Выстрел
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
Роман
"Выстрел"
Вторая книга цикла "Неформатные книги"
Непревзойдённому Эдгару Аллану По,
с уважением и сентиментальным восторгом...
"Когда показывают фантом, то не стоит это
делать слишком долго: он может лопнуть,
разрушив всё очарование...".
(Александр Первый, русский Император).
Вашему вниманию предлагается авантюрный роман - с элементами мистики, фэнтези, детектива, любовного романа, мелодрамы, заумного философского трактата и..., и всего прочего, угодного уважаемому читателю....
Или, всё же, просто - фантастический детектив-боевик?
На улице моросит дождик. Холодный, нудный, противный и доставучий, каким и полагается быть дождю в первых числах октября месяца.
Дожди, они вечные и правдивые подсказчики, как, впрочем, и вещие сны. Я верю дождям и снам - как не верю самому себе...
В этом романе не будет глав, прологов, эпилогов и прочей, ничего не значащей ерунды. Только чистейший Поток сознания Автора (маленького такого - "автора", совсем бесполезного и никчемного...), несущийся с гор.... С каких ещё, собственно, гор? Да, с тех самых. С высоких таких, неприступных и загадочных, увенчанных белоснежными шапками вечных и мудрых снегов.
Для тех, кто понимает, конечно же...
Так же бесполезно угадывать и название города, где разворачиваются все описываемые ниже события и происшествия. И с датами я специально немного напутал. Вернее, очень даже и много...
Видите ли, уважаемые мои читатели, за этим повествованием (на первый взгляд невинным, скучным и несуразным), действительно стоят конкретные события, произошедшие - относительно недавно - в одном из крупных российских городов. А также конкретные, очень милые, славные и симпатичные люди. Вернее, уже - на сегодняшний день - обычные покойники. Молчаливые и, до безумия, беззащитные...
Кто-то ведь должен - рассказать правду? Воздать должное? Расставить все точки над "и" и над некоторыми другими буквами русского алфавита? Покарать, в конце-то концов, того, кого, безусловно, следует покарать?
И если это невозможно сделать по формальным человеческим законам, то пусть уж будет по неформальным, то бишь, по Божьим...
Поздняя ночь. В смысле, матёрая и закостенелая в своей первобытной дикости ночь, наполненная - до cамого края - незваной и предательской бессонницей. То ли неверный сон, то ли крепкая дрёма.... То ли болезненный бред, то ли самая натуральная и настоящая явь...
Телефонный звонок:
- Это я. Текст завершил, вычитал - в первом приближении - и отправил по электронке. Вам должно понравиться...
- Должно?
- Не обязательно. Но - понравится.
Рассвет. Первые лучи робкого, белёсо-жёлтого солнца.
Ответный телефонный звонок:
- Это я. Текст прочёл.... Поздравляю!
Вот так оно всё и было, если совсем коротко.
А потом прогремел - выстрел...
Выстрел, и громкий стук - от гвоздей, заколачиваемых в дубовый гроб с помощью молотков пьяных и грубых могильщиков...
Железных гвоздей? Бронзовых? Медных? Коротких? Длинных? Толстых? Тонких?
А оно - вам - надо?
То-то же!
Тогда заткнулись, вытерли слюни - об слюнявчики в бело-синий горошек.... Уже вытерли? Какие вы у меня молодцы! Ну, так и быть, слушайте....
Эта История.... Ну, да, История - с большой буквы - началась очень давно. Лет так сто пятьдесят тому назад. А, может, и все семь с половиной тысяч...
Какая разница? Ну, лично вам - какая?
Ясен пень, что никакой....
Короче говоря, все легкомысленные, гламурные и приторно-сладкие удовольствия отменяются! Раз и навсегда...
Почему? По неаппетитному капустному кочану, объеденному жирными и бесстыжими гусеницами!
Не будет ни розовых слюней - о неразделённой и несчастной любви. Ни пафосных рассказов - о невиданной и бескорыстной доблести...
Только боль, слёзы, стоны, кровь, страдания и остро-пахнущий человеческий кал...
Пардон, погорячился немного. Кала, как раз, и не будет....А, если и будет, то так, невзначай, без всяких неприятных ощущений.
В смысле, мироощущений....
Да, и вообще, я пошутил. Потому как в нашей великой и могучей стране царит полная свобода - вкупе с самой натуральной демократией. Хочу шутить - шучу, находясь в своём законном праве, закреплённом в Конституции...
О любви, конечно же, будет речь.
Собственно, только о ней и будет....
Только - о разделённой. Зачем нам с вами - взрослым и всё понимающим людям - сдалась неразделённая любовь? Её и в повседневной жизни хватает - с избытком немалым.....
Разделённой - во всём многообразии этого философского понятия.
Для тех, кто понимает, конечно же.
И розовых слюней будет - ровно столько - сколько захотите...
Её звали - Анхелина Томпсон....
Впрочем, начнём по порядку. Ведь так, если я не ошибаюсь, принято в этом несовершенном мире?
Так и принято. И окружающий нас с вами мир - несовершенен...
Вначале был сон. Яркий такой, цветной, запоминающийся.
Впрочем, я почему-то уверен, что и финал этого необычного спектакля будет сыгран там же, на Заброшенных Крышах, между разномастных печных труб, обдуваемых всеми ветрами...
Боли не было. Наоборот, присутствовала некая лёгкость и расслабленность во всём организме. Свежий ветерок, воздух - как после короткого июльского дождя в русской деревне.
Пахло чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывался аромат полевого разнотравья.
- Нуте-с, сударь мой, - совсем рядом раздался негромкий, очень певучий голос. - Как говорит в своих нетленках великий и ужасный Саня Бушков: - "Открывайте глаза, голуба моя, ресницы-то - дрожат!".
Ник послушался и приоткрыл правый глаз, а через секунду и левый, ошалело таращась на говорящего. И было, право, чему удивляться: в двух шагах от него, на старом деревянном ящике, восседал здоровенный, серый в полосочку, котяра.
- Здравствуйте, милый юноша! - пропел-промурлыкал странный кот. - Разрешите представиться. Меня зовут - Кот.
- А меня - Ник, - автоматически ответил Ник, затравленно озираясь по сторонам. - Николай, Николаша, Коля...
- Да вы встаньте на ноги, любезный мой, освободитесь от рюкзака с парашютом, - подал Кот дельный совет. - Оглядитесь хорошенько, удовлетворите своё безмерное и праведное любопытство.
