Аннотация: Друзья, эта история чистая правда лишь с небольшими добавочками для вкуса!
БИЧ
"Чтобы склонить мужчину к измене, достаточно выйти за него замуж".
Ежи Виттлин
От случая к случаю, мой сосед по лестничной клетке Вольдемар, который рассказал мне нижеописанную историю, подрабатывал на Черёмушкинском рынке в качестве грузчика, дворника и разнорабочего в одном лице. Свое свободное время он старался проводить вне стен родного дома, у так называемого сослуживца - бывшего интеллигентного человека. БИЧ, как сокращенно называли его знакомые, когда-то являлся кандидатом наук и работал в Институте теоретической и экспериментальной физики, а ныне занимал должность чернорабочего Черёмушкинского рынка. Жил Лев Васильевич с мамой в двухкомнатной квартире на улице Николая Коперника, что неподалеку от Московского Государственного Университета, который он когда-то закончил. Вечерами напролет вникал Вольдемар в заумно-пьяные речи своего друга БИЧа, а иногда и сам безуспешно пытался вставить в длинные монологи бывшего физика пару слов. Однако Лев Васильевич не любил прислушиваться к чужому мнению и на корню пресекал все попытки Кочерги высказаться. Существуют такие позиции, которые члены здорового общества имеют полное право отстаивать. Однако если общество не здорово, то как же тогда поступать неудачникам, чье количество переполнило такое общество свыше нормы? На этот вопрос Лев Васильевич отвечал давно сорванным голосом следующим образом:
- В рамки моих основных ценностей и требований входит следующее: не нужны мне, вообще, никакие рамки! И ничье мнение по этому поводу меня не интересует. Всем известен кодекс моих правил? Номер один. Я всегда прав! Номер два. Если я не прав, то смотри пункт номер один.
Эта своеобразная дружба тянулась в течение нескольких месяцев, пока не наступило 13 янваоя 1988-го года. Неожиданно для Льва Васильевича объявился его закадычный приятель студенческой поры, который к тому времени успешно обзавелся семьей, должностью, дачей и машиной. В глазах своего однокурсника Левы он выглядел просто Рокфеллером. Разумеется, приятель БИЧа не подозревал о ныне плачевном состоянии своего товарища (хотя, увидев Леву, подумал "что-то здесь не так"), поэтому когда они случайно пересеклись возле Черемушкинского рынка, не задумываясь предложил ему встретиться в тот же день, 13 января, но немного позднее. Лев Васильевич в прозрачной форме намекнул однокурснику на свои финансовые затруднения, на что тот, в свою очередь, попросил его не беспокоится. Условились, что в десять вечера, приятель придет к нему в гости.
- Друг мой, Вольдемариус! А почему бы тебе вместе со всеми своими домочадцами не прийти ко мне для совместного празднования Старого Нового Года? - возбужденно поинтересовался БИЧ несколько часов спустя после неожиданно-радостной встречи с товарищем юных лет.
- В каком смысле, "с домочадцами"? - переспросил только что похмелившийся Вольдемариус.
- А в том смысле, что приводи свою супругу и детей. Праздник сегодня намеревается быть настоящим! Возле рынка я случайно встретил однокашника Витольда, он обещал заехать вечером в гости, часов эдак в десять. Все финансовые расходы, мой друг, естественно, берет на себя!
- А что за Винтольд? Иноверец что ли какой?
- Да какой там иноверец! Обычный московский атеист, как и мы с тобой. Вместе с ним мы упорно грызли гранит науки! - ответил БИЧ, проскрежетав голосовыми связками, и назидательно поднял указательный палец, под ногтем которого застряли остатки гнилой капусты и заноза от деревянного ящика. Секунду подумав, он продолжил:
- Хотя про него я всегда говорил так: plenus venter non studet libenter, что в переводе с латыни означает: сытое брюхо к учению глухо. Ну что, придешь?
- Да запросто! Я, может, еще и соседа прихвачу, он мужик нормальный, - обрадовался такому повороту дел Вольдемариус.
- Можно и соседа, тем более что угощения на всех хватит!
На том собственно и порешили. Но если Вольдемар тщательно готовился к предстоящему визиту, то Любка отнеслась к этому приглашению не слишком серьезно, поскольку не находила ничего особенно в том, что их пригласил какой-то рыночный алкоголик. Дети же, напротив, безумно обрадовались такому известию и принялись носиться по квартире пуще прежнего. Мартын Казимирович вежливо отказался идти в гости к незнакомому человеку, да еще без подарка.
Обильно полившись одеколоном "Шипр", Вольдемариус гордо возглавил праздничную процессию, явившуюся в пропахшую нафталином квартиру Льва Васильевича и его мамы. Утомленная жизненными неурядицами и всеобщей неустроенностью бытия пенсионерка-мама не стала покидать свою комнату, чтобы поприветствовать семью Кочерги, тем более что активно готовилась к встрече с вечностью. Лев Васильевич поочередно обнял и поцеловал всех своих гостей, а затем попросил не снимая обуви пройти в его апартаменты.
Комната, занимаемая спившимся физиком, была размером в двадцать четыре квадратных метров, однако из-за нагроможденного в ней хлама этого пространства практически не ощущалось. Было совершенно неясно - для чего единственному обитателю сего жилища нужны целых три полуразвалившихся кровати, стоявших вдоль правой стены. А каким образом один человек мог использовать двенадцать деревянных стульев, грудой наваленных друг на друга и занимавших весь левый угол? Выглянуть в окно не представлялось возможным, поскольку оно до самой форточки было заставлено устаревшими приборами и коробками из-под обуви, в которых хранились лампы, провода и всякий технический мусор. Вдоль левой стены стояли стеллажи с книгами, доставшимися БИЧу от отца Василия Львовича - физика-термоядерщика. В основном, это были те издания советских времен, которые БИЧ не смог пропить в моменты безденежья и жуткого похмелья. А образовавшиеся в стеллажах пустоты от проданных за бесценок томов дореволюционных изданий, до отказа заполнил журнал "Наука и жизнь". Личные вещи Льва Васильевича висели на гвоздях в правом от двери углу, а те, что не поместились на самодельные вешалки, были попросту свалены на пол. Обои настолько пожелтели от времени и табачного дыма, что лишь исключительно проницательному человеку удалось бы распознать истинное предназначение этой засаленной и замызганной бумаги, наклеенной строителями на стены данной комнаты в далеком 1953-ем году.
В центре стояло два круглых стола, один из которых был завален грязными тряпками и приготовленной для мытья стеклотарой, а другой накрыт покрывалом тридцатилетней давности - точнее, это был снятый со стены ковер с изображением оленя на фоне тайги. Таким нехитрым способом Лев Васильевич приготовился к встрече гостей.
Вольдемариус достал из-за пазухи початую бутылку водки и водрузил ее в центр круглого стола - прямо на добрую морду вытканного оленя. Но едва он раскрыл рот, чтобы попросить стаканы, как в дребезжащий звонок позвонили следующие гости. Лев Васильевич кинулся к входной двери. Через мгновение в коридоре послышались приветственные возгласы, а еще через пару минут в комнату зашел полысевший Витольд, его улыбающаяся жена Роза и двое их сыновей - двенадцатилетний Петька и шестнадцатилетний Алешка со своей девушкой Верочкой. В самой непринужденной форме БИЧ представил гостей друг другу.
