой Тугариновой!)
  4. Лично проверить в домоуправлении и адресно-паспортном столе, не снималась ли Т. с учёта и нет ли сведений о том куда выбыла.
  (Самое милое дело  тащиться в домоуправление. Сплошное удовольствие! Там ведь сущие антропофобы сидят. Они любят посетителей, как чёрт церковные ку-пола).
  5. Проверить в районных отделах загса, не меняла ли Т. фамилии в связи с выхо-дом замуж либо по другим причинам.
  (Ей только под венец  с её пенсионным возрастом и с её общей привлекательно-стью).
  6. Ознакомиться с личным делом Т., выбрав все данные о её связях, местах про-шлого проживания и т. д.
  (Ну вот  выяснится, что сорок лет назад она проживала в Красномуринске, где работала помощником заведующего аптекой, и это сильно поможет розыску).
  7. Опросить сослуживцев Т.: а) с кем у Т. были дружеские или более тёплые от-ношения; б) кто из посторонних посещал её в рабочее время; в) как вела себя Т. накануне исчезновения; г) где, когда, с кем, при каких обстоятельствах её видели в последний раз; д) с кем Т. переписывалась и вела телефонные разго-воры; е) о каких родственниках и знакомых Т. рассказала сослуживцам; ё) ка-кими планами она делилась с сослуживцами; ж) в какой одежде её видели по-следний раз.
  (Если я в этот раз не умру от скуки, то буду жить до ста лет).
  8. Изъять из личного дела фотографию Т.
  (Слава богу, это проще всего. А потом окажется, что это фото тридцатилетней давности. Такое уже не раз бывало).
  9. Проверить в лечебных учреждениях города, не находится ли Т. на излечении.
  (Забегаешься!)
  10. Произвести проверку в моргах, не поступали ли трупы с приметами Т., а также по картотекам неопознанных трупов.
  (Господи, какие страсти!).
  11. Запросить места заключения, не содержится ли Т. под стражей.
  (Если содержится, то желательно на долгий срок. Боже, как мне она надоела!)
  12. Запросить пункты набора рабочей силы, не завербовалась ли Т. на работу в отъезд?
  (Куда? Петь в "Ла Скала"?)
  13. Запросить управление сберегательных касс на предмет выявления вкладов Т. и наложения на них ареста.
  (Какие там вклады? После того как государство надуло всех вкладчиков, никто в эти кассы снова не сунется).
  
   Струков с большим вниманием прочитал план, с наслаждением выправил за-меченные орфографические ошибки и сказал:
    Очень хорошо. Я доволен вами. А теперь я прошу вас отложить все другие дела и употребить все ваши силы и всё своё незаурядное умение на розыск и за-держание подозреваемой в совершении особо недопустимых преступлений Туга-риновой Русланы Григорьевны. Постарайтесь выполнить эту работу так, чтобы я не подумал, что и она тоже выше ваших способностей.
   А потом с величайшим ехидством добавил:
   Если же с вашей подопечной, не дай бог, что-либо случится, то не забудьте подготовится заранее к осмотру места происшествия, а заодно выясните, в чём за-ключается смысл подготовительных действий.
  
  Глава девятнадцатая
  Недолгая радость обладания
  
   В тот вечер, когда так ловко задержали Савченко и доставили его в Управле-ние, водитель оперативной машины Кузьменко получил от Седова указание нику-да от автомобиля не отлучаться.
   Он и не собирался далеко отлучаться, потому что его съедало любопытство. Теперь понятно, что он полез в сумку своего начальника не совсем безотчётно, но и не оттого, что слишком сильно помышлял о незаконном присвоении или обла-дал иными развитыми преступными наклонностями. Просто ему очень хотелось узнать, что это такое его суровый командир с такими необыкновенными предос-торожностями тайно перекладывал из кулька на груди в совсем простую сумку, что стояла на полу около правой ноги.
   Эта сумка вообще удивляла Кузьменко. На взгляд простодушного сержанта (он был молод и ещё не женат) совсем не подобало строгому, подтянутому офи-церу ходить на работу в могущественное Управление по надзору за обществен-ным спокойствием с откровенно хозяйственной сумкой. Портфель  это ещё куда ни шло, но лучше дипломат.
  Просто до сей поры оберегаемый родителями и оттого бесконечно далёкий от скучной житейской прозы Кузьменко совершенно не ведал, что мороженые кури-ные ножки  жена Седова часто поручала их купить  и не всегда надёжные паке-ты с молоком, а также подтекающие баночки сметаны и вечно мокрые брусочки творога намного удобнее носить в сумке, чем в портфеле вместе со служебными бумагами.
   На этот раз вместо далеко не романтичных и уже тем самым предосудитель-ных продуктов индивидуального питания в сумке начальства оказались, как к то-му всё и шло, совсем необычные вещи  поразительной красоты кристаллы. Ни-когда ещё водитель Кузьменко не видел такого великолепия и поэтому не смог удержаться. Три кристалла из такой кучки  ведь это почти незаметно. Зато Га-лочка, нет сомнения, будет в самом полном восторге.
   Кузьменко можно понять  сам по себе он восторга у Галочки не вызывал. А всё потому, что был неладно скроен. Вроде и достаточно высок, но выглядел так, словно ноги и таз достались ему от одного (высокого и плотного), корпус  от другого (коротенького и узкоплечего), а голова  от третьего (ученика шестого класса). Когда Галочка смотрела на него, её часто прихватывал такой приступ смеха, что на её прекрасных глазах выступали крупные слёзы. А Вадику Кузьмен-ко в тот момент было совсем не смешно.
   Иногда Галочка была настолько доброй, что позволяла сводить себя в кино. Это было мучительно трудно  сидеть рядом с ней в темноте и даже не посметь взять её за руку. Один раз Вадик всё же насмелился (полчаса внутренне готовил-ся, словно к прыжку в пропасть) и робко попробовал завладеть пальцами той ру-ки, что ближе. Тогда Галочка резко отшатнулась и так глянула на него  ну слов-но английская принцесса, которую мажордом попробовал поцеловать в щёчку,  что Кузьменко сразу выпустил её пальцы и сам чуть не испустил дух, ужаснув-шись собственной смелости.
   Но от такого камешка даже Галочка не захочет, не сможет отказаться.
  Всё правильно рассчитал Кузьменко.
  
   Маша, Света и Вероника не одобряли Галочку.
    Чем тебе плох Вадик?  спрашивали они.  Или у тебя на примете есть кто-нибудь другой? И как долго ты, подруга, собираешься ожидать своего принца? Годы, голубушка, уж очень быстро идут.
  Нужно было на что-то решиться. И Галочка решилась. Она пошла к гадалке.
  Та приняла её очень любезно.
   Заходи, заходи, деточка,  сказала она,  присаживайся. Я сейчас поменяю масло в лампадках и сразу же займусь тобой.
  Комната старушки была полна образами и распятиями. Но святости почему-то не чувствовалось. Может быть из-за того, что слишком сильно пахло тушёной капустой.
   Так как тебя зовут, миленькая?  спросила освободившаяся от богоугодных дел гадалка и принялась привычной рукой тасовать колоду карт.
   Галей меня зовут. Галей или Галочкой.
   И чего же ты хочешь, Галочка?
   Будущее своё хочу узнать. Мне сказали, что вы умеете.
   Ну что ты, милая! Ничего я не умею. Это карты умеют. А я только читаю их, как меня бабушка научила, а её своя бабушка, и так до времён библейских пророков. Кстати, деньги принесла?
   Принесла.
   Вот и прекрасненько. Потому что карты деньгу любят. Я то что? А вот они любят. Ты сейчас сними эту колоду левой рукой, а потом разложи её на три куч-ки. Как разложить? Да как угодно. А теперь положи деньги на среднюю кучку. Положила? Все? Ну ладно. Теперь уже можно смотреть. Ага, всё ясно. Видишь этого короля червей?
   Вижу,  сказала Галочка.
   Сама, небось, догадываешься, кто это.
   Наверное Вадик. Но вы посмотрите, нет ли там кого ещё.
   Обязательно посмотрим. Вот здесь, смотри, король треф. Трефы  это к не-приятностям. Тебе оно нужно?
   Нет, не нужно.
   Правильно, не нужно. Потому, что с этим королём вместе, смотри, что ло-жится  девятка пик. Это, конечно, гость в доме. Только мало хорошего от него. Одни огорчения. Лучше не впускай.
   Кто же это?
   Сама подумай. А теперь откроем вторую кучку. Ого! Туз бубён. Это к день-гам. Большим деньгам! Но только здесь есть ещё червонная дама. Эту даму сле-дует ой как остерегаться, потому что рядом с ней лежат пиковый король и трефо-вая семёрка, видишь?
   Вижу.
   А что у нас дальше? Снова бубны. Сразу три штуки и всё старшие. Вот это просто здорово! Миленькая, карты говорят, что тебя скоро ожидает огромное бо-гатство.
   Откуда?
   Сейчас посмотрим. Сдвинь колоду ещё раз. А теперь вытащи из середины три карты. Мне не показывай, только скажи, что там.
   Восьмёрка пик, валет бубён и десятка червей.
   Всё понятно. Это богатство свалится на тебя не позже, чем через три года. И это будет для тебя полной неожиданностью.
  
  Богатство свалилось раньше, чем ожидалось.
  Это был замечательной красоты алмаз, и Галочка любовалась им до изнемо-жения.
   Она визжала от восторга, широко раскрывала свои зелёные глаза, потом бла-женно закрывала их, с необыкновенной силой прижимая необыкновенный каме-шек к своей недоступной груди, потом снова раскрывала глаза и одаряла Вадика таким благодарным взглядом, что он сам чуть не плакал от радости. Да, эта милая резвушка ликовала сверх всяких пределов, и если бы можно было бегать по по-толку, она, безусловно, забегала бы.
   А когда Галочка отдышалась, то сразу спросила:
    Где взял?
   И тут водитель Кузьменко сплоховал. Он постеснялся выложить любимой де-вушке всю некрасивую правду (а зря, она бы его великодушно простила). Не до-гадался и напустить на себя таинственный, почти демонический вид (интересно, как бы это у него получилось?) и значительно промолчать. А он, дурак, приоса-нился, насколько ему позволяли неудачные природные данные, и гордо ответил:
    Какая разница! У меня ещё есть такие.
   Если вы не видели как бушует ураган "Катрина", как сметают города цунами, как извергается вулкан Монпеле или хотя бы как роскошно сгорает фабрика лако-красочных материалов, то вы никогда не представите себе взрыв эмоций безмерно обрадованной Галочки. Чтобы описать это космическое явление нужен талант не ниже, чем Шекспира. Хотя и этот прославленный Бард вполне мог бы здесь не до-тянуть ввиду нехватки достаточно выразительных средств.
   Вот так и получилось, что вместо трёх зажигательных вечеров Вадику дос-тался только один, потому что Галочка сумела сразу же завладеть всем капита-лом. Она не любила откладывать свои удовольствия в долгий ящик. Жаль только, что сам Кузьменко в список этих удовольствий до сих пор ещё не входил.
   И всё же нужно отдать должное доброте отзывчивой девушки: весь этот вечер она была чрезвычайно любезна и даже немного кокетлива. И к тому же бесконеч-но деликатна. Потому что больше ненужных вопросов не задавала. Она каким-то особым чутьём довольно быстро сообразила, что ей лучше ничего не знать о про-исхождении этих алмазов. Умница! И впрямь, откуда у недотёпистого сержанта могут быть такие сокровища? Совершенно ясно, что спёр. А если спёр, то скоро попадётся. Вот тогда его и спросят  говори, такой-сякой, где взял и куда дел? А он перетрусит и скажет  Галочке отдал. Тогда и к Галочке приступят  отдавай, подлая, всё это богатство подобру-поздорову. А Галочка им ответит  что вы ко мне привязались? Вы же сами видите, что он сам не соображает, что несёт. Я знать ничего не знаю и вообще не понимаю, о чём вы здесь меня спрашиваете. Да посмотрите только на его веснушки!
   Веснушек у Кузьменко и впрямь было предостаточно. Все они имели прият-ный золотистый оттенок. При этом каждая из них по величине и форме напоми-нала Антарктиду, какой её изображают на глобусах.
   Остряки утверждают, что умная женщина  большая редкость. Если им в том поверить (хотя в это и трудно поверить), тогда получается, что женщина, умная и красивая, это совсем редчайшее явление. И вот, почти вопреки теории вероятно-сти, это нечасто встречающееся явление нежданно стало владельцем (владели-цей!) трёх великолепных алмазов. Сознайтесь, такое не часто бывает.
  Что за этим последует?
  Само собой разумеется, что это необычное явление, ранее пребывавшее в весьма стеснённых материальных обстоятельствах, захочет отвести душу и похва-статься перед своими верными подругами.
  Вы даже не можете себе представить, какие горькие чувства обуяли и белень-кую Машу, и рыженькую Сашу и темноволосую Веронику! Потому что к предан-ным, хорошо раскрашенным подругам вслед за вполне оправданной завистью пришло ещё и неизбежное чувство незаслуженной обиды  почему мир так воз-мутительно несправедлив, почему повезло именно этой длинноносой Галке, а не им, очаровательнейшим Маше, Саше и Веронике?
   Разумеется, Галка ни словом не обмолвилась о сержанте Кузьменко, а расска-зала довольно занятную историю о восточном дипломате, полюбившем её с пер-вого взгляда.
   А где же сейчас этот восточный дипломат?  сразу же спросили Маша, Са-ша и Вероника, в глубине души понадеявшись, что и им не без помощи просто-душной Галочки удастся попасться на глаза этому скоропалительному и щедрому дарителю. Уж он-то, надо думать, быстро разберётся, кто действительно достоин его богатого подношениями внимания.
   Галка была не так глупа, как они предполагали.
   Поэтому она печально опустила ресницы, издала вздох, полный невероятной скорби, и ответила:
    Увы, его больше нет. Он попал под машину прямо перед воротами родного посольства.
   Никогда ещё смерть неведомого дипломата не огорчала так сильно жителей той страны, где он трудолюбиво исполнял свою ответственную миссию. Огорче-ние несколько умерялось тем, что Галка, будем надеяться, говорит неправду и просто не желает ни с кем делиться своим неоценимым покровителем. Но всё равно было грустно.
   Перекошенные лица ближайших подруг  это было действительно высочай-шее торжество! А ведь всего неделю назад Вероника хвасталась новыми туфель-ками. Может теперь повесить их себе на уши вместо серёжек.
  
   Природа не любит долго оставлять человека счастливым.
   Почему?
   Неизвестно.
  Когда-нибудь дотошное человечество вырвет у природы и эту тайну тоже, но пока приходится смириться и принимать мир таким, каким он является.
  Человек неспособен долго тешиться счастьем уже потому, что сам толком не представляет себе, что такое счастье. А в таких условиях, когда указанный нами предмет стремлений остаётся полностью неопределённым и нет никакой возмож-ности даже приблизительно догадаться, где он  сверху, прямо над головой, или снизу, под ногами, а может быть сбоку? а, если так, тогда где: справа или слева, близко или поодаль?  можно ли надеяться его достигнуть? Теперь можно не удивляться, что на свете так мало счастливых людей. Счастье  это вспышка, след метеора.
  Как долго живёт этот след?
  Увы, увы, совсем недолго.
   Был у подружки Маши сердечный друг Вовик, промышлявший в силу разных причин, о которых здесь нет смысла подробно распространяться, не самым ува-жаемым ремеслом. А если не прибегать к эвфемизмам, то это был простой квар-тирный вор.
   Проникнуть в квартирку Галочки было не сложнее, чем сходить в местный Музей трудовой славы, двери которого всегда были рады любому случайному по-сетителю. Достаточно было ковырнуть в замке простой шпилькой для волос, ко-торая, кстати, тут же около двери и валялась.
   Хорошее начало  половина победы.
   И искать долго не пришлось. Вот они, алмазы  в шкафчике под стопочкой белья. Вовик аж завыл от радости. Даже трёх минут не понадобилось на всю опе-рацию. Так что Маша на стрёме и соскучиться не успела.
   Ничего больше Вовик не тронул. А что ему было ещё брать  подсвечники из дешёвого хрусталя, что ли?
   Бедная, бедная Галочка!
  Из этических соображений добросердечная подруга три дня не навещала по-терпевшую. А когда увидела вновь, то не могла не испытать чувства, похожего на небольшое раскаяние. Потому что Галочка сидела поникшая, сломленная, безуча-стная и всё ещё зарёванная. А рядом сидел Кузьменко, беспрепятственно гладил её лилейную руку и с болью в голосе приговаривал:
   Не переживай, родненькая. Да плюнь ты на них. И без них прекрасно про-живём.
  Вадик не скоро узнал, кому он обязан этими недолгими, но счастливыми при-косновениями.
   Разумеется, и Маше досталась её доля в этом предприятии:
    Проболтаешься  убью!  пообещал ей Вовик.
   А ведь славная девушка рассчитывала на большее.
   Благодарность вообще не является исключительным характерным признаком представителей того биологического вида, который не совсем справедливо пред-почитает называть себя homo sapiens вместо более честного и незатейливого: homo erectus. Поэтому и квартирный воришка Вовик, безмерно обогатившись, не посчитал нужным сделать широкий жест и осчастливить свою верную прислуж-ницу. У него появилось другое, более важное, занятие. Теперь пришёл его черёд мучительно сушить мозги (сразу скажем, не чрезмерно развитые) той проблемой, перед которой оказались бессильны один полковник и два генерала, не считая бо-лее мелких чинов.
   Конечно, Вовику было далеко до неблагодарного Нерона, предавшего смерти своего учителя Сенеку, и до Наполеона, разогнавшего Директорию, вскормившую его, и до Талейрана, в свою очередь предавшего Наполеона. Ему до многих было далеко. И тем не менее, в Пантеоне Неблагодарных он сумел на какое-то время найти и себе маленькое местечко. Увы, оно скоро зарастёт травой, и никто Вовика не вспомнит. Так ему и надо.
  
