Бойков Алексей Владимирович : другие произведения.

Российский Варяг

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  Глава I
  13 января 1904 года корейский порт Чемульпо
  - Образно говоря, где грибы, тут и мы! ѓ- Созидательно произнес командир крейсера "Варяг" Все́волод Фёдорович Ру́днев.
  Смеркалось. Капитан и еще несколько членов экипажа стояли на баке левого борта крейсера "Варяг", откуда открывался прямой вид на пристань, плотно заполненную мелькающими точками, которые издали были похожи скорее на тучу муравьев, нежели на людей. Воздух на удивление был суше обычного. По периметру рейда бушевал штиль. По правую и левую руку Все́волода Фёдоровича находились старший штурманский офицер 'Варяга' лейтенант Евгений Беренс, мичман Петр Губонин, и два матроса Макар Калинкин и Варфоломей Макаровский.
  - А если не образно, то на сегодняшний вечер, друзья, вы очень занятые люди! Имеется острая необходимость по поиску доказательств того, что Япония вот-вот вторгнется в Корею, а следом объявит войну нашему Отечеству. - Все́волод Фёдорович делал паузы, осматривая своим глубоким задумчивым взглядом слушателей. - К слову, консул тоже размышляет о развитии сценария вторжения, однако никаких распоряжений по данному вопросу от него не поступало. Поиск доказательств - это моя личная инициатива. В отличие от консула, я куда менее связан обязательствами перед Санкт-Петербургом, и как командующий охранения, считаю необходимым провести разведку с целью поиска угрозы для нашей дипломатической миссии. - Он обратил свой взор на пристань.
  - Ваше Высокоблагородие, в этих краях цели Японии ни для кого не секрет. - Мягкой интонацией поддержал лейтенант Евгений Беренс.
  - Да, не секрет. Но этот 'не секрет' в коробку не положишь и в Санкт-Петербург не отправишь! А мне, как и консулу нужны факты. Сплетни в высших кругах куда менее ценны, чем документы с гербовыми печатями. Кроме того... - он двусмысленно поджал губы, как будто хочет на что-то намекнуть.
  - Кроме того? - озадачился лейтенант Евгений Беренс.
  - Кроме того, беда редко приходит одна. Мне поступила личная просьба от одного из руководителей корейского Правительства. Той части правительства, которая нам лояльна. Там проблема деликатнее, чем японские документы с гербовой печатью!
  __________________________________________________________
  Днем ранее. Встреча командира крейсера "Варяг" Всеволода Фёдоровича Руднева с высокопоставленным чиновником из Правительства Кореи.
  ...
  - Повторюсь - это начало конца! Они подобрались очень близко и зажали нас в клещи. Скоро не к кому будет бежать, всех убьют! - Сухо, монотонно, с интонацией обреченности произнес чиновник.
  - Милуйте, дорогой, не сгущайте краски. В чем конкретно ваша проблема? Пошла шестая минута, как я заговорил с вами, а вы все томите. На вас лица нет. Давайте разбираться! - не разделял его обреченного тона командир.
  Собеседник попытался выровнять тон своей речи. - Я думаю, вы уже догадываетесь, о чем я. Сторонников Российской Империи в Правительстве все меньше. Тем не менее, есть узкий и устойчивый круг власти, который вам симпатизирует и оказывает всякую помощь. Думаю об этом вам известно?
  - Разумеется!
  - Но скоро и этого круга не останется. Японцы готовятся к зачистке! И момент начала этой зачистки мы пропустили! - чиновник заметно нервничал. Нервная жестикуляция его рук выдавала тяжелое психологическое состояние. - Резня, которая была в конце девяностых (1890) годов повторится и окончательно покончит со всеми, кто так или иначе вам симпатизирует!
  - Что же, я уловил, что мы что-то пропустили. Извольте сказать, что пропустили?
  - Мы все помним убийство Королевы Мин. Ее сгубили ее открытые устремления к сотрудничеству с Российской Империей!
  Тут чиновника перебил командир.
  - Ее сгубила плохая охрана. Погибая в лесу от нападения стаи волков, глупо винить в этом грибы, за которыми вы туда пошли. Император Коджон усвоил этот урок, когда окружил себя охраной из рядов агентов Российской Империи. С тех пор ни одно покушение на вашего Императора не было успешно!
  - Так или иначе, 8 октября 1895 года японские 'наемные мечи' вместе с корейскими предателями, ворвались во дворец Кёнбоккун и хладнокровно убили королеву Мин в её собственной спальне! Кроме нее были убиты еще пять служанок, которые, по их мнению, были похожи на королеву! Японцы жестоки и беспринципны! Они готовы убивать кого угодно и где угодно, не взирая ни на что. После убийства королевы они расправились со всеми, кто был ей близок в правительстве! Они фактически захватили власть!
  - Я знаю историю этого трагического хода событий. К чему вы ведете?
  - Хорошо, скажу прямо, - они похитили женщин и детей.
  Командир нахмурился. - Женщин и детей?
  - Да. Большинство влиятельных людей, которые владеют землями или недвижимостью, остались этой ночью без своих близких! Кроме того, у двух членов кабинета министров тоже пропали дети. Это был быстрый карательный рейд организованной группы японских убийц! - Чиновник тяжело вздохнул. - Этой ночью забрали всех!
  - Что значит пропали? Их убили?
  - Нет. Их похитили и скорее всего, убьют.
  - И зачем японцам похищать и убивать женщин и детей?
  - Они забирают все крупные производственные и складские территории в Сеуле и окрестностях! Скупают или в случае отсутствия сопротивления - просто отбирают. Та же учесть уготована и тем, кто занимает правительственные должности. Любыми путями их лишат власти! Все это делается для достижения двух целей. Сначала, через шантаж убийством, они заберут имущество и власть. После, даже если условия шантажа будут выполнены, они нарушат собственные обещания и покончат с теми, кого похитили, чем вызовут неизбежные призывы к мести, которые спровоцируют прямое противостояние, в ходе которого японцы расправятся со всеми, кто открыто выступит против них! Все влиятельные семьи и высокопоставленные чиновники, которые не входят в сферу интересов Японии, будут убиты поголовно.
  Командир неодобрительно покачал головой. - А все кто не входят в сферу интересов Японии, входят в сферу интересов Российской Империи.
  - Именно. Считаете это началом войны! - чиновник сказал это так, словно этой фразой поставил жирную точку.
  Все́волод Фёдорович задумался. - Войны значит? ... До войны мы не жадные, хотят войны, получат! Что касается наших друзей в рядах корейцев, то этот бесчестный поступок мы без вмешательства не оставим... Есть предположение, где могут располагаться пленники?
  Чиновник утвердительно кивнул головой. - Обычный народ всегда на нашей стороне. Глаз и ушей у нас достаточно! Я уже дал распоряжение, в короткий срок соберем информацию.
  Все́волод Фёдорович поднялся со стула и поправил офицерский мундир. - Пока в Сеуле находится военный экипаж Российской Империи, ни одна женщина или ребенок не останутся без защиты! Обещаю, я немедленно приму меры для решения этой проблемы. А пока мы наводим порядок, я советую вам и всем, кто ко всему этому инциденту относится, обзавестись охраной не хуже, чем охрана у вашего Императора. А если негде такую охрану найти, добро пожаловать в посольство Российской Империи. Думаю, консул уже в курсе.
  ...
  __________________________________________________________
  Час спустя. Встреча в здании дипломатической миссии Российской Империи на приеме у чрезвычайного посланника (консула) и полномочного министра при дворе корейского императора в Сеуле Павлова Александра Ивановича.
  ...
  - Все́волод Фёдорович, я все понимаю. Вашу информацию об организации японцами складов в Чемульпо и в Сеуле я отправлял в Порт-Артур. И ваши выводы по части того, что японцы готовят десантную операцию, я тоже отправлял. Я также предоставил информацию, которую получил по каналам военной разведки об установке японцами вдоль железной дороги Сеул-Фузан офицерских пунктов с отдельными линиями связи. Но Санкт-Петербург пока очень осторожен и относится к нашим сообщениям излишне пренебрежительно! Нам запрещено проявление всякой инициативы, чтобы не плодить провокаций.
  - Александр Иванович, в этом городе мы с вами одни. Крейсер "Варяг" и канонерская лодка 'Кореец' обладают хорошей огневой мощью и доблестными экипажами. Однако, количество кораблей японского флота сравнимо с количеством почтовых марок в моей коллекции. А марок у меня больше сотни! Мы же понимаем, что японцы делают ставку на внезапность и скорость развертывания войск. И мы не можем позволить застать себя врасплох. Нужно что-то предпринимать.
  - И я предпринимаю! Мне нужно время, чтобы убедить Санкт-Петербург в решительности намерений Японии. Как только я получу соответствующее разрешение, мы немедленно отправимся в Порт-Артур.
  - А что Роман Романович? От него была телеграмма?
  - Да, была. Роман Романович коротко и без лишних выводов сообщил, что только в порте Удзина собралось такое количество транспорта, которое способно перевезти одну дивизию.
  Пауза. Все́волод Фёдорович нахмурился и тяжело выдохнул. - Вы слышали про похищение жен и детей?
  - Да, мне доложили утром. Мои люди уже их ищут.
  - У вас не много людей, Александр Иванович. Ваших усилий будет недостаточно.
  Контекст разговора и его цели были понятны каждому собеседнику.
  - И поэтому вы здесь?
  Всеволод Фёдорович одобрительно кивнул глазами. - Дабы не ставить вас в неудобное положение перед Санкт-Петербургом, я не буду погружать вас в свои планы. А они у меня есть.
  - Вы сможете освободить пленников?
  - На счет смогу, я не знаю. Но я должен это сделать.
  Александр Иванович чуть заметно улыбнулся. - Витиевато выражаетесь, Всеволод Фёдорович.
  Всеволод Фёдорович улыбнулся в ответ. - Имея дело с дипломатом, быстро научишься говорить витиевато...
  - Ладно, Всеволод Фёдорович, действуй по своему усмотрению. В случае каких-либо неудач, чем смогу - тем помогу. Будем надеяться, что из-за нас война не развяжется!
  ...
  __________________________________________________________
  ...
  - Ваше Благородие, надо освободить, значит, освободим! - твердо сказал лейтенант Евгений Беренс. - Только скажите, где их найти.
  - Что до местоположения пленников, то тут все более-менее ясно. Они в одном из корейских гостиных домов, в котором сегодня вечером произойдет соответствующая сделка. По данным разведки на встрече будут присутствовать две стороны. Ожидаемо, это японцы и сторонники Японии с корейской стороны.
  Пауза. Лейтенант задумчиво нахмурил брови. Всеволод Фёдорович продолжил.
  - Корейцы помогают с предоставлением складских площадей, как для провианта, так и для оружия, которое ночными тропами и неподконтрольными бухтами доставляется прямиком из Японии. На этой сделке будут передаваться документы на земли и склады, карты и планы местности, схемы коммуникаций, и данные о расположении корейских военных частей, которые корейцы подготовили для японцев, чтобы те успешнее оккупировали их территорию. Разумеется, в обмен они получат много мзды. Золото, серебро или деньги - не знаю. Очевидно одно, представители корейской стороны исключительно корыстные - мошенники и истинные ненавистники собственного народа.
  Он погладил свою бороду, разгладил усы.
  - Что касается японской стороны, то там люди верные своему призванию и делу. Хитрые, суровые, обученные и на пути к достижению своей цели - безжалостные. На эту встречу они идут для передачи денежных средств и получения вышеперечисленных документов. Но что куда важнее, на этой встрече будет решаться судьба пленников. Как можно догадаться, судьба их незавидная.
  Слушатели не задавали лишних вопросов. Они вдумчиво кивали и впитывали информацию, как трава впитывает утреннюю росу. Лейтенант Евгений Беренс записывал. Он стоял ближе всех к капитану, в то время как остальные стояли поодаль, на расстоянии двух шагов.
  - Ваше Высокоблагородие, нам не остается ничего, кроме как явиться и кардинально повлиять на судьбу всех присутствующих в том гостином доме. - Сказал лейтенант Евгений Беренс. Присутствующие за его спиной одобрительно кивали головами.
  Всеволод Фёдорович не ожидал другого ответа. Он продолжил. - Встреча состоится ближе к ночи, ориентировочно в двадцать два часа. Мною получена записка со следующим адресом в Сеуле, - капитан передал небольшой конверт лейтенанту Евгению Беренсу. - Лишних посетителей там быть не должно, представители корейской стороны заблаговременно выкупили весь зал гостиного дома на сутки.
  Воспользовавшись паузой, лейтенант Евгений Беренс прокомментировал полученную информацию.
  - Заявиться российскому экипажу в корейский район в вечернее время - это достаточно - лейтенант подбирал слова - подозрительное предприятие...
  - Да, подозрительное, как женщина на борту. Поэтому давайте подумаем...
  Капитан снова сделал задумчивую паузу и начал поглаживать усы.
  - Решение простое. Предлагаю вам обратиться знатными латрыгами и бражниками, что, к слову, не делает части ни русскому офицеру, ни русскому матросу. Однако, ситуация вынуждает! После сего обращения, нужно выполнить указанную миссию и не оставить следов. Не хотелось бы, чтобы наше вмешательство в японские злочинства послужили поводом для объявления войны.
  - Ваше Высокоблагородие, в этом ключе не могу не задать вопрос? - лейтенант Евгений Беренс.
  - Задавай, лейтенант.
  - В случае сопротивления, применение силы дозволено?
  Все́волод Фёдорович на несколько секунд томно прикрыл глаза, выражая молчаливое согласие. Затем добавил. - Но нужно стараться этого избежать. Будет Божественная благодать, если не прозвучит ни одного выстрела и все будут живы, даже японцы.
  - Вас понял, Ваше Высокоблагородие!
  Все́волод Фёдорович продолжил. - Знаки отличия снимайте, оденьтесь в гражданскую одежду. Вы русские, но не на службе. Никто не должен определить вас как членов экипажа 'Варяга'... Лейтенант, перед выходом зайдете ко мне, вручу вам несколько экземпляров уникального оружия. Придется прихватить с собой исключительно трофейное добро, ничего из штатного вооружения приказываю не брать.
  - Ясно, Ваше Высокоблагородие! - Поддержал лейтенант Евгений Беренс.
  - Средства на сие мероприятие выдам лично... и еще - он положил свою широкую, тяжелую ладонь правой руки на плечо лейтенанта, - проявите бдительность и максимальную осторожность! Вы нужны мне целые, здоровые, с нужной информацией и живыми заложниками.
  Взглянув на карманные часы, капитан сделал глубокий вдох и шумный очищающий выдох. - На сборы вам хватит пары часов. В двадцать часов можете покинуть борт и приступать... Лейтенант, за полчаса до выхода найдите меня в ходовой рубке. - Он по-отечески оглядел присутствующих добрым взглядом, - вопросы есть?
  - Ваше Высокоблагородие, вопросов не имеется! - мгновенно ответил лейтенант Евгений Беренс.
  13 января 1904 года, Сеул, сходка небольшой корейской радикальной банды, около двадцати часов вечера
  Ван, сидя за небольшим обеденным столом, нервно крутил пальцами левой ладони потертую солонку с солью, которая была исполнена из маньчжурского кедра. Потрескавшаяся от старости ножка стола так иссохла, что пара гвоздей, которыми она крепилась к столешнице едва справлялись со своей функцией. Каждый раз поле того, как Ван делал один оборот солонки вокруг ее оси, его локоть по инерции опирался на стол, а последний в свою очередь издавал тонкий скрип, которой уже порядком нервировал Йонг.
  Йонг расположился за длинным чайным столиком в противоположном углу от Ван. Их разделяли шесть метров и небольшая напольная ширма, которая номинально выполняла роль межкомнатной перегородки. За чайным столиком кипел процесс, однако упомянутый процесс был совсем не связан с чайной церемонией. Между поверхностью стола и руками Йонг перемещались три винтовки Тип 30 Арисака калибра 6,5 мм. Несмотря на относительную новизну данной модели винтовки (поступила на вооружение разных армий с начала 1899 года) винтовки, которые находились в распоряжении Йонг были сильно потрепаны и однозначно побывали на стрельбах ни одну сотню раз. Этот факт не умолял любовь Йонг к данному оружию. Он поочередно чистил, обрабатывал и смазывал все рабочие поверхности каждого огнестрельного экземпляра с той тщательностью, с какой любой придворный кондитер украшает свой десятитысячный десерт перед подачей на стол императора.
  - Ван, у меня всего четырнадцать патронов на три винтовки. Это значит, что одна винтовка недополучит один патрон в свой внутренний магазин. Но если ты сейчас не прекратишь крутить эту дрянную солонку, то винтовка недополучит ни один патрон, а два, потому что этот самый патрон окажется в твоей голове!
  Ван положил солонку на стол.
  - Ты сегодня излишне напряжен. Наши предки учили нас, что спокойствие - это основа здорового рассудка, - мягким тоном ответил Ван. Встав из-за стола, он подошел к подоконнику, налил себе в стакан воды из графина и, сделав пару глотков, продолжил. - Нам пока не о чем беспокоиться, Мэй еще не пришел, возможно, эти винтовки нам сегодня не пригодятся.
