Аннотация: Жизнь ради звезд. Он - Навигатор вне Корабля. Суждено ли ему привести Корабль к цели?
Глава 1
Сильнейшее беспокойство, которое испытывал капитан последние несколько дней, не позволяло ему покидать рубку надолго.
Он не хотел никого видеть.
Он не хотел, чтобы кто-нибудь видел его.
Именно это мешало капитану вызвать дежурного офицера и вновь послать того за механиком.
Механик не торопился.
Механик не торопился никогда.
Цепляясь за края вскрытого кожуха, он едва всовывался из недр какого-нибудь механизма и, не потрудившись смахнуть пыль с пшеничного цвета усов, вопросительно вскидывал голову: чего надо? - мол. Выслушав, безразлично соглашался и вылезать не спешил. Выныривали огромные, перекрученные жилами руки и принимались пригоршнями вычерпывать цветную крупу транзисторов, микросхем, диодов. Короткие толстые пальцы копошились в кучах деталек, выуживали на свет приглянувшиеся, подносили к глазам.
В их узком разрезе матово блестели мутные, невыразительные лужицы. Крупное безбровое лицо глинистого цвета теряло всякие признаки жизни, жабья линия рта с плотно сжатыми губами почти разрезала его надвое. Так он замирал на минуту. Затем узкие ноздри короткого носа широко раздувались, замутненный взгляд вновь приобретал прозрачность дистиллированной воды, мышцы расслаблялись и возвращали лицу вяло-глуповатое выражение. Пальцы безразлично разжимались, ладонь широким жестом сгребала детали в пластиковый поддон. По-обезьяньи длинные руки хватались за поручни и сильным рывком выдергивали бочкообразное, на удивление коренастое тело наружу. Закрепив кожух механизма, механик хлопал раскрытыми ладонями по ляжкам и в столбе взметнувшейся пыли отправлялся на капитанский мостик. Старший помощник механика оставался руководить работами.
Капитан не любил ждать подчиненных. Но еще больше он не любил ждать подчиненных в обществе стратега. Первый офицер корабля имел дурную привычку отвечать на все вопросы односложно. "Так точно". "Никак нет". "Не могу знать". А его манера пристально смотреть сквозь собеседника могла вывести из себя кого угодно.
Капитан любил коротать время в долгих беседах с навигатором. Его философские сентенции, произносимые глубоким, чуть хриплым голосом были полны доброго юмора и помогали капитану управлять кораблем лучше, чем все машины механика и все десантники стратега вместе взятые.
- Су-у-уки-и-ин сы-ы-ын... - промычал капитан, впиваясь ногтями в ручки кресла. Подросток, сидящий у двери, скользнул взглядом по его лицу, но тут же опустил глаза: отчаяние, переполнявшее капитана, выплеснувшись, могло бы затопить весь корабль. Мальчик знал это. И хотя эта невольная вспышка до глубины души напугала подростка, она, одновременно, вновь напомнила: почетен и труден пост первого помощника капитана. Он - не только правая рука старшего на корабле, но и глаза, и уши, и голос. А значит, покинув капитанский мостик, он спрячет воспоминание об опустошенном взгляде и пальцах, скребущих кожу подлокотников, в самых сокровенных уголках памяти. Он будет бодр и спокоен. Он станет плотиной, оберегающей корабль от потока отчаяния, и лицо его, подобно тихой воде, отражая блики падающего света, никогда не позволить узнать, насколько глубока и темна бездна. Капитан знал это. Именно поэтому сегодня он делил ожидание с двенадцатилетним подростком, которого помнил еще ребенком и надеялся увидеть мужчиной. "Если звезды будут милостивы к нам... Если звезды будут милостивы...".
Несмотря на свойственную ему неторопливость, механик появился первым. Распахнулись створы шлюза, ведущего в инструментальную секцию корабля, ординарец по форме доложил о прибытии, и гиббоноподобная фигура тяжело осела в непривычное к таким перегрузкам кресло. Кирпичный подбородок едва заметно качнулся, Капитан склонил голову в ответном приветствии. Стратег явился спустя минуту. "Ждал донесения о приходе механика, не иначе" - подумал капитан с мрачным удовлетворением. Он вполне оценил этот coup de grace. Третий шлюз, шлюз, соединяющий капитанский мостик с ходовой рубкой, так и не открылся.
- Навигатор мертв, - приглушенно произнес Капитан, начиная столь трудный разговор и, в очередной раз, убеждаясь: да, умер. Страшно. Мучительно. Глядя в мир широко распахнутыми глазами и не видя его. Он, тот, кто умел смотреть далеко вперед, прокладывая путь по звездам, перед смертью хватал дрожащими руками воздух и плакал, не находя тех, к кому так хотел прикоснуться. Какие неисследованные пространства видел он на этот раз? Кто знает...
- Элементарное несоблюдение норм техники безопасности. - Подперев кулаком щеку, отчего один его глаз окончательно спрятался в складках толстой и пористой как старая потрескавшаяся резина кожи, механик листал маленькую серую книжицу, с которой не расставался никогда. Страницы были покрыты сплошной паутиной схем. - Сам виноват.
Заявление механика было абсолютно бесстрастной констатацией факта, но покоробило капитана больше, чем кривая усмешечка промолчавшего стратега. Потому ответ был несколько более резок, чем хотелось бы:
- Я попросил бы воздержаться от каких-либо комментариев поведения и личности навигатора... Административное расследование еще не завершено. - Стратег, чуть склонил голову, соглашаясь. - Сегодня мы собрались, чтобы решить вопрос первостепенной важности. Корабль остался без управления. Трудно сказать, как скоро мы собьемся с курса при текущем положении дел. К сожалению, навигатор умер, не приходя в сознание. Я так и не смог узнать, в состоянии ли первый помощник заменить его уже сейчас... По моим наблюдениям стажер не обладает необходимыми знаниями и достаточным опытом. Если бы у меня был выбор, я не стал бы утверждать его в должности навигатора. Тем не менее...