   Среди многочисленных клиентов Велехова был один, не совсем обычный. Звали его  так он всегда представлялся  Рамиз, а виделись они в натуре всего один раз. Потому что в те круги, где вращался Рамиз, скромного Велехова не при-глашали.
   Истины ради следовало бы сказать, что Рамиз вращался сразу в нескольких кругах  хотя не совсем правильно говорить, что вращался, потому что обретался он или в самом центре круга, где настоящего вращения вовсе нет, или очень близ-ко от него,  и о нескольких кругах тоже можно вести речь лишь с большой на-тяжкой, поскольку эти круги так прихотливо переплелись, что получившийся не-расторжимый узор больше походил на узкоячеистую сеть браконьера, чем на бла-городные геометрические фигуры, над которыми так глубоко задумался Архимед в последние минуты своей жизни.
   Самому большому киту нужны маленькие рачки планктона. Так и Рамизу нужны были велеховы. Потому что мудрый Рамиз, подобно Амундсену, никогда не пренебрегал мелочами.
   На этот раз речь шла совсем не о мелочи. Всезнающий Велехов просигналил из своего Управления, что в столице объявились в немалом числе очень крупные алмазы исключительной красоты. Похоже, что на большую часть их наложили лапу высоко стоящие персоны. Но что-то из этих камней и на рынке крутится. За-граница, кстати, тоже ими заинтересовалась. А это говорит о многом.
   По такому случаю Рамиз отложил очередную поездку на Мальту и обратился к делам родного государства.
   Первым делом вызвал надёжного Волкодава и поручил ему главный рынок.
   Первый результат был вскоре достигнут в Музее вооружённых сил.
  Но этого было ещё мало.
  
   В тот день Вовик вышел на рынок королём. Он с величайшей снисходитель-ностью посматривал на всю знакомую ему шелупонь, неистово крутившуюся здесь ради грошовой добычи.
  Ослы! Мелочь пузатая! Знали бы, что у меня за пазухой! То-то слюни потек-ли бы!
  Но ослы об этом пока ничего не знали и поэтому свои слюни временно дер-жали при себе. А раз так, то и внимания Вовику уделять пока не желали.
  Навряд ли Вовик знал, что чувствуют непризнанные гении. А ведь его ощу-щения в этот день были очень близки к их переживаниям. Он чувствовал, что не-сёт в себе (или на себе) необыкновенное богатство (это его сближало с гениями) и одновременно жаждал как можно скорее поразить своими достижениями если уж не всё человечество, то хотя бы братву (последнее несколько отличало его от ге-ниев). В таком непривычном ему полугениальном состоянии неискушённый че-ловек способен на многое. Единственное, на что он полностью не способен  со-хранять голову хоть немного трезвой.
  Мы уже говорили, что богатство изменяет личность.
  (Слава богу, нашей с вами личностям эта беда не угрожает).
   Вовик приблизился к Рябому  подошёл, как к равному, чего раньше никогда бы себе не позволил,  и со всей возможной небрежностью кинул:
    Есть разговор, Рябой.
   Рябой, высокий старик с лицом, покрытым глубокими оспинами, как Луна кратерами, не без иронии посмотрел на него, помолчал, как-то странно шевельнул ноздрями, а потом спокойно ответил:
    Что ж, можно и поговорить.
   Здесь?
   Для начала здесь, а там посмотрим.
    Однако есть тяжёлые камешки,  выпалил Вовик .  Очень тяжёлые.
  И отошёл, и стал с независимым видом в сторонке, изображая живейший ин-терес к голубям, порхавшим
   над рынком.
  Рябой, не изменившись в лице, явно принял условия спектакля, потому что сам теперь придвинулся к собеседнику:
   А где и когда можно посмотреть?
   Пошли,  не без важности предложил Вовик.
   Ну что ж, пошли,  не стал упираться авторитет. И не говоря больше лиш-них слов пошагал вслед, шаркая отмороженными в зоне ногами, но прежде зало-жил руку за спину и шевельнул двумя пальцами. Вовик этого заметить не мог.
  Отошли вглубь автомобильной стоянки. Здесь Рябой выжидательно посмот-рел на лучащегося самодовольством Вовика.
   Смотри,  гордо сказал Вовик. И показал.
  Уж на что Рябой умел владеть собой, но тут и он растерялся.
   Ё-моё,  только и мог сказать.
  Повертел алмаз в руках, полюбовался, а затем сунул обратно Вовику.
   Роскошная вещь,  сказал он.  Спрячь хорошенько и больше никому не показывай.
  Потом подумал и спросил:
   А ещё есть?
   Нужно будет, достанем,  не без осторожности, но и веско тоже, ответил Вовик.
  Сам себе в эту минуту он казался очень значительным. Ещё бы! Просто так толкует о больших деньгах со знаменитым авторитетом. Жаль, дружки в этот мо-мент его не видят. Но ничего, придёт время  узнают, кого они за водкой бегом посылали. Шантрапа!
  Дружков не было. Вообще свидетелей торжества поблизости не оказалось. Ну где же вы, зрители? Только заехал на стоянку старенький просторный "Вольво". Оттуда чуть не на карачках выбрались два болвана, плохо соображая  это сразу было видно,  где они находятся.
   Идиоты,  посочувствовал им Вовик.  Да их первый же гаишник тормоз-нёт.
   Как пить дать,  согласился Рябой.
   Слушай, друг,  сказал один из приезжих и подошёл к Вовику поближе,  постереги машину, а? Нам тут по делу.
  Рябой из вежливости отошёл в сторону, чтобы не мешать разговору молодых людей.
   Серёга!  крикнул первый второму.  Дай ему двадцатник, он постережёт.
  Когда владельцу уникального алмаза предлагают двадцатник, он только гордо усмехается.
  Вовик гордо усмехнулся.
  Подошёл Серёга. Протянул двадцатник.
  Дальше всё произошло очень быстро.
  Деньги упали на асфальт. Рябой не поленился  наклонился, подобрал их и сунул себе в карман.
  А Вовика скрутили быстро и очень профессионально. Сунули в рот какую-то гадкую тряпку и головой вперёд внесли в машину. А там бросили на пол перед задним сидением. Чтобы поместился, его колени подтянули верёвкой к самому подбородку.
  Теперь, когда Вовика хорошо упаковали, он уже не ощущал себя равным Ря-бому. Его мнение о себе резко покатилось вниз.
  Рябой сел рядом с шофёром, а второй болван раскинулся на заднем сиденье. Свои ноги он, не спрашивая позволения, положил поверх узника, потому что ина-че деть их было некуда.
   Извини, дружище, что так вышло,  повернулся к Вовику Рябой,  но я с детства не люблю дешёвых нахалов.
  Такие слова надежд не прибавляют.
  Хорошо, что взял с собой только один камушек,  вот и всё утешение.
  Утешение оказалось слабым. Потому что Рябой снова повернулся и спросил:
   А где остальные?
   Какие остальные?  дёрнулся Вовик.
   Не понимаешь?
   Не-ет.
   Коля, объясни ему, какие,  сказал Рябой.
  Болван, сидевший почти верхом на Вовике, поёрзал, убрал в сторону ноги и приступил к убедительным объяснениям.
   Теперь уразумел?  поинтересовался Рябой.
  Вовик, с трудом выговаривая слова, сказал, что теперь ему всё понятно.
   Так где же они?
   Поехали ко мне. Я всё отдам,  всё с той же печалью в голосе сказал Вовик.
  Если бы ему в эту минуту ему попался "Робинзон Крузо", он обязательно об-ратил бы внимание на следующие слова:
  "Теперь я уразумел,  хотя и слишком поздно,  насколько безрассудно начи-нать какое-либо дело, не рассчитав всех расходов на него и не взвесив, под силу ли нам оно".
  Вот так и пришлось отдать ещё два алмаза.
   Это всё?  недоверчиво спросил Рябой.
  Тут, конечно, Вовик стал клясться всем самым дорогим для него на свете, что больше ничего нет, и призывать в свидетели Галочку, у которой он их, не спро-сясь, позаимствовал.
   Хорошо, спросим девушку,  согласился авторитет.
  
  Галочка была очень удивлена, когда пришла с работы и увидела, что дверь её убогой квартирки не заперта, а внутри со всеми удобствами расположился Вовик, а с ним ещё какой-то зловещего вида старик.
   Ты прости меня, Галка,  преодолевая смущение, немного невнятно сказал Вовик. Говорить ему мешали сильно распухшие губы.
   Чего тебе надо?  пролепетала насмерть испуганная девушка.
   Скажи, сколько я у тебя взял алмазов?
   Так это ты?
   Он, он,  подтвердил дедуля.
  Повернулся к Вовику и добавил:
   Вот и она тоже, не я один, будет теперь считать тебя большой дрянью.
  А у Галочки спросил:
   Так сколько он у тебя спёр алмазов?
  Галочка на Рябого даже смотреть боялась, настолько он был страшен.
   Три их было, три,  всхлипнула она.  И все-все украли. Так это был он, выходит.
   А сама ты их где взяла?  строго спросил страшный старик.
   Вадик, Вадик дал.
   Ну что ж, пошли к Вадику.
  Идти было недалеко.
  Хотя Вадик в тот вечер не слишком гостям обрадовался, всё же рассказал всю историю. На него старик тоже дикий ужас одним своим видом нагнал. А миролю-бивый Кузьменко всегда боялся с урками встречаться. Вот и рассказал без утайки, честно и во всех подробностях, словно попу на исповеди, как их оперативная бри-гада брала по наводке Петю Савченко, и каким образом потом они вдвоём с Седо-вым почти по братски разделили часть добычи. Вадику ввиду его скромности то-гда достались всего лишь три кристалла.
   Как хорошо, что мы от них избавились, от этих чёртовых алмазов!  вот ка-кое радостное ощущение осталось у Галочки и Вадика, после строгого допроса, который им учинил Рябой.
  А вот Вовик после этой истории ещё долго кашлял с надрывом. При сломан-ных рёбрах это очень больно. С Машей он с тех пор перестал встречаться. Навер-ное, из-за кашля.
  Глава двадцатая
  Из рук в руки
  
   Если по правилам, то Рябому, когда он заполучил алмазы, следовало сразу же отчитаться перед Волкодавом. Потому что Волкодав был главнее. Но старый ма-тёрый самец, поседевший на нарах, не любил этого выскочку. Подумать только  всего два раза и совсем недолго побывал этот зверюга в зоне, да и там никому не понравился, разве что редким хамом себя показал. А теперь его на верх над за-служенной братвой поставили, потому что Рамизу чем-то угодил в последнюю отсидку, когда их койки рядом стояли.
   А если не сообщать? Попробуем не торопиться.
   Не торопиться не получилось.
   Волкодав сам позвонил.
    Поздравляю,  сказал он.  Теперь вместе полюбуемся.
   Ну что за народ пошёл! Свои же ребята сразу же тебя Рамизу и сдали. Видно хорошо прикормили их.
    Разумеется,  бодро ответил Рябой.  Я как раз собирался тебя искать.
    А меня искать не надо. Вот он я.
    Ну и хорошо, что не надо. Так где встретимся?
    Я сам к тебе сегодня подъеду. Сиди дома и никуда не уходи.
    Ладно, посижу.
  Обидно, конечно, когда с тобой так разговаривает поганый сосунок. Навер-ное, расстаться настало нам время.
  Рябой быстро оделся и вопреки строгому указанию Волкодава вышел на ули-цу. Ничего подозрительного. Завернул за угол к автомату. Осмотрелся  вроде никого поблизости не видно.
  Набрал номер. Подождал.
  Не сразу, но ответили:
   Чего ещё?
   Нужен Славик.
   Кому нужен?
   Скажи: Лобытнанги, столовая, седьмого ноября. Он поймёт.
  Через минуту трубку взял Славик:
   Старина, ты?
   Я.
   А что случилось?
   Сегодня, скорее всего вечером, ко мне домой на стрелку загуляет очень большая собака. Думаю, что одна. Камешки красивые у меня заберёт. Может быть тебя это заинтересует. Только не хочу, чтобы у меня прямо под окном шум боль-шой поднимали. Зачем соседей беспокоить?
   Ты откуда звонишь?
   Из автомата.
   Хорошо. Вали домой и не дёргайся. А за собачку спасибо.
   И тебе спасибо.
  
   Рябой немножко поспал, потом посмотрел телевизор, а ближе к вечеру задёр-нул шторы, зажёг лампу и сел за стол ещё раз полюбоваться алмазами.
    Красивые,  сказал он удовлетворённо,  очень красивые. Скольким теперь аукнется ваша красота?
   Старый преступник хорошо понимал, что постороннему владеть такими кри-сталлами, после того как о них узнал Рамиз, также невозможно, как Северным по-люсом. Поиграл и достаточно. Сегодня им положено перейти к главному пахану, но сначала в руки Волкодава. Давно он мне стоит поперёк дороги. Интересно, сколько ему после этого по земле ходить останется? Совсем ничего. У Славика с ним старые счёты. Вот сегодня, будем думать, и рассчитаются. А Славик потом ещё долго протянет? Не думаю. Ведь Рамиз уже в курсе и ждёт редкую добычу. Будет он на Славика в большой обиде, если всё задуманное получится, но мне без Славика с Волкодавом не разобраться. Нет, не справиться.
   Рябой отодвинул край занавеси и стал смотреть в окно. Так где же ты, пёс паршивый? Не томи душу.
   Волкодав не стал долго томить, и подъехал к половине восьмого, когда нача-ло смеркаться. Вышел из машины спереди слева, захлопнул дверку и запрокинул голову, рассматривая дом, то ли вспоминая, то ли вычисляя хазу Рябого.
   "Ух ты,  удивился Рябой.  Совсем один приехал. Без ребят. Выходит, своим не слишком доверяет. Вообще-то правильно, но в данном случае он всё-таки не прав".
   Позвонил дверной звонок.
   Заходи!  крикнул радушный хозяин.  Открыто.
  Волкодав зашёл. Тяжёлым и одновременно упругим шагом, как положено крупному хищнику.
   Привет,  буркнул.
   И тебе привет,  доброжелательно откликнулся Рябой. Он чуть ли не с сим-патией смотрел на гостя, представляя, какие пышные поминки тому устроит без-утешный Рамиз. Обязательно устроит, потому что таковы правила, потому что "ноблесс оближ"  благородство обязывает. Так говаривал на зоне один старый интеллигент, неизменно отказываясь от соблазнительных предложений начальст-ва стать добровольным осведомителем. Его за это начальство даже уважало не-много, хотя и не очень любило.
   Так что добыл?  Волкодав сразу приступил к делу.
  Наверное, за это и ценил его всесильный хозяин. За то, что сразу переходил к делу, тогда как другие любили покуражиться.
   Вот, они все тут,  Рябой кивнул головой в сторону стола.
  Волкодав, не снимая пальто и даже не пошаркав в передней для приличия но-гами, подошёл к столу и опустился на стул. Придвинул к себе коробочку и стал смотреть. На заплывшем лице его, похожем на дыню, ничего не отразилось. То ли хорошо им владел, то ли к эстетике не имел отношения.
  И вправду  Волкодав. Что с него возьмёшь?
   Это всё?  спросил гость, небрежно поиграв кристаллами.
   А то не знаешь.
   Знаю, но всё равно спрашиваю. Всякое ведь в жизни бывает.
   Это точно  бывает.
   Я их сейчас с собой беру. Главному уже не терпится.
   Ну ладно, забирай. Только про мою долю не забудь,  смиренно сказал Ря-бой.
   Не бойся, не забудем. Только не пойму, зачем она тебе, твоя доля. На лекар-ства, что ли, или уже сразу на оградку?
  Это Волкодав так шутил.
  Это очень смешно, когда молодой сильный зверь шутит над старым и боль-ным.
  Только не всем эти шутки нравятся.
  А Рябому, видно, понравилось. Он улыбнулся во всю ширь своего беззубого рта (так и не привык к вставному протезу) и сказал:
   Ну и остряк же ты у нас. Обхохочешься.
   Ладно уж,  смягчился Волкодав, которому польстила безропотность неко-гда грозного авторитета.  Не обижайся, не грусти. За нами не заржавеет. А ты и впрямь молоток. Это я тебе честно говорю.
  На том и распрощались.
  Волкодав и выехать со двора не успел, как его сверкающий "Линкольн" за-блокировал какой-то сермяжный "Жигуль".
   Отвали!  высунулся недовольный хозяин престижной машины.
  Только и успел заметить зрачок ствола, точно смотревший ему в лицо. А больше ничего и не заметил. Потому что уже после первого выстрела мир пере-стал для него существовать. А всего выстрелов было три  один за другим, очень быстро.
  Вот так то. Говорят, что даже в гибели воробья присутствует особый смысл. Нужно только его доискаться.
  Водитель "Жигулей" спокойно, почти вразвалочку подошёл к "Линкольну" и рывком отворил дверцу. То, что совсем недавно было Волкодавом, покачнулось и выпало на землю. Там его настиг контрольный выстрел. Затем, легонько пройдясь опытными ладонями по телу, киллер извлёк из нагрудного кармана коробочку, за-глянул в неё, положил себе за пазуху и, даже не обернувшись в сторону своих не-казистых "Жигулей", пошёл прочь. Вскоре его подобрала какая-то тёмная маши-на.
  Рябой всё это наблюдал из окна.
   Сволочи,  прохрипел он,  прямо у моей двери. Всё-таки подставили меня. Ой как подставили! Ну да ладно, Славик, и тебе аукнется, и до тебя скоро добе-рутся.
  Теперь Рамиз обязательно будет доставать не только его, но и меня. Так что надо уходить на запасные позиции. Туда, где не найдут, не догадаются. Ох, не хо-чется мне снова на нары, а придётся. Эх, не нужно было мне связываться с этими алмазами. Мне то что с них обломилось?
  Рябой окинул прощальным взглядом свою комнату  неизвестно, когда сви-димся вновь, если свидимся.
  Спустился вниз, через двор прошёл на улицу, всю дорогу по сторонам внима-тельно поглядывал  пока вроде всё спокойно. Сел на метро и вылез на вокзале. Купил билет на первый же подходящий поезд. Всю ночь ехал и ещё почти целый день.
  С поезда сошёл в далёком городе, где не был много лет. Интересно, помнят ли здесь Рябого? Когда-то всем его имя внушало страх. Но годы прошли, и почти всё изменилось. Маленькие домишки перед вокзалом в большинстве своём уже были порушены. Теперь на этом месте тянулся неправильной формы пустырь с отдельными случайно уцелевшими деревьями. Недолго им оставалось расти, по-тому что здесь уже приступала к труду могучая строительная техника, расчищая жизненное пространство для нового супермаркета.
   Пересекая стройку, Рябой почти машинально подобрал половинку кирпича. Он ещё не решил до конца, что собирается делать, и, если бы его спросили, не су-мел бы внятно объяснить, что и куда его ведёт. Он ещё не успел осознать, что из глубины его изрядно заскорузлого существа поднимается далёкое, бесконечно за-бытое воспоминание. Это был рассказ О"Генри. Там одному бездомному бродяге срочно потребовалось найти надёжное укрытие от надвигающихся зимних холо-дов.
  Рябой подобрал половинку кирпича и вышел на ту сторону на оживлённую улицу. Здесь было много народа и много достойных объектов.
  Сначала Рябой положил глаз на яркий киоск с мелочёвкой, беззастенчиво вы-двинувшийся почти на середину тротуара. Но там сидела такая молодая деваха, что пугать её не захотелось.
   А вот аптека, пожалуй, подойдёт. Слишком дорого стали аптекари брать за самые простые лекарства. И всякий стыд потеряли, и совесть тоже, если она у них когда-нибудь была. Вот сейчас и поквитаемся.
  Рябой широко размахнулся и с истинным наслаждением швырнул кирпич в освещённую витрину. Получилось и грохотно и впечатляюще. В растрескавшемся стекле образовалась такая большая дыра, что в неё можно было при желании въе-хать на мотоцикле.
  Тут, конечно, все, кто был в аптеке, повыскакивали наружу. Посетители де-ликатно отбежали в сторонку, чтобы не мешать персоналу, но далеко не уходили, потому что и им тоже было интересно. А работники аптеки подбегали по одному, растерянно смотрелись в пролом, как в зеркало, поднимали осколки стекла и на них тоже смотрели. А потом снова смотрели на пролом с таким любопытством, словно им впервые открылась обратная сторона Луны.
  Но это не была невидимая сторона Луны, а всего лишь видимая сторона их родной кормилицы, и вид её в эту минуту был просто шокирующим.
  При таком душевном настрое они, естественно, совершенно не замечали Ря-бого, который столбом стоял прямо пред пострадавшей витриной и даже не пы-тался уйти.
  Потом приехал "бобик" с полицией.
   Не мешал бы ты, батя,  с досадой сказал Рябому старший, открывая план-шетку. Но тут, наконец, протолкалась к стражу порядка неряшливо одетая тумбо-образная дамочка  она здесь выгуливала свою собачонку непонятной породы  и, тыкая пальцем в виновника торжества, стала вопить противным голосом:
   Это он бросил камень! Он! Я сама видела!
   Да отстаньте же!  с возмущением сказал полицейский.  А вы, гражданин (это Рябому), проходите, проходите. Сами видите, человек не в себе. Померещи-лось, наверное. Так бывает.
   Никуда я не уйду,  внушительно сказал Рябой.  Эта занудная бабулька правду говорит.
  И в подтверждение своих слов демонстративно пнул ногой ни в чём не по-винное животное, которое крутилось тут же у ног своей несимпатичной хозяйки.
  Собачка, конечно, с перепугу завизжала. Дамочка же просто онемела от яро-сти и молча, без предупреждения, молнией метнулась к Рябому, ухватила у само-го горла за ворот пальто и со всей силой рванула к себе. Да так рванула, что пуго-вицы прочь полетели. Безмерно огорчённый таким обстоятельством старый вор ухватил эту атакующую торпеду за волосы и, чтобы оторвать её от себя, тоже рванул, и тоже сильно. Часть причёски осталась у него между пальцами, но во-одушевлённую схваткой даму это никак не укротило, и она вторым решительным броском снова цепко впилась в пальто. Видно, именно оно возбуждало в ней осо-бую неприязнь.
  Полиция, наблюдавшая схватку со стороны, пришла всё же к выводу, что уже пришла пора вмешаться, но не успела. Рябой так сильно и так удачно толкнул на-падающую сторону, что та влетела спиной во второе окно витрины, обрушив и его целиком. Видно стекло то было со скрытым дефектом.
  "Надеюсь, что на год отсидки я сегодня заработал",  с удовлетворением по-думал старый злодей, покорно сдаваясь полиции, без большой охоты забиравшей его.
  