У вновь пришедших убогая обстановка поначалу вызвала некоторый конфуз, а стоящая в гордом одиночестве бутылка водки навеяла идею чисто русской тоски. Однако находчивый Витольд предложил опустошить привезенные сумки и приступить к сервировке стола. К искреннему удивлению Льва Васильевича и семейства Кочерги, на свет Божий стали появляться поистине царские яства. Две бутылки шампанского "Абрау Дюрсо" и две "Советского Шампанского" сопровождались тремя штофами водки, пятью бутылками сухого белого вина, двумя фляжками армянского пятизвездочного коньяка и тремя бутылками вишневого ликера. Дальше последовали газированные напитки, соки для детей и всевозможные нарезки - из горбуши и телятины, финского сервелата и немецкой буженины, голландской ветчины и татарской колбасы из конины. Свекольный винегрет с кусочками сельди и столичный салат с докторской колбасой чистоплотная жена Витольда упаковала в фирменные пластмассовые коробочки из-под "Виолы". Черемша и маринованный чеснок наполнили комнату приятным ароматом кавказской национальной кухни, а запах сырокопченой скумбрии дразнил присутствующих своей морской пряностью. Свободного места на столе оставалось все меньше и меньше, поэтому большой пакет с бананами, яблоками, апельсинами, мандаринами и хурмой поставили на один из двенадцати стульев. Второй стул принял на себя праздничный торт свадебных размеров, приобретенный намедни в ресторане "Прага", третий - обливную кастрюлю синего цвета с фаршированными свининой и рисом болгарскими перчиками. Четвертый решили не трогать, поставив упаковку с чешским баночным пивом прямо на пол. Когда с сервировкой стола было покончено, на БИЧа и семейство Кочерги было жалко смотреть, ибо подобного продуктового чуда они никогда раньше не видели.
- Ну и пусть великий мыслитель Руссо не был иностранным почетным членом Петербургской Академии наук, зато мы сегодня будем членами веселой и пьяной компании! - неожиданно для всех прокричал БИЧ.
- Красиво загибаешь! Тащи лучше посуду, а то этой веселой компании придется руками все употреблять, - со смехом отвечал Витольд.
Засуетившийся Лев Васильевич бросился на кухню, а Вольдик с Любой глупо улыбались и пытались сказать что-нибудь пристойное. Роза вызвалась помочь несуразному хозяину и отправилась вслед за ним, цокая по полу высокими каблуками лакированных туфель, специально привезенных с собой в качестве сменной обуви. Когда она оказалась в помещении, традиционно именуемым кухней, то была неприятно поражена нагромождением странных предметов: деревянные ящики, три потрескавшихся от времени туалетных раковины, два не менее старых унитаза, а также ржавые трубы разной величины и диаметра. Жалким напоминанием об изначальном предназначении данного помещения служили газовая плита, покрытая жировым налетом коричневого цвета, да металлическая раковина с помятым краном, из которого постоянно сочилась вода.
- Боже мой! У вас тут что, склад вторичного сырья? - не выдержала Роза.
- Ну, не стоит обращать внимания на этот склад необходимых для бизнеса вещей. Это временное явление, и совсем скоро я выгодно ото всего избавлюсь, - стал оправдываться БИЧ.
Затем, продолжая бормотать себе под нос всякую чушь, он полез в сторону окна, обильно заваленного грудой кастрюль, сковородок, чашек, тарелок и прочей кухонной утвари. Лев Васильевич считал себя личностью авантюрной, поэтому все его деловые начинания заканчивались обильной руганью с матерью, которая поневоле являлась свидетельницей его хронических жизненных неудач. Можно представить себе, как она возмущалась, когда сын начал приносить домой выкинутые на помойку унитазы и раковины. Лева клялся, что отремонтирует их и выгодно продаст, но прошло уже три года, а они так и стояли на кухне заброшенные и забытые, словно дебаркадеры довоенных времен на реке Оке. Мать смирилась и стала еще больше молиться в уединении.
- Вот, разные тут тарелочки, блюдечки и чашечки, - протягивая через баррикаду хлама коробку с посудой сказал БИЧ.
- Давайте я сейчас все перемою, а то создается впечатление, что ими не пользовались много лет. У вас какое-нибудь моющее средство имеется? - сморщив нос, спросила Роза.
- Средства нет. Но можно мылом помыть. С точки зрения химии эффект тот же.
- Что ж, давайте хотя бы мыло.
Засучив рукава, Роза приступила к мытью раритетных тарелок с изображениями вождей пролетариата и коммунистической символики. В её собственном доме всегда царил необыкновенный порядок. Порою любовь к чистоте доходила до абсурда. Например, она не могла терпеть когда по только что пропылесосенному паласу начинал кто-нибудь ходить! В этом случае она настоятельно, используя порой истерические восклицания, просила домочадцев обходить дорогой её сердцу палас по периметру комнаты. Немытая посуда ее так бесила, что иногда она не давала доесть какое-нибудь блюдо, вырывая тарелку из рук для скорейшего её отмывания... Недаром считается, что жены, содержащие дом в образцовом порядке, больше любят свое хозяйство, нежели собственного мужа.
Тем временем, Витольд развлекал присутствующих анекдотами:
- Вот, послушайте, еще один из новеньких. Сидят дед с бабкой за столом, обедают. Бабка чавкает. Дед не выдерживает и бьет ее ложкой по лбу. "За что?" - " Не чавкай!". Бабка перестает чавкать. Проходит пять минут, и дед опять бьет ее ложкой по лбу. "За что?" - "Как вспомню, аж бесит".
Вольдемариус с Любкой смеялись, а Алеша с Верочкой недоуменно переглядывались.
- А этот слышали? - продолжал заводной Витольд. - Лежит муж на диване, читает газету. Приходит жена с кухни и говорит: "Возьми сумку, сходи в магазин за продуктами" - "Не мужское это дело!" - "Хорошо, тогда раздевайся и иди в спальню!" - "Ну вот уже и пошутить нельзя. Где сумка?"
На надменном лице Алеши появилась натянутая улыбка, а Любка наигранно захихикала. Наконец, на пороге комнаты появился Лев Васильевич с перемытыми тарелками и вилками. Принялись сервировать стол всей компанией, поскольку хотелось побыстрее приступить к долгожданной трапезе. После недолгих приготовлений и манипуляций тарелками Витольд объявил:
- Первый тост - за знакомство!
Распечатали две бутылки сухого вина и разлили их содержимое по разномастным фужерам. Самому хозяину дома из-за нехватки посуды пришлось довольствоваться граненой пивной кружкой, украденной им несколько лет назад в пивном зале на улице Кржижановского. Ароматное вино все пили по-разному: кто-то резкими глотками заталкивал в себя благородный напиток, а кто-то смаковал глубокий вкус грузинских виноградников, медленно поглощая чудодейственную жидкость и болтая ее в полости рта. Детям достались соки и газированные напитки. Вольдемариус опустошил свой бокал быстрее всех, после чего заявил:
- Между первой и второй - перерывчик небольшой. Давайте еще раз за знакомство выпьем. Уж больно люди здесь хорошие собрались.
Витольд искоса глянул на своего однокашника, но кроме мольбы о новой дозе не сумел прочитать в его глазах никакой дополнительной информации. Пришлось распечатать еще одну бутылку сухого. Затем он виртуозно наполнил бокалы, но не успел произнести второго тоста, как все было мгновенно выпито. Пришлось и ему последовать всеобщему примеру.
Роза стала раскладывать салаты, а Алеша с Верочкой, покраснев от вина, выпитого ими всего лишь третий раз в жизни, загадочно посмотрели друг на друга. Через минуту проголодавшиеся гости дружно застучали вилками по тарелкам. Быстрее всех захмелели Любка и Лев Васильевич, который неожиданно заявил:
- Никто из присутствующих не станет оспаривать ту истину, что сквозь всю историю человечества красным канатом проходит освободительная борьба!
- Что ты имеешь в виду? - поинтересовался улыбающийся Витольд.
- А то, - продолжал возбудившийся БИЧ, - что борьба за свободу личности в наше время должна вестись под знаком отстаивания человеком своих прав перед подлым лицом политической и экономической власти, которая ставит под вопрос существование всей нашей цивилизации!
- Загнул красиво, - ехидно вставил Вольдемар.
