Молодой предприниматель Александр Николаевич Новиков после долгого перерыва приехал к тетке в гости, в Крым. Ночной самолет примчал его в Симферополь. Разговорчивый таксер подвёз к самой калитке теткиного дома. Здесь, в небольшом приморском городишке, он не был уже добрый десяток лет и даже не вспоминал о своей провинциальной тётушке. Как примет она его? Признает ли? Ведь столько морской воды утекло с тех пор, как юным, несмышленым студентом Александр приезжал сюда в последний раз.
Тетка встретила сдержанно, но доброжелательно, долго поила чаем с абрикосовым вареньем, расспрашивала о московской жизни. Она потолстела, постарела, но не так, чтоб сильно, по крайней мере, казалась моложе своих лет, и Александр Николаевич с удовольствием отпускал в её адрес комплименты.
Когда чаепитие закончилось, Новиков осмотрел отведённую ему комнату, но спать не стал. Острое желание поскорей увидеть море поглотило усталость. Новиков вышел во двор и направился к автобусной остановке.
Рассвело. Румяное, искрящееся лучами солнце только начинало обход безоблачно-лазурного неба, а крепнущее птичье пение, дружное, многоголосое, необыкновенно радостное, уже приветственно разносилось из небольшого скверика, утопающего в зелени уютной южной растительности.
Наслаждаясь утренними звуками, Александр Николаевич обогнул сквер и оказался у остановки. Тут одиноко сидел полный широкоплечий мужчина в спортивном темно-синем костюме. Он выглядел скучным, чем-то недовольным.
Мирное птичье пение настроило на радостный лад все нотки души. Смешанный с редеющим туманом пьянящий крымский воздух был свеж и прозрачен. Александр Николаевич дышал полной грудью, и ощущение счастья, безграничной свободы переполняло его. Он молод, здоров, его бизнес, хотя пока и небольшой, начинает приносить постоянный доход. Его любят женщины, он умеет прекрасно говорить, убеждать, отыскивать аргументы и представлять факты в выгодном для себя свете. Он может делать всё, что захочет, поступать так, как считает нужным. Он - хозяин жизни, и, несомненно, его ожидает блестящая, наполненная богатством и развлечениями жизнь.
Такие вот мечтательно-сладостные волны завладели воображением Александра Николаевича, но тут, словно в противовес приятному полёту мысли, ушей его коснулась режущая слух брань. Новиков оглянулся. К остановке приближались два возбуждённых человека. В их облике было нечто злобное, мерзкое, отталкивающее. Новиков хотел было уйти, уступить скамейку от греха подальше, но его остановил вызывающий, дерзкий крик:
-Ну?! Что смотрите? Не нравится? Что?
Высокий худой парень со сморщенным наглым лицом подскочил вплотную. Новиков вздрогнул, подвинулся на самый край скамейки, но парень узнал угрюмого соседа:
-Да это никак Забежинский! У морду отъел, сволочь! А ну встань, паскуда! Встань, тебе говорят!
-Дай ему по лысине, и пойдём, нас ждут, - послышался хриплый голос собутыльника за спиной.
В ответ худой пошатнулся, зло усмехнулся, его рука, растопыренной пятернёй, сжала лицо Забежинского. Тот толкнул обидчика. Хватая руками воздух, худой шлёпнулся к ногам Александра Николаевича. Густая кровь хлынула из носа пьяницы, но он вскочил, грубо выругался, выхватил откуда-то снизу здоровенный нож, бросился к Забежинскому, сомкнулся с ним и отпрянул. Блестящее лезвие ножа окрасилось кровью. Забежинский охнул, проволокся мимо Новикова, держась за живот, безмолвно рухнул в кусты.
Не обращая внимания на застывшего в оцепенении Новикова, собутыльники поспешили удалиться. Александр Николаевич приподнялся со скамейки. Как всё переменилось в нем! От счастья не осталось и следа, а пронизывающий, леденящий страх, распространяясь от сердца, захватил всё тело, сковывал движения, мешал соображать.
"Свидетель, свидетель, не обезвреженный свидетель", - стучало в висках, словно во сне всё плыло перед глазами, было смутным, расплывчато-грязным.
Не желая верить в случившееся, Новиков приблизился к пострадавшему. Тот лежал неподвижно, на лице его застыла мертвецкая бледность. Новикову стало противно, брезгливая тошнота раздирала горло. Он хотел было позвать на помощь - вокруг ни души, только бродячий пес, боязливо озираясь, проследовал в чей-то огород.
Как-то незаметно подъехал, распахивая шипящие двери, рейсовый автобус. Новиков поспешно забрался в салон, распихивая пассажиров, пробрался к компостеру, трясущимися руками зачем-то достал свою визитную карточку. Но тут автобус тронулся, кто-то, не удержавшись, налетел на Новикова. Новиков обмер, дрожь в теле заметно усилилась, карточка вывалилась из рук.
-Ой, ради Бога, извините, - услышал Новиков и, обернувшись, увидел маленькую, худенькую женщину.
-Ну, разве так можно, - облегчённо выдохнул Александр Николаевич.
-Извините, пожалуйста. Водитель резко рванул...
-Зачем на водителя кивать! - вдруг грубо рявкнул Новиков. - Места ей мало! Растолклась тут!
-Да ладно вам, не ругайтесь!
-Ты мне, старая дура, рот не затыкай! Ездить не умеешь - сиди дома!
Оторопевшая женщина густо покраснела, отвернулась, недоумённо разводя руками. Кто-то уступил ей место. Но возмущённый Новиков, выплёскивая свой подлый страх наружу, продолжал орать. Пассажиры призывали его успокоиться, шофер довольно улыбался в зеркало салона. Только у пляжа Новиков сошёл, недовольно плюнул вслед вонючей, обдавшей его гарью машине и вступил на песчаный берег. Лениво шевелящееся море, вздыхая о чем-то своём, аккуратно набрасывало на край земли неспешные волны, готовые тут же уйти, сомкнуться, стать частью огромной морской глади.
