Великой Москве

Я могла написать о величии и стати,
Как красиво сверкают на солнце пруды.
Только взгляд вдруг задержится на наркомане, 
Что танцует на кончике острой иглы.

Я могла бы воспеть белоснежные храмы,
Описать восхищение юной души...
Только портит слегка эту всю панораму
Свалка справа и пьющие слева бомжи.

Покрывая Спасителя грязью и лестью,
Присягаем на верность заморским шутам.
И пугаем самих же себя нашей спесью,
И возносим молитвы не нашим богам.

Я могла описать переулки и парки
И спешащие вечно куда-то такси.
Рассказать о рекламе новой заварки...
Только мат перекроет эти стихи.

Ты стыдишься,  Москва, нас и плачешь, наверно.
Тихо стонет земля под асфальтом дорог.
Ты, хранимая Богом, с пламенем в сердце,
Пережившая столько печалей, тревог.

Ты горела в огне. Не пускала  французов.
Не сломилась под игом страшной орды.
Что сказал бы сегодня великий Кутузов,
Посмотрев, как мы быстро дошли до черты? 
      
Наши деды сражались за жизнь и свободу,
Не дрожали за спинами лучших друзей.
Только больше не трогает мысли народа
Знак нацистов на грязном оконном стекле.

Всюду ложь. И гримасы добрых улыбок.
Вы простите, пишу то, что вижу сейчас.
Вот когда мы исправим кошмары ошибок,
Я смогу описать красоту, а не грязь.