  Глава двадцать первая
  Карты госпожи Ленорманн
  
   Когда старшая шестёрка Кочубей доложил Рамизу, что Волкодава кокнули во дворе у Рябого, влиятельный командующий теневой экономикой не сказал снача-ла ни слова, только потемнел весь. Почти позеленел. Это был признак величайше-го гнева, и горе тому, кто был причиной таких чувств.
    А где сейчас Рябой?  только и спросил.
    Сказали ребята, что и звонили в дверь к нему, и стучали  никто не отвеча-ет. Или затаился дома, или сделал ноги.
   Разыскать!
   Слушаюсь!  молодцевато ответил Кочубей, резко повернулся кругом и вышел почти строевым шагом.
  На другой день он сообщил, что на Волкодава явно по наводке Рябого наеха-ли люди Славика, и алмазы, которые не смог уберечь покойник, тоже уже в руках Славика. Он даже успел похвастать новым приобретением перед кем-то. А вот что касается Рябого, так тот исчез с концами. В своей квартире с прошлого числа не появляется.
   Обойдёмся пока без Рябого. Но теперь получается, что Славик объявляет нам открытую войну,  сказал Рамиз.  Cтранно это.
   Очень странно,  согласился Кочубей.  Почему он так осмелел? На что он рассчитывает?
  Рамиз внимательно посмотрел на него:
  "Теперь он будет пытаться понять, почему Славик именно сейчас выступил против меня, какие силы стоят за ним, и как нужно действовать, чтобы вовремя оказаться в одном лагере с сильнейшим".
   Я хочу рассказать тебе одну притчу,  сказал Рамиз помощнику.
  
  Однажды в одном далёком отсюда краю Заяц созвал всех зверей в лесу и объ-явил им, что теперь царём зверей будет не Лев, а Заяц, поскольку он сильнее. Очень удивились звери такой неожиданной вести, но спорить не стали. Может и впрямь сильнее?
  Дошло это известие и до Льва, и до его окружения тоже.
   Раз уж Лев теперь не царь, то нет смысла служить ему,  сказали верные слуги и поспешили на поклон к новому властителю. А Лев, оставшийся без свиты, тоже поверил, что он уже больше не царь, потому что Заяц сильнее.
  Так и стал Заяц царствовать.
  Но вот вернулся в тот лес из дальнего путешествия Волк. О перемене власти он узнать не успел. И первым, кто встретился ему, был Заяц.
  Вместо того, чтобы дать, как раньше, стрекача, Заяц нахально подбоченился и спросил:
   А чего это, Волк, ты мне не кланяешься?
  Тогда Волк съел Зайца, после чего задумался:
   А почему я должен был ему кланяться? Жаль, забыл спросить.
  
   Так что  в ружьё?  спросил Кочубей и посмотрел на Рамиза преданными глазами.
   Нет, конечно. Для этого есть другие силы. Иначе за что я плачу такие день-ги полиции?
  
  Кто же такой этот Славик, новый счастливый обладатель трёх прекрасных алмазов? Прежним владельцам они большого счастья не принесли. Может этому больше повезёт?
  
  Когда-то он был лучшим носителем самой передовой идеологии. Но те беспе-чальные времена закончились, и Славик взошёл на иные вершины. Теперь он ис-кал случай вышибить из седла самого Рамиза. Потому что в этом седле очень хо-телось посидеть самому. Нельзя сказать, что в нём бессознательно забушевало почти клиническое стремление к власти. Просто таков уж закон природы, повеле-вающий старшему поколению в подходящий момент сойти со сцены и уступить своё место новому. В мире диких зверей, это всем известно, ни одно старое жи-вотное не умирает своей смертью: оно становится добычей молодых, зубастых рвущихся в лидеры наследников.
  Так и в мире криминала. Здесь действуют те же страшные и неумолимые за-коны.
  На что рассчитывал Славик?
  Об этом лучше спросить его самого.
  О чём думал Славик?
  На этот вопрос ответить совсем несложно: такие люди всегда полагают, что они заслуживают много больше того, чего они заслуживают на самом деле. Вот они и смотрят на весь мир, как на своего неисправного должника, которого иной раз следует поторопить.
  Как лучше всего провести смену поколений, подсказала газета "Всё обо всём", назойливо рекламировавшая своим заинтересованным читателям контак-тёра Глыбу, который вместе со своим котом Даном (легендарным котом, подчёр-кивала газета) мог помочь в любом деле, поскольку имел прямую бесперебойную связь с малодоступными для других жителей Земли инопланетянами.
  
   Вы действительно уверены, что грядёт время славиков.
   Сударыня, вы просто прелестны в своей наивности. Их время уже пришло.
   Неужели?
  
  Всякий человек устроен таким чудесным образом, что в период бурного раз-вития одних способностей, его другие способности начинают столь же стреми-тельно угасать. Вот так, для примера, у каждого молодого честолюбца, возмеч-тавшего посвятить себя политике, начисто пропадает желание читать Шиллера и слушать музыку Мендельсона. Взамен же появляется развитый интерес, а с ним и особый талант к приумножению простейших жизненных благ.
  Опираясь на учение о вытеснении одних способностей другими, профессор А. объясняет диковинный феномен влечения к паранормальным явлениям как раз тем, что у людей определённого сорта в период быстро нарастающей огрубелости их натуры, столь же стремительно развивается чувствительность. Но чувстви-тельными они становятся лишь к тому, что выходит за рамки здравого смысла. При этом полная неспособность понять суть достижений науки самым естествен-ным образом приводит этих удальцов к вере в экстрасенсов и других кудесников того же пошиба.
   Особый интерес для современной науки о трансмутации вкусов представляют бывшие руководители Союза прогрессивной молодёжи. Расставшись с диалекти-ческим материализмом и другими удобными увлечениями юных лет, они запол-няют образовавшийся в их сознании вакуум, безоговорочной верой и в ясновиде-ние, и в телекинез, а затем в порчу и сглаз, космическую энергию и биополе. При таком состоянии отуманенной новыми знаниями души они теперь не предприни-мают ни одного серьёзного дела, не заручившись прежде всего поддержкой из-вестных благоприятных примет и не заглянув в газету, где на последней странице ежедневно печатаются подробнейшие рекомендации быстро богатеющих астро-логов.
  Тот факт, что все эти славики неизбежно становятся законной добычей экст-расенсов, профессор Б. в ходе острых дискуссий с профессором А. объясняет тем , что происходит только то, чего не могло не случиться. А случается всё от того, что Славику и ему подобным с их большими претензиями и некритичным умом обязательно нужна вера. И когда старая религия оказывается несостоятельной, они настойчиво ищут себе новую религию, а если не находят, то создают её из обломков старой. Иногда получается лучше, иногда хуже, но всегда что-нибудь да получается. Пусть даже многое после разрушения старой религии изменяется, но страстное желание получать всё легко и без больших усилий остаётся навсегда. Понемногу в деградирующих мозгах бывших функционеров вырисовываются общие контуры новой религии и крепнет патологическое убеждение, что сущест-венными земными благами можно разжиться не только обычными целиком зем-ными способами, но также и с помощью доброжелательно настроенных пришель-цев, предпочитающих оказывать услуги через экстрасенсов.
  Тут расчёт славиков совершенно верен: вряд ли пришельцы умеют отличать уголовную фигуру от респектабельной. А для экстрасенсов, стоящих по ту сторо-ну добра и зла, социальный портрет клиента вообще не может иметь значения.
  
  Славик, который был совершеннейшим Овном, и Глыба, несомненный Водо-лей, просто не могли не встретиться. Потому что человеку с широким взглядом на вещи, и на свои и на чужие, и в то же время уважающему расположение звёзд, знаменитый контактёр Глыба представлялся самым нужным человеком.
  При составлении своих прогнозов, Глыба не ограничивался одной лишь под-держкой, которую оказывали ему пришельцы из космоса, потому что не все его клиенты были настолько наивны, чтобы полностью довериться инопланетной публике, не слишком хорошо разбирающейся в наших порядках. Для таких скеп-тиков модный пророк использовал другое оружие из своего богатого арсенала. В первую очередь  девятнадцать видов прогностических карт. Среди них были карты Таро от Уэйта, Папоса и Скандербега, древнеиндийские карты царицы Драу-Пади и полные тайн карты доктора Моро, испустившего дух при крайне за-гадочных обстоятельствах.
  Кроме карт Глыба с успехом применял и другие научные методы гаданий, среди которых наиболее надёжными и дорогостоящими были: гадание на копье Аякса, древненорвежских рунах и многосекторном круге Оракула. А ещё исполь-зовались мудрость восточно-китайского И-цзина, малоизвестное по причине сво-ей сложности гадание царя Соломона, резные кедровые дощечки из Ливана, кри-сталлы горного хрусталя и дымчатого кварца, сушёный шиповник из Тибета, ие-роглифы времён Тутанхамона, древнеиудейские манускрипты, лунные камни, де-тальное изучение кофейной гущи, перемешанной с засушенными и перетёртыми в порошок насекомыми, и в высшей степени показательное скоморошье гадание на валдайских колокольчиках.
  И вот они встретились. Незаменимый Глыба оказался довольно молодым че-ловеком (и когда он успел нахвататься такого количества знаний?) с чёрной боро-дой и одухотворённым взглядом. Он принял Славика в своём кабинете, не вставая с кресла, поскольку у него на коленях нежился легендарный кот Дан. Конечно, пушистого зверя можно было турнуть и из вежливости хотя бы привстать на-встречу посетителю, но подобная неуважительность, так объяснил ясновидец сво-ему гостю, могла бы не понравиться пришельцам, принявшим на себя опеку над этим удивительным котом.
  Рядом со столом высился скелет, сжимавший в зубах пучок увядших фиалок. Это сооружение предназначалось в основном для сентиментальных дамочек. Бо-лее суровую половину человечества были призваны впечатлять скрещённые са-мурайские мечи, а также многочисленные мачете, которыми на Кубе рубят сахар-ный тростник. Не забыты были и старорежимные старушки. Для успокоения их возможных опасений в углу перед образами теплилась лампада. Интеллигентную публику должны были привлекать прекрасно исполненные репродукции Сальва-тора Дали.
   Я вижу,  сказал провидец,  что сегодня имею редкую честь видеть своим гостем человека, родившегося под благополучной звездой, обещающей ему дос-тижение высочайших почестей и успеха во всех предприятиях.
  Голос его был музыкален, и произносимые им слова тоже были очень милы для внимающего уха.
  Славик сразу же сделал правильный вывод, что ясновидец его раскусил и по-этому не стал притворяться маленьким человеком.
   Да,  сказал он,  всё верно: я не какая-нибудь ничтожная шестёрка и не дешёвый подлипала. И хотя сегодня моё место уже не на подошвах госпожи Судьбы, то всё же пока ещё не на верхней пуговице её колпака. Но мне туда очень сильно хочется. Однако интересующее меня место главного распорядителя пока занято, и это меня смущает. Мне нужен хороший совет, а если это возможно, то и помощь могучих сил.
  С этими словами он выложил на край стола приятного вида пачку зелёных банкнот.
   Достаточно,  сказал контактёр.
  Не очень понятно, к чему именно, к словам или делам посетителя, относилась эта лаконичная реплика. Но самое главное, что услышанного и увиденного Глыбе было вполне достаточно.
  Как всякий добросовестный предсказатель, он постоянно держал в курсе зре-ния не только ежедневный прогноз погоды, но также и все основные обществен-ные движения: спорт, политику, борьбу за социальные права и криминальную деятельность. Старался не упустить из виду не только тонкости обязательных ри-туалов, но и всех ведущих актёров, подвизающихся на этих подмостках.
  Осторожный Славик не назвал Глыбе имя человека, на чью мало ограничен-ную власть он дерзнул покуситься, но ясновидцев такие пустяки никогда не пу-гают.
   Сейчас мы спросим у Дана, что это за анахроничная персона, стареющая и уже теряющая свою хватку, стоит на пути нашего уважаемого гостя.
  Контактёр поднёс кота к самому уху и стал внимательно слушать его доволь-ное урчание.
   Говорит, что имя этого человека состоит из пяти букв и что давно пора от него избавиться.
  Как видим, мнения Славика и Дана оказались в точности совпадающими.
  Провидец осторожно спустил умного кота на пол  будем надеяться, что ино-планетяне простили его за это,  и перешёл к карточному столу.
   Посмотрим, что нам скажут карты Таро.
   "Нет места сомнениям. Пусть сильный идёт вперёд и никуда не сворачивает,  сказали непредубеждённые карты,  потому что в ближайшее время лучи сереб-ряного месяца насквозь пронзят чёрный кисель полуночных болот. Уже жёлтая выпь прокричала шесть раз и паук на западной башне собора съел свою паутину вместе с мухами".
   А нельзя ли пояснее?  спросил посетитель, мало способный, а оттого и не склонный к решению сложных шарад.
   Молодой человек,  с укоризной ответил Глыба,  мы не смеем указывать потусторонним силам, в какой форме им следует выражать свои послания. Со своей стороны, я только могу сказать, что лично мне здесь всё понятно, и я чрез-вычайно удивлён тем, что вы в этих словах не нашли для себя точного и даже ис-черпывающего ответа. Но если у вас ещё осталась в душе грызущая неясность, мы обратимся к вещим картам госпожи Ленорманн.
   Ну, и что это за госпожа?  буркнул Славик.
   Это знаменитая гадалка из Франции. Жила она двести лет назад, и её пред-сказания поражали воображение всех современников.
   А какой сейчас от неё прок?
   Не стоит её так сильно недооценивать,  терпеливо разъяснил кудесник.  Услугами госпожи Ленорманн неоднократно пользовался сам Наполеон. И всегда её карты говорили ему одну только правду. Так, ещё в 1801 году они предсказали ему, что он окончит свой жизненный путь на маленьком удалённом островке день в день ровно через 20 лет: 5-го мая 1821 года.
   И он поверил?  подивился Славик.
   Думаю, что да,  ответил Глыба.  Наверное, именно полная вера в пред-сказание была главной причиной, по которой Бонапарт в 1815 году неожиданно для всех покинул приветливый средиземноморский остров Эльбу, где ему жилось совсем неплохо  под его началом находились там полторы тысячи гвардейцев,  и без разрешения союзников высадился на материке. Ну а дальше последовали быстро промелькнувшие сто дней возвращённой власти, Ватерлоо и остров святой Елены.
   Выходит, Бонапарт фраернулся,  подытожил Славик.
   Наверное, это не то слово, которое более всего подходит к описанной мною ситуации,  поучительно сказал контактёр.  Но в том, что касается сути вещей, вы совершенно правы.
  Карты Ленорманн, как всегда, не стали темнить, а сразу же сообщили, что в заповедных садах Семирамиды чёрные вороны уже нетерпеливо машут крылья-ми, чувствуя богатую добычу, а Генрих Четвёртый ещё раз пронзён кинжалом Ра-вальяка.
  Яснее не выразишься.
  На том и расстались.
  Последовавший за этим звонок Рябого полностью разъяснил суть несколько туманной рекомендации, полученной Славиком из потустороннего мира, и при-шлось несчастному Волкодаву пасть первой жертвой астральных сил, уверенно руководивших рукой беспощадного киллера.
  А вот Рамиз больше склонялся к поэтусторонним силам и поэтому не забывал их щедро улещать.
   Что ж это такое?  с возмущением заявил он начальнику мобильных поли-цейских отрядов.  Теперь, получается, честного ни в чём не повинного человека могут среди белого дня шлёпнуть словно блоху? Не пора ли вам вмешаться? Этот Славик слишком уж обнаглел.
  В представлении трудолюбивого полицейского безвременно усопший Волко-дав не принадлежал к немногочисленной когорте особо честных людей, но он по-нимал, что гонорары Рамиза следует отрабатывать сполна.
  
