Аннотация: Юрист продал душу дьяволу, и что из этого вышло.
ЧЕРТ, ПОБЕРИ!
Михаил притворил за собой скрипучую дверь и глубоко вдохнул. Воздух остро пах озоном, сырой землей и свежей травой, однако за ним навязчиво тянулся букет сортира. Аромат буйствующей в летней органике микроскопической жизни Михаил приправил хлоркой, узнав, что пока не закончатся дожди, золотари не приедут. В итоге запах прилип к нему крепко, как Вика.
Двадцати годов "вдовушка", как называли в деревне матерей-одиночек, успевших побывать замужем, впилась в Михаила как клещ. Она вовремя и щедро распахнула душу и ноги перед перспективным женихом, когда он похоронил отца. Поплакав в ее жилетку третьего номера, Михаил вдруг понял, что не может отклеиться: и Вика не дает (отклеиться), и перед людьми неудобно. Теперь он прятался от жаркой любви утешительницы (девушке нужно было устраивать личную жизнь) в доме родителей, пользуясь тем, что Вика ни в какую не соглашалась переезжать на выселки.
Ему действительно нужно было бывать здесь. Птица, бараны и корова с теленком... Они были живыми и каждый день требовали корма, выпаса, дойки, свежей подстилки. Вика же требовала сдать всех на мясо. Но теленка желательно было подрастить, сейчас за него много не дадут. От перекупщиков он за все больше пятнадцати тысяч не получит, а такие деньги Михаил и сам каждый месяц зарабатывает.
Корову ему навязала тетка, старшая сестра матери. Отдала так, потому что у самой сил ходить за скотиной уже не было. Тетка знала добрый характер Михаила и уговорила взять корову с "покором". Покор был в вымени: два левых соска с маститом. Крик "стоИ, бля!" всегда летел вслед за опрокинутым ведром и разлитым молоком: тупая скотина при каждом неверном прикосновении материлась про себя и била ведро копытом. Молоко стало доходить до стола, лишь когда Михаил привык обходиться только здоровыми сосками. В качестве хлопотного бонуса он получил новость - корова стельная... Отелилась Марта в марте, потому еще три месяца до конца сентября у него есть, где укрываться в течение дня.
К ночи природа брала свое: живность засыпала, а Михаила влекли вдовьи прелести третьего номера.
"Хлеб в молоке размочил, теперь теленку на поле снести..." Михаил резко повернул в сторону от сортира и шлепнулся в жидкую грязь. Черт, черт, черт! Если бы эти вонь и грязь были иностранными языками, то на русский их можно было бы перевести одним словом - неудачник! Его сокурсники делали карьеры: кто в областном суде, кто в прокуратуре, кто в адвокатуре, а он, звезда юрфака, как перевелся на четвертом курсе на заочное, так и прозябает в своих Волчках. Ну, правильно, где же еще человеку с фамилией Зайцев обитать в Тамбовской области!
Родные корни не отпустили, после смерти мамы папу разбил инсульт. Пришлось оставить кипучую жизнь областного центра и возвращаться ходить за отцом. Повезло, что в поселке было сильное фермерское хозяйство, которому, как и любому успешному бизнесу, нужен юрист. Вчерашний студент Микада Зайцев переквалифицировался в Михаила Станиславовича.
Юрисконсульту не обязательно протирать штаны в конторе с 8 до 17. Документы он мог готовить дома, а встречи с контрагентами и судебные заседания случались нечасто. Оставалось время вести хозяйство, кормить, поить и обихаживать отца, птицу, баранов и корову, копать огород, косить сено... За то, что Михаил Станиславович не проиграл в суде ни одного дела и помогал руководству вести дела без сучка и задоринки, ему хорошо платили.
Холостой, непьющий, при своем хозяйстве, с большой по сельским меркам зарплатой, он был мечтой всех девиц в округе, свободных от уз брака. Был он роста чуть ниже среднего, с широкими плечами, крепкими руками, с лицом по-крестьянски смуглым и обветренным, но умным и красивым. Потому к воздыханиям девиц присоединялись многие замужние дамы, глядя на источающие перегар тела своих половин.
Михаил был ходоком по природе, но обычно бывает, что бодливой корове не достается рогов. Вот и начинающего юриста судьба жестоко выдрала из общаги, где за каждой дверью то тайна, то загадка, то изюминка, и вернула на село, где все стены стеклянные, независимо от материала, из которого они построены.
"Провались эта деревня к чертовой матери!" - ругался Михаил по пути к речке.
За домом протекала Мотыра, чистая и нежная как девушка, не познавшая плотской любви и никогда не смотревшая телевизор. Он плюхнулся в воду, в чем был, отмыть себя и одежду, на берегу оставил только резиновые сапоги, которые летом носил на босу ногу.
В телесериалах, ни один из которых Вика не пропускала, его коллеги юристы жили такой роскошной жизнью, что сразу в памяти всплывало понятие "фабрика грез". Даже его шеф фермер Юртаев жил не так широко. Однако, фермера кормили целых шестнадцать тысяч гектаров, а юриста накормить, одеть, обуть и закинуть на Канары могли только его собственные мозги. В Волчках трудно верилось, что где-то мозги могут стоить так дорого, поэтому давно хотелось слетать в космос поездом Тамбов-Москва, поглядеть, как живут на другой планете, но пока был жив папа, эта мечта оставалась неосуществимой.
Грешно, но похоронив родителя, Михаил не удержался от вздоха облегчения. Пали вериги сыновьего долга, осталось пустить под нож домашнюю живность и можно в отпуск, где Михаил не был никогда в жизни. Правда фермер утверждал, что бывал там и ничего интересного не видел, но юрист знал КЗоТ, где об отпуске писали много хорошего.
Закончится страда, рассчитается хозяйство с поставщиками, рассчитаются с Михаилом перекупщики, и он с полными карманами денег (по его прикидкам набраться должно не меньше 50 тысяч!) съездит посмотреть, как живут инопланетяне. Заодно прозондирует возможность найти работу. Это, конечно, было уже из области ненаучной фантастики, но ведь за спрос палкой не бьют.
