Болдырева Ольга Михайловна : другие произведения.

Часть I "Без смысла"

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Чувства и ощущения сопровождают человека от начала и до конца. Боль, радость, ненависть, желание... - они основа нашей жизни. Без них она превращается в существование и теряет всякий смысл. Возможно ли его отыскать, упав на самое дно? Вопреки всему... даже себе, научиться жить, или хотя бы пытаться? В обрывках прошлого найти суть настоящего, чтобы изменить её.
    Сложно... каждый шаг - победа, каждый вздох - пустота. Ты слишком слаб и жалок, мальчик. Пока слаб. Но ты преодолеешь себя, научишься, сможешь... станешь сильнее.
    Нужно всего лишь отыскать смысл своего существования.

Jus vitae et necis'


Пролог

Они быстро на мне поставили крест.
В первый день, первой пулей в лоб.
Дети любят в кино вскакивать с мест,
А я забыл, что это окоп...*

   За магическим куполом шёл дождь, монотонно барабаня заунывную мелодию. Большие капли, отскакивая от преграды, осыпались сотнями слёз и сливались с морем.
   Сегодня на рассвете начался сильный шторм. Солнце ещё не успело подняться над серыми водами, как тяжёлые свинцовые тучи прочно закрыли всё небо. И грянула буря. Большие волны с упорством накатывали на каменистый изрезанный берег. И отступали, проигрывая магии. Магистры постарались на славу, чтобы гнев природы не посмел помешать казни.
   И небо плакало, изливая земле своё безнадёжное отчаянье, свою боль...
   Мир погрузился в траур. Только море не хотело мириться с несправедливостью, посылая волны на штурм мрачного острова. И, соединившись с ветром, они вновь бились о купол и осыпались пенными брызгами.
   Внутри купола было уютно. Безымянные тене-подобные слуги расставили кресла так, чтобы никто не пропустил самый важный момент сегодняшнего дня. Да что там дня! Даже не года... Эпохи! Об этом напишут во всех книгах, вспомнят в летописях. Расскажут перед сном своим детям, как хорошую сказку со счастливым концом. Ведь сегодня состоится казнь новой мировой угрозы, которую удалось вырвать на корню. Молодой тёмный Мастер, не успел на этот раз оставить приемника. Через несколько часов со злом будет покончено. По этому поводу даже молодой король не побрезговал прибыть в тюрьму, взяв с собой красавицу-жёну. Половина свободных мест предназначалась власть имущим и представителям известнейших родов, другая магам, которые, уже получив "хлеба", распихивая материалы для новых статей, рассаживались по своим местам в ожидании зрелища.
   А небо продолжало плакать...

Часть I

Без Смысла

Глава 1.1

Начало конца

  

Когда убивали последнего единорога -
Лес содрогнулся, и даже птицы роняли слезы.
Глядела в испуге девочка недотрога,
Как копья дрожали, словно виноградные лозы,
Вонзаясь в белую спину зверя,
Что голову прятал у нее на коленях.
И бледное солнце отворачивалось, не веря
В людскую жестокость. Таилась в глазах оленьих
Вассальная преданность королю леса,
Тому, кто царственным рогом даровал волю...
Запевали сосны хором дневную мессу
О том, кто сегодня захлебывался болью!
А после мясо с размаху швыряли на блюдо,
И пили охотники в честь величайшей победы
Над силой природы, ее тонконогое чудо
Убили люди. Наши отцы и деды...**

  
   Я стоял с краю площадки в окружении стражи - лишённых души существ, когда-то давно бывших людьми, которые теперь полностью подчинялись Архимагу. В небольшую щёлочку, что, думаю, оставили специально с интересом рассматривал приготовления к казни. Бежать не имело смысла. Эти существа полностью поглощали как магические, так и физические силы любого человека. Хотя нелюди тоже не могли им сопротивляться. Впрочем, не они мне мешали, - последний год я практически перестал ощущать их присутствие. Не сойдя с ума за семь лет, я, кажется, получил небольшой иммунитет к их воздействию на живые объекты. А может, помогло то, что во мне ничего больше не осталось. Ни сил, ни желаний. Даже бежать не хотелось. И память исчезла. Точнее, кадры из прошлого всё ещё присутствовали у меня в голове, но никаких эмоций не давали: ни положительных, ни отрицательных. Или виной тому была тёмная магия, которая уже давно соединилась с моей кровью, хотя я даже не думал ею воспользоваться. Зачем? Я всегда отрицал Тьму...
   А теперь просто не успею.
   Наконец, все расселись, и маленький невзрачный человек в сером и таком же невзрачном камзоле начал объяснять зачем, собственно говоря, все собрались. Можно подумать, что есть кто-то, кто попал сюда случайно! Приглашения начали рассылать мало что не за полгода. Хотя мне самому, например, о сегодняшнем мероприятии сообщили только вчера. Какая ирония. Мне едва хватило времени, чтобы подготовиться. Только подумать, что случилось бы, если главное действующее лицо не появилось сегодня на арене.
   Мечты, мечты, мечты... Даже столько лет спустя во мне продолжало оставаться что-то от прежнего себя. Ироничного, хамоватого... преданного реалиста, который угодил в сказку. Кстати, "преданного" образованно как от слова верность, так и от слова предательство.
   Человечек уже подобрался к самой сути сегодняшнего собрания, вот-вот должно было начаться само представление. Я не начинал нервничать. Слишком рано, так я не уйду... не сейчас. Думаю, меня они оставят на десерт. Сначала кого-нибудь проще. Ага, как я только, что и подумал.
   Толи на сцену, толи на эшафот четыре стража под руки затащили совсем обессиленного человека. Ну, или не совсем человека. Полукровки, насколько я помню, относятся к старшим расам. Глядя на грязные спутанные волосы, ещё можно было вспомнить волну белоснежных, всегда аккуратно уложенных прядей. Даже в судорожных движениях ещё угадывалась спесь наследника одного из светлых лордов. Пусть и незаконнорожденного наследника, который решил отомстить отцу и проиграл.
   Руин д`Авель... Ему удалось скрываться целых четыре года! Немногие слуги тёмного Мастера могли этим похвастаться. Но тюрьме у Щели неважно, кто ты. Я ведь всё слышал, соседями были... - Руин перестал кричать уже через месяц после того, как его схватили. Сегодня он перестанет существовать. Так же, как и я.
   Когда мне объявили приговор, я пару мгновений пытался найти опору,... те несколько секунд, что сердце пропустило удар. Потом вернулось безразличие. Я давно ничего не боюсь. Только теперь это безразличие стало каким-то отчаянным. Эти несколько часов до казни я повторял и повторял себе, что мне всё равно, что хуже уже не будет,... что я... я не боюсь. Да, я не боюсь! Вы слышите, о, всемогущие боги?! Я не боюсь ни смерти, ни вашего несправедливого суда! А может и боюсь. Страх ведь не грех. Чего его стесняться? Горько улыбнулся. Сколько себя помню, всегда спорил с собой на эту тему. Увы, теперь спор уже не когда не будет закончен. Так и останется оборванными недосказанными фразами во влажном, тёплом воздухе мрачного острова Щели.
   Странное ощущение - знать, что через какое-то время меня не станет. Точнее - останется моё тело, а душа уйдёт. Впрочем, никто точно не знает, что случается с человеком после того, как его душа соприкасается с Щелью. В конце концов, эта казнь лишь поможет мне. Поможет, наконец, уйти. Наверное, это единственное моё желание, кроме мести.
   Тем временем Руину уже зачитали его приговор. Пособничество силам тьмы, принятие тёмного знака, предательство своего дома и родного мира, убийства, что-то ещё. Ради него даже закон изменили слишком быстро, ведь до этого детей старших домов нельзя было подвергать публичному суду или казни, но опять-таки учитывая, кем является его отец. Зло сплюнул на землю. Ненавижу!
   Невзрачный человечек продолжал зачитывать какие-то ещё грехи, но я не особенно вслушивался в предсмертное пересчитывание всех проступков Руина. Мои грешки будет гораздо интереснее послушать... Интересно, что они там насочиняют?... С д`Авеля сняли цепи, и человечек пискляво поинтересовался о его последнем желании.
   - Смерти... - обрывок слабого шёпота донёс до меня ветер.
   Что ж, весьма мудро. Меня-то точно такой привилегии лишат. Жаль. Хотя душе будет уже всё равно.
   Кислые лица собравшихся говорили о незаслуженно отобранной игрушке, но, тем не менее, просьбу Руина выполнили. Стоящий около помоста маг в чёрном громоздком плаще сотворил небольшое заклинание остановки сердца и, почти не целясь, метнул в приговорённого полукровку. Миг - и тело моего бывшего врага, изогнувшись изящной дугой, упало на деревянные доски. Даже отсюда, сквозь небольшую щелочку, мне была видна детская надежда, застывшая в некогда непроницаемых серых глазах. Что ж, ещё одно имя можно вычеркнуть из длинного списка. Теперь моя очередь... Тело полуэльфа быстренько отволокли в ближайшую яму, и гостям вывели главное блюдо сегодняшнего дня.
   - Иномирец Сергей, также известный как светлый лорд Серег! Вы обвиняетесь в служении Злу, пособничеству тёмному Мастеру, убийстве сиятельного лорда Миниаля - повелителя эльфов, короля людей Адриана Завоевателя... - после этого последовало долгое перечисление имён и титулов "убитых" мной людей и нелюдей. - В применении пыток и проведении запрещённых ритуалов, экспериментов... - и снова имена и ни о чем не говорящие мне слова - видимо названия тех самых ритуалов, о которых я и не слышал...
   Так глупо и обидно. Человек продолжал читать, но я уже не слушал; надежда, что может хоть сейчас они не станут лгать,... какая польза во лжи, когда и так уже все решено и правда ничего не изменит?!... надежды оставить этот мир не оболганным рассыпались прахом. Хотя в чём-то он прав, эти люди погибли из-за меня.
   Перечисление моих грехов растянулось на полчаса. Всё это время я с жадностью рассматривал лица сидящих в своеобразном открытом зале представителей разных рас. Как много знакомых... слишком много. А я ведь помню, как они улыбались мне, смеялись над моими шутками, как считали меня Спасителем... А теперь смотрят с презрением и разочарованием. Тут мой взгляд добрался до первого ряда, и моё лицо против воли исказила гримаса ненависти. Словно откликаясь на мои мысли, человек закончил читать:
   - Приговор подписан королём всех людей Даликом I. - Мой бывший друг встал и не спеша, кивнул - мол, можно начинать. Царственное лицо оставалось каменно спокойным, Далик не позволил себе даже каплю эмоций. Когда он успел так измениться? Ларин, сидящая рядом со своим мужем, бросила на меня брезгливый взгляд и отвернулась.
   - Лорд Серег, ваше последнее слово?
   Я усмехнулся. Ну что можно тут сказать? Что я не виновен? Бред, я сам в это не верю. Пожелать им скорейшей смерти? Глупо... Гордо промолчать? Зачем? Что-то сказать всё же нужно, возможно, слабое эхо моего голоса предаст мне сил, чтобы также спокойно шагнуть навстречу духу Щели
   - Небо меня оправдает... - я не узнал себя - каркающий еле слышный хрип, - вот и все что осталось от поставленного в музыкальной школе, а потом и училище голоса.
   Как бы я хотел, чтобы дождь прорвал эту завесу! Почувствовать, как холодные капли смывают боль и усталость, успокаивают. Ощутить лёгкую горечь слёз на своих губах. Одиночество в тюрьме сделало меня пафосным, но это не меняет сути.
   Только бы не заплакать...
   Стража медленно подвела меня к Щели. В ширину тонкий разлом можно при желании переступить одним шагом, и в длину не больше пяти метров. Но вот глубина Щели... Говорят, что она идёт до самого центра этого мира, где обитает его воплощенный дух. Может правда, а может - нет. Я давно понял, что здесь может быть всё, что угодно. Это не мой родной мир, где всё подчиняется законам природы и физики.
   Из Щели поднимался тяжёлый пахнущий серой пар. Он извивался причудливыми узорами, казалось, надо только всмотреться - и поймешь, что Дух хочет тебе сказать. Легкое серебристое сиянье стелилось на несколько шагов от разлома по земле, окутывая мои босые ноги и согревая кожу. Успокаивал. Дух не любит сопротивления, ему нравиться высасывать душу из приговорённого существа медленно, с наслаждением, чтобы сама жертва успела получить ни с чем несравнимое удовольствие от запредельной боли.
   Последним рывком с меня сдёрнули цепь и толкнули прямо в объятья этого пара. На секунду мне захотелось струсить, закричать, что я не виновен. Но эта слабость прошла. Я не стану их умолять, не стану... нет, пусть всё случится... главное не заплакать...
   Холод пронизывал тело до костей, и в тоже время где-то внутри ощущалось зарождающееся тепло. Пар бережно поднял меня на метр над Щелью, бережно окутывая мою фигуру, и убаюкивая меня. Похоже, ему понравилась новая игрушка. Я ожидал чего-то мерзкого, невыносимо-болезненного, но сгустившийся воздух заключил меня в нежные крепкие объятья. И... поцеловал, до боли знакомым вкусом губ.
   Говорят, смерть приходит в обличье любимого человека. Я поверил в это, услышав сквозь пелену пустоты, что заволокла моё сознание, похожий на перелив колокольчиков серебряный смех моей Ирэн, словно она жива и где-то рядом со мной. Упал. Тонкие нити между душой и телом со звоном лопнули, и я будто со стороны увидел, как чистый кристаллик, вырвавшись из плена взъярившегося духа Щели, радостно рванул ввысь. Лети к солнцу, лети домой, лети туда, где тебе лучше... к Ирэн.
   Осталась пустота... ни боли, ни страха, ни времени. Только на грани пустого сознания, где-то в самой глубине, остался, теперь уже бесполезный, разум.
   Словно со стороны я смотрел, как два стража подняли моё тело на ноги и держали так, пока маги увлечённо проводили диагностику уже казнённого человека, точнее того, что от этого человека осталось. Потом осторожно стали приближаться гости: кто-то даже потыкал меня пальцем. Я это видел, но не почувствовал. Наконец, подошёл Далик. Он приблизил своё лицо почти вплотную и тихо прошептал, глядя в поблёкшие бессмысленные серые глаза.
   - Видишь, Серег, как удобно быть другом героя? Ты уже не нужен, а меня помнят. Помнят, что это я помог Иномирцу уничтожить Мастера, хотя сам Спаситель оказался предателем. Думаю, стоило помяться у тебя на подтанцовках, чтобы потом получить корону и власть над людьми этого мира. И потом... посмотри где теперь я, кем я стал, и что получил ты. Жалкое зрелище.
   Как же мне хотелось плюнуть ему в лицо! Но я не смог даже моргнуть.
   Действительно... жалкое зрелище.
  

***

  
   Меня отвели в камеру. Не ту, в которой я коротал долгие дни последних семи лет. В камеру смертников. В которых существовали те, кого давно вычеркнули из списка живых. Ни удобств, ни нормальных стен. Ничего. Каменный гроб десять на шесть шагов с крошечным окошком.
   Потянулась вечность.
   Каждый день теперь мне казался годом. Изредка приходил старый надсмотрщик и через силу вливал мне в рот пару глотков воды. Умения, чтобы меня покормить у него не хватало. Да я и не чувствовал потребности в еде. Мой разум не чувствовал, а тело начало потихоньку умирать. Раз в день тот же надсмотрщик убирал за мной. Это было невыносимо стыдно! Я кричал! Кричал как никогда раньше, как не кричал в первые дни здесь... Только никто не слышал моего крика, ни звука не вырывалось из горла, но я продолжал кричать.
   За что мне это? Господи, ответь. Только за мою глупость? Я уничтожил всё зло этого мира, кроме одного. Себя. Я не мог предположить, что умирая, тёмный Мастер сумеет перенести часть знаний и своих способностей в своего врага. И в тот миг, когда мой меч, как и положено, в честном поединке прервал существование Эрика, вся его сила, знания, память - всё это стало моим. И если бы только это!
   Когда умирает кто-то, на миг открывается щель в междумирье, любая смерть, даже самого отъявленного подонка - это маленькая рана на теле реальности. И в тот самый момент из-за возникшей на одну секунду связи между нами, из того, что находится меж мирами, в меня перетекла, соединившись с моей кровью, часть первородной Тьмы. Это было больно. Но потом стало ещё хуже. Тёмный Мастер умер. Но теперь главной угрозой стал я.
   Откуда к ним пришёл это бред? Даже сумасшедший не смог бы до такого додуматься! Хотя, думаю, что им нужен был только повод. Но это уже неважно. Меня заключили здесь, в самом страшном месте, которое только можно было придумать. Эта тюрьма своеобразная застава на пути Щели. Обитающий в нём Дух - ненасытная тварь, которая любит чужие страдания и боль. В этой крепости, что возносится на невообразимые высоты много тех, над кем он может издеваться, контролируя сознание, посылая заключённым свои видения, - самые кошмарные воспоминания, высасывая из них все чувства и эмоции. Из нескольких соседних миров сюда доставляют преступников. Не просто преступников,... нужно совершить что-то по-настоящему ужасное, чтобы попасть сюда. Даже убийство не повод обрекать провинившееся существо, на столь ужасные муки. Пока здесь есть чем поживиться - остальные могут быть спокойны, Дух не вылезет из своего убежища. Надо только изредка преподносить ему подарки в виде чьих-нибудь душ.
   Эти души всегда были душами маньяков, насильников, тёмных магов. Но я видимо, исключения из правил. Вчерашний герой, сегодня сломанная кукла. А тогда,... тогда все отвернулись от Спасителя, даже друзья, хотя, нет, не даже. Друзья отвернулись от меня в первую очередь. Осталась только Ирэн. Она часто навещала меня, постоянно что-то рассказывала. Пару раз у неё получалось пронести мне какие-то книги, и мой фотоальбом, который я захватил, когда только-только отправился спасать этот грёбанный мир.
   Ирэн пыталась вытащить меня из этой тюрьмы. Даже умудрилась достать какую-то закрытую информацию. А потом её тело нашли в парке Столицы, толи маньяк, толи скрывающийся последователь Мастера, а может, и то и другое в одном лице. Только я был уверен в том, что её убил собственный брат, который не захотел оставлять трон и терять власть.
   Всё просто... побыв здесь, я понял что Мастер с простым человеческим именем Эрик не был уж страшным Злом. Даже ему чуть-чуть, но было знакомо слово честь.
   В мире же без войны - правит подлость.
   Размышления... это почти всё, что мне осталось. Иногда надсмотрщик, пока пытался меня напоить, рассказывал, что пришёл сюда только ради того, чтобы хоть немного помочь дочери, которую посадили в тюрьму у Щели за убийство беременной дочери светлого лорда; как она тут умерла, а он остался работать, ведь с мрачного острова просто так не уплывешь, не уволишься. Он рассказывал что-то ещё, но я не запоминал, только удивлялся, что он не потерял здесь теплоту сердца.
   А тем временем тело умирало, я этого не чувствовал, но знал точно. Отсчитывал каждую секунду до того, как этот кусок ненавистного мяса перестанет жить. Надеялся, что следующий бессмысленный вдох станет последним, что больше не нужно будет пускать слюни, когда тебя пытаются напоить и делать всё под себя. Одиночество и пустота где-то в области сердца, стали моими спутниками и друзьями, лучшими собеседниками, - они не могли предать или перебить, всё понимали и принимали. Я переосмысливал свою жизнь, и хотелось смеяться. Так глупо мог потратить драгоценные дни только я. Выслушать слезливую сказку о злом волшебнике и сломя голову побежать, чтобы всех спасти. И что вышло? Ну, спас я мир, правда, похоронив очень многих близких мне людей и нелюдей. Ну, убил я этого Мастера. И что дальше?! А ничего... сгнию я здесь, и похоронят меня, обернув грязной тряпкой, в ближайшей яме. Хорошо, если имя напишут, а то может, даже без надгробия останусь. Хотя мне будет уже всё равно. Главное, что смогу, наконец, отсюда уйти.
  
   Прошло чуть больше трёх недель.
   Даже не знаю, как я до сих пор жив. Надсмотрщик тоже качает головой. Он мне тут принёс как-то второе одеяло, чтобы я совсем не околел. Зима не умеет жалеть. Её переживают здесь совсем немногие из таких смертников, как я. Один на десяток. Ничего, значит, совсем чуть-чуть осталось ждать...
   "Холод...жуткий холод". - Так говорит надсмотрщик. Моему телу сейчас должно быть дико холодно. Со стороны я вижу, как судорожно сжимается грудная клетка, и белые губы, словно в спазме, силятся вырвать хоть ещё один глоток ледяного воздуха. Вижу, как конвульсивно дёргается тело, пытаясь на остатки сил выдавить из заплесневелого одеяла кроху тепла. Вижу, как пар вырываясь изо рта, застывает хрустальным облачком морозного ветра, - и это очень красиво. А давно не стриженые волосы повисли сосульками. Наверное, мне очень плохо... больно... Я даже сочувствую своему телу. Но в тоже время каждая судорога лишь ещё один шаг на пути к свободе.
   Тело засыпает, прикрывая глаза заледеневшими ресницами. Несколько часов царит чернота, потом холод заставляет оболочку вырваться из липких объятий ледяной, но такой желанной смерти.
   Прошло почти два месяца.
  
   А потом пришла тихая госпожа - так здесь называют смерть. Усталая, печально ссутулившаяся девушка, - почти девочка - в пыльном сером балахоне и опухшими от слёз глазами. Она тихо шла босиком по холодным склизким камням, оставляя за собой тоненькой дорожкой кровавый след и не отбрасывая тени, держала в руках хрупкие песочные часы. В верхней части уже совсем не осталось драгоценно времени. Я почувствовал, что моему телу осталось жить лишь несколько мгновений... Раз песчинка, два песчинка. Она медленно пересыпался в нижнюю часть. Ну, же ещё чуть-чуть.
   Но что-то пошло не так.
   Стоило девушке прикоснуться своими холодными тонкими пальчиками к моему лбу, а сердцу радостно замереть, как Тьма капля за каплей начала просачиваться из моей крови. Тонкими нитями энергии она словно сшивала тело и разум, заполняя собой сознание. Внутри заструилось тепло, заставляя сердце стучать в сладкой истоме, и я снова почувствовал глухие удары.
   Смерть печально улыбнулась и так же медленно пошла к двери. Мне хотелось закричать, что бы она остановилась... "Прошу! Вернись..." Девушка замерла у порога, по бледной впалой щеке скатилась кровавая слеза. Рука тихой госпожи дрогнула, и хрупкие песочные часы моей жизни разбились вдребезги о холодный пол камеры. Но я продолжал дышать.
   Затем пришла боль. Болели атрофированные руки и ноги, болело внутри, скручивая от голода желудок. Болело всё. А Тьма, как умелая пряха, восстанавливала моё тело, всё прочнее и прочнее соединяя его с сознанием, словно собирала мозаику.
   С утра ко мне зашёл Микель - мой надсмотрщик.
   - Ещё живой, - констатировал он.
   В его руках как всегда грязный стакан с водой и плошка с каким-то месивом. Еду мне скорее приносят для очистки совести, всё равно ведь не съем, а потом, наверное, отдают другим, ещё живым заключённым.
   Я чуть приоткрыл рот. Боль снова резанула тупым ножом, но есть хотелось сильнее. Микель едва не выронил мою еду.
   - Ну, ты молодец! Давай маленькую ложечку сначала дам, чтобы не подавился.
   Да, какая же душа у этого человека, если даже Дух не смог лишить его доброты...
   Я смог съесть всего три ложки. Каждый глоток напоминал раскаленный свинец, но всё-таки это помогло.
   Снова потянулись дни...
   Сначала я даже не пробовал шевелиться, чувствовал, что пока нельзя. Тело всё больше и больше снова становилось моим. Первые робкие движения пальцами, кивок головы. Глубокий вдох. Пару раз из-за боли я терял сознание. Но постепенно становилось лучше. Потом начал медленно разрабатывать руки. Микель о том, что я возвращаюсь к жизни, даже не подозревал.
   Это было странно, но я был благодарен Тьме за своё спасение. Ещё через какое-то время занялся магией, постепенно осваивая её самого начала. Темноглазая красавица была хорошим учителем - за каждую ошибку я платил болью, но так дело пошло быстрее.
   Кончилась зима. Холод всё отступал под натиском весны. Микель по этому поводу как-то смог раздобыть для меня маленький кусочек мяса. Присутствие безмолвной стражи, стоявшей за дверью камеры, больше не ощущалось. Даже наоборот, они стали бояться. Потом как-то ночью я решил попробовать снова научиться ходить. Единственное, чего я боялся, что могу упасть, и не успеть добраться до кровати. Тогда с утра меня обнаружит Микель. Но до этого мне пришлось учиться садится. Это оказалось весьма сложно.
   Больше недели я потратил на то, чтобы сесть на деревянной доске, которая здесь называли кроватью. Потом мучительная попытка встать, держась за стену... падение... боль. Снова попытка... снова падение. Попытка, падение, боль... раз от раза. Но я продолжал пытаться. Больше месяца мне потребовалось на то, чтобы встав, не упасть. Теперь самое сложное... - маленький шаг.
   Это напомнило мне сказку о русалочке - будто сотни острых игл впивались не только в ступни, но и во всё тело. Я до крови закусывал губу, чтобы не потерять сознание или не закричать. Новая боль отрезвляла меня, заставляя идти дальше.
   На моё восстановление ушло больше двух лет. Два года я уже живу без души, с Тьмой в сердце, и она говорит, что скоро можно совершить месть. Или я просто хочу думать, что это она, а не я желаю смерти предателям.
   Знаете... это страшно - жить без души. Страшно день ото дня ощущать сосущую пустоту внутри, что не заполнить ничем, даже кровью. Возможно, я не привыкну к ней никогда.
  
   Что от меня осталось? Кто я теперь? Кем стал? Увы, на это находится простой ответ: я всего лишь тень, простое тело с заточённым в нём разумом. Настоящий я давно ушёл в чертоги тихой госпожи. Наверное, ему стыдно за меня, за то, что я делаю, о чём думаю. Теперь, когда я умру, то это, правда, будет конец. Ведь меня уже нет. И никогда больше не будет. Вместе с предметом исчезает и его тень. Так случится и со мной, только я не боюсь. Страх начал уходить ещё перед казнью, теперь же его не осталось совсем. Как и чувств... лишь память о том, что такое любовь, сочувствие, растерянность, радость, обида. Этот список можно растянуть надолго. Впрочем, ненависть тоже исчезла. В жестокой мести осталась лишь потребность.
   Потом я понял, что время пришло. Тело восстановлено, а рассудок лечению не подлежит. Возможно, я сильно задумался или просто забыл, что у Микеля сегодня вечерняя смена, но стоило мне встать с койки, как он вошёл в камеру.
   - А... - он выронил стакан с водой и с тихим ужасом посмотрел на меня.
   Я не стал применять магию, просто свернул старику шею. Пусть, наконец, встретиться со своей дочерью. Выбраться с острова не составило труда. Тьма дала мне много новых знаний, невидимость - лишь жалкая кроха. Всё элементарно. Выбравшись из каменных стен, я долго не мог надышаться этой свежестью и ветреной свободой.
   Потом переместился во дворец. А ведь телепортация - это третий курс, до которого я не успел доучиться. Да, и считалось, что это могут только маги высших уровней, в то время как у меня был только пятый. Несколько слуг, что во время моего перемещения оказались в малом зале, который из дворцовых комнат я запомнил лучше всего, попытались с испуганными криками разбежаться. Прекрасно их понимаю, зрелище ещё то. Вот только... в несколько секунд от перепуганных людей не осталось даже кучек пепла. Сила сама знала, что ей нужно делать пока я сканирую просторные залы и роскошно обставленные комнаты. Мне хватило пары секунд, чтобы почувствовать их. Две алые точки резко выделялись на фоне смазанного суетой дворца. Ещё один глоток воздуха и короткое перемещение к покоям нового короля людей Далика I. К покоям предателя.
   Месть была короткой. Я застал молодого короля с женой в кровати, ещё спящими, хотя, слуги уже принесли им блюда с легкими закусками и фруктами. Всегда любил яблоки этого мира. Да, кстати, мне тоже не помешает нормально поесть. Но сначала - помыться.
   Я, переступив через тело Ларин и небольшую лужицу натекшей крови, направился искать ванну, где долго с ожесточением тёр скелет, обтянутый болезненно-белой, синюшной кожей - всё, что осталось от моего тела. Драил мягкой пахнущей розами мочалкой, смывая всю грязь, которой скопилось предостаточно за годы моего заключения. Затем извёл половину глиняного кувшинчика местного шампуня на волосы, обнаружив, что они стали абсолютно седыми. Хорошенько порывшись по шкафам, одолжил у Далика комплект нижнего белья, чёрную рубашку и чёрные брюки. Ну, не виноват я, что ему так понравилась наша земная мода. Вот только чёрный... И когда у моего бывшего друга появилась страсть к этому цвету? После небольшой экскурсии по огромным апартаментам, я вернулся в спальню к подносам с едой и хрустальным графинам с прохладными утренними соками. Завтракать. Налил себе чуть-чуть специально охлажденного с лимонном и мятой. Перетащил на небольшую тарелочку пару бутербродов и спокойно устроился на большом мягком диванчике, который приютился в углу в компании подушек с мастерской вышивкой, изредка с интересом поглядывая на распластанные тела.
   На лице Далика застыла омерзительная маска страха. Трус... он просто жалок. А вот приглядевшись к молодой королеве, я обнаружил погасшую в ней искорку новой жизни. Пожав плечами, я взял себе ещё несколько бутербродов. Естественно, что правителя будить не осмелятся, но всё-таки к полудню кто-то должен будет осведомиться, что случилось сиятельными персонами. А ведь моё исчезновение, скорее всего ещё не обнаружили... Или нет. Во всяком случае, теперь меня точно убьют. Спешить я никуда не буду.
   Взгляд, в беспорядке блуждающий по апартаментам, остановился на красивом зеркале в тяжёлой витой оправе. Давно я не смотрел на своё отражение. Надеюсь, меня не хватит удар. Переступив через тела, я подошёл к зеркалу. Оно оказалось антиквариатом, или нет, это у нас на Земле - антиквариат. Это скорее можно было назвать артефактом. Хотя почему "у нас"? Я уже давно не считал Землю своим домом. Хмыкнув, всё-таки перевёл взгляд на отражение: волосы и, правда, стали абсолютно седыми, на лице отчетливо виден отпечаток смерти, и глаза... они были мертвы. Я зябко поёжился и отвел взгляд, не в силах смотреть в стальную пустоту. Признаю, это было страшно-отвратительное зрелище.
   И тут сложная оправа зеркала привлекла моё внимание. Ни когда не считал себя ценителем подобного, но раз уж выдалась пара свободных минут,... к тому же что-то показалось мне в этой оправе странным. Сняв зеркало со стены, я принялся его изучать. Что-то неправильное кололо взгляд, раз за разом заставляя осматривать артефакт. После того, как в десятый раз обсмотрел зеркало вдоль и поперёк, я, наконец, понял, что это: одна из золотых витиеватых загогулин чуть выделялась из общего орнамента. Возможно, это был какой-то замочек. Я несколько раз провёл пальцем по узору пытаясь понять, не сдвинется ли он от прикосновения. Нет, не получилось. Жаль, было бы весьма интересно, если здесь действительно обнаружился тайник или что-то на него похожее. Я даже не заметил, как умудрился зацепиться за одну из завитушек, которые на деле оказались очень острыми. Крошечная капля крови упала прямо на узор. По полоске металла прошла еле видимая волна и на завитушке проступили крошечные буквы.
   Я наклонился ближе и смог прочесть на совершенно не знакомом языке фразу: "Ищущий путь всегда найдёт его..." Повторил это вслух, как заклинание. Но ничего так и не произошло, - слова вырвались на свободу и растворились в воздухе. Обидно, на какую-то секунду мне показалось, что что-то случится обязательно, но, наверное, для того, чтобы зеркало заработало, нужно сделать что-то ещё. Повесил его на место и вернулся к бутербродам и соку, - всегда испытывал странную слабость ко всему лимонному.
   Надо решить вопрос: "что делать?". Можно было подождать, пока сюда заглянул слуги, а они рано или поздно это сделают. Тогда я всё-таки умру, или можно пойти мстить дальше. Найти ещё нескольких людей и нелюдей - на досуге, до казни, я успел составить список. Например, навестить остальных боевых товарищей, с которыми я прошагал немало дорог этого мира. Но если честно, я просто устал. Эти годы в заточении сначала жил мечтой о мести, потом, после казни, (не правда ли, звучит довольно странно - "после"?) о смерти. Дальше думал только о том, что нужно восстановить себя. Теперь мне всё казалось пустым и не обязательным. Вот бы найти такое место, где нет этой дурацкой магии, где никто не знает меня, и я тоже никого не знаю, где можно было бы начать всё заново. Да, вообще-то можно и с магией, я уже привык к ней за все эти годы.
   Мои размышления прервал весёлый детский голосок.
   - О чём задумался? - С другой стороны зеркала стояла улыбающаяся девочка, с короткими неровно обрезанными волосами все возможных оттенков, от солнечно-жёлтого и ярко-красного, до грифельно-чёрного и даже белого.
   Помню, что ещё до казни, когда стражи подолгу дежурили у моей камеры, и Дух просыпался в поисках живых игрушек, у меня начинались галлюцинации. Да и без чьего либо присутствия тоже начинались. Сойти с ума гораздо проще, чем понять то, что ты уже сошёл. По крайней мере, с глюцинациями всегда можно поговорить. Так что я кивнул плоду моей больной фантазии и вежливо осведомился, с кем имею честь общаться.
   Девочка рассмеялась. Только вот смех у неё был неживой...
   - Звал нас, а не знаешь... Я одна из Поколения - Алив... Ты действительно, не знаешь? - тут выражение её детского личика переменилось. Если до этого на нем был нарисован лицемерный интерес, то теперь проступила брезгливость и усталость. Она обернулся себе за спину, словно кого-то позвав. Потом опять посмотрела на меня.
   - Так неудобно разговаривать, мы к тебе сейчас придём в гости, - не вопрос, а утверждение. Так в гости обычно не ходят.
   Она ловко перемахнула через раму, даже не заметив зеркальной поверхности. На секунду, девочка отпечаталась на зеркале, став двухмерной, а потом вынырнула с моей стороны. За ней из зеркала вышел крепкий парень с растрёпанными каштановыми волосами и двухцветными сине-зелёными глазами, столь же пустыми, как и глаза девочки. Это делало пришельцев похожими как брата и сестру. Они изучили обстановку, мазнув по трупам незаинтересованными взглядами. Потом парень повернулся к зеркалу. Осмотрел его с крайне недовольным видом и сказал к девочке.
   - Работа Гэбриэла, - одно движение и осколки стекла полетели в разные стороны, за секунду до соприкосновения с гостями, превращаясь в песок. - Когда, наконец, мы уничтожим все проходы?! - Он оглядел меня с ног до головы. Двухцветные глаза были не просто пустыми, а мертвыми, словно принадлежали слепому. - Хорошо, что меня позвала, можешь идти обратно. Сейчас сотру память и за тобой.
   - Извини, ... - Девочка, смешно наморщила носик, отходя к дверям, и смотря, как парень приближается ко мне. Отшатнувшись, я машинально переместился в другой угол.
   Память слишком важна для меня. Последнее, что осталось у меня от этой жизни. Больше ничего нет. И без неё оставшееся мне время будет хуже существования... Нет, не отдам. Никогда, всё равно скоро умру...
   - Не позволю... - голос охрип. Как же я устал бороться. Во всем миром, с собой, с этими непонятными детьми. Почему каждый шаг я должен вырывать с боем, а не просто идти вперёд? - Я вызвал вас случайно... уходите!
   - Не ври... - раздражённо перебил парень, - нас нельзя вызвать случайно. Всесилия, знаешь ли, всем охота получить, только вот расплачиваться надо. И мы устали объяснять, что золотые рыбки бывают только в сказках, а бесплатного сыра теперь и в мышеловке не отыщешь.
   - Вру?! - Никто не имеет право так со мной разговаривать, в то время когда с ними общаются вежливо.
   Я осторожно призвал Тьму. Она была во мне. Была мной... Где же ты, милая?
   Незваные гости устало переглянулись, словно в их глазах я был буянящим ребёнком. Тогда попробовал напасть. Из сгустившегося вокруг меня черного облака в сторону пришельцев потянулись тонкие гибкие щупальца. Для начала я их просто скручу, а потом узнаю кто они и откуда.
   Девочка покачала головой, выступая вперёд, словно защищая своего спутника.
   - Глупый. - По комнате прокатилась волна и ударила меня невидимой плетью, резко, больно... Вся сила исчезла. Я распластался на полу, не предпринимая попыток подняться.
   Устал...
   - Как интересно... - Теперь на её лице проступило какое-то дешёвое подобие восторга, будто бы она разглядывала витрину магазина с чертовски дорогой игрушкой. - Посмотри, мой друг, кажется Гэбриэл нас снова обошёл. Это был всего лишь поисковик диковинок, а не проход... Интересно... - повторила она и присела рядом со мной на корточки. Провела холодным пальчиком по моей щеке.
   - Ты ведь не хочешь умирать?
   - Мне всё равно... - Комок равнодушия, который обосновался где-то в груди, рядом с сердцем, пожал плечами, словно напоминая мне, о том, что внутри пустота - тогда, зачем играть? Иллюзорные чувства - это глупо.
   Алив несколько минут пристально в меня вглядывалась, потом вздохнула, встала и повернулась к своему спутнику. Его ощутимо передёрнуло под пристальным взглядом девочки.
   - Вечно тащишь в чертоги всякую пакость. Зачем тебе это? Только из-за твоей любви к "диковинкам"?
   Я приподнялся на локтях. Теперь совсем не было обидно, что обо мне говорят как о вещи - забавной, но бесполезной. Не больно. Ни гордости, ничего. Говорят и говорят,... какая разница? Но всё-таки было странно вот так просто лежать. Столько лет я думал, что будет, когда я окажусь на свободе, а теперь... Снова всё кувырком. Видимо покой существует только в обители тихой госпожи.
   - А что бы было, если бы вы не притащили меня? Я первая из Поколения! Твой голос не стоит ничего против моего! - Сказав это, девочка резко обернулась ко мне. - Ты ведь открыл зеркало кровью? - Дождавшись кивка, она продолжила. - Что ты хочешь?
   После этих слов парень скептически фыркнул, и, взяв с большого подноса спелое красное яблоко, увлечённо им захрустел, словно не хотел иметь ни какого отношения к тому, что вот-вот должно было произойти. Даже отвернулся к стене.
   - О, да! По мне ещё можно сказать, что я чего-то хочу? - Неужели это ирония?
   Всё-таки поднялся на ноги и отряхнул ладони. Скрестив руки на груди, я смотрел, как девочка холодно улыбнулась, словно только этого и ждала.
   - Хорошо, - Алив с хозяйским видом уселась в кресло. Утопая в мягких подушках, она смотрелась на диво беззащитной. Маленькой, худенькой. - Ты, наверное, знаешь, что существует бесчисленное множество миров? Нет? Не бесчисленное? Ошибаешься,... их число невозможно даже вообразить. И за ними, конечно, нужно приглядывать, - мы поколение смотрителей, стражей, хранителей - названий много, но суть одна. Нас объединят отсутствие душ. Впрочем, эту лекцию прочитает твой надзиратель. Потом... Тебе важно лишь знать, что мы - всесильны. И мы всегда получаем то, что хотим. А сейчас я хочу тебя. Ты ведь ничего не чувствуешь? Сможешь побыть игрушкой?
   - Нет... - хватит с меня, наигрался. Где же ты тихая госпожа?
   - Прости, но это был риторический вопрос... Всё зависит лишь от того, что скажешь: да, нет. Если согласишься добровольно, я сделаю тебе небольшой подарок. Ну?
   Тут гостья сделала театральную паузу. Я молчал. На земле я не верил в магию, пока мне не доказали обратное. Здесь я думал, что нет более верных друзей, чем Далик и Ларин,... но опять-таки ошибся. Это девочка действительно могла быть всесильной. И возможно, ей, правда, неважно моё мнение. Капризные дети, привыкли получать то, что хотят. Только что мне с этих подарков?
   Алив, поняв, что я ничего переспрашивать не собираюсь, даже спорить ненамерен, продолжила:
   - Ты заново переживёшь свою жизнь, будет твоя память и... сила. Даже больше, чем та, которая сейчас с тобой. Всё просто - делай то, что хочешь. Правь свой мир под себя и ничем не ограничивайся... Нравиться такое предложение?
   - А потом? Что мне с этого? И зачем тебе такая игрушка?
   - Для тебя много чего... возможности, для этого... - девочка поморщилась, явно стараясь подобрать не оскорбительные слова, - ...неразвитого во всех планах мира, просто огромные. Даже можно сказать невозможные. В дальнейшем - знания. Вечную жизнь - по желанию. Свободу практически от всего. Естественно, кучу проблем, и сильную головную боль. А мне... знаешь, мне просто нравится собирать диковинки. Что-нибудь придумаю.
   - Так просто? Не верю я в благотворительность...
   - И не верь, мы никаких гарантий не даём. К тому же у нас есть свои законы и порядки. И... и мы заключим сделку...
   Алив протянула мне руку.
   - Проживёшь всё по-новому, как захочешь. Но потом, ты станешь послушной марионеткой. Или нет, - сопротивляйся, сколько хочешь, если конечно, вернёшь себе желание к сопротивлению. Строптивые куклы - это интересно. После того, как в новом мире заново пройдут эти года - ты поступишь в моё полное распоряжение. Не бойся, это не больно и не страшно. И ничего такого "эдакого" делать не придётся. Всё прилично до безобразия... А ещё у нас будет право остановить тебя. Правда, просто?
   Просто? Невыносимо сложно. Смогу ли я? На какой-то момент захотелось отказаться. Но я смогу исправить ошибки. Смогу всё сделать так, как захочу...
   Возможно это ошибка, но...
   - Да, согласен... - я пожал руку, и в этот момент сознание поглотила Тьма.

