Аннотация: Жара сохранялась до самой ночи, когда ленивое солнце, наконец, закатилось прокалённый горизонт, но нагретые его огнём камни и асфальт всё рано не давали остыть воздуху. Гроза медлила.
Край тучи выполз из-за горизонта ещё днём, и мы с мужем радостно подумали о том, что идёт гроза. На улице не было ни ветринки, но беспощадное в своей жаркой голубизне, столь редкой для нашего болотистого города, небо стало затягиваться сначала редкими, а затем и полновесными тучами.
Перун не спешил, не желал постёгивать коней, тянущих его колесницу. Почему ты тянешь, сильный своей стихией языческий бог? Неужели ты забыл этот город? Неужели ты проклял его?
Некстати вспомнилось и то, что первой грозы в городе так и не было.
Жара сохранялась до самой ночи, когда ленивое солнце, наконец, закатилось прокалённый горизонт, но нагретые его огнём камни и асфальт всё рано не давали остыть воздуху. Гроза медлила.
"Почему ты медлишь?" - думала я, высовываясь из окна десятого этажа и глядя на застраиваемые островки, недавно ещё курчавившиеся зеленью, - "Наше болото тебе не по нраву? Чем провинились мы?"
Нет, не провинились. Мы просто отказались от его покровительства, и он принял наше решение, не желая больше докучать своим нерадивым детям. Отказались тогда, когда на месте скверов стали вырастать супер-, гипер- и минимаркеты, а ночной город засиял цепочкой холодных огней. Эти огни, если глядеть на них сверху, словно драгоценное подношение его главному врагу - Змею. Змей всегда любил самоцветные камни. Взгляни же на это искусно вытканное ожерелье - кольцевую. Невский... даже жаль, что отсюда его не видно... Невский должен быть похож на один гигантский бриллиант, мерцающих мёртвым электрическим огнём. Мы причастились чёрной кровью земли, но не стали с землёй одной крови...
Из окна потянуло лёгким холодком - гроза близко. Он где-то рядом. Присматривает, но не смеет приближаться. В такой момент остро чувствуешь, что живёшь среди давным-давно мёртвого камня. Над Всеволожском мерцает холодная электрическая заря, отдалённо похожая на живую. Она не румяная, как умывшаяся родниковой водицей северная красавица, а желта, как пропойца, в чьих жилах течёт не кровь, а желчь.
Я люблю тебя, мертворождённый город! Ты даришь мне вдохновение, ты моя тайная страсть, но в такие моменты я остро и ясно понимаю, что нужно бежать от тебя, спасаться из твоих дремотных объятий. Больше всего на свете я сейчас хотела бы жить в добротном деревянном доме, чьи стены сохраняют жителей от простуды, а заодно и от геморроя - не больно-то посидишь на жопе, когда дом, словно капризная жена - постоянно требует к себе внимания.
Отпусти меня, Питер. Я не забуду тебя! Я буду навещать тебя иногда и всегда хранить в своём сердце. Только отпусти!