  - Нет, нутром чую, пригодятся! Эти предатели чхинильпха сейчас активны, как никогда. Мэй просто обязан вернуться с хорошей наводкой! Кроме того, мы же знаем, что к середине месяца у них с японцами расчетный период, точно что-то будет. У меня сегодня как раз подходящее настроение, чтобы расправится с парочкой этих мерзких предателей в обмен на те богатства, которые они украли у корейского народа! - с ноткой отвращения в голосе сказал Йонг.
  - Возможно и будет, но это не значит, что мы сможем принять в этом участие. Они осторожны, неизвестно какие у них планы на этот раз. - Все также спокойным, ровным тоном отвечал Ван.
  Йонг всегда был эмоционален, когда речь заходила о его личных неприятелях.
  - Про чхинильпха всегда все заранее известно! Дело лишь в том, что у нас всегда недостаточно сил. Была бы моя воля, всех бы этих предателей перевешал на столбах и вернул бы власть нашему народу! Нашей стране нужна справедливость. У них деньги и покровительство проклятых Японцев, а у нас что? Разваливающийся чогачип и четырнадцать патронов на три ржавые винтовки!
  Ван созидательно поднял брови и снова сел за стол.
  - Остынь, Йонг. Мы с тобой на эту тему говорили ни один десяток раз. Если ты будешь думать, что про них всегда все известно заранее, то ты обязательно попадешь в западню. Никогда не стоит недооценивать противника! Те, кто сотрудничает с японцами, не отличаются глупостью. Именно поэтому у, как ты выражаешься - чхинильпха власть и деньги, а у нас разваливающийся чогачип.
  Йонг прервал его свои возгласом, - глупость! У этих поборников чести на уме только деньги! Они весь город отдали на откуп японцам. Кого не спроси - все это знают. Они ходят к японским магистратам и даже не скрывают этого! А тот, кто всегда думает только о своих шкурных интересах всегда глуп.
  - Йонг, я не спорю, что они предатели. Это факт. Однако думать, что все предатели глупы - это слишком примитивно. Чхинильпха холодны, беспринципны и расчетливы. Среди них никто не говорит о совести и любви к своей стране, но свои личные интересы они отстаивают с завидной настойчивостью. Они давно поняли, что пока в нашей стране слабая государственная власть, то страной правят ни совесть, честь и достоинство, а деньги и товары. Все это есть у японцев и у тех, кто с ними заодно. - Сказал Ван.
  - Корейский народ это не одобряет! Воля народа всегда возьмет свое! - Йонг негодовал.
  - Когда речь заходит про фундаментальные изменения через волю народа, под этим всегда подразумевается процесс нескольких десятков лет с сопутствующими мировыми потрясениями. И никак иначе! Один патриотически настроенный корейский юноша двадцати лет, который готов порвать последнюю рубашку за защиту страны от японского экспансионизма, при этом держа в руках японскую винтовку и японские патроны, ничего не изменит!
  На покрасневшем лбу Йонг выступила едва заметная испарина. Он никак не мог вразумить, почему его понимание мира никто не поддерживает. Этот факт отбивал у него всякое желание слушать и слышать любое другое мнение.
  - Я смотрю ты, Ван, на шестом десятке так задеревенел, что потерял стремление к сопротивлению и борьбе! Нельзя плыть по течению, нужно бороться за свой дом.
  Ван ухмыльнулся и допил воду из стакана.
  - А ты, Йонг, лучше бы манерам поучился, а то гляди созреют у тебя когда-нибудь дельные мысли в голове, а тебя в светлом обществе и слушать не станут.
  После еще нескольких незамысловатых комментариев в адрес друг друга разговор закончился. Ван задремал на скрипучей кресло-качалке. Йонг после того как закончил обслуживание оружия принялся латать порванные сапоги.
  Спустя час в чогачип пришел Мэй. Он снял с себя потертый серый Чокки , разулся, и подошел к крепко спящему Ван.
  - Просыпайся, пора выходить! - сказал он, толкнув Ван в плечо.
  - Так скоро? - спросил Йонг, высунувшись из-за ширмы.
  Ван потер ладонями сонные глаза.
  - Что конкретно ты узнал? - спросил Ван.
  Мэй взял одну из винтовок и, отдернув затвор начал заряжать магазин. Он явно был на эмоциональном подъеме, как охотник, который, наконец, выследил добычу.
  - Кое-кто из русской миссии дал точное место, и время где соберутся чхинильпха и японцы. У них намечается крупная сделка, детали не знаю, что-то там про продовольственные военные слады, подходы к порту, документы на контрабанду и всякая ерунда. Но про что я знаю, так это про деньги!
  Он зарядил последний патрон в магазин.
  - Что про деньги? - выражал свой интерес Ван.
  - Речь идет о нескольких тысячах вон и золоте! Готовится что-то масштабное, крупное, Японцы несут много денег! - лицо Мэй было покрасневшее, то ли от ледяного ветра, то ли от обуздавшего его чувства наживы.
  - Охрана? - холодно спросил Ван.
  - Сказано о пяти участниках с каждой стороны. Все при оружии. Но сказано с оговоркой, что число участников приблизительное. - Мэй.
  - Нас трое, - сухо констатировал Ван. - Какое помещение? Сколько входов и выходов?
  В разговор вмешался Йонг. - На нашей стороне внезапность! - самоуверенно добавил он, - мы справимся!
  - Десять стволов против троих? В огонь с охапкой соломы не входят! Йонг, ты переоцениваешь элемент внезапности, - с нескрываемой усмешкой отрезал Ван.
  Мэй, понимая баланс сил, занял нейтральную позицию.
  - Встреча конфиденциальная, никого лишнего в помещении быть не должно. Местность дает нам преимущество - встреча будет в глубине корейских улиц в одном из гостиных домов, я знаю там каждую улочку! Два этажа, два входа, два выхода. Со стороны оврага угловое окно, через него отлично просматривается большая часть помещения. В трех метрах от окна вход, через который посетители не заходят, так как это вход для рабочих, там никаких прохожих, никаких лишних свидетелей...
  Его перебил Ван.
  - Предположим, занимаем позицию, выжидаем, при удобной возможности действуем! Далее, если возможность не появится, преследуем чхинильпха по ночным улицам и нападем при лучшем для нас численном соотношении пять на три?
  - Именно! - восклицал Мэй.
  - Отличный план! - прокомментировал Йонг.
  Ван встал с кресла-качалки и почесал затылок. - Хм, будь нас не трое, а несколько десятков - то это слишком сладкая наводка... - размышлял Ван, - когда слишком сладко говорят - надо ждать подвоха! Йонг, ты уверен в своем информаторе?
  Мэй взял задумчивую паузу.
  - Эти чхинильпха до ужаса глупы, от них не стоит ждать подвоха! - снова негодовал Йонг, - они ослеплены алчностью и богатством, они не осторожны!
  Мэй развел руками в стороны. - Последний раз этот человек давал мне информацию год назад, и хоть тогда ничего не вышло, он не ошибся ни на слово! Должно быть все хорошо! - Мэй говорил так, как будто сам пытался убедить себя в своих словах.
  Ван тоже развел руками. - Ну что же, должно так должно, - он зашел за ширму и взял оружие, - в моей винтовке будет четыре патрона, я стреляю лучше вас.
  - И пока не забыл. Есть еще кое-что из новостей. - Добавил Мэй.
  - И? - Ван.
  - На улице не спокойно. Говорят, что многие из местных что-то ищут. Пропал кто-то из важных людей. - Без особого интереса рассказал Мэй.
  - Кто конкретно?
  - Вроде кто-то из чиновников императора. Это связано с какими-то разборками между местными японцами и корейцами.
  - Хорошо, что мы не местные! - Отрезал Йонг.
  - Да, не наше дело. - Согласился Ван.
  11 января 1904 года, на японском бронепалубном крейсере II класса в водах близ Маньчжурии, совещание глав японских сухопутных оперативных групп
  Каждый из этих людей имел идеальную военную выправку. Роста они были среднего, с гордо расправленными плечами и с холодным, как северный ветер взглядами. В каюте их насчитывалось четыре человека. Один был явно старше по должности, чем все остальные. Трое стояли шеренгой, четвертый, который старше, был напротив. Освещение было тусклое. Крейсер заметно покачивало на неспокойной воде.
  Говорил в основном самый старший офицер. Он имел звание, которое у японцев именуется как Kaigun-chūsa или командующий уровня среднего старшего офицера. Остальные участники совещания имели звания не выше Kaigun-chūi или младшего лейтенанта уровней младших офицеров.
  - Объемы поставок продолжают нарастать. В нашей стратегии установлены точные показатели, их нужно достичь! Только оружия за ближайшие две недели будет доставлено несколько тысяч экземпляров, не считая боезапаса. Про продовольствие вы тоже знаете, напоминать не буду... Во многих пунктах развертывания места не хватает, нужны новые площади. Кроме того, до сих пор мы не получили детальные планы местности в зоне высадки дивизий первой волны к востоку от Сеула. Нет информации и по более чем половине военных соединений корейской армии в глубине страны. Ввиду этого вопрос, у нас на носу десантная операция, когда мы уже получим исчерпывающую информацию по противнику? - спросил старший офицер.
  Лейтенант преступил к ответу на вопрос. - Более десяти складов в корейском квартале в Сеуле передут под наш полный контроль, включая договор на присутствие нашего охранения... Не считая этого будут и иные площади для хранения груза... По моим расчетам, до конца месяца мы сможем обеспечить полное надлежащее хранение всего, что должно поступить для обеспечения армии... Вся иная информация, которая касается военной инфраструктуры Кореи, вот-вот будет в нашем распоряжении. Послезавтра будет встреча с нашими агентами в Сеуле, на ней мы получим исчерпывающий пакет документов и разведданных для успешной реализации высадки. - Доложил он.
  - На вашем месте я бы не был так уверен в своевременности получения разведданных. Все-таки, работая с предателями, даже с теми предателями, которые предали твоего врага - это заведомо рискованное дело. Они и нас обязательно предадут, это лишь вопрос времени!
  - Вы правы! Слова ваши преисполнены истиной. Однако, я уверен, это произойдет не раньше, чем они получат оплату.
  Командующий ухмыльнулся. - Да, в этом есть смысл... С этими корейцами мы расплачиваемся золотом?
  - И золото и валюта.
  - О каких средствах идет речь? - спросил старший офицер.
  - Две сотни унций золота и несколько тысяч вон, - младший лейтенант.
  - Это очень много, - старший офицер неодобрительно покачал головой, - где будет проходить встреча?
  - В корейском квартале, при моем личном присутствии. В сопровождение беру пятерых лучших стрелков из числа сухопутных войск.
  Командующий говорил медленно, размеренно, обдумывая каждое слово, - корейский квартал ѓ- это отличное место для засады... Но мы проявим осторожность. Если учитывать личные качества тех с кем мы ведем дела, рассчитывать на благородство и честность не приходится! ... Золото с собой не берите, количество наличных вон уменьшите в три раза. На встрече договоритесь о передаче основных средств на японском крейсере "Чиода" в порту Чемульпо в любое удобное для наших 'партнеров' время. На самой встрече передадите только аванс в виде наличных вон. И самое главное, никаких пяти лучших стрелков. Понадобится конвой. Возьми взвод из двадцати пяти, тридцати человек.
  - Командующий, вы как всегда по-настоящему мудры! - согласился младший лейтенант.
  Командующий сел за письменный стол. - Я не мудр, а опытен. Нельзя доверять тем, кто продает свою страну за пару тысяч вон и сотню унций золота. Как я уже сказал, такие торгаши продадут все, даже свою семью, главное предложить нужную сумму!
  В каюте воцарилась тишина. Волны врезались в борт корабля, создавая характерные хлопки.
  Командующий продолжил. - Скажи мне, эти же люди занимаются решением вопроса с корейским подпольем?
  - Да, данный вопрос на стадии кульминации. Мы уменьшим присутствие таких людей в правительстве Кореи. Их число в сословной элите тоже заметно поредеет. На текущий момент все проходит согласно ранее сформированному плану.
  - Напоминаю, что это важно сделать именно нашим корейским агентам. Накануне операции на руках японцев не нужна лишняя кровь!
  - Да, я об этом помню, все будет исполнено.
  - Говоря о корейском подполье, я сразу вспомнил о русских... Что касается непосредственно русских сил, - командующий открыл папку и взглянул на документы. - По моей информации в порту Чемульпо в настоящий момент находятся русские корабли - крейсер "Варяг", мореходная канонерская лодка "Кореец" и товарно-пассажирский пароход "Сунгари", а также иностранные военные корабли - английский крейсер Talbot, французский Pascal, итальянский Elba и американская канонерская лодка Vicksburg?
  Вопрос был адресован младшему лейтенанту.
  - Да, информация верная, - ответил младший лейтенант.
  Командующий чуть заметно улыбнулся. - Русских кораблей мало, они не доставят проблем. Думаю, русские сложат оружие во время десантной операции в обмен на сохранение жизней.
  - У них не будет другого выхода! - согласились все присутствующие.
  Командующий одобрительно кивнул головой и закрыл папку с документами.
  - Все могут быть свободны. Приступайте к работе!
  13 января 1904 года, на крейсере Варяг, около 20 часов
  - Ты, правда, откладывал свое жалование в течение последних двух лет ради этого? - с явным удивлением спросил Варфоломей Макаровский.
  - Да, правда! Всегда старался отложить больше половины... - с нотками гордости ответил Макар Калинкин.
  Варфоломей Макаровский рассмеялся. - То-то я думаю, что ты в отгулы не ходишь? А ты деньги копишь! Боюсь, тебе придется отдельный карман пришивать для такой роскоши, - в шутливой манере прокомментировал Варфоломей Макаровский, застегивая на себе кафтан сухопутного рядового солдата Японии.
  - А я боюсь тебе придется держаться подальше от канатов и мачт, а то ты того гляди удавишься от зависти! - защищаясь от нападок собеседника ответил Макар Калинкин. В это время он натянул на свои голени сильно поношенные японские черные кожаные краги. - И часы не для меня. Подарок повезу! Подарок для отца.
  - Целых два года ждать, чтобы купить часы... Эх, и сколько свободного времени в пустую...
  - Долго б терпеть - не беда, было б чего ждать! Да и что мне в этих отгулах делать!? Я матрос скромный. Поел, поспал, да поработал. Как говорят у нас на родине - добрая жена, да жирные щи, другого счастья не ищи! - прибеднялся Макар Калинкин.
  - Ах, Жена? У тебя тут из жен только двенадцать 152-мм орудия!
  - И те красавицы! - смеялся Макар Калинкин.
  - Тем не менее, я бы тебе не рекомендовал сегодня с собой брать деньги. Учитывая задачу, которую Все́волод Фёдорович сегодня перед нами поставил, зайти в подходящую ювелирную лавку у тебя не представится возможности, - справедливо подметил Варфоломей Макаровский.
  - Ни один гальюнщик в этом сыром городе не заставит меня отдать деньги без боя! А коли в бою погибну, то и деньги мне не нужны... на все воля Божья, с его помощью и в лавку за покупкой успею и поставленную задачу решу! - настаивал Макар Калинкин.
  - Да, кажется, без Божьей милости нам никуда... А у меня только спина перестала болеть, ходить хоть нормально начал, и сразу в дело посылают! - жаловался Макар.
  - Ну вот видишь, тоже воля Божья! С больной спиной было бы тяжелее...
  В каюту зашел мичман Петр Губонин.
  - Вы готовы?
  - Так точно, Ваше Благородие!
  Петр Губонин внимательно осмотрел то, во что были одеты матросы.
  - Да, одеты вы и правда, как главные бражники Сеула!
  Матросы переглянулись.
  - Такой и был наказ, Ваше Благородие! - ответил Макар Калинкин.
  - И то, правда! Пошлите, нас ждет шлюпка.
  ***
  Старший штурманский офицер Варяга лейтенант Евгений Беренс ровно в 19:30, за полчаса до отправления в Сеул, прибыл в ходовую рубку Варяга по приказу командира Всеволода Фёдоровича Руднева. Встретившись там с капитаном, они вместе прошли на палубу ниже в один из грузовых трюмов. Отперев громоздкий оружейный шкаф с надписью 'не открывать!' капитан повернулся к лейтенанту.
  - У меня есть оружие, от которого нужно избавиться, - Все́волод Фёдорович указал ладонью на деревянный ящик на торце которого были слова на немецком языке. - Подарок с британского бронепалубного крейсер 2-го ранга Talbot, а именно от небольшого немецкого экспедиционного корпуса, который оказался на его борту. Во время нашей случайной встречи на палубе Talbot и после теплого разговора мне подарили этот ящик, в котором насчитывается шесть штук Mauser C96. Отказываться было грешно, пришлось принять подарок!
  - Ваше Высокоблагородие, не знаком с Mauser C96! - сказал Евгений Беренс.