***

  
   - У вас мальчик! - Молодой врач поднял на руки пронзительно пищащий сморщенный комочек, и на миг ему почудилось, что в детских, неосмысленных глазах промелькнул расчётливый кровожадный монстр...
   Но наваждение исчезло. Ребёнок ещё сильнее заплакал.
   Усталая мать прижала к груди малыша, думая, что её ребёнок самый лучший и прекрасный ребёнок на свете.
   Монстр лениво зевнул, ему надо просто подождать, а пока...
  

***

  
   * Отрывок песни взят из книги Александра Бушкова "Нелётная погода"
** Андрей Белянин

Глава 1.2

С чистого листа


И движутся люди, под кисточкой тая,
Такие, как есть, а не так, как мечтают.
И черная тушь растекается смело
В сражении вечном меж черным и белым.*

***

   Зал сверкал сотнями волшебных огней. Высокие куполообразные своды раздвигали пространство, а разливающийся нежный аромат цветочных композиций кружил голову, утаскивая мысли в хоровод веселья и беззаботности. Быстрые слуги в белых масках разносили по залу бокалы с искрящимися винами, легкими закусками и десертами в ажурных сдобных корзиночках. Тонкие занавеси по небольшим нишам в стенах зала скрывали молодые парочки - ну как целовать на глаза у почтенных лордов и леди? Впрочем, в такой день можно было пренебречь ритуалами и традициями.
   Все королевство праздновало, до устали оттаптывая ноги в простых гопаках или изящных па дворцовых вальсов. Одетые в дорогие платья с соблазнительными декольте и редкими драгоценностями дамы и их кавалеры, которые щеголяли вышитыми золотом и серебром камзолами, весело во весь смеялись, забыв про манеры и позволяя использовать простонародные слова. Краснощекие крестьянские девицы в нарядных сарафанах, устроившись на плечах своих женихов, бесстрашно подглядывали за балом в настежь открытые окна и прихлопывали в такт быстрой музыки. А кто-то и вовсе, подхватывал подолы и, перемахивая через изящные подоконники, присоединялся к высокородному веселью. Их никто не гнал - чуть покружившись, девицы сами уносились к подружкам, прихватив бокал какого-нибудь дорого вина.
   Праздник, праздник, праздник. Казалось, нигде сегодня не могло случиться горя или несчастья. Радость и только радость! Она разливалась патокой по чистым городским улочкам и заливала вечерними сумерками дворцовый парк, где уже давно раздавались восхитительные песни ночных птиц.
  
   Левая щека адски болела - казалось, изящная половинка маски, которая должна была скрывать уродливую рабскую татуировку-шрам, была усыпана острыми иглами, что беспощадно впивались в кожу. Честно, у стоматолога и то лучше... Рука на перевязи и плотно перебинтованный бок также оптимизма не добавляли. Что уж вспоминать о спине, которую целых два часа до бала натирали всякими мазями, чтобы ещё не зажившие раны от пыток позволили мне поучаствовать в этом празднике. Хотя... какой уж там праздник?! - для остальных - да, бесспорно. Но только не для меня... просто сделал работу - очень грязную и гнусную работу, о которой и вспоминать-то не хочется. А как ещё можно назвать заказное убийство? И что, что "заказали" Тёмного Мастера, сославшись на пророчество и неисчислимые несчастия, что он приносил этому миру. Как убийство не назови суть останется прежней. Да, и где были мои бравые друзья и защитники, пока два месяца меня резали на ленточки... и... нет, не стоит вспоминать все это.
   Да! Признаю! Я обиделся на друзей, как последняя барышня, что все это мне пришлось пройти одному. И трон мне их не нужен. На совете, который должен состояться после бала так и скажу. Пусть уж лучше Далик правит, а мы с Ирэн возьмём антидот и домой, к родителям и братишке. Как же я по ним скучаю! Только вот полечусь и сразу на Землю, ну эти спасательные миссии, лучше снова учиться пойду.
   -Эй!? - Ирэн выскочила, словно из мраморного пола в круговерти золотых звёздочек, что осыпались с потолка. В руках девушка держала два бокала с игристым белым вином, и тут же впихнула один мне в руку. - Пей! - это прозвучало, как приказ. - Тебе просто необходимо расслабиться!
   - Два месяца расслаблялся - куда уж больше. - И ведь всё равно пить мне пока нельзя. Старенький лекарь несколько раз повторил, что алкоголь плохо сочетается с теми настоями, которыми он меня отпаивал. Так что, осмотревшись, я ухватил пробегающего мимо слугу здоровой рукой и поставил бокал к нему на поднос. Мальчишка приглушенно пискнул, разглядев, что за персона оторвала его от работы и поспешно поклонился. Захотелось громко и грязно выругаться...
   - Серег! Хватит! Все понимают, что тебе не сладко пришлось у этой твари! И так чувство вины через край захлёстывает, глядя на твоё лицо, которое выражает вселенскую скорбь! Тошно от тебя! Как можно быть таким эгоистом? - Ирэн примерилась и осторожно толкнула меня в здоровое плечо, чтобы не дай Бездна причинить лишнюю боль, и так не тело - а отбивная, которую кто-то по недоразумению поставил на ноги и наделил разумом.
   - Извини, просто мне самому тошно от этой слащавости... Я неделю упрашивал Далика отменить это всё, но он не послушал...
   - А теперь послушай меня. Мы устали от похорон. Всё устали - не только ты. Так дай людям развеяться, у нас слишком давно не было повода для праздника!
   Красавица... какая же она красавица. И умница. Всегда говорит правильно - точно в цель бьёт. И в этом платье она так очаровательна.
   - Хорошо, - обхватив рукой за тонкую талию, скованную синим шёлком, я закружил Ирэн, скользя новенькими туфлями по начищенному полу. Девушка звонко рассмеялась и утянула меня в круг танцующих. Пары уважительно расступились, оставляя нам самое лучшее место в центре зала, а музыканты, собравшись, заиграли очередной вальс.
   - Ты выйдешь за меня? - нагнувшись к её маленькому ушку, прошептал я. Чёрт возьми! Пусть это и правда будет лучшим днём в моей жизни! Почему бы нет? Каждый достоин своего клочка тепла и света, а у меня моё персональное солнышко - Ирэн.
   - Да! - ответ не замедлил себя ждать ни на секунду.
   Боль кольнула где-то под сердцем, и на секунду счастье ушло. В конце зала, прислонивший к колонне стоял Эрик и улыбался, а потом поклонился, и вот танцующая пара скрыла его от моих глаз - секунда, видение растворилось.
   - Серег? - встав на цыпочки, девушка легко прикоснулась своими губами к моим, словно и не поцелуй...
   - Извини, больно... - как легко врать близкому человеку, только чтобы его не потревожить! Нужно действительно любить, чтобы не задумываться над своей ложью, если она убережёт любимую от волнений... - Всё в порядке,... если хочешь - ещё один танец я продержусь.
   - Ну, уж нет! - Ирэн замерла, сложив изящные ручки на груди. - Пойдём, присядем - отдохнёшь чуть-чуть. Нужно, чтобы к свадьбе ты был абсолютно здоров!
   - Обещаю...
   И снова укол боли. Словно отзываясь на него, двери распахнулись, и в залу чинно промаршировал десяток гвардейцев. Даже не удивился, когда капитан направился в мою сторону. Перед ним почтительно расходились люди, в глазах аристократов зажегся огонёк интереса - что новенького из сплетен подбросит им Спаситель на этот раз? Его произведёт в генералы? Или сразу главнокомандующие?
   - Светлый лорд Серег? - уточник широкоплечий мужчина в новенькой форме.
   - Он самый, - снял маску, почтительно поклонился, только вот улыбка вышла кривая из-за рабской татуировки, которая сковывала левую половину лица, - что-то случилось, капитан Л'есте? - припомнил я род гвардейца.
   - Мне очень неудобно перед вами, милорд, но совет просит вас немедленно явиться в малую залу для уточнения нескольких вопросов...
   Ох... опять эта коронация... Нет, точно отказываюсь от этого чертового трона! Но только почему они прислали целых десять гвардейцев? Надеются затащить силой?
   - Хорошо, конечно же я пройду с вами...Но что за вопросы, нельзя ли узнать? - на всякий случай спросил я. Готовым надо быть ко всему, вплоть до появления нового Тёмного Мастера. Бездна! Но всё-таки причём тут охрана?
   Капитан замялся ещё больше, похоже, он предпочитал объяснить все за дверями, а не на публике,... однако моё упрямство...
   - Милорд... все надеются, что это досадное недоразумение, но вас... вас обвиняют в предательстве!
   Что?! Стоящая рядом Ирэн больно вцепилась в ещё незажившую руку, по залу волнами расходился пораженный шепот. Нет, такого просто не может быть... просто очередная шутка Далика, черт его задери! Л'есте сделал шаг, чтобы взять меня под руку и вывести из зала. Сработал рефлекс...глупый рефлекс, который появился в плену у Эрика и от которого никак не мог избавиться - одно движение и карточный домик рассыпался. Именно таким властным движением меня вытягивал из камеры Масиб, когда Мастер разрешал ему развлекаться с пленником. Я сделал шаг назад, пригнувшись, словно приготовившись к прыжку.
   - Я сам!
   Стоящие рядом люди в ужасе попятились от своего спасителя - в серых всегда непроницаемых глазах на секунду мелькнул багровый отблеск Зверя.
  

***

  
   Яркая вспышка резанула болью.
   И память вернулась. Несколько мгновений мысли испуганной стаей метались внутри черепной коробки. Потом я потихоньку начал приходить в себя. Разум лихорадочно пытался соображать. Последнее, что я помню - рыжая девчонка протягивает мне руку, предлагая стать её игрушкой. Что-то там про лекции и надзирателя... Переродиться,... но...это же не... Резко открыв глаза, я снова зажмурился от непривычного яркого света. За столько лет в крошечном каменном гробу с небольшим зарешеченным окошком почти под потолком успел отвыкнуть от света. Он казался чем-то ненужным, чужеродным. Почти болезненным.
   Ещё через несколько минут я все же решился повторить по пытку. Очень осторожно приоткрыл глаза, привыкая к ярким шустрым лучикам, которые пытались танцевать на моём лице что-то весьма зажигательное. Я лежал на спине на чём-то очень мягком и смотрел в потолок, обклеенный белыми обоями с небольшим узором из плавных линий.
   Обои... Вон тот кусочек был наклеен неровно, а там дальше небольшое чёрное пятнышко. Я знал, что если повернуться к двери можно увидеть, что в дальнем углу один клочок и вовсе отсутствует. И шторы мама всегда открывала перед тем, как уйти на работу, поэтому в комнате так светло. Сколько помню, я постоянно просыпался так летом. И весной, как начинал таять снег, а ещё ранней осенью, когда листья на деревьях только-только начинали желтеть. Зимой, почему-то мама не открывала шторы.
   Я вернулся.
   Вернулся домой.
   Но почему-то от этого легче не становилось.
   Ещё какое-то время я просто лежал, то ни о чём не думая, то начиная вспоминать. Память услужливо подкидывала кадр за кадром моей прошлой жизни. Казалось, давно забытые и никому не нужные фрагменты. Ненужные даже мне. Значит, душа не вернулась ко мне. Сознание, откликаясь на приказ, резко дёрнулось, сканируя тело. Да всё верно. Не вернулась. На какой-то миг мне показалось, что сейчас я почувствую жалость, или хотя бы что-то похожее, но нет. Пустота, свернувшись маленьким клубочком, словно домашний котёнок, лениво зевнула. Потом я медленно проверил всё свои знания, и те, что достались от Эрика. Это вроде на месте, только выплывают из памяти неохотно, словно говоря, что пока для этого рановато. В себя бы пока окончательно придти.
   В коридоре раздались тихие шаги. Кто-то, стараясь меня не разбудить, прошёл на кухню. Дальше комната Леши - моего старшего брата. Память тут же, словно приданный пес, подбросила несколько воспоминаний, как мы вместе маленькими, таскали конфеты, разыскивали по шкафам припрятанные подарки на Новый год. Когда выросли - он делал за меня домашние задания, я его прикрывал, если Лёша приводил в дом компании и своих девушек, а также от природы обладая прекрасным почерком, писал записки для учителей, чтобы они отпускали его с занятий.
   Братишка... И снова никаких чувств.
   Не захотелось тут же броситься на кухню, чтобы обнять его. Не захотелось тут же рассказать, что со мной произошло, и конечно же доказать свои слова. Даже сердце чаще не забилось. Я вспомнил, когда Лёша разбил любимую чашку отца, взял на себя вину. А потом, он выгораживал меня, когда я разбил в классе окно. Ох, какими же хулиганами мы были. Нет, всё равно ничего не чувствую.
   Я медленно сел на кровати, с удивлением осмотрел свои руки, долго и пристально изучая узкие кисти и тонкие ладони с длинными пальцами,... почему они всё в мелких порезах и шрамах? Потом принялся изучать своё тело. Оно было таким легким и хрупким, что на секунду, пока я ощущал свою наготу, стягивая одеяло, даже испытал дискомфорт, подумав, что в этой реальности мог родиться девочкой - родители уж больно хотели дочку. Но нет, обошлось. Всё-таки парень.
   Подсознательно я ожидал увидеть высохший скелет. Да, и моя нормальная внешность раньше вызывала у меня истерический смех. Помню, и так прошлой жизни меня девчонкой обзывали: за любовь крутиться перед зеркалом, и девчачью внешность... Сейчас то, что я видел переходило за все допустимые границы. Болезненная хрупкость, которую уже нельзя была назвать изяществом. Белая кожа, узкая грудь, непривычно тонкая талия, никакого намека на уроки самбо. Даже стопы оказались по-девчоночьи маленькими. А ведь моё теперешнее тело даже своей хрупкостью и миниатюрностью, - на вскидку не больше ста шестидесяти сантиметров, - не напоминало детское. А ведь моя будущая хозяйка сказала, что всю жизнь переживу заново. Обманула? Или тут что-то другое? Сколько же я потерял времени? Сила, повинуясь приказу, снова начала сканировать тело, высчитывая его возраст.
   Огляделся, осторожно поднялся с кровати, - тело слушалось с неохотой, словно очень мало двигалось. Увидев в углу знакомый трельяж, я направился рассматривать себя, чтобы понять, что же произошло. Потом остановился и зажмурился. Было неуютно. Я так и продолжал стоять перед зеркалом с закрытыми глазами не решаясь посмотреть на себя.
   Тут в сознании вспыхнули цифры. Память вернулась лишь спустя шестнадцать с половиной лет...
   За это время я смог бы столько сделать. Изменить. Исправить. Но ничего этого не случилось. Ничего... А смог бы я? Наверное, нет, слишком мал был. Ведь магия пробуждается только после совершеннолетия, которое наступает как раз в шестнадцать лет. Да и то, потом ещё полгода на адаптацию. Меня пожалели и позволили не учиться ходить и разговаривать в у словно здравом рассудке, который бы находился в теле крошечного ребёнка, затем расти. Как минимум три года мой разум был бы отрезан от управления телом и абсолютно бессилен. Самое страшное ощущение. Боль можно перетерпеть, горе залить слезами или выжечь местью, обида уйдёт сама. Но не бессилье. Я не боюсь ничего, кроме этого проклятого чувства. К тому же я, наверное, не смог перенести снова роль стороннего наблюдателя в своем теле.
   Теперь мне почти семнадцать и уже через год за мной придут, предложив стать Спасителем,... столько потраченных в пустую лет. Снова потраченных. Но злости нет, только какая-то обидная досада, ведь, там, где в прошлой жизни обосновалась боль, теперь дремала родная пустота.
   Душа, душа, душа... Где же ты?
   Я прислонился лбом к холодной поверхности зеркала, пытаясь привести в порядок мысли. Год. У меня есть год, чтобы успеть приготовиться к приходу гостей. У меня есть целый год, чтобы попробовать жить.
   На куне тихонько тренькнула, отключаясь, микроволновка. Снова раздались тихие шаги, потом заработал чайник. Мне бы то же не мешало позавтракать, а потом погулять. Благо, на дворе лето, а значит и каникулы. Надеюсь, что на сегодня у того меня, что был тут до возвращения памяти ничего не запланировано. Но память безмолвствовала, и я, вздохнув, потянулся за небрежно брошенной на спинку стула одеждой. Мятые тёмные джинсы и черная футболка. Не помню, что я в прошлой жизни увлекался чёрным цветом. Открыв небольшой шкаф, я обнаружил, что вся моя одежда была тёмных чёрно-серых тонов. Больше чёрных. Нет, я не был удивлён, но знал, что если бы чувства были, испытывал именно это. Возможно, всё-таки память прошлой жизни, пусть и скрытая до совершеннолетия оказала влияние на развивающуюся личность теперь уже ушедшего меня. В общем-то, разницы никакой, но всё-таки... Кое-как втиснувшись в узкие джинсы, я принялся разбираться с чересчур длинными волосами, - они были заплетены в косу, видимо, чтобы не мешали спать - и поэтому сразу я не заметил их. Разбирая тёмно русые и странно серые пряди, снова подошёл к зеркалу. Вгляделся в отражение. Лицо всё-таки было моим, только изнеможенным, какое бывает у человека после долгой, тяжёлой болезни. И сам худой, бледный, тонкокостный.
   Почему-то вспомнилось, как мы с командой попали в плен оркам, а они, решив, что я девушка устроили за меня бои. И пока те друг друга колошматили, мы успели избавиться от верёвок и убраться подальше...
   Теперь ещё и длинные волосы непонятной расцветки. Может постричься? А зачем? Пустота лениво приоткрыла один глаз, и раздраженно мяукнула, прося её больше не беспокоить по таким пустякам.
   Бездна!
   Я со всей силой ударил кулаками по зеркальной поверхности. Во все стороны брызнули острые осколки. Один задел плечо, другой вонзился в скулу, ещё в нескольких местах тело резануло болью. Тёплая липкая кровь медленно потекла по пальцам. Дурак...
   Я услышал, как на кухне разбилась тарелка и затем быстрые шаги, срывающиеся на бег. Дверь распахнулась, ударившись о стену, и в комнату ворвался Лёша. Бледный, испуганный. Но в тоже время на его лице было что-то такое, что я понял - похожее происходит не в первый раз.
   - Ты в порядке? - Он замер в дверном проёме, пытаясь понять какой ущерб себе и комнате я нанёс. Зрелище и, правда, дикое: тощий мальчишка весь в мелких порезах с удивлением рассматривающий окровавленные ладони посреди осколков зеркала.
   - Я... я... - Я рассеянно показал руки, не в состоянии понять, что же ещё во взгляде брата меня насторожило. Голос сорвался, связки с непривычки заболели. Я здесь не только почти не двигался, но и не говорил?
   - Глупый, - со странной нежностью протянул Лёша, обратившись ко мне как к маленькому ребёнку, - ты же сказал, что больше не будешь бояться! Теперь придётся звонить маме, отрывать её от работы. - Печально протянул он. - Пойдём, я вытащу осколки...
   - Маме?
   - Ну, да, маме. Ты её помнишь? Пойдём...
   Он очень осторожно потянул меня на кухню. Рядом с высоким братом - сто девяносто сантиметров, - я смотрелся ужасно, покорно плёлся за его широкой спиной с натренированным плечевым поясом. Раньше разница не была такой большой. Так и не понимая происходящего, я послушно прошёл на маленькую кухню в светло-коричневых тонах. Ничего не изменилось. Тот же небольшой телевизор. Что-то недовольно бурчащий старенький холодильник, который родители никак не успевали заменить на новый. Только почему-то на нем стоят лишь лёшины фотографии. Его одного, вместе с родителями... И ни одной моей.
   - Садись. - Брат достал перекись, небольшой пинцет, вату и чистые бинты. Я успел заметить, что в аптечке они лежали самого краю. Ими часто пользуются. И тут же вспомнил порезы на своих руках. - Будет немного больно, ты потерпи, не плачь.
   Он умело занялся ранками, продолжая что-то успокаивающе бормотать. В то время как я потихоньку начал понимать, что же произошло в этой реальности...
   Вот почему Лёша так себя ведёт. Он общается со мной, как с безнадёжно больным.
   - Сережка, ты почему меня не позвал, как проснулся, глупый? Как ещё одеться сам сумел! Нет, это-то хорошо. Мама обрадуется, вот только ну, чего ты испугался? Зеркала это совсем не страшно! Помнишь, ты с врачом научился в них смотреть. Помнишь? - Он заглянул в мои пустые глаза и печально покачал головой. - Эх, а мы только обрадовались, тебе трельяж поставили.
   Потом он заботливо перебинтовал мои ладони. Кожу неприятно щипало, похоже, способности к быстрой регенерации ещё не успели адаптироваться к новому телу. Телу без сознания. Неужели я шестнадцать с половиной лет прожил вот так "овощем"? Ужасно... А родители? Какого им?
   Пока Лёша набирал мамин номер я, встав с табурета, принялся рассматривать фотографии в тяжёлых праздничных рамках. Наконец, на одной я всё-таки увидел себя. Бессмысленный расфокусированный взгляд, болезненное лицо маленького ребёнка. Мой пятнадцатый день рождения.
   - Да, мама. Серёжа разбил зеркало. Нет, он жив, только испуган. Несколько порезов, но их я обработал. - Лёша покосился на меня - не собираюсь ли я бить или делать что-то ещё опасное в первую очередь для себя. - Почему не уследил? Он не позвал меня с утра, даже сам оделся. Как он? Вроде нормально. - Тут он оторвался от телефона. - Братишка, как ты? Нормально?! Если да, кивни.
   Я быстро покивал головой.
   - Он кивает, что нормально. Нет, приезжать не обязательно. Я просто сообщил. Да, хорошо пока. - Леша положил трубку и ещё раз оглядел меня.
   Я продолжал стоять рядом с холодильником и никак не мог придумать, что мне делать. Заговорить? Рассказать, что произошло? Или притвориться?
   - Посиди тут я пойду, приберу. - Он грозно сдвинул брови. И решив, что я его понял, захватив совок и веник, пошёл в мою комнату.
   Я опустился на мягкий табурет, глядя вслед брату, продолжая сжимать в руках фотографию. Что же случилось? Почему в этой жизни я шестнадцать лет был таким?... Не ужели это Алив? Но почему она сделали это? Я подумал, что сейчас не правильно спокоен. Я же должен что-нибудь ощущать. Должен чувствовать. Хоть чуть-чуть... боль, страх, желание вернуть эти шестнадцать лет. Хотя бы понять. Чувствовать эту чёртову любовь, наконец! Чувствовать, глядя на это фото.
   А зачем? Что мне эта боль, разве без неё хуже? Так даже проще. Нет ни глупых слёз, ни истерик. Овощ, значит овощ.
   А ведь прежнее сознание, пусть и безнадёжно больного ещё должно находиться в теле... Разум дернулся, проверяя меня. Где-то в уголке забился жалкий испуганный клочок детского, хрупкого, как яичная скорлупа не окрепшего сознания ребёнка. Он напомнил мне чем-то загнанного зверька. Избавиться от него сразу? Это не так сложно... или оставить? Что-то подсказывало мне, что этот рваный клочок так и останется чужеродным предметом во мне. Ни пользы, ни вреда, только связь с новой жизнью. С новой ужасной ущербной жизнью, точнее существованием. Пусть побудет пока.
Я снова перевёл взгляд на фотографию. Вот мама. Потрясающе красивая женщина. Рыжая, яркая, подвижная. В прошлой жизни, мне иногда казалось, что я общаюсь со своей сверстницей, как получалось легко. А на этом снимке она была похожа на бледную тень. Заплаканные глаза, потускневшие волосы. Сухонькая, ссутулившаяся взрослая женщина, очень отдалённо похожая на маму. Её обнимает папа - Лёша почти точная его копия. Здесь он уже седой и безгранично уставший. Братишка вместо меня задувает свечи. А я просто смотрю куда-то мимо лиц родных на стенку.
   Мысли текли вяло, я думал о том, что теперь будет. Всё уже изменилось. Если сначала надеялся, что хоть что-то останется прежним, то теперь не было даже надежды.
   Не знаю... Алив сказала, что можно делать всё, что угодно: с чистого листа переписать всю историю. Так как захочется мне. Вот только желания нет. А должно быть. От мыслей меня отвлек шум. Видимо Лёша что-то опрокинул, может сам порезался.
   Не думая, я встал и, продолжая сжимать в руках фото, быстро прошёл в свою комнату, остановившись у порога. Брат с приглушёнными ругательствами пытался поднять уроненный стул, так чтобы не задеть осколки, на которые он и уронил предмет мебели. В витиеватых оборотах он и меня несколько раз помянул. Видимо Алёше, совсем не нравилась роль няньки. Няньки больного, безумного братца, которого он все равно продолжал любить. Неудивительно. Мальчишеское желание все идеализировать подло меня предало, не захотев разделить тюремную камеру. Впрочем, а разве должно быть по-другому? Он не намного меня старше. Конечно, брату хочется сейчас гулять с друзьями, а не собирать острые осколки большого трельяжа.
   Я переступил с ноги на ногу, сомневаясь... Сомнения? Хоть что-то... сомневаясь, стоит ли привлекать к себе внимания, не проще ли вернуться на кухню и что-нибудь съесть... Но Леша уже обратил на меня внимание. Он долго вглядывался в моё лицо, потом, вздрогнул, отвёл глаза. Я знаю, пустые, пустые глаза - это страшно...
   - Серёжа? - Он поднялся с корточек и отложил совок, в который сгребал осколки.
   - Да? - Я ещё сильнее сжал фотографию. Края рамки больно впились в ладони, словно говоря, что я всё решил правильно. Лёша не заметил моего изменившегося тона. Я не буду притворяться. Не могу причинять брату неудобства, пусть и ничего не чувствую.
   Неожиданно понял, что тело требовало продолжения сна. Похоже приход в себя и обновление сознания, вместе с приходом способностей, который медленно наполняли меня, забрали все физические силы. Нужно было опять устроиться на кровати и поспать как минимум три часа. Но для начала лучше позавтракать.
   - Ты давно здесь?
   - Минут пять. Точнее сказать не могу, - отозвался я, прислонившись к дверному косяку. Говорить было трудно, каждое слово давалась с неимоверным трудом, словно я заново учился говорить. Хотя почему "словно" - действительно в первый раз.
   - Сережа?! - Братишка подскочил на месте, посмотрев на меня, как на восьмое чудо света. Похоже, что он подумал, будто ему это привиделось. - Да, братишка, это я. - немного помолчал и всё-таки добавил, - здравствуй.
   Он почти подбежал ко мне и вопросительно заглянул в глаза, но теперь уже не испугавшись царившей там пустоты. Бессмысленная пустота сменилась пустотой осознанной. И убедившись, что это не чья-то злая шутка, братишка крепко меня обнял.
   - Но как?!
   - Я... я как-нибудь потом расскажу. Точнее не как-нибудь, а как можно раньше. Просто очень хочется есть, и опять спать... Организуешь? - Я старался сделать свой тон нормальным. Таким, каким он был в прошлой жизни. Или хотя бы попробовать говорить, как нормальный человек. Но длинные фразы давались мне с большим трудом. Сначала семь лет в прошлой жизни, когда я почти ни с кем не говорил, сидя в холодной крошечной камере. Потом ещё два года, лежа полутрупом всё там же. И это тело почти не умеет разговаривать. Но всё-таки у меня получилось. Леша счастливо засмеялся и закивал головой, не скрываясь слёзы радости.
   - Ты, ты сможешь так, когда родители вернуться? Или мне это всё сниться?!
   Я задумался.
   - Конечно, смогу. Куда же я денусь? - Так сложно. Сложно говорить, будто ничего не произошло. Будто не было этих мучительных лет. Не было того времени, когда мы были не разлей вода... И невозможно даже улыбнуться.
   - А вдруг?! - Братец потянул меня за руку - Пойдём, покормлю тебя, горе наше. Чёрт, как же я рад, что ты... ты... вернулся! А уж мама с папой, как обрадуются.!!! И даже рассказывать ничего не надо! И так теперь все прекрасно!
   Похоже, он сам не до конца осознавал происходящее. На кухне меня накормили разогретой в микроволновке гречневой кашей, йогуртом и крепким кофе со сгущёнкой и свежевыпеченными кексами. Брат смотрел на меня сияющими глазищами и беспрестанно тарахтел, говоря обо всем, что только приходило ему на ум. Я не зная, о чём лучше всего начать расспрашивать, попросил пересказать новости страны и мира. Слушал, медленно откусывая кусочки от десерта, и думал, думал, думал... В сон клонило всё сильнее и сильнее. Моему разуму был нужен отдых. Недолгий. Шестнадцати лет хватило. Но ещё по прошлой жизни я запомнил, что новую информацию лучше всего усваиваю во сне, раскладывая её по нужным полочкам и тщательно всё анализируя.
   - Серёж, ты пока будешь спать, можно я рядом посижу? А-то ты, после сна... - Взгляд Лёшки стал виноватым и просительным.
   - Ты сам сказал, что теперь всё будет хорошо. - Я всё-таки смог улыбнуться. Но улыбка вышла несмешной, - какой-то мертвой.
   - Ну-у да.
   - Сиди, если хочешь.
   Войдя в комнату я, не думая восстановил трельяж, обернувшись на замершего в дверях брата. Кажется, после моего "выздоровления" даже магия не произвела на него должного эффекта.
   - Я всё тебе расскажу, - повторил...
   Алеша, устроился у окна на большом стуле, задвинув шторы, взял со стола книжку - видимо мне раньше читал вслух.
   Я устроился удобнее на большой кровати и закрыл глаза, понимая, что сон где-то близко. Надо только расслабиться.
   Сны... Цветные и чёрно-белые. Страшные, липкие или чистые и лёгкие. Невнятно-сумбурные или чёткие. Что такое сны? Наши потайные желания? Страхи? Тихий шепот других миров? Чьи-то послания или предостережения? Мы часто забываем их или помним до самой старости. Через несколько лет вспоминаем отрывок какого-то сна и тут же его забываем. Лезем за ответами в сонник. И облегченно вздыхаем, когда обещанное не сбывается. Мы делимся снами с близкими людьми или храним в тайне, лелея, как любимую рану. Иногда хочется смеяться от той чуши, что приснилась. Или плакать, потому, что это случится. Мы видим во снах людей, которые нас покинули, и они улыбаются нам, стоя в облаке света. И после пробуждения мы несколько секунд не можем понять, где реальность.
   В древности люди думали, что во сне душа человека оставляет тело и где-то бродит, веселится с другими душами. И если человека резко разбудить - душа не успеет вернуться в тело. Она так и останется тихой тенью на земле. Наверное, леса и болота, городские подворотни, затопленные светом луга - весь наш мир полнится такими ничейными душами, одинокими тенями, которые не успели досмотреть свой последний сон. Так что такое сны? Бессмысленные картинки. Или всё-таки нечто большее?
   Мне уже давно не снятся сны. Время и Дух забрали у меня способность к сновидению. Каждый раз, когда закрываю глаза, просто оказываюсь в темноте. Нет ни смутных образов, ни безликих теней. Только холод, пустота и разум. Сначала я боялся спать. Боялся закрыть глаза... Каждый раз причинял себе боль, только чтобы не оказаться в темноте. Какой-то детский наивный страх... Обычная человеческая глупость. После недели, проведённой без сна, я решил, что лучше страх, чем сумасшествие. Я просто к ней привык. Когда у меня отняли душу, пустота стала моей верной спутницей и подругой. Я уже не мыслил жизни без неё.
   Но сегодня я был не один, в полузыбкой яви меня преследовал тихий шёпот. Невозможно было разобрать ни слов, ни даже языка, на котором голоса шептались. Звуки сплетались в какой-то странный узор, что заполнял пустоту знаками, изгибами, просто цветом. Почему-то было тепло и очень уютно. Шестое чувство подсказывало, что сейчас на несколько мгновений я снова становлюсь самим собой. Беззаботным, оптимистичным подростком, верящим в добро и чудеса.
  