"А что, - отпихивая напиравшего теленка, чтобы не перевернул ведро с кормом, мечтал Михаил, - мне сам профессор Семенов говорил, что я юрист от бога. Я не проиграл ни одного процесса. Их, правда, за эти годы было не так много, в основном в начале, когда разгребал старые завалы, но получается, я так веду дела, что до суда большинство споров не доходят. Попробую, чем черт не шутит!"
Вернувшись в дом, Михаил решил убрать, наконец, отцовскую комнату, к которой он не прикасался с похорон, сорок дней давно прошли, пора. Вода в бочке закончилась, он взял пару ведер и пошел к колодцу.
Небо затянула свинцовая туча, дождя не было, но подул ледяной ветер. "Вот черт!" - который раз за день выругался Михаил, сушивший одежду на себе. У колодца его ждало новое разочарование: одно ушко у колодезного ведра отвалилось. Он сбегал в сарай, принес веревку и привязал к цепи новое. Едва начал крутить ворот, как вновь привязанное ведро оторвалось и булькнуло на дно колодца. В этом ведре были последние капли его терпения. Михаил в бессильном отчаянии нагнулся внутрь колодца и яростно чертыхнулся четыре раза. Слово "черт" он выкрикивал страстно, делая акцент на букве "Ч".
За спиной раздался негромкий хлопок. Михаила обдала короткая волна жара и отвратительного зловония, после чего все стихло.
Он так и остался стоять, наклонясь по пояс в колодец, боясь обернуться. Прошла минута, а он все смотрел на свое отражение в воде. В колодец залетела муха. Перламутровая, холеная, жирная, будто только что вернулась с отдыха на турецком курорте, муха басовито жужжала и норовила сесть Михаилу на лицо. Он инстинктивно отклонялся от нее назад и назад, пока вовсе не выпрямился. Тогда он обернулся и увидел перед собой "эдакого русского джентльмена", Михаил так его окрестил.
Муха вылетела из колодца вслед за Михаилом и, выбиваясь из сил, подняла свою тушу до уровня глаз джентльмена. Тот на лету слизнул ее и широко улыбнулся.
- Не округляйте на меня очей, любезный, вы, как любой культурный человек (а вы явно - культурный человек, коли я здесь), знаете, что одно из имен нашего рода - повелитель мух. Современная культура, кинематограф в особенности, делает этот мир одинаковым и все менее романтичным. Нынешняя молодежь вместо того, чтобы звать НАС пользуется каким-то импотентным "факом". "Фак" то, "фак" это, в итоге нас лишают работы, договорной отдел постоянно сокращают, сотрудников переводят в горячие цеха. А я не хочу туда, мне нравится работать с людьми! Только не с ФАКелоносцами. Ведь что получается, не заключив договора, эти малокультурные люди все равно в большинстве своем попадают к нам, собственными руками лишив себя тех преимуществ, которые дает Договор. А все из-за душевной лени, из-за нежелания учить родную речь надлежащим образом. Один ваш замечательный поэт (между прочим, Договор с ним заключил именно я!) написал "душа обязана трудиться, и..."
- Вы кто? - еле выдохнул Михаил, оборвав тираду, которой иначе не суждено было закончиться.
- Что значит - кто?! Кого звали, тот и явился. Позвольте представиться, мефистофель первого класса...
- Мефистофель? ...из Гете?
- Поверхностное образование - причина всех ваших заблуждений. Мефистофель - НЕ имя собственное, это чин, название профессиональной принадлежности. У нас в договорном отделе прежде служили мефистофели шести классов. А теперь из-за поголовного атеизма и Голливуда всех сократили, только первый класс кое-как наскребает себе работу.
- Как вы сюда попали?
- Молодой человек, вам уже почти тридцать лет, пора становиться стрессоустойчивым и циничным. Вы произнесли нужное слово нужное количество раз с нужной страстью - и вот я здесь.
- Зачем?
- Искушать вас.
- Чем?
- Договором. Не кривите товаром, вы давно догадались. Юристу ли не знать, что договор купли-продажи является возмездным. Вы нам душу - мы вам все, что пожелаете.
- Прямо таки все? - понемногу Михаил стал приходить в себя.
- Практически все, что нужно человеку для услады его тела и баловства души в его земной жизни. Будьте честны, если человек с такой страстью поминает нас столько раз в день, не нужно притворяться, что у него все в порядке. Очевидно, есть масса проблем, которые могут быть решены только путем заключения Договора...
- Скажите, - перебил черта Михаил, - а что обычно просят?
- Вы будете смеяться, но просят одно и то же: деньги и славу, реже власть, и всегда их атрибут - ничем не неограниченный секс. Еще мужчины обычно требуют сверхъестественную потенцию и избавления от плеши, а дамы - красивую фигуру и хорошую кожу.
- Почему же я должен смеяться?
- Присказка такая. Но, право, это удивительно: стоит ли продавать свой единственный имеющий вечный спрос товар, чтобы взамен получить то, что человек в состоянии обеспечить себе сам?! Впрочем, наш принцип - клиент всегда прав, хотят - получают.
- А если я, скажем, захочу замок на облаках или мир во всем мире?
- Ну, мир во всем мире не по нашей части, формально мы представляем сторону зла, исполнение подобных желаний противоречит нашим базовым ценностям. К тому же, в Договоре четко прописано, что мы исполняем только то, что приносит личную выгоду конкретному лицу, его заключившему. Замок на облаке мы вам тоже не построим. Желания, противоречащие физическим законам вашего мира, не подлежат исполнению.
- При чем здесь физические законы?! Вы разве не ... не волшебники, нет... как это... А! Вы же сверхъестественные силы!
- Видите ли, наш конкурент таким создал этот мир, и, увы, властвует пока именно Он... Все, что мы делаем, исполняя Договор, это увеличиваем вероятность наступления тех или иных желаемых клиентом событий, возможных в принципе. Да и у клиентов даже самая извращенная фантазия редко выходит за рамки сущего здесь и сейчас. Вот когда вы попадете к НАМ, тогда, пожалуйста: хош тебе замок в огненной лаве, хош тебе полеты во сне и наяву...
- Вы душу покупаете, чтобы и у себя ее ублажать?
- Нет, конечно. Как честный партнер по сделке, я прямо и открыто ставлю вас в известность: наслаждаться вы будете только здесь. Там вашу душу будут мучить мои коллеги. Я просто хотел сказать, что на том свете нет законов физики. Там все виртуально, а потому, все возможно. Собственно, и ваша душа - виртуальность... и все в ней возможно. Поверьте мне - все!
