Большакова Софья Вячеславовна : другие произведения.

Зелёный холм

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    "...Этран не боялся того, чего боялись другие. Прошли те времена, когда он мог чувствовать хотя бы страх. Все, что связывало его с жизнью, осталось позади. Сколько лет назад он перестал быть человеком? Кажется, около двадцати... Как быстро летит время..."
  Никто не хотел жить рядом с горой, поросшей кичливо-изумрудной, выделяющейся на фоне жухлых городских газонов, травой. Рядом трусливо пристроились несколько складов, занявших нижние этажи заброшенных детского садика и школы, но и их практически не использовали. Продукция, хранящаяся в них хотя бы сутки, начинала фонить настолько, что её становилось невозможно продать даже на рынках для бедноты, а уж речи о том, чтобы пройти радиационный контроль какого-нибудь, пусть даже самого вшивенького супермаркета, просто быть не могло. Поэтому здесь держали свою продукцию лишь контрабандисты, да иногда наркоторговцы привозили сюда контейнеры с сырьём, чтобы перекантоваться пару ночей подальше от полиции или войсковых подразделений, чьи командиры не задумываясь открывали стрельбу на поражение.
  Но Этран не боялся того, чего боялись другие. Прошли те времена, когда он мог чувствовать хотя бы страх. Все, что связывало его с жизнью, осталось позади. Сколько лет назад он перестал быть человеком? Кажется, около двадцати...
  Как быстро летит время...
  ***
  Он пришёл к Механистам за три года до Катастрофы, на следующий день, как только переступил порог совершеннолетия и вступило в силу его конституционное право на выбор религии. Этран помнил этот вечер так, словно это было вчера: он подал прошение в Верховный Сенод, потом пешком вернулся домой. И там, потягивая прямо из бутылки дорогой ликёр, сжёг старинный, ещё бумажный Коран, который глава их суннитской общины передал ему (в младенчестве наречённому Икрамом) за несколько дней до его совершеннолетия вместе с добрым напутствием и благословением.
  Этрана позабавило, насколько недальновидным показал себя имам, проигнорировав смену имени, посчитав её ребячеством, простой данью моде. Но на самом деле это было первым шагом к тому, чтобы отринуть своё устаревшее прошлое, сделав образ мыслей столь же стерильным и блестящим, как и будущее тело.
  Будучи маленьким, Икрам очень любил старого имама и теперь запивал липким сладким ликёром свою жалость к нему, к семье, от которой, следуя учению механистов, требовалось отречься, к прошлому, которое требовали забыть. Этран наслаждался праздником новизны с оттенком горечи, но в душе ликовал, ожидая утра и новой жизни, которую оно принесёт.
  В пять утра за ним пришли двое механистов, сверкающих совершенной нержавеющей плотью и надели на него ритуальный шлем, закрывающий лицо. Теперь до тех пор, пока глаза Этрана не очистятся от биологической скверны, он сможет видеть лишь святой своей искусственности свет ламп. В животе сладко заныло, когда метал шлема охладил лицо, а дыхательная трубка прижалась к губам, словно целуя их.
  - Сознаёшь ли ты, Этран, что став послушником, ты уже не сможешь вернуться к мирской жизни? - проскрипел механист, и мужчина помимо воли вздрогнул - он никогда не слышал очищенного от биологической скверны голоса, и его нечестивое ухо не смогло уловить всей его красоты.
  Механист неодобрительно покачал головой, видя столь человеческую реакцию, и будущий послушник тут же рассыпался в извинениях и, уже нехотя, произнёс официальную, формулу послушания:
  - Клянёшься ли ты отринуть все социальные оковы, оковы плоти и пола, дабы очиститься и стать подобным Великому Механизму и духом, и телом.
  Этран собрался с духом и прошептал срывающееся "да".
  И тогда дверь его квартиры закрылась за ним навсегда, а маска окончательно закреплена на лице. Путь назад был отрезан. Мирская жизнь стиралась, словно ненужная информация на древнем жёстком диске, уступая место будущему.
  Когда двое механистов вели Этрана к машине, он слышал, как соседи театральным шёпотом переговаривались друг с другом, обсуждая его новую религию:
  - Ещё один к железякам подался...
  - Этих киборгов сейчас развелось...
  - И не говори. А этот-то хорош - думали приличный человек, а он туда же!