- Загнул? Я загнул? - возмутился опьяневший оратор. - Да это они там так загнули, что у меня кроме вопросов ничего в подсознании и не рождается!
- У матросов нет вопросов! Ешьте ребята и пейте! - попытался сменить тему смекалистый Витольд, однако Льву Васильевичу необходимо было выговориться сполна, иначе он не успокоится.
- Ответьте мне хотя бы на один из центральных вопросов данной эпохи! Каким образом можно добиться здоровой и самостоятельной жизни для каждого конкретного индивидуума, приведя ее в новое соотношение с потребностями континентального и межконтинентального масштабов? Как заставить небывалые достижения науки и техники служить прогрессу, культуре, благосостоянию? Этот вопрос адресован тебе, Витольд Игнатьевич! Но, главное, как найти равновесие между неотъемлемыми ценностями личности и тенденцией к коллективизму, которая может быть ослаблена, но вряд ли устранима? Кто знает, к чему мы идем? Кто сможет вразумительно предсказать развитие международных отношений, явно накаленных в течение последнего столетия?
- Тебе не грузчиком на рынке надо работать, а в университете профессором, - высказалась Люба, сделала глоток вина и добавила, - Давайте выпьем по полной за умных людей.
- Кстати, я говорил о принципах, а не о догмах, - не обратив внимание на ее высказывание, поспешно поправился "докладчик" и прокашлялся. - А вы лучше меня знаете, что принципы основываются на этических представлениях и данных науки.
- Лева, - не выдержал Витольд, - что ты заладил с этой наукой? Ты же знаешь, что научные данные постоянно меняются, поскольку сумма добытых знаний непрерывно возрастает! Поэтому бессмысленно составлять программу глобального спасения человечества с претензией на научное совершенство. Не так ли? Ведь, согласись, что смысл существования человека заложен не в науке или религии, а является самоценным и, как говорили древние философы, довлеет сам себе!
- Мальчики! Что за дискуссию вы устроили на глазах у невинной публики? - вмешалась Роза, раскладывая по тарелкам тонко нарезанные кусочки ветчины и буженины. Тем временем, Алексей и Вера настолько увлеклись общением друг с другом, что принялись щекотаться, смеяться и целоваться, не обращая особого внимания на окружающих.
- А давайте лучше за нашу страну выпьем! - задиристым голосом предложил Вольдемариус.
В ответ на это предложение, БИЧ вскочил как ужаленный:
- Что? Пить за "совок"? Да никогда в жизни! Ты же лучше всех знаешь, как меня достала "советская действительность"! И после этого ты предлагаешь мне, человеку пророчащему полный развал коммунистической державы, пить за эту страну, за эту отстойную яму? Да ты просто потерял совесть!
- Левочка, дорогой ты наш, чем именно коммунисты тебе не угодили? - с неподдельной иронией в голосе поинтересовался Витольд, со студенческих времен бывший активным комсомольцем.
- Чем именно? Да всем! Всем вообще! Сколько раз я пытался объяснить своему начальнику, что мы не рабы инстинкта и не можем безропотно подчиняться примитивным законам муравейника. А он, словно бы не слыша, все твердил о каком-то "светлом будущем" и "мировом коммунистическом обществе". Поймите и вы, что человек не пчела, в которую с рождения заложена функция трудоголика. Вы все меня слушаете? Хорошо! Такие индивидуумы, как я, и есть зародыши духовных и общественных сил, предназначенных для уничтожения коммунистического тоталитаризма в СССР!
- Какого еще "тототалатризма"? Тьфу ты, Господи, язык сломаешь! - спросил Вольдемариус, натянуто улыбаясь.
- Какого "тоталитаризма"? И ты еще спрашиваешь? Оглянись по сторонам, и вопросы сами найдут себе достойные ответы.
- Знаешь, Левчик, так можно и в когорту диссидентов угодить! - и Витольд погрозил ему указательным пальцем: - Не боишься стать врагом народа?
Пока взрослые спорили, дети развлекались тем, что с помощью ножей и вилок отделяли от ковра, служившего скатертью, длинную пыльную бахрому. Тем временем, Лев Васильевич продолжал развивать наболевшую тему:
- Не каждый видит плоды коммунистической идеологии. Не каждый! Наливай, мой друг Вольдемариус верный, по полной чаре, и выпьем за того, то бишь за меня, кто сознательно подрывает общественный строй в СССР!
- И каким же образом ты занимаешься этой подрывной деятельностью? - резко спросил Витольд Игнатьевич, уже переставший улыбаться и нервно барабаниший пальцами по столу.
- "Каким образом", спрашиваешь? - глупо ухмыльнулся хозяин. - А хотя бы таким, что не вкалываю на страну, опутанную оковами коммунистического догматизма. В этом концентрационном лагере под названием СССР, все насквозь пропитано ложью и обманом, ёб вашу мать! Кому они обещали на двадцать втором съезде, что нынешнее поколение будет жить при коммунизме? Кому, я спрашиваю? И тут же отвечаю - самим себе, но не нам, поскольку властьимущие всегда жили, живут и будут жить при коммунизме! При изобретенном ими коммунизме! Раскройте глаза, давно наступило время деидеологизации.
- Знаешь, Лева, это сплошная болтовня. Ведь ты толком так и не ответил на поставленный мною вопрос о твоей подрывной деятельности. То, что ты не работаешь, означает лишь твою склонность к тунеядству - и не более того. Не так ли?
- Все правильно, Витольдюша! Достаточно сказать правду, чтобы прослыть диссидентом и тунеядцем! Да пойми же ты, наконец, что твой изуверский коммунизм стремится перестроить весь мир по устаревшим и, прямо скажу, хреновым схемам, составленным еще в те времена, когда никто и не предполагал второй промышленной революции. И наш советский коммунистический мир с каждым годом станет все глубже погружаться в пучину внутренних трудностей и противоречий, поскольку все меньше сможет претворять в жизнь свой собственный принцип соответствия теории и реальности!
- Лева, а к чему вы конкретно призываете? - поинтересовалась Роза, элегантно держа бокал.
- Я призываю вас всех к неподчинению кучке коммунистических авантюристов, семьдесят лет эксплуатирующих доверчивых граждан и, тем самым, уничтожающих многострадальный российский народ!
- А мне лично кажется, что наша страна всегда такой будет, какая она есть. Вот Брежнев умер, и что? Да ничего! Только хуже стало, - отметил Вольдик, вытирая сальные губы.
- Будут перемены, господин Вольдемариус неповторимый, обязательно будут, поскольку законы природы действуют отнюдь не в соответствии с дебильной идеологией коммунистических выродков, а всемирные законы массового производства и экономического успеха, слава Богу, не подчиняются догматическим воззрениям советских партийных функционеров, - твердо заверил БИЧ и залпом выпил содержимое своей треснутой пивной кружки.
Роза внимательно посмотрела на своего неспокойного мужа, потом на глупо улыбающегося Вольдемариуса и захмелевшую Любу. Последним объектом ее воробьиных глаз стал Лев Васильевич. Выдержав небольшую паузу, она сказала:
- Политический час закончен! Прошу всех присутствующих отведать мои фирменные перцы! Витольдик, наполни бокалы на одну треть. А вас, Лева, я бы хотела попросить прочитать какое-нибудь стихотворение. Мой муж все про вас рассказал. Пусть теперь знают все, что вы писали стихи и даже поэмы, которые считались в институте наилучшими.
Тем временем, минутная стрелка часов поползла по циферблату на последний заход, чтобы встретиться на отметке "двенадцать" со стрелкой часовой и начать отсчет времени нового дня.
- Стихотворение? - задумчиво переспросил Лев Васильевич, после чего хитро прищурился и продолжил: - Не хотелось бы мне опошлять своими стихами такой прекрасный вечер. Тем более что пишу я в монорифме а-ля Козьма Прутков.
- Вы, действительно, пишите пошлые стихи, строки которых объединяются одной рифмой? - удивленно спросила Верочка, убирая со своего колена блудливую руку Алексея.
