Болдырева Ольга Михайловна : другие произведения.

Без души. Глава 1.7

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
  • Аннотация:
    Уже не видел, как Девеан кинулся ко мне с перекошенным лицом. Не видел, как сам, выставив вперёд ладони, обратил мужичка-работника в горстку пепла. Не видел ничего... Только ласковая Бездна и пустота. А потом весь мир разлетелся на осколки...

  

Глава 1.7

Первые шаги

  

- Тишина - недолга,

грусть шумит как пурга

в сухостое прошедших столетий.

Коль отчаялись мыслью пронзить пустоту,

что ж вы намертво бога прибили к кресту,

распрочёртовы дети?

- "Чтоб блудниц не любил,

чтоб о правде не ныл,

и о тихом добре не долдонил..."

Ваш единственный тест -

неоструганный крест

да по паре гвоздей на ладони...*

  
   Проснулся я среди ночи в липком холодном поту, рывком сев на постели судорожно вздохнул. Меня била крупная дрожь. Снова бред. Я даже не помню, что видел в этот раз. Только то, что сон был до тошноты омерзителен. Обхватил голову руками, пытаясь сосредоточиться. Но разум ускользал, казалось, невозможно было найти опору в склизком мареве, опутавшим сознание. Боль стучала в висках, наполняя рот густой кровью, я сплюнул на пол красные сгустки. Всё тело ломило, каждый вздох отзывался резкой болью. А разум все быстрее исчезал в тумане безумия.
   Нужно позвать на помощь. Мысль погасла, еле успев проникнуть в мозг. Из последних сил я перекатился на кровати и упал на пол, стараясь создать больше шума. Ни звука не раздалось в кромешной темноте. Пустота - вместо моей комнаты была пустота. Прохладная, завораживающая, такая манящая... желанная, как мягкий поцелуй смерти. Бездна, что чушь я несу? Сознание конвульсивно дернулось в последний раз, пытаясь вернуть меня в реальность.
   Я открыл глаза. Лежу на спине, на кровати. Поднёс к лицу белое пятно ладони: рука тряслась. Через минуту настолько осмелел, что сел на кровати. Крови не было. Что это? Наверное, просто кошмар, - прощальный подарок тюрьмы у Щели. Я уже давно понял, что мой рассудок пострадал слишком сильно. Сумасшествие - это не повод переживать по поводу каждого кошмара. В конце концов, я привык ко многому, привыкну и к этим снам. Только сердце, не откликаясь на доводы, продолжало с бешеной скоростью биться о грудную клетку.
   Устало откинулся на подушку, привычным движением дотронулся до левой стороны груди. Так иногда люди проверяют старые раны, уже давно ставшие белёсыми шрамами. У меня нет ни того, ни другого, но все же всегда считал, что рядом с сердцем у человека находиться душа. Сердце билось, я чувствовал его глухие удары, но души не было. И никогда не будет. Я постоянно вспоминаю, как отсчитывал секунды своей жизни без души. Наверное, это глупо - возвращаться к пережитому. Ныть, как мне пусто и плохо, жалеть себя. Возможно, кому-то ещё хуже, чем мне. Не я один терял друзей и умирал сам. Но всё же...
  
  