  - Скажете тоже - приличный! Он и от рождения-то мусульманином был, а эти водку не пьют, напялят свой хиджаб и ходят...
  - Дура, хиджаб - это у женщин только! Это платок такой! А мужики носят... этот, как его... килт!
  - Сам ты идиот, все мозги пропил, а меня учит: килт - это у шотландцев!
  - А у этих тогда что?
  - А у этих, получается, ничего! Они просто водку не пьют!
  Этрану очень хотелось крикнуть им всем, что это не их дело, что его жизнь - это его жизнь, но загубник дыхательной трубки не давал говорить - подготовленный к послушанию не имеет права нарушить разговором святость момента.
  Дорога до небоскрёба механистов прошла в благословенной тишине, нарушаемой лишь чуть слышным гулом мотора. Когда за спиной плавно закрылись автоматические двери, и кисти рук Этрана омыл холодный, очищенный воздух, он с трудом удержался, чтобы не опуститься благоговейно на колени. Именно так он и представлял себе это грандиозное, очищенное от всего человечного, а значит и не совершенного.
  Тело освободили от одежды прямо здесь, глупые тряпки несли на себе нечистую стыдливость внешнего мира. Этран наслаждался нежными и прохладными прикосновениями металлических рук и думал о том, что вскоре ему предстоит стать таким же гладким и совершенным. Затем один из сновавших вокруг него механистов, назвавшийся Проводником, проводил будущего послушника в комнату чистоты, где c следовало смыть с кожи грязь внешнего мира, и подготовил к грядущему ритуалу.
  - Сегодня в твоей груди заработает правильное сердце! - торжественно возвестил проводник и снял маску. В глаза ударил ослепительно-яркий белый свет. Сетчатку словно обожгло огнём, и Этран зажмурился, чувствуя как из-под плотно сжатых век потекли слёзы.
  - Твоё тело несовершенно, - с почти человеческой горечью в голосе проскрипел механист.
  Будущий послушник не знал, куда деться от досады и стыда - его слух, а теперь и зрение подвели его, это тело было средоточием скверны. Словно почувствовав это, проводник сказал ему:
  - Но не предавайся разрушительной печали, мы заменим твоё тело, и всего через год ты станешь равным нам и приблизишься в своей чистоте к Великому Механизму.
  Если бы человек не знал, что эмоции - грех для механиста, то подумал бы, что его путаются утешить.
  Тело Этрана вновь омыли, на этот раз в дистиллированную воду был добавлен антисептик. Проводник безучастно следил за тем, как человек морщился от боли, когда едкая жидкость попадала на слизистые или в глаза, не предпринимая ничего - освобождение от греховной плоти должно было сопровождаться очищающей разум болью.
  - Боль - это расплата за грех, - пояснил механист человеку, когда на лице того отразилась мука, - Восхвали Великий Механизм за то, что он даровал тебе это испытание!
  Но человек не сильно усердствовал в хвалебной молитве, его разум был занят мыслями о том, что вода была слишком холодной, а глаза щипало так сильно, что их невозможно было открыть. Проводник не мог не удивиться людской неблагодарности: нет ничего более достойного благодарности, чем очищающая боль, но человек отвергает её, потакая греховной, переполненной скверной плоти.
  Когда, наконец, с омовением было покончено, Этрана отвели в ритуальную операционную и велели лечь на стол. Проводник и ещё несколько механистов, среди которых было двое переделанных из женщин, неторопливо и чинно подключали медицинскую аппаратуру. Операционный стол был очень холодный - казалось, теперь холод стал вечным спутником Этрана, кожа и мышцы словно промёрзли насквозь, а по венам тёк жидкий азот. Будущий послушник крупно задрожал, уже не думая о том, что скажут готовящие его к обряду механисты.
  - Мне холодно! - выдохнул Этран, слова зависли перед лицом облачком пара.
  Никто не обратил внимание на его жалобу, а проводник невозмутимо занялся фиксацией рук и ног Этрана пластиковыми ремнями. Россыпь мелких медицинских роботов принялась сновать по обнажённой груди человека, выполняя необходимые для ритуала процедуры. Человек попытался расслабиться и подумать о том, что впереди его ждёт вечная жизнь, жизнь в совершенном теле, о которой он мечтал уже пять лет, с тех пор, как впервые услышал проповедь механистов.