  - Это немецкий самозарядный пистолет, который был разработан в 1895 году. Данные экземпляры на 10 патронов.
  Всеволод Фёдорович поднял крышку деревянного ящика. Взяв пистолет в руку, он протянул его лейтенанту, тот взял.
   - Легкий, но форма необычная! - удивился лейтенант. Он крутил его в руке и с интересом разглядывал. - В руке сидит удобно, магазин встроенный...
  - Да, оружие интересное. Но не отечественное! Как вы можете легко догадаться, на вооружении у Российской империи не состоит. Потому на корабле его быть не должно. Почему, объяснять не надо? - договорив, капитан риторически посмотрел на лейтенанта.
  - Никак нет, Ваше Высокоблагородие, не надо!
  Капитан кивнул и снова указал ладонью на ящик.
  - Коробку с патронами 7,63×25 мм я положил в ящик, в ней около двух сотен штук. Забирайте все. Не приведи Бог, начнется бой, патронов не жалейте! Если все обойдется спокойно, то оружие приказываю утопить вместе с боезапасом. - Капитан задумался. - В любом случае от оружия необходимо избавиться, вне зависимости от исхода. Это понятно?
  - Понятно, Ваше Высокоблагородие!
  Всеволод Фёдорович по-отцовски положил руку на плечо лейтенанта. Говорил он по-своему спокойным, неспешным тембром.
  - Каждый член экипажа моего корабля на вес золота, а значит, нужна максимальная безопасность! Как известно, максимальная безопасность достигается максимальной вооруженностью и подготовленностью. - Пауза. Капитан смотрел в глаза лейтенанта. - Пойдем, дам тебе еще кое-что.
  Они прошли еще около семи шагов вглубь трюма. Всеволод Фёдорович остановился рядом со столешницей, на которой стоял достаточно объемный предмет, накрытый парусиной. Потянув лямку, которая опоясывала предмет, капитан ловким движением рук освободил парусину, которая под собственным весом сползла на пол.
  - Надеюсь, вам не пригодится, - с надеждой заключил капитан, положив ладонь на длинный ствол пулемета 'Максим'.
  - Ого, Ваше Высокоблагородие, это же пулемет! - удивился Лейтенант.
  - Да, точно, пулемет. Еще в 1897 году такие пулеметы 'Максим' были закуплены на вооружение флота Российской Империи. Хорошее орудие, но с учетом особенностей современного военного искусства применить его не представляется возможным. Крупнокалиберные орудия высокой дальности и современные торпедные аппараты не оставляют шанса на применение пулеметов на близких дистанциях. Эпоха абордажа ушла в прошлое. Единственная судьба этих орудий на флоте - не сделать ни единого выстрела по противнику и в конечном итоге погибнуть от попадания фугасного снаряда крупного калибра. Поэтому, коротко говоря, берите его сегодня с собой, вам он может оказаться полезным!
  - Ваше Высокоблагородие, как прикажете! Только разрешите спросить, как мы понесем его по городу?
  - Очень просто. Пулемет на телегу, телегу к кобыле, и поедите по добру по здорову! По разным сторонам телеги орудие заставите ящиками с продуктами, сверху накроете парусиной. По прибытию поставите телегу так, чтобы направление залпа соответствовало исходящей угрозе. Думаю детально объяснять не надо?
  - Нет, Ваше Высокоблагородие, не надо!
  - Вот и отлично. Боекомплект состоит из двух лент по двести пятьдесят выстрелов. Пулемет новый в смазке, в обслуживании не нуждается. Осталось только зарядить и использовать. Вопросы есть?
  - Да, Ваше Высокоблагородие! Что прикажете делать с орудием после?
  Капитан задумчиво нахмурил брови.
  - В зависимости от возможностей. Будет возможность, верните его на корабль, если не будет, оно должно быть уничтожено.
  - Понял, Ваше Высокоблагородие!
   Всеволод Фёдорович протянул Евгению Беренс сверток.
  - Тут средства на аренду телеги и сопутствующие расходы. Помните про необходимость сохранения анонимности, никто не должен догадаться, что вы с 'Варяга'. В остальном все инструкции вы получили ранее. Есть вопросы?
  - Нет, Ваше Высокоблагородие!
  - Удачи и да прибудет с вами Господь! - чуть приглушенным, но очень теплым тоном сказал капитан.
  - Аминь.
  ***
  Погрузить пулемет в шлюпку было непросто. Лейтенант Евгений Беренс и еще несколько матросов предприняли немало усилий для достижения данной цели. Пулемет был расположен в центре шлюпки для равномерного распределения массы, чтобы избежать крена шлюпки. Патроны и ящик с пистолетами были помещены под пулемет. Данный арсенал был укрыт парусиной.
  Чуть позже в шлюпку сел мичман Петр Губонин, матросы Варфоломей Макаровский и Макар Калинкин. Возглавлял группу лейтенант Евгений Беренс. К ним присоединили шесть матросов 'Варяга' с целью обеспечения эффективного движения шлюпки по глади воды посредством весел.
  После успешной высадки и разгрузки в порту мичман Петр Губонин арендовал крупную телегу, которая использовалась для перевозки риса. Плюсом был докуплен десяток мешков доверху наполненных рисом, которые послужили успешной маскировкой пулемета 'Максим'.
  Процесс загрузки происходил в укромном месте в закоулках местного рынка. Лишних глаз вокруг не было.
  - Варфоломей, пулемёт твой! - сказал Макар Калинкин, - из нас двоих только ты умеешь из него стрелять, вот и устанавливай так, чтобы, если не дай Боже чего выйдет, ты мог, не мешкая сразу стрелять! - по интонации собеседников казалось, что никто даже не думает о возможность применения пулемета в городе.
  - Сплюнь! Если будешь говорить 'не дай Боже чего выйдет' - то оно обязательно выйдет. Такова традиция... - не разделял их скептицизма Варфоломей Макаровский.
  - По правде сказать, Варфоломей, это тебе на тот случай, если японцы последнюю бочку чанджу из дома будут увозить! Тогда, уверен, повод для применения у тебя будет неоспоримый! - отрезал мичман Петр Губонин.
  В этот момент из-за угла показался лейтенант Евгений Беренс. Он отсутствовал, так как после прибытия на берег сразу отлучился. Сверху на нем был потертый черный плащ европейского покроя. Узнать его в этой накидке мог лишь тот, кто хорошо его знал. Накинутый на голову капюшон оттенял лоб, выдавая лишь стремительный взгляд его глаз. Он был высокого роста, имел должную солдатскую выправку. Руки худые, но сильные. Особенно четко выделялся силуэт вен на предплечьях и ладонях. Черты лица острые. Нос длинный, выразительный. Нижнюю часть лица украшали красивые длинные усы и короткая бородаг. Возраст средних лет. В целом, внешний вид лейтенанта выдавал в нем военного человека с хорошими манерами.
  Быстрым шагом он приблизился к своей группе.
  - Орудие, я смотрю, спрятали?
  - Да, Ваше Благородие, спрятали! - ответил мичман Петр Губонин.
  Лейтенант осмотрел телегу и кобылу.
  - Ясно. Неплохо. Где боекомплект?
  - Там, под мешком, слева. Все что было, сложили в два деревянных ящика, - сказал мичман Петр Губонин, указав пальцем на левую сторону телеги.
  Лейтенант, сделав несколько ловких движений, вплотную приблизился к описанному выше местоположению, и, обнаружив ящики, потянул их за жестяные скобы, напоминающие дверные ручки. Отперев замок на оном из них, он потянул за ленту с патронами, - матрос Макаровский, чего уставился? Заряжай ленту в пулемет! - в строгой форме приказал он.
  Варфоломей Макаровский, хоть и с волнительным удивлением, но без промедления бросился выполнять приказ. Тем временем Лейтенант открыл второй ящик и продемонстрировал белому свету немецкие пистолеты.
  - Представляю вашему вниманию самозарядный пистолет Mauser C96, - торжественно огласил лейтенант, взяв один из них, - новый немецкий пистолет на десять выстрелов, - он продолжил в саркастической манере, - нам персонально привезли эти экземпляры немецкие подданные для проведения качественной разведывательной работы! Уникальные образцы, еще в масле, ни разу не стрелянные.
  Он протянул пистолет мичману Петру Губонину.
  - Разберись с механизмами, заряди, обучи остальных и распредели оружие по два на нас с тобой и по одному каждому матросу. От ящика избавиться, патроны поделить поровну. Вопросы?
  - Вопросов нет, Ваше Благородие!
  - Чинно! - он достал карманные часы, - время двадцать пятнадцать, пора выезжать. Даю вам десять минут на подготовку, и пять на дорогу, в двадцать тридцать жду вас верхом на телеге возле арки центрального тракта. Все понятно?
  - Да! - все ответили хором.
  Лейтенант спешно скрылся за углом. Тишина стояла не долго.
  - У кого-нибудь из нас часы есть? - мичман загадочно посмотрел на матросов.
  В ответ они молча покачали головой.
  Мичман наигранно поднял глаза к небу, но его стремительный взгляд остановил соломенный навес, который простирался над их головами.
  - Вот незадача, и солнце зашло! Ладно, не нужны нам часы, просто сделаем это все быстро и сразу поедем.
  Мичман принялся выкладывать Mauser C96 из ящика.
  - Ваше Благородие, разрешите взять оружие? - с нескрываемым интересом сказал Варфоломей Макаровский.
  - Пулемет зарядил? - подозрительно прищурившись, спросил мичман.
  - Да, зарядил!
  Мичман протянул ему незаряженный пистолет и коробку с патронами.
  - На, заряжай. Но перед этим пощелкай курком, спусковым крючком, почувствуй механику.
  В то же мгновение к ним присоединился Макар Калинкин.
  Оружие было освоено достаточно быстро, долгого инструктажа и обучения не понадобилось, так как принцип работы пистолета был достаточно прост.
  Мичман удобно спрятал во внутренние карманы объемного ватного кафтана два своих пистолета, еще сорок патронов распределил в подсумок, который опоясывал его талию. Примерно той же логике следовали матросы. Два Mauser C96 завернули в ткань и спрятали под мешок с рисом так, чтобы лейтенант мог без сложностей их забрать. Все уселись на телегу. Кобыла заржала.
  - Из пулемета на ходу придется стрелять или из засады? - иронизировал Варфоломей Макаровский, располагаясь посередине телеги аккурат над пулеметом.
  - Зачем тебе засада? Выпрыгнешь с ним в руках из-за ближайшей уборной и от плеча, Варфоломей, от плеча будешь стрелять! - сев на мешок по другую сторону телеги ответил матрос Макар Калинкин.
  - Главное чтобы пулемет вперед не перевесил! - улыбаясь, добавил мичман Петр Губонин.
  Телега тронулась.
  Макар Калинкин посмотрел на Варфоломея Макаровского и похлопал ладонью по своему плотно набитому карману. Тот многозначно кивнул и обратился к мичману.
  - Ваше Благородие, разрешите вопрос задать?
  - Задавай, Варфоломей, задавай.
  - Речь как раз о часах. Тут Макар скопил монет и хочет себе часы карманные приобрести. Ввиду этого хотим уточнить, есть ли возможность заехать в ювелирную лавку?
  Мичман развернулся в пол оборота и удивленно посмотрел на Макара.
  - Офицерские замашки у тебя, Макар Калинкин, никак в капитаны метишь? - без сомнения, сарказм этого вопроса эхом чувствовался на борту 'Варяга'.
  - Никак нет, Ваше Благородие, подарок в отчий дом повезу!
  - Ааа, подарок - это хорошо. Я запомню твое пожелание, но не думаю, что сегодня представится возможность. С учетом того, что мы пулемет с собой везем, нам бы живыми с этого мероприятия выбраться!
  - Спасибо за понимание, Ваше Благородие! - тепло сказал Макар Калинкин.
  - Пока не за что.
  Спустя пять минут пути Варфоломей Макаровский твердо прижимал ногами вторую ленту с патронами для пулемета 'Максим', которая подозрительно громко гремела на каждом крупном валуне дорожной насыпи. Макар Калинкин своим некрупным весом давил на сползающие мешки с рисом, которые, в свою очередь опирались на пулемет, дабы последний не оголил слабо замаскированный парусиной силуэт ствола. На их лицах были непринуждённые улыбки, а глаза выражали театральную непринужденность и наигранную беззаботность.
  В то же время мичман Петр Губонин держал поводья и старался вести мало послушную лошадь в указанном направлении. Он думал о том, что его обманули, когда сказали, что кобыла накормлена и полна сил. На счет баланса ее сил он сомневался, но вот в ленивости этой кобылы сомнений не было. 'Пулемет что ли такой тяжелый или мешков многовато?' - размышлял он.
  Прибытие телеги к арке центрального тракта произошло в строгом соответствии с обозначенным временем. Лейтенант тоже не заставил себя ждать. Он неприметно стоял возле дороги напротив местной продуктовой лавки. Потертый черный плащ европейского покроя больше не был частью его одежды. На его место пришел стеганный ватный кафтан темно серого цвета. Эти изменения были связаны с рациональным подходом к делу. В плаще ночью холодно, да и ватный кафтан очень хорошо помогал прятать все, что угодно.
  Поравнявшись с телегой, лейтенант на ходу запрыгнул на свободный край платформы рядом с мичманом и коротко сказал, - едем.
  Лейтенант Евгений Беренс протянул мичману Петру Губонину сверток с бумагами.
  - Я выправил посольскую визу на эту телегу. Если патруль или любые уполномоченные лица нас остановят и запросят документы, нужно вежливо показать этот сверток.
  Мичман развернул сверток и увидел дипломатические реквизиты, - отпустят без досмотра? - прокомментировал он.
  - Должны.
  - Ваше Благородие, а если нет? - озаботился мичман.
  Лейтенант оглянулся назад и посмотрел на мешки, которые маскировали пулемет.
  - Тогда придется как-то выкручиваться, - констатировал он, - кстати, где мое оружие?
  - Ваше Благородие, под вашей левой рукой мешок, под ним тканевый сверток, в нем два пистолета, - сказал Варфоломей Макаровский, указывая пальцем на нужный мешок.
  Когда телега достигла относительно безлюдного отрезка пути, капитан взял оружие и удобно разместил оба пистолета во внутренних нагрудных карманах. Стеганный ватный кафтан темно серого цвета отлично маскировал любые предметы, спрятанные в районе грудной клетки. Тучный объем ватника подстраивался под внутреннее изменение рельефа тела и отлично сглаживал неровности. Знаки отличия, как на кафтане лейтенанта, так и на кафтане мичмана отсутствовали. Их верхняя одежда выдавал своим видом лишь страну происхождения.
  Что касается потрепанного кафтана сухопутного рядового солдата Японии, который на себя надел Варфоломей Макаровский, и выцветшей китайской униформы синего оттенка Макара Калинкина, то на фоне российских ватников смотрелось это все причудливо. Картина смахивала на что угодно, но только не на диверсионную группу. Скорее на конюхов перекупщиков, которые везли заказ по поддельным дипломатическим документам.
  Когда они свернули на финальную дорогу, которая вела их к тактической точке операции, лейтенант отметил компанию из трех крестьян, которая двигалась в попутном с ними направлении. О своем наблюдении он сразу поделился с мичманом.
  - Если бы я был дежурным, я бы обязательно досмотрел этих трех бродяг.
  - Ваше Благородие, о чем речь?
  - Слишком уж сильно сутулится тот, кто идет крайним справа. Скрутка сена, которую он тащит, едва ли так тяжела, чтобы создавать настолько большой противовес, который создает тело этого человека.
  - Да, Ваше Благородие, вы правы. Готов поспорить, что в скрутке он несет три или четыре винтовки. - Согласился мичман, оценивающе косясь на крестьян, которых они успешно опережали.
  - И ты бы этот спор обязательно выиграл... но это не наше дело, пусть идут своей дорогой! - полушепотом сказал Лейтенант. Мичман согласился. Через пару мгновений крестьяне оказались позади.
  На место они прибыли в районе половины десятого.
  Лейтенант взглянул на карманные часы, - оставляем телегу тут, - сказал он, спрыгнув на влажный грунт.
  Телега остановилась на обочине дороги в засохшей глиняной колее. Правая сторона телеги почти впритык встала к жилому трехэтажному строению.
  - Вечером движение тут должно быть не активным, кому надо - без проблем объедут, - констатировал лейтенант, - а нам здесь эта телега нужна.
  - Ваше Благородие, нам в этот дом? - спросил мичман, кивнув головой в сторону двухэтажного строения, которое стояло прямо по дороге на дистанции около ста метров.
  - Предположение хорошее, Петр, но нет, - Лейтенант развернулся на сто восемьдесят градусов и посмотрел в сторону, откуда они приехали, - нам в противоположном направлении. Или как, по-твоему, пулемет будет стрелять через голову кобылы? Несподручно! - с легкой иронией ответил лейтенант Евгений Беренс.