***

   На небольшое кладбище опустилась ночь,... укрыла тёмными крыльями унылые ряды чьих-то утрат, прошуршала сухим травоцветом с налётом изморози, что украшала старые плиты. Густые сумерки заполняли все серым и липким туманом. Голые ветви искорежённых болью деревьев наклонились к самой тропе, которая проходила через погост, извиваясь пыльной змеёй. Кладбище находилось на поросшем сухим вереском возвышении, откуда открывался вид на примостившееся в уютной ложбинке поселение. Надо было только пройти склон, к которому подступал старый лес - не больше двадцати минут. А дальше тропа, петляя, уходила в рощицу молодых ещё не изломанных деревьев, чтобы выйти как раз около поселения. Палая листва укрыла собой замшелые, потрескавшиеся надгробия. И в её шелесте слышался плач - печальная мелодия увядания, и горя чьих-то потерянных душ. Скорбь стелилась по земле вместе с туманом. И не смотря, на то, что холод не причинял мне неудобств, зябко поёжился. Несколько минут жадно вдыхал аромат вялой листвы и сырость ночи.
   Почему я тут? Поднял к лицу и рассмотрел просвечивающие руки. Что я должен увидеть в этот раз? Вряд ли мне доставят такое удовольствие - любоваться пейзажем этого мира. Словно откликаясь на мои мысли, невдалеке послышалось приглушенное шарканье шагов. Кто-то медленно шёл через кладбище, ненадолго останавливаясь и снова продолжая путь. Потом меня донесся тихий плач ребёнка. Не думая, присел на каменное надгробие и стал ждать ночного гостя кладбища. Наконец, из тумана показалась женская фигура, прижимающая к груди сверток с ребёнком. Складки плаща тихо шуршали по листве, с одного краю плащ был полностью пропитан кровью. Женщина была ранена... и ранена смертельно. Невозможно представить, что заставляло её ещё двигаться, делая механические движения. Нет, возможно,... - материнский инстинкт, безграничная любовь к своему дитя.
   Шаг... шаг, маленькая передышка. Снова шаг. Воздух хрипло вырывается из неплотно сжатых губ, на которых лопаются кровавые пузырьки.
   - Ещё немного... чуть-чуть... да, да... совсем немного. Ты только не плачь....Скоро всё будет хорошо. Вот пройдем ещё чуть-чуть, и ты будешь в безопасности.
   Потрескавшиеся губы продолжали что-то шептать. Бессмысленный взгляд блуждал по кладбищу, словно женщина ещё надеялась на чудо. Несколько шагов, и снова передышка.
   - Не плачь, я понимаю... Ты устал, я тоже... - сквозь силу она проталкивала через себя слова. - Но спать нельзя... Нужно идти, идти дальше. Тут совсем немного... чуть-чуть. Я тебя смогу кому-нибудь пристроить, пусть не самым лучшим, но хоть будешь жить. Да, да, именно жить, только держись.
   Женщина прошла мимо, не заметив меня. А я, словно завороженный слушал её шёпот. На склоне она несколько раз споткнулась и закашлялась. Ребёнок заплакал сильнее. На миг мне удалось оторвать взгляд от женщины, и я заметил, что за ней кто-то идёт. Худенькая девочка в бесформенном балахоне шла босиком, бесшумно ступая след в след. Она сама была похожа на призрака, видимая только мной.
   Здравствуй, Тихая Госпожа...
   - Стой, - встал у неё на пути. Девочка подняла на меня опухшие от слез глаза. По щеке скатилась капля крови, - тонкий след на скорбной тропе. Худое осунувшееся лицо не выражало ничего кроме бесконечной тоски. - Что она тебе? Дай дойти женщине до поселения.
   - Зачем? - тихий голос подобный сухому шелесту ветра. - Что ты знаешь о ней, и о её ребёнке?
   - Ничего, но прошу, дай ей дойти.
   Смерть улыбнулась. Провела холодным пальцем по моим губам.
   - Ты не можешь мне помешать. Скольких я забрала у тебя? А жизнь чужого человека... - ничто. Я никогда не прихожу без приглашения. Только за теми, кому пора. Хотя могу заключить с тобой договор. Искренне захоти, чтобы она осталась жива, и я разрешу дойти.
   Мы рука об руку пошли вслед за женщиной, и каждый шаг на палую листву падала капля крови - ещё одна её слёза. Так Смерть оплакивает всех...
   - Ты немилосердна, знаешь, что я не могу захотеть или почувствовать. - Покачал головой. - Но всё равно не понимаю.
   - А хочешь? - На минуту, остановившись, она подняла к небу глаза.
   - Возможно...
   - Что ж... тогда ещё увидимся. Жди в гости. А сейчас прости....
   Подарив мне на прощанье ещё одну улыбку, она пошла вперёд. Поравняться с женщиной не стоило никакого труда. Одно лёгкое прикосновение и шёпот оборвался, а тело осело на землю, до последней секунды пытаясь сохранить жизнь ребёнку.
Смерть обернулась и, посмотрев мне в глаза, растворилась, рассыпавшись желтыми листьями.
   Я не спеша подошёл к телу. Она не дошла совсем чуть-чуть, не успела. Но ребёнок был жив, и точно знал, что завтра он обретёт новую семью. Осталось только переждать эту бесконечно длинную ночь.
  

***

  
   ... "жди в гости" - что же я наделал?
  