***

  
   ...Девять шагов на шесть. Туда - обратно. Маленькое зарешеченное окошко под самым потолком и ведро для нужд в углу. Таков каждый мой день, моя жизнь.
   Девять шагов - ни много ни мало. Моя камера... девять на шесть шагов. Но я не мечусь по ней. Нет сил, нет желания. Я сижу в углу, обхватив руками голову, сдавливая пальцами виски, пытаясь прогнать оттуда голоса и крики. Они умирают снова и снова в моей памяти. Я вижу их глаза и спокойные лица. Их нет... никого. Уже давно тела съели черви, и жизнь смерила боль, но не для меня. Мой ад, моя пытка раз за разом видеть их смерть, слышать их крики, и плачь других по ним. День ото дня, ночь от ночи. Другие воспоминания блекнут, они оставляют меня одного. Одного со своими страхами и кошмарами. Так же, как оставили другие. Это не сумасшествие, не безумие, не слёзы... Я уже забыл как это - улыбаться. Скулы сводит судорогой, ещё одна попытка - ещё один крах.
   Я слышу у входа в камеру сиплое дыхание стражей. И затыкаю уши, когда крики становятся невыносимы, но это не помогает,... они внутри черепа, внутри моего мозга... Хочется высверлить их оттуда. Забыть спокойные лица с печатью смерти. Я не знаю, как передать мой кошмар, ставший явью, - здесь не помогут ни слова, ни сравненья. Как объяснить, что мои руки все в грубой сетке неровных шрамов? Что это я сам раздираю себя до крови, чтобы заглушить одну боль другой? И всё чаще и чаще думаю о том, что можно удариться виском об острый выступ в каменной стене, выбив все эти голоса навсегда. Эта позорная мысль становится все более навязчивой с каждым днём.
   А ещё ко мне приходят они. С бледных костей свешиваются куски плоти, обрывки истлевшей одежды тащатся по полу, а глаза давно вытекли. Они обвиняют меня в своей смерти. Говорят, что это моё наказание. Что так надо. Что я не достоин ничего другого. Они говорят что-то ещё, и я практически слышу вкрадчивый смех над ухом.
   Девять шагов на шесть - грани моего бреда... Всё сильнее сдавливаю пальцами виски и зажмуриваю глаза. Нет, нет! Это не правда! Я не виноват! Я сделал все, что смог... я не хотел их смерти...
   Я не хотел...
   Но им всё равно. Они смеются, и синие губы расползаются в гримасах улыбок - они счастливы, что я здесь.
   А, ещё мне снятся дети. В лабиринтах своих кошмаров я слышу детские голоса. Зыбкие тени скользят за порогом реальности, они играют со мной в прятки. Дети же любят играть? Я пытаюсь их отыскать, зову их. А стены давят, сужая плотным кольцом безликой серой массы, и в переливах звонких колокольчиков я все чаще слышу злорадство. Они тоже счастливы, что я здесь. И им я верю. А в одном сне я увидел маленькую девочку, она стояла спиной ко мне, и рыжие кудри красным злотом стекали по её плечам. Казалось, она не двигалась, но я никак не мог её догнать. В конце сна, сделав последнее усилие, я смог дёрнуть девочку за плечо, заставляя повернуться. У нее не было лица, - рыжие пряди обрамляли пустоту. Кажется, именно тогда я понял, что означает слово ужас...
   Мне плохо... Но они не разрешают кончать жизнь самоубийством, потому что приходит она. Только раз в полгода, но её улыбка возвращает мне надежду. Это слово - оно что-то означает? Я не помню... Но ничего, она придёт, и эти голоса ненадолго оставят меня.
   Господи, сколько я уже тут? А сколько ещё буду?
   Девять на шесть шагов: не много - не мало. Но я не мечусь по своей клетке. У меня просто не хватает сил...
  

***

  
   *Андрей Белянин
  
  
  

Глава 1.3

Сказка с плохим концом

Я могу не говорить ничего

Отшумела песен пьяная рать

В светло-розовом сиянье снегов,

Оказалось, так легко умирать...

Как бродить босым в пуху облаков,

Как расти с травой, по пояс в росе,

Как прислушиваться к ритму шагов

На бетонной, неживой полосе.*

  
  
  
   Проснулся, с болью выдергивая себя из тёплой ласковой бездны. Несколько секунд никак не мог вспомнить, что же произошло и где я. Была только какая-то беспомощность и детская легкость пустого разума. Мгновения даже испытывал что-то сродни удовольствию от этой легкости. А потом осколки мёртвой памяти поставили всё на место. Да, я дома. И, кажется, я не правильно начал новую жизнь.
   Впрочем...
   Тут я понял, что в комнате находиться кто-то ещё. И этот кто-то пристально меня разглядывает. Взгляд не то чтобы был неприятен, но это внимание... Как же не хочется открывать глаза - просто повернуться на другой бок и снова уснуть. Я слишком долго не мог нормально выспаться, а теперь, когда у меня появилась приятная возможность, снова что-то, вернее кто-то нарушает мои планы. Нехотя я приоткрыл глаза, привыкая к царящему комнате полумраку.
   На стуле возле кровати сидел бледный Леша и напряжённо вглядывался в моё лицо. Книга снова лежала на столе и, судя по всему, была уже прочитана. Неужели он действительно сидел все это время рядом со мной? Увидев, что я проснулся, братец странно дернулся и мотнул головой. Это движение я расценил как вопрос.
   - Со мной всё в порядке. - Сообщил хриплым ото сна голосом. Потом, подумав, добавил, чтобы не соврать. - Насколько это вообще возможно. Не устал сидеть?
   С трудом поднявшись с кровати, сжал пальцами ноющие виски.
   - Знаешь, - тихо, словно это было страшной тайной, сообщил братишка, - я чуть-чуть посидел, почитал, сходил - чаю на кухне выпил, только потом до меня дошло, что всё-таки случилось. Вернулся и ни на шаг от тебя не отходил. Да и как можно?! - Воскликнул он, обращаясь неизвестно к кому.
   Нет, это надо спрашивать у меня - крошечный импульс, - единственное чем я владею в совершенстве, и на какое-то время мозг человека подчиняется последней услышанной команде. А я не хотел, чтобы у брата затекли все конечности в сидячем положении. Но видимо, что-то не учёл или забыл, раз брат так быстро преодолел воздействие. Об этом я и сообщил брату.
   Леша помотал головой и продолжил:
   - Если честно, не понимаю, зачем ты это сделал. Как только пришёл в себя, тут же захотел броситься обратно и разбудить тебя. Потом понял, что сначала надо всё до конца осознать. Так что минут семь я просто просидел на кухне, опасаясь, что это были мои глюцинации, и ты сейчас один и тебе страшно, потом всё-таки не выдержал и побежал в комнату. А ты так странно спал - словно бредил. В какой-то момент подумал, что мне всё это привиделось! Вот, сел читать - ждать, когда ты проснёшься, - чуть виновато закончил он, потом добавил, - ты во сне что-то говорил, слово не понятное "ирэн".
   На какой-то момент я подумал, что сейчас моё сердце болезненно сожмётся, к горлу подступил комок, и я отвечу на этот вопрос хриплым, но не из-за сна голосом, пытаясь скрыть боль. Но нет, ничего не случилось. Даже ощутил некое подобие досады.
   - Ирэн это имя. В прошлой жизни этот человек был мне дорог... - теперь точно придётся всё объяснить. Впрочем, я и так хотел рассказать свою историю Леше. А что соврать родителям мы придумаем уже вместе.
   Брат поступил именно так, как и должен был поступить. Точнее как бы поступил в прошлой жизни. Он быстро сходил на кухню и принёс цитрусового сока и оставшиеся бутерброды. Забрался ко мне на кровать, отобрав подушку, и приготовился слушать.
   - Всё началось... - тут я задумался, пытаясь сосчитать, сколько же прошло с этого момента лет. - Знаешь, я уже и не могу сказать, когда всё началось. Мне было семнадцать с половиной, я удачно поступил на филфак. Увлекался историей и фэнтези, но относился к той группе людей, которая просто читает весёлые лёгкие книжки, но никак не верит в параллельные миры. Потом за мной пришли. Трое. Я тогда гулял по нашему парку. Назначил свидание...
   Попробовал вспомнить лицо той девушки, но в моих воспоминаниях оно было смазанным и слишком тусклым, чтобы разобрать черты,
   - Не помню кому. Она мне нравилась, но я вообще у девушек особо популярным не был. Из-за внешности. - Добавил, под сочувствующим взглядом Леши. Вот уж кто точно не знал отбоя от девчонок. - Она так и не пришла. Я гулял по парку, думал о будущем и никак не мог его себе представить. И вдруг ко мне подошла очень милая девушка. Тёмноволосая, темноглазая, с потрясающей фигурой, осанкой, а также насмешливой, но доброй улыбкой... Таких девчонок в нашем мире и не найдёшь.
   - Ирэн?
   - Нет,... Ларин. - Так как я и думал, снова никаких чувств. Я помнил лицо бывшей подруги во всех деталях: родинка на подбородке, выбившаяся из причёски прядка чуть-чуть вьющихся волос, острый носик и внимательный тёплый взгляд.
   А ещё я помнил, как в этом взгляде появилось то, чего я ожидал увидеть меньше всего - презрение. Как Ларин кричала на меня, что это я предатель и убийца и она ненавидит меня. Помни тот последний взгляд, брошенный на ободранного заключенного. Ненависти больше не было: ни сжигающего желания превратить её жизнь в ад, ни простого желания убить. Я знал, что отомщу. Но это потом.
   - Ирэн тоже там была, но сначала её и не заметил. Она совершенно терялась за красотой подруги и брата, и её сначала за парня принял. Ларин, Далик и Ирэн... Они рассказали мне, что пришли из другого мира, доказали это, показав портал. Объяснили, что я Спаситель и им нужна моя помощь, чтобы убить Тёмного Мастера.
   - Как в книжках! - Восхищённо воскликнул братец, дожёвывая бутерброд. - И ты конечно пошёл?
   - Ещё лучше, чем в книжках! - Согласился. - Не сразу, конечно, но я согласился. Какое-то время ушло на сборы. А потом я совершил ужасное... Мне дали готовой зелье. Пообещали, что если я захочу вернуться, мне дадут антидот. Я поверил... Я подлил его вам с мамой и папой в чай.
   - И что?
   - И вы забыли меня, а потом при встрече с вами начинали забывать и все остальные...
   Несколько минут мы сидели молча. Каждый думал о своём. Я вспоминал тот вечер, вспоминал, как уходил из дома с огромным рюкзаком всяких штуковин из нашего мира, которые могли пригодиться в параллельной реальности. Вспоминал, как вышел из портала и действительно поверил, что уже стою не на своей Земле. Не знаю, как объяснить то чувство. И теперь и тогда. Просто стоишь и понимаешь, что всё вокруг тебя абсолютно чужое. А потом поднял голову. И поверил ещё больше. На небе с красноватым отливом, сияли два солнца. Одно обжигающее белое и большое-большое, а другое багровое маленькое. Деревья с красными резными стволами, которые росли вокруг геометрически правильной круглой полянки. А какой там воздух! Чистый-чистый, удивительно вкусный, бодрящий. А мои проводники даже не могли понять, почему я так им восхищался, ведь для них это всё было совершенно обычным.
   Леша покачал головой.
   - Может быть, тебе стоит написать книгу? Уверен, она разойдётся огромным тиражом.
   - Книгу... - А ведь когда-то это было моей мечтой, - написать книгу. Чтобы как-нибудь зайти в книжный магазин и увидеть - человек покупает мою книгу. Разве это не счастье?! Не знаю... Я теперь ничего не знаю. Да, и есть оно, это счастье?
   - Знаешь, - подумав, я всё-таки ответил, - может и напишу. Но только после того, как закончу все дела. Да, непременно напишу книгу о том мире. А, знаешь, Леш, ведь у него даже особенного название не было. У стран - да, у народов - обязательно. А весь мир они называли, так же как и мы - Земля. Зачем что-то другое придумывать? Это как раз в книжках, авторы любят придумывать длинные ничего не значащие названия. Напишу хорошую приключенческую фэнтези. И что б обязательно с хорошим концом.
   - С хорошим концом? - Эхом откликнулся брат, а потом удивленно вытаращил глаза. - А у вас, что ли плохой конец получился?! - Потом понимающе оскалился.
   - Ага, и ты умудрился сделать так, что бы пережить всё заново и всё исправить? И что-то не заладилось - отсюда и эти шестнадцать пустых лет. - Всегда поражался умению брата делать потрясающе точные выводы. Но стоило мне так подумать, как брат ляпнул совсем другое. - И что у вас там случилось? Этот, как его, Тёмный Мастер вас убил? Угадал? И ты решил вернуться и спасти друзей?
   - Нет. - Может не надо ему рассказывать - это только моя боль. Зачем ему переставать верить в добрые сказки? Хотя раз уж сказал "а", придётся договаривать до "я".
   - Как выяснилось, Эрик оказался меньшим из всех зол. - Увидев непонимающий взгляд брата, я пояснил, - Тёмного Мастера звали Эрик. Очень умный и милый парень, обладающий неимоверной силой. Реформатор, который в отличие от тогдашнего меня видел весь мир насквозь. Видел ту грязь и мерзость, что от меня тщательно скрывали за слащавыми улыбками.
   Я продолжил свой рассказ. Рассказывал самого начала. Как меня учили сражаться и пользоваться магией, - хотя в магии я был полным нулём. Признаться, у меня дара как такого и не было. Рассказывал как со своей командой преодолел половину того мира. Как первый раз убил разбойника, который напал на Ирэн. Как долго из-за этого страдал. Как присягнул Свету, и сам Архиепископ посвятил меня в рыцари. Как познакомился с эльфами. Как прислужники Мастера напали на светлый дворец. Как мне не хватило доли мгновения, что бы спасти Князя Миниаля, к тому времени ставшему мне лучшим другом... Как потом я встретился с самим Мастером. Рассказывал про наши долгие споры и странные разговоры пока я сидел в его подземельях на цепи и во время пыток. Помнил его ясные синие глаза подростка без плёнки безумия или жестокости. Как потом меня предали лучшие друзья, прямо на балу, посвященному великому освобождению. Как меня изгнали, а в одиночку и без антидота я не мог вернуться домой. Как со мной осталась только моя милая Ирэн.
   И уже тихо я добавил, будто бы необходимое дополнение:
   - Мы любили друг друга. У нас родилась дочь. Три года, живя в нищете, на окраине одной крошечной деревушки мы были почти счастливы.
   Потом рассказал, как Эллин убили. Отлучились из дома совсем ненадолго... но опоздали. Как потом началось сумасшествие, - меня посадили в тюрьму у Щели, обвинив в Тёмном заговоре. Как семь лет я провел в крошечной камере, а безумие медленно поглощало меня. Что Ирэн пыталась меня вытащить. Что её убил собственный брат, который не захотел отказываться от короны. Что меня приговорили к казни. И я лишился души...
   Вдруг что-то внутри меня оборвалось, - я стал рассказывать обо всём. О том, как мне было плохо, как я считал каждую секунду и ненавидел само понятие - "жизнь". Как разум метался в тесной клетке сознания, как тело тихо умирало, как невыносимо стыдно делать всё под себя. О своём надсмотрщике. О том, как тьма, поселившаяся во мне, на грани смерти вырвавшись на свободу, восстановила меня, как это было больно. Как день за днём я учился сидеть и говорить, - сначала, просто шевелить пальцами и открывать рот. Как я понял, что навсегда лишился чувств. Как убил Микеля. О том, как совершил месть, и испугался своего отражения, познакомился со своей будущей госпожой и согласился на странную сделку. Как пришёл в себя сегодня утром.
   О том, что я так ничего и не могу почувствовать... О том, как страшно... Страшно жить... Жить без души...
   Закончив рассказ, я просто замолчал. Добрый час исповеди не дали мне никакого облегчения. Закрыв глаза, попытался внушить себе, что на самом деле стало гораздо лучше, просто я боюсь в это поверить, что разделённая ноша становиться легче. Мои самовнушения прервал судорожный вздох брата. На какой-то момент мне показалось, что посмотрев в его глаза, я увижу ненависть, презрение или страх. Но нет. Леша, пересилив себя, сочувствующе хмыкнул и задумчиво укусил последний оставшийся на тарелке бутерброд. Несколько минут я смотрел, как он медленно пережёвывает копчёную колбасу, а потом попробовал улыбнуться.
   Братишка, чёрт возьми! Я даже не мог надеяться на такую реакцию. Но Леша всегда реагировал на все именно так, как человеку хотелось. Спасибо...
   - Знаешь, - наконец, проглотив здоровущий кусок, сказал он, - ты же мстить собираешься? Возьми меня с собой, ты-то удовольствия получить не сможешь, зато глядя на мою счастливую физиономию, когда я сам хорошенько отпинаю их трупы, ты поймёшь, что всё прошло на "ура"!
   - Ты не выносим. А кто за родителями будет присматривать? Я собираюсь через год уйти, и уйти надолго. Но на тот раз стирать воспоминания не собираюсь. И говорить им правду не буду. Им лучше не знать этого...
   Леша мрачно кивнул, обманывать маму с папой ему категорически не хотелось, но он прекрасно понимал, почему это придётся сделать.
   Покосившись на пустую тарелку мы, не сговариваясь, отправились на кухню обедать. Да, это было нашим небольшим грешком, - есть всё, что попадает по руку. Правда, перед этим я прошёлся по комнатам, вспоминая прошлую жизнь. Понадеялся, что память, обрушившись лавиной, вернёт хоть какие-то ощущения. Но нет. Посмотрел книжные шкафы в комнате родителей. Полюбовался на навороченный комп Лёши и заставленные фантастикой полки, а ведь в прошлой жизни у это у меня была самая большая в семье и классе коллекция книг. После небольшой экскурсии, поняв, что так просто чувства не вернуться я устроился с братом на кухне.
   За обедом мы и обговорили наш план. В общем-то, Лёша рассудил довольно здраво, что если сразу придумать логическое объяснение - это будет выглядеть странно. Надо сделать всё так, будто и сами они страшно удивленным случившимся. Ну, или не понимают, что и как произошло. Ковырялся вилкой в салате, пытаясь понять, зачем всё сразу рассказал Леше, и не было ли это опрометчивым поступком. В конце концов, в этой жизни брат не может быть копией прежнего себя. И насколько он изменился, ещё предстоит узнать.
   - Скажи, а вся эта магия, для того... ну, чтобы делать эти трюки нужно обладать способностями? Или можно и так научиться? - Леша посмотрел на меня с такой надеждой, что я чуть не отвёл взгляд. Мне разрешили перестроить мир под себя... Вот с брата и начну. Только если пойму как это сделать. Сейчас надо ответить.
   - В каждом мире свои законы. Магия, природа, время, жизнь, и ещё куча всего, что является индивидуальным. Там где был, я дар необходим не всегда. Просто обычным людям, лишенным дара, колдовство - заметь, именно колдовство, а не магия, так вот оно даётся намного труднее и имеет довольно жёсткие ограничения.
   Деланно пожал плечами.
   - Я вообще-то очень мало смыслю в магии. Мой дар в прошлой жизни был настолько мал, что мне давались только самые простейшие импульсы. Искра, ментальное воздействие, ускорение реакции... что ещё?... мог отвести глаза - совсем чуть-чуть. До полноценных заклятий мне было как до луны, точнее до лун, их там тоже две. Потом появились другие способности, но пока моё тело не может вместить эту силу и возможности, которые до того были у взрослого натренированного нечеловека. Сейчас мой дар должен увеличиться, во всяком случае, это входило в условия сделки, но я пока не знаю, как проверить и воспользоваться. Но уверен, как только пойму - смогу научить колдовать. А может у тебя дар есть и так...
   - Но ты восстановил зеркало... - Леша прожигал меня недоверчивым взглядом, почти видел, как ему не терпится что-нибудь сотворить и получить новые возможности. Начитался всякого бреда...
   Собрав со стола посуду, я перетащил её в раковину и начал медленно мыть. Несколько прядей мешаясь, упали на лоб, словно напоминая о себе. Я заправил их за уши, и решил, что стричься всё-таки не буду.
   - Эй, ты не ответил!
   - Это Тьма. Она использует меня, как носителя, но существует практически не зависимо от сознания. Так что я не могу на неё полагаться. Нет, с одной стороны знаю, что если моей жизни будет угрожать что-то по-настоящему страшное, она вступиться, даже если для этого придётся полностью подчинить меня. Но что она сочтёт угрозой, или чего ей просто захочется...
   Но я обязательно научусь с ней контактировать. И использовать её в своих целях...
   - Ты не боишься, что заключил сделку с дьяволом? - Братишка покосился на меня с тревогой, а потом перевёл взгляд в уголок кухни, где на небольшой полочке стояли мамины иконки.
   В этой жизни и полочка была больше, и количество икон тоже изменилось. Кажется, я даже знаю почему. На секунду оторвался от своего занятия, сжимая в руках недомытую тарелку. Святой с иконы смотрел с понимающей добротой. Я сжал тарелку с такой силой, что она треснула в моих руках, развалившись на части.
   - Леш, я тебе скажу одну вещь. Но ты мне не верь, пожалуйста. Я побывал только в двух мирах, этом и том и успел понять, что мы одни во всех реальностях. Люди, эльфы, гномы, гоблины, русалки - все существа населяющие миры, даже это странно Поколение - все мы совершенно одни. Его нет.
   Взгляд святого, был печальным, осуждение читалось в каждой чёрточке, но я всё-таки продолжил свою речь, продолжая разглядывать икону.
   - И Боги - это всего лишь очень могущественная раса. В разных мирах может быть всё: путешествия во времени, жизнь на других планетах, магия, жизнь после смерти. Но Бога нет. Точнее нет, того, кого мы подразумеваем под этим понятием. Творец создал, вселенную, заселил её и ушёл. Ему наплевать на нас. Наплевать на нашу боль и страдания. Ему наплевать на то, какую сторону мы выбираем, наплевать, что души загнивают и свет становиться грязным и потасканным, а Тьма сереет, теряя что-то очень важное. Ему не нужны наши молитвы - Он их просто не слышит. У Него другие дела. А может, Он просто спит. Он вовсе не милосерден и всепрощающ, Он не жесток, - Он никакой. Мы рождаемся, живём и уходим. Кто-то затем, чтобы потом вернуться, кто-то просто, чтобы уйти. Кто-то вечно скитается по мирам, что бы найти Его. Но он встретит только его копии, причём копии не капельки не похожие на оригинал. А если Бога нет, нет и дьявола. Точнее того, существа, что принято подразумевать под этим понятием. У каждого он свой. Вот, что я понял, братишка.
   Я, не задумываясь над тем, что делаю, восстановил разбитую тарелку и отвернулся от икон. У каждого он свой, но для кого-то дьявол это он сам. Леша покачал головой.
   - Пожалуй, я тебе и, правда, не поверю. Ты только такое при родителях не скажи...
   И что мы сейчас будем делать?
   Я задумался: действительно, что? Для начала надо разобраться со своими способностями, а потом решить, что я буду делать тот год. Наверное, попробую пожить. Устроить родителей лучше, брата, которому надо поступать в институт.
   - Куда ты хочешь поступить?
   - Ааа?
   - Ничего. Сейчас мне требуется отдых. Сон и медитация, как можно больше сна, тишины и покоя. Нужно быстрее адаптировать свои способности к этой реальности и новому телу. Понять на что я способен,... подумать... Этим я и займусь. До прихода родителей мне нужно хоть в чём-то определиться. Во сколько они возвращаются в этой жизни?
   - Девять. Могут раньше или позже. Но поскольку я звонил... Кстати, что мы скажем по поводу зеркала? Ты ведь его собрал...
   - Ты не сказал, какое я разбил зеркало. Разбей какое-нибудь маленькое. Скажи, что вчера случайно оставил его в моей комнате. Они будут так рады моему волшебному исцелению, что забудут тебя отчитать.
   - Как же забудут они... ха. Что требуется от меня, пока будешь медитировать?
   - Растолкать хотя бы минут за пять до их прихода и приготовь ужин. Согласен? Смотреть на мою медитацию очень скучно, лучше уж телевизор.
   - Ну, вот... только пришёл в себя и тут же начал раздавать указания. - Братец весело засмеялся и хлопнул меня по плечу. - Почему у меня такое чувство, будто я знаю тебя и общаюсь с тобой всю жизнь?
   - Во-первых: я старше. Не порождению, конечно,... а во-вторых: так и должно быть. Именно так.
   Мы зашли в мою комнату, братишка на несколько минут отлучился за небольшим овальным зеркальцем в ажурной рамке и аккуратно разбил его. Покосившись на осколки любимого маминого зеркала, оставшегося ей от бабушки, я ничего говорить не стал. Как давно я не делал этого упражнения. Ещё с магического института. Помню эту незабываемую легкость и ощущение полной свободы. Я устроился на полу в позе лотоса, прямо на ковре и осторожно позвал Тьму. Нам надо о многом поговорить...
   Алеша с удивлением смотрел, как меня окутала лёгкая чёрная дымка, приподнимая над полом сантиметров на двадцать. Постепенно эта дымка окутала меня плотным коконом. Покой... как я давно мечтал об этом. Глаза медленно закрылись, и я погрузился во Тьму, настоящую и первородную. Именно такую, какой и должна быть настоящая Тьма.
   А ведь когда я не принимал её...
   - И теперь жалеешь об этом... - тихое еле слышное шипение раздалось где-то внутри пустого сознания.
   - Нет, тогда ты не была нужна мне.
   Тьма ласково улыбнулась.
   - И не боишься, сообщить это так? Впрочем, ты знаешь, что от меня нельзя ничего скрыть. И не пытаешься - это похвально. Но я всё равно накажу тебя за твою дерзость! Ты хотел поговорить? В следующий раз, а пока - смотри!
  

***

  
   ...Тишина ночи и легкий, еле слышный шелест ещё не успевшей опасть листвы, в которой запутался сонный веерок. Хрупкая фигурка, закутанная в плащ, пытается как можно быстрее преодолеть отрезок пути, что пролегает через опустевший, покрытый мраком дворцовый парк. Тусклое мигание магических фонарей, кажется, сводит с ума. Последняя аллея... осталось совсем не много... надо только свернуть вон у того дуба, что бы срезать. Ах! - лучше бы она попыталась прокрасться по самому дворцу! Фигурка пугливо оборачивается на тревожно мигающий фонарь. Надо только положить найдённые документы на стол и всё будет хорошо. Марис справедлив, он сможет его спасти.
   И тут на её пути появляется другой человек. Она испуганно отступает и свет одной из ламп на секунду освещает лицо ночной гостьи парка. Ирэн... Она пытается разглядеть преградившего ей дорогу человека и испуганно ойкнув, отшатывается назад.
   - Далик... - обречённый выдох обращается морозным облачком. - Это ты... знаешь, я почти не удивлена.
   - Прости, я напугал тебя. - Тихий голос тревожит небольшую ночную птицу и та с пронзительным криком срывается с ветки и уносится прочь в чёрное небо.
   Голос растягивает гласные буквы, медленно смакуя каждое слово. Кажется, что человек говорит давно отрепетированную и очень любимую речь. - Ты ведь нашла то, что искала, дорогая? И теперь... как это низко, подставить собственного брата... не находишь, что ты не справедлива ко мне?
   - Откуда... ты. Несправедлива?! - Терять больше нечего, мелодичный голосок срывается на хрип. - Ты монстр, не мой брат. Мой брат мёртв! Нет, я не отдам тебе их! Вы же не справедливо его туда посадили!!!
   - Я и не спорю. Знаешь, сестрица, - человек с удовольствием выделяет это слово, - справедливости сейчас нигде нет. Прощай...
   Небольшой импульс. Хрупкое тело падает практически без звука. Палые листья заглушают тихий удар. Далик быстро обыскивает тело, доставая из карманов уменьшенные заклинанием листья бумаги. На секунду капюшон спадает и выглянувшая из-за плотных дождевых облаков одна из лун очерчивает мёртвым белым светом изменившееся до неузнаваемости лицо бывшего рыцаря. Потом он резко скрывает его и всаживает в уже мертвое тело нож.
   - Знаешь ли, - обращается он к удивительно миниатюрной девушке, заглядывая в застывшие глаза, - так надёжнее. - Его фигура неспешно, удаляется по темной аллее даже не оборачиваясь на тело сестры...


***

  
   Я очнулся. На губах явственно чувствовался солёный вкус крови и слёз. Кажется, я прокусил губу, чтобы не закричать. Что это было? Бред? Видение? Правда? Или просто сон? Но мне не снятся сны... так же, как я не могу плакать. Я стёр тыльной стороной ладони слёзы. Сухо...но я же почувствовал, что плачу. А теперь слёз нет.
   - Тьма! - О, да, это было очень изощренное издевательство. Или я всё-таки просто уснул? Ничего, ещё будет возможность во всем разобраться.
   Помассировал ноющие виски. Казалось, что кто-то пытался просверлить в них дырки. Бездна, я так отчётливо всё видел. Читал скомканные обрывки мыслей Ирэн. Но это бред моего повреждённого рассудка. Просто бред... ничего нет. Точнее, что-то похожее происходило в том мире, но я даже не знаю подробностей. Слизнул каплю крови с губы. Боль практически не чувствовалась.
   Слишком чётко, слишком реально, слишком похоже на правду.
Тут в комнату ворвался Леша. Он с тревогой всмотрелся в моё лицо и выдохнул:
   - Их машина повернула к дому! Скоро будут! Ужин приготовил. Идём? Ты плохо выглядишь...
   - Всё нормально... идём. - Быстро просканировав тело, я с облегчением понял, что способность к регенерации полностью восстановилась. Быстро подлечив прокушенную губу и кое-как восстановив нормальное сердцебиение и цвет лица, я вышел следом за братцем, протопав на кухню. Там я уселся нарочно спиной к двери. Да... родителей ожидает большой сюрприз.
   Леша положил мне на тарелку золотистую жареную картошку и свежеприготовленные котлеты, от которых исходил такой запах, что я еле-еле удержался, чтобы начать есть нормально, а не как неандерталец руками и громко чавкая. И когда он научился так готовить? Братишка нервно вздрагивал при любом постороннем звуке. На том моменте, когда отключился чайник с характерным щелчком, подпрыгнули уже мы оба. Так странно.
   Я с нетерпением ждал, когда же за дверью звякнут ключи и...
   Постойте, с нетерпением?!
  

***

  
   * Андрей Белянин
  
  

Глава 1.4

Здравствуй, мама!

Здравствуй, папа!

Я вернулся...

  
  

Я забываю имена.

Спросонья или сполупьяна

Басовым звуком фортепьяно

Встаёт забвения стена.

Я забываю голоса,

И даже старых песен звуки

В мои протянутые руки

Ложатся лишь на полчаса.

Я забываю адреса...

И те, кто где-то ждут упрямо

Письма иль строчки телеграммы,

Уже не верят в чудеса.*

  
  