  ***
  Ему было шестнадцать, и его первая девушка бросила его в этот день. Нельзя было даже поделиться этим с родителями - Анна принадлежала к общине католиков и родители не поняли бы его. В лучшем случае мать бы потрепала его по волосам, как маленького и сказала что-то про "католических худосочных селёдок", а в худшем - рассказала бы отцу, и тот задал бы сыну хорошую трёпку за неподобающие отношения. Особо близких друзей у него никогда не было, а с теми, что были, считали его непоколебимым лидером, поэтому показывать им свою слабость он не мог, рассказать о том, что встречался с католичкой, и в особенности то, что она вытерла ноги об него. Девочки-мусульманки были недоступны, они жили обособленно, говорили тихо, опуская глаза. А девушки из католических и иудейских общин всегда слыли самыми развязными, Анна не была исключением. Она отдалась Икраму с жадностью и удовольствием, но когда оказалось, что он не имеет никакого опыта - высмеяла его и бросила. Об этом ни в коем случае нельзя было рассказывать друзьям, ибо нет ничего позорнее для мужчины, чем быть униженным женщиной. Поэтому сейчас ему оставалось лишь брести по тёмным улицам и пытаться собраться с мыслями.
  Он забрёл уже далеко от дома и решил присесть на скамейку, чтобы немного отдохнуть. В сквере проповедовал механист. Перестроенное тело скрывали почти человеческие одежды, а лицо ещё оставалось покрыто кожей, поэтому он напоминал красивую девушку. Голосовые связки тоже были сохранены, поэтому голос тоже был девичий - робкий, и поэтому очень сексуальный.
  - ... лишь механическое тело станет вашей защитой во время Конца Света, когда слабые люди погибнут и выживут лишь те, кто, подобно Великому Механизму, сделает своё тело неуязвимым! Вы слабы? Наша церковь даст вам силу. Но не силу духовную - нашу силу можно будет почувствовать и применить, наша сила сделает вас самих лучше. Не надо ждать лучшего мира - мы даруем вам вечную жизнь сразу же. В других религиях нужно сначала умереть, дождаться того, что жалкое тело погибнет и дух вылетит на свободу. Но никто не смог доказать, что жизнь после смерти существует, поэтому позаботьтесь о вечном вместилище духа уже сегодня. Вы страдаете? Механистам не ведомы страдания, механистам не ведомы эмоции, потому что мы совершенны! Тело - это оболочка, полная скверны, и стоит лишь избавиться от неё, и вы избавитесь от боли и горя.
  Тут девушка заметила, что Икрам смотрит на неё и ловит каждое слово. Она обратилась к юноше:
  - Разрешите спросить вас, почему на вашем лице написано такое одиночество?
  Икрам отвёл глаза, но девушка продолжала:
  - Может быть вам одиноко, потому что вы погрязли в той скверне, которую общество выливает на вашу чистую душу? Вам ведь кажется, что и ваши друзья и ваши родители разговаривают на непонятном вам языке?
  Икрам вздрогнул и поймал взгляд ещё человеческих глаз механиста. Она так точно описала его состояние.
  - Но не вините во всём себя, всё это - следствие скверны, которой полна человеческая плоть. Ваша душа нежна и чиста, стоит лишь дать ей совершенное обиталище. Вы мусульманин, мой юный друг?
  Икрам кивнул.
  - Ваш отец - тиран, а мать послушна ему во всём и вам это неприятно?
  Юноша вновь кивнул.
  - Вас не считают мужчиной, потому что вы не можете заботиться о семье, но вы-то считаете, что достойны лучшего отношения, недоверие обижает вас! Вам не с кем поделиться проблемами?
  Снова кивок, на этот раз стыдливый. Казалось, что эта девушка видит его насквозь.
  - Может быть ваша проблема такова, что вы не можете вынести её на обсуждение семьи, вы хотите помощи, но не хотите делать свои горести достоянием сонма любящих посплетничать тётушек?
  После проповеди Икрам подошёл к механисту и рассказал обо всех своих проблемах. Девушка со вниманием выслушала его, ответив тихо и ласково:
  - Поймите, юный друг, что существуют такие люди, которые кичатся своей нечестивостью. Они настолько глубоко завязли в ней, что используют скверну других людей для удовлетворения своих потребностей. Той девушке хотелось удовлетворить своё тело, и она использовала ваше юное и не осквернённое никаким грехами тело, а затем избавилась от вас, потому что общество, в котором она живёт, помогло ей уйти неуязвимой. Вы не виновны в совершённом грехе, он лежит на обществе и на вашей соблазнительнице. Приходите к нам и мы поможем вам избавиться, сделаться лучше и совершеннее, чтобы никто уже не смог использовать вас!