  Мичман обернулся, - гостиный дом 'Кибун' (기분)?, - чуть слышно прошептал он название вывески, которая стояла около двухэтажного строения с противоположной стороны дороги. На глаз расстояние от телеги до дома он оценил метров в семьдесят.
  - Да, именно этот дом.
  Все спрыгнули с телеги. Лейтенант поравнялся с мичманом. Мичман Петр Губонин был среднего роста, худощавого телосложения и с усами под носом. Молодой и энергичный. Его отличительной чертой был добрый взгляд, который помогал ему расположить к себе любого человека.
  - Тут должен остаться тот, кто умеет обращаться с пулеметом. - Сказал лейтенант.
  - Да, Ваше Благородие, я останусь тут. - Обозначил себя Варфоломей Макаровский.
  Он подошел к нему ближе, - слушай внимательно! Открывать огонь по противнику можно только по сигналу. Стрелять исключительно прицельно, желательно никого не убить...
   В разговор вмешался мичман.
  - Ваше Благородие, из этого пулемета прицельно стрелять не представляется возможным, можно выбрать лишь направление...
  Лейтенант продолжил.
  - Согласен, но, тем не менее, зажимать спусковой крючок и выпускать всю ленту вдоль улицы не стоит. Если сказать коротко, то стрелять необходимо только в тех, кто в тебя целится или ведет огонь по нам.
  - Еще проще - без лишнего энтузиазма! - добавил мичман.
  - Лошадь распряги и заведи за угол дома, привяжи ее там. Шальная пуля может ее ранить, а это ни к чему! Что касается орудия, то его нужно в любом случае отсюда увезти или уничтожить, - лейтенант открыл подсумок и достал оттуда железный предмет с короткой деревянной ручкой, - это ручная граната системы Лишина, слышал о такой?
  - Да, Ваше Благородие, какой-то штабс-капитан Манчжурской армии ее разработал.
  - Ты прав, матрос Варфоломей. Вот тебе опытный образец, - лейтенант Евгений Беренс вручил матросу гранату, - принцип действия простой - поджигаешь, оставляешь, убегаешь! Она тебе на тот случай, если возможности увезти пулемет на телеге не будет. Все понятно?
  - Да, Ваше Благородие!
  - А вообще, матрос, действуй по обстоятельствам с учетом гуманности и высокой чести матроса Российской Империи! - эти слова лейтенанта звучали торжественно и всеобъемлюще, как будто он пытался заполнить пробелы и неясности в данных выше инструкциях.
  Мимо периодически проходили корейцы, которые ничего не понимали по-русски. Прохожих было не много, в основном женщины с небольшими кладями и мешками.
  - Нам пора идти, - сказал лейтенант, снова посмотрев на карманные часы. Вокруг него собрались мичман Петр Губонин и матрос Макар Калинкин. Варфоломей тем временем распрягал лошадь.
  Примерно за десять шагов от входа Лейтенант снова остановился и, обратившись к сопровождающим, сказал полушепотом, - право сказать, понятия не имею, что там будет и как нам действовать! В любом случае позицию занимаем поближе к выходу или окну, громко не разговариваем, заказываем соджу, макколи, или цветочные вина. Сильно на напитки не налегаем, только для вида. Дальше по обстановке. Вопросы?
  - Нет вопросов, Ваше Благородие, - ответил мичман.
  ***
  - Я если оденусь в новое и красивое, так вообще к любой могу подойти! Вот посмотри на меня, - Йонг на два шага обогнал Мэй и повернулся к нему лицом, продолжая идти спиной вперед. - Ну, красавец я да? Какая устоит? А если чокки новый да хва почищу до блеска, так вообще глаз не отвести!
  Мэй немного сморщился. - Йонг, я твое лицо каждый день вижу! Поверь мне, блестящими хва тебе не отделаться. Опоенная цветочным вином отчаянная вдова в приступах черной тоски, возможно, с тобой и поведется, но и то, если ты помалкивать будешь!
  - А что не так с моим не помалкиванием?! - возмутился Йонг.
  Ван вмешался в диалог. - Мэй имеет ввиду, что смысловая нагрузка твоих речей, Йонг, неинтереснее инструкции по использованию расчёски, которую читает до последней волосяной луковицы облысевший матрос.
  Йонг пропускал мимо ушей колкие слова друзей, - вы всего-навсего взрослые зануды и ничего более! Что вам знать о моих речах? Ни-че-го!
  Йонг, Мэй и Ван были на пути к заветному гостиному дому, где по их теплым ожиданиям была добыча, которая существенно поправит их финансовое положение, а заодно избавит страну от парочки предателей. Ван нес у себя на горбу бедную скрутку сена длинной около метра и в ширину не более шестидесяти сантиметров. Не сложно догадаться, что в сердцевине этой скрутки, в мешковине, были спрятаны три винтовки. Внешне эта группа напоминала обычных корейских обитателей пригорода, которые обеспечивали своей тяжелой работой небольшое фермерское хозяйство.
  - Гостиный дом 'Кибун' (기분)? - спросил Йонг, когда вдали увидел знакомую вывеску.
  - Да, именно об этом заведении шла речь, - ответил Мэй, - название не знаю, но по описанию местности, с учетом того, что рядом больше нет гостиных домов, а напротив 'Кибун' стоит серый дом без окон, выходящих на его сторону, то очевидно, что нам сюда.
  - Тут не многолюдно, - отметил Ван, осмотревшись по сторонам.
  Они остановились. До гостиного дома было около четырех сотен метров.
  - За этими домами овраг с речкой, она течет вдоль всей улицы до тупика. До этого тупика около километра. Эта улица без развилок, пространства для маневра на ней совсем нет. Позади нас расходятся по левую и правую сторону еще несколько улиц, которая левее, ведет к центру Сеула, и две, которые правее, так или иначе, выводят нас из города в любых заветных направлениях. - Ввел в курс дела Мэй.
  - Ты про то, что если убегать, то не в сторону тупика? - Йонг.
  - Я смотрю, ты сегодня очень сообразителен, Йонг! - не без сарказма ответил Мэй.
  - Хватит шуток. - Отрезал Ван. - Сейчас сворачиваем в проулок и спускаемся к реке. Вдоль ее берега подходим к гостиному дому 'Кибун'. Мэй, ты говорил там овраг и рядом вход, я все правильно понял?
  - Да, если подойдем с той стороны, наше появление останется незамеченным.
  - Вот и отлично! - Ван.
  - Кажется, те трое идут в 'Кибун', - в то же мгновение заметил Йонг. Собеседники аккуратно обратили свой взгляд в сторону гостиного дома.
  - Да, Йонг, тебе не кажется, - подтвердил Мэй.
  - Кто они? - с тоном яркой озадаченности спросил Йонг.
  - С виду какие-то доходяги, одежду как будто с полевых чучел сняли, и это точно не японцы, - комментировал Ван.
  - Они проезжали мимо нас на телеге, их было четверо, - вспомнил Мэй.
  - Да, ты прав, проезжали. И посмотрите на их выправку! Двое из них точно офицеры... - Ван.
  - Это ничего не меняет, в городе полно военных офицеров из разных стран, все с порта тянутся сюда. Они просто ищут, где выпить! Зайдут и выйдут. - Сказал Йонг.
  - Нет, что-то мне подсказывает, что они тут не просто так... А телега? Телега остановилась чуть дальше, кто-то остался рядом с ней, наверно это четвертый... - прищурившись, заметил Ван. - На телеге мешки, похожи на мешки с рисом, которые продают в порту. И зачем тот четвертый распрягает лошадь?
  - Значит, уезжать не собираются... - Мэй.
  - Плевать на них. Мы тут слишком долго стоим, пошлите уже к речке! - торопил Йонг.
  - Ладно, пошлите, будем надеяться, что эти люди тут случайно! - резюмировал Мэй.
  Ван, Мэй и Йонг прошли в узкий проулок между двух домов и через сотню шагов вышли к мелководной речке, которая больше походила на застоявшееся болото. Следующие сотни метров, которые они преодолели, дались им не просто. Влажность размочила глину, и каждый из спутников с незавидной регулярностью поскальзывался и вот-вот норовил сползти в воду. Сухие ветки деревьев кололи в самые неожиданные места, а паутина, которая словно шелк оплетала близлежащие ветки врезалась в лица, вызывая волну неприязни и дискомфорта, которая выражалась путем словестных высказываний, в которых в негативном контексте вспоминались прародители как корейских чхинильпха, так и японских бюрократов. Про родителей пауков тоже было сказано немало дурных слов. Прямо говоря - досталось всем.
  - Кажется, мы пришли, - шепотом сказал Ван, когда увидел яркий свет, исходящий из углового окна гостиного дома.
  - И, судя по всему, не мы одни! - добавил Мэй.
  ***
  Kaigun-chūi или младший лейтенант японского флота чувствовал себя хорошо. В приподнятом настоянии и чувствуя силу за своими плечами, он возглавлял конвой из двадцати пяти солдат сухопутных войск. Его кожаный офицерский портфель был плотно набит корейской валютой общей суммой в три тысячи вон крупными купюрами. У Kaigun-chūi не было дурного предчувствия, и в своих вольных мыслях он уже несколько раз представлял счастливое окончание дня, проведенное за теплым ужином.
  Солдаты конвоя не были детально проинформированы о том, куда они направляются. Командование ограничилось лишь несколькими словами, в числе которых были 'охранять', 'следить', 'наблюдать'. Карта местности не была изучена, а план действий на случай стычки не был проработан. Большинство солдат чувствовали себя не лучшим образом, так как направлялись на это задание после дневного дежурства не получив должного отдыха. Тем не менее, профессиональность и эффективность японских солдат не следовало бы приуменьшать, ибо твердая закалка, которую получили японские солдаты, пройдя через японскую машину обучения войне, с лихвой компенсировала любые тактические недоработки.
  Подойдя к Гостиному дому 'Кибун' (기분) младший лейтенант обратился к старшему по взводу.
  - Тут всем взводом дежурить не надо! Внимания не привлекайте, распределитесь слева и справа от входа, десяток солдат расположите ниже по улице, метрах в пятидесяти. Ни с кем из посторонних не разговаривать, о целях пребывания не сообщать. Все понятно?
  Старший по взводу молча кивнул головой.
  - На этом все! Меня не будет около пятнадцати минут. Спустя это время я выйду, и мы направимся в обратном направлении.
  Он указал кистью руки на ближайшего солдата.
  - Ты пойдешь со мной, как зайдем внутрь, встанешь у входа.
  Японский солдат, поправив винтовку, вышел вперед и встал позади младшего лейтенанта.
  Kaigun-chūi достал карманные часы, время было без двух минут двадцать два часа. 'Прибыл с ювелирной точностью!' - подумал он, и в сопровождении солдата направился в гостиный дом.
  ***
  - Доброго вечера друзья! К сожалению, гостиный дом сегодня закрыт для посещения! Ниже по улице есть еще два гостиных дома, вы можете пройти туда и хорошо провести время! - отчеканил кореец, похожий на рабочего гостиного дома, когда лейтенант Евгений Беренс со своей группой появился на пороге, распахнув дверь. Сам кореец был небольшого роста, ближе к ста пятидесяти сантиметрам, худощавый, возрастом около пятидесяти лет, с неприятной редкой бородкой.
  Никто, кроме лейтенанта корейский язык не понимал. В то же время лейтенант отличался хорошим знанием этой лингвистической конструкции.
  - Ваше Благородие, что он сказал? - шепотом спросил мичман Петр Губонин у лейтенанта Евгения Беренс?
  - Он сказал, что этот гостиный дом лучше других двух на этой улице и добавил, что тут мы сможем отлично провести время! - с явной наигранностью ответил лейтенант.
  Лейтенант, громко произнося слова благодарности на корейском языке, буквально переставил с прохода в коридор миниатюрного корейца и, сделав два длинных шага, проследовал в большой гостиный зал. Члены группы проследовали за ним.
  - Стойте, стойте, куда вы!? Мы не принимаем посетителей, сегодня не принимаем, только завтра! - Протестовал кореец, преследуя нежданных гостей. Он путался в их ногах как собачонка, лай которой упорно не замечали.
  Через пару мгновений они все вместе были в центре гостиного зала. Лейтенант внимательно огляделся по сторонам. Его взгляду предстал большой зал с высокими потолками. Высоту потолка на глаз можно было оценить в четыре метра. По левую руку была стена с окнами. Длинна стены была около пятнадцати метров, через каждые два метра по окну средних размеров. В конце зала обнаружилась лестница на второй этаж, слева от нее дверь, ведущая напрямую на улицу. Та часть, где располагалась лестница, была явно предназначена для персонала, так как на расположенном там же длинном барном столе стояла чистая посуда, заботливо накрытая белой тканью. В полумраке можно было разглядеть еще несколько дверей, которые вели или на кухню или в любое другое сервисное помещение.
  В ширину зал был так же не мал. По оценке лейтенанта, можно было отсчитать двадцать шагов от вышеописанной стены с окнами до противоположной стены, на которой весел огромный ковер и десяток небольших подсвечников. Кроме того, там же, были аккуратно размещены картины, рога крупного животного, и то, что в обиходе называют предметами интерьера. Вдоль этой стены пропорционально размещены столы разных размеров, очевидно, на разное число гостей. Люстра с громоздкими свечами висела прямо надо головой лейтенанта, благодаря ее слабому, но достаточному освещению стало понятно - в помещении никого кроме них не было.
  - Куда можно сесть? - спросил он у преследовавшего их корейца.
  - Сегодня мы не работаем! Вы понимаете меня? Места заняты, все выкуплено, у нас даже кухня не работает! Любые места в этом зале забронированы! Уходите!
  Мичман с матросом снова вопросительно посмотрели на лейтенанта.
  - Он сказал, что, несмотря на то, что многие столики заранее выкуплены, нам не стоит уходить! Мы можем выбрать любые места в этом зале... Люблю корейцев, несмотря ни на что, они очень гостеприимны!
  В это самое мгновение распахнулась дверь хозяйственного помещения, из которого вышел еще один человек корейской национальности. Он был тоже не высокого роста, но достаточно крепкого телосложения. Его подбородок был задран, а грудь горделиво выгнута вперед. Его медленный взгляд сначала упал на гостей, затем на администратора. Этот человек сделал пять коротких шагов и заговорил со своим коллегой.
  - Кто эти европейцы?
  - Не знаю, они вошли сюда и сразу прошли в зал, я не смог их остановить!
  Лейтенант сделал полшага в сторону появившегося корейца, и пристально посмотрев в его глаза, произнес, - нам просто нужно выпить!
  В течение этого короткого монолога парадная дверь отворилась, и на пороге появились три человека. Кореец, который горделивый, не отвечая лейтенанту, потянул своего коллегу за кисть руки, отошел с ним на три метра и чуть слышно произнес.
  - Нет времени с ними разбираться, посади за дальний столик у лестницы, принеси им то, что закажут, но настоятельно попроси соблюдать тишину. Если арендаторы спросят кто это, скажи персонал! Пусть это будут кровельщики - ужинают после рабочего дня. Вперед!
  Перебирая своими ножками, рабочий, впитав как губка то, что сказал ему старший коллега, пошел провожать незваных гостей за оговоренный столик. Непосредственно сам старший коллега куда более спешным шагом отправился к парадной двери навстречу настойчивому звуку гостевого колокольчика.
  Как и было запланировано, лейтенант со своими спутниками прошли к столу, который укромно расположился под лестницей, ведущей на второй этаж. Это был небольшой круглый стол, рассчитанный не более чем на четыре персоны. В центре стола стояли деревянные сосуды с какими-то специями. Стоит сказать, что до конца этого звонкого вечера их так никто и не попробует. Все из-за пули, которая пройдет прямо через центр этих сосудов. Останется лишь художественное пятно на стене, красками которого послужат эти самые специи, которые будут так пряно слышаться в дополнении к запаху пороха.
  Прилегающее к столику окно было крайнее в этой части стены. Из него открывался ограниченный обзор на овраг и бесконечную вечернюю темноту.
  Верхнюю одежду они не сняли. Офицеры лишь расстегнули свои кафтаны, а матрос Макар Калинкин и вовсе ограничился открытием воротника своей китайской униформы, так как при любом неловком движении наружу мог показаться пистолет, который был неплохо, но в то же врем с дефицитом места спрятан в районе грудной клетки. 'Так я смогу быстрее его выхватить', - думал он, когда двумя часами ранее заботливо привязывал его лямкой из мешковины к центру своей груди.
  - Нам соджу и макколи по одной бутылке. И стаканы к ним. Что у вас сегодня на ужин? - дружелюбно улыбаясь, спросил лейтенант Евгений Беренс у своего новоиспеченного корейского 'друга'.
  - Хе из курицы с морковью и луком, - смиренно ответил администратор.
  - Вот принесите нам то, что вы сказали, мы очень голодны!
  - Хорошо, будет сделано. Однако, у меня к вам убедительная просьба. -Неловко, полушепотом сказал администратор.
  - Просьба? Конечно! Я вас слушаю! - настороженно, но сохраняя открытый вид ответил Лейтенант.