   К сожалению, я так и не успел разобраться со своими ощущениями. В замке осторожно повернулся ключ. Замер, не донеся вилку до рта, и заботливо подцепленный кусочек котлеты упал обратно на тарелку. Леша дёрнулся и, чтобы как-то заглушить волнение, начал стремительно уничтожать свою порцию.
   В прихожей щелкнул включатель света, и раздались быстрые шаги.
   - Ох... мальчишки, ну и напугали вы нас! Нам папой пришлось отпрашиваться пораньше, - Мама нежно потрепала меня по голове. И повернулась к Лёше. - Что разбили? Как самочувствие? Ужин приготовил, молодец, но за то, что не уследил ещё...
   - Всё в порядке. Не нужно его ругать, - сказал это так тихо, как только смог и быстро опустил взгляд в тарелку. Но всё равно мой шёпот прозвучал на кухне куда громче, чем хотелось.
   Братишка испуганно втянул голову в плечи и осторожно отодвинулся на другой конец стола. Если бы это происходило в прошлой жизни, обязательно бы добавил, что он попытался прикинуться кактусом. Была у меня такая привычка - как что сразу говорить: "Ты только кактусом не прикидывайся!". Особенность, хотя у всех есть любимые фразы или выражения. Например, одна девочка в классе очень любила слово "забавно" и "удачи". Странная она была, признаться, нелюдимая мрачная, некрасивая. И имя у неё было тоже странное. Сейчас и не вспомню. Если не любимые фразы, то движения. Скажем, поправлять очки. Один знакомый всегда делал это не указательным, а средним... Только что-то я отвлёкся.
   На кухне воцарилась тишина не предвещающая ничего хорошего. Вообще ничего не предвещающая, ничем не наполненная тишина. Тишина совершенно обычная и известная всем людям, сквозь которую просачивается уличный шум, тиканье часов, смешное потрескивание подгорающих на сковородке и плюющихся оливковым маслом котлет. Подождав несколько мгновений, я всё же решился поднять взгляд на маму.
   В её глазах застыла такая отчаянная надежда, что на какую-то секунду понял, что мне не хватает воздуха. Словно со стороны видел, сколько раз она во снах мечтала, как представляла себе, что я прихожу в себя. И как потом ей было больно просыпаться. А сейчас она панически боялась, что вот-вот проснётся и всё останется по-старому.
   - Игорь... - позвала отца, - Игорь! - Почти прокричала она, и словно стесняясь своего громкого голоса, поспешно зажала себе рот ладонью.
   В прихожей со звоном упали ключи, и на кухню ворвался не на шутку испуганный папа, вообразивший себе невесть что. Он остановился в дверях, переводя взгляд с мамы на меня и на Лешу.
   - Что?!
   - Серёжа... он...
   Я вежливо кашлянул и, переглянувшись с Лешей, который напряженно ждал моего выступления, встав со стула и, нервно вздохнув, поднял голову.
   - Мама, папа, здравствуйте. Я... я... вернулся...
   Как же было сложно произнести эти слова, - почти невыносимо, уже потому, что сердце так и не сжалось. Подсознательно я знал, что именно так всё и случиться, но как же надеялся, что хоть что-то вернётся. Мне мало воспоминаний о чувствах. Кажется, я вспомнил, как это называется - фантомные боли. Души уже нет, но мне всё время мерещится, что она болит. Как кому-то мерещиться, что у него продолжает ныть ампутированная рука, как он двигает пальцами. Словно она просто стала невидимой.
   Закрыв глаза, чтобы представить, что я сделал это только потому, что пытаюсь сдержать слёзы, я сжал кулаки. Лучше притворяться, чтобы не терять связь с миром. Иначе стану тем самым овощем, которым был прошлый я.
   - Серёжа? - Осторожно позвал отец, и я открыл глаза.
   Родители стояли напротив меня. Бледные, не верящие случившемуся, но желающие поверить.
   - Да, папа? - и тут я улыбнулся. Пусть всё той же мертвой улыбкой, но улыбнулся.
   Мама всхлипнула, отец попытался улыбнуться в ответ. Словно их прорвало, со вздохом-всхлипом они кинулись ко мне.
   Дальше были целые полчаса, пока они обнимали меня, трепали по голове, хлопали по спине, заглядывали в глаза, совершенно не боясь пустоты, целовали - прямо как маленького. Папа постоянно охал. Мама плакала, шепча только одно слово: "вернулся...".
   Леша стоял чуть в стороне и, глядя на нас, счастливо улыбался. Только где-то в глубине его глаз сидело непонятное мне чувство. Не зависть, не что-то другое... просто что-то не знакомое, чего я никогда раньше не видел во взгляде моего братишки.
   Как я и думал. Одинаковыми жизни уже не будут никогда. А в этом случае нужно ли что-то перестраивать? Я и так не прожил свою жизнь, чтобы изменять её. Не лучше ли просто довериться течению, как я уже сделал когда-то.
   Эта мысль отрезвила меня. Если я снова позволю кому-то управлять мной, то никогда не смогу жить по-настоящему. Никогда не пойму и не узнаю полной свободы, которую мне пообещали.
   Но можно ли жить как-то по-другому, хотя бы просто жить с зияющей пустотой внутри? "Нас объединят отсутствие душ", - слова хранительницы. Но её смех был искренен, а в пустоте глаз мелькала и удивление, и интерес, и брезгливость. Неужели они умеют чувствовать? Значит, это возможно и без души? Снова научиться любить и ненавидеть?
   Так вот зачем я здесь! Эта мысль пронзила меня так внезапно, что я даже охнул, опять испугав маму. Значит главное не сделка. Она сказали, что если есть потенциал,... а у меня он есть. Получается, я нужен её не только как игрушка. Или как игрушка, но только с чувствами... Неужели это всё только для этого?! Для того, чтобы я смог снова ощутить любовь, радость, ненависть. Это и есть то, что скрылось от меня в разговоре с Алив. Но с чего начать? Я не знаю.
   Из раздумий меня вывел вопрос отца:
   - Серёжа, но как? Как это произошло?!
   Я снова переглянулся с Лешёй. Пора приводить наш план в действие. Мы с братишкой усадили родителей за стол. Алеша налил всем свежо-заваренную смесь чёрного и зелёного чая с кусочками цитрусовых и яблок, поставил огромное блюдо с ватрушками и лимонными пирогами. Даже не представлял, что можно научиться так готовить... Как мне рассказал братишка, это хобби у него возникло пока он сидел со мной. Играть в компьютер нельзя - брат предпочитал стрелялки или те новинки, где были сражения, убийства и кровь, а прежнему мне на такое смотреть... хм... не рекомендовалось. Интернет? Если хорошенько подумать для обычных пользователей у нас он появился не так уж давно. Всё время читать вслух? Язык отвалиться... Поэтому брат заказывал родителям определенные продукты, брал книгу с рецептами и усаживая меня на кухне на стул и комментируя каждое своё действие пытался что-то соорудить. А потом то, что получалось, давал пробовать мне. На этом месте я подумал, что стоит возмущёно воскликнуть, но факт оставался фактом - за несколько лет Леха достиг значительных высот в кулинарии. Подумывал переселить его потом на ту Землю, когда начну строить там Империю... да, в том мире я решил сделать именно это. Хотя, лучше про свои планы поведаю позже. Пока надо всё объяснить родителям.
   - Так, как? - Мама, уже чуть-чуть придя в себя, после первой волны чувств, осторожно отпила горячего чая и строго посмотрела на меня и Лешу. Всё-таки молодцы у меня родители. В обмороки падать не стали, трезвонить по всем знакомым тоже. Счастье - счастьем, но рациональный подход должен оставаться всегда. Праздник устроим потом, когда со всем разберёмся.
   - Если честно, - не знаю. - Пожал плечами и укусил ватрушку, после чего взял с блюда пирог - укусил и его. - Я всё время всё видел и понимал. Помню себя хорошо лет с трех, как то странно не прозвучит.
   Начал свой рассказ, повторяя то, что мы сочинили с братишкой. Леша, чтобы ничего не выдать слушал меня с крайне заинтересованным выражением лица, и поспешно прятал взгляд, чтобы никто не заметил, пляшущих там бесенят.
   - Но я никак не мог управлять своим телом. Будто смотрел на всё со стороны. Слушал, хорошо понимал и запоминал, но, ни сказать, ни показать не мог. Пытался, но каждый раз выходило что-то не членораздельное. - Я задумчиво дожевал уже вторую ватрушку, и успел сцапать прямо из-под Лешиного носа следующую, самую румяную из оставшихся вкусностей. - Сначала это было страшно. Я пытался кричать, звать вас, надеялся, что вы услышите. Но ничего не происходило. Доктора, лечение... сложно всё это описать - ощущения, одиночество, безнадёжность. День за днём...
   Я уже не понимал, говорю ли отрепетированные с Лешей фразы легенды, или то, что по-настоящему происходило. Кажется, что это было так давно. Словно и не со мной.
   Где тот шрам, что оставила стрела Руина? Где рабская татуировка западных орков? Где отметины от издевательств палачей Тёмного Мастера?
   Где все доказательства, того, что это, правда, было?!
   Вдруг мой больной рассудок, запертый в этом теле, просто увидел интересный сон прежде, чем очнуться? Бездна, это глупо. Неужели мне легче всё забыть, чем научиться жить с этим? Первый признак слабости.
   - Прости, что мы не слышали... - мама крепко сжала мою ладонь. Из блёклых зелёных глаз снова катились слёзы. - Но он, - тут она кивнула на икону, - Он услышал... Это чудо! Случилось самое настоящее чудо!
   Братишка послал мне очень красноречивый взгляд, мол, говори мне, что хочешь и то, что Его не существует, и то, что Он глух к нашим мольбам, но не смей говорить такое при маме. Если ей хочется чуда, пусть оно случиться.
   Я кивнул ему, что всё понимаю и ничего не ответил на заявление мамы.
   - И что ты теперь думаешь делать? - Папа покрутил в руках чайную ложку, а потом зачем-то постучал ей по краям чашки. - Точнее что мы теперь будем делать?
   - Для начала покажем Серёженьку врачам. Пусть его хорошо осмотрят, скажут как такое возможно. - Мама оставила свою чашку и серьёзно оглядела меня. - Ты, только не подумай ничего такого. Просто должно быть какое-то объяснение твоему выздоровлению. Или же это чудо. Потом, после врачей мы отвезём тебя к отцу Павлу. Ты его помнишь?
   - Да, - Лёша мне уже успел рассказать про этого щуплого маленького человечка с бесконечно доброй улыбкой. Хотя я его и по прошлой жизни помню. Мама изредка водила нас в ближайшую церквушку, даже не отличаясь особой верой. Новая жизнь, повернула всё другим боком, - хорошо, мам. Конечно.
   Я покосился на оставшиеся пироги и понял, что больше, увы, в меня не влезет, потом продолжил.
   - Если совсем честно, я бы хотел пойти учиться. В школу меня, скорее всего, не примут в одиннадцатый класс. А попробовать вместе с Лёшей сдать ЕГЭ и поступить в институт - самое оно. Уровень у меня такой же, как и у него. Всё-таки не зря все уроки он делал вслух.
   Я рассказал родителям, что всегда наблюдал за тем, как братишка читает учебники и сам изредка мог полистать их. Что когда у Алёши что-то не получалось с алгеброй он начинал размышлять в слух, а чтобы закрепить материал - объяснял его мне. Или учил наизусть правила по физике или стихи по литературе.
   В общем-то, знаний из этого мира у меня осталось очень мало. Общие знания - да, есть чуть-чуть. Какие-то обрывки из разговоров, вопросы из кроссвордов и передач вроде "Своя игра". И всё. В прошлой жизни в школе я учился так себе, перебиваясь тройками и четвёрками. С точными науками было вообще ужасно. Мог заучить все формулы, правила, и тому подобное, но применять всё равно не умел. С историей хуже всего дело обстояло с датами, хотя древний мир знал неплохо. Пятёрка была только одна - по литературе. Не зря же потом поступил на филфак. Отучился первый курс и загремел в другой мир. И от туда знаний у меня осталось не так много. Несколько способов заточки мечей. Создание импульсов, основы врачевания. Три-четыре боевых приёмов. Уход за конём... И Избранность, которая в итоге все и решила. Наверное, это звучит глупо, но в той жизни всегда всё делали за меня. Здесь - я ещё не вышел из того периода, когда о человеке заботятся родители. Там - были верные друзья, которые во всем мне помогали. Только с их поддержкой я смог добраться до Тёмного Мастера. Убить его помогла случайность.
   Та битва могла бы стать замечательных завершением какой-нибудь голливудской сказки. Мы дрались на лестнице ведущей к Тёмному Трону. А она обладала почти вертикальным уклоном. Я споткнулся и, падая задел Эрика. А тот как в плохом анекдоте упал на подставленный меч. Вот и всё. Никакого особого мастерства.
   Потом?
   Обычная деревенская работа. Наколоть дров, прополоть огород. Ведь тогда со мной была моя Ирэн. Светлая добрая Ирэн, которая любила меня и, зная как мне плохо, взяла на себя почти всё хозяйство. Я же часами сидел на крыльце старенького покосившегося дома и не отрываясь, смотрел вдаль, пытаясь что-то понять, гулял по лесу, уходил на реку встречать рассветы. Через какое-то время решил написать что-то вроде дневника о том, что было на самом деле. И даже принялся воплощать эту идею, пока не понял, - на русском его никто не сможет понять. Заклятье, которое за три золотых наложил на меня один слабенький маг, учило только говорить и читать на языке той Земли. Но, увы, не писать. Потом сидя в тюрьме, я узнал только глубину своего сумасшествия.
   Вот такой я неуч. Правда, смешно? Обычно во всех книжках главные герои умные и сообразительные парни. Не говорю, что я был дураком, и мою голову изредка посещали светлые мысли, но всё-таки...
   Так что все мои знания вполне укладывались в рамки одиннадцати классов. К тому же, я уверен, что смогу найти способ получать знания не зубря полдня правила. А что-то более лёгкое.
   - Серёжа? - Мама осторожно дотронулась до моего плеча.
   Видимо я сильно ушёл в себя, не отвечая на какой-то вопрос, и этим сильно напугал родителей и братишку.
   - Простите, я кажется, задумался. - Виновато улыбнувшись, пожал плечами. - Ещё не привык общаться вот так. Столько лет слушал и представлял, как это самому с кем-то говорить, а теперь очень сложно привыкнуть.
   Мой маленький экспромт получился очень удачным. Родители виновато переглянулись, а Леша грустно вздохнул, с неохотой принимая мою ложь. Наверное, будет глупо, если я сейчас начну размышлять что это ложь во благо? Тогда не буду.
   - Серёжа...
   - Мама, не надо. Я знаю, что ты сейчас попытаешь извиниться. Тебе не за что просить прощения. Так что, пожалуйста...
   - Сын, но мы всё равно будем чувствовать себя виноватыми. - Разумно заметил отец. - Так что, конечно, спасибо, но... Нам пока тоже сложно привыкнуть. Сейчас вроде нормально, но видимо это какая-то защитная реакция сознания, на чудо. А потом... будет эйфория, крики, слёзы... А мы-то столько представляли с мамой себе такие семейные ужины. Нам ведь надо будет теперь познакомиться с тобой, узнать, что ты любишь, что тебя интересует.
   - Пока только - какие изменения произошли в этом мире с моего прошлого рождения, - сказал это, совершенно не задумываясь, снова погрузившись в глубины воспоминаний. И понял, что совершил ошибку только после того, как глаза мамы расширились от удивления, а отец привстал с табуретки.
   - О, Бездна! - Ну и что теперь делать? Как можно было так задуматься?!
   - Позволь мне помочь тебе... - неожиданно в мой разум юркой змейкой проникла Тьма. Она ласково пощекотала сознание и расплылась в соблазнительной улыбке. - Всего крошечное вмешательство... Ну как?
   Согласен.
   - Вот и умница...
   Я провел рукой перед лицами родителей и их глаза остекленели, а сами они замерли. Леша несколько секунд переводил ничего не понимающий взгляд с них на меня, а потом вскочил с места.
   - Что ты сделал?!
   - Успокойся. - Глотнул успевший остыть чай и скривился. Всегда любил всё горячее. Может быть, потому что в прошлой жизни постоянно мерз? А холодный чай это просто какое-то извращение. Но, передумав, всё-таки допил это пойло двумя большими глотками.
   - Я стёр им в памяти последнюю реплику и заморозил, чтобы успеть сообразить, что ответить. Ляпнул не то, задумавшись... Бездна, мне точно пора сочинять сказки.
   - Немедленно разморозь их! Как так можно?! Это же мама с папой! - Братишка потряс отца за плечо, пытаясь привести в себя, но у него ничего не вышло. С каждой секундой изумление в его лазах сменялось испугом. - Серёж...верни, пожалуйста.
   - Хорошо, хорошо... что ты так переживаешь. Ладно, если бы мне пришлось стирать выборочно, и что-то из воспоминаний, которые принадлежат прошлым годам. А так это совсем безвредно. Только сядь.
   - Это мама с папой! Ты вообще не должен так с ними поступать! Никакой магии! Не смей применять её на них, понял? - Испуг сменился нешуточной злостью, а я никак не мог понять его слов. Мама с папой... к ним нельзя, но почему?
   - Ого, ты уже мной командуешь? И как же ты мне помешаешь? Уверен, что сможешь хоть притронуться ко мне?! К тому же я уже сказал, что это безвредно. Особенно в небольших количествах.
   И тут случилось совершенно неожиданное. Леша сделал один большой шаг и со всей силы врезал мне кулаком в нос. Что-то мерзко хрустнуло, и на столешницу закапала кровь.
   - Притронулся! - Леша глядел на меня с таким вызовом, что я, не выдержав, рассмеялся. Бездна и безумие! Это было восхитительно, кухня, замороженные родители, воинственный брат, сам же испугавшийся своего порыва и я, бездушная сволочь, готовая стереть память родителям, и оправдаться тем, что это безвредно. Я даже не представлял, что ещё умею смеяться.
   - Братишка, - отсмеявшись, я повернулся к смертельно бледному Лёше, - спасибо, продолжай меня и дальше одёргивать. Если случиться что-то подобное. Что ты так побледнел? Я не кусаюсь...
   - Серёж, ты, пожалуйста, не смейся больше так... - он сказал это так тихо и чётко, что я даже не попытался усомниться в его серьёзности, - мне страшно, когда ты так смеешься.
   - Не буду. Садись, сейчас я их разморожу. Я сосредоточился, восстанавливая нос. Братец круглыми глазами следил, как кровь медленно впиталась в мою кожу, а те капли, которые оказались на столе просто исчезли. В носу что-то опять мерзко хрустнуло, и он принял нормальную форму.
   Я послал небольшой импульс, и папа непонимающе оглянулся, пытаясь вспомнить, о чём мы говорили. Помогая ему, я ответил:
   - Я люблю фэнтези,... а впрочем, мне ещё предстоит узнать, что я люблю и чем увлекаюсь... Мам, пап, вы извините, но я очень хочу спать. Сегодня получился сложный день. Да, и вам надо о многом подумать. - И чтобы меня не стали удерживать, тут же поднялся из-за стола. - А я в душ.
   Родители и братишка поспешно поднялись за мной. Леша теперь смотрел на меня настороженно, явно пытаясь понять, что я могу ещё вытворить.
   - Конечно, тебе помочь?
   - Нет, спасибо. Теперь я всё сам.
  
   Пока я мылся, родители отпросились на завтра, чтобы свозить меня к врачам. Я пытался себе представить, какой произведу фурор в сфере медицины, и уже заранее кривился от скуки. Мне было необходимо действовать. Нельзя было останавливаться и замирать ни на секунду. Год в этом мире. И столько нужно успеть.
   Не только построить жизнь для своих родителей, но и узнать... Мне всегда хотелось узнать есть ли в этом мире магия. Ларин ещё в самом начале, фыркнув, сказала, что конечно есть. Просто наш мир настолько странно относиться ко всем проявлениям силы, что истинным обладателям дара проще скрываться.
   Потом Миниаль подтвердил эти слова. И потом все оставшиеся мне года я мучился этой идеей, что я проходил мимо настоящих чудес по дороге в школу, не видел, хотя смотрел в нужную сторону. И теперь раз уж меня появилось свободное время, я, наконец, смогу познакомиться с этим миром, который примостился на грани нашего восприятия, но совсем-совсем близко.
   Я не вправе бездействовать.... я не в праве... Сколько пафоса! Любой актёр подавился бы от зависти. Впрочем, наши мысли очень часто оказываются именно такими.
   Но это уже не важно.
   Я повернулся на другой бок, посмотрев, как из-за неплотно прикрытых штор в комнату просачиваются бледные лунные лучики, и погрузился в сон без сновидений. Вот только этот шёпот продолжал мне преследовать. Казалось, ещё чуть-чуть я смогу разобрать слова. Потом была улыбающаяся Тьма.
   - Кажется, в прошлый раз нас прервали на самом интересном? Что ж тогда продолжим...
   А утром просто открыл глаза, безо всякого перехода от сна к яви.
   Иногда по ощущениям я пытаюсь вспомнить это: сладкую негу, когда с утра тебя будит игривый солнечный лучик, неизвестно как прокравшийся в спальню. Он тихо скользит по тёмному балдахину, резвится на сине-золотых тонах королевской семьи, потом осторожно пробирается на лицо, пытаясь проникнуть под опущенные ресницы.
   Я вздрагиваю, но, не открывая глаза, переворачиваюсь на другой бок. Изумительное предвкушение охватывает сознание. Новый день! Вы только вслушайтесь в эту фразу, сколько высокой поэзии и будничной прозы скрыто в двух незамысловатых словах. Новый день. Новые знания, приключения, шутки, какие-то моменты, неожиданные повороты, быть может, ссоры или неудачи. Ожидание охватывает весь разум... ещё чуть-чуть и веки вздрагивают. Последние крохи неуловимо мелькнувшего сна... и я просыпаюсь.
   ...Воспоминания, как затёртые кадры из старой киноплёнки. Чёрно-белые маски, лицемерный смех. Нет ни запахов, ни вкусов. Я помню.
   Я просто помню свою прошлую жизнь. Моменты, фразы, образы. Могу практически дословно пересказать какой-нибудь фрагмент. Но просто вызубрить формулы - не значит понять их. Слова так и останутся словами, мертвым грузом. Нужны ассоциации. Мысленное представление того, как именно эта формула работает.
   Так и я - выучил наизусть понятия ненависть, любовь, боль,... но они безвкусны. Подумайте: например, произнесу словосочетание - детская обида. Вы сразу что-нибудь вспомните. Брат разбил чашку, а наказали вас. Поссорились с другом, потому что он вас обозвал. Но с кадром из вашей жизни придёт не только картинка, как это было. Ещё будет вкус... слёз, или желание обидеть в ответ, с лёгкой горчинкой детской злости. Металлический привкус крови от прокушенной губы - их бесчисленное множество. А для меня - это просто отзвучавшая пустота...
   Хотя, так даже лучше.
   Я повернулся на спину, пытаясь вспомнить, что же мне показала Тьма. Если в прошлой раз это не было сном... то и теперь...
  

***

  
   Мартин Тепранс сегодня вышел из двухнедельного отпуска. Грузный мужчина лет пятидесяти, не смотря ни на что, любил свою работу. Ему доставляло несравнимое ни с чем удовольствие чувство превосходства. Все они - заключённые: бывшие насильники, маньяки, убийцы, извращенцы, невинные маги, просто не угодившие власти - все они раньше, походили на расфуфыренных павлинов, но здесь превратились в грязь под его ногами. Здесь он был королём и богом: кого хотел, сажал на одну воду, кого хотел, оставлял даже без неё, заставляя униженно выпрашивать хоть маленький глоточек. Но больше всего ему нравилось унижать новеньких заключённых, показывая, что теперь они никто, и имеют меньше прав, чем их тени.
   Зарплата, конечно, оставляла желать лучшего. Да и здоровью Щель не очень помогала. Но всё-таки Мартин ни за что бы не променял эту работу на другую.
И вот сегодня, вернувшись в тюрьму, он увидел новое досье. Новенький не успел пробыть здесь и одной недели. Уже предвкушая веселье, Тепранс мельком глянул на номер камеры, не смотря ни на имя, ни на обвинение.
   Камера N 7033 ничем не отличалась от таких же похожих камер. На этом этаже двери заменяли решетки, через которые можно было всё видеть. Мартин считал это прекрасной пыткой - быть всё время на виду у других. Очень многие ползали у его ног, облизывая ботинки, прося перевести их на другой этаж. И кого-то он, правда, отправлял по другим камерам. Поэтому этот этаж почти пустовал. Только в конце длинного коридора слышалось невнятное бормотание уже сошедших с ума заключённых.
Тепранс дождавшись, когда стража покинет свой пост, неспешно подошел к камере. За решёткой, на полу, прислонившись к замшелой стене спиной, сидел молодой мужчина едва ли старше двадцати пяти лет. Спутанные неровно подстриженные волосы неаккуратными прядями падали на лоб, пытаясь перекрыть закрытые глаза узника. Дыхание заключённого было прерывистым, а тонкие бледные пальцы с силой впивались в виски. Он даже не дернулся, услышав шум шагов. С минуту Мартин рассматривал заключённого. Было видно, что и до знакомства с Духом жизнь неплохо потрепала мужчину.
   - Ну и кто тут у нас?! - растягивая слова Тепранс начал свою обычную речь. - Вижу, ты уже познакомился со стражей. И как, понравилось?! Если хочешь, я могу попросить их чаще заглядывать к тебе.
   Мужчина никак не отреагировал на его слова. Даже не дёрнулся от резкого звука голоса. И не открыл глаза.
   - Ты у нас глухой? Или уже сошёл с ума? - Мартин начал раздражаться. - Знаешь ли, я тут главный, и могу устроить тебе настоящий ад. Ты этого так хочешь?
   Заключённый чуть повернул голову в его сторону.
   - Итак, вижу, ты упрям как осёл. Может быть, ты скажешь мне хотя бы своё имя? - После этого обычно происходило самое веселое, заключенные реагировали на этот вопрос слишком резко. Особенно когда он начинал смешивать их с грязью, упоминая родственников.
   Мужчина равнодушно пожал плечами и убрал от лица пряди. Мартин увидел гноящуюся метку западных орков. Насколько он помнил, только один человек спасся из их рабства живым. Значит это Спаситель Серег?! Но почему он здесь? И тут, словно услышав его мысли, заключённые открыл глаза. Багровые, лишенные белков, казалось, они впивались в душу Мартина, желая её вырвать. Это длилось всего несколько секунд, и мужчина тут же отвернулся.
   Тепранс не помнил, как он вышел с этажа и оказался в комнатах, где жили работавшие здесь люди. Его била крупная дрожь, а сердце прыгало в бешеном ритме, словно пытаясь вырваться из грудной клетки. Несколько недель во снах его преследовал этот взгляд, заставляя просыпаться в холодном поту. Мартин старался свести до минимума маршруты, проходящие через этаж с камерой N7033. Но когда ему всё-таки приходилось бывать на этом этаже, он видел, что узник практически всё время лежит спиной к решётке.
   Он не кричал даже во сне. Ни с кем не разговаривал, не выходил на редкие прогулки. Только иногда надсмотрщики говорили, что слышали тихий шёпот: заключённый повторял: "я - не он". И так день ото дня. Иногда шёпот прекращался. Но стоило страже вновь приблизиться к его камере, как бормотание возобновлялось, - изредка невозможно было даже разобрать слов. Может быть, мужчина уже давно сошёл с ума. Но никто не хотел это проверять.
  


***

  
   Леша отвернулся от окна. Сегодня он так и не мог уснуть. И смотря, как солнце лениво выкарабкивается из-за скучных зелёных девятиэтажек, чувствовал себя опустошенным и запутавшимся в жизни маленьким мальчиком.
      Вчера, когда брат только-только пришёл в себя Алёша был так счастлив, что не замечал ничего вокруг себя. Только Лёша и счастье. Ну, и младший братишка.    После той истории, которую ему рассказал Серёжа, понял многое. Например: оказывается, он умеет ненавидеть, пусть и никогда не видел тех людей. Наверное, и не увидит, и не узнает, но всё равно желает им смерти так сильно, что даже не понимает, откуда внутри взялось столько злости.
      Как они посмели предать? Сотворить с его младшим братом такое? Пусть Леша ничего и не помнил из своей прошлой жизни, но всё-таки догадывался, что с Серёжей они были лучшими друзьями.
      И только за ужином, он осознал, что не понял самого главного. Пережив такое, невозможно остаться прежним. Невозможно, продолжать быть добрым, когда видишь и знаешь одно только зло. И его брат исключением не был.   Впрочем, это уже не Серёжа.
      Когда Леша услышал этот смех, понял - место брата занял монстр. Беспощадный и безумный, кровожадный монстр, который не остановиться ни перед чем, чтобы отомстить.   И тогда ему стола страшно. Как же ему было страшно! До тех пор пока сидя у окна и вырисовывая на стекле невидимые знаки, Алексей не понял ещё одну вещь. Ему всё равно, что это кровожадный или бездушный монстр. Если понадобиться его, Лешина, помощь, он сделает всё, что возможно. Даже убьёт.
      Только потому, что этого монстра зовут Серёжа, и он называет его своим братом.
  

***

  
   * Андрей Белянин


Глава 1.5

Если в глазах отражается память...

Что загрустил, мой друг Пьеро?

Жизнь - не веселая игрушка.

В ней все продумано хитро

От космоса до погремушки.

И твой наивный белый цвет

Не защитит на злой планете

От мелкой сети липких бед

И сочных пятен грязных сплетен.*

  
  
   Несколько последующих недель Лёша запомнил плохо. Все образы, разговоры, действия, события - всё-всё-всё смешалось в одну пеструю громкую круговерть. И понять что откуда и главное "где" он уже не мог. Ему надо было готовиться к выпускным экзаменам. Ему надо было готовиться к вступительным экзаменам. Ему надо было сопровождать родителей в их походах по многочисленным врачам и лекарям, шарлатанам, профессорам и просто знакомым. Мама с папой вцепились в него, как в спасательный жилет, пытаясь выбраться из образовавшегося порочного круга. Ему надо было о много подумать. И наконец, уж совсем было бы хорошо хоть чуть-чуть времени уделить самому себе, не забывая про такие мелочи, как: еда, сон и хоть какой-нибудь отдых.
   А уж про то, как, наверное, было "здорово" его братишке, он старался не думать. Серёжа, кажется, вообще впал в какую-то разновидность анабиоза. В смысле, что покорно таскался за родителями. Спокойно отвечал на многочисленные вопросы врачей. Не жаловался на то, что каждый следующий доктор заставлял его проходить все обследования и сдавать анализы по новой. В перерывах между поездками читал какие-нибудь книги, или лениво лазил по сайтам интернета. Мало говорил, много спал и ел, вечерами сидел на балконе в позе лотоса с плеером и громко включенной тяжелой музыкой. Рисовал. В основном карандашом или тушью на больших листах А3. Расплывчатые фигуры, длинные коридоры с закрытыми дверьми, удивительные дворцы. Все это было изображено карикатурно и страшно. Иногда он рисовал лица. Начинал, медленно смакуя каждый штрих, но на глазах срывался, разрывая портреты.
   - Их глаза отражают боль, - говорил он.
   Леша был уверен, что если бы брат чувствовал, он кричал от отчаянья.
   - Их глаза отражают боль. Они предали меня. Это мне было больно, а не им. В их глазах должны быть страх и отвращение. Почему они смотрят на меня с упрёком? Почему им больно?
   Алеша только качал головой. Лица были прекрасны. Человек, не умеющий рисовать и не использующий для этого магию, настолько четко передавал каждую черточку и так оживлял портреты, что становилось страшно. Родители не видели этих рисунков. Сережа сжигал их сразу после того, как показывал брату. Одним взглядом заставляя листы бумаги превращаться в пепел, а потом и вовсе исчезать в неизвестность.
   Иногда Сержа пытался плакать. Не получалось. Пытался заново научиться, чувствовать. И каждый раз на вопрос брата спокойно отвечал, что возможно получиться в следующий раз. Во снах он метался по мокрой от пота постели и выкликивал слова на незнакомо языке. Кого-то звал, убегал, спасался, холодно и мёртво смеялся. Но утром, если что-то и помнил из снов, то не рассказывал.
   Леша,... а что Леша? Как мог, развлекал брата. Или же приходил в комнату, устраивался на кресле и позволял ему говорить. Всё что угодно. Главное, чтобы он не молчал и не оставался наедине с самим собой. Когда в памяти всплывало слово "экзамены" перетаскивал учебники в комнату брата и вслух учил формулы и определения, пока Сережа рисовал или читал. На пятый день зудение Леши это так ему надоело, что он легким импульсом загрузил в голову старшего брата весь объём знаний по нужным предметам. Переборщил и ещё два дня Алексей мучился дикими головными болями. Зато потом почувствовал себя профессором и о поступлении волноваться перестал. Даже поменял свой выбор на один из лучших университетов, пошутив, что если надо - он и заграницу поступит. Мог, конечно, но не тащить же братца с собой?
   Сережа пожимал плечами, говоря, что и так обойдётся, признавался, что физически устал бегать по врачам. Если бы мог ментально - выдохся бы подчистую.
   Но на следующий день с непроницаемым лицом с сотые разы отвечал, что нет, он не знает, как все это произошло и почему сейчас он ничем не уступает в развитие своим сверстникам, а в чем-то и превосходит их.
   Однако, уже через несколько недель стало ясно, что никто ничего не узнает. А если исходить из этого, то случай братца могут признать уникальным. И учитывая, что Леша за свою жизнь превысил допустимую норму просмотра американских фильмов, то ему уже начинало казаться - ещё не много и Серёжу заберут на опыты. А тот не выдержит и применит магию. В попытках контролировать силу - пока побеждала сила. Не раз Леши доводилось видеть, как брат совершает генеральную уборку, по кусочкам собирая разваленную квартиру. Или стирает память соседям, которые узрели летающий стул, пробивший стену и нарезающий круги по их комнате
   Пару дней брат пытался научить его простейшим импульсам, но ничего не выходило.
   Так что с подачи Леши после десятка сумасшедших дней, наконец-то в один из вечеров было решено собрать семейный совет.
  

***

  
   Последние деньки весны выдались неправильно жаркими. Не люблю, когда на градуснике выше двадцати пяти градусов. И холода не люблю. Особенно холода, вообще на прыжки температуры болезненно реагирую. А сидеть в машине, которая больше напоминает миниатюрный ад из-за сломавшегося кондиционера, в разгар дня, посереди вонючей пробки - хуже не придумаешь. И при этом все равно не могу согреться. Как это глупо не прозвучит, но, не смотря на то, что тело вспотело от жары, что чувствую невесенне высокую температуру, внутри царят холод и озноб. Они прочно закрепились в костях и мыслях.
   Мы с Лешей поделили по-братски пачку влажных салфеток и теперь пытались уснуть. Точнее он уснул, а я, откинувшись на сиденье и прикрыв глаза, думал.
   О чём? О том, как опасно строить планы на длительный период, если не отвечаешь и за несколько дней. Я представлял себе все не так. Новая жизнь, планы. Месть? В первую очередь жизнь. За несколько вечеров я понял, что что-то внутри сломалось. Сначала думал, что обживусь тут, устрою родителей, позабочусь о будущем братика. Раздам долги. Знакомым, учителям, друзьям и недругам. Каждому своё. По заслугам. Ведь я для этого и вернулся. Отблагодарить тех, кто вопреки всему помогал мне, и отомстить тем, кто отвернулись. И почему бы не начать с этого мира? Помочь нашей учительнице по истории - у её сына рак. Показать моднице Юльке, что не стоит издеваться над другими менее красивыми девчонками. Сказать спасибо дяде Косте. Но на каждую идею ответом была пустота. Я знал, что так нужно делать, но не мог себя заставить захотеть. Все побуждения разбивались о грубое и некрасивое "зачем?" что мне с этого? И конечно, не обошлось без такого глупого вопроса, а в праве ли я? Кто дал мне разрешения вмешиваться в чужие судьбы и жизни? Какая-то странна девчонка? Стоит ли её слушать? Ломать или наоборот восстанавливать. Вдруг за каждым действием скрывается какая-то более высокая, чем мои прихоти цель, и все уже давно расписано? Но постойте, получается, что тогда и моя казнь, мои мучения тоже были часть чьего-то великого плана? Да, этот Кто-то - наверное, действительно всемогущ и велик, раз для достижения цели легко обрекает других на страданья...
   Для достижения цели... Но ведь я собираюсь поступить именно так. Ни Ларин, ни Далик здесь ещё не совершали своего предательства,... они не знают меня. Возможно, пока искренне верят в спасителя, и радуются, что именно им выпала честь привести его. А я собираюсь раздавить их, заставить до дна выпить чашу отчаянья, которая в прошлой жизни принадлежала мне.
   Могу ли я так поступить? И если поступлю, чем тогда буду отличаться от предателей? Я ведь один раз уже отомстил... Тогда мне казалось, что то, что они сделали не отплатить простой смертью. Но ведь своя боль всегда ближе и понятнее.
   Как же все сложно.
   Знаете, если вы решили сделать что-то, что может натолкнуть вас на муки совести, делайте это сразу, а не раздумывайте. Иначе чем больше у вас будет времени, тем сильнее сомненья подточат вашу решимость, и в результате вы просто перегорите. Я лишен сомнений. И муки совести мне не страшны. Теперь я даже не могу назвать себя человеком. Но ведь когда-то я был им. И ещё помню, как это. И не могу не задаваться этими глупыми и пафосными на первый взгляд вопросами.
   И до меня, кто-то спорил сам собой на эти темы. И после меня будут другие. Каждый выберет свой ответ. Возможно, что-то мне подскажет, как поступить?
   В их глаза я вижу боль. День за днем я пытаюсь нарисовать друзей такими, какими я их запомнил в тот последний день. Страх, паника, злость, искривленные ужасом отвратительные лица. Не получается. Я хочу почувствовать ту ненависть, что сжигала меня, то отчаянье, но не выходит. Или хотя бы нарисовать их какими увидел в первый раз. Прекрасными, словно сошедшими со страниц сказки. Вспомнить их улыбки, морщинки искренней радости вокруг ярких глаз. Но всё равно раз за разом с плотных листов на меня смотрит боль. И боль не моя. В ней нет той загнанности, которую я видел в отраженье грязных луж на каменных плитах пола. В ней нет безумия. Эта боль раскаянья и понимания. Словно они просят у меня прощения, за то, что сделали. Словно хотят, чтобы им отомстили.
   Но я не могу их простить. Только думать. Снова задать себе эти дурацкие вопросы.
   Одно хорошо, Лёша уговорил родителей сегодня решить, что делать со мной дальше. Не таскать же всю оставшуюся жизнь по врачам?
   Кстати, половина из них смыслила в медицине не больше, чем братишка в балете. Если бы мог - посочувствовал их пациентам. Например, сегодня меня отвезли к какой-то якобы "целительнице". Три часа надомной размахивала свечкой и твердила, что разум мне вернуло предназначение свыше. Почти угадала.
   Только она об этом не догадывается.
   Когда мы, наконец, вернулись домой, точнее, вернулись только мы с братом, мама с папой, закинув нас в квартиру, умчались в супермаркет за едой - да, каюсь, ем я чересчур много, - в первую очередь у нас завязался небольшой спор на тему "кто первый в душ?". Победил я, отправив брата на кухню делать прохладительные коктейли. Странно, но рядом с семьей я чувствую себя почти живым. Когда меня оставляют одного в пустой квартире, я медленно начинаю погружаться в апатию. Знакомое холодное безумие. Я знаю, что оттуда выхода уже не будет. Но рядом с братцем я заставляю себя язвить, вспоминать старые шутки. Рядом с родителями учусь улыбаться, чтобы они верили, что все теперь замечательно. Это хорошо.
   Ради того, чтобы освежиться пришлось включить холодную воду. Тело свело судорогой, как только я вспомнил, что надсмотрщики, издеваясь, на коротких прогулках сталкивали заключенных с берега в ледяные воды Северного моря. Тех, кто придерживался в воде, которая не замерзала только из-за магии, больше пяти минут спасали. Остальных так и оставляли в объятьях волн.
   Я продержался.
   И как же потом об этом жалел!
  
   - Серёж! Ты решил утопиться?! - взволнованный голос брата заставил помотать головой, с трудом выбираясь из липких, холодных мыслей. Я свернулся в ванной в позе эмбриона и мелко дрожал, словно только что не просто вспомнил тот жуткий день, но и снова все перенёс. Дотянувшись рукой до переключателей, с силой дернул горячую воду и только ошпарившись, понял, что всё-таки смогу встать.
   - Конечно, всегда мечтал именно так закончить свою жизнь. Хочешь побыть зрителем?
   - Вот ещё.
   - Тогда принеси полотенце, или я тут ещё часика два потоплюсь.
  

***

  
   "Смотрите-ка, эта тварь ещё жива! - довольный гогот, и тут же бок пронзает острая боль - пинать надсмотрщики умею прекрасно.
   - Может быть, мы снова его туда кинем? - визгливый высокий голос перекрывает грубый смех остальных.
   - Зачем? - тихий равнодушный ответ. - Посмотри, у него кровь носом пошла. Закинем обратно в камеру. Интересно как он долго протянет?
   - Но ведь... - визгливый голос снова пытается что-то досказать, но тихий успевает закончить фразу:
   - А лекарю об этом ублюдке знать не обязательно... - снова пинок. Внутри что-то отвратительно хрустит, и кровь идёт уже горлом..."
  

***

  
   Потом мы снова устроились на кухне. Леша уселся прямо на столе, смешно болтая ногами. Его бокал был уже наполовину пуст. Видимо, ожидая меня, времени даром брат не терял. Я глотнул из своего стакана и поморщился. Коктейль был удивительно вкусным, но холод снова заставил дремлющую внутри пустоту дернуться от воспоминаний.
   Но коктейль я всё-таки допил. И даже спросил - нет ли добавки. Так проще всего, - заставлять себя делать именно то, что не хочешь. Точнее, в моём исполнении, что не хотел бы.
   Однако, что же решить? Сегодня вечером, я должен дать точный и четко сформулированный ответ на вопрос, как я собираюсь прожить этот год. Я не пойду в школу. И в институт я также теперь не собираюсь идти. Мне нечего там делать. И тратить драгоценные крупицы времени, на то, чтобы попробовать просто пожить - бессмысленно и нерационально.
   Стать подобием супергероя - ловить преступников, помогать обиженным? Нет... таких слишком много. К тому же, что сказать родителям? Покачав головой, я вырвался из плена мыслей. Брата на кухне не было, зато в душе слышался плеск воды. Отлично. Я отставил пустой бокал, который продолжал сжимать все это время и подошел к окну. Как давно я любил наблюдать отсюда за разными, такими маленькими и смешными людьми? И всё мне казалось красивым и правильным. Живым. Но теперь...
  