   Эти сны начались с приходом надзирателя, который, кажется, в самом деле верил, что может вернуть мне чувства. Мужчина готовил какой-то странный настой, после которого меня выворачивало наизнанку, а по ночам преследовали странные видения - как в том сне с Ирэн. Я переносился в те места, где раньше никогда не бывал и наблюдал за людьми, вынужденный бестелесным признаком становиться свидетелем их горя и неудач. И иногда так хотелось поверить, что это помогает...
   Да и почему нет? Ведь это и было главным заданием Девеана - сделать будущую игрушку своей госпожи интересной. Похоже, мужчину тяготила роль няньки - тюремного надсмотрщика. Видно же, что до этого он выполнял более понятные задания - пойти туда, принести то, убить того. Девеан был крайне молчалив, но если что-нибудь говорил - то с крайним раздражением. Не смотря на то, что в первый вечер можно было подумать о его дружелюбном настрое, на самом деле Девеан оказался крайне груб и неприятен. Мне было приказано даже думать самостоятельно пытаться вернуть чувства.
   - Ты не знаешь, какими они придут, насколько буду изменены и изломаны. Можешь сделать только хуже, - сказал Девеан, после чего перестал со мной разговаривать.
   Да и приходил только для того, чтобы дать очередной термос с настоем, который приятно пах цитрусовыми фруктами и обладал дивным вкусом,... только вот реакция на него... Однако, постоянно ощущал присутствие своего надзирателя поблизости. Мужчина просто наблюдал, не вмешиваясь, но явно оценивая каждое моё действие и каждый шаг.
  
   В моей новой жизни с того дня произошли перемены. Если сравнить с тем вязким медленным потоком времени, который окружал меня последние годы, то эти перемены можно было назвать большими. Нет, я не ушёл из семьи. Куда мне идти? Один я сразу же провалюсь в Бездну, и выхода оттуда уже не будет - только бесконечно-долгое падение в пустоту.
   Так что, несмотря на Лешину реакцию, я изменил восприятие родителей одним небольшим импульсом. Они продолжали ездить на работу, покупать продукты, смотреть восьмичасовые новости и любимые сериалы, тормошить брата, чтобы тот готовился к экзаменам, спрашивать у меня про самочувствие, но в тоже время всё для них теперь покрывал белёсый туман, приглушающий вопросы и действия, которые могли быть направлены в мою сторону. Родителей не волновало, где я пропадаю целыми днями, что собираюсь делать в будущем, мои странные фразы и слова, чудесное возвращение. За то, что я сделал, Алёша опять ударил меня, назвав монстром. Согласился, но исправлять ничего не стал. Два дня братец обходил меня стороной, но после, видимо поняв, что ничего не сделаешь, сменил гнев на милость.
   Теперь каждое утро я распахивал окна на лоджии и расправлял тёмные крылья. Полёт стал моей единственной радостью, которую мог себе позволить. Смотрел с высоты птичьего полёта на людей и их муравьиную суету, на сверкающие торговые центры, на длинные пробки - моя Земля. Какой она бы не стала, всё равно останется родным миром и домом, куда всегда буду стремиться.
   Нужно было как-то прожить этот год - последний порог на пути к свободе. Несколько раз возникала идея занять себя единственным делом, которым я овладел в совершенстве - спасением. Раз уж в других мирах избранные есть, то почему бы не помочь дому? Как там было в прошлой жизни? - "каждой Америке по супермену?"... Нет, роль супергероя не на меня шита, но отсюда сверху были видны и пожары, и ограбления и изнасилования... в такие минуты, когда зависнув над городом, я натыкался взглядом на очередное бесчинство, испытывал подобие радости, что лишён души и могу спокойно лететь дальше.
  
   Лето постепенно шло на убыль. Брат блестяще поступил в педагогический вуз, куда его в четыре руки запихивали родители. Дела папиной компании резко пошли в гору, мама получила повышение. Неожиданно выздоровела её сестра, живущая в Петербурге, которая одна воспитывала маленькую дочь.
   А я начинал медленно терять смысл своего существования. Если сначала появившиеся сны вырывали меня из объятий Бездны, то теперь и они не заполняли пустоту даже поверхностно. Всё больше и больше в сознание стала проскальзывать знакомая каждому человеку мысль "а оно мне надо?" - только в моём случае это приобретало несколько иной смысл: перестать дышать, заставить сердце остановиться. Если не поможет - проще отдать себя Бездне, чем заставлять существовать и дальше изо дня в день ради непонятной сделки и мести. Вечное падение в никуда... Как же иногда хотелось подняться как можно выше и убрать крылья, повторить тот короткий полёт. Что-то мешало. Может быть Тьма, а может крошечная часть прошлого меня, которая ещё существовала в памяти - всё-таки побег от проблем это подлость и трусость. А побег от самого себя?
  