  Не у одного Рамиза были хорошие отношения с полицией. У Славика тоже. Ещё с прошлых времён. Поэтому поднятый по тревоге полицейский начальник испытывал подлинные муки: кем-то на этот раз придётся пожертвовать, и это сра-зу же существенно отразится на его регулярных доходах.
  Кем пожертвовать?
  На одной чаше весов возлежал преклонных лет опытный и всё ещё имеющий достаточно сил и средств авторитет. На другой  восходящее светило, за которым очевидное будущее и великие финансовые, не исключено, что и политические, возможности.
  Мудрецы уверяют, что синица в руки лучше журавля в небе.
  Как ни крути, а этого очаровательного младенца придётся удушить в колыбе-ли.
  
  Глава двадцать вторая
  Вновь я стою пред тобой очарован
  
  Славик стал авторитетом ещё в то время, когда служил Рамизу. Служил удач-но и вскоре вошёл в самый близкий к великому человеку круг. Только тогда он, наконец, был допущен в дом.
  А в этом доме жила Аида, дочь Рамиза  удивительно красивое юное сущест-во. Тоненькая, очень стройненькая, черноволосая, с большими блестящими чёр-ными глазами. Ах, это были глаза, похищающие сердце. Щёки девушки напоми-нали спелый персик, а приветливая улыбка могла свести с ума всех мастеров Воз-рождения вместе взятых.
  В ней самым счастливым образом соединились отполированная веками евро-пейская кровь и полная неизъяснимых тайн кровь Востока, и результатом явилось чудо нежной красоты и абсолютное совершенство линий.
  Любитель Рубенса, возможно, нашёл бы её несколько субтильной. Но даже если так, то отсутствие избытка плоти с лихвой компенсировалось необыкновен-ной лёгкостью движений и чистым, мелодичным голосом этой замечательной де-вушки.
  Увидеть это чудо было совсем непросто. Только случайно или на званых ве-черах, которые хлебосольный Рамиз устраивал для своих любимцев.
  Славик, как и все другие, был покорён Аидой с первого взгляда. Один только раз взглянул  и сразу же потерял способность соображать и правильно мыслить. Всё окружающее сразу потеряло для него малейший смысл, и если бы в его на-сквозь испорченной натуре сохранилась хоть одна ничтожная капля поэтического дара, он тут же убежал бы в поля, леса и горы и там, отдавшись на волю непокор-ных стихий, упоённо декламировал бесчисленные вирши, рождённые разрываю-щимся от страсти сердцем.
  Но Славику не пришло в голову взойти на труднодостижимые снежные вер-шины и там без содрогания подставить свой пылающий лоб буйному охлаждаю-щему ветру, и волнительные ритмические строки не спешили сорваться с его вос-палённых шепчущих уст. Он просто решил жениться на этой необыкновенной де-вушке.
  Боже, какая проза!
  Но тут уже ничего не поделаешь: там, где нет поэзии, остаётся одна только проза. Третьего, насколько нам известно, не дано. Так сказать, tertium non datur.
  Ничего лучшего Cлавик не сумел придумать, как явиться перед ясными оча-ми Рамиза и в самых несложных выражениях объяснить ему, что хочет стать его дорогим зятем.
  Пахан выслушал его с каменным лицом.
   Нет,  коротко сказал он.  Она не для таких, как ты.
   А чем я плох?  взвился непризнанный жених.
   Ты всем плох,  ответил отец черноглазой красавицы.  А к тому же ты ещё и думать не умеешь. Ну как ты мог помыслить, что я соглашусь выдать дочь за бандита?
  На так поставленный вопрос очень нелегко ответить.
   Но я могу, если нужно, если потребуется, стать другим. Я могу, если захочу, в будущем стать крупной государственной фигурой, профессором или прослав-ленным покровителем искусств и наук,  стал доказывать Славик.
   Ты можешь стать только тем, кем я тебе позволю,  жёстко ответил Рамиз и, устанавливая между ним и собой незримую непреодолимую стену, покачал влево-вправо указательным пальцем.
  Славик взглянул на него со злобой.
  Рамиз поймал этот взгляд.
   Прежде, чем ты уйдёшь,  сказал он,  я расскажу тебе одну притчу.
  
  Встретились однажды на узкой тропе взрослый Лев и маленький Львёнок. Вместо того, чтобы посторониться, втиснувшись в колючие кусты, малыш оста-новился и, не уходя с тропы, стал вызывающе смотреть на большого Льва.
  Лев спокойно переступил через него и пошёл было дальше, но потом повер-нулся и спросил:
   Ты почему не уступил мне дорогу? Я ведь много старше тебя.
   Потому и не уступил,  ответил Львёнок.  Пройдут годы, и я вырасту, а ты станешь стар и слаб. Так что лучше тебе со мной заранее подружиться.
   Ты всё правильно рассудил,  сказал Лев.  Но ты забыл, что сегодня от ме-ня зависит, вырастешь ты или нет.
  И Лев поднял свою тяжёлую лапу.
  
  Обиженный родительским отказом Славик не захотел отступать, а просто ре-шил сменить тактику. Сам себе он казался завиднейшим женихом, о котором можно только мечтать. Совершенно очевидно, что Рамиз от старости потерял спо-собность правильно смотреть вперёд. Сказочки какие-то вздумал рассказывать. Для этого существуют внуки.
  Будем идти напролом.
  И на первой же вечеринке Славик попробовал вручить красавице Аиде букет прекраснейших роз.
  Растерявшаяся девушка покраснела, насколько позволял ей природный румя-нец, и спрятала свой прелестный носик в цветы. И Рамиз тоже ни слова не сказал, только приподнял одну бровь и сделал незаметный знак Волкодаву. Тот нетороп-ливо подошёл к Славику и нанёс ему своим тяжёлым кулаком короткий удар пря-мо в переносицу.
  "Кто бы мог подумать, что в старике так много крови?"  сказала леди Мак-бет. В носу у Славика этой жидкости оказалось ещё больше.
  Нежеланного ухажёра тут же под руки вывели прочь  у него подкашивались ноги, и сам он идти не мог  и на весёлые вечеринки в доме Рамиза больше нико-гда не допускали.
  Тогда Славик ушёл от Рамиза. Никто не стал его удерживать.
  А что же Аида?
  Нет на свете такого мрамора и порфира, которые неподвластны разрушению.
  Вот так и получилось, что недоступная Аида стремительно вышла замуж за своего университетского сокурсника, приезжего из далёкого города и потому жи-вущего в общежитии. Внешность у него была самая обыкновенная, оценки на эк-заменах он получал не самые высокие, и у него даже приличного пальто не было.
  Именно последнее обстоятельство переполнило чашу унижения Славика.
  
  Всегда хочется посочувствовать гению, которому при раздаче наград не хва-тило лаврового венка.
  
  Человек разумный, не встретив желаемого отклика со стороны предмета сво-их симпатий, сразу должен обратиться к Бальзаку, без лишних околичностей уве-ряющему, что мужчине не дано постичь особенности женского мышления. Здесь, нам так кажется, содержится тонкий намёк, что если мужчинам того не даровано, тогда женщинам и подавно. У нас нет ни малейших оснований оспаривать мнение выдающегося француза. Наоборот, в горькую минуту оно может принести нам всё необходимое утешение.
  Славик никогда не читал Бальзака.
  Напрасно.
  
  В свою загородную резиденцию Славик ехал на этот раз сразу тремя маши-нами. Теперь иначе нельзя, коли сам затеял беспощадную битву за власть.
  Первый раунд остался за мной, размышлял Славик, но только первый. Те-перь, когда отделился Рябой и откинулся Волкодав, в окружении Рамиза наверня-ка началась лёгкая паника, и если мне удастся завалить ещё парочку близких к нему авторитетов, тогда от Рамиза все окончательно отшатнутся. Король без сви-ты  не король. Все начнут искать моего покровительства. И они его обязательно получат.
  А можно и не валить, а просто и примитивно купить. Когда пристрою алмазы, денег у меня будет море. И тогда я куплю всё окружение Рамиза оптом, как увле-чённый школьник покупает в магазине коробку оловянных солдатиков. Но это ещё не всё. Я и самого Рамиза, если понадобится, куплю. Он ещё походит у меня в шестёрках.
  Если человек ставит перед собой задачу, явно превышающую его возможно-сти, это свидетельствует об определённом величии его души.
  Так сказал Гёте. При всём уважении к известному немецкому писателю осме-лимся заявить, что на Славика это правило не распространяется. А не распростра-няется потому, что Провидение, которому даже великий Гёте не указ, имело на Славика свои, особые виды. Вовсе не интересуясь масштабом его души, оно всего лишь предназначило ему сыграть в задуманной пьесе определённую роль, и он её честно до конца сыграл, не ведая о ней и потому не попытавшись уклониться или изменить её рисунок.
  Нам, непосвящённым, многое в этой жизни кажется случайным. И только са-мые толковые из нас, после того как десятки раз попусту обожглись, начинают догадываться, что нет и не может быть никаких случайностей, что никто там на-верху не бросает, смеясь, игральные кости, а всё подчинено великому беспре-дельному во времени и пространстве Закону, которого нам никогда не понять, по-скольку часть не может равняться целому, если она, как ей предписано всё тем же Законом, действительно является лишь только ограниченной со всех сторон ча-стью этого целого.
  
  Быстро домчаться в этот раз не удалось. Сначала в середине пути их тормоз-нул дорожный патруль. Гаишники сразу же отказались от предложенного им де-нежного вознаграждения и стали долго и придирчиво изучать водительские права. Затем начали заглядывать машинам под капот и в окна салона и попросили от-крыть багажники. Потом смилостивились и разрешили следовать дальше.
  Когда машины отъехали, старший патрульный сообщил по рации:
   Нострадамус. Нострадамус. Говорит Кондор. Прошли три легковые. Две "Тойоты" и один "Крайслер". Десять человек. Крупного стрелкового при них не заметили. Конец связи.
  А ближе к концу пути шоссе оказалось перекрытым заборчиком из наскоро сколоченных досок. И тут же стоял примитивный указатель: "Ремонт дороги. Объезд".
  Стрелка, направленная в сторону леса, указывала, куда объезжать.
  Дорога здесь была совсем никудышная, как и положено узенькой малоезжен-ной лесной дороге. Славика даже укачало на ухабах. Он положил себе руку на грудь  здесь, за пазухой, он вёз три алмаза необыкновенной красоты и чистоты  и стал думать.
  Интересно  о чём он думал?
  В самом глухом месте выяснилось, что эта скверная дорога перегорожена ме-таллическими бочками из-под солярки, сложенными в баррикаду. А за бочками укрылись, изготовившись к стрельбе, бойцы в пятнистой камуфляжной форме. Лица их были скрыты чёрными масками.
  Тут Славик сообразил (поздновато сообразил), что дело нечисто.
   Давай быстро назад, задним ходом,  приказал он водителю. Развернуться не хватало места.
  Но и назад уже пути не было, потому, что из леса выполз, ломая кусты, боль-шой крытый грузовик-вездеход и стал поперёк дороги. Из его будки вылезло ещё около десятка стрелков. Среди них было два гранатомётчика.
   Стоять, полиция,  приказал кто-то, спрятавшийся за бочками.  Руки за го-лову, лицом ко мне.
  Когда человек попадает в ситуацию, в которую он попадать никак не соби-рался, в душе его обязательно возникает некий протест против такого поворота событий.
   Тут какое-то недоразумение,  хотел объяснить Славик тому, кто подавал голос из укрытия
  Это было действительно настоящее недоразумение, поскольку все обязатель-ные взносы он всегда вносил исправно.
  Но объяснить не успел, потому что началась стрельба. Неизвестно, кто пер-вый и по какой причине открыл огонь. Да и не имело это большого значения. Особенно для Славика. Он пал одним из первых. Но в том не было большой тра-гедии, потому что его душа умерла намного раньше, чем тело.
  Остальных членов банды тоже не пощадили. Видно, на этот раз со всем ста-ранием исполнялся очередной указ о дальнейшем усилении борьбы с организо-ванной преступностью.
  Совершенно ясно, что показания карт госпожи Ленорманн на этот раз были истолкованы неправильно.
  А всё потому, что отдельные страницы Книги Судеб написаны слишком ко-рявым, неразборчивым почерком.
  Алмазы, которые несостоявшийся лидер преступного мира хранил на своей ещё не остывшей груди, тут же перекочевали в руки бдительных правоохрани-тельных органов, а от них без ненужных формальностей прямиком к Рамизу. Та-ков был предварительный уговор, и нарушить его начальник местной полиции не посмел.
  Почти не посмел.
  Уж больно красивы были кристаллы. Поэтому полковник Красножёнов ре-шил, что будет справедливым оставить себе один на память, поскольку вся опера-ция проводилась с немалым риском для его жизни.
  На стол Рамизу легли два алмаза.
  Очень красивые алмазы. Но их было всего два.
   Очень красивые алмазы,  сказал Рамиз Красножёнову.  Спасибо. А теперь послушай маленькую притчу.
  
  Однажды Лев, между прочим  царь зверей, послал Волка принести ему обед. Волк побегал, побегал и поймал трёх Кроликов. Рассудив, по глупости, что Льву хватит и двух, Волк одного Кролика скушал сам, а двоих оставшихся доставил к столу своего повелителя.
  Время как раз близилось к обеду.
   Очень хорошо,  сказал Лев, с удовольствием изучив приношение Волка,  но у меня сегодня запланирован обед из трёх блюд. На первое  Кролик, на второе  Кролик. А кто же будет на третье?
  И мудрый Лев обратил к серому разбойнику вопрошающий взгляд.
  
   Я должен перед вами извиниться,  сказал понятливый полковник.  Вот ещё один алмаз.
  
   Ну вот. Теперь у меня их уже тринадцать,  сказал удовлетворённый Рамиз.  Курочка по зёрнышку...
  Десять из них когда-то принадлежали Волобуеву, три  Кузьменко. Но они не сумели должным образом распорядиться ими.
  
  Глава двадцать третья
  Гавличек выходит на след
  
  В итоге прекрасно задуманной и ещё лучше исполненной операции по под-мене сейфов драгоценные камни перешли в неоспоримое владение квартета, со-стоящего из Руководителя узаконенного порядка Дидурного и начальника Управ-ления по надзору за общественным спокойствием Куцего, а с ними коменданта Управления полковника Сизого и его племянника тоже Сизого, очень способного молодого человека, прирождённого альпиниста.
  И тогда перед ними возникла неразрешимая арифметическая задача: как по-ровну, чтобы это было благородно, разделить семьдесят девять кристаллов на че-тырёх?
  Не делится!
  Тогда каждый стал считать по-своему.
  "Допустим,  рассуждал полный генерал Дидурный,  двух Сизых посчитаем за одного. Тогда остаются трое. Делим семьдесят девять на три...не делится! А на двоих? Тоже не делится!"
  Расчёты Куцего, он тоже был генералом, оказались очень близки к расчётам Дидурного.
  А вот расчёты младшего из Сизых несколько отличались. Уж очень не хоте-лось в равных долях делиться с начальством, которое по верёвке лазить не лазило, а только обеспечивало защиту от возможных следственных действий. Тогда старший из Сизых объяснил ему, несмышлёному, что не так важна верёвка, как нужна страховка.
  Но вот что было общего во всех расчётах: никак не удавалось наилучшим об-разом, так чтобы все были довольны, разделить число семьдесят девять.
  Не зря математики с иронией относятся к простым числам!
  В конце концов при разделившихся голосах приняли большинством три к од-ному такое решение:
  Дидурному  двадцать,
  Куцому  двадцать,
  Сизому (старшему)  двадцать,
  Сизому (младшему)  девятнадцать.
  Теперь оставалось всё это добро выгодно сбыть. А это, как мы уже знаем, почти непосильная задача.
  Тут и всплыло имя всесильного Рамиза.
  