   Пыльная улица. Тошнотворная вонь палёного мусора, скалящиеся улыбками лица прохожих, радующихся хорошему дню. Отвратительно.... Над огромной столицей завис купол выхлопных газов. Но мне всё равно. Мы сами уничтожаем нашу жизнь, капля за каплей выпивая соки из планеты, словно малярийные комары, облепившие тучей тело жертвы и сосущие из неё кровь. Паразиты. И самое страшное, что этого не осознаём. Человек - царь природы? А теперь пойдите и расскажите об этом ей. Человек - ошибка природы. И за такие ошибки обычно расплачиваются жизнью. А мы всё убиваем и убиваем самих себя, мотыльки-однодневки, летящие на пламя.
   И, Бездна, как же страшно знать, что я один из них. Крошечная искра, чей пожар длиться лишь мгновение. Невольно захочешь стать очередным безумным маньяком, чтобы очистить мир от всякой погани. Хотя вряд ли Эрик преследовал именно эту идею. Хм, а чем не вполне обоснованное объяснение для массовых убийств? "Господин судья, я убил их лишь потому, что эти люди были тварями."
   Если вам в голову начинают приходить такие мысли, знайте, что вы ничем теперь не лучше всех этих маньяков. Тоже начинаете судить других, решая, кому жить, а кому нет. Вот только кто дал вам это право?! Господь? Благодарите все силы, что это пока лишь мысли не воплощенные в идею и не вышедшие в реальность.
  
   Моё внимание привлекла небольшая сценка, которая разыгрывалась у нашего подъезда. На лавочке сидела подозрительно знакомая девчонка, прячущая лицо в ладонях, словно плача. Рядом были прислонены костыли, присмотревшись, я понял, что у девчонки не хватает правой ступни. Ужасно. Для многих людей лучше умереть, чем потерять часть себя, но очень редко, когда кто-то прислушивается к этому мнению.
   Вокруг девчонки кружили три парня моего возраста - также легко узнаваемые личности из моей прошлой жизни. Не нужно было обладать сверхслухом или блестящей логикой, чтобы понять - три шакала нашли свою жертву и теперь с наслаждением издеваются над ней. Сложно найти более жестоких людей, чем подростки. Если дети причиняют боль по незнанию, то подростки могут наслаждаться необоснованной жестокостью, как удивительным лакомством.
   Что же с вами случилось, ребята?
   Покачав головой, я обнаружил, что с такой силой сжал стакан, что он разбился, и осколки впились мне в ладонь. Боли не было. Слизнув пару вязких невкусных капель, я привел себя в порядок, и попытался отвернуться от окна. Но не получилось, как раз брат закончил с водными процедурами и поспешил узнать, что меня заинтересовало настолько, если опять пришлось применять силу.
   - Ах,... это... да, неприятно... - симпатичное лицо Леши исказила гримаса отвращения, - уже три месяца, а никак не поумнеют, идиоты. Видимо Валентина опять отлучилась в магазин, а Аньку оставила подышать свежим воздухом.
   Сколько помню, и в прошлой жизни Валентину Егоровну - маму нашего лучшего друга, именно друга, а не подруги - Ани, мы всегда называли по имени. Почему так, никто толком не знал. Но всё были довольны. Видимо это не изменилось и теперь. Но что же произошло?!
   Последний вопрос я задал вслух, и брат с ответом не замедлил.
   - Странно, неужели в прошлой жизни этого не было?! В общем, они ехали с крестной с дачи, и попали в аварию. Нина Игоревна до сих пор в больнице. Месяц вообще в реанимации лежала, сейчас вроде более-менее возвращается к нормальной жизни. А вот Аньке пришлось ступню ампутировать. Точнее в аварии её ей просто отрезало...
   Я покачала головой. В прошлой жизни было по-другому. Хотя и не все. Та же авария. Пьяный водитель, выехавший на встречную полосу. Часы долго ожидания. Заплаканная Валентина, судорожно набирающая мобильный мужа - он был в командировке. И две новости: Анька жива и здорова, Нина Игоревна - погибла. Вот так и узнаешь цену всему. Чтобы получить одно, надо пожертвовать другим. Своим уродством в этой жизни Аня спасла жизнь своей крестной, хоть и не догадывается, что нужно радоваться тому, что там, наверху, попросили столь небольшую цену.
   Тут взгляд снова переместился на лавочку у подъезда. Анька, попытавшись встать на костылях, чтобы скрыться от мальчишек в подъезде - живет на три этажа выше нас, - от волнения, или скорее непривычки - за три месяца трудно привыкнуть к отсутствию конечности, которая сопровождала тебя всю жизнь, - споткнулась, упав на асфальт. Андрей - мой одноклассник из прошлой жизни, вырвав у неё костыль, принялся прыгать вокруг беспомощной девушки.
   - Серёж!!! - предостережение брата опоздало.
   Тьма, повинуясь, уже высвободилась из плена моего сознания. Я знал, что потом, за эти минуты власти над ней мне придётся многим заплатить, но сейчас цена меня не волновала.
   Вниз! К подъезду! Только так чтобы не напугать их...
   -Как прикажешь, повелитель...
   Усмешка Тьмы была жуткой и мертвой, но отменить приказ я не успел, да и, подумав, не стал. Черноглаза красавица с алебастровой кожей, закутанная в полупрозрачные ткани, окружила меня плотным коконом своих объятий, перемещая на площадку перед лифтами первого этажа.
   Несколько ступенек до железной двери я преодолел, даже не заметив этого. Новое тело было лёгким и быстрым хотя не натренированным - откуда бы взяться навыкам боя? Толкнув плечом, дверь выскочил на улицу, замерев на невысоком крыльце. Мокрые после душа волосы, заплетённые в тугую косу, больно хлестнули меня по плечу. Только теперь я осознал, чтобы почти не одет, а бледная кожа все ещё сверкает каплями воды - брат так подгонял меня, что я забыл про полотенце, сразу перейдя к одежде, а пуговицы на рубашке так и не застегнул.
   Наверное, в моём теперешнем виде это смотрится даже красиво. Вроде сейчас в моде смазливые мальчики,... какая разница? Я отвлек внимания парней на себя - и это уже хорошо.
   Вот только в место, чтобы улыбнуться старому другу Андрей презрительно скривился, оглядев меня, и работая на своих знакомых, протянул, растягивая гласные буквы.
   - Только посмотрите, кто сбежал от мамочки! Наш даунишка, решил заступиться за хромоножку? Отличная пара! Анька, смотри какой у тебя жених выискался. Просто конфетка... Только в порно журналах и сниматься...
   В глазах Ани, где до этого царило отчаянье, промелькнуло совершенно непонятное мне выражение. Снисхождение? Усталость? Раздражение? Похоже, чувства оставили не только моё сердце, но и стираются в моём восприятии в глазах других, чтобы окончательно утопить меня в серости и бездушие пустоты.
   - Серёж... - тут из подъезда выскочил Алеша, как раз во время монолога Андрея, и замер, не понимая, что сейчас тут будет происходить - просто он видел окружающий меня ореол Тьмы, а остальные нет. И сама Тьма, кружившая по небольшой площадке, предвкушающе улыбалась.
   - О, а вот и наша мамочка! Что же ты своего братца-дебила без присмотра оставил, Леш? Расслабился? Небось девочку в гости пригласил...
   - Молчал бы, любитель мальчиков. С чего бы ты так хорошо разбираешься в порно журналах с ними? - тут же ответил брат. Понятно, ему не в первый раз отвечать на подобные колкости как в мой, как и в свой адрес.
   - Мамочка что-то пропела? - насмешливо уточнил Андрей...
   Что же с тобой сделала эта жизнь? Где тот добрый парнишка, вместе с которым мы как-то раз прятали котят, которых дворник собирался утопить, вместе ухлёстывали за одной девчонкой, пока та не влюбилась в Лёшку... Впрочем, новая жизнь отыгралась на всех нас...
   - Что ж, милая, ты готова? - обратился я к Тьме.
   - Конечно, повелитель,... а потом мы поиграем. Да? - Она легко коснулась моего виска своими холодными губами, обещая, что её игру я запомню надолго.
   - Ты, боишься меня? Моей игры?
   Усмешка против воли искривила моё лицо, заставив парней непонимающе отступить на несколько шагов.
   - Я не могу испытывать чувство страха, милая... Я с удовольствием поиграю с тобой...
   - Андрей, ты не считаешь, что это принижает тебя - издеваться над слабыми? А уж над девушкой... Как ты опустился... - я наклонил голову набок, смотря прямо в расширившиеся от ужаса карие глаза бывшего одноклассника. Андрей вздрогнул, не выдержав натиска пустоты, и попытавшись сделать ещё один шаг назад, оступившись, упал.
   - Ты... ты...
   Два парня, которых я вроде знал, но имена упорно не вспоминались, попробовали дернуться, чтобы ударить меня. Что ж... добавим чуть-чуть спецэффектов, но только так, чтобы больше никто не заметил...
   Думаю, обычной иллюзии хватит?
   От клубящейся вокруг меня тьмы, которая теперь была прекрасно видна всем действующим лицам, в стороны парней потянулись извивающиеся щупальца. Они скрутили их почти нежно, приподнимая на полметра над землёй. Леша с Аней потрясенно смотрели, как за моей спиной разворачиваются плотные черные крылья. Да, всегда мечтал так выступить. В прошлой жизни не удалось - ведь я был верным слугой света. Так почему бы теперь не покрасоваться? Путь это и не сможет мне доставить удовольствия.
   - Да, я. Андрей, ты никогда не слышал, что рано или поздно за всё приходится платить?! Какое наказание мне придумать для тебя?
   - Я...я...
   Взглянув в его глаза, я понял, что переборщил. В них больше не было ни грамма разума. Слишком велико было потрясение от увиденного. Преображение из мальчика-дурачка - идеальным предметом для издевок в непонятное пугающее существо слишком сильно ударило по подростковой психике. Можно сказать, что теперь мы поменялись с ним местами.
   Жаль... я не люблю, когда игрушки ломаются так быстро... - Красавица разочарованно повела плечиком. - Отправь их куда-нибудь, сотри сознание... с остальными потом разберёмся... Точнее с остальной... - её усмешка стала лукавой.
   Как скажешь, милая...
   Небольшой импульс, и вот на площадке перед подъездом находимся только мы с братом и Аней. Алеша трясет головой, словно пытаясь выгнать из памяти недавние картины. Аня тихо плачет.
   Фиговый из меня герой, однако.
   Я подобрал валяющийся на асфальте костыль и подал его дрожащей девушке. Та попыталась отшатнуться от меня, но в её и так плачевном состоянии это выглядело жалко. Осознав это, Аня закусила губу и все-таки взяла эту чертову железку, но вставать пока не собиралась.
   Слезы очень подходили её глубоким серым глазам. А вокруг чуть вздернутого носа россыпь веснушек, заставляла вспоминать о ласковом весеннем солнце, также как и непослушные рыжие пряди с золотым отливом. Чем-то она была похожа на мою Ирэн. Только Аня была куда красивее. Она обладала правильным овалом лица, полными губами, которые сейчас предательски дрожали, высоким лбом и красиво очерченными скулами. Только в красоте ли дело?
   - Кто ты? - осторожно уточнила она.
   - Серёжа. Живу на три этажа ниже. Разве мы незнакомы? - почти весело уточняю я. Тьма довольно улыбается - так просто накладывать иллюзию чувств и эмоций, оставляя под ней всю туже равнодушную серость...
   - Но ты... - девушка нервно оглянулась на Лешу, но тот стоял в стороне, скрестив руки на груди, и вмешиваться не собирался. Потом снова перевела взгляд на меня. Теперь в нем читалась дикая неправильная зависть.
   - Да, иногда случаются чудеса.
   - Чудес не бывает... - грубо ответила девушка, пытаясь подняться на ноги. Про участь своих мучителей она спрашивать не собиралась. Их найдут в нашем лесопарке, в невменяемом состоянии, которое может быть когда-нибудь и пройдёт. Но только не в этот год.
   - Не бывает... - упрямо повторила она.
   Так бывает, когда все становиться не интересным, а маленький комочек в груди, облачается в латы замкнутости и ненависти. Чудеса ведь близко, она верит,... но они снова проходят мимо... Может это и не чудеса вовсе? И если так стоит ли в них верить? И не будет ли только иллюзией веры?
   Чудеса ведь больше не кому не нужны. Старая мать, которая только что похоронила единственного сына, вряд ли будет надеяться на чудо. Может быть верно, если он, скажем, находится в больнице и врачи пытаются его спасти.... Но стоит лишь присмотреться и станет ясно, - ей не нужно чудо, ей просто нужна его жизнь.
   Фокусы шарлатанов могут развлечь, магия поможет в быту. А случайные чудеса уже устарели. Кто-то, стоя перед кабинетом, в котором через несколько минут начнётся экзамен, может воскликнуть: "Хоть бы случилось чудо, и мне поставили отлично!". Это чудо называется хорошей подготовкой, и на самом деле вовсе не является чудом. Но оно всё равно никому не нужно, всё надеются на какую-то созданную в своём воображении иллюзию. Правда, глупо?
   - Чудеса есть... - прошептал я, наклоняясь к изувеченной ноге, и мысленно опять обращаясь к Тьме.
   Наверное, Ане было больно, но она ничем этого не выдала. Только в расширившихся зрачках я видел смешение всех чувств, от счастья до отчаянья - вдруг ей это только видится, а потом она проснется и все останется по-прежнему.
   Но нет. Красивая маленькая ступня была точной копией потерянной конечности и прочно занимала своё место. Девушка пошевелила аккуратными пальчиками, протянув руку, дотронулась до щиколотки, провела пальцем по пятке и смешно поморщилась - было щекотно. Стянула кроссовок со здоровой ноги и вскочила босиком на асфальт, все ещё не веря, но испытывая бесконечное счастье. Пнула новой ножкой теперь бесполезный костыль и рассмеялась, так звонко, что даже пустота внутри меня, недовольно отупила.
   Но только на миг. Тьма, обняв меня за плечи, дотронулась губами до мочки уха и прошептала:
   - Ты помог ей... и даже не важно, как она распорядиться этим бесценным даром - полноценной жизнью. Но скажи, ты наказал обидчиков, но так и не выяснил, какой эта красавица была до аварии. Хочешь, покажу?
   Я помотал головой. Нет, не нужно... Анька же не могла... нет...
   Тьма громко расхохоталась.
   - Значит это и будет платой за мое минутное послушание! Правда! Нет ничего лучше правды! Ты не согласен?! Что ж, смотри!
   Я зажмурил глаза, понимая, что Тьма в любом случае заставила бы меня это увидеть... Что ж, правда - это прекрасно...
   - Показывай, милая...
  

***

  
   "Странно... - это было первое ощущение, которое я понял, оказавшись в темноте. Или же это моё тело? Тогда почему я ничего не ощущаю - словно незваный гость, который заглянул на пять минут. Потом вспыхнул нестерпимо яркий свет.
   Нет, это просто солнце бьёт прямо в глаза, но тело почему-то смотрит на него, и зажмуриваться не собирается.
   Я сижу на той самой лавочке перед нашим подъездом. Мне надо так сидеть. Дома закончился хлеб, и Леша ушёл к ближайшему киоску. А мне нельзя оставаться дома одному. Там слишком много страшных вещей, которые могут причинить боль. Поэтому меня и вывели сюда, строго сказали никуда не уходить. Леша скоро вернётся. Мы опять пойдём домой, где мне почитают весёлую сказку.
   Тут я отвлекаюсь на какие-то внешние раздражители. Две фигуры. Настоящий я - гость воспоминаний, - сразу узнаю здоровую довольную Аньку и высокого Андрея - он придерживает девушку за талию и громко смеётся. Она вторит ему своим тонким мелодичным голосочком. Тому мне, что сидит на лавочке, приятно слушать переливы её голоса. Тот я просто не понимает смысл фраз, которые парочка бросает в мою сторону.
   Зато настоящий я понимаю...
   - Что ты так смотришь, даунишка? Я тебе нравлюсь, да? - Анька поворачивается вокруг себя, и выпячивает вполне сформировавшуюся грудь, которую облегает короткий топик.
   - Конечно, нравишься! Ты не можешь не нравится! Смотри сейчас, он начнёт пускать слюни!
   Смех...
   Тот я не реагирует, но смеющаяся девушка ему действительно нравится. Она яркая как солнышко. Тот я любит солнышко...
   - Эй, я с тобой разговариваю! И прекрати пялиться на мою девушку, дебил!
   Сильный удар в плечо, и тот я, сжавшись в комочек на лавочке, начинает плакать. "Где же Леша? Он сильный и большой, он обязательно защитит! Почему эти двое бьют меня, ведь я не сделал ничего плохого?!" - мелькают перепуганными бабочками обрывки мыслей.
   На грани сознания я успеваю услышать сердитый голос брата, и темнота снова тесно прижимается ко мне, унося нормальное сознание в настоящее... "

***

  
   - Ну, как милый, ты не жалеешь о том, что помог ей? - Черноглазая красавица ласково касается моих волос, проводит тонким пальчиком по шее и ключице, дотрагивается губ холодным легким поцелуем и исчезает, довольная тем, что показала мне правду.
   Я не могу сожалеть. Теперь я лишен этого.
   Анька нервно облизнулась, заметив, как изменился мой взгляд. Алеша, чтобы я снова не натворил глупостей, приблизился большими резкими шагами и положил мне на плечо ладонь.
   - Что-то случилось? - его вопрос был тихим.
   - Просто я вспомнил, что невозможно понять человека, пока сам не окажешься на его месте, - ответ получился спокойным. Именно такими, как и должен был получиться.
   Девушка быстро поняла, про что я сказал, и прижала узкие ладони к лицу. Прощения она не просила. И так было мерзко и противно. Наверное, если бы мог чувствовать, меня захлестывала злоба и безнадежность...
   Почему Ань? Мы же всегда были хорошими друзьями! Это все жизнь, да? Просто другая жизнь, другие обстоятельства. Ведь там, раньше, ты меня не предавала? Не сплетничала за моей спиной? Наверное, хорошо, что ты не помнишь, и не ответишь на эти вопросы. Я бы просто не смог этого выслушать.
   - Знаешь, тогда ты мне действительно нравилась...
   Легким движением руки посылаю в её сторону импульс, который сотрет нужные воспоминания. Отворачиваюсь, скидывая ладонь брата с моего плеча. Я не должен здесь находиться.
   - Милая, забери меня... Я понял, что даже за чудеса надо платить... Не даже... За них - особенно.
   Тьма промолчала, создав за моей спиной два больших чёрных крыла. Ведь я всегда мечтал научиться летать, забыв про земные законы.
   Миг и оторвавшись от серого асфальта, я взмыл вверх, чуть не запутавшись в электрических проводах. Кажется, Леша что-то прокричал, или спросил мне в след. Я не услышал.
   Выше... выше. Выше! И как можно дальше...
   И не думать ни о чем...
  

***

   * Андрей Белянин
  

Глава 1.6

Старый мир - новый мир.

Черным мелом чертит вечер

Контур плеч на сером фоне...

Память стынет, время лечит,

Тонет облако в затоне.

Струны шепчутся о главном

Не открыто, а намеком.

Мир в неведенье бесславном

Прозябает одиноко.

Бесполезное занятье -

Сочинять стихи о светлом -

Муза ходит в черном платье,

Посыпая кудри пеплом.*

  
  
   Подо мной медленно разлагалась туша огромного города, отравляя все вокруг себя трупным ядом и вонью. А вместе с городом так же медленно разлагались ещё живые люди. И видел их яркие души, обросшие черными липкими мыслями и делами, почти невидимые за жиром пороков и лжи. И душа города, спустя столько веков по-прежнему молодая и чистая ещё пыталась светить сквозь заплёванный асфальт и кучи отвратительного мусора.
   Я смотрел на этих людей и не понимал... Почему? Почему?! Почему у них были души? Почему не смотря на то, что они превращались в грязь, кто-то свыше всё равно оставлял им такую драгоценность? Последний шанс на прощение...
   Я ведь не был не хуже их... Так почему меня лишили этого шанс? Да, я убивал... Да, я не был образцом добродетели... Но отсюда, сверху, хорошо было видно, что по улицам города ходили сотни убийц, насильников, воров, - вся мразь рода людского спешила по своим делам не ведая о том, что есть и другая сторона жизни - подобное моему существованию. У них у всех были души. Если бы я мог испытывать зависть, наверное, захлебнулся в этом чувстве.
   Интересно, а я смог бы накрыть всю эту мразь разом? Тонкими ниточками дотронуться до сердца каждого из них, чтобы в один момент остановить пульс, прервав жизнь. В одну секунду очистить этот город, чтобы по улицам ходили другие люди. Нормальные...
   Тьма, обвиваясь вокруг меня, не вмешивалась в мысли, хотя хотела. Я читал её желание в блеске тёмных глаз в привычной страшной усмешке. Она опять хотела показаться мне, что я не прав.
   Хорошо, милая, показывай...
   - Показывать? Зачем? - её удивление было отвратительно наигранно. - Хорошо. Давай начнём самого простого. Кого в этом городе ты считаешь мразью? Как ты разделишь грехи на те, с которыми можно жить и на те, кара за которые - смерть. Расскажи?
   - Это просто, милая. Безвинны только младенцы. На душах остальных, если не обман, то воровство конфет из буфета точно есть. Тяжесть греха не должна скрывать душу за плёнкой грязи. Вот простая мерка.
   - Да? И тут души... Милый, тебе не кажется, что у тебя сдвиг?
   Ирония тьмы дотронулась до сердца и растворилась в пустоте.
   - Нет... не кажется, он действительно есть... Однако, в нём понимание того, какие же люди животные...Как они не ценят даров свыше. Я ведь тоже не ценил.
   - И теперь хочешь избавить их от своих ошибок?
   - Нет, всего лишь наказать по заслугам...
   Красавица покачала головой, у неё явно было что-то в запасе, и теперь она раздумывала, стоит ли снова доказывать своё превосходство или всё-таки оставить с иллюзией победы. Сложная дилемма. Лично я не люблю иллюзии. Пусть лучше расскажет.
   Тьма прикрыла глаза, соглашаясь с моим решением. Потом отвернулась к городу, внимательно осмотрев, словно выбирала достойный пример для своих слов. Выбрав, осторожно словно девчонка-школьница прижалась ко мне своим телом, обвив холодными руками.
   - Вот он. Смотри...
   Шепот коснулся прерывистым дыханием вискам, и тут же зрение против моей воли сфокусировалось на приземистом мужчине. Он, прикрыв глаза, ждал трамвая рядом с метро "Преображенская площадь". Если смотреть обычным зрением он был ничем не примечательным. Простое достаточно умное лицо, подтянутая фигура, хорошая дорогая футболка и потертые модные джинсы, обрезанные у колен. Сразу понятно - человек не самый бедный, но в тоже время ещё чувствует вкус жизни. Если мимо вас пройдёт такой гражданин - в толпе вы его даже не заметите. Или мазнёте одним взглядом и тут же займётесь более интересными или яркими прохожими.
   Но если бы вы могли вглядеться в его душу - сразу бы перешли на другую сторону улицы, если не вызвали милицию. Обманы, измены, кражи, отвратительные мысли, наркотики и даже убийство... по пьяни, в далёком прошлом, которое списали на несчастный случай.
   - Увидел? Таким не место в твоём мире... Да? - Тьма прижалась ко мне ещё сильнее, превратив сначала целомудренное объятие в интимное, проводя тонкими холодными пальчиками по моему позвоночнику. Сквозь ещё не высохшую рубашку, прикосновения были почти болезненными.
   - Да, таким не место... - согласился. - Говори уж, в чём подвох. Что-то стандартное? Вроде больной мамы... Все эти споры никогда не приводили ни к чему хорошему. Надо просто действовать так, как кажется правильным. А дальше... что будет. Сделать счастливыми всех не возможно.
   - Ты почти угадал... - красавица ослепительно улыбнулась. - Тогда я не буду их тебе показывать. Или всё-таки? У него жена и трое очаровательных детишек. Ангелочки. Добрые, светлые. А как папу любят. И жена... молодая, чистая. Она даже не подозревает о его изменах, делах и очень-очень любит. Ведь дома он самый лучший муж и отец на свете - всё для семьи - его девиз. Что же с ней будет, если ты его убьёшь?
   - Подарю встречу с достойным человеком, который не будет изменять ей и любить детей по-настоящему, а не играя.
   - И этим отнимешь счастье у другой?
   - Но ведь можно всё уравновесить... Привести к ней того человека, половинка которого не достойна существовать на земле. Соединить лучшее.
   Тьма покачала головой.
   Теперь она не обвивалась вокруг меня, а парила рядом, внимательно рассматривая мужчину. Вот подошёл трамвай, заставив собравшихся людей, всколыхнуться небольшой волной, которая разделилась на два потока. Кто-то остался стоять на остановке, чуть-чуть отступив назад. А кто-то наоборот, стал продвигаться вперёд, чтобы извернуться и пролезть первым. Желание занять лучшее место - это так естественно.
   Мужчина же не стал толкаться. Он спокойно пропустил перед собой тоненькую девушку и женщину с тростью. После чего пробрался в конец вагона, чтобы не мешать другим людям проходить. Даже та девушка, на душе которой была только одна измена и несколько обманов, вела себя более агрессивно и, оттеснив старушку, сама уселась на свободное сиденье.
   - Встань! - приказ прозвучал сам собой, и послушная марионетка поднялась с места, извинившись перед пожилой дамой.
   Прикрыв глаза, я отпустил её сознание.
   В уходящем трамвае девушка пугливо озиралась по сторонам. Только что она сидела, чувствовала себя довольной. И вдруг провал. А ещё казалось, что в душе на миг поселился кто-то отвратительно-страшный... Но чувство страха отступило. Девушка брезгливо наморщила носик, жалея потерянное место, и углубилась в свои мысли.
  
   Я проводил трамвай взглядом, ожидая выводов этой беседы. Как просто забыть, что нельзя всё мерить по себе, что окружающему миру намного важнее такой ты, каким он сам видит тебя. А тот, что находится внутри - интересен только тебе. У каждого есть выбор. Даже если на одной чаше весов смерть - все равно ты можешь сам решить, что лучше. И для тебя и для окружающих людей. Ведь иногда тихая госпожа, куда добрее и милосерднее плетельщицы судеб, которая играет с нашими жизнями. Нет... не с "нашими" - теперь "вашими". Надо мной старая пряха больше не властна. А значит, узор моей судьбы будет таким, каким захочу.
   И я не собираюсь учиться быть объективным. Вообще не собираюсь учиться. Я выстрадал своё право делать то, что захочу. И получил весь этот мир в своё пользование. Могу захватить, могу развязать войны, могу выполнить своё желание - уничтожить всех недостойных, могу раскрыть магию и свернуть с привычной оси истории. А могу... просто оставить всё, как оно есть.
   Ведь мне всё равно...
   Я сделал несколько ленивых взмахов тёмными крыльями, поднимаясь выше. Очертания города смазались, теряя грани. Сам город превратился в некрасивое пятно, на теле планеты. И таких язв было слишком много. Легкие перехватило от недостатка воздуха. Не страшно. Я не могу умереть так. Сомневаюсь, что теперь я вообще могу умереть.
   - Это можно проверить... - Тьма появилась как всегда неожиданно. Ещё минуту назад она просто исчезла, растворившись в разряженной атмосфере. А теперь вновь кружила вокруг меня, как хищник ждёт ошибки жертвы. Неужели в её глазах я такой?
   - Ты - игрушка. Очень интересная и увлекательная игрушка... - Неожиданно голос красавицы изменился, в нем не было привычных капризных или повелительных ноток. И превосходства в нём тоже не было. Сейчас она просто говорила со мной, а не играла. - У меня не так много детей... - неожиданно пожаловалась она, - истинно моих созданий. Рано или поздно обособившаяся часть меня, изменяется под воздействием окружающего её мира и света. Она не отрекается от меня, но перестаёт понимать родство. Прикрывается речами, что и Тьме знакомы чувства, что и она может любить... что Тьма - не зло. Но ведь эта часть уже не Тьма... Значит слова неправильны... Мне много лет, милый, но я до сих пор не могу ни опровергнуть эти слова, ни доказать.
   Я не успел спросить, к чему она это говорит, как Тьма, смерив меня странным взглядом, продолжила.
   - Ты отрекаешься от своей природе. Отвергаешь то, что тебе дано вопреки. То, о чём подобные мне могут только мечтать. Ты стал слепым и глухим. Так замкнулся в себе,... так привык жалеть себя. Лелеять рану, всё равно, что постоянно раздирать её, не давая возможности зажить. Так и ты вместо того, чтобы пытаться жить, постараться измениться, научиться чувствовать - бежишь в свою пустоту. Сдался после нескольких жалких попыток. И ты считаешь себя всесильным?! - казалось, красавица сейчас закричит. Пусть... я просто молчал и слушал её. - Ты слишком скучен, чтобы быть игрушкой!
   Крылья исчезли.
   Началось падение...
  

***

  
   Деревенька была на удивление уютной.
   Мы вошли в неё, когда рассвет только-только начал окрашивать простые крыши блеклыми лучами. Низкая плетень, в которой зияли огромные дыры, - условная граница и защитная стена, - осталась позади.
   В первом же дворе нас лениво облаял большой серый пес со свалявшейся шерстью. Остальные собаки поддержали его сонной перекличкой и замолкли, словно просто сообщили хозяевам, что в селении появились чужаки, но опасности они не представляют. Также лениво в чьём-то хлеву промычала корова.
  
   Деревня лишь начинала просыпаться, не подозревая, что судьба пригнала на окраину земель тех, из-за кого через несколько лет король прикажет спалить здесь всё, включая людей. Нет, она об этом даже не подозревала. Даже радовалась, что покосивший домик деда Карда, который умер той зимой, снова наполниться жизнью. А глядя на молодую пару, можно говорить, что и до детского смеха недолго будет. Да и пригожие они... - хмурый парнишка с двумя небольшими котомками на спине, и ладная рыжая девушка, которая одной рукой пугливо цеплялась за спутника, а другой держала в поводу хромающую лошадь. Приживутся. Видно по ним, что и выдержки хватит и упрямства. Да, и, похоже, некуда им больше идти. И хорошо, они только украсят дружную семью, которой было это селение.
   Деревня радовалась, расцветая, перед нежданными, но уже любимыми гостями.
   Староста появился на крыльце буквально через двадцать минут. Бодрый не молодой мужчина. Явно бывший воин - по стати видно. Оглядел вставших перед незапертой калиткой подростков одним оставшимся глазом, усмехнулся.
   - Насовсем к нам? Али проездом?
   Парнишка промолчал, продолжая смотреть перед собой. Уж не блаженный ли часом? Девушка ещё сильнее вцепилась в его руку, но звонко ответила мужчине.
   - Насовсем. Возьмёте? - голосок у неё был замечательный. Под вечер в кругу односельчан одно удовольствие такой слушать, чтобы песни выводил задушевные.
   Только взгляд загнанный, как у волчицы. Явно собирает до последнего защищать паренька. Вон как глазёнки из стороны в сторону зыркают, словно нападения ожидает.
   - А проблем с вами не будет? - подозрительно уточнил староста.
   - Нет.
   Тут только парнишка и отмер, словно проснулся. Криво улыбнулся.
   - Может и будут, да только мы постараемся, чтобы вас они не коснулись. Каждый за собой своё приводит... - молодец, правильно ответил.
   Сразу видно, не сладко ему пришлось. Вон в волосах первая седина видна, а больше двадцати не дашь. И черты лица жесткие, затвердевшие... Жалко парня. Неужто, война его поломала? Или чего похуже. Главное, чтобы девчонка за него также держаться продолжила. Тогда точно вытянет.
   - Там у конца деревни домик есть. Старый, конечно, но подправить можно. Вы там пока располагайтесь. Да, чтобы в полдень сюда пришли, ко мне. Всем селом будем знакомиться, и решать, как вам на первое время помочь, пока сами не разберётесь. Договорились?
   - Да! Спасибо! - Девушка, робко улыбнувшись, поклонилась мужчине. Парнишка только головой кивнул.
   Староста проводил взглядом парочку, - а хорошо смотрятся. Она его вон как тянет, что-то шепчет. Сама не оставит, а уж там прошлое отпустит. Обоих. Уж по себе знает. Его-то Анигья вытащила. Вот и девчонка справиться, если действительно любит.
  
   - Я же говорила - хорошая деревня. - Ирэн сжимала мою ладонь так, будто боялась, что я сейчас вырвусь и убегу куда-нибудь. Да, вот хоть в тот дремучий лес, который виднеется за деревней.
   Только вот зачем? Если уж бежать, то вместе.
   - Да, хорошая... - согласился я, - Ирэн, только ты сама говори ладно? Не надо мне...
   - Хорошо, - девушка прижалась к моему плечу, когда мы остановились, разглядывая тот дом, который теперь должен был стать нашим жилищем. - Как думаешь, приживёмся?
   И кто из нас кого поддерживает, спрашивается?
   - Приживёмся, Веснушка. Пойдём.
  
   И действительно смогли прижиться. Не смотря на то, что в деревне я заработал репутацию толи молчуна, толи колдуна, который раскаялся в своих злодеяниях, но с людьми ему всё равно трудно общаться. А толи и вовсе блаженного.
   Кто-то меня жалел. Кто-то оставался равнодушным. Кто-то старался помочь. Но ненавистников не было. И лицемеров - все написано на лицах, легко читается в глазах и улыбках. Как же это согревало разодранную душу!
  
   Дни снова потекли неспешной рекой.
   Утро сменялось днём, день вечером, вечер - ночью, ночь - утром. Лето тихо отступало под натиском осени. Как-то таинственно и незаметно, никому не говоря, начала желтеть листва. Просто однажды утром под ноги упал первый бледно-жёлтый с грязными пятнами лист. Потом, ночью по кое-как залатанной крыше прошуршал маленький дождик, и тем, кто его слышал, стало ясно, - наступила осень.
   Подкралась на мягких лапах и закружилась листопадом, танцуя солнечными бликами на окошках домов и витражах небольшой церкви. Она искрилась в улыбках маленьких детей, которые с каким-то завораживающим упоением игрались с кучами ароматной листвы. В такие минуты мне хотелось пожалеть, что я не поэт и не художник.
   Я мог до одури смотреть на пьянящий танец листьев и слушать прощальные крики улетающих птиц, но только всё равно не мог наглядеться. Я проверял силки в лесу, принося домой мелкую живность. Долго гулял меж морщинистых стволов огромных деревьев, собирал удивительно большие вкусные ягоды.
   А листья всё падали под ноги селян, смешиваясь со склизкой грязью. Дожди всё усиливались, ясные дни угасали. Неделя уходила за неделей.
   Осень умирала.
   В порыве вдохновенья я как-то сравнил её с раненым воином, что, лёжа в луже своей крови, спокойно смотрит на врага - зиму. Воин не кричит попусту проклятья, не захлебывается ужасом, вызывая отвращение. Не читает пафосную, зарифмованную мораль о добре и высоких материях, добиваясь слезливой жалости. Нет, не силясь встать, чтобы умереть, гордо задрав подбородок. Просто смотрит на небо, в девственно-чистую синеву. А небеса оплакивают осень. И, сливаясь с криком последней птицы, она умирает, чтобы вновь воскреснуть в блеске золотых листьев, и снова уходит, сраженная зимой.
   Чтобы однажды привести в хороводе золотых листьев сотню суровых гвардейцев с коротким и очень простым приказом короля всех людей Далика I - "уничтожить всех"...
  

***

  
   Я падал...
   Казалось, тело сейчас не выдержит и сломается, сплющится, ещё до соприкосновения с твёрдой землёй. Сам себе напоминал тряпичную куклу, которую воздушные потоки надеются разорвать на части. Воздух выбило из лёгких ещё на первых секундах падения.
   Мне было удивительно хорошо...
   Вам когда-нибудь снилось быстрое падение в никуда? Когда резко просыпаешься, не понимая где и почему, испытывая недавний страх, и в тоже время странное удовольствие разливается внизу живота. Эмоции и физические ощущения при этом так причудливо перемешиваются, что ещё несколько минут, можно лежать, уткнувшись носом в подушку, и пытаться вернуть их.
   Сейчас чувство физического удовольствия захлёстывало меня с головой, переполняя тело, прокатываясь внутри упругими волнами. Заставляя наслаждаться каждой секундой стремительного падения и притупляя всё остальное. Ещё чуть-чуть и, наверное, я бы рассмеялся. Но нужно было обнять воздух, нужно было сосредоточиться на каждой клеточке тела, которые просто кричали, от яркого неземного удовольствия, нужно было полностью отдать себя в его власть. Можно понять тех самоубийц, что выбирают прыжок с крыши: и точная смерть, и перед ударом испытываешь недоступное смертным блаженство. Оно того стоит... несколько коротких секунд полёта, миг боли и покой в чертогах тихой госпожи.
   Мысли становились всё более и более отрывочными и односложными. И я тоже разобьюсь, наконец, освобожусь от этой пустоты, перестану зависеть от памяти... только не останавливать падения... продлить это наслаждение... хоть чуть-чуть свободы.
  