Ник поднялся на ноги, опираясь ладонью руки на какую-то узкую кирпичную стенку, и сбросил с плеч тяжёлый рюкзак.
"Так и есть, парашют, всё же, не раскрылся.... А я жив почему-то!" - пронеслось в голове.
Он внимательно оглянулся по сторонам, вокруг были только крыши: металлические и черепичные, гладкие и ребристые, явно новые и совсем ветхие - самых разнообразных цветов, оттенков и колеров. Сплошные такие крыши, тесно примыкающие друг к другу, без начала и конца.... А узкая кирпичная стенка оказалось гранью обычной дымоходной трубы, одной из многих тысяч таких же, беспорядочно торчащих тут и там.
Молодой человек посмотрел на небо. Увиденное оптимизма не добавило: на западе горел малиново-оранжевый закат, и половинка солнца уже скрылась за линией горизонта, а на востоке теплился нежный розово-алый рассвет, и другая солнечная половинка - явно, только что - показалась на свет Божий. Разномастные облака, дружно выстроившись по неровным кривым овалам, медленно плыли в противоположных направлениях. Причём, похоже, вокруг того самого места, где они с Котом и находились.
Ник недоверчиво потрогал руками лицо, плечи, колени, на всякий случай ущипнул себя за ляжку. Да нет, всё было нормально, и боль очень даже ощущалась. Короче говоря, вокруг была только реальная действительность, данная нам в объективных и субъективных ощущениях. Как любил выражаться Фридрих Энгельс - известный интеллектуал и оригинал.
"Но, всё же, чёрт побери, что это такое приключилось со мной? И где же это, собственно говоря, я нахожусь в данный момент?", - подумал Ник и резко обернулся к нежданному напарнику.
Кот, как выяснилось, всё понимал правильно и заговорил, не дожидаясь глупых и бестолковых вопросов:
- Это место так и называется - Заброшенные Крыши. По своей глубинной сути - обычная перевалочная станция: дальше можно проследовать в любых, порой самых невероятных направлениях. Даже, - Кот сделал многозначительную десятисекундную паузу, - даже и Назад...
- Следовательно, я - умер?
- Да ладно вам, сударь! - Кот недовольно и чуть презрительно улыбнулся в роскошные усы. - Полноте, милый друг. Что есть, с философской точки зрения, все эти глупые сентенции? Живой - мёртвый? Счастливый - несчастный? Весёлый - печальный? Настоящий - придуманный? Что, я вас спрашиваю?! Так, только глупые термины, наполненные бессовестной и наглой ложью.... Всё относительно в этом бренном и неверном мире. Относительно - ко Времени, прежде всего. Сегодня вы глупы, туповаты и ограничены: конкретную дурацкую аксиому принимаете за непреложную истину в последней инстанции. А завтра поумнели немного и - неожиданно для самого себя - поняли, что истин может быть несколько, или вовсе ни одной, к примеру...
- Отдаю должное вашему недюжинному и могучему интеллекту, уважаемый Кот, - произнёс Ник, в глубине души несказанно удивляясь собственному спокойствию. - Но изложенное вами мне мало что объясняет. По всем классическим законом школьной физики я должен был расшибиться в лепёшку: падение с двух с половиной тысяч метров, да с нераскрывшимся парашютом - дело очень серьёзное, знаете ли.... А я тут стою себе на крыше, с котами разговариваю. Может, это просто такой элементарный предсмертный бред? А?
Кот недоверчиво помотал ушастой головой, задумчиво прищурился и прошелестел едва слышно:
- А вы, милостивый государь, поведайте мне о ваших последних десяти-двенадцати минутах. О тех, которые имели место быть до вашего появления на Заброшенных Крышах. И, главное, о последних мгновениях....Тогда, быть может, я и смогу сказать вам что-нибудь дельное. Может, даже, спрогнозировать чего на Будущее....
Мокрая, тщательно подстриженная трава аэродрома, принадлежащего частному Авиаклубу. Самолёт неуклюже оторвался от взлётной полосы и неровными толчками начал набирать высоту. В этот момент у Ника громко зазвонил мобильник.
Инструктор Петрович скорчил недовольную и грозную мину, но, всё же, разрешающе махнул рукой. Мол, давай, поговори, бродяга, я сегодня необычайно добрый...
- Да? - спросил Ник, нажимая на нужную кнопку.
- Здесь Заур! - оповестила трубка с лёгким кавказским акцентом. - Твоя обожаемая жёнушка у нас.... Вах, какая красивая девочка, просто - спелый персик! Три дня у тебя на всё. Хочешь получить свою женщину обратно? Рассчитайся полностью с долгом, будь мужчиной! Ещё сороковник баксов числится за тобой.... Всё ясно?
- Всё, - прошептал Ник.
Короткие гудки, отбой.....
"Похоже, действительно, всё", - решил он про себя. - "Где взять сорок тысяч долларов? Негде, сожрал всё проклятый дефолт. Слопал и не подавился...".
Ещё месяц назад Ник был богатым и вполне успешным человеком. Типичным, то бишь, среднестатистическим представителем хвалёного среднего класса.... А нынче? Нынче он - полный и безысходный банкрот, даже пришлось отписать в пользу неуступчивых кредиторов и пригородный коттедж, и две почти новые машины-иномарки, а долгов ещё оставалось - выше крыши местного небоскрёба, проценты по ним набегали ежедневно, без перерывов и выходных...
Денег не было совсем. Как вчерашнего правящего класса - после свершения сегодняшней успешной революции.... Вот, хотел Ник обратно сдать годовой абонент на прыжки с парашютом, чтобы получить на руки хоть немного наличности, да не согласились с этим в Авиаклубе. Мол, денег у самих нет, а прыгать хочешь - так это другое дело. Пожалуйста, просим! Пока керосин в самолётных баках не закончился.... Вот он и решил прыгнуть, раз всё равно уже приехал.
Любил Ник это дело, в смысле, прыжки с парашютом. Бездонное голубое небо над головой, домики крошечные проплывают внизу, свежий ветерок, воздух - как после июльского дождя в деревне: пахнет чем-то свежим и влажным, совсем чуть-чуть угадывается аромат полевого разнотравья...
- Всем приготовиться! - строго велел Петрович. - Начинаю обратный отсчёт: тридцать, двадцать девять, двадцать восемь, ..., два, один, ноль! Первый - пошёл!
Голубой купол неба, восхитительное чувство свободного падения...