- Да, но пошлость их кроется не в содержании, а в смысле! - гордо заявил БИЧ.
- А в чем разница? - хмыкнул Витольд Игнатьевич.
- Да, ладно, Лев, не ломайся. Сделай нам стишок какой-нибудь! Забацай в натуре! - гаркнул Вольдемариус и засмеялся так громко, что дети закрыли уши руками.
- Ну что ж, судите беспристрастно и вот вам новогодний стишок, но, заранее предупреждаю, пассе-муа се мо.
- Чево? - не понял французского извинения Кочерга.
- Простите за выражение, имел я в виду. Итак, поехали:
Стал болваном - скоморошничай!
Стал солдатом - подчиняйся!
Стал ментом - беспредельничай!
Другом стал - не жалей себя!
Стал поэтом - откровенничай!
Стал хирургом - режь, не нервничай!
Стал вором - не привередничай!
Стал отцом - так будь собой!
Дед Морозом стал - пей чтоб колом встал!
Мудаком стал...
- Прекрасно, Лева! Больше не надо, а то здесь дети, - поспешно перебила Роза, а Люба закурила и окосевшим взглядом посмотрела на расстроенного Витольдика. Он заметил это, тут же сменил выражение лица, и лукаво ей подмигнул. Затем достал из кармана зажигалку и повернулся к жене:
- Розочка, ты забыла зажечь свечи!
Пять стоявших на столе свечей вспыхнули языками оранжевого пламени и своим чарующим мерцанием придали мрачной обители алкоголика прямо-таки сказочную таинственность. По просьбе Витольда Вольдемар погасил свет, и на обшарпанных стенах появились пляшущие тени. Казалось, что они живут сами по себе, независимо от объектов их порождающих, и в этом зрелище можно было усмотреть некое новогоднее таинство.
Тем временем, дети отрезали последний кусок бахромы и теперь их внимание привлекло единственное пальто Льва Васильевича, чинно висевшее на гробовом гвозде, криво торчащем из стены. Возглавлял операцию тайного моделирования двенадцатилетний Петька. Несомненно, что в его подсознании таилась любовь к американским "вестернам", поскольку он предложил своим помощникам украсить пальто "местного шерифа" отрезанной бахромой.
Пока отец рассказывал о сложностях, связанных со строительством дачи, его старший сын Алексей приступил к откупориванию новых бутылок. После недолгих перешептываний с Верочкой, они затеяли небольшой заговор, исходя из того, что чем сильнее пьянел хозяин этой квартиры, тем забавнее он становился. Исходя из собственного опыта, Алексей знал, что любое смешивание спиртных напитков влечет за собой скорейшее опьянение. Поэтому он незаметно наполнил кружку БИЧа из разных бутылок, составив при этом самую убойную смесь.
Его улыбающаяся подруга предложила старшему поколению проводить Старый год веселым звоном бокалов. Бух! - и из стеклянного ствола бутылки твердоголовым снарядом прямо в потолок вылетела пробка, сопровождаемая фонтаном пенящейся виноградной жидкости янтарного цвета. Алексей чинно разливал полусладкое вино, а когда дело дошло до кружки Льва Васильевича, наполнил ее до краев. Чтобы не расплескать содержимое, БИЧ аккуратно взял ее обеими руками и поднес к жадному рту. Все затаили дыхание. Роза с Витольдом Игнатьевичем от удивления, Люба с Вольдемариусом от зависти, Леша с Верочкой от волнения, а дети от неожиданного испуга, что их застали в момент безжалостного кромсания единственного хозяйского пальто. Медленным ручейком в утробу антисоветского философа-самоучки полилась многогранная смесь, состоящая из водки, ликера, вина, шампанского, коньяка и пива. Допив до конца гремучий напиток, Лев Васильевич скривил физиономию и изрек:
- Такого пойла я еще никогда не пробовал...
Алексей и его подружка дружно выдохнули, заговорщически переглянулись и совершенно по-детски захихикали, а расслабившийся Вольдемариус небрежно развалился на диване, громко рыгнул, сказал "ой!" и, почесывая затылок, заметил:
- Да ладно тебе, никогда не пробовал... А помнишь, какой самогон мы пили за вагончиком? Ацетон да и только!
- Вольдемар, - нравоучительно начала было Роза, но тут же была перебита Любкой, которая, стрельнув глазами в сторону ее мужа, попросила:
- Витольдио, а расскажи нам еще какой-нибудь анекдот!
- Анекдот? Почему бы и нет? Например, про инопланетян...
- Инопланетян? - тут же перебил его вконец окосевший Лев Васильевич, - Да, что вы, вообще, знаете о внеземных цивилизациях? Кроме анекдотов, что вы еще знаете о космосе? Давно пора, я бы даже сказал необходимо, овладеть умением использовать всю палитру возможностей, предоставляемых современной наукой, для межгалактических исследований!
- Ох, Левчик, как же ты утомил своими научными экзерсисами! - заявил Витольд, незаметно касаясь под столом Любкиного колена.
- Кто хочет фаршированный перец? - спохватилась его жена.
- Я в течение пятнадцати лет коллекционировал статьи о внеземных цивилизациях! - не мог успокоиться БИЧ.
- А я, едрена вошь, вообще, марсиан живьем видел! Бля буду! Я даже с ними базарил! Они супа у меня попросили! - заплетающимся языком сообщил Вольдемариус.
В окосевших глазах Льва Васильевича стало двоиться, а потом и троиться. Действуя наощупь, он достал с полки заветный пакет с сотнями вырезок из газет и журналов.
- Видите? Здесь все необходимые доказательства. Вы, вообще-то, гости хреновы, меня слушаете или нет?
- Лева, будь проще. Мы же не на семинар собрались, в конце-то концов. Давай отложим просмотр твоих статей до лучших времен, - предложил Витольдик, шаловливым взглядом указывая Любе на дверь.
- Отложим, говоришь? Ага Витольдюша... Отложим, значит? Ну что ж, будь ты трижды проклят, преуспевающий червяк, давай отложим! Но только не до лучших времен, а навсегда! - рассвирепел непонятый уфолог, после чего стал напролом пробираться к заваленному хламом окну. К заржавевшей ручке форточки был привязан толстый шнурок. Лев Васильевич дернул его со всей силы, форточка резво ударилась об оконный откос и застыла на месте.
- Смотрите, жалкие душонки! - громко возопил БИЧ, доставая из пакета охапку газетных вырезок и кидая их в форточку.
Листопадом заумных листовок закружились над верхушками деревьев статьи о загадочных пришельцах из бесконечного космического пространства. Подгоняемые промозглым январским ветром они разлетались по всему двору, превращясь в самый обычный мусор. Да и кому, собственно, было интересно знать, что в 1928 году над деревней Шукнаволок около Ведлозера (Карелия) наблюдали пролет цилиндрического десятиметрового тела, из хвостовой части которого выходило пламя? Или кто мог поверить, что в 1947 году в США (штат Нью-Мексико) о землю ударилось большое раскаленное тело, среди обломков которого были найдены шесть трупов существ, похожих на человека? И уже совсем смешной может показаться история о взрыве НЛО в 1955 году, в Гопкинсвилле, штат Кентукки, США, после которого некоторое время был виден маленький светящийся человек с огромными глазами диаметром в пятгадцать сантиметров.
- Витольдио, а ты наверное очень богатый? - поинтересовалась Люба: - Если можешь покупать такие дорогие коньяки...
- Меня ещё так никто никогда не называл: Витольдио... Просто итальянец какой-то!
- Да я такая... И всё же, ты что богач?
- Всё правильно. Ваш покорный слуга Витольдио - богач. И теперь дорогие коньяки могут пить только такие ВОРы, как я, и такие ЧИЖы как Вы.
- Не поняла...