   А потом земля резко приблизилась, дома увеличились, я не успел зажмуриться и серый грязный асфальт, подпрыгнув, ударил в лицо, свернув мне шею и изломав тело.
  

***

  
   Спешащая уединиться парочка остановилась, с ужасом уставившись на небольшую площадку перед подъездом девятиэтажки. На минуту им показалось, что на асфальте в луже крови лежит подросток, точнее то, что недавно им было. Но в момент укрывшая тело тёмнота, стерла ужасное видение. Площадка оказалась пуста. Молодой человек сильнее обнял задрожавшую девушку и поспешил, увести прочь, нашептывая на ушко разные глупости.
  

***

  
   Тот, кто сказал, что сначала был свет - дурак. Сначала была боль. Не знаю, как одновременно можно вообще не ощущать своего тела, и в тоже время испытывать адскую дробящую боль, но в этот момент я чувствовал себя именно так. Хуже всегда стало, когда до сознания всё-таки добралось понимание того, о чём я сейчас подумал.
   Не чувствую тела...
   Одна эта фраза перенесла меня крошечную холодную камеру, навалилась память и отчаянье. Я дернулся, понимая, что окончательно сойду с ума, если мне придётся перенести это ещё раз, пусть даже по памяти. Что-то хрустнуло - не смог опереться на вывернутую из сустава руку. Голова завались на бок, словно у дохлой курицы. Глаза закрывала мутная плёнка, а всё лицо было в чем-то липком.
   - Лежи, идиот! - прошелестело рядом, и сильные ладони попытали придавить меня к асфальту. Сопротивляться не удалось - теперь что-то хрустнуло в пояснице, и только что обретённые ощущения отключились - ног я больше не чувствовал.
   - Милая? - хорошо хоть зубы каким-то невероятным образом остались на своих местах. Тьма была рядом, и снова, как тогда, пыталась восстановить меня, выправляя тело. - Зачем? Ты ведь и собиралась меня убить...
   Над ухом раздалось шипение рассерженной кошки, а потом мне снова свернули шею, видимо, чтобы на место поставить. Честно, в тот момент я не думал о мелькнувшей мысли, но мне совершенно искренне захотелось расхохотаться.
   - Почему ты не применил силу?! - красавица дотронулась ладонью до век, стёрла с лица, уже начавшую сворачиваться кровь. - Тебе бы все равно не дали умереть! Ты ещё не понял, что они так просто не расстаются с игрушками?
   - Причём тут умереть? Ради того, что я ощутил, падая - можно вытерпеть очень многое. К тому же ты сама меня отпустила... - я убрал с лица растрепавшиеся волосы, и оттолкнул Тьму, которая крутилась вокруг меня, как лиса около курятника. - Мне не нужна твоя помощь, так заживёт.
   Вставал я долго. Всё-таки сломанный позвоночник даже для меня серьёзное повреждение. А кроме него было переломано и вывихнуто все, что только можно было переломать и вывихнуть. Красавица, оскорблённая таким поведением, устроилась на лавочке и наблюдала за моими потугами. Для начала я зарастил позвонки - криво, конечно, но уже хоть что-то. Потом настала очередь ног, - на правой кость сломалась так неудачно, что пропорола и кожу и джинсы. Выглядело это отвратительно.
   Мимо проходили люди, но в мою сторону никто даже смотреть не думал, словно я был пустым местом. Окончательно мои подозрения подтвердились, когда из подъезда вышла полная дама с крошечной собачкой на руках. Брезгливо оглядела двор, мазнула по мне взглядом, как по детали обстановки и направилась к своей машине. При этом даже умудрилась поскользнуться в луже моей крови, но лишь удивленно осмотрелась вокруг, словно надеялась увидеть шкурку от банана.
   - Естественно я навела морок, ещё не хватало тут толпы любопытных... - прошипела Тьма со своего места.
   Всё теперь ясно, - повязаны мы с ней надолго. Пока хозяйка - с каждым разом это слово получалось произносить с большим сарказмом, - не решит, что делать дальше. И никуда от меня красавица с алебастровой кожей не денется. Привязал Случай великую сущность к герою-неудачнику, теперь придётся терпеть друг друга, пока тот же случай не раздели дорожки-пути.
   - Может быть, всё же разрешишь помочь тебе?
   - Сначала калечишь, потом лечишь... что дальше?
   - Тебе действительно, интересно?
   Пожал плечами, - по спине, словно электрический разряд, прокатилась волна боли.
   - Нет, конечно. Но я буду стараться,... обещаю, что приложу все усилия, чтобы стать... интересной игрушкой.
   Красавица поднялась с лавочки, очертания фигуры женщины смазались, превращаясь в тень. Подошла ко мне, ступая на сантиметр над землёй, чтобы не испачкаться. Наклонила голову набок, вглядываясь внутрь меня, потом прикрыла глаза и дотронулась до моей щеки ладошкой.
   - Спасибо...жаль только, что ты недолго будешь... моей игрушкой. Наверное, стоит извиниться? Даже подобные мне могут ошибаться и упускать из памяти мелочи, которые на самом деле много стоят... Я не подумала о том, что физическое удовольствие может так сильно затуманить сознание. Оно теперь для тебя станет наркотиком. Будет ненадолго заполнять эту пустоту... - она убрала узкую ладошку от щеки, и прикоснулась к левой стороне груди, где ровно билось моё сердце. - Не сорвись...
   - Извинения приняты, - от прикосновений красавицы боль начала нехотя оставлять меня. Кость с хрустом вернулась на место, и рану медленно затягивал неопрятный толстый шрам, - потом пройдёт. - Не знал, что ты умеешь признавать свои ошибки. Значит, то странное ощущение будет появляться каждый раз, когда мне будет... м-мм хорошо? Но ведь...
   - Нет, ты не так понял. Исключительное удовольствие будет затуманивать рассудок, освобождая силу, которая может легко взять над тобой контроль. Никто не скажет, что ты решишь сделать и сделаешь в таком состоянии в следующий раз. Просто приятные ощущения такими и останутся, но вот падать больше не рекомендую.
   Теперь встать всё-таки получилось. Оглядев себя, я всё-таки захохотал: громко и с надрывом, - по-другому просто не получилось. Босиком, - тапочки слетели с меня при падении, - перемазанный в крови, одежда изорвалась, волосы истрепались, теперь чёрт знает на, что похожи. И так мне придётся возвращаться домой. А стоит ли возвращаться? Впрочем, это я обдумаю потом, сначала то, что мне рассказала Тьма.
   - Я смогу как предугадывать такие последствия, чтобы успевать останавливаться?
   - Возможно, но всё зависит от причины, по которой ты будешь испытывать удовольствие. Во время падения ты вообще отказался от силы, и не подумал об опасности - даже не смог бы, но что будет в следующий раз...
   - Получается с девочками мне встречаться категорически противопоказано... Знаешь, а мне ведь сейчас лучше, словно что-то от прошлого вернулось. Почти могу чувствовать...
   Я переплёл косу, стараясь очистить волосы от крови. Сила, после такой встряски, слушалась меня отвратительно, поэтому в нескольких местах остались засохшие бурые пряди. Не капает - и хорошо. Так же почистил одежду, на то, чтобы залатать сил уже не хватило. Мне ещё домой как-то вернуть надо - переместиться сейчас не смогу, полететь тем более. Значит, придётся, как простому смертному добраться до ближайшего метро, сориентироваться, где я нахожусь, и уже так с пересадками ехать к себе, объяснять перед родителями.
   Тьма в это время заботливо стирала мою кровь с асфальта. На моё последнее предложение она не отвечала достаточно долго, потом, совсем как простая девчонка, откинув за спину тяжелые тёмные волосы, повернулась.
   - Если периодически, то думаю, можно... Только вот сомневаюсь, что у тебя есть подобные планы. Серег... - Не считал, но вроде это первый раз, когда она обратилась ко мне по имени, пусть не данному при рождении. - То, что ты сейчас якобы "ощущаешь", подъём, веру, отголоски эмоций, перемену настроения - это всё остаточные эффекты после падения. Я же сказала - наркотик. Скоро время истечет и пустота вернётся. На первых минутах будет ещё хуже, чем раньше...Тебе лучше успеть домой, если нагонит одного...
   Уточнять, почему красавица не сказала мне этого раньше, не стал. Раз надо, значит - надо. Ещё раз отряхнул джинсы и ладони, после чего прошёл к просвету между домами.
  
   Наверное, мне просто повезло, но к метро я вышел уже через пятнадцать минут. Прохожие, спешащие укрыться по квартирам от вечерней духоты, удивленно на меня оборачивались, но вопросов не задавали, и вызвать милицию не спешили. Какой-то беззубый карапуз потыкал в меня пальцем, беззлобно рассмеявшись. Молодая мать обернулась посмотреть, что же так заинтересовало ребёнка и, натолкнувшись на мой взгляд, пугливо, по мышиному пискнула и, схватив сына на руки, поспешила отойти подальше. Кто-то громко прокомментировал мой вид, решив сравнить с не совсем правильно ориентированными людьми. Тратить силу на наглеца не пришлось, - Тьма метнулась в его сторону, укорачивая срок его жизни, - часа два, не больше.
   И название станции тоже пришлось кстати: "Новогиреево", значит всего одну пересадку делать. Мысли были удивительно обрывочными: просто фиксировали всё происходящее, не отвлекаясь на привычные размышления. Под подозрительным взглядом вахтёрши, приложив ладонь к жёлтому кругу на турникете, я спокойно прошёл на платформу. Расположение станций на карте я знал хорошо, так же как почти весь метрополитен - ещё в прошлой жизни, покачиваясь в вагоне, от скуки заучивал карту подземки. Столько времени прошло, а вот помню...
   "Новогиреевская" принадлежала разряду именно тех станций, которые в прошлой жизни мне нравились больше всего - нет огромных колонн, когда со всех сторон на психику давят мраморные глыбы, и также отсутствует покатый свод, который наводит на мысли о скором крушении потолка. Милая аккуратная станция со статными светлыми колоннами, по верху которых шёл красивый орнамент, он же украшал серые стены.
   Я прошёл до середины платформы, заскочив в подъехавший поезд. Если на самой станции быстрое передвижение не позволяло пристально осматривать меня, да и не интересно это было, то вот в вагоне на меня уставились абсолютно всё, словно на заморскую диковинку. Тьма мягко улыбнулась, уточнив, не стоит ли поднять кого-нибудь с места, чтобы я мог сесть.
   - Не развалюсь... - я прошёл в конец вагона, и, прислонившись к двери, закрыл глаза, вслушиваясь в шум, от которого давно успел отвыкнуть. Тело продолжало болеть. Нет, не так, тело продолжало болеть адски.
   - Ты уверен? Личико ты себе подправил, а что будешь делать с внутренностями? Ты хоть понимаешь, что сейчас у тебя там полная каша из всех органов? Человек с таким состояние и секунды не протянет, а ты собираешься стоять...- красавица была похожа на кудахчущую наседку. Зачем мне проявления её заботы? Наверное, это должно быть приятно, что все могущая Тьма заботиться о своей временной игрушке?
   - Ты правильно сказала - человек, я так давно не могу себе назвать. Так что, пожалуйста, успокойся. К тому же, вон тот мужчина собирается выходить, сейчас сяду.
   Красавица присмотрелась к нему, чуть прищурив глаза, остановилась взгляд на лице мужчины, потом повернулась ко мне.
   - Как ты это понял? На эмоциональном фоне это не отразилось...
   - Причём тут фон? Любой, кто достаточно внимателен и часто ездит в метро, может понять, кто и когда собирается выходить - уже за несколько станций видно. Никакой магии не нужно. Подойдём поближе.
   - Как скажешь...
   Устроившись на месте, и настроив сознание на то, чтобы оно не пропустило переход, я уснул, разрешив организму самом себя залечивать так, как он считает нужным. Тьма, невесомой тенью устроилась у меня на коленях и рисуя на рваной рубашке тонким пальчиком какие-то узоры.
  

***

  
   Долгие годы...
   Пусть иногда казалось, будто время навсегда замерло, однажды утром я понял, что оно просто игралось со мной. Как ребёнок - зло и невинно, не понимая, что причиняет боль. Прошло три года...
  
   Очень холодно... Почему мне всё время холодно? Этот холод не отпускает меня ни в липких кошмарах, ни в ещё более ужасающей яви - он внутри меня: в мыслях, в памяти, в сердце - в самой середине, там только покрытый изморозью пепел и память - больше ничего. Просто так действуют поросшие мхом камни тюрьмы, от которых в любую погоду тянет холодом и затхлой сыростью, а может гуляющие по коридорам тюрьмы сквозняки, или постоянное присутствие стражи. Возможно всё вместе... Вот бы перестать чувствовать этот холод, многое бы отдал.
   И только от знания причины холода вряд ли мне станет легче...
  
   Я хрипло рассмеялся, за что сразу пришлось расплатиться. Смех перешёл в болезненный кашель. Казалось, что вместе с тёмными сгустками крови я вот-вот выкашляю собственные лёгкие. Перед глазами начали мельтешить разноцветные мушки, и тут же о себе напомнила температура. Если честно, я наивно полагал, что о здоровье заключённых будут, хоть чуть-чуть заботиться. Как глупо с моей стороны. Боюсь, тут даже откажут в быстрой смерти. Хотя я о многом думал неправильно - реальность жестока даже в хороших сказках... - в них особенно.
   Думал...
   Почти все, что мне осталось. За эти года я переворошил всю свою жизнь. Осмыслил столько тем, что уже не знаю о чём можно ещё думать. Слишком многие мысли приносят боль, слишком многие воспоминания притягивают стражу и духа Щели. Сначала я так боялся...
   А потом сам стал их звать, чтобы они забрали всё. Вскрыли раны, выпуская гной прошлых дней. Избавляли меня от боли и памяти в спасительной пустоте обморока. Каждый раз после это я лишаюсь какой-то своей части. Чего-то светлого. Но так спокойнее: не надо кричать, разрывая голосовые связки,... опухшие от слёз глаза, наконец, смогут отдохнуть. Остаются только сны - моя слабость, боль, унижение...
   Потому что во снах я снова и снова переживаю предательство.
   Раз за разом, два крепких драгуна волокут меня по узким коридорам узилища. А мне всё кажется, что это чья-то глупая шутка. Что этот кошмар вот-вот закончится. Я хочу что-то сказать, закричать, засмеяться, заплакать. Но сил не хватает даже на тихий всхлип. Как давно это было, а каждая секунда острой иглой врезалась в память.
   Тихо раскачиваюсь на волнах полуяви, полубреда. Сознание постепенно угасает. Так хорошо. Кашель прошёл, оставив истерзанные лёгкие в покое, головная боль отступила, оставляя лишь легкое и какое-то, в чём-то приятное головокружение. Ещё бы холод ушёл... и так лежать дальше,... вечность.
   Больше никогда не открыть глаз. Забыть дышать.
   Может я сошёл с ума?
   Какая разница...
  
   По коридору глухим эхом раздались шаги надсмотрщика. Человек передвигался рывками, делая маленькие шажки, и сильно хромая на ногу. Так я их различаю - по шагам. Перевернулся на другой бок к стене, чтобы нельзя было разглядеть мой лицо. Только один раз я позволил себе показать свои глаза. Больше эта ошибка не повторится.
   - Не сдох ещё? - Голос отозвался новым приступом боли, а надсмотрщик, будто специально ещё провёл какой-то палкой по ржавым прутьям решётки, вырывая у меня тихий мучительный стон. - Не сдох, значит, - с каким-то мрачным удовольствием констатировал мужчина.
   - Я тут подумал, а что это ты у нас занимаешь целую камеру? Не жирно тебе будет? Может ещё отдельные апартаменты предоставить? Так что после ужина переедешь, голубчик, в другую камеру. Там тебе будет веселее.
   После чего по коридору снова раздались столько не приятные на звук шаги. К моей камере опять приблизилась стража, за ней ледяное присутствие Духа. Совсем близко. Казалось, они стояли прямо над моей койкой.
   Вдох, выдох...
   Вдох, выдох...
   Как же холодно...
   Мучительно хотелось повернуться лицом к решётке и открыть глаза. Мне казалось трусостью - встречать их, повернувшись к ним спиной, лёжа в защитной позе эмбриона. Ещё один хриплый вдох и сознание привычно заволакивает пелена воспоминаний.
   Родители...
   Брат...
   Первая смерть...
   Первое убийство...
   Перехватывающий предназначающуюся мне стрелу Ферл...
   Похожая на сломанную игрушку Тина.
   Окровавленный Миниаль...
   Счастливо улыбающийся Адриан...
   Тарит...
   Детская обида в глазах Эрика...
   Тихо поскрипывающая колыбель...
   Кровь на полу деревенского домика...
   Ирэн...
   Они смотрят на меня, не осуждающе или ненавидяще. Пока просто смотрят. И это не выносимо! Лучше бы они кричали, обвиняли, проклинали...
   Так скоро будет. Совсем скоро.
   Иногда я слышу тихий шёпот. Они хотят мне что-то сказать, но всё теряется в новой круговерти воспоминаний. В новых приступах боли. Тогда лица превращаются в маски и на них проступает злорадство. Но пока я не верю в это. Только пока. Бесполезное занятие искать истину там, где её нет. Слишком много времени я потратил на это, что бы понять...
   Безумие совсем близко. А может быть я уже давно безумен? Возможно, рассудок повредился настолько, что перестал это замечать? И я смеюсь протяжно, хрипло, но смеюсь... Пока окончательно не проваливаюсь в холодную пустоту.
   - Ну, здравствуй, Серег. - В серых стенах пропитанных отчаяньем и страхом он кажется каким-то неземным существом. Спокойные глаза с капелькой брезгливости. Чистое лицо. Собранные в хвост ухоженные волосы. Безупречная одежда без единой мятой складочки.
   Хранитель моих кошмаров.
   - Здравствуй, Эрик. - Еле слышно говорю. Он чуть морщится, но не возражает против такого обращения. - Ты ведь не оставишь меня,... продолжишь мучить
   - Всего лишь показываю тебе твои ошибки. Посмотри на себя, - и эта рвань Спаситель?! Ты жалок. - Он стоит, прислонившись к грязной стене, так расслабленно, словно просто отдыхает. - Скажи, чего ты добился? Ты ведь сделал всё что хотел? Исполнил свои мечты? Ты счастлив?
   Я отворачиваюсь к стенке.
   - Глупый, наивный мальчик. Я вижу, как ты хочешь плакать, как ты устал, как тебе больно. Преданный мессия. Грязный, выброшенный щёнок. Распятое божество....
   Его тихий смех раздаётся совсем близко.
   - А знаешь, мне тебя не жаль. Совсем. Наоборот, я искренне наслаждаюсь твоей болью. Твоим отчаяньем. Я ведь предлагал тебе присоединиться ко мне. У тебя было бы всё. Власть, сила, знания. Любой твой каприз, всё бы исполнялось по мановению твоего мизинца. Но ты выбрал другой путь. Такой красивый, яркий. Вот только финал разочаровал. Не находишь? Скажи, ты счастлив, что остался верен великому Свету? Он не слепит тебя? Не выжигает изнутри раскаленной болью предательства? Чем тебе так не понравилась тьма? Ответь мне...
   Снова хрипло смеюсь, плевать на боль.
   - Ты не переубедишь меня. Я убью тебя снова, если придётся. Всё равно откажусь. Ненавижу.
   - О, да! Теперь ты знаешь, что такое ненависть. Я вижу в твоём сердце её следы. Словно раковая опухоль, она расползается по всему твоему естеству, заполняя собой разум. Серег, милый мой Серег... Знай, чтобы ни случилось, ты будешь жить. Ты заслужил эту боль, а я маленькую радость. Я отпущу тебя только тогда, когда сполна наслажусь твоей агонией.
   - Ты не сможешь... - Так хочется кричать. Так не выносимо слушать этот голос. - Ты бессилен, я убил тебя. Тебя нет - это безумие, болезнь. Я сошёл с ума. Тебя нет...
   Он тихо засмеялся и расцвёл искренней, почти детской улыбкой.
   - Конечно, я уже давно умер. Моё тело бросили в грязную яму и забросали землёй. То же самое сделают и с тобой после смерти. Мы ведь так похожи. Да, Серег я мёртв!
   Эрик просто светился счастьем. Он прокричал эту фразу чистым звонким голосом.
   - Я мёртв! А ты жив. Ты безумен. И ты сгниёшь здесь заживо. Ты прав, меня нет. Я лишь плод твоего больного воображения. Воплощение твоих кошмаров и ошибок. Это ты сам говоришь с собой. Ты сам себя ненавидишь. Ты счастлив, что сгниёшь заживо. И будешь наслаждаться своей агонией до конца. Ты сошёл с ума, но это не отменяет боли...
  
   В сознание меня привела вспышка резкой боли в боку. Похоже, надсмотрщик сдержал обещание и вернулся, а я в этот момент был в обмороке. А что как не хороший удар лучше всего приводит в чувства? Правильно, только несколько таких ударов.
   - Вставай, падаль! - Рыкнул он, встряхивая меня.
   Потом мне надели наручники, блокирующие магию, и вытолкнули в коридор. Тут волей неволей пришлось открыть глаза, хорошо, что мой провожатый шел позади, ощутимо тыкая меня в спину палкой каждый раз, когда я спотыкался или сбивался с шага. Моя новая камера находилась на четыре этажа выше прежней. Тут было намного холоднее, на лестничных пролётах отсутствовали целые куски стен. Верхние этажи тюрьмы утопали в свинцовых тяжёлых облаках, покрывающих такое прекрасно и недоступное небо.
   В детстве я думал, что на облаках живут ангелы. И они смотрят на наши земные дела с такой невообразимой высоты, что проблемы кажутся глупыми, мелочными. Наверное, про меня забыли, или мой хранитель отрёкся от меня, или он такой же неудачник. Не знаю... неважно. Из раздумий меня вывел ещё один удар в спину.
   Если отсюда спрыгнуть, можно успеть, не только насладиться полётом и вспомнить всю свою жизнь и несколько чужих, но состариться и умереть.
   Вот и тюремный коридор.
   Вместо решёток камеры были закрыты прочными дверями с мощными засовами и петлями, изрядно объеденными ржой. За бурым мхом практически не было видно каменной кладки, а затхлый воздух казалось, разъедал лёгкие. А ещё тут не было стражи.
   Надсмотрщик, покряхтев, отрыл дверь и резким движением втолкнул меня в камеру.
   - Приятно провести время! - Злорадно раздалось мне в след и дверь, мерзко скрипнув, захлопнулась.
   Привыкать к темноте глазам не пришлось. В противоположной от двери стене было сделано забранное решёткой ассиметричное окно. Также камера была намного просторней предыдущей, а ещё место тут было для трёх человек. Два моих соседа с интересом рассматривали новичка, не вставая с кровати, на которой они... перекидывались в карты?
   - И кто это к нам пожаловал? - Растягивая слова, мне навстречу поднялся мужик очень обросшей наружности. Второй пока ограничился молчаливым рассматриванием моей персоны. И тут я с ужасом понял, что два моих новых соседа это Дрир и Масиб - прислужники Эрика - они были моими мучителями, когда я попал в плен к Тёмному Мастеру. В свою очередь они поняли кто я.
   - Забери меня Дух! Как я давно об этом мечтал!
   Дальнейшие события я запомнил очень плохо. Точнее не запомнил совсем. Кажется, меня били. Мучительно долго. С наслаждением ломая каждый палец и выкручивая суставы. Возможно, я даже кричал, или хрипел, проигрывая своей боли...
  
   А очнулся я уже в другой камере. И ничего не болело, точнее я просто не чувствовал собственного тела. Рядом сидел пожилой мужчина. Морщины вспарывали его лицо, словно шрамы. В выцветших глазах была усталость.
   - Очнулся? Зря. - Спокойно констатировал он.
   - Почему? - Еле разлепив губы с засохшей коркой крови, прохрипел в ответ.
   Мужчина покачал головой и отвернулся к окну.
   - Ты уже нежилец. А через полчаса перестанет действовать обезболивающее. Лучше быстрая смерть, чем долгая агония.
   Как выяснилось, у меня было сломано всё, задёто лёгкое, отбиты почки, сотрясение мозга и внутреннее кровоизлияние. Человеку выжить просто невозможно.
   Но Эрик оказался прав - моя агония растянулась. Что-то решило не отпускать меня, и по истечению получаса я не умер от болевого шока.
   Нет, я вовсе не мечтал о смерти, как обычно пишут в героических романах, так как не стремился выжить любой ценой. Мне было всё равно. Поверьте, когда вас рвёт собственной кровью, желания мыслить просто не остаётся.
   Но я снова выжил. Наверное, там наверху просто издевались, делая ставки, сколько ещё смогу перенести. Надсмотрщик, поняв, что на небеса отправляться не собираюсь начал за мной ухаживать. Его звали Микелем, а это крыло тюрьмы было для казнённых узников, по-другому - живых мертвецов. Стража и сам Дух редко захаживали сюда, но всё равно я постоянно чувствовал их присутствие.
   День сменялся днём, по степенно кости стали срастаться, хотя во всех случаях неправильно, причиняя дикую боль. В основном благодаря отварам Микеля ушло сотрясение. А что там с кровоизлиянием я так и не понял. Как кашлял кровью так и продолжил...
   Жизнь продолжалась, если это, конечно можно было назвать жизнью...
   Будь ты проклят, Эрик!
   И тихий смех на грани сознанья:
   - Он мёртв, я - это ты...
  

***

  
   Я когда-то уже пережил нечто похожее на это падение, даже не смотря на то, что был почти человеком. Так почему сейчас мне надо дрожать над разбитым телом и перемешанными внутренностями? Всё пройдёт... я уже понял, что такая тварь, которая не сдохнет никогда. Такому как мне, не место в чёртогах тихой госпожи, а значит, придётся гнить здесь. Так что успокойся милая, никуда твоя игрушка не денется...
  
   Перешёл на Третьяковскую на автопилоте, бессмысленно переставляя ноги в толпе уставших граждан. На меня почти не косились. Ну, подумаешь мальчишка в рваной одежде и босиком? Тут встречались личности намного интереснее. В вагоне, как ни странно место отыскалось сразу. Наверное, потому, что между сидящих полных тёток отрезок пустого сиденья был слишком маленьким - как раз для меня, отличающегося особой, дистрофичной худобой. Снова погрузился в воспоминания - уже не так, как раньше, тогда, словно водоворотом затянуло - с трудом удалось понять, где же всё-таки явь и вырваться в неё страшным усилием воли, которая готова была сдаться, оставив меня там, в прошлом. Сейчас я просто прокручивал в голове кадры, замедляя время и анализируя своё поведение, фразы и слова. Тьма, снова устроившись на коленях, прижалась к моей груди и тихо мурлыкала вытащенную из моих воспоминаний песню, которую я как-то услышал в трактире столицы, когда ещё был Спасителем и просто весёлым пареньком, живущим одним днём. Голос у неё был мелодичный, глубокий, именно такой, какой и нужен для того, чтобы заслушаться им.
  
   - Я никак не пойму, почему же я жив.
   По осколкам иду, - без мечты, без души...
   Кто тут прав, кто не прав? Как найти мне ответ?
   За спиной только прах, горький пепел побед...
   Кто назначил, скажи, эту цену сполна?
   Как мне жить, без души? Как сгореть не дотла?
   Как пройти эту грань? Как мне снова понять
   Эту боль? Эту дань снова миру отдать?
  
   - Замолчи! - прошипел я, чувствуя, как рассеиваются последние жалкие остатки, тех ощущений, которые подарил мне полёт. - Зачем?!
   Наш диалог для пассажиров оставался неслышим, они даже не видели, что я что-то говорю - согласитесь, кто-то может что-нибудь заподозрить, если сидящий напротив вас парень всю дорогу, будет раскрывать рот, словно разговаривая сам с собой.
   - Я сам не помнил этой песни, пока ты не выдернула её... Что ты хочешь этим сказать?
   - Глупый, неужели ты так и не понял, что всё было решено ещё до твоего рождения...Если бы не твои "друзья", кто-то всё равно повторил бы их поступок. Неважно как и когда, но ты всё равно прошёл бы через всё это... Есть такие люди - просто умеют видеть, то что решают Они, твои будущие господа. И пытаются как-то сообщить человеку о его судьбе. Вся твоя жизнь - всего лишь партия в какой-нибудь Их игре. Но даже если бы ты понял того слепого менестреля, не смог ничего изменить. Хватит думать об этом. У тебя есть другой мир - изменяй, как хочешь. Но прошлое оставь.
   - Нет...
   - Дурак, - Тьма, замолчала, а через несколько секунд и вовсе исчезла, слившись с моей тенью.
  
   Когда я вышел из метро, город охватили вечерни сумерки - родители, наверное, уже места себе не находят от волнения, а Лёша во всём себя винит. Только вот стоит ли мне возвращаться? Что я буду делать дома? И буду ли? "Просто жить" - уже не подходит. И ничего глобального в этом мире переделывать не стоит. Зачем уподобляться ребёнку в песочнице?
   Количество людей на троллейбусной остановке говорило о том, что рогатого транспорта не было давно. Старушки с авоськами перебрасывались раздраженными фразами и горевали о пропущенных сериалах. Мужчины с тревогой поглядывали на часы, кто-то мерил пяточки свободного пространства маленькими шагами. Нет, здесь общественным транспортом мне пользоваться не стоит - могу встретить кого-нибудь из знакомых. И заметить, что ничего к турникету не прикладываю проще заметить. Конечно, Тьма со мной, но ей, как и любой капризной даме требовалось время подуться на меня. Не стоит нарывать на неприятности. До дома можно добраться и пешком - минут за тридцать, если быстрым шагом можно и быстрее. Раньше с другом мы так часто гуляли.
   Ещё раз осмотревшись по сторонам, направился от грязного рынка в сторону ТЭЦа и автобусного парка. И как раз на дороге меня накрыл откат. На мгновение показалось, словно меня заново лиши души. Не знаю столько прошло времени, но очнулся я распластанным на асфальте. С трудом поднялся на трясущихся руках, ощущая, как меня затягивает в чёрную дыру пустоты, которая только расширилась. Неожиданным отголоском свободы полёта, меня накрыло жуткое желание завыть раненым зверем - несколько секунд внутри всё скручивалось от двух полюсов - бездушия и ненастоящего чувства, а потом всё поглотила Бездна.
   Стёр с лица капельки пота, убрал с лица оборванные пряди волос, зажмурился, снова привыкая к своему состоянию, потом огляделся - вдруг, кто меня увидел таким. Но нет, вокруг не было ни единой живой души. Видимо все люди разбрелись или по домам, или устроились по дворовым лавочкам в компаниях друзей, девушек и бутылок пива. Так что я просто пошёл дальше. Остывший асфальт был неприятен, мелькнула мысль снова взлететь, чтобы не касаться босыми ступнями заплеванного покрытия. Хотя в метро было хуже.
   Мимо величественно проплыли два автомобильных цента - тут люди всё-таки были, хотя на меня снова не обратили никакого внимания, хорошо. Правда, у второго центра за мной увязался странный мужчина с подвижным лицом, на котором за несколько секунд сменялось такое количество выражений, что было не понятно, как ему не больно так кривиться. И, тем не менее, планы на тощего мальчишку огромными буквами проступали на его лбу. Но в нутрии снова была пустота, так что я всего лишь ускорил движение, хотя Тьма и предложила хоть чуть-чуть позабавиться. На привычный вопрос "зачем?", она пожала изящными плечиками и опять спряталась в тени. Знавал я людей с более отвратительными фантазиями, которые не терпелось им воплотить в реальность. А здесь всего лишь интерес к странному парнишке - видно же, что рамки переступать не собирается. Пока боится. А страх это хороший замок для наших фантазий.
   Чтобы срезать дорогу свернул между домами, пройти мимо моей школы. Моей бывшей школы. Всё такой же знакомый двор, вокруг высокого ничего не скрывающего забора искривленные деревья и тропинка. В потёмках идти одно удовольствие. Тишина, память - теперь уже светлая, еле слышный шелест листвы. Сколько здесь всего было, даже не знаю, что начать вспоминать в первую очередь, образы так странно перемешиваются в голове.
   И тут в спину ударило чувство опасности. В родном мире, где не могло быть равных по силе мне существ, это оказалось настолько диким, что я резко крутанулся, поворачиваясь к неизвестному противнику и тут же уходя с линии удара. Не с моим теперешним тело ввязываться в ближний бой.
   - Тренироваться определенно нужно больше... - задумчиво протянул скрытый вуалью тени мужчина. Роста он был просто огромного. Под два метра точно и в плечах, если не метр, то близко к нему. С моим ростом - сто шестьдесят сантиметров и девчачьими острыми плечами я выгляжу ребёнком. Статный. Лицо под тенью разглядеть сложно, но черты явно правильные, больше характерные для других миров, где смешения пород и национальностей распространено не так сильно.
   - Кто ты?
   - Хорошо, к делу, так к делу, - не стал спорить незнакомец. Чувство опасности притупилось, словно мужчина вызвал его специально - посмотреть на мою реакцию. - Позволь представиться - Девеан, твой надзиратель, по совместительству наставник.
   В голове тут же промелькнул разговор с рыжей девицей - будущей хозяйкой: "Впрочем, эту лекцию прочитает твой надзиратель. Потом..." Значит так? Чтобы вещь не натворила глупостей?
   - Не интересует... - я развернулся, чтобы уйти, как мужчина спокойно ответит.
   - В твоём состоянии? Естественно... только тут твоё мнение не будет учитываться. Я наделён полномочиями... м-ммм... прервать твою жизнь в этом мире, чтобы ты приступил к служению у моей госпожи, если ты будешь себя вести некорректно. - Так что боюсь, нам придётся познакомиться поближе, Серег? - если я не ошибаюсь.
   - Сергей... Ты уверен, что угрозы подействуют? - я повернулся к Тьме, но та только покачала головой.
   Мужчина, назвавшийся Девеаном, неожиданно рассмеялся, словно понял моё движение.
   - Твоя подруга не сможет причинить мне вреда. Не стоит даже пробовать - только время потратишь.
   -В нём есть моя часть... малая часть, видимо потомок кого-то из моих детей, но я не смогу выступить против него. Просто выслушай... - красавица обвилась вокруг меня, пристально вглядываясь в моего надзирателя.
   - Хорошо, говори.
   - А что тут говорить? Мне приказано наблюдать за тобой, направлять, если потребуется. Объяснить твои будущие обязанности, рассказать про Их жизнь и обычаи. Научить языку слуг... И самое главное, - тут он выступил из тени. Резковатые, как я и сказал правильные черты, странные двуцветные глаза - черные с желтым ободком, волосы до плеч, черные с бордовым отсветом. - Да, главное... мне приказано вернуть тебе чувства, чтобы твоя сила - почти всемогущество не превратило тебя в очередного Безумного Убийцу.
   - Я провожу тебя до дома, но завтра приду с утра. Пойдём...
  
   В голове крутились последние строчки, той самой песни:
   - Всемогущество мне, как проклятье дано.
   Как мне жить на земле, если всё все равно?
   Если память солжет, если правда горчит,...
   Кто, скажи мне, поймет? Кто, скажи мне, простит?
   Равнодушно смотря в этот мир без границ,
   Вдруг увидеть себя в равнодушие лиц.
   И узреть в пустоте лишь две чаши весов...
   Как мне жить в темноте без основы основ?
   Крылья Тьмы за спиной, а внутри пустота...
   Я живу? Я живой? Без души? Тишина...**
  

***

  
   * Андрей Белянин
   ** Мин Мари
  
  

Глава 1.7

Первые шаги

  

- Тишина - недолга,

грусть шумит как пурга

в сухостое прошедших столетий.

Коль отчаялись мыслью пронзить пустоту,

что ж вы намертво бога прибили к кресту,

распрочёртовы дети?

- "Чтоб блудниц не любил,

чтоб о правде не ныл,

и о тихом добре не долдонил..."