Тут, в считанные секунды, Ник и понял, что надо делать. Года полтора назад, когда денег было навалом, он застраховал свою жизнь в солидной зарубежной компании, причём, со страховой премией родственникам - в случае чего - более чем солидной.... Хватит, чтобы полностью рассчитаться с Зауром, и Машеньке ещё останется на безбедную и сытую жизнь. Нормально всё должно сойти. Какое такое самоубийство? Обычный и банальный несчастный случай, просто парашют не раскрылся. Дело насквозь житейское.
Рука разжалась, отпуская заветное кольцо...
- Вот и всё, - промолвил Ник. - Кольцо отпустил, и, такое впечатление, что сразу же оказался на этой крыше.
- На Крышах! - педантично поправил Кот. - И, пожалуйста, с большой буквы! А история ваша - совершенно обычна для наших мест: банальное самоубийство, но преследующее цели, безусловно, благородные. Знакомое, в общем-то, дело. Да уж, представьте! - Кот замолчал, словно бы вспоминая что-то по-настоящему важное.
Подождав секунд тридцать-сорок, Ник громко покашлял, привлекая к себе внимание:
- Извините, любезный Кот, но, всё же, объясните более внятно. Если вас, конечно, не затруднит...
- Всё дело в том, что кто-то из Главных Верхних, причём не обязательно, что и Сам, а просто кто-то из Них, засомневался в правильности вашего благородного поступка. Почему, спрашиваете, засомневался? Да кто же их, Умников, знает? Наверно, были важные и весьма значимые причины. Вот Они и решили сделать некую паузу в течение вашей Судьбы, заморозить ситуацию, так сказать...
- Но для чего заморозить, зачем?
- Бог его знает, - подчёркнуто лениво зевнул Кот. - Они же считают себя добрыми, могучими, справедливыми.... От того постоянно и сомневаются: так ли всё происходит в этом многогрешном Мире, не надо ли, случаем, переделать чего? Может, фортель с нераскрывшимся парашютом был насквозь глупым и напрасным? Вы, Николай, уверены, что ваша драгоценная супруга, действительно, несчастная пленница? Может, она претворялась? А на самом деле является сообщницей коварного и подлого Заура? Только не надо, ради Бога, смотреть на меня так гневно и рассержено! Если я неправ, то извините покорно! Котам простительно.... Скажу вам, шевалье, по большому секрету: очень часто жертвы, рождённые избыточным благородством, являются глупыми и неоправданными. И примеров тому - не счесть! Обмануть честного человека - легче лёгкого.... Безоглядное благородство, как говаривал один мой знакомый колумбийский философ, есть верх глупости человеческой. По крайней мере, так всегда бывает на практике.... Итак, теперь Они думать будут, а вы, мон шер, парьтесь на Крышах - хоть до заговенья морковкиного. Я вот, к примеру, лет триста пятьдесят, а то и все четыреста здесь прохлаждаюсь, с одним единственным перерывом, а Они всё думают, все обсуждают: - "Что делать с этим наглым животным?". А, может, и забыли совсем про меня? И правильно, я же просто - кот, а тут и всяких разных хватает, заслуженных и важных до тошноты. Наполеоны в ассортименте, Байроны, Есенины, блин! - Кот разошёлся уже не на шутку.
Помолчали. Ник задумчиво чесал в затылке, пытаясь переварить полученную информацию. Кот же рассержено и презрительно фыркал, разбрасывая вокруг себя яркие изумрудно-зелёные искры, злясь на неких Всесильных, ленивых и хронически забывчивых - по его частному мнению...
- Может, и свою историю расскажете? - вежливо попросил Ник. - Ну, если это удобно, конечно.
Кот, если так можно выразиться, легкомысленно передёрнул "плечами":
- Да полноте! Какие ещё сантименты между своими? Здесь, если честно, больше и заняться-то толком нечем. Слоняешься, слушаешь, в свою очередь рассказываешь всякое, делишься впечатлениями, даёшь советы, утешаешь, сплетничаешь. Библиотеку, правда, лет так сто двадцать тому назад удалось "пробить" на заброшенном чердаке. Сходим как-нибудь, обязательно. А история моя проста и незамысловата...
Много лет тому назад (вы, люди, это время называете Средними Веками), проживал я в одном симпатичном замке - в качестве любимого котёнка графской дочери. Её звали - Мари. Славная такая девчушка: добрая, ласковая, улыбчивая, кудряшки светлые. Она меня любила, ну, и я, соответственно, души в ней не чаял. Хорошо жили, беззаботно так, радостно...
Потом началась жестокая война, враги окружили замок, образовалась полная блокада, наступил голод. Нам-то, котам, много ли надо? Тут мышку поймал, там, извините за неаппетитные подробности, десяток-другой мух слопал. А людям приходилось совсем плохо, умирали они - один за другим -
десятками, сотнями. Тогда-то мне и пришлось спрятаться в глубокий подвал замка: от греха подальше, чтобы не съели в запарке....
Сижу это я у себя тихонечко, никого не трогаю, умываюсь. Тут графская жена, шатаясь от слабости, спускается по ступеням каменной лестницы. Матушка моей Мари, то есть.
- Маркиз! Маркиз! (это моё тогдашнее имя), - зовёт ласково.
А в руке, заведённой за спину, стилет держит острый.
"Вот оно даже как!", - думаю, продолжая умываться. - "Нашли дурака! Как же, выйду.... Фигу с конопляным маслом вам всем! Неблагодарные и двуличные твари!".
Заплакала тогда графиня.
- Что же теперь делать? - жалобно так причитает. - Умрёт ведь доченька моя от голода, совсем плоха стала, слабенькая, шатается на ветру. Только одна надежда и оставалась - котёнка отыскать.... Маркиз, Маркиз! Иди ко мне! Ради любви к Мари! Маркиз!
Кот замолчал, смахивая лапой с морды нежданную крохотную слезинку.
- Ну, а дальше? - заинтересованно спросил Ник.
- Что "ну"? - неожиданно обиделся Кот. - Баранки гну! Вышел, конечно же, пень ясный!
- Стало быть, - предположил Ник. - Вас сожрать изволили?
Кот неопределённо пошевелил усами:
- А вот это - спорный вопрос.... Весьма - спорный! Я ведь сразу сюда, на эти Крыши долбанные, и вышел. Как бы так оно получилось...
- Чего-то я не понимаю совсем. Но ведь самоубийства, по сути, и не было. За что же вас тогда поместили сюда?