Повисла короткая пауза, во время которой джентльмен как в кресло уселся прямо на воздух, закинув затянутые в клетчатые штаны нога на ногу.
- А как же... - Михаил в изумлении тыкал в сторону гостя с того света.
- Я же вам объясняю, у вас - только согласно законам физики, у нас - как угодно.
- Зачем вам души, зачем их мучить? Ради абсолютного зла?
- Снова эти бабушкины сказки... Начнем с того, что побасенки как горят в вечном огне души грешников - черный пиар конкурентов и завистников! Души можно мучить только душевными муками. Повторяю, душа виртуальна, у нее нет нервных окончаний, нет центров боли и центров наслаждения, она болит не так как кариесный зуб, она болит по-другому, но при правильном подходе - стократ сильнее! Зачем мы их мучим? Это наш профессиональный секрет, однако, вовсе не ради зла... Вы слышали, за что наш шеф был низвергнут конкурентом? За грех гордыни. Он, видите ли, посмел свое суждение иметь. За гордыню, а не за то, что был маньяком и садистом! Да сейчас почти весь мир нужно низвергать! Посмотрите Ютьюб, какие только гадости и глупости не делают ради того, чтобы прославиться...
- Но гордыня и тщеславие - не одно и то же...
- Да ладно вам, педанты-юристы! Точность формулировок им подавай! Вы в суть смотрите, а не в форму. Для чего им слава? Чтобы выделиться, чтобы не быть как все, чтобы было чем другим нос утереть, а что это как не гордыня, скажите мне?! Что? По-хорошему, Его тоже следует уличить в гордыне. Ведь, что получается... Вы до встречи со мной в бога верили?
- Ну-у-у...
- Вот именно - "ну"! Твердое доказательство Его существования дало вам мое появление! Конечно, не барское это дело, Он хочет, чтобы вы верили в Него без доказательств и чудес. При этом Он вам еще такую жизнь устроит, что и в нас веру потеряешь, Он пальцем не пошевелит подать вам знак: здесь, мол, я, есть. Так уверуй в Него, без всякой надежды... Это ли не гордыня?! А наглая ложь об абсолютном зле! Где вы его видели? Зло всегда конкретно и относительно. Вспоминаю одного папского легата, лет семьсот назад их войско штурмовало город в Провансе, в котором жило много еретиков, военные спросили духовного отца: как отличить еретиков от католиков? И что ответил представитель "абсолютного" добра? "Убивайте всех, Господь своих признает". Что есть зло после всего этого?! Еще вчера в Европе убивали всех подряд за инакомыслие, и это было добром, а теперь они гнобят вас за то, что вы всего-навсего не хотите поощряемый нами вид половой связи признать угодным Ему! И так всегда, что вчера - зло, сегодня - добро, и наоборот. О каком абсолюте идет речь?!!! - черт все больше впадал в патетику, и Михаил прервал его.
- Может, вернемся к договору?
- Конечно, простите, за живое задело... Что хотите узнать?
- Если, предположим, я заключу его, будет ли с этого момента считаться, что любой успех, которого я добьюсь - ваша заслуга?
- Нет, конечно. Мы оказываем услуги, а не делим заслуги. В период действия Договора вы живете обычной жизнью, обращаясь к нам по необходимости. После подписания за вами закрепляется персональный менеджер из отдела обслуживания, вызвав которого, вы заказываете услугу, нужную вам в данный момент.
- Как его вызвать?
- В Договоре это прописано. Вы произносите кодовое слово, называете шесть последних цифр номера Договора, и менеджер у вас. С недавних пор для удобства клиентов мы ввели новую услугу: если произнести кодовое слово и номер про себя, менеджер явится видимым только клиенту. Услуга очень востребована...
- А если я заключу договор, но ничего заказывать не стану...
- Будет считаться, что с нашей стороны Договор исполнен, ваши обязательства по передаче товара после смерти также должны быть исполнены.
- Зачем вам вся эта суета, разве вам грешников и так не хватает?
- Хватает. Однако, не забывайте об управлении рисками, мало ли чего может случиться? Пасешь иную душу, пестуешь, а она возьми и раскайся! С Договором надежней. Опять же, в любой сложной структуре (вы даже не представляете, насколько сложна наша) возникают свои корпоративные интересы, начальники подразделений бьются за сохранение полномочий, за штат, за функционал...
- Срок действия договора...
- Пожизненный, многия вам лета! Передача товара только после смерти клиента.
- У вас же прямой интерес свести эти "многия лета" к минимуму!
- Скажу честно, мы бы и рады, но ваше здоровье и продолжительность жизни - исключительная компетенция конкурента. За этим Он следит строго. Впрочем, вы тоже можете процесс ускорить или растянуть, тут у вас свобода выбора...
- Почитать договор можно?
- Конечно! Он подписан с нашей стороны, от вас требуются только небольшой надрез на коже и росчерк пера, - джентльмен выхватил из воздуха свиток и протянул его Михаилу. Тот нерешительно подошел к нечистому и принял свиток из его рук, не разворачивая.
- Зачем вы его уже подписали, вдруг я захочу внести свои изменения?
- Помилуйте, этот документ оттачивался многие сотни лет. Если и есть что-то во вселенной близкое к Абсолюту, так это наш Договор. Тем не менее, мы не хотим, чтобы вы усмотрели в нем признаков кабальной сделки, поэтому готовы допустить ваши правки, но не более одной буквы и одного знака препинания.
Михаил развернул свиток. Документ оказался довольно лаконичным, на пару страниц формата А4. Тут же включились его профессиональные рефлексы.
- Вы говорите, договор подписан с вашей стороны. А где номер и почему нет кодового слова?
- Они проявятся сразу после подписания Договора вашей стороной.
- Где второй экземпляр?
- В соответствии с традицией, насчитывающей многие тысячи лет, Договор подписывается только в одном экземпляре и находится на вечном хранении в Преисподней. Да и зачем он вам? Мы гарантируем четкое и точное исполнение всех ваших желаний...