Ваш единственный тест -

неоструганный крест

да по паре гвоздей на ладони...*

  
   Проснулся я среди ночи в липком холодном поту, рывком сев на постели судорожно вздохнул. Меня била крупная дрожь. Снова бред. Я даже не помню, что видел в этот раз. Только то, что сон был до тошноты омерзителен. Обхватил голову руками, пытаясь сосредоточиться. Но разум ускользал, казалось, невозможно было найти опору в склизком мареве, опутавшим сознание. Боль стучала в висках, наполняя рот густой кровью, я сплюнул на пол красные сгустки. Всё тело ломило, каждый вздох отзывался резкой болью. А разум все быстрее исчезал в тумане безумия.
   Нужно позвать на помощь. Мысль погасла, еле успев проникнуть в мозг. Из последних сил я перекатился на кровати и упал на пол, стараясь создать больше шума. Ни звука не раздалось в кромешной темноте. Пустота - вместо моей комнаты была пустота. Прохладная, завораживающая, такая манящая... желанная, как мягкий поцелуй смерти. Бездна, что чушь я несу? Сознание конвульсивно дернулось в последний раз, пытаясь вернуть меня в реальность.
   Я открыл глаза. Лежу на спине, на кровати. Поднёс к лицу белое пятно ладони: рука тряслась. Через минуту настолько осмелел, что сел на кровати. Крови не было. Что это? Наверное, просто кошмар, - прощальный подарок тюрьмы у Щели. Я уже давно понял, что мой рассудок пострадал слишком сильно. Сумасшествие - это не повод переживать по поводу каждого кошмара. В конце концов, я привык ко многому, привыкну и к этим снам. Только сердце, не откликаясь на доводы, продолжало с бешеной скоростью биться о грудную клетку.
   Устало откинулся на подушку, привычным движением дотронулся до левой стороны груди. Так иногда люди проверяют старые раны, уже давно ставшие белёсыми шрамами. У меня нет ни того, ни другого, но все же всегда считал, что рядом с сердцем у человека находиться душа. Сердце билось, я чувствовал его глухие удары, но души не было. И никогда не будет. Я постоянно вспоминаю, как отсчитывал секунды своей жизни без души. Наверное, это глупо - возвращаться к пережитому. Ныть, как мне пусто и плохо, жалеть себя. Возможно, кому-то ещё хуже, чем мне. Не я один терял друзей и умирал сам. Но всё же...
  
  

***

   На небольшое кладбище опустилась ночь,... укрыла тёмными крыльями унылые ряды чьих-то утрат, прошуршала сухим травоцветом с налётом изморози, что украшала старые плиты. Густые сумерки заполняли все серым и липким туманом. Голые ветви искорежённых болью деревьев наклонились к самой тропе, которая проходила через погост, извиваясь пыльной змеёй. Кладбище находилось на поросшем сухим вереском возвышении, откуда открывался вид на примостившееся в уютной ложбинке поселение. Надо было только пройти склон, к которому подступал старый лес - не больше двадцати минут. А дальше тропа, петляя, уходила в рощицу молодых ещё не изломанных деревьев, чтобы выйти как раз около поселения. Палая листва укрыла собой замшелые, потрескавшиеся надгробия. И в её шелесте слышался плач - печальная мелодия увядания, и горя чьих-то потерянных душ. Скорбь стелилась по земле вместе с туманом. И не смотря, на то, что холод не причинял мне неудобств, зябко поёжился. Несколько минут жадно вдыхал аромат вялой листвы и сырость ночи.
   Почему я тут? Поднял к лицу и рассмотрел просвечивающие руки. Что я должен увидеть в этот раз? Вряд ли мне доставят такое удовольствие - любоваться пейзажем этого мира. Словно откликаясь на мои мысли, невдалеке послышалось приглушенное шарканье шагов. Кто-то медленно шёл через кладбище, ненадолго останавливаясь и снова продолжая путь. Потом меня донесся тихий плач ребёнка. Не думая, присел на каменное надгробие и стал ждать ночного гостя кладбища. Наконец, из тумана показалась женская фигура, прижимающая к груди сверток с ребёнком. Складки плаща тихо шуршали по листве, с одного краю плащ был полностью пропитан кровью. Женщина была ранена... и ранена смертельно. Невозможно представить, что заставляло её ещё двигаться, делая механические движения. Нет, возможно,... - материнский инстинкт, безграничная любовь к своему дитя.
   Шаг... шаг, маленькая передышка. Снова шаг. Воздух хрипло вырывается из неплотно сжатых губ, на которых лопаются кровавые пузырьки.
   - Ещё немного... чуть-чуть... да, да... совсем немного. Ты только не плачь....Скоро всё будет хорошо. Вот пройдем ещё чуть-чуть, и ты будешь в безопасности.
   Потрескавшиеся губы продолжали что-то шептать. Бессмысленный взгляд блуждал по кладбищу, словно женщина ещё надеялась на чудо. Несколько шагов, и снова передышка.
   - Не плачь, я понимаю... Ты устал, я тоже... - сквозь силу она проталкивала через себя слова. - Но спать нельзя... Нужно идти, идти дальше. Тут совсем немного... чуть-чуть. Я тебя смогу кому-нибудь пристроить, пусть не самым лучшим, но хоть будешь жить. Да, да, именно жить, только держись.
   Женщина прошла мимо, не заметив меня. А я, словно завороженный слушал её шёпот. На склоне она несколько раз споткнулась и закашлялась. Ребёнок заплакал сильнее. На миг мне удалось оторвать взгляд от женщины, и я заметил, что за ней кто-то идёт. Худенькая девочка в бесформенном балахоне шла босиком, бесшумно ступая след в след. Она сама была похожа на призрака, видимая только мной.
   Здравствуй, Тихая Госпожа...
   - Стой, - встал у неё на пути. Девочка подняла на меня опухшие от слез глаза. По щеке скатилась капля крови, - тонкий след на скорбной тропе. Худое осунувшееся лицо не выражало ничего кроме бесконечной тоски. - Что она тебе? Дай дойти женщине до поселения.
   - Зачем? - тихий голос подобный сухому шелесту ветра. - Что ты знаешь о ней, и о её ребёнке?
   - Ничего, но прошу, дай ей дойти.
   Смерть улыбнулась. Провела холодным пальцем по моим губам.
   - Ты не можешь мне помешать. Скольких я забрала у тебя? А жизнь чужого человека... - ничто. Я никогда не прихожу без приглашения. Только за теми, кому пора. Хотя могу заключить с тобой договор. Искренне захоти, чтобы она осталась жива, и я разрешу дойти.
   Мы рука об руку пошли вслед за женщиной, и каждый шаг на палую листву падала капля крови - ещё одна её слёза. Так Смерть оплакивает всех...
   - Ты немилосердна, знаешь, что я не могу захотеть или почувствовать. - Покачал головой. - Но всё равно не понимаю.
   - А хочешь? - На минуту, остановившись, она подняла к небу глаза.
   - Возможно...
   - Что ж... тогда ещё увидимся. Жди в гости. А сейчас прости....
   Подарив мне на прощанье ещё одну улыбку, она пошла вперёд. Поравняться с женщиной не стоило никакого труда. Одно лёгкое прикосновение и шёпот оборвался, а тело осело на землю, до последней секунды пытаясь сохранить жизнь ребёнку.
Смерть обернулась и, посмотрев мне в глаза, растворилась, рассыпавшись желтыми листьями.
   Я не спеша подошёл к телу. Она не дошла совсем чуть-чуть, не успела. Но ребёнок был жив, и точно знал, что завтра он обретёт новую семью. Осталось только переждать эту бесконечно длинную ночь.
  

***

  
   ... "жди в гости" - что же я наделал?
  
   Эти сны начались с приходом надзирателя, который, кажется, в самом деле верил, что может вернуть мне чувства. Мужчина готовил какой-то странный настой, после которого меня выворачивало наизнанку, а по ночам преследовали странные видения - как в том сне с Ирэн. Я переносился в те места, где раньше никогда не бывал и наблюдал за людьми, вынужденный бестелесным признаком становиться свидетелем их горя и неудач. И иногда так хотелось поверить, что это помогает...
   Да и почему нет? Ведь это и было главным заданием Девеана - сделать будущую игрушку своей госпожи интересной. Похоже, мужчину тяготила роль няньки - тюремного надсмотрщика. Видно же, что до этого он выполнял более понятные задания - пойти туда, принести то, убить того. Девеан был крайне молчалив, но если что-нибудь говорил - то с крайним раздражением. Не смотря на то, что в первый вечер можно было подумать о его дружелюбном настрое, на самом деле Девеан оказался крайне груб и неприятен. Мне было приказано даже думать самостоятельно пытаться вернуть чувства.
   - Ты не знаешь, какими они придут, насколько буду изменены и изломаны. Можешь сделать только хуже, - сказал Девеан, после чего перестал со мной разговаривать.
   Да и приходил только для того, чтобы дать очередной термос с настоем, который приятно пах цитрусовыми фруктами и обладал дивным вкусом,... только вот реакция на него... Однако, постоянно ощущал присутствие своего надзирателя поблизости. Мужчина просто наблюдал, не вмешиваясь, но явно оценивая каждое моё действие и каждый шаг.
  
   В моей новой жизни с того дня произошли перемены. Если сравнить с тем вязким медленным потоком времени, который окружал меня последние годы, то эти перемены можно было назвать большими. Нет, я не ушёл из семьи. Куда мне идти? Один я сразу же провалюсь в Бездну, и выхода оттуда уже не будет - только бесконечно-долгое падение в пустоту.
   Так что, несмотря на Лешину реакцию, я изменил восприятие родителей одним небольшим импульсом. Они продолжали ездить на работу, покупать продукты, смотреть восьмичасовые новости и любимые сериалы, тормошить брата, чтобы тот готовился к экзаменам, спрашивать у меня про самочувствие, но в тоже время всё для них теперь покрывал белёсый туман, приглушающий вопросы и действия, которые могли быть направлены в мою сторону. Родителей не волновало, где я пропадаю целыми днями, что собираюсь делать в будущем, мои странные фразы и слова, чудесное возвращение. За то, что я сделал, Алёша опять ударил меня, назвав монстром. Согласился, но исправлять ничего не стал. Два дня братец обходил меня стороной, но после, видимо поняв, что ничего не сделаешь, сменил гнев на милость.
   Теперь каждое утро я распахивал окна на лоджии и расправлял тёмные крылья. Полёт стал моей единственной радостью, которую мог себе позволить. Смотрел с высоты птичьего полёта на людей и их муравьиную суету, на сверкающие торговые центры, на длинные пробки - моя Земля. Какой она бы не стала, всё равно останется родным миром и домом, куда всегда буду стремиться.
   Нужно было как-то прожить этот год - последний порог на пути к свободе. Несколько раз возникала идея занять себя единственным делом, которым я овладел в совершенстве - спасением. Раз уж в других мирах избранные есть, то почему бы не помочь дому? Как там было в прошлой жизни? - "каждой Америке по супермену?"... Нет, роль супергероя не на меня шита, но отсюда сверху были видны и пожары, и ограбления и изнасилования... в такие минуты, когда зависнув над городом, я натыкался взглядом на очередное бесчинство, испытывал подобие радости, что лишён души и могу спокойно лететь дальше.
  
   Лето постепенно шло на убыль. Брат блестяще поступил в педагогический вуз, куда его в четыре руки запихивали родители. Дела папиной компании резко пошли в гору, мама получила повышение. Неожиданно выздоровела её сестра, живущая в Петербурге, которая одна воспитывала маленькую дочь.
   А я начинал медленно терять смысл своего существования. Если сначала появившиеся сны вырывали меня из объятий Бездны, то теперь и они не заполняли пустоту даже поверхностно. Всё больше и больше в сознание стала проскальзывать знакомая каждому человеку мысль "а оно мне надо?" - только в моём случае это приобретало несколько иной смысл: перестать дышать, заставить сердце остановиться. Если не поможет - проще отдать себя Бездне, чем заставлять существовать и дальше изо дня в день ради непонятной сделки и мести. Вечное падение в никуда... Как же иногда хотелось подняться как можно выше и убрать крылья, повторить тот короткий полёт. Что-то мешало. Может быть Тьма, а может крошечная часть прошлого меня, которая ещё существовала в памяти - всё-таки побег от проблем это подлость и трусость. А побег от самого себя?
  
   В один из вечеров я привычно стоял на крыше своего дома, разглядывая крошечных забавных людей. Большое оранжевое солнце не спешило покидать густой небосвод, с неохотой опускаясь за соседние дома, создавая иллюзию пожара, который медленно поглощал многоэтажки. И ветер был таким же ленивым. Он вяло гонял по крыше изодранную газету, неизвестно как занесённую сюда. Потом дунул мне в спину, словно спрашивая, о чём же я задумался. Поиграл распущенными волосами и подтолкнул к широкому парапету, и будто демонстрируя то, что предлагал мне сделать - швырнул газету вниз с крыши. Она медленно закружилась в непонятном танце, теряя клоки бумаги, а потом начала торжественно опускаться на землю. Так медленно, словно что-то тянуло её назад в небо. Проследил взглядом её полёт, пока он не закончился на козырьке подъезда, где ей тут же занялся другой ветерок, превращая в обрывки ненужных новостей.
   - Хочешь последовать за ней?
   Наверное, стоило вздрогнуть, или уйти в сторону - встреча с надзирателем не сулила мне ничего хорошего, и подсознательно каждый раз ожидал удара в спину. Мужчина был и оставался для меня неизвестной величиной, и я мог ожидать чего угодно - от нападения до развоплощения, которым он мне пригрозил в первую встречу. Девеан был хищником, а чтобы понять хищника, нужно досконально выучить его повадки.
   - Хочу... - попробовал на вкус это слово, - нет,... не так... думаю, последовать.
   - Мальчишка! - прошипели за спиной, а потом он резко схватил меня за руку и развернул к себе лицом. - Скажи, тебе не надоело самому создавать себе препятствия, а потом мучиться их преодолевая?! Разве ты не знаешь, что не стоит искать сложных путей, если нужная дверь открыта? Я трачу на тебя своё время впустую!
   Какой же он всё-таки высокий... - мелькнула мысль, когда мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза.
   - Меня никто не учил отличать нужную дверь, от не нужной...
   - Этому человек должен научиться сам, что, конечно же, невозможно, если целыми днями только жалеть себя и стенать из-за подлой судьбы. Скажи, может мне не стоит пытаться помочь тебе, раз уж ты так против возвращения чувств?
   - Нет,... я не против...
   - Тогда перестань ныть! А то рядом с тобой даже стоять противно... - Девеан передёрнул плечами, потом уже примирительнее добавил, - у каждого в жизни бывают трудности. Готов согласиться что то, что произошло с тобой выходит за рамки обычного, но это не повод ставить себя выше остальных и думать, что чужие печали ничто по сравнению с твоими. К тому же, можно сказать, тебе ещё повезло...
   Последняя фраза заставила меня вырвать руку из его захвата. Видно же, что он не смеётся надо мной, но... повезло?!
   - Бездна, да что может быть хуже?! - воскликнул я, понимая, что Девеан только что заставил меня ощутить нечто похоже на возмущение. Неужели действительно возможно вернуть себе чувства...
   - Ну-у... - надзиратель обвёл взглядом крышу, словно это "хуже" должно было находиться где-то здесь. Потом устроился на парапете. - Хорошо, не буду предлагать напрячь фантазию, с этим у тебя проблемы - просто расскажу.
   Он похлопал рукой рядом с собой, предлагая сесть. Подождав пока я устроюсь, поджав колени, он начал рассказ. Говорил медленно, взвешивая каждое слово, явно опасаясь сказать что-нибудь лишнее.
   - Представь, что души тебя лишили бы не в один момент, а медленно по кускам вытягивали раскалёнными щипцами. День за днём, год за годом - бесконечная пытка, чувствовать, как внутри тебя медленно образовывается пустота, терять связь с миром.
   Меня ощутимо передернуло, вернув в день казни. Если то о чём, говорит Девеан возможно, мне действительно повезло... Мужчина усмехнулся и продолжил.
   - Ты не заметил, как похож на Творцов? Человека, лишенного души можно узнать всегда под любой маской и личиной, - ведь ни одна иллюзия не сокроет пустые мёртвые глаза. Душа - великий дар и великое проклятие. Она позволяет человеку чувствовать, делая всемогущим и безумно уязвимым, ибо с чувствами приходит субъективности, свой взгляд. Существа подобные Творцам должны смотреть на мир объективно - у них не может быть чувств. Говорят, первое Поколение было создано без них. Последующие набирались в смертных мирах и оказывались наделены душами - это поставило множественную вселенную на грань исчезновения. Тогда кто-то из Творцов придумал небольшое заклинание, которое лишало человека души. А чтобы он мог сохранять дееспособность и разум, оно должно было действовать очень медленно, постепенно адаптируя Творца к такому существованию. Получилось только хуже - боль и пустота медленно свели с ума поколение за поколением,... ты видел их - отвратительное зрелище. Они безумны и всесильны. А ещё они будут люто ненавидеть тебя, за что получил их возможности, которые они выстрадали, потеряв всё, что было им дорого, так просто.
   - Просто? Ты думаешь, я не потерял всё, что было мне дорого...
   - Поверь, они потеряли куда больше. Однако, не буду спорить. Можешь спросить, зачем же тогда Алив брать тебе в услужение? Отвечу - не знаю. Их безумие принимает самые разные формы.
   Потом долго молчали. Я думал о том, что только что узнал. Все оказалось куда сложнее, чем виделось сначала. Что такое проблемы одно человека в огромном мире? А что такое проблемы того же человека во множественной вселенной, где нельзя назвать даже приблизительной число существующих реальностей? Если эти Творцы действительно такие, какими их описал мой надзиратель, то мне даже не хочется представлять те миры, которые они создают.
   - Не создают... Они сами себя назвали Творцами - на самом деле все, что они могут создать - подобия уже существующих миров. Изначально они должны были просто следить за уже существующими реальностями, но когда Истинный творец исчез...
   - Почему ты согласился служить им? - вопросов было предостаточно. В конце концов, в будущем мне предстояло столкнуться с этим, и пока Девеан был в благодушном настроении, таким я его не видел - стоило использоваться время с пользой.
   - Молодость... вот теперь приходится терпеть их выходки. Надо же! Приказали быть нянькой мальчишки, который может случайно свалить полвселенной в Бездну. Однако, если пообещаешь больше не ныть, попробую из тебя слепить что-нибудь достойное.
   - Обещаю...
   - Вот и замечательно! Начнём с самого простого...
  

***

  
   - Как ты думаешь, есть жизнь после смерти? - Это был даже не вопрос, скорее размышление вслух. Ирэн сидела на деревянном подоконнике и смотрела куда-то в ночь, позволяя скупым лунным лучам, освещать её лицо потусторонним светом. Ажурным узором лучи падали на стекающие огнём кудри. Очерчивали резкую линию плеч, фигуру в потрёпанной ночнушке. Уже обрисовавшийся животик. Словно скульптура неведомого мастера, который, пытаясь слепить человека, случайно создал богиню.
   Я, оторвавшись от того, что в будущем должно было стать детской игрушкой, с волнением осмотрел её.
   - Ирэн, что-то случилось? - Да, все правильно... это не простое сравнение, - моя богиня.
   - Нет, что ты. - Она отвернулась от окна, хотя в глазах по-прежнему отражались звёзды. - Мне просто интересно. Или ты собираешься жить вечно?
   Чуть лукавая улыбка, такая родная, такая совершенная. Я готов боготворить её, писать длиннейшие оды - хотя никогда не верил в богов и не умеют сочинять в рифму... Но для женщины, что носит под сердцем моего ребёнка,... нашего ребёнка - для неё всё, что угодно. Но она не просит ничего, кроме любви.
   - Конечно, не собираюсь, ведь это скучно! Нет, Ирэн, не хотел бы я жить вечно... - помотал головой, отгоняя странные мысли.
   - Я тоже. - Она улыбнулась, снова возвращаясь к созерцанию ночи. - А это значит, что когда-нибудь мы умрём. Не боюсь смерти, просто как-то странно осознавать, что в какой-то момент меня не станет. Сотрутся не законченные дела.. А для других всё продолжиться или только начнётся, и все эти люди даже не будут подозревать о том, что меня не стало. Забвения - вот чего я боюсь, того, что в один момент, все, что было важным для меня, станет не нужным. Ведь что-то же должно остаться?
   - Конечно! Останется душа. Смерть это не конец. - говорить стало немыслимо сложно, и смотреть в глаза Ирэн, в которых стояли слёзы. - Ты же знаешь это! Мы обязательно куда-нибудь попадём. И даже неважно куда, - важно, что нас никто не сможет разлучить. А ещё нас буду там ждать: Миниаль, Тина, Ферл... все. Даже Эрик.
   Улыбка вышла кривая, но искренняя.
   - Да уж, - Ирэн тоже выдавила улыбку. - И там всё начнётся сначала? Жизнь? Работа? Или безделье до нового перерождения?
   - Извини, но этого я уже не знаю, - пожал плечами, словно пытаясь согласиться сам с собой. - Мне кажется, что тебе пора спать.
   - Да, конечно, сейчас пойду. Красивая ночь: тихая, звездная. Жаль, что ты не любишь созерцание, - посидели бы вместе, посмотрели на небо.... - Она мечтательно закатила глаза, но тутже вздохнув, осторожно, придерживая живот, слезла с подоконника и потихоньку пошла в комнату. - А все души остаются?
   - Все...
  
   И тогда я в это верил...
  

***

  
   И снова вечер... Лучше него может быть только ночь. Августовская, теплая, живая. Когда по улицам района продолжают гулять весёлые компании, с дворовых лавочек слышится здоровый смех, скрипят широкие качели, и люди кажутся лучше и светлее. Когда город не отпускает тебя, не позволяет погрузить в вязкие мысли, а заставляет прислушиваться к разговорам, рассматривать полуголых подростков, или же просто смотреть на жизнь. Так, словно сам являешься частью этого огромного странного существа.
   Я устроился на парапете крыши, - за пролетевшие недели это вошло в привычку: приходить сюда вечерами и так сидеть. Разглядывал детскую площадку, с которой заботливые мамаши уже утянули своих детей по домам, а громкие компании ещё не собрались пить пиво и слушать музыку, мешая жителям окрестных домов. Воздух был одуряюще свеж, а гуляющий по крыше ветер, забирался под тонкую футболу. Нагретая за день жарким солнцем крыша, ещё не остыла, и босые ступни наслаждались собранным теплом. На шестнадцатом этаже громко заработал телевизор, и игривый ветер, оставив меня, тут же принёс обрывки фраз из какого-то американского боевика. В самую пору блаженно зажмуриться, перевернуться на спину и начать мурлыкать под нос какой-нибудь мотив.
   Это я тут же и сделал. Открыл глаза, вглядываясь в только-только начавшее темнеть небо. Если повернуть голову, можно было увидеть, что над небольшим лесом, уже расцветала звездами ночь, но надо мной властвовала глубокая синь с рогатым маленьким месяцем. А на западе ещё алела полоска заката - Завтра нас снова обрадует жарким днём.
   Девеан сидел рядом, свесив ноги вниз и также сощурившись, вглядывался, как полоска медленно истаивала, теряя насыщенные краски под напором вечерней серости. Насторожился, когда протяжно скрипнули внизу качели, неприятно поморщился, клацнув зубами.
   Я пихнул его ногой, чуть не потеряв равновесие на парапете. Спина у меня неширокая, но и парапет большими размерами не отличается. Бояться нечего, успеет подхватить ветер, и маскировка сама собой закроет от взглядов людей этот досадный инцидент. Но всё равно как-то не хочется портить такой момент.
   Мужчина сначала сделал вид, что не обратил внимания на эту выходку, продолжая думать о своём, а потом резко схватил меня за ногу и начал щекотать ступню.
   - Эй! Я не боюсь щекотки... - это договоренность - не погружаться в себя, не ныть, не вспоминать, жить. Говорить то, что говорил бы в прошлой жизни, не отвлекаясь на раздумья, учиться улыбаться и дышать полной грудью. И иногда это получается.
   Не могу я с ним быть бездушным и пустым. Не даёт надзиратель погружаться в свои мысли и память. Одним присутствием заставляет хотя бы пытаться жить. Странный он. Насколько старше меня, а любит ребячиться. Веселится, подбадривает, шутит. Иногда, кажется, что это мой срок растянулся на долгие столетия, заставив забыть вкус жизни, а Девеан молодой подопечный. А вместо этого - мальчишка без души, с разумом старца и повреждённым рассудком, и взрослый мужчина, который пытается выглядеть подростком, отвергая как свой возраст, так и опыт.
   - Значит, придётся придумать что-нибудь другое... - Девеан отпустил мою ногу и вздохнул. - Ну, вот зачем ты меня пихнул? Такие мысли были... Лежал, вот и лежи, а то ещё упадёшь.
   Надо признать, что Девеан за это время помог мне создать замечательную маску подростка. Он научил подделывать улыбку, смех, выражение лица. Всё это было тщательно отрепетированной ролью, с продуманными до мелочей действиями и фразами. Балансируя на грани, я прекрасно осознавал всю опасность своего положения. И мои губы сами расползались в довольной ухмылке, которую я так долго пытался скопировать, сидя перед зеркалом. Искуснейшая работа! Моя маска не знала изъянов за исключением одного, - глаз. Прекрасно знал, что ненужно обладать тонким нюхом, чтобы уловить фальшь, но пока никто не мог сложить все кусочки мозаики в цельный рисунок.
   Моя персональная нянька, учитель и надсмотрщик. Друг? Нет, наверное. К счастью... Нельзя мне больше друзей находить, привыкать к чьему-то присутствию рядом. Для Девеана я кто? - всего лишь новая игрушка госпожи Алив, которую ему поручили опекать и обучить всему, что и должна знать хорошая вещь. Что он и делает, передавая свой опыт. Рассказывает про вкусы и предпочтения "Пресветлой", про жизнь, которая идёт там, за гранью, про законы множественной веселенной. Кажется, за несколько веков все это не выучить и не понять. Мозг сохранял всю информацию по принципу "может пригодиться". Как-нибудь потом, здесь меня ждёт портал, который должен открыться со дня на день, и... месть.
   После стольких споров я понял, что без неё обойтись не смогу. Лучше расписать всё по памяти так, как бы поступал, будь душа на месте. Устал проигрывать в голове разные варианты, и остановился на одном: всё-таки отомстил. Тот я, каким меня заставили стать ещё до заключения сделал именно так... В противном случае останусь, лежать на крыше, из-за того, что не захочу ничего иного. Потребности тела - одно, но если не научусь заново чувствовать - дальнейшее существование потеряет всякий смысл. Оно и сейчас скатывается в пустоту, откуда так сложно выбираться на болезненный солнечный свет. И одному с этой Бездной мне не справиться, а Девеан говорит - нужен толчок, сильное потрясение.
   Потрясение...
   Боль...
   Память...
  
   ...Она стояла на автобусной остановке. Живая и улыбающаяся. В легком платье со смешными красными цветами и вышивкой. Рыжие волосы были аккуратно подстрижены и взгляд... другой, не тот, который я успел запомнить. Я видел каждую черточку её лица, родинку около носа, изгиб бровей, пятнышки веснушек,... словно почувствовав мой взгляд, она обернулась - миг и лицо искривила гримаса торжества, морок рассеялся... Эрик? Пыльная газель всего на секунду закрыла его от меня, а спустя секунду на остановке никого не было.
   Тепло закончилось. Ночь, подкравшись со спины, одним резким движением накинула на небосвод черную траурную вуаль. И куда-то исчезли звёзды...
   Ветер ледяным порывом заставил поджать ноги и обхватить руками плечи в защитном жесте. Сколько это будет длиться? Но вопрос уже смывал напор памяти. Тьма словно змея ждала несколько дней, пробуждаясь только во снах, и теперь, когда так не осмотрительно расслабил сознание, проскользнула в голову с тихим шипением, словно предупреждая о новой пытке.
   Что ты хочешь увидеть на этот раз? Выбор огромен, сегодня сам сделаешь его... Ведь нужно вносить разнообразие... не так ли?
   - Нет! - перекувырнувшись, я упал на ледяную крышу, которая словно боялась теперь делиться со мной теплом. Мне же ведь удавалось раньше останавливать это сумасшествие, выбираться...
   Цепляюсь за крошечный выступ на отвесной скале последних крох разума, но Бездна, расправив тёмные кожистые крылья, приближается, ещё чуть-чуть... Из носа вытекает тонкая струйка крови, но я не могу её стереть. Ещё один рывок. Боль туманит рассудок, мысли становятся обрывочными и резкими. Рот наполняется металлическим привкусом. Плохо, это очень плохо. Знаю,... знание пробирается в голову ядовитой змеёй, если не успею вырваться, то произойдёт что-то... ужасное? Ещё чуть-чуть, еще последняя пара рывков, и тело выгибается дугой, меня рвёт темной кровью.
   - Что здесь происходит?! - чужой писклявый голос становится ниточкой из реальности, за которую я хватаюсь из последних сил. Мужчина, видимо какой-то работник - спецодежда, ящик с инструментами, на лице удивление. Нет, не ухватиться... Тьма окружает коконом обрывков воспоминаний - ей хочется поиграть. А вместе с Тьмой пробуждалась та сила, которая медленно просачивалась в мою кровь со странными снами, что вызывал отвар надзирателя. И я больше не могу её сдерживать...
   Уже не видел, как Девеан кинулся ко мне с перекошенным лицом. Не видел, как сам, выставив вперёд ладони, обратил мужичка-работника в горстку пепла. Не видел ничего... Только ласковая Бездна и пустота.
   А потом весь мир разлетелся на осколки...
  

***

   Ржавая дверь со страшным скрипом открылась, заставив меня поморщиться от неприятного слуху скрежета. Микель кивнул мне и пропустил в камеру посетителя.
   - Здравствуй, как ты?
   Бледное лицо. Нет даже не лицо, а маска - кость обтянутая белой кожей, которую вспарывали ранние морщины. Вокруг глаз, что давно потеряли последние искры жизни, залегли глубокие тени. Губы искривила грустная улыбка. Время и боль сделали Ирэн некрасивой, настолько, насколько это вообще было возможно. Хотя что-то в ней оставалось от прежней себя, - тень весёлой девушки. Впрочем, это ещё более уродовало её.
   - Так же, как месяц назад.
   Не думаю, что выгляжу лучше, но, господа, я в тюрьме! А вот моя милая жена на свободе. И даже более того: семья обещала её простить и разрешить вернуться. А всего только надо забыть бывшего героя. Вот только ослиное упрямство заставляло Ирэн раз за разом отказываться от предложенных ей благ и продолжать навещать меня. Только зачем?
   Наверное, я скот. Даже спорить не буду. Но мне противна стоящая передо мной женщина. Её сутулые плечи, худые руки с маленькими запястьями и тонкими пальцами. Её грязно-рыжие волосы, которые больше напоминают паклю. Её взгляд, где не осталось той всеобъемлющей любви - только её иллюзия.
   - Я нашла документы об аресте. Мне только осталось их отнести в газету. Только не знаю, кому доверять. Может быть Марису? Но, Серег, я обязательно справлюсь, верь! - Она резко шагнула ко мне, толи желая обнять, толи просто прикоснуться, но я брезгливо отступил назад.
   - Выброси и забудь. Забудь и всё. Точка. - Мне пришлось закрыть глаза, чтобы Ирэн не увидела, как в них медленно возвращается жизнь.
   - Глупости, неужели ты думаешь, что я тебе поверю, Мастер? Говоришь, чтобы оставить его здесь? Но Серег хочет на свободу!
   Она походила на сумасшедшую, но в тоже время... Эрик теперь всегда здесь, - в моём разуме. Только сейчас я это я. И прошу тебя, Ирэн, не трогать ничего, не изменять мою жизнь. Пожалуйста...
   - Нет, не надо, прошу... нет, оставь меня, - вместе с тихим всхлипом наружу прорвались эмоции. - Ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь?! Я опасен! Я... я... у меня нет ничего за этими стенами, там будет только хуже. Привык,... я уже привык тут. И Дух... я почти не чувствую его. Только голоса, но это неважно. Ирэн, милая, я могу встать на колени. Я могу сделать что угодно. Я не хочу возвращаться. Только не это... пожалуйста.
   Она тихо рассмеялась.
   - Бездна, Серег, ты говоришь, словно сумасшедший! Конечно же, ты хочешь стать свободным! Это всё он - он заставляет тебя так думать. И у тебя есть я. И наша любовь! Не бойся, скоро всё закончиться.
   Неужели она не понимает? Не видит? Я уже давно сошел с ума.
   - Нет. - Воздуха катастрофически не хватало, но старался говорить как можно чётче. - Всё, что я прошу - это убраться отсюда к Тёмному Мастеру! Вон!!! Я не люблю тебя! Ты мне противна. Пожалуйста,... убирайся. Я же тебя сейчас возненавижу. Ирэн, я - это он, и на свободе мы станем убивать, станем новым Мастером,... нет - смертью. Да, я стану самой смертью. Я слышу его голос, он шепчет мне, как приятно убивать, нет, не убивать - мучить. Пытать. Ты хочешь попробовать? Тоже хочешь ощутить вкус крови? Вместе навсегда?!
   Мой безумный смех вывел Ирэн из состояния шока, и женщина с испуганным криком бросилась к двери.
   - Нет! Никогда! Потому что я больше не люблю тебя! Ты отвратительна! Убирайся, и если хочешь, чтобы на здесь воцарился ад - освободи меня! И смотри, как я уничтожаю всё, что тебе дорого.
  
   Дверь давно захлопнулась, и эхо моего крика перестало терзать слух болью. Я сидел, прислонившись к стене, и плакал, как последний трус, как тряпка. Со всхлипами, пытаясь прогнать слёзы, стереть их, забыв о минутной слабости, но только сильнее размазывал по лицу. Горло нещадно саднило, - я сорвал себе голос, опять. Сил оставалось только на тихий шепот.
   - Не приходи сюда, я прошу. И прости. Ты, наверное, не поймёшь, но мне больно снова становиться человеком. Каждый раз, когда ты приходишь, я начинаю чувствовать, вспоминать. Теперь я ненавижу любовь! Ненавижу тебя, Ирэн, за то, что ты заставляешь меня любить. Без чувств существовать спокойнее. Эрик был прав - это непозволительная слабость. Или это говорил я? Знаешь, Ирэн, я уже не могу понять, что во мне от Эрика, а что от меня самого. И мне больно, я не хочу быть светлым лордом, спасителем. Не хочу быть мессией, слугой света. Он выжег во мне все хорошее. Жить в темноте спокойнее. Она такая мягкая... я проиграл. Я всё-таки проиграл.... Только не приходи.
   А взгляд медленно мертвел. Так спокойнее...
   Если бы только не эти голоса.
  

***

  
  
   * Александр Бушков "Нелётная погода"
  

Глава 1.8

Шаг вперёд... в прошлое

О чем печаль?
Твоя душа мертва.
Любой герой есть нравственный калека.
Зачем твоя шальная голова
Так льнет щекой к щербатой плахе века?
Не умирай, ландграф...
Ты слышишь смех?
Ты видишь тех, что развалились в ложах?
Как пахнет псиной соболиный мех
Заезжих королев с холодной кожей...
Весь смысл игры - не в выборе ферзя.
На дисбаланс меж черным и меж белым.
Поставить жизнь, как правило, нельзя.
Свою нельзя.
Твою - поставят смело!*

   Я не знаю, кем я стал, чем был. Всё моё существо наполняла непонятная лёгкость и эйфория. С каким-то равнодушием я со стороны наблюдал за суетой людей, которые ещё не поняли, что их мир рушился. Они казались такими глупыми, пытаясь спастись. Но скоро мне надоело смотреть на них. Осталось лишь чувство удивительной свободы. Не было никаких обязательств, дел, даже время услужливо отошло на другой план.
   Носился юрким ветерком над городом, заглядывая в окна разрушенных домов. Купался в нежных солнечных лучах умирающего светила и забавлялся с другими ветрами. Смеялся, наблюдая, за агонией реальности. Играл какую-то мелодию в листве деревьев парка, которую медленно пожирало пламя. Это было так здорово! Словно все проблемы разом стали мелочными и ненужными заморочками. И не было преград между мирами.
   Ни предательства, ни боли. Только какая-то непонятная горечь и грусть. Переместившись на вторую, прошлую Землю, я навестил могилы своих друзей, принеся в своей круговерти лепестки полевых цветов. А потом пролился маленьким дождиком. И не казалось страшным или отвратительным то, что у меня не было души. Ведь у ветров её и не бывает. Всё казалось таким простым: никаких заумных истин, только эта свобода с привкусом неба.
   На какой-то момент мне захотелось проведать своё тело. Оно лежало, раскинув изломанные руки на крыше дома, и выглядело таким хрупким и болезненным, что мне даже стало жаль этого тоненького мальчика. Последнее время все сильнее стал понимать, что Серёжа и я - два разных человека. Он был таким чистым и невинным. И этот светящийся взгляд, и звонкий смех - все было наполнено жизнью, пусть она и не была безоблачной. Теперь я лишил его и этого. Действительно - бездушный монстр. О какой мести может идти речь, если уже разрушил всё, что можно?! И в первую очередь для самого себя. Никогда этот мальчик не сможет жить счастливо. Прости меня, Серёж.
   Я не хочу возвращаться...
  
