Аннотация: Он не хотел могущества. Он хотел лишь пару глотков вина...
Алекс Дракон
Кузнец Душ
Хоть я и считал себя человеком терпеливым, но путь из Подгорья в Караваи мог вывести из себя и святого. Вот уже три дня я брел по пустынной дороге, а по пути не попалось ни хутора, ни хоть какой-нибудь завалящей таверны. Черствого хлеба в сумке еще хватит дня на два, но хуже другое - фляга с вином уже показывала дно. По мне, так лучше быть голодным, чем трезвым,- так на тебе, пожалуйста - придется экономить даже на выпивке.
- Если так будет продолжаться и дальше, черт вас всех дери, - заорал я, задрав голову к небу, - Я к дьяволу пошлю все храмы и больше никогда не приду каяться в грехах. И жрецам вашим буду под ноги плевать!
Эта гневная тирада была обращена к богам. Хоть я в это и не очень-то верил, но, может, кто-нибудь из них ее услышит и соблаговолит послать мне навстречу... ну, скажем, селянина с бочкой кислого эля. В теперешнее время я соглашусь и на это.
Но проходили часы, а крестьянин с вожделенным бочонком так и не появился. Вместо этого в стороне от дороги я приметил какую-то высокую постройку. Сложенная из темного камня, она возносила к небу черные шпили и купола. От одного вида этой чертовщины мороз пробирал. "Должно быть, какой-то храм, - решил я, стараясь более не глядеть в сторону зловещей громады, - Кто-то в Подгорье говорил, что тут с недавних пор чернокнижництво какое-то завелось. Ну и пусть их. У меня свои дела, у них свои".
Раздумывая вот так, я выпил для храбрости остатки вина и немного прибавил шагу - от таких мест стоило держаться подальше, не зря ведь дорога так пустынна. Видать, народец побаивается мимо темного храма шастать. На какое-то время я уж было понадеялся, что пройду себе мимо, ведь в самом-то деле, что за забота черным жрецам до одинокого путника, бредущего по дороге.
Но вот я услышал шаги - кто-то шел со стороны храма. Я обернулся через плечо: их было двое, две фигуры в черных мантиях, с накинутыми на головы капюшонами, лиц не разобрать. И направляются явно ко мне. Заметив, что я взглянул на них, один из незнакомцев махнул мне рукой, в которой что-то держал. Я судорожно сглотнул. Это была фляга. Хорошая, увесистая, и, судя по тому, как неловко незнакомец взмахнул ею - отнюдь не пустая. Значит, мой призыв к справедливости все-таки услышали. И какое к чертям собачьим мне дело, что услышал ее темный Бог? Его храм ведь был ближе, так что все логично. Не отказываться же от выпивки из-за каких-то суеверий, в самом деле.
Остановившись, я поджидал двух облаченных в черное людей. Вот они поравнялись со мной. Из-за глубоко надвинутых капюшонов их лиц я по-прежнему не видел, да и не особо-то к этому стремился - мое внимание приковала фляга, которую держал один из них.
- Приветствуем тебя, путник, - прозвучавший из-под капюшона голос был скрипучим и на редкость неприятным.
- И вам мой поклон, незнакомцы, - ответил я.
- Не желаешь ли отведать храмового вина, человече? - без лишних разговоров предложил монах.
- Отчего ж не отведать, коль угощаешь? - широко улыбаясь, согласился я и протянул руку к фляге. К своему удовольствию я отметил, что посудина оказалась увесистой. Я отвинтил крышку и слелал первый глоток. Вина такой крепости мне пить еще не доводилось. Словно молотом оно ударило в голову, все вокруг начало расплываться, ноги подкосились. Уже в блаженной полудреме я почувствовал, как чьи-то руки меня заботливо подхватили, и я поплыл куда-то. Не знаю куда, но мне было хорошо...
* * *
Голова раскалывалась. Я с трудом поднялся на ноги и огляделся. Комната. Без окон. Светильников тоже не было, но, тем не менее, вокруг довольно светло. В одной из стен - закрытая обитая железом дверь, без ручек или чего-то подобного. Без особой надежды я толкнул ее плечом - так и есть, заперто. Всю мою одежду кто-то забрал, я был абсолютно голым. Где я? В тюрьме? Не похоже - слишком чисто для имперской каталажки. Может... по спине пробежали мурашки, может я в Том храме? Я напряг память, пытаясь припомнить хоть что-нибудь из недавних событий. Перед глазами, как обычно после хорошей попойки, всплывали только какие-то смутные размытые образы. Люди в черных мантиях, кажется, они стоят вокруг меня кольцом и что-то поют... Меня несут куда-то... Кто-то шепчет мне на ухо, что я - их Бог...