- Расшифровываю: ВОР - это высокооплачиваемый работник, а ЧИЖ - чрезвычайно интересная женщина.
Воспользовавшись всеобщим замешательством, связанным с выкидыванием в форточку коллекции статей об инопланетянах, он незаметно покинул полутемную комнату, увлекая за собой опьяневшую Любку. В такой обстановке лучшего места для уединения, чем ванная комната просто не придумаешь! В итоге, приглянувшиеся друг другу заговорщики оказались в пропахшем хозяйственным мылом помещении. Заперевшись и почувствов себя в безопасности, они молча заключили друг друга в жаркие объятия. В темноте все приходилось делать на ощупь, но это обстоятельство лишь усиливало страсть, истосковавшегося по грубому сексу души Витольдио. Он неистово заталкивал свой горячий язык в прокуренным рот Любы. Алкоголь играл в крови обоих, а возбудившиеся тела требовали немедленного грехопадения. Подчиняясь природному инстинкту, руки Витольдио стали быстро стаскивать юбку, колготы, трусы, свитер, футболку и бюстгальтер с легко поддающегося тела женщины. Люба отвечала взаимностью, и вскоре на грязный кафельный пол упали рубашка, брюки и синие нейлоновые плавки немецкого производства, подаренные Розой своему мужу на новый 1988 год. Глубоко дышащий Витольдио нервно прижал к холодной стене свою неожиданную пассию и, продолжая обследовать ее рот с помощью вибрирующего от возбуждения языка, сунул правую руку между ног женщины, а левую положил ей на грудь. Почувствов напористое прикосновение упругого мужского члена, Люба осторожно зажала его между ладонями. Витольдио тихо застонал, еще активнее став сжимать ее мягкие груди и теребить набухший клитор...
Проявив инициативу, Люба заставила его сесть на край ванны, после чего повернулась к нему спиной и, приподняв правую ногу, быстро и умело вставила набухший пенис Витольдио в свое горячее влагалище. Мужчина, взрослый человек, отец семейства издал высокий гортанный звук, напоминающий победный клич индейца, чья стрела пронзила грифа, парящего на высоте ста метров. Он (в смысле Витольдио-итальянец, а не индеец!) начал дергаться взад и вперед с такой неистовой страстью, что каждое такое телодвижение сопровождалось смачным шлепком. Не прошло и двух минут, как действие участилось, сердцебиение ускорилось, давление поднялось, и Витольдио, заскрежетав зубами, бурно кончил. Объятия разжались, тела ослабли, души обмякли.
- Класс, просто класс... Это супер, ты такая классная... Фантастика просто...- услышала Люба томное шептание.
- Это еще не все, - так же тихо ответила она, осторожно отодвигая в сторону своего воздыхателя.
Глаза уже привыкли к темноте, поэтому можно было рассмотреть очертания отдельных предметов. Под раковиной находился большой обливной бак. Люба шепотом попросила Витольдио перевернуть его вверх дном и сесть на бак, широко раздвинув ноги. Он с удовольствием подчинился, блаженно запрокинув буйную голову, расставив волосатые ноги и положил безжизненные руки на колени. Люба опустилась на четвереньки, затем села на левое бедро, приняв, таким образом, позу сказочной русалки. Взявшись рукой за крупные яички расслабившегося любовника, она медленно высунула язык, слегка сдавила мошонку и принялась упоенно их облизывать. Затем, широко раскрыв рот, словно питон, готовящийся заглотить кролика, Люба запихнула в него и обмякший член, и оба скользких от ее слюны яичка, после чего стала совершать осторожные жевательные движения. Когда пенис Витольдио увеличился до такой степени, что уже не помещался во рту, Люба языком вытолкнула его наружу, открыла головку и принялась умело облизывать языком, одновременно с этим лаская свой клитор.
Витольдио не верил в происходящее. Сравнить внезапно нахлынувшие ощущения ему было просто не с чем! Недотрога Роза не часто баловала своего энергичного супруга сексуальными играми, поскольку интимные отношения воспринимались ею, не как величайшее в жизни удовольствие, а как малоприятная обязанность. Про данный супружеский союз можно было сказать следующее: брак - это цена, которую Витольд платил за секс, а секс являлся ценой, которую Роза платила за их брак.
Разрешите, дорогой мой Читатель, прервать наши наблюдения за парой совокупляющихся изменников и перенестись в комнату Льва Васильевича.
Когда Роза, а вслед за ней и Вольдемар, добрались до БИЧа, яростно бушующего возле подоконника, то пакет в его руках уже опустел.
- Ну и на какого хуя ты это учудил, Лева? Я же знаю, как ты этим дорожил! - взволнованно спросил друг Вольдемариус.
- Действительно, - поддержала его Роза, - разве стоило выбрасывать собираемую годами коллекцию? Да и зачем? Теперь-то вы хоть успокойтесь.
- К черту! Все к черту! - бушевал исследователь внеземных цивилизаций. - Я сейчас и сам брошусь вслед за моей коллекцией! Только бы быть подальше от советской реальности и поближе к звездам!
Тем временем, дети закончили изготовление маскарадного костюма из пальто дяди Левы. Теперь оно гордо висело на прежнем месте, имея вид заношенного боевого плаща, украшенного растрепанной бахромой, продетой через дырки вдоль рукавов. Воспользовавшись обстановкой, старший сын Витольда налил себе коньяка, а Верочке - вина. После употребления убийственной дозы спиртного, юноше ему захотелось почудить. Для удовлетворения этой потребности Алексей достал из пальто паспорт Льва Васильевича и, недолго думая, принялся разрисовывать его фотографию шариковой ручкой. Первым делом молодой карикатурист украсил унылую физиономию хозяина здоровенными гусарскими усищами. Затем написал ему на лбу самое знаменитое русское слово из трех букв. Догадались какое? Прекрасно. Однако это не понравилось его девушке, происходившей из интеллигентной семьи, поэтому, чтобы хоть как-то загладить свою вину, Алексей пририсовал Льву Васильевичу огромные ослиные уши и шикарные козлиные рога. Дети захихикали, а Вера посмотрела в глаза своему воздыхателю и надменно скривила уголки тонких губ. Тогда распоясавшийся юнец демонстративно вырвал разрисованную страницу из паспорта, скомкал ее и швырнул под стол.
Затем Алексей положил документ обратно в карман пальто, скрестил руки на груди и демонстративно отвернулся в сторону двери. Надувшая губки Верочка села к нему спиной. Зато проворный Петька не растерялся - заранее хихикая от удовольствия, он снова вытащил многострадальный паспорт Льва Васильевича и приступил к изготовлению своеобразного сэндвича, аккуратно раскладывая между засаленными страницами тонкие кружки колбасы, сыра, рыбы, ветчины, а также ломтики соленых огурчиков и перья зеленого лука. Затем мальчуган достал из-под стола смятую страницу, расправил её и вставил в паспорт самой первой, дабы было сразу понятно кому принадлежит сие удостоверение личности. Перевязав все это чудо носовым платком, Петька затолкал "сэндвич" обратно в карман "индейского" пальто.
- Послушайте же меня, друзья, - настаивала взволнованная Роза, обращаясь к пьяным мужчинам, - давайте, наконец, отвлечемся от негативного видения окружающего мира и поговорим о чем-нибудь позитивном.
- Точно! Давайте отвлечемся на... на фиг! - охотно согласился Вольдемариус, - Давайте вообще поговорим, так сказать... Во! Давайте поговорим о прекрасном! А?
- Давайте!!! - обрадовалась наивная Роза, не подозревавшая в странной интонации Кочерги некоего подвоха.
- Ну, так вот, у вас, Роза, глисты к примеру имеются? А? - продолжал Вольдемариус.
- Глисты?! - ошеломленно переспросила женщина.
- Да! Гли-исты-ы!
- Нет. Конечно же нет! Откуда же у меня им взяться?