  Девушка говорила так проникновенно, что через неделю Икрам подал документы на смену имени - его путь к совершенству начался.
  ***
  Этран забылся на мгновение, а когда вернулся в реальность, то почувствовал, как в вену вошла игла. Механист вводил ему обезболивающий препарат перед операцией.
  - Вы знаете, что лишь боль может очистить от скверны? - вдруг спросил Этрана Проводник, и человек кивнул.
  - Поэтому действие препарата будет не полным. Это специальный препарат, он поможет вам оставаться в сознании и притупит боль настолько, чтобы вы не умерли от шока. Кроме того, он сделает вас неподвижным - это необходимо, чтобы вы не навредили себе.
  Человек почувствовал, как скальпель рассекает кожу и попытался закричать, но тело не повиновалось ему. На следующие несколько часов наступил ад - боль окутывала сознание, Этран то проваливался в блаженное забитее, то возвращался обратно в реальность. Он видел, как один из механистов извлёк из его развороченной груди сердце и заменил чистым от скверны механическим имплантатом. Человеку захотелось умереть, чтобы это всё быстрее закончилось, но приборы исправно снабжали мозг и другие органы кислородом и питательными веществами, поэтому пытка продолжалась. Наконец края раны были обработаны специальным клеящим полимером и сведены.
  - Ты прошёл первую стадию очищения, послушник! - обратился к нему Проводник, - Теперь ты один из нас!
  По лицу Этрана текли слёзы.
  - Не поддавайся печали, человек. Боль всего лишь помогает избавляться от скверны. Не поддавайся греховным позывам своего тела, ибо они ведут обратно, в пучину отчаяния. А теперь встань и следуй за нами - мы покажем тебе твою келью. Но будь осторожен - раны могут открыться.
  ***
  С этого момента боль стала вечным спутником Этрана, и он постепенно понял, что она несёт благо. Боль очищала, не давала скучать по полному греховных мыслей прошлому. Она же стала спутницей перемен. Теперь всё его тело было покрыто свежими шрамами, каждый из которых говорил о том, что тело становится всё более чистым и совершенным. Сразу после сердца подверглись очищению ноги и вся нижняя часть туловища. Зов плоти окончательно перестал беспокоить Этрана, и он день и ночь возносил хвалу Великому Механизму, благодаря его за очищение.
  Боль ушла, когда заменили позвоночник и спинной мозг. Теперь он был готов. Человеческий, полный скверны и ненужных мыслей мозг и кожные покровы меняли в последнюю очередь, лишь тем, кто был готов стать по-настоящему чистым. И это должно было вскоре произойти!
  ***
  Но день Завершающего Изменения так и не наступил - в канун ритуала привычный мир рухнул. Когда в атмосфере начали одна за одной рваться атомные боеголовки, первыми погибли именно совершенные и безгрешные в своей искусственности механизмы - их электронный мозг не вынес первой электромагнитного удара. Белоснежные грибы, распускающиеся в атмосфере стали предвестниками гибели привычного для Этрана мира. Ему и самому суждено было погибнуть, но человеческий мозг, который, по его вере, нёс смерть, цеплялся за жизнь, не отпуская его в бездну. Когда механические конечности перестали его слушаться, Этран всё равно продолжал двигаться. Он менял сгоревшие платы в тех местах, где кожа уже была заменена синтетикой или металлом - помогло электротехническое образование.
  Боль возвращалась вместе с движением. Было такое ощущение, что мозг снова захватывал власть над телом, что организм отращивал новые нейроны взамен атрофировавшейся механики. Этран не верил в то, что такое возможно, но с каждым днём двигался всё увереннее. Но пришло время, когда, чтобы добраться до микросхем, нужно было забираться под плоть. Иногда удавалось найти какие-то медикаменты - обезболивающие или антибактериальные препараты, но всё равно неумелые швы гноились, а жар не стихал.