   В один из вечеров я привычно стоял на крыше своего дома, разглядывая крошечных забавных людей. Большое оранжевое солнце не спешило покидать густой небосвод, с неохотой опускаясь за соседние дома, создавая иллюзию пожара, который медленно поглощал многоэтажки. И ветер был таким же ленивым. Он вяло гонял по крыше изодранную газету, неизвестно как занесённую сюда. Потом дунул мне в спину, словно спрашивая, о чём же я задумался. Поиграл распущенными волосами и подтолкнул к широкому парапету, и будто демонстрируя то, что предлагал мне сделать - швырнул газету вниз с крыши. Она медленно закружилась в непонятном танце, теряя клоки бумаги, а потом начала торжественно опускаться на землю. Так медленно, словно что-то тянуло её назад в небо. Проследил взглядом её полёт, пока он не закончился на козырьке подъезда, где ей тут же занялся другой ветерок, превращая в обрывки ненужных новостей.
   - Хочешь последовать за ней?
   Наверное, стоило вздрогнуть, или уйти в сторону - встреча с надзирателем не сулила мне ничего хорошего, и подсознательно каждый раз ожидал удара в спину. Мужчина был и оставался для меня неизвестной величиной, и я мог ожидать чего угодно - от нападения до развоплощения, которым он мне пригрозил в первую встречу. Девеан был хищником, а чтобы понять хищника, нужно досконально выучить его повадки.
   - Хочу... - попробовал на вкус это слово, - нет,... не так... думаю, последовать.
   - Мальчишка! - прошипели за спиной, а потом он резко схватил меня за руку и развернул к себе лицом. - Скажи, тебе не надоело самому создавать себе препятствия, а потом мучиться их преодолевая?! Разве ты не знаешь, что не стоит искать сложных путей, если нужная дверь открыта? Я трачу на тебя своё время впустую!
   Какой же он всё-таки высокий... - мелькнула мысль, когда мне пришлось запрокинуть голову, чтобы посмотреть мужчине в глаза.
   - Меня никто не учил отличать нужную дверь, от не нужной...
   - Этому человек должен научиться сам, что, конечно же, невозможно, если целыми днями только жалеть себя и стенать из-за подлой судьбы. Скажи, может мне не стоит пытаться помочь тебе, раз уж ты так против возвращения чувств?
   - Нет,... я не против...
   - Тогда перестань ныть! А то рядом с тобой даже стоять противно... - Девеан передёрнул плечами, потом уже примирительнее добавил, - у каждого в жизни бывают трудности. Готов согласиться что то, что произошло с тобой выходит за рамки обычного, но это не повод ставить себя выше остальных и думать, что чужие печали ничто по сравнению с твоими. К тому же, можно сказать, тебе ещё повезло...
   Последняя фраза заставила меня вырвать руку из его захвата. Видно же, что он не смеётся надо мной, но... повезло?!
   - Бездна, да что может быть хуже?! - воскликнул я, понимая, что Девеан только что заставил меня ощутить нечто похоже на возмущение. Неужели действительно возможно вернуть себе чувства...
   - Ну-у... - надзиратель обвёл взглядом крышу, словно это "хуже" должно было находиться где-то здесь. Потом устроился на парапете. - Хорошо, не буду предлагать напрячь фантазию, с этим у тебя проблемы - просто расскажу.
   Он похлопал рукой рядом с собой, предлагая сесть. Подождав пока я устроюсь, поджав колени, он начал рассказ. Говорил медленно, взвешивая каждое слово, явно опасаясь сказать что-нибудь лишнее.
   - Представь, что души тебя лишили бы не в один момент, а медленно по кускам вытягивали раскалёнными щипцами. День за днём, год за годом - бесконечная пытка, чувствовать, как внутри тебя медленно образовывается пустота, терять связь с миром.
   Меня ощутимо передернуло, вернув в день казни. Если то о чём, говорит Девеан возможно, мне действительно повезло... Мужчина усмехнулся и продолжил.
   - Ты не заметил, как похож на Творцов? Человека, лишенного души можно узнать всегда под любой маской и личиной, - ведь ни одна иллюзия не сокроет пустые мёртвые глаза. Душа - великий дар и великое проклятие. Она позволяет человеку чувствовать, делая всемогущим и безумно уязвимым, ибо с чувствами приходит субъективности, свой взгляд. Существа подобные Творцам должны смотреть на мир объективно - у них не может быть чувств. Говорят, первое Поколение было создано без них. Последующие набирались в смертных мирах и оказывались наделены душами - это поставило множественную вселенную на грань исчезновения. Тогда кто-то из Творцов придумал небольшое заклинание, которое лишало человека души. А чтобы он мог сохранять дееспособность и разум, оно должно было действовать очень медленно, постепенно адаптируя Творца к такому существованию. Получилось только хуже - боль и пустота медленно свели с ума поколение за поколением,... ты видел их - отвратительное зрелище. Они безумны и всесильны. А ещё они будут люто ненавидеть тебя, за что получил их возможности, которые они выстрадали, потеряв всё, что было им дорого, так просто.
   - Просто? Ты думаешь, я не потерял всё, что было мне дорого...
   - Поверь, они потеряли куда больше. Однако, не буду спорить. Можешь спросить, зачем же тогда Алив брать тебе в услужение? Отвечу - не знаю. Их безумие принимает самые разные формы.
   Потом долго молчали. Я думал о том, что только что узнал. Все оказалось куда сложнее, чем виделось сначала. Что такое проблемы одно человека в огромном мире? А что такое проблемы того же человека во множественной вселенной, где нельзя назвать даже приблизительной число существующих реальностей? Если эти Творцы действительно такие, какими их описал мой надзиратель, то мне даже не хочется представлять те миры, которые они создают.
   - Не создают... Они сами себя назвали Творцами - на самом деле все, что они могут создать - подобия уже существующих миров. Изначально они должны были просто следить за уже существующими реальностями, но когда Истинный творец исчез...
   - Почему ты согласился служить им? - вопросов было предостаточно. В конце концов, в будущем мне предстояло столкнуться с этим, и пока Девеан был в благодушном настроении, таким я его не видел - стоило использоваться время с пользой.
   - Молодость... вот теперь приходится терпеть их выходки. Надо же! Приказали быть нянькой мальчишки, который может случайно свалить полвселенной в Бездну. Однако, если пообещаешь больше не ныть, попробую из тебя слепить что-нибудь достойное.
   - Обещаю...
   - Вот и замечательно! Начнём с самого простого...
  