- Ну вот это то, поверьте мне на слово, и есть прекрасно!
- Знаете что, хватит! - резко ответила Роза, но тут же взяла себя в руки и спокойно продолжила: - Известно ли вам, что французы не представляют себе новогоднего стола без жареной индейки? Хотя в других европейских странах, кажется в Австрии и Венгрии, считается, что в новогоднюю ночь дичь есть нельзя - счастье улетит! А в Испании и Португалии принято в полночь, с каждым ударом часов, съедать по виноградине, что символизирует двенадцать заветных желаний - по одному на каждый месяц.
- А на русском столе символом изобилия отныне должны считаться медаль "горбатого" и орден "сутулого"! - выкрикнул Лев Васильевич и добавил: - Давайте же выпьем, черт вас всех подери!
Вольдемар разлил в три фужера оставшийся коньяк и сказал тост:
- За любовь!
Затем, звонко чокнувшись, опустошив фужер и закусив маринованным чесноком, Вольдемариус хрипло спросил у детей:
- А где ваша мать-то?
- Она вместе с дядей куда-то пошла, - ответил младший сын.
- С каким еще дядей?
- Да вот с его папкой! - и дочь показала пальцем на сердитого Алексея.
- Алексей, где твой отец? - настороженно спросила Роза и, не дождавшись вразумительного ответа, предположила: - Быть может, они вышли покурить?
В этот момент Лев Васильевич испытал неприятное ощущение в области желудка. Чуть позже оно начало расти и уверенно поползло снизу вверх, явно направляясь к горлу. Прошло еще несколько секунд, и в помутневшем рассудке БИЧа раздался предупредительный сигнал в виде позыва на рвотный рефлекс. Не говоря ни слова Лев Васильевич, кинулся вон из комнаты, одной рукой зажимая себе рот, а другую выставив далеко вперед, словно слепой.
Оказавшись в коридоре, БИЧ схватился обеими руками за ручку двери ванной комнаты и, что было сил, рванул на себя. Дверь резко отворилась, глухо загремел обливной бак, и к ногам позеленевшего от перепоя БИЧа повалились обнаженные тела Витольдио и Любы. Никаких сил сдерживаться уже не было, в результате чего Лев Васильевич самым паскудным образом облевал новоиспеченных любовников с головы до ног.
Сочувствующий рогоносец Вольдемар оказался первым, кто последовал в коридор за своим закадычным "дружбаном". Но не прошло и пяти секунд, как за ним, пихаясь и весело гомоня, из комнаты повыскакивали дети.
- Боже мой... Боже мой... Боже мой... Стыд какой! Позор! - запричитала Роза, выскочившая вслед за детьми в прихожую. Витольдюша встал на колени и, прикрывая руками возбужденный пенис, попытался подняться на ноги:
- Роза, Розочка! Я тебе сейчас все объясню!
- Что? Ты мне объяснишь? - дрожащим голосом спросила обманутая жена, и в самом кошмарном сне не представлялвшая себе подобную ситуацию.
- Падла! - не мог успокоиться Вольдемариус. - Сука! Блядь! Тварь! Весь праздник мне обосрала!
Тем временем, Лев Васильевич неожиданно пошатнулся и рухнул ничком на обнаженные тела злополучных любовников.
- Куча мала! Куча мала! - заголосил младший Вольдемарчик, но тут покрасневший от стыда Петька набросился на него с кулаками:
- Заткнись, сволочь! Гад, гад, гад! - закричал он и, повалив маленького Вольдемарчика на пол, принялся отчаянно избивать ни в чем не повинного пацана.
Однако в его сестре неожиданно проснулся родственный инстинкт, в результате чего худенькая девочка так жестоко вцепилась своими тонкими пальчиками в волосы обидчика, что тот не выдержал и заорал от боли:
- Мамаааа!!! Больнооо!!!
- Ах ты, маленькая сучка! Блядское отродье! Отцепись от него! - завизжала Роза и, словно бы решив выместить всю ярость от измены мужа на дочери его убогой любовницы, с такой силой влепила маленькой Любе звонкую затрещину, что та, издав странный гортанный звук, упала на пол.
Тут уже не выдержал Анатольевич! Не переставая орать "падла!", он набросился на Розу и принялся душить ее своими ослабевшими от опьянения руками. Неожиданно открылась дверь второй комнаты, и на пороге появилась мать БИЧа. Она стояла босиком, с растрепанными седыми волосами и в ночной рубахе, держа в одной руке крест с распятием, а в другой увесистую Библию.
- Мама! Закрой свою дверь и не высовывайся! Дай нам спокойно отпраздновать Старый Новый Год! Что ты вечно лезешь со своими нравоучениями? - засипел ее сын из ванной.
- Добрый вечер, - извиняющимся тоном пролепетал Витольд Игнатьевич, которому наконец-то удалось подняться на ноги.
- Охальники безбожные! Что творите со своими грешными душами? Опомнитесь! Опомнитесь! - не могла успокоиться набожная старуха.
- Закрой свою хлеборезку, старая прошмондовка! - рявкнул на нее Анатольевич, на секунду ослабляя хватку. Воспользовавшись этим, Роза с такой силой оттолкнула его от себя, что он не удержал равновесие и свалился прямо к ногам старухи.
Та явно не могла не воспользоваться столь благоприятным обстоятельством и с такой силой обрушила свою Библию на его буйную голову, словно бы надеялась хотя бы таким способом привить ему основы благочестия.
- Падла старая... - тихо пробормотал Вольдик и потерял сознание.
После этого скандал разгорелся с новой силой, но мы не будем утомлять Вас, дорогой Читатель, новыми подробностями, поэтому несколько часов пропустим...
Mais je reviens toujours a mes moutons
(Но я всё время возвращаюсь к моим баранам)
Менделеев божился, что увидел свою таблицу во сне. Бетховен по ночам, в состоянии сна подслушивал разнообразные музыкальные композиции и бессовестно их плагиатил. Сальвадор Дали засыпал непосредственно на рабочем месте с серебряной чашкой в руке - когда чашка выпадала, он просыпался и, пока не забыл, переносил свои сонные образы на холст. Известному физику Кекуле так вообще приснилась молекула бензола! Господину БИЧу, оставленному нами на холодном полу ванной комнаты, пришло во сне волшебное откровение: он услышал зашифрованный сигнал внеземной цивилизации, раскрывающий секрет мироздания. Причем, главная суть этого сна заключалась в том, что ему удалось разгадать ключ шифра и прочесть сие послание.
Итак, когда существо сине-зеленого цвета по имени Лев Васильевич выползло, наконец, из ванной в опустевшую прихожую, то изрядно удивилось. Все куда-то исчезли, и в квартире висела гробовая тишина. Кое-как добравшись до своей комнаты и не обнаружив никого из своих гостей, хозяин взял со стола бутылку с остатками коньяка и вылил ее содержимое в пересохшее горло. Затем БИЧ погрузил трясущуюся руку в миску с салатом, зачерпнул ладонью и, издавая громкие чавкающие звуки, принялся закусывать. "Они все ушли! Кому я, пока не забыл, смогу передать послание внеземной цивилизации? - резанула его помутневший рассудок неприятная мысль. - Это она их выпроводила, сука эдакая!" Лев Васильевич сжал кулаки, напрягся и сконцентрировался, а затем почтовым голубем вырвался из своей комнаты обратно в коридор. Остановившись напротив обшарпанной двери в комнату матери, он тяжело вздохнул и со всей дури саданул по ней ногой. Дверь не поддалась, поскольку была надежно заперта изнутри.
- Сука! - неистово заорал БИЧ.
- Прекрати немедленно! Или я буду вынуждена вызвать особый наряд милиции! - тут же раздалось в ответ.