- Даже мой небольшой опыт говорит о том, что перед подписанием договоров все заинтересованные стороны утверждают то же самое, однако, стоит упустить какую-нибудь мелочь, приходится обращаться в суд. С чем прикажете идти в суд, если у меня нет своего экземпляра?
- Михаил, вы забыли, о чем идет речь. Имея в виду НАШУ сторону Договора, вы понимаете, ЧЕЙ будет суд. Так вот, мы первые заинтересованы предоставить суду оригинал документа, ибо сам факт его подписания будет свидетельствовать в нашу пользу.
- Честно сказать, первый раз держу в руках документ, подготовленный мошенниками, которые не скрывают, кто они. Не просто мошенники - всем мошенникам мошенники, цари обмана...
- Михаил, я обижусь и уйду!
- Без подписанного мной договора вряд ли. Какое время после его подписания он будет оставаться у меня в руках?
- Что-то около четырех секунд, после этого он поступит в центральное хранилище...
- Понятно!
- Что понятно?
- Понятно, где вы "кидаете".
- Что за жаргон, Михаил, вы же законник.
- Именно. Номер договора, где только последних цифр - шесть (!) и кодовое слово, наверняка на каком-нибудь арамейском, а то и на финикийском или шумерском языках, будет в моих руках четыре секунды, за которые я должен буду все это запомнить... Сколько же народу вы надули, если в моем договоре столько цифр?!
Лицо гостя было напряжено некоторое время, но вскоре размягчилось и расплылось в улыбке.
- Вы проницательны. Такую душу нам купить интересней вдвойне. Вы правы, это наш фирменный ход. Вообще-то, можно организовать несводимую татуировку или клеймо, скажем, на правую руку - номер договора, на левую - кодовое слово. По дружбе шепну, ваш номер заканчивается на изящные "тринадцать-тринадцать". Легко запомнить, трудно забыть. Не представляете, как я хохотал, когда автор этого рекламного слогана, обманувший половину вашей страны, купился на такой простой ход. Он плакал, рвал на себе остатки жидких волос, а в тюрьму все-таки сел. И это после заключения Договора! Мне даже премию выписали. Ну, так что, татуировка или клеймо?
- Второй экземпляр.
- Это невозможно!
- На нет и суда нет.
- Ну, ладно, не горячитесь. Вы гарантируете подписание, если я улажу с руководством вопрос о втором экземпляре?
- Нет. Я бы поставил вопрос по-другому. Я готов подумать, подписывать договор или нет при следующих условиях: если договор подписывается в двух, по одному для каждой из сторон, экземплярах, имеющих одинаковую силу, и это должно содержаться в тексте - раз; если вы дадите мне копию договора для изучения - два.
- И все?
- И все.
- Чудной вы, Михаил. Другие счастью своему не верят, трясутся от страха, что не успеют подписать, а вы вот так откладываете...
- Я просто не уверен, что мне это нужно. Что нужно, так это выяснить, где мои родители, надеюсь, не у вас...
- Для демонстрации серьезности наших намерений выдам информацию для служебного пользования - не у нас.
- Я был уверен. А как они там, можно узнать?
- Нет. Конкуренты настолько закрыты и настолько эффективно препятствуют утечке информации, что все, чем мы располагаем, это ваши же байки. Мы подозреваем, что у них есть серьезные причины так шифроваться. Подписывайте с нами, в отличие от них мы полностью открыты! И должен предупредить, как бы вы ни были мне симпатичны, времени на раздумья у вас мало, сутки - это все, что я могу предложить.
- Подходит. Давайте завтра в это же время тут. Копию договора дадите? - а про себя Михаил хмыкнул: "Грех гордыни, говорите? Ну-ну..."
***
Прямо с порога Михаил сказал:
- Вичка, поставь вина на стол.
Алчущая брака Вичка, косясь одним глазом в телевизор, оторвала от него душу и расторопно кинулась к холодильнику. Михаил перехватил ее движение и добавил:
- Не это, хорошее поставь, которое мне Юртаев на Новый год подарил.
- Так теплое же, в серванте стояло...
- Ничего, теплого выпью. Ты рюмку налей, и в морозилку положи.
Вика достала из серванта бутылку, на которой было написано "Тамбовский волк. Premium Vodka", заботливо стерла с нее пыль и принялась откупоривать. (В тамбовских деревнях любые приличные напитки промышленного производства называют вином. Ругательным словом "водка" обзывают напитки собственного изготовления или спирт, продающийся в аптеках под видом настоек).
- Дочка где? - спросил Михаил, жуя закуску.
- У мамы оставила. Сегодня пятница, тебе завтра в контору не надо, и не моя смена, - Вика игриво повела декольте, из которого ее третий размер попросился в руки Михаила. Но юрист был погружен в раздумья и не обратил внимания на заигрывания.
- У меня каждый день смена - корову доить, скотину на выпас гнать...
- Так ты же досыпать можешь домой вернуться... А хочешь, я с тобой пойду? Вместе выпасем и доспим у тебя... - и снова пулеметная очередь глазами и декольте, - а что это ты, Мишаня, вдруг выпить решил, случилось чего?
- Все в порядке. Мне поработать надо. Интернет не выключали сегодня?
- Не знаю, не смотрела. Телевизор, вроде, нормально работает...
- При чем тут телевизор?! - рявкнул Михаил.
- Нет, ну, точно, что-то случилось. Миш, может, отдохнешь, добрее станешь? Дочки то нет, не мешает никто... - Вика изобразила влажные глаза.
- Нет, Вика, не до того, поработать нужно. Налей еще рюмку и отстань. Чем быстрее отстанешь, тем быстрее закончу. И, кстати, завтра я домой один схожу, у меня там одно дельце приватное. Дома останешься, лады?
- Лады, - согласилась Вика, но губки поджала: ужин не оценил, декольте не оценил, дочку у мамы не оценил... Ее пронзила догадка - баба! Ничего, подумала, ты еще спать ляжешь! Но дальше этой фразы ничего не сочинила. Что делать, ускользнет ведь мужик?!!!
Михаил спать так и не лег. До четырех утра он изучал текст договора, делал выписки из него, что-то черкал, переписывал, копался в Интернете, конспектировал Библию (она в доме у Вики была, девушка-то порядочная!). В начале пятого он собрал в охапку свои записи, служебный ноутбук и Библию и, оседлав велосипед, помчал на утреннюю дойку.
