Аннотация: "Он жил тут уже давно и помнил, когда демиурги этого мира ходили по земле и заглядывали в каждый дом, благословляя людей и сея радость и благополучие..."
Это был более короткий путь, и все местные ходили из города именно так - по узкой тропе, жмущийся к горе. Хорошо утоптанный большак делал крюк в полдня пути и проходил мимо дома ведуна, а этого места боялась вся округа. Ходили легенды, что старик (а может ли быть колдун, живущий в хижине посреди леса так долго, что его помнят ещё деды твоих прадедов молодым?) знался с дьяволом, воровал детей и каждое полнолуние проводил жуткие обряды, заканчивающиеся жертвоприношениями. Уже много лет никто из их деревни не приближался к его тёмному и страшному обиталищу, а раз в году даже приносили в жертву Иргуму, богу лесов и болот, самого тучного быка, чтобы тот не подпускал скверну близко к деревне.
И вот, по узкой тропинке, над самым обрывом, бежала молоденькая девушка, торопившаяся на встречу с женихом. Она ходила в город, чтобы купить у лекаря снадобье для больных ног матушки. В этом году лето выдалось особенно сырым, дождь лил до самой макушки лета, а потом, ближе к осени, почти каждый вечер с гор стал наползать туман. Немудрено, что матушкины колени постоянно болели, а теперь, после жатвы, особенно.
Тропа была узкая, ущелье зло смотрело своим чёрным глазом из-за обрыва. В деревне ходили слухи, что там живёт страшное чудовище, поэтому доверчивая девушка старалась держаться ближе к твёрдой и надёжной плоти скалы. Уж она, заступница, оборонит, как, бывало, обороняла урожаи от злых суховеев с востока.
В одном месте тропинку завалило небольшим оползнем, пришлось перебираться чрез его шершавый от гравия хребет. Девушка заправила края подола за пояс и принялась карабкаться - ловкости ей было не занимать. Но злое чудище из ущелья было коварно. Когда красавица уже почти перебралась, оно взвыло нечеловеческим голосом, швырнуло в лицо пригоршню песка. Девушка вздрогнула, из-под деревянного башмака выскользнул камешек, она оступилась и начала падать. Бездна раскрыла ей свои объятия, принимая новую жертву, но в последний момент подол юбки зацепился за корень и девушка, ударившись головой, бесчувственно повисла под самым обрывом.
***
Дурнота наполняла всё существо девушки, но лба касались тёплые и мягкие руки, и она отступала. Древнее дерево стен внимало певучему языку, забытому людьми много поколений назад, а с кончиков пальцев лилось живительное тепло. Она не умрёт. Девушка не знала, откуда пришло это знание, но оно поселилось глубоко в сердце и грело её, спасало от боли. Тепло вело путеводной нитью через царство темноты и страдания.
А голос шептал о том, что всё будет хорошо.
***
Он жил тут уже давно и помнил, когда демиурги этого мира ходили по земле и заглядывали в каждый дом, благословляя людей и сея радость и благополучие, видел, как умирали старые, забытые всеми боги, когда на эту землю пришли захватчики, неся с собой новых идолов.
Он жил слишком долго, и люди стали его ненавидеть. Ненависть жгла хуже пламени, он задыхался и медленно переставал быть. А девушка была чиста и невинна. Век людей и так короток, а она в свои шестнадцать лет не познала ещё ни добра, ни зла, и ей бы пришлось возвращаться в этот полный отчаяния мир ещё раз. Бога можно убить забвением, а полубога - пламенем и ненавистью.
***
- Не пугайся, красавица, - нашёптывал певучий и тягучий, словно мёд, голос, - не бойся меня! Я не причиню тебе вреда!
В ресницах запутывается свет лучины, незнакомец, сидящий за столом, предстаёт окутанным ореолом тёплого божественного света. Тяжёлый шерстяной плащ скрывает его черты, его фигуру, видна только тонкая кисть руки, держащая тяжёлый каменный пестик.
- Проснулась, милая? Это хорошо. Ты куда-то торопилась и чуть не сорвалась со скалы, а я собирал травы неподалёку и услышал твой крик. Ты ударилась головой, довольно сильно. Сейчас твоей жизни ничего не угрожает.
Девушка испуганно дёрнулась, пытаясь встать, но боль словно сжала голову тисками, горло перехватило от дурноты.
- Полежи немного, красавица... Если ты боишься меня, то завтра утром можешь уйти - я выведу тебя к деревне. Но я бы посоветовал тебе остаться - сейчас твоей жизни ничего не угрожает, но ты ещё слишком слаба.
***
Девушка прожила у ведуна две недели. Поначалу, когда стало понятно, кто это, то её сковал липкий страх, но воспоминания о невесомых исцеляющих прикосновениях снова и снова наполняли её существо странной негой и теплом. Девушка ловила каждое невзначай брошенное прикосновение, даже один раз разбила склянку с каким-то целебным настоем лишь для того, чтобы он её ударил - хоть какое-то, но прикосновение. На секунду почувствовать тепло и мягкость его кожи, пусть даже разбавленную секундным проблеском ненависти.
Не ударил. Просто подошёл, взял за руку.
- Убери. И больше так не делай. Я не буду бить тебя.
Скоро девушка привыкла к тому, что ведуна нельзя обмануть, что её лицо было для него словно раскрытая книга. Это и пугало и восхищало одновременно. Он был не похож на тех лекарей, которых она видела раньше. Деревенская знахарка была полубезумной старухой, изрыгающей непонятные слова из беззубого рта вместе со зловонием, брызжущая слюной и прячущая морщинистое лицо за годами нечёсаными космами.
Речь же ведуна была плавной и понятной. Слова редки, но каждое словно выжжено калёным железом. Захочешь забыть - не забудешь.
***
Уходить от ведуна не хотелось, но возможности оставаться дальше не было. Был выход - страшный, запретный, почти нереальный. Единственная возможность побыть рядом ещё немного.
Девушка готова к этому шагу. Тихий, испуганно срывающийся шёпот:
- Ты так много знаешь... Научи меня...
***
Согласен? Согласен?! Согласен!
Радость, как ушат ледяной воды, вылитый на голову. В её безудержном потоке можно и захлебнуться. С непривычки. Потом - расплата.
Сначала он просто говорил. О ней самой, о мире, о людях и их чувствах. Слова, поначалу странные и непонятные, задевали струны сердца. Потом - рвали душу. На куски, в клочья. Постепенно пришло понимание - будто тяжёлый мешок на плечи.
Хотелось убежать, но тёплая мимолётность прикосновений сдерживала как цепь, а затем понимание стало как вериги.
***
Девушка вернулась домой через год. Поведала обо всём, что с ней происходило и о том, что колдун боится огня.
Этой же ночью она увидела, как над макушками сосен взметнулись первые испуганные птицы пламени.
"Меня может убить огонь и ненависть".
Его могут убить огонь и ненависть.
***
Едкий дым горчил на языке. Рёв пламени. Рёв людей снаружи. Огонь и ненависть. Не будь ненависти - всё было бы проще. Люди боятся, поэтому и ненавидят. Он не боялся. Смерть - составляющая бытия.
***
Запах гари всё ещё не исчез. На месте сгоревшего в том пожаре леса скоро вырастут берёзки. Босые ступни черны от пепла - шалаш построен на месте сожжённого дотла дома ведуна.
Девушка касается ладонью земли, и воздух наполняется певучей, забытой ныне речью.
Через год на этом месте вырос молодой березняк, а в самой его гущи, словно гнездо мыши-полёвки стоял шалашик, сплетённый из живых ветвей...