- Ах, ты ведьма, милицию собралась вызывать.... Ну, давай, попробуй, вызови! А я им тогда расскажу, что ты сделала со своим партбилетом! Иезуитка недоделанная! Все вы одним миром... - не закончив начатую фразу, БИЧ поспешно вернулся в свою комнату, одел изуродованное пальто и, бормоча себе под нос несуразные антисоветские лозунги, устремился на улицу в надежде вернуть веселых гостей. Пройдя темными дворами и оставив несколько отпечатков своего падения в окрестные сугробы, Лев Васильевич оказался на трамвайных путях в районе станции метро "Университет". Таинственным призраком сурового индейца он вышел на рельсы и, размахивая руками, принялся выкрикивать понятные лишь ему самому фразы:
- Зачем нетрудоспособному политику быть там? Кто знает, куда катиться моральный ком нашего сознания? А я знаю, где находится предел чувствительности сенсорной системы человека! Знаю! Хотя она и сука последняя! Вы думаете, что Фехнер основал психофизику? Кукиш! Кукиш и все тут! Тормоза...
На горизонте появились фары одинокого трамвая-снегоуборщика, упорно резавшие заснеженную темноту мощными лучами электрического света. Большими хлопьями падал мокрый снег. На улице было пустынно и печально. Приблизившись к пугалообразному существу, трамвай остановился и принялся издавать громкий велосипедный звон. Не добившись никакого толка, усталая вагоновожатая вылезла на пути и попыталась прогнать расстроенного БИЧа. Он вяло отмахивался, а она материла его на чем свет стоит. Чуть позже на проезжей части Ломоносовского проспекта притормозила милицейская "шестерка", и безжалостные блюстители общественного порядка пинками затолкали интеллигентного хулигана в машину. Спустя некоторое время, Лев Васильевич во всей своей красе предстал перед суровыми очами ночного дежурного. Когда сей достойный капитан в административной форме поинтересовался у странно одетого гражданина его паспортными данными, тот промычал что-то невнятное и полез во внутренний карман пальто. После мучительного ковыряния в недрах своей одежды, Лев Васильевич извлек оттуда странный "сэндвич" и положил его на стойку, словно предлагая отведать. Капитал брезгливо развязал своими толстыми пальцами детский носовой платок и стал извлекать из государственного документа ломтики колбасы, сыра, ветчины и т. д. Затем он, держа кончиками пальцев помятую страницу с разрисованной фотографией гражданина Разуваева, удивленно уставился на Льва Васильевича, активно грозившего всем присутствующим смащной фигой. Назидательное настроение БИЧа быстро сменилось озорным поведением, после чего он принялся строить рожи и неприятно рыгать. Устав от его художеств, грозный милиционер поднял трубку и куда-то позвонил...
"Из дома умалишенных вылеченными могут выйти только пациенты, но не врачи"
Станислав Ежи Лец
Холодно, мрачно и сыро... Как мокрый котенок дрожал Лев Васильевич, съежившись на смердящем матрасе и спрятавшись от внешнего мира под тонким больничным одеялом, прожженным в нескольких местах чьей-то сигаретой. Его голое тело тряслось от тяжелого похмельного синдрома, а вялые мысли блуждали в тупике совершенной неясности происходящей действительности. И лишь несколько часов спустя несчастный БИЧ узнал, что волею судеб оказался в Городской клинической психиатрической больнице номер пятнадцать, удобно разместившейся в одном из пролетарских районов столицы. Удобным ее местонахождение было потому, что она находилась всего в семи минутах ходьбы от станции метро "Каширская". Сказать по совести, БИЧу не слишком повезло, поскольку он попал далеко не в лучшую клинику Москвы и далеко не в лучшее отделение. Когда БИЧ высунул из-под одеяла всклокоченную голову, то увидел угрюмую палату на семь человек, мощные ржавые решетки на окнах и суровые лица медбратьев, не суливших очередному посетителю наркологического отделения ничего хорошего. Как только они удалились, бородатый сосед по кровати с умопомрачающим диагнозом "паранойяльный психопат" и странными наколками на предплечьях, изображающих озабоченных русалок-лесбиянок, принялся активно делитьсяя с ним последними новостями больничной жизни:
- Ррррррр!!! Ззззззззз!!! Чтооооо? Страшноооо? А-а-а-а-а? Когда в жопу загонят порцию серы - вот когда будет страшно!!! Вон на Гриню посмотри. Улю-лю-лю-лю! Гришка, барбос ты противный, не спи! Обед проспишь! Ого-го-го-гоооо!!! Ему уже вкололи! Ну я сейчас тебе устрою кузькину мать! - и бородатый психопат харкнул в сторону стонущего Гришки, после чего заржал по-лошадиному.
Кроме озноба, похмельной тяжести в голове, сухости во рту и звона в ушах, многострадальный Лев Васильевич явственно ощущал колики в желудке и ломящую боль в области почек, спины, шеи и ягодиц. Очевидно, его изрядно попинали ногами.
Тем временем, его сосед вытащил из-под матраса спичечный коробок и со словами "пора бриться" поджег свою бороду. Волосы вспыхнули, больной отбросил спичку в сторону и с неистовым воплем "больно!" принялся хлопать себя по щекам. Огонь погас, но в палате сильно запахло горелыми волосами, что вызвало у Льва Васильевича неприятное чувство тошноты. Он натянул зловонное одеяло на голову, надеясь таким способом спрятаться от окружающего мира и, одновременно, согреться при помощи собственного дыхания. И вдруг обгорелый сосед бесцеремонно сорвал с трясущегося новичка синее байковое одеяло и заорал ему в самое ухо:
Прежде, чем Лев Васильевич попал в кабинет своего лечащего врача, минуло четыре долгих дня, отмеченных пренеприятной монотонностью общения с больными психами и жестокими санитарами. Лев Васильевич окончательно протрезвел, вволю наелся психотропных антидеприссантов и транквилизаторов и даже получил несколько болезненных уколов в ягодицы. Кабинет Аристарха Валерьяновича Млечного скорее напоминал домашнюю библиотеку в миниатюре или комнату зажиточного аспиранта, но никак не "комнату для допроса" и уж, тем более, не "камеру для пыток", так по крайней мере показалось Разуваеву после нескольких дней, проведенных в компании "веселого" соседа по палате.
- При-и-и-и-саживайтесь! - заикаясь, предложил молодой специалист, глядя на БИЧа из-под тонких бровей и продолжая что-то записывать импортной авторучкой в толстый журнал.
- Извините за нескромный вопрос, но я бы хотел поинтересоваться: с какой, собственно, стати меня держат в дурдоме? - надрывно осведомился Лев Васильевич, голос которого осип ещё больше после празднования Старого Нового Года.
- Во-во-во-первых, добрый день, - не отрываясь от журнала, спокойно сказал врач: - во-вторых, скажите спа-спа-спа-сибо, что Вас не в тюрьме, как вы изволили выразиться, "де-е-е-е-ржат".
- В тюрьме? - сразу притих БИЧ.
- Да-да, голубчик. Именно в тю-тю-тю-рьме.
- Почему в тюрьме? Я что убил кого-то?
- Радуйтесь, что нет. Но Ваш по-по-по-о-ступок при желании можно было ква-ква-ква-лифицировать как злостное хулиганство, - сообщил Аристарх Валерьянович, откладывая авторучку в сторону и закрывая журнал.
- Какой поступок? И как я, вообще, здесь оказался? И что теперь ждет меня в будущем? - дрожащим голосом залепетал испуганный хулиган.
- Не бойтесь. И-и-историческое со-со-со-знание предостерегает нас от того, чтобы под-под-под-даваться страху перед грядущим.
- Вам легко рассуждать, сидя в административном кресле, о чужих проблемах, а мне каково? Я ведь даже не знаю, что произошло!
- Много, много чего п-п-п-произошло, - негромко сказал человек в белом халате и посмотрел в глаза своему подопечному: - Кстати, как Вы себя чувствуете? Кроме недавних со-со-со-бытий Вас больше ничего не беспокоит?