Вика как бы ненароком наблюдала за мужчиной, которого до сего дня считала только своим, и все больше терялась в догадках. Конспектирование Библии добило ее окончательно, она твердо решила завтра с утра бежать к местной ворожее бабе Дуне держать совет...
***
Черт появился минута в минуту. Сегодня он был еще и с моноклем, для придания интеллигентности. Едва возникнув в пламени и едком дыме, он стал напирать на скорейшее подписание документа.
- Вопрос насчет двух экземпляров я уладил, ваши правки, связанные с этим я внес, можно подписывать.
- Извините, уважаемый, я согласия еще не дал. Да и правки свои я НЕ вносил, это ВЫ привели текст договора в соответствие с обстоятельствами. Я хочу задать вам несколько вопросов, можно?
- Сколько угодно, весь - внимание.
- Какой процент людей соглашается подписывать документ?
- Почти все!... Не верите? Ну..., правильно. На самом деле, примерно половина. Есть, кстати, такие, которые в теории страстно хотят продать свою душу, а когда узнают, что это действительно возможно - тут же в кусты, но мы терпеливые, почти всех у себя дожидаемся. Больше всего приходится работать с такими, как вы, которые произносят формулу первичного вызова в силу жизненных обстоятельств. Вас я стараюсь убедить, взывая к разуму, а кого-то приходится убеждать, напоминая некоторые обстоятельства биографии. Хоть тут поживите как люди, ведь все равно к нам, говорю им я.
- А как же возможность раскаяния?
- Конечно, возможность раскаяния существует, но обычно клиенты о ней вспоминают, подписав договор, особенно, когда осознают, что не могут им воспользоваться. Моя задача успеть подписать до того, как они это поймут. Но бывают исключения. И у вас, в России в прошлом веке, и в Германии, и во многих других странах, отдельным VIP-клиентам мы сами предлагали специальные программы содействия. Эти ребята создавали системы, поставлявшие нам товар миллионами. Правда к конкуренту отправляли не меньше, боюсь, даже больше: невинных жертв, как правило, Он себе забирает...
- Провокация и шантаж...
- А как иначе? Ведь речь идет о НАШИХ клиентах.
- И факты, получается, вам все известны...
- Не только факты, но даже помыслы. Хотите, напомню, как в выпускном классе, когда к вам пришла новая классная после института...
- Не хочу!
- Не надо.
- Почему же, в таком случае, вы меня не шантажируете?
- Да не так много вы успели набрать аргументов в нашу пользу. Однако, не расслабляйтесь, вы молоды, к тому же - юрист, еще успеете... В вашем случае я решил на интеллект надавить, теперь уже ничего другого у меня и не осталось. Подписываем?
- Подождите, вы сказали, что не только факты, но и помыслы могут к вам привести, я правильно понял?
- Правильно.
- Помыслы, насколько я понимаю, это наше сознание. Душа тоже - сознание?
- Да.
- Тут что-то не клеится.
- Все клеится. Будете подписывать или нет?
- Подождите вы! Первый раз в жизни у меня шанс получить такую важную информацию из первоисточника, а вы перебиваете.
- Так подпишите договор, закажите услугу, мы вам любую информацию в устном, в письменном виде, в электронной форме, в визуальных образах, в чем хотите и в любом объеме предоставим!
- Я пока не решил, что подпишу.
- А я...
- А вы, давайте, рассказывайте! Мне это нужно, чтобы принять решение. Так вот, если душа - это сознание, то получается, что у вас и у них, наверху, полно душ, которые ошиблись адресом.
- Это почему же? Теперь и мне интересно.
- А потому, что мотивация формируется подсознанием, которое не столь виртуально, как сознание, оно привязано к телесности, которую и вы, и они игнорируете.
- Ну, и что?
- А то! Главное мотив, а не помыслы. Главное, почему, с какой целью человек поступает так или иначе, а вовсе не то, как он это объясняет себе и другим. Скажем, человек всю жизнь рьяно служил богу, держал аскезу, всех замонал понятиями долга, совести и спасения души, и даже в помыслах был чист, а по сути был садистом и получал удовольствие от мучений своих близких. И они такого хлоп, к себе наверх. А иной пил, не просыхал...
- Михаил, - перебил его джентльмен, - вы Его собрались уму разуму учить? Да вам после этого прямая дорога к нам, это же гордыня в чистом виде!
- Это не гордыня, я хочу понять...
- Вы хотите понять, а Он это определит, как сочтет нужным. У нас все проще: всего десять статей, но таких, которые относятся к вашим базовым потребностям, и попробуй хоть раз не нарушь хотя бы одну. Нарушил, пожалуй к нам. А вы нарушите, даю слово, особенно ту, в которой об отношениях полов говорится, помните, как это называется?
- Помню, прелюбодейство.
- Правильно. Хотите сказать, сможете удержаться? 90% народу у нас, это, которые не удержались, и пропорция меняется все время в нашу сторону... Может, все-таки, подпишем?
- Не знаю, я так сомневаюсь...
- А вы как Наполеон: главное ввязаться в битву!
- И чем он закончил?
- Увы для него, далеко еще не закончил... Зато как здесь пожил! Решайтесь!
Михаил хмурил лоб, тер ладонями лицо... и махнул рукой:
- А давайте! Только знаете, я крови боюсь, могу в обморок упасть.
- Знаю. Помню, первый раз в обморок от вида крови вы в армии хлопнулись, когда с дедами дрались.
- Да, Паше из Орска нос сломал... Наверное меня обморок тогда спас, неизвестно, чем бы иначе все кончилось...
- Ваш обморок не только вас, он их спас. Даже не представляете, какие у них в тот момент были помыслы! Когда вы упали без чувств, они испугались, что у вас разрыв сердца или что-то в этом духе, начали вас спасать, а когда "спасли", конфликт рассосался. Так что, я захватил с собой пузырек нашатырного спирта.
- Подготовились...
- На том стоим! Надрез?
- Чем?
- Руку протяните... - Михаил подчинился, и дьявол как кот из лапок выпустил острые лезвия когтей из пальцев, резким движением крест-накрест полоснул по коже на левом предплечье юриста. Обильно потекла кровь, Михаил стал белым как полотно.