- Выбора у нас нет! - Капитан дернулся, как от удара. Заныло мягко и тянуще слева, у сердца. Стратег глядел мимо. Темный внимательный взгляд из-под полуопущенных век. Капитан с трудом подавил желание оглянуться. - Дата вступления в должность, - продолжал стратег ровно, - вот единственный вопрос, который мы должны сегодня решить.
"Я надеялся дать ему время. Навигатор не знал себе равных. Думаю, погрешность проведенного им курса достаточно мала, чтобы дать мальчику возможность сориентироваться"...
Капитан так и не произнес этих слов. Плечи его поникли, и голосом, усталым и безразличным, он согласился:
- Что ж... Завтра, двадцать седьмого августа две тысячи сто тридцать второго года, в двенадцать ноль-ноль по корабельному времени состоится церемония официального вступления навигатора в должность.
"Капитан так и не взглянул на меня".
Первый помощник навигатора откинулся в просторном, слишком просторном для него кресле. Его ноги не доставали до пола. Это создавало ощущение дискомфорта, а медитация предполагала максимальное расслабление и покой. И тем не менее, он не рискнул подтянуть колени к груди и взобраться на кресло с ногами, что нередко позволял себе во времена ученичества. Руки медленно опустились на приборные панели, полузакрытые глаза остекленели, взор первого помощника обратился в себя.
"Совет продлился недолго, и они вышли все вместе. Капитан, едва ли не впервые за эти дни, покинул мостик. Но он так и не взглянул на меня".
Механик прошел, едва не задев плечом, поднял на мгновение пустой взгляд и вновь уткнулся в блокнот - перелистывать бесчисленные схемы. Это нормально. Так и должно быть. Стратег... Этот, кивнув горстке высших офицеров корабля, сразу свернул к казармам. "Ведет свою игру... Или, по крайней мере, думает так!" - после этих слов учитель всегда запрокидывал голову и громко, беззаботно смеялся. На периферии сознания едва различимо мелькнуло острое чувство утраты и сожаление о том беззаботном смехе. Стратег может стать серьёзной проблемой. О-о-очень серьёзной. Стажер с трудом миновал эту мысль. Дальше! Капитан, церемония вступления в должность - вот что важно.
Он задержался в распахнутых створах, резко выделяясь на темном фоне шлюза. Мягкое свечение приборов за его спиной очертило невысокую сухопарую фигуру. Длинные волосы, перехваченные широкой эластичной лентой, падали на плечи, кидая на лицо глубокую тень. Он задержался.
Не для того, чтобы охватить взглядом верхнюю палубу и всех тех, кто, потратив свое свободное время, пришёл узнать последние корабельные новости. Он глядел себе под ноги. Заложив руки за спину, быстро прошел мимо. "Возможно, он просто не заметил меня"... - нелепое предположение. Стажер слишком хорошо знал капитана. Практически так же, как знал его учитель.
Первый помощник навигатора присутствовал на каждой их встрече. Долгие часы тихо стоял за креслами, внимательно слушая их беседы, всматриваясь в их лица, изучая их жесты. Он четко различил легкий наклон головы капитана - проходя мимо, тот опустил подбородок еще ниже, жесткий воротник кителя врезался в кожу, оставляя длинные красные полосы. Чуть ускорил шаг. Да... Едва заметно.
"Он не хотел смотреть на меня".
Щемящее чувство одиночества, пришедшее в тот, первый, день, достигло своего пика. Брошен всеми. Предан. Вольно или невольно. Этот спазм подавить было гораздо сложнее.
***
Капитан стремительно склонился к сидящему в кресле мальчику, когда по лицу того прошла волна чистой, не смягченной волевым усилием боли. С трудом преодолев желание прикоснуться к ребенку, Капитан сделал шаг назад, скрестил руки на груди. Губы стажера искривились, полуприкрытые веки мелко дрожали. Закатившиеся зрачки дополняли иллюзию предсмертной агонии. Вздрогнув, капитан отогнал некстати явившуюся ассоциацию. Этот мальчик был нужен ему. Кораблю был нужен навигатор. Нужен, как никогда.
***
Церемония вступления в должность. Посвящение. Вероятно, капитан не станет менять ход церемонии. "И это тоже одна из причин, по которой он не захотел смотреть на меня сегодня". Глубоко внутри начала закипать ярость. И это было неплохо. День, к которому он стремился всю жизнь, обещал стать самым кошмарным днем его жизни. Что ж, холодная рассудочная ярость лучше жаркого животного страха. Когда? Скорее всего, завтра. Конечно же, в полдень. Ждать день или два? - не имеет смысла; отложить дату на пару месяцев, чтобы дать ему время? - очевидно, капитану не позволили сделать это. "А была ли у него вообще такая мысль?" - пришло откуда-то чужое и пугающее. Стажер пресек явившееся в корне, автоматически, на уровне инстинктов, запомнив, откуда пришел этот новый, разрушающий целостность голос. Не это главное. Не сейчас. Все глубже погружаясь в себя, он в мельчайших подробностях, восстанавливал в памяти каждую секунду своих многочисленных визитов в ходовую рубку, негромкие, обстоятельные объяснения учителя.