  Конечно, посольство было предупреждено, что Гавличек с Франтишеком прибыли с особой миссией государственной важности. Однако из-за полной нев-нятности указаний, дать существенную поддержку своим людям оно не могло.
  Хорошо, хоть автомобиль дали.
  Позже он очень пригодился.
  А ещё очень пригодилось хорошее, хотя и не афишируемое, знакомство ат-таше по культуре с Велеховым. Потому что именно от последнего стало известно о странной, почти невероятной, покраже сейфа с алмазами прямо из Управления по надзору. Удивляло также очевидное равнодушие начальства к этому вопию-щему факту.
   Так, посмотрим, что это за начальство,  сказал сам себе Гавличек, взял большой лист белой бумаги и, всё время советуясь с данными, полученными от Велехова, стал писать на нём разные фамилии.
  Потом стал мучительно думать над получившимся списком, и эти думы при-вели к тому, что почти все фамилии были из него вычеркнуты.
  Кроме двух.
  Остались Дидурный и Куцый.
  Этого было недостаточно.
  При всех своих званиях и полномочиях не могли они вдвоём упереть тяжёлый сейф через окошко. Тут нужен был кто-то посильнее, помоложе, и половчей. И ещё кто-то изнутри должен был обеспечивать всей затее режим наибольшего бла-гоприятствования.
  Подумав, Гавличек добавил Сизого-старшего, после чего снова позвонил Ве-лехову.
   Нужно увидеться,  сказал он.
  Встретились в зоопарке, в обезьяннике. Тут всегда толклось много народа, всё больше восторженных детей и обыкновенных зевак с разбегающимися глаза-ми, и никто в этом скоплении не мог бы выделить двух людей, совершенно рав-нодушных в данный момент к павианам.
  Если человек хочет остаться незамеченным, лучшего места, чем толпа в зоо-парке ему не сыскать. Проверено на практике. Много раз. Здесь люди друг на друга никогда не смотрят.
  Что же касается обезьян, то они всегда с любопытством посматривают на лю-дей, забавляясь очевидным сходством с ними и пытаясь понять, кто же всё-таки от кого произошёл.
   Посмотрите на этот коротенький список,  попросил Гавличек.  Здесь ко-го-то не хватает. Скорее всего, это чей-то родственник, молодой, спортивного склада.
   Тогда это Сизый-младший,  быстро догадался Велехов. Он был невероятно догадлив.
  По такому случаю заграничный детектив расщедрился и выставил пиво.
   А что вы собираетесь делать с этим списком?  спросил Велехов, утирая с усов благороднейшую пену.
   Подбираю кандидатов на Нобелевскую премию,  ответил Гавличек.
  Это он так шутил, когда был в хорошем настроении.
  
  Франтишек с нетерпением дожидался шефа.
   Ну как?  бросился он к Гавличеку, едва только тот переступил порог.
   Порядок,  ответил старший товарищ и не без озорства добавил:  Интуи-ция опять меня не подвела. Будем разрабатывать эту компанию.
  И помахал перед носом Франтишека листиком с четырьмя фамилиями.
  Франтишек выхватил список, жадно прочитал его и сразу поскучнел.
   Не понимаю, как мы к ним вплотную подберёмся,  сказал он.  Особенно к полному генералу Дидурному.
   Подберёмся,  уверенно пообещал Гавличек.  Придумаем как. Потому что нет ничего на свете невозможного.
  Конечно, это было явным преувеличением. Но с другой стороны  чего толь-ко на свете не бывает?
   Так что я должен делать?  спросил Франтишек.
   С завтрашнего дня с самого утра возьмёшь под постоянное наблюдение полного генерала. Отслеживай все его перемещения. А я постараюсь присмотреть за Куцым и обоими Сизыми. Благо, они в одном здании трудятся.
  С этими словами великий детектив отправился в туалетную комнату и там прилепил список к зеркалу, перед которым каждое утро брился.
  
  Дидурный одел свой лучший мундир и свои лучшие сапоги и, сверкая позо-лотой орденов, полученных бог знает за какие заслуги, отправился наносить визит заслуженному авторитету.
  Рамиз бесконечно удивился необычному посетителю, но всё же в дом впустил и принял его радушно, без лишнего важничанья: попросил чувствовать себя, как дома, и даже угостил рюмкой сухого хереса тридцатилетней выдержки. Херес и впрямь был хорош.
  После первой рюмки Рамиз выжидательно посмотрел на генерала. Но тот не понял его взгляда, зато весьма красноречиво устремил свой на бутылку.
  Выпили ещё по рюмочке. С тем же результатом.
   Так чем могу служить?  спросил после третьего захода помирающий от неопределённости хозяин. До сих пор он всё время терялся в догадках, зачем к нему явился этот блестящий и властный генерал.
   Видите ли... начал Руководитель узаконенного порядка и запнулся. Толь-ко в эту минуту до него дошёл весь комизм его положения.
  Действительно, это только в зеркальной Вселенной может случиться такое, что Руководитель освящённого законом порядка пытается сбыть крутому пахану краденое добро. Но даже в такой извращённой Вселенной генералу в этой ситуа-ции становится немного не по себе.
  Вот почему он запнулся. Но природная храбрость всё же не покинула его, и он, набравши в лёгкие побольше воздуха, взял да брякнул:
   Хочу предложить вам исключительные алмазы.
  Так решительно бросаются в холодную воду, потому что медленно войти в неё ни за что не хватит духа.
   Ого!  подумал Рамиз.  Да сколько же их на свете, этих уникальных алма-зов? И откуда они взялись в таком количестве, и как попали к этому руководяще-му деятелю?
  Но мыслями своими делиться не стал, а, одев на лицо непроницаемую вос-точную маску, самым будничным голосом спросил, словно речь шла о чём-то привычном, обыденном и вообще о сущем пустячке:
   А сколько их у вас?
   Много. Двадцать.
  Действительно много. Больше, чем у Рамиза.
   Что ж,  спокойненьким голосом сказал великий теневик, хотя внутри у не-го бешено заколотилось сердце,  если сойдёмся в цене, то можно и взять. Почему бы и нет?
  У генерала сразу полегчало на душе. Он почему-то ожидал лицемерно-возмущённых возгласов: "Да что вы такое говорите? Да как вы можете предлагать мне такое? Да за кого, сударь, вы меня принимаете?"
  А получалось всё тихо и мирно, ну словно как при покупке пучка петрушки у самодеятельных огородниц.
   Минуточку,  сказал Рамиз. Отошёл в глубину кабинета, позвенел ключами, отпер сейф и принёс несколько кристаллов.  У вас такие же?
   Да,  растерянно сказал Дидурный.  Такие же. Но откуда они у вас?
   Я же не спрашиваю, откуда у вас ваши,  с упрёком ответил ему хозяин.  Мне кажется, что мы встретились здесь не для того, чтобы задавать друг другу глупые вопросы.
  
  Стали договариваться, где и как произойдёт сделка. Потому что при всей вза-имной заинтересованности обеих сторон, эти стороны всё же испытывали силь-нейшие подозрения относительно порядочности друг друга.
  Наиболее безопасным и подходящим для поставленной цели им показался оперный театр, поскольку туда ходят одни только приличные люди. Договори-лись  как только Джильда в "Риголетто" запоёт о своём знакомстве с таинствен-ным красавцем, Дидурный зайдёт в ложу Рамиза и покажет ему свой товар. Ну, а когда герцог начнёт распевать о том, что сердце красавицы склонно к измене, то-гда в той же ложе и произойдёт обмен товара на деньги.
  Это был прекрасный план, не лишённый эстетического антуража.
  
  Дидурный отбыл к себе домой, а вскоре и Франтишек отправился с добытыми сведениями к Гавличеку.
   Сегодня, по всей видимости, состоялась встреча Дидурного со знаменитым уголовным авторитетом Рамизом.
   Почему ты так решил?  заинтересовался патрон. Очень заинтересовался, потому что его чуткий нос ищейки почуял совсем свежий, ещё тёплый след.
   Потому что генерал подкатил к богатому особняку. Один, без охраны. Вы-ходит  встреча тайная. Ворота сразу открылись  значит ожидали. Наружная ох-рана  сплошь азиатские лица. На двоих даже богато расшитые тюбитейки заме-тил. Уверен, что это резиденция Рамиза. А чья же ещё?
   Как долго Дидурный там пробыл?
   Ровно один час и семь минут,  щегольнул точностью Франтишек.  А по-том отправился...нет, вы ни за что не догадаетесь, куда отправился Дидурный. Тут вам даже ваша невероятная интуиция ничего не подскажет.
   Неужели в музей импрессионистов?  пошутил Гавличек.
   Почти. В оперный театр!
   Ух ты! Экий меломан!
  Такого великий детектив и помыслить не мог.
   Ты, надеюсь, пошёл за ним?
   Конечно. Там этот генерал  в очереди в кассу я стоял прямо за ним  взял один билет на "Риголетто", на вторник.
   Один, говоришь. Значит, без жены идёт. Следовательно, на встречу. Скорее всего, с Рамизом. Там всё и должно произойти.
   Что произойти?
   Всё произойти, что они придумали. Ну а мы постараемся не дать всему это-му случиться.
   Я на всякий случай взял и нам два билета.
   А вот это напрасно. У меня сейчас один план в уме вырисовывается. Музы-ки и танцев в нём не будет.
   Жалко. Я никогда ещё не слушал "Риголетто".
   Не грусти,  сказал добрый Гавличек.  Когда всё кончится, я сам тебя сво-жу. В первый ряд партера.
  
  Наступил вторник.
  Дидурный в тот вечер ещё раз побрился, надел лучшее, что было из штатско-го, и даже обрызгал шею дезодорантом.
   Ты куда это собрался?  спросила встревожившаяся жена. Таким красавцем она давно его не видела.
   В оперу,  с чувством полного морального превосходства ответил радостно взволнованный супруг.
   Один? Без меня?
   Да, дорогая, так нужно.
   А что хоть слушать будешь?
   "Риголетто", однако.
   А чья музыка-то?
   Да какая разница? Не музыка важна, а сама идея.
   Охрану берёшь?
   Не стоит. Зачем зря мучить ребят?
  Всё-таки в оперу лучше ездить с охраной, чем без. При выезде на магистраль перед машиной Руководителя  он сам её вёл, потому что очень увлекался лихой ездой  замер какой-то несчастный "Фордик". Дидурный просигналил, а ему в от-вет стали только беспомощно разводить руками двое, сидевшие в "Фордике". Раздражённый задержкой Руководитель общественного порядка вышел из своей машины. Те  из своей. И слова друг другу сказать не успели, просто двое из "Фордика" решительно и вежливо подхватили генерала под локотки и затолкнули обратно в его же богатый "Мерседес". А чтобы бедняга напрасно не нервничал и не издавал ненужных звуков, ткнули ему в лицо пахучую тряпку. Тут он и отклю-чился.
  Потом захватчик, тот что помоложе, отогнал большую машину к обочине. Ключи зажигания вытащил и сунул в нагрудный карман очумелому Дидурному. Взамен взял на память о генерале небольшой портфельчик с монограммой, очень симпатичный.
  Всё это заняло меньше минуты.
  После этого "Фордик" обрёл неожиданную резвость и умчался вдаль.
  
  Генерал пришёл в себя довольно быстро, но ехать в оперу уже не имело смысла. И не потому, что увертюра уже закончилась, и не потому, что из нечаян-но ушибленного носа прямо на рубашку всё ещё капала кровь, а потому что исчез портфельчик с драгоценностями.
  Это была одна из самых печальных повестей на свете: ещё совсем недавно он владел неслыханным богатством, а теперь от него (богатства) не осталось даже самого маленького следа.
  Почему так случилось?
  Неужели это работа Рамиза?
  А чья же ещё?
  Только он один и знал, что я буду ехать с алмазами.
  До чего же ненадёжен и гадок этот преступный мир! Договариваешься с этой публикой, как с порядочными людьми, доверяешься им, а они всё равно норовят тебя кинуть. Вот ведь подлецы! Бороться с ними, бандюгами, нужно. Беспощадно бороться. Истреблять и искоренять.
  Вот к какому правильному выводу пришёл несправедливо обиженный Руко-водитель узаконенного порядка.
  Поздно вечером позвонил Рамиз.
  В самом сердечном тоне заговорил. Вот ведь лицемер!
   Дорогой,  сказал он,  ты, наверное, сильно заболел. Так предупредил бы меня, что не придёшь. А то я, как дурак, все четыре действия высидел. Это в мои-то годы!
   Совести у тебя нет, нахалюга!  завопил оскорблённый в лучших чувствах Руководитель порядка.  Обобрал меня дочиста, а теперь дурочку из себя стро-ишь! Да я тебя в пыль сотру! Будешь ты у меня баланду жрать на нарах до конца дней своих!
   Некрасиво говоришь,  рассердился Рамиз.  Мог бы иные слова ты при-личнее этих измыслить. Ты сам ко мне первый пришёл, и ты же меня теперь об-зываешь. Так добропорядочные люди не поступают. Зачем такие угрозы? Будешь жалеть потом.
   Это я буду жалеть, паскудник?  взвился могущественный Руководитель.
   Ты, ты будешь жалеть,  пообещал Рамиз и положил трубку.
  
  Положить трубку было несложно. Сложно было понять, что в действительно-сти произошло. Ведь была же какая-то причина, заставившая генерала, так стра-стно желавшего продать алмазы, вдруг изменить свой дружелюбный тон и завыть, как волк на луну.
  Кто-то, похоже, сумел обчистить Руководителя узаконенного порядка, не убоявшись всей мощи обиженной им Системы.
  Кто этот храбрец?
  Почему он это сделал?
  И где его теперь искать?
  У Рамиза накопилось много вопросов. Так уж получилось, что он с Дидурным оказались по одну сторону баррикады.
  А кто по другую?
  Рамиз испытывал досаду. Он досадовал на себя за то, что позволил себе оби-деться. Мудрого обидчивость делает неумным, умного  глупым, глупого  дура-ком. Нужно было всё-таки попробовать разобраться.
  Рамиз умел сражаться с неприятелем, когда видел его перед собой. Но как уберечься от невидимого и неизвестного врага?
  Бедный авторитет не знал, что по воле неведомых сил он оказался малозначи-тельной фигурой в непонятном ему спектакле. При этом он был, как и многие другие, проигрывающей стороной в той непостижимой и захватывающей игре, в которую он и не помышлял ввязаться добровольным участником. Эту игру иногда называют Судьбой, иногда Случаем, а чаще  Волей Провидения.
  По другую сторону баррикады были трое  Гавличек, Франтишек и Пивар-ник. В тот же вечер они завели свой автомобильчик в гараж посольства и попро-сили механиков срочно перекрасить его. Номер тоже заодно переменили. В дру-гой стране такие штучки были бы связаны с величайшим риском, но только не в этой. Здесь был слишком большой беспорядок, и полная неразбериха тоже была. В данном случае всё это шло на пользу заграничным гостям.
  Ещё двадцать алмазов королевской короны в тот же день были отправлены дипломатической почтой прямо в адрес ведомства Дубовца. Очень скоро пришёл ликующий ответ: "Бесконечно восторгаюсь вами. Представляю к высокой госу-дарственной награде".
  Детектив Пиварник от счастья чуть сознание не потерял.
  Детектив Франтишек тоже был растроган и тут же представил себе, как он покажется знакомым девушкам с новым блистающим орденом на груди. А Гавли-чек великодушно сказал, что подарит ему и свою награду, чтобы у напарника бы-ло сразу два ордена.
  После этого детектив пошёл в туалетную комнату и с чувством исполненного долга вычеркнул на листике фамилию Дидурного. Оставались пока Куцый и два Сизых.
  Неиссякаемая интуиция потребовала ещё раз обратиться к списку. Гавличек подумал, подумал и дописал Рамиза.
  Со знаком вопроса, поскольку полной уверенности не было.
  
   Шеф, что такое интуиция?  спросил Франтишек. Он давным-давно хотел задать этот вопрос, но всякий раз немного стеснялся. А в этот радостный день, наконец, решился.
   Мне думается,  ответил Гавличек,  что это  цельная, но неосознанная цепь логических умозаключений. При этом мы не в состоянии выделить в ней ка-ждое отдельное звено, и у нас нет даже уверенности, что оно существует как от-дельность.
   Вы сами это придумали?
   Не знаю. Но для меня это не имеет значения. Мне неизвестно, откуда при-ходят мои мысли. Для меня важно лишь то, что они  мои.
  
  Глава двадцать четвёртая
  Гримасы науки
  
   Дайте мне нить Ариадны, и я благополучно доберусь до конца этого затя-нувшегося повествования.
   После этого я снова займусь наукой.
   А нужно ли заниматься наукой?
  Если отдавать ей не слишком много времени, то  почему бы и нет? Не по-считайте меня безнадёжным лентяем  просто я следую Паскалю, который про-зрачно намекал, что жизнь  слишком прекрасная штука, чтобы безоглядно по-святить её всю науке.
   Интересно, что ещё роднит меня с Паскалем?
  
  Генерал Куцый тоже ломал голову над проблемой сбыта, для которой наука пока ещё не нашла удовлетворительного решения. Но потом фортуна улыбнулась и всё разрешилось само собой. А всё оттого, что он случайно подслушал, как в со-седней комнате щебетала по телефону его неунывающая подруга жизни:
   Аллочка! Ты даже не представляешь, на что способен этот ясновидец. Представляешь  ему дают письмо в запечатанном конверте. А он, не вскрывая, рассказывает по почерку,  даже не видя самого почерка, а только ощупывая пальцами флюиды, источаемые им,  какой характер у человека, написавшего это письмо.
  Генералу стало интересно, и он навострил уши.
   Ему дали в конверте письмо старого Ерохина, так он только прикоснулся к нему и сразу сказал, что у этого человека больна печень и ещё у него неприятно-сти в семье...Откуда я знаю...Говорят, что он  контактёр...Не знаешь, что это? Боже, какая глупая. Это тот, кто в контакте с космосом и черпает оттуда энер-гию...Что, что? Конечно берёт!... Зачем они ему? Не знаю...И вправду странно, ведь за космическую энергию он наверное не платит  это ж не электричество. Может просто так берёт, потому что все берут...Да, да. Продаёт метеори-ты...Зачем они мне? Не знаю. Всё-таки энергия. Космическая...Что? Где достаёт? Откуда я знаю. Где надо, там и достаёт... Нет, жульничества никакого. Уж это точно. Ведь всё, что говорил про печень и неприятности, всё абсолютно точно и сошлось. Потому что сына Ерохина всё-таки посадили  адвокат не сумел догово-риться... Я же тебе говорю  предсказатель и ясновидец!
  Генерал сразу всё понял: ему сейчас позарез нужен предсказатель и яснови-дец. Потому что у самого никаких соображений не было ввиду отсутствия эконо-мического образования.
  