  - Мы сделали исключение, когда оставили вас в нашем заведении, поэтому убедительная просьба вести себя тихо! У нас важные гости, которые арендовали весь зал, нам очень не хотелось бы доставить им неудобства.
  - Конечно! - выставив открытую ладонь вперед, словно показывая паспорт порядочного человека, ответил лейтенант. - Можете на нас рассчитывать, мы тише воды, ниже травы. Даже шепотом говорить будем! - заверил он.
  Фразу 'тише воды ниже травы' дословно адаптированную под корейский язык он не понял, но догадался, что она означает 'мы будем бесшумны'. - Благодарю вас. Ваш заказ скоро будет подан. - После этих слов администратор мгновенно удалился в прилегающее служебное помещение.
  - Он был категорически против того, чтобы мы тут оставались. Пришлось сделать вид, что я мало понимаю корейский язык! - Шепотом, не без доли насмешки сказал Евгений Беренс членам группы. - Судя по всему с нами не стали возиться и оставили тут, чтобы не поднимать шум. Он попросил нас сохранять максимальную тишину, чтобы мы не беспокоили неких гостей.
  Слушая монолог Евгения Бернс члены группы одновременно наблюдали как в зал вошли три человека. Эти люди были среднего роста, все в черных кожаных плащах, на их головах были намбави , за плечами у каждого по винтовке. Тот, который был выше всех, около ста восьмидесяти сантиметров, держал в руках портфель из плотной темной ткани с отполированной до блеска застежкой. Их сопровождал горделивый кореец, который с важным видом указал на длинный стол.
  - Кажется, это те, кого мы ищем... - чуть слышно проговорил мичман, косясь в противоположную сторону зала.
  - Думаю да. - Сухо произнес лейтенант.
  Матрос Макар Калинкин молча сидел и с теплотой в душе ждал соджу и макколи.
  Лестница, под которой расположился стол, укромно скрывала гостей с крейсера 'Варяг', которые то и дело стреляли своими острыми взглядами в появившихся гостей. Полумрак и скудное освещение были им на руку, однако полностью скрыть их присутствие было невозможно.
  Соджу, макколи, и горячий ужин младший работник гостиного дома, несмотря на свои маленькие ножки, принес достаточно быстро. Вероятно, его суетливость была связана с надеждой, что быстро покушав, назойливые посетители уйдут восвояси.
  Слышите, кто-то плачет, вроде, ребенок. Тонкий плач... а еще голос женский... - навострив уши, заметил лейтенант.
  - Ваше Благородие, на счет плача не знаю, но в окне, в сумерках, я заметил человека и кажется у него ружье... или винтовка... - добавил мичман. Лейтенант, обратив свой взгляд в окно, сомнительно пожал плечами.
  - Да, Ваше Благородие, детский плач слышу, на втором этаже, как будто ребенок... - согласился с лейтенантом матрос Макар Калинкин.
  - Не думаю, что это совпадение, поэтому считаю, что это именно те люди, которых мы ищем! Пленники на втором этаже этого дома. Очевидно, их поместили в гостевой номер, который прямо над нами. - Констатировал лейтенант.
  По лестнице поднялся младший работник, скрылся за дверью, и спустя несколько минут плач, как и женский голос, утих. В то же время мичман потерял из виду очертания человека, которого он заметил за окном. На короткий период в зале воцарилась непринужденная обстановка не предвещающая беды.
  Соджа и макколи за столом пользовалась популярностью, очень скоро бутылки начали осушаться. Лейтенант краем уха пытался слушать разговоры, проходившие по ту сторону зала, но все безуспешно. Люди в кожаных плащах либо вовсе не говорили, либо обменивались неуловимыми репликами. Лейтенант отметил, что, несмотря на то, что стол был богато накрыт яствами, никто из сидевших за ним гостей не притронулся ни к одному из блюд. 'Нервничают', - подумал лейтенант.
  Время пробило ровно десять. В прихожей послышался топот и отголоски диалогов. Спустя считанные секунды в зал в сопровождении старшего горделивого администратора вошел японец.
  - Младший лейтенант японского флота, - чуть слышно произнес мичман. Лейтенант Евгений Беренс утвердительно кивнул головой.
  Приветственно сняв фуражку, японский офицер уселся за стол. Выбрав место с противоположной стороны стола, он оказался прямо напротив своих подельников. В его руках выделялся плотно набитый офицерский портфель, который он аккуратно положил рядом с собой. Оглянувшись по сторонам, он на мгновение задержал свой взгляд на троих неизвестных ему людей, которые ужинали в противоположной части зала. После, за столом началась беседа.
  В ходе беседы лица троих корейцев менялись от нейтрально теплого до возмущенного, а затем снова к надменно теплому выражению. Как итог, спустя десять минут разговора, один из корейцев открыл портфель из плотной темной ткани и достал оттуда объемную кипу бумаг, которая была переплетена тканью в один большой том.
  - Кажется, это именно те документы, которые пригодилось бы нашему консулу. - Прокомментировал лейтенант Евгений Беренс.
  ***
  - Что там видно? Ну!? Они там? - перебивая цоканье сверчков, настойчиво интересовался Йонг.
  - Тихо, тихо, не говори громко! - срезал его вопросы Мэй.
  Эти реплики сопровождались попытками Ван вглядеться в крайнее окно гостиного дома с целью оценки внутренней обстановки. Ван был уверен, что его никто не заметит, так как наступившие сумерки в совокупности с наличием света в зале создавали условия для незаметного перемещения в непосредственной близости с окном.
  Он увидел, как под лестницей за столом, сидит человек, который мгновенно пересекся с ним взглядом. 'Кажется, он меня видит' - подумал Ван и глубоко присел, скрывшись за высокой травой.
  - Ну что там? - настаивал Йонг.
  - Что? Что? Славянское лицо! - ответил Ван.
  - Славянское лицо!? - удивился Йонг.
  - Что? Какое еще славянское лицо? - вторил Мэй, переглянувшись с Йонг.
  - Обычное славянское лицо, такие лица в порту толпами ходят!
  - Ты его раньше видел? - Йонг
  - Чэнг-чанг (젠장), что за вопросы!? Эти славянские лица все одинаковые! Может видел, может нет. - Вспылив ответил Ван.
  - Больше ничего не видел? А японцы? - спросил Мэй.
  - Нет, не видел.
  - Ползи дальше! - Мэй.
  - Что!? - не расслышал Йонг.
  - Дальше, говорю, к следующему окну!
  - Сейчас, сейчас, подожди! - Ван.
  'Отличного пятидесятилетнего претендента нашли на роль ползуна на корячках!' - с негодованием подумал Ван.
  Ван прополз еще три метра до следующего окна. Таким образом, он миновал 'славянское лицо' и оказался чуть ближе к центру зала. В это окно ему открывался пусть и скромный, но, тем не менее, достаточный вид на весь зал. Там-то он и обнаружил трех корейцев, ради которых они сюда пожаловали. 'Наши Японские друзья еще не пришли!' - шепотом он произнес сам себе.
  Ван, с помощью своих хрустящих коленей подполз обратно к Йонг и Мэй.
  - Чхинильпха там, японцев еще нет. - Ввел он их в курс дела.
  - Время без пяти десять, они должны вот-вот нагрянуть! - сказал Мэй.
  Они синхронно устремили свои взгляды на пятьдесят метров вперед, в зазоры высокой травы, прямиком на небольшое пространство между редким забором и горой разбитых винных бочонков, которые были аккуратно сложены около стены здания расположенного справа. Этот скромное пространство выходило на дорогу. И если по дороге перемещались объекты с освещением, например, с керосиновой лампой, их очень неплохо можно было идентифицировать.
  - Едва ли мы их отсюда увидим! - Сомневался Йонг.
  - Если их много, то увидим. - Не согласился Ван.
  - Тихо! Увидим! В любом случае, надо сидеть и ждать! - отрезал споры Мэй.
  Долго ждать не пришлось. Спустя несколько минут появились те, кого они так трепетно высматривали. Шесть глаз, устремленные в сторону дороги насчитали около двадцати человек в одинаковой форме и при оружии.
  - Чэнг-чанг (젠장), их чересчур много! - неодобрительно подытожил Ван.
  - Наоборот, это хорошо! - воодушевленно шептал Йонг, - много японцев охраняют много японского золота! Мэй, об этом же шла речь - деньги и золото?
  - Об этом-то об этом. Но у нас даже пуль меньше чем количество японцев! - не разделял его радости Мэй.
  - К тому же, большое количество охраны не говорит о большом количестве золота! Возможно - это просто большое количество охраны и большое количество принесенного ими свинца в новеньких винтовках... - продолжал сгущать тучи Ван.
  - Давайте просто посмотрим, что будет дальше. - Озвучил рациональную мысль Йонг. За ней скрывалась надежда на положительное развитие событий. Событий, которые по однозначному предчувствию Йонг принесут купюры и золото.
  - Ван, скорее ползи ко второму окошку, нужно смотреть, что там происходит! - торопил его Мэй.
  - Ничего, что это окошко в метре от служебного выхода? Это очень опасно! - Ван намекал на высокие риски нахождения рядом с выходом.
  - И что? Если кто-то пойдет к выходу, ты увидишь и сразу вернешься к нам в овраг! - сказал Мэй.
  - А если не успею?
  - А если не успеешь, то перестреляем всех к чертям! Давай, ползи уже, ты тут ниже всех ростом! - поддерживал его Йонг.
  - Стрелки недоделанные, - возмущенно шептал себе под нос Ван, когда снимал со своей спины винтовку и передавал ее Мэй, - вы с трех метров в двухметровую стену не попадете! Перестреляют они! ... Я пополз, а вы, чтобы ни звука! В пятидесяти метрах взвод японцев, не хватало еще их внимание привлечь. Как только что дельное увижу, сюда вернусь и обсудим.
  Ван пополз к окну. Мэй и Йонг схоронились в овраге. Треск сверчков оглушал.
  ***
  Сев за стол младший лейтенант Японского флота не почувствовал напряженную обстановку. Стандартные приветственные процедуры прошли без заминок. Его собеседники выглядели хмуро, но в целом дружелюбно. По ассоциациям младшего лейтенанта эта встреча начиналась так же, как десятки встреч до этого. Он положил рядом с собой кожаный офицерский портфель. Снял фуражку. Поправил кобуру с оружием. Идеально выпрямив спину, он оглядел каждого из трех корейских собеседников. После, огляделся по сторонам, оценивая тактическую обстановку. Его взгляд задержался на неизвестных ему людях, которые сидели во мраке в противоположной части зала. Прикрываемые лестницей и плохим освещением их было практически не разобрать. Отметив эту шероховатость обстановки, он вернул свой взгляд обратно на собеседников. Закончив вышеперечисленные ритуалы, японский офицер начал разговор. Все говорили на корейском.
  - Рад всех вас видеть в хорошем расположении духа! С момента нашей последней встречи много времени прошло, рад, что за это время наши отношения стали только лучше.
  От корейцев в основном говорил тот, кто сидел по центру, между двумя другими спутниками. Он же ответственно следил за портфелем из плотной темной ткани с отполированной до блеска застежкой. Что касается этого корейца, то изречения его были крайне непонятны и плохо переводимы на другие языки. Все оттого, что говорил он очень неразборчиво, да еще и используя слова из обихода приступного сообщества. Японцы между собой звали его - говорливый.
  - И вас, служащих государству японскому, я приветствую... нынче времена такие, отношения и бизнес только в гору идут, - он облокотился на стол и внимательно посмотрел японскому офицеру в глаза, - особенно когда наши островные друзья золото и деньги везут!
  - Да, денежные средства мы всегда предоставляем вовремя, без задержек, - не смущаясь пристального взгляда, ответил офицер, - мы своих друзей никогда не подводим! - вторил он своему собеседнику.
  - Отлично. Это отлично! - его восторженность смотрелась наиграно. Жестом руки он обратил внимание на богато накрытый стол. - Угощайтесь! Все, что есть на этом столе для вас!
  - Спасибо, - поморщился японец, - я не голоден.
  С характерной для говорливого японца интонацией 'творческого вдохновения' он продолжил. - И я тоже не голоден! Видел, какой сегодня закат был прекрасный!? Я как будто солнцем пропитался, как будто его живительная сила насытила меня на неделю вперед! Вот пришли сюда и капли в рот не хочу брать, ни воды, ни еды, как будто просветление насытило мое ум и тело!
  Японец не был растерян, но ответить по существу на слова оппонента было нечем. - Нет, я обычно питаюсь продуктами. Что касается заката, то и правда, он был красив. На наших островах в Японии такие закаты не редкость!
  - Ооо... Япония! Однозначно, жил бы я там, напрочь отказался бы от обычной еды, только солнце!
  - В таком случае ваша жизнь была бы красивой, но короткой! - отшутился японец.
  - Выходит, красота требует жертв! - Все сидящие за столом наигранно посмеялись.
  - Перейдем ближе к делу. У меня возник вопрос. - Продолжил японский офицер.
  - Вопрос? Конечно, слушаю...
  - Обычно мы встречаемся наедине. Однако сегодня я вижу людей другом конце зала. С чем связана такая смена обстановки?
  - Ничего зазорного! - отрезал говорливый кореец, - я уже спросил у представителя гостиного дома, он ответил, что это их рабочие, которые выполняют ремонт кровли. Они скромно ужинают, ничего более! - Он подался вперед и налег на стол, подчеркивая важность следующих слов. - Мы, корейцы, как и вы, японцы, обычных рабочих людей не обижаем. Кушают, и ладно, ни к чему их отвлекать от ужина! Как говорят русские - не поужинавши, легче, а поужинавши, лучше!
  Японец понятия не имел, как там говорят русские, и углубляться в этот вопрос не хотел. - Пусть так. Но порошу, чтобы в следующий раз все-таки никого не было.
  - Да брось! Друг, первые наши встречи вовсе проходили в общественной столовой, никаких роскошных общественных домов мы в аренду не брали! А тут что, трое работяг испортят нам сделку?
  - Ни в ком случае, - разбавил разговор младший лейтенант, - сделка состоится. Но обратить внимание на непривычные вещи я обязан! Мы, военные, люди дотошные, что не по-нашему, так мы сразу за кортик хватаемся! - в шутливой манере сказал он.
  - Не нужно кортик, в наших кругах оружием дела не делаются... кстати о кругах. Мы, корейцы, как известно, произошли от вас, японцев! Ссоры и неясности нам ни к чему. Если на то пошла ваша воля, только дайте знать, мои люди выпроводят этих гостей.
  'На счет остальных японцев не знаю, но надеюсь, что от моих родственников ни одного корейца не произошло!' - подумал собеседник. - Нет, - осекся он, - не трогайте их, это ни к чему!
  - Вот и я так думаю. - Согласился кореец. - Теперь и у меня вопрос... так сказать - хочу поинтересоваться!
  - Я к вашим услугам.
  - С каких пор на нашу теплую встречу вы берете с собой целый конвой? - кореец артистично поджал нижнюю губу, скорчив удивленную гримасу, - у вас на улице целый взвод до зубов вооруженных пехотинцев!
  Японский лейтенант уступчиво понизил тон голоса и располагающе раскинул руки, - эта мера не более чем приказ руководства свыше! Как видите, в гостиный дом я зашел в сопровождении лишь одного солдата, которого, к слову, оставил у входа. В вопросе безопасности и благонадежности я доверяю вам, как самому себе! - последние слова были произнесены с вибрацией в голосе, как будто оратор преодолевал напряжение мышц речевого аппарата.
  - Приятно слышать о вашем доверии! И в двойне приятно сознавать, что наши отношения вышли на уровень крупного руководства. Я уверен, повышение уровня безопасности в основном связано с перемещением материальных средств повышенной ценности. - В этом случае отсутствие вопросительной интонации не означало отсутствие самого вопроса.
  - Да, сумма сделки в этот раз вызывает восторг! Как и договаривались! - как будто бы гордясь своими словами, произнес офицер.
  - Тогда, не будем откладывать, а будем рассчитываться! Как говорится, дал Бог много, да хочется большего!- потирая руками, сказал говорливый кореец.
  - Но есть одна... - японец подбирал слово, - особенность.
  - Особенность?
  - Да, особенность.
  - В последний раз мне так говорили, когда хотели продать хромую лошадь! - искусственно рассмеялся кореец.
  - Нет, ничего того, что подразумевается под хромой лошадью, я не хочу сказать! - с такой же кривой улыбкой парировал японец. - Я о том, что оплату передам вам частями. Все денежные средства, включая золото, собой брать небезопасно!
  Можно было заметить, как веки говорливого корейца начали моргать куда интенсивнее, чем мгновение назад. С их лиц не пропадала натянутая улыбка.
  - Думаю, это решение тоже связано с инструкциями высшего руководства?
  - Да, вы как всегда правы! Еще раз обращу ваше внимание на тот факт, что мой многоуважаемый командир отдал такой приказ из соображений безопасности. Не более того!
  - Это очень удручает! - с явной негативной интонацией сказал кореец. - В таком ключе вы ожидаете, что сегодня мы передадим вам всю собранную информацию и документы к ним?