  Когда, наконец, Этран смог двигаться, он кое-как пересёк материк, чтобы оказаться как можно дальше от места катастрофы. Авиасообщения больше не было, магнитные и вакуумные поезда тоже пришли в негодность. Как могли возродили железнодорожное сообщение, но ржавые скрипучие вагоны не справлялись с обилием беженцев. Бывший механист и не пытался сесть в поезд - просто брёл вдоль путей, мародёрствуя чтобы обеспечить свою жизнедеятельность. То, что казалось простым и естественным в полностью оснащённой лаборатории церкви, теперь было необычайно сложно - он не мог есть нормальную пишу, чтобы питать оставшиеся живые ткани, Этрану необходимо было делать инъекции питательных веществ.
  Но раны постепенно затягивались. Ни лучевая болезнь, ни рак, ни заражение крови не убили существо, бывшее когда-то человеком. Возможно в тот момент, когда Этран перестал желать стать механистом, человек в нём и умер, но тело, понукаемое живучим мозгом продолжало двигаться вперёд, лелея надежду снова найти землю без радиации и там обрести смысл своего существования.
  Иногда на краю сознания мелькали мысли о том, что Анна, отказ которой так повернул его жизнь, наверное, уже умерла. Что умерли родители, которых он уже совершенно не помнил. Умерли друзья, чьё мнение когда-то играло для него важную роль, и которые чуть было не отговорили его от того, чтобы стать механистом.
  Наконец, Этран достиг побережья. Он попытался обосноваться в каком-нибудь городке, чтобы начать жить заново, но раз за разом сталкивался с тем, что жители устраивали облавы на механистов, буквально живьём разрывая их на куски. Лишь спустя несколько лет Этран узнал, что глава механистов, Великий Механизм, был ни кем иным, как самой обычной подделкой, большим религиозным надувательством. За ним стояла организация, которой нужны были финансы и подопытные, чтобы испытывать новое медицинское оборудование. Создание собственной религии уже полтора века давала им возможность легко получать и то и другое. Но один из директоров-учредителей решил, что подпольной власти ему мало и припугнул правительство ядерным оружием. Никто не собирался их запускать, они предназначались исключительно для шантажа. Но создатели Церкви Механистов стали жертвой собственной же пропаганды - среди механистов нашлась группа фанатиков, которые пожелали поскорее освободить мир от переполненных грехом людей. Именно они и запустили боеголовки, взломав компьютер управления, и раз и навсегда положив конец господству своих кумиров.
  Этрану всё же удалось пережить все эти годы, скрываясь от облав и подворовывая необходимые ему медикаменты. Воспоминания слились в одну сплошную серую ленту: невозможно было отличить вчерашние события от тех, что произошли год назад. Приходилось просто жить, ковыляя вперёд.
  И вот, нашлось это старое здание с торчащими из пола остовами труб, ютившееся на боку могильника радиоактивной техники. Домик не представлял ничего особенного, но сам могильник вдохновлял Этрана. Он видел в зелёной траве, покрывающей его смертоносные бока торжество жизни. Бывший механист учился у этой травы. Да, он не боялся смерти, которая прекратит его жалкое существование, он лишь боялся лишь остаться тем, кем являлся - жалким подобием на человека, недокиборгом или, как называли таких как он обычные люди, "переделком".
  В один из таких дней, когда Этран проводил время, лёжа в сочно-изумрудной зелени травы, к хижине подошёл юноша. Впервые за много лет бывшего механиста обуял страх - перед ним стоял он сам, только двадцать лет назад. Молодой, но уже изуродованный механистами. Мальчику сделали первую операцию, когда ему не было и трёх лет - рука, уродливо торчащая из покрытого свежими синяками тела, была маленькой, детской, почти младенческой. Живучая плоть обросла её, беря своё, и бесформенное её скопление доставляло юноше сильную боль. Заслышав шевеление, незнакомец инстинктивно упал на землю, сворачиваясь в комок и прикрывая голову здоровой рукой.
  - Не бойся, - сказал Этран.
  Сказал и не узнал свой голос. Он был ничем не лучше голоса механистов, услышанного в тот день - уродливый, скрипучий, словно кто-то скрёб стекло металлическими когтями.
  Юноша лишь сжался сильнее, но Этран не сдавался. Впервые за много лет он нашёл того, с кем можно было разделить одиночество.
  - Я такой же, как ты. Механист. Грязный переделок.