  Так и встретились Куцый и контактёр Глыба.
  Контактёр выглядел довольно молодым человеком (за недолгое время, про-шедшее после нашей последней встречи с ним, он не успел сильно постареть) всё с такой же бородой, как у Навуходоносора, и ещё более одухотворённым взгля-дом. Он принял Куцего, как некогда покойного Славика, всё в том же кабинете. Но с кресла привстал, и даже сделал несколько шагов навстречу, поскольку ле-гендарный кот Дан в этот момент удалился к своей коробке с песочком.
  Рядом со столом ясновидца по-прежнему высился скелет, сжимавший в зубах на этот раз искусственную розу, очень похожую на натуральную. На стенах висе-ли скрещённые самурайские мечи, а также многочисленные мачете, которыми на социалистической Кубе всё ещё рубят сахарный тростник. В углу перед образами теплилась лампада. На месте были и репродукции Сальватора Дали, а также аф-риканские фигурки из чёрного дерева, китайские вазы, египетские тарелки весьма грубой чеканки и неисчислимые ложки под Хохлому.
  Генерал пришёл в парадной форме, считая, что глупо было бы скрывать свой высокий чин от ясновидца. Заметно было, что золотые погоны произвели сильное впечатление, и Куцему это понравилось.
   Рад вас видеть, почтеннейший сударь,  расшаркался Глыба.  Но прежде, чем мы обратимся к делам духовным, давайте покончим с делами материальны-ми, чтобы нам потом не отвлекаться.
  Военный человек такую прямоту не мог не оценить.
   Сколько?  коротко спросил он.
   Двести баксов,  также кратко, почти по-военному, ответил не слишком бескорыстный контактёр.
  "Однако!"  подумал Куцый, но не развернулся, не ушёл. Слишком уж нуж-дался в хорошем совете.
  Когда с грубой материей было покончено, наступила пора духовности, ради которой всё и затевалось.
   У меня есть драгоценности, ещё от бабушки с дедушкой остались,  стал врать Куцый.  Пережили они и все войны, и все революции. А теперь я думаю  зачем они мне? Вот и решил продать их, только не знаю как, поскольку опыта в этом деле не имею.
   А в чём проблема?  удивился контактёр.  Мало у нас антикварных мага-зинов, что ли? Сейчас антиквариат в цене, уж это я точно знаю.
   Видите ли, это не совсем обычные драгоценности. Это необработанные ал-мазы, исключительной красоты и совершенства граней. Идеальные октаэдры (ге-нерал нашёл это слово в энциклопедии). И все  один в один.
   И вправду, очень необычные драгоценности,  задумался ясновидец.  Вот только не пойму, чего вы от меня хотите.
  Для ясновидца и предсказателя это было несколько странное заявление. Но тугодумный генерал этот промах не уловил.
    Вот и нужен мне совет, и помощь тоже нужна, чтобы продать их за хоро-шую цену и без лишней огласки.
   Я должен посоветоваться с инопланетянами, жителями Ориона,  сказал контактёр,  потому что алмазы находятся в их компетенции.
  Слово "компетенция" понравилось Куцему. Человек, знающий такие слова, наверняка очень умён и потому способен помочь дельным советом.
  На самом же деле в данный момент в голову Глыбе ни одной стоящей мысли не приходило. Нужно было время, чтобы что-то изобрести, пригодное для столь необычной ситуации. И суметь себе из неё побольше урвать, насколько получит-ся.
   Приходите через семь дней,  сказал контактёр и надолго устремил свой взгляд на хрустальную сферу  Нет, лучше через восемь. За это время я свяжусь с орионщиками и всё у них узнаю. И мой знаменитый кот Дан мне поможет тоже. Он у них в большой чести.
  Относительно кота зря он так сказал. Поймав пренебрежительный взгляд во-енного, Глыба широко улыбнулся и сказал:
   Это я так в шутку сказал. Люблю шутить.
   Ну, если в шутку, тогда ничего.
  Чтобы ещё больше успокоить гостя, контактёр одним пинком ноги вышвыр-нул Дана за порог и плотно притянул дверь, чтобы легендарный кот не вздумал вернуться.
   Кстати,  какой у вас знак зодиака?  на прощание спросил звездочёт.
   Дева,  ответил Куцый.  Я сам недавно узнал.
   Тоже мне, дева!  фыркнул Глыба,  когда убедился, что гость его уже не может слышать.  Статистику только портит.
  А фыркнул оттого, что даже самому хилому астрологу известно: Девы в по-давляющем своём большинстве  очень приличные люди.
  
  Следующим посетителем экстрасенса оказался молодой человек приятной наружности.
  Если мы забыли раньше сообщить, что Франтишек обладал приятной наруж-ностью, то делаем это сейчас.
   Здравствуйте,  сказал он и сел без приглашения.  Вы только что прини-мали у себя генерала Куцого. Вряд ли он признался вам, что в ближайшее время предстанет перед трибуналом.
  "Похоже на то",  подумал предсказатель. Малоубедительная история с фа-мильными алмазами явно к тому располагала. Но кто этот развязный молодой че-ловек?
   Я  из Интерпола,  опередил его вопрос посетитель и показал свой поли-цейский жетон.
  Ясновидец раньше никогда не видел вблизи заграничного полицейского знач-ка, поэтому больших сомнений у него не возникло.
   Но зачем я вам?  спросил Глыба, крепко надеясь, что ни за чем.
   Он приходил к вам с алмазами?
  Ну вот. Они всё знают.
   Нет, нет. Он только хотел посоветоваться?
   Как и кому продать?
   Да, что-то вроде этого.
   И что же вы ему посоветовали?
   Пока ничего. Он снова придёт через восемь дней.
   Хорошо. Тогда мы с вами сделаем так.
  И Франтишек изложил Глыбе свой план.
  Контактёр не хотел ссориться с Интерполом, поскольку давно предвидел та-кой возможный поворот событий, когда ему придётся спасаться от разъярённых клиентов далеко за границей. Поэтому он согласился. Даже внёс от себя в схему действий несколько нелишних штрихов.
  
  Прошло восемь дней.
  И снова встретились полицейский генерал Куцый и столь же значительный чин, но проходящий по другому ведомству  астролог Глыба.
   Я всё это время составлял ваш гороскоп. Очень утомительная работа,  ска-зал предсказатель и очень выразительно посмотрел на Куцего.
  Пришлось дать ещё.
   Должен вам сказать, что согласно расположению звёзд и планет ситуация у нас с вами очень непростая, запутанная и даже тревожная. Можно сказать  угро-жающая.
  "Только этого мне не хватало",  огорчился генерал. И спросил:
   А в чём беда-то?
   Светила сказали мне, что с каждым днём вы всё больше и больше ждёте ис-полнения какого-то потайного желания. Но вам нельзя сейчас безоглядно спешить и совершать необдуманные действия, потому что ваши алмазы  от нечистой си-лы. Можно сказать  от самого дьявола, хотя в наш просвещённый век многие понимают, что этот термин не следует воспринимать слишком уж упрощённо.
  "Верно,  подумал Куцый,  чёрт знает, откуда они взялись. И впрямь тёмная история".
   Так вот,  продолжил свои пояснения знаменитый звездочёт,  эти алмаз-ные кристаллы нужно обязательно перемагнитить. Иначе потом беды с ними не оберёшься.
   Это как, перемагнитить?  удивился генерал, поскольку о таком он слышал впервые.
  Немудрено, что раньше не слышал  Глыба придумал эту спасительную про-цедуру только пару дней назад.
   Если вы хотите без риска для здоровья продать свои алмазы, нужно снять с них заклятие. Тогда опекающий вас Сатурн сумеет дать вам достаточно силы и мужества, чтобы заставить дрожать демонов. Перемагничивать заговорённые ал-мазы лучше всего строго научным способом. Для этого вам придётся пойти с ни-ми в планетарий. Там по воскресеньям школьникам и всем желающим показыва-ют поучительный опыт с маятником Фуко. Положите ровно в двенадцать часов свои кристаллы на круговой лимб маятника, на отметку сто  школьники на этот лимб даже с ногами залазят, так что никто на вас внимания не обратит,  отсчи-тайте ровно сто качаний и спокойно забирайте своё добро. Нечистая сила над ним власти уже иметь не будет.
  Расчёт Глыбы и Франтишека оказался совершенно верным. Генерал попам совершенно не верил, к экстрасенсам испытывал доверие весьма умеренное, но перед наукой, в которой совсем не разбирался, просто преклонялся.
  
  Пораздумавши, Куцый пришёл к правильному выводу, что перемагничивать кристаллы лучше всего в плотной пластиковой коробке от растворимого кофе. Можно было бы взять более удобную жестянку, тоже из-под кофе, но смутные школьные воспоминания подсказывали, что в этом случае магнитные воздействия могут быть нарушены.
  Тем, кто не верит в плохие приметы, придётся отступить перед непререкае-мой логикой реальности. По пути в планетарий генерал столкнулся с Надеждой Пафнутьевной. Поначалу он её не узнал - слишком сильно она изменилась за по-следнее время. Но когда она уцепилась за его рукав и стала бормотать всякую чушь, пришлось, хотя из большой радости, признать старую знакомую.
  Мадам сообщила, что она больше не служит домоправительницей, поскольку обожаемый Руководитель стратегических сил безнравственно променял её на бо-лее молодую даму. Но теперь это не имеет значения, поскольку бывшая хозяйка полугосударственного имения теперь возглавляет Школу высшего звёздного пра-ва. В последнее время ей удалось разработать Конституцию Статической Все-ленной. При этом выяснилось, что остановить Солнце и всю Вселенную можно с помощью одного апельсина и двадцати двух канцелярских кнопок, хотя этому и препятствует динамика атомного реактивного баланса.
  - Простите, но я опаздываю на заседание Межгалактического астропомаран-чевого президиума, - вскричала мадам Преображанская, взглянув на часики (на них не хватало всего одной стрелки).
  Генерал Куцый охотно простил её.
  В планетарии стоял невыразимый галдёж, потому что сразу двести или триста школьников носились туда-сюда и громко делились своими новостями, впечатле-ниями и эмоциями. На генерала с его коробочкой, естественно, никто не обращал никакого внимания.
  Генерал отыскал на шкале отметку сто, поставил прямо перед собой на при-поднятый лимб  он напоминал окружение цирковой арены  свою драгоценную ношу и приготовился слушать поучительную лекцию.
  Ничего он толком из неё, как и все присутствующие, не понял, потому что неотёсанный разум не может представить, как с помощью самого обыкновенного маятника можно убедиться в том, что наша земля действительно вращается во-круг своей оси.
   Это следует из сохранения момента количества движения,  убеждал лек-тор.
  А чего убеждать? И так все с детства знают, что Земля вращается. Что тут ещё доказывать?
  А потом по сигналу лектора пустили маятник  народ сразу повеселел,  и начальник Управления стал старательно считать:
   Один... два... три...двадцать семь...двадцать восемь...
  На сорок третьем проходе маятника кто-то сзади, вроде бы на бегу, не сильно, но ощутимо кольнул Куцего в ягодицу чем-то острым. Генерал резко обернулся, но никакого проказника вблизи не увидел. Здесь стоял, опираясь на палку, только очень пожилой, хорошо одетый господин, чьё внимание было целиком занято ма-ятником. Поймав встревоженный взгляд Куцего, этот господин медленно отвёл свой взгляд от арены и в свою очередь посмотрел на него с видом некоторого не-доумения  чего, мол, уставился? Ответив ему презрительным выражением лица, Куцый повернулся обратно, к лимбу.
  Коробочка с кристаллами исчезла!
  Пока растерявшийся генерал осмысливал случившееся, а на это ему потребо-валось довольно много времени, как-то незаметно удалился и добропорядочный господин с палкой.
  В тот день, когда так чудовищно оплошала наука, список на зеркале стал ко-роче ещё на одну фамилию.
  Любовь к истине не позволяет нам умолчать о том, что столь удачный приём с шилом был с блеском исполнен детективом Пиварником. Уж это он умел делать неподражаемо, потому что его таким штучкам долго учили.
  Вот видите, и Пиварник, наконец, пригодился.
  
  Глава двадцать пятая.
  Великий передел
  
  Мы уже говорили о недолговечности человеческого счастья. И если генерал Куцый к нам в своё время не прислушался, то сам в том и виноват. А если бы прислушался, то меньше бы расстраивался.
  Расстраивался он очень сильно.
   Почему я? Почему именно меня обобрали? Где же справедливость?  такие нелепые вопросы задавал то ли пространству, то ли самому себе облапошенный начальник Управления чего-то чем-то.
  Хотелось бы ответить ему, что не один он такой на свете простофиля. Не од-ного его надули с момента сотворения Вселенной. И ещё многих надуют в буду-щем, прежде чем придёт ей конец.
  Обострённое чувство справедливости подсказало Куцему обратиться к дру-гим участникам акционерного общества, владеющего содержимым похищенного сейфа. Он предложил сложить всё, что осталось, и снова по братски разделить. Только ничего из этого не вышло.
   Меня тоже ограбили,  нехотя признался Дидурный.
  Оба Сизых посмотрели друг на друга, потом на двух генералов (их грустные сообщения почему-то не вызвали у подчинённых ни малейшего доверия), потом снова посмотрели друг на друга и почти в один голос заявили, что всё это кош-марное и ничем не объяснимое совпадение, поскольку они свои алмазы тоже по-теряли. Поэтому при всём желании, поделиться со старшими членами своего дружного коллектива уже никак не могут.
   Что за чушь!  загремел Дидурный.  Не может быть, чтобы вот так все сра-зу растеряли своё добро!
   Но вы ведь своего лишились при всей вашей мудрости, господин генерал,  робко напомнил Сизый (младший).  Почему же точно такое и с нами, стоящими несравненно ниже вас, не могло случиться?
  Основное достоинство железной логики всегда состояло в том, что она не-пробиваема.
  Руководитель узаконенного порядка от возмущения заскрипел вставными зу-бами, но возразить не смог.
   Ну что ж,  резюмировал Куцый.  Выходит, я напрасно рассчитывал на большую отзывчивость и солидарность своих коллег. Но коли так уж получилось, то пора тебе, Сизый (это относилось к Сизому-старшему), без задержки уходить на пенсию. Не тяни, дедуля, сегодня же рапорт и подавай. Чтоб я твоего сизого носа уже завтра в Управлении не видел. А ты, голубь сизоватый (это относилось уже к Сизому-младшему), собирай тёплые вещи в большом количестве. Поедешь служить поближе к Полярному кругу. Там большая нужда в толковых офицерах. Вроде тебя.
  Дидурный согласно покивал головой. Вот так и распался дружный, на многое способный коллектив.
  
   Интересно, что я буду делать со своими алмазами в тундре?  тоскливо по-думал молодой Сизый.  Нет, так не пойдёт. Пора сматываться за границу.
  Чтобы смотаться за границу, нужен заграничный паспорт. Изготовление этого ценного документа, и любых других тоже, было прекрасно налажено для собст-венных нужд внутри Управления по надзору за общественным спокойствием. Бедному Пете Савченко, когда того потребовала обстановка, всё за один день сде-лали.
   Сизому тоже за день сделали. Лишних вопросов не задавали, но без визы Ку-цего попросили оплатить срочную работу наличными.
   Ребята, да что вы прямо уж так? Какие наличные? Ведь я свой! Что вы меня не знаете?
   Знаем, очень хорошо знаем,  отвечали ему.  Но если ты свой, тогда при-неси нам визу от Куцего. Для отчётности. А если нет от него визы, тогда только за живые денежки. У нас такое правило.
  С денежками было туговато. Благо у Сизого-младшего хранился запасной ключ от квартиры Сизого-старшего.
  Дядюшка весь этот день мотался по Управлению  сдавал дела и оформлял пенсию. Самое время для визита любимого племянника к нему в дом. Он хорошо знал, что у лишённого разных разорительных пороков и к тому же бессемейного дяди наличность, по роду его служебных занятий, никогда не переводилась (что-то где-то всегда чинилось, ремонтировалось, а стройматериалы в наше время ух как дороги!).
  Денежки и впрямь нашлись  прямо в ящике письменного стола. Тут же об-наружились  какая приятная неожиданность!  двадцать отменных алмазов в простом пластиковом мешочке. Недальновидный дядюшка не догадался упрятать их подальше.
  На такой роскошный улов Сизов-младший не рассчитывал, но если велико-душная Судьба что-то посылает тебе прямо в руки, то грех обижать её неумест-ным отказом.
  Да и зачем такое богатство дядюшке? Он своё уже пожил. Даст бог, с голоду на старости не помрёт.
  А ведь и вправду на старости не помрёт с голоду.
  Дядюшку хватил удар. Он так и ушёл из жизни, не успев оценить все прелес-ти статуса пенсионера. Слишком уж сильно расстроился, увидев, как в его столе похозяйничал любимый племянник.
  
  В каждом уважающем себя романе (а если, дорогой читатель, вы держите в своих руках в данную минуту не роман, то прошу объяснить мне, что именно вы держите), в каждой хорошей книге, благополучно покинувшей печатный станок, должна присутствовать любовь. Исключение составляют разве что четырёхзнач-ные таблицы логарифмов Брадиса и телефонный справочник.
  