  - Да, я рассчитываю именно на это! У вас нет повода мне не дове... -
  Говорливый кореец его перебил.
  - Если бы на моем месте был мой менее дипломатичный отец, он бы сказал: - 'Че вы меня лечите? Я сам фельдшер!'. Но я скажу предметно! У нас бизнес, мой дорогой друг, возмездный бизнес! Никто не продает товар не получив оплату... - безапелляционным тоном обозначил свою позицию кореец.
  Собеседник ожидал такой ответ. - Нужно договариваться, - сказал японец, и одним ловким движением взгромоздил плотно набитый офицерский портфель на стол. - Часть наличных у меня с собой!
  В свою очередь один из двух коллег говорливого корейца указал вытянутой рукой на портфель с бумагами. Он был в очках и всем своим видом напоминал человека, который умеет работать с цифрами. - У нас тоже документы с собой, но в отличии от вашего подхода к делу, с нашей стороны комплектность соблюдена и не предполагает никаких последующих дополнений. К этой сделке мы принесли все, о чем ранее договаривались! - сказал он.
  - Согласен со своим другом, - поддержал его говорливый кореец, - мы не нарушаем условий договора и не хотим, чтобы в отношении нас действовали иначе. Так в наших краях делаются дела!
  Японский офицер почувствовал, что находится в слабой позиции. Стало понятно - вступать в горячий спор в таком контексте не стоит. 'Я не гордый, уступлю', - подумал он.
  - Хорошо, вы правы, я нарушил условия договора, значит, мне нужно идти вам на встречу. Предлагаю поступить следующим образом, - он демонстративно задумался, - сейчас я возьму ваши документы, проверю их, а затем верну! Взамен я вручу вам аванс, который вы заберете с собой. Затем, завтра вы или ваши друзья прибудут с этими документами на японский крейсер "Чиода" находящийся в порту Чемульпо и обменяют их на основную часть оплаты по сделке. - Он снова выдержал паузу. - Что скажите?
  Японец в очках одобрительно кивнул головой. На лице говорливого японца появилась довольная улыбка. - Да, это похоже на сделку! - прокомментировал он.
  - Отлично! - он взял в руку портфель с деньгами и передал его корейцу в очках. Тот, в свою очередь, с молчаливого согласия говорливого корейца, открыл портфель и достал оттуда объемную кипу бумаг, которая была переплетена в один большой том. - Можете приступать к ознакомлению. - Сухо и монотонно сказал он, протянув документы японцу.
  Японский офицер положил раскрытую ладонь на протянутые ему документы и сказал, - нооо... это еще не все.
  - Да, не все! - Согласился говорливый кореец, и глаза его блеснули.
  - И какие результаты работы?
  - Наилучшие! На втором этаже этого гостиного дома уже третий день находятся люди, которые имеют прямое отношение к корейскому подполью. Перед тем как продолжить идти по тому пути, который был выбран, я решил вам показать их, чтобы вы понимали, на что мы готовы ради реализации наших соглашений! - восторженно заявил он.
  Японец на мгновение задержал дыхание. Ему с трудом удалось не отвести глаз от собеседника. - В этом нет необходимости! Япония не должна быть причастна к внутренним разборкам в Корее. Даже если это ей выгодно.
  - Не зря говорят, что если что-то случилось, ищи того, кому выгодно! - После этих слов, говорливый кореец рассмеялся. Его друзья тоже хитро улыбнулись.
  - Я не буду смотреть на этих людей. К тому же, они не должны меня видеть. - Однозначно заявил офицер японской армии.
  - Ну что вы так попятились, лейтенант, общее же дело! - Продолжал в шутливой манере говорливый кореец. - Если желаете, мы каждому завяжем глаза. Кроме младенцев, они все равно ничего не понимают! - снова рассмеялся он.
  Лейтенант подался немного вперед и острым тоном ответил. - В наших краях, где мой дом, не принято смотреть на чужих младенцев! Заканчивайте это дело без моего участия, и делайте это как можно скорее, времени совсем не осталось. А теперь позвольте мне ознакомиться с вашими разведданными...
  Не успел японец приступить к просмотру переданных ему документов, как говорливый кореец заметил, что один из посетителей гостиного дома в противоположной части зала встал из-за стола. Одновременно с этим на весь зал раздался громкий удар, источником которого была дверь служебного выхода. Со стороны улицы ее явно пытались открыть.
  Корейцы удивленно переглянулись.
  ***
  - Макколи легка на вкус, как никогда, - охарактеризовал напиток лейтенант Евгений Беренс.
  - Ваше Благородие, полностью с вами согласен. Что касается 'Хе из курицы с морковью и луком', то лук и морковь вкусные, остальные продукты какие-то кислые, как-то не по-нашему приготовлены! Мне не понравилось, - отметил мичман Петр Губонин, отодвинув тарелку на центр стола.
  Тем временем матрос Макар Калинкин молча принимал пищу в обе щеки и не хотел ничего оценивать. Ему было вкусно.
  - Как мы не прислушивались, ничего услышать из разговора этих людей мы не можем. Поэтому сейчас мы прекращаем молчаливый прием пищи и начинаем размышлять о наших последующих действиях. - Сказал лейтенант Евгений Беренс.
  Петр Губонин, взгляд которого прямой линией падал на стол в противоположной части зала, засвидетельствовал, как кореец в очках передал японцу объемную кипу бумаг.
  - Ваше Благородие, если мы ищем документы, то кажется, кореец их передали в руки японскому представителю, - сказал он.
  - Да, я вижу, - ответил лейтенант, заметив боковым зрением передачу бумаг. - Дальше тянуть время не вижу смысла. Наши пленники, вероятно, на втором этаже. Документы в руках японца. Я вижу цели и не вижу препятствий... Все готовы действовать? - Спросил он своим привычным командным тоном.
  Все сидящие за столом утвердительно кивнули головой.
  Евгений Беренс достал из нагрудного кармана деньги и положил на стол. - Не знаю расценки этого заведения, но думаю, этого будет достаточно даже с условием испорченной мебели.
  - Ваше Благородие, не хотелось бы ничего портить! Пусть все пройдет гладко. - Словно говоря напутственную речь, добавил Петр Губонин.
  Лейтенант расстегнул две верхние пуговицы кафтана. Из образовавшегося свободного пространства показались рукоятки пистолетов Mauser C96. Мичман и матрос синхронно последовали его примеру и облегчили доступ к оружию.
  Лейтенант инструктировал полушепотом. - Если кто потянется за оружием, стрелять. Желательно не на поражение, а в конечности. Патроны беречь. По-русски не переговариваемся, только в исключительном случае. Говорю только я, вы прикрываете! При невозможности выйти оттуда, откуда зашли, ищем другие пути, например через окна. Все ясно?
  Слушатели согласились. Лейтенант успокаивающе закрыл глаза, шумно выдохнул, на секунду задумался, а после, словно закончив свой личный внутренний ритуал, поднялся на ноги.
  'БУМ БУМ' раздались удары по двери служебного выхода.
  
  ***
  - Японец передал корейцу сумку. Кажется, он передал деньги или золото! - доложил своим сообщникам Ван, ползком вернувшись с позиции наблюдения.
  - Большая сумка? - Мэй.
  - Нет, средняя сумка, похожа на офицерский портфель! Детально не понял, сложно было разобрать, далеко!
  - Думаю, это деньги! Нужно заходить! - рвался вперед Йонг.
  - Не похоже на очень крупную сумму. То, что мы ожидаем должно быть в куда большей сумке. Даже в мешке! - сомневался Ван.
  - Возможно это только первая часть! В любом случае не важно, нужно заходить и брать, пока есть возможность! - разгоряченно настаивал Йонг. - Их всего четверо и они нас не ожидают! Другой возможности не будет!
  - Если поднимется стрельба, сюда прибежит взвод японцев, тебя это не смущает, Йонг!? - охлаждал его уверенность Ван.
  - Йонг прав, более удачной возможности сегодня не представится! Когда они будут уходить в сопровождении конвоя, у нас не будет ни шанса! Но если сейчас все сделаем быстро и без шума, то успеем уйти и раствориться в сумерках города, - поддержал Йонг Мэй.
  Ван на мгновение задумался, его мучили сомнения.
  - Слишком много 'если', - шептал он сообщникам, - обязательно что-нибудь пойдет не так!
  - Подумай хорошо, Ван, если сейчас ничего не предпримем, то потеряем выгодный момент! - Йонг.
  - Эти чхинильпха трусы, они не будут дергаться под дулом винтовки! Им шкура дорога! Заберем деньги, скроемся по речной тропе, и уже через десять минут будем на улицах Сеула. Все просто! - в позитивном контексте озвучивал свой план Мэй.
  Ван отрицательно помотал головой, - попомните мое слово, - он взял винтовку в руки, - это плохо кончится!
  Его подельники, ни секунды не медля, дотянулись до оружия и приготовились к штурму. Дверь поддалась ни с первого раза. Первым в зал ворвался Ван.
  ***
  - Руки, все подняли руки! - крикнул Ван, когда проник в зал, - даже не думай! - убедительно сказал он корейцу, который посмотрел на винтовки стоящие у стены.
  Не успел Ван взять на прицел сидящих за столом людей, как услышал топот в коридоре, который вел к парадному входу.
  Тем временем Мэй, наведя оружие на неизвестных людей, одного из которых Ван ранее охарактеризовал как 'славянское лицо', он прокричал - быстро все встали из-за стола! Быстро!
  Что касается Йонга, то он молчаливо прикрывал то Ван то Мэй, защищая того или другого он неожиданных действий вероятного противника.
  Корейцы, сидящие за столом, растеряно обменялись короткими фразами. Непосредственно сам говорливый кореец обратился к незваным гостям, вроде: - 'Вы кто такие!?'. Но, как правило, на людей, которых держат под дулом винтовки, внимания не обращают.
  Вышеописанная сцена происходила на протяжении около семи секунд. На восьмую секунду, как снег в знойную жару, из коридора в зал выскочил японский солдат с винтовкой наперевес. Приклад его винтовки был плотно прижат к плечу, а палец напряженно застыл на спусковом крючке. Не успел солдат войти в зал, как своим орлиным зрением он увидел врага и ни секунды не медля выстрелил.
  Ван, как истинный старый разбойник знал, что топот, который раздавался в коридоре, оставляют только сапоги солдата. Не менее подготовленный к точной и своевременной стрельбе, он направил винтовку в сторону входа в зал, переложил указательный палец на спусковой крючок и, задержав дыхание на выдохе выстрелил. 'Японские солдаты не мешкают, а значит и мне нельзя!', - мелькнуло в его голове.
  Упали двое. Японский солдат упал замертво, так как точный выстрел Ван не оставил ему ни единого шанса. Что касается выстрела японца, то направление его выстрела в самый последний момент было невольно изменено из-за попадания в его тело пули. Вместо головы Ван, пуля японца угодила в нижнюю левую часть живота Йонг. Инерция попадания сбила Йонг с ног.
  - 씹새끼(щипсэги )!!! - закричал Йонг, приложив руки к ране на животе. Его лицо исказила сильная боль, он начал перекатываться по полу с бока на бок, корчась от ломящего жжения.
  Ему на помощь поспешил Мэй.
  - Зажми рану, крепко зажми рану! - говорил он Йонг. - Ван, хватай сумку, уходим! - Мэй, стараясь держать на мушке трех неизвестных ему людей, наклонился к Йонг, и, подхватив его под руку, помог ему встать.
  - Кхыы! Аааай! - постанывал Йонг. Кровь обильно окропила его ладони. Поднявшись на ноги, Йонг спиной оперся о стену, чтобы сохранить равновесие.
  Мэй поднял винтовку, которой был вооружен Йонг и, сунув руку в оружейный ремень, закинул ее на плечо.
  Мгновением ранее Ван обратился к людям за столом. - Сумку с деньгами мне! - И к японцу. - Бумаги тоже! Да, японец, я тебе говорю, бумаги мне давай!
  После этих слов лейтенант Евгений Беренс посмотрел на членов своей группы и отрицательно покачал головой. - По команде, - чуть слышно прошептал он.
  Мэй услышал этот шёпот, но так как он ни слова не понимал на русском языке, не придал этому большого значения.
  Кореец в очках сделал два шага из-за стола и протянул Ван офицерский портфель набитый деньгами. Щеки этого корейца налились кровью, а глаза бегали по сторонам и пылали яростью. Отступив два шага назад, он сел на место.
  Со стороны парадного входа послышалось шуршание, а после громкий, настойчивый стук в дверь.
  - Это конвой! - вскрикнул Мэй, - немедленно уходим! - Он явно нервничал, и совсем потерял из-под контроля 'славянские лица'.
  'Какой конвой!?' - с некоторой растерянностью подумал про себя лейтенант Евгений Беренс.
  - Давай бумаги или я прикончу тебя! - злился Ван. Он сделал два шага и вырвал из рук японца переплетенный том с документами. В последнее мгновение, взглянув в холодные глаза этого японца, Ван осознал, что этот человек готов пойти ради дела на смерть. Не менее четко он увидел кобуру с пистолетом, курок которого был взведен. - Не дергайся, пристрелю! - настойчиво предостерегал он японца.
  Взгляд японца, в отличие от взгляда любого корейца за столом, был холоден, медлителен и подозрительно спокоен. Его дыхание как будто замерло, а лицо побледнело, словно вся кровь отступила к голове и мышцам. Он знал, что ему делать, и знал, чем это кончится.
  Что касается корейцев, хоть они и были в ярости, но сидели молча, как будто выжидая удачный момент.
  Стуки в дверь превратились в систематические удары. С улицы, из открытой двери служебного входа начали слышаться громкие крики и диалоги на японском языке. Японцы уже собирались перелазить через забор и двигаться в направлении служебного входа.
  - Уходим! - отдал команду Ван и попятился назад, держа на прицеле сидящих за столом противников.
  Мэй, практически опустив свою винтовку, подхватил Йонг под руку, и почти отступив на метр в сторону двери, был остановлен громким возгласом слева, источником которого был лейтенант Евгений Беренс.
  - Стоять! - крикнул Евгений Беренс. Мгновенно, как удар током, все трое русских ощетинились стволами немецких пистолетов. Лейтенант, держа пистолеты в обеих руках, направил один в сторону стола, второй непосредственно на Ван. Мичман, также вооруженный двумя пистолетами, держал на мушке Мэй, который на пару с Йонг считались одной целью. Что касается матроса Макара Калинкина, то он выбрал своей целью Ван, так как Ван располагался по центру, а значит, в случае непредвиденного развития событий можно было мгновенно переключиться как на сидящих за столом, так и на любого из компании налетчиков.
  Йонг, Ван и Мэй, не ожидая такого маневра неизвестного противника, оказались практически безоружными перед появившейся напастью. Единственная винтовка, которую держал в руках Мэй, не могла подавить огневое превосходство внезапного противника. Йонг вовсе был безоружен, и это не считая того факта, что он был близок к потере сознания. Ван все также целился в сидящих за столом. У него сразу сформировалось понимание, что любая попытка перевести направление прицела в сторону 'славянских лиц', то есть примерно на семьдесят градусов левее, повлечет за собой последствия в виде пули, которая успешно продырявит его череп. И совсем не важно, чья она будет и с какой стороны полетит.
  - Стоять, не двигаться, не стрелять! Положите документы на пол! Документы вы оставите тут! - безапелляционно сказал Евгений Беренс
  - 지랄 (джираль !), вы еще кто такие!? - воскликнул Мэй.
  - Время мало, оставляйте документы и уходите! - проигнорировав его вопрос, ответил лейтенант.
  Мичман Петр Губонин отметил, как в щель приоткрытой дверцы соседнего служебного помещения за ними наблюдает низкорослый работник гостиного дома, который десятками минутами ранее принимал у них заказ.
  - Ван, брось эти проклятые бумаги! Зачем ты вообще их взял!? Бросай, и уходим, иначе нас перестреляют! - с явно выраженным переживанием высказывался Мэй.
  Не успел он договорить, как окно, расположенное рядом с парадной дверью посыпалось на пол. Об этом оповещали звуки бьющегося стекла, которое с тревожным лязгом ударялось об пол. Это солдаты из японского конвоя пытались проникнуть в прихожую парадного входа.
  - Пристрелите чхинильпха! - практически в бреду шептал Йонг.
  Ван, испытав чувство безвыходности, бросил переплетенные документы на пол и быстро попятился назад.
  - Документы на полу, мы уходим! - заявил он.
  Ситуация казалось разрешенной, но в игру вступил японец. Не известно о чем он думал в этот момент, но однозначно можно сказать, что страх ему был не ведом.
  Без лишних слов, с отточенной солдатской сноровкой японский офицер выхватил свой пистолет из кобуры и выстрелил в Ван. Как и следовало ожидать, Ван выстрелил первым, так как его изготовленное оружие уже было наставлено на японца. Пуля пришлась японцу в грудь. Выстрел самого японца попал Ван в плечо, так как последний отступал назад в позе дуэлянта, выставив вперед левую часть своего тела.