***

  
   - Как ты думаешь, есть жизнь после смерти? - Это был даже не вопрос, скорее размышление вслух. Ирэн сидела на деревянном подоконнике и смотрела куда-то в ночь, позволяя скупым лунным лучам, освещать её лицо потусторонним светом. Ажурным узором лучи падали на стекающие огнём кудри. Очерчивали резкую линию плеч, фигуру в потрёпанной ночнушке. Уже обрисовавшийся животик. Словно скульптура неведомого мастера, который, пытаясь слепить человека, случайно создал богиню.
   Я, оторвавшись от того, что в будущем должно было стать детской игрушкой, с волнением осмотрел её.
   - Ирэн, что-то случилось? - Да, все правильно... это не простое сравнение, - моя богиня.
   - Нет, что ты. - Она отвернулась от окна, хотя в глазах по-прежнему отражались звёзды. - Мне просто интересно. Или ты собираешься жить вечно?
   Чуть лукавая улыбка, такая родная, такая совершенная. Я готов боготворить её, писать длиннейшие оды - хотя никогда не верил в богов и не умеют сочинять в рифму... Но для женщины, что носит под сердцем моего ребёнка,... нашего ребёнка - для неё всё, что угодно. Но она не просит ничего, кроме любви.
   - Конечно, не собираюсь, ведь это скучно! Нет, Ирэн, не хотел бы я жить вечно... - помотал головой, отгоняя странные мысли.
   - Я тоже. - Она улыбнулась, снова возвращаясь к созерцанию ночи. - А это значит, что когда-нибудь мы умрём. Не боюсь смерти, просто как-то странно осознавать, что в какой-то момент меня не станет. Сотрутся не законченные дела.. А для других всё продолжиться или только начнётся, и все эти люди даже не будут подозревать о том, что меня не стало. Забвения - вот чего я боюсь, того, что в один момент, все, что было важным для меня, станет не нужным. Ведь что-то же должно остаться?
   - Конечно! Останется душа. Смерть это не конец. - говорить стало немыслимо сложно, и смотреть в глаза Ирэн, в которых стояли слёзы. - Ты же знаешь это! Мы обязательно куда-нибудь попадём. И даже неважно куда, - важно, что нас никто не сможет разлучить. А ещё нас буду там ждать: Миниаль, Тина, Ферл... все. Даже Эрик.
   Улыбка вышла кривая, но искренняя.
   - Да уж, - Ирэн тоже выдавила улыбку. - И там всё начнётся сначала? Жизнь? Работа? Или безделье до нового перерождения?
   - Извини, но этого я уже не знаю, - пожал плечами, словно пытаясь согласиться сам с собой. - Мне кажется, что тебе пора спать.
   - Да, конечно, сейчас пойду. Красивая ночь: тихая, звездная. Жаль, что ты не любишь созерцание, - посидели бы вместе, посмотрели на небо.... - Она мечтательно закатила глаза, но тутже вздохнув, осторожно, придерживая живот, слезла с подоконника и потихоньку пошла в комнату. - А все души остаются?
   - Все...
  
   И тогда я в это верил...
  