  Когда всё тщательно продумано, взвешено и определено, когда всё идёт по чётко установленной схеме и ничего уже нельзя изменить, тогда вмешивается Его Величество Случай и всё переиначивает.
  Девушка с туфелькой в руке беспомощно стояла на середине тротуара. У неё сломался каблук, и она не могла сообразить, что ей теперь делать. Она стояла не совсем устойчиво на одной ноге, еле касаясь пыльного асфальта второй необутой ножкой. Это было трогательное зрелище.
  Но не для всех. Мимо текла равнодушная толпа. Нет, она не была совсем рав-нодушной. Просто этих людей совсем не интересовали чужие беды, потому что своих хватало.
  Только один молодой человек приятной внешности откликнулся на безмолв-ный зов девушки. Он взял у неё из рук туфелек, посмотрел, вернул с виноватой улыбкой, а затем, бросив: "Подождите, пожалуйста, минутку", ринулся в подзем-ный переход, где торговали чем попало.
  Он вернулся и впрямь через минуту. В руках у него были очень миленькие домашние тапочки.
   Надеюсь, это выручит вас,  сказал он и снова застенчиво улыбнулся. Гово-рил он с небольшим, но хорошо различимым акцентом.
  Девушка подарила ему благодарный взгляд.
   Это мне?  спросила она, хотя и так было понятно, что ей. Просто она не-множко смутилась.
   Обопритесь о моё плечо,  сказал добровольный помощник.  Так вам бу-дет удобнее.
  Девушка положила ему на плечо свою руку  она была совсем лёгкой, и при-косновение её было приятным  и всунула ножку в тапочек. Потом надела и вто-рой.
   Чудесно,  сказала она.  Можно прямо в театр идти.
   А вы что, собрались в театр?
   Сегодня нет. Это я просто так сказала, потому что тапочки мне понрави-лись.
  Девушка подумала, что следует узнать, сколько этот славный молодой чело-век заплатил торговцу, но что-то её остановило. Она почувствовала, что такие слова прозвучат жалко и разрушат всё очарование этой встречи.
   Меня зовут Элла,  сказала она.
   А меня Франтишек. Мне очень нравится ваше имя.
   А мне ваше.
  Ну какие ещё нужны были слова?
   А почему мы стоим?  спросила она и засмеялась.
  У неё был очень красивый смех. Как она сама. Франтишек только сейчас за-метил, как она красива. Заметил это он, конечно, раньше, но осознал только сей-час.
  Они пошли, даже не соображая, в каком направлении идут, потому что в эту минуту всё остальное уже не имело значения. Они, наверное, уже и не помнили, куда шли до этой минуты, что собирались делать. Сейчас для них прошлое не су-ществовало. Осталось одно только будущее. Через много лет они снова и снова будут вспоминать этот день и спрашивать друг друга: "А что было бы с нами, ес-ли бы мы не встретились?" И отвечать: "Но разве мы могли не встретиться? Тако-го не могло быть".
  Они шли и говорили, о чём угодно.
   А можно я буду называть вас Эллада?
   Почему Эллада?
   Вы мне напоминаете одну древнегреческую богиню. Имя я позабыл, но помню, что родилась она на Кипре и вышла из пены морской.
   А вы, оказывается, умеете говорить девушкам комплименты.
   Нет, я ещё только учусь.
  И они оба засмеялись.
   Скажите ещё что-нибудь,  попросила Элла.
   А я хотел бы слышать ваш голос.
   Почему?
   В нём слышится шёпот лилий в заросшем пруду Клода Моне.
   Чудесно. Тогда я скажу, что у вас усики точь-в-точь как на автопортрете молодого Рембрандта.
   Означает ли это, что теперь моя очередь вспомнить рафаэлевскую мадонну?
  И они снова засмеялись.
   А чем вы сейчас занимаетесь?  спросила Эллочка.
  Все женщины любопытны, и эта очаровательная девушка не составляла ис-ключения.
   Собираю камни,  признался Франтишек.
  Ему хотелось сказать, что он летает на Луну, покоряет Эверест, исследует за-тонувший "Титаник", но разве можно было сказать этому изумительному сущест-ву неправду?
   Что ж,  рассудительно сказала девушка,  и из камней бывает прок, если вспомнить библейского Давида.
   Именно так!  вскричал молодой сыщик и, чтобы позабавить Эллочку-Элладу, рассказал ей, как однажды на экзамене по диамату приметил, что его эк-заменатор под журчанье тысячу раз слышанных им лишённых смысла слов мирно уснул. Тогда Франтишек, забавы ради, не меняя интонации, пересказал посапы-вающему старичку свою свободную версию истории Давида и Голиафа.
  Когда он умолк и наступила тишина, экзаменатор проснулся.
  Посмотрев на студента, по всей видимости только что закончившего отве-чать, он сказал:
   Очень хорошо. Я вами доволен. Теперь переходите ко второму вопросу.
   А я уже весь билет рассказал вам,  сдуру брякнул Франтишек.
   Очень плохо рассказали,  рассердился преподаватель, догадавшись, что всё проспал.  Совсем не знаете материла.
  И поставил двойку.
   Расскажите и мне про Давида и Голиафа,  смеясь, попросила девушка.
  
  Про Давида в других книгах (например, в первой Книге Царств) написано, что волосы у него были светлыми. Так это не совсем точно, потому что волосы у него были чёрные и блестящие, как хорошо отполированный гагат. А кожа, дей-ствительно, была удивительно белая. Нежная, как у молоденькой девушки. Ника-кой загар его не брал. А почему, неизвестно. Про светлые волосы придумали уже потом. Но это всё напрасная выдумка, потому что в роду Давида все были темно-волосыми.
  В отличие от своих старших братьев, здоровенных мужиков, Давид был не-высок. Некоторые даже считали, что он был мал ростом. Но это не так: всё же он был ближе к среднему росту. И сложён был неплохо.
  У его отца было восемь сыновей. И все они один за другим пасли на околице Вифлеема многочисленных отцовских овец, потому что ни на что другое не годи-лись. Когда очередной потомок подрастал и приходило время ему жениться, отец делил стадо на восемь частей и отдавал сыну одну восьмую часть. А если ровное деление не получалось, тогда лишние овцы шли на свадебный стол, и это было очень кстати. А ещё вместе с овцами сын, уходящий на свои хлеба, получал одну пастушью собаку, злую овчарку, способную в одиночку справиться с волком. Этого настойчивого зверья, да и другого тоже, вокруг водилось в изобилии. И все были не прочь полакомиться молоденьким барашком.
  Давид был восьмым сыном, и когда пришла пора ему заботиться об отцов-ском стаде, сторожевых собак уже не осталось. И пришлось Давиду самому вы-полнять их работу: бегать за отбившимися овцами,  а каждая имела своё собст-венное мнение, в каком месте травка повкуснее,  да ещё сражаться с волками.
  К таким сражениям молодой пастух  а он был умён и сообразителен  гото-вился заранее: в разных местах он запасал большие кучи камней, подходящих по весу и по форме для метания. Не забывал он поупражняться и в точности броска. Через недолгое время он достиг в этом деле такого успеха, что волки  они тоже соображают, что к чему  потеряли всякий интерес к его стаду.
  Наступила привольная жизнь, лишённая всяких опасностей и острых ощуще-ний. И вместе с такой жизнью пришла скука. Сначала просто скука, а за ней отча-янная скука, побольше даже той, от которой родовитый английский лорд не мо-жет найти никакого спасения.
  Тогда Давид стал учиться играть на дудочке, которую сам и смастерил из ка-мышинки. Никто его этому не учил, но дудочка получилась удачная. Звуки её бы-ли столь приятны, что овечки не хотели уходить далеко от пастуха. От этого не-которые даже худеть стали, потому, что вокруг музыканта вся трава оказывалась вытоптанной.
  Вслед за овечками интерес к приятной музыке проявили соседские девушки и молодые женщины. Понемногу скука начала отступать.
  Но вот пришёл день, когда всё переменилось. Приехал большой военный на-чальник, собрал вокруг себя народ и сказал, что все молодые неженатые мужчины обязаны пойти на войну с коварным врагом, которого наш царь никак не может осилить, хотя предусмотрительно напал первым. А одолеть супостата, вопреки точным и очень оптимистичным расчётам стратегов, не может потому, что в не-приятельском войске объявился боец исключительной мощи, на что в родном генштабе никак не рассчитывали.
  Звали того бойца Голиаф, и великая его сила равнялась разве что его же не-померной неделикатности. За большие ратные успехи ему пожаловали чин гене-рала и к тому же возвели в графское достоинство, чем он был чрезвычайно дово-лен.
   Что-то знакомое,  сказала Эллада.
   Не перебивайте меня, прошу вас,  остановил её Франтишек,  а то я забу-ду, как было дальше.
  И вот стал этот Голиаф выходить перед войском, в которое Давида определи-ли кашеваром (из-за его ненасытного аппетита), и вызывать желающего с ним сразиться. Но желающих не находилось, потому что Голиаф был ростом очень высок, и в своём огромном медном панцире смотрелся просто великаном.
  Не встречая отпора, Голиаф совсем расхрабрился и стал подходить к войску своих соперников очень близко.
   Трусы,  говорил Голиаф,  боитесь, как бы я не свернул вам шею? И пра-вильно делаете, что боитесь.
  В тот день, о котором сейчас пойдёт речь, у Давида с утра было преотврати-тельное настроение: утром на репетиции полкового оркестра дирижёр сделал ему резкое замечание, а потом он, всё ещё переживая, что выдал "до" вместо "до-диез", нечаянно пересолил кашу. Не дай бог, войско взбунтуется и потребует за-менить кашевара. Что тогда делать молодому патриотически настроенному бойцу, привыкшему каждое утро умолачивать по четыре порции?
  В таком настроении слушать вызывающие речи Голиафа просто не было сил. И когда тот снова разинул свою пасть, выкрикивая дерзкие слова, Давид вежливо ответил ему:
   Помолчи, дорогой. Надоел. Уже нет никаких сил слушать твои бессмыслен-ные речи.
   Почему ты называешь мои речи бессмысленными?  обиделся Голиаф.
   Потому что они такие и есть.
   Ты плохо воспитан, юноша,  сказал Голиаф.  Сейчас я надеру тебе уши, а потом вылью всю кашу на землю.
  Так и сделал  кашу вылил, но уши сорванцу надрать не успел, потому что Давид убежал и спрятался среди шатров.
  Вот пришла войску пора обедать, а каши нет. Огорчились солдаты и сказали, что кашевар заслуживает хорошей порки.
   Я больше не буду,  взмолился Давид.  Я больше не позволю этому прохо-димцу Голиафу выливать мой труд и ваше пропитание просто так на землю.
  Пожалели солдаты Давида и не стали его в этот раз строго наказывать. А тот был просто счастлив, что пересоленная каша не попала на обеденный стол. Спа-сибо, Голиаф!
  На другой день великан снова появился перед походной кухней и крикнул:
   Я вас теперь каждый день без обеда оставлять буду, трусы несчастные!
  А у Давида со вчерашнего дня живот бурчал от голода. Поэтому такие непри-ятные обещания слушать уже не было желания. И тогда он выбрал камень по-крупнее, из тех, которыми придавливал крышку в бочке с квашеной капустой, и вышел навстречу невежливому врагу.
   Куда это ты собрался, малыш?  с искренним изумлением спросил Голиаф.
   Я вышел сразиться с тобой,  весь дрожа от страха ответил Давид.
   А что  у вас не нашлось кого-нибудь повзрослее?  захохотал верзила.  Да я тебя одним щелчком сшибу, коротышка.
  Не следовало ему употреблять это слово, потому что Давид терпеть не мог, когда его называют коротышкой.
  Обиженный до самой глубины своей души кашевар размахнулся и изо всех сил швырнул камень.
  Бросок получился исключительно меткий: камень поразил самонадеянного Голиафа прямо в переносицу. А шлем вражеского бойца эту важную часть лица как раз и не прикрывал. Лоб и щёки были надёжно защищены, а вот верхняя часть носа (это был явный недосмотр) оставалась открытой. И рухнул Голиаф всей сво-ей тяжестью на землю, как рушится гигантская ель, подрубленная умелой секирой лесоруба. Задрожала земля от тяжёлого удара. Дрожь её передалась морю, и по нему прокатились огромные валы, что доставило немало хлопот мореходам.
  А потом всё успокоилось. Неподвижно лежал поверженный Голиаф, а над ним, тоже застыв от изумления, стоял кашевар Давид, так и не выпустивший из левой руки большой черпак.
  Сейчас тот исторический камень, что сразил Голиафа, хранится, по слухам, в Государственном музее в Амстердаме, на первом этаже.
   Это там, где "Ночной дозор" Рембрандта?  спросила Элла.
   Нет, "Ночной дозор"  на втором этаже.
  
  В тот вечер Франтишек возвращался домой, окрылённый. Его слегка шатало от счастья, ещё не осознанного, но уже заполонившего его целиком, и это ввело в заблуждение компанию молодых людей, которые, только сейчас пришли в себя после долгой гулянки, начавшейся ещё накануне. А очухавшись, все разом почув-ствовали, что душа у них нестерпимо горит и этот несносный пожар требуется как можно скорее, ну совсем безотлагательно, залить соответствующей жидкостью. Препятствием служил пустяк  полное отсутствие необходимых денежных зна-ков. Тут им на глаза и попался бредущий неверными шагами Франтишек. Он ши-роко размахивал руками и что-то горячо объяснял невидимой девушке, которая представлялась ему всё ещё идущей рядом.
  Эти молодые люди вовсе не были совсем уж антисоциальными элементами или хотя бы злостными хулиганами, и они вовсе не собирались причинить одино-ко шагающему прохожему сколько-нибудь существенный вред. Просто самый резвый из них разбежался и сходу вырвал кейс из руки этого растяпы. А затем пробежал немного вперёд, круто повернул и шмыгнул во двор. Остальные же сра-зу разбежались в разные стороны, чтобы сбить с толку пострадавшего. Но Фран-тишек успел всё же разглядеть, куда побежал дерзкий воришка и, сбросив рас-слабленность, помчался за ним.
  Вон фигура злодея мелькнула впереди, потом ненадолго скрылась, потом снова показалась.
  От Франтишека не убежишь. Как голодный коршун налетает на неосторож-ную куропатку, как белый медведь подминает зазевавшегося тюленя, как разъя-рённый Ахилл настигает уставшего убегать Гектора, так оскорблённый Франти-шек навалился на нахального похитителя, который в этот момент почему-то, вид-но потеряв ориентацию, двигался ему навстречу. Вырвал у него свой кейс, два раза въехал твёрдым кулаком в мягкий нос  что-то даже хрустнуло  и, объяснив в немногих словах поверженному врагу, что сегодня тот был глубоко не прав, гордо отправился домой.
   Шеф!  закричал он с порога,  сегодня мне хотели помешать угостить вас очень вкусной колбаской!
   Я очень рад,  ответил проголодавшийся Гавличек.
  Увы, колбасы в том кейсе не оказалось.
  Франтишек обомлел.
  Это был совсем не его кейс!
  Там лежали бритва, зубная щётка, три тысячи долларов, загранпаспорт на имя Сизого Валентина Виталиевича и тридцать девять великолепных алмазов. Один в один!
  При всей своей любви к круглым числам Франтишек в этот раз не был слиш-ком разочарован.
  Глава двадцать шестая
  Гримасы Амура
  
   Когда события развиваются медленно и ничего особенного не происходит, автору приходится прилагать всё своё литературное умение, чтобы достичь хотя бы малейшей занимательности. Вот здесь и видно, кто великий писатель, а кто  не очень. Но в тех случаях, когда действие несётся стремительным потоком, вся-кий писатель, даже не слишком способный, вправе бросить своё литературное пе-ро в стремнину и, не прилагая малейших усилий, безмятежно наблюдать, как уве-ренно несётся оно к цели.
   Если кому-нибудь приведенная метафора покажется не очень удачной, прошу его незамедлительно вырвать данный лист из книги и вклеить на освободившееся место всё, что он найдёт достойного у моих более талантливых коллег.
  Итак, это очень хорошо, когда события начинают быстро развиваться. Но вдумчивые писатели, к которым автор относит себя без малейших колебаний, в таких случаях всегда проявляют осторожность, поскольку при высокой скорости можно много дров наломать. Действительно, каждому летописцу, претендующе-му на правдивость и проницательность (вы догадываетесь, о ком сейчас идёт речь?), время от времени надлежит приостанавливать резвый бег своего лихого пера и оглядываться по сторонам: ничего ли не забыл?
  Если автору таким образом хотят намекнуть, что он надолго забросил Гавли-чека, отвечаем, что если такая промашка и была допущена, то у нас ещё есть вре-мя её исправить.
   До сих пор, сознаёмся, мы уделяли не много внимания личной жизни Гавли-чека. Не потому ли, что великий сыщик был начисто лишён интереса к лучшей половине человечества?
  Подобное предположение мы считаем просто оскорбительным.
   Конечно, Гавличек не мог избежать женских чар.
  
  Приключение получилось очень глупым, но наш герой в том совсем не вино-ват.
   А началось оно с того, что после неудачных походов по базарам старому де-тективу пришла мысль попутешествовать по ювелирным и антикварным магази-нам: а вдруг там что-нибудь из предметов поиска обозначится? Может подслу-шать что-либо интересное удастся.
  
   Эту даму было просто невозможно не заметить. Хотя внешностью она опре-делённо не вышла и Парис долго бы колебался прежде, чем вручить ей яблоко, она привлекала все взоры обилием драгоценностей на своих хищных пальцах и жилистых запястьях. Начинающая увядать шея была украшена огромным свер-кающим колье.
   Гавличек, большой любитель римской истории, тут же в душе прозвал её Мессалиной.
   Если бы здесь был Пиварник, возможно он обнаружил бы в облике этой дамы знакомые черты. Но его здесь не было.
    Эта блистательная синьора может вывести меня на алмазы,  подсказала сыщику его недремлющая интуиция.
   Как только элитная дамочка прилипла к очередной витрине с драгоценно-стями, Гавличек пристроился на разумном расстоянии и вперил в неё (в даму) восхищённый взгляд. У следующей витрины повторилось то же самое.
   Не заметить манёвров этого хорошо одетого мужчины явно заграничной на-циональности не мог разве что неподвижный египетский обелиск в центре пло-щади. Дама несколько раз изволила повернуть свою головку и послала Гавличеку благосклонный взгляд, позволявший ему приблизиться к ней. Естественно, детек-тив так и сделал.
   Он подошёл как раз вовремя, чтобы подхватить нечаянно упавший из нежных рук платочек.
    Спасибо,  нежнейшим голосом сказала любительница дорогих витрин.  Вы очень любезны.
    Какие пустяки!  воспротивился Гавличек.  Рад вам услужить. Но, скажи-те, не будет ли с моей стороны слишком большой смелостью предположить, что мы с вами, где-то уже встречались?
    Мне тоже показалось,  проворковала разукрашенная до невозможности Мессалина, обнажив в улыбке зубы, достойные породистого ахал-текинца,  что мы с вами уже где-то имели удовольствие встретиться. То ли в Ницце, то ли в Ба-ден-Бадене.
    Вполне возможно,  ответил ей сыщик.  Мне даже кажется, что нас там представили друг другу. Только не помню, кто это был: Морис Бежар или Викто-рия Бэкхем.
    Ну конечно мы с вами давно знакомы,  радостно подхватила драгоценная синьора.  Как приятно здесь в этой ужасной дыре, где совершенно нет прилич-ной публики, встретить человека своего круга. Но я раньше не знала, что вы тоже интересуетесь драгоценными камнями.
    Совершенно верно, сударыня,  согласился детектив,  в этих краях можно просто умереть от скуки. Вот и приходится для развлечения утомлённых непри-глядной действительностью глаз приходить сюда, в этот неповторимый мир чу-дес, совершенных форм, ярких красок и чарующего блеска.
  