  Воспользовавшись шумной заминкой, двое корейцев, которые сидели за столом, одновременно ринулись к винтовкам, которые стояли вдоль стены в трех метрах от стола по правую сторону от них. Эти винтовки они оставили там сразу по приходу, расположив их по направлению к выходу из зала в коридор, ведущий от парадной двери в зал. Кореец, который сидел по центру, и который в этой компании считался лидером, поступил умнее, и, минуя винтовки побежал сразу в коридор, стараясь не попасть в зону поражения.
  Лейтенант Евгений Беренс, ни секунды не мешкая, открыл огонь из двух стволов по корейцам, устремившихся к винтовкам. Мичман Петр Губонин и матрос Макар Калинкин поддержали его огнем. Град пуль не оставил противнику шанса, раненые или убитые оба корейца повалились на пол непосредственно у желаемой цели. Что касается главного корейца, то он, прикрывшись своими коллегами сумел проскочить в коридор, получив при этом царапину на лице от вскользь пролетающей пули.
  Мэй и Йонг в момент начавшейся стрельбы присели на корточки у стены, практически свернувшись в маленькие комочки. Они очень не хотели получить лишнюю пулю, оттого интуитивно минимизировали свое присутствие в пространстве. Винтовка Мэй повисла посредством ремня на его плече и бесцельно смотрела в пол, не представляя никакой опасности для окружающих. Ван все также стоя на ногах, уронил дуло винтовки на пол, держа другую ее сторону в правой ладони в районе приклада и спусковой скобы. Зажмурив глаза и стиснув зубы, он перетерпел первую секунду ужасающей боли, которая парализовала левое плечо. Стрельба немецких пистолетов мгновенно вернула его в быстро меняющуюся обстановку. Сделав усилие, он поднял винтовку, передернул затвор, и снова выстрелил в японца, который получив смертельную рану, никак не хотел сдаваться, и почти дотянулся до пистолета, который выронил из рук.
  Начавшееся боестолкновение не замедляло свой бег, а лишь заметно наращивало темп. Никто в зале не успел опомниться, как стекла окон по правой стене посыпались на пол от проникающих снаружи пуль. Это японские солдаты, которые перелезли через забор, добрались до окон зала и начали вести огонь по мелькающим в них противникам. Только чудом отправленные пули не попали в адресатов.
  В коридоре ведущем от парадного входа раздался грохот - это дверь поддалась натиску и предательски отворилась. Лейтенант Евгений Беренс, как и свойственно морскому офицеру отдал своевременные и четкие приказы. - Петр, Макар - задержать противника в коридоре, не дайте им попасть в зал!
  Мичман и матрос приступили к выполнению приказа. Не успев добежать до коридора, им на встречу выскочил солдат японских сухопутных войск. Прозвучали выстрелы. Солдат упал и больше не поднялся. Мичман Петр Губонин получил скользящее ранение в районе ребер левой стороны. Это ранение он заметит значительно позже.
  Сам лейтенант Евгений Беренс добежал до Ван и вместе с ним прижался к стене. Их разговор проходил под выстрелы разных калибров с обеих сторон. Из зала, через служебную дверь, в сторону забора оборонительный огонь вел Мэй, который после бранных окриков Ван пришел в себя и вспомнил, что отсюда надо выбраться живым.
  - Сколько там японцев? - без лишних прелюдий спросил лейтенант.
  - Взвод, может больше! - ответил Ван, заканчивая перевязку плеча платком.
  Мэй, истратив небольшой боезапас своей винтовки, вооружился винтовкой Йонга и продолжил вести огонь. - Их слишком много, патроны заканчиваются! Ван, ты слышишь!? - крикнул он, прервав диалог Ван и лейтенанта.
  - У меня тоже только два патрона, стреляй прицельно! - с выраженной нервозностью ответил Ван. - Береги чертовы патроны и жди! Я сейчас принесу винтовки этих проклятых корейцев!
  Йонг, как будто почувствовав второе дыхание, игнорируя ранение, пополз на четвереньках в сторону стола, за которым сидели участники несостоявшейся сделки. - Я обыщу чхинильпха и японца! - крикнул он.
  Именно в этот момент через окно влетела пуля, которая прошла в нескольких миллиметрах от предусмотрительно пригнутой головы Йонг. Затем пуля пронзила самый центр сосудов с какими-то специями, которые оставили художественное пятно на стене.
  - Если хотите выбраться отсюда живыми, вам придется объединить ваши усилия с нашими! - протараторил Евгений Беренс перед тем, как немного высунув пистолет из разбитого окна ранил японца, который слишком близко подобрался к служебному выходу. - Держите этот фланг столько, сколько нужно, все остальное сделаем мы! Пойдет!? - Вопрос выглядел риторически.
   - Да! Действуйте! - Ответил Ван, отправив последнюю пулю из своей винтовки в ногу ползущего в кустах противника.
  Йонг броском перекатил по полу пистолет, из которого стрелял японец, - Мэй, держи пистолет! - следом за ним по воздуху полетела пачка патронов на тридцать штук изъятая из подсумка японского офицера.
  Ван, после того как лейтенант Евгений Беренс удалился в другую часть зала, добежал до трех винтовок стоящих у стены. 'Отлично, заряжены!' подумал он.
  После полученного боезапаса оборонительные мероприятия получили свое естественно продолжение.
  Тем временем лейтенант Евгений Беренс переместился к мичману Петру Губонину. - На улице целый взвод японцев, через парадный вход живыми не выйдем! - Сухо констатировал он. - Я поднимусь на второй этаж, посмотрю, есть ли возможность застать японцев врасплох! Сдерживайте их любой ценой!
  - Да, да! Я понял! - ответил мичман, отправив пулю по коридору к противнику. - Ваше Благородие, мы ведем позиционную перестрелку, но пока они не напирают! Я думаю, это потому, что они заходят откуда-то еще или ждут подкрепление. Нужно что-то предпринимать или нас окружат! - добавил он.
  - Понял! Берегите патроны! - Лейтенант передал мичману часть своего боекомплекта в размере десяти патронов и одного пистолета Mauser C96. Пожелав удачи, он приступил к реализации своего плана.
  Целью Евгения Беренс была лестница на второй этаж. Попав через нее наверх, он мог легко связаться с матросом Варфоломеем Макаровским, который как Кощей 'чахший над своим златом', дежурил около замаскированного пулемета 'Максим'. Выждав интервал между перестрелками, под прикрытие своих подчиненных лейтенант проскочил через весь зал и мигом взмыв по лестнице проник на второй этаж.
  - Ого! - прошептали его губы. Он опустил свой пистолет и успокаивающе выставил раскрытую ладонь вперед.
  ***
  Матрос Варфоломей Макаровский почувствовал некоторое облегчение после того, как офицерский состав в лице лейтенанта и мичмана скрылись за дверьми гостиного дома. Он быстро распряг лошадь и увел ее за угол соседнего дома. Он переживал за лошадь больше, чем за самого себя. Варфоломей любил животных и не смог бы себе простить, если бы с ней что-то случилось.
  Вернувшись к телеге, он сел на один из мешков с рисом и скрутил махорку. Табак создал благоприятную атмосферу для вдумчивых размышлений. Оглянувшись вокруг, Варфоломей в очередной раз оценил обстановку. Он не имел большого опыта в стрельбе из пулемета 'Максим'. Тем не менее, он понимал, что на расстоянии пятидесяти метров вести огонь прицельно не получится. 'Пули будут вылетать из дула так же, как разлетаются брызги после удара веслом по воде' - подумал он.
  'Улица глухая, узкая! От грохота уши заложит так, что ближайшую неделю буду слышать только шум в голове' - размышлял он. Порвав носовой платок на две части, он приготовил импровизированные затычки для ушей, плотно скрутив ткань в трубочки. 'Надеюсь, стрелять вообще не придется', - мелькнуло в его голове.
  Заметив, что телега стоит неуверенно из-за нахождения на небольшом склоне в сторону гостиного дома, Варфоломей Макаровский подложил подходящий булыжник под левое колесо телеги в целях предупреждения ее скатывания с наклонной поверхности.
  - Вы продаете рис? - спросила одна из мимо проходивших женщин.
  - Нет, рис мое, нет продажников! - отвечал Варфоломей Макаровский коверкая корейский язык. И так повторилось восемь раз с восьмью разными прохожими. 'Корейцы так сильно любят рис, что хотят купить его в любом месте и в любое время!', - раздражался он.
  Увидев приближение взвода японских солдат, Варфоломей понял, что происходящее выходит за рамки оговоренных планов. Не то что бы он хорошо знал эти планы, но однозначно взвод японцев в них не учитывался.
  Он скрутил еще махорки. 'Ну, японцы, ну хитрецы! Чего же сюда всем батальоном не пришли? ... Наверно пронюхали, что сюда Российский морской экипаж придет, вот и перестраховались. ... Но выглядят они расслабленно, непринужденно, как будто на прогулку вышли', - подмечал матрос.
  Выстрелы в гостином доме не напугали Варфоломея Макаровского. Для него это событие было естественным продолжением вечера, хоть и весьма нежелательным. Он удивился, что японцы медлили с предприятием каких-либо мер, как будто были не уверены в необходимости применения оружия. Однако, эту необходимость подтвердили возобновившиеся звуки выстрелов, среди которых отчетливо слышались отголоски выстрелов малого калибра. 'Это точно звуки наших пистолетов', - подумал он.
  Японцы, наконец, встрепенулись и рассредоточились вдоль здания. Надежных укрытий вокруг не было, поэтому солдаты в основном прижимались к забору, который шел вдоль гостиного дома. Пять солдат активно ломали парадную дверь и решетку на окне. Еще пять солдат перелезли через забор и под прикрытием остальных скрылись за стеной. Началась активная перестрелка.
  Варфоломей скрылся за телегой и не высовывался. 'Не хватало еще, чтобы японцы на меня внимание обратили' - заключил матрос. Он вслушивался в крики и пытался услышать хотя бы слово на родном языке. Варфоломей ждал однозначный сигнал или прямую команду к действию.
  Когда японцы взяли длинное толстое бревно и с его помощью, словно средневековым тараном, разбили входную дверь, матрос был уверен, что скоро ему предстоит сказать свое слово на этом поле брани. Ввиду этого он максимально незаметно прошел к задней части телеги и сгрузил шесть мешков риса. Таким образом он освободил пространство перед стволом пулемета, создав обстановку для комфортного ведения огня.
  Проделав вышеописанную манипуляцию, он снова схоронился в недосягаемом для взгляда месте в тревожном ожидании.
  В следующие пробегающие секунды он увидел, как из гостиного дома выбежал взъерошенный кореец и громко начал кричать непонятные корейские слова. Его руки указывали в направлении входа, а слова содержали явную брань. О чем-то договорившись с одним из японцев, он побежал в противоположную от Варфоломея сторону. 'За подкреплением помчался!' - подумал он.
  Не так много времени прошло до того момента, когда Варфоломей наконец дождался своего сигнала. Из окна второго этажа гостиного дома, разбив вдребезги раму вместе со стеклом, вылетела деревянная тумбочка. После раздался четкий, однозначный сигнал.
  ***
  Лейтенант Евгений Беренс, как пожарник, спешащий на пожар, спустился с лестницы и подбежал к мичману Петру Губонину. - Где работник, который нам еду приносил!?
  - Там, они сидят там! - сказал мичман, показывая пальцем на одну из дверей в конце зала.
  - Мне нужен Макар, справишься один?
  - Да.
  Махнув рукой Макару Калинкину и добавив, - ты за мной! Петя, прикрой! - они покинули одну часть зала и переместили в другую.
  Через десяток секунд, лейтенант, держа за шкирку горделивого корейца, вышел из двери подсобного помещения. За ним следовал Макар. Маленькие ножки горделивого корейца не успевали за широкими шагами Евгения Беренс. Со стороны это выглядело комично, будто отец перемещал непослушного сына в его комнату под звуки выстрелов.
  Снова поднявшись по лестнице, лейтенант втолкнул корейца вперед, затем следом за ним прошел в дверной проем. Матрос Макар Калинкин с пистолетом в руках замыкал шествие.
  Перед глазами вошедших мужчин предстала достаточно удручающая картина. В комнате были женщины и дети. Возраст детей был разный, от грудных младенцев на руках матерей, до десятилетних девочек, прятавшихся под кроватями. Выглядели все уставшими и подавленными. Лейтенант насчитал семнадцать человек.
  - Это все пленники, больше в здании никого нет!? - рассерженно спросил лейтенант у горделивого корейца.
  - Нет, никого нет, у нас для них арендовали только эту комнату! - Кротко ответил он.
  Лейтенант оглядел комнату размером в пятнадцать квадратных метров. Были потемки, горели несколько свечей. Окна закрыты плотной тканью. Вдоль стен стояли двухэтажные кровати, в центре стоял меленький стол и три потертых стула, вещи лежали прямо на полу. В дальнем углу у окна старел крупный дубовый письменный стол, обильно покрытый пылью. Что касается удобств, то они отсутствовали. Евгений Беренс заметил, что для детей и младенцев вовсе ничего не было оборудовано.
  Взгляды некоторых матерей с тревогой были направлены на пистолет, который держал в своих руках Макар Калинкин.
  - Опусти пистолет, эти корейские полтора метра не представляют опасности! - полушепотом сказал лейтенант матросу. После, обратился к присутствующим. - Внимание всем, будьте спокойны! Солдат ребенка не обидит! Мы пришли к вам на помощь от лица ваших родных, все будет хорошо! - сказал он так, чтобы слышали все в комнате.
  Лейтенант снова перевел свое внимание на горделивого корейца. - Ты работаешь на этих японцев!?
  - Нет, мы к ним не имеем никакого отношения! У нас арендовали весь гостиный дом, мы просто делаем свою работу! - заметно нервничая, отвечал он.
  - Он говорит правду! Эти люди просто сдают гостевые номера в аренду, они хорошо с нами обращались. Не убивайте их. - Холодным, но в тоже время нежным голосом сказала одна из корейских пленниц. На вид ей было не больше двадцати, на ее шее был повязан красный платок. - Нас привели сюда другие люди.
  - Не переживайте, мы никого просто так не убиваем! - твердо заявил Евгений Беренс.
  Потупив взгляд, горделивый кореец продолжил оправдываться. - У нас гостиный дом, мы просто содержим людей! Нам сказали, что заплатят денег, если мы будем держать тут этих людей, вот и все! Охраняли их тоже не мы, это все те люди, которые внизу! - нервно тараторил он.
  Лейтенант посмотрел на матроса. - Макар, нужно будет выводить всех этих людей отсюда. - Сказал он ему на русском языке.
  - Да, Ваше Благородие, я прослежу! - отчеканил Макар.
  Евгений Беренс повернулся и обратился к пленным, - вы все пойдете с нами, но чуть позже. А пока делайте то, что я вам скажу!
  - Да, конечно! - единым порывом ответили они.
  Серия громких выстрелов и криков послышалась со стороны лестницы. Бой накалялся, этот факт поторапливал лейтенанта.
  - Тогда немедленно прошу всех пройти к противоположной от окна стене и лечь на пол! - он указывал рукой.
  - Простите, я не могу их отпустить, мне не заплатили! - возмутился кореец так, как будто оплата ему была важнее жизни.
  - Что? - удивился лейтенант.
  - Мне не заплатили за их проживание! И вы продырявили все стены в зале, за это тоже не заплатили! - как будто ощущая свою беспомощность и одновременно противясь ей, возмущался горделивый кореец.
  Лейтенант, как будто-то бы соглашаясь с его аргументами, ощупал свои карманы в поисках денег и понял, что оставил последние средства на столике внизу.
  - Ваше Благородие, в чем проблема? - сказал матрос Макар Калинкин.
  - Нужны деньги чтобы заплатить выкуп за этих заложников.
  Макар Калинкин удивился. - Ваше благородие, не проще ли ему вместо оплаты коленку прострелить?
  - Да, но он не похищал их. Судя по всему, он просто содержит этот гостиный дом, который вот-вот превратится в дуршлаг. Я ему верю. Как офицер считаю справедливым заплатить ему!
  - Ааа...- Макар Калинкин вытащил из-за пазухи мешочек с деньгами, которые он накопил для покупки часов. - Вот, возьмите, за аренду тут более чем достаточно!
  Лейтенант, не вникая в детали, протянул комментарий, - 'отлииично!' - и передал появившиеся средства корейцу. После, он буквально толкнул его в соответствующую часть помещения со словами, - лежи на полу и не двигайся!
  Горделивый кореец улегся рядом с женщинами и детьми. Сразу после этого он принялся пересчитывать полученную оплату.
  - Славянин, чего ты там копаешься, пора уже отходить! - послышался отчаянный крик Ван с первого этажа.
  - Скоро! Потерпите, голубчики! - крикнул он на русском языке, но сразу вдогонку добавил на корейском (перевод дословный), - 'потерпите мои голубки, скоро полетим!'. Все это он произносил в процессе перемещения тяжелого дубового стола от окна до середины комнаты. Матрос Макар Калинкин ему помогал. После того, как стол был размещен в нужной проекции и успешно опрокинут столешницей к окну, лейтенант обратился к присутствующим.