- Да, в общем-то, все нормально. Бока вот только болят и голова трещит, а так все хорошо. Жалоб нет. Скажите, пожалуйста, как долго меня здесь продержат?
- Давайте для на-на-на-чала все-таки представимся друг другу. Я Ваш лечащий вра-а-а-а-ч. Меня зовут Арии-и-истарх Валерьянович, а Вас, судя по сопроводительным документам, я до-до-до-лжен именовать Львом Ва-ва-ва-сильевичем.
- Да уж, Львом Васильевичем. Хотя меня давненько так не называли.
- А как же в та-та-та-ком случае Вас назы-ы-ы-ы-вали?
- Стыдно сказать - БИЧ. Ведь я же физик по образованию. Сколько открытий мною было сделано в свое время, и вот теперь я сижу перед Вами на этом казенном стуле и оправдываюсь, как нашкодивший школьник!
- Не нужно о-о-о-правдываться. Давайте просто побеседуем. Я буду задавать Вам ва-ва-ва-вапросы, а Вы постараетесь мне на них ответить. Хорошо?
БИЧ понуро кивнул головой и приготовился, а доктор озорно посмотрел на него и вдруг поинтересовался,
- Как сорвать ветку, чтобы не вспугнуть пти-и-и-и-ицу?
- Что? - опешил Лев Васильевич.
- Не п-п-переспрашивайте, а п-п-п-просто отвечайте.
- Понятия не имею.
- Нужно дождаться, ко-ко-когда птица улетит. Второй вопрос: может ли страус на-на-назвать себя птицей?
- Страус?
- Да, страус!
- А почему, собственно, нет? Он же относится к разряду бескилевых птиц и считается самым крупным из ныне живущих пернатых. Некоторые из них достигают высоты более двух с половиной метров! - блеснул эрудицией БИЧ.
- Неправильно, - срезал его врач, - поскольку страус не умеет го-го-говорить.
- Бред какой-то!
- Продолжим! Какое ко-ко-колесо автомобиля не вращается во время движения?
- Что значит "какое не вращается"? Они естественно вращаются все, поскольку машина передвигается по поверхности земли следуя элементарным законам физики. Разве не так?
- Да, не так. Не вращается за-за-за-запасное колесо.
- Послушайте, что Вы, ей Богу, такое придумали? - возмутился БИЧ: - Меня ваши загадки дурацкие совершенно не беспокоят, не затем я сюда пришел!
- Ну, хорошо. Что же тогда Вас бе-бе-бе-беспокоит?
- Что меня беспокоит?
- Да, что?
- Да, все! Все меня беспокоит! Поэтому-то я и пить начал! Я не могу жить, просто плывя по течению всеобщего унижения. Я - неординарная личность, которую природа одарила необычайными способностями реального видения нашего мира в частности и всего космоса вообще. Понимаете? Я, действительно, могу пропускать через свое сознание вечность и бесконечность!
- Так-так, продолжайте, по-по-по-жалуйста.
- Хорошо, я продолжу. Вот к примеру, человечество тысячелетиями бьется над созданием perpetuum mobile. Ученые приходят к единому мнению, что создание вечного двигателя невозможно, поскольку принцип его работы противоречит закону сохранения и превращения энергии. Ну, Вы же понимаете, что он должен работать без получения какой бы-то ни было энергии извне?
- Да-да. Я в-в-в-в курсе.
- Были предложения создать вечный двигатель в виде тепловой машины, которая в результате совершения кругового цикла будет всецело преобразовывать теплоту... Кх-кх-кх... Простите, я, кажется, простыл... Так вот, она будет преобразовывать теплоту, получаемую от какого-нибудь бесконечного источника в виде атмосферы, океана или даже солнца, в энергию. Однако создание такого mobile тоже не осуществимо! И все потому, что подобная машина будет нарушать один из основных земных законов термодинамики. Заметьте, именно земных!
- А, по Вашему мнению, су-су-су-ществуют и какие-то другие законы?
- В том-то и заключается весь секрет! И суть этого секрета такова: законов не существует вообще! Все подчинено единой системе вечной бесконечности. Именно она-то и есть совершенный вечный двигатель, не нуждающийся в посторонней энергии. Я слишком долго шел к осознанию этого, зато помимо обобщенного понимания вечной бесконечности, уразумел суть ее принципа и сейчас попытаюсь объяснить его Вам.
- Я весь во вни-и-и-и-мании. Продолжайте, пожалуйста.
- Наша Вселенная замкнута в сферический, безразмерный круг, не имеющий физического ядра! - гордо заявил БИЧ.
- В каком смысле? - приподняв густые брови, поинтересовался врач.
- В том смысле, что придуманные нами законы макроскопических систем карточными домиками рушатся перед такими понятиями, как галактика в галактике и параллельные миры. Все во вселенной противоречит друг другу и, в то же время, все существует по принципу бесконечного повторения.
- Но существует мнение, что наша га-га-га-лактика все-таки имеет ядро, находящееся в направлении созвездия Стре-е-е-е-льца, если отталкиваться от Зе-зе-зе-мли!
- Все правильно! Это они в своих лабораториях думают, что наша спиральная галактика имеет ядро. Но ведь это с какой стороны посмотреть? С точки зрения физических законов, придуманных землянами, центр, естественно, существует, но если смотреть на этот факт из параллельного мира, то можно вообще усомниться в существовании не только ядра, но и самой Вселенной. Конечно, вот так, сразу, сложно переориентироваться и понять смысл моих высказываний, но если провести специальную работу над своим подсознанием, то можно будет уразуметь некоторые азы. И я неспроста сказал "подсознание", а не "сознание", поскольку эти два понятия принципиально асимметричны друг другу. А-пчхи! Простите.
- Спасибо. Одним из симптомов подсознательного видения абсурдности мироздания является вопрос: кто кого создал? И тут же следует ответ - никто никого не создавал! Все во Вселенной хаотично! Не один закон космического пространства не подчиняется другому! Вы понимаете? Да и вообще, можно ли подчинить вечные процессы бесконечного пространства каким-нибудь законам? Только, ради Бога, не подумайте, что я не осознаю себя как личность. Я понимаю, что отдельные мои заявления могут показаться Вам странными, но это вовсе не означает, что я неадекватен! Конечно же, были такие эрудиты или просто самодуры, которые не соглашались со мной, находя мои заявления беспочвенными и надуманными! Но, несмотря на то, что я неправомерно акцентировал один научный аспект или пренебрег другим, отвечу так: в этот момент мне приходилось быть не обычным человеческим существом, а сгустком мельчайших неклеточных частиц! Да-да! Как медик, Вы должны понять, что именно я имею в виду.
- И-и-и-и-и-и-и что же?
- На самом деле, все до смешного просто! И в то же время гениально! Но только не воспринимайте мое открытие как параноидальную идею.
- Н-н-не буду!
- Спасибо. Как было сказано ранее, для достижения своей цели мне пришлось перевоплотиться в вирус! Только таким необычным образом я сумел познать суть Вселенной! Пренебрегая земными законами физики, квантовой механики и уж, тем более, идеологическим мировоззрением коммунистов, я сознательно перемещался в межгалактическом пространстве, легко вступая в ненасильственные контакты с неземными цивилизациями... Это они, в смысле инопланетяне, помогли мне прийти к окончательному вердикту, - тут Лев Васильевич поднес указательный палец к губам и, глядя на доктора Млечного в упор, таинственно прошептал, - вечность и бесконечность есть замкнутая пустота....
![[]](/img/b/bolle_m_g/barfly/alexey.gif)
![[]](/img/b/bolle_m_g/barfly/patnicco-put-bu.jpg)
![[]](/img/b/bolle_m_g/barfly/nurek.jpg)
![[]](/img/b/bolle_m_g/barfly/swetik.jpg)
![[]](/img/b/bolle_m_g/barfly/uf516.jpg)