   Кто бы мог подумать, что Гавличек способен на подобное словоизвержение?
  
  Увлёкшийся нанизыванием выспренних поэтических словес добросовестный сыщик хотел ещё прибавить, что в силу разных уважительных причин никто на свете в данное время не интересуется редкими драгоценными камнями сильнее его. Но не прибавил, поскольку убоялся, что дама сочтёт его святую искренность чрезмерной.
   Ваши слова звучат, как музыка,  завздыхала Мессалина.
   Надеюсь, всё же не как современная музыка. Пусть это будет Вивальди или ранний Моцарт.
  
  Запомни эти имена, дорогой читатель. При случае они и тебе могут приго-диться.
  
    Взгляните, сударь, сюда, на этот сапфир,  томно сказала дама, устремляясь в область, более привычную для неё.  Вы не находите его великолепным?
   От неё так сильно пахло духами, что у сыщика защекотало в носу.
    Да, я нахожу этот сапфир великолепным,  подтвердил Гавличек,  но сей-час меня более всего интересуют крупные алмазы.
   Детектив, как видим, тоже решил расстаться с восемнадцатым веком, склон-ным к изящному музицированию, и двигаться к цели по прямой линии. Так всегда поступали римляне.
    Вы собираете бриллианты?  оживилась дама.
    Собираю. Но не столько бриллианты, сколько крупные природные кристал-лы алмазов. И не только для себя, но также и для одного артиста, моего большого друга. Он чрезвычайно популярен, но мне не хотелось бы сейчас называть его имя.
    Ой как интересно!  взвилась умопомрачительная красавица и сделала по-пытку невзначай прижаться к своему вновь обретённому старому знакомому. Это ей почти удалось, но помешал какой-то пьяный человечишка, не справившийся с земным притяжением и поэтому не сумевший удачно разминуться с этой дамой на этапе своего горизонтального полёта.
    Давайте отойдём в сторонку,  великодушно предложил рыдающей подруге добросклонный Гавличек, поднимая её с пыльного асфальта.  Там вы сможете пообчиститься.
   Пострадавшая дамочка была столь растеряна, что привести себя в порядок самостоятельно не могла. Пришлось великому сыщику потрудиться, и на это по-требовалось совсем немало времени и усилий. Но эти усилия не остались неотме-ченными.
    Что бы я делала без вас?  вопросила бедняжка, опираясь на благородную руку сыщика.
   Гавличек правильно посчитал этот вопрос риторическим и потому решил на него не отвечать.
    Мне кажется,  сказала в высшей степени благодарная дама, посчитав его молчание за смятение нежных чувств,  что вас должен заинтересовать прекрас-нейший алмаз в мире. Сердце подсказывает мне, что вы хотели бы обладать им.
   "Наконец-то",  обрадовался Гавличек, радуясь, что профессиональное чутьё его не подвело.
   Вот и наступил момент истины.
    Я безумно заинтересован!  сказал детектив.
  Никогда ещё он не был настолько честен с женщиной, как в эту минуту.
  Вы, конечно, давно догадались, что при всех своих исключительных достоин-ствах замечательный детектив совершенно не умел обращаться с женщинами. Но самое непостижимое состоит в том, что и женщины не умели с ним обращаться.
    Так знайте же, что алмаз этот  я!  воскликнула прекрасная дама.
   Безотказный приём всегда ведущий к успеху, если только перед вами не на-ходится Гавличек.
    Вы?  обалдел сыщик.
   Я!
  Так выходило, что спасения уже быть не может. В этот момент одно только небо могло помочь нашему герою, потому что все земные средства казались уже исчерпанными.
   И тогда разразилась гроза. Неожиданно прямо над нашей столь счастливо нашедшей друг друга парочкой что-то сверкнуло: небо разорвали лиловые когти молний, и сразу же вслед за ними резко и решительно грянул гром.
   Перепуганная дама вскрикнула и теперь на самых законных основаниях тесно прижалась к Гавличеку. На таком расстоянии от убойного запаха её духов у зна-менитого сыщика закружилась голова, и он побледнел.
   Что с вами?  участливо спросила дама.
   Я больше не могу,  начал объяснять несчастный.
   Я тоже,  сказала Мессалина,  о, я так одинока!
  Сообщив проницательному детективу эту полезную информацию, она чуть отодвинулась от него, но лишь для того, чтобы получить пространство, необхо-димое для стремительного хорошо рассчитанного броска ему на шею.
  Тут уж ничего не поделаешь: женщину тянет к мужчине, как дробящий молот тянет к камню.
  Полузадушенный Гавличек, всё ещё далёкий от эротического опьянения, к счастью, догадался пробормотать, что в такую ненадёжную погоду ему нужно срочно купить средство защиты здоровья. Это позволило ему, соблюдая все необ-ходимые приличия, стряхнуть с себя обольстительный груз и заскочить в бли-жайшую аптеку. Дама осталась караулить у входа.
   Могу я пройти к заведующему?  спросил сгорающий от страха посетитель.
  Сморщенный провизор за стойкой, не отрываясь от рецепта, который держал у самых глаз, кивнул в сторону боковой двери. Гавличек стремительно ворвался в кабинет и, некорректно игнорируя привставшего ему навстречу заведующего, подскочил к окну, широко распахнул его и вылез во двор прямо под обильные струи холодного дождя.
   Вы куда?  успел спросить несколько удивлённый хозяин кабинета.
   Я объясню вам это в следующий раз,  с достоинством ответил великий де-тектив, переходя на бег.
  
  Глава двадцать седьмая
  Ещё тринадцать
  
  Рамиз правильно сказал Дидурному, что тот долго будет ещё жалеть. Через неделю у генерала сгорела любимая дача вместе с новой машиной в недавно при-строенном гараже.
  Конечно, сразу же было начато следствие. Только толку от него было очень немного, потому что в последнее время от Леонида Казимировича, которому по-ручили это дело, вообще было мало толку: тяжёлая душевная травма, связанная с потерей дорогих сердцу алмазов, совершенно опустошила его личность.
  Честно говоря, и раньше душевные качества Струкова, были не столь значи-тельными, чтобы на них слишком уж стремился покуситься дьявол, признанный ловец сколько-нибудь стоящих человеческих душ. Уж если бы и предложил он раньше за душу Леонида Казимировича некоторую сумму, то, скорее всего, со-всем незначительную и к тому же в сильно потрёпанных купюрах. А сейчас и шиллинга не дал бы.
  Отсюда, казалось бы, вытекало, что дело о поджоге в силу окончательного душевного упадка выдающегося комиссара не скоро будет раскрыто, а виновник данного преступления лишь бог весть когда понесёт заслуженное наказание.
  А вот это  неправда. Потому что понёс и очень скоро.
  Обиженный генерал был жутко злопамятным.
  А он был не просто обижен.
  Он был разъярён, примерно как судья, не получивший твёрдо обещанную взятку.
  
  Накануне той ночи, о которой речь пойдёт позже, Рамизу плохо спалось. Точ-нее, совсем не спалось. Брала досада, что так по-дурацки всё получилось с Дидур-ным. И себя казнил, за то что столь решительно и необдуманно дал мстительную волю своим растрёпанным чувствам.
  Кто помешал их союзу?
  Славик уже на небесах. Других недоброжелателей не стало ещё раньше.
  Рябой? О нём ни слуху, ни духу. Да и не его это масштаб.
  Так кто же?
  Ответа не находилось.
  Случайность?
  Непохоже.
  Здесь ощущалась твёрдая рука умелого режиссёра.
  А что если Дидурный, полный обиды, вздумает нагрянуть сюда со своими бойцами? Наверняка они найдут сейф и сумеют заглянуть в него.
  Рамиз крякнул и слез с кровати. Пошёл в кабинет, достал из сейфа алмазы и перепрятал.
  Куда?
  Ну, разумеется, в кадку с фикусом.
  А вы бы куда спрятали?
  Теперь можно и заснуть. Ещё вся ночь впереди.
  
  И вот эта ночь, про которую мы обещали рассказать, наступила.
  Она не могла не наступить, поскольку так было изначально записано в Книге Дней и Ночей.
  Нет, это не была ночь, вдохновляющая поэтов, ночь, дурманящая ароматом благовонных трав и только что раскрывшихся бутонов, ночь, когда луна, укрыв-шись небольшими облаками, лишь подсвечивает их округлившиеся края, напоми-ная  я здесь!  но не выходит целиком, чтобы в её слишком уж ровном и побед-ном сиянии не потонули россыпи и искорки малых звёзд.
  Это была самая обыкновенная ночь. Это была самая подходящая ночь: тём-ная, непрозрачная и унылая своей бесструктурной чернотой провала. В такой тьме много чего не видно. И это хорошо.
  Внешнюю охрану Рамиза, уж на что была предупреждена быть настороже, сняли бесшумно. Это была великолепная профессиональная работа, которую на всей планете умеют делать должным образом только несколько особо талантли-вых людей. Примерно столько же, сколько в состоянии божественно сыграть вто-рой скрипичный концерт Паганини.
   Внутренняя охрана, как и водится, надеясь на бдительность внешней, мирно подрёмывала. Это спасло ей много здоровья. Её просто оглушили, быстро и уме-ло, а потом крепко повязали.
  Добрались, и до Рамиза. Разбудили не очень вежливым тычком.
  Только тогда великий теневик понял, что тень  это всего лишь тень и суще-ствует она лишь до той поры, покуда свет, то есть светская власть, считает суще-ствование тени целесообразным.
  Когда нападающие без лишнего шума удалились, уводя окольцованные тела и уволакивая с собой небольшой кабинетный сейф (дураки  там ничего ценного уже не было!), порог затихшего особняка переступила ещё одна тёмная фигура.
  Этот ночной посетитель для начала несколько раз чихнул, после чего доволь-но быстро нашёл дорогу в кабинет, постоял недолго перед опустевшей нишей, где раньше был вмонтирован сейф, а потом окинул внимательным взором всю комна-ту.
  Что он мог увидеть в этой темноте?
  Почти ничего.
  Тогда он практически на ощупь добрался до фикуса, единственного в кабине-те, и выдернул его из кадки.
  На дне смутно забелел пластиковый кулёк.
   Я так и думал,  сказала неизвестная фигура.
  
  Число найденных алмазов увеличилось ещё на тринадцать.
   Шеф,  сказал восхищённый Франтишек.  Вы  один такой в целом мире!
   Нет, дружище,  со вздохом ответил Гавличек.  Увы, это не так.
   Но вы так много знаете и умеете!
   Дружище, всё, что я знаю, описано в простейших учебниках. Нужно было только хоть раз прочитать их от начала до конца.
  
  Глава последняя
  
   Шеф,  сказал Франтишек.
   Что?  откликнулся Гавличек, нехотя оторвавшись от Платона (любимого чтения детектива).
   А почему в нашей стране до сих пор существует монархия, с её драгоцен-ными регалиями, так сильно привлекающими преступников? Ведь в большинстве цивилизованных стран уже давно республика.
   Потому что нам сильно повезло,  прогнусавил великий детектив.
  Последнее любовное приключение Гавличека, сопровождавшееся крайне не-приятным холодным душем, закончилось обильнейшим насморком. А могло быть и хуже.
   Как это  повезло?
   Потому что самым лучшим видом государственного устройства является наследственная монархия.
   Вы опять шутите?
   Нет, не шучу.
   Но тогда я вас совершенно не понимаю.
   А что тут понимать? Ведь всё так просто.
   Это для вас просто. А мне  так нет.
   Ну сам посуди: если власть никому и ни чем не обязана, если ничто не вы-нуждает угодливо нравиться народу, если ей не приходится каждые четыре-пять лет заискивать пред избирателем и завлекать его бессмысленными посулами  сколько подлинного величия в такой власти! Только при монархическом строе за-конный глава государства, помазанник божий, уверенно смотрит и в своё буду-щее, и в будущее своих потомков. Все его мысли и помыслы в этом случае по-священы не личному обогащению, а укреплению державы и сохранению своего доброго имени в истории. Но в том неблагоприятном случае, когда правление первого лица ограничено всего лишь немногими быстро пролетающими годами, этот временный государь, за редчайшим исключением, обеспокоен в основном тем, чтобы успеть за отпущенный ему короткий срок успеть решить все свои лич-ные проблемы, в том числе финансовые.
   Не могу я с вами спорить,  признался озадаченный помощник.
   Вот и не спорь.
   Так получается, что вы убеждённый монархист.
   Стопроцентный,  ответил Гавличек,  и тебе того же желаю.
  И он вернулся к своему любимому Платону.
  
   Шеф,  снова подал с кухни голос Франтишек (он как раз начал готовить ужин).  Вы не забыли? Вспомните, ведь у вас среди подозреваемых ещё и пре-мьер ихний находится.
   Да,  ответил Гавличек, на этот раз неохотно оторвавшийся от телевизора ("Челси" чуть не забило гол, но вратарь "Арсенала" в отчаянном прыжке всё же сумел отбить мяч).  Находится. А что?
   Но ведь это невероятно!
   Ах, Франтишек, на небе и на земле много есть такого, что всей нашей муд-рости и не снилось.
   А вам такие случаи известны, чтобы премьер, побывав в гостях, что-нибудь примитивно стянул?
   Конечно известны. Один такой грустный случай произошёл в прошлом веке на островах Кука во время визита управляющего соседним островом. Это точно. А второй...тоже где-то был, но сейчас я не могу припомнить. Возможно, в Цен-тральной Америке. Или в Бельгийском Конго.
   И вы намерены...
   Намерен.
   Но я совершенно не могу себе представить, как мы будем добираться до этого подозреваемого. Ведь нас к нему и за версту не подпустят.
   Не беспокойся, у меня есть один хороший план. Вот пройдёт проклятый не-дуг, и сразу же начнём разработку.
  
   Шеф,  сказал Франтишек после того, как они пожелали спокойной ночи Пиварнику и отужинали (на этот раз с колбасой, на которую никто посторонний на этот раз не покусился),  а может этот премьер и не при чём. Я тут прикинул, и у меня появилось такое ощущение, что мы отыскали уже все алмазы короны.
   Ты так думаешь?  спросил Гавличек, со школьных лет не слишком ода-рённый математическими способностями.
   Да, мне так кажется.
   Ну что ж, тогда давай посчитаем.
  Гавличек вырвал листок из тетрадки и нацепил на нос очки. При электриче-ском свете его зоркие в прошлом глаза уже начинали сдавать.
   Начали. Сорок нашли у Кусоцкого с Воевудским. Так?
   Так,  подтвердил Франтишек.
   Затем ещё двадцать у той парочки, что дралась поздним вечером в парке. В сумме получается уже шестьдесят.
   Да, шестьдесят.
   Потом ещё двадцать в машине у генерала Дидурного. Это уже восемьдесят. Верно?
   Правильно.
   Следующие двадцать ты стянул у Куцего в планетарии. Чистая работа. Ито-го ровно сто.
   Да, конечно.
   Но это ещё не всё. Тридцать девять штук ты принёс в чемоданчике Сизого. Это сколько же получается?
   Сто тридцать девять.
   И ещё эти тринадцать от Рамиза. Так сколько всего?
   Погодите минутку. Сто тридцать девять плюс тринадцать это будет...сейчас посчитаю...это будет...нет, лучше в столбик на бумажке... ага, так. Ну вот: сто пятьдесят два. Ничего себе!
   Обожди. Ты что-то не так насчитал. Потому что в королевской короне было ровно сто пятьдесят алмазов. А у тебя получается сто пятьдесят два. Складывать не умеешь. Постыдился бы. Ведь не так давно ещё в школе учился.
   Ну хорошо, я ещё раз пересчитаю. Сорок плюс двадцать плюс двадцать плюс двадцать  это будет сто. Согласны?
   Да, вроде того,  вынужден был согласиться Гавличек.  Только не так бы-стро.
   А теперь добавим сюда тридцать девять из подворотни и последние трина-дцать от Рамиза. Это ещё пятьдесят два. Так что всего сто пятьдесят два. А вы го-ворите  считать не умеешь. Умею!
   Чепуха какая-то. Ведь в короне было сто пятьдесят алмазов. Сам в книге прочитал.
   Может быть там опечатка была?
   Может. Постой. Я сейчас позвоню Дубовцу по междугородке и спрошу у него. Он наверняка твёрдо помнит.
  
   Алло, алло! Извините, господин министр, что я вас беспокою в столь позд-ний час. Это  Гавличек. Я хотел узнать, сколько в том предмете, что мы ищем, сами знаете, в каком, камней было? А то у нас с Франтишеком счёт не сходится.
  Что?
  Нашлась?
  Где?
  В туалете под салфетками?
  А как она туда попала?
  Действительно странно. Кто ж её туда засунул?
  Ну и слава богу, что нашлась. Да, а сколько в ней алмазов? Сколько? Не слы-шу...
  Алло, алло... Не везёт нам, Франтишек,  связь прервалась.
  
  
  ОБ АВТОРЕ
  
  Тивол Сивол (1935), малоизвестный славянский писатель, родился и провёл большую часть жизни в небольшой деревушке, расположенной где-то посередине между Боснией и Герцоговиной. В настоящее время живёт недалеко от ЛосАнжелоса и в свободное время (а у него такого времени много) занимается резьбой по дереву. По слухам, у него неплохо получается.
  
  Игорь Иванович Бойко,
  Украина, 03055, Просп. Победы, д.20, кв. 332. Тел. (044)-236-5422.
  e-mail: igorboiko@yandex.ru
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"