  - Сейчас на улице застрекочет оружие! Паниковать не надо, убегать не надо, необходимо просто лежать и не двигаться! Сюда попасть ничего не должно, но если все-таки какие-нибудь осколки залетят, этот стол закроет вас. Лежите и не двигайтесь, ждите моей команды! Все понятно?
  - Да! - ответили лежащие на полу женщины и дети, пододвигаясь поближе к тени, которую отбрасывал стол. - А если не осколки, если пуля? - дрожащим голосом спросила десятилетняя девочка.
  - Если пуля, то не прикроет. - Мрачно ответил Евгений Беренс на русском языке. Для девочки вопрос остался без ответа. Он повернулся к матросу Макару Калинкину и продолжил. - Ну что, матрос, красна и смерть на миру! Прячься за стол, закрой телом кого сможешь. Будем надеяться, Варфоломей нас не подведет!
  Макар, как лягушка в болото, шлепнулся на пол. Не успели присутствующие сделать и одного вдоха, как лейтенант Евгений Беренс взял дряхлую прикроватную тумбочку и швырнул ее в окно. Посыпалось стекло, образовалась крупная дыра.
  'Варфоломей, не дай сделать нас мучениками!' - разрывая гортань до хрипа, крикнул лейтенант.
  Сильно смеркалось.
  ***
  'Господи, помилуй!' - сказал Варфоломей чуть слышно и, засунув в уши импровизированные затычки, запрыгнул на телегу.
  Японцы, ожидаемо не поняли, что выкрикнул лейтенант Евгений Беренс. Они лишь осознали, что на втором этаже противник, и, руководствуясь железной логикой, открыли огонь по окнам второго этажа. Их огневое превосходство продолжалось очень недолго.
  Матрос Варфоломей Макаровский, как нитка, ловко продетая в иголку, оказался за пулеметным станком. Сняв предохранитель, он свел прицел с мушкой и надавил на спусковой рычаг.
  Гул поднялся такой, что японцы, вздрогнув от испуга, сначала посмотрели на небо, словно сами небеса низвергли на них свою ярость. В последующие доли секунд смотреть куда-либо им вообще было некогда. Все потому, что многие бросились в противоположную от пулеметного залпа сторону, а значит, возможность прикрывать друг друга просто исчезла. Гогот пулеметной очереди, свист пуль, треск разбивающегося стекла, душераздирающие вскрики от сквозного попадания пуль и всеобщее отступление создало даже у самых стойких японцев ощущение мгновенного поражения и вызвало инстинктивное желание бежать в поисках укрытия. Многие, побросав оружие и вещмешки, приступили к эффективному отступлению посредством двух ног.
  Варфоломей Макаровский, как ни старался, но вести прицельный огонь не мог. Фактор огневой отдачи, вибрации и неустойчивой поверхности старой телеги создал все условия для пляски пулемета, амплитуду которой удавалось лишь формально регулировать максимальными усилиями матроса.
  Пулемет со снятыми катками и стоявший на дугах, как лев пытающийся сорваться с цепи, привел в панику всех вокруг своим адски ревом и ужасающим видом. Половина японского взвода, которая укрепилась перед домом, в полном составе покинула свои позиции и отступала ниже по улице. Что касается тех японцев, которые были в доме или за его торцом, то они в отсутствии прикрытия попали под плотную контратаку обороняющейся стороны и были максимально подавлены до состояния полной потери боеспособности.
  Но история получила свое продолжение ввиду того, что булыжник, которым Варфоломей подпер колесо телеги на случай инерционного движения, самоустранился. Это произошло из-за сильной подвижности колес, которую обеспечил Варфоломей путем раскачивания самой телеги в попытке стабилизировать пулемет.
  И вот, когда Варфоломей израсходовал больше трех четвертей пулемётной ленты, телега покатилась в сторону убегающих. Матрос, сразу осознав, что он превратился в передвижную стрелковую телегу, понял, что боевую рубку этого транспорта пора покидать, иначе он рискует обогнать противника и получить пули в свою и без того нездоровую спину. Но лента еще не кончилась, и матрос продолжал преследование отступающего противника ввиду наличия достаточной разгонной полосы длинной около семидесяти метров.
  Японцы, видя, что пулемет приступил к их преследованию, сами того не осознавая начали выкрикивать неизвестные до того момента японские нецензурные слова, которые, вероятно, в последствии войдут в их повседневный лексикон.
  Проехав пятьдесят метров и минуя гостиный дом Варфоломей, не достреляв несколько патронов, зажег гранату и положил ее под пулемет. Не успел он спрыгнуть с телеги, как в нее полетели пули японцев, которые 'очнулись' сразу после воцарившейся тишины. Одна пуля угодила в щит пулемета, вторая пролетела в метре от головы матроса. Варфоломей успешно спрыгнул, телега продолжила катиться к противнику.
  Суетливые ноги унесли Варфоломея на территорию гостиного дома быстрее, чем противник смог перезарядить оружие. Прогремел взрыв. Повсюду разлетелся рис, мешки которого одномоментно 'взлетели на воздух'. Пулемет 'Максим' выполнив свою короткую, но очень важную миссию, отправился на покой. Его раскуроченные останки не могли представлять ценности для противника. Кроме того, неожиданный взрыв окончательно подавил боевой дух и волю к наступательным действиям японского сухопутного взвода. После такого столкновения им явно требовалось время, чтобы прийти в себя.
  С пистолетом наперевес Варфоломей Макаровский ворвался в парадный вход гостиного дома. Там его уже встречал мичман Петр Губонин.
  - Варфоломей, ты как? - спросил Петр.
  Вид у матроса был напуганный. - Ваше Благородие, без лишнего энтузиазма не получилось, всю ленту в японцев разрядил!
  - Да спасет Господь их души! Сам-то цел?
  - Я немного оглушён и ломит руки, а так все отлично! ...
  По лестнице, ведущей со второго этажа в зал, слышался топот. В зале были слышны разговоры на корейском языке.
  Варфоломей забрал последнюю винтовку у раненого японца и поспешил в зал. - Пошли, пошли, чего уставился! - сказал он Варфоломею.
  - Ваше Благородие, вы ранены! - обратил он внимание мичмана на ребра левой стороны. Его кафтан заметно испачкался от кровоточащей раны.
  - А, ерунда! - заключил мичман после секундного осмотра.
  Когда они оба оказались в зале, то были очень удивлены. Женщины и дети очень кучно заняли значительную площадь зала. А трое корейцев с оружием вовсе ввели Варфоломея в ступор.
  - Так много пленников!? - удивленно спросил мичман.
  - Да, так много! - Ответил лейтенант Евгений Беренс, который в этот момент спустился с лестницы и тут же поспешил к служебному выходу. - Что стоите, уходим, уходим! - на повышенном командном тоне координировал он. - Матросы, прикройте со стороны забора! Мичман, помоги им выйти! Быстрее!
  Лейтенант подошел к Ван. - У вас же есть план отхода?
  - Есть. Уходить будем вдоль речки параллельно улице! Выйдем из какого-нибудь переулка ближе к центральному тракту, а там посмотрим!
  В разговор вмешалась та же молодая девушка с красным платком на шее. - Нет, мы не пойдем вдоль речки! - Выразила она однозначный протест. - Я уверена, что скоро вдоль всей улицы будут дежурить бандиты или того хуже ѓ- японские войска! Не вы одни знаете, как пройти вдоль этой речки. Нас перехватят и перестреляют. И это не считая собак, которые нас без труда выследят, даже если нам чудом удастся выбраться с этой улицы. - Отчитывающим тоном заявила она.
  Не сводя с девушки взгляда, лейтенант сказал. - Я согласен с ее замечанием!
  - Ваши предложения? - сказал Ван.
  - Мы знаем путь через речку по болоту в другую часть города! Пойдем по болоту. - Решительно заявила девушка.
  Ван пожал плечами. - Предложение хорошее, но если вы ночью не найдете дорогу или собьетесь с нее, то мы в этом болоте сами себя и похороним. - Сухо констатировал он. Ван выглядел болезненно. Ранение давало о себе знать.
  - Идем по воде. Только пошлите скорее, наше выигранное время кончается! - одобрил лейтенант.
  Слабеющий Ван и Мэй подхватили под руки потерявшего сознание Йонг и вышли из гостиного дома. За ними, как замыкающие, следовали лейтенант и матросы. Мичман был впереди колонны вместе с женщинами и детьми.
  Пока все двигались по болоту, воцарилась тишина. Все, кто был вооружен длинноствольным оружием, достаточно скоро избавились от него, так как лишний вес не способствовал скорому передвижению.
  После фразы Варфоломея и Макара: - 'Своих не бросаем!', Йонг переместился под руки матросов, так как истекающему кровью Ван самому понадобилась помощь в передвижении, которую оказал Мэй.
  Женщинам с детьми, как будто имевшим большой опыт, удалось раздобыть три добротных факела, которые хоть как-то освещали путь. Откуда они их взяли никто задаваться вопросом не стал.
  'По этому болоту они идут очень быстро, значит, этот путь они проделывали десятки раз'. - Подумал лейтенант.
  Их никто не преследовал. Вокруг все затихло. Слышны были лишь характерные звуки передвижения по болоту, которые периодически нарушались тяжелыми вздохами или плотной руганью, которая слышалась от очередного оступившегося матроса после того, как оступившись, он проваливался по коленку, а то и по верхнюю часть бедра в болото.
  Не взирая на низкую температуру, которая в ту ночь опустилась до семи градусов выше ноля, лейтенант и члены его группы скинули с себя все кафтаны и оставили их в виде подношения болотному монстру. И дело не в суевериях. Попав в воду такой кафтан мог мгновенно впитать в себя десятки литров воды и значительно минимизировать возможность выбраться живым из трясины.
  Раненный Йонг, периодически приходя в сознание, просил воды. Но терял сознание он быстрее, чем ему удавалось объяснить, почему он не получит ни капли жидкости.
  Ближе к трем часам ночи вся группа выбралась из болота в перелесок. Это был конец пути по болоту до твердого грунта. Та же женщина с красным платком на шее подошла к лейтенанту. Ван с друзьями были в двух метрах от них.
  - На этом все, мы пришли. По вашим лицам я вижу, что вы не местные, поэтому слушайте внимательно! Мы в восточной части Сеула, до границы города десять минут ходьбы по центральной дороге. Сама дорога в трех минутах отсюда, надо лишь преодолеть этот подъем, - она указала рукой в нужном направлении, - поднимитесь, и окажетесь на дороге. Вам куда нужно?
  - Нам нужно в порт, - ответил лейтенант. Можно было заметить, как он оживился, когда заговорил с этой загадочной руководительницей.
  - До порта отсюда намного дальше, чем от южного въезда в город. По центральной дороге идти около трех-четырех часов в противоположном направлении. Держаться надо всегда правее, никуда не сворачивать! Дорогу не спутаете, она заезжена телегами, на которых возят грузы с производственных складов.
  - К утру доберемся, - констатировал лейтенант.
  - Да, думаю, доберетесь.
  - Есть возможность нарваться на патруль?
  - Такая возможность есть всегда. Однако, сейчас ночь, думаю до утра на дорогах никого. Скорее вы нарветесь на местных разбойников.
  Евгений Беренс одобрительно кивнул головой, - учту.
  Я попрошу вас помочь мне с тем горящим факелом, его нужно потушить. Пойдемте со мной. - Это выглядело как приглашение на разговор тет-а-тет. Матросы ехидно переглянулись. Мичман усмирил их взглядом.
  Лейтенант и собеседница отошли в сторону горящего факела, оказавшись наедине. Она была немного ниже его ростом и куда более скромной комплекции. На его фоне она выглядела исключительно женственно. Как хороший парфюм отлично подходит для дизайнерского наряда, так и эта смуглая девушка гармонично смотрелась вместе с офицером российского военного флота.
  - Я позвала вас сюда не только для того, чтобы потушить факел! - скромно сказала она, блеснув взглядом своих темно-карих глаз.
  Сарказм плескал через края. - Да? А я уже подумал, что проводник, который провел нас через болото, не в состоянии справиться с факелом!
  Она чуть заметно улыбнулась. - Вы оказали нам услугу ценой в жизнь. Мы у вас в долгу! Надвигаются сложные времена. Если вам понадобится помощь, вы можете найти меня или моих друзей в красном доме на третьей улице со стороны южного входа. Мы не всегда готовы драться с похитителями, но спрятаться от чужих глаз для нас не составляет труда. Если вам понадобятся скрытые дороги Сеула, мы к вашим услугам!
  Лейтенант, не отводя от собеседника взгляда, опустил факел в лужу и погасил его.
  - Красный дом на третьей улице со стороны южного входа... Я буду помнить о ваших словах, если понадобится помощь, мы за на ней придем. - В непривычно мягком для себя тоне сказал лейтенант.
  Пауза в несколько секунд. Они смотрели друг на друга.
  - Меня зовут Нами.
  - Евгений, зовите меня Евгений.
  - Я запомню. А теперь нам пора. И дайте мне потушенный факел, он еще обязательно пригодится...
  Вернувшись, она обратилось к Ван. - А по вашим лицам я вижу, что вы местные. Вам нужно объяснять куда идти?
  Мэй в этот момент был чуть поодаль, он был занят перевязкой Йонга. Сам Ван латал свое плечо.
  - Нет, не нужно, дальше мы сами! - коротко и четко обозначил Ван.
  - Отлично, - повысив голос, она обратилась ко всем присутствующим мужчинам, - тогда хочу вас поблагодарить за помощь, неизвестно, что стало бы с нами, если бы не вы!
  - Не стоит благодарности, помощь была взаимная! Всего вам доброго. - Тепло попрощался лейтенант.
  - Удачного пути. - Добавил Ван.
  Подарив свой последний взгляд лейтенанту, девушка развернулась и направилась к своей группе. Не теряя времени, женщины и дети выдвинулись в нужном для них направлении.
   Оставшихся осветил холодный свет луны. У матросов от холода стучали зубы, нужно было двигаться. Лейтенант положил свою руку на здоровое плечо Ван и крепко, по-доброму его сжал, - тебе и твоим друзьям крепко досталось. Никогда не уважал грабителей, но сегодня мы оказались в одной лодке. - Он взглядом обратил внимание на кожаный офицерский портфель, плотно набитый корейской валютой. - Вы получили то, зачем пришли. - Затем посмотрел на крупный том с документами, который выглядывал из подсумка мичмана Петра Губонина. - Мы тоже получили то, что искали. Предлагаю на этом считать наши дела сделанными и разойтись?
  - Хорошая была перестрелка! - чуть улыбаясь, сказал Ван. - Нам было приятно прикрывать вам спину. Соглашусь, дела сделаны, пора расходиться! - Он оглядел мичмана и матросов. - Прощайте, доброго вам пути.
  После одобрительных взглядов каждая группа без лишних слов разошлась по своим направлениям.
  ***
  Было холодно и влажно. Лейтенант Евгений Беренс молчал. Дорога освещалась холодным светом луны. Следующие за ними мичман и матросы тоже помалкивали. Темп был интенсивный, иначе можно было замерзнуть. Спустя полчаса пути лейтенант взял слово.
  - Когда дойдем до порта и сядем в шлюпку, оставшееся оружие и боезапас нужно отправить на дно.
  - Ваше Благородие, жалко, Mauser показал себя хорошо! - сказал мичман.
  - Да, хорошо, но такой приказ командира.
  - Понял, Ваше Благородие! На дно, так на дно.
  После короткой паузы лейтенант продолжил.
  - Петр, откуда у Макара с собой куча денег?
  - Куча денег? - он задумался, обратив свой взгляд на идущего следом матроса, - а, куча денег! Он взял с собой деньги, чтобы купить карманные часы для своего отца. Просил, если в нашем графике будет свободный час, отпустить его в ювелирный магазин, чтобы их купить. - Мичман иронично улыбнулся. - Эх, если бы он заранее знал, куда мы идем...
  Лейтенант остановился и, развернувшись, обратился к матросу Макару Калинкину. - Это так? Собирался купить часы отцу?
  - Да Ваше Благородие, была такая цель. Но... обстоятельства изменились, так что накоплю еще денег и куплю! - скромно ответил матрос.
  Лейтенант Евгений Беренс отстегнул цепочку, которая крепила карманные часы к офицерскому ремню и, вытащив свои часы из кармана, протянул их матросу. - Серебро, ручная работа, таких часов тут не купишь!
  - Но Ваше Благородие я... - лейтенант его перебил.
  - Бери! Это приказ.
  Протянув руку, матрос взял часы и неловко посмотрел на лейтенанта и мичмана. - Ваше Благородие... - отступающим тоном протянул он.
  - Дают - бери! Бьют - стреляй из Mauser! - шутливым тоном прокомментировал происходящее мичман.
  - Пошлите скорее, нужно успеть до рассвета! - отрезал лейтенант и с удвоенным темпом зашагал по дороге.
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"