- Причём здесь - самоубийство? - Кот опять пожал "плечами", на сей раз недоумённо. - На Крыши попадают те, э-э-э, личности и индивидуумы, с которыми непонятно, что делать дальше. В смысле, куда этих индивидуумов и личностей отправлять: в Ад или в Рай? Усекаете? Вот я, к примеру, с одной стороны, обыкновенный кот. Следовательно, вовсе ничего не достоин. Ну, совершенно ничего и даже чуть меньше.... А, с другой стороны, благородство проявил. Следовательно, и Душа - какая-никакая - но имеется у меня. Что теперь делать с этой Душой? А? Не подскажете? Вот и гадают местные Умники, спорят до хрипоты...
Ещё помолчали.
- А вот, - вспомнил Ник. - Вы говорили, что перерыв единственный - в процессе "крышной" жизни - был какой-то?
- Ах, это! - Кот небрежно, скорчив презрительную гримасу, отмахнулся правой передней лапой. - Фигня полная и глупая! Года через три после моего здесь появления, спускается с неба один халдей. Важный такой, с белоснежными крыльями за спиной. Поздоровался, значит, и втуляет мне, мол: - "Жертва твоя, дружок, совсем напрасная. Потому как Мари всё равно - через год с крошечным хвостиком - умерла от бубонной чумы. Поэтому мы с товарищами тут посовещались и решили, что тебя надо отправить Обратно. То бишь, в замок, находящийся в блокаде. Дабы ты сделал свой выбор заново, уже обладая полной и однозначной информацией...".
Кот опять задумался.
- Ну, и что же, вернули? - подождав полторы минуты, напомнил о своём существовании Ник.
- Не нукай, не запряг! - в очередной раз продемонстрировал непростой норов Кот. - Конечно же, вернули. Они здесь - надо отдать должное - никогда не шутят. Вернули.... А я опять к матушке Мари решил выйти, под стилет, то есть.... Потому, что очень любил свою маленькую хозяйку! Подарить ей целый год жизни - совсем и не мало! Я даже задумываться не стал. Взял - и вышел. На эти же Крыши занюханные...
- Да, это вы - молоток! - Ник посмотрел на Кота с не наигранным восхищением. - Прямо-таки сказка настоящая получается - про любовь и истинное благородство!
- Сказка? - негромко раздалось откуда-то cверху. - А что? И, правда, сказка. Тут одни такие сплошные сказки.... Сказки Заброшенных Крыш...
Вам, дорогие мои читатели, никогда не снились аналогичные сны? Напрасно. Ох, напрасно.... А вот мне - снятся регулярно и настойчиво. К чему бы это вдруг? Не подскажете? Только, ради Бога, не надо сейчас ничего говорить о психиатрах и прочих докторах. В том смысле, что ещё успеете - по мере прочтения данного опуса...
Кстати, о снах и о литературе.... Кто-то из Великих невзначай обмолвился, мол: - "Писать - в литературном понимании - следует всего лишь о трёх вещах. О детских мечтах, о пьяных бреднях, и о запомнившихся снах...". Мол, всё остальное - полная и окончательная ерунда. Надо понимать, что тоже - буковки, но не имеющие к литературе ни малейшего отношения. Так, мемуары, учебники, научные фолианты, пропагандистские опусы, жёлтая заказная пресса....
Я же предпочитаю - сугубо сны. Сны, любезные мои господа и дамы, это нечто! Многое говорящее мыслящему и не обделённому фантазией человеку...
Ладно, двигаемся - с Божьей помощью - дальше.
Ночь. Тихая, тёплая, безветренная. Полнолуние.
По просёлочной дороге идёт мужчина. Ему слегка за тридцать, светлые растрёпанные волосы, одет в дорогой и модный спортивный костюм, на ногах - фирменные кроссовки, в руках - обычный полиэтиленовый пакет с эмблемой известного футбольного клуба.
Куда он идёт? По большому счёту - с философской точки зрения -
навстречу с полной и загадочной Неизвестностью, предначертанной кем-то Свыше...
Ночь. Тихая, тёплая, безветренная. Полнолуние.
В смысле - ночь, улица, фонарь, аптека...
Жена неожиданно разбудила и попросила сходить в дежурную аптеку при ближайшем Торговом Центре, мол: - "Коля, голова болит - просто безумно! Только, милый, за руль, пожалуйста, не садись. Ты же выпивал сегодня...".
- Ха-ха-ха, безумно.... Что она может знать про безумие? - обратился он к жёлтой и равнодушной Луне, круглой и всезнающей. - Хотя, наверное, кое-что знает. Я ведь ей сам рассказывал.... Немного.... Если про это можно рассказать что-либо понятное.... То есть, понятное - для нормального человека.... Уважаемая Луна, ничего, если я поговорю немного с вами? Неуютно, знаете ли, как-то. Ночь, полнолуние, тишина. Ещё эти сны одолевают - о Заброшенных Крышах.... К чему бы это? Вот я и говорю, что очень неуютно и тревожно на Душе. А когда общаешься с кем-то, то и комфортней становится. Так как, можно? Спасибо вам, прекрасная жёлтая дама...
Аптека - вместе с громкими людскими голосами и знакомыми ароматами - осталась далеко позади. Как, впрочем, и тусклый, скучно-печальный уличный фонарь. Весь человеческий мир остался где-то далеко позади. Причём, уже очень и очень давно. Наверное, с самого рождения...
Справа угрожающе вздыхала-стонала заброшенная стройка: четыре с половиной этажа монолитного бетона за некрашеным забором-штакетником, два-три ржавых, неуклюжих и беззащитных подъёмных крана-журавля, запах сырости и заброшенности, неяркие отблески одинокого костра.
"Это бомжи, наверно, разбили нехитрый ночной лагерь, ужинают", - предположил Ник. - "Они ведь тоже люди. Зачастую, вполне даже разумные, без видимых психических отклонений. Хотя, лично мне не доводилось общаться с ними...".
Слева загадочно молчало старинное кладбище, скупо отражая лунный свет от поверхности покосившихся могильных крестов, покрытых краской-серебрянкой. Кладбище, как кладбище, таких десятки тысяч разбросано по бескрайней России. Днём они милые и бесконечно уютные, в их тишине очень даже приятно предаваться философским размышлениям и светлым бескорыстным мечтаниям. Ночью же - тревожные и опасные, сулящие мутные душевные терзания и самые разнообразные неприятности...
Где-то глухо и угрожающе заухал ночной филин, нервный ветерок волнами пробежал по пыльному придорожному кустарнику.
- Филин кладбищенский, зря меня не пугай. Ждёт впереди солнечный Рай, - негромко, подбадривая сам себя, пропел Ник и через секунду-другую болезненно застонал: - Что же это? Почему? Снова начинается? Ведь уже больше шести лет приступы и припадки не посещали.... До коттеджного посёлка осталось-то всего нечего, километра два с половиной.... За что, Господи?