- Держитесь, мой друг, - джентльмен подхватил его под локоть и подсунул под нос ватку с нашатырем.
Михаил дернул головой и пришел в себя.
- Давайте договоры, - хрипло сказал он. Агент Преисподней выхватил из воздуха два свитка и перо. Михаил отвел руку с пером и углубился в чтение документов.
- Подписывайте быстрее, - засуетился джентльмен, - кровь свернется, нужно будет делать новый надрез!
- Пусть сворачивается, я хочу прочитать, что буду подписывать.
- Вы же всю ночь его читали! Тут все то же, плюс, что вы потребовали...
- Я и хочу в этом убедиться. Вы торопитесь?
- Да нет, за вас беспокоюсь, - черт сбавил напор.
Михаил читал оба текста еще минут десять, потом, не отрывая взгляда от листа сказал:
- Дайте перо.
- Сей момент, - дьявол услужливо вложил перо в руку Михаила. Тот обмакнул перо в кровь, все еще сочившуюся, и спросил:
- Где подписывать?
- Здесь и здесь, - показал черт из-за плеча Михаила, который недоверчиво зыркнул на нечистого, - не смотрю, не смотрю, подписывайте.
- О! - воскликнул Михаил, - у вас тут ошибка. Сейчас исправлю.
- Подождите исправлять, сколько знаков?
- Запятую пропустили и букву одну... описка, наверное... да не смотрите мне под руку, ей-богу!
- Не смотрю. Запятую и букву можно исправить. Давайте уже, правьте и ставьте скорее подпись!
Наконец, Михаил поставил последнюю подпись и передал дьяволу его экземпляр, тут же растаявший в воздухе.
- Где же обещанные четыре секунды?! - воскликнул юрист.
- У вас свой экземпляр есть, какие претензии? - тоном недовольной советской продавщицы ответил нечистый.
- А номер где? Не проявился до сих пор.
- Забыл предупредить, все проявится в течение минуты. Ну, все, мне пора, было приятно с вами работать. Отныне с вами будет общаться сотрудник отдела обслуживания. Чао! - и дьявол исчез.
"Даже не сомневался", хмыкнул Михаил, когда ровно через минуту увидел недостающие данные: кодовое слово было клинописным...
***
В течение следующей недели Михаил за бесценок, но под обязательство позднее переслать ему библиотеку отца и вещи матери, продал семье беженцев откуда-то с юга дом со всей живностью, включая тараканов и мышей. Удивительно, войн у них нет, а беженцы есть...
Юртаев плакал, не хотел отпускать ценного специалиста. С горя даже забрал у него ноутбук, ранее обещанный в вечное пользование.
Труднее далось расставание с Викой. Михаил отдирал ее от себя как клейкую ленту: то одну руку, то другую, то грудь, то лобок... Слезы безутешной вдовы удалось осушить твердым обещанием сразу по нахождении работы обеспечить денежное содержание Викиной дочери. "Девочка так привыкла к тебе, как к отцу! А тот паразит спился совсем, ничем не помогает, знай, требует то водку, то деньги... Ы-ы-ы..."
ПРОШЛО ТРИ ГОДА
Михаил открыл глаза. Взгляд его уперся в спину и попу того удивительного типа красоты, который лучше один раз потрогать, чем сто раз увидеть. Не удержавшись, он провел ладонью по бархатной коже. Ребристость спины, провал осиной талии, подъем на трепетной формы полушарие, далее бедро, уходившее в бесконечность... Когда кончилась его собственная рука, он вернул ладонь обратно по внутренней стороне бесконечного бедра. Его безымянный палец внезапно провалился в промежность, которая доверчиво и влажно двинулась навстречу. Он поменял пальцы на указательный и средний, и появился ритм.
Откуда-то из-за спины возникла нежная ладошка. Она ощупала живот Михаила, двинулась вниз и, найдя нужное, стала также ритмично его поглаживать во все растущей амплитуде. Когда амплитуда достигла предела, ладошка направила найденное туда, где только что были пальцы.
Покорно вздохнув, Михаил заработал тазом. Он ощутил себя узником собственных рефлексов, не узником - каторжанином!
Страдалец посмотрел на волну жгучих волос, на золотую рыбку на хрупком плече и попытался вспомнить лицо девушки. Не смог, хотя она провела с ним все эти выходные. В сознании всплывал лишь собирательный образ современной красавицы, калейдоскоп которых перебывал в его руках за последние годы, да в таких комбинациях и ситуациях, что в родной деревне полагался расстрел только за предположение, что подобные случаи возможны.
"Наверное, Лена... или Настя? Да нет же - Варя! Точно, Варя. Наверняка Варя - славная девушка, но как же хочется, чтобы она быстрее ушла!"
Михаил перевел взгляд в окно. Точнее это была панорамная стена огромного пентхауса, стоившего больше, чем вся недвижимость в Волчках. Внизу расстилалась долина реки Сетунь, за ней зеленел парк Победы и лес ближней дачи.
В первый же год жизни в столице Михаил добился всего, что раньше ему казалось недостижимым. Прекрасная работа, роскошная квартира, он мог позволить себе все, но он... объелся. Пресыщение пришло быстро, как и успехи. Уже к середине второго года он не знал, чего еще желать.
Он перестроил тетке дом, в котором она теперь жила как городская, со всеми удобствами. Он назначил Вике такое содержание, что из брошенной вдовушки она превратилась в богатую и весьма разборчивую невесту.
Повторим, у Михаила было все, кроме душевного покоя. В обычной ситуации, когда битва за материальный достаток растягивается на жизнь и отнимает все силы, понятно, для чего живешь: заработать на квартиру, на машину, поставить на ноги детей, обеспечить достойную старость. В обычной жизни на глупые вопросы о душе и личном предназначении нет ни сил, ни времени, а если они и появятся - силы и время - то правильнее потратить их на что-то более полезное, например ремонт квартиры или отдых на море.
Своим везением Михаил нарушил соотношение Парето, когда первые 80% результата достигаются 20-ю процентами усилий. Он пробежал, как ему казалось, 99% своей дистанции успеха всего за год при минимуме затрат. Всю оставшуюся жизнь он будет работать над тем, чтобы получить еще больше того, чего у него и сейчас в избытке. И что обидно, даже о душе нет смысла беспокоиться, скоро будет три года, как он заключил договор...