***

  
   И снова вечер... Лучше него может быть только ночь. Августовская, теплая, живая. Когда по улицам района продолжают гулять весёлые компании, с дворовых лавочек слышится здоровый смех, скрипят широкие качели, и люди кажутся лучше и светлее. Когда город не отпускает тебя, не позволяет погрузить в вязкие мысли, а заставляет прислушиваться к разговорам, рассматривать полуголых подростков, или же просто смотреть на жизнь. Так, словно сам являешься частью этого огромного странного существа.
   Я устроился на парапете крыши, - за пролетевшие недели это вошло в привычку: приходить сюда вечерами и так сидеть. Разглядывал детскую площадку, с которой заботливые мамаши уже утянули своих детей по домам, а громкие компании ещё не собрались пить пиво и слушать музыку, мешая жителям окрестных домов. Воздух был одуряюще свеж, а гуляющий по крыше ветер, забирался под тонкую футболу. Нагретая за день жарким солнцем крыша, ещё не остыла, и босые ступни наслаждались собранным теплом. На шестнадцатом этаже громко заработал телевизор, и игривый ветер, оставив меня, тут же принёс обрывки фраз из какого-то американского боевика. В самую пору блаженно зажмуриться, перевернуться на спину и начать мурлыкать под нос какой-нибудь мотив.
   Это я тут же и сделал. Открыл глаза, вглядываясь в только-только начавшее темнеть небо. Если повернуть голову, можно было увидеть, что над небольшим лесом, уже расцветала звездами ночь, но надо мной властвовала глубокая синь с рогатым маленьким месяцем. А на западе ещё алела полоска заката - Завтра нас снова обрадует жарким днём.
   Девеан сидел рядом, свесив ноги вниз и также сощурившись, вглядывался, как полоска медленно истаивала, теряя насыщенные краски под напором вечерней серости. Насторожился, когда протяжно скрипнули внизу качели, неприятно поморщился, клацнув зубами.
   Я пихнул его ногой, чуть не потеряв равновесие на парапете. Спина у меня неширокая, но и парапет большими размерами не отличается. Бояться нечего, успеет подхватить ветер, и маскировка сама собой закроет от взглядов людей этот досадный инцидент. Но всё равно как-то не хочется портить такой момент.
   Мужчина сначала сделал вид, что не обратил внимания на эту выходку, продолжая думать о своём, а потом резко схватил меня за ногу и начал щекотать ступню.
   - Эй! Я не боюсь щекотки... - это договоренность - не погружаться в себя, не ныть, не вспоминать, жить. Говорить то, что говорил бы в прошлой жизни, не отвлекаясь на раздумья, учиться улыбаться и дышать полной грудью. И иногда это получается.
   Не могу я с ним быть бездушным и пустым. Не даёт надзиратель погружаться в свои мысли и память. Одним присутствием заставляет хотя бы пытаться жить. Странный он. Насколько старше меня, а любит ребячиться. Веселится, подбадривает, шутит. Иногда, кажется, что это мой срок растянулся на долгие столетия, заставив забыть вкус жизни, а Девеан молодой подопечный. А вместо этого - мальчишка без души, с разумом старца и повреждённым рассудком, и взрослый мужчина, который пытается выглядеть подростком, отвергая как свой возраст, так и опыт.
   - Значит, придётся придумать что-нибудь другое... - Девеан отпустил мою ногу и вздохнул. - Ну, вот зачем ты меня пихнул? Такие мысли были... Лежал, вот и лежи, а то ещё упадёшь.
   Надо признать, что Девеан за это время помог мне создать замечательную маску подростка. Он научил подделывать улыбку, смех, выражение лица. Всё это было тщательно отрепетированной ролью, с продуманными до мелочей действиями и фразами. Балансируя на грани, я прекрасно осознавал всю опасность своего положения. И мои губы сами расползались в довольной ухмылке, которую я так долго пытался скопировать, сидя перед зеркалом. Искуснейшая работа! Моя маска не знала изъянов за исключением одного, - глаз. Прекрасно знал, что ненужно обладать тонким нюхом, чтобы уловить фальшь, но пока никто не мог сложить все кусочки мозаики в цельный рисунок.
   Моя персональная нянька, учитель и надсмотрщик. Друг? Нет, наверное. К счастью... Нельзя мне больше друзей находить, привыкать к чьему-то присутствию рядом. Для Девеана я кто? - всего лишь новая игрушка госпожи Алив, которую ему поручили опекать и обучить всему, что и должна знать хорошая вещь. Что он и делает, передавая свой опыт. Рассказывает про вкусы и предпочтения "Пресветлой", про жизнь, которая идёт там, за гранью, про законы множественной веселенной. Кажется, за несколько веков все это не выучить и не понять. Мозг сохранял всю информацию по принципу "может пригодиться". Как-нибудь потом, здесь меня ждёт портал, который должен открыться со дня на день, и... месть.
   После стольких споров я понял, что без неё обойтись не смогу. Лучше расписать всё по памяти так, как бы поступал, будь душа на месте. Устал проигрывать в голове разные варианты, и остановился на одном: всё-таки отомстил. Тот я, каким меня заставили стать ещё до заключения сделал именно так... В противном случае останусь, лежать на крыше, из-за того, что не захочу ничего иного. Потребности тела - одно, но если не научусь заново чувствовать - дальнейшее существование потеряет всякий смысл. Оно и сейчас скатывается в пустоту, откуда так сложно выбираться на болезненный солнечный свет. И одному с этой Бездной мне не справиться, а Девеан говорит - нужен толчок, сильное потрясение.
   Потрясение...
   Боль...
   Память...
  