Что за бред! Разве Богов сажают под замок?
За стеной раздались какие-то звуки, и я прислушался. Гул голосов. Кажется, что-то поют или читают нараспев. Детский плач. Звук идет откуда-то сверху, со стороны одной из стен. Я пригляделся к стене повнимательней и обнаружил под самым потолком маленькое отверстие, через которое, судя по всему, звук сюда и проникал. Гул голосов тем временем усиливался, заглушая уже плач младенца. Мерный, завораживающий ритм. Все громче и громче хор мрачных голосов, теперь я даже мог разобрать слова:
Кровь по полу течет,
Этот мир обречен,
Черный нож из души
Гибель мира кует.
Десять раз Он придет,
Десять раз Он умрет,
Только в смерти своей
Он свободу найдет.
Неожиданно детский крик обрывается. Гул голосов постепенно затихает. Из отверстия в стене начала медленно струиться какая-то красная жидкость. Я отшатнулся назад. Кровь! Почему-то я был уверен, что это именно кровь. Я даже знал чья. Кровь младенца, принесенного в жертву МНЕ!
- Прекратите эту чертовщину! - что было сил заорал я, молотя кулаками в запертую дверь. Я не ваш Бог! Я не хочу никаких жертв! Выпустите меня!
За стеной вновь слышится детский плач, умолкнувший было хор снова заводит уже знакомую песнь, размеренный ритм сводит с ума.
Я сел в угол, подальше от стены, по которой тонкой струйкой продолжала течь кровь, и закрыл уши руками. Хотя бы не слышать это заунывное пение, а то эдак я точно умом тронусь. Эх, выпить бы... Да флягу отобрали.
Так я сидел в углу, зажав уши и стараясь ни о чем не думать. А лужица крови все ближе подбиралась к моим ногам...
* * *
Не знаю, сколько продолжалось это безумие. Я не спал, не пил, не ел. Никто не заходил в камеру, не приносил еды. Только кровь, что непрестанно текла по стене... Она уже залила весь пол и была мне по щиколотку. Я стоял, прислонившись спиной к стене. Очень хотелось пить, а еще больше - выпить. Но кроме этой проклятой крови ничего, что можно было бы пить, вокруг не было. Пения я уже не слышал. Ко всему ведь можно привыкнуть. Я даже не знал, поют за стеной или нет - в моей голове сам собой звучал, постоянно повторяясь, знакомый мотив.
Проклятье, они хотят, чтобы я подох от жажды? Почему никто не приходит, не приносит винца, раз уж они возомнили меня своим Богом.
- Эй, вы слышите?! - заорал я в отверстие под потолком, - Ваш Бог хочет выпить, черт подери!
Снова никакого ответа. Только кровь продолжает струиться. А может, ее попробовать? Тем мальцам, которых порезали сумасшедшие монахи, все равно уже не помочь, а что толку от жажды дохнуть? Кровь - это ж тоже вроде как питье. Вомперы ж пьют ее. Дай и я сделаю глоток-другой, чай не отравлюсь. А то от жажды аж язык к небу присыхает...
* * *
Почему они медлят? Где следующая жертва? Я уже извелся, ожидая, когда оборвется крик очередного обреченного. Всю камеру я давно вылизал - нигде не осталось ни капли Сока Жизни. А монахи все никак не удосужатся утолить мою Жажду, которая с каждым глотком, казалось, только усиливается. С Соком Жизни я вбирал в себя новую Силу. Она уже окружала меня темным ореолом, я чувствовал ее. Не помню, кем я был до того - каким-то жалким червем, как мне иногда казалось. Но теперь, вбирая в себя Сок Жизни, я изменялся. Мне уже приходилось пригибаться, чтобы не цеплять потолок камеры головой.
Вот наконец крик прекратился. Издав радостный рык, от которого содрогнулись стены моей темницы, я припал губами к тонкой струйке, что начала течь по стене. Да! Да-а! Да-а-а-а! Нет ничего прекрасней, ничего желанней этого вкуса, этого чувства, этой Силы, что разливается по телу...