***
Даже из Волчков найти специалиста по клинописи через Интернет оказалось не так сложно. Михаил списался с ним еще до прибытия в Москву. Ему сразу повезло нарваться на специалиста по шумерскому языку, а кодовое слово было именно на шумерском, это было даже не слово, а ритуальная фраза поклонения духу Гидим, вечно голодному и жаждущему. Сложнее оказалось узнать как эта фраза правильно произносится.
Борис Сергеевич (так звали найденного специалиста) успокоил Михаила, что "большинство ученых сходятся в том, что шумерский язык причисляется к условно реконструируемой сино-кавказской макросемье, и хотя такое отнесение ещё не доказано, ввиду большой древности расхождения всех языков этой макросемьи такое отнесение нельзя и отвергать..."
Стало ясно, что ясность отсутствует, черт свое дело знал крепко. Тем не менее, Михаил, уточнил, можно ли научиться правильно произносить эту фразу вслух и про себя? Борис Сергеевич ответил, что существует как минимум три варианта произношения, принятых современной академической наукой, и четвертый вариант, его собственный. Ученый писал Михаилу, что "в качестве двух основных типологических доминант шумерского языка следует назвать агглютинативный характер организации морфем в слове и эргативный характер актантно-предикатных отношений..." Короче, Борис Сергеевич мог научить Михаила всем существующим вариантам произношения, но лишь в процессе личного общения и за скромное вознаграждение в 15 тысяч рублей.
Михаил аж присел, услышав цену, но другого выбора у него не было, и они сговорились о дне и месте встречи. Михаил выехал в столицу.
Встреча проходила в кафе современного офисного центра, проросшего на месте завода между улицами Большая Ордынка и Большая Полянка. Стекло, рояль в центре огромного атриума, ароматный кофе, к которому в качестве комплимента прилагались шоколадка и печенье, какого селянин в жизни не пробовал - все это производило неизгладимое впечатление на инопланетянина, прибывшего сюда на поезде лишь два часа назад.
Борис Сергеевич записал на диктофон, предусмотрительно приобретенный Михаилом, все известные варианты произношения нужной фразы, записал транскрипцию русскими буквами, которых совершенно не хватало, недостающую часть звуков ученый попытался донести жестами, мимикой и артикуляцией. Михаил добросовестно повторял слова, пытаясь запомнить их до автоматизма. Особенно трудно давался ему горловой звук то ли К, то ли Х, то ли Г. Он начинался так глубоко в горле, что застревал на половине пути, норовя превратиться в харканье в общественном месте. Зато свистящие звуки из фонетического варианта Бориса Сергеевича вопреки опасению ученого дались юристу с первого раза.
- Понимаете, Михаил, - горячо вещал Борис Сергеевич, - Шумерский язык является древнейшим зафиксированным письменно эргативным языком. Это дало мне повод причислить его к эргативным кавказским языкам (причём не только абхазо-адыгским или нахско-дагестанским, но и к картвельским, номинативный характер синтаксиса которых уже доказан), в этих языках много свистящих звуков, мое открытие позволяет по-новому взглянуть на то, как звучал этот язык, мертвый уже тысячи лет! Понимаете?!
Михаил делал вид, что понимает и неустанно повторял на разные лады заветную фразу. Ежедневное повторение стало его правилом. Вот и сегодня, прежде, чем приступить к известным телодвижениям, он повторил про себя по три раза каждый вариант произношения.
Ученый уже ушел домой, а Михаил заказал себе еще одну чашечку впечатлившего его напитка и бубнил, шипел, свистел и харкал себе под нос.
Ему понравилось в кафе, он решил тут пообедать, попросил меню и... впал в столбняк. Он ожидал от столицы всего, но не таких цен!!! Когда ему принесли счет за кофе, и он дрожащими руками открыл его, то едва не заплакал. Ну, как, скажите, как мог столько стоить наперсток молока, если перекупщикам свое он сдавал по рублю за литр?! Если в Москве тратить по полдома за каждый обед, то через неделю придется голодать. Нужно было срочно искать работу.
Как в случае с шумерским языком ему, новичку, снова повезло: первая же попытка поиска оказалась попаданием в яблочко.
***
Юридическая фирма "Шнейдерман, Иванов и партнеры" была широко известна в Москве. Последние три года слова "и партнеры" в ее названии подразумевали фамилию Зайцев. Ограничились "и партнерами" потому, что, по словам старшего управляющего партнера Иванова, название юридической фирмы не выдержит такого количества неправильных фамилий.
Николай Леонидович Шнейдерман и Лейба Моисеевич Иванов были старыми университетскими друзьями. Юрфак МГУ, служба в армии, работа в адвокатской конторе, все это совпадало в их жизни по месту и времени, и только совместный бизнес разъединил навсегда. Собственно, не сам бизнес, а те времена, в которые он стал возможен.
Когда друзья учреждали фирму, Шнейдерман вложил в общий бизнес правильную фамилию и клиентуру отца, известного московского адвоката, обретшего славу бескомпромиссного борца с системой, который в застойно-счастливые 70-е годы отстаивал права соплеменников на отъезд из СССР. В отличие от отца Николай Леонидович считал себя глубоко русским, чуть ли не православным, человеком. Во время вольницы 90-х он стал завсегдатаем собраний русских националистов, некоторое время даже хаживал к баркашовцам, но они показались Шнейдерману чересчур радикальными. Николай Леонидович определил себя разведчиком в стане врага, соратникам по борьбе за русскую идею он поклялся найти изнутри доказательства всемирного масонского заговора. Доказательств найти не удалось, зато сын юриста с ужасом осознал, что навечно останется в положении "своего среди чужих и чужого среди своих". На роковое открытие он дал классический ответ русского человека - стал беспробудно пить горькую.
Иванов долго боролся за друга, но потом махнул ругой и поставил условие: Шнейдерман не лезет в дела и ни на что не претендует, а Иванов обеспечивает ежемесячное достойное содержание семьи пьющего. На том и порешили.