   ...Она стояла на автобусной остановке. Живая и улыбающаяся. В легком платье со смешными красными цветами и вышивкой. Рыжие волосы были аккуратно подстрижены и взгляд... другой, не тот, который я успел запомнить. Я видел каждую черточку её лица, родинку около носа, изгиб бровей, пятнышки веснушек,... словно почувствовав мой взгляд, она обернулась - миг и лицо искривила гримаса торжества, морок рассеялся... Эрик? Пыльная газель всего на секунду закрыла его от меня, а спустя секунду на остановке никого не было.
   Тепло закончилось. Ночь, подкравшись со спины, одним резким движением накинула на небосвод черную траурную вуаль. И куда-то исчезли звёзды...
   Ветер ледяным порывом заставил поджать ноги и обхватить руками плечи в защитном жесте. Сколько это будет длиться? Но вопрос уже смывал напор памяти. Тьма словно змея ждала несколько дней, пробуждаясь только во снах, и теперь, когда так не осмотрительно расслабил сознание, проскользнула в голову с тихим шипением, словно предупреждая о новой пытке.
   Что ты хочешь увидеть на этот раз? Выбор огромен, сегодня сам сделаешь его... Ведь нужно вносить разнообразие... не так ли?
   - Нет! - перекувырнувшись, я упал на ледяную крышу, которая словно боялась теперь делиться со мной теплом. Мне же ведь удавалось раньше останавливать это сумасшествие, выбираться...
   Цепляюсь за крошечный выступ на отвесной скале последних крох разума, но Бездна, расправив тёмные кожистые крылья, приближается, ещё чуть-чуть... Из носа вытекает тонкая струйка крови, но я не могу её стереть. Ещё один рывок. Боль туманит рассудок, мысли становятся обрывочными и резкими. Рот наполняется металлическим привкусом. Плохо, это очень плохо. Знаю,... знание пробирается в голову ядовитой змеёй, если не успею вырваться, то произойдёт что-то... ужасное? Ещё чуть-чуть, еще последняя пара рывков, и тело выгибается дугой, меня рвёт темной кровью.
   - Что здесь происходит?! - чужой писклявый голос становится ниточкой из реальности, за которую я хватаюсь из последних сил. Мужчина, видимо какой-то работник - спецодежда, ящик с инструментами, на лице удивление. Нет, не ухватиться... Тьма окружает коконом обрывков воспоминаний - ей хочется поиграть. А вместе с Тьмой пробуждалась та сила, которая медленно просачивалась в мою кровь со странными снами, что вызывал отвар надзирателя. И я больше не могу её сдерживать...
   Уже не видел, как Девеан кинулся ко мне с перекошенным лицом. Не видел, как сам, выставив вперёд ладони, обратил мужичка-работника в горстку пепла. Не видел ничего... Только ласковая Бездна и пустота.
   А потом весь мир разлетелся на осколки...
  