Несмотря на ранний час, вдоль всего побережья то тут, то там величественно торчали мокрые головы любителей утреннего купания.
Новикову было не до водных процедур. Всё кругом казалось ему злобным и неприветливым, кровавая драма напоминала о себе предательским холодком, застрявшим глубоко в груди. Выбрав место под навесом на крайнем лежаке, Новиков разделся, прилёг, стал внушать себе: "Я спокоен, я совершенно спокоен. Мышцы мои расслаблены, всё прекрасно, меня ничто не волнует", - и в самом деле расслабился, понемногу успокоился и задремал.
Когда Новиков проснулся, день был в самом разгаре. Слева и справа от него под тентом на лежаках, но больше на открытых для солнца местах вплотную друг к другу лежали ленивые, разморённые солнцем люди.
Обилие полуголых курортников навеяло тоску. Сознание Новикова вновь захватила утренняя драма. И сразу же появились головная боль, ком в горле и дурнота.
"К чёрту, к чёрту",- пытаясь отогнать неприятные мысли, шептал он всю дорогу домой.
Хлопотавшая на кухне тётка, увидев племянника, ласково спросила:
-Проголодался, Сашенька?
-Да, Елена Павловна, - равнодушно ответил Новиков.
-Проходи, садись. Как раз к обеду подошёл. А был-то где? На пляже?
-Да, на пляже.
-Вот и правильно. Ради моря на юг и ехал.
-Я к вам приехал, тётушка.
-Это хорошо, но почему ж столько лет не приезжал? Забыл, совсем забыл старушку. Не писал и не звонил совсем. Померла бы я - что, и не знал бы даже?
-Ну что вы такое говорите. Вы ещё лет сто проживёте.
-Нут уж! Пусть лучше молодые живут. А то у нас - ты слышал? - соседа убили.
-Нет, не слышал, - побледнел Александр Николаевич.
-Володю Забежинского. Нашего электрика. Его здесь все знают. Молодой такой, красивый. Ну, скажи, кому понадобилось?
-Дети остались?
-Трое у него. Жена не работала. Как теперь жить будут?
-Откуда ж я знаю, - прошептал Александр Николаевич.
-Ты на пляж мимо остановки шёл?
-Нет, напрямик.
-Его там, в кустах нашли. Говорят, ещё живого. Но пока "скорую" дожидались - отдал Богу душу. Милиция всё прохожих расспрашивала...
-Нашли?
-Кого?
-Убийц, спрашиваю, нашли?
-Ой, не знаю. Не так всё быстро. Пока улики соберут, пока свидетелей найдут. Убийца тоже на месте сидеть не будет. Ищи его теперь как ветра в поле. А что ты побледнел так? Напугался?
-Нет, я на солнышке, наверное, перегрелся.
-Ничего, это бывает. После обеда отдохни, отлежись - всё как рукой снимет.
Но отлежаться Новиков не смог. Сон не шёл. Сердцебиение не прекращалось, головная боль усилилась, будоражащие ум мысли лезли в голову.
Пришлось выйти в сад. По участку нагло прохаживались глупые куры, им вслед недовольно ворчал лохматый теткин пес Дружок.
Новиков постоял нерешительно у калитки и пошёл прочь со двора, но не к автобусной остановке, как в первый раз, а доверился песчаной тропинке, пересёк несколько зелёных улиц и вышел в степь. Здесь всё выглядело чинно, спокойно и благородно. Размеренную тишину нарушали только скрип кузнечиков да порывы ветра, доносившие прохладу морской воды. Впереди, за обветшалым песчаным холмом, милой бухточкой спускавшимся к морю, раскинулся дикий пляж. Воздух тут был наполнен шумом приближающегося шторма, визгом и радостным смехом купальщиков, доверивших свои упругие тела власти набегающих, захлестывающих волн.
Спустившись к морю, Новиков наспех окунулся в теплой взбаламученной воде. Купание не принесло облегчения, но он ещё долго сидел на берегу, наблюдая за угасающими красками заката, появлением луны и возгоранием звёзд.
Народ постепенно расходился, пляж пустел.
Не спеша стал преодолевать тягучий прибрежный холм и Александр Николаевич. Навстречу ему, заняв всю дорогу, надвигалась шумная компания. Посторонившись, Новиков остановился и с ужасом замер. Сомнений не было - прямо на него шёл ... убийца!
Новиков перестал дышать. Чувствуя, как сердце пытается вырваться из груди наружу, Новиков попятился, спотыкаясь, слетел с обрывистого склона холма. Одна мысль пронзала разум - бежать, быстрей бежать! Звериный испуг охватил всё его существо, душа металась по телу, сердце вырывалось из груди. Он несся по бездорожью, преодолевая ухабы и колючки, напрямик к тёткиному дому. Там Новиков заперся в комнате, задёрнул занавески, выключил свет.
Всю ночь провел он в кошмарах, любой шорох приводил его в ужас, постоянно казалось, что кто-то лезет в окно. От утреннего крика соседского петуха Новиков вскочил с постели в холодном поту.
Тётка мирно спала. Новиков схватил не разобранную ещё сумку с вещами, не простившись, выскочил на улицу, поймал такси, умчался в аэропорт.
К вечеру того же дня он добрался до своей московской квартиры, бросил в прихожей вещи, залпом выпил литр холодной воды из-под крана, облегчённо вздохнул, умыл руки, пересчитал деньги, разобрал постель и заснул глубоким спокойным сном.