В голове тихонько постреливало. Мерзко так, глумливо, надоедливо и насмешливо. Приступ приближался неотвратимо и безысходно - как ежесуточный морской прилив, подчиняющийся воле могучей и безжалостной Луны.
Впереди - в тускло-жёлтом свете - виднелся алюминиевый навес стандартной автобусной остановки. Обхватив голову ладонями и слегка пошатываясь, он с трудом доковылял до навеса и неуклюже присел на обшарпанную скамью.
- Главное, не волнуйся, - посоветовал Ник самому себе. - Не в первый раз, братишка. Прорвёмся. Выдюжим. Может, на этот раз появится кто-нибудь симпатичный, добрый и безобидный...
В глубине души он, конечно же, знал, что чуда не произойдёт. Потому, что на этом свете чудес, вообще, не бывает. Не бывает? Безусловно, нет! За его тридцать с небольшим лет все Гости были исключительными уродами и извращенцами, мерзавцами и негодяями, падкими на кровь и убийства. Но как же хотелось надеяться, что именно сегодня пред ним предстанет благородный и отважный рыцарь, или же, к примеру, прекрасная сказочная принцесса. Добрая такая, славная, молоденькая, наивная, с огромными синими глазищами. Впрочем, он не стал бы возражать, если девичьи глаза будут тёмно-карими, ярко-зелёными, светло-серыми, чёрными...
Вскоре со стороны кладбища замелькал-затеплился одинокий огонёк, зазвучали голоса, причём, разговор вёлся на английском языке, вернее, на его американском диалекте.
- Стоило ли убивать старуху, сэр? - робко и заискивающе поинтересовался дребезжащий, явно простуженный фальцет. - Она же была слепая и глухая. Безобидная, в общем и целом.... У этих двух, которым вы изволили отрезать головы, рты были заклеены медицинским пластырем. Бабка, надо думать, и не заметила ничего...
- Фредди Крюгер никогда не оставляет следов! - пафосно и назидательно заявил звучный баритон. - Никогда и никаких! А безобидных свидетелей не бывает. Заруби, Мерфи, эту нехитрую истину на своём длинном и уродливом носу.... Ага, вон же она, девчонка! Держи её! Заходи слева!
Послышались характерные звуки, сопровождающие погоню, чьё-то злобное пыхтение.
- Зараза! - отчаянно взвыл фальцет. - Сэр, она укусила меня за палец!
- А-а-а! Помогите! Помогите! - взмолился детский тоненький голосок. - Дяденьки, не надо! А-а-а!
Вскоре все стихло, ещё через пару минут звучный баритон довольно объявил:
- Ещё одна голова! Растёт моя коллекция, растёт! - неожиданно насторожился: - Чу, что это? Слышишь, Мерфи? В садовой беседке кто-то есть, клянусь Святым Дунстаном! Подожди меня здесь.... Э, никаких перекуров, лентяй! Пройдись-ка вдоль дороги. Присмотрись к следам. Потом доложишь, что да как...
Зазвучали размеренные шаги, уверенно поднимающиеся по деревянным ступеням.
"Вот, у автобусной остановки уже образовалась лесенка. То бишь, автобусная остановка преобразовалась в садовую беседку", - обречённо подумал Ник. - "Значит, точно: припадок пожаловал. Давненько не встречались.... Ладно, будем выпутываться, не впервой...".
Высокий человек, облачённый в длинный брезентовый плащ, по которому медленно стекали крупные дождевые капли, водрузил на хрупкий столик антикварный масляный фонарь, разбрасывающий вокруг себя тускло-жёлтый свет. Тут же выяснилось, что на столешнице размещается пузатая бутылка тёмно-синего стекла и две низенькие серебряные чарки.
Мужчина солидно и многозначительно откашлялся, со стуком бросил на деревянный пол холщовый тяжёлый мешок, заполненный какими-то круглыми предметами, и небрежным движением откинул назад капюшон плаща.
"Длинные чёрные волосы, орлиный нос с чуть заметной горбинкой, пронзительные карие глаза с необычными зрачками, губы очень тонкие, злые и порочные. А в мешке, судя по всему, находятся отрезанные человеческие головы. Вон, из-под него уже бодро заструились кровавые ручейки", - отметил про себя Ник. - "Смотри-ка ты, а у них здесь дождик льёт - как из ведра.... Без разговора, очевидно, не обойтись. Придётся вспоминать подзабытые - без должной практики - навыки английской речи...".
- Ну, рассмотрел меня, полицейский пёс? - ласково поинтересовался обладатель злых и порочных губ. - Хорошо запомнил? Уже не забудешь? До самой смерти?
- Я вас таким себе и представлял, - холодно и внешне беззаботно ответил Ник. - И эти странные расширенные зрачки - с мигающей ярко-алой искоркой...
- Что? Ты хочешь сказать, что знаешь меня, морда белобрысая?
- Конечно. Вы же Фредди Крюгер, известный душегуб, законченный злодей и поганец, обожающий пить кровь маленьких детей и беззащитных женщин. Кстати, что вы, мистер Крюгер, думаете, относительно прогноза погоды на ближайшую неделю? На две-три-четыре? А выпить, часом, не хотите ли? Типа, с устатку? Вон, на столе бутылка и бокалы.... Только наливайте себе сами. Мне, видите ли, во время припадка не рекомендуется двигать руками. И, вообще, делать что-либо. Зато разрешается болтать, каламбурить и шутить. Но только на самые отвлечённые и невинные темы.
- Да что, чёрт побери, происходит?! Кто мне объяснит? - грозно взревел Крюгер. - Ты, незнакомец, издеваешься надо мной? Как народец обнаглел в последнее время! Совсем потерял всякий страх и стыд! Значит, не желаешь общаться по-хорошему? Ладно, наглец, поговорим по-плохому, с кровушкой...
Раздался резкий и громкий щелчок, из правого рукава плаща Фредди выдвинулись-выскочили длинные и тонкие лезвия, щедро испачканные
чем-то тёмным.
- Очень мило, - презрительно улыбнулся Ник. - Прямо как в низкопробном американском кино.... Кстати, как вы относитесь к творчеству легендарного Андрея Тарковского? На мой скромный взгляд, чересчур уж заумно и вычурно...