  Юноша лежал неподвижно, не издавая ни звука. Тогда Этран попытался подойти поближе, но незнакомец тут же попытался вскочить и бежать, но переделанная рука зацепилась за прячущийся в сочной траве полусгнивший стальной прут и он снова упал. Бывший механист подошёл к испуганному юноше и помог встать. Тот сначала отшатнулся, а когда увидел, что ему помогают встать, то испуганно вытаращил глаза и замер. Этран помог незваному гостю выпутаться и помог встать. Тот еле держался на ногах и был совершенно худым. Механист поначалу даже не понял в чём дело. Он перекинул находку через плечо и унёс в дом, уложив юношу на пол, попытавшись устроить его поудобнее. И лишь там до него начала доходить причина истощения - переделок всё ещё был человеком, а человеческий метаболизм требовал еды. Нужно было украсть для него продуктов, но это станет возможно лишь ночью. А пока Этран ввёл юноше немного глюкозы. Тот, увидев иглу, попытался вырваться, но даже истощённый вечной болью бывший механист смог справиться с неумелым сопротивлением своего нового знакомого.
  Юнец вдруг перестал трепыхаться, и обмяк в руках у Этрана. Мужчина перестал дышать от испуга - неужели единственное существо, способное разделить с ним одиночество погибло от его неумелых действий. Но юнец сопел, и Этран обругал себя за глупость. Гость просто спал.
  Следующие дни были наполнены благословенной суетой. Механист искал мальчику еду для своего подопечного, воду и лекарства, пытался приучить его к себе. Но юноша молчал, лишь иногда лепетал что-то нечленораздельное. Этран не сразу догадался, почему речь мальчишки была несвязной, но потом, разглядывая уродливую руку, он вдруг резко понял почему - родители не научили его говорить. Они, наверное, стали механистами и начали переделывать своего маленького сына. Но потом произошла катастрофа. Они погибли, а ребёнок каким-то чудом выжил и дожил до двадцати лет, но так и не научился говорить. Юноша запомнил лишь огрызки той брани, которой осыпали его люди, когда он выходил к ним, но не мог связать эту бессмыслицу во внятные предложения.
  И Этран принялся учить своего подопечного говорить. Это было сложнее, чем ремонтировать его руку, используя для этого ворованные, либо снятые со своих конечностей детали. Поначалу юнец не понимал, что от него хотят, лишь мотал головой, объясняясь бранью и знаками. Бывший механист часами сидел, пытаясь втолковать, что это место, где они ночевали и прятались от дождя, называется домом, а его зовут Этран. Иногда, на середине речи его самого разбирал нервный смех - он пользовался понятиями, которыми воспользовался бы до катастрофы, но сейчас большинство из них звучали пафосно и глупо. Но однажды все его усилия оправдались - юнец разомкнул постоянно сухие губы и прошелестел, показывая худым пальцем на своего попечителя.
  - Этран.
  Механист замер. У него закружилась голова, вокруг него словно образовался вакуум. Он попытался втянуть хоть каплю воздуха, но горло сжалось спазмом, а из глаз хлынули слёзы. Механисты не плачут. Даже те, чьи глаза всё ещё остаются "греховной плотью". Самые слабые переделки и переделки из девушек переставали плакать после того, как у них практически без наркоза меняли сердце. Но сейчас слёзы просто лились градом. Этран вспомнил забытое лицо родителей, братьев и любимой сестрички Зайны, с которой он любил нянчиться. Глаза старого имама, который хоть и был "гнусным церковником", но всегда благословлял его от души. А потом появилась уже совершенно невероятная мысль: если бы у Этран женился по совету родителей, а жена родила бы сына, то ему сейчас было бы столько же, сколько этому пареньку.
  И тогда бывший механист, чье сердце было всего лишь насосом перекачивающим кровь, понял, зачем он остался жив и зачем перенёс все эти муки. Именно за этим зелёная летом трава жухла и умирала зимой - чтобы дать прорасти свежим росткам и вновь запустить круговорот вечной жизни, презирающей смерть. Мысль, мелькавшая на краю сознания с тех пор, как к нему вышел избитый и истощённый мальчишка, обрела форму.
  - Теперь у меня есть семья! - проскрипел Этран, проглотив комок, вставший в горле, - Мне есть, кого защищать...
  - Семья, - повторил найдёныш, никак не понимающий, почему у его спасителя текли по щекам слёзы.
  Может быть, это он сделал что-то не так?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"