* * *
Дверь. Мне впервые пришло в голову, что теперь я могу с ней справиться. Один удар, и брызги камня и металла полетели во все стороны. Я вышиб дверь вместе со стеной. Прекрасно! Теперь я свободен! Я могу сам добыть себе жертв и напиться Соком их жизней! Огласив храм радостным ревом, я ринулся туда, где чуял запах жизни. Большой зал, в центре сгрудилась кучка жалких существ, облаченных в черное. Я чувствовал их страх, запах жизни, что исходил от их тел, пьянил меня. Я выпью их Сок! Но едва я ринулся к застывшим от ужаса монахам, откуда-то из глубины зала я услышал властный окрик. Я остановился, негодуя, что кто-то может обращаться ко мне без должного трепета. Мне навстречу шел жрец, на его груди, закрепленный на золотой цепи, висел кинжал с черным лезвием. При виде этого оружия я замер. Это был Кузнец Душ, кинжал Повелителя. Орудие того единственного, кто может повелевать, чью волю я исполню с радостью большей, нежели свою.
- Ты не тронешь их, - сказал Повелитель, и я покорно склонился, - Они кормили тебя все это время, они вырастили тебя, ты должен быть им признателен.
Я не знал, что означает последнее слово, но на всякий случай кивнул. Воля повелителя - Закон. Жрец тем временем обошел вокруг меня, разглядывая и с довольным видом кивая.
- Да, я чувствую твою Силу, - сказал он, - И Жажду. Скоро ты сможешь вдоволь напиться. Очень скоро...
* * *
Наконец я их увидел. Несколько сотен всадников, закованных в сверкающую броню, и сзади лучники. Я почуял запах их жизни и Жажда проснулась во мне с новой силой. С ревом я ринулся вперед. Их страха я пока не чувствовал. Но скоро, очень скоро, я почую и его.
Лучники дали залп. Стрелы со свистом ринулись мне навстречу. Некоторые пробили мою шкуру и впились в тело, другие только оцарапали или вовсе пролетели мимо. Боли я не чувствовал, но все равно было неприятно.
Я высвободил часть Силы, что темными волнами витала вокруг меня, и послал ее стрелкам. С удовольствием я слушал, как те, кого коснулась Сила, вопили и причитали. Кожа на их лицах лопнула, плоть гноем и гнилью стекала с черепов, глаза вытекли из глазниц, руки почернели и высохли. Их было штук двадцать. Умершие и наделенные моей Жаждой, они кинулись на своих недавних товарищей, разрывая их на части. Запахло свежей кровью и страхом. Обстрел прекратился - лучники занялись спасением собственных шкур. Часть всадников повернула назад, помогая стрелкам справиться с новой напастью.
Я выдрал засевшие в теле стрелы, и раны мгновенно затянулись. Снова воинственно заревев, я бросился на всадников, которые продолжали нестись мне навстречу. Несколько копий глубоко вошли в мое тело, но я одним ударом опрокинул всадников, чье оружие меня поразило, и развернулся к остальным. Битва была недолгой - люди сражались довольно храбро, но это им не помогло. Мои раны затягивались мгновенно, и вскоре все было кончено. Поле боя превратилось в мой пиршественный стол, и я принялся утолять Жажду свежим Соком Жизни.
И так было повсюду - я истреблял армии, селения, крепости - ничто не могло остановить меня. Ничто, кроме одного - однажды я услышал зов Повелителя и поспешил к нему.
* * *
- Ты верно служил мне, но настала пора освободить тебя, - в голосе Повелителя слышалась жалость.
- Но зачем? - прорычал я, - Служить тебе - наслаждение, повелитель.
- Знаю, но иначе нельзя, - проворчал жрец, снимая с шеи цепочку с кинжалом, - Иначе будет нарушено равновесие, и в дело вмешаются Высшие силы... А мы не хотим этого, ведь так?
Я ничего не понял, но на всякий случай кивнул. Кто я такой, чтобы спорить с тем, у кого в руках Кузнец Душ?
Жрец начал напевать очень знакомый мотив, из глубин храма ему вторили голоса других монахов:
Десять раз Он придет,
Десять раз Он умрет,
Только в смерти своей
Он свободу найдет.
Быстрым движением жрец отсек мизинец на моей левой руке. Я взвыл. Впервые мне было действительно БОЛЬНО.
- Ничего, потерпи, - ласково сказал жрец, - Сейчас ты станешь свободным.
Кузнец Душ вошел в мою грудь, и все вокруг померкло.
* * *
Голова раскалывалась. Ну и винище у этих служителей господних! Хлебнув самую малость из фляги, чтобы унять шум в голове, я с трудом поднялся на ноги, кое-как отряхнулся и двинулся в сторону Караваев. В голове всплыли обрывки давешнего сна, и я мотнул головой, избавляясь от них. Привидится же такое! Да и немудрено, в каком месте-то заночевать довелось... Я почесал давно небритый подбородок и только тут заметил - на левой руке не хватало мизинца...