Всё дальнейшее было абсолютно прогнозируемым и обычным: Фредди буйствовал, грязно ругался, трясся от бешенства, плевался во все сторону от бессильной злости, устрашающе потрясая страшными лезвиями, а Ник беззаботно трепался и ехидно отшучивался. На этот раз он решил поделиться с неожиданным собеседником своим веским мнением относительно творчества поэта и философа Саши Чёрного, а также дал развёрнутые и ёмкие комментарии по основным аспектам проблемы глобального потепления...
Минут через восемь-десять Крюгер окончательно выдохся, полностью успокоился, спрятал, весело усмехнувшись, свои несимпатичные лезвия в правый рукав плаща, а другой рукой бестрепетно наполнил серебряные чарки - до самых краёв - терпким напитком из тёмно-синей бутыли.
- За невероятные успехи и неожиданные удачи - в нашей трудной повседневной деятельности! - провозгласил Ник дежурный тост. - Чтобы наши безумные будни текли легко и приятно!
Они выпили, обменялись понимающими взглядами и распрощались. Навсегда? Кто знает. Окружающий нас мир никогда не славился предсказуемостью и простотой.... Фредди, дружелюбно подмигнув, накинул на лохматую голову капюшон плаща, ловко подхватил с пола тяжёлый холщовый мешок и, прогремев каблуками сапог по деревянным ступеням лесенки, покинул беседку...
Припадок отступал - как и всегда - медленно, вязко и болезненно: руки и ноги предательски подрагивали, по лицу и спине лесными гадюками ползли капли холодного пота, слегка подташнивало, мучительно хотелось пить. Он поискал глазами темно-синюю бутылку и два фужера, но, естественно, не обнаружил ничего похожего. Только картонный пакет из-под гадкой яблочной бормотухи, по какому-то досадному недоразумению именуемой "портвейном", валялся под ногами. А вот подозрительных луж - рядом с навесом остановки - хватало. Более того, в сторону старого кладбища вели две широкие тёмно-бордовые дорожки, навевающие безрадостные и откровенно тревожные мысли.
Ник, опираясь на спинку скамьи, с трудом поднялся на ноги, вышел на просёлочную дорогу и, устало подмигнув Луне, прошептал:
- Что, небесная старушка, опять пронесло? Вот так-то вот оно. А ты сомневалась, дурочка желтолицая...
Со стороны кладбища вновь замелькал одинокий тусклый огонёк, зазвучали голоса, причём разговор, на этот раз, вёлся сугубо на русском языке, вернее, на его полуматерном аналоге.
- За каким ты, мать твою, старуху прирезал, урод грёбаный, так тебя растак? - недовольно поинтересовался звучный баритон. - Она же слепой была, глухой, совсем неопасной...
- Да так, за компанию, - ворчливо ответил дребезжащий фальцет. - Чтобы под ногами не мешалась, карга старая.... Эге! Смотри, вон кто-то отсвечивает возле автобусной остановки. Может, того самого.... Подойдём, пощупаем малость? На предмет честной и братской продразвёрстки?
- Не стоит! - равнодушно возразил баритон. - Там обретается какой-то малохольный иностранец. Пока ты потрошил двух лохушек, да старуху отправлял на тот свет, я его импортные речи слушал минут десять. Даже выпил с ним портвейна - за дружбу между народами разных стран, континентов и разных цветов кожи.... Сумасшедший, коренной зуб даю. Или очень сильно обкуренный. Пусть уж живёт. Лучше этих зарубежных попугаев не трогать, себе дороже. Менты позорные, так их всех растак, потом понаедут, устроят серьёзную облаву. Так-то они глубоко копать - по поводу мёртвой бабули - не будут, спишут всё на обычную бытовуху, бомжей бесправных подтянут с ближайшей стройки.... А если иностранец будет числиться в пострадавших? Вот тогда-то опера будут искать по полной программе, землю станут рыть копытами. К иноземцам в России испокон веков привыкли относиться нежно и трепетно.... Не хочется мне нынче зону топтать. Не хочется! Почапали, благословясь, к машине. Хабар сбросим, оторвёмся на малине...
Ник достал из полиэтиленового пакета, украшенного эмблемой известного футбольного клуба, упаковку специального антиаллергенного анальгина, вскрыл, проглотил, не разжёвывая, плоскую белую таблетку и медленно пошёл по дороге, непроизвольно погружаясь в воспоминания.
Первый раз это случилось много лет назад, в средней группе детского сада. Он - вместе с десятком других беззаботных и милых карапузов - находился в игровой комнате. Разноцветные кубики, оловянные солдатики, пластмассовые машинки, деревянные лошадки. Негромкий смех, милые ссоры-перебранки: - "Коля Нестеров, отдай мне плюшевого мишку! Ты же обещал...".
Вдруг все дети - вместе с пожилой воспитательницей Полиной Петровной - пропали куда-то, а вместо них появились непонятные и подозрительные существа: кривоногие, бородатые, с очень злыми круглыми глазенками. Возглавляла крохотных бородачей худая и костистая старуха с огромной фиолетовой бородавкой на кончике носа, сжимающая в тёмных морщинистых ладонях черенок обыкновенной метлы для подметания улиц.
"Волшебные гномы из сказки!", - искренне обрадовался маленький Коля Нестеров и тут же засомневался: - "Но почему вместе с ними - баба-Яга? Она же плохая, некрасивая и злая...".
Баба-Яга незамедлительно оправдала (разрешила, подтвердила?) эти его сомнения: мерзко усмехнулась и, засунув два грязных пальца в беззубый рот, протяжно свистнула. Гномы, подчиняясь приказу, принялись дружно и исступлённо ломать игрушки: пластмассовые машинки они по-простому разбивали об стены, деревянных лошадок грубо пинали ногами, обутыми в громоздкие сапоги, а кукол и цветные кубики безжалостно грызли острыми, тёмно-коричневыми зубами. При этом бородачи громко ругались непонятными словами и щедро брызгали во все стороны зеленоватой слюной.
Коля был мальчиком тихим и добрым, но такого жуткого безобразия потерпеть не мог: крепко схватил за ноги деревянного Буратино и, обуреваемый самыми лучшими побуждениями, храбро вступил с наглецами в бескомпромиссную схватку...
Очнулся он уже в больнице. Белый потолок, белые стены, белые простыни, белая пустота в голове. Напротив - несчастные и беззащитные материнские глаза, испуганный шёпот:
- Что же ты наделал, сынок? Зачем? Почему?