Сам Иванов вложил в общее дело свой труд и талант. Этого оказалось достаточно для процветания предприятия. Правильную фамилию в название он вложить не мог. Он вообще, до получения паспорта в 1971 году звался Алексеем Михайловичем, как второй Романов. Классическую фамилию Рабинович его отец потерял в годы сталинщины. Служить офицером НКВД с такой фамилией во времена борьбы с космополитизмом было крайне недальновидно. Из-за этой борьбы Михаил Ефремович Иванов и пострадал. Когда началась алия, он предусмотрительно вернул семье исходные имена, но коварные евреи, уже благоденствующие в земле обетованной, видимо, боясь конкуренции новоприбывших, не проявили к узникам советского ГУЛАГа и капли милосердия. В каких-то архивах они откопали данные о том, что почтенный отец семейства, полковник в отставке, кавалер орденов "Красного знамени" и "Красной звезды" был активнейшим строителем этого самого ГУЛАГа, и к себе не пустили.
Так и мучился Лейба Моисеевич в противоестественном симбиозе с фамилией Иванов. Зато всей Москве он был известен как человек строгих принципов, работавший только на одну сторону, никогда и ни за какие деньги не "сливавший" процессы. Более того, несмотря на свои обширные и тесные связи в судебном и правоохранительном мирах, вопросы он никогда не "решал". Всегда шел правовым путем, а если вопрос пыталась "решить" противная сторона, то в случае неправосудного решения судью, вынесшего его, ждали отмена решения и закат карьеры, неизбежные как закат солнца. Так что и судьи и соперники знали, если за дело берется Иванов, надеяться можно только на дырки в законе и собственную способность эти дырки найти.
Иванов был тем редким бизнесменом, которому удалось капитализировать честность.
В том, что Михаил, едва попав в столицу, стал партнером в такой уважаемой компании, повинны не только его таланты, но "и случай, бог изобретатель".
***
Сначала случай уперся взглядом Михаила в красивую табличку с названием упомянутой юридической фирмы. Ее офис, занимая целый этаж, находился здесь, где Михаил учился говорить по-шумерски. От таблички веяло солидностью и большими деньгами.
"Тут я и буду работать!", со свойственной селянам непосредственностью решил Михаил.
Следующий случай надоумил его потерять время на глупости, чтобы успеть по существу. Михаилу пришло в голову, что нельзя являться в солидную фирму в джинсах и ковбойке. По дороге от метро он видел магазин мужской одежды. Решил сбегать, приодеться, все равно за это время офис никуда не денется. В магазине гость с другой планеты понял, что дешевле купить скафандр. Впрочем, скафандр для первой встречи подошел бы еще меньше, чем джинсы...
Вернувшись ни с чем в офисный центр, Михаил столкнулся с новой проблемой. У чернокожего американского шпиона шансов проникнуть на засекреченный советский завод было больше, чем у Михаила попасть в юридическую фирму.
На препирательства незадачливого покорителя столицы с охраной обратил внимание высокий пожилой мужчина. Он был лыс, в очках, немного сутулился и выглядел лощенным, как портупея у дембеля.
- Молодой человек, зачем вам к Шнейдерману? - спросил мужчина.
- Я буду у них работать.
Мужчина смерил приземистого селянина взглядом, особо задержавшись на брезентовом рюкзаке, хранившем скарб переселенца, и, усмехнувшись, спросил:
- Кем же?
- Не знаю точно, скорее всего... - Михаил задумался и, вспомнив название фирмы, сказал, - партнером.
Незнакомец едва не поперхнулся.
- Вы откуда будете?
- Поселок Волчки, Тамбовская область, Петровский район.
- Чудны крестьянские дети! - отозвался незнакомец, - у вас хоть какое-нибудь, я не говорю, юридическое, образование есть?
- Есть юридическое. Я больше скажу, перед вами юрист, не проигравший ни одного процесса в своей жизни! - гордо отчеканил Михаил. Для него, сельского жителя, было само собой разумеющимся, что первый встречный готов разговаривать с ним по существу его проблем, однако для Москвы, где многие соседи по лестничной клетке могут не знать друг друга в лицо, это было большой удачей - столкнуться нос к носу с фактическим владельцем фирмы Ивановым. Начни свое восхождения с общения с секретарем, Михаил ни в одной фирме дальше приемной и не продвинулся бы.
Лейба Моисеевич возвращался со встречи, ломая голову, как выйти из пикантной ситуации. К нему обратилась дочь совершенно невспоминаемой школьной подруги с просьбой взяться за ее дело. Проблема состояла в том, что с противной стороной в этом деле, выступавшей истцом, он уже подписал договор и был намерен процесс выигрывать. Однако, пусть и невспоминаемую, но одноклассницу с еврейской фамилией тоже нельзя просто отшить. Иванов обещал подумать, но идей как изящно и интеллигентно, не дав знать о своей вовлеченности в дело, послать "всерьез и надолго", не чужого, в сущности, человека, не было. И тут ему подвернулся Михаил с заявлением о непобедимости. Заинтригованный Иванов решил с ним поговорить.
- Не выпьете ли со мной кофе вон там? - предложил он, - я работаю в этой фирме, могу рассказать подробности.
- У них чашка кофе стоит, как половина моего барана, - доверительно пожаловался Михаил. Иванов прыснул, но предложил:
- Я плачу, не волнуйтесь.
- Да неудобно как-то... И деньги такие жалко выбрасывать.
- Уважительное отношение к деньгам - это хорошо, но я настаиваю. Думаю, это в ваших интересах.
Они разговорились. С первых же минут Иванов осознал, насколько контрастировала внешность сельского простака с глубиной его знаний теории и практики гражданского процесса. После пятой чашки американо с бутербродами Лейба Моисеевич предложил Михаилу познакомиться с исковым заявлением, которое сам готовил по делу против одноклассницы.
- Прочитайте и скажите навскидку, есть у ответчика шансы отбить иск или нет?
Михаил быстро, но внимательно прочитал пять страниц текста и задумался, потом ответил:
- Конечно, нужно смотреть все материалы, но, думаю, шансы неплохие.
- Поясните... - несколько минут они жонглировали номерами статей ГК и ссылками на законы, вдруг лицо Иванова удовлетворенно прояснилось, - Михаил, вы действительно хотите работать в фирме "Шнейдерман, Иванов и партнеры"? - Да. - И всерьез рассчитываете стать ее партнером? - Да.