***

   Ржавая дверь со страшным скрипом открылась, заставив меня поморщиться от неприятного слуху скрежета. Микель кивнул мне и пропустил в камеру посетителя.
   - Здравствуй, как ты?
   Бледное лицо. Нет даже не лицо, а маска - кость обтянутая белой кожей, которую вспарывали ранние морщины. Вокруг глаз, что давно потеряли последние искры жизни, залегли глубокие тени. Губы искривила грустная улыбка. Время и боль сделали Ирэн некрасивой, настолько, насколько это вообще было возможно. Хотя что-то в ней оставалось от прежней себя, - тень весёлой девушки. Впрочем, это ещё более уродовало её.
   - Так же, как месяц назад.
   Не думаю, что выгляжу лучше, но, господа, я в тюрьме! А вот моя милая жена на свободе. И даже более того: семья обещала её простить и разрешить вернуться. А всего только надо забыть бывшего героя. Вот только ослиное упрямство заставляло Ирэн раз за разом отказываться от предложенных ей благ и продолжать навещать меня. Только зачем?
   Наверное, я скот. Даже спорить не буду. Но мне противна стоящая передо мной женщина. Её сутулые плечи, худые руки с маленькими запястьями и тонкими пальцами. Её грязно-рыжие волосы, которые больше напоминают паклю. Её взгляд, где не осталось той всеобъемлющей любви - только её иллюзия.
   - Я нашла документы об аресте. Мне только осталось их отнести в газету. Только не знаю, кому доверять. Может быть Марису? Но, Серег, я обязательно справлюсь, верь! - Она резко шагнула ко мне, толи желая обнять, толи просто прикоснуться, но я брезгливо отступил назад.
   - Выброси и забудь. Забудь и всё. Точка. - Мне пришлось закрыть глаза, чтобы Ирэн не увидела, как в них медленно возвращается жизнь.
   - Глупости, неужели ты думаешь, что я тебе поверю, Мастер? Говоришь, чтобы оставить его здесь? Но Серег хочет на свободу!
   Она походила на сумасшедшую, но в тоже время... Эрик теперь всегда здесь, - в моём разуме. Только сейчас я это я. И прошу тебя, Ирэн, не трогать ничего, не изменять мою жизнь. Пожалуйста...
   - Нет, не надо, прошу... нет, оставь меня, - вместе с тихим всхлипом наружу прорвались эмоции. - Ты не понимаешь? Ты действительно не понимаешь?! Я опасен! Я... я... у меня нет ничего за этими стенами, там будет только хуже. Привык,... я уже привык тут. И Дух... я почти не чувствую его. Только голоса, но это неважно. Ирэн, милая, я могу встать на колени. Я могу сделать что угодно. Я не хочу возвращаться. Только не это... пожалуйста.
   Она тихо рассмеялась.
   - Бездна, Серег, ты говоришь, словно сумасшедший! Конечно же, ты хочешь стать свободным! Это всё он - он заставляет тебя так думать. И у тебя есть я. И наша любовь! Не бойся, скоро всё закончиться.
   Неужели она не понимает? Не видит? Я уже давно сошел с ума.
   - Нет. - Воздуха катастрофически не хватало, но старался говорить как можно чётче. - Всё, что я прошу - это убраться отсюда к Тёмному Мастеру! Вон!!! Я не люблю тебя! Ты мне противна. Пожалуйста,... убирайся. Я же тебя сейчас возненавижу. Ирэн, я - это он, и на свободе мы станем убивать, станем новым Мастером,... нет - смертью. Да, я стану самой смертью. Я слышу его голос, он шепчет мне, как приятно убивать, нет, не убивать - мучить. Пытать. Ты хочешь попробовать? Тоже хочешь ощутить вкус крови? Вместе навсегда?!
   Мой безумный смех вывел Ирэн из состояния шока, и женщина с испуганным криком бросилась к двери.
   - Нет! Никогда! Потому что я больше не люблю тебя! Ты отвратительна! Убирайся, и если хочешь, чтобы на здесь воцарился ад - освободи меня! И смотри, как я уничтожаю всё, что тебе дорого.
  
   Дверь давно захлопнулась, и эхо моего крика перестало терзать слух болью. Я сидел, прислонившись к стене, и плакал, как последний трус, как тряпка. Со всхлипами, пытаясь прогнать слёзы, стереть их, забыв о минутной слабости, но только сильнее размазывал по лицу. Горло нещадно саднило, - я сорвал себе голос, опять. Сил оставалось только на тихий шепот.
   - Не приходи сюда, я прошу. И прости. Ты, наверное, не поймёшь, но мне больно снова становиться человеком. Каждый раз, когда ты приходишь, я начинаю чувствовать, вспоминать. Теперь я ненавижу любовь! Ненавижу тебя, Ирэн, за то, что ты заставляешь меня любить. Без чувств существовать спокойнее. Эрик был прав - это непозволительная слабость. Или это говорил я? Знаешь, Ирэн, я уже не могу понять, что во мне от Эрика, а что от меня самого. И мне больно, я не хочу быть светлым лордом, спасителем. Не хочу быть мессией, слугой света. Он выжег во мне все хорошее. Жить в темноте спокойнее. Она такая мягкая... я проиграл. Я всё-таки проиграл.... Только не приходи.
   А взгляд медленно мертвел. Так спокойнее...
   Если бы только не эти голоса.
  

***

  
  
   * Александр Бушков "Нелётная погода"
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"