Выяснилось, что он - без видимых на то веских причин - набросился на других детей и принялся их избивать деревянным Буратино. Досталось и воспитательнице Полине Петровне: острый и длинный нос куклы пробил ей насквозь ладонь правой руки. Вопли испуга, безостановочный горький плач, всеобщая паника, лужи крови на полу.... Набежала целая куча народа. Кольку - общими усилиями - крепко спеленали детсадовскими простынями по рукам и ногам и вызвали Скорую помощь, которая его и отвезла по прямому назначению, а именно, в психиатрическую больницу.
- Повышенная склонность к комплексным галлюцинациям, - обыденно объяснил родителям Ника старенький очкастый доктор Пал Палыч Сидоров, увлечённо строча что-то на первой странице толстой общей тетради. - Чем она, то есть, склонность, вызвана? Причин может быть великое множество. Например, генная предрасположенность, случайная инфекция, ещё неизвестная современной науке.... Впрочем, причины не очень-то и интересны. Гораздо важнее узнать, что является непосредственным катализатором данных галлюцинаций. Но, как мне кажется, это можно будет сделать только через некоторое количество прожитых лет. Сопоставляя и тщательно анализируя произошедшие - в обозримом будущем - события и факты...
- Доктор! - взмолился Колин отец. - Может, уже сейчас есть какие-то конкретные предположения?
Старичок - с лёгкой хитринкой во взоре - многознающе улыбнулся:
- Представьте себе, есть! Когда началась эта невероятная схватка, сопровождаемая громкими воплями, то в игровую комнату со второго этажа тут же спустились директор детского сада, его заместитель и две воспитательницы. Кроме избитых детишек и окровавленной Полины Петровны они обнаружили, что в подсобном помещении, примыкающим к игровой комнате, начинался пожар.... Да, да, самый настоящий пожар! Элементарное короткое замыкание, бывает. Причём, не так уж и редко.... Потушили пожар, конечно же. А ведь в кладовке хранилось много чего пожароопасного: старые ватные матрасы, альбомы для рисования, месячные запасы салфеток и туалетной бумаги, новогодние хлопушки и бенгальские огни.... Полина Петровна уже старенькая, плюсом у неё был сильнейший насморк, поэтому она вовремя и не почувствовала запаха гари. Короче говоря, если бы не данное шумное происшествие, спровоцированное вашим необычным сынишкой, всё могло бы закончиться очень даже печально. Ну, очень грустно.... Понимаете меня, уважаемые родители? Вполне возможно, что у мальчика чрезмерно развито чувство опасности. Ну, скажем, как у многих диких животных и птиц. Всем же известно, что кошки, собаки, ласточки и прочие слоны заранее чувствуют приходы волн цунами, извержения вулканов, землетрясения...
- Причём здесь ласточки, слоны и цунами? - опешила мать Ника. - И как всё это связано с коротким замыканием, безобразной дракой, потушенным пожаром и новогодними хлопушками?
- Никак не связано, - терпеливо продолжил доктор. - Просто, очевидно, тонкая психика вашего сына почувствовала - на уровне подсознания - что приближается смертельная опасность. Почувствовала и просигнализировала - как умеет. То есть, в виде комплексных галлюцинаций. Что тут хитрого и непонятного? На мой взгляд, все предельно стройно и логично.
- То есть, так теперь будет каждый раз? - забеспокоился Нестеров старший. - Тонкая и нежная психика будет что-то там чувствовать себе и бдительно сигнализировать, а наш сын - по этому поводу - продолжит бросаться на безвинных людей и молотить их - чем попало?
Пал Палыч неопределённо передёрнул худенькими плечами и поспешил успокоить:
- Зачем же сразу впадать в панику? Всё, так или иначе, поправимо.... Во-первых, мы вашего сына здесь подлечим - вдумчиво и без спешки. Месяца два-три. Понаблюдаем, возьмём необходимые анализы, протестируем, поколем разные успокаивающие препараты. Во-вторых, пропишем всяких таблеток и порошков - на послебольничный период. В-третьих, я и в дальнейшем буду за ним регулярно наблюдать, принимать и осматривать, скажем, раз в три месяца. Ну, и при первых же признаках недомогания.... В-четвёртых, я при выписке из больницы дам ему соответствующие инструкции поведенческого характера, соблюдая которые он без всяких проблем доживёт до глубокой старости...
С двумя-тремя месяцами доктор, естественно, обманул: без малого полгода провёл Ник в больничной палате, всю задницу медсёстры ему искололи, а анализы крови брали через два дня на третий. Ещё регулярно к нему в палату приводили разных солидных дядек в белых халатах. Дядьки надоедливо и назойливо задавали десятки бесконечно-глупых и тупых вопросов, а, получив чёткие ответы, восторженно качали головами и удивлённо округляли глаза.
А вот про инструкции Пал Палыч не забыл. Очень серьёзно глядя на маленького Кольку из-под толстых стёкол очков, он вдумчиво и старательно наставлял:
- Ты, мой милый, никогда не паникуй. Относись ко всему спокойно, с философской точки зрения, так сказать...
- Как это - с философской? - недоверчиво щурился Ник, с самого раннего детства не терпевший всяких неясностей и заумных недоговорённостей.
- Так это! Вот тебе список книжек, подлежащих внимательному прочтению, изучению и перевариванию.... Ах, да, ты же ещё читать не научился! Ничего, потом прочтёшь и переваришь. Жизнь, она же долгая.... Короче, если увидишь что-то необычное и тревожное, то тут же садись куда-нибудь и прячь руки. Понимаешь? Главное, чтобы во время припадка, сопровождающегося галлюцинациями, дел не наделать всяких. То есть, не причинить окружающим тебя людям никакого вреда. Вот, повредил ты руку добрейшей старушке Полине Петровне. Разве это хорошо? Конечно же, плохо! Если покалечишь в следующий раз ещё кого-нибудь, то могут упечь в больницу уже на долгие-долгие годы.... Так что, как только почувствуешь, что начинается припадок, так сразу же прячь руки. Повторяю, сразу же! Не рассуждая, не раздумывая и не сомневаясь.... А вот разговоры, наоборот, разговаривай. На самые разные отвлечённые темы. Например, про вчерашнюю дождливую погоду. Или про то, что видел утром по телевизору.... Во-первых, чтобы с ума не сойти по-настоящему. А, во-вторых, это может отвести реальную опасность в сторону. Окружающие тебя мужчины и женщины могут встревожиться, насторожиться, а это зачастую бывает очень полезным. Впрочем, ты ещё мал и многого не понимаешь. Ничего, я это буду повторять при каждой нашей следующей встрече. Ты - в конце концов - всё обязательно запомнишь и проникнешься...