   Все, что было - неважно. Всё что будет - тем более. Моя пустота - этого достаточно. Ничто больше не имеет значения. Мне теперь всё равно...
  

***

  
   - Да-алик! Будь ты проклят! Слышишь?!
   Я ворвался на заседание Старшего Света, чуть ли не вышибив двери. Скорость и запрещённые знания решили все. Приставил к горлу короля простой нож с деревянной рукоятью - найдёте в любом деревенском доме.
   Далик часто задышал, стараясь отодвинуться от плохо заточенного лезвия. Знал - потребуется, вцеплюсь ему в глотку зубами, но живым не отпущу. Но смотрел совершенно непонимающе, словно пытаясь вспомнить, кто я такой. Тут же ничуть не менее ошарашенные гвардейцы взяли меня в плотное кольцо. Однако упирающийся прямо в шею короля нож мешал им скрутить меня на месте.
   - Скажи, Далик, что я тебе сделал?! За что ты так со мной?! Просто скажи, за что?! - Ещё чуть-чуть, и сорвал бы себе голосовые связки.
   Казалось, что я наблюдаю за происходящим со стороны. Худой грязный мужчина с безумными вытаращенными глазами, в драной одежде, и мой бывший друг, одетый с иголочки по последней моде.
   Не выдержав, я расхохотался.
   - Тебе не хватило того, что ты лишил меня всего, изгнав? Тебе не хватило, что ты обобрал меня до нитки? Тебе не хватило того, что я подыхаю, как последняя псина, не имея права даже на лекарственные импульсы? Решил забрать у меня последнее? Забрал... ну, что рад, мразь?
   - Серег?! - Создалось ощущение, что Далик опомнился только сейчас... - Что ты тут делаешь?
   - Пытаюсь понять, что с тобой случилось. Где мой друг? Куда ты его дел? Кто ты? - окончательно тронувшись, вцепился в короля, начав его трясти, словно надеялся, что из-за пазухи подделки выпадет настоящий Далик.
   Тутже гвардейцы, не растерявшись, отволокли меня на приличное расстояние от венценосной особы.
   - Ты убил её! - истошно завопил я, забившись в крепких руках. - Почему?! Что она тебе сделала?
   На лице всех присутствующих проступило такое удивление, будто я сказал, что являюсь женщиной и Темным Мастером в одном лице.
   - Светлый лорд, вы обвиняете его величество в убийстве? - осторожно спросил какой-то маленький пухлый человечек с лентой министра через плечо.
   - Да, он убил мою дочь. Только он! - снова закричал я. - Больше некому! Ты предатель, убийца! Там был его знак!
   Даже гвардейцы в испуге от меня отпрянули. Неужели они согласятся выслушать? Не мог поверить в это счастье. Наконец-то справедливость восторжествует, как тогда, когда я убил Мастера! Мысли захлестывали - они были громоздкими и гротескными, словно и не моими. Я оправил грязный плащ и оглядел зал.
   - Да, я светлый лорд Серег, заявляю, что король всех людей Далик первый - предатель.
   Казалось, что мой голос слышно во всем дворце, что сейчас все услышат правду.
   - Он изгнал меня из своих земель, чтобы вернуть Мастера, а теперь убил мою дочь, дабы ускорить процесс... - нет! об этом нельзя говорить! Молчи!
   - Процесс? О чём вы? - также осторожно поинтересовались откуда-то из-за спины. Взгляд Далика стал подозрительным, он сощурил глаза, пристально вглядываясь в моё лицо.
   - Серег, почему ты с иллюзией маски? - голос больше напоминал змеиное шипение. Мягкий, хрипловатый... у того Далика, которого я знал не могло быть такого голоса. Значит это не он! Друг никогда бы не предал меня.
   Тем временем король, плавным движением создав импульс обращающий чужие чары, нацелил его на меня.
   - Ты не хочешь иллюзию снять?
   Не знаю, что заклинило в моём больном мозгу, но простейший безобидный импульс я воспринял.... Не знаю, но показалось мне в тот момент невесть что. Сила пробила барьер, который медленно источался год за годом.
   - Сдохни! - импульс остановки сердца помчался прямиком в короля.
   На какую-то секунду мне показалось, что уже вижу, как он падает на мраморный пол зала, и как стекленеют его глаза. И что вместе с этим исчезают все проблемы и печали. Что сейчас все снова станет прекрасно...
   Нет. Какой-то молоденький гвардеец успел собой закрыть его величество. Ещё одна секунда и мощным заклятьем меня отшвырнуло к противоположной стене, больно в неё впечатав.
   - Снимите с него иллюзию!
   Ещё один импульс и вот от меня отшатнулись, как от прокаженного. Хотя можно считать, что я таковым и являлся. Красный цвет - печать Зверя. Сжавшись в комочек и баюкая вывихнутое плечо, я растерянно смотрел, как появившееся в глазах присутствующих отвращение и непонимание быстро сменялось животным страхом. Только на лице Далика было написано торжество, смешанное с... сожалением?! Впрочем, последнее мгновенно исчезло, не оставив ни следа.
   - Что ж теперь всё понятно. Итак, господа мы можем видеть, что все обвинения этого человека, - брезгливый кивок в мою сторону, - были ложными. И как раз лорд Серег оказался на стороне Мастера. Возможно, он сам убил свою дочь...
   - Захлопни пасть, дрянь! - я попробовал снова кинуться на короля, но меня тут же скрутили и обездвижили импульсом.
   - К Щели его.
   - Но, ваше величество, как же так? Он же... не лучше ли будет сразу же казнить? - Рядом с ним возник смутно знакомый статный молодой мужчина, наверное, мой ровесник.
   - Нет, всё-таки это сам Спаситель, - Далик покачал головой, бросив на меня ещё один разочарованный взгляд. - Бывший герой... Кто же мог знать, что он сломается и решит всех предать? Кто-нибудь, напишите письмо с соболезнованиями его жене.
   В этот момент я почти благодарил небо за то, что из-за заклятья не смог заплакать. Было невыносимо больно смотреть на лучшего друга,... хотя он же меня давно предал. Неужели я до сих пор не мог это осознать?!
   - С вашего позволения я сам поеду к Ирэн Лер**. - Мужчина просяще заглянул в глаза своего короля.
   - Хорошо, отправляйтесь сейчас же - Далик пожал плечами и направился к выходу. - На сегодня я отменяю все совещания и приёмы, такое потрясение, - в голосе прорезалась откровенная насмешка, - проверьте, чтобы к вечеру об этом досадном инциденте знали все - общественность должна знать, что Спасителя у них больше нет. А я пройду в покои.
   - Конечно, ваше величество. - Мужчина почтительно поклонился Далику и подмигнул мне.
   Дик, теперь я вспомнил бывшего жениха своей Ирэн...
  

***

  
   Сознание не вернулось толчком. Просто открыв глаза, я понял, что попал в ад. Лежал на крыше, застеленной покрывалом крови. Повсюду были осколки, и с багрового неба капала... капала... капала кровь. Кто-то кричал - далеко и глухо, словно я накрыл голову подушкой. А потом увидел себя сверху, будто часть меня ещё была ветром: ни боли, ни страха - серые глаза отражали покой и умиротворение, а из горла торчал острый отколок какой-то железки. Кровь красивыми каплями застыла на лице. Попытавшись вернуться обратно в тело, я понял, что совершил ошибку. Нереальную тишину резко вспороли чьи-то крики. Слишком громкие, просто разрывающие барабанные перепонки крики - они доносились отовсюду. Мольбы о помощи или просто вырвавшийся на свободу ужас. В этот момент на меня обрушилось всё... Почувствовал, что лежу, пришпиленный к земле большим обломком стекла, - пройдя сквозь тело, он не давал мне пошевелиться. Боль... боль... боль...
   Ко мне вернулись мои чувства. За одну секунду я ощутил всё. Те два года в тюрьме без души - мои самые страшные кошмары... Ненависть, желание, месть, одиночество, горечь, потеря, страх. Казалось, что тонкая ниточка жизни сейчас оборвётся. То, что я должен был чувствовать годами, то, после чего самые сильные и выносливые люди сходили с ума, всё обрушилось на меня в один момент. Что должен был испытывать, умирая в холодной камере, ужас того, что я видел во снах, смерть, которая окружала меня, невыплаканные слёзы, возвращение и столкновение с прошлым. Не могу объяснить это,... передать даже и десятой доли. Боль... только боль, там, где недавно была пустота. Мой крик, полный отчаянья и ненависти загнанного зверя, слился с агонией родного мира. Я практически не чувствовал физической боли. Просто больше не было сил вглядываться в сочащиеся кровью небо. Но не получалось даже пошевелиться. Проклятая железка! Где же моя сила? Где Тьма... ведь мне говорили, что я почти всесилен. Ещё можно что-то исправить! Всё что угодно: оживить, вернуть, помочь... Только надо пошевелиться, надо... просто...
   Ведь это моя вина.
  
   А по осколкам, босиком шла Тихая Госпожа. Всё такая же печальная и уставшая. Я видел со стороны, как она наклонялась, и ласково дотрагивалась до плачущих людей, и всхлипы обрывались
   - Опять... - короткий миг кончился, всё уходило: и боль и горечь и страх.
   - Нет... Я не забираю за дела или ошибки. Просто время решило так. Пойми, Серег, я лишь слуга и честно выполняю свою работу.
   - Ты знала.... Когда встретилась со мной, ты уже всё знала...
   - Да. - Она присела рядом и провела ладонью по моей голове. Такое ласковое прикосновение...
   - Тогда забери меня.
   - Не могу. Поверь, мне и, правда, жаль, но ты сам хотел понять... Могущество - это не всесилие. Это только боль, когда не хватает лишь мгновения спасти любимого человека. Я не знаю, когда придёт твоё время. И никто не знает, кто и когда решает, что пора уходить. Время? Нет... иногда оно бессильно даже против человеческой памяти. Тебе предстоит ещё многое узнать и понять. Но мы ещё встретимся...
  
   Возможно, я вновь погрузился в забытьё, или мне только так подумал, но казалось, не успела тихая госпожа исчезнуть, как кто-то резко выдернул проклятую железку из моего тела и, схватив, поставил на ноги.
   - Ты слышишь?! - Девеан...
   Он словно безумный тряс меня, будто тряпичную куклу, что-то крича так, что капельки слюны попадали мне на лицо. Бессмысленно смотрел в его вытаращенные глаза - отражение бешенства и отчаянья. Огромный, если захочет одним ударом расплющит все кости. Неправильный Девеан - я привык видеть его ироничным и спокойным. Но что ему надо? Неужели нельзя просто подождать эти несколько минут, пока мир окончательно не умрёт. Разве мой надзиратель не чувствует как напряглись нити связывающие нашу реальность с множественной вселенной, как они трещат, готовые вот-вот разорваться? Зачем кричать... всего несколько мгновений, и будет долгожданный покой. Спешка сейчас не нужна. Только ждать - то, что я теперь умею лучше всего. Все самые жестокие ошибки, наверное, так же как эта были допущены по незнанию или осторожности. Только подумать... какая глупость - принял какую-то девчонку за свою жену. А потом лицо Эрика. Так ведь я давно уже не тот истерик, который разбивал зеркала. Так глупо. Но что ты хочешь, Девеан?
   - Серег! Бездна, да сосредоточься ты на моих словах, наконец! Ты должен всё исправить, я не смогу удерживать этот мир даже три минуты. Ты слышишь?! Алив Всемилостивая!!!
   С трудом разлепил губы, чуть-чуть улыбнувшись.
   - Думаешь что-то можно исправить? - поднял глаза к небу - красный дождь почти закончился, - значит, время истекло. Странно, но нас с надзирателем не задела ни одна капля.
   - Можно исправить всё, если ты соизволишь, хоть чуть-чуть придти в себя!
   Всё... - какое жестокое слово. Если бы это действительно было так. Но нет. Спасти этот мир, после того, как я же его разрушил - что может быть забавнее. Хорошо,... почему бы не попытаться выиграть этот раунд у тихой госпожи. Только вот как?
   "Не ищи сложных путей"... Потуги, сны, упражнения - а в результате чувства вернуло мне крошечное воспоминание о любви. Без усилий, всего лишь пойдя на поводу у памяти и воображения. Куда уж проще? И везде она - сестра смерти, ветряная госпожа, с которой у нас так странно сложились отношения. Чувства - уродливые подобия их, которые я ощущал в первые секунды, после того, как пришёл в сознание, но и их хватило сполна, чтобы разрушить всё. А что если повернуть в другую сторону?
   И я бережно забрал у Девеан истончившиеся нити мира. Всё будет хорошо, хотя опять не для меня. Ведь покою снова придётся пождать за гранью. Существование продолжается...
   А потом с небес хлынул дождь. Настоящий чистый дождь, который смывал кровь и боль, залечивая нанесённые реальности раны, возвращая все обратно,... в мир живых
   Я вернулся домой поздно ночью. Моросил неприятный грязный дождик, - остаток того очистительно ливня, который словно в игрушечных часах вернул стрелки назад, до катастрофы. Так просто. Девеан даже не успел отпустить меня, как мир изменился, вернувшись к своему нормальному состоянию, будто ничего и не происходило.
   Весь город выглядел мрачной декорацией к фильму ужасов. Хотя людей на улице оставалось достаточно, даже не смотря на дождь - видимо сами не понимая, что они ощущают, те чувствовали странное ощущение вернувшейся жизни. Поднялся в комнату и, забравшись на кровать, принялся рассматривать через стекло безликую массу, именуемую - толпа. Такую же серую, как это низкое небо, стены угрюмых домов, и весь мир. Непонятное время - то ли позднее лето, то ли Бездна знает что.
   Произошедшее невольно всколыхнуло те воспоминания, которые я с таким трудом пытался спрятать как можно дальше, в самые тёмные закоулки сознания. Давно стало понятно, что эти кадры никогда не сотрутся. Да, и чего таить греха я и не хотел их забывать. То, что со мной случилось, станет напоминанием, об ошибках, которые допускать нельзя. О том, что когда чувства вернуться ко мне в полной мере, их надо контролировать. О том, что наивность - это вторая глупость, и конечно, мир не раскрашен только в черно-белые цвета. Есть много оттенков. И в них надо уметь разбираться.
   Отвернулся от разглядывания улицы. В прошлой жизни никогда за собой не замечал любви к созерцанию. Куда-то спешить, кого-то спасать - вот и всё, что мне оставалось. Мой мир не замедлял бег, чтобы я мог просто что-то переосмыслить, да я и не хотел. Теперь у меня появился шанс. Но смогу ли я правильно его использовать? И мне ли решать, что считать правильным? Я то впадаю в уныние, то начинаю строить грандиозные планы. Начал самостоятельно переписывать свою историю, не следуя причудливому течению жизни. Или всё так и было запланировано? Может, снова стал марионеткой в руках судьбы или ещё кого-то? Надоело спорить самому с собой. Целыми неделями могу сидеть в полном безразличии, а потом меня наполняют странные и противоречивые мысли. Теперь возвращаются чувства. Только... почему тогда так пусто? Вдруг это иллюзии, и я просто хочу так думать. Что вот-вот смогу что-нибудь почувствовать. Хотя бы заплакать... Мои мечты. Это так странно - о чём-то мечтать.
   Дождь постепенно опять перешёл в ливень, словно небо плакало вместо меня, оплакивало мою жизнь. Открыл настежь окно, позволяя большим каплям врываясь в комнату падать мне на лицо. Будто тоже плачу. У дождя был великолепный горьковатый вкус. Ветер сквозняком прошелся по комнате, выгоняя из неё усталость и боль прошлого, выдувая горькие, как этот дождь, воспоминания.
   Память. Жестокая и милосердная, неуловимая, как само время - его постоянная спутница. Эти два понятия неразделимы. Оно не замедляя свой бег, оставляет нам, как утешение маленькие клочки себя - воспоминания. Память - все, что у нас остаётся. Она уходит вместе с нами, унося в небытие наши сокровенные мечты, страхи, детские надежды, радости и печали, ошибки и победы, сотни кадров, миллиарды разговоров, первый поцелуй и последний вздох. Пусть иногда в ней больше разочарования, чем счастья, - без неё мы уже не люди.
   Я так до сих пор и не понял, когда меня предал Далик, порвал нашу дружбу. Когда не успел придти на помощь, и я попал в плен к Эрику? Когда приревновал меня к своей невесте? Когда понял, что из тени известнейшего рода, стал тенью спасителя? Или когда протянул мне руку, представляя тогда в первый день в парке? А Ларин? Бездна, за что мне это. Наверное, в позапрошлой жизни я был очень плохим человеком. И это наказание. Или дали шанс стать счастливым, а я его не использовал. Чтобы было, если я не замешкался тогда на лестнице и сразу выдернул из Эрика меч, разрушив связь? Возможно, у меня всё-таки сложилась счастливая жизнь, вопреки мнению Тьмы - она сама сказала, что даже великая сущность может ошибаться. Или они всё равно предали меня? Я могу лишь гадать, проверить уже не смогу. По крайней мере, сейчас, а потом, ответ станет просто неинтересен.
   Только окончательно промокнув под дождём, закрыл окно, импульсом высушив себя и кровать. Сон быстро завладел моим разумом, оставив меня в пустоте. Я почти научился не обращать внимания на шёпот.
  
   А потом снова потянуло время. Жизнь оставалась где-то там, внизу. А здесь на крыше моего дома, она замирала, превращаясь в островок покоя. Что я делал? Наблюдал, разговаривал со своим надзирателем - чаще рассказывал про своё прошлое, а он слушал. Изредка во что-то вмешивался, снова становясь этим чертовым спасителем - просто случались моменты, когда понимал, что если не вмешаюсь - стану кем-то куда хуже того монстра, которого я видел в глубинах зеркал. В такие дни монстр отступал, освобождая место для нового меня, не мстителя или бездушного куска мяса, а пережившего очень многое человека, что делал первые робкие шаги к новой жизни. А ведь действительно делал, - в такие дни ко мне медленно по каплям возвращались ощущения: изломанные, извращенные донельзя, когда невозможно было понять толи это радость, толи презрение. Но всё-таки они возвращались. И с ними нужно было что-то делать.
   Для этого Девеан ввёл для меня трехчасовые тренировки. Нет, это вовсе не было медитацией, или погружением в себя - как раз наши разговоры и стали ими. Надзиратель просил рассказывать о самых унизительных и горьких моментах моей прошлой жизни. И если сначала я с трудом удерживался от новых разрушений, то с каждым новым рассказом учился ставить между сознанием и чувствами тонкий непроницаемый барьер. Нужен был строгий контроль. Но кроме него смысл. Первый для того, чтобы правильно пользоваться дарованными мне силами. Второй, чтобы жить. И если с контролем что-то получалось. То смысл существования иногда терялся, за этим барьером и пустотой.
   Помогал, как мог семье. И на работе и в учебе и просто в жизни, ибо всем известно, что счастливый человек может взлететь, даже не смотря на десять килограммов продуктов, которые он тащит из магазина. Даже книгу всё-таки написал... точнее не так. Сам я напечатал только первые пять глав, потом понял, что так не справлюсь и за год. Каждый абзац мне приходилось выдерживать схватку с самим собой, перебарывая что-то внутри. К тому же оказалось, что когда знаешь развитие сюжета до самого конца, писать становиться не интересно. Так что, помучавшись несколько месяцев, просто перетащил из памяти свою историю на белоснежные вордовские листы - брат был восторге, заявив, что это уже что-то совсем неправильное, и я малость жанром ошибся. Ну, уж как получилось. Потом изменил имена и... конец. Зачем портить красивую сказку ложью и болью? Только вот финал всё никак не придумывался, последняя фраза "И все было хорошо" так и висела посреди пустого листа, между последней схваткой и словом "конец". Может, она и смотрела криво, но именно это оказалось тем, что было просто необходимо. А потому понял, что и не нужна, - окончил сцену бала предложением, убрал пустые строчки и отдал брату. Леша уже давно голодным волком бродил вокруг компьютера, бормоча, что не дело это - добру пропадать, точнее, лежать в папке на рабочем столе. Так что я передал свою прошлую жизнь в руки родного человека и разрешил делать с ней всё что угодно. Алеша несколько дней явно сомневался в том, правильно ли он собирается поступить. Потом уточнив, что всё равно я скоро уйду в другой мир, и не буду наблюдать за его делами - организовал бурную деятельность, решив, что для начала посмотрит на отзывы людей в интернете, а потом уже видно будет, как дальше.
   Так пролетела осень. Девеан добавил кроме эмоциональных нагрузок физические, заявив, что нет у него больше сил смотреть на "это подобие парня". Сильно он меня не загружал. Растяжка, пробежки, повторение уроков самбо. Действительно, серьёзные тренировки тут и не были нужны, сила со мной, и вряд ли хоть кто-то сможет заблокировать её полностью - разве что Творцы, но, по словам мужчины: вмешательство - последнее из средств, которые они любят применять. Наблюдение и анализ, только потом суд. В любом случае, иногда проще ударить собеседника, чем тратить на него дар.
  
   В воздухе танцевали вальс огромные пушистые снежинки. И всё от тёмных крыш и нахохлившихся прохожих, до веток деревьев, покрываясь снегом, становилось похожим на декорации к сказке. Мороз давно разрисовал причудливым узором из искрящихся ломких линий окна домов, и фигуры людей, которые готовились к празднику, причудливо расплываясь за стёклами, а яркие огни с ёлок, казалось, могли заполнить цветным светом всю улицу. В комнате было тепло и уютно, тихо потрескивал совсем не дымящий камин, который я создал с приходом первых холодов. Настолько привык к завораживающему танцу пламени, у которого мы с Ирэн коротали деревенские вечера, что только и ждал повода, изменить обстановку своего жилища. Леша был в восторге - говорил, что у камина ему проще готовиться к зачётам и экзаменам. Знания, словно сами по себе отпечатывались в памяти. Родители же новой детали комнаты просто не видели.
   По разлапистым обоям прыгали причудливые тени от языков пламени. Хотелось укутаться по самый нос в пуховое одеяло и всю ночь смотреть на причудливый танец пламени, так непохожий, и в тоже время чем-то напоминающий неспешную круговерть снежинок.
  

***

  
   - Ирэн, я не псих! Пойми, я не сошёл с ума! - Испуганно зажал ладонью рот и с отчаяньем посмотрел на жену.
   Странные припадки начались не так давно. Сначала любимая заметила разговоры во сне. Потом меня стали преследовать странные видения. Словно я был Эриком. Воспоминания, наполненные насилием, жестокостью и болью. Советы его служителей, многие из которых были мертвы, а другие медленно подыхали у Щели. Но точно знал, что это не галлюцинации. Всё было по-настоящему, но только в прошлом. Потом началось это: неконтролируемые выбросы колоссальной магической энергии, непонятное желание убивать. В какие-то мгновения кто-то другой завладевал моим разумом. Я ломал всё, что мог, кричал что-то невнятное, пугая соседей, - они даже ходили жаловаться старосте, - наносил себе повреждения, но пока, слава Бездне, не трогал Ирэн.
   Слабость, постоянная головная боль, плохой сон и мучавшие кошмары и видения. За месяц стал похож на оживший труп, но категорически отказывался сходить хотя бы к сельской лекарке - старенькой женщине, которая проживала за два дома от нас.
   - Пойми, Ирэн, я, правда, не... сумасшедший. Пожалуйста,... поверь.
   Крики постепенно перешли в тихие всхлипывания.
   - Это всё война, потери... стресс. Или ещё что-то. Не знаю, но я нормален. Да, это всё война... только она одна виновата.
   - Серег, пойми, я верю тебе, но это с каждым разом становится всё сильнее. Я боюсь, потому что пару раз казалось, что в эти мгновения вижу Зверя в твоих глазах - бордовые проблески. Я не знаю, что останавливает тебя, иногда воображение слишком явно рисует мне, как твои пальцы тянутся к моему горлу. Правда, боюсь.
   - Ирэн, дорогая, милая,... что ты говоришь?! Я никогда не смогу причинить тебе боль. - Безнадёжное отчаяние заполняет всё моё сознание. Бордовые проблески. Бездна, спаси нас! Но этого же не может быть! - У тебя же есть амулет, ты, если что, сможешь защититься.
   Глухо и безжизненно. Теперь страх прокрался и в моё сердце.
   - Пойми, что и я не смогу причинить тебе боль! - Ирэн покачала головой и истерично засмеялась. - Мы говорим, как в каком-нибудь любовном романе! Боюсь, что ты меня не трогаешь только из-за ребёнка. - Она осторожно дотронулась до большого живота и улыбнулась - видимо малыш толкнулся, почувствовав тёплые ладони мамы.
   Закрыл глаза. Как же всё это надоело. Если это роман, то надеюсь, он скоро закончится. Устал видеть, как Ирэн переживает, как мы сгниваем в этой развалюхе, а любовь лишь чуть-чуть задерживает этот процесс. Да, и что осталось от нашей любви? Не знаю, наверное, мы просто привыкли быть вместе. Боимся признать то, что время как всегда обыграло нас. И не шепчем друг другу заветные слова не потому, что любовь не требует подтверждений, - просто они могут отозваться пустотой. Боимся признать, что от нашей любви остался только не рождённый ребёнок. А может быть, это просто лето дождливое и безрадостное виновато во всём. И на самом деле любовь ещё жива. Хотя, что для нас это слово означает?
   - Ирэн, ты уверена, что видела бордовые проблески? Может, это было отражение чего-то? - Такая неубедительная надежда. Милая, пожалуйста, солги! Не говори правду! я не хочу её слышать. Не выдержу.
   - Прости, Серег, но это правда. - Женщина, закусив губу, отвернулась.
   - Но этого не может быть! - сорвался на крик. - Не может! Понимаешь?! Я уничтожил его! Исполнил своё предназначение! Всё как говорил Миниаль...
   - Послушай, Миниаль мёртв. И теперь его слова не стоят ничего. Посмотри на нас и скажи, если бы он это видел, разве не предупредил бы?! Не попытался найти другой путь?
   - Зачем ты меня мучаешь... - Как же ненавижу плакать, но сейчас во мне что-то сломалось.
   - Я не мучаю тебя. - Она устало опустилась в кресло, бережно придерживая руками живот. - Лишь пытаюсь объяснить то, что происходит. Пожалуйста, Серег, давай сходим к Мирисс, все-таки она лекарь, хоть и самоучка. Вдруг твоему состоянию есть другое разумное объяснение? Просто послушаем, что она скажет...
   - Хорошо! Но я не псих, - в который раз повторил эту фразу, словно пытаясь убедить в этом себя самого.
  
   Ирэн, прости, я хотел как лучше. Чтобы оказалось чуть-чуть больше счастья. Чтобы всем было хорошо. Пусть эти фразы выглядят такими глупыми, - теперь я это понимаю, но разве они не правильны? Мир во всем мире? - но все не могут быть счастливы. Свобода для одного - это рабство другого. Мальчишеское стремление всё переделать под себя, построить такой мир, чтобы в нём можно было жить. С тобой, любимая. Чтобы вместе встречать рассветы и наслаждаться небом. Чтобы... Что плохого в этом желании? Только в новом мире не нашлось для меня места. Но я не хотел, чтобы тоже страдала. Правда, не хотел.... Кажется, здесь в этой крошечной деревне у нас всё только-только начинало налаживаться, а теперь снова рушатся иллюзии. Я тоже боюсь того, что ты всё-таки окажешься права...
  

***

  
   За окном продолжался снегопад. В лучах фонарей вспыхивали яркими искрами пушистые комочки снега. Можно сравнить с людскими судьбами. Мы также торжественно спускаемся с небес, только для того, чтобы растаять в грязи. Кто-то - самый удачливый падает не на землю, а на крыши домов, одежду прохожих, продлевая себе жизнь на несколько слепящих мгновений, а кто-то тает ещё в полёте, не тронутый грязью или чьей-то рукой. Миллиарды белоснежных душ. Где-то в этой круговерти, медленно и торжественно танцует моя душа, до последнего верящая в чудеса и добро, до последнего мгновения чего-то ждущая, вырвавшаяся из плена стража, чтобы чистой искрой рвануть к стальному небу в дождь, который оплакивал мою жизнь. Помню, что как-то сам мечтал стать дождём, или ветром. Чтобы без заклятий посмотреть на эту землю с высоты птичьего полёта. Что бы научиться прощать, стирая грязь и ненависть. Чтобы просто стать беззаботным. Красивая мечта, достойная какого-нибудь романтика. Достойная стать песней, такой же грустной, как и падающий в грязь снег. С тихими гитарными переборами, и напевной мелодией. И не простыми рифмами с четким ритмом, а смыслом где слова льются сами, и также быстро забываются, становясь слезами.
   Вдоволь насладившись дурманящей картиной ночи и плотнее закутавшись в одеяло, я снова погрузился в сон. Теперь пустота молчала. На сегодня видения закончились.
  
   Как-то тихо и незаметно наступила весна. Время мчалось на ветреных конях, обгоняя само себя. Я смог выдержать этот год. Просуществовать ровно столько, чтобы обрести хоть какой-то смысл существования, - подобие жизни. Словно месть так пошло и некрасиво. На вкус просто отвратительно, словно сразу представляется темные переулок и удар в спину дешевым перочинным ножиком. Нет... это не для меня. Но вот слово отмщение... оно куда приятнее. Не находите?
  

***

  
   Она, привстав на цыпочки, вгляделась в компанию странно одетых подростков. Они шумели, стараясь перекричать друг друга, и кажется, каждой своей клеточкой наслаждались изумительным летним днём. Если бы не серьёзность всего происходящего, девушка с удовольствием сама присоединилась к компании, или устроилась в тени одного из этих странных деревьев. Нежный ветер перебросил выбившиеся из причёски пряди ей на лоб, и она, улыбнувшись, повернулась, подставив лицо его прикосновениям. Изумительный мир! Такой живой, многогранный! Наверняка эта многогранность и яркость передалась и Спасителю. В таком мире просто не мог появиться другой... Но где же он? Как девушке не терпелось заглянуть в глаза их Надежды. Какие они? Теплые-теплые и родные? Проницательные, словно он знает её целую вечность? Как выглядит их Спаситель и...друг? Да! Она сделает всё возможное, чтобы стать ему самым верным другом, чтобы оказаться достойной его дружбы...
   Ларин растерянно оглянулась, испугавшись своей мысли, что перворожденный князь мог ошибиться и сегодня Спаситель не появиться в этом парке. Потом посмотрела в сторону, где стояли Далик и Ирэн. Её возлюбленный кусал губу, лоб рассекла неприятная морщинка, ожидание угнетало и его. Вот он поднял глаза на девушку и улыбнулся. Ларин покачала головой - они все переживали, что именно им выпала эта честь. И неудивительно, то Далик боялся оказаться хуже... недостойнее их Надежды. А вот рыжая Ирэн светилась счастьем - на неё указала одна из жриц госпожи пряхи, а служительницы судьбы ещё никогда не ошибались. Девочка помахала рукой подруге и снова принялась вертеть головой по сторонам.
   Ларин же снова вернулась к наблюдению и видимо именно из-за своего волнения пропустила появления Спасителя. Не нужно было думать, или гадать - только он. Словно ангел спустился в этот цветущий парк, медленно шагая по одной из аллей. Он был прекрасен. Тонкокостный невысокий юноша, одетый во все ослепительно-белое, - он слегка опирался на резную трость, и прохожие оборачивались ему вслед, восхищаясь статью и походкой человека привыкшего править и приказывать. Странные русо-серые волосы, пожалуй, слишком длинные, были заплетены в тугую косу. Тонкая рубашка, не могла скрыть изумительного тела. А за спиной этого неземного существа возвышался мрачной горой высокий мужчина с отвратительно-скучным выражением лица. Но на спутника Спасителя Ларин потратила лишь один взгляд, снова вернувшись к созерцанию совершенства.
   Он сразу же направился к ней, словно давно знал об их приходе и о своей миссии. Не мог не знать. А потом у девушки чуть не остановился сердце - ведь из глубоких серых глаз на Ларин взглянула сама Бездна - разум расчетливого и жестокого зверя. Уж не ошиблись ли они? Но тут полноватые мягки губы тронула легкая усмешка, и, не встречая сопротивления, юноша взял посланницу за руку, коснувшись мимолётным поцелуем её запястья.
   - Леди Ларин а'Лирье, извините, что заставил вас ждать. Можете позвать своих спутников. Не пристало наследнику высокого рода и его сестре томиться в ожидании.
   И голос у него был глубоким и приятным, именно таким, какой и должен был быть у Спасителя, только вот странно... показалось, что в парке похолодало, и ветер стал грубым и резким. Или это просто ледяные ноты в голосе Спасителя? Не задумываясь, она выполнила просьбу хрупкого ангела.
   - Что ж, все собрались, чему я очень рад. Вам представляться нет нужды, моё же имя - Сергей. Этот господин за спиной Девеан, мой... друг, - тут сквозь странную усмешку, снова взглянула Бездна, и Ларин почувствовала, как рядом вздрогнул Далик, отводя взгляд. - Итак, я предлагаю нам прогуляться по одной из этих восхитительных аллей и поговорить, о проблемах и путях их решения... Прошу, господа и дамы.
  

***

   - Будет шторм...
   Проигнорировав кровать, я сидел прямо на полу. С этого места лучше видно проглядывающее в крошечное окошко тёмно-синее глубокое небо с яркими большими звёздами. Моя последняя ночь. Как же я был рад, что она выдалась такой красивой! Мягкой, не по-осеннему теплой, с таким небом.
   Сегодня моё сознание было слишком ясным. Туман безумия, что последние месяцы меня не отпускал ни на минуту, чуть-чуть рассеялся, позволяя насладиться оставшимися часами.
   Вчера мне зачитали приговор. Как странно, ещё недавно мне казалось, что сердце выскочит, пробив грудную клетку, насколько быстрым стал его ритм. А теперь пришло спокойствие, и было изумительно хорошо. Даже слишком. Недолго мне пришлось жить вдовцом. А завтра снова увижусь с моей милой Ирэн и Эллин.
   - Ты же её разлюбил? Вспомни, как в последнюю встречу накричал на бедную женщину.... Сколько всего нехорошего наговорил, - ухмыльнулся Эрик, потом вздохнул и снова повторил:
   - Будет шторм.
   Он сидел рядом со мной на каменном полу и также пристально вглядывался в небо, словно надеясь отыскать там какой-то только ему ведомый знак.
   - Нет, я разлюбил именно ту женщину, а не мою Ирэн, - покачал головой, улыбнувшись Эрику. - А там, на небе будет именно она, моя любимая... и дочка. И никакого предательства. А что шторм? Казнь начнётся с рассветом, так что, я ещё успею посмотреть на спокойное море.
   - То есть ты не хочешь отомстить убийце? - он повернул ко мне голову и тоже улыбнулся.
   - Хочу, но вряд ли получится. Мы потом с Даликом поговорим, когда встретимся в чертогах тихой госпожи. Знаешь, Эрик, а ведь ты проиграл. Помнишь слова, что ты отпустишь меня только тогда, когда насладишься агонией? - теперь я рассмеялся, - Тебе не удастся меня удержать! Завтра я стану по настоящему свободным! Слышишь?! Свободным!
   - Конечно, именно там. А ты в этом уверен? Что именно Далик - убийца? - он легко поднялся на ноги и подошел к двери, прислушиваясь. - Кстати, за тобой уже идут.
   - Что ты имеешь в виду?! Как это?! А кто ещё? - Я тоже вскочил на ноги, желая ударить наглеца.
   - А так.... Хочешь, я скажу тебе имя настоящего убийцы? Ну же... тебе будет интересно услышать это.
   - Говори, - властно приказал, с волнением чувствуя, как время утекает, словно вода их трещины на боку графина. И ни как нельзя её удержать даже на несколько мгновений.
   - А как же "пожалуйста"?
   - Эрик, пожалуйста, только быстрее.
   - Ну что ж, твою дочь убил...
   - Эй, с кем этот ты разговариваешь, парень?! - Дверь противно заскрипела, и на секунду я потерял Мастера из вида, оглянувшись на надсмотрщиков. Когда снова повернулся, моего кошмара уже не было.
   - Оставь, его, - Микель бросил сочувствующий взгляд, как бросают тощему псу обглоданную кость. - Видишь же, он уже давно не с нами.
   - Только что слюни не пускает! - загоготал плотный краснолицый мужчина. - Пошли, падаль, Дух уже заждался! И не смотри своими глазенками красными, нас этим не напугаешь!
   Я позволил надеть на себя цепи и, хромая, медленно вышел из камеры вслед за Микелем.

***

  
   Отделившаяся от стены тень приобрела очертания молодого красивого мужчины с синими глазами и змеиной усмешкой на тонкой линии губ.
   - Ошибаешься, Серег, я вовсе не собираюсь тебя отпускать. Твоя свобода подождёт...
  

***

  
   * - отрывок стиха Андрея Белянина
   ** - "Лер" - вдова.
  
   'Право распоряжаться жизнью и смертью
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"