Пал Палыч инструкции регулярно повторял, а Ник их старательно запоминал, проникался и скрупулёзно выполнял - при каждом припадке, которые посещали его по пять-шесть раз за год. Кто только не числился среди его необычных и странных Гостей! Карабас Барабас, трёхголовый Змей Горыныч, лохматые лешие, новозеландские людоеды, с головы до ног покрытые цветными татуировками, голодные волки, кровожадные тигры с длинными и острыми клыками. А когда он повзрослел, то и вампиры - во главе с самим графом Дракулой, и маньяк Чикатило - под ручку с бесноватым Адольфом Гитлером.... Много их было - всяких и разных: кровавых, злобных, жестоких, бессердечных. Иногда они возникали "на месте" конкретных людей, "подменяя" собой друзей, приятелей и совершенно незнакомых прохожих. Иногда - сами по себе, например, в абсолютно пустом помещении.
Причём, появление галлюцинаций вовсе не означало, что жизни Ника что-то угрожало именно в данный конкретный момент. Просто, когда потенциально-опасные объекты обнаруживались в прямой близости, то тонкая психика подростка (а потом и молодого человека) исправно и дисциплинированно сигнализировала ему об этом.
Например, обычный рейсовый автобус, к которому утром подходил мальчишка, крепко держась за мамину руку, вдруг "превращался" в огромного бурого волка, с аппетитом кусающего и глотающего всех встречных. Ник тут же тихонько дёргал маму за руку и просительно смотрел на неё огромными, полными ужаса глазами. Лидия Алексеевна недовольно вздыхала, но не спорила, они разворачивались и шли на трамвайную остановку. А потом становилось известно, что вечером того же дня именно этот автобус, к которому они предусмотрительно не стали подходить, на всём ходу врезался в стену кирпичного дома, погибло восемь человек. "Неожиданно отказали тормоза!", - неубедительно объяснял с телевизионного экрана взволнованный диктор. Отец и мать исподтишка посматривали на сына с уважительной опаской...
Или, вот уже в выпускном классе школы гулял Ник с девушкой по весеннему парку. Шли себе неторопливо по берёзовой аллее, болтали о всяком и разном, робко обнимались, неумело целовались. Всё как полагается.... Вдруг, молодой человек заметил, как из парусинового павильона, где продавались прохладительные напитки и мороженное, высовывается окровавленная морда здоровенного, буро-зелёного крокодила. Ник побледнел и потащил удивлённую девушку за рукав прочь из парка. А через три с половиной часа именно в том павильоне произошло двойное убийство...
Трудно было к таким нестандартным происшествиям относиться спокойно и адекватно. Но он всё выдержал, с ума не сошёл и вырос вполне приличным человеком: в меру добрым, в меру честным, в меру благородным. А всё потому, что всегда неукоснительно выполнял инструкции мудрого доктора Сидорова.
Более того, по достижении восемнадцати лет Николай Сергеевич Нестеров был признан абсолютно здоровым и два года безропотно отдал российской армии. В одной далёкой и беспокойной южной стране, в составе подразделения особого назначения, где очень ценились всякие необычные человеческие способности. А обострённое чувство опасности в военном деле - вещь ни чем незаменимая...
Впрочем, Ник не любил вспоминать об этом жизненном периоде. Очень не любил, вернее, терпеть не мог.... Главным образом потому, что тогда было очень трудно отделять объективную реальность от галлюцинаций: больно уж они были похожи друг на друга - страхолюдные смуглые рожи с глазами хладнокровных убийц.
Потом-то полковник Ануфриев ему подробно и доходчиво объяснил, чем настоящие моджахеды отличаются от виртуальных и фантомных. Всё постепенно наладилось: на галлюцинации Ник больше никакого внимания не обращал, а в настоящего врага исправно палил из автомата и ручного пулемёта. Ещё иногда швырял гранаты - и наступательные, и оборонительные. Только, всё равно, слишком много крови (самой натуральной!) было пролито за эти два года. Не хотелось вспоминать. С души воротило...
После армии он успешно (с красным дипломом) закончил юридический факультет Питерского Университета, но по специальности не отработал ни единого дня. Невесть откуда вынырнул полковник в запасе Иван Иванович Ануфриев, ставший - каким-то непостижимом образом - солидным и матёрым финансистом, да и определил Ника в свою банковскую структуру - начальником охраны депозитария, то есть, обычного хранилища самых разных материальных ценностей, только очень большого. Как же иначе? Человек, обострённо чувствующий приближение нешуточной опасности, обязательно должен работать охранником. Обязательно и всенепременно!
Правда, незадолго до защиты дипломного проекта галлюцинации перестали беспокоить Ника. Совсем перестали. Может, это так эффективно сработали таблетки нового поколения, предоставленные добрым и заботливым Пал Палычем. А, может, этому способствовала счастливая женитьба на Марии (Маняше, Марье, Марьяне, Маше, Матильде), его однокурснице, девице симпатичной, взбалмошной и совершенно непредсказуемой.
Как бы там ни было, но молодая семья остро нуждалась в денежных купюрах, и Ник не стал ставить Ануфриева в известность об утраченных способностях.
- Охраняй банковское хранилище самым обычным образом, - мудро советовала Маняша. - Существуют же видеокамеры, всякие подслушивающие устройства, инфракрасные излучатели, приборы ночного видения. Вон, весь Интернет забит шикарными предложениями. Пусть Иван Иванович раскошеливается - ради пользы дела...
Он и охранял - вдумчиво, тщательно и надёжно. За прошедшие шесть лет никаких неприятных казусов и сбоев в работе депозитария не наблюдалось, ни единой копейки из сейфов хранилища не пропало. Ануфриев был Ником доволен и на щедрые выплаты не скупился: молодая семья приобрела две новые иномарки и построила просторный коттедж на территории престижного охраняемого посёлка. Правда, на отшибе, в пятнадцати километрах от города.
- Ничего страшного! - и не думала расстраиваться Матильда, являвшаяся оптимисткой по жизни. - Зато здесь отличная экология и свежий воздух! Вот, надумаем с тобой - через годик-другой - обзавестись ребёнком...
Ник недоверчиво пожимал плечами и хмурился: эти разговоры про "через годик-другой" были ему знакомы до нудной зубной боли. То есть, на протяжении шести лет счастливой семейной жизни они никогда и не прекращались. Только ребёночком они так и не обзавелись. То одно мешало, то другое...
И вот - нежданно и незвано - галлюцинации вернулись.
- Вот же блин горелый! - Ник смачно сплюнул в темноту. - Не было печали. Просто уходило лето...